Исповедь пророчицы. Источник силы

Глава 1

Я запомнила день, когда закончилось мое детство. Я похоронила его в глазах крестного в тот момент, когда он сообщил об аварии. Они были молоды, слишком молоды, а я слишком мала, чтобы смириться с этим. Не помню, плакала я или нет, но четко помню, подумала, что теперь мне не подарят куклу с желтыми волосами, которую я так хотела. Она смотрела на меня с витрины магазина, всякий раз, когда я проходила мимо и улыбалась, будто говоря: «Я хочу быть твоей куклой!». После аварии не было ни радости, ни куклы, не было ничего.

Как-то мой друг сказал, что мы взрослеем через боль. Мне кажется, в тот момент я стала взрослой.

Моя бабка никогда не любила меня, впрочем, как и мою мать. Она так и не смогла ей простить того, что она стала ближе всех для моего отца, стала смыслом его жизни. А смысл жизни матери был за гранью даже моего понимания...Всю свою ненависть и злобу бабка переместила на маленькую ее копию, то есть на меня. Тогда я впервые в своей жизни услышала проклятие, обращенное в мою сторону. Как-то я прочла, что проклятие родных самое сильное, что оно рождает воронку инферно[1] необычайной силы, которая преследует человека по пятам. Наверное, она преследует меня до сих пор.

Моя юность прошла среди шпаны в старой трехкомнатной квартире моей лучшей подруги Вики. Она была такой же одинокой, как и я, мы нашли друг друга и старались не отпускать, потому что больше нам не на кого было надеяться. Я продавала свое лицо, хотя красивой никогда себя не считала. Работа моделью давала мне средства к существованию, и я наплевала на свои мысли. Смирилась.

Тогда я встретила его. Он был красив и богат, в нем было все, о чем только может мечтать молодая девушка: внешность, манеры, деньги, положение в обществе и, что самое главное, – тот животный магнетизм, который притягивает мотыльков к пламени. Я влюбилась в него, как только увидела, а может даже раньше. Может, я любила его всегда, еще до нашей встречи, в своих мечтах и сновидениях. Наверное, именно тогда и пробудилось древнее проклятие, которое владело мной с тех пор до самой последней черты. В тот момент моя жизнь резко изменилась, что-то неуловимо незнакомое появилось в воздухе, что-то магическое, жаль, что тогда я еще не знала, что.

Жизнь с ним вознесла меня на новый уровень. В его доме всегда горели свечи – завораживающая обстановка для такой мечтательной девчонки, какой я была тогда. И зеленые глаза сияли в свете этих свечей еще ярче, черты лица казались еще привлекательнее, а голос – еще мягче.

Тогда я поняла, что пропала, потерялась, что больше не будет мне в жизни покоя и счастья без этого человека. Самое страшное, что и он понял это. Наше знакомство я запомню навсегда, оно отпечаталось в моей памяти клеймом, словно он поставил на мне метку, которую не отмоешь и не сотрешь.

Город в то лето был необычайно неприветлив и зноен. Мне кажется, лето девяносто седьмого было самым жарким за последнее десятилетие. В день языческого праздника Ивана Купала мы с девчонками пошли к реке, вокруг царила атмосфера умиротворенности и покоя, и мы не замечали бега времени. На поляне подле нас цвели одуванчики, цветы солнца и весны, а река мягко несла свои воды. Тогда мы решили плести венки и пускать их в воду. Мы говорили о парнях, вспоминали традиции праздника Ивана Купала, смеялись, когда чей-то веночек прибивало к берегу. Разговор зашел о смелости, и моя позиция касательно этого касалась одной из девушек неутешительной. Она считала, я совершенно не понимаю, что мне нужно от жизни и от противоположного пола в частности, как-то не сумев предположить, что наши взгляды в этом вопросе могут существенно разойтись.

