Исход неясен III

Эпизод 1: Хогвартс, 2 ноября1995 года

Как ни странно, ночь прошла без происшествий, если не считать, разумеется, повального грехопадения девушек старшего и среднего школьного возраста. Девственность мальчиков, впрочем, тоже не выдержала испытания войной. Любились, можно сказать, все со всеми, потому что страх смерти и боевой кураж срывают тормоза даже у самых стойких. Либидо[2] в присутствии Танатоса[3], порой, не ослабевает, как следовало бы ожидать, исходя из формальной логики, а напротив — усиливается. Так что, если прошлой ночью всем было «не до того», то, когда первый испуг прошел, и его место заняло понимание той жопы, в которую угодила Магическая Англия, вообще, и Хогвартс, в частности, желание «чувствовать себя живым и не чувствовать себя дураком» разом смело все условности. И все тут же ринулись любить и быть любимыми «прямо здесь, прямо сейчас», не откладывая это дело на будущее, которого теперь, вполне возможно, могло и не случиться. Слава богу, замок большой, и всем желающим хватило в нем места, хотя в смысле удобств условия у разных парочек разнились от «неплохо» до «так себе» и даже «ну очень не очень».

Лиза все это видела своими глазами, а где не видела, там слышала. Во всяком случае, в большинстве случаев, так как не все школьники одинаково хорошо владели Квиетусом[4] и, в особенности, Квиетусом Максима, а также заклинаниями Конфиденциальности и ЗЗК[5]. И это, не говоря уже о тех, кто так спешил, что в пылу любовной лихорадки о принципах приватности просто забыл, или тех, кому было попросту насрать на своих ближних и дальних. В общем, «всюду жизнь», как заметила по этому поводу вышедшая с Лизой в патруль шестикурсница-грифа Коко Фуллер, ну или «Садом и Гоморра», как выразилась семикурсница-рейвенкловка Хонор Стрейнджлав. Девушек сопровождали еще двое парней, но те, вероятно, из свойственной им деликатности происходящее этой ночью в Хогвартсе комментировали только шепотом, но временами все-таки срывались и ржали в полный голос.

В другое время, — будь это обычный обход старост или профессоров, — многим горе-любовникам наверняка не повезло бы, и за пару минут горячечных обжиманий в кладовке для метел они расплатились бы долгими отработками у Филча. Однако времена меняются, а с ними меняются и нравы. И то, что было неприемлемо вчера, сегодня стало естественным и отнюдь не безобразным. Во всяком случае, патрульные не пытались вскрывать запечатанные двери Алохаморой[6] или Диссендиумом[7] и не искали спрятавшихся с помощью Гоменум ревелио[8]. Типа живи сам и давай жить другим!

Шагая по гулким пустынным коридорам Хогвартса, Лиза, например, тоже решала для себя очередной экзистенциональный[9] вопрос: дать или не дать. У нее на данный момент как раз имелся годный кандидат на то, чтобы стать ее первым и, дай бог, не последним в жизни мужчиной. Экстон Бёрк учился на седьмом курсе Рейвенкло, играл загонщика в факультетской команде по квиддичу и активно ухаживал за Лизой. Рыжеватый брюнет, красивый и высокий, да еще и обладатель завораживающих глаз медового оттенка. В принципе, за такого чистокровного, как он, — на минуточку внук самого Карактака Бёрка[10], - можно было бы и замуж пойти, но, разумеется, не сейчас и не так быстро. Однако дальше поцелуев и неловких — с его стороны, — обжиманий при всяком удобном случае они с ним пока не зашли, хотя и числились парой еще с прошлого года, когда шестикурсник Экстон пригласил четверокурсницу Энгельёэн на Святочный бал. И вот теперь в преддверии войны, чумы и глада, Лиза должна была решить, достаточный ли это повод для того, чтобы отдаться симпатичному тебе юноше.

«Есть с кем, — думала она под доносящиеся из очередного заброшенного класса недвусмысленные стоны, — есть где и даже противозачаточного зелья припасена целая канистра…»

Вопрос «где» они с сестрами и подругами решили самым простым способом. Разумеется, любиться они решили прямо в своей спальне, куда обычно мальчикам вход воспрещён, но чью защиту взломала хитроумная Эрмина. А дальше все просто. Кровати-то полуторные, то есть как раз на двоих, а на полог легко накладываются Заглушающие чары и чары Приватности. Ну и, разумеется, от всех девочек было получено предварительное «добро» на этот разврат, чтобы никого этим делом не смущать. Изи, к слову сказать, как раз сейчас использовала это «добро», предаваясь там, в их спальне, половым излишествам со своим итальянским графом. У Боунс тоже сегодня кто-то там ночевал. Кто именно и было ли это в первый раз, Лиза не знала, — замоталась и забыла спросить, — но факт присутствия в девичьей «светелке» некоего представителя противоположного пола был подтвержден двумя независимыми наблюдателями: Эрминой и Вегой. Так что, ей тоже можно.

«Пожалуй, стоит все-таки дать, — решила она, обдумав все «Про и Контра»[11]. — Древние ведь не зря говорили, что не следует откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня. Carpe diem[12] и как там у них? Кажется, так: «Будь мудрой, ви́на цеди и кратким сроком надежду долгую укороти. Пока мы говорим, уходит завистливое время: лови момент, как можно меньше верь будущему».

Лиза и, вообще, любила латынь, находя в древней мудрости немалое утешение во множестве различных ситуаций. К нынешней же подходило сразу несколько речений. Memento mori[13], например, или Vita brevis, sexus longa[14]. Одним словом, торопись жить, девочка, и не болей ерундой.

«Значит, решено! — подвела Лиза итог своим «метаниям». — Дам! Та-да-дам-та-да-дам!»

Она оглянулась на Бёрка и бросила на него насмешливый взгляд.

«Радуйся, Экстон! — усмехнулась она мысленно, завершив свой «марш энтузиастов». — Сегодня тебе достанется главный приз!»

