Испытание Джасинды

М. К. Айдем

Испытание Джасинды

Серия: Высшие (книга 3)

Автор: М. К. Айдем

Название на русском: Испытание Джасинды

Серия: Высшие (книга 3)

Перевод: Танюшка Баюр, Mari, Mila Rush

Редактор: Mari, Eva_Ber

Обложка: Таня Медведева

Оформление:

Eva_Ber

Данная книга предназначена только для предварительного ознакомления!

Просим вас удалить этот файл с жесткого диска после прочтения.

Спасибо.

ПРОЛОГ

— Брач, прикажи подать мой личный транспорт, — обратилась Лата к начальнику своей охраны.

— Королева Лата, приближается буря, — попытался отговорить ее Брач.

— Мне все равно. Я хочу выйти на некоторое время. Сообщи остальным стражникам, и пусть его доставят. Я зайду к Бареку, а потом спущусь вниз, — Лата направилась к сыну, зная, что ее приказ будет в точности выполнен.

— Я не хочу! — гневные слова сына Лата услышала еще до того, как увидела его. Она мягко улыбнулась: ее сын был так же упрям, как и его отец. Барек очень похож на Джотэма.

— И чего именно ты не хочешь, молодой человек? — спросила она, входя в комнату.

— Мама! — при появлении матери сердитое выражение тут же исчезло с мальчишеского лица. Пробежав через всю комнату, он прыгнул в ее объятия, зная, что она всегда будет рядом и всегда поймает его.

— Привет, детка, — Лата обняла маленькое тельце сына, поцеловала его в макушку и с любовью заглянула ему в глаза. — Так чего же ты не хочешь делать?

— Я не хочу учиться, мама! Я хочу играть! Я хочу поиграть с тобой! — он заерзал в ее руках в попытке освободиться, пока мать не поставила его на пол. Взяв ее за руку, мальчик потянул ее вглубь комнаты. — Поиграй со мной, мама! — его голосок умолял.

— О, Барек, мне бы очень хотелось, но мне нужно уйти.

— Можно мне пойти с тобой, мама? С тобой я всегда узнаю гораздо больше, — его фиалковые глаза умоляли, а от его улыбки, так похожей на отцовскую, у нее таяло сердце. Эта магическая улыбка безошибочно действовала на женщину, помогая сыну выпутаться из большего количества заварушек и избежать наказания. Она просто не могла сказать ему «нет», и этот маленький негодник прекрасно знал это и умело пользовался ее расположением.

Лата почти сдалась. Ей нравилось проводить время с сыном. С ним даже самый тяжелый день становился терпимым, но сегодня ей нужно было побыть одной, не королевой, не женой, не матерью, а просто самой собой. Женщиной. Латой.

Она не смогла бы этого сделать, если бы с ней был Барек.

— Ваши доводы очень убедительны, молодой человек, и когда-нибудь ты станешь потрясающим консулом, но сегодня ты останешься здесь с Наной.

— Но, мама, ты всегда говоришь, что тебе веселее, когда я рядом, — продолжал уговаривать мальчик.

— Так и есть. Вот что я тебе скажу, — быстро проговорила она, останавливая взглядом его сопротивление. — Ты останешься здесь с Наной и будешь хорошим мальчиком, а когда я вернусь, мы тотчас пойдем играть в сад.

— Но, мама…

— Хватит, Барек! — Лата поежилась от резкости своих слов. — Мне очень жаль, малыш, но я должна идти, — она бережно оторвала его пальчики от своей руки и мысленно улыбнулась, когда он скрестил свои маленькие ручки на груди, упрямо поджал губы и впился в нее недовольным взглядом. — Делай, как я говорю, молодой человек, или я не вернусь к тебе сегодня, — развернувшись, она вышла из комнаты.

* * *

Лата проклинала себя, продираясь сквозь усиливающуюся бурю. Ну, почему она не послушалась Брача? Почему не осталась поиграть с Бареком? Джотэм очень рассердится, когда узнает, что она настояла на этой опасной поездке, и он имел на это полное право.

Это была совсем необычная буря. Небеса в мгновение ока почернели и разом выплеснули на землю все свои осадки. Теперь все дороги были затоплены, что осложнило вождение настолько, что сделало его очень опасным и почти невозможным. Осложняла ситуацию узкая дорога, не позволяющая остановиться и посадить за руль одного из своих охранников, которые двигались позади. Придется самостоятельно выбираться из этой передряги. Лата заставила себя сконцентрироваться на вождении и сосредоточилась на том, чтобы благополучно добраться домой, к своей семье. Она, наконец, расслабилась, когда обогнула последний поворот у подножия холма.

Внезапный неимоверный грохот застал женщину врасплох и вынудил вздрогнуть от ужаса всем телом; ее глаза расширились, когда она увидела, что склон холма перед ней начал сдвигаться. Ударив по тормозам, Лата попыталась замедлить движение транспорта, но было уже поздно. Дорога исчезла, и оползень затянул ее в бездну.

— Джотэм! Барек! — в полном бессилии кричала она. Ее последние мысли были о дорогих сердцу людях — муже и сыне.

Глава 1

Джотэм вошел в царскую гробницу и удивленно замер, обнаружив Барека, сидящего на скамье, которую король поставил перед местом упокоения Латы вскоре после того, как она встретила предков. Он уже собирался заговорить, когда Барек почтительно провел пальцем по губам матери на портрете, вырезанном Джотэмом на могильном камне. Видимо, он издал какой-то звук, потому что сын внезапно напрягся и посмотрел в его сторону.

— Отец, — удивился он и убрал руку от надгробья.

— Барек, я не знал, что ты вернулся во дворец. Я думал, что ты задержишься подольше в Доме Знаний.

— Виктория и Лукас жаждали отправиться в медовый месяц — я не могу винить их, не сейчас, когда «Хранитель» скоро уйдет в рейд. Так что причин оставаться не было.

— А Амина? — Джотэм внимательно следил за реакцией сына.

— Амина? О чем ты говоришь? — Барек удивленно поднял бровь.

— Ты, кажется, заинтересовался?

— Амина еще ребенок, — его взгляд вернулся к портрету матери.

— У меня сложилось впечатление, что она ровесница Виктории.

— Да, но у нее не было такого жизненного опыта, как у Тори.

— Нет, но ее первые девять циклов проходили на «Возмездии», а затем она работала со своим отцом над циклотронной двигательной установкой. Я бы сказал, что она очень зрелая для своего возраста.

— Что же тебя так заинтересовало в ней, отец?

— Ты мгновенно оказался рядом с ней, когда появился Станник, — Джотэм оценивающе посмотрел на сына.

— Она нуждалась в защите, а я был ближе всех к ней, — пожал тот плечами.

— Понимаю. Мои извинения. Я, должно быть, неправильно понял, — король перевел взгляд на могилу жены. — Почему ты здесь? — когда сын не ответил, Джотэм бросил на него острый взгляд. — Барек?

— Я обнаружил, что не могу вспомнить ее улыбку, — наконец, тихо признался он.

— Что? — Джотэм не смог скрыть своего потрясения.

— У Тори были зрительные образы ее семьи, и я понял, что она похожа на свою мать. Когда Чемберленов спасли, даже с такой больной Синди, сходство было неоспоримым. А сегодня на церемонии союза я понял, что у ее брата, Бретта, тоже улыбка Синди. Что пока он ее сын — часть ее живет в нем. Это заставило меня задуматься о маминой улыбке. Если бы хоть что-то от нее жило во мне. Это единственное место, куда я могу прийти и увидеть ее.

— Ты знаешь, что ее королевский портрет находится в моем личном кабинете.

— Да, но, как ты сам сказал, это твой личный кабинет, и я никогда не войду в него без твоего ведома. Здесь, — Барек указал на гробницу, — единственное место, кроме архива, где есть ее изображение, а я не мог вспомнить…

Джотэм не знал, что сказать сыну. Когда Лата погибла в транспортной катастрофе, Бареку было всего пять циклов, а сам он был полностью опустошен. Боль, которую он испытывал каждый раз, видя ее образ где-нибудь во дворце, была невыносимой. И тогда он приказал убрать их все, кроме того, что находился в его личном кабинете. Но и его он накрыл. Ему потребовался почти цикл, прежде чем он смог, наконец, раскрыть его. Но Джотэм не мог даже предположить, что Бареку необходимо видеть образ матери.

— Мне очень жаль, сын. Ты должен был что-нибудь сказать. Я никогда не думал, что это так важно для тебя.

— Ты делал то, что должен был делать, — встав, Барек повернулся к нему лицом. — Я знал, как ты расстроишься, услышав ее имя, поэтому просто прокрался сюда, чтобы увидеть ее.

— Тебе не следовало этого делать.

Барек только пожал плечами.

— Сейчас это уже не имеет значения, отец. У меня уже есть ответ.

— Какой именно?

— Я сын своего отца. Во мне нет ничего от матери — это то, чего я и заслуживаю.

Развернувшись на каблуках, он быстро покинул гробницу.

Джотэм молча смотрел ему в след, слишком ошеломленный его словами, чтобы попытаться остановить. «Что он имел в виду, говоря: «чего я и заслуживаю»? — собственное бессилие потрясло короля. Он сел на скамейку и посмотрел на образ любимой женщины. — Что я наделал, Лата? — сокрушалось его сердце. — Как я мог настолько подвести не только тебя, но и нашего сына?»

* * *

Джотэм мысленно вернулся к тому времени, когда впервые встретил Лату. Это было в начале его четвертого цикла в Академии. Они шли в класс с Уильямом Зафаром и громко шутили. Уилл неожиданно толкнул его в тот момент, когда темноволосая девушка, бурно обсуждавшая что-то со своей подругой, вышла из аудитории. Парень, не удержав равновесия, налетел на нее и сбил с ног: ее книги полетели в одну сторон, а сама девушка — в другую. Это и была Лата. Он едва успел подхватить ее, не дав упасть на пол. И в этот момент Лата очаровала его своими невероятными карими глазами.

Джотэм поблагодарил предков, когда узнал, что она из Дома Защиты, ибо отец никогда не позволил бы ему встречаться с кем-то из другого Дома. Наследнику же престола не разрешалось вступать в союз за пределами своего Дома, а юноша быстро понял, что Лата — его спутница жизни.

Джотэм ухаживал за девушкой два цикла. Его чуть не убила их разлука, когда, закончив последний цикл в Академии, он должен был отслужить на флоте. Обязательный срок службы на флоте королевской семьи ограничивался одним циклом. Но, не прерывая связи с Латой, он получил от нее поддержку на еще один цикл службы — ему очень нравились его обязанности. У нее остался еще один цикл в Академии, а потом она могла присоединиться к нему на флоте.

Лата мечтала попасть в космос — хотела, чтобы там были только «они», подальше от всех любопытных глаз. И Джотэм разделял ее стремление. Но, похоже, у предков были другие планы. Вернувшись на Кариниан на выпускной вечер Латы, и готовясь отправиться в совместный рейд, он получил трагическое известие о гибели родителей. Его отец и мать, король Кадо и королева Джоанна, погибли в результате несчастного случая. Джотэм и вся планета были в шоке. После внезапной смерти короля Кадо он стал самым молодым правителем в истории Кариниана. С этого момента его мир навсегда изменился. Он уже не мог вернуться на флот и ни за что не позволил бы Лате уйти без него. Через двадцать дней после того, как его родимое пятно наполнилось краской, он занял трон и стал королем Дома Защиты.

На следующий день он сделал Лату своей королевой.

* * *

Лата была его опорой на протяжении всего Испытания. Ни разу она не дрогнула и не пожаловалась. Она полностью поддерживала мужа, когда он брал на себя ответственность, которая поглощала все его свободное время и разлучала возлюбленных. Даже в моменты, когда девушка изо всех сил пыталась понять свою собственную ответственность, она продолжала считать минуты до их встречи наедине.

Молодые люди верили, что у них будут циклы, чтобы разобраться в этих обязанностях, но они ошибались. Им казалось, что пока они вместе, они смогут справиться с чем угодно. Они решили, что подождут несколько циклов, прежде чем увеличат свою семью, давая себе необходимое для адаптации к новой жизни время. Но Лата неожиданно зачала.

Это было радостное время в Доме, но также и напряженное, так как она настаивала на выполнении своих обязанностей королевы. Однако ей стало так плохо, что королевский лекарь прописал ей постельный режим. Джотэм старался проводить с ней как можно больше времени, но тогда такая возможность выпадала крайне редко.

Рождение Барека далось Лате нелегко, и Джотэм тут же решил, что никогда больше не забудет выпить сок оллали, пока любимая не будет готова к рождению второго ребенка. Она погибла, не подарив мужу второго ребенка.

* * *

После рождения сына Лата стала беспокойной и вернулась к обязанностям королевы. Но энтузиазм, с которым она к ним относилась раньше, уже не был таким, как до зачатия. Одноклассники, возвращающиеся из своих военных рейдов, делились историями о своих приключениях, и Лата чувствовала, что это должен был быть их совместный с Джотэмом тур. Она ощутила себя обманутой: это были их приключения, они должны были пережить их вместе. Но вместо этого она стала матерью и королевой — в двадцать циклов.

Джотэм старался быть понимающим мужем. Он знал, что девушка мечтала путешествовать к звездам и добровольно отказалась от всего ради него. Она, казалось, успокоилась, словно вернулась в прежнее свое состояние, но лишь после того, как он все же позволил ей покидать дворец на собственном транспорте. Это таило в себе некоторую угрозу, и королю это не нравилось, но, казалось, это дало Лате необходимую ей свободу — она снова стала той нежной, любящей женщиной, в которую он влюбился.

— Я не должен был этого допустить, Лата, — тихо проговорил Джотэм, подняв на ее образ измученные глаза. — Если бы я этого не сделал, ты бы не сидела за рулем в тот день. Ты бы не потеряла контроль. Ты бы не умерла, и тогда Барек знал бы, что, хотя у него нет твоей улыбки, у него есть твой смех и твои мягкие манеры. Не то чтобы он раскрывал их очень часто… — протянув руку, он нежно погладил ее по щеке. — Что же мне делать, Лата? Я знаю, что видел сегодня. Барек заинтересован в этой девушке, но сможет ли она справиться и стать его королевой? Мне нужна твоя помощь, Лата. Нашему сыну нужна твоя помощь.

