Интермеццо Лина

Глава 22

— Я всё равно не верю. Тётя Марина не может быть плохой, ни за что! — Лина с опаской взглянула на Филиппа. Он всё так же задумчиво взирал в небо. — Хотя теперь я знаю: люди могут быть двуличными! — размышляла девочка. — Вот Юлька, например, или моя сестра Эла, то есть не сестра… Я ведь любила её, теперь же думать боюсь, что она когда-нибудь вернётся.

Фил вяло улыбнулся и, пожав плечами, уселся на пол, привалившись к ограждению балкона.

— А ты не думай, — расслабленно сказал он, — просто забей, выбрось из головы и не думай! — Парнишка уцепился за рукав Лининой пижамы и, потянув вниз, усадил девочку рядом с собой.

— Легко сказать. — Она смотрела на него, уже совсем не таясь. От прежней раздражительности Фила не осталось и следа.

— А знаешь, что делал мой папа, когда совсем тоскливо было? Да, бывали дни, когда он молчал целыми днями, просто сидел и молчал… А потом в нём просыпалась такая энергия — он вдруг начинал избавляться от всего, что напоминало о ней: нот, статуэток, фотографий. И ведь реально работало — «с глаз долой, из сердца вон!» — так мой дедушка говорит. Да, есть такая фишка.

Лина, затаив дыхание, слушала. Перед глазами так и вставали сцены семейного скандала.

— Думаешь, это помогает? — прошептала она еле слышно.

— Угу, — промычал Фил и подозрительно покосился на неё, — видно, и у тебя что-то осталось от мамаши, давай колись!

Лина на секунду задумалась, сцепив на груди пальцы.

— Да, есть. Кукла, подарок Элы, — нервно выдохнула она.

— Кукла! — усмехнулся Фил, — как это по-девчачьи. — А знаешь, — сказал он после недолгой паузы, — можно вообразить, что это кукла вуду, представить её Элой, совершить ритуал и зарыть где-нибудь в заброшенной могиле, пусть себе мучится!

— Нет. — Лина в ужасе замотала головой. — Я не хочу, чтоб кто-то мучился из-за меня. Это неправильно! — От расстройства она даже забыла спросить, что это за куклы за такие — вуду.

— Тогда просто уничтожь, избавься, так будет легче, поверь! — устало произнёс Фил. Он глубоко вдохнул и прикрыл глаза.

— Она осталась дома, — нерешительно ответила девочка.

— Так идём! — Фил с вызовом посмотрел на неё.

— Сейчас?

— Зачем тянуть?

Лина встрепенулась, так взволновали её ночные приключения с Филом. Хотя взволновали — мягко сказано — они будоражили и одновременно пугали! «Какой же он сумасбродный, — думала Лина. — И очень-очень крутой! Но как же сильно мне это нравится! Даже самой себе признаться страшно, не то что ему!»

— Идём. Я только накину на себя что-нибудь, — торопливо прошептала девочка, глядя на Фила горящими от предвкушения глазами, — зябко.

Они, крадучись, спустились на первый этаж. Порывшись на полке, куда обычно складировали всякую мелочь, Фил чертыхнулся. Ключей от дома Альтман на месте не оказалось. Видимо, предусмотрительная тётя Марина их спрятала, а может, по забывчивости своей оставила в кармане домашнего платья. Однако Фила это не остановило. Прихватив с собой карманный фонарик, он бесстрашно шёл вперёд, будто находился в своей стихии. Лина едва поспевала за ним.

— А ты совсем-совсем не боишься? — спросила она, поравнявшись с парнишкой.

— Ну, если только самую чуточку, — признался Фил, — вообще, мы часто с пацанами делаем ночные вылазки, пока родители спят.

— И тётя Мариночка не догадывается?

— Н-ну, может, и догадывается, но никогда не говорит об этом, тем более папе! А я, как в книжках про Тома Сойера, сооружаю из одеял спящего себя и… — Фил присвистнул, покрутив указательным пальцем над головой.

— И что же вы делаете? — взволнованно спросила Лина.

— Ну, разное: лазим по соседским чердакам, сараям, купаемся в речке и жжём костры на берегу.

— Как здорово, никогда не была на речке ночью. А девочки тоже с вами бывают?

— Не-ет! Девчонки капризные, боятся всего, чуть что — сразу нытьё. Однажды напросилась одна, ну еле спихнули.

Лина нервно сглотнула. Как бы ей хотелось отправиться с Филом на поиски приключений!

— А я бы никогда не смогла улизнуть из дома, особенно ночью, — с досадой продолжила девочка, — мама Марта очень строгая и спит очень чутко, вот вроде бы храпит, но вскакивает от малейшего скрипа и строго так спрашивает: «кто здесь?» — Лина один в один передала интонацию голоса Марты, и они рассмеялись.

— Я знаю, однажды мы и на ваш чердак пытались влезть, но там всё глухо, тёть Марту не проведёшь.

— А что вы находите на чердаках?

— Да всякое — ножи, отвёртки, старые шины, однажды гитару нашли. Правда, без струн.

— Как здорово. — Лина мечтательно смотрела на Филиппа. — Я подозревала, что жизнь по ночам не заканчивается.

— А-а-а, ночью всё только начинается! — подмигнул ей парнишка.

Они незаметно достигли цели, вошли через дворовую калитку и остановились возле двухэтажного особняка Альтман.

