Интрижка

Глава Десятая

Рыба была фантастической. Её подавали с тремя соусами, но мне больше всего понравился насыщенный, пряный матлот. Было легко сосредоточиться на вкусной еде, потому что каждый раз, когда я настраивалась на голос Стефана с греческим акцентом, я ловила себя на том, что думаю о другом акценте, о другом мужчине. Я задавалась вопросом, толкая по тарелке облупленный кусок марлина, что же это за дело, которое ему приходится делать так поздно ночью?

— Я знаю, что начал с тупого спорта, — говорил Стефан громче, пытаясь привлечь мое внимание. — Но я переключился на мир искусства только ради тебя, Жизель, а твой взгляд все еще проходит сквозь меня. Если бы я был менее красивым мужчиной, меня бы оскорбило это.

Я улыбнулась ему, благодарная за его легкое обаяние.

— Прости, Стефан, у меня был утомительный день. С моей стороны было невежливо пригласить тебя на обед, на котором я едва в состоянии не уснуть.

Его коричневые пальцы барабанили по скатерти, пока он изучал меня. — Нет, я не думаю, что тебе нужен сон. Может быть, это как-то связано с мужчиной у бассейна вчера днем?

Я уставилась на свой пустой бокал из-под вина, как будто это было завораживающе.

Он усмехнулся, когда подошел официант, чтобы наполнить наши бокалы и забрать тарелки. Я еще не закончила есть, но желудок у меня скрутило от размышлений о том, что я могла сделать, чтобы отослать Синклера прочь.

— Ты здесь одна, Жизель. — Стефан потянулся вперед, взял мою холодную руку в свою и тепло сжал ее. — Я могу быть для тебя только другом, если он тебе нужен.

Напряжение, которое накапливалось в моей груди, ослабло, и мои плечи слегка опустились от облегчения. До этого момента я почти ничего не знала о греке, но это мало что говорило, я почти ничего не знала о французе, с которым спала. Но Стефан был добрым и приятно тщеславным, я знала, что он предложит мне понимание, а не осуждение, и, вероятно, получит искреннее удовольствие от моей ситуации.

— У меня курортный роман.

Он кивнул и откинулся на спинку стула, его поза была прямой, но царственной, как у короля, развалившегося на троне.

— Как здорово.

— Да. — Я кивнула, притворяясь кем-то уверенным, опытным, кем-то, более похожим на мою сестру, чем на меня, но по проницательному блеску его глаз я могла сказать, что Стефан мне не поверил. — Это сложнее, чем я думала.

— Так бывает, — размышлял он. — Он женат?

Мои плечи ссутулились возле ушей, когда он забил гвоздь в опасной близости от моей головы.

— У него давний партнер.

Он слегка нахмурился и поднял стакан, но пить из него не стал.

— Я понимаю. Но это не то, что ты обычно делаешь. Почему сейчас? Почему он?

А не я, казалось, подразумевал его вопрос. Я знала, что я ему нравлюсь, но у меня так же сложилось впечатление, что его мог привлечь любой симпатичный человек, будь то мужчина или женщина. У Стефана была такая подвижная сексуальность, которая была одновременно привлекательной и пугающей для мужчины. Я хотела бы быть такой же свободной, как он.

— Я покажусь незрелой, если скажу, что это были чувства? — Когда Стефан закатил глаза с нежной насмешкой, я засмеялась. — Отлично. Ну, во-первых, он был невероятно красив. И я думаю, подобные вещи, — я рассеянно махнула рукой, — были следующим шагом в моей эволюции от застенчивой грубиянки до несколько искушенной женщины.

— Из утенка в лебедя?

Я сразу подумала о Синклере, уверяющем меня, что самолет — это нечто прекрасное и полное силы — лебедь.

— Думаю, да, — пробормотала я.

— Как у вас пока обстоят дела? Должен сказать, у тебя румяные щеки, и если бы не напряжение в плечах, я бы сказал, что ты выглядишь замечательно.

— Мы не говорим ни о чем конкретном, таковы правила. Но он взял меня на деловую вечеринку и на рыбалку. Я чувствую, что в каком-то смысле знакомлюсь с ним, но когда мы вернулись на курорт, он был холоден и так легко отмахнулся от меня.

Я так отчетливо помнила чувство стыда, когда он оставил меня у входа, другой человек, разочаровавшийся во мне.

