Интимная жизнь римских пап

Глава 2. ОТЦЫ И СЫНОВЬЯ

Женщины в Риме имели большую власть. Поэтому следовало уметь с ними обращаться. Римский папа Либерий (352–366) прекрасно это понимал. Император Констанций II, сын Констанция, сослал его во Фракию — ныне Болгария — в 355 году, а в папском дворце поселился антипапа Феликс II (355–365), который не сумел найти общего языка с женщинами. Когда Констанций прибыл в Рим из своей столицы Константинополя в апреле 357 года, богатые римлянки самым серьезным образом потребовали возвращения Либерия. Констанция быстро убедили в том, что в Риме не будет порядка, если он не восстановит Либерия в правах. Так женщины добились своего, и Либерий вернулся в Рим.

Строго говоря, после этого Либерий и Феликс правили совместно, однако Феликсу пришлось пере-браться в пригород и переложить все заботы на плечи Либерия — в том числе и общение с капризными римскими матронами. Впрочем, впоследствии Феликса канонизировали, а Либерий святым так и не стал.

Когда 24 сентября 366 года Либерий умер, папой избрали Урсина, его дьякона. Но Дамас, сын священника, который работал одновременно на Либерия и Феликса, не пожелал смириться с этим решением. Будучи человеком чрезвычайно амбициозным, он не мог допустить, чтобы его далеко идущие планы нарушили какие-то банальные выборы. Он нанял шайку разбойников, которые штурмом взяли базилику императора Юлиана. Затем последовала трехдневная жестокая резня сторонников Урсина. 1 октября 366 года люди Дамаса захватили Латеранскую базилику, и сын священника стал папой Дамасом I (366–384). Его не остановил даже тот факт, что он был женат — Дамас попросту отрекся от жены и детей.

Война между сторонниками Дамаса и Урсина закончилось только после того, как вмешался префект Рима, Претекст, язычник, и вынудил оставшихся сторонников Урсина покинуть Рим. Однако борьба за власть не прекращалась. Часть людей Урсина заперлась в Либерийской базилике. Наемники Дамаса взяли ее штурмом, в результате погибло 137 сторонников Урсина. Надо отметить, что Дамас до конца своей жизни нуждался в защите от урсинитов.

Языческий историк того времени Аммиан Мар-целлин не выказал удивления, став свидетелем того, на что способен человек ради обладания папским троном. Он писал:

Дамас I, конечно же, пользовался дарами «богатых матрон». Он весело проводил время и получил прозвище «любителя пощекотать женское ушко».

Секретарь Дамаса, аскетичный святой Иероним, не одобрял поведения папы и его окружения, считая, что они больше похожи на женихов, чем на священников. Он предупредил дюжину или около того целомудренных женщин, что римская церковь, духовенство и светские лица чудовищно порочны. Его комментарии относительно их сексуальной практики оказались столь откровенными, что академические издания, к сожалению, не приводят перевода. Однако общий смысл аргументов Иеронима сводится к тому, что священники, монахи, профессиональные девственницы, вдовы и женщины христианки развращены до последнего предела.

В письме к старой деве, аристократке по имени Евстохия, он просит ее избегать компании Да-маса. В его послании говорится о том, что христианские девственницы «каждый день лишаются невинности», христианские вдовы пристрастились к алкоголю и наркотикам, в церквях в святые дни устраиваются «любовные пиршества» — иными словами, оргии. Другие ранние христианские авторы, такие, как Амвросий Миланский и Августин из Гиппона, подтверждают его слова. В заключение Иероним советует Евстохии «не посещать дома высокорожденных матрон… [Они] выдают себя за монашек, принявших обет безбрачия, а потом спят с апостолами». При Дамасе мужчины становились священниками и дьяконами «чтобы более свободно встречаться с женщинами». Священников, вроде Дамаса, которые завивают волосы, носят дорогие надушенные одежды, украшают пальцы перстнями и проводят все свое время среди богатых женщин следует рассматривать «как мужей, а не как духовных лиц». Кое-кто из священнослужителей, признает Иероним, подчиняется законам, запрещающим брак, но они ни в коем случае не отказываются от женского общества и окружают себя рабынями.

