Институт благородных убийц

Глава 4. Знакомство

Он был молод — или ровесник Талины, или чуть постарше. Высокий и широкоплечий — встреться мы при других обстоятельствах я бы назвала его привлекательным. Тёмные волосы, тёмные злые глаза, на подбородке — ни волосинки: то ли чисто бреется, то ли ещё ничего не растёт. Что-то в овале его лица показалось мне знакомым, хотя этого парня я раньше никогда не видела и могла поклясться в этом хоть бездной, хоть эмпиреями.

«Это Арейлас дээ Брайдар. Его здесь все знают».

Ого! Стало быть, возлюбленный эрьи Смерины. Похоже, по пути в библиотеку она забежала сюда, поплакаться на широкой груди. Хороший же крюк ей пришлось сделать!

Стараясь говорить самым светским тоном, я поинтересовалась:

— И что вы тут делаете, дээ Брайдар? Сюда запрещено приходить мужчинам.

Похоже, моя улыбка младшему дээ Брайдару очень не понравилась. Ошейник сжался так, что я захрипела. Успела лишь выдавить:

— Идёшь… против отца? Как интерес…

Ошейник резко ослаб. Ага, против отца юный Арейлас выступать не хочет. По крайней мере, пока. Даже ради возлюбленной. Как же я его понимаю! Умный мальчик, уже что-то.

Почему экье некромант послал своего сына, понять несложно: а кого ещё? В мире так мало людей, которым можно хоть немного доверять! А этот учится рядом, с девчонкой отсюда встречается — любой поймёт, чего он здесь шастает. Накажут, конечно, но лишних вопросов не возникнет.

Опять же, если верить сплетням о жене экье некроманта (а с чего бы мне им не поверить?), с демонами мальчик знаком буквально с раннего детства. Любопытно, наблюдал ли он дома сценки наподобие той, которую он тут устроил со мной? В конце концов, мачеха у него тоже нечистой крови…

Экье Арейлас тем временем встал напротив меня. Нахмурился и резко произнёс:

— Ты не станешь больше устраивать фокусов наподобие того, который проделала с эрьей Смериной. Поняла?

— А то что? — ласково поинтересовалась я. — Всё-таки рискнёшь пойти против воли отца?

Ошейник пару раз сжался — вполне отчётливое предупреждение.

— Найду способ показать тебе твоё место, lutum, — процедил Арейлас.

— У твоих ног? Не спорю, вид отсюда открывается… неплохой, так что возражать не стану, — я ещё раз смерила юношу взглядом. К его чести, он не покраснел. Так, щёки слегка зарделись, можно списать на резкий порыв ветра.

— Можешь встать.

О, похоже, мальчик почувствовал себя идиотом. Прелестно, продолжаем игру.

— Итак, ты здесь, чтобы поговорить со мной об… эрье Смерине?

— И о ней тоже, — отлично, сдавать позиции юный дээ Брайдар не собирается. Хорошо, так веселее. — Но прежде всего — о Душехвате. Что тебе удалось выяснить?

— Что твоей девушке ничего не грозит. Этот старый козёл не интересуется теми, кто у всех на виду. Ты рад?

Ух ты, а не рад! То есть, конечно же, облегчение в его взгляде промелькнуло совершенно отчётливо, но эрье Арейлас, похоже, желал добра всем и сразу, не только красотке Смерине. Подчёркнуто проигнорировав мой выпад, он задал следующий вопрос:

— А кем интересуется?

— Серыми мышками вроде меня. Все три жертвы именно таковы, — я тоже отбросила ёрнический тон, сменив его на показательно-деловой: мальчика надо поощрять, когда он ведёт себя хорошо. — И над всеми тремя, к слову сказать, издевались сокурсницы. Особенно с факультета Роз. Особенно твоя…

— Так, хватит! — голос Арейласа остался спокойным, но брови слегка нахмурились. — Я понял: Смерина тебе не нравится. Ты ей, спешу заверить, тоже. Давай на этом остановимся и займёмся, наконец, делом!

Я издевательски поклонилась. Помедлив мгновение, Арейлас устало вздохнул:

— Да, я повёл себя, как влюблённый идиот. Ты это хотела услышать? Я должен был понять, что демон начнёт вести себя, как демон. Но личная просьба: не задевай больше Смерину. Так лучше?

Лучше? Да я на пару мгновений онемела от изумления! Ох, мальчик, как же тебя, оказывается, отменно выдрессировала мачеха!

У демонов и людей не может быть общего потомства, посему обоих сыновей экье Шантон дээ Брайдар прижил… от кого-то ещё. Насчёт имени матери (или матерей) в свете наверняка сплетничают — о таком сплетничают всегда, независимо от материка или названия государства. Но с младенчества оба мальчика жили с отцом, а значит, и с мачехой-демоном. Понятное дело, что тут хочешь не хочешь, а научишься… смирению.

