Исчезнувший рог Минотавра

— Подними ногу! Выше можешь? Носок тяни…

Ксения тянула ногу, как могла, старалась не ударить в грязь лицом, но хозяйка была, кажется, недовольна.

— Это все, на что ты способна? Ну, попробуй еще выше! Теперь замри в этом положении!

Ксения с трудом держала позу, а хозяйка подошла к ней и принялась щупать ноги.

— Икроножная мышца неплохая, а вот здесь…

Вдруг она схватила Ксению за щиколотку, дернула на себя, одновременно нажав на болевую точку. Ксения, которая не ожидала такого внезапного нападения, на мгновение потеряла равновесие и начала падать, но в падении успела высвободить ногу, сгруппироваться и свободной ногой ударила Королеву в солнечное сплетение. Та, однако, необъяснимым образом умудрилась уйти от удара и схватила Ксению за шею. В то же мгновение рядом с Королевой неизвестно откуда возникли два крепких парня в черных комбинезонах. В отличие от официанток парни были белые. Они схватили Ксению за руки и за ноги и выволокли из репетиционной в соседнюю комнату.

Там ее швырнули в тяжелое металлическое кресло и скрутили по рукам и ногам.

— За что вы меня? — запричитала Ксения жалобным голосом. — Что я вам сделала? Ну, не хотите меня брать на работу — не надо, другое место найду, но бить-то зачем?

— Все сказала? — Королева сверлила Ксению своими невинными голубыми глазами. Затем она подала знак двум своим подручным, и они безмолвно удалились.

— Сейчас мы поговорим с глазу на глаз, о своем, о девичьем. Лишние уши нам не нужны, правда?

Ксения молчала, лихорадочно пытаясь понять, на чем прокололась, и придумывая линию поведения.

— Вот-вот, подумай! — одобрительно проговорила Королева. — Только не очень долго, а то я начну скучать. Подумай и скажи для начала, кто ты такая и кто тебя послал.

— Танцовщица я… — заныла Ксения. — Работала раньше в «Саламандре» и в «Буратино»…

— Да? А раньше ты вроде называла «Калинку» и «Лили Марлен»!

— Ну да, и там тоже, — кивнула Ксения, отметив хорошую память Королевы.

— Значит, танцовщица? — повторила Королева раздумчиво. — Плохо легенду подготовила! Какая танцовщица так хорошо владеет приемами рукопашного боя? Я на тебя неожиданно напала, но ты меня чуть не свалила!

— А я в таком бандитском районе выросла — мама не горюй! Там чтобы выжить, нужно было уметь драться!

— Думаешь, я поверю? Ты использовала классические приемы израильского спецназа!

— У меня сосед был, он служил в воздушно-десантных войсках…

— На все-то у тебя ответ готов! — Королева вздохнула. — Только не старайся, я тебе все равно не поверю. Я кроме всего прочего твои ноги проверила. Какие ноги у танцорок — мне ли не знать. Сама такая. А у тебя совсем другой тип мускулатуры. Сразу видно, что занимаешься многоборьем, легкой атлетикой и борьбой. Причем профессионально занимаешься.

Ксения молчала — ответить ей было нечего. Злиться в данном случае можно было только на себя за то, что недооценила эту стерву, но на это нет времени.

— Так что вот как, подруга. Ты мне сейчас расскажешь, кто ты такая, а главное, на кого работаешь, — или тебе будет очень, очень плохо.

Ксения по-прежнему молчала.

Тогда Королева достала из кармана шарик наподобие теннисного, из которого торчала веревочка вроде мышиного хвостика. Шарик выглядел вполне безобидно.

— Знаешь, что это? — с усмешкой осведомилась Королева.

— Понятия не имею. Теннисный мячик?

— Ответ неправильный. Эта штучка называется «Болтливый Гарри». Или иначе — «Веселый ежик». А еще — «Карамелька Бокассы».

— Сколько же у него имен! За что ему такая честь?

— Сейчас узнаешь!

Королева неожиданно сжала с боков челюсти Ксении, заставив ее открыть рот, и засунула ей в рот свой шарик. Ксения попыталась вытолкнуть его языком, но не смогла.

— Не так просто, да? — Королева явно развлекалась. — Теперь посмотри сюда. Вот второй такой же шарик… — Она действительно извлекла из кармана второй такой же шарик, поднесла его к лицу Ксении, чтобы той было хорошо видно, и дернула за торчащую из него веревочку. Тут же из шарика во все стороны вылезли короткие острые иглы, он превратился в подобие морского ежа.

— Симпатично, да? — Королева мило улыбнулась. Она держала шарик так, чтобы не уколоть руки. — Теперь представь, что этот ежик ощетинился у тебя во рту… и это еще не все, на что он способен!

Она еще раз дернула за мышиный хвостик — и иглы вылезли еще на несколько миллиметров.

— И еще!

Она снова дернула — и иглы стали вдвое длиннее.

— Самое интересное, что после второго этапа вынуть его изо рта практически невозможно. А после четвертого и не имеет смысла — иглы через небо проникают в мозг, и пациенту каюк! Но до четвертого этапа доводить незачем, это неинтересно. Куда приятнее наблюдать, как мучается пациент на втором или третьем уровне этой игры. Ну, так что — поиграем или ты заговоришь?

Ксения уже представила, как железный ежик ощетинивается у нее во рту, и покрылась холодным потом.

У каждого, самого бесстрашного человека есть какой-то тайный, глубоко упрятанный страх. Страх, который он скрывает от всех, потому что этот страх — оружие против него. Знаменитый исландский альпинист, покоривший все самые высокие горные пики земли, смертельно боялся собак. Даже небольших и добрых. Выдающийся немецкий дрессировщик, без страха выходивший на арену с десятками хищников, не переносил пауков. Всемирно известный мореплаватель, в одиночку пересекавший все океаны планеты, до дрожи боялся высоты и не мог выйти на балкон собственной квартиры.

У Ксении тоже был свой тайный страх.

Она не боялась пауков и мышей, ядовитых змей и бойцовых собак, могла пройти по канату над пропастью, могла вступить в схватку с несколькими опасными противниками, но не выносила, когда что-то постороннее попадало к ней в рот. К дантисту она ходила только в случае крайней необходимости и сначала принимала таблетку сильного успокоительного.

Уже когда Королева засунула ей в рот шарик, Ксению замутило от страха и отвращения. Но когда она представила, что этот шарик ощетинится у нее во рту острыми металлическими иглами, она едва не потеряла сознание от ужаса.

— Ну что, будешь говорить? — повторила Черная Королева свой вопрос.

Ксения кивнула и невнятно замычала.

В конце концов, зачем изображать партизанку на допросе? Что это ей даст?

— Правильное решение! — одобрительно проговорила Королева и вытащила смертоносный шарик у нее изо рта.

— Ну, говори, иначе я продолжу.

— Не надо! Что ты хочешь узнать? Кто я?

— А вот это мне без разницы. Что мне это даст? Не все ли равно, как тебя зовут — Маша или Лена? Не все ли равно, кто тебя обучал профессиональному мастерству и в каких лагерях ты тренировалась? Меня интересует, кто тебя нанял и что тебе поручили.

Ксения напряженно молчала, обдумывая ответ. Королева выразительно взглянула на нее и подбросила в руке смертоносный мячик.

— Меня нанял Валентин Филиппович Грач, — наконец выдала Ксения свежую версию.

— И что нужно этому старому пню?

— Покойный Терпенев был его поставщиком. Он доставлял колтан для его предприятия. Где он его брал, Терпенев не говорил — ему это было невыгодно, да Грача это и не интересовало — до поры до времени, лишь бы поставки были регулярными и в достаточном количестве. Но после того как Сергей Терпенев умер, точнее, был убит, Валентин Филиппович остался без поставок.

Краем глаза Ксения заметила, что Королева хоть и смотрит на нее с недоверием, все же прислушивается к ее словам. Но даже если она поверит, кто поручится за то, что потом Ксению выпустят отсюда живой? Да, положеньице…

— Он как-то разузнал, — продолжала Ксения, — что поставки колтана вроде бы шли через вашу фирму, и послал меня разведать, так ли это, и вообще прощупать обстановку — нельзя ли восстановить поставки колтана в прежнем объеме и на прежних условиях.

— Тебя послал? — усмехнулась Королева. — Послал договариваться? Да кто ж тебе такое доверит? Ты же в бизнесе ни ухом ни рылом небось, с чего это он на тебя так понадеялся?

— Ну… — Ксения покусала губы и сделала вид, что решилась открыть карты, — точнее, не он послал, а его жена, Татьяна. Мы с ней раньше были знакомы, давно только, вот она меня нашла и попросила кое-что для нее сделать.

Ксения вспомнила рассказы Марины, как жена Грача все сидела возле него, успокаивала. Ясно, что в бизнесе мужа она не последняя спица в колесе.

— Вот как? — Королева внимательно вгляделась в глаза Ксении. — Значит, решила она сама разобраться, Грача не подключать. Бережет, значит, мужа. Что ж, правдоподобно.

— Мне врать резона нету, — угрюмо пробормотала Ксения. — Они мне никто. Если кто-то Терпенева убил, то я при чем? Жалею уже, что согласилась.

— Это точно, можешь пожалеть. Честно говоря, у меня и самой возникли проблемы в бизнесе после смерти Терпенева. Но я не собираюсь заключать сделку с малознакомым человеком. Сергея Терпенева я знала как облупленного еще по Африке. На него я могла полностью положиться. А этот Грач — темная лошадка. Я с ним дела не имела и начинать сейчас не хочу.

Колтан — товар серьезный, поставляют его такие люди, с которыми лучше не ссориться. Если что-то пойдет не так, они могут не просто убить. Они могут живьем съесть, и это не шутка. На Сергея я могла положиться, как на саму себя, а этого Грача не знаю и знать не хочу. Не тот случай.

— Я передам, чтобы не надеялся…

— Ты? Передашь? — Королева рассмеялась. — Ну, подруга, ты наивна как лютик полевой! Ты что же думаешь, что я тебя вот так прямо и отпущу сейчас?

— Да зачем я тебе нужна? — заныла Ксения.

Она ни минуты не сомневалась, что Королева ей призналась в криминальном бизнесе насчет колтана только потому, что не собиралась отпускать ее отсюда живой. Она права: бизнес серьезный, и Ксения, конечно, здорово прокололась, когда пошла сюда без прикрытия. Предупреждал же ее Игорь и помощь предлагал. Поздно теперь. Остается только притворяться дурочкой. Пускай эта стерва думает, что Ксения только драться умеет, весь ум в мышцы ушел.

— Да зачем я тебе, сама говорила, что в бизнесе я ничего не смыслю… — Ксения даже пустила слезу, но Королева бросила на нее презрительный взгляд — не придуривайся, мол, не на ту напала.

— Умей проигрывать, детка! — сказала она. — Ничего личного, но рисковать я не могу! Сама сказала, что работаешь ты сама по себе, никто тебя искать не станет. Так что извини уж…

Она отложила страшный шарик, и в руках у нее появилась тонкая леска.

— Не резать же тебя, вот этой штучкой будет в самый раз — тихо, без крови…

«Да она маньячка просто! — всерьез испугалась Ксения. — Сама будет меня убивать»!

— Нет… — Королева задумчиво отложила леску. — Все-таки будет много грязи. Когда душат, знаешь ли, человек себя не контролирует…

Ксения почувствовала сильнейшее желание самой, своими руками задушить эту стерву. Не надо никакой лески, просто голыми руками она справится.

Королева хлопнула в ладоши, и появились двое ее молчаливых подручных.

— Отведите ее в подвал, а там уж… Только тихо и быстро. И чтобы без крови, ясно? А потом сами знаете, куда труп деть.

Двое по-прежнему молчали, лица их были каменными. Тут за дверью послышался шум, и на пороге появилась черная девица. Волосы ее стояли дыбом, перьев на юбочке не хватало. Было такое чувство, что ее кошки драли. Очень крупные кошки, не меньше пумы.

— Ольга Владимировна! — заорала девица. — Там клиент буянит! Аниту разбитым стаканом порезал! Не справиться с ним, Толя и Коля нужны! Без них никак…

— Вот еще новости! — нахмурилась Королева. — Ладно, Анатолий, идем со мной, а ты делай, что велела!

В это время Ксению уже отвязали от кресла. Если бы она осталась с одним из этих двоих, она бы попыталась драться, но в комнате были все трое, да еще девица в дверях маячит.

Они все вышли, тогда один из парней, Коля, кажется, аккуратно связал ей руки за спиной и толкнул вперед. Сделав пару шагов, Ксения увидела, что возле дверей на полу валяется не то заколка, не то брошка, потерянная очевидно заполошной черной девицей.

— Дай воды! — Она встала и оглянулась на своего конвоира. — В горле пересохло!

— Иди уже, недолго терпеть осталось! — Он снова с силой толкнул ее вперед.

Падая, Ксения рассчитала, чтобы голова пришлась как раз на заколку, успела схватить ее зубами и запихнуть в рот. Конвоир поднял ее рывком за шкирку, как котенка, и повел, придерживая за плечо. В лицо он ей не смотрел.

Они пошли по коридору не в сторону ресторана, откуда доносился шум, грохот посуды и истеричный визг официанток, а в другую сторону. Коридор тут был гораздо ýже, двери если и попадались, то без всяких табличек, было темновато и пахло затхлостью. Никто не встретился им по пути.

— Стой! — сказал конвоир возле самой неприметной двери, открыл ее своим ключом и толкнул Ксению вперед, прежде чем включил свет.

Отличная реакция помогла ей нащупать ступеньки в темноте. Спускались недолго, затем конвоир впихнул Ксению в помещение, дверь которого запиралась не на замок, а на старую заржавленную щеколду, причем снаружи.

Подвал был довольно большим, освещался тусклой лампочкой в сетчатом наморднике, окон не было даже под потолком. Ксения быстро пробежала вперед и развернулась, прислонившись к склизкой кирпичной стене. Если этот урод начнет ее душить, это будет ему не так легко, хоть у нее и связаны руки.

Однако конвоир и не думал к ней приближаться. Он хмыкнул пренебрежительно и ушел, заперев снаружи дверь на щеколду. Ясно, решил дождаться напарника. Чтобы два раза не ходить.

Ксения скрипнула зубами. Ну надо же так проколоться!

