Инопланетянин

СМЕРТЬ

Керол обратила на него внимание сразу, как только он появился в баре. Это вышло у нее нечаянно, непроизвольно. Ведь нередко бывает именно так: взгляд, равнодушно скользящий по фигурам и лицам людей, вдруг сам собой выделяет кого-нибудь, задерживается, а уж потом внимание приобретает осознанный, контролируемый характер. Выше среднего роста, незнакомец не выглядел богатырем, мускулы и пропорции которого сразу бросаются в глаза. Но он был строен, собран и очень экономен в движениях. Керол, не один год простоявшая за стойкой, хорошо знала таких людей — неброских, на первый взгляд медлительных, но тренированных. И без колебаний решила — или сыщик, или гангстер. Черти его принесли! Как и все обыкновенные люди, имеющие прямое отношение к купле-продаже спиртного, она недолюбливала и побаивалась и тех и других.

Незнакомец постоял при входе, осмотрелся, почти не поворачивая при этом головы, и неторопливо направился к стойке. У него была мягкая кошачья походка, органически сочетавшаяся и с его обликом, и с тем впечатлением, которое интуитивно сложилось о нем у Керол. Но, рассмотрев незнакомца поближе, барменша усомнилась в своих первоначальных предположениях. Посетитель, ловко усевшийся на высокое вертящееся сиденье, был аккуратно причесан, чисто выбрит, но лицо у него было усталое, утомленное, даже изможденное, под глазами — синяки. Словно он не спал несколько ночей подряд или накануне принял участие в фундаментальнейшей попойке. Из-за всего этого трудно было решить, сколько лет незнакомцу — двадцать пять или сорок пять, но по каким-то неуловимым признакам, — у Керол был наметанный глаз, — барменша догадалась, что как бы там ни было, незнакомец далеко не юноша, а вполне сложившийся зрелый человек. Керол было решила, что перед ней завсегдатай питейных заведений, привычный пьяница, но нет синие глаза незнакомца смотрели умно и ясно, а смуглое лицо было четко прописано, не было в нем той опухлости, расплывчатости или, наоборот, обостренной резкости черт, которые так характерны для алкоголиков. Непонятный человек! Незнакомец смотрел на Керол с легкой, отнюдь не заискивающей улыбкой. Барменша поправила волосы, невольно улыбнулась в ответ и тут же рассердилась на себя за податливость.

— Виски, — негромко попросил незнакомец, у него был приятный мягкий баритон.

Керол еще раз оглядела клиента, обратив теперь внимание на его одежду, виски — понятие растяжимое. На посетителе был твидовый костюм, светлая рубашка и галстук. Но костюм не то чтобы помят, а плохо отутюжен — так выглядит одежда, когда ее гладят наскоро, второпях, после того как она побывала под проливным дождем. Рубашка была не вполне свежей, хотя ее нельзя было назвать неопрятной или тем более грязной, на запястье левой руки Керол заметила большие часы, судя по всему, часы хорошие, добротные, но не шикарные. Совершенно непонятный человек, не желавший вписываться в хорошо известные Керол категории посетителей. Впрочем, у нее были свои, безотказно действовавшие методы проверки состоятельности клиентов. Выполняя заказ посетителя, она взяла не уже начатую бутылку обыкновенного виски, а достала с полки бутылку дорогого, шотландского. Она поставила бутылку так, чтобы посетитель мог рассмотреть этикетку «Горная королева», и не без хитринки заглянула ему в глаза. Незнакомец никак не реагировал на ее маневр, лишь проговорил устало и рассеянно:

— Двойное. Немного льда, сахару и в меру лимонного сока.

Керол хмыкнула.

— Дайкири?

— Совершенно верно, мэм.

Сноровисто выполняя заказ, Керол чувствовала на себе его взгляд: на руках, на лице. И сама раза два будто ненароком взглянула на посетителя. Странный, ни на кого не похожий, но интересный мужчина. Волосы темные, почти черные, кожа матово-смуглая, а глаза синие-синие, васильковые! Такого раз увидишь и уже не забудешь. Взяв запотевший бокал, посетитель взболтал содержимое, льдинки при этом не то зашуршали, не то зазвенели, отпил хороший глоток и удовлетворенно причмокнул губами. Опуская бокал на стойку, он не то чтобы сказал, а подумал вслух:

— А что, если у меня не хватит монет, чтобы заплатить за это первоклассное пойло?

Рука Керол, вытиравшая полотенцем стойку, на секунду замерла. Посетитель поднял на нее свои васильковые глаза и улыбнулся:

— А вдруг у меня и вообще нет денег? Знаете, как это бывает: неожиданные траты, забыл снять со счета, вытащили бумажник. — Голос посетителя звучал мягко, ласково. — Какое объяснение вам больше всего по душе, мэм?

