Инверсия

Глава 15

Ферос украдкой посматривал на Клер. Девушка сидела, мёртвой хваткой вцепившись в руль своей машины, от напряжения у неё побелели пальцы. Её губы были сжаты, а глаза были всё ещё расширенными от страха. Она сидела в водительском кресле очень прямо и была напряжена от самой макушки до кончиков ногтей на ногах.

С тех пор, как она огрела Сулье по голове, шевелиться она стала гораздо бодрее. Ферос даже удивился такой перемене. Она молча вывела Фероса во двор, посадила в свою машину, завела её и повела куда-то из Москвы.

Ферос хотел было сказать, что им нужна другая машина, не связанная с ней, но потом вспомнил, что они не во Франции, и возможности мэтра здесь весьма ограничены. Но всё-таки уточнить одну деталь было важно:

— Надеюсь, ты едешь не к маме?

Клер немного дёргано покачала головой. Большего ему было не нужно. Ферос знал, что люди в самых страшных ситуациях часто бегут к родителям. Он, конечно же, не считал Клер круглой дурой, но всё-таки должен был убедиться. В остальном он ей доверял — она дома, ей лучше знать, куда бежать так, чтобы нашли не сразу.

Ферос смотрел на эту женщину и пытался понять, что чувствует. В его голове крутилось столько мыслей, что он не поспевал за ними. Он перевернул свою жизнь из-за неё. Снова. Он предал клан, и, безусловно, мэтр сложит два и два. Они быстро догадаются, что Ферос ослушался, убил четверых beaux voyous и увёз опасную для клана цель чёрт знает куда. Обратной дороги для него больше не будет. Всё, к чему он шёл долгие годы, пошло прахом за считанные минуты. Снова — из-за неё.

Ферос не знал, чего ему хотелось больше, придушить её или поцеловать снова. Она не узнала его. Не узнала! Хотя ему на мгновение показалось, что в её глазах промелькнуло какие-то недоумённое удивление, но нет. Она смотрела на него, как на абсолютно чужого человека.

А он не мог оторваться от неё. Она была всё так же красива. Так же ослепительно красива, как десять лет назад. Феросу казалось, что она абсолютно не изменилась. Едва наметившиеся на её лице крохотные морщинки, как ни парадоксально, не добавляли ей возраста. Она была так же свежа и нежна, как будто не было этого времени.

Ферос смотрел на неё, не таясь, и думал. А может, и правда не было этих десяти лет? Может они ему просто почудились? Всё, что он пытался задавить в себе, убить, все чувства по отношению к этой женщине — всё взбурлило ещё более ярко, когда он оказался рядом с ней.

Когда страх за неё стёр в пыль его тщательно выстроенный щит из ярости и боли, Ферос понял, что всё ещё влюблён в неё. Влюблен, как мальчишка. И от этого хотелось скрежетать зубами. А ещё хотелось затащить её на заднее сиденье её тесной колымаги, раздеть, припасть губами к гладкой белой коже и погрузиться в эту женщину до самого дна, полностью, без остатка.

Запах Клер наполнял салон, не давал Феросу отвлечься. Он с каким-то нездоровым удовлетворением вспомнил, что в её маленькой квартирке не было мужских вещей. По крайней мере, в той её части, которую он видел.

Там не было мужских ботинок в прихожей, не было мужского пальто на крючке, не пахло мужским парфюмом. Да вся её квартира была какой-то женской, даже девчачьей, настолько, что Феросу резало глаза. Насколько он мог понять, он был первым мужчиной, переступившим её порог. И эта мысль вызывала в нем жгучую радость.

Ферос вспомнил, как Гобсек отпускал сальные комплименты в адрес Клер. Только тогда Ферос узнал, что Клер больше не замужем. Она обманула его, предала, сбежала, она была с другим мужчиной, она даже вышла за него замуж. Ферос вообще не должен был бы о ней заботиться, даже думать о ней, но… Он сидит в её машине, раненный в попытке её защитить. Более того, осознание того, что на его Клер больше никто не имеет права посягать, заставило тьму в его душе удовлетворённо заворочаться.