И основам обращения с демонами.

Подумав пару секунд, я едва заметно кивнула.

— Клятву, — тут же затребовал этот наглец. Ладно, клятва так клятва.

— До тех пор, пока эрья Смерина даар Мрауш не нападёт первой самолично либо не велит кому-либо ещё напасть на меня или на друзей Талины даар Кринстон, я, lutum без имени, рождённая от женщины и перерождённая в бездне, вызванная в этот мир силой некромантии, обещаю и клянусь, что не трону помянутую эрью Смерину даар Мрауш ни силой, ни магией, и не стану подговаривать к нападению на неё любых прочих. Доволен?

Доволен, по глазам вижу.

— Я, Арейлас дээ Брайдер, второй сын королевского некроманта Шантона дээ Брайдара, принимаю клятву этого демона, и в свою очередь освобождаю от её выполнения, буде помянутая Смерина даар Мрауш окажется демоном anima prehenderat или же осознанным и добровольным пособником этого демона. Да будет так!

— Да будет так, — отозвалась я, немало удивлённая. Кажется, надо пересмотреть первоначальное впечатление об этом мальчике. Главное он вычленять умеет.

И не хотел ли он с самого начала вынудить меня дать эту клятву? Может, для этого затеял весь спектакль?

Может быть, вполне может быть. Но всё-таки он — влюблённый мальчишка, а значит, доверяет своей девушке. Не может себе даже вообразить, что она способна сама, по доброй воле начать вредить другим людям. Любовь страшная штука, она ослепляет и оглушает даже самых разумных людей.

Так что я ничего не проиграла, дав клятву. Уж кто-кто, а Смерина даар Мрауш меня в покое не оставит, или я ничего не понимаю в людях, ступивших на скользкую дорожку.

В святых я не разбираюсь, что есть — то есть. Но Смерину уж как-нибудь понять смогу.

— Ещё что-нибудь выяснить удалось? — мальчишка смотрел исподлобья, выжидающе. Я пожала плечами:

— Талина обращалась в лазарет, там ей отказали в помощи сразу же, не особо разбираясь. Или в лазарете сидит пособница демона, или абсолютно тупоголовая курица, или там ничего не знают.

— Но чистый брат… — Арейлас осёкся. Тут уж я вспылила и затребовала объяснений.

Всё оказалось донельзя глупо и донельзя… по-человечески. Нет, демоны, разумеется, тоже прекрасно умеют совершать глупости — иначе бы нас не ловили и срединный мир давно уже стал бы каким-нибудь нулевым уровнем бездны. Но на такой идиотизм способны только люди.

Чистый брат Отмич и впрямь уведомил администрацию. И к его словам вроде как отнеслись серьёзно: господин директор Университета обещал принять всяческие меры. Поэтому священник успокоился, и до убийства Хальды ничего более не делал. А после второго случая пришёл всё к тому же директору, чтобы выяснить, почему якобы предпринятые меры всё же не сработали. Может, надо что-то поменять, усилить охрану, напустить ладану в помещение? В конце концов, от мелких бесей помогает, вдруг и Душехвату станет нехорошо! И вот тут-то выяснилось, что все обещания господина директора оказались пустым сотрясением воздуха.

— Я не понимаю, почему? — горячился Арейлас. Я смотрела на него и прямо-таки умилялась. Для своих лет и своей семьи мальчик был на диво неиспорченным.

Или старался казаться таковым. В конце концов, он вполне спокойно и осознанно освободил меня от клятвы в случае, если его возлюбленная окажется пособницей демона.

Любопытно, что сам он сейчас тоже помогает демону. Ну да, другому, и цели вроде как иные, но всё-таки…

У людей странные представления о добре и зле. Начать с того, что у людей вообще нет единого представления о добре и зле, как бы там ни старались разновсяческие религии. Каждый из людей сам для себя определяет, что есть благо, что может нанести вред ему самому и другим. А потом каждый остаётся наедине с собственным выбором.

Да, другие люди способны помочь или осудить, помешать или вознести человека на пьедестал. Но когда ночью каждый закрывает глаза — ему некому помочь побороть собственные страхи. Зато и помешать бороться с ними тоже некому.

Дурацкие мысли. Раньше я ни о чём подобном не размышляла. Наверное, близость Талины сказывается.

— Когда у человека появляется власть, он искренне считает, что это не стечение обстоятельств, — сказала я Арейласу. Тот замер, стараясь понять ход моих рассуждений. — Каждый считает себя достойным, даже те, кто ничтожен. Нет, не так: чем ничтожней человек, тем больше он считает себя достойным власти. Не знаю, почему. Я вообще мало изучала эту область деятельности людей.

