Искушение герцога

Глава девятая

По дороге к себе она не плакала.

И не хотела давать волю слезам, пока не уедет негодующая леди Нетерли. Розмари и старая маркиза бормотали, что надо приготовить чай, но на самом деле они вышли, чтобы обсудить происшествие на балу.

Впервые герцог Хантсли увидел ее.

Встреча получилась не такой романтичной, как грезилось ей в детстве. Не было и исполненного ледяной вежливости представления, которое она старательно репетировала перед зеркалом.

Оставшись одна в своей гостиной, Грейс свернулась калачиком на краешке дивана. Такая поза открывала взорам ее ноги, но смотреть на горюющую девушку было некому.

В его взгляде ясно читалась антипатия.

Грейс закрыла глаза, стараясь прогнать это назойливое видение. Такое его отношение задело ее за живое, но чего можно было ожидать от человека, который делает любовницами замужних женщин?

Она тихонько фыркнула от отвращения — не к герцогу, к себе самой. Уже много лет назад она должна была потребовать для себя свободы!

Далеко внизу кто-то колотил в дверь. Наверное, это кучер леди Нетерли, который ждет ее распоряжений. Маркиза настояла на том, что поедет к Грейс, — бедняжка не могла себе простить, что вечер закончился так неудачно.

В холле послышались голоса. «Точно, кучер», — подумала Грейс. О чем говорили, она разобрать не могла, но, похоже, маркизе не хотелось уезжать. Грейс приподняла голову, опираясь на локоть, и прислушалась. Вместо того чтобы погоревать как следует, она должна теперь спуститься и заверить всех, что у нее все чудесно!

Но не успела она встать с дивана, как двойные двери резко распахнулись и в гостиную ворвался герцог Хантсли.

— Вы уж простите, миледи, — воскликнула Розмари с горящими от негодования глазами, — но его светлость непременно хотел повидаться с вами.

Грейс села прямо, поставив на ковер босые ноги. Полагалось бы встать и поприветствовать герцога реверансом. Однако же этот человек вошел в дом уже после полуночи, а она слишком устала, чтобы соблюдать правила приличия или хотя бы проявить учтивость.

— Хантер, не теряй голову! — произнесла леди Нетерли, входя в комнату. Она тяжело опиралась на свой посох. — Сейчас не время визитов...

— Мы помолвлены, — возразил герцог, нависая над Грейс. Возможно, лучше было бы все-таки встать. — К тому же мне совершенно наплевать, кто и что об этом подумает. Оставьте нас.

— Миледи? — Розмари вопросительно посмотрела на Грейс.

Грейс не захотела подставлять экономку. Если она проявит неуважение к герцогу, тот может рассчитать ее, а Грейс не хотелось терять старую верную подругу.

— Все будет хорошо, — сказала она, не в силах заставить голос не дрожать. Откашлялась. — Время уже позднее. Леди Нетерли, я в этот час не даю вам спать. С вашего позволения, Розмари позовет вашего кучера, и он отвезет вас домой.

Похоже, леди Нетерли очень не хотелось оставлять Грейс наедине с герцогом. Ее также очень огорчало поведение молодого человека, к которому она относилась как к сыну.

— Хантер!

— Мне кажется, этим вечером вы сделали все, что могли, леди Нетерли, — холодно произнес он.

Старая леди задохнулась от возмущения, герцог метнул горящий взор на Грейс, словно это она была виновата в его выходке, потом пригладил рукой взъерошенные волосы.

— Простите меня, леди Нетерли. Я вовсе не хочу огорчать вас своей несдержанностью. Поезжайте домой. Вы же знаете меня с детства. Грейс я никакого вреда не причиню, в этом можете не сомневаться. Даю слово.

Грейс не могла бы поклясться, но ей показалось, что сказанное герцогом несколько успокоило леди Нетерли.

