Инсектопокалипсис

Глава 8. Макс

Кто-то умный сказал: «Враг моего врага — мой друг».

Когда я увидел, что напавшие на нас муравьи-переростки, начали грызть друг друга, то понял: не умру сегодня. А ещё я заметил причину такого странного поведения муравьёв — насекомоподобное существо из клиники!

Оно, наверное, выследило нас. Судя по странным движениям и неестественной позе, существо генерировало неслышный звук или запах, от которого муравьи сходили с ума.

Конечно, уродливая пчела-переросток тоже была нашим врагом, но сейчас она помогла нам выжить. Потому я и не смог допустить, чтобы бойцы из партизанского отряда уничтожили её. Всё-таки они — почти дикари, а человек здесь я.

Когда лысый замахнулся на насекомое прикладом, я крикнул:

— Стойте, но она же нас спасла!

И, сам не ожидая от себя такой смелости, кинулся между партизаном и пчелоподобной тварью.

Главарь, к моему удивлению, отреагировал довольно спокойно. Он пожал плечами, забрал у лысого парня странное оружие и указал ему в ту сторону, куда кинулась бежать спасённая мною Вика.

Парень бросился догонять девушку, а главарь, наведя дуло на пчелу, повернулся ко мне:

— Слушай, доктор, — сказал он строго. — Я знаю, что у тебя ещё феромоны из башки не выветрились, но ты постарайся меня услышать и хоть немного понять, ладно? Насекомые — это враги человека. Они держат вас в рабстве. Ты, может, этого и не понимаешь, у вас, блаженных, своя правда, навязанная этими вонючими инсектами. Но ты же — человеческая особь! Посмотри на себя! Будь уже мужиком и борись!

Само собой, главарь принимал меня за того доктора, в тело которого я ненароком попал. Но я никак не находил слов и подходящего момента, чтобы объяснить ему, что я, хоть и тоже Максим Владимирович, но совсем не доктор. Да и вообще — не из этого мира.

Вот и сейчас от необходимости объясняться меня спасла пчела. Она зашевелила жвалами и произнесла, старательно выговаривая звуки:

— Нет нужды держать меня на прицеле, реликвит. Я не проявляю агрессии. Я всего лишь хочу сберечь мутуал. Вы не понимаете, как сильно мутуал связан с ульем. Разрыв связи причиняет женской особи боль и страдания.

Главарь партизан мгновенно побагровел и тут же позабыл о моем существовании. Видимо фраза инсекта задела его за живое.

— Что ты несёшь, вонючая тупая пчела! Боль и страдания?! Не было бы никаких страданий, если бы вы не уничтожали нервную систему и волю людей своими погаными выделениями! Да чё я с тобой разговариваю? Ты всего лишь мелкая рабочая особь! У тебя и мозгов-то нет!

— Ты не прав, реликвит, — пчела говорила размеренно и без лишних эмоций. — У меня есть мозг. — Я — не мелкая особь, я — старшая медсестра!

— Ты — дерьмо! И сейчас я тебе помогу в этом убедиться! — Главарь помахал оружием, но стрелять не стал.

— Я не понимаю убеждения оружием, — ловко парировала пчела. — Давай прекратим взаимную агрессию во имя выживания?

Эта перепалка могла бы длиться долго, но тут из-за деревьев вышел лысый помощник главаря. Один.

Партизан молча развёл руками, и я понял, что Вику он догнать не сумел.

— Что с инсектом будем делать? — спросил он, когда подошёл ближе.

Главарь протянул ему стволовое оружие и угрожающе поднял мачете.

Пчела жалобно зашевелила слабыми передними лапками. Две задних пары у неё были опорными, толстыми, а передние — тонкими и ловкими, вроде рук.

— Не нужно никого убивать! — рассердился я. — Может, просто свяжем её и уйдём?

Уйдём? Это я сказал? А как же Вика? У меня возникало непреодолимое желание броситься за Викой в чащу.

Чего я не побежал вместе с лысым, дурак? Что с ней теперь будет?

Молодой обидно засмеялся:

— Ты предпочитаешь, док, чтобы твоя «спасительница» умерла медленной и мучительной смертью от голода и холода?

Я покраснел. Вот, дурак! Об этом я и не подумал.

— Тогда возьмём с собой? — тихо предложил я.