— Я не мэм.

— Хорошо, — покладисто согласился незнакомец, — мисс Керол.

Она внимательно взглянула на него, хмуря красиво очерченные брови.

— Вы знаете мое имя? Что-то я не припоминаю вас.

Не спуская с нее глаз, он сделал еще глоток.

— Я знаю не только ваше имя, но и ваш адрес. Понизив голос, он уверенно и точно назвал ее адрес.

Барменша не могла скрыть удивления, постепенно сменившегося беспокойством.

— Вы из полиции?

Он грустно вздохнул.

— Разве полицейские остаются без гроша в кармане? — посетитель определенно поторопился допить свое виски. — Разве у полицейских воруют бумажники?

Керол уперла руку в бедро, она делала это очень картинно, точно испанка.

— У вас в самом деле нет с собой денег?

Он грустно кивнул, пододвигая ей бокал, на дне которого сиротливо лежало несколько тающих льдинок.

— Лучше уж сразу признаться в этом.

Все так же подбоченясь, Керол несколько долгих секунд разглядывала посетителя, сидевшего с покорно опущенной головой. В глазах ее, как предвестники грозы, мелькали зарницы, готовые в каждое мгновение превратиться в настоящие молнии. «Какого же черта ты глотал «Горную королеву», подонок?» — вертелось у нее на языке. Но гроза не состоялась. Глубоко вздохнув, Керол убрала со стойки опустошенный бокал и миролюбиво сказала:

— Ладно. Нет сейчас, занесете потом. — И она с точностью до одного цента назвала ему сумму.

Теперь незнакомец смотрел на нее без улыбки.

— Вы добрая женщина, мисс Керол.

— Я не добрая, — отрезала барменша, — я опытная. Вы не из тех людей, которые не возвращают долгов.

— Вот как? — Его лоб неожиданно прорезала тяжелая мрачная складка, почти тотчас же сменившаяся мягкой улыбкой. — Впрочем, вы правы, мисс Керол. Я могу идти?

Она передернула плечами, все еще разглядывая его, судя по всему, она никак не могла составить о нем определенного мнения.

— Скажите свое имя, по крайней мере.

— Немо. — Он почтительно склонил голову. — Немо Нигил.

— Странное имя.

Ответить Нигил не успел, на его плечо легла тяжелая рука.

— Ты чего привязался к даме, парень? Да еще монеты жмешь! Не хочется ли тебе обнюхать мостовую? — насмешливо пророкотал басок.

Без всяких признаков удивления или тревоги посетитель повернул голову. Рядом стоял здоровенный мужчина, мускулы так и выпирали из ковбойки. Мерно двигалась тяжелая челюсть, отдавая привычную дань жевательной резинке, густые брови чуть приподняты, в глазах — презрительное равнодушие!

— Оставь его, Боб. Пусть убирается!

— Верно. Но сначала пусть извинится. Некрасиво грубить даме! — Ладонь словно тисками охватила руку посетителя, в голосе появилась жесткость. — Ты ведь извинишься, парень? Не будь подонком!

Нигил вздохнул и покорно проговорил, склонив голову:

— Извините меня, мэм.

Барменша пожала плечами и сказала теперь уже без эмоций:

— Оставь его, Боб. Пусть убирается.

Но Боб, очевидно, относился к тому не так уж редко встречающемуся типу людей, которых покорность жертвы лишь возбуждает и делает более агрессивными. Не исключено, что ему хотелось произвести впечатление на молодую женщину, покрасоваться перед ней. Во всяком случае, не ослабляя хватки, он насмешливо проговорил:

— Ты не понял меня, парень. Нужно извиниться по-настоящему. — Он беззлобно, но довольно свирепо встряхнул посетителя. — Проси прощения!

Керол отвернулась от стойки, делая вид, что происходящее ее совершенно не интересует. Она не видела реакции своего должника на требование Боба, а она была необычной. Нигил очень спокойно повернул голову к своему оппоненту и взглянул на него с откровенным любопытством.

— Но я ведь попросил прощения, мистер Боб.

— Сэр! — пророкотал Боб.

— Извините, сэр. Ведь я уже попросил прощения, сэр Вместе с покорностью Керол послышались в голосе незнакомца насмешливые, иронические нотки, и она с вновь проснувшимся любопытством повернулась к стойке.

— Прощения! Ты отбыл номер, вот что ты сделал. Я не слышал в твоем голосе истинного раскаяния. Проси прощения так, как бы просил его у мамми, когда она собиралась тебя выпороть.