Катя была дочкой богатых родителей, и женихи у нее были соответствующие. Планка ее требований касательно противоположного пола ограничивалась толщиной их кошелька. Я никогда не понимала ее и думала, что она мыслит, как циничная стерва. Но в этот раз ее слова меня задели за живое.

– Твои взгляды не обязательно правильные! – выпалила я.

– Да, причем тут вообще я?! – фыркнула Катя. – Дело в тебе. Ни один из твоих парней не задерживался больше, чем на две недели! Ты просто не умеешь проявлять инициативу по отношению к ним. Они теряют к тебе интерес быстрее, чем движутся вагоны в метро!

И тут я взорвалась. В последнее время не было и дня, когда ко мне не липли парни, но дело было даже не в этом, а в том, что она посягнула на святое: мою веру, что где-то там есть он – тот самый, единственный и неповторимый.

– Я умею проявлять инициативу! – прорычала я. – Я могу познакомиться с понравившимся мне парнем. И могу удержать его! Просто мне это не нужно… – заверила я скорее себя, чем ее.

– Если ты говоришь, что умеешь проявлять инициативу, то докажи это. Надень этот венок на голову первому проходящему мимо нас существу мужского пола. Спорим, что твоей смелости даже на это не хватит!

– Спорим! – сказала я с азартом.

Мне кажется, в тот день я заключила договор с самим сатаной. А точнее, в тот миг, когда увидела его. Он воплощал в себе все то, что я представляла в своем любимом мужчине. Точнее сказать, он был мужчиной до мозга костей. Высокий, статный, уверенный в себе. Взгляд его глаз цвета весенней листвы пронизывал насквозь. На нем были светлые бежевые льняные брюки и просторная футболка в тон. Его походка напоминала грацию тигра перед прыжком. Я влюбилась в него сразу же, как только увидела.

– Ну что, слабо? – услышала я голос Катерины. Я подняла на нее взгляд, полный уверенности.

– Ты меня плохо знаешь!

– Десять баксов. Мои, если проиграешь!

– Мои, если выиграю!

У меня подкашивались ноги, когда я направилась в его сторону. На секунду мне показалось, что я не успею перехватить его, что он пройдет мимо, а кричать: «Эй, парень!» означало бы опозориться окончательно. Тогда я расправила плечи и ускорила шаг.

– Молодой человек, – я ухватила его за руку и удостоилась его проницательного взгляда. – Простите, пожалуйста, непутевую девушку, которая поспорила со своими подругами, что наденет этот венок вам на голову. И если вы позволите…

Мой язык заплетался, я никогда еще не чувствовала себя так нелепо.

Он улыбался, казалось, его забавляла вся эта ситуация.

– Как тебя зовут, бамбина?– спросил он насмешливо.

– Полина, – промямлила я.

– И на много поспорила?

– На десять долларов, – ответила я, понимая, как смехотворно это звучит. И, подумав, добавила:

– Половина твоя, – и заговорщически подмигнула.

– Вот это – деловой разговор. Согласен.

Этот миг я запомню навсегда. Полуденное солнце освещало поляну, на которой мы стояли, когда я надевала ему венок на голову, а он целовал меня в щеку. Он украл мое сердце в тот миг, и мне осталось только надеяться, что будет день, когда я отвоюю его обратно.

Дальше все пошло так быстро, что мне кажется, если бы я даже захотела, то не смогла бы ничего изменить. Его магия покорила меня, глаза манили: «Иди за мной!», и я шла. Его манера говорить не терпела отказов, впрочем, мне и не пришло бы в голову отказать ему. Пронзительные глаза, приподнятый подбородок, чувственные губы, широкие плечи, небрежность движений – в этом был весь Влад. Его философия: «Пришел, увидел, победил!» никогда не подводила. Я стала очередной жертвой проворного паука, он плел вокруг меня свою паутину, а я еще и помогала ему, запутываясь в нее сама. Если бы я знала, к чему это приведет, бежала бы оттуда без оглядки. Но я не знала…

Влад был милым и заботливым. Со мной. Но мне этого хватало.

