Интрижка

Глава вторая

Мой мобильный телефон зазвонил, когда я вышла в душную мексиканскую жару, чтобы поймать такси. Я покачала головой многочисленным мужчинам, жаждущим помочь мне с чемоданом за несколько песо, и сунула сотовый между ухом и плечом.

— Жизель, дорогая.

Хриплое южное произношение Бренны согрело меня.

— Как к тебе относится город, торгующий наркотиками?

Я улыбнулась и с энтузиазмом кивнула милому мексиканцу, который подъехал на своем потрепанном желтом такси.

— Я только что сошла с самолета, Би, но наркоторговцев пока нет.

Она засмеялась, но это был не тот полноценный звук, к которому я привыкла. Бренна Бьюкенен была членом королевской семьи Голливуда и моей лучшей подругой из Парижа. Именно благодаря ей я оказалась здесь в первую очередь из-за неувязок в расписании съёмок будущего фильма. Но что-то в ее тоне заставило меня усомниться в этом.

— Как дела на съемочной площадке?

Последовала многозначительная пауза, скрип и звук захлопнувшейся старой двери.

— Много дел.

— Ты, должно быть, дома, — я сделала паузу и поиски подробностей затуманили мой мозг, — В Вероне сейчас?

— Мммм. — свисток на заднем плане подозрительно напоминал звук кипящего чайника. — Послушай, дорогая, у меня не так много времени между сценами, я просто хотела позвонить, чтобы уточнить как дела на курорте.

Я устало вздохнула, забравшись в теплый салон машины.

— Ты бы не стала мне врать, не так ли, Би?

— Нет. — Ее вздох повторил мой собственный. — Может быть. Мне просто нужно было немного отдохнуть от фанатов.

— Не позволяй всей этой славе вскружить тебе голову, — Я откинула голову на липкую кожу и дала водителю указания, как добраться до курорта. — Я скучаю по Бренне Бьюкенен, фигуристой неудачнице, а не по Гламазонке на красных дорожках в платьях от кутюр.

Она издала жужжащий звук.

— Это справедливо, дорогая, и для тебя я всегда буду той девушкой. Но признаться, я люблю высокую моду.

Я закатила глаза и рассмеялась второй раз за несколько недель.

— Я бы хотела, чтобы ты была со мной.

— Я знаю. — её голос смягчился и превратился в мелодию. — Как ты держишься?

— Отлично, — пробормотала я, когда такси пролетело мимо ярко раскрашенных низких зданий и старых грузовиков, отстающих под тяжестью обломков в облупившихся кабинах. — Я счастлива, что у меня есть время рисовать.

— Тебе будет полезно расслабиться, — согласилась она, прежде чем на заднем плане разразилась какофония падающего металла. — Слушай, мне пора идти. Но не беспокойся ни о чем. Я владею ситуацией здесь и все организовала с курортом от своего имени. Просто расслабься, выпей текилы и найди мужчину, который заставит биться твое сердце.

Я криво улыбнулась, вспомнив о красивом французе, которого встретила в самолете. Моё сердце забилось сильнее, когда я увидела эти электрические глаза.

— Так и сделаю. Береги себя и свои платья.

Она засмеялась и отправила мне поцелуй через телефон, и я держала его ещё минуту около уха, после того, как она повесила трубку. Бренна последние три года жила в Париже со своим мужем Франклином Робинсоном, богатым британцем, имеющим бизнес во Франции. Она взяла меня под свое крыло, как только я приехала, и она была первой, к кому я обратилась, когда Кристофер появился в Париже, чтобы разрушить мою жизнь.

Мы подъехали к отелю Westin Resort and Spa в Лос — Кабосе, и я была поражена размерами курорта. Многоэтажное мандариновое здание раскинулось на огромной территории, усеянной пальмами и густым зеленым кустарником. Женщины в дорогих украшениях и маленьких купальниках бродили по отелю и выходили из него, а группа мужчин в изысканно скроенных костюмах вышла из огромного черного внедорожника впереди меня.

— Бренна, — пробормотала я, когда посыльный с улыбкой принял мой багаж.

— Ах, Бренна Бьюкенен. — Мужчина за большим мраморным столом тепло улыбнулся мне. — Мистер Робинсон присоединится к вам позже?

Я покраснела при упоминании о ее красивом муже.

— Нет, я здесь одна.

Он нахмурился, и его пальцы зловеще застучали по клавиатуре.