Боб откровенно веселился, чувствуя себя хозяином положения.

— Оставь его, Боб, — устало сказала Керол.

Не обращая внимания на ее реплику, Нигил спокойно сказал:

— Моя мать никогда не порола меня, сэр.

— И напрасно! Этим-то она тебя и испортила, превратила вот в такого подонка. — Боб уже со злостью встряхнул посетителя. — Проси прощения, кому говорят!

— Я не люблю, когда меня встряхивают, — холодно проговорил Нигил и положил свою ладонь на кисть Боба, которая все еще стискивала его плечо. — Я не шейкер.

Керол открыла уже рот, чтобы поактивнее вмешаться в происходящее, и снова закрыла его — ее вмешательства не потребовалось. На ее глазах происходило нечто удивительное и не совсем понятное. Нигил как будто бы просто положил свою ладонь на лапу Боба, положил, и все, но лицо Боба сначала отразило удивление, потом оно покраснело от напряжения, на шее вздулись жилы, а мускулы всего тела напряглись, наконец, оно исказилось от боли. Нигил снял руку Боба со своего плеча и как неодушевленный предмет положил на стойку, движения его отнюдь не свидетельствовали о мускульном напряжении, они были совершенно естественны, даже замедленны. Керол остолбенело наблюдала за происходящим, глядя на Нигила отупело и обиженно, Боб начал машинально разминать и массировать свою кисть.

— Вы чего? — Он по инерции пытался говорить угрожающе, но в его голосе прозвучала растерянность.

— Я не люблю, когда меня трясут. — Нигил мягко улыбнулся, глядя прямо в глаза мужчины, и деликатно посоветовал: — Садитесь за свой столик, Боб. Я не намерен обижать мисс Керол, мне просто нужно поговорить с ней и рассчитаться за выпитое. Идите, Боб.

— Иди-иди, — торопливо поддержала барменша, выходя из столбняка.

Оглядев еще раз посетителя, она остановила взгляд на его руке, лежащей на стойке. Кисть крупная, но не большая, не мощная, длинные, и это сразу видно, гибкие пальцы. Более машинально, чем сознательно, она прикоснулась к этой руке, легонько погладила ее, а потом перевернула ладонью вверх. Ни ссадин, ни мозолей, ни очевидной загрубелости, хотя не выглядит эта рука и холеной, изнеженной.

— И этой-то лапкой вы сделали больно Бобу? Да у него силы на троих таких, как вы, хватит! Что вы с ним сделали? — Она покосилась на Боба, который залпом допил свой коктейль и теперь сидел за столом с видом человека, решавшего для себя трудную, почти непосильную задачу. Посмотрел на Боба и Нигил.

— Сила человека не только в его мускулах, — сказал он словно про себя.

Она испытующе взглянула на него.

— А в чем? — И вдруг обрадовалась мелькнувшей у нее догадке. — Вы гипнотизер?

— Фокусник.

Нигил печально улыбнулся, сделал кистью скользящее движение и протянул барменше зажатую между указательным и безымянным пальцами новенькую пятидолларовую бумажку. Керол невольно покосилась в сторону кассы — нет, она была далеко, явно в недосягаемости рук этого странного посетителя. Когда она снова перевела на него взгляд, в руке Нигила уже ничего не было — он легонько шевелил в воздухе своими длинными ловкими пальцами.

— Так вы фокусник! — констатировала барменша с облегчением.

Он кивнул, сделал новый санж, и между его пальцами появилась десятидолларовая бумажка. Ловко, будто нечаянно уронив купюру на внутреннюю часть стойки, Нигил с улыбкой сказал:

— Сдачи не нужно.

— А говорили — нет денег, — с невольно прорвавшимся облегчением проговорила Керол.

— Я испытывал вас, мисс Керол. Это испытание вы успешно выдержали. Не откажетесь ли за все те беспокойства, которые я вам причинил, принять от меня подарок?

Он медленно извлек из кармана своего пиджака дамские часы, держа их за самый конец изящной не то золотой, не то позолоченной цепочки-браслета. Керол улыбнулась, с любопытством разглядывая эту всегда Милую женскому сердцу красивую вещицу. Вдруг брови ее нахмурились. Протянув руку, она приподняла часы на ладони, склонилась, приглядываясь к ним, машинально перевела взгляд на собственное запястье и отшатнулась:

— Так это же мои часы!

— Совершенно верно, мисс Керол, — с легким поклоном согласился Нигил.

Барменша все еще не могла взять в толк происшедшее и лишь переводила взгляд то на часы в руке Нигила, то на свое запястье. Нигил аккуратно, только зашуршала цепочка-браслет, опустил часы на стойку и пояснил:

— Я хотел взять их на память о нашей встрече, но теперь передумал.

