Исчезнувший рог Минотавра

Сорок минут назад Гиви Горгулия вздохнул, глядя вслед Ксении, которая зашла в подъезд, ни разу не оглянувшись. Уж больно она самостоятельная, самоуверенная. Все знает, все умеет, сразу сказала, что работает всегда одна, без помощников. То есть, конечно, когда они расстались в прошлый раз, то вроде бы условились быть на связи и держать друг друга в курсе, но он-то ведь не полный дурак и понял, что она к нему не обратится. А у него дело застопорилось, ну понятия он не имеет, кто убил Отари!

И права Ксения: кто отравил Терпенева, тот и Отари зарезал. И они его видели, когда ночью в ресторане были. И он, Гиви, этого человека упустил. Он — мужчина и не должен прятаться за женскую спину. Однако пора ехать, ничего он в этом дворе больше не высидит.

Гиви снова вздохнул и тут увидел, что его заперла синяя «Вольво». Ну надо же, когда только успела, он и не заметил. Теперь придется задним ходом выезжать.

Он тронул машину с места, и услышал, как под задним колесом что-то пискнуло. Да еще так громко. Господи, неужели он раздавил щенка или котенка…

Гиви очень любил животных.

На негнущихся, деревянных ногах он вышел из машины и наклонился к заднему колесу. Там валялись какие-то ошметки, никто не шевелился и не пищал.

Гиви присел на корточки и посветил телефоном. Ах вот оно что… — он едва не рассмеялся вслух. Под колесами лежала раздавленная мягкая игрушка, брошенная вероятно каким-нибудь малышом. Бывают такие плюшевые зайцы, медведи, лисички, а внутри громкая пищалка, этот звук он и принял за крик умирающего животного. Ну, все хорошо, что хорошо кончается.

Гиви хотел уже встать и уезжать, наконец, из этого злополучного двора, как вдруг заметил возле машины Ксении какую-то юркую подвижную тень.

В первый момент он подумал, что какой-то воришка хочет вскрыть машину, и хотел было уже выйти на свет и заорать. Но что-то его удержало от немедленных действий.

Гиви спрятался за машиной и застыл на месте, потому что тень выпрямилась и показалась ему весьма опасной. Не просто подросток зеркало отвинчивать собирается.

Гиви не шевелился, поскольку человек вдруг оглянулся быстро, затем бесшумно вскрыл машину Ксении, влез внутрь, что-то там сделал, вероятно отключил сигнализацию, так что она даже не пискнула. Профессионал значит.

Все это Гиви очень не понравилось, и он хотел было уже звонить Ксении, но одумался. Чего это он будет ей звонить в такое позднее время? Сам разберется.

Человек что-то делал в машине: наклонялся, светил фонариком. Обыскивает, понял Гиви. Но что он ищет? И вряд ли это найдет, поскольку Ксения не тот человек, который будет хранить в машине что-то важное. Как бы в подтверждение человек вышел из машины и открыл багажник. Порылся в нем и закрыл: и там ничего.

После этого человек тенью скользнул в сторону и ушел в самый темный угол двора, где сел в машину, стоявшую так, чтобы не разглядеть было ни номеров, ни того, кто был внутри.

Очень осторожно Гиви пошевелился, потому что затекли ноги, затем гусиным шагом передвинулся к дверце своей машины, открыл ее бесшумно и плюхнулся на сиденье. Тот тип в машине чего-то ждет, что ж, Гиви подождет тоже.

И минут через пятнадцать открылась дверь подъезда и вышла Ксения. Да не одна, а в сопровождении незнакомого мужчины. Коренастый такой, крепкий мужик, который поддерживал Ксению за плечо, так что сразу было видно: идет она не по своей воле. Похитили! Девчонку похитили! И сейчас увезут!

Гиви хотел было выскочить из машины и броситься на помощь, но тут увидел такое, что застыл на месте.

Сзади за Ксенией шел зверь — огромный и черный как ночь. Сначала Гиви подумал, что это огромная собака, но тут же понял, что ошибся. Господи, да это же черная пантера! Вот просто так, сама по себе. Дикий зверь во дворе обычного петербургского дома! Караул!

Да, такого голыми руками не возьмешь…

Троица подошла к машине, Ксению пихнули на заднее сиденье, пантера прыгнула туда же сама, коренастый уселся спереди рядом с водителем, как видно полностью доверяя пантере охранную службу. И машина тронулась с места.

Гиви поехал следом, доставая телефон. Ему пришла в голову здравая мысль. Допустим, с этими двумя они с Ксенией справятся. Он видел, что руки у нее не связаны, и Гиви бог силой не обидел. Но вот как быть с пантерой?

А на пантеру тоже есть управа.

— Да, Гиви, что такое? — послышался голос в трубке.

— Георгий? — Гиви инстинктивно понизил голос, хотя знал, что его не услышат те, в машине. — Тут такое дело… можешь приехать, куда скажу? Это очень важно!

— Для тебя, дорогой, всегда готов! Как раз домой вернулся после выступления!

— Значит, нужно будет работать с диким зверем! С крупным хищником, сможешь его укротить быстро?

— Обижаешь, дорогой, а кто я по-твоему? — В голосе Гиви уловил нотки обиды.

— Извини, это от нервов…

— А что случилось? Ты случайно попал в джунгли или заблудился в зоопарке?

— Не до шуток мне, дело срочное! Значит, по ходу дела буду тебе координаты высылать!

— Понял, уже собираюсь! Будем на связи! Да, забыл уточнить, зверь-то какой?

— По твоей специальности, из семейства кошачьих, с которым ты работаешь, черная пантера!

— Пантера? — обрадовался Георгий. — Это хорошо! Ладно, жди! Да не лезь там, животное не обижай, оно ценное…

— Животное не обижай… — проворчал Гиви, — как бы это животное меня не обидело…

Тут он спохватился, что впустую тянет время, и набрал номер, который знал наизусть, — номер радиостанции «Ночная дорога», которую очень любил слушать по ночам, когда следил за неверными мужьями и женами.

Ксения и вообще хорошо относилась к группе The Beatles в целом, и к Джону Леннону в частности, но сейчас она обрадовалась ему, как родному: она поняла, что Гиви действительно не послушался ее, не ушел домой, больше того, он увидел, что ее силой посадили в чужую машину, и постарается ей помочь.

Правда, она считала Гиви не слишком опытным бойцом, слегка посмеивалась над ним — но лучше такой помощник, чем никакого. Во всяком случае, она больше не чувствовала себя одинокой и беспомощной в борьбе с враждебными обстоятельствами.

Очень осторожно Ксения скосила глаза на пантеру. Та сидела как обычная кошка, аккуратно сложив лапы, обернутые хвостом. И глаза вроде бы прикрыла, еще бы замурлыкала… Ксению эта поза нисколько не обманула.

Водитель потянулся к приемнику, он хотел переключить его на другую станцию — но Ксения взмолилась:

— Не переключай! Мне эта песня очень нравится!

Водитель переглянулся со своим напарником, пожал плечами и оставил прежнюю станцию.

Песня закончилась, и ведущий жизнерадостно проговорил:

— А теперь по просьбе нашего слушателя из Кутаиси мы поставим песню «Глаз тигра» из фильма Рокки…

Ага, догадалась Ксения, это снова Гиви! Таким образом он дает ей понять, что видел пантеру, и постарается ее нейтрализовать… вот только удастся ли это ему?

Ее раздумья были прерваны старшим из похитителей.

— Ну, куда теперь ехать?

Ксения помедлила секунду и описала ему дорогу к загородному дому покойного Терпенева. Ничего, с тещей как-нибудь разберемся, бабка — та еще пройда, выкрутится.

Машина быстро проехала через ночной город, выехала на шоссе и скоро приблизилась к цели поездки.

Они уже почти подъехали к дому, когда на дороге перед автомобилем появился пьяный мужчина. Выделывая ногами кренделя, он шел ровно посредине дороги и хриплым голосом горланил песню «Снегопад, снегопад», изредка даже попадая в мелодию.

Водитель посигналил ему, но пьяный только запел еще громче и фальшивее.

— Да чтоб его…

Наконец пьяный певец посторонился, но тут оказалось, что поперек дороги лежит поваленное дерево.

— Не нравится мне это… — процедил старший похититель.

— Да ладно, сейчас я его отодвину… — Водитель открыл дверцу и хотел выбраться из машины, но тут к ней неуверенными шагами приблизился тот же пьяный, схватил водителя за лацкан и прохрипел с заметным кавказским акцентом:

— Снэгопад, снэгопад… если женщина про-осит… бабье лэто ее торопить нэ спеши…

Затем он добавил нечто из совсем другой песни:

— Ты мэня уважаешь?

— Отвянь… — Водитель попытался сбросить его руку, но пьяный вцепился в него как клещ.

— Ты мэня нэ уважаешь! — констатировал пьяный, в котором Ксения давно уже узнала Гиви.

— Берегись! — крикнул старший бандит, но было уже поздно: в руке Гиви появилась бутылка коньяка, которая тут же опустилась на голову водителя.

Тот охнул и сполз на землю.

— Надо же, как ему коньяк в голову ударил! — проговорил Гиви, глядя на результат своих действий.

— Джеки! — крикнул старший напарник, добавил какую-то резкую команду на незнакомом гортанном языке и одновременно потянулся за пистолетом.

Тут события завертелись с невероятной быстротой.

Одновременно произошло следующее.

Пантера мягко и в то же время молниеносно перетекла на переднее сиденье, при этом оставив Ксению без присмотра, и выскочила из машины. Гиви с неожиданной ловкостью взлетел на крышу той же машины и спрыгнул оттуда на другую сторону. Видимо, его физические возможности резко возросли при виде пантеры.

Ксения, оставшись без присмотра, сгруппировалась, прижав ноги к животу, и тут же выбросила их вперед, через спинку сиденья, и обхватила ими своего похитителя за шею.

Пантера, не увидев перед собой противника, на мгновение замешкалась, озираясь, и тут из кустов справа от дороги уверенными шагами вышел высокий плечистый мужчина с пышными усами и темными выразительными глазами.

Он без всякого страха шел прямо на пантеру и сверлил ее пристальным взглядом. И что удивительно — пантера выказала очевидные признаки растерянности. По крайней мере, она не набросилась сразу ни на одного из врагов.

Тем временем похититель, с которым боролась Ксения, каким-то чудом сумел вырваться из захвата и даже перехватил ногу девушки и попытался надавить на болевую точку. В то же время он высунул голову из машины и снова выкрикнул команду на непонятном языке.

Пантера встряхнулась, рыкнула и приготовилась к прыжку…

Однако усатый незнакомец достал из кармана маленький свисток и дунул в него.

Как ни странно, никакого звука при этом не раздалось, но пантера попятилась, прижала уши и растерянно мяукнула, как кошка при виде огромной овчарки.

Усатый продолжал надвигаться на нее.

Пантера выказывала все признаки страха — она прижималась к земле, пятилась, била хвостом по бокам…

Усатый, глядя ей прямо в глаза, подходил все ближе и ближе. В его плавных, уверенных движениях, во всем его облике было что-то кошачье или, скорее, тигриное.

Вот он уже поравнялся с пантерой, и она буквально распласталась по земле и подползла к нему, преданно заглядывая в глаза и всей своей позой выражая покорность.

Усатый положил ей руку на голову и проговорил властным, гипнотическим голосом:

— Хорошая девочка, хорошая… послушная девочка!

Хозяин пантеры, потрясенный поведением Джеки, утратил контроль за поединком с Ксенией. Ксения воспользовалась этим, повторно провела удушающий прием и, наконец, скрутила его, связала его руки и ноги веревкой, которую нашла в бардачке, и швырнула поверженного противника на землю возле машины, где уже валялся его напарник, выведенный из строя Гиви при помощи бутылки коньяка.

— Против лома нет приема! — удовлетворенно сказал Гиви, выходя из-за машины.

Пантера сидела у ног усатого красавца, преданно заглядывая ему в глаза.

— Кто же с тобой так плохо обращался? — говорил мужчина, поглаживая огромную кошку. — Чем тебя кормили? Шерсть не блестит, бока ввалились, глаза желтые… тебе явно не хватает витаминов, а также движения… но это все поправимо.

— Ее зовут Джеки, — выдохнула Ксения, не решаясь все же приблизиться к огромной кошке, — надо же, а я думала, она только по-африкански понимает.

— Все она понимает, умница такая… Тебе лет пять примерно, так? — Он почесал пантеру за ухом. — А может, все шесть. И все одна да одна, эти уроды не в счет, — он пренебрежительно кивнул на двух валяющихся на земле. — Будешь у меня жить, жениха найдем хорошего, красивого… деток тебе пора иметь…

Ксения не поверила своим глазам, увидев как при этих словах глаза пантеры вспыхнули радостным зеленым светом. Похоже, она все прекрасно поняла.

Переведя дыхание, Ксения повернулась к Гиви и проговорила с глубоким чувством:

— Спасибо, дорогой… и другу твоему большое спасибо… мы, кстати, пока не знакомы.

— Георгий! — представился усатый.

— Очень приятно… Ксения… и может быть, вы мне объясните, что это было? Я имею в виду, как вам удалось так управиться с пантерой? Это просто чудо!

— Ну, это же совсем просто… — скромно проговорил Георгий, почесывая Джеки за ушами. — С пантерами… с ними вообще просто. Хорошие звери, не коварные. С ними всегда знаешь, чего ждать. Вот медведи… с теми гораздо сложнее.

— Дело в том, что Георгий — дрессировщик, он работает в цирке с хищниками. Может быть, ты слышала — Георгий Монтеверди и его тропические хищники…

— Да, я видела афиши, — припомнила Ксения. — Запоминающееся имя…

— Вообще-то это псевдоним, — скромно добавил Георгий. — На самом деле я Монтеридзе.

— Но впечатляет! — восхищенно проговорила Ксения. — Одно дело на арене цирка и совсем другое — вот так, на ночной дороге… как вам это удалось?

— Ну, во-первых, это опыт. А потом — у меня есть вот этот маленький свисток…

Георгий показал свой свисток, и пантера тут же испуганно прижала уши.

— Не бойся, девочка! — успокоил ее Георгий.