— Мы забронировали для вас номер повышенной комфортности с пакетом услуг для пар. Боюсь, это не подлежит возврату.

— Конечно. — Я мило улыбнулась.

— Я полностью понимаю. Спасибо. — Он оживленно кивнул и распечатал необходимые документы, протягивая мне карточки. — Ключи, — подмигнул он. — Я уверен, что вы найдете с кем поделитесь этим, до конца недели.

Я слегка рассмеялась.

— Я так не думаю. Хорошего дня, Сеньор. — Несмотря на мое отрицание, шелковистый голос француза не покидал мои мысли, пока быстрый лифт нес меня на двенадцатый этаж. Он был настолько совершенен, что я усомнилась в реальности того, что произошло между нами.

Хотя это было к лучшему. Я была в Мексике, чтобы расслабиться перед неизбежным волнением от воссоединения с моей семьёй. Одна только мысль о том, чтобы увидеть их снова, заставила мое сердце биться чаще, и я была рада открыть дверь в свою комнату и обнаружить, что кондиционер включен, а вентилятор работает. Это было прекрасное помещение с большими французскими дверями, ведущими в небольшой внутренний дворик с видом на пляж, а интерьер перекликался с мягкими цветами моря. Я с нетерпением ждала, пока посыльный оставит мои вещи, а затем с визгом, как девочка — подросток, прыгнула на кровать, застеленную ярким бельем.

Позже тем же вечером, после бодрящего душа и быстрого отдыха, я гуляла по курорту, как раз в тот момент, когда вдоль дорожек зажигались факелы. Свет к югу от экватора был другим. Солнечный свет лился, как мед, ароматный и золотой, через блестящие тропические сады, и когда солнце коснулось горизонта, оттенки драгоценных камней взорвались на небе. Я поднесла камеру к глазу и позволила своему подсознанию взять верх, делая кадр за кадром, пока я шла по темнеющим дорожкам. Пребывание в таком красивом месте успокоило мое измученное сердце, и хотя я прекрасно осознавала, что проходящие мимо пары внимательно изучают отсутствие моего партнера, я чувствовала себя более комфортно с самой собой, чем во времена моей юности в Италии. У меня была неделя на отдых перед воссоединением семьи, и я намеревалась извлечь из нее максимум пользы.

Рядом с пляжем располагалась большая столовая на открытом воздухе, где у яркого сине-зеленого огня вовсю играла группа мариачи. Несколько пар изящно покачивались на танцполе, но меня привлек квартет мужчин, трудящихся в сильную жару. Подойдя ближе, я увидела одного из них с закрытыми глазами, корпус его большой гитары прижимался к круглому животу. Я подошла ближе и сфотографировала его страсть.

— Синьорита! — Другой мексиканец, красивый и молодой, с блестящими черными волосами, зачесанными назад, поймал меня и подошел ко мне с широкой улыбкой. — Что делает такая красивая женщина на земле? Ты, должно быть, танцуешь!

— Нет, спасибо, — возразила я, когда полукруг хорошо одетых посетителей повернулся ко мне. Каким — то образом я стала вечерним развлечением.

— Приходить Синьорита, — продолжал он уговаривать, его бедра покачивались в такт пламени свечи. — Такая красавица, как ты, должна танцевать.

Я почувствовала пламя румянца на своих щеках и покачала головой, униженная множеством пар за ужином, смотрящих на меня.

— Возможно, мне удастся тебя убедить.

Мое дыхание превратилось в один длинный свист, когда я посмотрела на мужчину передо мной. Свет свечей был у него за спиной, освещая его высокое телосложение и отбрасывая тени на его черты. На самом деле это мог быть кто угодно, и его английский был безупречен, но я знала, кто это был. Дрожь пробежала по моей спине, и я вздрогнула.

Француз протянул руку, и в тот момент, когда я взяла ее, я оказалась в его объятиях, плавно потянулась туда и поднялась. Я была ошеломлена его запахом и силой его тела напротив моего.

— Дама танцует, — воскликнул ведущий, вызвав вежливые аплодисменты. — Моя работа этой ночью закончена, дамы и господа. Пожалуйста, наслаждайтесь.

Музыка становилась громче, наполняя тяжелый ночной воздух ритмами и вибрациями. Я почувствовала, как они струятся сквозь подошвы моих ног, и засмеялась, когда пара рядом с нами грациозно покружилась по танцполу.