Его вкрадчивый голос по телефону заставлял мои руки дрожать, внутри сжимался комок, голосовые связки заклинивало, и я не могла ничего сказать. Любовь застала меня врасплох, я была к ней не готова. Но она пришла, сшибая все на своем пути.

С появлением Влада моя жизнь изменилась, приняла другой оборот. Помню день, когда он утащил меня с жутко скучной вечеринки, посвященной какому-то показу, и мы катались по ночному городу, разговаривали и смеялись. Он был таким милым и непринужденным, будто не было социальных границ, разделяющих нас. На тот момент он занимал довольно высокую должность в кругах исполнительной власти, а я была обычной моделью в маленьком модельном агентстве с сомнительными способностями и средним образованием. Отсутствием каких-либо перспектив и туманным будущим, рисующим мне нелицеприятные картины жизни официантки в пивной. Тогда я не понимала, почему он заинтересовался мной, а если бы поняла, бежала бы от него, куда глаза глядят. Но я не знала. Жизнь с ним казалась мне сказкой, но вместо принца в моей жизни появился Волан-де-Морт[2].

В августе Влад стал моим первым мужчиной. В его доме горели свечи, а мне было страшно, что я что-то сделаю не так, буду выглядеть неумелой и невежественной. Я была зажата и неестественна, но он будто не замечал этого. Медленно и уверенно он заставил меня расслабиться, вот тогда все и произошло. Его умелые руки, чувственные губы, а также невообразимая энергетика влияли на меня гипнотически. Словно в трансе я впустила его внутрь – и с тех пор его яд поселился во мне, отравляя меня, меняя, выжигая душу.

Это был миг безумия, он пробрал меня до мозга костей, я проглотила минутную боль, упиваясь наслаждением, которое Влад дарил мне. Его руки, казалось, были везде, а мои только и могли, что сжимать простыни. Костяшки пальцев побелели от напряжения. Это был экстаз. Влад был отличным любовником. С ним я пробудилась, расправила крылья, нашла в себе то, о чем даже и не подозревала. Из только что вылупившегося подростка с еще несколько угловатыми движениями я превратилась в женщину, открыла в себе грацию и мистический аспект. Я преобразилась. Говорят, мы любим людей не за то, какие они, а за то, какие мы рядом с ними. Воистину, это так. Рядом с Владом я расцвела.

Когда я проснулась утром, его не было, а на тумбочке около кровати в вазе стояла белая роза, рядом с ней белела записка.

«Дождись меня. Буду вечером. Люблю. Влад»

Я чувствовала себя самой счастливой девушкой на планете.

Вскоре я переехала к нему. Вика не любила Влада, говорила, что ни к чему хорошему это не приведет, и была права. В присущей только ей шуточной манере она называла его «Его Величество». Отчасти это прозвище очень подходило ему: он был горд, высокомерен, безжалостен. Но не со мной.

Мне тогда было все равно, что говорили люди, – я любила. Фотографы замечали, что я свечусь от счастья, на меня посыпались контракты, работы было валом. Тогда я была счастлива настолько, что не замечала очевидных фактов. Но это продлилось недолго.

Вскоре все изменилось, и я не помню точно, когда. Влад возвращался домой усталым и раздражительным, иногда он приходил, когда я уже спала. Он перестал говорить мне о том, где бывает, от него за версту несло дорогими женскими духами, на воротнике я часто замечала едва заметные следы женской помады. Мне было больно и обидно, Вика же ликовала: «Я же тебе говорила, предупреждала» и тому подобное. Я пыталась поговорить с ним, но он все отрицал, говорил, что я глупая, если думаю так. Но все чаще он просто молчал, давая возможность моим подозрениям сожрать меня изнутри. Я плакала, говорила, что люблю его, не смогу без него, он обнимал меня, и я все ему прощала. Я слишком боялась его потерять – его яд был уже глубоко под кожей.