— Хорошо. — Она вздохнула. — Тем не менее завтра днем я буду ждать тебя в своей гостиной. Мне хочется обсудить твои недавние поступки и твою склонность вести себя... Как же говорит в последнее время мой сын? Ах да — как последняя задница.

К удивлению Грейс, герцог присмирел и бросил на старую леди виноватый взгляд.

— Буду счастлив нанести вам визит, миледи.

— Уж постарайся, — буркнула леди Нетерли. — Грейс, могу оставить вам свой посох — вдруг пригодится?

— Думаю, он мне не понадобится, миледи. — Если ей придется защищаться, вокруг достаточно ваз и мраморных статуэток, чтобы проломить чей угодно череп.

Герцог Хантсли угадал ее мысли, и глаза его сузились.

— Что же, всего доброго. — С этими словами леди Нетерли отбыла восвояси.

— Мне нужно кое-что почистить там, за дверью, — сказала Розмари, прожигая взглядом спину герцога. — Если что-нибудь понадобится, миледи, вы меня только кликните.

— Спасибо, Розмари.

— Она начищает серебро среди ночи? — удивился Хантсли, бросив взгляд на закрывшуюся за Розмари дверь.

Грейс пожала плечами:

— По-моему, это не более странно, чем то, что вы желаете вести светскую беседу, грубо вломившись в мой дом.

— Прошло девятнадцать лет, — произнес герцог, уперев в бока сжатые кулаки, — а мое мнение ничуть не изменилось. Вы посланы на землю специально для того, чтобы мучить меня, леди Грейс Киэрли.

* * *

Грейс продолжала сидеть, и в каждой жилке ее хрупкого тела билось возмущение этим вторжением. Она подняла на герцога сухие глаза, в которых сверкала решимость и что-то еще, не поддававшееся определению.

— Какие чудовищные вещи вы говорите! — Ее указующий перст обратился на герцога. — Не проведя в моем обществе и пяти минут, вы утратили всякую учтивость.

— Да вы самого дьявола можете довести до бешенства! — проворчал Хантер, подошел к столику у стены и взял стоявшую на нем масляную лампу.

— Что вам угодно, ваша светлость?

— Как моя нареченная вы можете называть меня просто Хантсли, хотя Хантер мне больше по вкусу. — Лампу он поставил на столик у дивана. — Что же касается моих намерений... Полагаю, они вполне очевидны. Вы с такой скоростью унеслись из дома Лавлейсов, что я не успел вас даже толком разглядеть.

— С чего бы вдруг такое любопытство? Чтобы разглядеть меня, у вас было девятнадцать лет, но вы не дали себе труда даже написать мне хоть одно письмо.

Недовольная тем, что оказалась на свету, Грейс немного передвинулась с края дивана. Хантер подумал, не стоит ли ему устроиться рядом с ней — так проще всего будет удержать ее на месте. Он выбрал себе стул и сел прямо напротив нее. Это граничило с грубостью, однако же ему хотелось как следует рассмотреть эту женщину.

— Вы были прелестным ребенком, — произнес он рассеянно. — А бабушка предрекала, что своей красотой вы станете вызывать зависть у королев.

— А что она сказала бы о вас, ваша светлость?

— Хантер.

— Будь она сейчас жива, — не унималась Грейс, не обращая внимания на его подсказку, — гордилась бы она тем человеком, в которого вы превратились?

Хантер бы страшно зол, когда явился сюда, но теперь ее попытки разозлить его казались ему забавными. Она ошибочно полагает, что он не умеет владеть собой, а на самом деле он, напротив, давно приучился превосходно держать себя в руках. Он немало гордился своей способностью не позволять чувствам определять его поступки. Будь это не так, безрассудная попытка Грейс спровоцировать его драку с Фростом, который якобы ее поцеловал, могла бы достичь цели.

Ревность — единственное чувство, которого Хантер никогда не испытывал и которому упорно отказывался потакать.

Много лет назад, когда Порция сказала, что намерена стать женой Клифтона, он уговаривал ее передумать, ощущая свою вину и глубокую печаль. Но она не передумала, и он похоронил эти чувства под коркой ледяной выдержки.

