Кейн вынужден был отвозить Мэри на своей машине. Он был подавлен неудачным завершением сумбурного диалога.
Мэри предупредила Макса по телефону, что, возможно, опоздает. В машине она была хмурая от сознания собственной вины в возникшем между нею и Кейном недопонимании, при этом, подспудно радуясь своей власти над этим незаурядным мужчиной, все же понимала, что есть некая тонкая грань, заходить за которую опасно для них обоих.
Езда в кабриолете «ягуар» приятно освежила обоих.
— Спасибо, что подбросил, — словно чужая поблагодарила Мэри. Ее страсть к Кейну стала более управляемой, спокойной.
В былые дни она панически боялась любых возникавших в их отношениях обострений. Часто брала вину на себя и заглаживала ее в любовных играх. Тогда она ощущала себя лишь любовницей влиятельного человека. Но не теперь.
— Всегда к твоим услугам, — нерадушно ответил Кейн, продолжая смотреть на дорогу.
Самонадеянность Мэри пошатнулась, она поняла, что в этот миг уже не была для него оазисом наслаждения.
— Прости. Мне не следовало…
— Ты здесь ни при чем, — резко оборвал Кейн.
Мэри почувствовала себя никчемной. Старые уловки стали неприемлемы, новыми она не владела. Его аристократический профиль оставался непримиримо жестким. Аргументы правоты бурлили в ней, не осмеливаясь обрести голос.
Кейн ввел код, и массивные металлические ворота открыли подъезд к величественному особняку Дюваллов. Не заезжая в глубь поместья, Кейн остановил авто и, повернувшись лицом к Мэри, взял обе ее руки в свои ладони, нежно погладил их и поцеловал.
— Сдается мне, ты что-то от меня скрываешь, — уверенным тоном предположил Кейн.
Мэри выдала себя, невольно вздрогнув. Спокойствие, с которым он выразил свою догадку, искушало ее сей же миг открыть все свои постыдные тайны. Благоразумие безмолвствовало, и Мэри с трудом удалось сдержаться.
— Мэри-Белл?
— Это просто эмоции — результат моего скверного характера, который, увы, плохо поддается исправлению.
— Ты можешь полностью довериться мне, — уверил ее Кейн, гипнотизируя ее взглядом.
— Буду иметь в виду. Только не принимай мою взбалмошность слишком близко к сердцу, я с ней борюсь. — Мэри никогда не считала себя великой актрисой, оттого порой чувствовала огромную необходимость оттачивать мастерство лицедейства. Много возможных реплик промелькнуло в ее голове, прежде чем она нащупала ту, которой можно было бы завершить этот неудобный разговор.
— Я обожаю, когда ты дикая. Ты много потеряешь, если переусердствуешь с самовоспитанием. Возможно, из-за этого ты и перестала рисовать, — Кейн словно чувствовал ее слабые места и ни разу не промахнулся.
— То, что ты называешь дикостью, не очень помогает жить среди людей. А рисовать я перестала потому, что у меня изменились приоритеты.
— Даже если ты и права, от себя не убежишь.
— Давай не будем говорить друг другу банальностей. Ты можешь помочь мне приспособиться к этой нормированной жизни, но мешать мне я никому не позволю, даже тебе.
— Я тебя понял, — рассмеялся Кейн.
— Над чем ты хохочешь? Я не шутила. Да, я слабый человек, но хотя бы стараюсь работать над собой.
— Мне больше нравится, когда ты просто слабая, без этих никчемных потуг. Прости, оставим эту специфическую тему.
— Я не возражаю. Но позволь напомнить: вчера ты сам сказал, что не можешь выворачиваться наизнанку по первому моему требованию. Я тоже не способна на это.
— Однако женщины более склонны к откровенности. Ты не исключение, — Кейну очень импонировал этот курс на прямолинейность. Ему казалось, что с этой стратегией он более свободен, чем Мэри.