— И что? — Арейлас смотрел пытливо. Да, из мальчишки выйдет толк.

— Чем извилистей пути, которыми человек дошёл до власти, тем важней ему постороннее мнение о его действиях. Даже когда он кричит, будто совершенно этим не интересуется. Даже когда пытается сам себя убедить, что чужие люди не вправе судить его. Даже когда искренне поверил в это. Всё равно ему важно, чтобы его хвалили. Чтобы кто-то, кого он, возможно, в жизни своей не увидит, говорил о нём с придыханием: «О, это действительно достойный правитель!».

— Кажется, я начинаю понимать… — глаза Арейласа нехорошо сузились. Ой, грядут перемены в руководстве Университета! Даже если не сейчас, всё равно грядут.

— Демон в учебном заведении портит впечатление о правителе. В первую очередь, конечно, о самом учебном заведении, но такие люди всё принимают на свой счёт. И довольно часто поступают… неразумно: стараются замести пыль под ковёр в надежде, что как-нибудь всё уляжется само. Лишь бы не пострадала репутация.

— Но она уже пострадала!

— Разве? Пока что всё довольно тихо. Да, случилось три смерти, но девицы эти никому не интересны, их родня повоет-повоет, да и забудет, особенно если замазать им рот щедрой денежной премией: у родни другие дети имеются, о них заботиться надо… А узкий круг тех, кому обо всём известно, тоже не торопится вопить о демоне на каждом перекрёстке, — я широким жестом обвела разноцветные клумбы: — Вот ты видишь тут за каждым бордюром по демонологу? Лично я — нет. А надо бы. Представь такую ситуацию, скажем, в летнем императорском дворце. Как бы там отреагировали?

Судя по лицу Арейласа, он прекрасно представлял себе, как бы отреагировали в летнем дворце даже на смерть каких-нибудь трёх никчемных служанок. Я усмехнулась: ну да, правильно представляет. Никто не стал бы терпеть демона-убийцу в таком месте.

— И это приводит нас к интересному вопросу, — продолжила я нить своих раздумий. — Душехват случайно набрёл на идеальное для себя пастбище, или долго его искал?

— Или ему подсказали, — подхватил Арейлас. — А если он выбрал его сам, то, возможно, давно живёт в Империи и разбирается в её устройстве.

Я согласно кивнула:

— Вряд ли он ходит каждый день на службу — подобного я даже у бесконечно хитрого демона предположить не в состоянии, но вот притвориться членом семьи такого служащего…

— И поступить в Университет! — глаза Арейласа засверкали. — Он студент, понимаешь?

Я понимала это с самого начала — точнее, предполагала. Но зачем говорить о таком? Мальчик горит расследованием, наверное, хочет выслужиться перед отцом… Поэтому ничего подобного я говорить не стала, заметила лишь:

— Или институтка.

Арейлас неохотно кивнул:

— Или так.

Да уж, неприятно предполагать, что твоя возлюбленная может оказаться… но ведь я уже сказала, что Смерина не может оказаться демоном. Хотя нет: я сказала, что она не может быть жертвой!

— Он старается быть таким же неприметным, как и его добыча, поэтому вряд ли его следует искать среди розочек или на популярных факультетах. Таким образом, среди твоих друзей… или подруг, экье Арейлас, мы его не отыщем. Нужно приглядываться к личностям серым и неприметным… Слушай, может, развяжешь? — я покосилась через плечо на скованные запястья. — Мне ещё четыре букета составить надо!

Парень кивнул, легко взмахнул рукой — и кандалы исчезли. Я, морщась, начала растирать запястья. Благодарить не стала — в конце концов, он мог бы и сам догадаться, что никуда я не сбегу, при такой-то охранной магии! Но нет, захотелось повыпендриваться. Рыцарь, мать его, в сияющей мантии. Ради разнообразия, типовой студенческой, а не иссиня-чёрной некромантской.

Ну и да, после фактически заверений о том, что его девушка не может быть Душехватом, можно и проявить снисхождение. Может, даже сочувствие.

Мальчик тоже не стал извиняться.

Я подобрала с земли садовый нож. Арейлас слегка напрягся, но заметил мою кривоватую ухмылку и закатил глаза. Я встала на колени возле подходящей клумбы и принялась срезать цветочные стебли.

— Ты сумеешь его узнать? — раздался за моей спиной вполне ожидаемый вопрос. Ох, мальчик, если б всё было так легко…

— Если бы всё было так легко, твой папаша и экье судебный маг не стали бы тащить в Институт благородных девиц совсем неблагородного демона. Причём, второго, в пару к тому, что тут уже резвится. У anima prehenderat аура ещё слабее моей, а он, вдобавок, как следует маскирует её естественными эманациями человека, тело которого захватил, — я нахмурилась: а этот парень вообще понимает, о чём я говорю? — Аура — это…

— Я знаю, спасибо.