Дом одиноко стоял посреди притихшего сада. Пахло дождём, душистой антоновкой и сладковатой розой. Прохладный ветер гнул тонкие ветви деревьев и трепал листву. Лина вглядывалась в чернеющую пустоту окон, сердце сжималось от тоски, а по спине пробегали мурашки. Тут же вспомнились июльские деньки и хлопоты мамы Марты на кухне. Всё это было словно в прошлой, другой жизни.

Фил деловито топтался возле двери, изучая надёжный дверной замок.

— Н-да, — протянул он с досадой.

— И что мы будем делать? — разочарованно спросила Лина, — неужели на этом всё и закончится?

— Попробуем пробраться в дом другим способом! — Луч фонарика заскользил по окнам.

— Форточка! — припомнила Лина, — тётя Марина оставила её открытой в самый последний раз.

Они обошли дом и остановились возле кухонного окна.

— Линка, ты мельче, сможешь залезть? — Фил подвинул скамейку вплотную к дому и, взобравшись на оконный отлив, толкнул створку форточки. Та с лёгкостью подалась вперёд.

— Но я не умею, и я боюсь, ведь там темно! — пролепетала девочка.

— Ладно, попробую сам, — с лёгкостью согласился Фил, даже не думая ёрничать, — но если я вдруг застряну, виноватой будешь ты!

Фил беспрепятственно проник в небольшое отверстие, мягко приземлился и, щёлкнув шпингалетом, распахнул для Лины окно.

Девочка подивилась его пластичности и юркости.

— Ну что ты там топчешься, залезай! — скомандовал Фил и протянул Лине руку.

— Это было так круто! Ты так легко пролез в форточку, как будто не в первый раз! — восхитилась Лина, не думая при этом, как глупо выглядят её восторги.

Фил приглушённо усмехнулся.

— «…И никто среди нас не плюёт, как Гастон…», сомнительный комплимент.

— Что это? — удивилась девочка.

— А это из диснеевского мульта, «Ода Гастону», помнишь?

— Точно! Нет, правда здорово, — засмеялась она, — я бы так никогда не смогла.

— Уже смогла, ты молодец! — Парнишка по-братски хлопнул её по плечу, и Лина, смутившись, вспыхнула. Подумать только, сам Фил её похвалил!

Свет в доме включать не стали, сразу поднялись на второй этаж. Филипп направлял луч фонарика под ноги и в разные стороны. Вскоре они добрались до старого серванта с посудой, Лина аккуратно вынула из-под стекла свою недавнюю любимицу — куклу Элу. Несколько секунд девочка всматривалась в её улыбчивое личико, и сердце тревожно колотилось. Однако, быстро справившись с волнением, она убрала куклу за спину и взглянула на Филиппа. Тот изучал фото сестрицы Элы.

— Она? — Парнишка кивнул на рамку с фотографией.

— Да, — ответила Лина с сомнением и страхом, но Фил будто и не замечал всего этого.

— Красивая, — сказал он наконец, налюбовавшись идеальными чертами девушки, — красивые, они все такие…

Фил быстрым движением вынул фотку Элы из рамки и сунул её под футболку.

— Что ты делаешь? Зачем? — задохнулась Лина от неожиданности, а сердце словно удар пропустило.

— Берём с собой, она должна видеть. Не дрейфь, это необходимая часть ритуала!

— Но…

— Без но! — жёстко отрезал Фил, и Лина затихла, не смея ему возразить. — А если ты боишься мамкиного гнева, то и начинать не стоило! — продолжил парнишка.

— Нет-нет, всё будет так, как ты скажешь. — Лина неуверенно протянула ему куклу. — Вот… это она…

До дома Полянских шли быстрым шагом, крепко держась за руки. Пару раз Лина спотыкалась о дорожные кочки, но Фил не давал ей упасть и тихонько смеялся. Мелкие капли дождя падали с неба, заливались за шиворот, неприятно били в лицо, прохладный ветер дул в спины, подгоняя беглецов в дом.

В гостиной Полянских тикали часы, никто не хватился детей, взрослые мирно спали. Фил тут же направился к камину.

— Жаль, что на улице дождь, можно было устроить костёр на вашей даче! Дай-ка я гляну на эту. — Фил ухватится за куклу. — Блин, она же резиновая! В прошлый раз мы на речке шину палили, коптило так, что жесть…

Вскоре на стенах гостиной заплясали рыжие отблески огня. Пламя объяло и куклу Альтман, и фотку Элы, брошенную поверх пустышки-игрушки, приговорённой к казни. Прекрасный лик девушки исказился и почернел, фото превратилось в пепел. Кукла жалобно шипела и плавилась с серым дымком. Лина с сожалением взирала, как увядает, чахнет в огне её недавняя любимица, как с тонким писком испускает последний дух. Не в силах вымолвить ни слова, Лина беспомощно стояла над огнём, и только скорбь отражалась в её глазах.

— У этой куклы душа чёрная, видишь? — злорадно сказал Фил. — Такая же чёрная, как у твоей бездушной мамаши! Забудь её!

Последние слова прогремели в ночной тишине как заклинание, и Лина вздрогнула. На мгновение что-то всколыхнулось в её душе, но тут же угасло, сменившись полным безразличием. Лина молча смотрела на останки куклы, когда-то подарившей ей столько радости. Едва в камине угас огонь, девочка развернулась и тихо ушла наверх. Часы пробили пять утра.