Сейчас она существенно отличалась от той восторженной дикарки, которую он когда-то знал. Подавленная внешними обстоятельствами и внутренними переживаниями, Мэри жила с оглядкой, опутанная сомнениями. Она словно дозировала себя, экономила чувства.
Мэри знала это про себя, она изо дня в день шла как по канату, балансируя в неестественной позе. Она хотела похоронить в себе обеих Мэри: одну бесстрашную, другую уязвимую. Кто придет им на смену, она не знала сама.
— У меня такое чувство, что я просчитываю тебя, вместо того чтобы разгадывать.
— Не делай ни того, ни другого. Я и так живу как под микроскопом. Ты действительно проницательный человек и пугаешь меня этим. Не становись одним из тех, кто хочет вывести меня на чистую воду.
— Даже если и так, не забывай, что я на твоей стороне и мне легче будет помогать тебе, если я узнаю больше.
— Просто высади меня возле дома, мы можем поговорить об этом позже, — Мэри тревожило чувство, что Кейн не оставляет надежды манипулировать ею, становясь все более изощренным.
— Как скажешь. — С видимой покорностью он выключил зажигание, будучи у парадного подъезда, и, обхватив за шею, сладострастно поцеловал ее на прощание.
— Я говорила, что эта вертихвостка не способна владеть собой, как это от нее требуется, — обернулись они на крикливо-капризный голос Лоретты.
Чуть в стороне от особняка в ожидании Мэри стояли оба претендента на наследство и адвокат.
Кейн изобразил угрожающий прищур в адрес ее родственников. Мэри принялась объяснять им что-то, но вскоре замолкла и на секунду плотно прикрыла глаза, видимо приходя в себя. Пауза длилась недолго. Она мигом преобразилась в спокойную и уверенную даму.
— Что предосудительного вы все видите в том, что она целовалась со своим женихом? — спросил Кейн.
— Ничего, если бы вы были помолвлены! — взвизгнула Лоретта.
— Простите, что не отчитались перед вами, но это действительно так. Мэри согласилась стать моей женой. — Он обхватил ошалевшую Мэри, прижал к себе и вновь с упоением поцеловал на глазах у склочных родичей.
Мэри нешуточно испугало такое внезапное исполнение ее самого потаенного желания. Кейн не спеша помог ей выйти из машины. Пульс на виске готов был прорвать бледную кожу Мэри.
— Кармен, бутылку шампанского, пожалуйста, и бокалы на террасу, — по-хозяйски скомандовал Кейн.
— Сейчас, сэр.
Кейн жестом собственника обнял «нареченную» за плечи и направился к террасе. Пройдя мимо собравшихся, он остановился, неторопливо развернулся и небрежно проронил:
— Кажется, нас не представили.
— Это Макс Превин. Макс, это Кейн Брентвуд, — зачастила Мэри, напуганная происходящим.
Кейн пожал руку адвоката и с насмешливой строгостью спросил:
— Вы тоже один из ее родственников?
— Нет. Я поверенный в делах семьи Дювалл. Лоретта и Ченнинг были озадачены отсутствием Мэри. Мы еще вчера договорились о встрече.
— Простите, Макс, — вступила Мэри, — разве ваш ассистент не передал, что я опоздаю?
— Только за пару минут до вашего прибытия.
— Но мы уже в курсе, что ты не ночевала дома. Кармен сказала.
Кейн, обозленный царившими в этом семействе деспотическими нравами, демонстративно проигнорировал выпад Ченнинга и, обратившись к Максу, объяснил:
— Это целиком моя вина. Я знал о назначенной встрече, но не позволял Мэри уйти, пока она не даст свое согласие на брак. Такой уж я настойчивый.
— Кейн, — кашлянула Мэри, — а мы бы не могли поговорить наедине?
— С удовольствием, любимая, — искрометно рассмеялся Кейн. — Мы присоединимся к вам на террасе и отпразднуем это великое событие, — бросил он ошеломленной троице, удаляясь.
