Испанский Парнас, двуглавая гора, обитель девяти кастильских муз

Я, кто этому младенцу

Прихожусь отцом не боле,

Чем других мужчин штук тридцать,

То есть лишь в тридцатой доле,

Обращаюсь к вам, сеньора,

К цели наших всех усилий

К лабиринту, в чьих проулках

Сообща мы все блудили.

Получил письмо я ваше;

Прочитавши строчки эти,

Понял, что чадолюбивей

Женщин не было на свете.

«С вас приходится», — читаю

Я в послании сеньоры;

С каждого отца подарок?

Это ж золотые горы!

Согласиться на отцовство?

Чести я такой не стою;

Подписать мне было б легче

Соглашенье с Сатаною.

Счета не было, сеньора,

Бравшим вас на щит солдатам;

Войско меньшее, должно быть,

Брало Рим при Карле Пятом.

Пишете, что схож глазами

Я с рожденной вами шельмой,

Мне сдается, ваши глазки

Разгорелись на кошель мой.

Пишете: ко мне исполнен

Он почтением сыновним

И признать по сей причине

Должен семя я свое в нем.

Все мои черты в ребенке

Знать хочу для пользы дела:

Ведь родитель есть отдельный

Каждой части его тела.

В складчину младенец создан,

Лишь вооружась ланцетом,

Можно выделить частицу,

Сделанную мной при этом.

Кто с уверенностью скажет

О родившемся парнишке:

«Мой от шеи до колена»,

«Мой от попки до лодыжки»?

Кто вам перечислить сможет

Все, что сделал, по порядку?

Кто признается, что в спешке

Он сработал только пятку?

Нет, такие песни пойте

Евнухам, а не мужчинам:

Те, чтоб силу в них признали,

И осла признают сыном.

Не блещу я красотою,

Есть в наружности пороки:

Я левша, я лопоухий,

Косоглазый, кривобокий,

Так что пусть меня поджарит

На костре Святая Братья,

Если мальчик добровольно

Кинется в мои объятья.

Постреленок, окрещенный

Двадцать раз по крайней мере,

Выучит ли, как он назван

И в какой крещен он вере?

То-то зрелище на славу

Нам представится во храме,

Если там сойдутся вместе

Все папаши с кумовьями!

Тут предстанет и ученый

Богослов — быть может, сыну

Он от приношений паствы

Предоставит десятину;

Будет и почтенный старец

(Жаль вот — ум зашел за разум)

Он любой поверит чуши

Даже не моргнувши глазом;

И виноторговец-скряга

Мысль о собственном ребенке

Побудит его, быть может,

Разориться на пеленки.

Утверждать, что я родитель,

Неразумно и жестоко:

Истину тут распознает

Лишь всевидящее око.

Соучастник — да, пожалуй:

Был за мной грех любострастья,

Ах, к источнику отрады

Восхотел, увы, припасть я.

Пусть другие ищут гавань,

Мне ж вольней в открытом море:

Ведь когда тебя зачалят,

Век свой будешь мыкать горе.

Но, раз не совсем чужой он

И моей причастен плоти,

Верю в то, что поприличней

Вы отца ему найдете.

Я не себялюбец черствый,

Общего я не присвою:

Пусть уж для других родится,

Будь зачат он даже мною.

Всем и каждому «отцом» быть

Это надо быть прелатом;

Мне же честь и в том, что сводне

Прихожусь я сводным братом.

Писано тогда-то, там-то;

Подписи своей не ставлю,

Ибо сочиненьем этим

Вряд ли я себя прославлю.

Не надписываю адрес,

Веря, что письмо, однако,

К вам дойдет: вас в околотке

Знает каждая собака.