Исповедь Розабеллы (СИ)

Глава 9

Над любовью смеялась измена,

А любовь угнетённо молчала,

Угасала она постепенно,

И плакала тихо ночами.

Кружилась измена, как ворон,

Клевала с неистовой силой,

Любовь истекала стоном,

Страдала, что не защитили.

Измена черна, как сажа,

И чёрных чувств — изобилье,

Любовь не убили даже,

Ей просто сломали крылья.

Автор неизвестен

-Этого не может быть, мама. Кто мог это сделать? Кому это надо?

Я была на грани истерики, хоть и пыталась держать себя в руках. Всю меня трясло и подергивало от плохих предчувствий и неспособности осознать эту шокирующую новость.

На маму вообще было страшно смотреть. Казалось, что за одну минуту она постарела на несколько лет. Глаза были широко распахнуты и полны слез, на щеках блестел лихорадочный румянец, а губы нервно подрагивали.

ЕЕ, дрожащие от испуга руки, яростно сжимали скомканный лист белой бумаги, в котором и содержалось ужасное послание.

Поняв, что я должна взять себя в руки и мыслить рационально, я глубоко вздохнула несколько раз, а затем протянула руку за листом.

-Дай мне его, мама, — осторожно отрывая ее пальца от бумаги, нежно прошептала я.

Мама, ничего не выражающими глазами посмотрела на меня и разомкнула руку.

С громко бьющимся сердцем, я нерешительно разгладила послание и, мутными от беспокойства глазами, начала просматривать печатаный текст:

«Твой брат вернется обратно лишь тогда, когда Ты согласишься с моими условиями и забудешь про свои принципы и гордость!»

Всего лишь одно маленькое предложение! Всего лишь печатаный текст на изодранной бумаге!

А ранит хуже любого орудия убийства.

Вламывается в твою душу и трясет ею из стороны в сторону, течет, как яд по крови, превращая ее в негодный сгусток жидкости, прожигает внутренности одна за другой и добирается до сердца, чтобы растоптать и погубить.

Вот что происходило со мной в эту минуту.

Я начала медленно угасать!

Теряться в пространстве, становясь мельчайшими частицами, и исчезать в пустоте, не соглашаясь со всеми условностями этого грешного мира!

Хотелось завыть в голос, взглянуть вверх и закричать так, чтобы треснуло все стеклянное за многие милли вокруг.

Задать вопрос, не дающий покоя и рвущийся наружу:

«За что?»

Ну, скажите мне, за что?

Почему порой необходимо, разрушив чью-то жизнь, добить окончательно?

Почему маньяки-убийцы-наркобароны и другая «нежить», обитающая на земле, остается безнаказанной, а мы… низшая раса, живущая, дабы прокормить себя и своих родных, должны отвечать за все и жертвовать собой и близкими?

Никто не мог ответить на мой вопрос.

Никто не мог открыть мне глаза на эту «правду» жизни.

Мои ноги не смогли осилить такой груз, и я осела на колени перед, стонущей от горя, матерью.

Дыхание начало давать задний ход и пропускало кислород лишь мелкими глотками.

Грудь зашлась ходуном, прожигающим все тело жаром, кашель вырывался из горла, а голова готова была взорваться от неприятной и нестерпимой боли.

-Боже, что с тобой, родная?

Беспокойный голос матери прорвался сквозь бурю эмоций, затопившей меня и пробил трещину в крепкой стене страха.

Надо успокоиться!

Прийти в себя!

Нельзя еще сильнее пугать маму!

Через несколько минут чувства начали притупляться, и я смогла открыть зажмуренные глаза.

Хоть боль и не прошла, а воздуха все еще не хватало, я спокойным голосом сумела вымолвить:

-Все нормально! Это от страха! Сейчас немного успокоюсь и приду в себя.

Ложь вырывалась из меня так, будто я всю жизнь только этим и занималась.

Я понимала, что этот приступ не только от страха. Не только от испуга.

Здесь кроилось что-то более серьезное. И об этом хорошо известно Андрею.

Я сама виновата, что не попыталась выведать у него правду. Сама виновата, что не уследила за собой.

Но, ничего! Я займусь этим потом… когда разберусь с этим делом.