Теплый ветерок коснулся его щеки. Это был ему единственный ответ, и он бессильно опустил голову. Через несколько мгновений король поднялся, поцеловал свои пальцы и приложил их к ее губам.

— Я поговорю с тобой позже, любовь моя.

* * *

Джотэм вошел в свой кабинет. Его личный помощник, Чесни, сидел за своим рабочим столом и тотчас встал, приветствуя своего короля.

— Ваше величество, я составил для вас список членов Ассамблеи, которые будут присутствовать на ежегодном Балу на следующей неделе.

— Список? — Джотэм недоуменно нахмурился. — Чесни, я знаю, кто мои Советники.

— Да, ваше величество, но если вы помните, есть несколько новых членов с недавних выборов. Я составил биографию о каждом, чтобы вы могли с ними познакомиться.

— Да, конечно. Спасибо, Чесни, — взяв папку, он вошел в свой кабинет и начал читать.

Открыв последнюю папку и увидев фотографию, король нахмурился. Почему этот человек показался ему таким знакомым? Но узнав его имя, он нахмурился еще сильнее. Дантон Мичелакакис? Читая дальше, он широко раскрыл глаза.

Возможно ли это?

Может ли сын Стефана Мичелакакиса быть достаточно взрослым, чтобы стать членом Ассамблеи? Внезапно он понял, что оценивает молодого человека, как Барек Амину — Дантон родился всего на цикл раньше его первенца. Он вспомнил, с какой гордостью Стефан объявил о рождении первого сына, а затем показывал всем его первую фотографию.

Куда ушло время?

Откинувшись на спинку стула, Джотэм начал вспоминать человека, который внезапно умер десять циклов назад. Стефан был искренним членом Ассамблеи со стойкими убеждениями и страстной речью. У него были четкие представления о роли Дома Защиты в жизни Коалиции. С некоторыми король соглашался, с другими — нет, но все они были хорошо аргументированы и всегда преподносились с уважением к оппонентам.

Он также вспомнил жену Стефана… как же ее звали?..

Оглянувшись на папку в своей руке, он нашел ее имя.

Джасинда…

Да, так оно и было. Это была потрясающе красивая женщина. Намного моложе Стефана, если он правильно помнил. Она была из Дома Исцеления, а ее отец был там влиятельным членом Ассамблеи. Это вызвало некоторые споры в Ассамблее, так как некоторые считали, что жена члена Совета должна быть из того же Дома. Но это было нереальным ожиданием. Быстро все взвесив, король заставил замолчать критиков Стефана.

Это оказалось правильным выбором, потому что Стефан стал членом Ассамблеи, на чье мнение Джотэм мог положиться. Его смерть, незадолго до разрушения Земли, оставила высокую планку, которой никто не смог достигнуть. Возможно, его сын сможет!

После смерти Стефана Джасинда исчезла с публичной арены, и Джотэм так и не смог припомнить, чтобы видел ее где-нибудь после сочрайда. Это было потерей, потому что грация и красота Джасинды Мичелакакис всегда украшали любую компанию.

Мичелакакис… Джасинда Мичелакакис… Амина Мичелакакис…

Наклонившись вперед, он нажал кнопку на своем столе.

— Чесни, пожалуйста, подойди сюда. У меня есть для тебя работа.

* * *

Джасинда присела на корточки в своем саду, подставляя лицо теплым лучам трех солнц Кариниана. Они всегда успокаивали ее. Уход за последними сезонными цветами наполнял чувством удовлетворения, которое она не испытывала циклами.

Джес любила своих внуков, уехавших несколько часов назад — любила их жизнерадостность и энергию, которые они привносили в ее одинокую жизнь, но чаще ей нравилась тишина — она чувствовала потребность находиться в уединении. Ее дети беспокоились о ней и боялись, что она проводит слишком много времени в одиночестве, поэтому старались посылать к ней внуков хотя бы раз в лунный цикл.

Вздохнув, она оглянулась на дом. Он действительно был слишком велик для нее одной, и пора было передать его Дантону. Как новоизбранный член Совета он нуждался в такой резиденции в Печоре для отдыха, но женщина обнаружила, что пока не в силах оставить дом, где она познала свою любовь и провела счастливые супружеские циклы.

Этот дом хранил слишком много воспоминаний. Сюда Стефан привел ее после церемонии союза. Это был дом, где родились все ее дети. В этом саду, чуть дальше по тропинке, умер ее спутник жизни, собирая ее любимые цветы.

Наклонившись, она с наслаждением понюхала один из них.

* * *

Ее жизнь не стала той, что Джасинда планировала. У нее были грандиозные планы, но ни один из них не предполагал участие в политике и дебатах. Ее родители вели активную общественную жизнь — они были ревностными членами Ассамблеи. Джес выросла в этом: видела мать, стоявшую рядом с отцом и разделявшую его ответственность, наблюдала, как та поддерживает его во всех аспектах его жизни и в деятельности члена Ассамблеи Дома Исцеления. Она знала, что это была их жизнь — жизнь, которую они оба выбрали и которую оба любили. Но это была совсем не та жизнь, о которой мечтала сама Джасинда.

Девушка мечтала о путешествиях, в которых не придется заботиться о внешнем лоске. Она хотела быть просто еще одним гражданином, а не дочерью могущественного члена Ассамблеи. Она знала, что никогда не согласится стать женой одного из них. Нужно быть осторожным в том, чего они хотят… и против чего они будут.

* * *

Окрыленная Джес вернулась домой после своего первого дежурства, возбужденная и готовая войти в следующий этап своей жизни. За столом в гостиной, рядом с ее родителями, сидел незнакомец, Стефан Мичелакакис, и ее сердце было потеряно.

Стефан был удивительно красив, и не только в физическом смысле. Хотя он действительно был таковым, но это был человек, знающий свое место в этой жизни. Именно это, в первую очередь, и привлекло ее внимание. Он знал, чего хочет от жизни, и был абсолютно уверен, что сможет этого добиться. Он был так не похож на тех парней, с которыми Джасинда имела дело последние два цикла. Они уже считали себя мужчинами, но все еще не определились с ответственностью.

Мужчина слушал ее, действительно слушал. Он всерьез обдумывал то, что она говорит, и не для того, чтобы затащить ее к себе в постель. Кстати, там он заставил ее почувствовать непередаваемые ощущения. Он всегда обращался с ней как с равной, как со взрослой. Он был таким неотразимым и сексуальным! Они были настоящими партнерами, друзьями и спутниками жизни.

* * *

Их мгновенное влечение друг к другу застало обоих врасплох. Ни один из них не искал спутника жизни, и оба знали, что будут препятствия, которые им придется преодолеть. Первым оказались ее родители, которые были потрясены, узнав об их отношениях. Ее отец, хотя и был старше Стефана, но считал его современником, а не тем, кто должен интересоваться его дочерью. Это заняло некоторое время, но, в конце концов, ее отец смирился, благодаря ее матери, и однажды принял их реальную заботу друг о друге.

Следующим препятствием, стали члены Ассамблеи Дома Защиты, считавшие, что Стефан не может им служить, если его жена из другого Дома. Это было трудное время, пока король Джотэм не подтвердил их право, прекратив дебаты по этому поводу. Но даже вмешательство самого короля не изменило неприязненного отношения некоторых. Тогда Джес стала просто игнорировать осуждающие взгляды и ехидные замечания их жен. Со временем, когда Стефан стал более влиятельным, а Джасинда доказала свою способность быть достойной женой члена Ассамблеи, комментарии прекратились.

* * *

— Мадам Мичелакакис?

Голос экономки вывел Джасинду из задумчивости, и она с недоумением обнаружила, что стоит всего в нескольких футах от нее.

— В чем дело, Маиша?

— Мадам, у дверей стоит посыльный от короля.

Она нахмурилась. Что могло заставить королевского посланца постучать в ее двери? Внезапно ее озарила догадка.

— Должно быть, он ищет Дантона! Скажи посыльному его адрес.

— Да, мадам, я тоже так думала, но капитан Деффонд заверил меня, что его послание адресовано вам.

— Капитан Деффонд? — Джес не пыталась скрыть своего удивления.

Это был начальник охраны короля Джотэма, и был он им последние пятнадцать циклов. И он не был посыльным. Что вообще происходит?

Поднявшись, женщина отряхнула грязь с колен брюк, сняла перчатки и бросила их в корзину с цветами, которые только что срезала. Она протянула корзину экономке.

— Пожалуйста, займись этим для меня, Маиша, а я выясню, что случилось.

— Да, мэм.

Джасинда рассеянно подняла руку к волосам и убедилась, что они по-прежнему зачесаны назад, как она сделала это еще утром. Она вспомнила капитана Деффонда. Он всегда присутствовал, когда король обращался к Совету. Это был высокий красивый мужчина, очень серьезно относившийся к своим обязанностям. Он не собирался жениться, по крайней мере, когда Стефан был жив, но за последние десять циклов все могло измениться.

Войдя в прихожую, Джес убедилась, что время совсем не коснулось капитана. Он был все так же красив, хотя чуть постарел, как и все они, но это лишь придало ему легкий шарм. По его глазам было видно, что он по-прежнему очень серьезно относится к своим обязанностям.

* * *

— Капитан Деффонд, рада снова видеть вас, — Джасинда протянула ему руку, и после небольшого колебания он пожал ее.

— Мадам Мичелакакис, я тоже рад снова вас видеть, — галантно поклонился он.

— Не хотите ли присесть? — Джес указала на комнату позади себя.

— Спасибо, но нет. Король Джотэм просил передать вам это, — капитан протянул ей запечатанный конверт.

— Король Джотэм? — женщина снова нахмурилась, беря конверт и пытаясь понять, зачем король послал ей сообщение. Почему письмо доставил сам капитан?

— Да, мадам. Он также просил меня дождаться вашего ответа.

— Неужели? — она подняла изящную бровь, переворачивая конверт. Увидев, что королевская печать цела, она, ломая, поддела ее ногтем. Вытянув лист, отвернулась от Деффонда и прочитала послание.

«Почему Джотэм хочет поговорить со мной? О чем? Почему лично?» — мысли роем закружились в голове, мешая думать о том, как перестроить планы на следующий день.

Она посмотрела на капитана.

— Передайте королю Джотэму, что я буду во дворце завтра в час дня.

— Я передам, мадам Мичелакакис. Лимизин прибудет за вами в двенадцать тридцать.

— Нет, капитан. Завтра у меня есть еще кое-какие дела, и я сама доберусь до дворца.

— Но, мадам Мичелакакис, король…

— Я приду вовремя, капитан. Я помню, что королю всегда не хватает времени.

— Да, мадам Мичелакакис, — поклонившись, Деффонд повернулся и вышел из дома.

Глава 2

На следующий день Джасинда неторопливо прогуливалась по общественному крылу Дома Защиты. В последний раз она проходила здесь более десяти циклов назад.

Неожиданно на нее нахлынули воспоминания.

Очередной ежегодный бал, на котором по традиции приветствовали новых членов Ассамблеи Дома Защиты. Она со своим супругом, Стефаном, как обычно присутствовала на церемонии и приятно проводила время, получая истинное наслаждение от общения с близкими друзьями. На балу можно было отведать новые изысканные блюда и танцевать всю ночь напролет, что они с превеликим удовольствием и делали.

Это был невероятный вечер…

Но затем череда горьких событий омрачила и коренным образом изменила весь уклад ее жизни. Меньше чем через лунный цикл Джасинда похоронила своего спутника жизни и больше никогда не появлялась во дворце.

До сегодняшнего дня.

* * *

Кабинеты всех членов Ассамблеи, в том числе и Стефана, находились в Зале Собраний в Печоре, в большом здании в центре города, в котором во время открытых заседаний могли разместиться члены Совета со всех Домов Кариниана. В самом конце общественного крыла находились двери, отделяющие королевское крыло. Подойдя к ним, женщина остановилась.

— Джасинда Мичелокакис, — представилась она охраннику возле двери. — У меня назначена встреча с королем Джотэмом.

Охранник заглянул в коммуникатор для подтверждения назначенной аудиенции и через мгновение дверь позади него распахнулась, пропуская капитана Деффонда.

— Мадам Мичелокакис, — с почтением кивнул он.

— Капитан Деффонд, — ответила Джасинда, слегка улыбнувшись в ответ. — Как видите, я пришла вовремя.

— Я ни минуты не сомневался в вас, мадам. Прошу следовать за мной, — он жестом пригласил ее в закрытый для обычных посетителей коридор. — Король ждет вас в своем кабинете.

Джасинда удивленно приподняла бровь: «Почему король захотел говорить со мной в личном кабинете?» — и двинулась вслед за капитаном.

Несколько минут они шли молча. Джасинда с интересом осматривалась, заново знакомясь с окружающей обстановкой. Раньше ей доводилось бывать здесь. Если повернуть в конце коридора налево, то попадаешь в гостевое крыло для высокопоставленных представителей других планет. Однажды она сопровождала Стефана на встречу с послом и составила компанию жене этого инопланетянина.

Поворот направо вел в крыло прислуги. Там обитал весь обслуживающий персонал дворца. У каждого была своя личная комната.

Деффонд провел Джес в правый коридор мимо служебного крыла к другим охраняемым дверям, за которыми находилось королевское крыло и резиденция короля. Свернув в правый проход, если она правильно помнила, попадаешь в королевское крыло. Именно там много циклов назад проживала королева Кассандра из Дома Знаний, прибывшая на Кариниан с далекой планеты Земля. Она находилась здесь до тех пор, пока не бросила вызов королеве Якире, претендуя на трон Дома Знаний.

Это были удивительные события для всего Кариниана. Просто чудо, что прямой потомок, внучка давно исчезнувшей принцессы, не только вернулась в отчий дом, но и отвоевала свой трон. Стефан был бы счастлив стать свидетелем такого важнейшего исторического события. К сожалению, он умер за два лунных цикла до всего этого.

— Мадам Мичелокакис? — вопрос Деффонда выдернул ее из воспоминаний и вернул к реальности. Женщина осознала, что уже какое-то время стояла, глядя в сторону королевского крыла. — С вами все в порядке?