Она села на пол, сгруппировалась и протащила ноги между связанных рук так, чтобы они оказались спереди. У этих дуболомов так бы не получилось, они сильные конечно, но слишком здоровые, явно не хватает гибкости.

Ксения выплюнула заколку и с удовлетворением убедилась, что острым концом вполне можно развязать веревку на руках. Тем не менее она провозилась довольно долго, затем подергала дверь, убедилась, что щеколда крепкая, и тщательно обследовала помещение. Не нашла ничего полезного — ни палки, ни железяки, которые можно было бы использовать в качестве оружия. Не было никакой старой мебели, не валялось тряпок — просто голый кирпичный пол. И такие же стены. Мышей даже нету. Впрочем, мышей Ксения не боялась.

Однако в самом дальнем углу она обнаружила кучу угля, оставшегося, надо полагать, еще со старых времен, когда в доме были многочисленные печи и камины.

Она не поленилась и порылась в этой куче угля, вымазалась как чушка, но нашла за кучей небольшую дверцу, которая тоже была заперта на замок. Но он легко открылся с помощью заколки.

Пролезая через дверь, она постаралась засыпать ее углем, чтобы скрыть дверцу. Помещение, куда она попала, было маленькое, лампочки не было, зато свет попадал через небольшое окошко под потолком. Ксения удивилась было, вспомнив, что за окном сейчас глубокая ночь, очевидно, свет был от фонаря.

Это помещение было небольшим и служило когда-то, видно, кладовкой, поскольку возле одной стены сохранились остатки деревянных полок. Выход из этой кладовки когда-то был, но сейчас дверной проем был заложен кирпичом.

Ага, усмехнулась Ксения про себя, хозяйственная женщина эта Черная королева. Осторожная и предусмотрительная. Не сама, конечно, она подвалами занималась, но люди, что на нее работают, работу свою качественно выполняют, на совесть, а то можно ведь в этом подвале и навсегда остаться.

Но в данном случае кто-то недосмотрел.

За такими мыслями Ксения разобрала остатки полок, придвинула доски к стене, поднялась по ним к окну, открыла заколкой ржавый шпингалет, придержала раму, чтобы не скрипела, и выглянула в окно.

Подвальное окошко выходило не на улицу, а во двор. Двор был тщательно выметен, покрыт плиткой, использовался под стоянку машин сотрудников. Двор был хорошо освещен, это его фонари давали свет в помещение бывшей кладовой.

Ксения высунулась почти до половины и приметила камеру, которая медленно поворачивалась как раз в ее сторону. Она мигом втянулась внутрь, как черепаха втягивает голову в панцирь.

Тут открылась дверь служебного входа, и выглянул охранник — не один из двоих монстров с каменными мордами, что были на подхвате у Королевы, а обычный мужик в черной униформе.

Он оглядел двор, затем выпустил женщину средних лет с докторским чемоданчиком. Очевидно, неизвестной Аните сильно досталось от буйного клиента, понадобилась медицинская помощь. Заодно и ему небось успокоительного вкололи.

Женщина села в недорогую неприметную машину, охранник нажал кнопку на пульте, открывая ворота. Машина уехала, дверь служебного входа закрылась.

Пора, подумала Ксения, заметив, что камера снова отвернулась. Она оттолкнулась от доски и вынырнула из окна во двор, тотчас переползла под ближайшую машину и услышала возмущенное шипенье. Оказалось, место было уже занято полосатым котом. Кот отодвинулся, выгнул спину и зашипел.

— Тихо ты! — шикнула Ксения. — Нашел время отношения выяснять! Живешь при ресторане на всем готовом и еще недоволен! Тысячи котов недоедают…

Кот усовестился и вышел на свет. Ксения тоже высунулась и осмотрела машины. Вон в стороне стоит шикарная тачка самой хозяйки. Вот машины попроще — повара, может охранника, а вон микроавтобус с логотипом ресторана, на нем небось официанток развозят.

Дальше Ксения увидела светлую «Тойоту» всю в ярких наклейках. Один ночной клуб, другой, на заднем стекле крупная надпись: «Еду как хочу». И так далее.

Не иначе на этой машине ездит Семен Семеныч. Ксения решила рискнуть. Она дождалась следующего поворота камеры и сунулась к машине. Она была открыта — никакой сигнализации. Ну, еще бы — тут же охрана, камеры, ворота запираются и вообще все свои.

На заднем сиденье валялась куча мусора — банки из-под пива, бумажные пакеты. Пахло застарелыми гамбургерами.

Надо полагать, Семен Семеныч не станет сидеть в ресторане до закрытия, что ему там делать-то…

Ксения скорчилась на полу между спинкой переднего и задним сиденьем, понадеявшись только на то, что старый греховодник не притащит с собой в машину какую-нибудь танцовщицу. Хотя у девчонок-то как раз самая работа в это время…

Она прождала примерно пятнадцать минут, когда снова распахнулась дверь и выпустила знакомого толстяка. Теперь на нем была шляпа и куртка в клетку. Клоун несчастный!

Ксения затаилась внизу. Целую вечность Семен Семеныч беседовал с охранником, затем залезал в машину. Наконец ворота открылись, и он тронул машину с места. И тут охранник заорал встревоженно:

— Семеныч, стой! Тут тебя хозяйка требует!

Ксения мигом поднялась и ткнула в шею толстяку пластмассовую вилку, что нашлась среди мусора на заднем сиденье.

— Езжай вперед, — прошипела она, — езжай быстро, пока ворота не закрылись.

— Да ты чего, девка? — заговорил было Семен Семеныч, но Ксения ткнула его вилкой в шею. Потекла кровь.

— Еще поговоришь — и убью, — прошипела она, — поверь, мне терять нечего.

Машина успела проскочить в ворота, пока они не закрылись, и понеслась по темным пустым улицам. Через некоторое время Ксения узнала место, где оставила свою машину.

— Притормози! — сказала она и нажала болевую точку на шее толстяка. Он утробно хрюкнул и сунулся головой в руль.

Ксения выскочила из машины, огляделась. Погони не было. Переулками она добралась до своей машинки и через полчаса была уже на квартире.

Дома (если можно назвать домом снятую для нее заказчиками скромную квартирку), принимая душ, чтобы смыть с себя усталость и разводы угля, Ксения обдумывала результаты своей сегодняшней операции.

Она узнала две вещи.

Во-первых, Терпенев действительно получал колтан от Черной Королевы и поставлял его фирме Грача.

И во-вторых, Королева, как и Грач, много потеряла от его смерти. Она осталась без надежного партнера, ей придется искать новый канал сбыта, а это непросто.

Значит, Королеву, как и Грача, можно вычеркнуть из списка подозреваемых. Хотя она и в списке-то не была, среди тех восьми. Но могла кого-то нанять. Хотя что-то подсказывало Ксении, что если бы заподозрила Королева Сергея Терпенева в измене и предательстве, то не стала бы его травить в грузинском ресторане, а вызвала бы к себе, расспросила там подробно, а потом придушила бы сама, никому такого дела не поручая. Уж Ксения-то знает…

Утром Ксения встала пораньше и решила поехать на проспект Вознесенского, так сказать, на разведку. Что там Павел болтал под действием препарата? Серый дом… потом что-то про банан, ладно, на месте разберемся. По дороге она перебирала список подозреваемых, который значительно уменьшился, но не иссяк пока. Значит, из восьми человек вычеркнула она пока троих: Павла, Грача и Ковригина. Да, еще секретаршу Марину. Итого осталось четверо: гражданская жена, то есть теперь вдова Алла, бывшая теща и тот неуловимый и незаметный тип, который и отвечает за всю работу фирмы. Да, еще Татьяна Грач, не будем ее отметать, пока не проверим.

Ксения прикидывала, кем же заняться в понедельник, но что-то мешало ей думать, что-то мелькало на границе ее сознания, беспокоило, не давало сосредоточиться.

Ксения всегда доверяла своей интуиции. Вот и сейчас она прислушалась к этим неосознанным ощущениям и поняла, что уже несколько раз видела позади одну и ту же машину — коричневый «Форд-Фокус».

Она прибавила скорость, но «Форд» не отставал. Свернула в тихий переулок…

На этот раз «Форд» не последовал за ней.

Может быть, ей все же показалось? Может быть, это была случайность? Ксения очень не любила никаких случайных совпадений, поэтому решила повернуть назад. Не нужно, чтобы кто-то знал ее маршрут, а адрес квартиры и ее временной работы они и так знают. Кто такие «они», нужно выяснить как можно скорее.

Итак, Ксения остановила автомобиль за несколько кварталов от своего временного пристанища, вышла, закрыла машину, оставив на передней дверце секретку — длинный волос и еще одну секретку на коврике перед водительским сиденьем, и только после этого с невозмутимым видом пошла вперед по улице.

При этом она то и дело незаметно посматривала в витрины магазинов, просеивая взглядом прохожих у себя за спиной.

Улица была довольно людная, прохожие спешили куда-то по своим делам, у всех был тот беззаботно-озабоченный вид, какой бывает у людей, живущих в выходной день своей собственной жизнью, без темных тайн, у людей, которые не выдают себя за кого-то другого. У тех, кого Ксения и ее коллеги обычно называют гражданскими.

И вдруг среди этих обычных людей мелькнуло лицо, на котором Ксения прочитала знакомое выражение — настороженное и внимательное выражение хищника, преследующего дичь. Выражение коллеги, профессионала.

Ксения пригляделась к этому лицу — но оно уже растворилось в толпе, исчезло среди гражданских.

Ага!

Значит, это точно профессионал. И значит, он следит за ней, за Ксенией.

Она все же решила сделать еще одну проверку.

Обошла квартал и вернулась к своей машине.

Первым делом проверила секретку на дверце.

Волос был на месте, но не совсем там, где она его оставила.

Тогда она открыла дверцу и, не садясь в машину, проверила вторую секретку — крошечную горстку табачного пепла, которую она высыпала на коврик перед сиденьем.

Пепел был размазан по всему коврику.

Ну, все ясно.

Кто-то побывал в ее машине. Этот кто-то — профессионал, волосок в двери он заметил и прицепил на прежнее место, но на пепел все же наступил…

Ксения взяла в бардачке золотистую пудреницу (якобы за ней и возвращалась), снова закрыла машину и пошла по улице — на этот раз в другую сторону.

Там, насколько она помнила, был большой магазин одежды с двумя выходами.

Она неторопливой, гуляющей походкой дошла до этого магазина, однако прежде чем войти внутрь, достала пудреницу — вроде как проверить макияж, и в зеркальце оглядела прохожих.

На этот раз она заметила среди них знакомое лицо — коренастого мужчину лет сорока в черной кожаной куртке и приплюснутой, надвинутой на глаза кепке.

Несколько минут назад она уже видела похожего человека, только куртка на нем была желтая, кепки не было, зато была маленькая аккуратная бородка…

И самое главное — она успела перехватить цепкий и внимательный взгляд, взгляд профессионала.

Так-так… Ну что ж, привет коллеге!

Ксения вошла в магазин. Между стойками с одеждой сновали девицы, перебирали пестрые платья и блузки. Новая весенняя коллекция привлекала внимание яркими красками и крупными рисунками. Ксения тоже взяла пиджак, на котором паслись задумчивые зебры и порхали попугаи.

На этот же пиджак завистливо уставилась девчонка лет двадцати с розовыми волосами.

Ксения отправилась в примерочную кабинку, по дороге прихватив с полки парик неестественного ядовито-розового цвета — примерно такого же, как волосы завистливой девчонки. В кабинке она надела пиджак и парик, вышла и несколько минут старательно вертелась перед зеркалом, чтобы все желающие успели ее разглядеть и привыкнуть к ее новому, ослепительно яркому образу.

Девица с розовыми волосами крутилась рядом, в восхищении глядя на умопомрачительный пиджак.

По прошествии нескольких минут Ксения вернулась в кабинку, сняла ослепительный пиджак и парик и быстро надела серовато-бурую бесформенную кофту, которую незаметно прихватила на полке с завалявшимся товаром, а голову повязала таким же невзрачным коричневым шарфом.

Магнитные метки на кофте и шарфе она нашла и срезала маникюрными ножницами. Потом она отодвинула стенку и перебралась в соседнюю кабинку, а оттуда уже вышла в торговый зал, ссутулившись и немного прихрамывая.

В таком виде она вышла из магазина и неспешно побрела по улице, все еще сутулясь и прихрамывая.

Отойдя метров на двадцать от магазина, остановилась, достала пудреницу и уставилась на двери.

Минуту спустя из магазина, сияя и лопаясь от гордости, вышла давешняя розоволосая девица. На ней был тот самый пиджак в зебрах и попугаях — купила и не выдержала, сразу же надела. А курточку в руках несла, чтобы все видели этакую красоту.

Следом за ней вышел коренастый мужчина неопределенного возраста, в сером коротком пальто и картузе, отдаленно напоминающем морскую фуражку-мичманку.

Ага, старый знакомый!

Он определенно шел за девицей и ее зебрами… но вдруг остановился, словно налетел на невидимую стену, и завертел головой.

Все ясно — заметил свою ошибку.

Не найдя Ксению на улице, мужчина метнулся обратно в магазин. Ну да, правильно — именно там он потерял объект…

Оглядев торговый зал, сунулся в кабинку…

Ксения уже ждала его там.

Она резким движением втянула его внутрь и прижала к шее острый кончик маникюрных ножниц.

— Кто ты такой? — прошипела она прямо в ухо незнакомца.

Тот попытался было вырваться, но Ксения чуть надавила на ножницы и прошептала:

— Не советую дергаться! У твоего горла шприц с окисью магния. Ты знаешь, что будет, если я случайно нажму на поршень.

Мужчина понятия не имел, что будет, но проверять не захотел.

Он только прохрипел:

— Все понял!

— А понял — так сейчас пойдешь со мной, куда я тебя поведу, и по дороге не будешь делать резких движений. А то сам понимаешь — у меня рука случайно дрогнет, и тебе каюк. Ферштейн?

— Ферштейн, ферштейн!