Впрочем, предаться фантазиям на тему, «как там оно у них получится позже вечером», Лиза не успела. А жаль. Воображение у нее было богатое и напридумывать себе она могла такое, что мама не горюй. Но не судьба. Едва она решила главный вопрос этой ночи, как из-за угла навстречу патрулю вышагнул, мягко ступая в своих «волшебных» войлочных тапочках сам Великий Светлый Волшебник Альбус Персиваль и что-то там еще Дамблдор.

— Здравствуйте, дети! — подарил он им свою фирменную улыбку и даже померцать в неверном свете факелов стеклышками очков-половинок не забыл.

— Доброй ночи, профессор Дамблдор! — дружно ответили патрульные и застыли в ожидании дальнейших указаний.

Между тем, старик благосклонно кивнул и, выдержав паузу, обратился персонально к Лизе:

— Мисс Энгельёэн, не могли бы вы уделить мне с полчаса вашего драгоценного времени?

«Неожиданное предложение… — хмыкнула она мысленно. — И время выбрано какое-то неправильное».

Но воленс-ноленс на просьбу директора следовало ответить.

— С удовольствием, господин директор, — сказала она вслух, — но, надеюсь, не сейчас?

Последнее было сказано с известной долей иронии, но Лиза ошиблась, директор был вполне серьезен.

— Именно сейчас, если позволите, — довольно-таки жестко, но со своей обычной «мягкой» интонацией ответил профессор.

— Полагаю, дамы и господа, — обвел он взглядом членов патрульной группы, — какое-то время вы сможете обойтись без мисс Энгельёэн.

Не вопрос. Просто констатация факта.

— Как скажете, господин директор, — пожала она плечами и демонстративно поинтересовалась у своих:

— Справитесь?

— Придется постараться, — вернул ей насмешливый взгляд Экстон. — Ты только не задерживайся…

Подразумевалось, «ты же помнишь, что у нас тобой планы», но сказать это вслух Бёрк, разумеется, постеснялся. Но что есть, то есть: у них действительно имелись кое-какие планы на вечер и ночь. Правда не на секс, — хорошо зная Лизу, о сексе Бёрк пока даже не мечтал, — а просто «на сходить куда-нибудь на свидание», на Астрономическую башню, например, или в лабиринт пустующих коридоров восьмого этажа. О том, что сегодня его по-взрослому допустят к телу любимой девушки, он пока не догадывался. И слава богу, а то мог перевозбудиться и наделать глупостей.

— Не задержусь, — пообещала Лиза и, оставив патруль за спиной, пошла вслед за директором в его кабинет. Беседовать в коридоре тому было не по чину, к тому же все в Хогвартсе знали, как Дамблдор, как мало кто другой, ценит комфорт. Так что, если беседовать с кем-то с глазу на глаз, то явно не на бегу и только в подходящем для приватного разговора месте и в приемлемых со всех точек зрения условиях…

Эпизод 2: Хогвартс, 2 ноября1995 года

Идея переговорить тет-а-тет с Лизой Энгельёэн возникла у Дамблдора сразу-вдруг, едва, свернув за угол, он натолкнулся на школьный патруль. Смысл этого патрулирования был неочевиден, а ценность — сомнительной, но директор отнесся к инициативе «неравнодушных» учащихся с пониманием и запрещать ненужную самодеятельность не стал. Чем бы дитя не тешилось, лишь бы не скандалило, что в нынешней ситуации означало — не множить проблемы. А все эти учрежденные школьниками патрули и блокпосты следовало воспринимать всего лишь, как неизбежное зло. Впрочем, нет худа без добра, и, не выйди Елизавета Энгельёэн этим вечером в патруль, мысль переговорить с нею с глазу на глаз, возможно, даже не пришла бы ему в голову. А так получился довольно-таки удачный экспромт, и леди-наследница оказалась в его кабинете, не как проштрафившаяся ученица, что уже не раз случалось и с ней, и с ее сестрами, а как гостья, приглашенная скоротать вечер за чашкой чая и неспешной беседой с самим Великим Светлым.

— Присаживайтесь, мисс Энгельёэн, — улыбнулся он девочке, указывая на гостевое кресло. — Чашку чая?

— Спасибо, профессор, — девочка, выглядевшая, как совершеннолетняя девушка, улыбнулась в ответ. — Если только черный и крепкий.

— Значит, черный и крепкий, — кивнул старик. — Скажите, мисс Энгельёэн…

— Лиза, — предложила девочка.

«С одной стороны, жест доброй воли, — Отметил Дамблдор, — а с другой — она меня перебила, и как на это реагировать?»

— Спасибо, Лиза, — сказал он вслух. — Это весьма любезно с вашей стороны. А сейчас я с вашего позволения хотел бы вернуться к так и не заданному мной вопросу. Почему вы одеты и снаряжены так, словно готовитесь к бою?

— Наверное, потому что я готовлюсь к бою? — Пожала плечами Елизавета.

Его вопрос ее, судя по всему, не удивил, но, похоже, позабавил. Так бывает, когда кто-то не понимает простых общедоступных истин. Во всяком случае, Лиза наверняка думает именно так, как говорит, и при этом полностью уверена в своей правоте.

«Юность! — покачал он мысленно головой. — Юность почти всегда ведет себя наивно и недальновидно, но что есть, с тем и приходится работать».

Дочь-наследница Рода Энгельёэн вышла на патрулирование, облачившись в костюм боевого мага. Дорогой и стильный, сшитый из кожи джевелина[15], скорее всего, где-нибудь на Балканах или в Турции, где, во-первых, все еще водятся эти некрупные драконы, а во-вторых, полно подпольных мастерских, в которых за деньги сошьют и сделают практически все, что пожелает заказчик, даже если это насквозь противозаконно. Особенно, если это противозаконно. За то, собственно, и платят, потому что такие вещи, как настоящий костюм боевого мага, легально в Европе не купить, а некоторым, той же леди Анне, хочется все это иметь, и денег у нее куры не клюют, так что заплатит сколько попросят и даже не поморщится. И не странно, что у всех ее дочерей и у Веги Блэк, — Блэки ведь тоже не бедствуют, — есть такие костюмы. На самом деле, у некоторых других школьников тоже, как оказалось, лежало в сундуках немало интересного, но у Гарпий Энгельёэн все было не просто дорогим, но и чрезвычайно эффективным: и защитные костюмы с вставками из мифриловой брони, и экипировка, которой позавидуют авроры из спецназа ДМП, и, разумеется, оружие. Любая волшебная палочка — это довольно-таки серьезный, но главное многофункциональный магический инструмент. Ею можно создавать милые пустяки, вроде невесомых иллюзий, лечить и созидать, а можно, напротив, калечить и убивать. Увы, но правда в том, что палочка — это, прежде всего, оружие, которое может быть ничуть не менее смертоносным, чем боевой посох древних колдунов. Но при этом палочки есть у всех волшебников и ведьм старше одиннадцати лет. Отсюда и вывод, если у магов есть волшебные палочки, то отчего бы не разрешить свободное ношение холодного и огнестрельного оружия?