В отношениях с женщинами это умение владеть собой было незаменимым. Женщинам оставалось лишь сожалеть, что Хантером не так легко вертеть, как другими мужчинами. Это позволяло ему, помимо прочего, уходить от надоевшей возлюбленной без мучительных сцен — он не сердился и не чувствовал за собой вины.

Во всяком случае, так было до той минуты, когда возбудившая в нем интерес женщина назвала свое имя. Он и сам удивился, что сперва почувствовал, будто его предали. Неужели эта прекрасная незнакомка — та самая женщина, от которой он отказался много лет назад? Затем сквозь давшую трещины стену самообладания стали пробиваться язычки гнева.

Хантер не желал влюбляться в женщину, которую для него подыскала бабушка. Ощущал он и то, что Грейс тоже взволнована его близостью.

Если бы Дэру и Сину не удалось задержать его в момент исчезновения Грейс с бала, он и сам не мог бы сказать, как поступил бы, настигнув беглянку прежде, чем она успела сесть в карету леди Нетерли. Отшлепать ее хорошенько — меньшего она не заслужила.

Друзья умоляли его не ехать вслед за каретой, однако он отверг их здравый совет, заявив, что дамы нуждаются в его защите на улицах Лондона. Готовясь постучать в дверь, Хантер убедил себя, что делает доброе дело, желая повидаться с молодой леди. Он ведь был уверен, что в эту минуту она безутешно рыдает в объятиях старой маркизы.

Теперь же ему было очевидно, что эта дама, храбро глядящая ему в глаза, не пролила пока ни одной слезинки. Если верить Реган и всем остальным, Грейс намерена порвать с ним всякие связи. Вот если бы она изложила такую просьбу в письме, он, пожалуй, подумал бы.

А потом вежливо отклонил бы эту просьбу.

Она не понимает, что принесенная им клятва касается не только опеки, но и его чести, и самой молодой леди.

Пройдет время, и Грейс поймет, что решение приехать в Лондон лишь ускорило неизбежную развязку.

Она станет его женой.

Грейс упорно смотрела ему в глаза, путая мысли.

— У вас никогда не возникало желания поинтересоваться моей жизнью, посмотреть, что стало с той девочкой, которую вверили вам как опекуну. А теперь вы смотрите на меня так, словно можно наверстать упущенные годы. Напрасный труд!

— Вы правы. — Хантер приезжал не раз во Фретуэлл-холл, но, как видно, ей об этом не докладывали. Ему было о чем сожалеть, но данное бабушке слово он сдержал. Леди Грейс воспитывалась в соответствии со своим высоким положением в обществе, жила в полном достатке. Единственное, в чем он виноват, — так это в том, что слишком долго жил в свое удовольствие.

— Тогда что же вы предлагаете? — настойчиво спросила Грейс, которую нервировало его молчание.

Теперь, когда они встретились, можно было сделать лишь одно, чтобы исправить ошибку долгого отсутствия и сохранить честь.

— Я предлагаю устроить нашу свадьбу.

— Нет, — сказала она тихим голосом, в котором звучала железная воля. Сколько лет она мечтала услышать от него эти самые слова!

Слишком много.

Грейс уже подумала, как ей действовать дальше. С помощью Портера он найдет способ освободить и себя, и Хантсли от брачного договора.

Он не рассердился, только откинулся на спинку стула. Сжал свои сильные руки и стал задумчиво перебирать пальцами.

— Отчего так?

— Отчего? — Его вопрос так удивил Грейс, что она даже чуть слышно фыркнула. — Могу привести вам девятнадцать причин, ваша светлость. Позвольте и мне задать вам вопрос: сколько еще лет мне пришлось бы ждать, если бы этот ужасный договор не обязывал нас обвенчаться со мной до моего двадцать первого дня рождения?

Герцог ничего на это не ответил.