Теперь, когда мысли хоть и немного, но выстроились в ряд, я смогла подумать головой и прийти только к единственному из всех возможных выводов.

Максим!

Воспоминания недельной давности всплыли перед глазами и последние его слова, брошенные перед уходом, четко прозвучал в уме:

«Когда-нибудь ты все поймешь, но будет слишком поздно…»

Слишком поздно…

«Разве он способен на такое? Разве он смог бы поступить с тобой так?», — пробурчало мое сердце, не решаясь сдавать свои позиции.

Мог!

Он мог!

Человек, изменяющий своей жене… человек, который не ценит ничего вокруг себя… который считает себя выше остальных, отважится и на такое…

Ярость начала наполнять все мое существо, отодвигая эмоции и протестующие вопли сердца на задний план.

Руки сжались в кулаки, ногти до крови впились в ладони.

Я могу быть слабой перед любовью и уступать во многом ради правды и искренности.

Могу отдаться во власть постороннего человека, считая его самым лучшим и разрешить ему втаптывать себя в грязь…

Но, когда дело доходит до моих родных, я теряю всякий контроль и никто не в силах остановить меня.

За своих близких я готова бороться и с самим дьяволом…

Максим еще пожалеет, что связался со мной.

Я заставлю его глотать собственную кровь, если с моим братом что-то случиться.

Заставлю пожалеть, что он вообще родился на свет!

***

Первым делом, после известия, так внезапно настигшего нас, я постаралась успокоить мать, дав ей снотворных таблеток и уложив спать в той же гостиной, на диване.

Потом набрала Андрею и разъяснила всю ситуацию в целом и свои подозрения.

Тот сказал, что прилетит первым же рейсом и попросил меня держать себя в руках и не поддаваться посторонним эмоциям.

Ему было не понять, что я только этим и занималась все время, пока дожидалась каких-нибудь известий.

Не могла сидеть без дела, зная, что стоит мне остаться наедине со своими мыслями, как приступ паники вновь начнется и уже не отпустит из своих лап.

Я побывала в школе, куда утром отправился Стас и откуда уже не вернулся, и расспросила всех, кто мне попадался на пути.

Ничего!

Никаких новостей. Никто не видел сегодня брата вообще!

Стас даже не присутствовал на занятиях, сообщила мне классная руководительница.

Это известие режущей болью прошлось по сердцу, и я чуть не уступила страху.

Чуть не потеряла над собой контроль, но сумела сдержаться…

Сумела, вспомнив о маме и брате, которые теперь нуждались во мне, как никогда раньше.

Андрей сдержал свое обещание и ждал меня у подъезда, когда я возвращалась назад, после нескольких часов безрезультатных поисков.

Он, увидев меня издалека, мигом кинулся ко мне и прижал к своей груди, делясь своим теплом и уверенностью.

Хотелось плакать, забиться в истерике, когда я почувствовала, что уже не одна…

Что рядом есть человек, который поможет… успокоит… поделится силами и энергией.

Но я не могла так поступить… Не могла сдаться…

Это была моя борьба, моя война.

Я оторвалась от уютного гнездышка и, взяв его за руку, повела в сторону дома.

-Пошли, нам надо о многом поговорить!

***

-Нет, Роза! Я не думаю, что это Макс, — Андрей категорично покачал головой и пригубил крепкий кофе, который уже успел немного остыть и продолжил, — Он, конечно, еще тот подлец, но до такого не опустится!

Я нервным жестом взмахнула руками, не желая соглашаться с Андреем и раздражаясь, как он, будто ничего не произошло, преспокойно попивает напиток.

-А кто это еще может быть, кроме него? Я не такая знаменитость, чтобы иметь много врагов, желающих отомстить мне.

Андрей несколько секунд пристально разглядывал меня, наверное, отмечая трясущиеся руки, подергивающийся глаз, а затем, через стол протянул руку, и успокаивающим жестом погладил мою ладонь:

-Не нервничай, милая моя, — все еще держа мою руку, он отодвинул стул и, встав, потянул меня за собой, — в этом деле, главное успокоиться и не делать лишних движений. Мы со всем разберемся, и кто бы это ни был — он ответит за содеянное.