— Да, капитан, простите, я просто вспомнила, как здесь проживала королева Кассандра, — она кивнула в сторону королевского крыла. — Стефан был бы рад оказаться свидетелем возвращения истинной королевы.

— Он был хорошим советником, мадам, и замечательным человеком.

От искренних слов капитана у Джасинды защипало глаза. Ей пришлось бороться со слезами, готовыми пролиться в любую минуту в неподходящем для них месте.

— Благодарю, капитан, за добрые слова.

— Мадам, это чистейшая правда. Ваш супруг приобрел безупречную репутацию. Его многие уважали. Его заслуги в руководстве дел Ассамблеи иногда значительно преуменьшают, — он указал на коридор слева от себя, и они двинулись в резиденцию короля.

— Спасибо. К сожалению, теперь я далека от деятельности Совета, — она улыбнулась краешком губ. — Но даже я кое-что слышала. Говорят, у вас в последнее время было очень много дел.

— Вы правы, мадам, — уклончиво ответил мужчина.

— Простите за личный вопрос, капитан, вы нашли свою спутницу жизни?

— Я… мою… кого? — Деффонд сбился с шага.

— Вашу спутницу жизни. В нашу последнюю встречу вы были еще одиноки.

— Я… да… был и остаюсь.

— О… мне так жаль, капитан.

— Вам жаль, мадам? — он удивленно поднял бровь. Прозвучавшая в ее голосе искренность немного сбила его с толку.

— Да. Никто не должен проходить свою жизнь в одиночку. Особенно такой мужчина, как вы — посвятивший всю свою жизнь защите нашего короля и нашего народа.

— Именно это и побуждает меня оставаться холостяком, мадам.

— Я не понимаю вас, — нахмурилась Джес.

— И не только вы. Другие женщины крайне солидарны с вами.

— Нет, капитан, вы меня неправильно поняли. Меня удивляет ваша убежденность, что жена не сможет принять и поддержать вашу преданность королю.

— Еще в самом начале своей карьеры, мадам, я обнаружил, что женщинам не нравится, когда ее неожиданно покидают без объяснения причины.

— Но ведь они не были вашей спутницей жизни.

— Вы хотите сказать, мадам, что не разочаровывались в своем муже, когда его внезапно вызывали по службе? — тон Деффонда был не верящим и слегка ироничным.

— Да, иногда действительно так и было, — призналась она. — Но это вовсе не означает, что я ничего не понимала его. Я знала, кем был Стефан еще до вступления в союз с ним. Я отлично понимала, что это будет значить для меня. Мой отец в то время был членом Ассамблеи, капитан. Я выросла среди постоянных внезапных служебных вызовов отца, но мы со Стефаном сели и открыто обсудили это. Если бы я не смогла принять эту часть его жизни, то наш союз был бы не возможен.

— Хочу выразить вам свое восхищение, мадам. Немногие женщины способны на такое понимание, — тихо сказал Деффонд.

— О, благодарю вас, и все же не могу с вами согласиться. Я убеждена, что подходящая женщина где-то есть и ожидает вас, капитан. Вы просто еще не встретились. Возможно, я смогу помочь вам в этом, — Джес улыбнулась ему, а ее взгляд непроизвольно переместился на портреты, висящие вдоль стен.

Это были портреты всех предыдущих верховных правителей Дома Защиты. Со временем их перемещали вниз, чтобы портреты царствующих ныне монархов занимали почетное место рядом со входом в резиденцию короля.

Приблизившись к дверям, Джасинда с грустью отметила, что рядом с портретом Джотэма не было портрета королевы Латы. Место, где когда-то он висел, пустовало с самого дня ее трагической гибели.

Джес никак не могла взять в толк, почему король его снял. Возможно, этот поступок был бы оправдан, если бы он вступил в союз с другой женщиной. Но он этого не сделал, поэтому все казалось еще более странным.

«Интересно, где сейчас тот прекрасный портрет?»

Деффонд обратил внимание, что взгляд мадам Мичелокакис остановился на том месте, где когда-то висел портрет королевы Латы, но ничего не сказал. Трагическая гибель королевы произошла еще до того, как он поступил в Академию. Но он до сих пор помнил свой шок в первый день службы в охране резиденции короля при виде пустующего на стене места. Ему доверили охранять эти двери, а портрета там уже не было.

Он кивнул стоящим у дверей охранникам, и те, не говоря ни слова, открыли их.

Джасинда шла за капитаном, ощущая легкую грусть в своем сердце. При жизни Латы она довольно часто приезжала сюда, чтобы навестить королеву. Они любили вместе гулять по саду и много разговаривали. В то непростое для них обеих время у них было много общего. Это были первые циклы их взрослой жизни — начало трудного этапа их жизненного пути — они обе были новичками в семейных делах и доставшихся по совокупности с этим общественных обязанностях.

* * *

Джасинда была в союзе со Стефаном всего шесть лунных циклов, когда Джотэм взошел на трон и сделал Лату своей королевой. Многие члены Совета были против союза Джес и Стефана, и отец Джотэма, король Кадо, не поддержал молодую пару. Джотэм же, едва вступив на престол, немедленно принял меры для узаконивания их отношений. Он доказал, что супруга члена Ассамблеи может происходить из другого Дома. Что этот древний закон распространялся только на наследников престола.

Все это стало большим облегчением и для нее, и для Стефана.

Хотя Джасинда выросла в среде политиков, она ничего не знала о внутренней стороне придворной жизни жен членов Ассамблеи. Все эти светские дамы старались стать приближенными королевы, чтобы посодействовать своим мужьям. Королева Джоанна, жена короля Кадо, уже разделила придворных дам на тех, кого любила, и тех, кого просто терпела. Она еще не определилась с Джасиндой, но внезапно погибла.

Когда Лата стала королевой, между женами началась неистовая борьба. Каждая старалась войти в ее «внутренний круг». Многие надеялись воспользоваться молодостью и неопытностью юной королевы, чтобы влиять на ее решения и устанавливать свои правила.

Джасинда была одной из немногих, кто не участвовал в этой битве. Она молча наблюдала, как Лата спокойно и осторожно справлялась со шквалом комментариев и советов, которые вываливали на нее зрелые дамы. Королева, несмотря на свою молодость, никогда не выглядела взволнованной или нервной, а во всякое время выказывала несвойственную молодым мудрость. Выслушав внимательно чей-либо совет, она всегда благодарила за него, обещала все обдумать, а затем отмечала какое-либо достоинство этой активной дамы или ее мужа. Лишь после этого она переходила к следующему вопросу. Она всегда вела себя как настоящая королева.

Но однажды Джасинда обнаружила в саду удрученную Лату. Девушка сидела с безвольно опущенными плечами и закрывала лицо ладонями, чтобы никто не увидел ее горьких слез. Лишь тогда Джес осознала, какое тяжкое бремя несла на своих пока еще хрупких плечах юная королева.

В Академии ее младшая сестра, Палма, считалась лучшей подругой Латы. Джес была старше их на несколько циклов, но помнила, как будущая королева приходила к ним домой во время каникул. Лата была улыбчивой и общительной девушкой, всегда готовой оказать поддержку добрым словом или нежным прикосновением. При виде несчастной Латы, сердце Джасинда болезненно сжалось и ей захотелось ободрить девушку.

Сначала Лата решила, что Джес тоже чего-то от нее хочет, и их отношения были довольно натянутыми. Но со временем королева поняла, что Джес просто предлагает ей свою дружбу, без всяких условий. И они сблизились. К большому ужасу старших жен.

* * *

— Мадам Мичелокакис? — тихий вопрос Деффонда вновь вывел Джасинду из задумчивости. Она осознала, что ее мысли вновь вернулись в прошлое, когда она проходила мимо знакомых комнат. Но теперь она стояла перед дверями королевского кабинета, в котором ей раньше не доводилось бывать. Пришло время сосредоточиться на настоящем, на причине, по которой ее пригласили на аудиенцию.

Своей улыбкой она дала понять капитану, что с ней все в порядке, и он учтиво открыл перед ней дверь.

В приемной сидел личный помощник короля. Джасинда знала его как Чесни. При ее появлении, мужчина тут же встал.

— Мадам Мичелокакис, — поприветствовал он ее. — Рад снова видеть вас.

— Мистер Чесни, как же давно это было, — голос Джасинды был таким же теплым, как и ее улыбка. — Как поживает ваша семья?

— Благодарю, они здоровы. Спасибо, что спросили. Я дам знать королю Джотэму, что вы здесь, — повернувшись, он направился к дверям, расположенным прямиком за его спиной. Казалось, его стол стоял на страже не только дверей в кабинет короля, но и самого короля. Это выглядело немного забавно.

— Мадам Мичелокакис, — капитан Деффонд повернулся к ней лицом. — Мне было очень приятно сопровождать вас сегодня, — он слегка поклонился.

— Взаимно, капитан. Прошло достаточно много времени с тех пор, как я прогуливалась по этому коридору с красивым молодым человеком. Но, несмотря на это, я по-прежнему все очень хорошо помню, — Джасинда тихо рассмеялась, когда Деффонд покраснел. Она не смогла удержаться, чтобы не поддразнить его. — Я буду следить за вами, капитан. Всего вам доброго.

* * *

Король Джотэм читал отчет, но тут же оторвался от него, как только дверь его личного кабинета открылась, и вошел Чесни.

— Король Джотэм, мадам Мичелокакис ожидает в приемной.

— Замечательно, — закрыв папку, король встал и, обойдя стол, направился к двери, чем несказанно удивил своего секретаря. За все время его службы в приемной Джотэм ни разу никого лично не приветствовал. Почтение проявляли, как правило, посетители этого кабинета. — Ты уже заказал напитки? — спросил он.

— Да, ваше величество.

— Хорошо, — пройдя мимо Чесни, Джотэм вышел в приемную, чтобы встретить Джасинду. Он замолчал, услышав ее слова: «Я буду следить за вами», и увидел, как щеки его капитана слегка покраснели.

— Мадам Мичелокакис, — произнес Джотэм, привлекая к себе ее внимание.

Голос Джотэма заставил Джасинду отвернуться от Деффонда и обернуться к королю. На мгновение она потеряла дар речи. Она совсем забыла, насколько был великолепен Джотэм Тибулл. Стефан был ее спутником жизни и единственным мужчиной, с которым она хотела провести всю свою жизнь. Но ведь это не могло помешать ей при встрече с красивым мужчиной оценить его привлекательность, не так ли? А Джотэм всегда был неподражаемым.

Король был выше Стефана на добрых три дюйма. Как можно было забыть об этом? Она спокойно могла заглянуть мужу в глаза при двухдюймовых каблуках, поэтому всегда носила обувь лишь на невысоком каблучке. Это даже стало ее привычкой. Но с Джотэмом, чтобы посмотреть ему в глаза, ей пришлось запрокинуть голову.

У короля по-прежнему были непослушные густые темные волосы его юности, хотя, присмотревшись, можно было увидеть слегка проступившую седину. В таком возрасте Стефан уже был полностью седым. А фиолетовые глаза Джотэма, свидетельствовавшие о его королевской крови, сильно отличались от теплых янтарных глаз ее супруга.

Стиль одежды Джотэма подчеркивал лишь одно — время никак не отразилось на телосложении короля. Он по-прежнему был широк в плечах, подтянут в талии, а покрой рубашки, заправленной в брюки, не скрывал мощные мускулы его груди и пресса.

— Король Джотэм, — наконец, пришла в себя Джасинда и слегка склонила перед ним голову.

— Приятно снова тебя видеть, — Джотэм жестом пригласил ее пройти в свой кабинет и неожиданно для самого себя осознал, что ведет себя довольно необычно.

* * *

Джасинда Мичелокакис оказалась выше, чем он помнил, — ее макушка была на уровне его подбородка. Лата едва доставала ему до плеча, и ее миниатюрность всегда вызывала желание защищать ее. От Джасинды же исходила аура сильной, уверенной в себе женщины, способной при случае постоять за себя. Ее волевой характер проявился в том, как она справилась с внезапной смертью своего супруга.

Джотэм хорошо помнил сочрайд Стефана.

Храм был заполнен до отказа желающими попрощаться с умершим — представителями всех Домов — Стефана Мичелокакиса любили и очень уважали далеко за пределами его Дома.

В тот день Джасинде и ее детям было нелегко, но они стойко поддерживали друг друга. Это была сплоченная семья. Горе лишь еще больше сблизило их.

Джасинда с достоинством и уважением принимала все соболезнования, не зависимо от социального положения людей и их статуса. Хотя ей это давалось нелегко. Ее прекрасная золотистая кожа стала бледной, а обычно яркие и искрящиеся изумрудные глаза были тусклыми и безжизненными, наполненные безграничной печалью. Могилу своего спутника жизни она покинула последней, и то только под давлением ее старшего сына, Дантона. Ему пришлось настойчиво убеждать ее уйти.

Джотэм тогда чувствовал необходимость навестить вдову и видел в этом свой долг. И это было самое малое, что он мог сделать в память о Стефане, своем верном соратнике. Но череда сложных и порой мрачных событий отвлекла его.

Дадриан восстал против короля Джотэма, своего отца, пытаясь захватить трон, и был объявлен пропавшим. На Кариниан вернулась давно потерянная принцесса Кассандра. Были раскрыты предательство Дадриана и все его преступления. Кассандра боролась за трон и с честью заняла его…

Джотэму было стыдно признаться, что он совсем забыл о вдове и семье Стефана до вчерашнего дня. И сейчас ему оставалось лишь удивляться: как это могло случиться? Ведь Джасинда Мичелокакис была необыкновенно красивой и достойнейшей из женщин. Он не знал точного ее возраста, но был в курсе, что она намного моложе Стефана. Его до сих пор удивляло, что именно это для многих в Совете стало поводом опротестовать их союз. И было абсолютно очевидным, что дело совсем не в принадлежности Джасинды к другому Дому. Главная причина — многие жены завидовали ее красоте и уверенности в себе. Они боялись, что девушка затмит их и отдалит от королевы.

