Интимная жизнь английских королей и королев

Глава 3 Извращенные королевы

Если принять во внимание сексуальную жизнь Генриха VIII, вряд ли можно удивляться, что двум его дочерям были свойственны определенные отклонения в любовных делах.

В течение полных неопределенности дней, предшествовавших ее восшествию на престол, Мария предпочитала окружать себя женщинами, В их числе была Мэри Браун, которую Мария «любила за добродетель».

Во время правления Эдуарда VI Мария расширила круг своих придворных. «Дом принцессы — единственное прибежище знатных молодых дам, не чуждых благочестия и добропорядочности, — свидетельствует Джейн Дормер, одна из камеристок Марии, — причем самые благородные лорды королевства добиваются у принцессы места для своих дочерей».

Джейн спала в опочивальне Марии, носила ее драгоценности и разрезала мясо для своей госпожи. Они были очень привязаны друг к другу, и Марии претила сама мысль о том, что Джейн может выйти замуж и покинуть ее. Нередко она говорила, что Джейн Дормер заслуживает хорошего мужа, но что она не знает мужчину, который оказался бы ее достоин. Взойдя на престол, Мария воспрепятствовала браку Джейн с завиднейшим холостяком королевства Генри Кортни. Только к концу своего правления королева разрешила любимой фрейлине выйти замуж за испанского посланника герцога Фериа.

Сам Генри Кортни казался таким лакомым кусочком, что многие считали его подходящей партией для самой Марии. Но придя к власти в тридцать семь лет, она отвернулась от красавчика Кортни, сочтя его просто избалованным юнцом. Теперь фрейлины королевы говорили только о предстоящей свадьбе с Филиппом Испанским.

Кортни пытался помешать этому браку, но его заподозрили в участии в мятеже Уатта, направленном против союза с католической Испанией, и изгнали из страны. Мятеж был подавлен со всеми жесточайшими последствиями, а Кортни умер в изгнании.

18 июля 1554 года Филипп прибыл в Саутгемптон. Он без всякого почтения взглянул на свою невесту, которая была десятью годами старше его, и пожелал увидеть остальных придворных Марии. Осмотрев цвет английского женского общества критическим взором, он перецеловал всех дам. «Те, что я видел во дворце, красотой не блещут, — заявил дворянин из свиты Филиппа, повторяя мнение своего господина. — По правде говоря, они просто уродливы».

«Испанцы любят угождать женщинам и тратить на них деньги — но это совсем другие женщины», — писал другой приближенный испанского принца.

Однако слуг Филиппа больше поразили короткие юбки англичанок — «они выглядят довольно непристойно, когда сидят». Испанцев в равной степени поражало, что английские женщины не стесняются открывать лодыжки, целуют незнакомцев при первой встрече и, подумать только, могут пообедать наедине с другом своего мужа!.. Самым бесстыдным в глазах приезжих было то, как прекрасно англичанки держатся в седле.

Сам Филипп слыл мужчиной, умеющим тактично обходиться с непривлекательными женщинами, однако его попытки затеять флирт с Магдаленой Дакре, одной из фрейлин Марии, получили резкий отпор.

В воздухе повеяло грядущим скандалом. В течение нескольких месяцев после свадебной церемонии приближенные королевы ожидали оглашения новости, что Ее Величество готовится дать стране наследника. Наконец в сентябре 1554 года было объявлено, что королева беременна. На Пасху 1555 года несколько испанских дам собралось в Хэмптон-Корте[10], чтобы присутствовать при появлении ребенка на свет. Однако в конце мая прошел слух, что Мария вовсе не ждет потомства. Согласно официальной версии, произошла ошибка в определении даты зачатия. Выдумка о беременности поддерживалась до июля — к этому времени переполненный Хэмптон-Корт невыносимо смердел. (В XVI веке ассенизация оставалась весьма несовершенной, поэтому двор постоянно переезжал с места на место, давая возможность освободить дворцы от нечистот и окурить помещения ароматическими веществами.)

