Инвестиции в семью (СИ)

Глава 31

Возвращаемся домой в тишине. Обдумываем сказанное и услышанное. Определённости между нами не прибавилось. По крайней мере, с моей стороны по-прежнему не стихает шторм. Но что-то едва уловимо изменилось. Надломилось, перемололось, растормошило старые раны и обиды.

Даю себе установку: прекратить сопротивление. На уровне разума приказываю. Жизнь идёт вперёд. Жорик растёт, ему нужен отец. Что если Розовский и вправду всё осознал и раскаивается? Оттолкнуть — проще простого. Но кому от этого будет лучше? Что выиграем мы с сыном?

Будто в поддержку этих мыслей Влад накрывает мою ладонь своей пятернёй и, убедившись, что я не тороплюсь убирать руку и отталкивать его, тянет пальцы к губам. Касается кожи аккуратно, будто боится что-то сломать.

Абсолютно невинная ласка, которую и лаской-то можно назвать с большой натяжкой, даёт отмашку толпам мурашек. Они за последние годы не то, что бегать, — даже шевелиться разучились. Я была уверена, что все давно вымерли как мамонты. И эти неожиданно воспрявшие духом мурашки, недолго думая, пускаются в пляс. Кожу пальцев в месте касания губ покалывает, в груди зарождается странное волнение.

Я почти забыла эти эмоции…

Реакция на прикосновения пугает. Я бы предпочла не вбегать сломя голову второй раз в ту же реку, а притормозить на берегу, осмотреться и поначалу просто понаблюдать.

Но Влад, похоже, воспринимает моё непротивление как согласие или даже одобрение и расценивает как сигнал к началу наступления. Его глаза блестят. Я хорошо помню этот блеск и что за ним обычно следует.

За рёбрами сражаются предвкушение, томление, паника, страх… Множество противоречивых эмоций одновременно!

Стоит переступить порог дома, как Розовский теряет деликатность и, кажется, пытается взять меня штурмом. Отчаянно держу круговую оборону. Я ещё не выбросила белый флаг! Я согласилась только на переговоры! С какой стати он решил, что я уже капитулировала?

Я — молодая здоровая женщина, у которой секса не было… страшно вспомнить, сколько времени. И вовсе не потому, что мне не хотелось. Просто рядом не оказалось подходящего мужчины, от прикосновений которого мурашки разбегаются по телу и кружится голова. Но я не готова идти на поводу у своего требовательного организма! Тело, которое предаёт и заставляет женщин соглашаться на любые условия в обмен на плотское удовольствие, — это выдумка авторов бульварных романов. Решения принимает вовсе не оно, а сердце и мозг.

— Влад, Влад, ты слишком торопишься, — шепчу, с трудом справляясь с головокружением. — Мне нужно время…

Он будто не слышит. Прижимает крепче, гладит настойчивее, целует так, что подкашиваются ноги. Поначалу не отвечаю. Я решила, что буду настаивать на своём. На первом свидании приличные женщины даже не целуются!

Но как устоять и не ответить, когда муж так напирает?

— Мила, любимая, я ужасно соскучился, — шепчет, отстраняясь от моих губ на несколько миллиметров.

Щекочет дыханием. Дразнит, прижимая к крепкому телу. Я слишком хорошо помню, какой он горячий и как с ним может быть хорошо. Четыре года — не срок для потери яркости воспоминаний. Всё было будто вчера…

— Влад, нет, — несмотря на отчаянные призывы организма, нуждающегося в ласке, я всё-таки его отталкиваю. — Не сегодня. Мне нужно время, — повторяю настойчиво.

Муж позволяет отстраниться.

— Когда?

— Не знаю…

У меня нет намерения обидеть его. Но я должна быть уверена в себе и своих желаниях. Взвесить всё без давления эмоций и соблазна. Настроиться. Потому что знаю — с Владом полутонов не будет.

Он разочарован и расстроен. Но его эмоции сейчас волнуют меня в последнюю очередь. Убегаю от него в свою комнату, спасаясь от ошибки. Под влиянием момента и нахлынувшего возбуждения легко сделать то, за что я потом буду себя ругать.

Когда-то давно, когда мы только начинали встречаться, я проигрывала Розовскому бой за боем, с лёгкостью капитулировала под его напором. Я была молодой и глупой. Теперь я старше и мудрее. У меня есть сын и ответственность. За плечами — печальный опыт разрушенного брака. Я должна отмерить даже не семь раз, а не меньше десятка, прежде чем решусь прыгнуть в омут с головой.