Стефан смотрел на меня прищуренными глазами, его губы беспокойно скривились.

— Я мог бы ударить его, если захочешь? — Когда я засмеялась, он укоризненно посмотрел на меня. — Ты бы не смеялась, если бы знала, как сильно я ценю свои руки.

Я вытерла слезу, выступившую из глаза, и проглотила смех, все еще застрявший у меня в горле.

— Прости, Стефан, это было очень галантное предложение. Но я думаю, я откажусь.

— Что же ты тогда хочешь делать? Ты рада, что он отверг тебя? — Он наклонился вперед, его обнаженные зубы блестели в тусклом свете. Его лицо сморщилось, и я почувствовала в нем внезапную враждебность. — Может быть, ты наскучила ему в постели, Жизель, а может быть, ты разрушила его ожидания. Ты счастлива никогда не узнать? Это проблема женщин, понимаешь? Они думают, что мужчины знают все, что нас не трогает их обаяние. Правда, моя франко-итальянская красавица, в том, что вы бомбардируете нас желаниями. И такую женщину, как ты, никогда нельзя сбрасывать со счетов, даже если мужчина, о котором идет речь, «невероятно красив».

— О чём ты говоришь?

— Я говорю: если ты не готова положить конец своему курортному роману, не позволяй ему закончиться. Иди к нему, соблазни его снова. — Его глаза скользнули по моей фигуре в откровенном восхищении.

Идея соблазнить Синклера была очень привлекательной. Я могла представить его перед собой: его ослепительные голубые, глаза, горящие желанием, его голова запрокинутая назад, когда он застонал от ощущения моего рта на нем.

— Вот ты где. — Стефан улыбнулся мне, наклонил бокал с вином и, наконец, сделал большой глоток. — Твоя смекалка вернулась.

Я сделала глоток вина, чтобы скрыть застенчивую улыбку.

— Есть идеи, как мне его удивить?

Стефан широко ухмыльнулся и радостно потер руки.

— Теперь мы переходим к хорошему.

Несколько часов спустя, когда луна светила в темном небе, а все посетители уже давно разошлись по своим кроватям или проспектам в центре города, я стояла у двери комнаты Синклера, сжав кулак и замерев над деревом.

Несмотря на воодушевляющую речь Стефана за несколькими бокалами вина, моя уверенность рассеивалась с каждым вздохом. Синклер отверг меня не без причины, напомнила я себе. Кого я ждала увидеть в его комнате посреди ночи? Что за женщина это сделала?

«Меня» — тихий, но удивительно сильный голос в моей голове крикнул: «Это я!» Та женщина, которой я хотела быть, всегда мечтала быть, без колебаний брала бы то, что хотела.

Кроме того, я провела больше получаса в своей комнате, готовясь к соблазнению. У меня не было красивого нижнего белья, поэтому я решила раздеться под тонким белым летним платьем, развевающимся на верхней части бедер и мои волосы были искусно уложены руками Стефана во что-то неопределимо сексуальное. Я вспомнила его слова поддержки и сделала последний глубокий вдох.

В комнате никто не шевелился. Я постучала еще раз, с большей силой, и обдумала вполне реальную возможность того, что Синклер все еще на работе или, что еще хуже, что он был с кемөто еще. Я была удивлена, что меня это вообще заботило. Конечно, он мог бы быть. Какие претензии я имела к нему как к незнакомцу, зная его три дня и ничего не зная ни о его происхождении, ни даже о его фамилии?

Собрав последнюю каплю храбрости, я постучала еще раз, прежде чем повернуться на одном из самых высоких каблуков и уйти. Я сделала всего несколько шагов, когда звук открывающейся двери позади меня побудил меня оглянуться через плечо.

Синклер стоял в проёме, одетый в растёгнутый костюм, белая рубашка была незаправленной и слегка помятой, а ноги босыми. Вид этих голых коричневых ног заставил меня проглотить волну неожиданного желания, но в тот момент, когда я поймала его взгляд, я почти задохнулась от выражения его лица. Его красивые голубые глаза были налиты кровью, а черты лица тщательно сдержаны, как будто я пришла выманить у него что-тодрагоценное. Он ничего не сказал, глядя на меня, его поза была жесткой, но не враждебной. Я на секунду усомнилась в своей цели, пока он ждал, пока я заговорю, но когда его густые брови смело поднялись, я выпрямила позвоночник и копнула глубже, чтобы обрести уверенность.