Джотэм был убежден, что его отцу следовало немедленно положить конец этой вражде, и осуждал его за бездействие, никогда не понимая причины этого. Но как только сам стал королем, то тут же прекратил эту травлю. Стефан выразил ему свою благодарность, но поддержка короля не сделала его подхалимом. Он всегда открыто выражал свое мнение или имеющиеся несогласия с действиями Джотэма. Это было то, что король Джотэм очень уважал в советниках и чего ему так не хватало сегодня.

И вот теперь он почувствовал себя предателем по отношению к этому достойнейшему человеку — он подвел его, не позаботившись о благополучии его семьи.

* * *

— Присаживайся, пожалуйста, — Джотэм указал на роскошный диван в дальнем углу комнаты.

Джасинда оглядела комнату и не спеша подошла к дивану. Очевидно, именно здесь король проводил большую часть своего рабочего времени.

На большом столе прямо перед дверью внушительной стопкой были сложены папки с документами. Большое окно за письменным столом пропускало много солнечного света и тепла. Ароматы экзотических растений из Королевского сада, раскинувшегося под окнами резиденции, проникали в комнату и наполняли ее свежестью и благоуханием. Напротив дивана, на котором она сидела, вдоль стены — от пола до самого потолка — возвышались полки, заполненные книгами и различными сувенирами, подаренными королю другими Домами и послами с других планет.

— Прошу закуски, ваше величество, — объявил Чесни, ставя поднос на маленький столик между диваном и креслом, в которое сел король.

— Спасибо, Чесни, больше ничего не нужно, — нетерпеливо отмахнулся Джотэм.

— Хорошо, ваше величество. Мадам, — Чесни слегка поклонился каждому и вышел из комнаты.

— Вы позволите, ваше величество, налить вам чая? — Джасинда выжидающе посмотрела на мужчину. Без его позволения она не решалась сделать это.

— Буду признателен, — мягко сказал Джотэм, наблюдая, как она изящно налила две чашки горячего чая.

— Вам все также три подсластителя? — спросила она, держа руку над заменителем сахара.

— Я… да, — он нахмурился. — «Она догадалась? Но как?» — Откуда?..

— Я знала, что вы любите сладкий чай? — Джасинда закончила за него фразу и улыбнулась, протягивая ему чашку на блюдце.

— Да, я несколько удивлен, — король выглядел заинтересованным.

— Лата как-то упомянула об этом, когда мы с ней чаевничали. Она не могла понять, как вы можете пить такую приторную сладость, — Джасинда пожала плечами. — Вероятно, я это хорошо запомнила, потому что Стефан тоже так любил.

— Понимаю, — Джотэм сделал глоток превосходного, хорошо подслащенного чая и откинулся на спинку кресла. Он был слегка обескуражен. О чем это она? Он не знал, что его Лата была так близка с мадам Мичелокакис.

Джасинда взяла свою чашку совершенно несладкого чая и сделала глоток.

— Не любишь сладкий чай?

— Иногда я добавляю мед, но, как правило, пью чай несладким.

— Я попрошу Чесни принести немного меда, — Джотэм потянулся, чтобы поставить чашку на столик, но остановился от ее слов.

— Не беспокойтесь, ваше величество. Все в порядке. Как я уже сказала, я лишь изредка подслащиваю чай.

— Хорошо. Уверена?

— Так и есть, — Джасинда продолжала пить чай, ожидая объяснений причины своего появления здесь.

— Полагаю, тебя интересует, зачем я сегодня пригласил тебя.

— Да, хотелось бы знать.

— Отлично. Но начать хочу с извинений. Мне очень жаль, что я ни разу не навестил вашу семью после смерти Стефана.

Джасинда нахмурилась и осторожно поставила чашку на стол.

— Почему Вы извиняетесь, ваше величество? Разве это входит в Ваши обязанности? — тихо спросила она, глядя на него немного удивленно.

— Почему? — недоумение отразилось на лице Джотэма. — Во-первых, Стефан почти сорок циклов был лучшим советником в моем Доме. А ты все это время была не просто его женщиной, но и верной помощницей. Я должен был убедиться, что с тобой все в порядке. Что ты ни в чем не нуждаешься.

— Благодарю Вас за эти слова, ваше величество. Уверена, Стефан оценил бы Вашу признательность. Но хочу уверить Вас, что все это время у меня было все необходимое. Мои дети, мои внуки, да и вся моя семья помогали мне пережить эти мрачные времена. Лишь благодаря им я выздоровела и продолжила жить так, как хотел бы этого Стефан. И мне не терпится узнать причину нашей встречи, ваше величество.

* * *

Джотэм поставил чашку на стол, сбитый с толку прямотой этой сильной и волевой женщины. Но стоило ли удивляться? Стефан вел себя точно так же. Особенно наедине.

— Я надеюсь, что ты сможешь мне помочь с непростой для меня ситуацией.

— Ситуацией? — Джасинда была потрясена. Чем обычная вдова могла помочь королю Джотэму? Ничего вразумительного не приходило ей в голову.

— Ты, вероятно, еще не слышала, но я совсем недавно вернулся из Дома Знаний, где проводил церемонию союза Лукаса Зафара и Виктории Чемберлен.

— Это правда? — Джасинда даже не пыталась скрыть своего удивления. Почему она ничего не знала об этом? Ведь должна была. Не могла же она пропустить такое событие? О королевской свадьбе заговорил бы весь Кариниан. — Я думала, что королева Кассандра хотела пышно отпраздновать столь радостное событие, устроив несколько балов для своей племянницы. Особенно после всего, что они пережили вместе.

— Скорее всего, Кэсси так бы и сделала. Но Виктория и Лукас хотели провести церемонию до первого рейда «Хранителя».

— Лукас Зафар — его первый капитан? До его отлета меньше лунного цикла? Я права?

— Все верно.

— Но ведь королева все же могла организовать более публичную церемонию.

— К сожалению, это не входило в планы молодой пары.

— Неужели королева позволила кому-то собой командовать и поменять ее планы? — Джасинде с трудном могла в это поверить. В ее представлении — все ранее слышанное и виденное ею — королева Кассандра была женщиной, которая всегда точно знала, чего хочет. Она не пасовала ни при каких обстоятельствах и всегда достигала поставленных целей. Это была одна из причин, благодаря которой они с племянницей смогли пережить разрушение своего мира.

— Не думаю, что у Кассандры действительно был выбор. Особенно после того, как Синди Чемберлен обсудила с ней этот вопрос. Если верить Бареку, то мадам Чемберлен способна без колебаний осадить королеву, когда та переступает границы.

— Разве такое возможно? — Джасинда не верила собственным ушам. Весь Кариниан был в курсе невероятного спасения с Земли семьи королевы, Чемберленов. Они продержались целых десять циклов на разрушенной мятежниками планете. До сих пор эта семья так и не появилась на публике. Не было выпущено ни одного ее визуального изображения. Поэтому некоторые считали, что это просто сенсационная выдумка. Особенно это утверждали имеющиеся до сих пор недоброжелатели королевы. — Если слова принца Барека верны, то мне бы очень хотелось встретиться с этим Титаном.

Джотэм был очарован улыбкой, появившейся на лице Джасинды при ее последних словах. Казалось, вся она засветилась, особенно ее глаза.

— Она больше похожа на фею, чем на Титана, — улыбнулся король.

— Что? — Джасинда неверяще смотрела на него.

— Она еще меньше своей дочери. Ты ведь знакома с Викторией?

— Нет, но я видела ее изображение. Она совсем маленькая.

— Да, но лишь по каринианским стандартам. По меркам Земли Виктория примерно среднего роста, по крайней мере, так мне сказали. А ее мама на несколько дюймов ниже.

— Еще ниже? И она не боится противостоять королеве? — глаза Джасинды сверкнули.

— Я думаю, Синди видит в Кассандре не королеву, а младшую сестру своего мужа.

Джасинда на мгновение задумалась, а затем спокойно сказала:

— Уверена, что королева дорожит тем, что ее ценят как личность, а не за титул.

— Я в этом не сомневаюсь, — Джотэм помолчал, а потом высказал промелькнувшую в голове мысль: — Ты говоришь так, будто у тебя есть подобный опыт.

— Когда игнорируют твою личность, а видят только социальный статус? — Джасинда с интересом посмотрела на Джотэма. Он действительно заинтересован или просто ведет вежливую беседу? Прежде он никогда не выходил за рамки этикета.

— Пожалуйста, мне действительно интересно, — Джотэм заметил ее колебания и с удивлением обнаружил, что ему важен ее ответ. — Я только сейчас осознал, что мы виделись с момента твоего появления в Доме Защиты, но близко знакомы не были.

— На самом деле мы встречались задолго до этого, ваше величество. Мы вместе учились в Академии.

— Прошу прощения? — шок Джотэма был подлинным.

— Мы вместе учились в Академии, ваше величество, — повторила она. — И даже вместе посещали несколько занятий, хотя я опережала вас на целый цикл.

— У нас были совместные занятия? — шок Джотэма возрос. — Почему я ничего не помню об этом?

— Полагаю, что во время занятий вы с Верховным адмиралом все внимание уделяли сестрам Хекст, сидящим перед вами. Казалось, других вы вообще не замечали.

— Сестры Хекст? — Джотэм не смог сдержать промелькнувшую на лице задорную улыбку и вырвавшийся помимо его воли простодушный смех. — Хвала предкам! А ведь я даже не подумал об этих двух циклах.

— Ох, и веселые же догонялки вам устроили! Вы с таким трудом их поймали…

— Поймал их? — Джотэм прочистил горло и нарочито сжал губы в тонкую линию. Веселые искорки продолжали плясать в его глазах. — Боюсь, что не смогу припомнить, что «ловил» их.

— Верю, верю, — губы Джасинды дрогнули в ответ на откровенную ложь короля. — Ни один приличный джентльмен не припомнил бы такого.

— Мне все еще трудно поверить, что я не помню тебя в Академии.

— А мне ничуть, — без всякого осуждения ответила Джасинда. — Все девушки в Академии из кожи вон лезли, пытаясь привлечь ваше внимание. У вас не было причин смотреть на кого-то столь незаметного.

— Но почему ты хотела быть незаметной? — слова вырвались у Джотэма прежде, чем он успел их остановить. Он даже слегка поежился от того, как это прозвучало. Но Джасинда лишь тихо рассмеялась.

— Отчасти потому, что я из Дома Исцеления. Я знала, что у наших отношений не было бы будущего. А стать одним из «особых друзей» принца Джотэма, у меня не было никакого желания, — она сделала воздушные кавычки. — Но главная причина не в этом. Все дело в том, что у меня были особые планы, ваше величество. И в эти планы политика не вписывалась ни в каком виде. Я выросла среди нее и хотела иметь свой вес и свою ценность, а не просто числиться дочерью члена Ассамблеи. И у меня не было ни малейшего желания провести свою жизнь в светском серпентарии.

Когда Джотэм промолчал, подняв в недоумении брови, Джес снова рассмеялась.

— Да уж, моим планам не суждено было сбыться. Все вышло наоборот. Чувство юмора у предков бывает очень странным.

— Ты сожалеешь об этом? — спросил он.

— Нет. Стефан стоил каждой минуты этих неудобств.

— Мне все же трудно поверить, что я не замечал тебя.

— Как я уже сказала, ваше величество, я опережала вас на целый цикл. Но я уверена, что вы знали мою сестру. Они с Латой жили вместе в Академии.

— Твоя сестра? — Джотэм порылся в памяти, пытаясь вспомнить соседку Латы по комнате. — Палма? Палма Крочетти твоя сестра?

— Да. Это моя сестра. Сейчас она Палма Метаксас и живет в Кисурри. Лата часто заходила к нам домой отдохнуть во время перерывов.

— Да, я помню, но просто… раньше я никогда не видел этой связи. Прости.

— Тут не за что извиняться. В этом вообще нет вашей вины. Мы с Латой уже были знакомы, и это помогло нам обеим в те сложные для нас времена.

Джотэм вспомнил те первые циклы. Вспомнил, как противостояла Лата более зрелым женам членов Совета. Вспомнил, как она плакала, закрывшись в ванной комнате, уверенная, что он не слышит. Вспомнил, как страдал от того, что подвел ее: не мог защитить от свалившихся на их юные плечи трудности, не мог осуществить ее мечты.

* * *

Оторвавшись от болезненных воспоминаний, Джотэм бросил на Джасинду острый взгляд. Почему их разговор затронул столь болезненные вопросы? Все они были так далеки от темы, которую он собирался обсудить с ней…

«Пора возвращаться к насущным проблемам».

— Думаю, пора оставить эти воспоминания. Все это не имеет никакого отношения к тому, о чем я хотел с тобой поговорить, — холодно сказал Джотэм.

Джес некоторое время молча смотрела на мужчину, задетая его внезапной переменой, а потом поняла. Он всегда замыкался и отстранялся от собеседника, если разговор заходил о Лате. Не многие рисковали говорить с ним о его погибшей супруге, но если это происходило, Джотэм всегда резко обрывал разговор.

Джасинда никогда этого не понимала, но каждый горевал по-своему.

— Как скажете, ваше величество, — сдержанно ответила она. — Так, может, Вы расскажете, зачем вызвали меня сюда?

Джотэм слегка откинулся назад. Он был удивлен не только ее словами, но и холодностью тона. Тем, какими бесстрастными вдруг стали ее глаза, хотя всего несколько мгновений назад они сверкали живостью и задором. Он понимал, что виноваты в этом его реакция на воспоминания о Лате и его резкость, но никто не был так смел, чтобы выражать свое недовольство им так вежливо и в то же время так красноречиво.

— Вызвал? Вас не вызывали, мадам Мичелокакис. Я пригласил вас сюда.

— Когда король «просит», это приказ, ваше величество, — Джасинда не собиралась отступать. Джотэм первый перешел от дружелюбия к холодной вежливости. Значит, так тому и быть. — Я больше не жена члена Ассамблеи, так в какой же «ситуации» я могу помочь?

— Хорошо, — Джотэм поднялся с кресла и сел за свой стол.

Именно на этом месте он и должен был сидеть все это время. Он жестом указал на стул перед своим столом, выказывая ей свое желание — король хочет, чтобы она села там. Открыв просматриваемую им ранее папку, он вытащил изображение и подвинул его к ней через стол.