В августе королеве пришлось признать, что она обманулась и беременность оказалась ложной. Услышав эту новость, Филипп отплыл в Испанию. Мария провожала его в Гринвиче. На людях она старалась держаться, но, вернувшись в свои покои, разрыдалась.

Она писала супругу, убеждая его вернуться. В марте 1557 года Филипп вновь прибыл в Англию, но скорее как союзник, чем любящий муж. Ему требовалась поддержка Марии в войне с Францией. Англия выступила на стороне Испании и в результате потеряла Кале.

В январе 1558 года Филипп уехал, а королева снова почувствовала себя беременной. На самом деле — то были признаки водянки, болезни, которая вскоре убила Марию.

Вслед за Марией на престол вступила Елизавета I, королева-девственница, которая, по всей вероятности, девственной вовсе не являлась. По слухам, еще в шестнадцатилетнем возрасте она была беременна от Томаса Сеймура, честолюбивого супруга Екатерины Парр.

Придя к власти, Елизавета встретилась с обычной для монархов проблемой — необходимостью произвести на свет наследника, дабы обеспечить преемственность трона. В потенциальных мужьях недостатка не было. Многочисленные иноземные принцы просили руки королевы, имея в виду установление политического союза. О браке заговаривал даже ее овдовевший свояк испанский король Филипп II.

Один из сильнейших претендентов на руку королевы, австрийский эрц-герцог Карл, поручил Франсуа Борту, молодому человеку, который был «в самых дружеских отношениях со всеми придворными дамами», сообщать эрц-герцогу о всех случаях, когда королева о нем упоминала.

Взойдя на престол, Елизавета первое время не проявляла интереса к мужчинам. Не исключено, что это объясняется ее прежней связью с Сеймуром или распутной жизнью ее отца. Елизавета окружила себя незамужними женщинами, которые танцевали для своей госпожи и спали в ее покоях. Когда же кто-либо из этих дам выражал желание оставить службу и выйти замуж, Елизавета испытывала жгучую ревность. За подобное прегрешение Кэтрин Грей была брошена в Тауэр, а Томас Перрот, женившись на леди Дороти Деверо, провел девять месяцев в Маршалси[11].

Затем, после года правления, королева приблизила к себе лорда Роберта Дадли. Они родились в один день в сентябре 1533 года и хорошо знали друг друга с детства. Какое-то время, когда на троне сидела Мария, они даже вместе отбывали заключение в Тауэре.

Влияние Дадли на королеву не было тайной. «За несколько последних дней лорд Роберт попал в такую милость королевы, что его влияние на дела стало безграничным, — писал испанский посол в апреле 1559 года. — Поговаривают даже, что Ее Величество посещает лорда в его покоях днем и ночью».

Дело осложнялось тем, что Дадли был женат. Супруга, Эми Робсарт, была выбрана для лорда его семейством. Знатность Дадли хорошо сочеталась с ее приданым. О любви в этом браке речи не было, Эми жила вдали от двора, в родовом поместье, где ее изредка навещал муж.

В то же время ходили слухи, что брак Дадли недолго будет осложнять его жизнь. «Судя по разговорам, у его супруги болезнь груди, и королева только ждет ее смерти, чтобы сочетаться браком с лордом Дадли, — отмечает испанский посол. — Иногда Елизавета представляется женщиной, которая отдаст свою руку только принцу крови… а затем мы слышим, что она влюблена в лорда Роберта и никогда его от себя не отпустит».

И вдруг случилась беда — Эми Робсарт нашли мертвой на ступенях ее дома в Беркшире. На Дадли сразу же пало подозрение в убийстве жены. Прошел слух, что королева сама вовлечена в это преступление. Елизавете пришлось погасить свои чувства и удалить от себя Дадли. Однако это не смогло полностью заглушить молву. Через четыре года, когда королева пожаловала Роберту Дадли графство Лестершир, она сетовала испанскому послу на оскорбления в ее адрес: «Меня называют лишенной стыда. Мне не следует этому удивляться. Я дарила ему милости за мудрые советы в делах и многочисленные заслуги, но мы оба молоды, а потому на нас клевещут. Видит Бог, как это несправедливо».