Обнимая мужчину за шею, Ксения вывела его из примерочной кабины, приговаривая во всеуслышание:

— Дорогой, я понимаю, что ты хочешь сделать мне приятное, но для этого вовсе не обязательно тратить такие деньги! Здесь все ужасно, ужа-асно дорогое! Пойдем лучше домой, я тебе приготовлю твои любимые голубцы и вареники с творогом, а потом посмотрим наш любимый сериал из жизни морских котиков… а потом, если хочешь, ты и правда можешь сделать мне приятное…

Продавщицы и покупательницы проводили насмешливыми взглядами колоритную парочку — мужика средних лет в дурацком картузе и нежно обнимающую его мымру в бесформенной серо-буро-малиновой кофте и соответствующем шарфе, обмотанном вокруг головы.

— Всюду жизнь! — проговорила вслед им хорошенькая продавщица Алиса.

— И не говори, — вздохнула случайно оказавшаяся в зале Вера Павловна. Лет ей было уже прилично за сорок, скорее даже к пятидесяти, лицом напоминала она бледную моль, так что в зал ее не выпускали, а работала она на подхвате: гладила измятую одежду, пришивала оторванные пуговицы и так далее.

— И не говори, — повторила она, глядя вслед колоритной парочке, и подумала, что вот же такое чучело, одета баба жутко, а лицо шарфом замотала, потому что смотреть оторопь берет. А вот поди ж ты, все-таки какой-никакой, а мужчина у нее есть. А тут вроде бы и одета прилично (в таком магазине-то), и квартира своя, а ни один мужик не смотрит, даже такой завалящий. Нет в жизни счастья!

Выйдя на улицу и все так же обнимая своего спутника за шею, Ксения провела его два квартала и завела в знакомый двор. Этот двор она приглядела сразу же, как поселилась в новой квартире, — он был проходной, а проходные дворы очень полезны в случае неожиданного бегства. Но кроме этого у двора обнаружилась еще одна полезная особенность.

В углу этого двора притулился старый, полуразвалившийся гараж. Гараж этот принадлежал бравому жизнерадостному инвалиду Степанычу. Машины у Степаныча никогда не было, но гараж он получил по какому-то давнему закону. Начальник жилконторы неоднократно пытался добиться сноса этого гаража, чтобы оборудовать на его месте сквер или детскую площадку, но упорный Степаныч подавал на него в суд и все суды выигрывал.

— Степаныч, зачем тебе гараж? — допытывались у инвалида соседи. — У тебя же машины нет?

— Мало ли что нет! Мне положено, и все!

Так вот, поскольку машины у Степаныча не было, он использовал его по иному назначению. Бравый инвалид оборудовал в нем самогонный аппарат и держал бутылки с продукцией, еще он время от времени разрешал своему соседу и собутыльнику Петровичу держать в своем гараже кое-какое имущество, которому не находилось места в его малогабаритной двушке, остальное же пространство пустовало.

Во время ознакомительной экскурсии по району Ксения обнаружила этот гараж и решила, что его можно время от времени использовать в своих интересах. Благо открыть гаражный замок для нее не представляло сложности. Она могла это сделать, как говорится, одной левой и с завязанными глазами.

Вот и сейчас, приведя незнакомца в проходной двор, Ксения подтащила его к гаражу Степаныча и буквально одной левой рукой (поскольку правой она все еще обнимала своего спутника) открыла гаражный замок.

Втащив мужчину в гараж и закрыв дверь, она ловко скрутила его руки обрывком провода, прижала к стене и процедила:

— А теперь говори — кто ты такой?

— Дэвушка, ну зачем ты так? — проговорил незнакомец с заметным кавказским акцентом. — Я же тэбе нэ враг!

— А это мы еще проверим, враг или не враг!

Она скрутила ноги незнакомца еще одним куском провода, затем деловито осмотрела гараж и нашла в углу автомобильный аккумулятор. Видимо, Петрович раздобыл его где-то по случаю.

Подтащив аккумулятор к своему пленнику, она подсоединила к его контактам два провода и на мгновение соединила их. Между проводами вспыхнула дуга, посыпались искры.

— Ну, шутки кончились! — суровым голосом проговорила Ксения. — Снимай брюки!

— Дэвушка, милая, ты что? — в панике пролепетал мужчина. — Только нэ это! Я тэбя как сестру прошу!

— Тогда говори сейчас же, кто ты такой, на кого работаешь и почему следил за мной.

И слова полились из незнакомца, как вода из фонтана.

— Гиви меня зовут, Гиви Горгулия. Я вообще-то частный детектив. Раньше в полиции служил, но потом открыл свое агентство — денег больше и времени свободного. Правда, работа однообразная — в основном за неверными женами следить. Заказчики у меня по большей части соотечественники, а мы, кавказцы, народ горячий, измены не терпим. Так что работа всегда есть. Иногда, конечно, бывают неприятности — то личность набьют, то с лестницы спустят, но по большей части не жалуюсь.

А тут один знакомый, очень, кстати, авторитетный человек, попросил меня разобраться, кто убил Отари Хванчкараули, хозяина ресторана «Телави»…

— Ах вот оно что… — протянула Ксения. — Извини, не хотела тебя перебивать… продолжай!

— Да продолжать-то почти и нечего! Я с ребятами, которые в ресторане работают, поговорил, место преступления обследовал, со старыми друзьями в полиции связался — глухое дело! А тут узнал, что ты тоже около этого ресторана крутишься, видно, тоже имеешь какое-то отношение к убийству Отари. Ну, я и решил к тебе присмотреться, узнать, кто ты такая и на кого работаешь… а правда, кто ты такая?

— Ну ты даешь! — Ксения засмеялась. — Сидишь тут связанный, перед аккумулятором, и еще вопросы задаешь?

Она вовсе не крутилась возле ресторана «Телави», заказчики ей сразу дали понять, что там ей ловить нечего, ее дело — фирма. А с убийством Отари другие разбираются. Так что вопрос, откуда узнал про нее этот тип, остается пока открытым.

— Послушай, подруга… — проговорил Гиви примирительно. — Что нам с тобой дэлить, а? Ты дэлаешь свою работу, я дэлаю свою работу, ты мне не мешаешь, я тебе не мешаю, а можем даже немножко помогать. Ты расскажешь, что узнала, я расскажу, что узнал, чем плохо, а? Ничем не плохо, а даже очень хорошо!

— Ну так рассказывай!

— Извини, подруга, но я так разговоры разговаривать не умею! Разговаривать нужно за столом, за рюмкой чачи или стаканом хорошего вина…

— Размечтался! — фыркнула Ксения. — Смешной ты человек! Связанный, а права качаешь!

— Да нет же, подруга! Мне просто так разговаривать непривычно — даже рукой не взмахнуть! Какой же это разговор, если со связанными руками?

— А я тебе другое скажу. Если ты хочешь, чтобы мы друг другу помогали, тем более никто не должен знать, что мы общаемся. Иначе никакого смысла в наших контактах не будет.

— Правильно говоришь, подруга! Никто не должен знать — но никто не узнает! Я тэбе такое место покажу — лучше нэ придумаешь! Такое место, где дэловые люди встречаются, свои дэла обсуждают, и никто их нэ видит, нэ слышит, нэ знает.

— Какие-то ты мне чудеса рассказываешь! Такого не бывает!

— Бывает, бывает, вот увидишь! И самое главное — это место совсем близко отсюда! Дэсять минут, ну, может, пятнадцать!

— Ладно, так и быть, поверю тебе. Только имей в виду — если попробуешь сбежать или какой фокус выкинуть — я тебя всегда успею перехватить и вколоть такое, что не обрадуешься!

— Нэт, у меня и в мыслях такого нэ было! Я не убегать хочу, я с тобой поговорить хочу.

— И что мы будем делать?

— Развяжи меня, выйдем отсюда, и ты иди за мной незаметно. Куда я — туда и ты. И главное, запомни: розы «Царица Тамара».

— Какие розы?

— Нэ важно. Ты, главное, запомни — розы «Царица Тамара».

— Тамара так Тамара!

Ксения развязала Гиви, вышла вслед за ним из гаража.

Гиви с независимым видом пошел по улице, поглядывая по сторонам и насвистывая мелодию из фильма «Мимино». Ксения шла следом, делая вид, что они незнакомы.

Пройдя два квартала, Гиви спустился в подземный переход.

Здесь размещались сувенирный ларек, газетный киоск и небольшой цветочный магазинчик.

В этот-то магазинчик и вошел Гиви.

Ксения задержалась у входа, огляделась по сторонам — нет ли слежки, а когда она снова заглянула в магазин — Гиви там не было, он словно сквозь землю провалился.

Ксения быстро вошла в магазин, заглянула во все его углы. Гиви нигде не было.

К ней подошел продавец, смуглый мужчина с длинными, стильно подкрученными усами и обратился с традиционным вопросом:

— Я могу вам чем-нибудь помочь?

Ксения замешкалась, и он продолжил:

— Вам нужны какие-то определенные цветы?

И тут Ксению осенило:

— Розы «Царица Тамара».

— О, отличный выбор! — Продавец заговорщицки улыбнулся. — Вы знаете, это особенные цветы, они хранятся в специальной комнате!

С этими словами он приоткрыл перед Ксенией неприметную дверцу в задней стене магазина.

Ксения шагнула вперед, дверь за ней закрылась, и она оказалась в темноте.

Где-то рядом с ней грузинский мужской квартет запел известную песню «Сулико», но исполнил только один куплет и замолчал, и строгий начальственный голос проговорил:

— В Батуми двадцать семь градусов, в Гори — двадцать три, в Поти двадцать пять, в Кутаиси двадцать четыре… но кого это волнует?

Тут же рядом с Ксенией приоткрылась дверь, откуда брызнул свет, и тот же строгий голос сказал:

— Идите же, скорее!

Ксения шагнула вперед и оказалась на детской карусели. Карусель вращалась довольно быстро, так что Ксения с трудом удержалась на ногах, но тот же голос скомандовал:

— Слезайте!

Ксения соскочила с карусели, и перед ней тут же распахнулась очередная дверь. Она вошла в эту дверь — и оказалась в ресторанном кабинете, где стоял столик, накрытый на две персоны. Одна персона за ним уже сидела — это был Гиви.

— Что за цирк! — недовольно проговорила Ксения. — Голоса в темноте, карусель… нельзя было устроить все как-нибудь попроще?

— Согласен, Михаил слишком любит театральные эффекты! — Гиви улыбнулся. — Но зато он гарантирует полную конфиденциальность. Полную! — он подчеркнул последнее слово энергичным жестом. — Это значит, что никто не узнает о нашей встрече. И мы с тобой можем здесь спокойно поговорить. За рюмкой чачи или стаканом хорошего домашнего вина.

— Полная конфиденциальность, говоришь? А официанты? — недоверчиво осведомилась Ксения. — Раз здесь подают вино и чачу, а к ним наверняка закуски…

— А как же! Сациви, лобио, хачапури… пальчики оближешь!..

— Так вот, раз здесь все это подают — значит, здесь есть официанты, а официанты всегда все знают, все замечают.

— А вот и нет! — Гиви расплылся в довольной улыбке. — В том-то и дело! Здесь нет официантов!

— Нет? — удивленно переспросила Ксения. — А кто же тогда обслуживает клиентов?

— Сейчас увидишь!

Гиви щелкнул пальцами, и тотчас, как по мановению волшебной палочки, на столе появился планшет, на экран которого было выведено меню. В нем действительно были традиционные блюда кавказской кухни и обширная винная карта.

— Очень советую это вино, — Гиви показал название, которое ничего не сказало Ксении. — А к нему рулеты из баклажанов с орехами… пальчики оближешь!

— Они у меня и так чистые. И вообще, мы сюда не выпивать пришли, и не закусывать, а говорить о деле.

— О дэле, о дэле, не сердись! Но я все же что-нибудь закажу, нэльзя обижать хозяев!

— Ради бога! Заодно посмотрю, как это тут организовано.

— Посмотри, посмотри!

Гиви несколько раз провел пальцем по экрану планшета. Внутри стола что-то загудело, потом в центре открылось круглое окошко, и из него выплыл круглый поднос, на котором стояла рюмка золотистой чачи, тарелка с маринованными овощами и мисочка с сациви.

— Здорово! — восхитилась Ксения.

— Здорово… — согласился Гиви с какой-то грустной интонацией, — один только недостаток.

— Какой же?

— Непонятно, кому чаевые давать.

Он оглядел угощение и добавил с надеждой:

— Все же, может быть, соблазнишься?

— Разве что чашку кофе.

— О, кофе здесь отличный, по-турецки.

Гиви снова прикоснулся к экрану, и почти сразу на столе появилась чашка дымящегося кофе и тарелочка с пахлавой.

— Это комплимент от шеф-повара, — Гиви показал на пахлаву.

— Вредно, конечно, но трудно отказаться!

Ксения отломила кусочек пахлавы, отпила кофе и проговорила:

— Отлично!

— Я же говорил!

— Но давай все же перейдем к делу. Что тебе удалось узнать?

— Загадочное дело! — вздохнул Гиви. — Посторонних в ресторане не было, персонал — самый надежный, все родственники Отари Шалвовича. А тут еще рог пропал…

— Рог? — насторожилась Ксения. — А при чем тут рог? Тебя ведь наняли, чтобы расследовать убийство Отари, а не отравление Терпенева.

— Ну, рог — это мог быть мотив. Из-за него вполне могли убить Отари или даже обоих. Ведь Отари подарил рог Терпеневу перед самой смертью.

— Рог? Ты не шутишь? Ты хочешь сказать, что двух человек могли убить из-за какого-то рога?

— Это не какой-то рог! — Гиви побагровел от возмущения. — Это священный рог! Это реликвия!

— Извини, я не знала… — сдержанно проговорила Ксения. — Расскажи мне про рог.

— О, тогда мне придется начать издалека… три тысячи лет назад…

— Сколько? — недоверчиво переспросила Ксения.

— Три тысячи. Или даже три с половиной. Но ты не перебивай меня, ладно? Это красивая история, ее не надо перебивать.

— Больше не буду!

— Так вот, примерно три тысячи лет назад пятьдесят греческих героев на корабле Арго отправились в Колхиду за Золотым Руном…

— Ты мне миф об аргонавтах собираешься пересказать? Я его вообще-то знаю.

— Ты обещала не перебивать!

— Ладно, ладно!

— Так вот, среди аргонавтов был Тезей, победитель чудовищного Минотавра. После поединка с Минотавром Тезей завладел рогом чудовища, с которым после этого никогда не расставался…

— Никогда об этом не слышала!