Другую римскую девушку Иероним предупреждал о том, чтобы она никогда не оставалась в комнате наедине со священником. Если такое вдруг случится, ей следует немедленно заявить, что ее «мочевой пузырь переполнен». Женщин христианок также нужно избегать. «Никогда не входите к ним в дом и опасайтесь их общества. Что же до разгуливающих босиком монахов и монахинь в рваных одеждах, от них вообще необходимо держаться подальше. Они постятся днем, а по ночам и праздникам едят до тех пор, пока их не стошнит». Лишь среди бледных и скромных язычниц можно встретить на улицах Рима целомудренную женщину — если верить Иерониму.

В принципе, Дамас с Иеронимом не спорил. Если говорить о сексе, то Дамас выступал против него. Он сочинял стихи и прозу на латыни, воспевающие достоинства девственности.

«Сексуальный акт, — писал Дамас, — есть осквернение».

Значение слова «осквернение» обсуждалось долго и многословно. Кое-кто считал, что папа имеет в виду грехопадение; другие утверждали, что речь идет об осквернении закона. В любом случае, в жизни Дамас не придерживался провозглашенных им самим принципов. В 378 году крестившийся еврей по имени Исаак подал на него в суд за «развратные действия». Синод из сорока четырех епископов судил Дамаса за прелюбодеяние.

После допроса свидетелей епископы не сомневались в виновности папы и уже собрались сместить его и приговорить к смерти, но тут вмешался император Грациан. Дамаса не только оправдали, но и канонизировали после смерти — впрочем, это произошло главным образом благодаря тому, что ему удалось обратить в христианство преемника Грациана Феодосия I. С тех пор христианство стало официальной религией римской империи.

После смерти Дамаса Урсин вернулся в Рим, рассчитывая снова занять место папы, однако в результате анонимного голосования папой избрали Сириция (384–399).

Хотя Сириций являлся одним из дьяконов Дамаса, он не разделял его либеральных взглядов на отношения с женщинами. И вновь издал закон, запрещающий священникам и дьяконам вступать в брак. По новому канону женщины не имели права входить в дом католического священника. Кроме того, он отлучил от Церкви Иовиана, жившего в Милане монаха, который критиковал пост и безбрачие. Иовиан осмелился заявить, что дева Мария потеряла невинность при рождении Христа! А одного из епископов Сириций проклял, когда тот заявил, что у Марии могли быть и другие дети, кроме Христа.

Сириций выступал против секса в любом виде. Он требовал, чтобы женатые священники выбросили двуспальные кровати. И был весьма огорчен, узнав, что духовенство в Испании не отказалось от супружеских отношений. Он считал, что епископы, священники и дьяконы не должны принимать участия в «таком постыдном деле».

«Бог не примет тех, кто поддается зову плоти, — утверждал Сириций». Кроме того, он говорил, что если священнослужители грешили в неведении и готовы отказаться от своих жен, они получат прощение, но на дальнейшее продвижение по служебной лестнице рассчитывать не могут. Секс навсегда испачкал их души. Однако испанские епископы не пожелали расстаться со своими женами, заявив, что Господь сам поймет, кого считать прелюбодеем.

Одним из ярых противников Сириция оказался старый борец с прелюбодеями, святой Иероним. Хотя он никогда не был либералом, Иероним всячески поддерживал брак, поскольку он поставлял для церкви девственниц.

Иероним также указал на отвратительную практику, имевшую место в те времена в церкви. Женщины, давшие клятву сексуального воздержания, жили под одной крышей с мужчинами. Святой Иероним спрашивал с характерной для себя прямотой:

Подобные разговоры вывели из себя благословенного Сириция, и он придумал способ выслать Иеронима из Рима. Старого аскета вышвырнули вон, когда благородная римская матрона умерла из-за слишком сурового образа жизни, предписанного ей Иеронимом.

Другой крупный защитник сексуальной морали, святой Августин, не особенно расходился во мнениях с папой Сирицием. Он начал с церковного проклятия контрацептивных средств. Августин называл их «ядом бесплодия» и считал жену, которая их применяет, «шлюхой своего мужа».

В отличие от Иеронима, Августин разбирался в том, о чем говорил. В молодости он множество раз посещал проституток, а в возрасте восемнадцати лет стал отцом. Августин прожил с женщиной одиннадцать лет, так и не заключив с ней брака, а потом завел вторую любовницу, дождавшись, пока выбранная им девушка достигнет подходящего возраста.

«Я влюбился в саму любовь, — признавался он. — И кипел как вода, подогретая моими собственными прелюбодеяниями».

Когда в возрасте тридцати лет Августин обратился в христианство, он прекрасно понимал положение, в котором оказался.