— И что это за свисток? Я вообще ничего не услышала.

— Правильно, конечно, не услышали. Это ультразвук, люди его не слышат. А для хищников семейства кошачьих это очень сильный стресс, они его не просто слышат, они его боятся и готовы на все, только бы он прекратился. Поэтому Джеки меня теперь боится и подчиняется мне беспрекословно.

— Здорово!

В это время открылась калитка в доме Терпенева, и оттуда вышла Светлана Федоровна. Она была в шелковом халате поверх пижамы, в руке у нее был пистолет.

— Что здесь творится? — проговорила она раздраженно. — Я вызову полицию!

— Не стоит! — Ксения выступила вперед. — Незачем впутывать ее в наши дела!

— Это ты? — Светлана Федоровна узнала девушку. — Я надеялась, что мы все выяснили и больше не встретимся…

— Я тоже надеялась, но вот эти господа нагрянули ко мне домой и потребовали алмазы. И только с помощью моих друзей удалось поставить их на место.

Светлана Федоровна взглянула на обездвиженных бандитов и удивленно воскликнула:

— Вот так сюрприз! Вадим Коростель! А я была уверена, что ты уже на том свете!

— Многие так считали, — прохрипел бандит. — Но как видите, все они ошибались.

— И очень жаль!

— Так вы знакомы? — спросила Ксения.

— Увы, да! Этот господин несколько лет назад засветился в Африке. Чего только за ним не было — контрабанда алмазов, похищения людей, убийства…

— Это всего лишь местный способ вести бизнес!

Светлана Федоровна подошла к связанному бандиту и ткнула его ногой.

— Ну, судя по тому, на что ты пошел, с бизнесом у тебя не очень-то наладилось. Поэтому ты решил перехватить у нас партию алмазов? Думал таким образом поправить дела? Даже людей у тебя почти не осталось, пантера — и та переметнулась! И это не ты ли приложил руку к смерти Сергея?

— Да вы что вообще? За каким бесом мне это надо? — Коростель возмущенно запыхтел.

— Ага, стало быть, просто решил половить рыбку в мутной воде!

— Ему этот продался, из мебельного магазина, — вставила Ксения, — неосмотрительно помощников выбираете, Светлана Федоровна.

— Это Сергей покойный договаривался, — вздохнула старуха. — И что же нам теперь с этими делать?

— Отвезти подальше отсюда, связать и оставить возле их машины. Кто-нибудь на них наткнется и вызовет полицию. А дальше пускай полицейские разбираются.

— А пантеру, если не возражаете, я возьму себе, — подал голос дрессировщик. — У нее большой артистический потенциал и внешность очень фотогеничная. Подкормлю ее, подлечу, подготовлю для нее пару новых номеров… Жених опять же на примете у меня есть… пятнистый, правда, но это даже хорошо. Дети красивые будут.

— Ну вот, значит, ты не зря сегодня потратил свое время! — оживился Гиви.

— Конечно, не зря! Другу помочь — это уже хорошо, а тут еще такую хорошую артистку нашел… Идем, девочка, в машину, идем, дорогая, ты устала…

Пантера радостно устремилась за Георгием, не бросив и взгляда на своего прежнего хозяина.

— Теперь я могу наконец иметь хоть какой-то покой? — спросила Светлана Федоровна.

Ксения хотела заметить, что при такой опасной жизни покой старухе может только сниться, но решила не заедаться.

— Ты как? — в машине заботливо осведомился Гиви, скосив глаза на Ксению. — Нормально?

— Устала что-то, — пожаловалась она неожиданно для самой себя. — Такая ночь была длинная… вон, уж рассвет, спать хочется… И утром не поспишь, на работу нужно… — голос у нее был сонный.

Тут машину тряхнуло, и Ксения проснулась.

— Слушай, а кто такой Георгий? То есть я понимаю, что дрессировщик, но как ты-то с ним познакомился?

— О, это такая история… — мечтательно протянул Гиви. — Было это года три назад. Нанял этот Георгий меня по рекомендации следить за своей женой.

Были у него подозрения, переходящие в уверенность, что она ему изменяет. И главное, прожили они уже лет восемь к тому времени, и все признавали, что брак у них хороший. Он — личность известная, сама знаешь, журналисты за такими очень следят. А тут — ничего плохого про них сказать не могут. Я и спрашиваю, с чего это он решил на жену думать, что она ему изменяет. Он помялся так и отвечает, что анонимно ему фотографии пришли, что ходит жена в его отсутствие куда-то, денег опять же со счета снимает много.

Так-то она женщина скромная, ну, у него отказа, конечно, ни в чем не знала, но не мотовка, зря деньги не тратила. А тут — деньги рекой куда-то текут. Ну, ясное дело: завела молодого любовника, на него и тратит. А главное: шифруется почище шпионов всяких, он, Георгий этот, поначалу-то пробовал сам за ней следить, так ничего не вышло, уходила от него запросто. И так он был против жены настроен, что уже прямо трясся весь. И друг его близкий уговорил меня нанять, для того чтобы окончательную ясность внести.

— Ну и что там оказалось?

— Ну что оказалось. Жена и правда такая шустрая оказалась, от слежки уходила, что твой Штирлиц. Так что намучился я, пока вычислил, куда она ходит.

— И куда же? Правда к любовнику?

— Какое там! Ходила она к шаману! Или колдуну, уж не знаю, как его и назвать.

Гиви перевел дыхание и продолжил:

— В общем, тут такое дело. Детей у них не было. Георгий-то и не очень по этому поводу переживал, потому как всю любовь на своих зверей переносил. А женщине, понятное дело, такое тяжело. Многое они перепробовали — ничего не помогало.

Ну, Георгий смирился, взял с жены слово, что вопрос этот они исключают. Ну, живут люди без детей и ничего. Строго так поговорил с ней, жестко даже. Она вроде послушалась. А оказалось, что не смогла это принять, очень ребенка хотела. И посоветовали ей одного такого… не то шаман, не то колдун, а проще сказать — аферист какой-то. Потому как когда я узнал про него, выследил все-таки ее через несколько дней, то оказалось, что и под судом он побывал — так, по мелочи, за мошенничество, и лицензии у него никакой нету, оттого так и скрывается. И женщинам, которые к нему ходят, строго-настрого велел он ничего не говорить — ни мужу, ни матери, ни подруге самой близкой. Иначе, говорит, лечение не подействует, только зря деньги потратите.

— А что он с ними делал-то? Какое лечение?

— Да что-то говорил, руками водил, заклинания какие-то велел заучивать…

— В общем, сплошной обман… Разводил, короче, на деньги…

— Вроде того. Ну, поймал я жену Георгия с поличным, перехватил прямо на месте. Так, мол, и так, говорю, нанял меня ваш муж, потому как ревнует и подозревает вас в измене.

Она как услышала — так тут же в ноги мне кинулась. Что хочешь, говорит, проси, только не говори ему правду. Я так удивился: в чем дело-то? Вины вашей тут нету, а что этот жулик деньги тянет с женщин — так поделом ему будет!

Нет, говорит, ты не понимаешь. Не того я боюсь, что муж узнает про деньги, а того, что узнает он, для чего эти деньги я брала. Нельзя, говорит, никому про это говорить, иначе не поможет.

И плачет так горько, на коленях стоит.

Пожалел я ее конечно, а мне-то что делать, спрашиваю? У меня же задание, я не выполню, муж твой другого детектива найдет.

Еще, говорит, нужно пару недель подождать, а там лечение закончится, я буду дома сидеть.

— Ну, потянул я время, потом пришел к Георгию и сказал, что ничего не нашел, что жена его — хитрая бестия, обвела меня вокруг пальца. Деньги ему вернул, он наговорил мне, конечно, всякого на прощание. Обещал подпортить репутацию.

А через три месяца приходит ко мне весь сияющий: так, мол, и так, жена беременна, мне во всем призналась, как ты ей помог. Вечно тебе, говорит, обязан, что меня, дурака, не дал ввести в заблуждение. Это, говорит, подружка ее закадычная, которая ей завидовала, выследила ее и фотки мне прислала. А если бы ты все дело раскрыл, то, как знать, возможно, не помогло бы лечение-то.

Стало быть, тот тип и не жулик вовсе был, а правда что-то умел. А может, главное — это верить… В общем, родила жена Георгия в положенный срок близнецов, мальчика и девочку, мальчика Гиви назвали в мою честь. Вот такая история…

Не услышав ответа, Гиви искоса посмотрел на Ксению. Она крепко спала.

Тезей уже утратил чувство времени.

Здесь, в Лабиринте, не было дня и ночи — но теперь он даже приблизительно не мог сказать, сколько времени прошло с тех пор, как он сюда попал, сколько времени он идет по следу Минотавра, по следу, отмеченному его зеленой кровью.

Даже факел горел, не переставая, как будто и для него время остановилось — он только становился все бледнее и бледнее, как будто зловещая тьма Лабиринта постепенно выпивала его силы, его живой свет.

Тезей шел по следу зеленой крови, и этот след не кончался и не прерывался. Странно — рана на плече Минотавра не заживает, она все кровоточит и кровоточит… но тогда чудовище давно уже должно истечь кровью?

Но цепочка зеленых капель все тянулась и тянулась.

Может быть, Минотавр оставляет эти следы нарочно, чтобы заставить Тезея идти за ним в самую дальнюю, самую страшную часть Лабиринта?

Еще два раза следы зеленой крови приводили Тезея к провалам, к краям бездны. Теперь Тезей был начеку, он вовремя замечал пропасть и перебирался через нее, продолжая свою страшную охоту.

И вот, когда он только что преодолел третью пропасть и отошел от нее на сорок или пятьдесят шагов, он почувствовал, что в Лабиринте что-то изменилось.

В нем и до этого царила тишина, нарушаемая только звуком шагов самого Тезея да изредка — звуком падающих с потолка капель. Но теперь характер этой тишины изменился, она стала еще более настороженной и опасной, как будто сам Лабиринт пристально и враждебно следил за бредущим в темноте человеком.

И еще… еще в сыром и холодном воздухе появился новый запах.

Да нет — не новый.

Тезей уже чувствовал этот запах прежде — когда первый раз столкнулся с Минотавром. Это был запах дикого зверя… но в то же время чего-то или кого-то еще более страшного. Запах кого-то или чего-то, чему нет названия в человеческом языке, чему нет места в нашем мире.

Тезей понял, что его охота приближается к концу, что еще немного, и он снова встретит Минотавра, и эта встреча будет роковой, из нее лишь один выйдет живым. Он выше поднял факел, сжал рукоять меча и медленно пошел вперед, навстречу своей судьбе.

Тезей медленно шел вперед, вглядываясь в непроглядную темноту.

Вдруг ему показалось, что за самым краем светлого круга, отвоеванного у темноты факелом, неярко блеснули два красноватых огня.

Глаза Минотавра.

Тезей остановился, поднял факел еще выше и разглядел затаившееся в темноте огромное, мощное тело чудовища.

И в то же мгновение Минотавр бросился в атаку.

Он несся на Тезея безудержно и неостановимо, как горная лавина на пастушескую хижину. Тезей понял, что противиться такому напору невозможно, и побежал назад, побежал так быстро, как только мог.

Он бежал не от страха, его бег был частью неожиданно зародившегося плана.

Тезей бежал быстро, как раненый олень, преследуемый стаей голодных волков, и следом за ним со страшным, тяжким топотом мчался Минотавр.

Вот Тезей добежал до поворота коридора, за которым, как он помнил, была пропасть. Пропасть, которую он совсем недавно преодолел по узкому карнизу.

Перед самым поворотом Тезей убавил скорость бега, перешел на шаг, свернул за угол и, как до того, перебрался через пропасть по узкому карнизу и остановился на другой ее стороне.

И тут из-за поворота, тяжело и хрипло дыша, появился Минотавр.

Он мчался вперед со всей скоростью, на какую был способен, глаза его застилал красный туман ярости, и только в самый последний миг он заметил разверзшуюся под ногами пропасть. Тормозить или сворачивать было уже слишком поздно, и Минотавр сделал то единственное, что еще было в его силах — он оттолкнулся от пола, чтобы перепрыгнуть зияющий провал…

Прыжок был мощный, и на какой-то ужасный миг Тезею показалось, что чудовище перелетит пропасть и обрушится на него всей своей страшной массой. Но именно огромный вес Минотавра сыграл свою роковую роль.

Минотавр немного не долетел до края пропасти и обрушился в бездонную темноту…

Нет, в самый последний миг он успел вонзить свои рога в узкую расщелину на краю каменного обрыва, и теперь висел на рогах над черной клубящейся бездной, над первозданным мраком, порождением которого был он сам.

Тезей наклонился над краем пропасти.

Только теперь он смог внимательно разглядеть Минотавра — и на всю жизнь в его памяти запечатлелся образ чудовища, одновременно ужасный и прекрасный во всей его божественной мощи.

Могучее тело человека, точнее — человекоподобного великана, плавно переходило в голову огромного быка, увенчанную царственными рогами. И вот теперь только эти рога отделяли Минотавра от смерти в первозданной бездне.

Минотавр, тяжело и хрипло дыша, попытался вскарабкаться на край провала, но его кривые длинные когти впустую царапали отвесную каменную стену.

Тезей понял, что сейчас решается не только его судьба, но и судьбы всего Крита.

Он наклонился над пропастью и ударил мечом по основанию рогов. Еще и еще раз…

И после третьего удара меч, выкованный самим Посейдоном, перерубил кость, отделив один рог от могучей бычьей головы.

Второй рог не так глубоко засел в каменной трещине, под действием огромного веса чудовища он выскользнул из нее, и Минотавр, издав страшный рев, полный безнадежной муки и ярости, полетел в бездонную пропасть. Рев этот еще очень долго доносился из мрака, постепенно стихая.

Прежде чем выпрямиться, Тезей еще ниже наклонился над краем пропасти и вытащил из расщелины застрявший там рог.

Этот рог, единственное, что осталось от Минотавра, стал доказательством его удивительной победы. Ведь сейчас даже самому Тезею было трудно поверить, что он сумел победить это чудовище, это порождение мрака…

Правда, было еще одно препятствие, отделявшее Тезея от победы над тьмой.