— На тебя не угодишь! Слышала — плохо, не слышала — опять плохо… не перебивай, ладно?

— Ладно, больше не буду.

— Когда аргонавты приплыли в Колхиду, тамошний царь Ээт принял их с традиционным гостеприимством, устроил для них роскошный пир. Во время этого пира один из родственников царя, князь Наул, похвалил рог, из которого пил Тезей. Тезей знал, что по законам гостеприимства в таком случае положено подарить понравившуюся вещь — и подарил Наулу рог Минотавра, хотя ему очень не хотелось с ним расставаться.

— И при чем здесь Отари Хванчкараули?

— При том, что он происходит из очень древнего рода, основателем которого был тот самый князь Наул. И в этой семье из поколения в поколение передавался рог, подаренный их предку Тезеем. Рог Минотавра.

— И ты хочешь сказать, что это — тот самый рог, который Отари подарил Терпеневу? — В голосе Ксении прозвучало сомнение.

— Очень многие в этом уверены, — ответил Гиви веско. — Многие серьезные и авторитетные люди. Так что этот рог вполне мог быть мотивом убийства. Или даже двух. И вообще… я должен тебе кое в чем признаться.

— Да уж давай признавайся!

— Те, кто нанял меня, они даже больше хотят, чтобы я нашел рог, чем расследовал убийство.

— Но тогда… тогда с какой стати Отари подарил Терпеневу такую большую ценность, да еще и семейную реликвию?

— Вот это — правильный вопрос, и если ты думаешь, что у меня есть на него ответ, то ты ошибаешься. Ответа у меня нет, зато у меня есть еще один вопрос: куда рог подевался после смерти Отари и Терпенева? Полиция ресторан обыскала, я обыскал — но рога так и не нашли, он как будто сквозь землю провалился. Никого из ресторана не выпускали, посторонних там не было, но рог пропал… загадка!

— Да, конечно, то, что ты рассказал, больше похоже на сказку, но рог действительно исчез. А поскольку Терпенев пил именно из него, найти этот рог нужно, чтобы разобраться с его смертью. В роге могли остаться микрочастицы яда…

— Нужно, нужно… — уныло повторил Гиви. — Знаю, что нужно, но не знаю, что делать. Везде уже искал…

— Единственное, что я могу предложить — поискать еще раз, вместе. Тебя ведь пустят в ресторан?

— Конечно пустят, какой разговор? Но только зачем? Я ведь там уже все обыскал, и полиция искала…

— Но все же давай попробуем.

— Ну ладно, у тебя свежий взгляд… только пойдем туда ночью, когда ресторан закрыт. Так мы никому не будем мешать — а то они на меня уже косо смотрят. Там новый хозяин приехал из Грузии, родственник Отари, с ним трудно договориться…

Тезей остановился и замер, вслушиваясь в темноту.

Где-то далеко, в непознаваемых глубинах Лабиринта, послышались быстрые тяжелые шаги. Эти шаги приближались, приближались, приближались…

Тезей прижался спиной к стене, поднял над головой дымящийся факел, выставил перед собой меч.

Теперь шаги были уже совсем близко. Должно быть, кошмарный обитатель Лабиринта находился за ближайшим поворотом. Тезею показалось даже, что он слышит его тяжелое хриплое дыхание.

Тезей приготовился к схватке, из которой только один может выйти живым…

Но шаги постепенно начали удаляться.

На этот раз чудовище прошло мимо.

Тезей перевел дыхание.

Он снова получил отсрочку.

Но тут из тьмы, из первозданной тьмы Лабиринта, донесся рев. Страшный, чудовищный. Звериный? Нет, в этом ужасном, первозданном звуке было что-то недоступное зверю, какая-то осмысленная, человеческая тоска.

Рев замолк. Шаги чудовища постепенно затихли во тьме.

Тезей опустился на корточки.

На этот раз смерть прошла мимо — но надолго ли? Рано или поздно их поединок должен состояться, и чем скорее, тем лучше. Откладывать их встречу бесполезно.

Чем больше времени Тезей проведет во тьме Лабиринта, тем слабее он станет. Тьма подземелья еще до начала схватки выпьет из него все силы, выпьет его решимость и мужество.

Тезей понял, что битва уже идет — сейчас он сражается с тьмой и страхом Лабиринта, а Минотавр — порождение Лабиринта, часть этой тьмы, этого ужаса…

Нет, нужно не скрываться от Минотавра, не прятаться от его тяжелых шагов, от его хриплого дыхания, а идти ему навстречу, сразиться с ним как можно скорее, пока холод и тьма Лабиринта не выпили все силы, все мужество Тезея…

Тезей вспомнил, как прибыл на Крит. Прекрасный остров поразил его роскошью домов, красотой пышных садов, цветущей прелестью женщин, здоровьем и крепостью мужчин.

Но почти сразу он заметил в глазах критян какую-то печаль и страх перед чем-то неизбежным. Он почувствовал, что за богатством и процветанием острова скрывается какая-то страшная и может быть даже постыдная тайна.

Он пытался понять причину этой тоски, этого надлома — но все его расспросы были тщетны.

И только когда любовь связала его с Ариадной, когда между ними рухнули последние преграды, Ариадна рассказала ему, какую тайну скрывают критяне от иноземцев.

В глубине острова, среди оливковых рощ и апельсиновых садов, скрыт вход в подземный дворец, называемый Лабиринт.

В этом дворце живет единственный обитатель, страшный и непостижимый Минотавр.

Чудовище, обитающее во мраке Лабиринта, наполовину человек, наполовину бык.

Никто не знает, кто он такой и откуда взялся. Кто-то считает, что Минотавр — чудовищное дитя бога Посейдона, кто-то — что его породила сама тьма Лабиринта. Ходят даже слухи, что Минотавр — дитя самого царя Крита, Миноса, или его любвеобильной жены Пасифаи.

Как бы то ни было, кем бы ни был Минотавр, он каждый год требует от жителей Крита кровавых жертв — семь прекрасных дев и семь цветущих юношей.

Жертвы чудовища выбираются по жребию, поэтому никто не знает, кому выпадет страшная участь на следующий раз. Отсюда и тоска в глазах критян…

И на этот раз жребий выпал Ариадне.

И тогда Тезей решил покончить с чудовищем, собирающим кровавую дань…

Он добровольно вызвался пойти в Лабиринт, заменив Ариадну.

Кто-то из жрецов был против, кто-то говорил, что негоже приносить в жертву чудовищу иноземца.

Но самый старый из жрецов, слепой Ликомен, вспомнил древнее пророчество.

Только когда сын чужой земли войдет во тьму Лабиринта, проклятие будет снято и Минотавр перестанет собирать кровавую жатву…

Когда Тезей вместе с другими обреченными пошел к Лабиринту, Ариадна провожала его до самого входа и напоследок вручила ему свой прощальный дар — обычный клубок ниток. Сначала Тезей не понял смысл этого подарка, но Ариадна велела ему закрепить конец нити перед входом в Лабиринт, чтобы потом можно было найти дорогу к выходу…

Тезей поднялся на ноги, поднял над головой факел и зашагал навстречу своей судьбе, зашагал в ту сторону, где только что затихли шаги Минотавра.

Он шел вперед по бесконечным коридорам Лабиринта, и сердце его стучало громче и громче.

С каждым шагом Тезей чувствовал приближение чудовища.

Это была его любимая часть подземелья, здесь Минотавр бывал чаще всего, здесь к затхлому, сырому воздуху Лабиринта примешивался страшный и волнующий запах — запах крови, запах дикого, опасного зверя.

От этого запаха чувство опасности обострилось. Тезей шел, крадучись, прислушиваясь к каждому шороху, к каждому движению воздуха.

Он в очередной раз свернул за угол, оказался в просторном подземном зале, шагнул вперед — и вдруг под ногой что-то хрустнуло.

Тезей вздрогнул, попятился, наклонил факел, чтобы осветить пол коридора.

На полу у его ног белела груда костей.

Кости, человеческие кости лежали на полу вперемежку, как валежник. Тут и там среди них попадались черепа, смотрящие на Тезея черными дырами глазниц.

Должно быть, здесь было логово Минотавра, сюда чудовище приволакивало трупы своих жертв, здесь пожирало их, обгладывало их кости…

Сердце Тезея переполнилось гневом.

Он снова поднял факел над головой, осветив все уголки подземного зала, и выкрикнул:

— Где ты, ублюдок? Выходи, сразись со мной! Или ты можешь убивать только беспомощных, безоружных детей?

Тезею ответило только эхо.

Уже стемнело, когда Гиви и Ксения встретились у дверей ресторана. Гиви достал связку ключей, которую дал ему новый хозяин, открыл дверь, и они вошли внутрь.

В ресторане стоял устойчивый запах пряностей, жареного мяса и красного вина. У Ксении возникло чувство тревоги, чувство, что они с Гиви здесь не одни, показалось, что в ресторане есть кто-то еще.

Она замерла, вглядываясь в темноту и вслушиваясь в тишину. Вдруг ей показалось, что справа от входа в темноте затаился какой-то человек. Она метнулась в сторону и направила на темный силуэт луч фонарика… и чуть не рассмеялась: это был чей-то висящий на вешалке кожаный плащ.

Однако тревожное чувство не проходило.

Гиви окликнул ее, он уже осматривал общий зал ресторана.

Ксения бесшумно подошла к нему, прижала палец к губам и прошептала:

— Мы здесь не одни!

К чести Гиви, он не стал шуметь, задавать вопросы, а только застыл на месте и прислушался.

И тут они оба услышали негромкий шорох, доносящийся со стороны служебного коридора. Ксения и Гиви обменялись жестами и крадучись двинулись в сторону, откуда доносился звук.

Через минуту они остановились перед дверью, из-за которой доносился отчетливый шорох. Это был кабинет директора — тот самый, который раньше занимал покойный Отари. Тот самый, в котором нашли его труп.

Ксения знаками показала Гиви, что войдет первой. Он кивнул и отошел чуть в сторону от двери.

Ксения тихонько приоткрыла дверь, шагнула вперед и включила фонарь.

Она успела разглядеть в конусе яркого света полусогнутую человеческую фигуру, но в следующее мгновение в нее полетел какой-то тяжелый предмет.

Ксения инстинктивно отстранилась, заслонившись локтем, и при этом выронила фонарь.

В следующую секунду она метнулась к стене и включила верхний свет.

Яркий свет залил кабинет.

На полу возле двери валялась настольная лампа — это ее незнакомец бросил в Ксению. Но самого незнакомца не было, в комнате была только Ксения да Гиви, торчавший в дверном проеме.

— Кто это был? — удивленно проговорила Ксения.

— Не знаю, — Гиви пожал плечами. — Я его не видел. А куда он вообще девался?

— Наверное, выбежал в коридор?

— Нет, я стоял в дверях, и мимо меня никто не пробегал.

— Точно не пробегал? — прищурилась Ксения.

— Обижаешь! Что я, целого человека не замечу? Я даже муху замечу, мимо меня не пролетит! — Гиви действительно придал своему лицу выражение детской обиды.

Наверное, это было смешно, но Ксении сейчас было не до смеха.

Куда же мог подеваться тот человек, которого она увидела в конусе яркого голубоватого света? Ведь она, несомненно, видела его, это не было игрой воображения! И его силуэт даже показался ей смутно знакомым, хотя она и не могла вспомнить, где и когда она его видела.

Но куда он мог подеваться? В этой комнате нет других дверей, нет и окон, а через единственную дверь незнакомец не пробегал — там стоял Гиви, и он не мог бы его не заметить.

Значит, он все еще где-то здесь, прячется в этой комнате…

Ксения поднесла палец к губам, обвела кабинет взглядом.

Где здесь можно спрятаться?

В кабинете был резной письменный стол, тяжелое деревянное кресло, пара стульев. В углу стояла деревянная скульптура — вырезанный из одного куска дерева старик-кавказец в черкеске и сдвинутой на бок папахе.

Еще здесь был высокий застекленный шкаф, в котором стояло несколько старинных книг на незнакомом Ксении языке, буквы которого отдаленно напоминали нотную запись, пара старых фотоальбомов и несколько запыленных бутылок старого, выдержанного коньяка.

Ксения открыла этот шкаф, сняла с полки фотоальбом в бархатной обложке, раскрыла его. Она увидела старый черно-белый снимок — цветущий сад, на заднем плане горы в снежной шапке. Людей на этом снимке не было.

Зато на соседней фотографии был изображен представительный старик в черкеске и папахе, очень похожий на деревянную скульптуру в углу комнаты. То есть, точнее, это скульптура похожа на старика с фотографии…

Ксения повернулась к скульптуре, чтобы убедиться в сходстве. Возле нее стоял Гиви. На лице его было недовольство.

— Разве так можно? — проговорил он возмущенно, перехватив взгляд Ксении.

— Чем ты недоволен?

— Ну ты же видишь, как у него надета папаха?!

— Что не так с этой папахой? — насмешливо переспросила Ксения.

— Да все не так! Ни один уважающий себя горец не наденет так папаху! А тем более — пожилой, достойный человек, который должен показывать пример молодежи! Ты же видишь, как она надета — неаккуратно, наперекосяк!

— Ну и что? — Ксения пожала плечами и отвернулась, чтобы Гиви не видел ее лица.

Все же он не полный чурбан и поймет, что ей надоела его показная, как она думала, эта самая грузинская гордость. С другой стороны, нужно быть осторожным, а то он и вправду обидится, а у нее нет ни времени, ни желания выяснять отношения.

— Ты не понимаешь! Ну да, где тебе понимать, ты ведь не из наших. Такое не объяснишь!

— Неужели это так важно? Подумаешь — папаха! Всего лишь головной убор! — Ксения тут же пожалела, что не смогла сдержаться.

— Это очень важно! Человек, который так надел папаху, самого себя не уважает! Папаха — это очень важно… папаха — это папаха, это не просто головной убор, это такая важная вещь, которая значит больше, чем кажется… забыл, как это по-русски… — Гиви покраснел и почти кричал, размахивая руками, как мельница крыльями.

— Символ? — подсказала Ксения, решив больше не обострять отношения.

— Вот-вот, символ!

— Ну и как она должна быть надета?