Он ревновал меня ко всем, а особенно к моей работе. Я готова была на все, лишь бы он был со мной, поэтому через год окончательно бросила модельный бизнес. Работа была последней нитью, которая связывала меня с внешним миром, и я ее порвала. На мой восемнадцатый день рождения Влад так и не пришел, сказал, что уезжает в командировку и не успеет вернуться.

Пришла зима, Влад отдалился настолько, что я больше не понимала, зачем мы вместе. Нас уже не связывала даже постель, казалось, нас уже ничего не связывало. Но это только так казалось. Тогда начался мой роман с его другом Денисом. Денис всегда хотел доказать Владу, что он тоже что-то может, к тому же я нравилась ему, а я хотела отомстить. Злость заполонила все внутренности, я была несчастна. Однажды Влад застал нас в своем доме на его письменном столе. Когда он посмотрел мне в глаза, я торжествовала, увидев там то, что хотела – он был в ярости.

В тот день он впервые ударил меня, а потом занимался со мной любовью всю ночь так яростно и дико, будто хотел сделать мне больно, больнее, чем я сделала ему. Хотя любовью там и не пахло – это был гнев, и он не находил выхода. За всю ночь он не сказал мне ни слова. Наутро я уснула изнеможенной, в слезах. Когда я проснулась, Влада не было, а выйти из квартиры я не могла – он запер дверь снаружи. Я не видела его двое суток, вернулся он утром третьего дня помятый и осунувшийся, на меня даже не посмотрел. Когда я возмутилась насчет входных дверей, он сказал тихим голосом, что я могу собирать свои вещи и катиться, но если хочу остаться, мне придется жить по его правилам, а это предполагало не выходить из дома. Тогда я совершила еще одну большую ошибку – я осталась.

Ночью Влад любил меня ласково и нежно, а затем отвернулся и уснул. Потом я пыталась поговорить с ним, объяснить все, но он сказал, что если я еще раз заговорю с ним об этом, то нашим отношениям конец. И я молчала. Шли дни, и мне начало казаться, что ничего больше не изменится, и эта пытка будет продолжаться вечно. Но наступил день влюбленных, и Влада будто подменили. Он смягчился и позволил мне выйти из дома, чтобы прогуляться и подышать свежим воздухом.

Зимний город открыл мне свои объятия, и я вздохнула полной грудью. Этот день казался мне самым счастливым за весь прошедший месяц. Но это чувство присутствовало во мне лишь с утра. Во мне проснулась надежда на то, что наши отношения можно наладить. Я решила, что сделаю все от меня зависящее, чтобы Влад простил меня. Наверное, именно моя наивность была причиной того, что я свалилась с небес на землю, ведь в тот день было все предрешено. И моя боль, и моя судьба...

Я возвращалась домой окрыленная, но то, что я там увидела, надолго укоротило мои крылья.

Она была красивая и очень стройная. Брюнетка в пурпурном нижнем белье лежала на МОЕЙ постели, а он целовал ее так нежно и трепетно, что у меня защемило сердце. Может, я выглядела очень нелепо, когда стояла там и смотрела на все это, но все же, я не могла оторваться: это зрелище завораживало меня. Не помню, как я заставила себя выйти за дверь, спуститься по лестнице, выйти из подъезда. Дальше я осознавала все очень смутно. Помню парня в автобусе, который у меня что-то спросил, помню заспанное лицо Вики, когда она открыла мне дверь, наш друг Михей сидел на кухне, курил и пил кофе.

У меня в голове образовался вакуум, забравший все мои мысли. Я потеряла его...Что-то во мне надломилось, хрустнуло и порвалось. Наверное, то была нить, державшая мое сердце, так как оно рухнуло в бездну глубиной в бесконечность. Я была пуста. Словно вместе с Владом из моей жизни ушел свет...А потом меня прорвало.

Так я не плакала больше никогда, казалось, слезам нет конца. У меня вспухли глаза, я не могла ничего видеть. Мне казалось, что жизнь кончена, но это было лишь начало – начало боли.