— Приятно видеть тебя снова. — Он ждал, пока я назову свое имя, и я вздрогнула, осознав, что он не узнал его в самолете.

Я закусила губу и обдумывала варианты. Мое общение с незнакомцем было захватывающим, и я не хотел слишком много себя выдавать, поэтому с внезапной уверенностью, хотя никто никогда не называл меня таким именем, я сказала:

— Эль.

Он повторил этот слог, и звук моего имени был грешным, как будто он откусил декадентскую сладость.

Я посмотрела на него и криво улыбнулась.

— Я бы так не подумала. Сегодня утром ты практически выбежал из самолета.

Легкая улыбка искривила его губы, но руки сжались: одна в моей, другая на моем бедре. — Любой здравомыслящий человек бежит от сирены.

— Хорошее чувство самосохранения. — Я посмотрела на него из-под ресниц и была вознаграждена его сверкающими голубыми глазами. — Я не вижу, чтобы ты сейчас бежал.

— Нет. — Казалось, он был так же обеспокоен этой идеей, как и я. — Я здесь, чтобы работать, и обычно я не из тех людей, которые смешивают бизнес и удовольствие, но когда я увидел, как ты сидишь здесь… — он пожал плечами, раздраженный отсутствием контроля, даже когда он мастерски перемещал нас по танцполу. — Я тоже не тот тип человека, который отказывает себе в чем — то, хотя очень этого хочет.

Музыка теперь пульсировала быстро. Я чувствовала биение сердца, и любые вопросы, которые я могла бы задать, были потеряны из-за моего затаившего дыхание энтузиазма, когда француз поворачивал меня быстрее. Мы исполняли какую — то версию танго. В детстве я посещала достаточно уроков танцев со своими сестрами, чтобы знать это, но чем больше мы двигались вместе, тем менее формальным это становилось. Одна сильная рука подняла мою ногу через его бедро, и я дюйм за дюймом восхитительно скользнула вниз по его стальному бедру, пока он снова не поднял меня в вертикальное положение. Положив руки ему на грудь, я покачивалась, как колеблющееся пламя низко над землей, а его руки на моих плечах вели меня вниз. Я задыхалась, но не от танцев. Я была в интимной близости с мужчиной, которого почти не знала, и могла бы поклясться, что ничто никогда не было столь эротичным. Музыка достигла своего стремительного крещендо, и меня отправило кружиться по полу, ведя тесными кругами под его сильной рукой. И только когда музыка внезапно замедлилась и закончилась задыхающимся хныканьем, он остановил меня, прижавшись всем телом к моему.

Его практически не смущал самый чувственный опыт в моей жизни, он был крутым и сдержанным до самых кончиков великолепных прядей волос. Но эти электрические глаза расширились, глядя на меня сверху вниз, а его тело напряглось от беспокойства. Я почувствовала, что таю еще сильнее на его мраморных краях, и на мгновение мне показалось, что у меня хватит смелости поцеловать совершенно незнакомого человека, но руки опустились на наши плечи, разъединив нас.

— Очень красивая пара, очень красивая! — воскликнул ведущий, вызвав бурю аплодисментов. Обняв нас обоих, он ухмыльнулся толпе. — Думаю, сегодня вечером у нас есть победитель в номинации «Лучшая пара». Си?

Другие посетители выражали протесты и некоторое согласие, и он насмехался над ними, чтобы они вышли на танцпол и показали нам.

— Эти двое снова будут танцевать!

Чья — то рука из воздуха выхватила его микрофон и мой француз с непостижимым хладнокровием посмотрел на лицо гораздо более мелкого человека.

— Нет. Мы не будем.

Ведущий кивнул и нервно засмеялся, но мне пришлось скрыть смешок, когда меня уводили с танцпола.

Его стол находился вплотную к пляжу, рядом с огнем, но по другую сторону от навязчивой музыки, так что ее острые припевы затихли, уступив место нежному шороху волн о берег. Это была совершенно романтическая обстановка, но у меня было ощущение, что мой француз мог бы сделать завод по переработке промышленных отходов сексуальным.

— Ко мне должны присоединиться люди, — раздраженно пробормотал он, даже выдвигая для меня стул.

Я колебалась, неловко балансируя на своем месте.

— Мне нет необходимости находиться с вами.

Как ни странно, моя хладнокровность, похоже, позабавила его. Даже в колеблющемся свете я могла видеть ухмылку, прорезавшую его левую щеку.