Запрета на владение магловским, гномьим и гоблинским или каким другим оружием никогда не было и нет. Просто раньше такие вещи было не принято афишировать, но война отменила и эти неписанные правила. А в результате, на Елизавете Энгельёэн чего только сейчас не было! Кинжал гномьей ковки на поясе, перевязь с зачарованными метательными ножами, кобура с чем-то огнестрельным магловского производства, от чего магией несло так, что в пору задуматься, насколько оно, это оружие, все еще магловское, а насколько — уже магическое. А ведь у девчонки еще и за плечом висело нечто устрашающее, отдаленно напоминающее гномью аркебузу, массивное, короткоствольное и наверняка крайне смертоносное.

«Собирается воевать…»

Что ж, это было вполне в духе леди Энгельёэн. Однако вот в чем дело, напади на них Волан-де-Морт со своими клевретами, эта девочка не проживет и минуты. Куда ей, ученице пятого класса тягаться с опытными боевиками Темного Лорда! Если дойдет до драки, здесь будет гора детских трупов, потому что противостоять пожирателям на равных смогут, в лучшем случае, одни лишь авроры и наемники с континента. Ну а если в бой вступит Том Редл, конец придет и самому Дамблдору, потому что кто бы что ни говорил, ему не справится со своим бывшим учеником. Сил не хватит, умений, боевого опыта. Он же лет сорок ни с кем не воевал, надобности не было. А без тренировки боевые навыки уходят, как вода в сухую землю. Впрочем, драться не придется. Том передал через посредника, которому доверяли обе стороны, что школу не атакует. Но и Дамблдор не должен был вмешиваться в ход боевых действий. Таковы были условия сделки: война останется за стенами замка и не затронет его обитателей, если сами они не накликают беду на свою голову.

— Вы не верите мне, директор… — Девочка смотрела ему прямо в глаза, и была при этом невероятно спокойна. Ни возраст, ни ситуация, ничто ее не тревожило. Красивая, холодная и, по всей видимости, хладнокровная, исполненная силы и чувства превосходства.

«Вылитая мать!»

— Никому не верите, — покачала она головой. — Ни нам с сестрами, ни леди Энгельёэн… А зря, между прочим, потому что, хотите вы или нет, но Лорд атакует Хогвартс. Попробовал в прошлую войну, нападет и теперь, даже если обещал вам не нападать. А он вам что-нибудь обещал, профессор?

Что ж, в словах девочки имелся резон, поскольку в прошлую войну пожиратели, — тогда их еще называли вальпургиевыми братьями, — действительно напали на замок. Это был свершившийся факт истории, но правда в том, что Темного Лорда среди нападавших тогда не было. Это, как передали директору позже, была чистой воды самодеятельность пожирательского молодняка, операция, подготовленная и осуществленная такими «юными дарованиями», как Барти Крауч младший, Торфинн Роули и Родольфус Лестрейндж. И это нападение, к слову сказать, сильно ударило по репутации Волан-де-Морта и его движения. Нападать на школу было «не комильфо», и поступок этот вызвал негодование даже у пуристов и ревнителей чистокровной сттарины, которые в целом поддерживали движение Темного Лорда. Так что, Дамблдор был склонен верить Тому, когда тот обещал «не делать глупостей» и «не повторять ошибок прошлого». Но, что, если правы те, кто говорит, что Редлу верить нельзя?

— Вы что-то знаете? — нахмурился Дамблдор. Эта девочка умудрилась нарушить его покой буквально парой фраз.

— Знаю? — переспросила она. — Скорее предполагаю.

— Предполагать можно многое, — почти с облегчением улыбнулся Дамблдор. — Верить же можно только фактам. У вас, Лиза, есть факты?

— Что есть факт? — вернула девочка улыбку. — В свое время, вы поверили пророчеству. Кстати, Редл ему тоже поверил. Но скажите, директор, является ли пророчество фактом?

«Парадоксально, но фактически верно», — кивнул мысленно Дамблдор.

Девочка была невероятно умна и хорошо образована. Впрочем, для него это не новость. Новостью, — поскольку раньше он с ней так близко не общался, — оказался стиль ее мышления.

— Факт произнесения пророчества, — согласился он с Лизой, — и факт самого пророчества, как бы эфемерна ни была природа этого явления.

— Предчувствие тоже эфемерно, — продолжила девочка его мысль. — Как, впрочем, и интуиция. Но вы ведь верите в свою интуицию, профессор?

— Любопытный взгляд на объективность субъективного… — озвучил директор мелькнувшую у него мысль. — Но давайте, Лиза, оставим на время философию вопроса, тем более что я вас понял. И в этой связи, у меня возник вопрос: сами-то вы во что верите?

— Дело не в вере, профессор. Я знаю, что они нападут. — Если бы не интонации, подразумевающие, иронию и, возможно, даже сарказм, можно было бы подумать, что Елизавета Энгельёэн пророчествует. — Не скажу точно, когда, но предположительное окно возможностей — от сегодняшней ночи до конца недели. Самого Волан-де-Морта, скорее всего, среди них не будет, но атака будет серьезной, и некоторым ученикам придется принять бой. Полагаю, у вас, профессор, есть причины не участвовать в сражении, но тогда вы нарушите договор с моей матерью и окончательно разочаруете своих сторонников. Вряд ли они простят вам бездействие.

Что ж, девочка сформулировала свое видение будущего, но оно было построено на слишком большом количестве допущений, чтобы принять его в качестве рабочей гипотезы. Скорее всего, Лиза ошибается, вернее, ошибается ее мать, поскольку озвученный сценарий слишком похож на согласованную версию, выдвинутую группой Энгельёэн.