Ему нужно было выйти из Лабиринта.

Тезей огляделся по сторонам.

В Лабиринте царила тишина — грозная, настороженная. Казалось бы, страшный обитатель Лабиринта погиб, но здесь как будто все еще обитала его черная душа, все еще бродил его призрак.

Или сам Лабиринт вознамерился отомстить Тезею за смерть своего единственного жителя.

В погоне за Минотавром Тезей зашел в самую дальнюю, самую мрачную, самую таинственную часть Лабиринта, так что теперь его отделяли от света и свободы тысячи и тысячи шагов среди враждебного мрака. И на каждом шагу его могли поджидать пропасти и обвалы, тупики и падающие с потолка камни, а может, и какие-то опасные обитатели…

Но у него есть путеводная нить, нить, которую дала ему Ариадна! Нить, спряденная ее любящими руками!

Тезей вложил в ножны свой меч, взялся за нить — и сразу почувствовал, как она напряглась, словно струна полнозвучной кифары, и по ней пробежал едва слышный призыв, призыв света и жизни, призыв любви.

И он пошел на этот призыв.

Нить Ариадны уверенно вела его вперед — точнее, назад, к выходу, к свету.

Лабиринт, казалось, не хотел отпускать его, хотел сделать своим пленником — взамен убитого Минотавра.

Из темноты на Тезея смотрели тускло светящиеся, словно гнилушки, глаза, к нему тянулись невидимые руки, он чувствовал их влажные, холодные прикосновения, слышал тихие, вкрадчивые голоса.

— Ты думаешь, что победил? Убить Минотавра — это только полдела, тебе нужно победить еще первозданную тьму, первозданный страх! А стоит ли бороться? Останься здесь, стань одним из нас, стань частью этой тьмы!

Но Тезей крепче сжал в руке путеводную нить — и услышал далеко впереди зовущий его голос Ариадны.

Утром Ксения с трудом раскрыла глаза. Она всегда просыпалась рано, без всякого будильника. Сегодня, однако, это было трудновато после бурной ночи. Хорошо, что эти двое бандитов не вкололи ей никакой дряни, а только обездвижили шокером. Нет никакого яда в организме, а силы рано или поздно вернутся.

Она сделала несколько упражнений на растяжку. Хорошо бы побегать, но некогда. Хоть чашку чая выпить перед уходом. Ксения задумалась было, для чего ей идти на работу, но вспомнила, что так и не узнала никаких подробностей про Андрея Гусакова. Вряд ли он причастен к смерти Терпенева, но нужно довести работу до конца, а значит, проверить всех кандидатов.

Она вышла на балкон, чтобы посмотреть, какая погода. Небо было чистое, безоблачное, день обещал быть теплым. Ну да, до первого мая, а там снег пойдет.

А пока все окна в доме были открыты, так как люди соскучились по теплу. Балкон в этом доме был общий на две квартиры, перегороженный решеткой.

У Ксении на балконе ничего не было, у соседей же валялись старые шины и еще какие-то коробки. Как раз уходил с балкона мужик в майке-алкоголичке, дисциплинированно унося с собой окурок, а не бросая его вниз. Балконная дверь осталась открытой, и Ксения слышала, как работает с утра пораньше телевизор.

— Рано утром был пожар в мебельном магазине. Есть жертвы, точнее пока одна. Но пожарные еще работают…

Ксения резвой ланью метнулась в комнату и тут же нашла в телефоне сайт новостей. Как она и думала, мебельный магазин был тот самый, в круглом здании, где торговали подержанной мебелью, где стоял буфет, в котором прятали бриллианты.

Ксения была почти уверена, что и жертва — продажный продавец, который выдал цепочку этим двоим, что явились к ней в квартиру с пантерой.

Следующая новость касалась склада на Вознесенском.

— Сегодня ночью на складе по Вознесенскому проспекту произошел взрыв. Соседние дома не пострадали, жилые квартиры тоже. Жертв нет. Причины взрыва уточняются, возможно, взорвался газ, скопившийся в подвале.

Это значит, поняла Ксения, что те люди, которые сотрудничали с покойным Терпеневым, решили больше не пользоваться этой цепочкой. Что ж, их можно понять. А вот интересно, успела Светлана Федоровна вернуть им бриллианты?

Ксения поискала еще в новостях и не нашла никаких сведений ни о пожаре в загородном поселке, где находился дом Терпенева, ни об аварии, где погибла пожилая женщина.

Так, стало быть, старуха успела. И что-то Ксении подсказывает, что дом сейчас пуст. Слиняла бабка, сделала вовремя ноги, вернув бриллианты. Что ж, молодец старуха, не растеряла былой хватки.

Пантера Джеки теперь в надежных руках Георгия, а ее бывшие хозяева либо сумели освободиться и уехать, либо отдыхают сейчас в ближайшем отделении полиции. Так или иначе, они больше не сунутся за бриллиантами.

Сыщица спохватилась, что опаздывает на работу, и собралась за пять минут.

Ксения подходила уже к офису, когда на нее налетел какой-то странный, нелепый персонаж. Это был тощий чернокожий мужчина в старомодном черном костюме, в белой рубашке с черным галстуком и непроницаемо черных очках — вылитый Барон Суббота из гаитянского культа вуду.

В довершение образа в руке у него была длинная черно-белая трость слепого, которой он ощупывал дорогу.

Впрочем, столкнувшись с Ксенией, он тут же забыл про свою трость, клещом вцепился в локоть девушки и залопотал на невообразимой смеси языков:

— Хелп ми, сильвупле! Битте, эд муа! Хельфен зи мир, пер фаворе! Ферштейн?

— Нихт ферштейн! — огрызнулась Ксения и попыталась стряхнуть руку странного человека.

Он какое-то время цеплялся за нее, но, наконец, отпустил и побрел прочь, уныло ссутулившись и постукивая своей тростью.

Ксения проводила его удивленным взглядом, наконец, она догадалась проверить карманы пальто — странный слепой был похож на обычного карманника.

Вроде бы из карманов ничего не пропало, да там ничего и не было, кроме ненужных бумажек, тогда она осмотрела сумочку. И хоть замочек был закрыт и не было никаких повреждений, все же решила проверить. Кошелек, ключи и телефон были на месте, но когда Ксения открыла кошелек, чтобы обследовать его содержимое, она обнаружила в отделении для визитных карточек то, чего там прежде не было: странную визитную карточку, черную с золотым обрезом.

Странным в этой карточке был не цвет, черных карточек сколько угодно, как и красных, и зеленых, и фиолетовых, и золотых. Странным было то, что на одной стороне карточки было напечатано «Ресторан «Телави» и соответствующие реквизиты — телефон, электронная почта и адрес сайта, а на другой стороне — совсем другое:

«СПА-комплекс «Жакаранда».

И здесь же был указан адрес — переулок неподалеку от станции Удельная. Что характерно, ни телефона, ни электронной почты здесь не было. Зато синими чернилами было приписано время — 12.00. И дата — сегодняшняя.

А еще ниже — на этот раз крупно, красными чернилами — еще одно слово:

«Беречь».

Ксения задумалась.

Понятно, что слепой был никакой не слепой, он был курьером заказчика для экстренных случаев, когда некогда было ждать связи по обычному каналу. Об этом говорила ссылка на ресторан «Телави», где произошло убийство.

Значит, заказчик просит о встрече и назначает эту встречу в том самом СПА-комплексе, адрес которого напечатан на карточке.

Ксения спрятала карточку в потайной карман и пошла в офис.

В приемной она застала свою знакомую Марину.

— Привет! — обрадовалась она. — Тебе выписали?

— Выписали, — мрачно ответила Маринка и отчего-то тяжело вздохнула. — Вчера выписали.

— А как нога? — поинтересовалась Ксения. — Вижу, что гипс сняли.

— Сняли, — скривилась Маринка. — Вчера сняли и выпихнули. Сказали, что не было никакого перелома, это у них рентгеновский аппарат глючит. Так что собирай, говорят, манатки и вали отсюда срочно! Хорошо хоть денег не взяли за то, что неделю там провалялась.

— Это, наверно, тот оплатил, который тебя сбил.

— Угу, — Маринка смотрела волком, и Ксения не решилась сыпать соль на ее раны.

Ясно, что все Маринкины надежды на роман с богатым неизвестным мужчиной пропали втуне. Ну, нечего было и планы строить, надо реально оценивать свои силы.

— Ну, не горюй, подруга, все-таки недельку там отдыхала!

Тут в коридоре послышался шум, гам, отчего-то звон, как будто уронили поднос с посудой, дверь приемной с грохотом распахнулась, и на пороге появилась Алла. Волосы ее стояли дыбом, так что Ксении невольно вспомнилось старое образное выражение по поводу прически — «взрыв на макаронной фабрике», глаза грозились выскочить из орбит, помада размазана, так что рот смотрелся как бы на сторону. Пиджак был застегнут не на те пуговицы, сумка болталась вроде бы на плече, а на самом деле далеко сзади.

— Сидите? — спросила Алла, увидев девушек. — Сплетничаете?

— Что случилось-то? — довольно холодно спросила Марина, у нее был свой личный повод для расстройства, на неприятности подруги уже сил не хватало.

Ксения предпочла промолчать и вообще отошла в сторонку, чтобы не бросаться в глаза. Алла широкими шагами подошла к столу и с размаху плюхнулась на стул, причем попала не с первого раза, только быстрая реакция Ксении помогла подставить стул к месту.

— Ты выпила, что ли? — спросила Марина, которая, видно, решила, что работа накрылась медным тазом и больше не надо церемониться. — Нашла время!

— А и выпила бы — не беда! — сказала Алла, вытащила из сумочки мятую пачку сигарет и махнула рукой Ксении, чтобы дала прикурить.

— Алка! — предостерегающе сказала Марина. — Здесь нельзя курить, сама знаешь.

— А мне теперь все можно! — Алла бросила дымящуюся сигарету в корзинку для мусора, Ксения едва успела ее затушить.

— Все-таки выпила… — констатировала Марина.

— Этот где? — спросила Алла, кивнув на бывший кабинет Терпенева, где теперь обосновался Ковригин.

— Понятия не имею, — Ксения пожала плечами.

Тут как раз открылась дверь, и в приемную вошел Ковригин. Сзади него маячило лицо Марфы. И кроме обычного женского любопытства было на нем что-то еще, так что Ксения, которая хотела было незаметно ретироваться, передумала это делать. Марфа всегда все знает… интересно только откуда.

— Ты что здесь делаешь? — Ковригин был злой с похмелья и решил сорвать настроение на Алле. — Говорил же, чтобы не смела сюда таскаться! Нечего тебе тут делать! Ты теперь никто и звать никак!

— Кирилл Борисович… — Марфа тронула его за рукав, и этот жест, а особенно интонация поддержали Ксению в уверенности, что Марфа в курсе будущих перемен.

Но он отмахнулся от нее, как от назойливой мухи.

— Ах я никто? — Алла поднялась со стула и пошла на Ковригина, выпятив немалый бюст. — Ах меня и звать никак? А это ты видел? — ловким жестом она вытащила из сумки какую-то бумагу и помахала перед лицом Ковригина.

Ксения издалека увидела, что бумага официальная, с подписями и печатями.

— Что там у тебя еще! — Ковригин брезгливо протянул руку.

— Обойдешься! Так читай!

— Дай сюда!

— Тихо-тихо! — Марфа вклинилась между ними и незаметно завладела бумагой. — Так-так… Это, Кирилл Борисович, завещание Терпенева. И в нем сказано…

— Я только что от нотариуса! — перебила Алла. — Сам позвонил, сказал, что для меня персонально имеется кое-что. Так вот, фирму Сергей оставил мне! Остальное имущество — старухе, дом там, деньги, а мне — фирму! Понял, ты, урод недоделанный?

— Фирму? Тебе? — Ковригин захохотал. — Да ты понятия не имеешь, как фирмой руководить!

— Можно подумать, что ты имеешь! — хором сказали Алла с Марфой, да и Ксения едва удержалась, чтобы не произнести это вслух.

— Значит, так… — сказала Алла, — собрал вещички, и чтобы духу твоего здесь не было через пятнадцать минут. Марфа Васильевна, не сочтите за труд, проследите, чтобы он сейфа не касался. Там вроде кое-какие наличные деньги имеются, так чтобы к ручкам его шаловливым не прилипли по ходу дела.

— Слушаюсь! — Марфа шагнула в кабинет вслед за Ковригиным.

— Теперь с тобой. — Алла пристально поглядела на Марину. — Если хочешь здесь работать, то с этого момента я для тебя — Алла Викторовна и никак больше, поняла? А если ты на это не согласна, то вот тебе Бог, а вот — порог!

Ксения с изумлением уловила в голосе Аллы интонации Светланы Федоровны. Ну и ну, не зря, значит, почти два года со старухой в одном доме прожила.

— Да ладно уж… — пробурчала Марина.

— А теперь кофе нам вот с Ксюшей завари и сбегай в кондитерскую за пирожными. Мне — два эклера.

— Что смотришь? — обратилась она к Ксении. — Ради такого случая можно.

Марина молча заварила кофе и отнесла две чашки в бывший кабинет Ковригина. Тут как раз сам Ковригин появился с коробкой, сопровождаемой бдительной Марфой.

— Вы тоже идите, Марфа Васильевна, через час зайдите с отчетом, — кивнула ей Алла.

— Слава тебе, Господи, наконец кто-то бумаги подпишет! — повеселела Марфа и тоже ушла.

— Ну… — Алла внимательно посмотрела на Ксению, — думаешь, я Маринку за пирожными послала, потому что сладкого захотелось?

— А это не так? — прищурилась Ксения.

— Говорила уже, что не полная я дура и уж как-нибудь догадалась, что не просто так ты в нашу фирмочку секретаршей устроилась. Ты мне помогла в прошлый раз, от этого… — Алла употребила непечатное слово, махнув рукой в сторону двери, куда удалился Ковригин, — защитила… В общем, работать тебе у нас по статусу не положено.

— Это хорошо, что ты наблюдательная и выводы делать умеешь, — сказала Ксения, — значит, получится у тебя фирмой руководить.

