Интрижка

Глава одиннадцатая

— Итак, — практически закричала Козима. — Как дела у женатого мужчины?

Я успокоила ее, хотя сидела одна на песке и никто не мог ее услышать по телефону. Полуденное солнце опаляло ландшафт, превращая все в золото. Это было продуктивное утро: плавание, а затем несколько часов фотографирования и зарисовывания окрестностей. Теперь я лежала, приятно утомленная, на солнце, намазанная солнцезащитным кремом. Жара была единственным, чего мне очень не хватало в Неаполе, и, несмотря на то, что я была рыжей с веснушками, моя кожа любила хороший золотистый загар. Несмотря на то, что я ничего не слышала от Синклера, я была вне себя от удовлетворения, слушая знакомый пряный голос моей сестры по телефону.

— Он загадка, — пробормотала я, пересыпая песок в руках.

— О нет, ты никогда не была в состоянии противостоять тайне. И я уверена, что секс фантастический. Это должно быть неплохо.

— Кози! — Я протестовала сквозь смех. — Я даже не рассказала тебе о нашей сексуальной жизни.

— Я знаю. — Я слышала ее улыбку. — Что-то говорит мне о том, что это превосходно. В противном случае у тебя возник бы миллион вопросов и жалоб.

Справедливо.

— У меня все еще есть несколько вопросов. — Я глубоко вздохнула и поборола румянец, который почувствовала на своей коже. Я встала и пошла к воде, надеясь, что прохладный океан меня успокоит. — Он… ну, он немного склонен к доминированию.

— О. — Этот единственный слог был наполнен смыслом. Я могла представить, как моя прекрасная сестра поджимает губы, пытаясь решить, как к этому подойти. — И ты тоже этим увлекаешься?

— Да, — прошептала я. — Немного. С ним.

— Ну, честно говоря, я никогда не думала, что мне придется разговаривать об этом со своей старшей сестрой. Без обид, Джиджи, но я вообще-то думала, что ты любишь ваниль.

— Я тоже. Но с ним все по-другому. Я другая. Я знаю, что это всего лишь на время отпуска, но я хочу порадовать его. Он почти полностью отрезан от всего, круто и удаленно. В одну минуту он так нежен со мной, как будто я ему действительно нравлюсь, а в следующую он говорит мне, чтобы я ушла.

— Он звучит как ублюдок.

Я засмеялась.

— Нет, он слишком хорошо воспитан, чтобы быть таким.

— Твоя жизнь — это твоя жизнь, бамбина, но я должна это сказать. Не делай это только ради него, БДСМ — это не то, чем можно баловаться. — Ее голос был взвешенным, и я задавалась вопросом, что именно пережила моя младшая сестра за свои короткие двадцать два года. Она ушла из дома такой юной, одна и занялась бизнесом, который часто подвергал женщин сексуальному насилию.

— Мисс Бьюкенен?

Я оглянулась через плечо и увидела молодого официанта, нерешительно стоящего на песке.

— Одну секунду, Кози. — Я подошла к пляжу, чтобы обратиться к нему. — Да?

— Меня попросили передать вам сообщение. — Его темные глаза быстро скользнули по моим обнаженным изгибам, прежде чем остановиться на моем лице. По крайней мере, у него хватило совести покраснеть.

Я тепло улыбнулась ему, взяв конверт.

— Извините, у меня нет с собой наличных.

Он еще раз отметил мою фигуру в бикини.

— Без проблем, Синьорита, Наслаждайся солнцем.

Зажав телефон между ухом и плечом, я разорвала конверт и вздохнула, прочитав написанный внутри компактный сценарий.

— Что? — нетерпеливо спросила Козима.

Я потрогала письмо и широко улыбнулась.

— Мне пора идти, мой француз ждет.

Он ждал меня на другом конце пляжа, недалеко от берега, на маленькой гладкой моторной лодке. Мужчина предложил мне покататься на гидроцикле, но я проигнорировала это предложение, отдав ему свою сумку, чтобы он взял ее на лодку, а сама вошла в океан, желая проплыть дистанцию.