Я не смогла так просто забыть все. За право видеть своего бога, я удирала с работы, на которую с таким трудом устроилась вновь, приходила к его дому, смотрела на него, когда он садился в машину. Звонила ему домой, а мне отвечал приятный женский голос. Ее я видела с ним часто. Это окончательно подкосило меня, я больше не могла работать моделью – моя внешность мне не позволяла. Я похудела на пять килограмм и выглядела жалко.

Шли месяцы, а я продолжала существовать. Лето прошло мимо меня, я пребывала в ступоре, и лишь благодаря Вике держалась. А потом пришла осень – она была очень красивой, самая красивая осень за последние несколько лет. Той осенью я встретила Матвея. Этот вечер я запомню навсегда: его испуганные глаза и разбитые тарелки. Я разбила их от ярости на себя за невозможность переступить через то, что произошло, и идти дальше. Словно время для меня остановилось, и острота боли никуда не уходила – ничто не стирало ее грани. Но злость на себя помогла мне почувствовать себя лучше. Тогда я впервые притупила боль яростью.

Матвей оказался очень сочувствующим и предложил мне чаю с малиновым вареньем. Я не смогла отказать ему, просто не сумела. Его карие глаза светились добротой и участием, что было мне просто необходимо – общение с человеком, который не знал нашей с Владом истории. Он был чем-то новым – веянием будущего, которое мне не суждено было прожить. Матвей был полной противоположностью Влада: застенчивый, тактичный, настоящий джентльмен, по лицу было видно, что он не умеет хитрить. Его глаза проникали в душу и согревали, он был теплым настолько, что смог отогреть мое израненное сердце.

Матвей покорил меня своей заботой – он давал мне ее, ничего не требуя взамен, да и что я могла ему дать: у меня под кожей был яд?!

- Ты – самая удивительная девушка на свете! – он восторгался мной настолько искренне, что у меня не возникло сомнений в правдивости его слов.

- Удивительная девушка с разбитым сердцем...– ответила я и отвернулась. Я не могла ему врать. Он был слишком честным и открытым.

Тогда он взял мое лицо в ладони и нежно прикоснулся губами к моим губам.

- Это не навсегда, Полина, - сказал он мне. – Когда-нибудь эта боль уйдет, и ты вновь улыбнешься жизни!

Матвей не знал, да, и я не знала, что эта боль будет жить в моем сердце до самой смерти.

Через месяц мы стали снимать квартиру вместе, работали в ресторанчике напротив, он – барменом, я – официанткой. Вскоре я поняла, что беременна. Матвей был на седьмом небе от счастья, сказал, что мы поженимся, станем воспитывать нашего сыночка или дочурку вместе и будем счастливы. Не знаю почему, но я поверила ему. Мне очень хотелось верить. Тогда я вновь начала осознавать, что могу быть счастливой, имею на это право.

Тогда Влад появился вновь.

Был выходной, я прогуливалась по небольшому парку в нашем районе, когда вдруг увидела его. Он почти не изменился, походка, взгляд – все осталось прежним. Когда наши глаза встретились, я заметила промелькнувшее смятение и снова – пустота. Его взгляд переместился на мой живот, и я невольно прикрыла его руками. Он будто догадался, словно понял все. Мне так показалось, но я быстро отмела эту мысль. Мой живот все еще был плоским, поэтому он никак не мог заметить. Впрочем, я была бы рада, если бы он узнал. Пусть поймет, что моя жизнь не закончилась с окончанием наших отношений!

– Привет, – сказал он тихо.

– Здравствуй… – я не могла дышать, тошнота подкатила к горлу.

– Как жизнь? – продолжал он разговор, как ни в чем не бывало.

– Я не понимаю, – сказал человечек у меня внутри.

– Нормально, – сказала я. – А у тебя?

– Отлично, – улыбнулся он, и все во мне встрепенулось. Когда он улыбался, то становился похожим на симпатичного юношу лет восемнадцати. Впрочем, это было обманчивое сходство.