Джасинда спокойно села на указанное ей место и подняла снимок. На нем были отображены четыре человека, которых она либо знала лично, либо что-то слышала о них.

В центре стоял Лукас Зафар в парадной форме Коалиции. Высокий и гордый. Фиолетовые брюки, символизирующие его принадлежность к Дому Защиты, были идеально отглажены. На левой стороне белого мундира красовались честно заработанные в боях медали. На воротнике поблескивали недавно приобретенные капитанские знаки отличия.

Рядом с Лукасом стояла Виктория. Она обнимала за талию своего горячо любимого мужа и буквально светилась. И причиной было вовсе не божественное платье на ней — хотя оно было великолепным — одно из творений гения Киа. Джасинда ни на минуту не усомнилась в этом. Сюрпризом стал фиолетовый пояс на талии девушки, который сообщал всем о ее верности своему супругу и его Дому, Дому Защиты, а не Дому Знаний своей семьи.

С одной стороны от пары стоял в парадной форме принц Барек. С другой — в лиловом платье, упрощенной версии платья Виктории, — ее внучатая племянница Амина.

Джасинда непроизвольно улыбнулась. У нее дома было изображение, очень похожее на это. Снимок был сделан в день церемонии их со Стефаном союза и стоял на комоде вместе с изображениями их детей и внуков. Джес каждый день смотрела на них и понимала, сколько счастья обрела в своей жизни. Она надеялась, что и эти молодые люди будут столь же благословенны.

— Прекрасное изображение, — наконец, сказала она, возвращая его на стол.

— Полностью с тобой согласен. Поэтому я и пригласил тебя, — заявил Джотэм.

— Но я не понимаю, — Джасинда проигнорировала его попытку снова вести себя по-дружески.

— Думаю, мой сын заинтересовался твоей племянницей, Аминой.

— Внучатой племянницей, — рассеянно поправила его Джасинда, снова глядя на изображение. — И почему Вы так считаете?

— Просто я хорошо знаю своего сына. Я видел, как он ведет себя рядом с ней.

— Он что-то говорил? — вновь подняв изображение, она взглянула на него более критичным взглядом, уделив особое внимание Амине и Бареку: выражению их лиц и языку их тел. Но ничто на снимке не давало права утверждать, что их интересует что-то, кроме новобрачных.

— Нет.

— Тогда почему вы думаете, что он заинтересовался? — Джес вопросительно посмотрела на собеседника.

— Как я и сказал ранее. Я знаю. Своего. Сына.

— И зачем же Вы мне все это рассказали? — у нее закралось смутное подозрение, но она все еще надеялась, что ошибается.

— Я хочу побольше узнать об этой молодой женщине, — король указал на Амину, — прежде чем дело зайдет слишком далеко. Она из Дома Защиты и здесь не живет. Кассандра считает Амину членом своей семьи и будет крайне недовольна, если я стану расспрашивать о ней.

— И я прекрасно понимаю почему, — Джасинда почувствовала, как в ней нарастает гнев. — Это беспринципно!

— Ты не права. Это мой долг, если Барек действительно заинтересован в ней. Именно поэтому я и встретился с тобой.

— Со мной?

— Да, Амина — член твоей семьи. У тебя есть необходимая мне информация, или ты сможешь легко ее получить. Я должен понять, достойна ли эта женщина моего сына.

Несколько мгновений Джес ошарашенно смотрела на него. Она была не в силах поверить в происходящее. Как он мог? Кто дал ему такое право? Вскочив на ноги, она бросила на него яростный взгляд.

— Да как Вы смеете?!

— Я смею! Эта женщина может однажды стать королевой этого Дома, — он медленно начал подниматься. — Я смею! Потому что я король, и мой долг — позаботиться о том, чтобы она была достойна этого звания! Я смею! Потому что Барек — мой сын!

— Ничто из этого не дает Вам право судить о ценности того или иного человека! Подходят ли Амина и Барек друг другу? Это только им решать!

— Наследник престола…

— Должен выбирать себе королеву из собственного Дома?! Да, да, я в курсе! Архаичный закон, который давно уже пора отменить. Еще несколько циклов назад. Я разочарована! Я была о Вас лучшего мнения, король Джотэм, — Джасинда не стала скрывать своего презрения. — Тем более, Верховный адмирал для вас не только родственник, но и друг. Он из Дома Защиты, но он также и король Дома Знаний.

— Благодаря тому, что Кассандра была королевой еще до их союза.

— Так Вы хотите сказать, что если бы Барек влюбился в кого-то из другого Дома, то ему пришлось бы ждать Вашей смерти, чтобы сделать ее своей спутницей жизни?

— Не говори глупостей. Барек не стал бы откладывать свой долг.

— Долг?! — Джасинда отвернулась, не в силах слышать вырвавшиеся из уст Джотэма слова. Как такое мог говорить человек, которого они со Стефаном так уважали? Человек, которого они поддерживали и которому оказывали честь, служа столько циклов.

Она замерла, когда ее сердитый взгляд задержался на портрете Латы. Тот самый, о котором она недавно вспоминала. И все эти циклы он был спрятан в углу? Лата, казалось, пристально смотрела на нее. Ее глаза взывали к ней, требовали чего-то. Но чего?

— Так Лата была для Вас просто долгом, ваше величество? — Джес повернулась к нему, и ее голос был тихим, но не менее настойчивым. — Так вот почему Вы ее спрятали? Поэтому никогда не говорите о ней? Она любила Вас! Вас! Не принца, которым Вы были, и не короля, которым Вы стали. Просто Джотэма Кадо Тибулла!

— Не смей!! — лицо Джотэма налилось и стало темно-красным от ее обвинений. — Ты ничего не знаешь ни обо мне, ни о Лате! У тебя нет права подвергать сомнениям мои решения.

— Ошибаетесь, ваше величество! Я имею на это полное право! И не только потому, что я подданная этого Дома. Лата была моей подругой, а Вы уничтожили ее, стерли всю память о ней. Не просто в этом Доме, но и на всем Кариниане! Есть такие, кто даже не знает ее имени! — Джасинда была удивлена вспыхнувшим в ней безудержным гневом. — Королева Лата заслуживает лучшего!! Особенно от того, кого любила. Ради которого отказалась от всех своих мечтаний! А теперь ты намерен вести себя, как твой отец?! С собственным сыном?! Ей было бы стыдно за тебя! — развернувшись на каблуках, Джасинда вылетела из кабинета, не заботясь ни об этикете, ни о протоколе.

Глава 3

— Спасибо, мам, такого подарка я не ожидал, — Дантон заинтересованно посмотрел на сувенир, который Джасинда поставила на угол его стола. Они были в его служебном кабинете в новом офисе Зала Совета.

Дантон попросил свою мать помочь с организацией рабочего пространства в своем кабинете. Джасинда была тем близким ему человеком, который не только лучше других знал его, но и имел представление о том, как обустроить помещение, чтобы оно отражало характер своего хозяина и отстаиваемые им принципы. Ей уже приходилось принимать дизайнерские решения при создании деловой обстановки в кабинете его отца. Стефан всегда гордился талантами своей супруги и с гордостью рассказывал об этом сыновьям.

Несколько циклов назад, когда Дантон впервые поделился с отцом своим планами и намерениями стать членом Ассамблеи, Стефан провел с ним долгую беседу. Он попытался раскрыть сыну всю правду о трудностях этой политической деятельности.

Он поведал сыну, что без помощи и поддержки Джасинды никогда бы не смог занять такое высокое положение в политике Кариниана. Его супруга была его зеркалом. Она всегда честно высказывала свое мнение, даже если оно значительно расходилось с его собственным. И она все годы его нелегкой службы непоколебимо стояла рядом с ним.

Отец также признался Дантону, что его мама не желала заниматься политикой, мечтая о скромной жизни обыкновенного человека. Но приняв выбор своего супруга, полностью посвятила себя и свои интересы его общественной деятельности. Стефан надеялся, что предки благословят Дантона такой же любящей и беззаветно преданной супругой, как благословили его самого.

Этими аргументами мужчина руководствовался, когда обратился за советом к своей матери, так как еще не нашел спутницу жизни, но верил, что его время еще придет.

Сувенир, который Джасинда поставила сейчас перед ним, не представлял материальной ценности, но был значимым для Дантона, потому что всегда стоял на том же месте — сколько он себя помнил — на столе его отца.

Отец всегда разрешал ему играть со сферическими шарами, расположенными в одну линию и передающими свою энергию от одного к другому. Стоило толкнуть первый шар, как начиналось последовательное движение остальных. Затем последний шар возвращал удар предыдущему, и движение по цепочке шло в обратном направлении. Процесс продолжался до тех пор, пока энергия шаров не ослабевала, и они полностью не останавливались. Можно было начинать все сначала.

Когда Дантон повзрослел, отец признался ему, что всякий раз при необходимости принять важное решение, он отправлял шары в путь. Наблюдение за их ритмичным движением помогало успокоиться, сосредоточиться и прояснить мысли. К тому времени, когда они переставали двигаться, Стефан уже знал, какое решение примет.

И теперь память об отце всегда будет стоять на его столе…

* * *

— Это всегда принадлежало тебе, Дантон, — Джасинда окинула взглядом своего старшего сына. Он был точной копией Стефана, вплоть до его желания ревностно и самоотверженно служить своему народу. Дантону предстояло еще многому научиться, и ей — как любящей матери — хотелось бы, чтобы супруг был сейчас с ними и направлял бы сына в новой должности члена Совета. И, тем не менее, она верила в своего первенца. — Ты идешь по стопам своего отца не из-за долга, а потому, что это твое призвание. Это то, что сделает тебя цельным, даст полноту жизни. Отец бы так тобой гордился.

— Мне всегда было важно, чтобы отец гордился мной. Но, мама, я также хочу, чтобы ты была уверена, что твой сын делает правильные вещи.

— Тебе надо просто быть собой, Дантон. Следуй своим инстинктам и делай то, что подсказывает тебе совесть. А я всегда буду гордиться тобой. Многие люди теряют себя, как только занимают этот пост, заботясь лишь о собственных интересах, успехе и власти. Как правило, в таких случаях они забывают о людях, которым должны служить.

— Со мной это никогда не произойдет.

— Я знаю, Дантон, что сейчас ты уверен в этом, но впереди много испытаний — будет много попыток со стороны наделенных властью людей подмять тебя под себя, повлиять на твои решения. Жизнь не всегда либо черная, либо белая, Дантон. Имея в своих руках власть и привилегии, легко навредить кому-то. Ты будешь часто стоять перед выбором, чьи интересы поставить в приоритет. И эта задача еще больше усложнится, когда кто-либо попытается использовать свой авторитет. И я имею в виду не только других членов Ассамблеи. Король будет также давить своим мнением на тебя. Просто помни, что даже если ты кому-то уступишь, это все равно останется твоим выбором. И это тебе придется жить с его последствиями.

— Даже король? — Дантон даже не пытался скрыть свое потрясение. — Мама, но ведь вы с отцом всегда поддерживали короля Джотэма.

— Мы поддерживали только его правление, Дантон. Ведь король Джотэм всегда был честным и справедливым королем. Но мы никогда не делали это вслепую, не беря на себя ответственности за общие решения, — Джасинда подумала о предложении короля, озвученном в его рабочем кабинете несколько дней назад. — В конце концов, он всего лишь человек. И может совершать ошибки так же, как и все прочие люди.

— Мне ты раньше никогда такого не говорила.

— Вероятно, лишь потому, что мы с тобой никогда не обсуждали такие темы. Если бы твой отец был жив, он сам рассказал бы тебе обо всем. Но, к моему сожалению, его нет с нами, и этот разговор перешел под мою ответственность, — Джасинда обратила внимание на задумчивый хмурый взгляд сына, понимая причины его беспокойства. — Не волнуйся так, Дантон. Ты найдешь свой путь, как когда-то нашли и мы с твоим отцом. Так было всегда. Просто знай, что тебе не нужно никому поклоняться в Доме Защиты. Но это не означает, что ты не должен быть почтительным. Я просто хочу сказать, что все каринианцы равны в правах, будь то подданные, члены Ассамблеи или король. У всех одни чаяния и надежды, и никто не может брать на себя ответственность за чью-то жизнь — лишая возможности принять самостоятельное решение и сделать шаг — оправдываясь своим высоким положением.

— Конечно, нет, но все же…

— Дантон, — Джасинда, подойдя к сыну, нежно обхватила его лицо руками. — Ты считаешь, что мужчина или женщина, которые готовят еду и подают ее к столу, не заслуживают такого же уважения, как член Ассамблеи?

— Конечно, нет!

— Ты считаешь, что твои интересы важнее?

— Нет.

— Почему же?

— Потому что мы все равны.

— Именно! Не имеет никакого значения, кто стоит перед тобой: король Джотэм, любой член Ассамблеи или обыкновенный служащий. Они не лучше и не хуже всех нас. Да, — сын хотел возразить, но она опередила его, догадавшись о его сомнениях. — Король Джотэм заслуживает твоего уважения, потому что несет тяжелое бремя, заботясь о благополучии своего народа, и все же он остается человеком.

* * *

Джасинда продолжала улыбаться, когда, оставив сына обустраиваться, вышла из его кабинета. Это был радостный день — Дантон приступил к новым обязанностям, к которым стремился все последнее время. И все же, идя сюда, она боялась боли, которую может вызвать это место, хранившее столько и добрых, и болезненных воспоминаний. Ей пришлось вернуться туда, где в последний раз она собирала личные вещи Стефана, освобождая кабинет после смерти супруга для сменившего его советника.

Это был день, полный отчаяния: душа разрывалась на части, а слезы лились не переставая. Ее дети пытались ей помочь, но она позволила им лишь вынести коробки. Вещи она укладывала в одиночку. Ей нужно было остаться наедине со своими воспоминаниями и оплакать ту жизнь, с которой ей приходилось расставаться. Джасинда не хотела добавлять детям лишних переживаний. Они страдали от потери отца не меньше, чем она от смерти супруга.

Сегодня не было никаких слез, по крайней мере, внешне. Возможно, где-то глубоко в сердце и пролилось немного, но это были слезы облегчения и гордости. Ее первенец продолжит дело своего отца. Вот он, сидит так прямо и гордо за своим рабочим столом, как две капли похожий на Стефана. Жизнь продолжалась. Пришел черед Дантона вложить свою лепту в процветание Дома Защиты.