Ферос обычно не доверял никому руль машины, в которой ехал, но сейчас он подумал, что быть пассажиром бывает довольно удобно. Он мог спокойно смотреть на свою Клер, не отводя поминутно взгляд на дорогу, чем он беззастенчиво и пользовался.

Ферос молча рассматривал её напряжённое, испуганное лицо, пытаясь разглядеть каждую деталь, каждую новую чёрточку, что появилась за эти годы. Их было не особенно много, но они делали Клер чуть нежнее, немного другой. Но всё равно это была его Клер.

У него было ощущение, что Клер намеренно не смотрит на него в ответ. Боится, похоже. Это было вполне понятно — Ферос свалился на неё, как снег на голову, и вместе с ним в её жизнь ворвались проблемы. В них был виноват её бывший, но люди склонны винить гонца, принёсшего дурную весть. Наверное, не каждый день ей приходится бить людей по голове, тут любая расстроилась бы.

— Вы там живы? — вдруг спросила Клер.

Ферос усмехнулся, но всё-таки ответил после короткой паузы:

— Меня не так легко убить. Не надейся.

— Вы так долго молчали и смотрите так пристально в одну точку. Я уж было подумала… — Клер запнулась, но продолжила то ли шутливо, то ли всерьёз. — Не умирайте, пожалуйста. Я понятия не имею, что делать с трупом иностранного гражданина, раненого в потасовке.

Вот это была его Клер! Ферос не сдержался и расхохотался, запрокинув голову, но тут же поморщился от боли. Он невольно вскинул руку к груди, будто это могло помочь стянуть рану. Клэр впервые бросила на него обеспокоенный взгляд.

— Вы ранены! Вам надо в больницу! — она снова попыталась воззвать к его разуму.

— Нам надо уехать. Куда-нибудь спрятаться. Хотя бы ненадолго, пока я не приду в себя. В больнице нас точно будут искать.

— Кто будет искать? — раздражённо выпалила Клер.

Ферос почувствовал, что снова начинает закипать.

— Мой мэтр.

— Зачем ему это? — не сдавалась Клер.

— Он думает, что ты можешь что-то знать о делах своего мужа.

— Бывшего мужа! — резко поправила Клер.

Ферос удовлетворённо мурлыкнул про себя. Клер не заметила его довольной улыбки и прошипела:

— Я ничего не знаю о его делах! — умоляюще протянула Клер.

— Теперь это уже не важно, — со смешком ответил Ферос. — Мэтр отдал приказ, этот приказ будет исполнен.

Клэр выругалась коротко и зло. Ферос помнил это слово с того времени, когда она десять лет назад учила его ругаться по-русски. Они хохотали тогда над его произношением, Клер говорила, что даже русские ругательства в его устах звучат, как комплимент. Кто же знал, что эти знания ему пригодятся?

— Может, мне поговорить с этим вашим мэтром? Я бы объяснила, что ни при чём… — брякнула Клер.

Ферос в первую секунду решил, что ослышался, а потом понял — Клер в ужасе, как ни пытается храбриться и шутить. Она просто хваталась за соломинку, и Ферос ответил мягко и тихо.

— Тебе опасно приближаться к нему. Ты видела меня и Сулье, в твоей квартире найдут раненого француза. Теперь ты уже точно увязла в milieu по самые уши.

— В чём? — нахмурившись переспросила Клер.

Ферос не хотел пускаться в объяснения и просто ответил:

— Как только люди мэтра увидят тебя, они тебя убьют.

— Почему Вы помогаете мне?

Этот вопрос больно резанул Фероса. Она и правда не узнала его. Он помнил её все эти десять лет, а она не узнала его, даже когда его подсунули ей под нос и повертели из стороны в сторону. Она не вспомнила того, в чьей постели провела несколько недель. Видимо, он произвёл просто неизгладимое впечатление.

Ферос отвернулся, не желая показывать, как его задели эти слова. Он и сам не знал, почему он ей помогает. Тогда, давно, когда он отчаялся найти Клер, в его душе вскипела обида. Обида пополам с яростью.

Ему хотелось найти Клер и убить её собственными руками за то, что она так жестоко обошлась с ним. Годы он лелеял эту мечту, взращивал её в себе. Он распалял эту ненависть и думал, что она давно перевесила его любовь. Ничуть не бывало, и из-за этого Ферос чувствовал себя слабым.