— Это точка зрения вашей матушки? — спросил он, только чтобы уточнить кое-какие детали.

— Нет, — ответила ему Лиза. — Это общее мнение, мое и моих сестер. Мать лишь опасается, что могут случиться непредвиденные телодвижения противной стороны. Мы же уверены, что так и будет.

«Мнение сестер… — Дамблдор запнулся об это словосочетание. — Кто же из них Сивилла[16]? И не получится ли так, что я принимаю Пифию[17] за Кассандру[18]?»

— Думаю, вы сгущаете краски, молодая леди, — сверкнул он собеседнице стеклышками своих очков-половинок. — Впрочем, молодости свойственно мечтать о подвигах. Гарриет тоже хочет воевать?

— Не знаю, как Гарриет, но вот моя сестра Изабо воевать не хочет, — Лиза не стала даже притворяться, что не поняла, его мелкой провокации. Все она поняла и ответила соответственно. — Она и на первом курсе легко обошлась бы без того, чтобы, рискуя жизнью, спасать нас с Поттером. Но в нашей семье нет предателей и трусов.

«Предатель и трус — это я? — чуть прищурился Дамблдор. — Хорошего же мнения обо мне придерживается леди Энгельёэн».

— И поэтому вы, не задумываясь, убили этого бедного мальчика со Слизерина? — спросил он вслух, предполагая, впрочем, каков будет ответ. Он намеренно провоцировал Елизавету, надеясь, что, разнервничавшись, она сболтнет что-нибудь из того, что ему хотелось бы знать, но о чем Анна Энгельёэн говорить с ним не будет. Однако девочка на провокацию не поддалась, лишь взглянула на него с обидной насмешкой и разом «обрубила все концы».

— Если у вас есть сомнения в моей вменяемости, — сказала она, не скрывая ядовитого сарказма, — можете их смело отбросить. Убивать кого-либо из прихоти и без серьезной на то причины мне не нравится. Но я не наивная дура, профессор, чтобы позволить этому «кому-либо» убить себя или кого-то из моих близких. Вы же, если я правильно понимаю вашу позицию, ратуете за замену нашего многобожия на магловское христианство, а Христос ясно выразился: «Все, кто берется за меч, от меча и погибнут»[19].

— Вы, Лиза, вырвали слова Иисуса из контекста, — поправил ее Дамблдор. — У этих слов несколько иное значение, чем то, которое в них вкладываете вы.

— Толкование Библии не входит в круг моих интересов, — пожала девочка плечами. — Кесарю кесарево, а богу богово[20]. Наша позиция: мы войны не ищем, но от нее не бежим, а на войне, как на войне, à la guerre comme à la guerre. Не так ли, профессор?

«Образованная девочка…»

— Сколько языков вы знаете?

— Французский, итальянский, немецкий, латынь, древнескандинавский и древнегерманский. Еще немного русский и древнееврейский.

«А большинство нечистокровных студентов Хогвартса ничем кроме английского и ошметков латыни не владеют… Этот разрыв возникает в детстве, и сократить его или вовсе закрыть удается лишь немногим, для кого учение не труд и не обязанность».

— Гарриет тоже владеет всеми этими языками?

— Про Гарриет не скажу, — покачала головой Лиза. — Я ее практически не знаю, а вот моя сестра Изабо знает, разумеется. У нас в семье неучей нет, мы все-таки не Поттеры и не Дамблдоры.

— Хотите меня оскорбить? — усмехнулся Дамблдор, который действительно стал единственным в семье образованным волшебником.

— Нет, просто констатирую факты, абсолютно спокойно ответила Елизавета. — Джеймс Поттер, как и ваш брат, профессор, других языков, кроме английского, не изучали, не так ли?

— Вам не нравится, когда Изабеллу называют Гарриет? — спросил он тогда прямо.

— Не нравится, — подтвердила девочка. — Кто бы что ни говорил, она моя сестра, а не сестра Гарри.

— Но она родилась вместе с Гарри… — попробовал возразить Дамблдор, и сразу же пожалел, что вообще затронул эту тему.

— Не вам это говорить, директор…

— Извини, девочка моя, — повинился Дамблдор. Его действительно занесло. Старые привычки практически неискоренимы. Переделать себя, перестроиться, когда тебе больше ста лет, практически невозможно. И вот результат. Ему же было сказано: не лезь в это дело. Но нет, раз за разом он пытается вернуть то, что потеряно безвозвратно. Изи не Хэтти и быть ею не хочет. А виноват в этом он сам. Сам своими руками разрушил план, которым поблазнила его Судьба. План, как он видел теперь, из своего времени и с высоты нового опыта, который мог стать едва ли не панацеей от болезни, имя которой Война. Но Дамблдор ошибся. В первый раз, когда думал, что Волан-де-Морт уничтожен. И во-второй раз, когда убедил себя, что Гарриет зло, которому нельзя позволить взрасти, превратив крошечную девочку в новую Темную Леди. Ошибался он и потом. Так отчего бы не предположить, что ошибается и теперь?

Эта новая мысль пришла ему в голову едва ли не случайно, — по какой-то ассоциации, на которую в другом случае Дамблдор просто не обратил бы внимания, — но раз возникнув, уходить она уже не желала. Гордость мешала признать, что это возможно, но остатки критического мышления все еще позволяли мыслить трезво. Не везде и не всегда, но в этом случае у него все-таки получилось, и он увидел всю несуразность того, в чем сам же себя и уговаривал.

«Том обещал не нападать…Но можно ли ему верить на слово?»

«Дети не боевые маги, им не устоять в бою с темными волшебниками…» — Но два года назад Изабелла/Гарриет убила тренированного боевика и не чем-нибудь случайным, а классическим «Ансгаром»[21] шестого уровня.