В ЗАГСе заявление от нас принимает незнакомая сотрудница. Приветливо улыбается и оформляет всё довольно быстро.

— Куда ты прошлую тётку дел? — спрашиваю, когда девушка уходит с нашими бумагами.

— Никуда. Просто подумал, что негативные воспоминания нам ни к чему. Мы же начинаем с чистого листа? — он вопросительно изгибает брови.

— Розовский, когда ты успел превратиться в романтика? — хмыкаю.

Он прав: видеть сотрудницу, которая в курсе деталей нашего развода, мне совсем не хочется. Как вспомню её сочувствующую мину, так и тянет реветь от обиды и злости. Да и недавняя фиктивная роспись была мало похожа на сказку. А я, как ни крути, хочу розовых пони — ничего не могу с собой поделать.

— Я подумал, что мы второй раз не ездили в свадебное путешествие. Может, когда это безумие с инвестициями закончится и Вайнштейн уедет, махнём куда-нибудь?

— Так у нас и свадьбы второй раз не было, — отбиваю.

У меня — защита на носу. Разве мне до поездок и отдыха? Скажет тоже… Для меня вся эта возня сейчас совсем не своевременна.

— Хочешь свадьбу? — муж по-своему трактует мою реакцию.

— Влад, спустись с неба на землю! Какая свадьба? Какое путешествие? Ты вообще о чём? — смеюсь. — Это для нормальных людей придумали, а у нас с тобой всё шиворот-навыворот.

Несмотря на множество неразрешённых вопросов, настроение хорошее. То ли бабье лето и солнечная погода так действуют на меня, то ли воспоминания о вчерашних горячих поцелуях, которые мне снились потом всю ночь…

В субботу к нам в гости напрашиваются родители Влада. Это мой первый контакт с Розовскими после конфликта в их доме из-за Жорика. Муж сдержал своё слово и до сих пор отказывался от участия в традиционных семейных обедах.

— Мила, они хотят поближе познакомиться с Жорой, — Влад уговаривает меня их принять. — Они — мои родители, я не могу им отказать.

Хмыкаю. Как будто у меня есть выбор и я имею возможность сказать “нет”! Я всё ещё не простила им нашего прошлого визита. И хотя ни Людмила Аркадьевна, ни её муж ничего обидного мне не сказали, молчание свекрови в разгар конфликта было весьма красноречивым.

А теперь вдруг резко сменили гнев на милость?

Их мотивация понятна. Пока мой сын был для них чужим, можно было делать его козлом отпущения и навешивать всех собак. Зов крови разбудил совесть?

— Жора, смотри, кто пришёл! — Влад впускает родителей и подзывает сына поздороваться. — Твои бабушка Люда и дедушка Роман. Помнишь их?

В руках у свёкра большая яркая коробка. Ожидаю, что у малыша загорятся глаза и он будет нетерпеливо подпрыгивать на месте, пока её не откроют. Однако ребёнок, увидев гостей, пугается и убегает. Такое поведение ему абсолютно не свойственно. Обычно он ведёт себя очень дружелюбно.

— Жора, ты куда? — Влад только и успевает крикнуть ему вслед.

Вижу, что он не знает, как поступить: отправиться на поиски сына или остаться с гостями и проводить их в гостиную, где уже накрыт стол. Муж стоит возле входа и растерянно хлопает глазами, пока свёкры разуваются.

Возможно, стоило как-то подготовить Жорика заранее, предупредить о визите бабушки с дедушкой, проговорить ту некрасивую ссору в их доме, попытаться их реабилитировать. Но я хотела сделать ему сюрприз и не рискнула напоминать о плохом. Думала, малыш обрадуется подаркам и вниманию. Надеялась, что всё само по себе уладится. Однако сын предпочёл удрать.

— А куда малец убежал? — добродушно басит Розовский-старший.

Чувствую себя неловко. Не меньше мужа растеряна и удивлена. Хочу догнать Жору и выяснить причину такого поведения. Но ноги будто к полу приклеились.

— Мила, сходишь за ним? — Влад смотрит на меня с надеждой.

Во взгляде читается просьба спасти ситуацию. Знаю, что родители для него очень важны, и он давно мечтает представить им Жорика как родного сына. Для Розовского это своего рода подтверждение мужской состоятельности. Думаю, он заводами не гордится так, как сыном.

— Да-да, конечно, — отмираю и бегу за ребёнком.