— Что толку в этих моих качествах, если я Сережу защитить не сумела? — горько спросила Алла. — Черт дернул нас в этом ресторане его день рождения справлять! И ведь я сама его выбрала!

— Да что ты? Ты раньше там бывала и Отари этого знала хорошо? — насторожилась Ксения.

— Ну не то чтобы хорошо, но Сергей мне велел все организовать, самой все обсудить, меню там, цены… А мне что, трудно, что ли? А этот Отари принял меня хорошо, с уважением. Знаешь, некоторые как узнают, что я не жена, а вроде как любовница, сразу не то чтобы хамить начинают, но смотрят так пренебрежительно — мол, сегодня ты любовница, а завтра он тебя бортанет коленом под зад, так зачем я перед тобой буду распинаться… Да вот хоть Ковригин этот!

— Понимаю…

— Ну вот, а Отари Шалвович со мной по-хорошему. В кабинет пригласил, кофе хорошим напоил… с коньяком… А когда я его брата узнала, то и вовсе комплименты начал говорить — какая я наблюдательная и умная. Клинья не подбивал, по-хорошему все.

— Как это — ты брата узнала?

— А так, у него в кабинете фотографии на стене висели, на одной он с каким-то мужчиной, только молодые оба. Я и говорю, что мужчину этого я знаю, фотографию видела у Сергея. Не может быть, говорит, это мой брат родной. Ну, поспорили мы с ним вроде шутливо, я потом у Сергея тут фотку нашла и ему прислала.

— А у Сергея не спросила, как он с тем братом связан был?

— Хотела, да не успела, это как раз накануне того дня рокового было… Да разве теперь это важно… Нужно мне о другом думать, как Сережину фирму не потерять. Ничего, главное — персонал не менять, Марфа хоть и сплетница, но бухгалтер хороший, Андрей Гусаков в работе соображает, продержимся как-нибудь…

— Ну да, — вспомнила Ксения, — а что ты про этого Гусакова можешь сказать? Давно он у вас работает?

— Года два, как раз когда я уволилась. Знаю, что Сережа его очень хвалил как специалиста.

Открылась дверь, и вошла Марина с коробкой пирожных.

— Пойду я, — Ксения поднялась с места, — за расчетом потом к Марфе зайду. Удачи тебе в новых начинаниях!

— Тебе тоже! Марина, отнеси пирожные в бухгалтерию, что ли…

Выйдя из приемной, Ксения задумалась о том, что так и не успела прощупать Андрея Гусакова. Его опять не было на месте. Она зашла к Марфе, сказала, что придет за расчетом попозже, и ушла, сердечно простившись с дамами, которые так обрадовались пирожным, как будто сто лет их не ели.

Дома Ксения переоделась из офисного в свою привычную одежду.

При этом она думала, что может доложить заказчику.

По всему выходило, что может она немного — пока все линии расследования заканчивались тупиком, все подозреваемые в убийстве Сергея Терпенева один за другим отпали, поскольку никому из них его смерть не приносила никакой выгоды, напротив, она всем создавала серьезные проблемы.

Можно, конечно, считать, что отрицательный результат — тоже результат, и в таком духе подать свой отчет заказчику, но он явно рассчитывал на что-то большее. И сама Ксения надеялась на большее, чтобы подтвердить свою деловую репутацию.

Что делать, придется идти на встречу без серьезных успехов… бывает и такое… Вот только… Она набрала номер Гиви.

— Здравствуй, дорогой, как твои дела?

— Да так себе… — Голос у Гиви был грустный, как видно, поиски убийцы Отари продвигались плохо.

— Вот что я спросить хотела… — осторожно начала Ксения, — понимаю, что ты проверил всех, кто был в ресторане, и всех, у кого на Отари мог быть зуб…

— Да ни у кого не было!..

— Да, все так. Но вот проверил ли ты самого Отари? Кто он такой, его семью, родственников, близких и дальних…

— Очень приличная семья, ни в чем не замешаны!

— А брат? У него же есть брат?

— Был младший брат, но… Ладно, я этим займусь!

Ксения поскорее отсоединилась, пока Гиви не спросил, что она знает и почему ему не говорит.

Она уже собиралась выйти из дома, как вдруг зазвонил ее телефон — тот, которым она пользовалась для связи с информаторами.

Номер на экране был незнакомый, но она все же ответила.

— Слушаю.

— Это Василий Петрович, — прозвучал в трубке осторожный, приглушенный голос.

Ксения поняла, что ей звонит патологоанатом, проводивший вскрытие Сергея Терпенева и по чьему-то приказу записавший его смерть как естественную.

— Слушаю вас, — ответила Ксения так же настороженно.

— Я получил результат анализа, — почти шепотом сообщил ей патологоанатом.

— И что вам ответили?

— Только обещайте мне, что никому не скажете, что узнали это от меня!

— Ну да, разумеется. Так что же вам ответили?

Василий Петрович закашлялся и на какое-то время прервал разговор.

— Ну так что же вам сообщили? — повторила Ксения свой вопрос. — Они что-то нашли?

— Нашли, — доктор почти перешел на шепот. — В крови Терпенева обнаружили очень редкий яд винсекурин. Настолько редкий, что его едва не проглядели.

— И что это за яд?

— Алкалоидной группы, нервно-паралитического действия. Честно говоря, я никогда про этот яд не слышал и поэтому больше ничего не могу о нем сказать.

— Ну, хотя бы повторите название по буквам.

— Вин-се-ку-рин! И все, больше говорить я не могу, это чересчур опасно! — и разговор прервался.

Ксения задумалась.

Теперь у нее появилась хоть какая-то положительная информация, которую можно сообщить заказчику.

Негусто, но все же лучше, чем ничего.

Удачно, что патологоанатом позвонил именно сейчас… она придет на встречу не с пустыми руками…

Время встречи уже приближалось.

Ксения оделась и отправилась на Удельную.

По указанному на визитке адресу она без труда нашла внушительное здание красного кирпича, на фасаде которого были барельефы с изображением бегунов, прыгунов, пловцов, метателей молота и других спортсменов.

Ксения вошла в холл, подошла к турникету, возле которого сидела худощавая особа средних лет в красно-белой униформе.

— Пропуск! — строго потребовала она.

Ксения без промедления протянула ей визитку, которую подсунул ей фальшивый слепой.

На лице вахтерши тут же проступило угодливое и даже подобострастное выражение, она привстала и проговорила почтительно:

— Вы, значит, к ней… сейчас вас проводят, одну секундочку, не извольте волноваться!

При этом слова «к ней» она произнесла так, как будто они состояли исключительно из больших прописных букв.

Тут же вахтерша нажала на кнопку рядом с турникетом, и из бокового коридорчика выбежала, запыхавшись, низенькая румяная тетечка в такой же красно-белой форме.

— Вот, девушка пришла сама знаешь к кому! — И вахтерша глазами указала на Ксению.

— Идемте, идемте, вас ожидают! — И тетечка повела Ксению по коридору.

Они шли несколько минут, затем оказались на лестнице, по которой спустились на два пролета, оказавшись перед большой, тяжелой на вид дверью. Провожатая навалилась на эту дверь, дверь распахнулась, и на Ксению пахнуло жаром.

Они вошли в коридор, где было жарко, как в Африке, и оказались перед второй дверью.

На этот раз провожатая не стала открывать дверь и только постучала в нее.

Дверь тут же открылась, и Ксения поняла, что до сих пор была почти в прохладном помещении — дальше было еще жарче, кроме того, за второй дверью все было окутано паром.

Из этого пара выступил высокий мускулистый чернокожий человек, одетый только в набедренную повязку, причем эта повязка была пятнистой, так что, скорее всего, она была сделана из леопардовой шкуры. В правой руке у него было копье с широким наконечником. Он окинул Ксению заинтересованным взглядом и что-то проговорил на непонятном гортанном языке, в котором кроме обычных звуков были еще какие-то пощелкивания и посвистывания.

Хотя Ксения не знала этого языка, каким-то чудом она поняла, что чернокожий предложил ей следовать за ним.

Он развернулся и пошел вперед, в густое жаркое облако, и Ксения поспешила за ним, чтобы не потерять его в клубах тумана.

Все ее тело покрылось потом, одежда прилипла к телу, но спорить и возмущаться было не в ее правилах.

Они шли в жарком тумане несколько минут, наконец чернокожий проводник остановился и отступил в сторону.

Ксения увидела перед собой огромную ванну на золоченых львиных лапах, от которой поднимался пар.

Ксения привыкла к чудачествам заказчиков, но на этот раз это превосходило все разумные пределы.

Поверхность воды качнулась, и над ней появилась странная фигура с лицом, закрытым маской из размокших листьев. С некоторым усилием Ксения поняла, что перед ней женщина. Когда-то была она стройная, с хорошей фигурой, теперь стройность превратилась в болезненную худобу, то есть это просто был скелет, обтянутый кожей, и кожа эта была серого нечеловеческого цвета. Даже в бане при плохом освещении в кромешном пару было видно, что эту женщину точит ужасный недуг.

— Здравствуй! — донесся из-под маски хриплый, словно механический голос, отдаленно похожий на воронье карканье. — А ты моложе, чем я думала.

— Исправлюсь! — привычно ответила Ксения.

— Уж это точно! — прокаркал голос из-под маски. — Извини, что принимаю тебя в таких странных условиях…

— Ваше право!

— Это не причуда, это необходимость! В других условиях я просто не выживу!

С этими словами женщина в ванне сняла с лица маску.

Ксения, при всей ее выдержке, с трудом сумела сохранить невозмутимое лицо.

Лицо под маской само казалось еще одной страшной маской, оно было покрыто сплошной бурой коростой, на которой тут и там краснели гноящиеся язвы.

— Хороша? — с горькой насмешкой проговорила женщина. — Теперь ты понимаешь, зачем я распространила слухи о свой смерти? Лучше пусть меня считают мертвой, чем увидят такой!

И тут Ксения поняла, кто перед ней — Лилия, жена покойного Сергея Терпенева, которую все считали покойной.

Ну да, только ее мать, Светлана Федоровна, знает правду…

Еще Ксения подумала, что цветочное имя этой женщины выглядит издевательским на фоне такого лица.

— Это болезнь? — не удержалась Ксения от неуместного и даже невежливого вопроса.

— Это змея, — ответила Лилия. — Маленькая зеленая змейка, местные называют ее курусуни, или молниеносная смерть. От ее укуса почти все погибают — и люди, и звери, даже слоны, но я, как видишь, выжила. Меня спас старый шаман, который, к счастью, оказался поблизости. Правда, иногда я думаю, что лучше бы он этого не делал. Особенно когда я вижу себя в зеркале…

Но чаще я все же думаю иначе. Я думаю, что должна еще многое доделать, прежде чем умру. В частности, найти того человека, который убил моего мужа, Сергея. Садись, не стой, мне трудно задирать голову.

Ксения села на деревянный чурбачок. Пот тек с нее градом, но нужно было терпеть.

— Пожалуй, я лучше снова надену маску, а то это зрелище будет тебя отвлекать.

С этими словами женщина снова надела маску из листьев, помолчала недолго и продолжила:

— Тот шаман, который спас меня, помогает мне бороться со смертью. Но для этого я должна постоянно находиться там, в Африке, возле его святилища. Но сейчас мне пришлось приехать сюда, чтобы разрулить кое-какие дела.

— Связанные с поставкой алмазов?

— Ага, ты это уже узнала… ну да, и это тоже. И со смертью Сергея. Итак, я тебя пригласила не для светского разговора. Что тебе удалось узнать о его смерти?

Ксения была готова к этому вопросу и коротко доложила заказчице о том, что успела сделать, как проверила всех подозреваемых.

Та выслушала ее и недовольно прокаркала:

— В общем, ты почти ничего не узнала… никто из тех, кто присутствовал в ресторане, не мог его убить. Но его все же убили! Ты хотя бы выяснила, как?

— Да, в его крови нашли очень редкий яд нервно-паралитического действия — винсекурин. О нем практически ничего не известно, потому что он не применялся с незапамятных времен.

— А вот это уже интересно! — проговорила Лилия. — Если бы его отравили распространенным ядом типа кураре или рицина, это почти невозможно было бы отследить.

А если этот яд редкий, если его давно не применяют — наверняка можно выяснить, откуда он мог появиться и кто может о нем что-нибудь знать. И я даже знаю, кто нас на эту тему проконсультирует.

— Кто? Какой-нибудь знакомый криминалист?

— Вовсе нет! Тот самый шаман, который меня лечит.

— Шаман? — Ксения подумала, что ослышалась. — Но ведь это не африканский яд. Что он может о нем знать?

— Ты его недооцениваешь. Он знает все не только об африканских ядах. Прежде чем стать шаманом, он учился в Сорбонне и в Стокгольмском университете, изучал яды и традиционные медицинские практики и свел знакомства с лучшими специалистами Европы.

— И с таким образованием он вернулся в Африку и стал шаманом?!

— Разумеется. И если ты этого не понимаешь, мне тебя жаль. Он предан вере своих предков…

— Но в любом случае вы можете с ним связаться, только когда вернетесь в Африку.

— Мы не в каменном веке живем. Технический прогресс проник в самые дальние уголки планеты, — Лилия попыталась усмехнуться, но из-под маски послышался только клекот хищной птицы.

Она приподнялась и выкрикнула в пространство несколько слов на незнакомом, странном языке. Тут же из клубов пара материализовался стройный мускулистый чернокожий в набедренной повязке. Лилия что-то ему сказала, чернокожий исчез и вскоре снова появился с массивным телефоном в руке.

Лилия взяла у него телефон, принялась нажимать на нем кнопки, одновременно поясняя для Ксении:

— Спутниковый телефон, новейшая модель. Очень дорогой, но он стоит этих денег. Может достать любую точку мира. Правда, здесь, в бане, связь плоховатая, но нам как-нибудь хватит…

Прошло чуть больше минуты, и трубка ожила, из нее донесся квакающий голос, он произнес несколько слов на незнакомом языке. Лилия ответила ему на том же языке, потом перешла на английский, видимо, чтобы не повторять все для Ксении.

— Учитель, мне нужна твоя помощь…

Трубка квакнула, и вместо членораздельной речи донеслись треск и атмосферные шумы.