Синклер все время наблюдал, его глаза физически касались моей кожи. Я была опытным пловцом, и бархатистое прикосновение лазурных вод к моей коже придавало мне уверенности. Добравшись до лодки, я схватилась за лестницу и остановилась, запрокинув голову назад, когда с меня текла вода. Он не предложил мне руки, когда я выскочила на палубу, и мне пришлось скрыть смешок за рукой, когда я увидела похоть, написанную на его суровом лице. Мой взгляд скользнул по его льняной рубашке к поношенным джинсовым шортам и заметила там выпуклость. Прошла всего лишь дюжина часов с тех пор, как я видела его в последний раз, и все же вид Синклера, чьи сильные ноги упирались в качающиеся волны, а кожа была поцелована золотом под солнцем, пробудил во мне что-то сильное.

— Привет, Синклер, — сказала я, удивленная хриплостью моего тона. Мой голос вывел его из транса, и он подошел ко мне, схватив меня за заднюю часть бедер, чтобы быстро и легко поднять меня в свои объятия. Его руки были горячими на моей попке, а его губы мгновенно оказались на моих, собственнически проникая в мой рот. Я застонала ему в губы.

— Я скучал по тебе прошлой ночью. — Его голос обжег мою кожу, когда его губы скользнули по моему горлу, вниз, к моему плечу, где он слегка вонзил зубы.

Мое сердце согрелось, как маленькая печь, в груди. Боже, я даже не осознавала, как сильно мне хотелось услышать от него эти слова. Я наклонила шею в сторону, предоставляя ему больший доступ, и вздрогнула, когда он воспользовался этим, посасывая и покусывая нежную кожу.

— Я тоже. — Я вздохнула, погружая пальцы в его блестящую гриву. — Не отсылай меня больше.

— Нет, — согласился он, сжимая руки на моей заднице.

Мы целовались, как подростки, его пальцы путешествовали вверх и вниз по моему телу, стремясь прикоснуться к каждому квадратному дюйму, в то время как его рот творил чудеса с моим. Когда через несколько минут мы наконец оторвались друг от друга, то оба тяжело дышали. Мы были так близко, глядя друг на друга, что дышали одним дыханием. Электричество потрескивало в воздухе между нами, пока, наконец, я не ухмыльнулась. Я видела, как его лицо расплылось в великолепной улыбке. Головокружение кипело в моей груди, пока я не смогла его сдержать и не зашипела от смеха. Он тоже начал смеяться, глубоким хрипловатым смехом, который заставил его зажмуриться.

Мы вели себя глупо, как подростки, охваченные похотью и любовью, но мне было все равно. Мое сердце бешено колотилось, и я чувствовала, как светится моя кожа. Мой куротный роман только что стал чем-то большим. И хотя он не признал этого устно, я каким-то образом знала, что Синклер чувствует то же самое.

— Что мы здесь делаем? — спросила я, когда он позволил мне соскользнуть с его тела на ноги. Его эрекция прижалась к моему животу, и я вздрогнула от знакомого ощущения.

— Я подумал, что тебе понравится заняться со мной подводным плаванием. — Он посмотрел на меня сверху вниз, на его губах задержалась легкая улыбка.

— Ты правильно подумал.

Я улыбнулась, наполненная счастьем.

Будущее, мысли о возвращении в реальность, где у него была девушка, а я не была смелой, прочно отодвинулись на задворки моего сознания. Я была полна решимости провести с ним остаток времени, несмотря ни на что.

Он кивнул и взял меня за руку, чтобы отвести к небольшому сиденью возле руля. Я поняла, что сотрудники курорта уже оставили мою сумку, и быстро проверила камеру. Мы были единственными людьми на лодке, и, судя по всему, Синклер намеревался ею управлять. Он подмигнул мне и завел двигатель, очевидно заметив удивление на моем лице.

Мы не разговаривали, пока он нас вез, но иногда он смотрел на меня с легкой «синклеровской» улыбкой. Я изучала его, довольная его озабоченностью. Он легко стоял за поднятой панелью управления, вытянув ноги и свободно держа руку на дросселе. Ветер откинул его каштановые волосы назад, обнажая черты лица, которые были нехарактерно мягкими и открытыми. Меня волновало осознание того, что в моей компании он чувствовал себя достаточно расслабленно, чтобы избавиться от той жесткой внешности, которую он носил по отношению ко всем остальным. Он был таким с девушкой? Нахмурившись, я отбросила эту мысль и вместо этого сосредоточилась на проходящей береговой линии.

— Могу ли я сфотографировать тебя? — крикнула я, перекрикивая шум.

Синклер слегка нахмурился, но смягчился, взглянув на мое нетерпеливое выражение лица. Я сделала дюжину его фотографий, на самом деле, слишком много, осторожно двигаясь по корпусу, чтобы получить полное изображение моего капитана спереди. Я знала, что это будут красивые фотографии, и была рада, что у меня будет постоянная часть его лица, которую можно будет вытащить после окончания нашего отпуска.