В присутствии свёкров чувствую себя неловко. Хотя в доме я давно освоилась, появляется ощущение, что это я у них в гостях, а не они — у меня. Нахожу сына в импровизированной детской комнате. Он прячется за кроватью. Сидит нахохлившимся воробьём, смотрит исподлобья.

— Малыш, что случилось? Почему ты убежал? — пытаюсь понять его мотивы и нащупать волшебный рычажок для воздействия на ребёнка.

— Не хочу их! Они — злые!

Брови сдвинуты к переносице, губы сомкнуты. Чертами лица Жорик не похож на отца, но каким-то чудом уже успел перенять характерную мимику Влада.

Опускаюсь на пол рядом с сыном, сажаю к себе на колени и крепко обнимаю. Необъяснимо, но именно сейчас остро ощущаю наше с ним одиночество. Непонятное, неприятное чувство неполноценности. Раньше никогда такого не было. Даже понимая умом социальную пропасть между мной и Розовскими, я не чувствовала себя инородным телом в их семье. То ли была тогда молодой и глупой, то ли Влад любовью поддерживал мою уверенность.

А теперь кажется, что мы с Жориком одни против целого мира. Нам никогда по-настоящему не стать Розовскими…

Я должна вернуться в гостиную с ребёнком. Должна мило улыбаться свёкрам и притворяться женой их сына. Но шёпот малыша парализует меня и вынуждает оставаться на месте.

— Мамочка, давай здесь посидим, пока они не уйдут. Пожа-а-алуйста. Я буду тихо-тихо.

— Котёнок, они тебе игрушку принесли в подарок. Только я не успела узнать, что там. Не хочешь посмотреть со мной вместе?

— Не-а, — малыш энергично мотает головой. — Они злые. Не хочу их игрушку, мне папа другую купит.

Никогда не думала, что маленькие дети могут так тонко чувствовать отношение к себе и так болезненно реагировать на несправедливость…

— Они не злые. Просто в тот раз они ошиблись, не разобрались в ситуации. К сожалению, взрослые тоже иногда ошибаются. Они хотят подружиться с тобой, — говорю сыну правду. — Приехали к нам специально с тобой повидаться. И папа очень хочет, чтобы ты к ним вышел.

Амплитуда движения головой из стороны в сторону сокращается. Но Жорик по-прежнему стоит на своём.

В дверь тихонько стучат. Влад бросил гостей и пришёл мне на помощь?

Стук повторяется, дверь приоткрывается, и в комнату заглядывает… свекровь.

— Мила, можно я войду? — тихонько спрашивает, будто боится кого-то разбудить.

Первая реакция — злость. Даже в комнате сына мне не дают покоя! Но потом замечаю, что у женщины красные глаза, будто она плакала.

— Входите, Людмила Аркадьевна.

Приходится подняться с малышом на руках и пересесть на кровать. Жорик демонстративно отворачивается.

— Прости меня, Милочка. Я некрасиво повела себя, когда вы были у нас. Но мы так расстроились тогда из-за вашего развода, а теперь вы так скоропалительно сошлись, что я запуталась. И потом, у тебя ребёнок… Влад сказал… — она осекается, понимая, что не стоит обсуждать это вслух. — Я была так потрясена, когда узнала о результатах теста! Ты такая умница, такая молодчина… Что же ты ко мне не пришла и не рассказала о беременности? Я б и тебе помогла, и Владлену мозги на место вправила. Ну как так-то? Самой с малышом, наверное, тяжело было.

— Зачем теперь прошлое вспоминать? — прерываю сумбурный монолог.

Свекровь всхлипывает, и я замечаю в её глазах слёзы.

Я не знаю, что именно рассказывал родителям Влад о причинах нашего развода. Но точно не собираюсь обсуждать с ней непростую жизнь матери-одиночки. К счастью, теперь у меня будет всё иначе…

— Жорик, — обращается свекровь к внуку и гладит пухлую ручку, — мне очень жаль, что я позволила тебя обидеть в моём доме. Я прошу у тебя прощения. Обещаю исправиться. Простишь меня?

Сын поворачивается к ней, но смотрит по-прежнему исподлобья и крепко держится за меня. Людмила Аркадьевна видит и правильно считывает его настроение. Слово за слово, ей удаётся найти к внуку подход, разговорить и даже выманить в гостиную посмотреть на гоночную машину.

Страхи отпускают, неуверенность притупляется. Вечер заканчивается на тёплой душевной ноте. Жизнь определённо начинает налаживаться.

Возможно, если бы не критические дни, я даже повелась бы на очередную горячую провокацию Влада…

Всё плохое осталось позади? Или это лишь затишье перед бурей?