– Зайдем в кафе, выпьем кофе? – предложил он, как бы невзначай.

– Не могу, тороплюсь.

– Как знаешь…

Неделю я не могла прийти в себя после этой встречи. А потом мне начали сниться сны. Эти сны были однообразны: обтрепанные стены, заляпанные оранжевой жидкостью, и образ Влада, преследующий меня. Я убегала, пряталась, но он все равно находил меня, и я растворялась в нем, словно меня и не было никогда – жуткое ощущение. Просыпалась я со слезами на глазах, эти истерики убивали и меня, и Матвея, мне кажется, они убивали и нашего малыша.

Где-то внутри меня родилось и крепло осознание того, что именно Влад – причина моих кошмаров. А еще мне казалось, что он зовет меня мысленно, его голос был вечным фоновым звуком в моем сознании. Вскоре я просто не понимала, что реально, а что – плод моего разыгравшегося воображения. Тогда я решила развеять свои страхи. Впервые с того дня, как я покинула квартиру Влада, я сознательно направилась туда.

На автобусе я добралась до центра и пошла в сторону улицы Воронцова, где собственно он и проживал. Поднявшись на седьмой этаж десятиэтажного дома, я позвонила в дверь. Даже воздух в подъезде имел знакомый запах. Все вокруг было родным.

Дверной замок щелкнул, на пороге появился он.

– Привет, – только и смогла вымолвить я.

Его лицо выглядело удивленным, но он не подал вида.

– Привет, – сказал он. – Какими судьбами?

– М…мне нужно с тобой поговорить. Можно тебя на минуту?

– Конечно. Что-нибудь случилось? Что-то серьезное?

– Мне бы не хотелось говорить на пороге. Это в двух словах не объяснишь. Пригласи меня пообедать. Не против?

– Конечно не против! Подожди меня внизу, хорошо?

Влад улыбнулся мне своей знаменитой улыбкой, и мне показалось, что я не расставалась с ним вовсе, что не было этих месяцев боли и слез, я готова была ему все простить и остаться друзьями. Мое сердце трепетало рядом с ним, не понимая, что скоро окажется в силках жестокого убийцы.

Он появился через десять минут, отворил для меня дверь своего автомобиля, и мы поехали в наш любимый маленький ресторанчик на окраине.

– Ты хотела поговорить со мной. О чем? – спросил он, когда нам принесли кофе.

– Я не знаю, как это сказать… Мне снятся сны. Очень странные сны, понимаешь?

– Понимаю, – просто ответил он.

– Я подумала, ты можешь мне помочь.

– Конечно, я помогу тебе! Милая, ты меня предала! – его голос был нежным, но в глубине… страшно даже подумать, что было там в глубине.

– Я… это было так давно…но ты тоже… – я почти сползла под стол. Мне стало не по себе. И предчувствия в глубине моего сознания резко завопили: «Беги!» Но тогда я не верила в предчувствия. Тогда я еще не знала им цену.

– Я не говорю о том, что было давно, я говорю о том, что происходит сейчас. Ты понимаешь меня?

Я опешила.

– Не понимаю, – призналась я. Я действительно не понимала.

– Ты с другим.

Во мне вдруг что-то взорвалось. Перед глазами пронеслось все то время, которое мы провели вместе: любовь, его измены, мое отчаяние, разбавленное редкими ласками, боль, которую нельзя заглушить…

– Но ведь мы не вместе… Мы уже давно не вместе! Влад, мы с тобой расстались! – эмоции переполняли меня.

А он, казалось, был спокоен.

– Это ничего не значит. Ты не можешь идти против себя, Полина. И теперь эти твои сны... Они – чтоб напомнить тебе о том, что истинно является твоим. И они помогли – ты пришла.

Я глубоко вздохнула и закрыла глаза. Все это не укладывалось в моем затуманенном бессонными ночами мозгу. Я спросила:

– Это ты заставлял меня видеть эти сны?