Когда он выключил двигатель, я оторвалась от видоискателя, чтобы полюбоваться красотой маленькой бухты, в которой мы покачивались. Большие красноватые скалы окружали уединенный пляж с белым песком, а вода была настолько чистой, бирюзовой, что я могла видеть множество рыб, проплывающих мимо нашей лодки, словно через увеличительное стекло. Я посмотрела на Синклера с перевозбужденной улыбкой.

Он положил руку мне на щеку и наклонился, чтобы поцеловать мои улыбающиеся губы.

— Хорошо, что моя сирена улыбнулась.

Я боролась с желанием упасть в обморок и победила.

Я пожала плечами.

— Думаю, все в порядке.

Он моргнул и залаял от смеха. Подняв меня на ноги, он хлопнул меня по спине.

— Неблагодарная девчонка.

Мы продолжали подшучивать друг над другом, пока он снабжал нас обоих ластами, очками и дыхательными аппаратами. Я покачала головой в ответ на предложение спасательного жилета, и он взял меня за руку, когда мы стояли на корме лодки, готовые прыгнуть с нее. Он был настолько игривым и открытым, что мне было трудно сдержать мое удовольствие, хотя я знала лучше. Логично, я знала, что он был непостоянным и ситуация была временной, но я почувствовала, что падаю, падаю почти жестоко, неуклюже, влюбляясь в него.

Пока мы шли через бухту, прибой был спокойным и шелковистым. Иногда мы плавали вместе среди стаи желтых и серебристых рыб, их прикосновения были похожи на прохладные поцелуи на моей коже, но через некоторое время мы отказались от серьезного подводного плавания. Синклер был отличным пловцом, и когда я спросила его об этом, он рассказал, что занимался плаванием со школы и на протяжении всего колледжа, что и объясняло восхитительный силуэт его стройного тела. Мы плавали больше часа, прежде чем я дотащилась до пляжа и рухнула от изнеможения на карамельный песок.

Синклер засмеялся, вынырнув из волн, откинув мокрые волосы со лба и стоя надо мной.

— Моя сирена, наверное, уже устала.

Мне хотелось закрыть глаза, но было трудно оторвать их от него.

— Кто-то утомил меня прошлой ночью. Я мало спала.

Его губы мягко изогнулись, когда он наклонился и провел двумя пальцами по моей груди, чтобы собрать оставшиеся там капли воды.

— Сегодня тебе тоже не удастся отдохнуть.

Нет, я бы не стала. Обещание в его затененных глазах вызвало жар другого рода на моей обнаженной коже.

— Ты мог бы стать моделью, — пробормотала я, садясь и проводя пальцами по волнистой массе мышц на его животе.

Его пальцы застыли на линии плавок моего бикини, и холодный гнев отразился на его прежде довольном лице. Я видела, как его рот скривился, прежде чем он вздохнул и упал на песок рядом со мной.

Его плечи были округлены, когда он смотрел на океан и позволил мне взять одну из его расслабленных рук в свою.

— На самом деле я был моделью.

Мои глаза комично расширились. Я была благодарна, что его взгляд по-прежнему был прикован к морю.

— Меня открыла моя приемная мать, она была моим агентом до того, как стала моей матерью. — Он пожал плечами, как будто ему было все равно, но я чувствовала, как его печаль просачивается по моей коже в том месте, где мы соприкасались. — Я делал это всего несколько лет. Они нашли… другие мои таланты более полезными.

Я передвигалась на песке, пока не села позади него, широко расставив ноги на ширину его тела между моими бедрами. Он напрягся, когда мои руки скользнули вокруг него в нежном объятии, но когда я поцеловала его соленую кожу, он прерывисто вздохнул и расслабился.

— Родители не должны обижать своих детей, — сказала я, потому что помнила отчаяние, которое Шеймус Мур всегда оставлял после себя.

— Она очень милая и очень правильная, но это не помешал этому случиться.

— Что они с тобой сделали? — прошептала я, почти боясь давить на него, когда он был так необъяснимо открыт.

Он долго молчал и был совершенно неподвижен, если не считать двух пальцев, которые мягко скользили взад и вперед по моему предплечью.