«Дай мне сдержанность, — молился он Богу, — но только не сейчас». Однако воспоминания о незаконных связях наполняли его тоской и чувством вины.

«Ничто, — писал он в своей «Исповеди», — так не портит настроение мужчине, как ласки женщины и соитие, являющиеся частью супружества».

В своих проповедях он предупреждал:

«Мужья, любите своих жен, но любите их целомудренно. Настаивайте на плотских утехах только в той степени, которая необходима для зачатия детей. Поскольку невозможно зачать ребенка другим способом, вы должны соглашаться на это против воли, потому что таково наказание Адама».

В дальнейшем, он не разрешал женщинам переступать порог своего дома — даже своей старшей сестре — и соглашался разговаривать с ними только в присутствии свидетелей, на случай, если им овладеет похоть.

Августин дает поразительное описание Рима, каким он был во времена первых пап. Пока Си-риций занимал папский трон, Августин оставил Карфаген — сейчас эта территория принадлежит Ливии, — который называл «котлом распутной любви». В своем религиозном рвении он направился в Рим сурового Сириция. Однако не нашел в святом городе целомудрия и сексуального воздержания.

На Августина произвели сильное впечатление римские брачные церемонии. Они начинались в храме Приапа, где невеста должна была сесть на огромный уродливый фаллос бога — Августин отмечал, что это лишь наносило удар ее скромности и никоим образом не влияло на девственность и плодовитость. Его также поразило количество богов; имевших отношение к браку, — и все они участвовали в первой брачной ночи. Бог супружества отводил невесту домой, еще один следил за тем, чтобы она там осталась. Когда гости уходили, появлялась целая толпа богов и богинь, в обязанности которых входило присутствовать во время торжественного момента лишения юной жены девственности. Августин недоумевал: как мужчина может почувствовать возбуждение, а девственница отбросить стыд, когда их окружает столько посторонних.

При такой постановке вопроса не следовало удивляться тому, что эдикты Сириция о необходимости безбрачия священников не приносили результатов. Даже его преемник папа Анастасий I (399–401) имел сына, который стал дьяконом, а впоследствии взошел на папский престол под именем папы Иннокентия I (401–417).

Иннокентий I установил в Риме главенство христианской Церкви, и его часто называют первым настоящим римским папой, но, по правде говоря, это произошло совершенно случайно. В период правления Иннокентия Рим был разграблен готами. Папа бежал под зашиту развращенного двора императора Гонория, который страстно любил юных девушек, — в Равенну. Говорят, Иннокентий разделял его пристрастия. Между тем, готы грабили Рим и насиловали благородных матрон и монахинь прямо на улицах. Когда Иннокентий вернулся, он обнаружил, что прежнего римского порядка больше не существует. Благородные семьи, которые справляли языческие обряды, были уничтожены, и он оказался первым, папой, занявшим папский престол в святом христианском Риме. Иннокентия I канонизировали, как, впрочем, и его отца Анастасия.

Бонифаций I (418–422) — еще один сын священника, ставший римским папой. У него был соперник, Евлалий. Обоих избрали и посвятили в папский сан в один и тот же день, 27 декабря 418 года. Бонифация признали истинным папой благодаря его дружеским связям с Галлой Плацидией, сестрой императора Гонория.

Дела пошли совсем плохо, когда в 440 году папа Сикст III (432–440) предстал перед судом за совращение монахини, но из-за отсутствия свидетелей его вину не смогли доказать. В свою защиту папа Сикст рассказал библейскую притчу, которую можно рассматривать как своего рода признание, о жен-щине, уличенной в прелюбодеянии. Никто из прелатов не осмелился первым бросить камень.

Папа Лев I (440–461) использовал сексуальное растление как способ усиления политической власти церкви. Император Валентиниан III был склонен к распущенности, а его мать, старый друг Бонифация, Галла Плацидия, делала все, о чем просил папа. Она всячески потворствовала похождениям Валентиниана, чтобы иметь возможность вместе с папой Львом управлять римской империей.

Из-за желания продемонстрировать свою растущую преданность папскому престолу Галла Плацидия сделала катастрофическую ошибку. Посвятив девственность своей дочери Христу, она вскоре обнаружила, что та беременна. Несчастную девушку заточили в монастырь, откуда она сумела послать письмо Аттиле, вождю гуннов, обещав ему половину Италии в качестве приданого, если он ее освободит. Аттила ответил на ее призыв, но его армия, грабившая и насиловавшая всех подряд, была обескровлена, когда подошла к Риму, и Льву удалось убедить Аттилу отступить.