Серьёзно?

— И на каком курсе этому здесь обучают?

— На курсе имени моей приёмной матушки, — даже не оборачиваясь я знала, что Арейлас поморщился. — Она считает, что её сыновья должны быть… всесторонне образованными.

— Понимаю. Раз уж её обязали играть с этими игрушками, они должны стать лучшими в Империи, — я поднялась, отряхнула подол платья, обернулась: — Подержи цветы, а? Их лентой перехватить надо.

— Давай лучше ты подержишь, а я всё сделаю, — что ж, мальчик не до конца мне доверяет, и это правильно и понятно. Спорить я не стала. Пока Арейлас перевязывал букет, я размышляла о том, что он сказал, а главное — чего не сказал. В частности, он не стал спорить с характеристикой своей мачехи-демона. С другой стороны, а о чём здесь спорить? В чём-то все демоны похожи, я всего лишь указала на один из таких моментов.

— Если тебе станет от этого спокойней, могу отдать нож, нарежешь оставшиеся цветы, а я их свяжу.

Глаза Арейласа гневно вспыхнули, и на какой-то момент мне показалось, что парень сейчас гордо откажется. Но затем он хмыкнул и протянул руку. Ну вот, не удалось загнать в ловушку. Ещё одно очко в его пользу.

— Мне действительно так спокойней, хотя матушка бы здорово разозлилась, узнав, что я настолько предсказуем. При этом я понимаю, что ты можешь напасть сзади и попытаться, к примеру, удавить меня лентами. Но тебе ведь незачем, верно?

Оставалось лишь беспомощно усмехнуться. Один из способов, которыми демоны манипулируют людьми — это говорить правду, только правду и ничего кроме правды. Ну да, не всю правду и не тем людям, которые способны её выдержать, но это, право же, мелочи. Теперь выяснилось, что мачеха Арейласа и впрямь ответственно подошла к делу воспитания своих игрушек. Интересно, осталась ли хоть парочка демонических тайн, которые она им не выдала? Должна была, учитывая нашу природу. С другой стороны…

— Верно. Вдобавок, я помню, что охранные заклятья испепелят это тело за миг. Но возвращаясь к нашей основной теме беседы: тут мне пришла в голову мыслишка…

Спина Арейласа, склонившегося над очередной клумбой, выразила глубокое внимание и желание выслушать мои соображения. Нет, ну как он вот так может, а?

— Кровь. Если я попробую человеческой крови, то наверняка сумею сказать, находится ли этот человек под влиянием демона. Можно подделать ауру, внешность, голос, но кровь не лжёт.

Арейлас распрямился, обернулся ко мне. Глаза его были неожиданно холодны.

— И сколько же крови тебе нужно, lutum?

Сначала я не поняла, что это с ним, а затем, сообразив, искренне расхохоталась:

— Пары капель достаточно… человек. И нет, к девичьим шеям и пульсирующим артериям я никаких претензий не имею. Вампиризм — не моё. Можно палец уколоть, мне хватит. Также необязательно, чтобы кровь была свежей. Салфеткой уколотый палец обтереть — и сойдёт.

Вот теперь Арейлас смутился не на шутку. Видимо, чтобы скрыть смущение, ухмыльнулся, я тоже ответила ему усмешкой, и через пару секунд мы уже хохотали неизвестно над чем.

Отсмеявшись, сынок экье некроманта передал мне последний срезанный букет — и ойкнул, уколовшись о розу. Покосился на выступившую кровь, покачал головой и внезапно протянул мне руку:

— Давай, убедись, что я — не он.

— Можно подумать, Душехват бы выбрал парнишку из такого рода, — буркнула я, но всё-таки высунула язык и коснулась алой капли. Ощущения были… интересными. Кровь определённо отдавала тёмной и опасной магией, причём опасной не только для людей, но и для демонов. Не зря говорят, что некроманты — существа, появившиеся на свет от какой-то весьма противоестественной связи то ли человека с кометой, то ли демона с вурдалаком… в общем, чего-то странного с чем-то страшным. Про демонов, само собой, брешут, вампиры тоже стерильны, у оборотней совсем другая отдушка, ну а про комету или про тех, кто на ней прилетел, судить не возьмусь: никогда ни одного из них не видала. Может, и впрямь согрешили с человеческими девушками, с кем не бывает?

— Ну? — требовательно вопросил мальчишка. — Что ты почувствовала?

— Что у некоторых пальцы грязные после того, как они в земле поковырялись. Тьфу, пакость! Мог бы хоть об мантию вытереть.