— Извини, как я уже сказал, я не привык смешивать дела и удовольствие. Я возражаю против моих ожидаемых коллег, а не против тебя. Пожалуйста, поешь со мной, Эль.

Я прикусила внутреннюю часть щеки, но наконец уселась на свое место. Я молчала, когда подошел официант, чтобы принять заказ на напитки, хотя обычно я была очень самоуверенна в отношении вина. Когда он начал отдавать приказы на тяжелом, отточенном испанском, было очевидно, что он знает, что делает.

Когда мы снова остались одни, он томно откинулся на спинку стула и уставился на меня с такой похотливостью, что жар разлился по моей коже, а соски бесстыдно сморщились под тонкой тканью моего платья. Он был таким гладким и сильным, что его трудно было не связать с камышовым котом, чем — то темным и одиноким, бродящим по ночам по лесу в поисках добычи.

— Знаешь, — я попыталась завязать непринужденную беседу, что угодно, чтобы снизить температуру между нами, — Я даже не знаю твоего имени.

Его рот скривился, а руки лежали на столе, как будто он собирался с силами. Я нетерпеливо поерзала на своем месте, пока ждала, но когда он все-таки поднял глаза, желание в его глазах парализовало меня.

— У тебя когда-нибудь был курортный роман, Эль?

Я моргнула и нервно облизнула губы.

— Ты поверишь мне, если я скажу «да»?

Он снова улыбнулся, маленькой и слишком мимолетной улыбкой, чтобы её можно было уловить.

— Ты потрясающая женщина. Так что причин твоей неопытности может быть только две: отсутствие возможностей или отсутствие смекалки.

Даже покраснев, я подняла подбородок и посмотрела на него сверху вниз.

— Думаю, мы оба знаем ответ на этот вопрос.

— Да. — Он наклонился вперед, опираясь на предплечья, и его глаза поймали пламя так, что оно засверкало, как бриллианты, загоревшиеся в огне. — Вопрос в том, что теперь у тебя есть такая возможность, но хватит ли у тебя смелости ею воспользоваться?

— Ты делаешь мне предложение? — Я дразнила. Мое сердце колотилось, а руки, влажные, прилипли к коленям.

Он мрачно кивнул.

— Да.

— Я понимаю. — Я сглотнула и попыталась игнорировать напряженность в его глазах, химию, потрескивающую в горячем воздухе между нами. — А если я скажу «да»?

— Девушка, которая думает наперед. — Он ухмыльнулся, внезапно обретя беззаботность. — Очень хорошо, Эль, ты всегда должна защищать свои интересы.

Я подняла бровь и вызвала у него короткий смешок. Он невинно поднял руки.

— Ты здесь на неделю?

Когда я кивнула, один из его пальцев начал проводить по контуру моей руки, лежавшей на столе. Его глаза горели на моих, его голос стал тише, дым чувственно терся о мою кожу.

— Ну, я думаю, мы могли бы найти массу дел за целых семь дней.

Трудно было поверить, что это происходит. Всю свою жизнь я была таким гадким утенком, особенно по сравнению с моими очаровательными братом и сестрами, что не могла себе представить, что этот прекрасный француз видел во мне, но было очевидно, что он видел, видел что-то. Что-то, что ему очень, очень понравилось.

Мой язык высунулся, чтобы облизать губы, и его глаза потемнели, когда он проследил за ним:

— Одна неделя с совершенно незнакомым человеком, никаких осложнений, никаких сюрпризов. Просто, — он перевернул мое запястье и провел пальцами по чувствительной коже моего запястья, где бешено колотился пульс, — Вот.

— Если я скажу «да», ты наконец назовешь мне свое имя?

Он моргнул, и его суровое лицо расплылось в медленной улыбке, когда он усмехнулся.

— Да, Эль, но сразу предупреждаю: больше ты ничего не получишь.

Я поняла. Если бы я ввязалась в это дело так легко, как он небрежно предложил, он остался бы для меня чужим. Единственная его часть, которую я могла знать, — это его тело. Мои глаза скользнули по его широким плечам и твердости его рук на моих. Было ли этого достаточно? В моей голове раздался голос моей сестры Козимы: «да!».

Я открыла рот, чтобы ответить, когда у входа в ресторан появилась небольшая группа.

Он наклонился вперед, в его голубых глазах читалось настойчивое желание.