На слегка шатких ногах я медленно вернулась к нему, остановившись только тогда, когда мои туфли на высоких каблуках коснулись пальцев его ног. Мне пришлось вытянуть шею, чтобы посмотреть в его ничего не выражающие глаза.

— Ты поел?

Он нахмурился, и я была в восторге от того, что мой вопрос его сбил с толку.

Он резко кивнул.

Я прикусила губу в искреннем волнении и заметила, как его глаза задержались на этом движении.

— Осталось место для десерта?

Медленно, чтобы усилить предвкушение и успокоить свое тревожное сердце, я сняла с плеч тонкие бретельки белого сарафана. В зале никого не было, было уже слишком поздно для возвращающихся посетителей, а кто-то из клубов не мог вернуться домой еще несколько часов, но все же уязвимость моей почти наготы, когда мое платье легко соскользнуло с моих плеч и растеклось у моих ног, была сильной. Я все время смотрела на него, наблюдая, как в лазурных глубинах вспыхивает сначала шок, а затем волнение. Я старалась не ерзать, пока он смотрел на мою обнаженную грудь, слегка вздымающуюся под моим тревожным дыханием, и белое хлопчатобумажное нижнее белье, закрывающее меня от полной наготы.

Тонкое шипение вырвалось из его стиснутых зубов, и он неловко заерзал на ногах, но его глаза оставляли пылающие следы на моей коже.

— Иисус Христос.

Я подняла бровь и неуверенно пошутила:

— Не уверена, что он бы это одобрил.

Пораженная ухмылка тронула его губы, но он покачал головой. — Эль, мне не следует этого делать.

Я наблюдала, как кадык конвульсивно двигался на коричневом горле, и это отвлекло меня от зудящего чувства вины, пронзившего мой позвоночник.

— Ты обещал мне семь дней. — Я прочистила горло, но мой голос остался хриплым от нервов и желания. — Ты не похож на человека, который может отказаться от своего слова.

— Я дал обещание женщине, которая ждёт меня дома, — возразил он, но его голос был тихим, как будто даже он не хотел слышать правду о своем заявлении.

Я медленно кивнула и раскрыла ладони, чувствуя каждую рябь воздуха на своей голой коже.

— Я знаю и уважаю это.

Мне казалось таким нереальным вести этот разговор на открытом воздухе, в одних скромных трусиках.

Его взгляд еще раз скользнул по моей обнаженной коже, прежде чем остановиться на моих глазах. Он долго смотрел на меня, выражение его лица стало неуверенным. Я сохраняла свои черты открытыми и честными, излучая простое желание, которое испытываю к нему, и позволяя некоторым другим чувствам — тем, которыми я была слишком напугана, чтобы анализировать — проскользнуть мимо. Наконец, он, казалось, нашел в моем лице что-то, что отчаянно искал, и прерывисто вздохнул.

Чувствуя себя храброй, я положила руку на его слегка заросшую щеку.

— Я хочу тебя.

Его стон разнесся по неподвижному ночному воздуху, и прежде чем я успела пошевелиться, его губы оказались на моих, его язык уверенно провел по сомкнутому шву моих губ, пока я не открылась для него. Он наклонился и схватил меня за бедра так, что я оказалась в его объятиях. Мои неистовые руки нырнули в его густые волосы до подбородка и потянули его, притягивая его еще ближе к себе, в то время как руки, обхватившие мой зад, восхитительно сжимали его. Я смутно осознавала, что мы сейчас находимся в его комнате, дверь за нами захлопнулась и что он быстро вел нас к кровати. Когда он мягко уложил меня на матрас, я протестующе пробормотала ему в губы, когда он отошел.

Я смотрела на него откровенно умоляющими глазами, мое тело дрожало от желания к нему. Его глаза горели, когда он смотрел на меня сверху вниз, и мне было приятно видеть, как волна желания сжимает пах его брюк.

Он неосознанно облизнул нижнюю губу, заставив меня ахнуть.

— Ты славная.

Его слова вселили в меня чувственную уверенность, и мое сердце билось хаотично, и я позволила сомкнутым коленям разжаться, обнажив прикрытый нижним бельем центр. У него перехватило дыхание, но он мягко оттолкнул мои руки, когда я потянулась к нему. Я вопросительно наблюдала, как он опустился на колени на плюшевый ковер и провел руками по внешней стороне моих ног к ягодицам, чтобы притянуть меня ближе к краю кровати. Я оперлась на локти, чтобы посмотреть, как его пальцы пробежались по одной из моих ног, подняв ее в воздух.