— Так я и думала, — сказала она, сжимая правую руку в кулак. Она в жизни своей никого не ударила, но для этого самоуверенного наглеца готова была сделать исключение. — Будь это в вашей воле, я и поныне бы дожидалась вас во Фретуэлл-холле. Вот в эту самую минуту. И завтра. И в будущем году, и в годы, что последуют за ним.

— Это невозможно. — Хантер поморщился. — Вы совсем забыли о пункте, в котором значится, что вы должны родить мне ребенка не позднее чем через полтора года после свадьбы. Бабушка любила, чтобы все выходило, как она хочет, а к мелочам относилась очень серьезно.

Грейс почувствовала, что у нее отвисла челюсть, и поспешно захлопнула рот. Почему никто не сообщил ей об этом пункте договора? Понятно, что он рассчитывает на наследника. Ей и в голову не могло прийти, что она должна так быстро сделаться племенной кобылкой. Сколько ему потребуется времени, чтобы наградить ее ребенком? Через несколько недель после свадьбы она может снова оказаться во Фретуэлл-холле.

— Грейс, — снова заговорил герцог, не в силах проникнуть в ее смятенные мысли. — Я не хотел заставлять вас ждать столько лет, и — да, даже ни разу не увидел вас. Понимаю, что такое начало не слишком многообещающее, но уверен, что мы должны смотреть правде в глаза. Вам еще не исполнилось двадцати одного, а я твердо намерен выполнить свою часть договора. Мы поженимся сразу же, как только я получу специальное разрешение, и...

— Нет.

Прошло несколько секунд, прежде чем до него вполне дошел смысл ее ответа. Из этого Грейс заключила, что мало кто до сих пор отказывал герцогу.

— Простите?

— Разве я недостаточно ясно выразилась? — Грейс заелозила ногами по полу и тут только вспомнила, что она босая. — Или говорила слишком тихо?

— Да нет, я расслышал, — отрывисто произнес Хантер. — Только хочу, чтобы вы смотрели мне в глаза, отвергая договор, заключенный ради вашего же блага.

Показывая, что нисколько не боится его, Грейс подняла глаза и встретила взор его янтарных глаз. Они ярко горели, словно два солнца.

— Давайте не забывать, что и вы выиграли от договора. Портер мне говорил, что ваши вложения капитала принесли богатство нам обоим. Не сомневаюсь я и в том, что возможность свободно распоряжаться моими средствами принесла вам за столько лет немалую выгоду.

— Очень любезно с вашей стороны признать, что я сделал вас еще более состоятельной женщиной. Большинство сироток были бы очень благодарны судьбе, если бы их можно было назвать богатыми наследницами.

Каким же нужно быть жестоким человеком, чтобы напоминать, что она одинока в этом мире!

— А еще нужно учесть, что я дочь герцога, — проговорила она ровным тоном. — Кроме того, я далеко не дура, ваша светлость. Совсем скоро я стану совершеннолетней и не буду нуждаться в вашей опеке. Чувство долга тяготило вас, и я могу только порадоваться тому, что вскоре вы освободитесь от своих обязательств.

Еще мгновение — и он пригвоздил ее к месту своими могучими руками, не давая возможности улизнуть. Он проделал это так быстро, что Грейс даже не уследила, как все произошло.

— Я ведь не просто ваш опекун, леди Грейс! — воскликнул он, стоя так близко, что ей пришлось запрокинуть голову, чтобы не отрывать взгляда от его пылающих гневом глаз. — Я ваш супруг.

— Пока еще нет, — с торжеством заявила она. — И никогда им не станете, если с моим мнением будут считаться.

— Единственные слова, которые я желаю от вас слышать, — «да» и «слушаюсь», — прорычал Хантер, придвинувшись к ней вплотную. Грейс явственно уловила запах мужчины с ноткой лавандовых духов.

— Эти слова вы можете слышать от своих слуг и любовниц, от меня вы их не дождетесь.