— Я хочу получить ответ к концу ужина.

Когда я молча кивнула, все еще ошеломленная моментом, он одарил меня искренней улыбкой и провел пальцем за моим ухом и вниз по шее.

— У тебя красивые волосы, — пробормотал он, прежде чем откинуться на спинку стула, выглядя совершенно невозмутимым и почти скучающим, когда его гости подошли к столу.

Я встала, чтобы пожать им руки, когда он нас представил, и была встречена удивленными улыбками. Кейдж Трейси задержался на нашем рукопожатии с явным одобрением. Я, конечно, узнала в нем солиста Caged, абсурдно популярной французской группы, которая только начинала становиться феноменом в Америке. Он сверкнул мне великолепными почти черными глазами и густыми черными волосами, которые он заплел в небрежную косу, перекинутую через плечо. Я задавалась вопросом, откуда восходящая рок-звезда знала моего французского бизнесмена.

— Приятно познакомиться, — сказал он, выдвинув для меня стул и привычно наклонившись вперед, когда я села. — У Синклера всегда был самый изысканный вкус на женщин.

Синклер. Я попробовала имя, перекатывая его по языку так, что оно раскололось и превратилось в ртуть. Это было старомодное имя, даже формальное, но в то же время мрачное и необъяснимо сексуальное. Я посмотрела на него и увидела, что он смотрит на меня темно-синими глазами в темноте. Дрожь прокатилась по моим плечам. О да, его это устраивало.

— Она всего лишь друг, Кейдж, — мягко сказал он, когда остальные трое мужчин и женщина сели вокруг нас.

— Конечно, — возразила женщина, невзрачная брюнетка со слегка выступающими передними зубами. — Перестань вмешиваться, Кейдж, ты всегда пристаешь к женщинам Синклера. Знаете, это действительно становится скучно.

Кейдж ухмыльнулся мне, но когда Синклер холодно поднял бровь, его улыбка сползла с красивого лица. Я спрятала улыбку за бокалом вина. Очевидно, француз требовал послушания.

Пожилой мужчина с блестящими серебристыми волосами, представившийся Ричардом Денманом, наклонился ближе к Синклеру, чтобы вежливо поинтересоваться:

— Что случилось с другой, твоей девушкой…

Синклер прервал его острым взглядом и быстро посмотрел на меня. Я притворилась беззаботной, взяла стакан с водой и улыбнулась Кейджу, когда он с сильным французским акцентом очаровательно рассказывал о своей любви к Мексике, но я услышала. Напряжение свело мышцы между моими плечами.

Я ничего не знала об этом мужчине, с которым собиралась переспать. И я думала об этом. Идея интрижки не была для меня новой, я читала книги и смотрела фильмы. Но сама идея устроить курортный роман противоречила всем консервативным косточкам моего тела. Не говоря уже о девушке, женщине из его реальной жизни, вдобавок, которая, вероятно, ожидала от него любви и верности. Я украдкой взглянула на Синклера и нахмурилась. Он не был похож на того мужчину, которого легко любить, и я задавалась вопросом о природе его отношений. Были ли они близки, и если да, то как долго они встречались? Я закусила губу. Я бы сошла с ума, если бы представила фотографию неизвестной девушки, и я решила больше о ней не думать. Это было пренебрежительно с моей стороны, и я почувствовала укол совести, когда эта идея отскочила от моей морали, но я бы это сделала.

Я откинулась на своем месте, пока наливали вино. Когда наша официантка начала принимать заказы на ужин, Синклер, делая заказ, посмотрел мне в глаза и приподнял красноватую бровь. Я поняла его вопрос и, хотя и подняла обе брови, слегка кивнула, давая ему право заказывать мне еду. При этом его глаза сверкали, и это дало мне время обдумать его предложение.

Не было сомнений, что он меня сильно привлекал. Честно говоря, женщине пришлось бы умереть, чтобы ее не тронул его свирепый взгляд. Но я никогда не встречалась с откровенно привлекательным мужчиной. На самом деле, я встречалась только с одним мужчиной, и он ни в коем случае не был красавчиком. У Марка было милое лицо, очки в толстой оправе и явно канадские манеры. Мы встречались месяц, прежде чем он набрался смелости поцеловать меня.