Скандал вокруг смерти Эми сделал невозможным брак Елизаветы и Дадли и открыл путь другим претендентам на руку королевы.

Какое-то время серьезным кандидатом считался сэр Уильям Пикеринг. Он был обаятелен, хорош собой и слыл волокитой. Вскоре, однако, Пикеринга оттеснил сэр Кристофер Хэттон, молодой красавец-юрист из Нортгемптона. Он писал королеве со страстью: «Всей своей душой, всем существом я постиг, что отдать свое тело, свою жизнь служению вам — значит обрести небесное блаженство, но лишение этой возможности ввергнет и душу и тело мое в пучину страданий, превосходящих адские муки… О, если б Господь подарил мне один час с вами!.. На снисходительность уповаю, возлюбленная, ибо страсть переполняет меня… Люблю, люблю и молю о любви… Ваш раб навеки».

И все же Хэттона довольно быстро сменили сначала Томас Хенейдж, служивший во внутренних покоях королевы, а затем Эдвард Вир, граф Оксфордский, осыпавший Елизавету подарками, привезенными из дальних странствий. Какое-то время его всерьез рассматривали как возможного кандидата на брак с королевой, но граф стал ухлестывать за ее фрейлинами, а вскоре оказался замешан в публичном скандале.

С королевой связывали и имя сэра Уолтера Рэли[12], пока он не соблазнил фрейлину Элизабет Трокмортон. Автор дневника Джон Обри так описывал их первую любовную встречу: «Сэр Уолтер обычно имел дело с простыми девками, но как-то раз затащил в рощу и прижал к дереву одну из фрейлин — это была первая в его жизни знатная дама. Сначала она, похоже, испугалась за свою честь и начала кричать: «Любезный сэр Уолтер, чего вы от меня требуете? Вы погубите мою невинность! О нет, любезный сэр, только не это!» В конце концов, по мере того как одновременно усиливались и опасность, и удовольствие, она в экстазе стала выкрикивать: «О сэр! О Уолтер! О сэр! О Уолтер!»

Тем временем Елизавета вновь обратила внимание на Дадли. На этот раз было похоже, что она хочет женить его на недавно овдовевшей королеве Шотландии Марии. Без сомнения, Елизавета все в большей степени относилась к сэру Роберту как к своей собственности. Ее особенно огорчал флирт Дадли с другими придворными дамами. Враги сэра Роберта пустили слух, что он готов заплатить целых триста фунтов, чтобы «обретаться среди дам, служащих в покоях Ее Величества». В 1570 году Дадли прекратил свою связь с леди Франсес Говард и принялся ухаживать за леди Дуглас Шеффилд, кузиной королевы и «дамой исключительной красоты».

«Очарованный ее совершенством», он вскоре «разделил ее ложе и насладился ее телом, не вступая в брак». Леди Шеффилд стала его любовницей, а вскоре после этого ее супруг скончался. Поговаривали, что несчастного отравил Дадли. Этот слух усилился, когда в 1574 году леди Шеффилд родила сэру Дадли сына.

В качестве ответного удара Елизавета стала рассматривать предложение о брачном союзе с младшим братом французского короля, герцогом Анжуйским, который был ревностным католиком и известным бисексуалом. Кроме того, Генрих Анжуйский был вдвое моложе Елизаветы. Когда на этом браке пришлось поставить крест (Генрих отказался перейти в другую веру), Елизавета обратила свое внимание на младшего брата Генриха, герцога Алансонского, который был склонен проявить большую гибкость в вопросе религии.