-Что значит «не делать лишних движений», Андрей? — я вырвала руку и заметалась по небольшой кухне, не понимая, как реагировать на такое «спокойно» отношение, — Я здесь не нахожу себе места, не зная, где мой брат, что с ним, кто его похитил, зачем им это понадобилось??? Я еле успокоила маму, напичкав снотворными и уложив спать, надеясь, что ты поможешь мне… я готова забиться в истерике, но подавляю в себе все эмоции…

Не дав мне закончить, Андрей остановил меня на полпути к выходу из кухни, и, нежно прижал к себе:

-Родная моя… милая. Успокойся. Все будет в порядке, — он откинул мою голову назад, и, взглянув в мои глаза, улыбнувшись, произнес, — Сейчас, нам необходимо просто ждать. Вскоре все станет ясно.

Я оттолкнула его, и, гневным голосом выдала:

-Ждать? Я не могу ждать, Андрей, ты не понимаешь? Ты вообще хочешь мне помочь, или же мне все придется делать самой? Хотя, так и надо было поступить с самого начала! — приняв это решение, я развернулась и хотела приступить к действиям, но Андрей вновь остановил меня, на этот раз уже схватив выше локтя.

-Хватит, Роза!

Он развернул меня к себе, и я замерла, впервые увидев такую ярость на его лице.

Глаза Андрея из серых превратись почти в черные, и полыхали неистовым гневом, опаляя искрами все вокруг себя. Рука, сжимавшая мою локоть, сжималась все сильнее и причиняла боль, а голос, пропитанный злостью, резал слух:

-Думаешь, я был бы так спокоен, если бы на то не было причины? Думаешь, я просто так сидел бы, ничего не предпринимая? — он покачал головой, словно не ожидал от меня такого поведения и продолжил, — Да, Максим обманул твое доверие, предал тебя, но это еще не позволяет тебе равнять меня с ним. Ты просто не имеешь права отмахиваться от моей помощи и не доверять мне! Если хочешь знать, то я подключил все свои связи, всех людей, которые подчиняются мне и, даже тех, которых не знал до сего дня! Они знают свое дело и отыщут твоего брата, где бы его ни прятали.

Андрей неожиданно отпустил меня и направился к выходу из кухни, а я стояла, не решаясь даже обернуться. Прежде чем хлопнула входная дверь, я сумела различить слова, произнесенные тихим голосом:

-Я никогда не достучусь до твоего сердца!

Не знаю, сколько я простояла после ухода Андрея, но пробудил меня к реальности голос матери, в котором слышалось беспокойство:

-Дорогая, где наш Стас? Он еще не вернулся?

Я медленно подошла к маме, стоящей у порога, и обняла хрупкое тело.

-Он вернется мама, обещаю тебе. Скоро наш Стас будет дома!

***

Я стояла у номера 82, гостиницы «Garden Ring», боясь протянуть руку и позвонить!

Нервы были напряжены до предела, а голова раскалывалась от боли, не желавшей отступить, и мешавшей в такой важной, для меня, миссии.

Андрей был прав. Прав в том, что, после предательства Максима, я разом утратила способность доверять. Доверять всем окружающим, не считая близких.

Хоть Андрей и заверил меня по телефону в том, что он все решит сам, и мой брат будет дома в ближайшее время, я не могла полностью поверить ему.

Я просто боялась!

Боялась, что из-за моего бездействия брат может пострадать еще сильнее и его уже не вернут нам. Что, если я полностью доверюсь Андрею, может случиться что-нибудь страшное.

И вот, после нескольких часов раздумий, в одиннадцать часов ночи, я стою перед номером Максима Чернышевского, жаждая получить ответы.

Пусть Андрей и не верит в то, что все дело рук Максима, я знаю, что это он.

Ведь его последние слова и странная записка, веское этому доказательство, не так ли?

Найти его было не так уж и трудно. Я знала, что он еще не уехал из Москвы. Не могу это объяснить, но какая-то частичка моего сердца чувствовала его присутствие в этом городе.

Чувствовала, что он рядом, стоит только решиться на отчаянный шаг.