— А вот как! — Гиви обеими руками взялся за деревянную папаху, как будто хотел поправить ее, надеть, как положено носить солидному пожилому мужчине…

И как ни странно, это ему удалось.

Деревянная папаха сдвинулась, теперь она была надета ровно, аккуратно.

И в то же мгновение, как Гиви сдвинул папаху на деревянной скульптуре, задняя стенка шкафчика, содержимое которого изучала Ксения, с натужным скрипом сдвинулась в сторону, и за ней обнаружился темный проход.

— Опаньки! — с изумленным восхищением выдохнул Гиви. — Я же говорил, что папаха — это очень важно!

— Вот куда ушел тот человек! — проговорила Ксения и шагнула в открывшийся проем.

Она посветила перед собой фонариком, но никого не увидела.

Зато нашла на стене самый обычный выключатель, нажала на него — и под потолком включился свет.

Ксения оказалась в маленькой квадратной комнатке, где не было никого, кроме нее. Из мебели здесь был простой деревянный стол, застеленный клеенкой в цветах, два жестких стула и узкий диванчик, покрытый клетчатым шерстяным пледом. На стенах висели несколько старых черно-белых фотографий — горные пейзажи и мужчины в кавказской одежде.

Гиви вошел вслед за Ксенией, огляделся и проговорил:

— Его здесь нет.

— Удивительно тонкое замечание! — насмешливо отозвалась Ксения.

— Но куда же он тогда делся?

Вдруг Гиви схватил Ксению за руку и показал ей глазами в угол комнаты. Там до самого пола спускалась плотная шелковая портьера. И эта портьера чуть заметно колыхалась.

Ксения метнулась к занавеске, резко отдернула ее…

За портьерой оказалось открытое настежь окно, в которое струился свежий ночной воздух.

Наверное, колыхалась занавеска из-за сквозняка.

На всякий случай Ксения выглянула в окно — но за ним была только пустынная ночная улица.

— Ушел! — с досадой проговорил Гиви.

— Давно уже ушел! — подтвердила Ксения очевидное. — Птичка улетела, и преследовать ее бесполезно. Но мы теперь знаем, как проник в ресторан тот, кто убил Терпенева и Отари, и как он потом отсюда сбежал.

Гиви снял со стены одну из фотографий.

— Нет ли под ней сейфа… — проговорил он при этом. — Сейфы часто прячут под картинами или фотографиями…

Однако сейфа под фотографией не было. Зато там было отверстие со вставленной в него линзой, наподобие дверного глазка.

Гиви заглянул в этот глазок, потом позвал Ксению:

— Погляди-ка!

Ксения тоже заглянула — и четко увидела директорский кабинет, в котором они только что были.

Одну за другой они сняли со стены все фотографии и гравюры, и за каждой из них был глазок, через который можно было видеть очередное помещение.

— Отсюда можно наблюдать за всеми комнатами ресторана! — подвела Ксения итог наблюдениям.

— Видно, что это сделали давно, когда еще не было видеокамер.

— Все это очень хорошо, но мы не стали ближе к разгадке дела. Теперь мы знаем, откуда появился убийца и куда он потом пропал, но мы по-прежнему не знаем, кто он и почему убил этих двоих.

— И куда он дел рог! — добавил Гиви.

— Да, рог… это тоже важно, — добавила Ксения рассеянно.

На самом деле она не слишком верила в легенду, рассказанную Гиви, и не думала, что рог на самом деле важен.

— Ладно, уходим отсюда, — вздохнула она, — ничего больше мы здесь не выясним.

— Я же говорил, что так будет… — уныло поддакнул Гиви.

Напоследок они условились быть на связи и держать друг друга в курсе событий. Ксения не слишком верила, что Гиви ей поможет, но мало ли что…

— Слушай, если я могу что-либо узнать… — протянул Гиви, топчась на месте, — у меня связи есть в полиции.

«Врет небось», — подумала Ксения, но тут же устыдилась: все же работал он детективом.

— А знаешь, есть у меня одна задачка для тебя, — задумчиво сказала она, — не знаю, справишься ли… Нужно одного типа найти. Значит, патологоанатом Свидин Василий Петрович — это который отчет о вскрытии Терпенева подделал. Его женой шантажировали, точнее, ее бывший муж ребенка хотел забрать. Подозреваю, что ребенок этот ему и сто лет не нужен был, просто хочет он ей нагадить. Вроде бы он сбежал из колонии. В общем, нужно выяснить, что там с ним такое.

— Фамилия есть у него? — оживился Гиви.

— Ее фамилия Окунь, Ирина Владимировна Окунь, по первому мужу, поскольку с ним она не развелась еще. Так что ищи этого Окуня.

— Сделаем! — И Гиви, посвистывая, уселся в свою машину.

Утром в понедельник Ксения очень удачно избежала встречи с Павлом в холле и проскочила в приемную, где уже ошивалась Марфа. Вот интересно, она что, вообще никогда из офиса не уходит, так тут и ночует в спальном мешке?

— Не проветрено у тебя, — строго сказала Марфа, — пахнет противно, как в конюшне.

— Это вы уборщице скажите! — огрызнулась Ксения. — И спасибо еще, что я прибрала в пятницу то свинство, что Ковригин устроил у себя в кабинете. Стыд просто!

— Ну, тебя не для того наняли, чтобы ты начальство критиковала! — Марфа уперла руки в бока. — Так можно и работу потерять! Скажи спасибо, что тебя взяли!

— Начальство! — фыркнула Ксения. — Если так дальше пойдет, то мы все скоро работу потеряем!

Она нарочно злила противную бабу, чтобы та скорее ушла.

Тут открылась дверь, и появился Ковригин. Вид у него был не блестящий. Глаза мрачно смотрели из-под набрякших век, волосы, раньше тщательно уложенные, торчали во все стороны, и не было в них красивой благородной проседи, а какая-то бесцветная пегость, как будто высыпали золу из печки-буржуйки. Рубашка несвежая, на галстуке какие-то подозрительные пятна. Весь он как-то обрюзг, вся вальяжность куда-то делась. Увидев Марфу, он скривился, как будто откусил сразу половину лимона.

— Ты… чего здесь? Делать нечего больше? — проскрежетал он не своим голосом.

— Кофе, Кирилл Борисович? — встряла Ксения, чтобы разрядить обстановку. Не хватало еще, чтобы они тут разругались, ей некогда этих двоих разнимать.

— Неси! — буркнул он. — И покрепче!

После того как Ковригин громко хлопнул дверью, женщины переглянулись.

— Он что, вообще-то… — нерешительно начала Ксения, — с ним раньше бывало такое?

— Никогда раньше не было, — вздохнула Марфа, — это он расстроился, что его Грач бортанул. И начальником ему не быть.

Ксения удивилась: вот откуда Марфа узнала, что Грач Ковригина послал подальше? Видит Бог, не от нее, Ксении.

— А вот скажите, раз уж вы все знаете, — осторожно продолжала Ксения, — кто теперь хозяин фирмы? Кому Терпенев ее оставил?

— А тебе зачем? — нахмурилась Марфа, но тут же махнула рукой. — Да уж не Алке, дуре этой.

Что-то она знает, поняла Ксения, нужно на нее нажать.

Но тут Ковригин рявкнул из кабинета, когда же он, наконец, получит свой кофе, и Ксения сосредоточилась на своих профессиональных обязанностях.

Вернувшись после обеда, Ксения застала в приемной аппетитную блондинку с заплаканными глазами.

— Здравствуйте, вы, наверное, Алла? — улыбнулась она как могла приветливо.

— А вы кто? Маринку уволили, что ли? — гнусавым голосом спросила блондинка.

— Как, вы не знаете? — Ксения торопливо рассказала про злоключения Марины.

— Надо же, а я звоню ей, звоню, а она звонок сбрасывает… — скривилась Алла.

— Это потому что у них в клинике аппаратура очень чувствительная, они специально телефоны глушат! Маринка в хороших руках, этот, кто ее сбил, оплатил все процедуры, так что лечат ее отлично, по высшему разряду! И вот, чтобы ее с работы не уволили, она упросила, чтобы меня на ее место временно взяли!

— С чего это ей за эту работу цепляться? — Алла хотела улыбнуться, но получилось только раздвинуть губы с одной стороны.

— Вот уж не знаю, а только я как раз без работы была, меня и взяли. Мы же с Маринкой старые подружки, неразлейвода, она не говорила? — на всякий случай соврала Ксения. — А вы по какому вопросу? Могу я вам помочь?

— Мне нужно вещи Сергея забрать из его кабинета.

— Так ведь там теперь Кирилл Борисович… — притворно растерялась Ксения.

— Вижу! — снова скривилась Алла. — Успел уже, начальником хочет стать…

Последние ее слова услышал Ковригин, который как раз появился в приемной.

— Кирилл, мне нужно… — Алла вскочила со стула.

— Ничего тебе не нужно! — рявкнул он. — Нечего тебе сюда шляться! Ты теперь никто и звать никак, так что забудь сюда дорогу! Я и охраннику скажу…

— Что-о? Ты с кем разговариваешь? Быстро же переобулся! Не успели Сергея похоронить… раньше-то стелился перед ним… а теперь мигом кабинет его занял! Отдай мне его вещи! Все, что в кабинете было!

— Ничего не знаю! Понятия не имею, где все барахло, может, его выбросили! Ничего ценного там не было, так что тебе с этого никакого навара. И когда старуха тебя из дома выгонит — не приходи, на работу не возьму!

И Ковригин ушел, хлопнув дверью и напоследок бросив Ксении, чтобы все звонки переадресовывала ему на мобильный, а встречи переносила на завтра.

— Какие встречи, — проворчала Ксения, — никто уже не звонит.

Но Ковригин уже ушел.

Внезапно Алла уронила голову на ее стол и горько, навзрыд заплакала.

— Ну-ну, — Ксения погладила ее по спине, — что ты… Что уж теперь делать, раз такое случилось…

— Гад какой! — всхлипывала Алла. — Раньше-то Сергею в рот глядел, каждое слово ловил, передо мной стелился, а теперь… И то верно, кому я теперь нужна…

Снова слезы полились у нее из глаз неудержимым потоком.

— Слушай, надо тебе успокоиться… — решилась Ксения, как-то незаметно перейдя на «ты», — посидеть, кофейку выпить… Только тут нельзя — мало ли кто войдет, приемная все-таки…

Тут Ксения немного преувеличила: войти сюда могла только Марфа да еще уборщица Наргиз, поскольку по офису уже разнеслись слухи, что Ковригин вряд ли будет директором, и хоть пока фирма работала, все обращались по рабочим вопросам к Андрею Гусакову, который и раньше отвечал за трудовой процесс. Так что в приемную никто лишний раз не совался — надобности не было.

— Что делать? — Алла подняла на Ксению зареванное, опухшее лицо. — Мне обязательно нужно вещи Сергея найти, а то она меня просто живьем съест…

— Кто — бабка?

— Она, Светлана Федоровна…

— Вот что, — Ксения решительно потянула Аллу за рукав, — пойдем туда, — она показала на дверь бывшего кабинета Ковригина. — Там нам точно никто не помешает.

Кабинет был небольшой, обставлен скромно — письменный стол, потертое кресло, стеллаж для бумаг, где валялись какие-то выцветшие рекламные проспекты и плакаты. Ксения усадила Аллу в кресло, принесла себе стул, сварила крепкий кофе и подлила туда солидную порцию коньяка из ополовиненной бутылки, что вытащила вчера из кабинета Ковригина.

— Сережин коньяк… — Алла улыбнулась чуть кривовато, — надо же, все выпьет и не подавится…

Ксения выложила еще коробку печенья, правильно определив по фигуре Аллы, что поесть она не дура. Сейчас, конечно, поблекла, похудела, наверно, но привычка ведь — вторая натура…

После чашки кофе с коньяком Алла оживилась, вытерла слезы и попросила еще чашку.

— Спасибо тебе, — сказала она, — что-то я совсем расклеилась.

— Да не за что, это пустяки, — отмахнулась Ксения, — чем я могу тебе помочь?

— Ах да, вещи… Меня старуха послала…

— Как она к тебе, изводит?

— А знаешь… — Алла смотрела удивленно. — Как Сергей меня в дом привел — так она шипела, как гремучая змея просто. Обзывала по-всякому, плевалась, я уж боялась, что подсыплет чего-нибудь в еду, просто ненавистью исходила.

— А он что? — задала Ксения традиционный вопрос. — Ты ему-то говорила?

— Пробовала, — Алла вздохнула, — он меня сразу оборвал резко. Это, говорит, ты не тронь, это, говорит, еще до тебя было, я Светлану Федоровну никогда не брошу в память о жене.

— А что с женой случилось?

— Умерла она давно… больше ничего не знаю, Сергей всегда разговоры о ней прерывал. Да мне не больно и хотелось про нее говорить, сама понимаешь.

— Да уж, понимаю… Но однако… с бывшей тещей… в одном доме… как-то это…

— Ну да. Но я как рассуждала? Пока не женился, нужно молчать и во всем ему поддакивать, правильно? А уж потом, думаю, уговорю я его, чтобы бабку отселить. Пускай помогает ей, это его право, но жить вместе… И вот что получилось, — Алла снова быстро смахнула слезы, а Ксения находчиво подлила ей в чашку коньяку.

— Честно сказать, сначала я вообще ни о чем не думала, просто не могла, потом решила, что бабка ждет похорон. А уж после-то, думаю, точно она меня выгонит, прав-то у меня на дом никаких нету! Уже вещи потихоньку собирала, документы на машину тетке отнесла. Тетка у меня тут живет, мы с ней в одной квартире жили, теперь, видно, к ней возвращаться придется.

— И что?

— Да ничего пока, старуха со мной вежливо, не гонит, гадости не говорит, а вчера вообще Аллочкой назвала.

— Это не к добру, — заметила Ксения, — наверняка что-то ей от тебя нужно.

— Думаешь, я такая дура, что ничего не понимаю? Понимаю, конечно. Но подумала, что подожду пока сбегать, тетка-то тоже не больно будет счастлива, что я вернусь. Квартирка у нее малогабаритная, двухкомнатная, санузел смежный, там и одной-то тесновато… А тут я со своим барахлом. Вещей-то мне Сережа покупал без счета, не жадный был мужчина, что и говорить…

— Не реви! — строго сказала Ксения. — Говори прямо, что там с бабкой, чего она хочет…

— Вот, утром сегодня мне Светлана Федоровна и говорит, чтобы я пошла в офис и забрала все вещи Сергея из кабинета.