— Ничего настолько плохого. Они использовали меня в основном, чтобы позиционировать себя в обществе. Иногда это было просто подружиться с нужными сыновьями важных людей или поработать моделью, чтобы заработать достаточно денег для поддержки кампании моего отца. — Его костяшки пальцев прошлись по моему запястью и тыльной стороне ладони, чтобы он мог соединить наши пальцы. — Иногда речь шла о соблазнении нужного человека. Как я уже сказал, все было не так уж и плохо.

— Это не смешно, Син.

— Нет. — Он поцеловал наши соединенные руки. — Mais comme des gens disent, c’est la vie⁴.

— Больше нет, — сказала я с большей яростью, чем намеревалась.

— Больше нет, — согласился он. — Возможно, теперь мне легче понять мою потребность в контроле.

Моё сердце болело от наплыва любви и сочувствия. Если раньше и была какая-то надежда выйти невредимой из этого дела, то она исчезла.

— Ты все еще общаешься с ними? — пробормотала я в его соленое плечо.

— Все сложно.

— Почему у меня такое ощущение, что большинство вещей с тобой такие же? — поддразнила я, тыкая его в неподдающийся живот, пытаясь поднять настроение.

Он поднял одну из моих рук и прижал ее к своим слегка улыбающимся губам.

— Просто будь благодарна, что избавишься от меня через три дня.

— Скорее, два, — легкомысленно парировала я, хотя моя грудь опасно сжалась. — И, насколько ты знаешь, я могу быть настолько сложной, насколько это возможно.

Он фыркнул, и этот недостойный звук настолько противоречил его утонченной личности, что заставил меня рассмеяться.

— Я в этом сильно сомневаюсь. Твоя прямолинейная невиновность — одна из причин, по которой я нахожу тебя такой неотразимой.

— Неотразимой, да?

Он осторожно укусил меня за палец.

— Ни один мужчина не сможет устоять перед вкусом этой кожи. — Его язык высунулся, чтобы успокоить угасающую боль, вызвав у меня вздох.

У меня возникло искушение поддаться его соблазну, но если он собирался говорить свободно, то это была слишком хорошая возможность, чтобы ее упустить.

Я еще раз прижалась щекой к его спине и пробормотала:

— Моя семья давно разрушена.

Синклер прижался ближе ко мне, так что я оказалась впритык к его спине. Его губы на моей раскрытой ладони побуждали меня продолжать.

— Мой отец был пьяницей, — сказала я, как будто это все объясняло. Почему моя сестра сбежала, почему мой брат вскоре переехал в Америку, почему моя старшая сестра ненавидела меня — все это.

— Он…? — Его тело напряглось так, что мне показалось, что я обнимаю деревянную доску. — Он является причиной того, что ты не была девственницей, когда мы встретились?

Потребовалось некоторое время, чтобы его вопрос улегся. Я вздрогнула, но энергично покачал головой.

— В некотором смысле. Если ты спрашиваешь, подвергал ли он меня сексуальному насилию, то это не так. Но, может быть, если бы он был рядом? — Я пожала плечами.

Несколько минут мы молчали, просто держа друг друга. Мы оба были липкими от соли и пота под ярким полуденным солнцем, но я была так счастлива, что моя кровь шипела и танцевала, как шампанское. Трудно было сказать, что чувствует Синклер, особенно когда я не могла видеть его лица, чтобы понять его подсказки, но, возможно, так было лучше.

Два дня. Еще всего два дня с этим блестящим и красивым мужчиной.

Мои руки сжались вокруг него.

Почувствовав мое настроение, он осторожно потянулся назад, чтобы перевернуть меня вперед и усадить к себе на колени. Ощущение его больших рук, обхвативших мою талию, восхитило меня.

— Ты с ума сошел? — спросила я, проведя рукой по его шелковистым волосам. Под палящим мексиканским солнцем они приобретали удивительный медный оттенок.

Он поднял колени так, чтобы я могла опереться на них спиной, и откинулся на его руки, подставив свой длинный плоский торс другой моей блуждающей руке.

— О чём ты?

— Ну, мы не совсем придерживаемся твоих правил. Пьяные отцы и эксплуататорские приемные родители — это не деловые разговоры и не секс.

Левая сторона его рта изогнулась, когда он сказал:

— Нет, не совсем. Но я относительно быстро отказался от правил, если ты не заметила. — Когда я поджала мои губы, он покачал головой, как будто я была тупой. — Спал рядом с тобой, брал тебя на рыбалку, трахал тебя прошлой ночью после того, как пообещал себе, что не буду… — Его рука скользнула вверх по изгибу моей талии, по груди и вверх по моим спутанным волосам. — Думаю, совершенно очевидно, что я не могу контролировать себя рядом с тобой.