И я на него решилась! Только вот, не с теми требованиями и пожеланиями сердца, на которые оно надеялось. Все было с точностью до наоборот.

После нескольких звонков в самые элитные гостиницы Москвы, я узнала его местонахождение.

Конечно, сотрудники не решались делиться со мной такой конфиденциальной информацией, но термин «жена» и «сюрприз» действовал на них отлично.

Искомый объект обнаружился в небольшом элегантном отеле европейского стиля.

«Garden Ring», что в переводе означало «Садовое кольцо», был расположен в деловом центре Москвы, на пересечении Садового Кольца и проспекта Мира, в нескольких шагах от метро «Сухаревская» и «Проспект Мира» и, чтобы добраться до него мне понадобилось немало времени!

Но каков бы не был результат, он стоит затраченных усилий. На кону жизнь брата и спокойствие матери!

Наконец, собравшись духом, я нажала кнопку звонка и, в ожидании ответа, начала нервно поправлять одежду. Нельзя показать ему, как сильно меня задел его поступок!

На мне была черная юбка-карандаш, достающая до середины колен, серый кашемировый свитер и теплая куртка поверх него.

Сапоги на низких каблуках давали передвигаться и относительно спокойно, и с максимально возможной скоростью, в зависимости от настроения и, самое главное, от «настроя», а волосы, зачесанные назад и, закрепленные заколкой, заставляли чувствовать себя более уверенно.

Услышав шаги за дверью, я мигом насторожилась и приготовилась к атаке.

Дверь медленно приоткрылась, и мои глаза встретились, с некогда любимыми, карими, которые, увидев меня, удивленно распахнулись и зажглись РАДОСТНЫМ??? светом, который сразу же скрылся за привычной маской равнодушия!

Мне просто показалось!

Я усмехнулась. Наверное, считает, что я пришла с просьбой о прощении и помиловании.

Фиг те, милый!

Птичка улетела, а любовь потонула в глубине твоих злодеяний.

-Привет, Максим! Я пришла поговорить.

Черные брови «моего врага» приподнялись, а губы изогнулись в приторно-сладкой улыбочке, которая всколыхнула во мне раздражение. Рука сама потянулась к карману, в котором находилось «сокровище» для борьбы с этим жестоким зверем.

-Что, поняла всю глубину своих заблуждений и решилась вернуться к своему истинному избраннику Судьбы?

В его словах звучал такой сарказм, а глаза блестели таким торжеством, что мне понадобилось все мое самообладание, чтобы сдержать сумасбродный порыв.

Рука, уже прокравшаяся в карман куртки, сжалась в кулак.

-Все еще мечтаешь, Чернышевский? — я постаралась, чтобы голос звучал как можно бесстрастнее, а смех был пропитан ядом.

Кажется, удалось, поскольку глаза обидчика распахнулись еще шире, а брови поднялись еще выше.

Прежде чем он понял, что я делаю, я затолкала его в комнату и прикрыла дверь.

Не дай Бог, кто-нибудь заметит меня с пистолетом на руках!

Да-да!

Именно с пистолетом, который я взяла в сейфе нашего дома. Не думайте! Здесь никакого правонарушения нет!

Оружие принадлежало моему отцу по законному основанию, а после его смерти, было спрятано в бывшем кабинете отца, в сейфе с кодировкой.

Мама никогда не скрывала от меня номера сейфа, да и зачем ей это?

Она никогда не поверила бы, если ей сказали бы, что ее дочь с пистолетом ее умершего мужа, угрожает бывшему любовнику и «несостоявшемуся жениху».

Людмила Сергеевна лишь посмеялась бы в лицо неудачно «пошутившему», и заявила:

«Моя дочь-то? Моя милая, спокойная и тихая Роза, которая и муху не обидит? Ну, не шутите так со мной!»

Кажется, Максим поддержал бы в этом мою маму, если собственными глазами не увидел бы дуло пистолета, направленного прямо в его порочное и холодное сердце.

Это было видно по его ошеломленному лицу!

Конечно, я никогда не выстрелила бы в человека, пусть Макс и законченный ублюдок. Мне не хватит духу, а, если даже сделать это, то совесть погубит меня вслед за ним.

Мама, в какой-то мере права: Я никогда не опущусь до такого уровня!