Джасинда так глубоко ушла в свои мысли, что, свернув за угол, с кем-то неожиданно столкнулась и начала падать. Она испуганно вскрикнула, но сильные руки обхватили ее плечи и удержали от падения.

* * *

Барек быстро шел по коридорам зала Совета. Его стремительная походка предупреждала всех встречных, что не стоит его задерживать. Он хотел как можно быстрее вернуться на Беринг, но предстояло еще немало дел, которые он не мог оставить без внимания.

Принц был убежден, что Гэд что-то скрывал от них. Присутствие его отца на союзе Виктории и Лукаса доказывало это. Барек многое бы отдал за возможность встретиться с Роугом Станником, но так как советник был членом Ассамблеи Дома Знаний, только Кассандра имела право допрашивать его. Оставалось довольствоваться сведениями, полученными от сына. Но поскольку Гэд входил в Коалицию, то это давало Бареку надежду, что он обязательно со всем разберется.

Он так погрузился в свои мысли, что даже не заметил, как повернул за угол и с кем-то столкнулся. Услышав тихий женский вскрик, он инстинктивно протянул руки.

— Вы в порядке? — спросил он, заглядывая в широко распахнутые зеленые глаза, которые по непонятной причине показались ему слишком знакомыми.

Приятный мужской голос заставил Джасинду поднять голову и увидеть принца Барека, смотревшего на нее глазами — так похожими на глаза его отца, короля Джотэма — полными беспокойства за нее.

— Благодарю, я в порядке, — выпрямившись, она сделала маленький шаг назад, и мужчина отпустил ее руки. — Простите, принц Барек, я не хотела вас беспокоить.

— Это все моя вина, мадам, — Барек перебирал в памяти всех придворных дам, пытаясь понять, кто эта женщина. — Я слишком торопился и не смотрел перед собой.

— Думаю, тогда мы можем признать, что оба виноваты, и мирно разойтись по своим делам, — предложила Джасинда, улыбнувшись ему.

— Возможно, вы и правы, — ответил Барек и поймал себя на том, что улыбается в ответ. — Хотя я никогда бы не стал возмущаться, держа в руках красивую женщину.

Глаза Джасинды на мгновение расширились, а затем она слегка откинула голову назад, и коридор наполнился серебристым заразительным смехом.

— О, принц Барек, — она снова посмотрела на него. — Вы можете выглядеть как ваш отец, но у вас определенно имеется дар вашей матушки делать комплименты.

— Ну, да… — начал было Барек, намереваясь продолжить свой путь, но замер, когда до него дошел смысл ее слов. — Моей мамы?

— Да, я никогда не встречала никого подобного ей, кто мог бы сделать довольно сомнительный комплимент и оставаться при этом абсолютно искренним.

— И почему это мой комплимент сомнительный? Вы действительно красивая женщина.

— Которая старше, принц Барек, вашей мамы. Но все равно спасибо, вы добавили в мой день щепотку радости.

Джасинда повернулась, чтобы уйти, но слова мужчины остановили ее.

— Вы знали мою маму?

— Безусловно, — она нахмурилась, увидев в глазах принца промелькнувшее смущение и неловкое любопытство. Этого она никак не могла понять.

— Извините, я просто… — Барек пристально смотрел на нее, все еще пытаясь понять, кто она такая.

Джасинда, наконец, поняла причину его неуверенности.

— Простите, принц Барек, мне следовало представиться. Я — Джасинда Мичелокакис. Советник Стефан Мичелокакис был моим мужем.

— Ну, конечно! — Бареку захотелось дать себе подзатыльник. Как он мог забыть? — Прошу прощения, мадам Мичелокакис, меня слишком увлекли насущные проблемы.

— Не нужно извиняться, принц. Стефан умер почти десять циклов назад, и у вас нет причин помнить меня. Да, и, пожалуйста, называйте меня Джасиндой.

— Мадам… Джасинда… я все же должен был помнить вас хотя бы из-за вашей красоты.

Кто-то прошел мимо, задев ее плечом, и Джасинда почувствовала, что краснеет.

— Определенно сын своей матери, — пожурила она.

— Так вы знали мою маму через своего супруга? — Барек бросил мрачный взгляд на удаляющуюся спину мужчины, который не соизволил даже извиниться. Он обнял женщину за плечи и вывел ее из движущегося потока в маленькую нишу, выходившую в атриум зала заседаний.

— Нет, мы с вашей мамой вместе учились в Академии, — Джасинда была согласна продолжить беседу, почувствовав желание еще поговорить с Бареком о его матери. Похоже, ему это было просто необходимо. Возможно, она все еще сердилась на Джотэма за его оскорбительное поведение, но она не собиралась вымещать это на его сыне, в память о Лате. — Она жила в одной комнате с моей младшей сестрой.

— Неужели? В Академии? Никогда не знал.

— Я опережала Лату на три цикла, но мы общались с ней во время каникул, когда она приезжала в наш дом. Хотя я бы с удовольствием избежала некоторых горячо любимых ею шалостей, — улыбнулась женщина воспоминаниям.

— Шалостей? — глаза Барека расширились от удивления.

— Да, ваша мама любила пошалить. Разве вы этого не знали? — Барек медленно покачал головой. — Ну, ее любимое время баловства, это когда ты еще не совсем проснулся. Я до сих пор по утрам иногда проверяю солонку. Лучше заранее убедиться, что она плотно закрыта.

— Она раскручивала ее?!

— О да, — Джасинда широко улыбнулась. — Признаюсь, обычно это было в отместку за то, что я укорачивала покрывала на их с сестрой постелях, но все же…

— Я никогда не слышал об этом.

— Да, у нас, матерей, должна быть определенная репутация, которую мы всеми силами обязаны поддерживать. Но иногда нашим детям приходится узнавать о нас совсем непривычные для них вещи… — Джасинда благодушно пожала плечами, а ее улыбка не потускнела. — Она также любила фотографировать, когда ты выглядел не лучшим образом.

— Она что? — Барек не смог скрыть своего потрясения.

— О, нет, нет, ничего страшного, — быстро успокоила его женщина. — Однажды я пробовала новую косметическую процедуру, — она проигнорировала потрясенный взгляд Барека, — грязевую маску для волос, — Джасинда усмехнулась и покачала головой. — Мои волосы были покрыты грязно-зеленым маслом, и Лата тут же сделала этот ужасный снимок. Мне пришлось заплатить ей 100 кредитов, чтобы заполучить его обратно.

— Она шантажировала вас?!! — Барек не мог в это поверить.

— Разумеется, она так и сделала. Причем с самой милой и очаровательной улыбкой на лице. Ваша мама умела держать марку. Вы сомневались в этом? — женщина бросила на него любопытный взгляд. — Вы же знаете, она была лучшей выпускницей в Академии. Она могла выглядеть милой и невинной, но была весьма сильной и мудрой женщиной.

— Я так мало о ней знаю, — слова непроизвольно слетели с его губ. — Я всегда думал, что…

— Что? — спросила Джасинда, склонив голову набок.

— Это из-за моего отца…

— Что все это досталось ей даром? — Джасинда вдруг почувствовала, что злится на то, как мало Барек знает о своей матери. — Что было жизнью подарено вам, принц Барек? Вы просто номинальный глава или истинно Верховный Консул Коалиции?

«Она оскорбила меня прямо в лицо?»

Принц напрягся.

— Все занимаемые мной должности я заслужил своей преданностью делу, мадам Мичелокакис, — голос Барека был таким холодным и по-королевски твердым, что Джасинда невольно поставила его рядом с королем, который значительно проигрывал в этом сравнении.

— И все же вы сомневаетесь, что вашей маме пришлось много добиваться самой? Задолго до того, как она стала королевой… до того, как ее причислили к «королевской крови»? Ведь она была простой девушкой, когда ей заинтересовался принц Джотэм.

— Я… я никогда не думал об этом в таком ключе.

— Скорее всего, в своей жизни ей пришлось бороться даже больше, чем вам. И не потому, что она стала королевской особой, а потому, что когда-то не была ей. Ваша мама в очень юном возрасте справлялась со всем этим давлением без поддержки Дворца. У нее была прирожденная грация, которой я до сих пор завидую. Когда она неожиданно для себя приняла роль королевы… она продолжала оставаться в любых обстоятельствах доброй и изысканной. Она всегда была настоящей королевой, — от воспоминаний о подруге глаза Джасинды погрустнели. — Не только я, но и весь Дом Защиты до сих пор печалится о ее мягком правлении и о ее преждевременной гибели.

Несколько мгновений Барек молчал. У него перехватило дыхание от проникновенных слов Джасинды. Он никогда не задумывался, каково это внезапно, без специальных знаний оказаться в роли, к которой он готовился всю свою жизнь. А он даже сейчас не был уверен, что готов к этому. Его же мама была так молода…

— Всего восемнадцать. Она только-только окончила Академию и готовилась ко вступлению в Коалицию, — Джасинда ответила на его вопрос, и Барек понял, что последние слова произнес вслух.

— Я не могу себе это представить. Я так многого не знаю о маме, многого не помню. — Барек был удивлен своей откровенности с совершенно посторонним человеком.

— А как насчет ее альбомов с фотографиями?

— Каких альбомов? — требовательно спросил он.

— У Латы было несколько альбомов, полных снимков дорогих ей людей. Она постоянно делала их в Академии и во время путешествий со своей семьей. Она, казалось, постоянно фотографировала вашего отца, а уже позже запечатлевала для семейной истории и вас.

— Меня?

— О, да! Но, конечно, были и ваши «официальные» изображения. И в то же время у Латы был свой собственный альбом близких ей людей. Однажды она привезла его с собой, когда приехала к нам в гости. Это были очень милые снимки. На одном вы принимали ванну, на другом спали в своей кроватке. У нее даже было одно эксклюзивное фото — она засняла вас бегающим по Королевскому саду с голым задом, — Джасинда рассмеялась от его ошеломленного взгляда.

— Моя мама навещала вас? В вашем доме? — Барек закашлялся, пытаясь скрыть смущение и шок.

— Да, вместе с вами. Вы не помните?

— К сожалению, нет.

— Ну, вы были еще малышом. Мой первый сын, Дантон, лишь на цикл старше вас, и мы с вашей мамой часто встречались, чтобы обсудить насущные проблемы и поделиться опытом. В то время мы с ней были молодыми мамами, абсолютно ничего не знавшими о воспитании детей, и поначалу полагались лишь друг на друга.

— Почему только поначалу?

Джасинда внимательно посмотрела на мужчину.

— Думаю, вы прекрасно знаете, как члены Ассамблеи всеми силами стараются, — Джасинда запнулась на следующем слове, — окружить вас и вашего отца своей заботой и вниманием. Каждый из них надеется обрести непререкаемый авторитет и право на неограниченное влияние на ваши решения.

— Да.

— Ну, их жены ведут себя с королевой точно так же. Когда некоторые из них узнали, сколько времени мы проводим вместе, это вызвало… напряженность.

— Но моя мама имела право проводить свое личное время по своему усмотрению.

— Да, но вы же понимаете, что это приемлемо лишь до определенного момента? Особенно, если вопрос касается жены члена Ассамблеи, — Джасинда увидела понимание в его глазах. — Мы были вынуждены сократить наши встречи. К тому времени из первого рейда Коалиции вернулись друзья вашей мамы по Академии, и она стала общаться с некоторыми из них. Ей приходилось искать различные способы для снятия напряжения и стресса.

— За рулем, — резко сказал Барек.

— Да.

— Но это убило ее!

— Это был лишь несчастный случай, Барек, — Джасинда не заметила, что опустила его титул. — Этого никто не мог ни предвидеть, ни предотвратить, — заметив, что Барек упрямо поджал губы, ничего не сказав, она поняла, что лучше не затрагивать эту тему. — Выходит, вы никогда не видели тех фотографий?

— Нет, — наконец, признался он.

— Но вам бы хотелось?

— Что?

— У моей сестры Палмы есть альбом со снимками того времени. Уверена, что она с удовольствием поделиться ими. У нее есть несколько фото, сделанных в день союза ваших родителей. Палма помогала Лате в подготовке к церемонии.

— Я…

— Палма сейчас живет в Кисурри, и я планировала через несколько дней навестить ее. Если вам интересно, я могу спросить, — Джасинда с легкостью солгала Бареку. Она не собиралась навещать сестру, но… планы меняются.

— Кисурри?

— Да, — Джасинда прислушалась к своей интуиции, — надеюсь, пока буду там, смогу навестить остальных моих родственников. Прошло слишком много времени с тех пор, как я виделась с Жавьерой и Леандером в последний раз.

— Мичелокакис? Леандер и Жавьера Мичелокакис ваши родственники?

— Да, конечно. Леандер — сын брата Стефана. Я так давно их не видела. К сожалению, я пропустила выпускной Амины из Академии, но надеюсь, что она все еще живет там, — Джасинда успела заметить, что глаза Барека на мгновение вспыхнули, когда она упомянула племянницу. Но они так же быстро погасли. Возможно, Джотэм прав в отношении чувств Барека к девушке, но то, что он сделал, было неправильно.

— Так и есть, — подтвердил ее догадку Барек, показав, что интересовался Аминой.

— Замечательно. Это сделает мое путешествие более приятным, — она не стала расспрашивать принца, откуда он знает это. Ей не хотелось вызывать его подозрения. Она посмотрела на часы у себя на запястье. — Простите, принц Барек, но мне пора идти, иначе я опоздаю на следующую встречу.

— Конечно, мадам… Джасинда. Было приятно поговорить с вами.

— О, я тоже получила огромное удовольствие. Как только я получу альбомы, они тут же будут доставлены вам во дворец.

— Спасибо вам. Я буду на Кариниане до отлета «Хранителя».

Глава 4

— Как же я рада, сестренка, что ты наконец-то к нам приехала, — Палма, младшая сестра Джасинды, улыбнулась ей, когда они расположились за небольшим столиком уличного кафе в самом центре Кисурри. Они выпили по чашечке кофе и нежились под теплыми лучами полуденных солнц.