— Вот черт, так и думала, что связь здесь будет плохая… учитель, учитель…

— Сейчас… — прорвался сквозь шумы неразборчивый голос. — Я попрошу богов воздуха…

Ксения подумала, что ослышалась, но шумы затихли, и донесся вполне отчетливый голос, который проговорил на хорошем английском:

— Теперь лучше?

— Да, гораздо лучше! Я говорю, мне нужна твоя помощь…

— Тебе стало хуже? Я же говорил тебе — не уезжай! На расстоянии я не смогу тебе по-настоящему помочь! Моя сила не действует так далеко! Она убывает обратно пропорционально квадрату расстояния…

— Учитель, дело не в этом. Мне пока не стало хуже…

— Правда? Ты меня не обманываешь?

— Как я могу, учитель!

— Ты выполняешь все мои предписания?

— Все, учитель!

— Тогда в чем дело?

— Чтобы сделать то, зачем я приехала, мне нужна твоя консультация. Точнее, нужно, чтобы ты посоветовал, к кому можно обратиться за консультацией по одному редкому яду. Желательно не в Катманду и не на Аляске.

— Что за яд? — деловым тоном осведомился шаман.

Лилия повернулась к Ксении. Та показала ей название яда, которое предусмотрительно записала на листке бумаги.

— Винсекурин, — прочитала Лилия и повторила, разделяя слоги: — Вин-се-ку-рин.

— Я понял… — шаман на мгновение задумался. — Сейчас я загляну в свой каталог… — Он выдержал небольшую паузу, после чего уверенно проговорил: — Есть три человека в мире, которые о нем что-то знают. Один — в Сан-Хосе, еще один — в Куала-Лумпуре и еще один… минуточку, здесь буквы плохо читаются…

Ксения разочарованно переглянулась с заказчицей: вряд ли есть смысл лететь в Куала-Лумпур за сомнительной консультацией!

— А, вот, прочитал! — оживился шаман. — Третий человек живет в Санкт-Петербурге… не в том, что во Флориде, а в России. Кстати, ты ведь, кажется, сейчас находишься как раз в России?

— Да, и именно в Санкт-Петербурге!

— Это удачно.

— Так кто этот третий человек?

— Записывай. Здесь такие сложные названия и имена… доктор биологии Юрий… Юрий… ох, какое сложное имя! Бес… Бессмертных, старший научный сотрудник института ядов и алкалоидов.

Шаман продиктовал также адрес института. Находился он на Петроградской стороне. Лилия поблагодарила шамана и пообещала тщательно исполнять его предписания.

— Да хранят тебя боги Великих Болот! — проговорил напоследок шаман, и связь прервалась.

— Ну вот, теперь ты знаешь, к кому обратиться.

— А могу я сослаться на вашего учителя? Ну, чтобы легче было получить консультацию.

— Можешь.

— И как же его зовут?

Лилия выдала какую-то цепочку свистящих и щелкающих звуков.

— Как? — удивленно переспросила Ксения.

— Давай, я тебе запишу!

Лилия протянула бумажку, где было написано:

«Мга-нуса — фью-чик-мабунго-кари».

— Вот в этом месте нужно свистнуть! Вот так!

— Спасибо… — неуверенно протянула Ксения и спрятала бумажку.

— Ладно. Я сделала часть твоей работы. Приступай и не трать напрасно время — я не могу долго здесь оставаться, мне здесь тяжело. И работы еще много, матери одной не справиться…

— Как она? — Ксения с удивлением поняла, что и вправду беспокоится о старухе.

— Держится пока… — Лилия щелкнула пальцами.

Рядом с ней снова появился чернокожий служитель, который проводил Ксению к выходу.

Оказавшись на улице, Ксения долго приходила в себя после влажной жары, в которой прошла встреча с Лилией.

Окончательно отдышавшись, она поехала на Петроградскую сторону.

Институт ядов и алкалоидов занимал симпатичный особнячок на улице Льва Толстого.

Ксения вошла в холл института. Впереди был турникет, возле которого сидела строгая женщина в черной униформе.

Ксения притормозила, думая, как проникнуть в институт. Тут к ней подскочил взволнованный мужчина с растрепанной рыжей шевелюрой.

— Вы на конференцию? — спросил он Ксению, ухватив ее за локоть.

— Ну да… — ответила та неуверенно.

— Вы из НИИ УПР?

— Ну да, откуда же еще? — осмелела Ксения.

— Ваша фамилия?

— Иванова! — выдала Ксения первое, что пришло ей на ум.

В руке рыжеволосого появился отпечатанный на принтере список, он повел по нему пальцем.

— Вас тут нет. Вот Петрова, а Ивановой нет…

— Ну, я как раз вместо нее, вместо Петровой. Она в последний момент улетела в Благовещенск, а меня включили вместо нее. И Михаил Борисович, наверное, не успел исправить список.

— Наверное. Ну ладно, идите скорее, а то пленарное заседание уже начинается!

Рыжеволосый подтолкнул Ксению к турникету.

— Пропуск! — рявкнула вахтерша.

— Это участница конференции! — выпалил рыжеволосый. — Это научный сотрудник из НИИ УПР! Пропустите!

— Пропуск!

— Одну минуту… — и он надел на шею Ксении карточку на шнурке. На карточке было напечатано — «Гость».

— Другое дело! — И вахтерша открыла турникет.

Ксения прошла внутрь и поскорее скрылась в коридоре.

Навстречу ей попалась женщина средних лет в криво застегнутом белом халате.

— Вы на конференцию? — озабоченно спросила та у Ксении. — Поторопитесь, пленарное заседание уже началось! Вы пропустите самый главный доклад! — И она показала Ксении на большой плакат, висевший на стене.

На этом плакате было напечатано крупными буквами:

Проблемы исторической токсикологии в стихотворении А.С. Пушкина «Анчар».

— Нет, я по другому вопросу. Мне нужен доктор Бессмертных. Где я могу его найти?

— Ах вы к Юрию Антоновичу! Это вам нужно по этому коридору до конца, там как раз будет его лаборатория. Но только будьте осторожны. Впрочем, вы все знаете…

Ксения поблагодарила женщину и прибавила шагу.

В конце коридора она действительно увидела дверь, на которую была косо прилеплена карточка с именем:

«Ю.А. Бессмертных».

Ксения толкнула дверь и вошла.

Она оказалась в большой комнате, значительную часть которой занимали аквариумы и террариумы, в которых ползали, прыгали и перемещались небольшие живые создания — ящерицы, змеи, лягушки, пауки и насекомые.

Посреди комнаты перед большим лабораторным столом сидел маленький человечек в круглых очках, с круглой блестящей лысиной и маленькими ручками. Он что-то рассматривал, время от времени издавая восторженные восклицания.

Ксения деликатно кашлянула, чтобы таким образом сообщить о своем присутствии.

Ученый вздрогнул и обернулся.

— Вы меня напугали. А при моей работе нужен полный покой. Кто вы? Что вам от меня нужно?

— Мне нужна консультация по вашей специальности.

— Я вообще не консультирую! — резко выпалил ученый. — Яды — это вам не квантовая физика, это слишком серьезно! Здесь нельзя направо и налево раздавать консультации!

— Но мне назвал ваше имя доктор Нга… то есть, Мга-нуса — фью-чик-мабунго-кари…

Ксения, почти не сбиваясь, произнесла имя шамана и только один раз заглянула в бумажку. В конце полагалось свистнуть, но Ксения решила, что и так сойдет. Тем более что, как у Лилии, у нее все равно не получится.

Лицо Юрия Антоновича озарила улыбка, голос потеплел.

— Ах, так вы от Мгуси! Что же вы мне сразу не сказали?

— Вот я и говорю.

— Где он сейчас? Преподает в Гарварде? Перевелся в Стэнфорд или Принстон?

— Нет, практикует. Работает шаманом у себя на родине, в Центральной Африке.

— Да, он всегда стремился к практической работе. Да, так чем же я могу вам помочь?

— Он сказал, что вы — один из немногих людей, кто знает что-то о яде под названием винсекурин. Вин-се-ку-рин… — на всякий случай повторила Ксения по слогам.

— Зачем вы повторяете? Я и первый раз отлично расслышал. Удивительно, такой интерес к этому почти забытому яду! А ведь когда-то он был широко известен и даже применялся в культе местного божества на Крите… — Тут он спохватился и проговорил: — Подождите, сейчас я все вам расскажу, только сначала я должен кое-что сделать… не беспокойся, моя дорогая, я про тебя не забыл…

Ксения поняла, что последние слова ученого обращены не к ней, а к кому-то, кто находился на лабораторном столе. Она шагнула ближе, но Юрий Антонович резко крикнул:

— Не подходите! Стойте, где стоите! Это ведь одно из самых опасных живых существ на планете!

Ксения застыла на месте, но все же разглядела на столе перед биологом маленькую яркую лягушку, голубую с оранжевыми пятнами и полосками на спине. Юрий Антонович что-то соскребал с ее спинки пластмассовым шпателем. Разумеется, на руках у него были тонкие, но прочные резиновые перчатки.

— Это древесная лягушка из Эквадора. Так называемая лягушка Нисмахера. Яд, который вырабатывается железами на ее спине, в сотни раз сильнее яда королевской кобры. Один миллиграмм этого яда почти мгновенно вызывает мышечные судороги, а затем паралич и остановку дыхания…

Ксения испуганно попятилась.

— Не волнуйтесь, если соблюдать правила безопасности, вам совершенно ничто не грозит. Сейчас я как раз собираю этот яд, и это ей нравится… кстати, познакомьтесь — ее зовут Барбара… ну вот, Барби, детка, все в порядке!

С этими словами он переложил собранную слизь в стеклянную емкость и закрыл крышкой, а саму лягушку осторожно взял двумя пальцами и поместил в просторный террариум.

— Ну вот, я закончил и теперь в вашем распоряжении…

Вдруг он замер, словно к чему-то прислушиваясь, затем расслабился и смущенно проговорил:

— Извините, мне показалось… дело в том, что я жду очень важный телефонный звонок. Так о чем, бишь, мы говорили?

— О винсекурине. Вы сказали, что он применялся в культе какого-то божества на Крите?

— Совершенно верно. Вы, конечно, слышали о Минотавре?

— Да, разумеется. — Ксения вспомнила прочувствованный монолог Гиви. — Вы хотите сказать, что винсекурин как-то с ним связан?

— На самом деле нет. Вы же понимаете — Минотавр это вымышленное, легендарное существо, а винсекурин существовал вполне реально. Его выделяли железы местной лягушки — отдаленной родственницы той, которую вы только что видели.

Так вот, в древности на Крите существовала легенда о Минотавре, существе, живущем в Лабиринте. Этому существу, наполовину человеку, наполовину быку, приносили человеческие жертвы, причем вот как это происходило… в Лабиринт загоняли быка, непременно белого, без единого пятна. Перед этим жрецы смазывали рога быка слизью, собранной со спины священной лягушки. Затем в тот же Лабиринт заводили предназначенных в жертву юношей и девушек и оставляли их наедине с быком на несколько дней.

Большинство за это время погибало — от яда, от рогов быка или просто от ужаса. Если же кому-то удавалось выжить, этого человека считали избранником богов…

— Очень интересная история, — проговорила Ксения, когда ученый сделал паузу, — но мне хотелось бы узнать, где сейчас можно достать этот яд и кто им занимается.

— Вот интересно… — протянул Юрий Антонович. — Еще несколько дней назад я сказал бы вам, что винсекурина больше не существует в природе, поскольку лягушки, которые его производили, вымерли больше двухсот лет назад…

— Вы сказали — несколько дней назад. Значит, теперь ваше мнение изменилось?

— Изменилось, — произнес ученый неуверенно.

— Что же за это время произошло?

Юрий Антонович хотел ответить, но вдруг снова замер, прислушиваясь.

— Звонок! — проговорил он после короткой паузы. — Извините, я должен ответить, это очень важно…

Теперь и Ксения расслышала, что из-за двери в глубине лаборатории доносится телефонный звонок.

— Извините! — повторил ученый и бросился к двери. — Я скоро вернусь, и мы договорим…

— Конечно!

Ксения проводила ученого взглядом и от нечего делать принялась осматривать обитателей лаборатории.

Многие из них, несомненно, были красивы — особенно лягушки самых немыслимых цветов.

Были и ярко окрашенные змеи.

Названий их Ксения не знала — кроме кобры, которая, когда девушка подошла к террариуму, служившему ей домом, поднялась на хвост и раскрыла свой знаменитый капюшон.

Минута шла за минутой, а биолог все не возвращался.

— До чего же долгий разговор! — протянула Ксения, ни к кому не обращаясь.

Между тем обитатели лаборатории тоже начали волноваться.

Лягушки издавали странные звуки, не похожие на обычное кваканье; гремучая змея раздраженно трясла трещоткой на своем хвосте; змеи недовольно шипели.

— Да что же он так долго? — пробормотала Ксения и подошла к двери, за которой скрылся биолог.

— Юрий Антонович, — проговорила она в дверь. — Вы в порядке?

Ей никто не ответил, и она повторила громче:

— Юрий Антонович, отзовитесь!

Ей и на этот раз никто не ответил.

Ксения прижалась ухом к двери, и ей послышались за ней какие-то странные звуки, то ли стон, то ли хрип. Тогда она попыталась открыть дверь — но та была заперта.

Ксения отступила, примерилась и ударила пяткой в дверной замок. Раздался хруст, замок вылетел, и дверь открылась.

Ксения вбежала в соседнюю комнату.

Судя по всему, это был кабинет Юрия Антоновича. Здесь помещался массивный письменный стол, по стенам стояли несколько больших шкафов с книгами на разных языках и картонными папками, а также несколько металлических шкафчиков с лабораторной посудой и всевозможными банками и бутылками.

Юрия Антоновича Ксения обнаружила не сразу.

Только оглядев всю комнату, она заметила, что из-за письменного стола торчит подергивающаяся нога в замшевом ботинке.

Ксения обошла стол и увидела хозяина кабинета.

Он лежал на полу, трясясь в частых судорогах. Лицо ученого было землисто-серым, на губах пузырилась розовая пена, глаза закатились под лоб.