Но пистолет нужен мне для того, чтобы испугать.

Я надеюсь, что это вспугнет его, и он прекратит свои игры!

-Я знаю, что это сделал ты, Максим и тебе же будет лучше, если ты во всем признаешься и скажешь, где Стас.

На лице Максима отразилось недоумение, а глаза выражали искреннюю растерянность.

-О чем ты, Роза?

Я сильнее приставила дуло к его сердцу и злобным голосом прошипела:

-Не смей притворяться дураком. Я не верю тебе. Точно знаю, что это ты спрятал моего брата и, что это ты написал ту записку. Говори, или я разнесу в клочья тот кусок льда, который прячется в твоей груди.

-Что ты творишь? Ты сама понимаешь, в чем меня обвиняешь? — он протянул руку к моей щеке, пытаясь дотронуться, но я мигом отшатнулась и влепила ему увесистую пощечину. Мужчина, не готовый признать свою вину — не Мужчина.

Я готова была бороться, драться, или, в крайнем случае, бежать, но, к моему великому удивлению, Максим лишь провел рукой по уже раскрасневшейся щеке, и тихо спросил:

-Что случилось со Стасом?

Я уже готова была влепить еще одну… готова была кинуться на него с кулаками, но хриплый женский голос ворвался в мое затуманенное подсознание и заставил резко обернуться.

На пороге одной из двух дверей, «незнаюкудаведущих», стояла, среднего возраста, блондинка и с укором глядела на сцену, развернувшуюся перед ней.

В ее голубых, как летнее небо, глазах можно было увидеть страх и беспокойство, а голос, хоть она и пыталась это скрыть, дрожал.

-Что здесь происходит? Кто вы такая?

Не знаю, как и откуда, но ко мне сразу пришло понимание того, кто стоит передо мной и кем является эта женщина для Максима!

Да, я могла посчитать ее любовницей, уличной шлюхой или продажной девкой… в глубине души я хотела, чтобы это было так, но…

Но ее осанка, манера говорить, то, как она смотрела и то, как ее голова была величественно приподнята, говорили совсем о другом.

Можно было с уверенностью заявить, что эта женщина является прирожденной леди и, что она не привыкла к отказам.

Я сразу поняла, что это жена Максима Чернышевского.

Может причиной послужило и то, что я мельком видела ее через окно?

Но, ведь я видела тогда только белокурые волосы и нежную руку, с бледной кожей…

Осознание того, что передо мной стоит Наталья Чернышевская, словно ножом резануло по сердцу и заставило сморщиться от боли в нем!

-Я спрашиваю, что здесь происходит Максим?

ЕЕ голос продолжал давить на меня, порождая новую муку. Я не могла больше вынести этого!

Конечно, переживать страдания вдалеке от любимого мужчины тяжело. Тяжело и представлять женщину, с которой он тебе изменяет…

Но, поверьте мне, в тысячи раз тяжелее то, когда ты видишь причину твоей боли в реальности.

Тяжелее, когда твой кошмар стоит прямо перед тобой, в шелковом халате, домашних тапочках, да еще, с распущенными волосами.

Я перевела взгляд на Максима, который, ничего не говоря, пронизывающе смотрел на меня своими бездонными глазами!

Смотрел, будто хотел что-то увидеть на моем лице… что-то необъяснимое и только ему одному понятное…

На мои глаза навернулись слезы отчаяния, а сердце сжалось так сильно, что было трудно дышать…

Я медленными шагами попятилась о них, не обращая внимания на вопросы недоумевающей женщины, и не отрывающийся от моего лица, взгляд Максима.

Дойдя до двери, я резко открыла ее, боясь, что меня остановят, и выскочила из этого номера, из этого отеля и из этого кошмара….

Все повторялось заново…

Я убегала от Максима и от его жены… бежала со всей возможной, для меня, скоростью, отталкивая прохожих, попадающихся на пути… бежала, не зная куда… бежала, пока не начала задыхаться, а голова не пошла кругом… пока грудь не сжалась, словно тисками…

Последнее, что я видела, прежде чем впасть в небытие, были встревоженные лица прохожих, бросающихся со всех сторон ко мне…