Может быть, дело в том, что мое соблазнение сработало, или в том, что я никогда раньше не видела такой похоти во взгляде мужчины, но я чувствовала себя увереннее и бесконечно сексуальнее, чем когда-либо прежде.

Я вздохнула, когда он поцеловал свод моей стопы.

— Думаю, мы оставим это, — прохрипел он, слегка проведя языком между моей обнаженной ногой и возмутительно высокими, высокими каблуками.

Его глаза встретились с моими, и я глубоко вздохнула, осознавая злое намерение. Поднявшись вверх по моим ногам, его взгляд остановился на моих, и он слегка вонзил зубы в мягкую кожу внутренней части моего бедра. Моя голова упала на плечи, и я вздрогнула от стона.

Я зажмурилась, когда он приподнял мою задницу, чтобы снять нижнее белье и еще больше раздвинуть мои ноги. Возможно, я открылась ему у двери, но мысль о том, что он смотрит на самую интимную часть меня, все равно заставляла меня сильно стесняться.

Палец скользнул сквозь мои влажные складки, и его дымный голос приказал мне:

— Посмотри на меня.

Я сделала, как он просил; мои глаза расширились от опасения, когда они остановились на его лице, которое было всего в дюйме от моей ноющей сердцевины. Он дунул на меня прохладным воздухом и прошептал:

— Ты прекрасна. — Все мое существо покраснело и покрылось мурашками от смущения, но его сильные пальцы сжали мои бедра, пока я не перестала извиваться. Его язык мелькнул над самой чувствительной частью меня, и желание пронзило мою нервную систему. Желая прикоснуться к нему, я захныкала и схватилась за его сильные плечи, чтобы притянуть его к себе, но он сопротивлялся, и нежное царапание его зубов по моей мокрой коже было предупреждением, чтобы он мог продолжать. Но воспоминания о нем на моем языке, его уникальный вкус и чудесная сила, которую я почувствовала, беря его в рот, подстегивали меня.

— Я хочу тебя попробовать.

Он застыл от моих слов, а затем застонал напротив меня. Я взвизгнула, когда он поднял меня на руки и перевернулся, чтобы лечь на спину на кровать. Он легко поднял меня над собой и развернул так, что я оказалась над его лицом. Меня охватила паника и я начала бормотать о своем нежелании, но его твердые руки дернули мои бедра ниже, пока я не почувствовала, как его язык скользит по моему клитору. Я задрожала и положила руки на его нижнюю часть живота.

Я чувствовала напряжение стальных мышц под его кожей, когда он двигался подо мной, и следовала за сужающейся V — образной формой его живота к своей награде. Его возбуждение давило на его живот, и когда я провела большим пальцем по его кончику, он был влажным от желания. Я застонала, когда наклонилась, чтобы лизнуть его, его бедра под моими ладонями согнулись в ответ. Я начинала думать, что нет ничего, чего я жаждала бы больше, чем близости и силы, которую давало его присутствие во рту.

Я никогда не делала это для Марка. Он уважал мою сдержанность, и единственный раз, когда я до этого делала это, был с Кристофером. Мои мысли сомкнулись вокруг его имени, и я с силой выкинула его из головы, но не раньше, чем напряглась из-за Синклера.

Почувствовав мое отвлечение, он осторожно оттянул меня в сторону и повернулся, чтобы лечь рядом со мной на противоположном от подушек конце кровати. Он облизнул губы и прижался ко мне, просунув руку мне под голову, чтобы поддержать, и мои глаза проследили за его твердым ртом. Я наклонилась, чтобы поцеловать его, но он слегка потянул меня за плечи, и я не смогла.

— Что случилось? — спросил он, его голос все еще был чистым сексом, но в его выразительных глазах мелькнула озабоченность.

Я пожала плечами.

— Я не знаю, что ты имеешь в виду.

Гнев стиснул его черты, превратив лицо в отстраненную, холодную маску.

— Я не собираюсь спать с женщиной, которая хранит от меня секреты.

Я не могла не фыркнуть на это.

— Между нами нет ничего, кроме секретов, Синклер.

Он нахмурился, и кожа между его каштановыми бровями сморщилась, что мне начало казаться странно очаровательным.