В это время Дадли расстался с леди Шеффилд, и у королевы возродилась надежда — увы, ненадолго, ибо посланник герцога Алансонского Жан Симье открыл Елизавете, что Дадли вновь увлечен, на этот раз другой кузиной королевы, графиней Эссекской Леттис. Судя по описанию испанского посла, страстная рыжеволосая графиня была «одной из красивейших дам при дворе».

Елизавета обвинила Леттис в вероломстве и отправила Дадли на войну против Ирландии. Однако по возвращении его роман с Леттис возобновился. По слухам, именно Дадли являлся отцом ее детей. Когда же муж Леттис внезапно скончался от дизентерии, вновь пошли толки, что Дадли отравил своего соперника. Леттис и Дадли тайно обвенчались в 1578 году, а через несколько недель на свет появился их первый законнорожденный ребенок.

Узнав о женитьбе Дадли, королева сделала все возможное, чтобы разрушить этот брак. Леди Шеффилд, уже давно впавшая в немилость из-за любовной связи с Дадли, теперь предстала перед Королевским Советом и повторила свое прежнее утверждение, что она являлась женой лорда Роберта Дадли. Однако, расставшись с ним, леди Шеффилд успела выйти замуж за сэра Эдварда Стаффорда и теперь не желала омрачать этот брак.

Елизавета пыталась скрыть свое разочарование. Когда в 1579 году Англию посетил герцог Алансонский, королева притворилась, что увлечена французом. На время визита герцога Елизавета призвала Дадли ко двору, чтобы он смог своими глазами наблюдать ее нежные отношения с новым возлюбленным. Герцог заболел, и королева выхаживала его как сиделка. Она даже дала ему ласковое прозвище — «лягушонок». Но пуританский священник Джон Стаббс раскритиковал их возможный союз, сравнив герцога Алансонского со змеем, «явившимся для совращения английской Евы и разрушения английского Рая». А королева, чувствуя приближение климакса, похоже, и сама стала сомневаться в разумности их связи, испугавшись осложнений при родах.

В 1581 году герцог вновь посетил Англию. На этот раз Елизавета объявила, что намерена выйти за него замуж, но фрейлины «рыдали и стенали так сильно, что смутили королеву, и она провела бессонную ночь в сомнениях и мучительных раздумьях». Наутро она заявила юному претенденту на ее руку, что свадьбы не будет.

Роберт Дадли умер в 1588 году. Только после его смерти Елизавета примирилась со своей кузиной Леттис. «Миледи Лестер явилась ко двору, — сообщал Роланд Уайт сэру Роберту Сиднею. — Она поцеловала руку королеве, ее плечо, и они обнялись», Леттис сопровождал ее сын Роберт Деверо, граф Эссекский. Красивый юноша стал ухаживать за королевой, как некогда это делал его отчим. Елизавета была польщена, хотя отдавала себе отчет в том, что за нежными словами молодого человека ничего нет. У королевы выпадали зубы, лицо ее покрылось морщинами, а яркий золотисто-каштановый парик скрывал редеющие волосы.

Юный Роберт не обманывался на ее счет. Как-то раз, вернувшись из дальней поездки, граф проскользнул мимо стражей и оказался в покоях королевы, когда она только что встала с постели — неодетая, без парика и без румян.

Королевский двор в ту пору давал молодому человеку неограниченные возможности для разнообразных развлечений и проказ. Фрейлина Анна Вейвсауер слыла крайне развращенной особой — в конце концов, родив внебрачного сына от графа Оксфордского, она угодила в Тауэр. Позже Анна вышла замуж, но бросила супруга и стала любовницей сэра Генри Ли, от которого тоже родила незаконного сына. После смерти сэра Генри она снова вышла замуж, затем ее обвинили в двоемужии и оштрафовали на 200 фунтов.

