Интимная жизнь римских пап

Глава 17. СИКСТИНСКАЯ МАДОННА ОБРЕТАЕТ НЕВИННОСТЬ

Павел IV (1555–1559) стал герольдом, возвестившим наступление эры сексуальной умеренности пап. Под именем Иоанна Карафа он был выбран Адрианом IV (1522–1523) для борьбы с реформацией. Карафа отказался от нескольких доходных епископатов и возглавил бедный приход. Затем, став кардиналом, получил должность главного инквизитора при Павле III — в награду за идею создать новую инквизицию, на сей раз в самом Риме. Он очень подходил для такой должности. «Если бы мой отец оказался еретиком, — писал Павел, — я бы сам собрал хворост, чтобы его сжечь».

Зная, что при его предшественниках, священники, пытавшиеся соблазнить исповедующихся женщин, получали несерьезные приговоры епископского трибунала, он решил передать карательные функции в руки инквизиции, так как подобное поведение, несомненно, являлось ересью. Папа не слишком беспокоился о женщинах, которых бессовестные священники склоняли к сексу, гораздо больше его тревожило, что духовные лица будут после этого осквернять святыни.

Как только делом занялась инквизиция, потребовалось определить, что подразумевается под сексуальными домогательствами. Идет ли речь о пожимании руки или касании женской ножки? О передаче любовных писем или непристойных предложениях? Имеет ли право исповедник касаться груди женщины? Обнимать ее? К примеру, если она потеряла сознание во время исповеди, а священник воспользовался этим, чтобы ее изнасиловать — инквизиция пришла к выводу, что в такой ситуации речь не идет о сексуальных домогательствах.

Согласно архивам, в инквизицию поступало огромное количество жалоб на священников, в особенности на тех, кто занимал высокое положение. Многие прелаты считали, что они, как духовные лица, имеют дополнительные права.

Известны многочисленные примеры, когда священники заявляли, будто женщине, пришедшей на исповедь, необходимо бичевание, и предлагали ей раздеться, чтобы высечь ее на месте. Иногда священник приходил к выводу, что он также является грешником — тогда он тоже раздевался, и они секли друг друга.

Один священник в Ипресе убедил девятерых монахинь из цистерцианского монастыря раздеться и начать бичевать друг друга, в то время как сам он направлял свой хлыст против их греховных мест. Очевидно, их маленькой компании приходилось умерщвлять свою плоть снова и снова, поскольку они никак не могли удержаться от запретных услад. Сам священник так воспламенился, что занялся сексом с каждой из девяти монахинь.

Однако очень немногие из нарушителей церковной морали подвергались наказанию. Инквизиторы полагали, что для человека, лишенного секса с ранней молодости — с тех самых пор, как юноша приходит в семинарию, — сидеть в темноте и слушать. как привлекательные молодые леди в подробностях рассказывают о своих любовных похождениях, задача непосильная.

Вступив на папский престол, Павел IV занялся обычным делом — принялся раздавать выгодные должности своим родственникам, но когда он обнаружил, что они совершают те же преступления, что и другие духовные лица, отправил всех в отставку. Это быстро сделало его весьма непопулярным.

В отличие от большинства своих предшественников, Павел не отличался широтой взглядов. В то время как другие папы эпохи Возрождения всячески способствовали расцвету литературы, он возродил в 1557 году «Индекс запрещенных книг». Одним из первых в этом списке стоял классический «Декамерон» Боккаччо, который был разрешен только после того, как папские цензоры вычеркнули сомнительные места. А непристойный роман Рабле «Гаргантюа и Пантагрюэль» запретили полностью, хотя Рабле и был монахом.

Конечно, папская цензура началась не с Павла IV. Верующим не дозволялось читать «Деяния святого Павла» еще в 150 году. Сохранилась лишь часть произведения, которая называлась «Павел и Текла». Текла, видимо, была женщиной, занимавшей высокое положение в христианской Церкви, и мужчины, возглавлявшие Церковь во втором столетии, хотели изъять из истории сведения о ее успехах.

Никейский собор в 325 году запретил сатирический роман Ария «Талия» из-за того, что в нем цитировались популярные шутки насчет божественности Иисуса Христа. В 398 году двадцатиоднолетний император Аркадий угрожал самыми страшными карами каждому, кто читал труды Ев-номия, бывшего, естественно, главным критиком церковных установлений.