Вслед за Мэри он последовал в кабинет деда. Она плотно затворила дверь и еле слышно прошептала:
— О чем ты думаешь? К чему приведут эти игры с помолвкой? Ты считаешь, так мне поможешь?
— Это не игры. Мы помолвлены.
— Правда? Напомни мне, это случилось, когда я уснула, переборщив с мартини, или когда ты заперся в ванной комнате?
— Даже если это мой экспромт, на который меня вынудила твоя родня, я все равно собирался сделать тебе предложение. Но если ты не хочешь…
— Что значит — не хочу? Если бы ты меня спросил, я бы подумала о твоем предложении. Мы только начали восстанавливать наши отношения… — Она замолчала, задумавшись. — Но уже для того, чтобы заткнуть эти злорадные рты, я готова не раздумывая согласиться на помолвку.
— Э, нет, милая. Либо ты хочешь быть моей женой, либо не хочешь. Я не позволю тебе использовать меня.
Они смотрели друг на друга, как бы уличая один другого в подвохе. Каждый почувствовал, что зашел в тупик. Кейн поразмыслил и серьезно произнес:
— Этим вечером мы все обстоятельно обсудим.
— А сейчас — что же мы выйдем отсюда и будем лгать этим людям еще больше, вооружая их против нас?
— Не придется лгать, если ты знаешь другой выход.
— У меня нет полной уверенности, что я готова ответить согласием на твое предложение.
— Помнится, этим утром ты более уверенно согласилась, что принадлежишь мне. Чему я должен верить?
Мэри отступала, пока не задела край письменного стола. Кейн подошел к ней вплотную и сделал то, к чему она всегда была готова: надавил ладонями на ее ягодицы, а своим щедрым поцелуем вознес ее сознание к головокружительным высотам беззаботности. На минуту они в унисон усомнились в необходимости слов, когда их физическое единство много больше, чем взаимопонимание рассудков.
— Не настаиваю на браке, мне достаточно иметь тебя в постели. Я готов признать это перед твоими огнедышащими сородичами, если ты не желаешь их обманывать. Пошли, скажем, что мы любовники, — предложил Кейн.
— Опять шантаж. Я думала, ты выше этого.
— Цель оправдывает средства. Когда они прогонят тебя из этого храма благочестия, ты гарантированно станешь моей, и только моей.
— Ты очень доходчиво объясняешь. Я согласна быть твоей женой.
Ее согласие стало хорошим поводом для короткой здравицы, которую произнес Кейн, с невестой в обнимку присоединившись к ожидавшим на террасе хозяевам. Торжество ограничилось единственным тостом, после которого Кейн чмокнул Мэри, сообщил, что будет аккурат в шесть к ужину, и покинул собрание.
Почти сразу Ченнинг и Лоретта отозвали Макса для уединенной беседы — после того как Мэри призналась, что была знакома с Кейном, еще живя в Европе, но их отношения прервались задолго до ее возвращения в Америку.
Оставшись одна, Мэри решила укрыться в студии — бывшем будуаре своей бабушки, недавно переделанном под мастерскую. Затворившись, она избавилась от вечернего платья, такого надоевшего и сейчас уже неуместного.
Стоя посреди комнаты голой, как иствикская ведьма, она не спешила одеться. Ей нравилась эта абсолютная свобода быть собой. Она открыла мольберт с холстом, над которым работала по ночам втайне от всех. Мэри всегда славилась колоритными пейзажами, но этот раз она писала портрет. Собирала на кончике кисти все свои сожаления о былом, саднящее чувство вины, погибшие надежды и воплощала их в цвет и форму, убеждая себя в том, что все было не напрасно.
Она чувственно провела руками вдоль своего дышащего всеми порами тела, особенно нежно поглаживая скучавшие без Кейна островки. Достаточно было закрыть глаза, и наслаждение возвращалось почти в той же мере. Ей стало жарко. Волны накатывали одна за другой.
Бесцеремонный стук в дверь отвлек Мэри. Она торопливо накинула рабочий халат, расцвеченный брызгами краски, и открыла дверь.