Я видела, как Синклер легко разговаривал с одним из своих коллег. Через мгновение его поза незначительно изменилась, и я знала, что он заметил мой взгляд. Сразу же у основания моего живота собралось тепло. Я знала, что, сказав «да» этому мужчине, мой мир перевернется, и, честно говоря, я не была уверена, что достаточно искушена, чтобы с этим справиться. Перехватив мой взгляд, он уставился на меня, желание пылало так ярко, что я была уверена, что все за столом знали об огненном воздухе между нами.

— Итак, Эль. — Кейдж наклонился ко мне с мальчишеской ухмылкой на своем экзотическом лице. Если бы я не была так крепко увлечена Синклером, я уверена, что была бы ошеломлена как его красотой, так и звездной силой.

— Расскажи мне о себе. Что привело тебя в Мексику?

Мой желудок затрепетал, и я поняла, что мое беспокойство улеглось благодаря обаянию Синклера. Я уже больше часа не думала о предательстве, которое оставила после себя в Париже, или о воссоединении семьи.

— Я здесь, чтобы рисовать.

Его брови взлетели до линии волос, и на лице мелькнула вспышка просветления. — Ты художник. Я мог слышать что-нибудь о твоих работах?

Я пожала плечами, почувствовав на себе взгляд Синклера.

— Может быть.

— Ну и где ты училась? Мой друг — один из владельцев Музея современного искусства. — Женщина рядом с ним насмешливо фыркнула, но он проигнорировал ее. — Я довольно много знаю об искусстве.

— В Европе.

Роберт Корбетт, единственный мужчина старше шестидесяти в группе, хлопнул толстой рукой по столу, а затем торжествующе указал на меня.

— Ирландка?

— Я думал француженка, как Синклер, — возразил Дункан Райт, его очки переливались в свете свечей.

— Ты не совсем француженка, милая? — Кейдж задумчиво нахмурился. Прежде чем он успел надавить на меня еще больше, Синклер мрачно усмехнулся.

— Эль трудно узнать. Оставь ее в покое.

Это было сказано с мягким юмором, но я знала, что это предупреждение. Никто не мог требовать от меня подробностей, и я не должна была их предлагать.

Мне следовало бы рассердиться, по крайней мере возмутиться из-за его пункта о конфиденциальности в нашем праздничном деле, но я почувствовала лишь тайный трепет волнения. Мне хотелось узнать, какая на вкус его карамелизированная кожа, и провести пальцами по линии мышц его туловища, ведущей в пах. Если бы я могла это иметь, заверила я более консервативную часть своего сознания, личные детали не имели бы значения.

— А ты, Кейдж? — Я говорила тихо, как будто у меня был какой-то секрет, так что Синклер мог только гадать про тему нашего разговора. «Пусть волнуется», — подумала я с внутренней улыбкой.

Кейдж откинул голову назад и от души рассмеялся, его блестящие волосы отражали свет свечей и подчеркивали его языческую внешность.

— Если ты не жила под камнем, я думаю, ты притворяешься глупой, Эль.

Я улыбнулась ему через стенку бокала, довольная и удивленная тем, как мне легко общаться с певцом.

— А откуда ты знаешь Синклера? — Я осторожно сделала глоток вина, наслаждаясь крепким вкусом каберне, который он заказал для меня. Это было восхитительно, и мой организм пронзил новый поток возбуждения. Итальянка во мне любила мужчину, который разбирался в вине.

— Это длинная история. Скажем так, мы познакомились через общего друга, очень давно. — Его тон подразумевал, что они с другом провели вместе какое — то очень интимное время, и снова женщина рядом с ним с торчащими зубами закатила глаза.

Он засмеялся и подмигнул кому-то через мое плечо.

— Не так ли, Син?

Я оглянулась через плечо и увидела, что он стоит позади меня и хмурится. По моей коже пробежали мурашки, и я потерла обнаженные руки, хотя бриз с океана был липким и теплым.

— Если я правильно помню, я познакомил тебя с нашей «общей подругой», и ты ушел с ней, — сказал он, положив теплую руку мне на плечо. — Жар от его прикосновения прожёг тонкую ткань моего платья и заставил меня содрогнуться.

Кейдж ахнул в резком возражении.

— Я? Никогда. Эль, кому ты веришь? Этому французскому цыгану или красавчику рок-звезде?

Я рассмеялась, чувствуя себя непринужденно над притворным высокомерием Кейджа. Это напомнило мне публичную личность моего брата Себастьяна, и я неожиданно почувствовала тоску по дому.