— Не здесь. В моей постели я хочу, чтобы ты была со мной честна. — Что-то вроде боли отразилось на его лице, прежде чем он смог это скрыть, и я уже не в первый раз задумалась о его партнере дома. — Мне нужно, чтобы ты была честна со мной.

Он перекинул мою ногу через свое бедро и присел еще ближе ко мне, так что его твердая длина прижималась к моему теплу. Мое дыхание перехватило и высвободилось в прерывистом вздохе. Это то, что мне нужно, поняла я, глядя в его прекрасное лицо, эта близость. Большую часть своей жизни я была лишена мужского комфорта, и то, что кто-то вроде Синклера желал меня так, было за пределами моих самых смелых фантазий, моих самых сокровенных мечтаний.

Он слегка прижался ко мне, так что только кончик его тела оказался внутри меня. Я прижала его к себе, и огонь, пылавший в его глазах, разблокировал мою сдержанность, чтобы говорить.

— Я же говорила тебе, что я не девственница, — прошептала я, закрывая глаза, чтобы не видеть его реакцию. — И я говорила тебе правду.

Он остановился напротив меня и погладил меня по волосам в молчаливой поддержке.

— У нас был друг семьи, почти как дядя, который помогал нам материально. Мы жили довольно бедно, особенно какое-то время, и он был почти как ангел-хранитель. Когда он начал встречаться с моей сестрой, я думаю, семья испытала облегчение, хотя он был достаточно взрослым, чтобы быть ее отцом. Он был красивым, милым и все такое. — Я сильнее зажмурила глаза, пока пятна не прервали воспоминания, игравшие на моих веках. — Я вообще ничего об этом не думала, когда он начал меня соблазнять.

Синклер стоял рядом со мной так тихо и тихо, что я не знала, что с этим делать, поэтому медленно взглянула из приоткрытого века. Он смотрел на меня, его челюсть подергивалась, а глаза так сверкали голубым светом, что я снова закрыла свои.

— Он старался не причинить мне вреда и был очень добр, но мы кое-что сделали… — Ужасно, отвратительно, аморально, унизительно? — … Неприятные вещи вместе. Никто так и не узнал об этом, и когда мои мать и сестра переехали в Америку, они оставили его. С тех пор я его не видела, но, — я указала между нашими телами, — мне странно на самом деле хотеть сделать что-то из этого с тобой.

— Тебе не нужно ничего делать… — начал он говорить, но я открыла глаза и прижала ладонь к его рту, чтобы он замолчал.

Мое горло болело от горя, но я была благодарна своим сухим глазам, когда прошептала:

— Ты не понимаешь. Я так сильно хочу сделать это с тобой, что дрожу.

Я показала ему свои слегка дрожащие пальцы и прижала их к его твердой груди, ведя ими по его коже, пока не достигла его все еще полутвердой эрекции.

Я обхватила руками его основание и крепко сжала. — Мне нужно это. — Когда я снова посмотрела ему в глаза, они светились пониманием и, к счастью, желанием. Его не оттолкнули ни мое беспокойство, ни обрывочные факты из моего прошлого и я вздохнула с облегчением.

Не зная, что мне теперь делать, я была благодарна, когда он сказал:

— Попробуй меня, Эль. — Когда мои глаза расширились, он кивнул, и его тон стал суровым. — Возьми меня в руки, между губами и делай со мной, что хочешь. Заставь меня кончить.

Доминирование в его голосе не оставляло места для споров, но по нежному прикосновению его руки к моим волосам я поняла, что хотя я и буду доставлять ему удовольствие, это касается и меня тоже. Он приказывал мне преодолеть свои страхи и сделать то, чего я отчаянно и тайно хотела. Он кивнул мне, видя понимание в моем выражении лица.

Дрожащими пальцами я толкнула его на спину и оседлала его бедра, чтобы провести пальцами по неровностям и мускулистым изгибам его туловища. Синклер был крепкого телосложения, но худощавым, как бегун, и я благоговейно провела пальцами по карте его мускулов. Вскоре этого стало недостаточно, и я наклонила голову, чтобы нарисовать языком текстуру его пресса. Его пах вибрировал под моими губами, и я улыбнулась ему в кожу, крепко обхватив его твердую длину одной рукой.