— Что, Кармен? — с еле скрываемым неудовольствием спросила Мэри.
— К вам пришли.
— Кто еще?
— Эмма Диаборн и Лили Картрайт, они на террасе.
У Мэри не было достаточных оснований отсылать друзей, она дорожила их добрым отношением.
— Скажите, что я умоюсь и тут же спущусь.
Когда шаги Кармен затихли в дальнем конце коридора, Мэри быстро вышла из мастерской, заперла ее и побежала в спальню, торопливо сбрызнулась под душем и упаковалась в приталенный сарафан. На полпути на террасу она обнаружила, что идет босиком. Чувствуя себя неисправимой, вернулась и нашла подходящую пару сандалий.
Подруги ждали ее на террасе, удобно расположившись в шезлонгах и нежась на солнце в темных очках и с запотевшими от ледяного лимонада стаканами в холеных ручках.
— Прошлось ждать? Простите. Не думала, что вы придете. Что-то случилось?
— Экстренное сообщение. — Таинственно улыбаясь, Лили сместила очки па кончик носа, медленно приоткрыла глаза и сощурилась от солнца.
— Какое экстренное сообщение? — искренне заинтересовалась Мэри. Но что-то в тоне подруги заставило ее насторожиться.
— Это ты должна нам сказать, — с наигранной суровостью произнесла Эмма. — Почему мы узнаем от этой ящерицы Лоретты, что наша лучшая подруга выходит замуж за высокородного англичанина?
— Все произошло так быстро, меньше часа назад, когда он привез меня домой, — с чувством облегчения оправдывалась Мэри, обрадованная, что причиной визита подруг стали последние события, а не застарелые язвы ее души.
— Вы провели эту ночь вместе? Ты обязана нам все рассказать в мельчайших подробностях, — сгорала от нетерпения Лили.
— Никаких подробностей, — категорически произнесла Мэри. При всей любви к подругам по клубу любовь к Кейну была неприкосновенна. Она налила лимонада в свой стакан и присела напротив Эммы.
— Мэри, позволь заглянуть хотя бы в щелочку, — взмолилась Лили. — Мы уверены, что вас связывает что-то необычное, иначе ты не упала бы в обморок, увидев его.
— Я упала в обморок из-за переутомления, а не из-за него.
— Ну разумеется. Ты всегда падаешь в обморок, переутомившись, — ехидно заметила Эмма.
— Я думала, что никогда не увижу его вновь. Не знаю, почему я потеряла сознание именно в тот момент. Глупо получилось, — Мэри чувствовала усталость, ей хотелось скорее отделаться от любознательных подруг.
— Не смей сожалеть. Получилось очень романтично, а не глупо. Любая хотела бы оказаться на твоем месте, когда он так галантно подхватил тебя на руки, — восторгалась Лили, возбуждая у Мэри воспоминание о его обжигающе горячих руках.
— Я уже в тот момент готова была поклясться, что он сделает тебе предложение, — подытожила Эмма.
— А у меня еще вчера не было такой мысли, — разочаровала их Мэри.
— Показывай кольцо, — с горящими глазами потребовала Лили.
— Нечего показывать.
— Новая мода — помолвка без кольца? — изумилась Эмма.
— Официально помолвка состоится только сегодня вечером.
— А сейчас у вас, значит, неформальная помолвка, так, что ли?
— Похоже на допрос с пристрастием. Мне это не нравится.
— Я все поняла! — воскликнула Лили. — Они барахтались в постели, когда он сделал ей предложение. Молодец, Мэри. Не каждая женщина способна так воспламенить мужчину.
— Это всего лишь твои домыслы, дорогая.
Еще тридцать минут они жонглировали ничего не значащими фразами, прежде чем подруги сочли возможным удалиться, взяв с нее обещание, что официальное предложение станет достоянием гласности. Мэри смотрела вслед удаляющимся экс-дебютанткам, благодарная уже за то, что они не считают ее аферисткой.