В 446 году Лев I обнародовал длинный список книг, которые истинные верующие должны уничтожить. Испанская церковь предпочитала сжигать самих авторов. Это считалось гораздо более эффективным методом борьбы. Император Юстиниан и его жена Теодора, бывшая куртизанка, искупая прошлые грехи, приказали отсекать руку всякому, кто прикоснется к запрещенному изданию.

Как правило, запреты ранних лет были связаны с обвинением в ереси и желанием духовенства скрыть другие версии евангелических историй, многие из которых порой оказывались гораздо ближе к истине, чем официальные. Папа Дамас (364–384) и папа Геласий (492–496) также составляли списки неугодных церкви книг. Однако вскоре грамотность в Европе так сильно упала, что запреты потеряли актуальность. Лишь небольшое число священников из внутренних церковных кругов умело читать, а справиться с ними не составляло никакого труда.

Около 1050 года, когда заканчивался период средневековья, в Европе снова начала расцветать интеллектуальная жизнь. В литературе нередко стали появляться сексуальные откровения и неприличные истории о жизни в мужских и женских монастырях. Церковь отреагировала традиционным способом — сжигала книги и их авторов.

С изобретением в XIV столетии печатного станка духовенству пришлось столкнуться с более серьезными проблемами. До тех пор авторы зависели от писцов, большинство из которых были людьми богобоязненными. Однако печатный станок дал писателям возможность избавиться от жесткого контроля и заняться описанием всех аспектов человеческой жизни. Церковь же набрасывалась на всякую книгу, где появлялись малейшие намеки на «непристойность». Папы считали, что в обязанности священнослужителей входит зашита паствы от вечного проклятия. Забавно, что больше всего книг запретил папа Григорий XI, чей двор в Авиньоне славился роскошью и развратными нравами.

При Клименте VII и Павле III вредными считались лишь книги, содержащие протестантскую «ересь». Собственное отношение к сексу не позволяло этим папам пойти войной против эротической литературы. Климент VII перед тем как отойти ко сну со своими мальчиками-пажами, ставил по вечерам в садах Ватикана непристойные пьесы, так что ему пришлось бы сжечь собственные творения.

Один немецкий критик указал, что если бы папы, жившие тогда, запретили «неприличную» литературу, пришлось бы изъять книгу стихов кардинала делла Каса, в которой он выступает в защиту гомосексуализма. Кардинал Бембо, друживший с папами, также прославился своими непристойными историями.

Так что Павел IV вступил в неравную борьбу с морем эротики, запрещая всякую книгу, оскорбившую его чувства.

Как правитель Рима, Павел IV попытался покончить с публичным проявлением непристойности. Кроме того, он заставил евреев жить в гетто и носить специальные головные уборы. Однако его драконовские меры не пользовались популярностью среди жителей города. Когда он умер летом 1559 года, кто-то поджег тюрьму инквизиции на Виа Рапетто. Толпа сбросила статую, изображавшую папу, а затем принялась крушить ее, превратив в кучу мусора. Евреи надели желтую шляпу на отбитую голову памятника. В конце концов, обломки сбросили в Тибр. И тогда толпа решила захватить труп Павла, однако католические власти тайно, среди ночи, похоронили папу в соборе святого Петра и поставили вокруг вооруженную охрану.

«Индекс» Павла даже его современники католики считали невежественным и глупым, а когда он умер, собралась специальная Комиссия в составе четырех архиепископов и девяти епископов, чтобы его пересмотреть. Их список опасной литературы выглядел более разумным, однако классические труды Макиавелли, Гвиччардини и Данте так и остались запрещенными.

В 1560 году на соборе в Тренте, учрежденном в 1542 году для поисков путей борьбы с реформацией, император Фердинанд попросил папу Пия IV (1559–1565) разрешить священникам жениться в надежде, что их мораль изменится к лучшему. «И хотя всякая плоть порочна, — заявил он, — продажность духовенства гораздо хуже».