Рядом с ним на полу валялся разбитый телефон.

Первым делом Ксения нашла бутылку минеральной воды, открыла ее, опустилась на колени рядом с Юрием Антоновичем, приподняла его голову и попыталась влить в рот немного воды.

Вода потекла по подбородку, но немного попало в рот.

Ученый судорожно глотнул, закашлялся, но глаза его пришли в нормальное состояние, и он попытался что-то сказать. Губы его тряслись, и слова выходили неразборчивыми, нечленораздельными. В то же время он с трудом поднял правую руку и показал Ксении на что-то, находящееся у нее за спиной.

Ксения обернулась и увидела на столе шприц, а рядом с ним — ампулу с каким-то бесцветным веществом.

Наверное, Юрий Антонович попытался сделать себе инъекцию, но не успел, и теперь просил сделать это ее, Ксению.

Не зная, правильно ли поняла его, Ксения решила рискнуть. Она сломала кончик ампулы, наполнила шприц и сделала ученому укол в предплечье.

После этого она достала телефон и торопливо набрала номер экстренной службы.

— Человеку очень плохо, — взволнованно сообщила она диспетчеру, — судороги, на губах розовая пена… похоже на отравление, но я не знаю, каким ядом.

Она не стала уточнять, что вокруг нее десятки ядовитых существ и сотни образцов различных ядов и токсинов, а только назвала адрес и повесила трубку.

Юрий Антонович больше не трясся в судорогах, он дышал ровно, хотя лицо все еще было мертвенно бледным.

Ксения уложила его поудобнее.

Ученый открыл глаза и что-то едва слышно проговорил.

— Что? — переспросила Ксения и наклонилась к самым его губам.

— Спасибо… — прошептал мужчина. — Если бы не вы, меня бы уже не было…

— Что с вами случилось? — спросила Ксения. — Это яд лягушки?

— Нет… — едва слышно пролепетал биолог. — Это яд… это яд тесемчатой бразильской змеи, очень сильный, это тот человек… он вколол мне его…

— Кто? — удивленно переспросила Ксения. — Какой человек? Здесь никого не было!

— Он был здесь! — настойчиво повторил Юрий Антонович.

«Бредит! — подумала Ксения. — Бредит под действием яда!»

— Там… — проговорил ученый и снова, с трудом подняв руку, показал в дальний угол кабинета.

Ксения проследила за его рукой и увидела в стене маленькую неплотно закрытую дверцу.

Она вскочила, подбежала к дверце, открыла ее.

За этой дверцей оказался лифт с ручным приводом, который встречается иногда в старых домах — на таких лифтах прежде поднимали блюда из кухни или дрова для печей и каминов.

Клеть лифта была небольшой, но при желании человек мог бы в нем поместиться. Хотя сейчас там, конечно, никого не было.

Ксения вернулась к Юрию Антоновичу.

Он лежал с закрытыми глазами и не подавал никаких признаков жизни. Ксения все же склонилась над ним и проговорила:

— Вы меня слышите? Кто это был?

Биолог не шелохнулся.

В это время дверь лаборатории распахнулась, в нее вбежала женщина средних лет в криво застегнутом белом халате, за ней поспешали двое медиков в голубой униформе «Скорой помощи».

— Юрий Антонович, дорогой, что с вами? — заверещала женщина, подбежав к ученому. — Я знала, что этим кончится! Он совершенно себя не берег, совершенно! Он работал с такими опасными ядами!

— Женщина, отойдите, вы нам мешаете! — проговорил один из медиков грубым голосом.

Второй добавил:

— Вы говорите, он работал с ядами? С какими конкретно?

— С разными… в основном животного происхождения, но также растительного…

— Если хотите помочь, скажите, с какими конкретно. Нам нужно знать, какое использовать противоядие.

— Это яд бразильской веревочной змеи, — вмешалась в разговор Ксения.

— Что? — Женщина уставилась на Ксению, как будто заговорила табуретка. — Что вы говорите, девушка? Какой веревочной змеи? Такой змеи в природе не существует!

— Юрий Антонович, — возразила ей Ксения, — Юрий Антонович сам мне так сказал, про бразильскую вер… ой, тесемчатую змею! Она очень редкая и очень ядовитая.

— Тесемчатая змея? — переспросил медик. — Бразильская? Первый раз слышу про такой яд! В любом случае у нас нет соответствующего противоядия.

— Вот в этом шприце осталось немного вещества, которое Юрий Антонович попросил ему ввести. От этой инъекции ему, по крайней мере, стало немного лучше.

— Мы это возьмем! — Медик сунул в карман шприц, вместе с напарником уложил биолога на носилки, понес к выходу.

Когда они уже выходили из кабинета, Юрий Антонович вдруг открыл глаза, приподнялся на локте, обвел кабинет взглядом, нашел Ксению и внятно, отчетливо проговорил:

— Открытие сегодня, в пятнадцать… он там непременно будет! Вы должны успеть…

— Где — там? — удивленно переспросила Ксения.

— Да в таблетке же! — ответил ей Юрий Антонович и повалился на носилки, глаза его закрылись.

— В таблетке? — повторила Ксения, провожая носилки взглядом. — Бессмыслица какая-то! Что еще за таблетка?

— Вы вообще где учились? — возмущенно проговорила коллега Юрия Антоновича.

— В университете…

— Оно и видно! — фыркнула женщина. — И я, и Юрий Антонович учились в Химико-фармацевтическом институте, а его все студенты и преподаватели называют «Таблеткой»…

— Вот как? — выпалила Ксения и взглянула на часы.

Было уже четверть третьего.

Она стремглав вылетела из кабинета, по дороге набирая на телефоне номер Гиви.

— Слушаю!

— Слушай и быстро собирайся! Нужно к трем часам успеть в «Таблетку»…

— Куда?

— В Химфарм, Химико-фармацевтический институт. Это на Петроградской…

— Да знаю я, где это! А что за паника?

— Некогда объяснять! Расскажу на месте. Успеешь к трем?

— Не вопрос!

По дороге Ксения успела прослушать городские новости и узнала, что сегодня в пятнадцать часов в старом корпусе Химико-фармацевтического института откроется музей.

Когда Ксения подъехала к институту, было без пяти минут три. Гиви уже ждал ее на ступенях.

— Ну, рассказывай, что случилось, почему мы так сюда спешим?

— По дороге!

Ксения чуть не бегом устремилась к старому корпусу, по дороге рассказывая Гиви о своем посещении Института ядов и о том, что сказал ей Юрий Антонович, прежде чем потерял сознание.

— Может, он бредил? — осторожно осведомился Гиви. — Он ведь находился под действием яда… этой, как ее оборчатой змеи.

— Тесемчатой! Впрочем, это неважно, в больнице разберутся! А яд этот ему только что ввел какой-то человек, чтобы заставить его замолчать! Чтобы он мне не успел сказать, кто спрашивал его про винсекурин! Короче, сейчас мы все узнаем…

Когда они, запыхавшись, подошли к старому зданию, перед ним собралась довольно большая группа заинтересованных людей, были тут и несколько журналистов.

Перед этой группой стоял пожилой человек в золоченых очках, он говорил хорошо поставленным голосом опытного институтского преподавателя:

— Итак, мы сумели восстановить в первозданном виде аптеку Костакиса. Это — одна из самых старых аптек нашего города, и собственно с нее началась история Химико-фармацевтического института. Впрочем, пойдемте, друзья, как говорится, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать…

Он перерезал красную ленточку, которая была натянута перед входом, и все присутствующие втянулись в помещение.

Внутри была большая прохладная комната, пол и стены которой были выложены черно-белым кафелем. Вдоль задней стены, отделенной от посетителей деревянным прилавком, выстроились ряды шкафов и стеллажей, на полках которых стояли старинные фарфоровые банки и стеклянные бутыли с какими-то загадочными веществами.

Справа от входа красовалась резная деревянная скульптура — усатый мужчина в греческом костюме — в узких штанах, широком черном поясе, за который были заткнуты два старинных пистолета, в белой безрукавке, с черной феской на голове.

Ксения невольно вспомнила деревянную скульптуру из кабинета покойного Отари.

Экскурсовод продолжил свою речь:

— Основатель этой аптеки, известный фармацевт Тезей Костакис, принадлежал к старинной греческой семье, которая переехала в Петербург еще при Петре Великом. Он привозил в наш город лечебные снадобья из Падуи и Амстердама, а многие лекарства делал сам, на месте, из местных минералов и лекарственных трав, которые выращивали поблизости, на аптечном огороде, как тогда назывался будущий Петербургский ботанический сад…

Ксения краем уха слушала его, в то же время внимательно разглядывая участников экскурсии. На первый взгляд, среди них не было ни одного знакомого лица. Здесь были две-три невзрачные женщины, на бледных лицах которых можно было различить печать научного работника с большим стажем и со степенью кандидата наук, несколько мужчин такого же заморенного академического типа и парочка студентов, которая попала сюда явно по недоразумению.

Впрочем, один из присутствующих привлек внимание Ксении.

У него были длинные, лихо подкрученные усы (наверняка накладные), маленькая бородка (тоже подозрительная) и длинные ухоженные волосы (не иначе, парик).

В общем, он напоминал мушкетера из старого французского фильма, и Ксения почти не сомневалась, что он ряженый. То есть тот самый тип, который пытался убить Юрия Антоновича.

Экскурсовод тем временем продолжал:

— Вот гравюра, на которой вы можете увидеть основателя аптеки Тезея Костакиса, — он показал висящий в простенке черно-белый портрет солидного господина в строгом камзоле.

Ксении показалось, что на голове господина Костакиса видно какое-то пятно, хотя, возможно, это был просто дефект гравюры.

— А вот редкая фотография, на которой присутствует правнук Тезея Костакиса, купец первой гильдии Филипп Леонидович Костакис, владевший аптекой в конце девятнадцатого века…

На блекло-коричневом снимке такой же представительный лысоватый господин сидел в кресле с резными подлокотниками, рядом с ним стояла полная дама с едва заметными усиками.

Этот господин был одет в темный сюртук и сорочку со стоячим воротничком. У него на лысине было отчетливо видно большое родимое пятно, отдаленно напоминающее формой карту Африки.

Ага, значит, и у Тезея Костакиса было такое же пятно, мысленно отметила Ксения.

— Семья Костакис традиционно занималась не только торговлей лекарствами, но и химическими экспериментами, поисками новых лекарственных форм. Из-за этого в Петербурге ходили слухи, что Костакисы — алхимики и чернокнижники… сами Костакисы эти слухи не пресекали, поскольку считали, что они способствуют популярности их лекарств и снадобий. Простые люди, как известно, падки на всевозможные таинственные снадобья.

Экскурсовод обвел присутствующих взглядом, как бы призывая их в свидетели, и продолжил:

— Кроме слухов о тайных занятиях алхимией, Костакисы были известны тем, что утверждали, будто род их восходит к легендарному греческому герою Тезею, который убил чудовище Минотавра, обитавшее в критском Лабиринте. В доказательство этих слов они показывали всем желающим рог этого Минотавра. Ну, всем понятно, что Минотавр — мифическое существо, да и Тезей не более чем легендарный персонаж…

Ксения и Гиви переглянулись.

«Я же говорил!» — прошептал Гиви одними губами.

— Надо сказать, что после смерти последнего представителя семейства Костакис ученые-химики обследовали вещества и реактивы из их лаборатории, а также записи из семейного научного архива, и некоторые из этих составов поставили их в тупик. До сих пор некоторые из записей не удалось расшифровать, происхождение некоторых веществ не удалось установить… наиболее загадочные из этих веществ, опасные для жизни и здоровья, хранятся в специальной, надежно охраняемой комнате, доступ в которую разрешен только доверенным сотрудникам нашего института по особому распоряжению ученого совета. Но сегодня, в день открытия нашего музея, мы откроем это хранилище и покажем вам тайные сокровища семьи Костакис…

С этими словами экскурсовод направился к небольшой двери в глубине аптеки, украшенной несколькими замочными скважинами. Остановившись возле этой двери, он с важным видом достал из кармана увесистую связку ключей и один за другим открыл все замки, открыл дверь и отступил в сторону:

— Сейчас вы увидите лабораторию, возможно, последнего алхимика Европы…

Участники экскурсии один за другим вошли в лабораторию.

Ксения, которая внимательно следила за «мушкетером», вошла туда одной из последних.

Эта комната больше напоминала не химическую лабораторию, какую представляла себе Ксения, а убежище колдуна из какой-нибудь страшной сказки. Тут в большом количестве стояли странные сосуды, бутыли и банки с подозрительным содержимым, под потолком висели связки трав и какие-то странные предметы, похожие на сушеные лягушачьи шкурки.

— Вы видите, что Костакисы не были учеными в современном понимании этого слова, однако им удалось достичь заметных успехов в своих исследованиях, в частности…

Экскурсовод не успел закончить фразу, потому что в этот самый момент произошло нечто неожиданное.

Один из заморенных научных сотрудников — сутулый тип с большим красным носом, в очках с неправдоподобно толстыми стеклами — с неожиданной прытью и ловкостью метнулся к дальней стене лаборатории, по дороге оттолкнув экскурсовода, схватил с полки плотно закрытую стеклянную банку и с этой банкой в руках выскочил из комнаты, захлопнув за собой дверь.

Ксения, которая, как уже было сказано, следила за мужчиной мушкетерского вида, потеряла драгоценные секунды и не успела остановить настоящего злоумышленника, так что тот сумел беспрепятственно скрыться со своей добычей.

— Что вы… куда вы… это опасно!!! — заверещал экскурсовод.

Он подбежал к двери, попытался ее открыть, но дверь была заперта.

Тогда он принялся дрожащими руками подбирать ключи.

Ксения оттолкнула его, разбежалась и пнула дверь ногой — та и не шелохнулась. Ксения пнула еще раз — реакция была та же.

Да уж, умели делать двери в восемнадцатом веке, что и говорить…

— Погоди-ка! — усатый «мушкетер» отодвинул Ксению и выхватил у экскурсовода ключи. Перебрал их и нашел нужный, после чего дверь открылась быстро и бесшумно.

— Всякая вещь ласку любит, — сказал он наставительно.