Арейлас должен был обидеться, но вместо этого снова расхохотался, и я честно к нему присоединилась. Бездна всё заешь, парнишка мне нравился!

Вечно меня тянет ко всяким дурным и опасным. Или к умным, и потому вдвойне опасным. А потом, когда они со мной наиграются, я возвращаюсь туда, откуда пришла — в грязь…

Последняя мысль всерьёз испортила настроение. Особенно учитывая, что заводить шашни с Арейласом я совершенно не собиралась. Во-первых, пора бы уже избавиться от дурной привычки крутить романы с людьми, это паршиво заканчивается. Во-вторых, завязывать отношения с конкретным сыночком конкретного экье некроманта — верх глупости: вряд ли его папаша останется в восторге от подобных фокусов, а мнение Шантона дээ Брайдара всегда стоит учитывать, начиная ту или иную игру. Ну и в-третьих, после выполнения задания, ради которого меня призвали, мне надо как-то удрать, и времени для этого останется очень мало. Любые чувства, способные повлиять на принятие решений, следует придушить ещё в колыбели.

А, да, ещё Арейлас дээ Брайдар встречается с девицей, которая мне ужасно не нравится и которая способна при случае серьёзно напакостить. Но это по сравнению с предыдущими пунктами уже совершеннейшие мелочи.

— Ладно, — задумчиво кивнул мальчишка, явно не заметивший перемены в моём настроении. — Я тебе принесу… образцы, поглядим, вдруг чисто случайно натолкнёмся на нужного человечка?

Я кивнула. Это и впрямь самое умное, что можно пока сделать. Ну да, похоже на поиски иголки в стоге сена методом перебора травинок. Однако всяко лучше, чем ничего не делать.

— Только умоляю, пускай образцы будут хоть немного почище, чем твой палец. Договорились?

— Как придётся, — расхохотался юный наглец, и на этом мы распрощались.

Возвращаясь назад с охапкой цветов, я заметила мелькнувшее в кустах розовое платье. Настроение моментально улучшилось. Я отлично представляла, что именно донесут эрье Смерине: начались переговоры правильно, с пленения и угроз, а вот дальше всё пошло немного не так, и экье Арейлас с подлой девицей вместе хохотал (интересно, над кем?), а также помог собрать цветы и вообще распрощался весьма по-дружески. Или даже не по-дружески, а…

«Он так красив, правда?»

«Эй, ты вообще-то влюблена в другого!»

Талина в моей голове надула губки и наполовину смущённо, наполовину вызывающе фыркнула:

«Да, влюблена. Но это же не повод говорить, будто экье Арейлас некрасив!»

Я хмыкнула, но в целом согласилась. И красив, и богат, и знатен. Кому-то точно повезёт.

Очень хотелось верить, что не эрье Смерине. Хотя обычно везёт именно таким, пробивным и наглым, уверенным, что мир должен вертеться исключительно вокруг них.

Помедлив немного, Талина поинтересовалась:

«Ты на него совсем-совсем не обиделась? Ну, за то, что он сделал».

Вот научилась девочка за время нашего знакомства задавать хорошие такие, интересные такие вопросы! Или она всегда умела, просто стеснялась?

«У меня хорошая учительница. Так как?»

Пришлось мысленно пожать плечами:

«Среди демонов это обычная история. Мы… мыслим немного иначе, нежели люди. Дружба, любовь, взаимовыручка — всё это людские слова, у демонов есть иерархия и демонстрация силы. Молодой дээ Брайдар просто показал, что он выше меня на этой лестнице».

«То есть, повёл себя не как человек?»

Я усмехнулась. Странно, но улыбка вышла грустной. Эх, Талина, Талина, как же жаль, что вскорости нам придётся…

«Просила же — не думай об этом!»

«Ладно. Но в любом случае, я смогу многому у тебя научиться. Главное — ты ничему не учись у меня, хорошо?»

Талина на некоторое время замолчала.

«Нет. Я буду учиться у тебя хорошему. Например, настойчивости. Или умению поладить с людьми. Ты можешь быть верной подругой, если захочешь».

Я? От безграничного изумления мне пришлось остановиться и проморгаться. Должно быть, Талина шутит.

«Ещё чего! Ты действительно хорошая. И знаешь что… давай я сама буду решать, как мне к тебе относиться!»

Оставалось лишь развести руками — осторожно, чтобы не рассыпать букеты.

«Как скажешь. Я тебя предупреждала, ты выбрала сама».

«Я выбрала сама», — эхом отозвалась Талина. Помолчала ещё немного и уточнила:

«Так Арейлас дээ Брайдар всё-таки повёл себя, как демон?»

«Да».