Отец другой фрейлины, Мэри Фиттон, обратился к сэру Уильяму Ноллису с просьбой оберегать непорочность его дочери. Тот обещал должным образом «защищать невинного агнца от волчьего бессердечия и лисьего коварства придворных». Но сэр Уильям сам оказался матерым волком и соблазнил девицу. Будучи женатым, он уведомил Мэри, что не сможет соединить с ней свою судьбу, пока «не спилят старое дерево». Отнюдь не обескураженная, Мэри ответила Ноллису, что «в ожидании, пока вырастет трава, лошадь может околеть с голоду», и скоренько завела интрижку с Уильямом Гербертом, сыном лорда Пемброка.

На свидание с любовником Мэри обычно пробиралась в мужском платье. Однако в феврале 1601 года ее выдал раздувшийся живот. Герберт, ставший к тому времени графом Пемброкским, признал свое отцовство, но «категорически отказался вступить в брак» и был посажен во Флит[13]. В тюрьме он написал стишок, обвиняя Мэри в своих злоключениях:

Опозоренную Мэри отец отправил в деревню, заявив при этом: «Такого срама не знала ни одна женщина в Чешире».

В этой развращенной атмосфере романтическое ухаживание графа Эссекского за королевой казалось совершенно неуместным. Впрочем, в 1590 году он тайно женился на вдове сэра Филиппа Сиднея. Узнав об этом, Елизавета вскоре простила его и позволила леди Эссекс явиться ко двору. Однако эта милость только усугубила огорчение королевы, когда граф, забыв и о Елизавете, и о своей жене, стал волочиться за фрейлинами.

Сначала он соблазнил Элизабет Саутуэл и обрюхатил ее. Затем принялся столь открыто ухаживать за Элизабет Бриджес, дочерью лорда Чэндоса, что королева была вынуждена удалить ее от двора.

Роберт сошелся с леди Мэри Говард, которая завлекала его с таким бесстыдством, что становилось ясно, насколько больше ей хотелось «завоевать графа, чем благорасположение госпожи». Оскорбленная королева позаимствовала одно из платьев леди Мэри и сама носила его. Поскольку Мэри была значительно тоньше, чем стареющая Елизавета, это переодевание не впечатлило молодого человека. Королева в ярости конфисковала платье и поклялась, что более не потерпит при дворе «подобных бесстыдных и насмешливых девиц».

В конце концов Елизавета простила Эссексу его любовные похождения, однако не смогла быть столь же милостивой к нему, когда в 1599 году графа обвинили в подстрекательстве к мятежу в Ирландии. Впрочем, она отказалась судить его за государственную измену и повелела разобрать его дело на закрытом суде. Нераскаявшийся граф Эссекский во главе небольшого отряда единомышленников прискакал в Лондон, намереваясь захватить Тауэр, получить поддержку в Сити и пленить королеву. Увы, Вестминстерский дворец уже был окружен баррикадами, и мятежники рассеялись. Эссекс попытался укрыться в своем лондонском доме и оказать сопротивление, его принудили сдаться. Обвиненный в государственной измене, он был приговорен к смерти.

Говорили, что и после этого королева могла бы спасти любимца. Некогда она подарила Роберту кольцо, которое, как обещала Елизавета, даст ему оправдание за любое преступление. Эссекс послал кольцо королеве, но случилось так, что оно попало в руки одного из его врагов, леди Ноттингем. Она держала у себя кольцо, пока не стало уже слишком поздно, и передала его королеве после казни графа.

В марте 1603 года, будучи при смерти, Елизавета назвала наследником английского престола своего двоюродного брата, короля Шотландии Якова VI. У ее смертного ложа стоял ларец с последним письмом, полученным от Роберта Дадли.

В 1559 году королева просила сэра Джона Мейсона, чтобы палата общин распорядилась «воздвигнуть мраморный обелиск с надписью, свидетельствующей, что королева жила и умерла девственницей». Хотя Елизавету I и называют королевой-девственницей, подобный обелиск так и не был установлен.

Елизавета не выходила замуж по вполне серьезным политическим причинам, однако ее хулители предпочитали распространять по этому поводу более захватывающие истории. Говорили, что у королевы будто бы деформированы гениталии, ходили даже слухи, что она — гермафродит. При жизни Елизавета сама с сожалением называла себя «бесплодной смоковницей». Но чтобы понять это, она должна была переспать хотя бы с одним из своих многочисленных поклонников.