– Мне пришлось. Ты меня предала. Ты... в тебе другой...

– Он любит меня! И еще… – я колебалась. – И еще я беременна от него.

Я пыталась увидеть реакцию на его лице, но оно было словно каменное. Даже если он и чувствовал что-то, то не подал вида. И молчал. Только его ярко-зеленые глаза были сейчас цвета темного моря.

– Ты понимаешь, о чем я?

– Да.

– Не нужно больше этих снов! Я больше не хочу, слышишь! – я была раздражена и не понимала, чего он добивался этим разговором. – Как ты вообще...

– Я понимаю. Бамбина…

Его голос был таким мягким, слишком мягким...Если бы я могла уйти, убежать, но я не могла...Влад придвинулся ко мне, и его левая рука легла мне на затылок. Ладонью правой руки он провел по моей щеке.

- Ты все та же, - прошептал он, и я растворилась в его манящем голосе. – Ничего не бойся...

Он поцеловал меня. Он целовал меня, а я не могла сопротивляться, все было, как в тумане. Все было так неправильно, и я понимала это, но не могла отказать ему – слишком сильно я его любила. Слишком глубоко под кожей был его яд. Мы целовались, пока я не начала задыхаться, и Влад налил мне воды.

- Выпей это, бамбина, - сказал он тихо, но требовательно. Впрочем, у меня и не возникло бы мысли отказать ему.

С того момента я ничего не помню, кроме людей в балахонах, гинекологического кресла и адской боли в животе. Они – эти люди – читали какие-то заклинания на непонятном мне языке. Мое затуманенное сознание различало движение этих людей, мне хотелось кричать, но я не могла, силы покинули меня. Дальше была только тьма.

Очнулась я через два дня у Влада дома. Боль парализовала мое тело, сковала сознание. Единственное, что я могла на тот момент – это застонать.

– Я с тобой, бамбина, – услышала я его голос. Голос человека, который сделал со мной такое. Голос любимого человека.

Я не могла говорить, да и не хотела. Слов не было, мне не хотелось жить. Одно лишь только волновало меня – Матвей.

– Можно мне позвонить? – спросила я слабым голосом. Пошевелиться я не могла, слишком острой была боль в животе. Что-то подсказывало мне, что кроме боли в нем не было больше ничего. Я закрыла глаза, подавляя слезы.

– Я не думаю, что тебе в данный момент можно нервничать. Позвонишь чуть позже, а сейчас спи.

Я почувствовала укол в вену, боль отпустила, и я снова провалилась в сон. Сны были вязкими и неопределенными, словно я балансировала на грани жизни и смерти. А когда я просыпалась, меня охватывала апатия. Пустота...

Прошло две недели, прежде чем я снова смогла вставать. Все это время Влад был рядом со мной, выхаживал меня, как раненого котенка. Но, бог мой, как я ненавидела его! Я ненавидела его всеми фибрами своей души, не могла находиться рядом с ним, но понимала, что без него я тоже не могу. Тогда я возненавидела еще и себя за то, что не могу жить без этого человека. Без человека, который убил моего ребенка.

Когда я начала понемногу вставать с постели, то улучила момент и улизнула, пока Влада не было дома. Я чуть не лишилась сознания в автобусе, пока ехала домой, но заставила себя идти. Мне нужно было вернуться в жизнь, где еще хоть что-то осталось, мне нужно было вернуться к Матвею.

Когда я, наконец, добралась домой, его там уже не было. На кухонном столе лежала записка недельной давности:

«Я знаю, что ты с ним. Я знаю, что ты убила моего ребенка. Ненавижу тебя. Ухожу. Прощай. Матвей».

Он не смог пережить этого. Вечером того дня, когда была написана эта записка, он напился, сел за руль и не смог справиться с управлением. Мне была дана всего лишь одна привилегия – посетить его могилу. Я смогла это сделать всего один раз, я чувствовала себя предательницей.