Я была удивлена тем, как сильно мне хотелось взять его в рот, но я сдержалась, медленно, но уверенно проведя рукой по его длине несколько раз, прежде чем щелкнуть языком по головке. Его кулаки сжались на одеяле, когда я раздвинула губы и толкнула его в рот. Было невозможно охватить его целиком такой позе, но я все равно пыталась, расслабив горло и сглотнув, чтобы побороть рвотный рефлекс, но в основном я водила языком по его бархатной головке и даже слегка царапала зубами по его основанию.

Я чувствовала, как мое собственное желание стекает по внутренней стороне бедер, и к тому времени, как он оторвал меня от себя, я была опасно близка к оргазму, а он даже не прикоснулся ко мне. Поэтому, когда он наконец устроился между моими ногами и врезался в меня, я закричала от удовольствия. Я даже не представляла, как буду чувстовать себя пустой, даже спустя менее двенадцати часов без него внутри меня. Это не предвещало ничего хорошего, если я так отчаянно нуждалась в нем всего через четыре дня, когда наш неизбежный конец мчался навстречу нам.

Он изменил наклон моих бедер и схватил обе мои руки в свои, прижимая их над моей головой. Чувство беспомощности, прикосновение его жестких волос на груди к моим ноющим соскам и огонь, который он так умело разжигал между моими ногами, прогнали все рациональные мысли. Я откинула голову и застонала.

Синклер смотрел на меня горящими глазами. Его напряженная челюсть и капельки пота на лбу были единственными признаками того, что он не полностью контролирует ситуацию. Он наклонил голову и взял один из моих пиков губами, сильно посасывая. Мои ноги напряглись, скрестившись с его сгибающимися ягодицами, пока острые кончики моих каблуков не впились в его нежную плоть. Он зашипел на моей коже и нежно взял мой сосок зубами. Невыносимый жар пробежал по моему телу, и я стиснула зубы, отчаянно пытаясь избавиться от напряжения.

Почувствовав мою потребность, свободная рука Синклера скользнула по моему влажному животу к мягким локонам внизу, безошибочно найдя кнопку удовольствия в моем центре. Я ахнула, когда он толкнул меня.

Я была так близко, что перед моим взором вспыхнули звезды.

— Синклер, пожалуйста, — умоляла я, моя голова тряслась из стороны в сторону от множества ощущений, которые он вызывал в моем теле. Я была так близко, но мне хотелось — нет, нужно было — чтобы он позволил мне упасть через край.

— Да, — прорычал он мне в грудь и, все еще держа мой сосок между зубами, почти злобно сжал его.

Я издала хриплый крик, когда части моего тела разошлись, и меня настигла жестокая кульминация. Отпустив меня, Синклер поднялся на ноги и начал двигаться самостоятельно, нанося мне короткие, сильные удары, загоняя меня все выше и выше. Когда он наконец застонал и освободился внутри меня, я была тяжела и пропитана наслаждением, не в силах даже опустить освободившиеся руки над головой.

Он рухнул рядом со мной, его дыхание было неровным, а его смуглая кожа была покрыта слоем пота, так что он, казалось, светился в мягком свете лампы. Было поздно, я чувствовал себя больше жидкостью, чем человеком. Мои веки весили десять тонн, но я так любила смотреть на Синклера, особенно когда он этого не осознавал. Я заметила слабую щетину на его острой челюсти и лениво подумала, как бы я хотела, чтобы ожог от бороды окрасил мою чувствительную кожу. Мысль о том, что он заклеймит меня, заставила мое недавно высказанное желание всколыхнуть сонную голову.

Словно почувствовав мои мысли, он слегка улыбнулся, закрыв глаза.

— Ты ненасытна.

— Откуда ты знаешь, о чем я думаю? — Я смеялась.

Он приоткрыл один глаз, обнажив ярко-голубую радужную оболочку, искрящуюся юмором.

— Возможно, я не очень хорошо тебя знаю, но я знаю твое тело. — Его левая рука скользнула по изгибу моего бедра, и я повернулась на бок лицом к нему. — Я знаю, как сильно я тебя завожу.

Я покраснела, но он усмехнулся и мягко похлопал меня по подбородку.

— Нечего стыдиться. Во всяком случае, я польщен. — Его губы скривились, как будто он сам не мог в это поверить. — Я знаю, что не в твоем характере быть такой смелой.

— Нет, — согласилась я, теребя край шелковистой наволочки. — Я не была уверена, что тебе понравится.

Он поднял бровь и указал на свой удовлетворенный орган.