— Вы и правда фокусник! — Керол наконец-то пришла в себя, взяла часы и нервно, а поэтому не особенно ловко стала прилаживать их на руке. — С вами надо поосторожнее. Где только вы этому научились!

— На Фомальгауте, мисс Керол.

— Это в каком штате?

— Это не в штате, мисс Керол, — безмятежно пояснил незнакомец, — а в созвездии. В созвездии Южной Рыбы. Белый субгигант класса А, и совсем недалеко — всего в двадцати трех световых годах от Солнца.

— Что-то я не пойму вас. — Справившись наконец-то с браслетом, барменша подняла голову, отбросила волосы, упавшие ей на лицо… и насторожилась, глядя на входную дверь. — Полиция, — уверенно констатировала она вполголоса.

Бросив испытующий взгляд на барменшу, Нигил лениво оглянулся через плечо. В двери только что вошли и теперь неторопливо, со скучающими физиономиями шагали к стойке двое крепких мужчин в просторных светлых плащах и мягких шляпах, руки они держали в карманах. Нигил все так же неспешно повернулся к ним спиной, коротко вздохнул и мотнул головой, как человек, допустивший очевидный промах. Какое-то мгновение он сидел неподвижно, потом неуловимым движением извлек из кармана несколько стодолларовых банкнот, бросил их на внутреннюю, низкую часть стойки и указал на них Керол глазами, сделав знак, чтобы та их припрятала. Потом опустил указательный и средний пальцы в нагрудный карманчик пиджака, что-то извлек оттуда, резко повернулся на вертящемся сиденье лицом к двери и мягко спрыгнул на пол.

— Спокойно, мистер Рой. Без глупостей, — негромко, но отчетливо сказал один из вошедших мужчин, не вынимая рук из карманов и продолжая спокойно продвигаться вперед. — Бар оцеплен.

Как бы в подтверждение его слов в бар вошли еще два полицейских, теперь уже в форме. Видимо, руководитель операции, контролировавший развитие событий, понял, что полной внезапности достичь не удалось, и без промедления направил подмогу. Краем глаза Нигил проследил за тем, как барменша скользнула за его спиной в сторону, — она была достаточно опытным человеком и знала, что такие ситуации нередко разрешаются перестрелкой. Несмотря на испуг и спешку, у Керол все же хватило самообладания на то, чтобы незаметно схватить деньги, брошенные посетителем на стойку.

Мужчины в мягких шляпах, фиксируя взглядами лицо Нигила, заходили один с правой стороны, другой — с левой; полицейские в форме двигались прямо на него.

— Без глупостей, мистер Рой!.. — теперь уже с нотой угрозы повторил тот, что заходил справа, немолодой мужчина с суровым лицом и цепким взглядом.

Нигил криво усмехнулся.

— Я проиграл, джентльмены.

Он стоял неподвижно, держа правую руку на груди и заложив большой палец за отворот пиджака. Между указательным и средним пальцами у него была зажата капсула, которую полицейские вряд ли могли заметить. Когда группа захвата, координируя свои действия, перед решающим броском несколько замедлила шаг, Нигил приподнял два пальца, демонстративно положил капсулу в рот и сжал челюсти. Лицо его исказилось, тело свела судорога… и он, словно сбитый ударом невидимого противника, рухнул на пол. Пожилой полицейский с суровым лицом, рванувшись вперед, успел подхватить его в самый последний момент и мягко опустил на пол. Послышался чей-то крик, загудели возбужденные голоса, в бар вбежала группа полицейских.

— Всем оставаться на местах! — прозвучала властная команда, обращенная к немногочисленным посетителям.

Керол, успевшая выбежать из-за стойки, с ужасом смотрела на лежащего в неестественной позе посетителя. Пожилой полицейский пытался разжать ему рот, но безуспешно — с такой силой он был сведен молниеносной судорогой. Убедившись в тщетности своих попыток, он наклонился и понюхал синеющие губы.

— Горький миндаль, — сказал он безнадежно своему напарнику. — Но готов держать пари, что это не чистый циан, а нечто более современное.

После секундного раздумья он расстегнул на упавшем пиджак, ловко ослабил галстук и, не утруждая себя последующими манипуляциями, рывком расстегнул рубашку, оторвав часть пуговиц. Приложив ухо к груди упавшего и меняя его положение, он некоторое время выслушивал грудь. Потом распрямился, кое-как привел в порядок костюм лежавшего и поднялся на ноги.

— Готов, — сказал он хмуро, отряхивая брюки. — Ни дыхания, ни сердца.