— Я не тот человек, которого следует спрашивать.

Я наклонила голову так, чтобы мои глаза могли встретиться с Синклером через плечо. Его лицо было мрачным и встревоженным, другая рука была прижата к боку, пока он боролся с эмоциями, отражавшимися на его лице. Я чувствовала его боль, его дискомфорт из-за небрежно выраженного юмора Кейджа.

— Так ли? — тихо спросил он.

— Она явно благоволит мне, — самодовольно заявил Кейдж, откинувшись на спинку стула, как король на своем троне.

— Нет, — тихо сказала я и осторожно провела пальцами правой руки по внешней стороне его ноги, находившейся ближе ко мне. — Потому что у меня слабость к цыганам.

Его ноздри раздулись, и, не глядя на Кейджа, он сказал:

— Поменяйся со мной местами. У Дункана есть кое-что, что он хочет с тобой обсудить.

Кейдж посмотрел на мужчину, о котором идет речь, тот только пожал плечами, но Кейдж сделал, как ему сказали, с лукавой ухмылкой.

— Не могу винить его за то, что он хотел, чтобы ты была полностью предоставлена ему.

Он поцеловал меня в щеку и усмехнулся, когда Синклер крепко взял его за плечо и оттащил.

— Он мне понравился, — мягко возразила я, когда Синклер устроился рядом со мной.

— Я тебе понравлюсь больше. — Его рука тяжелая и горячая приземлилась на мое голое колено, клеймя меня.

— Теперь ты закончишь пытаться меня отвлечь? У меня действительно есть дела, которые нужно обсудить, и я хочу, чтобы ты долго и усердно думала над моим предложением. Ты можешь сделать это для меня?

Его голос был таким соблазнительным. Никто из моих знакомых не обладал такой мощной сексуальной речью. Возможно, дело было скрыто в его произношении французского или в глубине его баритона, а также в том, что он никогда не говорил громко, но каждое слово вибрировало по всему моему телу. Что бы это ни было, я была почти уверена, что сделаю все, что прикажет этот голос.

Итак, я молча кивнула и увидела, как медленная, легкая улыбка тронула его твердые губы.

— Хорошо, — сказал он и немедленно повернулся к Ричарду Денману.

Медленный океанский бриз донес до моего носа запах кожи и дыма, я глубоко вдохнула. Его рука на моем голом бедре, казалось, пульсировала на моей перегретой коже, и когда я слегка изогнулась, он заставил меня замолчать.

— Что привело тебя в Мексику, Эль? — Женщина рядом с Синклером наклонилась вперед и улыбнулась мне с закрытыми губами. Я задавалась вопросом, стесняется ли она своих выступающих зубов.

— Мой лучший друг забронировал номер, но не смог приехать, — Бренне понравился бы роскошный курорт, и я беспокоилась, что она слишком много работает под руководством своего нового менеджера.

— Счастливая девочка. — она протянула руку. — Кенди Кей.

Мои брови поднялись сами по себе, но она была достаточно любезна, чтобы посмеяться над моей грубостью.

— Я знаю. Это вводит в заблуждение. Я перестала представляться Кэндис много лет назад, люди отказываются называть меня иначе, как Кенди.

— Прекрасное имя, — вежливо заметила я, пытаясь оправиться от своей прежней оплошности.

Она громко рассмеялась, сверкнув зубами в свете свечей. На самом деле, я нашла ее довольно красивой, когда ее черты смягчились от хорошего юмора, и она забывала сомкнуть губы.

Ее неуверенность слишком ярко напоминала мне мою собственную, когда я росла. Лишь недавно я смирилась с самой собой, с рыжими волосами, оливковой кожей, веснушками и отсутствием итальянской приправы в моей речи. Я была единственной в нашей семье без заметного акцента, и хотя у Елены были мои рыжие волосы, они были темными, почти черными, и у нее было длинное, гибкое тело, как у близнецов, в то время как я оставалась низкорослой, невысокой и слишком сгорбленной. Многие годы я пряталась за мешковатой одеждой и красила волосы в неестественный черный цвет. Я нервно потрогала развевающуюся прядь каштановых волос.

— Я слышала, ты сказала, что ты художник? — спросила она. — Я безнадежна в любой форме творчества, но я так восхищаюсь художниками. У вас, должно быть, ужасно романтическая жизнь.

Я засмеялась, представив себе тесную квартирку в старом помещении для прислуги, в которой я жила последние пять лет.