— А что конкретно?

— Да все, все мелочи. Из стола и из сейфа! Я так удивилась, что даже спросила, зачем ей это.

— Представляю, что она ответила! — фыркнула Ксения.

— Не представляешь… В общем, разоралась, что не моего ума дело, и чтобы я немедленно пошла, а если нет, то вот — бог, а вот — порог! Дословно передаю.

— Понятно…

— Ничего не понятно. Никогда ее такой не видела. Орет, вся красная стала, пот градом, руки трясутся, я уж испугалась, что концы отдаст тут прямо, так на меня еще и подумают. Мало того, что Сергей умер при таких обстоятельствах, так еще и бабка окочурится.

Значит, старуха не имеет никакого касательства к смерти Терпенева, сообразила Ксения. Смерть эта явилась для нее полной неожиданностью, и теперь она что-то ищет — документы или еще что-то важное. Для этой цели использует Аллу, не хочет сама светиться.

Ну, про саму Аллу точно можно сказать, что она смерти Терпеневу не желала. У нее вся жизнь теперь наперекосяк пойдет, она все как есть потеряла.

— Слушай, у Маринки ведь были ключи от кабинета… — нерешительно начала Алла.

— Угу, — Ксения выскочила в приемную, заперла дверь, чтобы не приперлась Марфа, и принесла ключи. — Пойдем, Ковригин до конца рабочего дня не вернется, небось в ресторане сейчас пьет, Марфа его видела. Покатился, говорит, по наклонной плоскости. Теперь уже не остановится.

Они отперли дверь кабинета, и Алла тотчас устремилась к картине, что висела на стене. На картине был африканский пейзаж — пальмы и хижины, вдали два охотника с копьями.

Алла осторожно сняла картину, и Ксения увидела дверцу сейфа. Алла набрала цифровой код: 12 04 77. Ничего не произошло. Алла дернула за ручку и выругалась:

— Эта сволочь поменяла код!

— Ты ничего не перепутала? Это дата рождения Терпенева?

— Да нет, он в июле родился, семьдесят пятого года…И потом, он бы никогда такой простой код не использовал, это, говорил, самый идиотский способ — дату своего рождения вместо кода на сейф ставить. Это, говорит, просто новогодний подарок грабителям и жуликам преподнести. Что же мне-то делать…

— А если так попробовать… — Ксения набрала цифры в обратном порядке: 77 40 21.

Послышалось ровное гудение, и дверца сейфа открылась. Да уж, Ковригин не нашел себе труда выдумать новый, более сложный код. Или побоялся, что забудет. Как говорится, прост как редис и незатейлив как грабли.

Алла быстро перебирала содержимое сейфа. Были там в основном бумаги.

— Все не то, это договора, счета, все по фирме…

— А что тебе нужно-то?

— Личные его вещи, все, что в столе было. Знаешь, как у каждого человека в столе разные мелочи накапливаются: подарки мелкие, фотографии…

«Зачем это все старухе? — подумала Ксения. — Вряд ли на память, хоть я ее ни разу не видела, знаю, что бабка не тот человек, кто будет память о бывшем зяте хранить».

— Деньги еще, наличные у Сергея были…

— Деньги не бери! — встрепенулась Ксения. — На меня еще подумают! Мне этого не надо!

— Да тут и не осталось почти ничего, небось этот гад давно уже все попер…

Ксения внимательно оглядела кабинет. Не чета тому, ковригинскому. Обстановка приличная, основательная. Диван и кресла кожаные цвета кофе с молоком. Итальянская мебель, очень дорогая. А вот стол старинный, начала девятнадцатого века, это точно, что не новодел. Отлично отреставрирован.

Кресло современное, тоже под цвет дивана. На столе компьютер разумеется, ну, Ковригин свой поставил. А тот, прежний, убрал подальше. Еще на столе была старинная лампа с зеленым абажуром на тяжелой бронзовой подставке. Ксения сунулась было в ящики, но они были заперты. Тут подскочила Алла, сунула руку под столешницу и нашла там ключ. В ящиках тоже не было ничего интересного, половина из них оказалась пустыми.

— Смотри! — За угол письменного стола была задвинута картонная коробка.

— Вот оно! — Алла мигом выволокла ее на середину кабинета и начала выбрасывать вещи прямо на пол.

— Ну, надо же, скотина какая этот Ковригин, не хотел еще отдавать! Ему-то зачем?

В свою объемистую сумку она запихивала блокнот с записями на непонятном языке, статуэтку из черного дерева, изображающую девушку, укрощающую пантеру, набор ручек, сделанных в виде африканских ассегаев, какую-то штуку с перьями…

— А это ни за что не возьму! — Она бросила на пол фотографию в красивой резной рамке.

Стекло треснуло, Ксения не успела рамку перехватить. На снимке была молодая женщина, судя по одежде, снятая лет двадцать назад, худощавая, светлые волосы, зачесанные гладко. Не красавица, но что-то в ней было выразительное, какой-то стержень. Все это Ксения определила навскидку.

— Слушай, пора заканчивать, как бы он не вернулся! Мне здорово попадет.

Алла утрамбовала разные мелочи в сумку и выскочила из кабинета, не попрощавшись. Ксения напихала в коробку старой использованной бумаги для принтера, поставила на место и внимательно оглядела кабинет. Вроде бы все на месте. Однако что-то ее беспокоило, какая-то незавершенность.

Неужели старуха посылала Аллу за этой ерундой, что была в коробке? Нужно еще раз подумать, но потом, сейчас рискованно.

Фотографию в рамке она на всякий случай взяла с собой и заперла кабинет.

И очень вовремя, потому что явилась Марфа.

— Ты где была? — напустилась она на Ксению. — Я два раза стучалась — заперто было!

— А вам сюда зачем? — огрызнулась Ксения. — Ходите и ходите, как будто не знаете, что Кирилла Борисовича нету.

— Да знаю уж… — против обыкновения Марфа не обиделась. — Хотела узнать насчет подписи. Ты же понимаешь, фирма должна работать, а как работать без директора?

— Так Гусаков же…

— Он за рабочий процесс отвечает, а в банке пока моя подпись действует, но недолго это будет.

— Ну, скоро новый хозяин объявится и все решит. Может, продадут фирму…

— Тем более нужно, чтобы порядок в делах был! Без хозяина все развалится. Только вот хозяина нету…

— Как это нету? — удивилась Ксения. — Была бы фирма, а хозяин найдется.

— А вот и нет! Спрашивала я, так нотариус говорит, что завещание, конечно, есть, только распоряжение Сергей оставил, чтобы вскрыть только через три недели. Вот так. Десять дней уже прошло, не знаю, как дальше продержимся. Да этот еще запил не вовремя… — Марфа махнула рукой в сторону кабинета Ковригина. — Ладно, пойду я, не придет он. А и придет, так какой с него толк…

Она ссутулилась и побрела к себе, шаркая ногами.

Ксения достала фотографию в рамке, что нашли они с Аллой среди вещей покойного Терпенева.

Так, все ясно, женщина на снимке — это покойная жена Сергея Терпенева, не зря Алла не хотела брать фотографию. Хотя какая теперь разница?

Ксения вытащила снимок из рамки. На обороте не было никакой надписи, только рисунок от руки, изображающий пантеру, приготовившуюся к прыжку. Спину выгнула, небось шипит и хвостом бьет. Несколькими линиями все это передано довольно точно.

Она снова посмотрела на женщину на фотографии. Наверняка снято в Африке, загар у покойной жены Терпенева уж больно стойкий, такой на пляже за две недели не получишь. Хотя пейзаж за спиной у женщины самый обычный — какие-то промышленные корпуса невысокие, подъемник… шахта, что ли… А вон там, сзади… — Ксения поднесла снимок к глазам, пришлось даже вытащить лупу (один бог знает, как она оказалась в столе у Маринки).

Ну да, стоят двое охранников, что интересно, оба белые. Здоровые такие парни, калашами вооружены. Уж не алмазная ли это шахта? Скорей всего так и есть.

Что ж, судя по всему, Сергей Терпенев жену свою любил. По рамке видно, что стояла фотография на его рабочем столе. Странно как-то, вроде бы другая жена на подходе, а он покойницу перед собой ставит. Разумеется, вполне возможно, что он на Алле жениться и не собирался, зря только ей надежду давал, голову девушке морочил, динамил, в общем, но все-таки… Опять же теща бывшая — тоже удовольствие ниже среднего. Ну ладно, о ней потом.

Ксении не давала покоя одна мысль: что все-таки должна была найти в кабинете Алла? И нашла ли она это?

Интуиция подсказывала Ксении, что не нашла. А бабка осторожничает, не сказала ей конкретно, что нужно. И сама в офис не пришла по этой же причине. Ох непросто все с этой бабкой! Крепкий орешек!

Ксения покосилась на дверь приемной и не услышала за ней никаких звуков. Конец рабочего дня, все ушли.

Ксения снова открыла кабинет Ковригина. Все было так, как она оставила. Стол антикварный, на нем компьютер и красивая лампа на тяжелой бронзовой подставке. Ксения обошла стол, чтобы взглянуть на лампу со всех сторон, потом попыталась осторожно ее подвинуть. Да, тяжелая штука.

Но все же она отвинтила абажур и положила лампу на бок. Вот тут подключен электрический провод, а вот тут…

Ксения повернула едва заметный шпенечек, в подставке открылось маленькое углубление, и в руку ей выпал маленький ключик. Да, вполне вероятно, что именно этот ключик старуха послала искать Аллу. Только вот какую дверцу он открывает?

Старуха-то знает, но у нее нет ключа.

Ксения спрятала ключ в сумочку, заперла все двери и вышла из офиса. Никто не встретился ей по пути.

Теперь у нее было еще одно дело, которое она собиралась сделать вчера, но отвлеклась на грузинского частного сыщика. Нужно было подъехать на Вознесенский проспект и найти там место, куда Павел возил своего шефа довольно часто. Если, конечно, этот олух не наврал и ничего не напутал.

По дороге Ксения поразмыслила о результатах своей работы и пришла к выводу, что из восьми человек списка неизвестным остался только Андрей Гусаков. Он был просто неуловим, Ксения и в лицо-то его разглядеть не смогла за эти дни. Надо это исправить, но завтра.

Вот и Вознесенский проспект. Значит, что там болтал Павел под действием препарата?

«Серый дом… банан в ухе»… дальше два звонка… и цифры «три, четыре, восемь…»

— Легко сказать — серый дом, — проговорила Ксения, — тут все дома серые.

Ну не все конечно, вот угловой темно-серый мрачноватый дом, внизу магазинчики, одна яркая вывеска: «Корма для животных». Картинка забавная: три симпатичные веселые обезьянки с бананами нарисованы. У одной банан во рту, другая бананом глаза прикрывает, а третья свой банан в ухо засунула. Все ясно: ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому не скажу.

Банан в ухе… Так-так. Ксения оставила машину в стороне и подошла к магазинчику пешком.

Магазин как магазин, как раз женщина из него вышла с пуделем абрикосовым. Ксения придержала им дверь, пудель ткнулся носом в ее коленку.

— Арчи! — одернула его хозяйка. — Не приставай!

Магазинчик был маленький, продавщица была занята с покупателями. Ксения притворилась, что читает надпись на пакете кошачьего корма, сама же смотрела в стеклянную дверь. Вот подъехал довольно замызганный пикапчик с надписью: «Вина. Крепкие напитки», из него вышел парень в синей униформе и вошел в соседнюю с магазином дверь. Значит, Павел тоже туда входил, раз ящик с водкой тащил.

Она вышла из магазина и тоже толкнулась в соседнюю дверь. Не было никакой вывески, только от руки написано «Склад». Так и оказалось, поскольку сразу же за дверью было довольно большое помещение, заставленное ящиками со спиртными напитками. И правда, склад. Но что тут делал покойный Терпенев?

Ксения прошла немного вперед. Откуда-то доносились голоса и стук. Она свернула в боковой проход и, услышав впереди тяжелые шаги и бодрый матерок, тут же спряталась за штабелями ящиков. Мимо прошел парень, тащивший ящик с бутылками коньяка.

— Витя, подожди! — его нагнала крепкая разбитная девица. — Накладную забыл!

Она сунула накладную ему в нагрудный карман, он что-то сказал ей на ухо, девица засмеялась…

Склад как склад, недоумевала Ксения, на кой черт он Терпеневу сдался? Парень хлопнул дверью, девица протопала назад. Ксения хотела уже уходить, но тут дверь снова открылась. Ксения осторожно вытянула шею из-за штабеля. По проходу шел мужчина. Даже в полутьме склада было видно, что одет он дорого и стильно, подстрижен идеально и ботинки чистые, стало быть, приехал на машине. Пахло от него дорогим одеколоном. Что он забыл в этой дыре?

Мужчина свернул налево, и Ксения одним бесшумным прыжком устремилась за ним, чтобы увидеть, что мужчина остановился перед строгой железной дверью, возле которой был самый обычный звонок.

«Два звонка!» — вспомнила она горячечное бормотание Павла.

Точно, мужчина позвонил два раза, после чего дверь открылась сама, без вопросов и чьего-либо присутствия. Мужчина скрылся за дверью, и, прежде чем она закрылась самостоятельно, Ксения успела проскочить за ним.

Дальше тоже был небольшой коридор, который мужчина преодолел быстро, и Ксения увидела, что он нажимает кнопки на цифровом замке следующей двери.

«Три, четыре, восемь…» — снова вспомнила она слова Павла.

Судя по всему, так оно и было. Мужчина скрылся за дверью, интуиция подсказала Ксении не соваться за ним. Оказалось, она правильно сделала, потому что через две минуты дверь начала открываться, и Ксения спряталась за той, первой дверью. Вышел тот же мужчина, в руках он держал обычную бутылку водки.

Чудеса, да и только! Чтобы такой тип приходил за водкой… Вспоминая Винни-Пуха, можно сделать вывод, что это особенная водка. Что-то в ней есть такое ценное…

Очень осторожно Ксения проводила мужчину до выхода и увидела, что он сел в шикарный «Мерседес», припаркованный прямо возле магазина кормов для животных. Не слишком осторожно с его стороны, но это его личное дело.