Валентиниана III убил один из его собственных офицеров за то, что он изнасиловал его жену. Вскоре после этого жена умерла, а офицер потребовал, чтобы вдова Валентиниана, в качестве компенсации, разделили с ним постель. Она отправила послание Гейзериху, королю вандалов, в котором просила зашиты. Лев попытался договориться с Гейзерихом, но вандалы только что покорили Сицилию и мечтали о разграблении Рима. Однако Лев так убедительно выступал в своих проповедях против насилия, что вандалы практически не тронули римских женщин во время разграбления города в 455 году. Вдова Валентиниана была спасена от посягательств офицера, оскорбленного ее мужем, но у нее отняли драгоценности, после чего вместе с дочерьми на кораблях вандалов перевезли в Африку, где их ждала жестокая судьба.

Лев I вел себя весьма благородно в этот тяжелый для Рима период. Однако он был странным человеком. Являясь поборником женской невинности, он требовал, чтобы женщина, если она хотела стать монахиней, подвергалась особой проверке — вплоть до шестидесяти лет. Впрочем, епископам разрешалось сохранить жен, если они обращались с ними, как с «сестрами». Кроме того, Лев I был извращенным садистом. Начав борьбу с манихейством, христианской сектой, сохранившей элементы язычества, он жестоко пытал ее последователей. Папа хотел услышать от своих жертв вполне определенное признание — они должны были сообщить, что смешивали семя со святым причастием, используя для этого юных девушек прямо на алтаре. Лев первым заявил о своем праве подвергать еретиков — то есть всех несогласных с его политикой — смертной казни.

Папа Феликс III (483–492) оказался человеком более уравновешенным. Еще один сын священника, как и отец, он не придерживался обета безбрачия. Феликс III был вдовцом, когда взошел на папский престол, и у него имелось по меньшей мере два сына, один из которых стал предком папы Григория I (590–604).

Геласий I (492–496) и Анастасий II (496–498) родились в семьях священников. Однако Анастасий явился представителем новых, независимых пап. Как остроумно заметил один из его современников, он «сам справлялся со своими естественными надобностями», что означало — самостоятельно ходил в туалет. (К этому времени римский папа стал такой важной персоной, что — как император или король — имел специального «джентльмена ночного горшка».)

Следующий папа, Симмах (498–514) не был сыном священника. Более того, он воспитывался в языческой вере и до конца своих дней так и не сумел избавиться от ее влияния. Он победил в битве взяток, выиграв выборы у антипапы Лаврентия (498–499 и 501–506), но в 501 году Сим-маха призвал к себе Теодорих, остготский король Италии, который обвинил папу в непристойном образе жизни, прелюбодеянии и неправильном использовании церковных средств. Симмах немедленно бежал в Рим и скрылся в монастыре Святого Петра, что многие посчитали признанием вины.

Трижды Симмаха вызывали на суд синода. В первый раз он отказался давать показания; во второй не явился на заседание; в третий раз заявил, что он папа римский — а значит, не должен отвечать ни перед одним человеческим судом. Во время процесса в римском сенате разгорелась отчаянная борьба. В результате начались беспорядки, многие христиане погибли, и «даже достойные женщины и девственницы были изгнаны из монастырей и домов», их раздевали и пороли прямо на улицах Рима.

При таком повороте событий синоду ничего не оставалось, как предоставить Богу самому судить Симмаха. Король Теодорих, которому все это совсем не понравилось, пока Симмах оставался в монастыре Святого Петра, посадил в Латеранском дворце папу Лаврентия. Симмах тем временем подделывал документы, чтобы доказать существование прецедентов, подтверждающих, что суд людской не властен над римским папой. Через пять лет было решено, что два папы — это слишком много. Теодориху пришлось уступить, и Лаврентий удалился на ферму своего покровителя Феста, где и умер в 507/8 году.

Значительная часть духовенства, возмущенная дурным поведением Симмаха, так и не захотела с ним примириться. Тем не менее после смерти его канонизировали, как и многих других пап, не отличавшихся целомудрием.

Папа Гормизд (514–523), еще один святой, также был отцом, но не в приличествующем духовному лицу смысле. Он женился до посвящения и имел сына, ставшего римским папой Сильверием (536–537). Агапий I (535–536) был сыном Гордиана, священника, убитого последователями антипапы Лаврентия в сентябре 502 года.