— Не совсем. Но я люблю то, что делаю. Мне повезло, что у меня была возможность реализовать это.

— Я думаю, это прекрасно, когда люди следуют своим увлечениям, — тихо пробормотала Кенди, чтобы лучше спрятать зубы, подумала я, но Синклер резко оглянулся, как будто она закричала.

— Не всем так повезло, — согласилась я, думая о своих брате и сестре, которые годами трудились в Нью-Йорке, о двух молодых людях, одиноких в чужой стране, пытающихся собрать достаточно денег, чтобы прокормить семью из пяти человек.

— Конечно, именно поэтому я так уважаю Синклера, — сказала она. — Его страсть безгранична.

Он выбрал этот момент, чтобы посмотреть на меня, пока Дункан Райт оживленно говорил с ним об опционах на акции. Его глаза были темными, а тени подчеркивали его черты. Острый выступ костей на его лице был почти жестоким, а интенсивность выражения его лица была почти дикой от желания. Дрожь пробежала по моим плечам. Безграничная страсть. Его взгляд обещал именно это.

— Я не очень давно его знаю, — плавно преувеличила я, оторвав от него взгляд, чтобы улыбнуться Кенди. — Расскажи мне о работе, которую ты с ним делаешь.

Я видела, как она ожила, ее губы сомкнулись на зубах, её глаза сверкали, и я знала, что она тоже разделяет страсть к своей работе.

— Я вице-президент компании, и хотя мне нравится ощущение заключения сделки с землей, не буду тебе врать, больше всего мне нравится работать с Romani International, благотворительной организацией Синклера. Это одна из причин, по которой мы здесь.

— О? — Я искала в уме любую информацию о цыганах, но обнаружила, что мне катастрофически не хватает знаний. Я знала, что это политически корректный термин для обозначения цыган, и что они были кочевым народом, ведущим несколько бродячий образ жизни.

— Он не любит много об этом говорить. — Она бросила быстрый взгляд на мужчину, ставшего предметом нашего внимания, но Синклер был занят каким-то оживленным обсуждением с остальными мужчинами. — Но каждый год он награждает своих ближайших коллег неделей отпуска по системе «все включено». Конечно, это не совсем отпуск. Мы здесь, чтобы заключить сделку по курорту, одновременно выпрашивая у наших гостей пожертвования в Фонд цыган. Бизнес никогда не дремлет, даже когда Кейдж портит вечеринку, — сказала она со вздохом и быстрым взглядом на Кейджа, который перегнулся через стол и кричал на невозмутимого Синклера.

Значит, Синклер занимался недвижимостью? Я молчала, когда мне принесли еду, и передо мной поставили красиво оформленный стакан севиче из свежих креветок. Я посмотрела на Синклера, когда я поднесла ложку ко рту, и восторженно загудела, откусив первый вкусный кусочек.

Его рука сжалась вокруг моего бедра, и его губы приоткрылись в легком вздохе от выражения моего лица. Я была ослеплена его желанием и воодушевлена им, я намеренно провела языком по нижней губе.

Его голубые глаза сверкнули.

— Мне нужно, чтобы ты сказала «да», Эль.

От его дымного голоса у меня закружилась голова, но я слегка покачала головой, чтобы прояснить ее, и скромно улыбнулась ему, как будто я привыкла к такой степени мужского внимания.

— Я все еще думаю.

— Ну ладно, хватит болтать и ешь, я нетерпеливый человек.

Я тихо хихикнула, чтобы не привлекать внимание других посетителей.

— Я бы никогда не догадалась.

Его ухмылка в результате была насмешливой.

— Ты слишком наблюдательна для своего же блага.

— Я художник. — Я пожала плечами, потому что для меня это все объясняло. Какое — то время он пристально смотрел на меня, его еда все еще была нетронутой.

— Ты выглядишь как произведение искусства.

Мои брови взлетели вверх от этой романтической мысли, но Синклер резко отдернул руку от моего бедра и повернулся к Кенди, которая двигала свою тарелку с курицей. Я была почти рада его отвлечению. Его слова продолжали звучать в моей голове. Никто никогда не говорил мне ничего подобного, и в сочетании с нашей возбуждающей химией я беспокоилась, что, несмотря на мое консервативное воспитание и тот факт, что у него явно была девушка дома, я, несомненно, согласилась бы на условия его курортного романа.