Ксения вместе с Гиви выбежали в первую комнату аптеки — но там никого не было.

— Сбежал! — воскликнул Гиви.

Гиви и Ксения выскочили в коридор. Там стоял охранник, отставник лет пятидесяти.

— Куда он побежал? — выпалила Ксения.

— То есть, я извиняюсь, кто? — удивленно переспросил охранник. — Из аптеки никто не выходил, ни одна живая душа.

— Точно?

— Стопудово! Я как раз тут, прямо против двери стоял. Если бы кто выбежал, непременно бы на меня налетел. И вообще, как экскурсия туда вошла, так дверь ни разу не открывалась!

Гиви и Ксения переглянулись.

Похоже, что охранник говорил правду.

Они вернулись в аптеку.

Если злоумышленник не выходил отсюда, то куда он делся?

Других дверей в аптеке не было, окна плотно закрыты…

Ксения огляделась по сторонам…

И подошла к деревянной статуе.

— Как этот грек похож на старого грузина из ресторана «Телави»! — проговорила она задумчиво.

— Ты хочешь сказать…

— И феска у него криво сидит, как папаха у того старика. Думаешь, это случайно? Во всяком случае, попытка не пытка. Попробовать нам никто не мешает.

Она подошла к деревянному греку, взялась обеими руками за его феску и передвинула ее.

Феска переместилась, и в это же время в углу аптеки раздался громкий скрежет, и один из шкафов с лекарствами отъехал в сторону.

За ним обнаружился проход.

— Точно как там, в ресторане!

Гиви, который стоял ближе к открывшемуся потайному проходу, первым бросился туда, Ксения поспешила за ним.

Она вбежала в маленькую полупустую комнату… и на самом ее пороге наткнулась на Гиви, который жестом остановил ее.

В глубине комнаты, возле небольшого стола, стоял тот человек, который похитил склянку из лаборатории алхимика…

Нет, это был уже не он. Красный пластиковый нос и очки с неправдоподобно толстыми стеклами лежали на столе, как и темный парик.

Перед столом стоял Андрей Гусаков, неприметный и незаменимый заместитель директора фирмы «Прогресс-Рекорд».

В правой руке у него был тяжелый черный пистолет, направленный на Гиви, а теперь и на Ксению. В левой — удивительно большой рог, оправленный в серебро.

Тут же на столе, рядом с маскарадными принадлежностями, стояла банка, которую он украл в лаборатории.

— Стойте, где стоите! — проговорил Гусаков, поводя стволом пистолета. — Я, конечно, стреляю не так хорошо, как вы, профессионалы, но с такого расстояния не промахнусь!

— Так это ты… вы… — удовлетворенно протянула Ксения. — Такой незаметный… безопасный с виду… значит, это вы… это ты убил Терпенева? За что?

— Я его не убивал! — резко выкрикнул Гусаков.

— Не убивал? А тогда откуда же у тебя рог?

— Посмотри на его голову! На его лысину! — процедил Гиви.

Ксения посмотрела.

Обычно Гусаков зачесывал редеющие волосы набок, закрывая ими быстро растущую лысину. Но сейчас, сняв парик, он сбил свою маскировку, и лысина была отчетливо видна…

И на этой лысине виднелось большое родимое пятно, отдаленно напоминающее по форме карту Африки.

Ксения вспомнила выцветшую гравюру на стене музея, вспомнила старую черно-белую фотографию, на которой был запечатлен фармацевт Костакис…

— Да, я — их прямой потомок! — проговорил Гусаков с затаенной гордостью, проследив за взглядом Ксении. — Я — их наследник, и рог Минотавра по праву принадлежит мне! А не этим выскочкам!

— Ты говоришь про семью Отари?

— Именно так! Это мы владели рогом очень долго, а когда наступили тяжелые времена, рог отобрали у моего прадеда!

— И ты говоришь, что не убивал Терпенева? — гнула свое Ксения, ей нужно было решить поставленную задачу и отчитаться перед заказчицей, а рог — дело десятое.

— Я его не убивал! — истерично выкрикнул Гусаков. — Но я воспользовался его смертью, чтобы завладеть рогом… чтобы вернуть его в нашу семью!

— Кто же тогда его убил? — Ксения сделала один незаметный шажок к нему.

— Как? Вы все еще не поняли? — Гусаков криво усмехнулся. — Конечно же, Отари! Старый, с позволения сказать, дружок!

— Отари? — удивленно переспросил Гиви. — Но зачем? Какой у него был мотив? Ведь они с Терпеневым дружили! Он ему даже подарил этот рог, свою семейную реликвию!

— Семейную реликвию? — Лицо Гусакова перекосило от ненависти. — Сказал же, что его семья не имела к рогу никакого отношения! Это наш предок, Тезей, тысячи лет назад убил критское чудовище, и с тех пор рог Минотавра хранился в нашей семье! А прадед Отари в тысяча девятьсот восемнадцатом году арестовал моего прадеда и среди прочих его вещей забрал себе этот рог! Мой дед тогда чудом уцелел, он был еще ребенком. Его усыновил старый, преданный слуга семьи Костакисов, Евлампий Гусаков, и дал ему свою фамилию…

— Постой, — перебила его Ксения. — Я так и не поняла, зачем Отари было убивать Терпенева? Какой у него был мотив? Они ведь дружили! Дружили много лет!

Она вспомнила рассказ Аллы про фотографию брата и кое о чем догадалась, но нужно было, чтобы Гусаков все рассказал сам.

— Мотив у него был самый древний — месть! Отари отомстил Терпеневу за смерть своего брата.

— Еще и брат! — внешне недоверчиво протянула Ксения. — Брат-то при чем? Прямо какой-то мексиканский сериал! И почему он убил его только сейчас, ведь они общались много лет?

— Когда узнал — тогда и убил… — мрачно ответил Гусаков. — Тут была такая история…

Когда Терпенев решил праздновать свой день рождения в ресторане своего друга, он поручил Алле организовать праздник. Та рада была ему помочь — ей хотелось быть полезной Сергею, хотелось как можно глубже войти в его жизнь.

Она приехала к Отари, чтобы обсудить с ним меню и прочие детали, и тут увидела в его кабинете старую фотографию, на которой было несколько улыбающихся загорелых молодых мужчин.

— Что это за фото? — спросила она Отари.

— Это последний снимок моего младшего брата, — ответил тот с застарелой печалью и показал на второго человека слева. — Он погиб в Африке много лет назад. Погиб на следующий же день после того, как была сделана эта фотография. Между прочим, все, кто присутствуют на ней, погибли в тот же день. Они попали в засаду…

— Я у Сергея видела такой же снимок, — проговорила Алла без задней мысли.

— Такой же? — переспросил Отари.

— Ну да, он ведь тоже был в Африке, ты знаешь… у него сохранилось много фотографий с тех времен.

— А ты не могла бы прислать мне эти фотографии? — попросил ее Отари. — Только Сергею не говори. Я хочу сделать ему сюрприз.

— Нет проблем!

Алла не заметила, как вспыхнули глаза Отари.

На следующий же день она переслала Отари фотографии из африканского архива Терпенева, ничего тому не сказав.

Отари разглядел эти снимки и нашел еще одну фотографию, сделанную в последний день жизни брата. Но на этой фотографии был еще один человек — Сергей Терпенев.

Тогда-то Отари понял, что Терпенев единственный уцелел в роковой день, единственный вышел живым из той засады.

Но он никогда об этом не упоминал…

Этому могло быть только одно объяснение: он сам заманил своих соратников в засаду.

Тогда-то Отари принял решение убить Терпенева… И проще всего было это сделать в ресторане. Он притворился, что хочет подарить ему рог, налил туда вина и заставил Терпенева выпить. Он ничем не рисковал, потому что твердо знал, что Терпенев умрет и рог останется у него.

Кое-какие детали совпадали с рассказом Аллы, поняла Ксения, стало быть, этот тип не врет.

— А ты-то откуда все это узнал? — спросила Ксения. — Тебя там не было…

— Вы же знаете — я такой незаметный, бесцветный… — Гусаков снова криво улыбнулся. — Меня не замечают, при мне ведут такие разговоры, которые не завели бы и в пустой комнате. А я умею слушать и складывать информацию… Эта дура болтала по телефону, думая, что никто ее не слышит… С Отари, с Терпеневым, еще с кем-то…

— Но кто же тогда убил самого Отари? — спросил Гиви, мотая головой, с трудом уразумев, что в смерти Терпенева виноват Отари.

— А ты не понял? — повернулась к нему Ксения. — Он и убил! Гусаков! После смерти Терпенева он, как всегда, незаметно вышел из общего зала, чтобы спрятать рог в потайной комнате, что была в кабинете Отари. Но тот его застал, увидел с рогом в руках, и Гусакову ничего не осталось, как убить Отари…

— Конечно! — выпалил Гусаков. — Слишком многое было поставлено на кон!

— Убить человека из-за рога, пусть даже очень старого…

— Из-за рога? — переспросил Гусаков. — Это не просто рог! Тот, кто выпьет из этого рога, обретет необыкновенную силу и могущество! Он обретет власть над другими людьми!

— Даже так? — Ксения усмехнулась. — Терпенев выпил вино из этого рога — и почти сразу умер! И почему никто из ваших предков не обрел силу и власть? Ведь рог много лет был в вашей семье!

— Верно! — глаза Гусакова сверкнули. — Все дело в том, что рог отравлен, и, выпив из него, нужно тут же принять противоядие. А его никто из моей семьи не мог найти. Но теперь… теперь я поговорил с Бессмертных и узнал секрет противоядия. И вот теперь и рог, и противоядие в моих руках, и меня уже никто не сможет остановить!

С этими словами Гусаков сделал несколько глотков из рога, а потом сорвал крышку с банки с противоядием и глотнул оттуда. Лицо его перекосилось от отвращения, но он преодолел себя и сделал еще один большой глоток.

В это время дверь потайной комнаты распахнулась, и в нее вбежал тот химик, который проводил экскурсию по музею. Он увидел банку в руке Гусакова и вскрикнул:

— Стойте! Не пейте, не пейте это! Это яд!

— Это не яд, а противоядие! — отмахнулся от него Гусаков и сделал еще один глоток.

— Да нет же, это яд! Очень сильный яд! — с ужасом возразил фармацевт. — Практикантка перепутала этикетки на соседних банках и наклеила сюда неверную…

— Что? — Лицо Гусакова позеленело, он с ужасом уставился на злополучную банку, отбросил ее, и тут же его лицо исказила ужасная гримаса, ноги подкосились, он упал на пол и забился в судорогах. Изо рта у него потекла пена.

— «Скорую»! Нужно вызвать «Скорую»! — всполошился Гиви.

— Поздно… — безнадежно промолвил фармацевт. — Этот яд действует почти мгновенно, и никаких лекарств или противоядий от него не существует…

Действительно, Гусаков еще несколько раз дернулся и застыл. Глаза его остекленели.

— Поставлю практикантке неуд… — задумчиво протянул фармацевт. — Больше она не заслужила…

В дверь заглядывали экскурсанты, кое-кто пытался сфотографировать труп Гусакова на телефон.

— Полицию вызывайте! — крикнул экскурсовод охраннику. — И не выпускать никого!

Народ тут же потянулся к выходу. Охранник бросился за экскурсантами, тут кто-то тронул Ксению за руку. Давешний «мушкетер» махнул руками в противоположную сторону. Они выскочили из потайной комнатки и устремились в противоположную сторону. Гиви поспешал за ними.

— Тут есть пожарный выход… — прошептал усатый, — мне с полицией встречаться не с руки.

«Мне тоже», — подумала Ксения.

Пожарный выход они нашли без труда, усатый открыл его каким-то крючочком, который позаимствовал из музея.

— Ловко вы! — восхитилась Ксения.

— Профессия такая! — буркнул он, свернул в сторону и пропал.

— Давай на моей, твоя прямо у входа стоит, вон, менты уже подъезжают! — крикнул Гиви. — Свою потом заберешь!

— Да пускай стоит, мне она больше не понадобится.

— Прямо и не знаю, что с ним делать, — в машине Гиви показал Ксении рог. — Не бросать же там было… С другой стороны, раз он семье Отари не принадлежит по праву, то и отдавать его нельзя.

— Я знаю, куда его отнести! — сказала Ксения. — В институт ядов к Юрию Антоновичу, пускай он изучает, что это за яд такой живучий, что столько лет в роге держится. А пока отвези меня к СПА-комплексу возле Удельной.

Однако оказалось, что в СПА-комплексе Лилии уже нету. Ксению встретил чернокожий молодой человек, который сегодня был одет не в шкуры, а в обычные джинсы и куртку, и отвез ее в большой загородный дом. В холле было здорово тепло, но не так как в бане. Лилия вышла, одетая в длинную восточную рубаху, на лице ее была обычная маска.

Рассказ Ксении она выслушала молча.

— Помню этот случай… — вздохнула она, когда Ксения закончила, — не так Сергей тогда и был виноват, там, знаешь, когда жить захочешь, только о себе думаешь… Вот, значит, где его настигло… Ладно, с этим покончено, я ночью улетаю. Деньги тебе переведут, как договаривались, раз работа выполнена.

— Прощайте! — Ксения поклонилась и вышла.

Чернокожий охранник доставил ее к моргу, где дожидался доктор Василий Петрович с женой Ириной. У Ксении было еще одно незавершенное дело.

Час за часом Тезей шел по Лабиринту, среди враждебной тьмы и странных, призрачных голосов. Час за часом шел он, не зная, приближается к выходу или удаляется от него. Только путеводная нить, нить Ариадны давала ему силы, придавала ему надежду.

И вот впереди замерцал тусклый свет…

Этот свет становился ярче и ярче, и вот наконец Тезей увидел впереди выход из Лабиринта, увидел светлый лик солнца, поднимающийся над оливковой рощей…

Он сделал еще несколько шагов и без сил упал на колени, припал к живой, согретой солнцем земле.

Рядом с ним раздались шаги и голоса.

Тезей поднял глаза — и увидел, что к нему подошел Иппомен, племянник царя Миноса, с несколькими воинами царской гвардии.

Позади них толпилось несколько десятков критян.