Как им сказать, что нужно отправляться на поиски Вики? Как убедить? А что если она заблудилась? Что если её сожрут муравьи?

Лысый заржал ещё громче.

— Тихо, ты! — осадил его командир. — А это не такая уж бредовая мысль, доктор. Мы давно хотели взять пленного, но инсекта-солдата так просто не поймаешь, а тупые рабочие особи поодиночке не ходят. А тут такая удача!

Он подошёл к лысому, снял у него с пояса верёвку и кинул мне. Я неловко взмахнул руками, но все-таки поймал.

— Свяжи её, да покрепче, раз пожалел. Захочет жить — пойдёт своими ногами. Тащить такую тушу на себе мы не нанимались.

— А как же Вика? — спросил я. — А что, если она заблудилась и...

— Никаких «и», — отрезал главный партизан. — Девчонка бежит на запах. На краю леса солдаты, они её примут. А нам нужно побыстрей уходить отсюда.

Я подошёл к пчеле сзади — она не шелохнулась. Не попыталась сбежать, не стала ни о чем просить. Как будто смирилось со своей участью.

Я тут же одёрнул себя. Вот болван! Пытаюсь очеловечивать инсекта, и потому наделяю его в своей голове гордостью и смирением. А что, если это не так? Кто знает, что в этой башке под толстым хитиновым покровом?

На спине медсестры я заметил небольшие рудиментарные крылышки. Видимо, размер особей стремительно рос, крылья больше не держали огромное тело и атрофировались. Гравитация! Бессердечная, ты, сука!

Я осторожно, немного брезгливо прикоснулся к тонким лапкам медсестры. Сложил их сзади, услышав неприятный скрип суставов, и принялся обвязывать верёвкой.

— Давай-ка быстрее, док. Если твоя подружка позовёт подмогу, через полчаса тут уже будет отряд пчёл-убийц.

Я проверил крепость узла, подёргав за него. Происходящее мне совсем не нравилось, но что было делать?

Лысый пошёл впереди, следом я повёл медсестру, а замыкал шествие главарь. Этой странной процессией мы и продолжили путь по сильно заросшему кустарником лесу.

Шли довольно быстро, почти бегом.

Честно говоря, этот мир, куда меня забросило, нравился мне все меньше и меньше. Вместо светлого утопического будущего, про которое Санек любил фантазировать во время наших с ним совместных попоек, я угодил в какой-то постапокалиптический кошмар.

Я бы даже сказал — инсектопокалиптический!

Пчелы, муравьи, партизаны! Бред сумасшедшего! Меня никак не отпускала мысль: что же должно было произойти на Земле такого страшного, чтобы насекомые вымахали и поумнели?

Не иначе радиация. Точно! Ядерный взрыв, мутации... Муравьи вон какие — гигантские.

— А кстати, — решился я нарушить молчание. — Вы же партизаны! Вы тут в лесу должны каждую веточку знать! Как вы проморгали целый взвод муравьёв?

— Это, в общем-то, не твоё дело, док, — после паузы отозвался главарь. — Но если так уж интересно, то здесь муравьиных троп нет. Не должны они тут охотиться. Эти аккуратисты своих приказов и распорядков не нарушают. Значит — что-то пошло не так!

— Может, виноваты ты и твоя беглянка? — спросил он, помолчав.

Я почувствовал в его голосе угрозу и нервно обернулся. В сумерках его лицо выглядело ещё более зловещим.

«А этот парень поопаснее инсектов будет», — подумал я.

— А почему она, — я указал на связанного инсекта, пытаясь сменить тему, — назвала тебя «реликвит»?

— Это на их языке означает «покинувший улей», — ответил главарь. — Отбившийся от стаи, вроде как. Они всех моих людей так называют, док.

— Меня зовут Макс, — мрачно буркнул я.

— Да пофиг.

Он сплюнул на землю.

— Скорее бы до лагеря дойти, — мечтательно произнёс лысый. — Жрать хочется, успеть бы на ужин. Мари просто потрясающе готовит паучьи яйца!

Он аж причмокнул от удовольствия. А мне что-то поплохело.

— А пауки у вас тоже разумные? — спросил я.

— Ну, вы, блаженные, вообще тупые! — снова обидно заржал лысый. — Ну какие же они разумные? У них же мозг с кулачок пятилетнего ребёнка.

Дальше мы шли молча.