— Почему Вы молчите? — настояла Клер.

— Куда мы едем? — сменил тему Ферос.

Клер недовольно поджала губы, но всё-таки ответила:

— Здесь, в Подмосковье, есть небольшой парк с деревянными домами, которые можно арендовать. Они находятся в лесу. Нас там вряд ли станут искать. Да и подъехать незамеченными туда просто невозможно.

Ферос кивнул, не поворачивая головы. Она не стала дальше его расспрашивать, и Ферос был ей за это даже благодарен. Он не был уверен, что сможет выдержать допрос сейчас. Хлестать её яростью было бы гораздо проще, чем объяснить свой порыв, а она точно спросит. Это бы слишком обнажило его душу.

— Как Вы? — спросила вдруг Клер.

— Что?

— Как Вы себя чувствуете? Я всё ещё настаиваю, что Вам нужно показаться врачу, — сказала Клер, но уже не так уверенно.

Ферос нахмурился. Его никто и никогда не спрашивал о самочувствии. Никто и никогда. Он был лишь оружием, лишённым чувств. Но её забота… Ему хотелось, чтобы Клер заботилась о нём. Одна проблема — её такую сложнее было ненавидеть. Гораздо проще было, когда Клэр была грязной предательницей.

— Я зажал рану. Кровь почти остановилась, — буркнул Ферос.

Клер вздохнула, всем своим видом выражая несогласие, но промолчала. Она вскоре свернула с окружной, и вправду вокруг дороги скоро вырос густой хвойный лес. Закатное солнце давно коснулось горизонта, а под кронами деревьев стало совсем темно. Ферос уставился за окно и считал ёлки, только бы не поворачиваться к Клер лицом.

Лес в этой стране был другим, тёмным, неприветливым. По обочинам вместо привычных дубов, буков и остролистов росли мохнатые ели и сосны. Феросу казалось, что он попал в декорации к фильму ужасов, и скоро между стволами замелькают фосфоресцирующие глаза и послышится призывный волчий вой.

Ферос посмотрел на Клэр в отражении, она вела машину уверенно, не оглядываясь по сторонам. Что за люди могут свободно дышать в такой чаще? Только сумасшедшие русские!

Через каких-то полтора часа Клер свернула с трассы на однополосную дорогу, уходящую в хвойный тоннель. Вскоре они оказались у небольшого домика. Клер, попросив Фероса не выходить из машины, чтобы не пугать местную фауну кровавыми ранами, выбралась из-за руля и исчезла в избушке. Как только она открыла дверь, в салон ворвался густой непривычный хвойный запах.

Она вернулась почти сразу же, сообщила Феросу, что арендовала какую-то хибару, и снова завела мотор. Клер вывела машину на грунтовую дорогу и углубилась в лес ещё дальше. Машину подбрасывало на ухабах так сильно, что Ферос невольно шипел сквозь зубы. Он почувствовал, что на его лбу выступил пот. Похоже, рана открылась снова. Клер бросала на него извиняющиеся взгляды, пыталась ехать аккуратнее, но молчала.

Через десять минут сущей пытки свет фар наконец выхватил фасад какой-то избушки. Клер была права — подъехать к этому домику незаметно и быстро будет невозможно. Избушка со всех сторон была окружена густым ельником, единственную дорогу к нему они только что перегородили. Фероса это вполне устраивало.

Клер уже отперла замок и с усилием пихнула плечом чуть разбухшую деревянную дверь, когда Ферос приблизился к крыльцу. Двигаться ему было больно, и он делал вид, что просто никуда не торопится. Вслед за Клер он вошёл под крышу дома и застыл в крохотной комнатке, отделявшей вход от других помещений. За ними закрылась дверь, и Ферос остро ощутил, что они в избушке остались наедине.

— Покажите мне, что с Вами! — тут же непререкаемым тоном потребовала Клер.

Она развернулась к нему лицом и уперла руки в бока, решительно демонстрируя намерение не позволить ему сойти с места, пока она его не осмотрит. Ферос посмотрел на Клер с высоты собственного роста. Она была забавной, как сердитый хомяк — хмурое выражение на её личике не делало её более угрожающей. Ферос хмыкнул, но не стал спорить.