«Думать! — приказал себе Дамблдор. — И не забывать о Лезвии Оккама[22], а то наплодил, понимаешь ли, сущностей, и сам же в них и заплутал…»

Что ж, думать так думать. Дамблдор поблагодарил Лизу за «содержательную беседу» и отпустил продолжать «бдить». Сам же потребовал у эльфов чашку крепкого чая, набил трубку и, прикурив ее от палочки, сел к камину «думать думу». Увы, но тем для размышлений более, чем хватало. И начинать, по-видимому, следовало с осмысления той «жопы», в которую угодил Волшебный Альбион[23], утянув заодно с собою Ирландию, Гебридские, Оркнейские, Шетлендские и прочая и прочая острова и даже кусок магловской Франции, поскольку Бретань[24] или Малая Британия[25] входила в сферу политических интересов Магического Объединенного Королевства.

Так вот, то, что происходило в стране, представлялось Дамблдору сущей катастрофой. Мало того, что дело, вообще, дошло до вооруженного противостояния, война, которой он так хотел избежать, началась на два года раньше, чем кто-либо мог предположить, и сразу же пошла по худшему сценарию из всех возможных. Не было периода активной подготовки, как не было и этапа политических баталий. Темная сторона ударила сразу вдруг, не выдвигая ультиматумов, не формулируя список требований, не объяснив даже толком, в чем цель этого жесткого и, пожалуй, излишне жестокого конфликта. Создавалось впечатление, что это прямое продолжение той самой войны, которая закончилась 31 октября 1981. И начали господа пожиратели, как говорится, с последней ноты словно и не случилось между двумя Хэллоуинами паузы в четырнадцать лет. Однако Дамблдор, как и всякий другой человек, проживший в Англии все эти годы, твердо знал, что пауза все-таки была, как не быть. И это был именно временной интервал между двумя войнами, а не передышка между двумя сражениями. Вот это, если подумать, и тревожило сейчас директора больше всего. Ведь, если четырнадцать мирных лет были всего лишь антрактом между двумя актами одного спектакля, то в голове сразу же возникал образ вернувшегося в магический мир Темного Лорда, для которого просто не существовало всех этих долгих лет. Ушел и вернулся, вот и все. Но тогда возникал закономерный вопрос: откуда он вернулся? Где Том Редл все это время находился, и как смог заполучить себе тело, от которого, — спасибо Гарриет Поттер, — он был столь радикально освобожден?

Теоретически, если доверять на слово темномагическим книгам, которые Дамблдору пришлось некогда изучать, душа сильного волшебника после его физической смерти может остаться в вещном мире, а не уйти на перерождение, как это происходит с другими душами. Разумеется, не просто так и неслучайно, а после выполнения неких неизвестных Дамблдору темных ритуалов, но все-таки может. Прецеденты были, хотя и в давние, практически легендарные времена. Вопрос, следовательно, лишь в том, как это удалось Тому-кого-Нельзя-Называть? Включает ли этот темный ритуал так же механизм возвращения? И, если да, нужен ли в этом случае тот, кто призовет душу мага в его новое тело? И еще вопрос, откуда бы взяться телу, которого в принципе не существует?

От своего шпиона Дамблдор знал уже, что Темный Лорд вернулся не просто так, а во плоти, и что «новое» его воплощение выглядит не слишком аппетитно. Том, вроде бы, похож на себя прежнего, но при этом тяжело больного, постаревшего и сильно изувеченного. К сожалению, шпион не входит в ближний круг Темного Лорда и поэтому не смог узнать никаких иных подробностей. Он даже рассмотреть толком очередную реинкарнацию Волан-де-Морта не смог. Вот когда пригодился бы мальчишка Северус, но, увы, Снейп по собственной глупости сидит сейчас в тюрьме, и значит директору приходится довольствоваться тем, что есть. Однако данных категорически не хватает даже на то, чтобы сделать какое-нибудь «ну очень смелое» предположение. Но и гадать — не выход. Он все-таки Верховный Чародей Визенгамота, а не какая-нибудь, прости господи, Сибилла Трелони!

«Как бы узнать наверняка? — задался он в очередной раз вопросом, на который в данный момент у него был только один крайне неприятный ответ, да и тот в форме риторического вопроса. — Опять идти с вопросами к чертовой стерве Энгельёэн?»

Похоже, это именно то, что предстоит сделать, поскольку на данный момент у Дамблдора попросту не осталось ни одного приемлемого со всех точек зрения источника информации. А ведь физическое воплощение Волан-де-Морта — отнюдь не единственная тревожащая Дамблдора проблема. Откуда вдруг взялось столько пожирателей? Почему к Темному Лорду переметнулись не только те, кто, ссылаясь на Империо[26], клялся на судах в своей невиновности и просил предоставить им второй шанс, но и те, кто, служа в Аврорате и ДМП, никогда, вроде бы, не давали повода усомниться в их моральных качествах? Как удалось так быстро создать такую большую организацию, и, наконец, откуда взялись деньги?

В прошлую войну с этим все было ясно. Деньги Волан-де-Морту давали Малфои, Блэки и еще несколько богатых и знатных семей. Но сейчас-то все обстоит с точностью до наоборот. Малфои и Блэки состоят в союзе с Анной Энгельёэн и, значит, выступили против Темного Лорда, а многих других или нет уже среди живых, или они разорены. Есть еще и такие, кто сидит в Азкабане…

«А сидит ли? — ужаснулся мелькнувшей вдруг мысли Дамблдор. — Министерство разгромлено, секретариат Визенгамота — тоже, и не у кого спросить, что происходит сейчас в самой большой тюрьме Волшебного Мира!»

«Дожили! — тяжело вздохнул старый маг. — С этим, что тоже идти на поклон к Анне Энгельёэн?»