— Несмотря на доказательства обратного.

Я улыбнулась, но застенчивость снова подняла свою уродливую голову, и было трудно уложить ее обратно в постель. Кроме того, хотя я, возможно, и не очень хорошо его знала, я знала достаточно о его доминирующих пристрастиях, чтобы задаться вопросом, действительно ли ему нравилась моя напористость.

— Ты мне не веришь, — сказал он, и, хотя я не смотрела на него, я чувствовала, как он нахмурился.

— Ну, я знаю, что тебе нравится держать ситуацию под контролем, — пробормотала я. Внезапная тишина была густой и напряженной. Я не ожидала, что он так сильно отреагирует на мое простое замечание, и когда я посмотрела на него, он, казалось, застыл, глядя стеклянным взглядом в потолок.

— Я не хотела обидеть, — сказала я тихо, но мне было не особо жаль, потому что то, что я сказала, было правдой.

Я вспомнила, как Козима рассказывала мне о мире секса и игр, умалчивая о мелких деталях, но все же слишком хорошо осведомленная, чтобы быть неопытной в своем искусстве. Она упомянула доминирование и подчинение, удовольствие, которое некоторые люди получают от наказания и контроля над удовольствием другого. Я не была уверена, насколько далеко зашли извращения Синклера, но я была почти уверена, что он в какой-то степени увлекался БДСМ.

Он тяжело вздохнул и провел рукой по лбу, как будто хотел прикрыть от меня глаза.

— Я слишком остро реагирую. Это я сказал, что в нашей постели не должно быть секретов.

Легкое волнение от того, что он назвал кровать «нашей», пробежало по моей спине.

— Я… — Он провел рукой по лицу. — Много лет назад я участвовал в БДСМ — сцене, но когда я встретил Е… Когда я встретил свою нынешнюю девушку, я бросил это. Ей это было неинтересно. — Он резко рассмеялся. — На самом деле, ее это оттолкнуло.

Нежность разлилась в моей груди, и я осторожно потянулась, чтобы коснуться его руки.

— Большинство людей боятся того, чего не понимают.

Он повернул голову и посмотрел на меня с жестоким выражением лица.

— Ты ничего об этом не знаешь.

— Нет. — Я медленно кивнула. — Но мне бы хотелось.

Его темные брови взлетели вверх, но глаза оставались настороженными.

— Ты не знаешь, что говоришь.

Настала моя очередь вздыхать. Я оперлась на одну руку, чтобы посмотреть на него сверху вниз.

— Я готова. Мы уже нарушили столько правил, твоих и моих. Если мы собираемся устроить курортный роман, почему бы не воплотить в жизнь эти фантазии? Не могу сказать, что много обо всем этом знаю, но мне любопытно. — Я посмотрела на смятую простыню, внезапно смутившись, но не желая этого признавать.

— Мы здесь не о сквоше говорим, Эль. — Теперь он был зол, его голос был ровным и стальным. — БДСМ — это не то, чем можно баловаться. Чтобы быть в безопасности, тебе нужно полное доверие и честность, а ты меня едва знаешь.

И не должна доверять мне, — прочитала я в его взгляде. Да, — думала я упрямо, Я могу.

— Я не говорю, что хочу, чтобы ты связывал меня и затыкал рот мне каждый раз, когда мы спим вместе. — Моя кожа пульсировала горячими и холодными уколами похоти и страха. — Я даже не говорю, что хочу сделать это для тебя. — Он поднял бровь, но позволил моей белой лжи остаться неоспоримой. — Я так долго была застенчива и несчастна из-за этого, отказываясь от всех поблажек, которые встречались мне на пути, потому что думала, что не заслуживаю этого. — Я вскинула подбородок и попыталась удержать желудок от нервного трепета. — Это то, чего я хочу, Синклер, то, что мне нужно.

Он долго смотрел на меня, пока у меня не заболел локоть из-за моего неловкого положения и кожа не остыла. Я наблюдала за его неумолимым выражением лица, пытаясь найти жесты, которые теперь мне так знакомы. Только глаза выдавали его; насыщенные синие глубины были темны от тревожных мыслей.

Наконец он заговорил, но губы его были странно неподвижны, так что я сначала даже не поняла, что он говорит.

— Это интимно, Эль. Для некоторых пути назад нет.