Клер, увидев его капитуляцию, сняла обувь и прошла в дом, то и дело оглядываясь на Фероса. Он последовал за ней, скинул пальто и одним движением сбросил с себя футболку. Чёрт! Отдирать присохшую к ранам ткань было неприятно.

Когда Ферос едва слышно зашипел сквозь зубы, Клер вскинула на него обеспокоенный взгляд. Ферос с удовлетворением заметил, что Клер окинула взглядом его обнажившийся торс и заметно покраснела.

К её чести, она довольно быстро справилась с собой и подошла поближе, сосредоточившись только на ранах. Клер потянула его к столу и заставила усесться на деревянную скамью. С решительным видом она подтащила поближе настольную лампу. Ферос на секунду оторвался от лица Клер и взглянул на себя. Рана на боку почти не беспокоила Фероса. Та, что на груди, была немножко хуже, но и она не представляла никакой опасности. Он бы вообще не стал их трогать.

— Надо обработать это, — пробормотала Клер себе под нос.

Она взяла одну из двух сумок, которые прихватила с собой. Ферос с удивлением увидел, что это была аптечка. Неплохое качество — хватать с собой аптечку, когда куда-то улепётываешь. Большинство обычных людей просто теряется.

Клер достала из сумки какие-то бутылочки и скляночки и начала с сомнением их рассматривать. Когда она застряла над лекарствами слишком надолго, Ферос с любопытством спросил:

— Что не так?

— Я… — Клер покраснела ещё сильнее. — Я по ошибке схватила аптечку, с помощью которой лечила свою кошку, — призналась она и залилась краской до корней волос.

Ферос едва не расхохотался, на его лицо прорвалась улыбка.

— Я думаю, что человеческие раны можно обработать теми же средствами.

Ферос не пошевелился — он не собирался ей помогать. Ему хотелось, чтобы она дотронулась до него. Ему хотелось, чтобы она за ним ухаживала. Чтобы её маленькие ручки заботились о нем, чтобы они скользили по его коже. Ему хотелось вспомнить, каково это.

Клер коротко выдохнула, собираясь с силами, и чуть более уверенно зазвенела бутылочками. Она смочила ватку в какой-то вонючей дряни, явно с содержанием спирта, и подошла к Феросу с видом гладиатора, идущего добивать противника.

Когда она начала протирать его кожу, боль в успокоившихся было ранах взметнулась ввысь и ударила прямо в мозг Фероса. Но в этот раз он даже не пикнул. Эта боль даже не смогла отвлечь его от созерцания того, как крохотные узкие ручки Клер порхают по его груди, как она с величайшей осторожностью, постоянно заглядывая ему в глаза, обрабатывая его раны.

Ферос смотрел на неё из-под полуопущенных век и наслаждался зрелищем. Беспокойство на её лице было ему невероятно приятно. Он с удивлением осознал, что вытерпел бы и большую боль, если бы это заставило Клер дольше ворковать над ним.

— Comment vous appelez-vous? [1] — тихо спросила Клер.

Ферос горько усмехнулся. Она и вправду совсем не узнает его. Он вздохнул, но всё же глухо ответил:

— Je suis Féroce[2].

Клер недоверчиво посмотрела ему в лицо и открыла было рот, чтобы что-то спросить, но Ферос не позволил.

— Oui. Maintenant, je suis Féroce[3], — жестко, ответил он.

Клер оторвалась от своего занятия и смотрела на него, а Ферос отвернулся. Он не хотел, чтобы она видела его глаза сейчас.

— Et moi, je m’appelle Claire[4], — ответила она суть слышно.

Опять это дрянное фальшивое имя! Как же оно бесило его! Она не могла представиться честно даже сейчас, после того как он спас ей жизнь!

— Sveta, — издевательский поправил Ферос.

— Ну да, — Клер пожала плечами. — Это — то же самое.

— Чт-то? — Ферос с удивлением посмотрел на девушку.

Он задал этот вопрос раньше, чем успел подумать. Он совсем не ожидал услышать ничего подобного. Клер невозмутимо продолжила смазывать его рану лекарством, и Ферос придержал её руку, заставив Клер поднять глаза.

— В каком смысле то же самое?

Он спросил это настолько жёстко, что Клер даже отшатнулась и недоумённо нахмурилась.