Однако собор заявил, что обет безбрачия имеет огромное значение — обеспечивает лояльность духовенства и сохраняет достояние церкви. В 1563 году очередной собор снова пришел к выводу, что целомудрие лучше супружества. Безбрачие, говорилось на нем, есть «состояние совершенства», и всякий, кто с этим не согласен — еретик. Пий IV лично продолжил работу над «Индексом запрещенных книг». Кроме того, он создал Конгрегацию индекса, состоящую из семи кардиналов, в обязанности которых входило накладывать вето на новые издания, которые они посчитают опасными.

Преемник Пия IV, Пий V (1566–1572) имел троих детей, а его частная жизнь являлась постоянным источников сплетен. Однако он занимал при Пие IV должность Великого Инквизитора и отказался от секса. Он намеревался превратить Ватикан в монастырь и даже грозился отлучить от церкви своего повара, когда тот во время поста положил запрещенные ингредиенты в суп.

Когда Пий V взошел на папский престол, он заявил, что Рим так же аморален, как и в разгар эпохи Возрождения. Особенно его оскорбляло количество проституток, и он потребовал изгнать их из города, в особенности тех, что заработали огромные деньги, обслуживая прелатов. Римский сенат воспротивился, утверждая, что там, где существует обет безбрачия, всегда царствует распущенность. И если изгнать проституток, ни одна порядочная женщина не будет чувствовать себя спокойно в присутствии священника.

Однако Пий V твердо решил очистить город. Он издал указ, по которому все проститутки должны были выйти замуж или подвергнуться порке. Тех несчастных, что погибали под кнутом, следовало хоронить в выгребных ямах. Оставшихся в живых выставляли в специальных местах, где они не могли попасться на глаза Его Святейшеству — с глаз долой, из сердца вон. Кроме того, он выпустил буллу, запрещающую внебрачным детям священников наследовать их имущество.

Затем Пий V обрушился на невоздержанность духовенства. Однако в результате пышным цветом расцвел гомосексуализм среди священников, и папа довольно быстро охладел к своей кампании.

Пий пытался уничтожить все древние монументы вокруг Рима на основании того, что их воздвигли язычники. Кроме того, он запретил римлянам посещать таверны. Богохульникам пронзали языки раскаленной кочергой, а сотни еретиков закончили свои дни на костре.

Холостяки не имели больше права принимать на работу служанками женщин, а монахиням запретили держать кобелей. Нарушение сексуальных норм наказывалось со страшной жестокостью. Гомосексуалистов сжигали. За супружескую неверность мужчин и женщин подвергали публичной порке. Лишь в самый последней момент удалось убедить папу не считать адюльтер достойным смертной казни. Разве он не знает истории, поинтересовался один из кардиналов.

Хотя Пий V часто был слишком занят, чтобы исполнять другие свои обязанности, он никогда не пропускал проходивших по вторникам встреч со Святой палатой[37] и постоянно вносил предложения о новых законах, касающихся проступков, за которые полагается смерть.

Пий страстно ненавидел женщин. Когда Елизавета I взошла на английский трон, он немедленно отлучил ее от церкви. И назвал служанкой греха, обвинив в безбожии по семнадцати аспектам. Елизавете ничего не оставалось, как вновь обратить Англию в протестантство.

Представители высшего духовенства пытались убедить Пия решить вопрос с отменой обета безбрачия для духовенства. Но вместо этого он обратил свое раздражение на евреев. Им стало еще хуже, чем при Пие IV. Евреев заставили жить в гетто, носить специальные знаки, сместили с почетных должностей и запретили заниматься рядом профессий.

Во время правления преемника Пия V, Григория ХПІ (1572–1585), все вернулось на круги своя. Он открыто содержал любовницу в Риме до того, как стал папой, и имел много внебрачных детей как до, так и после начала своего правления. Говорили, что «миру явлено столько доказательств мужских достоинств папы, что нет никакой необходимости подвергать его испытанию на кресле» — речь шла о кресле с отверстием в сиденьи.

После избрания он стал вести себя более скромно, но вместе с ним поселилось так много детей, что «они отвлекали его от дел своей болтовней». Любимцем Григория был старший сын Филлип Буонкомпаньи, которому он положил содержание 6000 крон в год. С типичной для папы широтой, другого своего сына, Джованни, Григорий сделал кардиналом.