Ксения вышла на улицу и огляделась.

Перед ней был сквер, деревья еще только покрылись первыми невразумительными почками. По скверу молодые мамаши катили разноцветные коляски, ласково сюсюкая со своими отпрысками, люди постарше выгуливали собак — от чихуахуа и болонок до мастифов и ротвейлеров. Бывают в конце апреля такие теплые вечера, когда кажется, что наступила настоящая весна. Но бывалые горожане знают, что это обычно обман, что расслабившихся людей ждет в мае колотун, шторм и даже снег может пойти. Но пока население северного города Петербурга наслаждалось теплым вечером и высыпало на улицы.

Совсем недалеко на скамейке бедно одетая старушка в бесформенной шляпке кормила голубей хлебными крошками.

— Гули-гули-гули… — приговаривала она, разбрасывая крошки. Голуби, самозабвенно воркуя, теснились у ее ног.

Мимо проходил жизнерадостный фокстерьер. Увидев голубей, он возбужденно залаял и бросился в атаку.

Голуби взлетели, громко хлопая крыльями.

— Ах ты, пакостник! — Старушка подскочила, погрозив фокстерьеру кулаком. При этом шляпка свалилась с ее головы.

Она тут же подхватила шляпку и напялила на голову, но Ксения успела кое-что разглядеть, и это ее очень заинтересовало.

Волосы старушки были пострижены у хорошего парикмахера и тщательно выкрашены дорогой краской. Работал классный мастер, видно с первого взгляда. Это явно не вязалось с ее бедной одеждой, а всякие несоответствия Ксения брала на заметку.

Она пригляделась к подозрительной старушке.

У Ксении была прекрасная память на лица, она запоминала каждого человека, которого встретила хотя бы раз в жизни. Так вот, эту старушку она не встречала, тем не менее ее лицо показалось Ксении знакомым.

Если она не встречала саму старушку, может быть, она где-то видела ее фотографию?

И действительно, перед глазами Ксении всплыла папка с информацией по делу Терпенева. Точнее, фотографии всех людей, присутствовавших в ресторане «Телави» в момент его убийства.

Ксения с удивлением поняла, что перед ней на скамейке кормит голубей Светлана Федоровна, теща покойного Терпенева.

Вот это сюрприз!

Что может делать эта самоуверенная, обеспеченная немолодая дама в этом сквере, далеко от своего загородного дома, да еще в таком странном прикиде, в каком всякая уважающая себя женщина постесняется выйти на помойку?

В это время из дверей склада вышел неприметный мужчина лет сорока. В руке у него был полиэтиленовый пакет, в котором отчетливо просматривалась бутылка. Наверняка это была такая же бутылка водки, как у господина на «Мерседесе».

Старушка искоса взглянула на этого мужчину, бросила голубям очередную порцию крошек и вдруг достала из своей сумки смартфон, причем дорогой и современный, явно не сочетающийся с ее образом бедной пенсионерки.

Она сфотографировала голубей, а потом сделала еще два или три снимка…

Ксения построила мысленную линию от смартфона и поняла, что Светлана Федоровна сфотографировала мужчину с пакетом.

Тот тем временем огляделся по сторонам, подошел к темно-серой «Вольво», отключил сигнализацию и сел за руль.

А старушка в шляпке сделала еще несколько снимков — теперь она сфотографировала машину незнакомца, причем так, чтобы в кадр попали ее номера.

Ай да Светлана Федоровна! Ай да беспомощная старуха, которую зять держит в доме в память о своей умершей жене! Ну-ну…

Теперь ясно, что она здесь делает. Практически то же, что и сама Ксения. Она следит за подозрительным складом и фиксирует тех, кто выходит оттуда.

Интересно…

Серая машина уехала.

Светлана Федоровна сразу утратила интерес к голубям, убрала смартфон в сумку, поднялась и медленно побрела по скверу. При этом она горбилась и прихрамывала, всячески подчеркивая свой преклонный возраст и хрупкое здоровье. И явно при этом переигрывая, потому что иногда забывала и путала ноги: то припадала на левую, то на правую. Ну, память все-таки уже не та, возраст преклонный.

Ксения тотчас одернула себя: не время насмешничать, бабка та еще бестия, нужно серьезно к ней относиться.

Ксения пошла за старухой, соблюдая все правила наружного наблюдения и делая все, чтобы старушка ее не заметила. Дойдя до места, где оставила свою машину, Ксения на ней продолжила слежку.

Прихрамывая и сутулясь, старушка добрела до торгового центра, вошла внутрь. Ксения припарковала машину и вошла за ней.

Но старушки и след простыл.

Ксения обошла центр, но так и не нашла свой объект.

Тогда она вышла наружу и объехала торговый центр на машине.

И тут ей повезло: подъехав к заднему выходу центра, она увидела, как оттуда выходит Светлана Федоровна.

На этот раз теща Терпенева была в своем обычном виде — в дорогой одежде, с уверенной осанкой и самодовольным выражением лица, именно такую описывала Алла. Нищая старушка, кормившая голубей в сквере, пропала без следа.

Ксения поняла, что где-то внутри торгового центра у Светланы Федоровны есть укромное местечко, где она переодевается и меняет облик. Что ж, умно все организовано.

К ней тут же подъехало такси, Светлана Федоровна села в машину и поехала прочь.

Ксения пристроилась за такси и проследила за ним.

Как и следовало ожидать, машина доставила Светлану Федоровну к ее загородному дому… точнее, к загородному дому ее покойного зятя Сергея Терпенева, где Светлана Федоровна уже чувствовала себя полноправной хозяйкой. Ксения решила, что до утра старуха никуда не денется, и уехала.

И только было хотела она ехать тоже домой, как позвонил Гиви.

— Вот ты не верила, что я могу, а я все узнал! — заговорил он торжествующе. — Значит, записывай! Мужа бывшего этой Ирины зовут Окунь Михаил Григорьевич!

— С чем его и поздравляю… — вздохнула Ксения, думая, что на этом информация кончилась.

— Да его-то поздравлять не с чем! — Гиви не уловил сарказма в ее голосе. — Он умер!

— Что-о? Как это?

— А вот так. Официальные сведения: Окунь Михаил Григорьевич скончался в две тысячи двадцатом году в… ну тут номер… короче на зоне он помер, в тамошней больнице. Диагноз — острая сердечная недостаточность!

— Инфаркт его, что ли, хватил?

— Да ножиком его или заточкой, чтобы не выдал фамилий заказчиков! Не могут же они написать, как есть — у них отчетность.

— Это точно?

— Обижаешь, все точно, если хочешь, пришлю тебе бумажку эту на телефон!

— Спасибо, Гиви, — растрогалась Ксения, — ты мне очень помог.

— Так что теперь твоя очередь информацией делиться!

— Как только — так сразу!

Ксения с удовлетворением увидела на экране своего телефона официальную бумагу, затем перед глазами ее встало висевшее на стене морга расписание дежурств, и Свидин В.П. дежурил как раз сегодня ночью. Удачно!

Когда она подъехала к зданию морга, был поздний вечер, но все же пара окон светилась. Как раз труповозка сигналила у ворот, которые открылись как бы нехотя, с ревматическим скрипом. Ксения решила, что за ворота ей не надо, раз там есть еще люди, и пошла проверенным путем в обход.

Вот и то самое окошко, в которое она проникла первый раз.

Надо же, стекло так и не вставили, и шпингалет болтается, только кота нету в обозримом пространстве. Ксения ловко просочилась в окошко и прыгнула ногами вперед. Помещение было то же самое — темное, по стенам трубы и кабели.

Ксения открыла дверь и оказалась в темном коридоре, в котором не было ни души. Однако из-под двери, где в прошлый раз никого не было, сочился свет и слышался мужской голос. Ксения осторожно приоткрыла дверь.

На этот раз комната была залита светом, особенно ярко освещен был стол, на котором лежало тело. И склонился над ним человек в голубой униформе врача.

— Помню я еще молодушкой была… — пел мужчина высоким надтреснутым голоском, который в просторечии называется козлиным, — как-то вечером стояла у ворот…

— Вспомнила бабка, как девушкой была… — насмешливо сказала Ксения.

— А? — встрепенулся патологоанатом, не оборачиваясь. — Опять ты, Козлов, подкрадываешься неслышно. Чего тебе, не видишь — я занят! Срочное вскрытие!

— А вы можете оставить этого срочного покойника на время? — спросила Ксения, подойдя ближе и стараясь не смотреть на то, что лежало на столе.

Человек мгновенно обернулся, наставив на нее окровавленный скальпель.

— Кто вы и как сюда попали?

— Попала я через подвальное окошко, которое показал мне кот, — Ксения улыбнулась, — и нам с вами нужно поговорить.

— Опять… — доктор снял забрызганные кровью очки, и было видно, что глаза у него испуганные. — Чего вам еще, я же сделал все, как вы просили…

— Просила ведь не я, а другой человек, так? — мягко спросила Ксения. — Если вы имеете в виду труп Терпенева…

— Не трогайте мою жену! — закричал доктор. — Она и так…

— Вот об этом мы и поговорим, — Ксения отошла от стола, — прежде всего я хочу вам кое-что показать.

Доктор с неохотой последовал за ней, снял перчатки и вымыл руки над раковиной в углу.

— Вот! — Ксения нашла в телефоне снимок официального сообщения о смерти.

Доктор уставился на него, как будто увидел змею. Ксения воочию увидела, как строчки пляшут у него перед глазами. Он вытер лоб рукавом, потом еще раз перечитал письмо.

— Так… — сказал он, сжав зубы, — значит, так… — и выругался неприличными словами.

— Понимаю вас, но хотела бы услышать от вас подробности, — кротко напомнила о себе Ксения.

— Ну что, несколько месяцев назад пришел какой-то тип к Ирине и сказал, что ее бывший хочет, чтобы она к нему вернулась. Вы поймите, она ведь понятия не имела, где он и что с ним. Мне она честно все рассказала, когда мы решили жить вместе. Я, конечно, хотел на ней жениться, но как это сделать, когда официально она с ним не развелась… В общем, мы думали, что все обойдется, как вдруг… пришел к ней прямо на прием. Она растерялась, испугалась, он все правильно понял и предложил, что не станет сообщать ее бывшему за определенную мзду. Каждый месяц приходит и тянет деньги, сволочь такая. Пыталась она отказаться, он ее пугать начал! Хотел я с ним поговорить — она меня умоляла этого не делать, себе дороже получится. А оказалось, мы все эти месяцы платили этой мелкой дряни, шантажисту паршивому! Ну я ему устрою!

— Подождите! — остановила его Ксения. — Что вы можете сказать о том человеке, который просил вас подчистить отчет о вскрытии тела Терпенева?

— Ах вот вы о чем… — Доктор задумался. — Сожалею, но ничего определенного. Разговаривали мы в темноте, я не видел его лица. Голос негромкий, спокойный, держался он чуть в стороне… нет, ничего не могу сказать, кроме того, что это был мужчина.

— Жаль…

— Но после его ухода я послал содержимое… в общем я послал кровь на анализ в специальную лабораторию, у меня там друг работает.

— И?

— И жду ответа, дело это небыстрое…

— Значит, как только ответ будет…

— Я вам позвоню.

Ксения взяла еще с доктора слово, что он не станет ничего предпринимать против мелкого гада шантажиста, чтобы раньше времени не поднимать шум. Доктор обещал скрепя сердце.

— Выходи! — снова крикнул Тезей в темноту.

И на этот раз он услышал какой-то ответ — едва слышный мучительный стон.

Крепко сжав меч и подняв факел над головой, Тезей пошел в ту сторону, откуда доносился этот стон.

Вскоре коридор сделал очередной поворот, и впереди показалось углубление в стене наподобие грота или пещеры. Оттуда, из этого грота, снова донесся приглушенный стон.

Тезей шагнул вперед, выставив перед собой меч.

Он подозревал, что в темноте пещеры прячется Минотавр, что он хочет обмануть своего противника притворным стоном и внезапно наброситься на него.

Тезей сделал еще один шаг и поднял факел как можно выше.

Багровый отсвет пламени проник в грот, осветил его. Минотавра внутри не было. В первое мгновение Тезей вообще никого и ничего не увидел, но потом, приглядевшись, разглядел в дальнем углу грота кучу тряпья.

Потом эта куча пошевелилась, и, когда снова раздался стон, Тезей понял, что он доносится именно из этой груды. Тезей опустил меч, подошел ближе, наклонился — и увидел тускло мерцающие, переполненные страданием глаза на изможденном человеческом лице.

— Кто ты? — вопросил Тезей незнакомца.

Но тот в ответ только застонал. Правда, в этом стоне Тезей расслышал членораздельную просьбу:

— Воды!

В кожаной фляге у Тезея было мало воды, но он пожалел незнакомца и поднес флягу к его губам. Тот сделал несколько жадных глотков, и глаза его засветились благодарностью.

— Спасибо тебе, добрый человек! — проговорил незнакомец слабым, прерывающимся голосом. — Да вознаградят тебя боги Олимпа за твою доброту!

— Кто ты? — повторил Тезей свой вопрос. — Кто ты и какая злосчастная судьба привела тебя в Лабиринт?

— Я — Филипп, сын Диомеда. Я был среди тех, на кого выпал жребий, среди тех, кто был предназначен в жертву Минотавру. Но я не хотел идти на смерть, как овца под нож мясника. Я хотел вступить в схватку с чудовищем и положить конец его власти.

Перед тем как отправиться в Лабиринт с остальными обреченными, я пошел в священную рощу, где обитает Оракул. Я принес Оракулу щедрые дары и получил предсказание. До сих пор я помню каждое слово этого предсказания…

И Филипп продекламировал:

Тем лишь мечом сражено будет порождение мрака,

Что ты найдешь в винограднике предков под старым платаном.

Я отправился на виноградник, принадлежавший еще деду моего отца. Там и правда растет старый платан. Я стал копать возле его корней и вскоре выкопал старый меч. Вот этот меч…

С этими словами Филипп вытащил из складок своей полуистлевшей одежды старый заржавленный меч с зазубренным лезвием.

— И что же случилось потом?