— Ты нарушил слово, чужеземец! — проговорил Иппомен, свысока взглянув на коленопреклоненного Тезея.

— О чем ты говоришь, Иппомен? — удивленно спросил Тезей царского родича.

— О твоем слове! Ты обещал, что не выйдешь из Лабиринта, пока не убьешь Минотавра.

— Это правда, именно так я сказал.

— Но ты вышел…

— Не раньше, чем убил чудовище.

— Ты лжешь, чужеземец! Минотавр непобедим! Отправляйся обратно в Лабиринт и не выходи оттуда, пока не исполнишь свое обещание. Или сейчас я прикажу своим солдатам наказать тебя палками, как наказывают бесчестных лжецов и клятвопреступников! И помни, что ко мне следует обращаться с должным почтением и называть меня нужно «милостивый господин».

— При всем почтении, милостивый господин, — произнес Тезей, поднимаясь во весь рост, — я уже исполнил обещание, убил Минотавра. И после этого ты грозишь мне палками своих солдат?

— Убил Минотавра? Не верю! Ты лжешь! Солдаты, загоните этого лживого простолюдина туда, откуда он вышел! Загоните его в темноту Лабиринта!

Солдаты, переглянувшись, медленно двинулись к Тезею. Видно было, что они неохотно выполняют приказ.

Тезей отступил на шаг и обнажил свой меч.

— Вы хотите сразиться со мной? Что ж, я готов. Но только помните, что этот меч выкован самим Посейдоном, и прошло лишь несколько часов с тех пор, как этим мечом я поразил Минотавра!

Воины снова переглянулись и попятились.

— Что вы медлите, трусы! — рявкнул на них Иппомен. — Кого вы испугались? Этого лживого иноземца?

— Но что, если он и правда убил Минотавра?

— Он? Этот иноземец? Неужели вы ему поверили? Исполняйте мой приказ или будете наказаны!

И тут Тезей свободной рукой вытащил из-за пазухи огромный бычий рог, поднял его над головой.

— Вы видите, критяне? Это — рог чудовища, обитавшего в Лабиринте! Рог Минотавра! Я принес его, чтобы никто не посмел усомниться в моей победе!

— Рог Минотавра? Ты лжешь! — Иппомен подскочил к Тезею, схватил рог и попытался вырвать его — но вдруг страшно побледнел, ноги его подкосились, и он упал на землю бездыханным.

Царские солдаты окружили Тезея и в один голос воскликнули:

— Древнее пророчество исполнилось! Слава Тезею! Слава победителю Минотавра!

Ирина Владимировна оказалась симпатичной женщиной лет на десять моложе доктора. Волосы у нее были светлые, глаза большие, серые, портили ее только прятавшийся в этих глазах страх и привычка беспрестанно оглядываться назад и втягивать голову в плечи, как будто от жизни ждала она больших неприятностей.

— Понимаете… — заговорила она, запинаясь, — я ведь совсем молодая была тогда. В провинции жизнь не сахар, мама умерла, отец на другой женился, мачеха меня куском попрекала, сижу в крохотной больничке, перспектив никаких… в общем, он приехал, ухаживал красиво, сказал, что увезет, я и согласилась.

— Обычная история… — вздохнул Василий Петрович и погладил жену по плечу.

— А потом очень быстро Женька родился, я им занималась, ничего не замечала,… то есть замечала, конечно, но голову под крыло прятала, как страус. В общем, как-то пришел он весь прямо черный, на меня наорал, стал вещи собирать. А какие вещи? Не белье, не одежду, а оружие… такое ружье в футляре…

— Винтовка, наверно, снайперская…

— Еще там что-то… Я как увидела, так прямо обмерла вся. Что такое, спрашиваю, что это? А он как рявкнет — жила на всем готовом, дура… в общем, ты меня не видела, понятия не имеешь, где я, так и отвечай. Кому, спрашиваю. А кто спросит, он отвечает, и зубы так страшно оскалил.

— И спрашивали? — поинтересовалась Ксения.

— Не успели. Взяли его почти сразу, видно, кто-то сдал, — ответил за жену Василий Петрович. — Вызывали ее, конечно, в полицию, допросили, поняли, что ничего не знает, и отпустили. Денег он ей почти не оставил, квартиру только.

— Я диплом свой достала, на работу устроилась, Женьку в сад отдала, потом вот Василия встретила, — продолжала Ирина, — и вроде все хорошо было, как вдруг приходит ко мне на прием этот тип. Так, мол, и так, говорит, привет вам от мужа вашего. Я говорю — бывшего мужа. Нет, он отвечает и усмехается так противно, настоящего мужа. Он, во всяком случае, вас женой считает и хочет увидеться. Да он же сидит, говорю. Нет, говорит, уже нет. На свободе он, но, конечно, скрывается, вот и послал меня разузнать, как и что. Ну, я растерялась, конечно, он мой страх заметил, снова так усмехнулся, знаю, говорит, что у вас новый муж, живете хорошо, как сыр в масле катаетесь. Могу, говорит, войти в ваше положение, ничего не говорить ему, только надо это подкрепить сами знаете чем. Как-то так сказал… Вы, говорит, женщина не бедная и так далее. Я сначала хотела его подальше послать, уж больно тип противный. Видно, что жулик, уши такие, как у обезьяны оттопыренные, грязный весь, пахнет противно…

А он сразу понял, что я хочу его послать, и говорит: если вы не хотите с мужем своим соединиться, то он ребенка заберет. Имеет право как отец. Я так испугалась, что чуть сознание не потеряла. Отдала ему все деньги, что были, он сказал, что каждый месяц будет приходить на прием. Вот уже почти год так продолжается.

— Больше… — вздохнул Василий Петрович.

— Наглеть начал… — пожаловалась Ирина, — гадости всякие говорит, пугает… про мужа рассказывает… А я-то, дура, всему верила…

— Больше не будет пугать! — решительно заявила Ксения. — Значит, говоришь, завтра явится?

— Ну да, у меня прием вечерний, я сестричку отпущу пораньше… он тут как тут.

— Тогда мы вот как сделаем…

— Вы куда, больной? — крикнула сестричка из регистратуры.

— Я к Ирине Владимировне в пятнадцатый кабинет! — бросил через плечо малосимпатичный тип с огромными оттопыренными ушами.

— У нее прием кончился!

— Успею! — И он побежал по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки.

Возле пятнадцатого кабинета никто не сидел в очереди. Прием и правда закончился. Противный тип пригладил редкие волосики, рука привычно наткнулась на уши, и он поморщился. Вот с детства у него с этими ушами проблемы, как прозвали в первом классе Жаконей, так на всю жизнь прозвище прилепилось.

Он без стука отворил дверь кабинета. Ирина сидела, склонив голову, прикрытую белоснежным докторским колпачком. В кабинете было полутемно, только горела на столе лампа.

— Здравствуй, Ира! — игриво сказал Жаконя, ему доставляло удовольствие разговаривать с ней в таком тоне.

Ирина вздрогнула и невольно повернула лампу в его сторону.

— Убери это! — Жаконю ослепил свет.

— Что ты… что вам нужно? — прошелестела Ирина.

Все ясно, от страха голос сел. Жаконе нравилось, что она его так боится. Его вообще-то никто не боялся. Презирали — да, обзывались, поколачивали — это да. Но никто никогда не боялся. Жаконя испытывал к Ирине почти нежные чувства за то, что она его боялась.

Ну и за денежки, конечно. Отличный нашел он способ получения денег. Не так чтобы много, зато постоянно. И сидел-то тогда на зоне по глупости, и выпустили его быстро по амнистии, а вот узнал про то, что того мужика зарезали. Работал в больничке санитаром, там и узнал про жену его и про ребенка.

К утру мужик умер, а через пару месяцев Жаконю выпустили. Он и решил наведаться к жене того парня, точнее, уже к вдове, только она про это не знала. И как удачно все вышло.

— Ну, красавица, — сказал он, усаживаясь на стол и болтая ногами, — ждала меня? Вот я и пришел!

Ирина отвернулась и втянула голову в плечи.

— Ты что это морду воротишь? — возмутился Жаконя. — В глаза смотри, когда с тобой разговаривают!

— Как скажешь! — сказала Ирина незнакомым голосом и вскочила с места.

Это была не Ирина. Это была совсем другая женщина. Точнее, не живая женщина. Колпачок упал с ее головы, по плечам разметались длинные волосы цвета лежалой пакли. На лице ее были разноцветные трупные пятна, которые не мог уже скрыть неумелый макияж. Женщина была высокого роста, Жаконе она показалась огромной.

Она протянула руки с длинными черными загнутыми ногтями и схватила Жаконю за шею.

— Приш-шел… — шипела она, — сам приш-шел… я ж-ждала… долго ж-ждала…

— По-мо-ги-те… — прошептал Жаконя, пытаясь вырваться, но покойница давила его плечи так сильно, что казалось, сейчас они треснут. А потом она схватила его за шею, и Жаконя понял, что пришел его смертный час.

Жаконя очнулся от холода.

От жуткого, пронизывающего холода, который проникал в его организм до мозга костей.

Первая его мысль была, что это Люська-Кошелка, с которой он сожительствовал некоторое время, по свойственной ей подлости открыла нараспашку окно в спальне, чтобы уморить его, Жаконю, посредством вымораживания, как таракана.

Он даже попытался крикнуть с положенной в таком случае поучительной строгостью — закрой окно, зараза…

Но тут случились две вещи.

Во-первых, он вспомнил, что Люська ушла от него примерно месяц назад, после того, как Жаконя в воспитательных целях разбил об ее голову бутылку из-под импортного пива.

И во-вторых, он осознал, что не может ничего крикнуть и даже внятно произнести, из его уст вырывалось только какое-то невнятное куриное кудахтанье.

Жаконя очень испугался. Он попытался привстать, попытался повернуться — но тело его не слушалось.

Единственное, что он смог сделать — открыть глаза.

Взгляду его представилось большое, ярко освещенное помещение, стены которого были выложены белым больничным кафелем.

Немного напрягшись, он смог также разглядеть несколько столов на колесиках, накрытых белыми простынями. Из-под одной простыни торчала волосатая мужская нога с кривыми желтыми ногтями. На большом пальце этой ноги болтался картонный номерок.

И тут Жаконя понял, где находится.

На протяжении своей не очень долгой, но весьма насыщенной событиями жизни ему пришлось сменить целый ряд профессий, и некоторое время он проработал санитаром в морге.

Так вот, у него не было никаких сомнений, что место, где он сейчас находится, это и есть морг.

Тут мысленная картина происшедшего сложилась у него в голове.

Наверняка он вчера выпил приличную дозу какого-то суррогатного алкоголя, и приехавшая на вызов бригада «Скорой помощи» констатировала смерть. И его привезли сюда, в морг…

В этой связной и логичной картине была только одна неувязка. По телевизору иногда идет такая передача — «Что? Где? Когда?». Так вот, Жаконя совершенно не помнил, что, где и когда он пил. И главное — с кем. Зато в его памяти смутно проступала какая-то женщина… мертвая женщина… очень страшная женщина…

Но это как раз могло служить несомненным подтверждением его гипотезы, поскольку именно память становится первой жертвой суррогатного алкоголя…

И словно в подтверждение его мыслей рядом с Жаконей появился высокий худой человек в несвежем белом халате.

— Ну-с, — протянул этот человек, разглядывая Жаконю без интереса. — Что у нас тут? Алкаш обыкновенный, на редкость неприятный экземпляр… выпил какой-то дряни и сдох. Туда ему, как говорится, и дорога… но вскрыть его все равно придется, потому как таков установленный свыше порядок.

Жаконя попытался сообщить патологу, что вскрывать его не надо, поскольку он жив. Он попробовал что-то сказать — но не смог издать ни звука, даже прежнее кудахтанье не вырывалось из его уст; попытался моргать глазами — но чертов Айболит как назло именно в это время отвернулся и проговорил, обращаясь к кому-то:

— Сейчас, студент, ты у меня будешь учиться проводить вскрытие!

Тут рядом с первым медиком появился второй — коренастый мужичок с трехдневной щетиной на лице, в явно тесном ему белом халате, лет сорока на вид — то есть определенно староватый для студента.

— Держи! — первый медик протянул второму сверкающий скальпель, сам же вооружился красным маркером и провел жирную линию по груди Жакони.

— Первый разрез, студент, нужно делать здесь, в области грудины! — проговорил он менторским тоном. — Надрезаешь на глубину примерно три сантиметра, приподнимаешь ткани и разводишь их в стороны, чтобы получить доступ к органам грудной клетки… все понял?

— Понял! — Великовозрастный студент подошел к Жаконе, склонился над ним и приставил кончик скальпеля к ямке между ключицами.

— Отсюда начинать?

— На сантиметр ниже!

«Студент» передвинул скальпель, немного надавил…

И тут Жаконя сумел-таки извлечь из своей гортани какой-то хрюкающий звук.

— Чего это он? — удивленно проговорил студент.

— Да не обращай внимания! — успокоил его старший товарищ. — Трупаки часто разные звуки издают! Режь уже его, не торчать же нам тут всю ночь! Чего ты тянешь? Вскрывай уже грудную клетку, потом надо будет к брюшной полости переходить, а это, уверяю тебя, удовольствие ниже среднего…

И тут неимоверным напряжением воли Жаконя сумел-таки выкрикнуть, точнее, выкашлять два жалких слова:

— Я жив!

Тут оба медика склонились над ним, и сомнительный студент проговорил страшным голосом:

— А вот фиг тебе! Ты уже умер, козел, и попал на тот свет. И мы тебя будем мучить и терзать за все те мелкие и крупные пакости, которые ты совершил при жизни! И конца твоим мучениям не будет! Для начала мы тебя вскроем и посмотрим, есть ли у тебя сердце…

— По… пожа… лейте меня! — с невероятным трудом вымолвил Жаконя. — Я больше не буду…

— Все так говорят! — суровым голосом возразил старший медик. — Все так говорят, да никто не делает! Так что извини, приятель, обратной дороги нет…

И он снова надавил на скальпель.

Тут за его спиной появилась женщина.

Как и первые двое, она была в белом халате, и лицо ее показалось Жаконе смутно знакомым.