Святая Бригитта сказала Григорию: «Духовенство ныне не слуги Господа, а сводники дьявола». Однако он не обратил внимания на ее слова. Современные авторы писали о священниках, проводивших дни в тавернах, а ночи в объятиях любовниц. Все члены папской курии, нимало этим не смущаясь, содержали любовниц.

Григорий отменил запрет своего предшественника на проституцию, и огромное количество женщин легкого поведения устремилось в Рим, поскольку там жило множество священников, принявших обет безбрачия. При Григории одна из самых известных куртизанок, любимица всего города, заработала 150 000 фунтов. Монастыри снова превратились в бордели; респектабельным женщинам приходилось брать с собой на исповедь кинжалы, чтобы защищаться от домогательств исповедников; лучшие римские хоры пели такие непристойные песни, что кардиналы даже обсуждали вопрос об отмене всякого пения в церкви.

Козимо Медичи, первый монарх из рода Медичи, восхищался «Декамероном», шедевром Боккаччо, и попросил папу Григория вычеркнуть его из «Индекса запрещенных книг». Григорий, по природе своей либерал, обратился к папскому цензору Виченцо Борд-жини, чтобы тот посмотрел, что можно сделать. Борджини имел репутацию настоящего виртуоза, когда речь шла о компромиссах. Книга была абсолютно непристойной, но он прекрасно понимал, что она написана гением. Поэтому он прошелся по всему произведению и заменил нарушающих правила священников мирянами. В такой форме «Декамерон» и увидел свет во второй раз, причем с предисловием, содержащим папскую буллу, и двумя Imprimatur[38] — от верховного суда инквизиции и главного инквизитора Флоренции. Свои рекомендации также добавили короли Франции и Испании.

Преемник Григория XIII, Сикст V (1585–1590), знал, как следует решать подобные вопросы. Он был францисканским монахом и яростно бичевал ересь и пороки. Сикст казнил тысячи людей, в том числе монахов и их любовниц, которые, после того как проституток изгнали из Рима, предлагали священникам собственных дочерей.

Согрешившие монахини, естественно, могли избавиться от своих фантазий регулярным самобичеванием.

Впрочем, со своей семьей Сикст был совсем не так строг. За время правления Сикста, его сестра, крестьянка, стала одной из самых богатых женщин Рима.

Сиксту V пришлось столкнуться с потоком непристойной литературы, выходящей в Европе. Он разбил конгрегацию цензоров на пятнадцать комитетов. что привело к невероятной путанице. Испанская конгрегация, например, запретила несколько католических молитвенников, потому что в них имелись иллюстрации мученичества святой Урсулы и девственниц. Она и ее пышные спутницы были изображены совершенно обнаженными в окружении языческих воинов, проявлявших к ним известный интерес.

После того как «Индекс» увидел свет, всякий напечатавший запрещенную книгу клеймился раскаленным железом на эшафоте, палач вырывал ему один глаз или отрубал руку. Продавца просто казнили. Тех же, кто не передавал запрещенные издания в руки инквизиции, сжигали или отрубали им голову. Между тем сами инквизиторы, церковные цензоры и папа, естественно, имели право читать вредные книги.

При Сиксте имя писателя Франсуа Рабле — с его удивительными и непристойными историями, в которых речь шла о порке, сексуальных сношениях в уборной и преимуществах совместного обучения в мужских и женских монастырях — не попало в «Индекс» благодаря дружбе автора с папой. Однако книги, посвященные шалостям римских пап, надолго стали запрещенными.

Урбан VII (1590) казался человеком более терпимым. Однако в день своего избріания он заболел малярией и умер, так и не успев занять папский престол. Он оставил 30 000 скудо из своего личного состояния на обеспечение приданого для бедных римских девушек.

Во времена правления Павла V (1602–1621) представители духовенства продолжали иметь любовниц. Архиепископ Зальцбурга заявил, что священники имеют полное право содержать своих любовниц и детей, если они поселят их за пределами шестимильной зоны за городом.

Следует отдать должное преемнику Павла V, Григорию XV (1621–1623), остававшемуся верным своей первой любовнице, которую он соблазнил еще будучи кардиналом.