— Мне тоже так хорошо здесь, Палма. Постараюсь приезжать почаще.

— Конечно, приезжай. Ты же знаешь, как мы всегда тебе рады, — Палма, наклонившись через столик, слегка пожала руку Джасинды.

— Я знаю, — ответила та на пожатие, положив свою ладонь поверх руки Палмы. — Спасибо тебе за все, милая. Думаю, для тебя эта встреча была крайне неожиданной.

— Так и есть, но как же мило, спустя столько циклов, пробежаться по тропинке воспоминаний. Я уверена, Лата непременно оценила бы то, что ты делаешь для ее сына.

— Я просто никак не могу в это поверить, Палма, — Джасинда сделала глоток кофе, наслаждаясь его богатым насыщенным вкусом, а затем продолжила. — Я имею в виду, что всегда знала, что Джотэм не любил на публике говорить о Лате, но не могла даже предположить, что он ничего не рассказывал о ней своему сыну. Я не могу себе представить, что вообще бы не говорила о Стефане с нашими детьми. А убрать все его фотографии из нашего дома? Я согласна, что некоторое время было достаточно болезненно смотреть на них, зная, что его никогда больше не будет рядом, — голос Джасинды на мгновение сорвался, — но теперь я нахожу большое утешение, глядя на них и вспоминая, как была счастлива с мужем.

— Ты сильная женщина, Джасинда. Я всегда восхищалась тобой. Но говорила ли я тебе когда-нибудь об этом? — Палма смотрела на сестру с обожанием и легкой грустью. — Я очень сожалею, что не смогла в свое время оказать тебе достойную поддержку, когда ты выходила замуж за Стефана.

— Палма…

— Нет, позволь мне наконец-то сказать это. Я считала, что Стефан слишком стар для тебя. Я немного злилась, что из-за него ты пожертвовала всеми своими мечтами, которыми делилась со мной. Внезапно ты стала слишком похожа на нашу маму.

Джасинда, вероятно, была единственным человеком, который полностью понимал, о чем говорит ее сестра. Нельзя сказать, что они обе не любили свою мать. Она была поистине удивительной женщиной. Всегда безупречная, всегда вежливая, всегда готовая все бросить ради своего мужа. При этом она неустанно заботилась о своих детях. Их мама самоотверженно любила своих дочерей, но всегда жестко требовала, чтобы их поведение никоим образом не отразилось на положении их отца. Она строго следила за тем, чтобы девочки не испортили его репутацию. Хотя обе сестры ценили тот образ жизни, который имели благодаря их социальному положению, но обе не могли дождаться возможности вырваться из-под чрезмерного контроля.

— Но, к счастью, я довольно быстро поняла, что глубоко ошибалась. Стефан любил тебя, а не просто искал женщину, способствующую его продвижению по карьерной лестнице.

— Отнюдь. Наш союз едва не разрушил его карьеру.

— Я знаю. Именно тогда я и поняла, что ты для него важнее всего на свете.

— Да. Он действительно любил меня.

— Жизнь порой удивительна, не так ли? Если бы ты не влюбилась в Стефана, то не оказалась бы в Доме Защиты и не смогла бы помочь Лате.

— Знаешь, я не уверена, что сделала все возможное.

— Прекрати, Джасинда. Ты сделала намного больше, чем думаешь. Лата рассказала мне о том дне в саду. Как ты нашла ее плачущей. Я понимаю, что это неправильно с моей стороны, но мне так хотелось свернуть шею королеве Джоанне за ее отношение к жене своего сына.

— Отношение? О чем ты говоришь, Палма? Ведь Джотэм ясно дал понять, что Лата — его избранница.

— Королева Джоанна не верила в это и не собиралась считаться с чьим-то мнением. Она была убеждена, что Джотэм после своего тура в Коалиции оставит эту безумную, по ее мнению, затею.

— Почему безумную?

— Ну, ты ведь понимаешь, что хотя Лата и была из Дома Защиты, но ее семья не имела должного социального статуса. Они были «простолюдинами». По мнению королевы, Лата никогда бы не стала достойной королевского трона.

— Я всегда знала, что у Джоанны были крайне… жесткие… убеждения в том, кого следует пускать в «ее» Дом. В этом я убедилась на собственном опыте. Но я и подумать не могла, что это распространяется и на подданных Дома Защиты.

— О, именно так все и было. И по этой причине Джоанна отказала Лате в поддержке и содействии в обретении статуса принцессы. Она не дала ей дополнительного внимания, которое получали все наследники трона. Королева лишила Лату и обучения, и наставлений.

— Совсем ничего?! — Джасинда была в шоке.

— Ни-че-го. И это действительно беспокоило Лату. Но она, как и все остальные, думала, что пройдет достаточно циклов, прежде чем ей придется столкнуться с королевскими обязанностями. Когда же король с королевой внезапно погибли… Лата была в оцепенении.

— Она никогда этого открыто не показывала.

— Зато однажды призналась мне, что твоя искренняя дружба очень много значила для нее. Что лишь благодаря твоей поддержке она пережила те трудные времена. Особенно она дорожила часами, проведенными с Бареком в твоем доме.

— Да. Это были чудесные времена. Мне было так жаль, когда они закончились. Хотя я и понимала причины этого.

— Но я до сих пор уверена, что это была ее самая большая ошибка. Лате не стоило уступать давлению придворных дам.

— Палма, их опасения можно понять. Мы с Латой провели очень много времени вместе. Все испугались, что королева может расположить Джотэма в пользу Стефана.

— Ну, и что? Можно подумать, Джоанна не делала этого со своими «любимчиками».

— Все верно, но Лата была не такой. Она никогда не играла в такие игры.

— Я знаю и, тем не менее, считаю, что если бы она продолжала навещать тебя, то не нуждалась бы в этих побегах из дворца в одиночку. Я разговаривала с ней, Джасинда, за день до ее смерти, — Палма понизила голос, чтобы никто ее не услышал. — Ее что-то беспокоило, и я не имею в виду повседневные вещи. Я думаю, что это было связано с нашими общими друзьями по Академии. Все они последовали за своими мечтами и получили желаемое. Лата завидовала им. Их путешествиям. Их свободе от регламента и церемоний. Их возможности приходить и уходить в любое угодное им время. Она всегда страдала, что постоянно была окружена большим количеством людей.

— Она сама тебе это сказала?

— Нет, это было скорее на уровне ощущений. Я это чувствовала, находясь рядом с ней. Она утверждала, что вождение помогает ей очистить голову и позволяет быть просто Латой. Не королевой. Не женой. И не матерью.

— Жаль, что я ничего не знала о такой ее внутренней борьбе. Мне тоже было нелегко, но у меня, по крайней мере, была мама, с которой можно было все обсудить.

— Знаешь, я всегда винила себя за то, что не рассказала тебе об этом. Но это была не моя тайна. Думаю, Лата перестала бы тогда со мной откровенничать.

— Она была так молода.

— В двадцать четыре цикла она уже встретила предков. Ты можешь себе это представить, Джасинда? Наши дети теперь старше, чем она была, когда погибла.

* * *

— Джасинда?! — обе женщины резко обернулись.

— Жавьера, — улыбнулась Джасинда и встала, чтобы обнять жену своего племянника. — Я собиралась позвонить тебе сегодня.

— Ну, конечно, — в голосе Жавьеры звучала ирония и легкий скептицизм.

— Правда, правда! — Джасинда рассмеялась. Эту женщину она считала своей племянницей. — Проходи и садись, не стесняйся. Будем очень рады, если ты присоединишься к нам. Ты помнишь мою сестру Палму Метаксас.

— Конечно. Приятно снова видеть тебя, Палма. Как поживает твоя семья? — когда Жавьера села, Джасинда жестом велела официанту принести еще одну чашку кофе.

— Спасибо, все здоровы. Донау и его семья сейчас на флоте, а Тоша с семьей здесь, в Кисурри. А как насчет твоих? Джасинда как раз рассказала мне, что Амина собирается в Монтре. Как это, должно быть, волнующе для тебя.

— Так и есть.

— Похоже, в последнее время у тебя было слишком много волнений. И с прибытием Чемберленов, и с преждевременными родами королевы, и с союзом Виктории и Лукаса. А у тебя есть какие-нибудь фотографии? — резко перевела тему Джасинда, вопросительно глядя на Жавьеру.

— Да, ты, несомненно, права, переживаний было немало, — слегка напряглась Жавьера, — но боюсь, что не смогу показать вам никаких дополнительных снимков, которые королева официально еще не выпустила.

— О, Жавьера, я совсем не это имела в виду, — Джасинда накрыла ее руку своей ладонью. — Я бы никогда не попросила тебя об этом! Я помню, как еще при жизни Стефана меня раздражало, когда ко мне обращались за неопубликованной информацией. Я имела в виду, что слышала о вашем присутствии на союзе Лукаса и Тори и хотела бы посмотреть фото вашей семьи. Последней вашей фотографии, имеющейся у меня, уже три цикла.

— О, Джасинда, — взгляд Жавьеры стал извиняющимся. — Прости, я должна была догадаться. Просто с тех пор, как родилась принцесса Сабах, все просто сошли с ума. Было так много запросов… — она тут же вытащила свой личный комм, отыскала в нем альбом и передала его Джасинде.

— О, как же я тебя понимаю, но мне следовало быть более конкретной, — Джасинда взяла коммуникатор, и они с Палмой, прижавшись друг к другу, стали просматривать снимки. — О боже, какой прекрасный вид! — взгляд Джасинды скользнул по экрану и задержался на Леандере и Жавьере, стоявших бок о бок в саду королевы. Перед ними расположились их дети. — Ваши деточки выглядят такими взрослыми.

Делл стоял перед матерью и выглядел таким юным и скованным, каким мог быть только юноша в одежде для официальных приемов. Амина же стояла перед отцом в великолепном фиолетовом платье, которое Джасинда уже видела на снимках Джотэма.

— О, новый шедевр Киа?! — восхитилась Палма, впервые увидев это платье.

— Так и есть. Это Виктория настояла. Она хотела, чтобы Амина была неотразимой. Боже, как же она очаровательна! А как повзрослела! Куда подевалась моя малышка? — от этой мысли у Жавьеры навернулись на глаза слезы.

— Она просто выросла, — Джасинда понимающе сжала ее руку. — Дети всегда так делают. Вырастают, уходят из дома и находят свой собственный путь. И никто не знает, куда приведет их дорога.

— Понимаю и так горжусь ею. Просто я думала, что готова к этому. Но, увидев ее радом с Викторией и поняв, что однажды на этом месте будет стоять уже она…

— К этому невозможно подготовиться, дорогая, — мягко сказала Палма. — До сих пор, глядя на Тошу, я вижу свою малышку, хотя она подарила мне уже двух внуков.

— Согласна, но пока я никак не могу с этим смириться, — засмеялась Жавьера. — Ни одна из вас не выглядит достаточно взрослой, чтобы быть бабушкой, — она перевела взгляд на Джасинду, у которой тоже уже было два внука от младшего сына, Итана.

— О, какие сладкие слова. Стоит почаще бывать в Кисурри, — рассмеялась Джасинда и покачала головой. — Мое эго просто счастливо.

* * *

Звонок личного комма привлек внимание Джасинды. Она взяла сумку и достала его. Ее губы тронула улыбка, когда на экране она увидела имя старшего сына.

— Привет, милый.

— Мама! Где ты? — требовательно спросил Дантон.

Джасинда нахмурилась, услышав его обеспокоенный тон.

— Я в Кисурри, навещаю Палму. А что? Что-то случилось?

— Нет, но почему ты никого не предупредила, куда направляешься? А если бы что-то случилось, и нам срочно понадобилось бы связаться с тобой?

— Ну, что ж, похоже, ты смог меня обличить. Так что же понадобилось тебе, Дантон? — ее ледяной тон заставил Палму и Жавьеру глянуть на нее с любопытством.

На другом конце связи воцарилась тишина.

Дантон откинулся на спинку кресла, чувствуя себя маленьким мальчиком, который только что разочаровал свою маму. Прошло уже немало циклов с тех пор, как он ощущал подобное. И сейчас он обнаружил, что ему это по-прежнему не нравится.

— Прости, мам. Я просто заволновался, когда оказался перед твоим закрытым на все замки домом. Маиши там не было, и даже мадам Ницшке не знала, где ты.

— Ты ходил к соседке Ницшке? — Джасинда, оперевшись локтем на стол, закрыла ладонью глаза и тяжело вздохнула. О боги, она никогда не услышит конца этой истории. Единственная цель всей жизни мадам Ницшке — узнать все и обо всех, а потом рассказать об этом всем остальным. Наверняка, к этому моменту уже половина Печоры в курсе, что Дантон «потерял» свою мать. Нелепые слухи будут множиться и преувеличиваться. — О, Дантон…

— Я не подходил к ее двери, мама. Я спросил о тебе, когда она проходила мимо. Прости. Я знал, что она докучливая старая леди, но я запаниковал.

— Почему? С чего тебе паниковать? Я уже взрослая женщина, Дантон. Я приходила и уходила, когда считала нужным, еще до твоего рождения.

— Я знаю, но мама…

— Но что?

— Мы так внезапно потеряли отца… Я просто… я боюсь потерять и тебя.

— О, Дантон, — Джасинда откинулась на спинку стула, и ее раздражение вмиг растворилось. — Мне еще очень далеко до встречи с предками. Я еще многого не сделала. Итак, почему ты искал меня?

Почувствовав, что прощен, Дантон быстро все объяснил.

— Ты ведь понимаешь, что осталось всего три дня, верно? — раздраженно спросила Джасинда.

— Конечно.

— А то, что мне совершенно нечего надеть?

— Что ты имеешь в виду? В твоем шкафу полно платьев.

Если бы Дантон сидел рядом с ней, она бы от всего сердца шлепнула его.

— Но им уже больше десяти циклов!

— Ну, и что? — Дантон был сбит с толку. Любой мужчина мог испытать такое недоумение, когда дело касалось женской одежды.

— Знаешь, иногда ты вылитый отец, и это не комплимент, Дантон!

— Но…

— Сейчас я отключусь, а когда буду дома, сразу же дам тебе знать, — Джасинда раздраженно ткнула пальцем в кнопку разъединения. Ей нестерпимо хотелось, чтобы Дантон почувствовал, в какой заднице он сейчас находился.