— Имя «Света» — труднопроизносимое. Ну, для вас. А аналога у вас нет, только перевод. Поэтому все Светы представляются, как «Клер» или «Люси», «Лючия». Значение имени одно и то же.

Ферос смотрел на неё в немом изумлении. Клер, не дождавшись от него ответа, продолжила пояснять таким тоном, будто сомневалась в его умственных способностях.

— Чтобы вам было удобнее. Имена одинаковые, понимаете? В английском так же будет. По-немецки я представляюсь Кларой. По-итальянски — Кьярой.

Ферос не мог ответить. Она говорила об этом так просто… Одной фразой она снова нанесла удар по его броне, и ему стало физически больно. В ушах у Фероса зашумело, и голос Клер стал тише. А Клер вернулась к его ране и продолжила говорить.

— У нас в университете был преподаватель-француз, так он просто не мог произнести имя «Светлана», а он неплохо говорил по-русски, и то ему было трудно с нами. Поэтому он просил нас запомнить французские аналоги русских имён. Меня он называл Клер, мою одногруппницу, Людмилу, он называл «Люсьена». Олесю называл Сильвией, не мог произнести «Олеся», у него получалось «Олиессиа». Он так кривился при этом…

Ферос молчал. Он смотрел в одну точку, уронив руки на скамью, он всё хуже и хуже слышал Клер. Это что получается? Она… Она не обманула его? Она просто представилась аналогом своего имени? Французским аналогом, который просто проще произносить?

Может ли это быть, что она представилась ему так без задней мысли? Не для того, чтобы помешать ему найти себя? Может ли это быть, что она не планировала свой побег с самого начала? Если всё так, то…

Эти мысли крутились в голове у Фероса, мешая хладнокровно оценивать ситуацию. В его груди всколыхнулась глупая, слабая надежда, что, может быть, её побег был чем-то обусловлен. Надежда, что Ферос, что он всё-таки был ей дорог.

Клер случайно прижала ватку слишком сильно к ране, и Ферос всё-таки поморщился, возвращаясь в реальность. Уж слишком глубоко порезал его Сулье. Клер мгновенно заметила его гримасу, наклонилась к нему, сложила губы трубочкой и начала легонько дуть туда, где проходилась ваткой.

У Фероса этот невинный жест вызвал невольную нежную улыбку. Он очень медленно поднял правую руку и разделил пальцами короткие пряди её волос. Ощущение было абсолютно такое же, как десять лет назад. Ничего не изменилось для него, и пора было в этом себе признаться.

Клер с удивлением вскинула на него взгляд, но не попыталась отшатнуться, и Ферос пошёл дальше. Он позволил себе запустить пальцы в её волосы увереннее, обхватил её затылок и мягко притянул к себе.

Ошеломленная, Клер поддалась с тихим вздохом, и Ферос поцеловал её. Бережно. Так, как целовал её раньше. В эту минуту в нём не было злости, не было ярости, не было обиды. Он просто целовал свою женщину. Целовал так, чтобы ей это понравилось.

Клер испуганно ахнула и упёрлась ручками в его плечи, но Ферос был настойчив. Он обхватил её талию и потянул Клер на себя. Он усадил её к себе на колени и мягко прижал её поближе.

Он хотел обнимать свою Клер, хотел чувствовать её в своих руках. Хотя бы недолго. Со временем Клер расслабилась и стала податливой в его руках. Совсем, как тогда. Образы прошлого смешались с настоящим для Фероса. Он растворился в этом блаженстве.

Когда, спустя долгие минуты, он оторвался от её губ и, наконец, открыл глаза, Клер смотрела на него очень странным взглядом. Одновременно хмуро и удивленно. Ни слова не говоря, она сползла с его коленей и, споткнувшись, отошла подальше, будто бы испугалась его.

Они оба молчали, сверля друг друга взглядами. Клер не выдержала первой и опустила глаза. Её руки отчаянно дрожали, когда она накладывала повязки. До самого вечера она ни разу не осмелилась взглянуть на него.

[1] Как Вас зовут? (фр.)

[2] Я — Лютый (фр.)

[3] Да. Теперь я — Лютый. (фр.)

[4] А меня зовут Клер (фр.)