А дьявол, тем временем, трудился не покладая рук. Церкви и в XVII веке не удалось искоренить катарскую ересь. В 1633 году французского священника Урбана Грандье, прославившегося своими любовными похождениями и лишившего невинности многих девушек, обвинили том, что он сбивал с пути истинного монахинь местного монастыря. Они устраивали в своей церкви оргии в честь персидского бога Асмодея. Во время обыска в его доме был найден договор с дьяволом, написанный справа налево на латыни и скрепленный кровью самого Гранд ье.

Примерно в то же время произошла вспышка сатанизма в монастыре Сент-Луи де Лувр в Париже. Отец Давид, духовник монастыря, убедил монахинь участвовать в церковных обрядах обнаженными. Они принимали причастие голыми по пояс, а потом прямо в часовне занимались друг с другом лесбийской любовью. Когда отец Давид умер, его место занял отец Матьюрин Пикар. Он ввел черную мессу, во время которой монахини совершали половые акты с дьяволом — точнее, со священником, переодетым в животное и читавшим выдержки из «книги богохульств». Облатки надевались на пенис священника, когда он входил в монахиню. Однажды в монастыре распяли новорожденного, а с двумя мужчинами, ставшими свидетелями этого чудовищного акта, расправились, когда они попытались уйти. Если монахиня рожала ребенка, его убивали, варили и съедали. Вне всякого сомнения, здесь инквизиции было чем заняться.

При Иннокентии X (1644–1655), избранном на папский престол в 1644 г. в возрасте семидесяти двух лет, «на Ватикан вновь стали влиять дурные и безрассудные женщины». Этой безрассудной женщиной была жена брата папы, донна Олимпия Мейделчини, известная своими «непомерными амбициями и жадностью».

Ходили слухи, что их отношения были не просто родственными. Иннокентий, несомненно, не отказывался от секса. Перед избранием на папский престол венецианский посол заявил, что Иннокентий почти все свое время посвящает «рыцарским забавам и утехам любви».

«Папа дал Казимиру, королю Польши, разрешение на брак, — сказал Киприано де Валера, — в чем нет ничего удивительного, если он действительно вступал в интимные отношения с женой брата, пользующейся дурной славой донной Олимпией».

Если она и не была любовницей Иннокентия, то вела себя так. словно не раз побывала в его постели. Он не принимал ни одного серьезного решения. не посоветовавшись с Олимпией, а ее сын, Камилло Памфили, получил кардинальскую должность. Она принимала посетителей от имени папы, подписывала папские декреты и не являлась его первой леди лишь формально. Олимпия продавала должности и определяла политику продвижение вверх наиболее «достойных». Период правления папы Иннокентия называли «понтификатом донны Олимпии».

Иннокентий и Олимпия совершенно не пытались скрыть своих отношений, в результате во Флоренции была отчеканена медаль, на одной стороне которой была изображена донна Олимпия в папском облачении, а на другой — сидящий за прялкой Иннокентий X в женском чепце.

Когда кардинал Пенсикрилло, секретарь Иннокентия, привлек его внимание к назревающему скандалу, папа заявил, что Олимпия незаменима.

Однако Иннокентий X прославился своим невероятным ханжеством. Он возмущался всякий раз, когда ему на глаза попадались произведения искусства, где изображалась обнаженная натура, и выступал за то, чтобы на статуи в Риме надели фиговые листки и металлические туники. А кроме того, заставил Пьетро да Кортона одеть обнаженную фигуру ребенка Иисуса на картине художника Гви-ерсино.

В течение нескольких последних недель жизни Иннокентия Донна Олимпия не покидала его ни на минуту. Он умер в 1655 году, в возрасте восьмидесяти лет, положив голову ей на грудь.

Преемник Иннокентия, папа Александр VII (1655–1667), был интеллектуалом и поэтом. Он страшно гордился тем, что сумел обратить из протестантской в католическую веру шведскую королеву Кристину после ее отречения от престола в июне 1654 года. Она поселилась в Риме в Палаццо Фарнезе, превратив дворец в центр прогрессивной мысли, хотя Александру и его казне это удовольствие стоило дорого — только на содержание Кристины уходило 12 000 крон в год. На стенах она развесила картины весьма неприличного содержания, а со всех статуй во дворце приказала снять фиговые листки.