«И тебе действительно не обидно?»

Я всерьёз подумала над ответом.

«Немного есть. Примерно так же, как если бы власть надо мной получил другой демон. Никогда, знаешь ли, не любила над собой начальства».

«Тогда почему ты так злишься, когда вспоминаешь, что со мной делали другие девушки? В чём разница?»

Ещё один хороший и интересный вопрос.

«Наверное, дело в том, что ты человек, и они тоже люди. Людям не следует делать такое с подобными себе. Иначе чем вы отличаетесь от нас?»

«Но ты же стала демоном, хотя была человеком, верно?»

Я вздохнула.

«Верно».

«Ты… была жестокой?»

«Я плохо помню. Давай на этом прекратим».

Я и в самом деле помнила не слишком хорошо — слишком много времени прошло; времени, в течение которого я жила мыслями и чувствами других людей, не слишком заботясь о прошлом, ни о чём не вспоминая. Возможно, я хотела забыть себя-прежнюю. Не знаю. Это случилось так давно…

Сейчас, когда воспоминания внезапно начали возвращаться, я чувствовала себя… немного странно. Словно невесть когда забрали некую часть меня и долгое время удерживали силой, а теперь вот вернули. И вроде бы радоваться — а не совсем понятно, что же с этой возвращённой частицей делать.

Была ли я жестокой? Да уж конечно! Те, кого обидели, а затем появилась возможность отплатить за всё сполна, очень часто невероятно жестоки, и в своей ярости уже не помнят, кому и зачем следовало мстить. Святой я точно не была, а значит, со страшной скоростью полетела в бездну.

Ярость особенно неистова, когда тот, кому следует мстить, уже мёртв и дотянуться до него невозможно. Тогда теряешь рассудок и начинаешь бить по всем подряд.

Оправдываюсь ли я? — нет. Жалею ли? — тоже нет. Повторила бы свой путь, зная, чем всё закончится? — не знаю. Сложно сказать. Сейчас я стала другой, совсем не той обезумевшей от горя и боли девчонкой, хотя, без сомнения, она до сих пор живёт где-то во мне. Сейчас я демон, и это, скажем так, вносит свои коррективы в мои рассуждения.

Трудно вспомнить, ещё трудней не вспоминать. Такая вот странная ситуация.

Талина молчала. Уж не знаю, заметила ли она мои самокопания или просто думала о чём-нибудь своём. Ей ведь тоже хватало пищи для размышлений.

Сдав букеты и выслушав немного ворчливое одобрение садовника, я пошла было в спальный корпус, но остановилась полюбоваться закатом. Уходящее на покой солнце выкрасило небеса в кроваво-красный оттенок. Платья такого цвета носила одна моя старинная недобрая знакомая. Закатные краски на какой-то миг превратили серые стены Института благородных девиц в завораживающе прекрасный огненный замок. Если б здесь жили духи огня, то стены пылали бы вечно, а из узких бойниц вырывались бы языки пламени и текла бы раскалённая лава. На секунду мне почудилось, что земля треснула, и провал этот достиг бездны, выпустив тускло-багровый демонический отсвет из раскалённых глубин — но нет, это всего лишь заходящее солнце поиграло немного с песком на извилистой дорожке, ведущей вглубь сада. Я хмыкнула и побежала в спальню. Как оказалось, для того, чтобы внезапно стать объектом внимания соседок.

Девчонки из спальни явно долго думали, прежде чем подойти ко мне. Шушукались между собой, переминались с ноги на ногу. Я изменилась, их это наверняка пугало, а когда люди боятся, они реагируют по-разному. Кто-то пытается разобраться в происходящем, кто-то атакует, кому-то, наоборот, легче затаиться и ждать, пока всё разрешится само собой. Мне было интересно, из какого теста слеплены мои однокурсницы. Подзуживать их я, однако, не стала: уткнулась в книгу и ждала. Наконец, одна из них решилась.

— Талина… ты не боишься?

Я оторвала взгляд от учебника хороших манер и некоторое время разглядывала соседку по комнате. Она нервничала, но терпела. Как её там? Келина даар Ламуи, южанка с пылкой кровью, ей здесь было трудно, но повезло устроиться обожалкой к одной из розочек, и до недавних пор ей завидовали все в нашей комнате. Не любили за такую удачу, да, но завидовали. Что занятно, сама Келина тоже считала, будто ей неслыханно повезло. Но как же, должно быть, сложно сдерживаться, угождать, бояться сказать патронессе хоть слово поперёк!

А ведь на юге недавно бушевал мятеж. Интересно, это задело семью Келины? Поможет ли пережитое понять то, что я сейчас ей скажу?