Я фыркнула.

— Ты всегда себя контролируешь.

Его глаза вспыхнули, и я ахнула, когда он сел и запустил обе руки в мои волосы, прижимая меня так крепко, что даже если бы я захотела, я не смогла бы пошевелиться.

— Вызов принят, — мрачно пробормотал он, прежде чем коснуться моих сжатых губ.

Я застонала ему в рот, нетерпеливо открываясь, чтобы ощутить его горячий язык на своем. Мои ногти впились в его спину и сомкнулись вокруг его шеи, притягивая его ближе, когда я обвила ногами его тело. Я раскачивалась над его эрекцией так, что ткань моего костюма задевала мой клитор.

Его руки схватили края моего бикини и быстро стянули его, чтобы его пальцы могли найти меня, уже мокрую от желания к нему. В наших движениях было отчаяние, нужда, которая воспламеняла меня. Меня не удивило, что мне уже было больно от нужды. Когда два пальца заиграли по моим влажным локонам и закружились в раскрытом месте, я застонала и прижалась к ним. Он зажал мою нижнюю губу зубами, предупреждая меня оставаться на месте и дразня меня.

— Я не хочу кончать без тебя внутри меня, — выдохнула я ему в рот, прежде чем провести зубами по его челюсти, ощущая на языке вкус морской и его соли.

Его челюсть напряглась под моими губами, и он быстро развязал завязку на купальнике, подставив свой член моим ожидающим пальцам. Я поставила его у входа и пошевелилась над кончиком, ожидая, пока его темные глаза не встретятся с моими, чтобы резко опуститься на него.

Мы оба застонали от этого ощущения. Была некоторая боль, но она только контрастировала с удовольствием, усиливая его. Синклер взял мои бедра в свои руки и наклонил мой таз, ударив внутри меня под новым углом, от которого у меня задрожали ноги. Каким-то образом я уже была близка к оргазму.

Синклер плавно перевернул меня на спину, раздвинув мои ноги, положив ладони на внутреннюю часть бедер, его большие пальцы дразнили меня там, где мы были соединены вместе. Он наблюдал, как погружается в мои скользкие глубины и выныривает из них, его глаза остекленели от возбуждения, а высоко на скулах прорезались две розовые полоски. Я никогда не видела ничего более привлекательного.

Я вздрогнула, когда он ускорил темп и большой палец нашел мой клитор. Он твердо обвел его, подтолкнув меня к внезапной и интенсивной кульминации, которая сотрясла все мое тело. Я кричала долго и тихо, повторяя его имя, как нараспев. Я все еще была вне себя, когда он наклонил мои бедра и начал врезаться в меня, с каждым толчком царапая самое сладкое место глубоко внутри меня, как будто он отчаянно пытался завладеть мною всей. Его черты исказились от удовольствия, и вид его восторга от того, что я заставляю его потерять контроль, вызвал у меня головокружение.

— Эль, — простонал он, погружаясь в меня и уткнувшись лицом в мою шею, когда кончил.

После этого мы лежали на песке. Его тело было слишком горячим и тяжелым на моем, но когда он попытался пошевелиться, я протестующе заскулила и сцепила его ноги своими. Я чувствовала, как он улыбается мне в плечо, и когда он приподнялся на предплечьях, я была вознаграждена видом его самодовольного удовлетворения.

— Ну, тебе это показалось очень контролируемым? — спросил он, игриво поглаживая мой сосок.

Я сморщила нос.

— Нет. На самом деле это было почти варварство. — Он засмеялся и слизнул каплю пота между моих грудей, причмокнув губами. — Я же говорил тебе, твой вкус опьяняет.

— М — м — м. — Я напрягла внутренние мышцы против его смягчающейся длины, наблюдая, как его рот открывается, а глаза слегка расфокусируются. — Как и это.

Когда он снова начал твердеть внутри меня, настала моя очередь ахнуть.

— Ты ненасытный!

Он торжественно кивнул.

— У меня осталось всего два дня, чтобы насладиться этим телом, и будь уверена, я воспользуюсь ими.

Я закрыла глаза, борясь с двойным чувством паники и желания, которое расцвело в моей груди, когда он наклонил голову, чтобы взять мой сосок своим горячим, сосущим ртом.

Два дня. Еще всего два дня с ним.