Необычная женщина, носившая мужскую одежду, шокировала посещавших ее важных персон, знакомя их со своей подругой Эббой Спарре, которую представляла как «свою любовницу» и уверяла всех, что разум Эббы так же прекрасен, как и ее тело. Во время торжественных приемов, когда ее посещали кардиналы, она облачалась в весьма откровенные платья. Папа Александр называл ее «женщиной, родившейся варваром, воспитанной среди варваров и мыслящей, как варвар».

Преемник Александра, Климент IX (1667–1669), также хорошо относился к Кристине и часто ее навещал. Он даже пригласил ее на обед, а в те времена разделить трапезу с женщиной для папы считалось неслыханным нарушением приличий. А кроме того, он назначил ей щедрое содержание.

Однако Климент IX был реалистом. «Альфонсо, король Португалии, был свергнут с престола, а его брак расторгнут на основании обвинения в импотенции, — писал Киприано де Валера. — Климент IX дал разрешение его брату жениться на королеве. Чтобы объяснить свой неожиданный шаг, Климент заявил, что брак уже консуммирован, и королева ждет ребенка».

Под покровительством Климента IX и королевы Кристины на римской сцене вновь появились женщины, изгнанные ранее папскими эдиктами. Впрочем, период либерализации продолжался недолго. Иннокентий XII (1691–1700) отправил «неких леди» в тюрьму за игру в карты и потребовал, чтобы содержание проповедей стало более «достойным и скромным». И снова приказал надеть фиговые листки на статуи. Грудь мадонны на картине Гвидо Рени закрасили. Общественные театры закрыли. Женщинам запретили выступать на сцене — их заменили кастраты. На карнавалы наложили строгие ограничения. Римляне называли Иннокентия XII «папа нет». Королева Кристина вышла из фавора.

В 1703 году Климент XI (1700–1721) оказался на пороге грандиозного скандала. Землетрясение уничтожило огромное количество домов, Тибр вышел из берегов, начались эпидемии. Климент, человек жалостливый, стараясь помочь, разрешил вдовам и девицам селиться в домах прелатов, но там, по слухам, бездомным женщинам предлагались не только кров и пища. Их пришлось отправить в другие дома, где они содержались на средства папы. Это и другие несчастия, которые обрушились на Рим во время правления Климента XI, привели к тому, что он постоянно плакал.

Бенедикт XIII (1724–1730) вызвал настоящий скандал в церкви, оставив все имущество своему порочному фавориту кардиналу Коския. Когда Бенедикт умер, в Риме раздался клич: «А теперь пойдем и сожжем Коския». В результате Климент XII (1730–1740) посадил Коския на десять лет в тюрьму и взял с него штраф в размере 100 000 дукатов.

Бенедикт XIV (1740–1758) был известен в Европе как любитель раблезианских историй. Еще в бытность кардиналом Ламбертини, в 1739 году, он встретился с французским государственным деятелем, который написал в письме другу, что будущий папа рассказал ему «несколько хороших историй о женщинах» и что ему страшно понравились анекдоты о похождениях кардинала Дюбо и нравах французского двора.

Самым нетерпимым из всех пап оказался Климент XIII (1758–1769), приказавший прикрыть обнаженные интимные места на картинах и статуях, не забыв и про Сикстинскую Капеллу.

Пию VI (1775–1799) предложили звание каноника собора святого Петра, когда ему исполнилось тридцать шесть лет, но он отказался, потому что собирался жениться. Позднее, однако, посоветовавшись с невестой, согласился. А она стала монахиней.

Пий оказался чрезвычайно тщеславным человеком. «Он уделял большое внимание внешности, а особенно белоснежным волосам, — писал его биограф Людвиг фон Пастор. — Кое-кто даже заходил настолько далеко, что утверждал, будто он специально поднимает повыше края мантии, чтобы продемонстрировать всем свои изящные ноги. Подобные черты характера говорят о жажде славы. К тому же его слабости всячески критиковали склонные к иронии римляне».

Наполеон лишил Пия VI папского престола и отправил в ссылку в Валенсию. Запись о его смерти звучит весьма кратко:

«Имя: гражданин Иоанн Браши. Профессия: римский папа».