Его глаза были прикованы к моим, подчеркивая свою точку зрения. Я моргнула от удивления, потому что мысль о том, что я могу перейти к такому образу жизни, мне не пришла в голову.

Он кивнул, и я задумалась, говорила ли я вслух.

— Ты действовала импульсивно, но на самом деле не продумала это. Как человек, очарованный зовом сирены, позволь мне хотя бы предупредить тебя, прежде чем ты сделаешь решительный шаг.

— Покажи мне. — Когда он поджал губы, чтобы спорить со мной, я приложила ладонь к его рту. — Как я могу знать, понравится мне это или нет, если ты мне не покажешь?

Я так мало знала о том, что делать, что последовала за своим желанием, опустившись на колени и придвинулась ближе к нему. Взяв его угловатое лицо в ладони, я расслабила лицо и надеялась, что прозвучу неотразимо.

— Я хочу подчиниться тебе.

Почему то, что я произнесла это вслух, так возбуждало? Я почувствовала, как сила этих уязвимых слов отвела мои плечи назад и вспыхнула в глазах.

Он коснулся моего подбородка, слегка сжав его пальцами. Я спокойно ждала, пока он изучал меня, и почувствовала, как меня пронзил трепет, когда он содрогнулся от согласия. Мои глаза закрылись, пока я ждала, что он меня поцелует, каким-то образом восхитит, но его смешок заставил их открыться. Он улыбнулся мне с чем-то близким к нежности, проведя двумя пальцами по моему горлу, зависая над моим пульсом.

— Не сегодня, сирена. Как я уже сказал, это не игра, и если мы собираемся это сделать, то сделаем это правильно.

Он посмотрел мне в глаза с такой напряженностью, которая должна была напугать меня, и, честно говоря, я почувствовала, как дрожь предчувствия пробежала по моей коже, но прежде чем я успела среагировать, он отстранился от меня, с кошачьей грацией вскочил на ноги.

Я наблюдала за его упругими крепкими ягодицами, когда он наклонился, чтобы надеть темно-серые свободные брюки. Когда он повернулся ко мне, ставни снова были опущены, и его великолепные голубые глаза превратились в пустые лужи.

— У меня есть дела, — заявил он, холодно глядя на меня, как будто я была его деловым партнером, а не его любовницей.

В каком-то смысле, как я предполагала, я была не более чем соглашением, конечно, приятным, но все же просто равноправным инвестором во взаимный актив. От этой мысли меня внезапно затошнило.

Яркий румянец обжег мои щеки, когда я вылезла из кровати и направилась в другую комнату в поисках выброшенного летнего платья.

Он вошел как раз в тот момент, когда прохладная ткань опустилась на мою влажную кожу. Я знала, что он наблюдал за мной, пока я поправляла юбку и запускала пальцы в безнадежно спутанные волосы. Я не знала, почему он стоял там, когда было очевидно, что он хочет, чтобы я ушла, и от этого мне было только неловко, когда он нетерпеливо ждал у двери в свою спальню.

Обида пробежала по моей коже, вселяя в меня внезапную ненависть, подпитываемую стыдом. Я повернулась к нему с открытым ртом и была готова огрызнуться на него за то, что он так грубо обращался со мной, за то, что он был самым непостоянным человеком, которого я когда-либо встречала. Но что-то в его лице остановило меня. Его руки беспокойно сгибались по бокам, и он слегка покачивался взад и вперед на ногах, в то время как его лицо — разрушительное лицо, которое мне стало слишком нравиться — смотрело на меня с тем волчьим голодом, который я раньше улавливала лишь мельком. Но на этот раз, после страстных занятий любовью, выражение лица было искажено чем-то иным, чем похоть, возможно, нежностью и скрытым сожалением.

Словно зная мои мысли, он кивнул и прочистил горло, чтобы тихо пожелать мне спокойной ночи:

— Спи спокойно, Эль. Тебе это нужно.

Борьба покинула меня. В его позе была нерешительность, и в своем сердце я задавалась вопросом, правильно ли было вернуться в его комнату. Все могло закончиться так мирно, если бы я просто осталась в стороне, но теперь было уже слишком поздно, я была увлечена и, коротко кивнув своему французу, уже почувствовала, как мое сердце болезненно сжимается от дурного предчувствия.

Моя рука лежала на дверной ручке, когда я почувствовала, как он схватил меня за руку. Не поворачивая меня, он прижался к моей спине и нежно поцеловал мое лицо.

— Сладких снов.