Получалось, что сейчас он мог полагаться только на нее, а все, потому что в очередной раз он оказался недостаточно проницателен и совершил несколько недальновидных поступков. Понадеялся на свои связи в Министерстве и Визенгамоте, позволил Северусу делать глупости и не успел реформировать орден Феникса. С Орденом дела, вообще, обстояли ни так, ни сяк. Вроде бы, и появилась уже годная молодежь, но все эти ребята и в подметки не годятся даже девочкам Энгельёэн. По крайней мере, сильно уступают Елизавете и Гарриет, которая требует называть себя Изабеллой. Таких, как эти две, у него пока нет. Впрочем, и такого полевого колдомедика, как Эрмина, ему тоже найти не удалось. Есть с дюжину молодых балбесов, которые должны были достичь приемлемого уровня как раз через год-два. Есть с полдюжины стариков, которые много что знают и умеют, но у которых нет уже ни сил, ни потребной скорости, ни того, что Авроры называют оперативной реакцией. И тем, и другим, — и молодежи, и старикам, — нужны люди средней возрастной группы. Те, кто для одних мог бы стать командиром и учителем, а для других учеником и исполнителем многомудрых планов. Но вот их-то у Дамблдора сейчас и не оказалось. Были бы, если бы не сгинули во время прошлой войны или не ушли, не получив того, что могли от него ожидать. Вот они плоды недальновидной политики: нету рядом с ним ни Джеймса Поттера, ни Сириуса Блэка. Нет Фрэнка Лонгботтома и Анны Энгельёэн, Адары Блэк и Нимфадоры Тонкс. И, к слову сказать, Алиса Лонгботтом тоже была в свое время неплохим аврором, но все они, кто не погиб в ту войну, ушли к Анне. А там и так уже хватает боевых магов: Люциус Малфой, Беллатриса Блэк и много кто еще. Ана, ходят слухи, успела даже выписать наемников с континента. Вот и думай, кто из них двоих оказался умнее и дальновиднее, он — Великий Светлый Волшебник, или она — темная ведьма с небезупречной репутацией. Ведь они оба ошиблись в своих расчётах относительно сроков начала войны, но Анна Энгельёэн все равно оказалась к ней готова, а он, увы, нет.

«Придется все-таки идти на поклон, — понял Дамблдор. — И никуда от этого не денешься. Есть вопросы, ответы на которые, в Великобритании знает, возможно, лишь она одна».

Дамблдор вернулся за стол, пододвинул к себе чистый пергамент и, взяв в руку перо, вывел первые слова своего письма к Анне:

«Уважаемая леди Энгельёэн…»

Эпизод 3: Букингемский дворец, 2 ноября1995 года

Поспать ей все-таки удалось, и даже выспаться. На чужой «койке» и дольше, чем следовало, но, если уж так сложилось, то отчего бы не набрать пару часов про запас? Она все равно не могла оставить Малин у Блэков одну, а та, — без сна и отдыха, — всю ночь занималась ранеными. Так что, едва вернулись на Пэлл-Мэлл, «придворный» колдомедик исчезла в своих апартаментах, пообещав не выходить, пока не отоспится. Анна не возражала. Раненых, нуждавшихся в срочной помощи, в Энгельёэн-мэноре сейчас не было, в несрочной, впрочем, тоже.

«Дай-то Всеотец[27], чтобы так все и продолжалось!» — привычно обратилась она к богам своего народа. Боги же, как это у них принято, промолчали в ответ, но Анна решила, что это добрый знак.

Она приняла душ, переоделась и, выпив большую чашку кофе, черного, как душа Волан-де-Морта, и крепкого, как шведский аквавит[28], вернулась к работе, потому что дела, как известно, сами себя не сделают. А дел на этот день у Анны, и в правду, намечено было совсем немало. Скеджуал[29] буквально трещал по швам, столько там всего было намечено. И первым пунктом в ее ежедневнике значилась встреча с королевой Елизаветой.

О том, что в магической Великобритании началась война, Анна сообщила королеве еще сутки назад. Через доверенное лицо в Секретной Службе и отнюдь не прямым текстом. Позвонила по заранее выделенному телефонному номеру, произнесла в трубку несколько кодовых слов, идентифицируя себя и обозначая степень важности сообщения, и уже после этого надиктовала десяток условных фраз для немедленной передачи королеве. Однако, учитывая, что ничего конкретного в тот момент, кроме констатации нескольких неприятных фактов, в ее сообщении не содержалось, — да и не могло содержаться, учитывая обстоятельства, — теперь Анне предстояло лично встретиться с Елизаветой и объяснить ей и Чарльзу, что происходит, и как творящийся в мире волшебников беспредел может отразиться на мире британских простецов. Надо было так же дать королеве рекомендации относительно возможных действий правительства и двора в предполагаемых обстоятельствах и озаботиться безопасностью членов королевской семьи и, прежде всего, самой Елизаветы. В общем, та еще головная боль, но ведь игнорировать королеву тоже нельзя, тем более тогда, когда тебе поступает приглашение на чаепитие «в узком кругу». По такому случаю, ей еще с вечера позвонила Леди Ди[30], но не найдя Анну дома, оставила ей сообщение и предложила «ехать к королеве вместе». Ничего необычного, все, как говорится, в порядке вещей, поскольку отнюдь не в первый раз. О звонке из Хайгроув-хаус в Глостершире[31] Анну через сквозное зеркало уведомил ее секретарь в мире маглов мистер Макинтайр, — «Макинтайр, Захария Макинтайр, эсквайр, к вашим услугам» — и через него же она передала принцессе ответ. Что-то типа «непременно буду», «спасибо за приглашение» и «разумеется вместе». И вот теперь она ехала вместе с Леди Ди на шикарном Bentley Continental в Букингемский дворец.

— Знаешь, отчего такая спешка? — спросила Диана, едва они отъехали от дома на Трафальгар стрит. — И что за клятвы такие? Чарльз сказал…

— Помолчи секунду! — попросила Анна, блокируя прослушку Секретной службы и одновременно накладывая на пассажирский салон чары Конфиденциальности и Звуконепроницаемости.

— Вот так, — сказала она, завершив свой невидимый собеседнице труд. — Теперь можно говорить практически обо всем.

— Что ты имеешь в виду? — задала принцесса свой следующий вопрос.

— Есть способ сделать нашу беседу полностью конфиденциальной, — объяснила Анна. — Сейчас нас никто не сможет прослушать.

— А что раньше могли?

— Представь себе, есть способы.

— Но мы же ни о чем таком не говорим! — удивилась наивная Ди. Впрочем, зная принцессу, Анна на этот счет не обольщалась. Диана не была ни поверхностной, ни наивной. Непосредственной? Возможно. Временами легкомысленной? Практически наверняка. Но ни разу не наивной и уж точно, что не глупой.