— Я почти умерла. Была от смерти вот на такой волосок, — я сняла чёрный волос с воротника Келины, та попыталась было отшатнуться, но застыла под моим обманчиво ласковым взглядом. — Ты правда считаешь, что после такого я могу бояться… их?

— Но… — Келина сглотнула, но продолжила: — Мне говорили, что после такого очень ценят жизнь. Очень сильно.

Я мягко улыбнулась и кивнула:

— Ценят. И да, очень сильно. Но ты правильно сказала: ценят жизнь, а не то, что у меня до сих пор было.

В глазах Келины промелькнуло странное выражение. Понимание? Протест? То и другое?

— Скажи мне… — я понизила голос почти до шёпота. Улыбка не сходила с моих губ. — Скажи, то, как я существовала до сих пор — это можно назвать жизнью? Настоящей жизнью, той самой, которую следует ценить?

— Любая жизнь ценна, — голос Келины внезапно зазвучал надтреснуто.

— Любая? — я несколько секунд длила паузу, позволив слову зависнуть в воздухе, а затем легко выдохнула: — Ты просто подумай над этим… Келль-Анна.

На юге это имя должно было звучать именно так. По крайней мере, так его произносили лет триста тому назад, когда я там случайно побывала.

Да, я знала, что в Институте благородных девиц не принято «говорить, как варвары». Келина дёрнулась, хотела что-то сказать, но смолчала. А я молчать не стала:

— У тебя такое красивое имя… А как на юге звучало бы моё? Таль-Анна?

На самом деле я знала ответ, но мне была важна реакция Келины. Несколько мгновений она стояла молча с оторопелым выражением лица, а затем улыбнулась мне. Это была первая настоящая улыбка, которую я у неё видела с момента нашей вчерашней встречи: ещё немного неуверенная, но широкая и искренняя.

— Таэль-Ина. Тебя бы называли так.

— Таэль-Ина… Мне нравится. Может, стоит подыскать себе мужа на юге?

Келина внезапно расхохоталась — самозабвенно, до слёз:

— Ох, бедный юг… Но если хочешь, я тебя с кем-нибудь познакомлю. И… спасибо.

— Познакомь, — усмехнулась я. — И не за что.

Когда Келина отошла, всё ещё хихикая, возле меня возникла Лоиса. В глазах её стояли слёзы.

— Ты… так много для меня сделала. Как я смогу отплатить?

С важным видом поразмыслив пару секунд, я озорно на неё поглядела:

— Достанешь мне красивый альбом?

Альбом возник тут же, словно по волшебству. Как знать — может, Лоиса заранее его прикупила и готовила подарок? Я потребовала от неё первого стихотворения, а от Келины — второго. Девушки принялись писать, каждая на своей половинке альбома, а когда закончили, то пририсовали кучу цветов и сердечек: здесь не принято было оставлять нетронутым хоть клочок выделенной бумаги. Пока они старались, ко мне подошла ещё одна соседка по комнате и попросила написать тот ужас, который я выдала на уроке, в её собственный альбом. Пришлось несколько потрудиться, но, кажется, гроб вышел вполне милым, а уж свечи так точно симпатичные, пускай и немного неровные. Девица смотрела на мои художества сначала в священном трепете, потом с интересом, а закончилось всё взрывом восторга. Ох, чувствую, введу я здесь новую моду…

Это странное чувство, зародившееся у меня в груди… я не могла подобрать ему названия. Словно я вновь стала беспечной Второй дочерью господина И-Тана, Сокола времён, владельца поместья Цветы-у-холма. Отцу ужасно не шло имя, он был полным, улыбчивым человеком, предпочитающим составление гороскопов боевым искусствам, а распитие вина с друзьями — охоте. Мой старший брат получил образование чиновника и служил в северных провинциях, старшая сестра вышла замуж за сына соседнего помещика и была вполне довольна, а я…

Я мечтала, как все прочие девушки моего возраста. Думала, что влюблена — и до сих пор считаю, что была влюблена. Сочиняла стихи о прогулках при луне, хотя ни разу не выходила на улицу даже в сумерки (что вполне естественно для благовоспитанной барышни). Вышивала по схемам пагоды, в которых никогда не бывала. При этом чувствовала себя счастливой. Конечно, случались невзгоды: ах, он на меня не так посмотрел, ой, папенька не желает покупать тот миленький браслет… Но всё равно я была молодой, глупой и счастливой девчонкой, жаждущей простых человеческих радостей.

Демоны так не могут. Со временем ощущение счастья становится призраком, преследующим тебя в самых глубоких подземельях бездны. Ты мечтаешь о счастье, но тебе не дано. И однажды ты постановляешь, что пора прекратить мечтать.

Наверное, именно в этот момент мы окончательно расстаёмся со всем человеческим в себе.