Если любовная биография Елизаветы явилась образцом осторожности и благоразумия, то этого отнюдь нельзя сказать о Марии, королеве Шотландии. В шестилетнем возрасте она была обручена с дофином и отправлена во Францию, где выросла при растленном дворе, столь любезном сердцу Мэри Болейн. Девочку воспитывала королева Екатерина Медичи, чьим главным политическим инструментом являлось развращение собственных детей. Мария вышла замуж в пятнадцать лет. Через три года, после смерти мужа, она вернулась в Шотландию. Вскоре ей стал оказывать знаки внимания поэт Пьер де Шателар, в которого Мария, как говорили, «влюбилась без оглядки».

Джон Нокс с возмущением писал, что «она приникает к его плечу и то и дело украдкой целует его в шею». К несчастью, поэта дважды нашли в спальне Марии, и он поплатился жизнью за свою смелость.

Когда Елизавета I пожелала выдать Марию замуж за своего собственного фаворита Роберта Дадли, она обнаружила, что Мария влюблена в Генри Стюарта, лорда Дарнли. Сэр Джеймс Мелвилл так описывал объект ее страсти: «Безбородый, с нежными, девичьими чертами лица, он скорее напоминает женщину, чем мужчину».

Мария и Генри тайно обвенчались, а вскоре она поняла, что этот брак — ужасная ошибка. Хотя Дарнли в ее глазах был «самым изящным и хорошо сложенным мужчиной», которого ей приходилось видеть, он оказался пьяницей, развратником и к тому же сифилитиком.

Мария не долго обманывалась насчет своего супруга. Уже через четыре месяца после замужества «она до рассвета играла в карты» с музыкантом Дэвидом Риццио.

Это было трагической ошибкой.

Однажды вечером, когда Мария сидела за ужином со своими друзьями в Холирудхаусе[14], к ним ворвался Дарнли во главе группы вооруженных людей. Они схватили Риццио, который в отчаянии цеплялся за юбки Марии, ища защиты. Это ему не помогло. Музыканта выволокли из дома и закололи на ступеньках лестницы.

Убийство вызвало волнения в Эдинбурге, и Мария решила бежать вместе с Дарнли. Через шесть месяцев она родила сына, будущего короля Шотландии Якова VI и короля Англии Якова I.

Однако отношения между Марией и Дарнли оставались натянутыми. Вскоре он замыслил похитить сына и захватить трон. Однажды ночью, в отсутствие Марии, раздался страшный взрыв, и полуобнаженное тело Дарнли нашли в саду. Впрочем, труп оказался неповрежденным, и было легко убедиться, что Дарнли задушили. Подозрение пало на лорда Ботуэлла.

Ботуэлл предстал перед судом, но был признан невиновным — возможно потому, что во время судебного разбирательства в Эдинбурге расположился крупный отряд преданных лорду солдат.

Не прошло и трех месяцев после убийства Дарнли, как на пути из Стерлинг-касла[15] в Эдинбург Марию захватил и изнасиловал Ботуэлл. Однако, когда он развелся со своей первой женой, Мария вышла за него замуж, и они сохраняли верность друг другу до тех пор, пока их не разлучили в 1567 году. Ботуэлл был отправлен в изгнание и умер в датской тюрьме в 1578 году.

Мария была низложена в пользу ее годовалого сына Якова. Она бежала в Англию, и там Елизавета заточила ее в тюрьму. Брак Марии был признан недействительным в 1570 году.

В 1586 году она приняла участие в заговоре против Елизаветы I, а годом позже ее судили и обезглавили в Фотерингей-касле[16]. Сын Марии пытался протестовать — безуспешно. Впрочем, взойдя на английский престол в 1603 году, он воздвиг величественный монумент в честь своей матери, который и сейчас стоит в Вестминстерском аббатстве.