— Оба твоих вопроса, Ди, — ответила ей Анна, — «Что случилось» и «Что за клятвы такие», сами по себе являются секретом, а ответы на них, тем более.

— Ничего не понимаю!

Еще бы она понимала! О том, что Анна волшебница, знали только королева и Чарльз, не считая двух старших агентов Секретной службы. Диану в эти «тайны Мадридского двора» пока не посвящали, но в нынешних обстоятельствах придется посвятить. Все-таки жена наследника и мать двух принцев, следующих после отца в очереди на наследование короны.

— Видишь ли, Ди… — осторожно начала Анна, собираясь открыть подруге тайну века.

— Ты собираешься рассказать мне про магию? — мило улыбнулась в ответ Диана.

«Внезапно!» — признала волшебница.

— Неожиданно, — сказала она вслух. — Что ты знаешь и откуда?

— Знаю немного, — признала собеседница, — но кое-что мне рассказала Леди Синтия[32]. Бабушка, представь себе, была волшебницей, но в вашем Хогвартсе никогда не училась. Чисто домашнее образование. Только для того, чтобы не наделала глупостей и не уронила честь семьи. Про меня она сказала, что я сквиб, и подарила мне колечко… Оно, Анника, нагревается, если рядом колдуют. В детстве я его часто надевала, когда гостила у Гамильтонов. Бабушка немного колдовала, но совсем чуть-чуть, только для меня и при мне. А про тебя я узнала случайно. В прошлом году, когда ты приезжала к нам, чтобы поздравить с Рождеством. Я в шкатулке с украшениями что-то искала и наткнулась на это колечко, а оно, представь себе, горячее. Вблизи меня в этот момент находилась только ты и, в рукаве у тебя была палочка. Ну, то есть, если бы я не знала, что это такое, и не искала специально, вряд ли бы заметила. Но я знала и, предположив, что ты настоящая ведьма, что-то такое и искала. Сейчас ты тоже колдовала. Ведь так?

— Колечко при тебе? — спросила Анна, дивясь причудам судьбы. Меньше всего она ожидала встретить «образованного» сквиба в королевской семье. — Можно посмотреть?

— Не секрет. — Диана протянула ей правую руку, на мизинце которой красовалось тонкое золотое кольцо, и да, взглянув на него магическим зрением, Анна увидела активированную рунную вязь — косу тройного плетения.

Артефакт был старый и, скорее всего, не английской работы. Что-то немецкое или русское, но точно не британское. И, скорее всего, начало или середина XVIII века.

— Милая вещица, — кивнула Диане. С благодарной улыбкой на губах и недоумением в глазах. — Итак ты знала… Знаешь. Но мне даже не намекнула. Почему?

— Леди Синтия говорила, колдуны не любят, когда простецы лезут в их дела.

— Есть такое, — согласилась Анна. — Но по отношению ко мне звучит как-то не так.

— Не хотелось тревожить тебя из-за всяких глупостей, — чуть пожала плечами принцесса. — Показалось неправильным испытывать этим нашу дружбу.

— Что изменилось сегодня? — Вопрос, который она попросту не могла не задать.

— Сошлюсь на интуицию, — тонко усмехнулась Диана. — Другого объяснения у меня нет.

Усмешка усмешкой, но взгляд у принцессы был более, чем выразительный.

— Твоя интуиция дорогого стоит, — кивнула ей Анна, подтверждая, что волнение Дианы не напрасно. — У волшебников началась очередная заваруха, если ты понимаешь, о чем идет речь. Предчувствие гражданской войны, где-то так.

— То есть, сегодняшняя встреча — это военный совет?

— Вроде того.

— Королева давно знает?

— Чуть меньше десяти лет. — Это не было тайной от своих, и теперь, когда Чарльз собирался посвятить в этот секрет еще и свою жену, Анна могла говорить с Дианой о своих сложных взаимоотношениях с короной. — Королева предложила мне представлять ее в нашем парламенте.

— Визенгамот, верно?

— Я член Визенгамота и имею там некоторый политический вес. Но верно и обратное, я представляю перед королевой наш мир магии. И сегодня мы будем говорить именно о том, что происходит у волшебников, и какие последствия для обычных людей это может иметь.

— Еще один вопрос, если можно.

— Можно, — согласилась Анна. — И даже не один. Спрашивай. Отвечу, если смогу.

— Бабушка говорила, что в семидесятые у вас там тоже было неспокойно. Террористы, типа ИРА[33], и все такое. Я наводила справки… Ты уж извини, но, когда я поняла, что ты волшебница, мне стало любопытно. Ты исчезла где-то в начале восьмидесятых и снова появилась в Лондоне только в 1986. Это как-то связано с твоими шрамами?

«Точно! — сообразила Анна. — Некоторые сквибы тоже видят раны, нанесенные колдовством!»

— Скажем так, — тяжело вздохнула она. — Я поучаствовала в паре-другой стычек, и последняя, как раз на Хэллоуин 1981 года, оказалась для меня особенно неудачной. Пять лет в коме. Как-то так…

Оставшуюся часть пути они проделали молча, зато в Букингемском дворце их ожидал долгий и довольно-таки трудный разговор. Однако все в конце концов утряслось, и стороны расстались, удовлетворенные, — на сколько это вообще возможно в данной ситуации, — результатами переговоров. В связи с обстановкой, сложившейся в магической Великобритании, — а попросту говоря в связи с начавшейся там гражданской войной, — Анна получила от королевы чрезвычайные полномочия в том числе и в мире маглов. А она в свою очередь, обязалась обезопасить королевскую семью, прислав в помощь Секретной Службе Ее Величества с полдюжины опытных магов-боевиков с континента, и постоянно держать королеву в курсе происходящих по Ту Сторону Статута событий. Через секретаря, разумеется, который будет теперь напрямую связан со специально выделенным для этой цели доверенным офицером в Секретной Службе.

[1] «Nachts steht Hunger» (с нем. — «Ночь и голод») — это песня немецкого молодёжного движения. Первое четверостишие: «Ночь и холод наш объяли стан, Мы изнемогаем от тяжелых ран. Мы с надеждой песню запоём, Сквозь туман с волками маршем мы пойдём».