Может ли случиться так, что боги, заигравшись в неведомые игры, выдали мне случайно второй шанс?

Вряд ли. Или просто демоны не умеют надеяться и верить.

Тогда что сейчас со мной происходит?

Я не знала ответа. Не знала даже, хочу ли я искать этот ответ. Но понимала одно: за эту призрачную тень счастья, за слабый отголосок меня, той, настоящей, которой я была когда-то и перестала быть — за это я способна пойти на очень многое. И если это пытка перед тем, как вернуть меня во флягу-тюрьму…

Лучше не делать ничего такого с демоном. Даже со слабым, вроде меня. Не нужно искушать богов и судьбу.

«Мы что-нибудь придумаем, правда».

«Спасибо, Талина».

Я была уверена: нет, не придумаем. Но попытаемся. Ох, попытаемся… Вполне возможно, кто-то поплатится за эту нашу попытку жизнью.

«Нашу попытку», «мы попытаемся»… Кажется, я сроднилась с Талиной. Не привыкла к ней, а захотела по-настоящему остаться в её теле. Странное раздвоение душ, в итоге образующее единого… человека? демона? нечто третье, невиданное и неслыханное ранее?

Кто мы? Не я, обыкновенный lutum, и не она, провинциальная барышня, попавшая чудом в столичный Институт благородных девиц. Мы. Странное, невозможное существо.

Как знать, вдруг это и есть то позабытое, что именуют «дружбой»?

«А можно тебя… ну, спросить? Ты только не обижайся, если что».

«Спрашивай. Не обижусь».

Талина заговорила осторожно, явно подбирая слова:

«Слушай, ведь lutum — это же не имя, правда? Это так… не знаю…»

«Обозначение для определённого подвида демонов. У меня нет имени, Таль. Это правда. Привыкни уже».

«Не хочу привыкать!»

Так, а это уже что-то новенькое.

«Мы же делим одно тело, верно? Ну вот. Меня все называют Таль, а тебя… давай ты будешь Линой? Хорошо?»

На некоторое время я озадаченно замолкла. Имя? Зачем мне имя, я же…

А с другой стороны — почему нет? Почему мне нельзя? Только потому, что я не одна из великих, тех, о ком в бездне или упоминают вполголоса, или не упоминают вообще? Ну так я ведь не собираюсь править демонами! Это… что-то домашнее. То, что между мной и Талиной.

«Хорошо, договорились. Спасибо».

Лина… Обычное, неброское имя. Красивое. Мне нравится.

В последний раз я получила имя, когда вышла замуж. Тогда мой супруг, Клинок-из-Ручья, торжественно провозгласил, что я больше не Вторая дочь. Он нарёк меня Лотосом. Все прямо ахнули, отец гордился так, что, казалось, раздулся от важности поперёк себя шире. Изысканное, прямо дворцовое имя, не какая-нибудь Красавица моей души или Милая жёнушка, как было принято в нашей провинции.

«Ты любила его… своего мужа?»

Клинок-из-Ручья… чёрная прядь волос, выбившаяся из причёски — словно небрежно, но каждый её изгиб тщательно продуман. Широкие рукава, какие никто в нашей провинции не носил — просто не могли с ними управляться, а он, казалось, родился в этом длинном двубортном кафтане, запахнутом на правую сторону и подпоясанном тёмно-синим кушаком. Столичный вельможа, присланный в нашу глухомань… никто толком не знал, то ли это была ссылка, то ли, наоборот, повышение до Управляющего налоговой палатой, просто поближе к центральным провинциям должности не нашлось. Он фехтовал лучше любого из наших сельских увальней, слагал стихи, похожие на творения величайших поэтов древности (или просто я, потерявшая от этого мужчины голову, так считала), мог запросто поболтать с отцом о гороскопах, а с дядюшкой, истовым любителем охоты — о гончих и соколах… Он совершенно не чинился: наши молодые люди рядом с ним чувствовали себя комфортно, тянулись за ним и становились лучше. Так говорили все, а кто я была такая, чтобы не верить лучшим людям провинции?

«Да. Я его любила».

У меня не было шансов устоять. Ни у одной девчонки в округе не было таких шансов. По нему сходили с ума все. Как же я гордилась, когда он начал оказывать мне знаки внимания!

Как же я гордилась… как же я была счастлива…

Откуда мне было знать?

Мы любили друг друга у искусственного водопада в его доме, возведённом меньше чем за год. Его пальцы гладили мои запястья, его глаза смотрели на меня так внимательно… с такой нежностью…

«А что случилось потом?»

Я резко очнулась от воспоминаний. Нет. Я не хочу это вспоминать, не хочу!

«Ничего. Давай спать».

Потом он убил меня и бросил тело в грязь.