— Потом я вошел с остальными обреченными в Лабиринт и искал встречи с Минотавром, но он все время скрывался от меня, одного за другим убивая моих спутников. Наконец он убил их всех до одного, я же так и не встретил его. Со временем я ослабел от голода и жажды. Я пытался выйти из Лабиринта — но не нашел пути назад…

— Я выведу тебя на свет!

— Уже поздно. Смерть уже заглянула в мои глаза. Лучше сделай то, что не удалось мне — убей Минотавра!

— Именно для этого я и пришел в Лабиринт.

— Назови мне свое благородное имя!

— Мое имя Тезей, я прибыл на Крит из далеких краев и добровольно отправился в Лабиринт, чтобы покончить с Минотавром.

— Теперь мне легче будет умереть, ибо я верю, что чудовище будет убито. Возьми этот меч, иноземец. Может быть, тебе удастся победить Минотавра. И если так — этот меч поможет тебе, ибо только им можно убить кровожадного обитателя Лабиринта.

Тезей принял меч из рук Филиппа и осмотрел его.

Меч был старый, но лезвие его все еще было острым, а на рукояти виднелась полустертая надпись:

«Выковал меня великий Посейдон, и только я покончу с властью мрака».

— Благодарю тебя, Филипп! — проговорил Тезей. — Но все же позволь вывести тебя из мрака на свет!

Филипп не ответил. Приглядевшись к нему, Тезей понял, что тот уже мертв.

На следующее утро Ксения чуть свет приехала к дому Терпенева. Интуиция подсказывала ей, что сегодня здесь непременно что-то должно произойти. Кроме того, после того, как накануне она застала Светлану Федоровну за слежкой, ей хотелось как можно больше узнать о ее двойной жизни.

Прошло около часа, и тут ворота открылись, и оттуда выехала белая «Хонда», которая, как знала Ксения, принадлежала Алле, гражданской жене покойного Терпенева. То есть теперь вдове.

Немного отъехав от дома, «Хонда» остановилась, из нее выскочила возбужденная, растрепанная Алла и вернулась в дом.

Через минуту она снова выбежала, волоча за собой тяжелую сумку, открыла багажник «Хонды».

Багажник был набит под завязку, из него тут же выпал чемодан. Алла, громко чертыхаясь, принялась заново укладывать вещи, пытаясь разместить их в багажнике.

Все ясно, поняла Ксения, происходит эвакуация… старуха выгнала-таки Аллу! Потому что та не принесла то, что было нужно, а именно: маленький ключик, который был в лампе.

Наконец Алла кое-как уложила вещи и уехала, напоследок погрозив дому кулаком. В окне шевельнулась занавеска — ага, значит, бабка подсматривает, ждет, когда останется одна. Прислуга не в счет или она ее тоже спровадила.

Прошло еще минут сорок, и к дому подъехало такси.

Тут же из калитки появилась Светлана Федоровна — не в образе нищей старушки, а в своем приличном и бодром виде. Она села в такси и поехала в сторону города.

Ксения немного выждала и поехала следом.

Такси привезло Светлану Федоровну к тому же торговому центру, где она накануне меняла свой облик.

Ксения сразу же объехала центр — и как раз успела увидеть, как из его запасного выхода появилась Светлана Федоровна.

На этот раз она превратилась не в нищую старушку, а в среднестатистическую скромную пенсионерку. Простая курточка немаркого серого цвета, на голове серая панама, туфли на низком каблуке, чуть потертая недорогая сумка…

И эта неприметная пенсионерка, выйдя из торгового центра, отправилась прямиком к автомобильной парковке и села в столь же неприметную корейскую машину.

Эта машина выехала с парковки и поехала в центр города.

Ксения ехала за ней, не уставая поражаться, сколько сюрпризов таит Светлана Федоровна! Как описывали ее другие — так полный инвалид, едва не в коляске передвигается, а оказалась — еще и машину водит.

Тем временем Светлана Федоровна подъехала к большому круглому зданию, оставила машину на парковке и вошла внутрь.

Ксения последовала за ней и выяснила, что в круглом здании размещается большой магазин, торгующий подержанной мебелью.

Здесь не было настоящего антиквариата — диванов «Жакоб», стульев Гамбса или Чиппендейла, кресел и ломберных столиков русского классицизма или ампира.

Хотя изредка и попадались ореховые столики или шкафчики красного дерева, но в основном магазин заполняла тяжеловесная мебель конца девятнадцатого века, пресловутые славянские шкафы, громоздкие буфеты с вырезанными на дверцах фруктами и колосьями и образцы советской довоенной мебели.

Ксения проскользнула внутрь и скоро нашла Светлану Федоровну, благо прятаться и незаметно следить за объектом среди мебельных развалов было очень удобно.

Светлана Федоровна протиснулась среди шкафов и диванов и подобралась к огромному буфету, на дверцах которого были вырезаны три классических богатыря.

Остановившись возле этого резного монстра, теща Терпенева воровато огляделась по сторонам и принялась одну за другой открывать дверцы, выдвигать ящики.

Ксения спряталась за книжным шкафом с застекленными дверцами. Отсюда она хорошо видела Светлану Федоровну, но не могла четко разглядеть, какие отделения и ящики та проверяет.

Наконец Светлана Федоровна что-то нашла. Теперь она, по-видимому, пыталась открыть какой-то ящик, но у нее это не получалось. Она чертыхалась, ругалась вполголоса, орудовала пилочкой для ногтей — но у нее ничего не выходило. Ну, что сказать, с необъяснимым злорадством подумала Ксения, умели делать вещи в девятнадцатом веке. А уж этот буфет-монстр вообще больше ста лет простоял и еще столько же простоит, если не больше. Ничего его не возьмет — в огне не сгорит и в воде… нет, в воде как раз потонет. Только попробуй дотащи его до воды. Если только разрубить на части, так это дерево никакой топор не возьмет.

Тут неподалеку от старухи возник продавец, сутулый мужчина с маленькими тусклыми глазками, редкими бесцветными волосиками и уныло свисающим носом. Он подозрительно взглянул на Светлану Федоровну и строго проговорил:

— Женщина, вам чем-то помочь?

— Ничего мне не надо! Сама разберусь! — хамским голосом ответила старуха.

— Но тогда я прошу вас аккуратнее обращаться с мебелью! Вы ее еще не купили, а царапаете!

— Ничего я не царапаю! И вообще, я как раз хочу купить этот гроб с музыкой.

— Гробами не торгуем! — отрезал продавец. — Гробы — это через дорогу, в магазине ритуальных принадлежностей.

— Типун тебе на язык! Не нужен мне гроб, я хочу купить вот это вот уродство, — и она ткнула пальцем в буфет.

— Если это уродство, то зачем…

— Да прекрати ты уже к словам вязаться! — оборвала его Светлана Федоровна. — Я хочу просто купить эту хреновину, я не знаю, как она называется…

— Это буфет!

— А мне наплевать, хоть черт с рогами! Короче, я ее хочу купить. Заверните! Или не заворачивайте, а просто доставьте по адресу…

— Извините, не могу! — ответил продавец, и в его голосе отчетливо прозвучало злорадство, в отличие от Ксении, вполне объяснимое. Старуха не только у нее вызывала неприятные чувства.

— То есть как это не можешь? — возмущенно переспросила старушенция и посмотрела на продавца, как баран на новые ворота. — Для чего ты здесь, как не для того, чтобы продавать лохам это барахло? Вот я здесь, я хочу его купить, а ты не продаешь? Как это понимать? Я заплачу деньги, хорошие деньги!

Она вытащила из сумочки портмоне и показала продавцу внушительную пачку денег:

— Вот! Ты видишь? Это деньги, много денег!

— Увы! Ничем не могу вам помочь! — Продавец выразительно развел руками. — Этот буфет не продается!

— Как это не продается? Что ты такое несешь? Это же магазин, а в магазине все продается!

— Вы совершенно правы… все продается, кроме этого буфета.

— Какого черта! Что ты несешь? Позови своего хозяина!

— Увы, тоже не могу.

— Да ты ничего не можешь! Говорю тебе — позови хозяина! Быстро зови, а то у тебя будут неприятности!

— Его нет в магазине… он в отъезде…

— Так пусть приедет! Где он там?

— Он на Сейшельских островах.

— Да чтоб вас! Почему ты не хочешь продать мне этот буфет?

— Потому что он уже продан.

— Но я заплачу больше! В два раза больше!

— Не могу — это нарушение правил торговли. Нас лишат лицензии. Этот буфет не является нашей собственностью, он принадлежит покупателю. Он его полностью оплатил, значит, получил на него законное право собственности…

— Тогда какого черта он здесь стоит? Только вводит других покупателей в заблуждение!

— По нашим правилам покупатель имеет право вывезти покупку в течение двух недель.

— Но я заплачу лично тебе…

— Извините, ничего не могу поделать.

— Оно и видно, что ты ничего не можешь!

Оставив таким образом за собой последнее слово, Светлана Федоровна с гордым видом отправилась к выходу. Продавец задержался возле буфета, проверяя, все ли с ним в порядке, а Ксения незаметно проследовала за тещей Терпенева.

И увидела интересную картину.

Подойдя к дверям магазина, Светлана Федоровна снова воровато огляделась и прижала к дверному замку какой-то мягкий бесцветный брусочек.

«Вот дает старушка! — подумала Ксения. — Это же она слепок замка делает, чтобы потом по нему сделать копию ключа! Наверняка собирается ночью проникнуть в этот магазин. Хочет без помех обследовать этот буфет. Что она там, интересно, ищет? Судя по тому, как она старается, это что-то очень ценное».

Светлана Федоровна покинула магазин, но Ксения на этот раз за ней не последовала — она вернулась к буфету, который так заинтересовал предприимчивую старушку.

Продавец уже ушел в другой конец магазина, где безуспешно пытался сбыть паре средних лет громоздкий трехстворчатый платяной шкаф урюпинской мебельной фабрики, выдавая его за уникальное изделие эпохи Александра Третьего.

Воспользовавшись этим, Ксения без помех принялась за изучение буфета.

Для начала она открыла все дверцы, обследовала все отделения и ящики. Все они были пусты, и на первый взгляд ничего интересного Ксения не заметила.

На всякий случай она простукала все дверки и стенки — но опять-таки не нашла ничего подозрительного.

Ксения видела, как Светлана Федоровна безуспешно пыталась открыть какой-то ящик — но все ящики буфета открывались без ключа и безо всяких проблем…

В чем же дело?

Ксения прислушалась к голосам в глубине магазина.

Продавец все еще убеждал несговорчивую пару купить шкаф, и ему было не до злополучного буфета.

Тогда она один за другим вытащила все ящики, расставила на полу и осмотрела их.

Один их ящиков был немного короче остальных.

С чего бы это? Ведь глубина буфета везде одинакова!

Ксения заглянула внутрь, туда, где стоял более короткий ящик.

С виду там была такая же фанерная стенка, как в остальных местах, но когда Ксения подцепила эту стенку пилочкой для ногтей, оказалось, что это — потайная дверца, которая легко открылась, и за ней обнаружилась еще одна дверца, на этот раз — металлическая, в которой была небольшая замочная скважина.

Так вот что безуспешно пыталась открыть Светлана Федоровна, пока ее не спугнул продавец!

Ксения простукала дверцу — и по звуку поняла, что она сделана из закаленной стали, фактически позади ящика в буфет встроен самый настоящий сейф, так что терпеневская теща напрасно пыталась открыть ее подручными средствами!

Видимо, ночью она собирается вернуться сюда с какими-то инструментами и вскрыть-таки этот тайник… Сварочный аппарат, что ли, собирается сюда притащить… Или болгарку.

Ксения еще раз осмотрела дверцу, в особенности — замочную скважину.

По ее размеру и форме к этой скважине должен был подойти тот ключ, который она, Ксения, нашла среди вещей покойного Терпенева… Точнее, в лампе. Подстраховался, видно, тот еще был жук этот Терпенев, хоть и нехорошо про покойника…

Понятно теперь, что Светлана Федоровна послала Аллу именно за этим ключом. И когда та не принесла ключа — разозлилась и выгнала ее из дома. Ну, не до Аллы сейчас, она, судя по всему, человек посторонний, не в курсе была, чем ее любовничек занимался.

Оставалось только воспользоваться ключом и проверить содержимое тайника…

Ксения достала ключ, который постоянно носила с собой, вставила в скважину.

Ключ идеально подошел, мягко провернулся — и дверца сейфа открылась.

Ксения запустила в него руку и вытащила небольшой мешочек из черной замши.

Даже сам вид этого мешочка наводил на вполне определенные мысли, но Ксения развязала его и заглянула внутрь…

И в глазах у нее зарябило от света, несмотря на то что в дальнем углу, где стоял буфет, света было маловато.

Внутри мешочка лежала приличная горсть сверкающих и переливающихся камешков.

Никаких сомнений — в мешочке были ограненные алмазы. Крупные алмазы, и их было много…

Неудивительно, что Светлана Федоровна так хотела открыть этот тайник, готова была за любые деньги купить буфет, а теперь собирается проникнуть ночью в мебельный магазин! Стало быть, бабка была полностью в курсе всех тайных дел своего бывшего зятя и теперь пытается спасти его так называемый бизнес. Это говорит, во-первых, о том, что она непричастна к его смерти, а во-вторых, тут можно кое-что предпринять.

У Ксении моментально созрел коварный план.

Она спрятала в карман мешочек с алмазами, закрыла сейф и привела буфет в исходное состояние. После этого вышла из мебельного магазина и обошла ближний квартал. Здесь она нашла все, что нужно — круглосуточный продовольственный магазинчик с кондитерским отделом, где она купила пакетик мятных леденцов, и сувенирную лавочку, где она ничего не купила, но попросила у продавца осмотреть подарочный набор шахмат.

Шахматы были красивые — в форме средневековых рыцарей и вельмож, белые фигурки были выточены из светлого агата, черные — из черного дерева.

Продавец обрадовался было — этот набор он уже очень давно безуспешно пытался продать. Однако приглядевшись к Ксении, понял, что и на этот раз не продаст.

Действительно, шахматы Ксения вернула, после чего снова отправилась в мебельный магазин.

Здесь она снова открыла тайник в буфете и положила в него замшевый мешочек, из которого высыпала алмазы, а вместо них насыпала леденцы из пакетика, а поверх них — шахматную фигурку, которую незаметно вытащила их сувенирного набора.