[2] Либидо (лат. похоть, желание, страсть, стремление) — одно из основных понятий психоанализа. Оно обозначает некую специфическую энергию, лежащую в основе полового влечения.

[3] Танатос (др. — греч. «смерть») — в греческой мифологии олицетворение смерти.

[4] Согласно Энциклопедии Гарри Поттера Квиетус (англ. Quietus) — контрчары к заклинанию Сонорус, то есть используются для уменьшения громкости собственного голоса.

[5] Согласно Энциклопедии Гарри Поттера ЗЗК — Заклинание Запечатывания Комнаты.

[6] Согласно Энциклопедии Гарри Поттера Алохомора — Отпирающее заклинание. Отпирает замки, но не все.

[7] Согласно Энциклопедии Гарри Поттера Диссендиум — заклинание, открывающее объекты.

[8] Согласно Энциклопедии Гарри Поттера Гоменум ревелио — заклинание, позволяющее обнаружить присутствие другого человека в помещении.

[9] Экзистенциональный — относящийся к экзистенции, то есть к существованию, бытию.

[10] Согласно Энциклопедии Гарри Поттера Карактак Бёрк — жил в XX веке, один из основателей магазина «Горбин и Бэрк», специализирующегося на Тёмной магии и член клана Бёрков, входившего в список «Священных Двадцати Восьми».

[11] Про и Контра — pro et contra (лат.) — За и Против.

[12] Carpe diem (карпэ диэм, с лат. — «лови день») — устойчивое латинское выражение, означающее «живи настоящим», «лови мгновенье». Лиза, имеющая классическое образование, по всей видимости знает «Оду к Левконое» Горация, где эта фраза появляется впервые, в весьма подходящем данному случаю контексте: «Не спрашивай, нельзя знать, какой мне, какой тебе конец предначертали боги…».

[13] Memento mori (на латыни — помни о смерти), в дословном переводе — «вспомни о том, что будешь умирать».

[14] Vita brevis, sexus longa (лат.) — жизнь коротка, секс вечен. Лиза переделала известное латинское выражение: «Vita brevis, ars longa (дословный перевод с лат. — «Жизнь коротка, искусство [наука] длинна»; наиболее часто встречается вариант «Жизнь коротка, искусство вечно».

[15] Якул — маленький мифический змей или дракон, чаще всего с крыльями, иногда с передними лапами. Известен также под названиями «змея-копьё»: англ. Javelin-snake и фр. Javelot. По представлениям, прятался в ветвях деревьев и бросался оттуда на проходящих животных с такой силой, что пронзал их подобно копью и таким образом убивал.

[16] Сивиллы — в античной культуре пророчицы и прорицательницы, экстатически предрекавшие будущее, зачастую бедствия.

[17] Пифия — в Древней Греции жрица-прорицательница Дельфийского оракула в храме Аполлона в Дельфах, расположенного на склоне горы Парнас. Именование Пифия происходит от змея Пифона, охранителя Дельфийского оракула до занятия его Аполлоном, сразившим змея стрелами.

[18] Кассандра — в древнегреческой мифологии троянская царевна, наделённая Аполлоном даром пророчества и предвидевшая гибель Трои. За отказ во взаимности Аполлону тот сделал так, что предсказаниям Кассандры никто не верил.

[19] Евангелие от Матфея 26:52, Новый русский перевод.

[20] Лиза опять цитирует Евангелие, как бог на душу пошлет.

Кесарю кесарево, а Богу Богово («Отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу») — пусть каждому воздается, платится по его заслугам, положению в обществе, по рангу. (Матфей, 22, 15–21).

[21] Ансгар — копье Асов, верховных божеств скандинавского пантеона, населяющих Асгард. Во главе их находился великий Один.

[22] Бритва Оккама (иногда лезвие Оккама) — методологический принцип, в кратком виде гласящий: «Не следует множить сущее без необходимости» (либо «Не следует привлекать новые сущности без крайней на то необходимости»). В современной науке под бритвой Оккама обычно понимают общий принцип, утверждающий, что если существует несколько логически непротиворечивых объяснений какого-либо явления, объясняющих его одинаково хорошо, то следует, при прочих равных условиях, предпочитать самое простое из них. Содержание принципа можно свести к следующему: не надо без необходимости вводить новые законы, чтобы объяснить какое-то новое явление, если это явление можно исчерпывающе объяснить старыми законами.

[23] Великобритания.

[24] Бретань — регион на северо-западе Франции, составляет большую часть одноимённой исторической области и расположен на одноимённом полуострове, омываемом с севера Ла-Маншем, а с юга Бискайским заливом. Административный центр региона — город Ренн.

[25] По-французски Бретань называется Bretagne, а Великобритания — Grande Bretagne, что и отражено в английском, а затем и русском названиях. Бретань была заселена бриттами (из Корнуолла) примерно в 500 году и называлась ими «Малая Британия».

[26] Согласно Энциклопедии Гарри Поттера Империус (англ. Imperius) («Империо» образовано от лат. Imperiose — «повелительно» или от лат. imperium — «приказание», «(по)веление», «распоряжение», «владычество», «власть над кем-либо») — одно из трёх «Непростительных заклятий», применение его к человеку карается заключением в Азкабан. Полностью подчиняет человека воле, наложившего это заклятие волшебника.

[27] Всеотец — одно из имен бога Одина.

[28] Аквавит — национальный скандинавский алкогольный напиток крепостью 37,5—50 %. Название напитка происходит от латинского выражения aqua vitae (с лат. — вода жизни).

[29] Скеджуал (schedule) — в данном случае расписание, план работы, повестка дня, график работы.

[30] Леди Ди — прозвище принцессы Уэльской Дианы.

[31] Одна из резиденций Принца Чарльза и принцессы Дианы.

[32] Бабушка Дианы по отцовской линии — Синтия Гамильтон (являлась дочерью Джеймса Гамильтона, 3-го герцога Аберкорна).

[33] ИРА — Ирландская республиканская армия — ирландская военизированная группировка с политическим движением антиимпериализма и ирландского республиканизма, целью которой является достижение полной самостоятельности Северной Ирландии от Соединённого Королевства, в том числе — и главным образом — прекращение военной оккупации Северной Ирландии (части Ольстера).