Она уперлась руками ему в грудь. Даже сквозь слои тканей — фрака, жилета, накрахмаленной рубашки — она чувствовала жар его тела. Грейс поразила мысль, что сейчас она впервые дотронулась до герцога, и эта близость смутила ее.

— Если вы — джентльмен, каким вас считают, то отойдите от меня и покиньте этот дом. — Грейс толкнула его в грудь, но с таким же успехом могла попытаться сдвинуть стену.

— А если нет? — Хантер придвинулся еще ближе.

— Тогда я кликну Розмари, — сказала она, отчаянно хватаясь за первое пришедшее ей в голову средство спасения. От близости герцога у нее голова шла кругом. — А она разбудит остальных слуг или позовет ночную стражу. Не возражаю, если она перебудит весь квартал. Как бы ни развлек меня ваш визит, вы пробыли здесь уже слишком долго для гостя, и я хочу, чтобы вы удалились.

Его губы едва не соприкасались с ее губами.

— Возможно, я сумею заставить вас изменить свое мнение.

Он что, собирается целовать ее, пока она не станет упрашивать его остаться? От одной мысли об этом у Грейс жарко вспыхнули щеки.

— У вас было девятнадцать лет, чтобы соблазнить меня, ваша светлость, — проговорила она дрожащим голосом. — Вы добились, чего хотели: я больше не стремлюсь к тому, чтобы стать вашей женой. Я только желаю, чтобы вы ушли. — Грейс затаила дыхание в ожидании его ответа.

— Ладно. — К ее удивлению, герцог Хантсли согласился подчиниться ее требованию. Он выпрямился и одернул рукава фрака. — Теперь я понимаю, что надо было самому оценивать всех учителей и наставниц, которых нанимал для вас Портер. Увы, вас явно не учили таким вещам, как почтительность, благодарность и повиновение.

— Почтительность и благодарность не рождаются по приказу, ваша светлость, их надобно заслужить. Что же касается повиновения... — Она пожала плечами. — Я никогда не была особенно послушной. Пусть для вас это будет еще одной причиной желать разрыва брачного договора не меньше, чем этого хочется мне.

Грейс ожидала, что убедить герцога ей будет нелегко. Он мог угрожать ей и начисто лишить даже надежды на сон в эту ночь. Но он лишь хмыкнул и покачал головой.

— Вы не такая, какой я вас себе представлял, леди Грейс.

— И вы — не такой.

Хантер поморщился, но стерпел упрек, который вполне заслужил.

— Прежде чем я уйду, спиной чувствуя взгляд преданной вам Розмари, считаю необходимым рассказать вам кое-что о себе.

— Я знаю вполне достаточно.

— Нет, миледи, не знаете. — Он уже взял себя в руки, и Грейс в полной мере ощутила магическую власть его янтарных глаз. — Я дал слово вашему дедушке и своей бабушке, что женюсь на вас, когда вы достигнете совершеннолетия.

— Их обоих давным-давно нет в живых. Никто не станет думать о вас хуже, если вы не объявитесь еще несколько недель. А мне уже исполнится двадцать один год, и тогда брачный контракт потеряет силу.

— Ястану думать о себе хуже, — сказал Хантер и распахнул дверь. Розмари поспешила отскочить в сторону и скрыться из виду. — Я дал слово, и мы оба будем соблюдать условия заключенного договора, даже если это нам не по вкусу.

— Но ведь... — ринулась за ним Грейс.

Герцог помедлил перед входной дверью, ожидая, пока Розмари откроет ее. Грейс замерла, соблюдая безопасную дистанцию между ним и собой.

— Еще одно. Мне бы хотелось, чтобы вы стали думать обо мне не столько как о вашем опекуне, сколько как о вашем супруге. Вы убедитесь, что на этом этапе наших отношений я стану куда внимательнее к вам. — Он отвесил ей поклон. — Добрых сновидений, герцогиня.

Герцог Хантсли покинул дом, а обе женщины, лишившись дара речи, смотрели, как растворяется в темноте его фигура.