— Проблемы?

Джасинда подняла глаза и увидела, что обе женщины озабоченно смотрят на нее.

— Дантон хочет, чтобы я вместе с ним посетила ежегодный бал во дворце.

— И он только сейчас сообщил об этом? — Жавьера недоверчиво посмотрела на нее.

— Как видишь. Ведь у меня есть «шкаф, полный платьев», которые мне подойдут.

Ее родственницы переглянулись и дружно расхохотались.

— О, Джасинда, мой племянник настоящий мужчина!

— Да, — хихикнула вместе с ними Джасинда, — это про него.

— Ну, ты же понимаешь, что это значит, не так ли? — поднимаясь, решительно сказала Жавьера. Она встретила вопросительные взгляды родственниц своим твердым и уверенным. — Мы срочно отправляемся к Киа.

* * *

— Он предупредил тебя всего за три дня?! — взвизгнула Киа, глядя недоверчиво на трех женщин перед собой. — К ежегодному балу у короля Джотэма?! Джасинда! Ты уронила этого мальчика на голову, когда он был младенцем? — пожав плечами, она развела руками, быстро развернулась и громко позвала своих помощниц.

Джасинда поймала себя на том, что вытирала слезы, стекавшие по ее щекам от шутливой тирады Киа. Она совсем забыла, как сильно любила эту женщину.

— Нет, Киа, ты не права, — возразила она, следуя за Киа вглубь магазина.

— Ну, возможно, и стоило бы! — бросила Киа через плечо. — Мужчины! Они что, думают, что «пуф»… и роскошные одеяния появляются из воздуха?!!

— В его защиту скажу, что Дантон — новый член Ассамблеи и холостяк. Он понятия не имеет, сколько времени женщины тратят на выбор своего наряда.

— И где же, по его мнению, ты бы его нашла?

— В… моем «шкафу, полном платьев», — не успев договорить, Джасинда отпрянула от резкого выкрика Киа.

— Серьезно?!! Он думал, что ты просто залезешь в шкаф и что-нибудь вытащишь оттуда? Ты?! Джасинда Мичелокакис, вдова члена Ассамблеи Стефана Мичелокакиса, установившая в свое время стандарт элегантности в Доме Защиты?! Все женщины тогда пытались превзойти тебя, но никто так и не смог! Дантон решил, что ты выйдешь в свет в наряде десятилетней давности? О, да у меня просто руки чешутся, так и хочется треснуть по шее этому мальчику!

— Я… — Джасинда потрясенно посмотрела на Киа. — Я… спасибо, Киа, но я не уверена, что все, что ты сейчас обо мне сказала, было правдой.

— Не спорь со мной, Джасинда Мичелокакис. Я дизайнер, и все происходило на моих глазах. И только я знаю, сколько этих несносных женщин приходило ко мне, чтобы выведать, что ты собиралась надеть. Им так хотелось переплюнуть тебя…

— Они это делали?

— Еще бы! Особенно эта несносная мадам Паяри. Она даже пыталась подкупить моего помощника, чтобы тот украл для нее эскиз.

— Серьезно? Аделаида Паяри? Пыталась это сделать? — Джасинда, хотя и удивилась, но догадывалась, на что была способна эта дама. Ее муж, Эллиот, никогда не был достаточно сильным и уважаемым членом Ассамблеи. Он всегда колебался в своих решениях и частенько играл на обе стороны. Он никогда не спешил определяться, не выяснив, кто на этот раз будет «популярным», чтобы отдать свой голос именно ему. Несколько циклов назад была угрожающая ситуация, когда Эллиот мог потерять свою должность. И, тем не менее, его до сих пор переизбирали.

— Да, и после этого я запретила Аделаиде посещать мой магазин, — Киа подошла к шкафу и достала оттуда невзрачный чехол для одежды. — Нам это теперь только на руку.

Когда же Киа сняла чехол, все три женщины разом затаили дыхание, в изумлении уставившись на наряд. Это было длинное черное платье в стиле русалки с глубоким вырезом, который был отделан лишь по краю фиолетовым плетением из бисера. Украшение выглядело массивным «ожерельем», а, спускаясь вниз по вырезу, собиралось в затейливый медальон, закрепленный между чашечками бюстгальтера.

— Я придумала это платье несколько циклов назад, пытаясь применить то, что рассказывала мне Кассандра о земной моде, в своих дизайнерских решениях. Я была в восторге от этого платья, но, приехав сюда, не нашла подходящего случая, чтобы подарить его Кассандре.

— Почему нет? — удивилась Палма.

— Потому что оно слишком сильно подчеркивает принадлежность к Дому Защиты. Кэсси никогда бы не смогла надеть его на официальное мероприятие, особенно теперь, когда стала королевой, — пояснила Киа.

— Боже, оно так прекрасно, — прошептала Джасинда, пока ее взгляд скользил по великолепному наряду, оценивая его детальную простоту.

— Благодарю. Думаю, с некоторыми изменениями оно идеально тебе подойдет.

— Мне?! — глаза Джасинды метнулись к Киа. — Оу, мне оно, безусловно, очень нравится. Оно необыкновенно красивое, но я не смогу его надеть. Я слишком стара для него.

— Да уж, вот только не надо мне ничего говорить, — Киа пренебрежительно махнула рукой. — Мне абсолютно все равно, сколько тебе стукнуло. Ты не выглядишь ни на день старше сорока циклов. А в свои сорок, ты бы легко надела его.

— Я бы так и сделала, но…

— Но что?

— Я же еду со своим сыном, Киа, а не со Стефаном.

— Ну, и что это меняет? Ты возвращаешься в свет, Джасинда, а я забочусь, чтобы ты сделала это с шиком. Тем более, там будет эта тупица Аделаида. Я бы многое отдала, чтобы увидеть ее лицо, когда ты появишься в этом.

— Я поддерживаю это решение, — Палма подошла к сестре и обняла ее за талию.

— Палма… — Джасинда бросила на сестру укоризненный взгляд.

— Ну, хотя бы примерь, Джасинда, — подбодрила ее та, заметив желание в ее глазах. — Ты же и сама хочешь. Если тебе не понравится, мы подберем что-то другое.

— Думаю, примерка никому не повредит, — сдалась Джасинда.

— Замечательно. Проходи в примерочную. Я помогу. Зи! Тома! Принесите напитки для дам и все необходимое для примерки.

— Да, мадам Джуруас! — обе помощницы, зашедшие в комнату, немедленно отправились выполнять ее поручения.

* * *

Джасинда медленно повернулась, чтобы рассмотреть в зеркале заднюю часть платья. Она не заметила, как Киа аккуратно пальчиками приподняла плетение из бисера, украшавшее горловину. О нет, такое «ожерелье» было бы слишком простым решением для эксклюзивного творения. От легкого движения Киа плетение упало Джасинде на спину и рассыпалось тонкими нитями из бисера. Они крепились к боковым швам, заставляя платье плотно прилегать к телу, а затем переходили в отделанный драгоценными камнями пояс.

— А теперь вот это….

Джасинда ухватилась за плечо Киа, когда та подняла ее ногу, чтобы надеть черные четырехдюймовые (прим. ок. 10 см) каблуки, которые идеально ей подошли.

— Откуда ты знаешь мой размер?

— Джасинда, я сохранила в личном файле всю твою информацию, — Киа на мгновение подняла на нее глаза. — Ты действительно думала, что я забуду о тебе? Об одном из наших первых клиентов?! А ведь ты не обязана была посещать нас. Никто из нас не имел к вам прямого отношения. У тебя не было объективных причин поддерживать нас.

— Конечно, были. Да, ты только начинала, Киа, и вы с Пазелом были очень молоды, но твой талант был неоспорим. Нельзя сказать, что я не извлекла из этой ситуации выгоду.

— Ты дала нам больше, чем это, — надев ей вторую туфлю, Киа поднялась. — Я в курсе, как ты нас возвысила. Как поощряла знакомых заходить в наш магазин. Твое положение в Доме Защиты принудило много женщин войти в нашу дверь.

— Но именно твой талант сохранил их, Киа. Ты мне ничего не должна.

— Мы обязаны тебе всем! — гнев в голосе Киа потряс Джасинду. — А теперь ты позволишь мне отплатить тебе. Пойдем и посмотрим, что об этом думают твои родственницы.

Джасинде ничего не оставалось, как последовать за Киа к ожидавшим ее женщинам.

* * *

— О, мои предки! — чашка Палмы звякнула о блюдце, когда она резко поставила их на маленький столик перед собой. — Джасинда…

— Что? — Джасинда замерла от внезапного окрика сестры. — Все так плохо? — она знала, что сестра всегда говорила ей только чистую правду.

— НЕТ! — воскликнула Палма, пробегая шокированным взглядом по наряду сестры. — Ты выглядишь потрясающе. Ну-ка, повернись!

Чуть повернувшись, Джасинда сделала несколько шагов, и высокий разрез юбки приоткрыл ее стройную ногу. Шлейф, прикрепленный к украшенному драгоценными камнями «поясу» на нижней части спины, изящно скользнул за ней. Она улыбнулась, услышав вздохи Палмы и Жавьеры, когда с вызовом развернулась к ним спиной.

— О, Джасинда, ты просто обязана купить это платье, — прошептала Жавьера.

— И туфли тоже. Мои предки, Джасинда, ты должна приобрести эти туфли!

— Тебе не кажется, что они делают меня слишком высокой? — она вытянула ногу, глядя на тонкий каблук. — Мне не хотелось бы превзойти Дантона.

— Ты не можешь быть слишком высокой, Джасинда, — рассеянно сказала Жавьера, все еще разглядывая платье.

— О да, еще как можешь, особенно когда танцуешь.

— Серьезно? — Палма бросила на нее раздраженный взгляд. — После стольких циклов пора уже отпустить это.

— О чем вы говорите? — Жавьера нахмурилась, глядя на сестер. Даже Киа заинтересовано посмотрела на Палму.

— Генри Езек и ежегодный праздничный бал для Дома Исцеления, когда мы еще учились в Академии. Отец Генри был членом Ассамблеи, и он настоял, чтобы его сын танцевал с Джасиндой. Думаю, он надеялся, что с этого момента у Генри с Джасиндой начнется бурный роман.

— Да уж, можно подумать, это могло когда-нибудь произойти, — усмехнулась Джасинда.

— Ну, после того танца… уж точно никогда, — согласилась с ней Палма.

— Почему? Что сделал этот Генри Езек?

— Во-первых, представь, что Генри Езек очень невысокого роста, а Джасинда надела те сказочные туфли, что выпросила у мамы.

— И ничего я не выпрашивала. Не выдумывай, Палма.

— «О, мамочка, пожалуйста, — запищала Палма высоким девичьим голосом, отчего Джасинда рассмеялась. — Ну, пожалуйста… я обещаю, что не испорчу их! Они прекрасно сочетаются с моим платьем. Пожалуйста, мамочка!» В тот день я была в шоке. Я до сих пор не могу поверить, но мама сдалась, — Палма с улыбкой покачала головой. — И все благодаря волшебному слову «мамочка».

— О, вот только не делай вид, что ты никогда не использовала на родителях свои приемчики, чтобы добиться своего. Ты всегда была «папиной девочкой». Все, что от тебя требовалось, — посмотреть на него своими невинными большими карими глазами, и он давал тебе все, что ты хотела.

— Это верно, — без капли раскаяния улыбнулась Палма.

— Ммм, простите, — прервала ее Жавьера. — Итак, Генри Езек…

— Ну, в туфлях, которые надела Джасинда, взгляд Генри доходил только до этого места, — Палма положила руку на грудь.

— И он всю вальсу смотрел прямо на них.

— Серьезно? — хихикнула Киа.

— Серьезно, но и это еще не самое худшее.

— А что? — подняла брови Жавьера.

— Он весь танец облизывал губы, словно жаждал попробовать их на вкус, — Джасинда содрогнулась от отвращения, вспомнив тот день.

— Ну, и фоабхор! Почему ты просто не ушла?

— В самый разгар ежегодного королевского бала?! Перед всеми собравшимися из Дома Исцеления?! Мама и папа никогда бы меня не простили. Всего-то одна вальса.

— Но ты все же позволила этой ситуации повлиять на себя. И именно поэтому всегда носила низкие каблуки рядом со Стефаном.

— Стефан никогда бы себе такого не позволил, — Джасинда была потрясена, что ее сестра могла предположить подобное. Стефан был абсолютно не похож на Генри.

— Конечно, нет, но ты всегда старалась выглядеть ниже него.

— Но ведь так оно и было.

— Было, но только без таких каблуков, — Палма указала на туфли, что были на ней сейчас.

— Да, — Джасинде вдруг стало грустно от этой мысли. Стефану понравилось бы это платье. — На таких каблуках я была бы выше него.

— О, мне так жаль, милая, — Палма мгновенно оказалась рядом с сестрой, и ее взгляд стал извиняющимся. — Прости, я не хотела тебя расстраивать.

— Ты этого и не делала, — Джасинда сжала ее руку. — Просто будет так… необычно оказаться там без Стефана. Не помогать ему в выборе костюма. Не стоять рядом с ним, напоминая имена жен, которые он забыл.

— Но Дантон будет рядом с тобой. А этому мальчику однозначно понадобится вся твоя сила и твой богатейший опыт светских балов. Женщины, которыми он когда-либо интересовался, были незамужние.

— Как же ты права! — рассмеялась Джасинда, и ее печаль мгновенно испарилась. — Нужно будет послать ему список имен, чтобы он все их выучил. Просто чтобы помучить его за то, что он так поздно сообщил мне о бале.

— Так ему и надо, — согласилась Палма.

* * *

Остаток дня Джасинда прошел в приятной беседе с родственницами, пока Киа подгоняла платье, чтобы оно идеально сидело на ней.

— Киа, я не смогу отблагодарить тебя за то, что ты сделала это так быстро. Я знаю, как ты востребована.

— Ничего особенного, Джасинда, я была рада тебе помочь. Просто предупреди своего сына, что следующая женщина, с которой он вознамерится провернуть такое, может оказаться не такой понимающей, как его мать.