Испытание Джасинды

— Лата была частью твоей жизни, Джотэм. Очень важной частью. Я не собираюсь сердиться на тебя, если ты будешь говорить о ней или скажешь, что до сих пор помнишь ее. Я ни на минуту не забываю Стефана.

— Это совсем другое.

— Почему? Только потому, что он был в моей жизни дольше, чем Лата в твоей? Я благодарю предков, что до сего дня могу говорить о Стефане, но даже если бы я этого не делала, он все равно оставался бы частью меня. Наиважнейшей частью. Так же, как и Лата для тебя.

Джотэм видел искренность в ее глазах. Убедившись, что его мысли и разговоры о Лате ничуть не задевают Джасинду, он решился на откровенность.

— Мне просто интересно, получила бы Лата такое же удовольствие от службы в Коалиции, как и ты. Если бы у нее была такая возможность.

— Возможно, но тебя, Джотэм, она хотела больше, — в голосе Джасинды не было сомнений. — У нее не было необходимости выходить за тебя замуж, Джотэм. Она могла бы вступить в союз с тобой по окончании службы. Но она предпочла тебя.

— Я никогда не был в этом уверен.

— Джотэм, — Джасинда надеялась, что подобрала правильные слова. — Я не могу утверждать, что Лата никогда не сомневалась в верности своего решения. Меня временами мучили сомнения, стоило ли мне вступать в союз со Стефаном.

— Не может этого быть!

— Еще как может. Я любила Стефана и никогда в этом не сомневалась, но были времена, особенно в первые циклы нашего союза, когда я задавалась вопросом, достаточно ли в нас любви. Смогут ли наши чувства выдержать давления и требования, предъявляемые жизнью. Мне пришлось перестраивать свою жизнь. Ради него. Так же, как и Лате пришлось многое изменить ради тебя. Но я никогда не поверю, что она сожалела об этом больше, чем я.

* * *

Проснувшись на следующее утро, Джотэм обнаружил, что улыбается. Когда последний раз подобное было в его жизни? Они с Джасиндой проговорили до поздней ночи. И он не был уверен, кто из них в конце концов выключил связь. Возможно, та сама оборвалась, когда они оба заснули. Зато Джотэм точно знал, что чувствовал бы себя намного лучше, если бы мог спать и просыпаться, держа Джасинду в своих объятиях.

Поднявшись, он быстро оделся, желая поскорее закончить свои дневные дела, чтобы вновь увидеться с ней.

* * *

— Доброе утро, Чесни, — поздоровался Джотэм, войдя в приемную.

— Доброе утро, Ваше Величество, — Чесни улыбнулся в ответ на хорошее настроение короля. — Ваш кофе ждет вас на столе вместе с документами, которые вам понадобятся для беседы с Биргином Касаром.

— Спасибо. Есть еще что-то, о чем я должен знать?

— Несколько минут назад звонил Хагар. Верховный адмирал просил вас позвонить ему, когда у вас будет свободная минутка. Ничего чрезвычайного. Сегодня он весь день будет во дворце.

Джотэм бросил взгляд на наручный комм. Время еще было.

— Я свяжусь с ним сейчас. Дай мне знать, когда Касар позвонит.

— Да, Ваше Величество.

* * *

— Что ты хотел, Уилл? — вместо приветствия спросил Джотэм, делая глоток кофе.

— Я же сказал, что это не срочно, Джотэм, — ответил тот.

— Я знаю, но у меня все утро будет занято: встречи одна за другой. Зато сейчас могу спокойно поговорить с тобой.

— Ну ладно, ладно.

Джотэм нахмурился. Уилл явно нервничал… и был каким-то скованным.

«Что, ради предков, происходит?»

— Что случилось, Уилл?

— Ничего. Все в порядке. Это просто… Кассандра попросила меня сделать это, а я… черт возьми, никогда бы не подумал, что мне будет так неловко говорить об этом, — он нервно провел рукой по волосам.

— Что? — потребовал Джотэм. — Уилл, просто выплюни это!

— Я… мы… Кассандра и я…

— Уилл!

— Мы хотели, чтобы ты стал крестным отцом Сабах, — торопливо сказал он.

Джотэм был потрясен. Откинувшись на спинку стула, он спросил:

— Вы хотите, чтобы я… — и не смог договорить.

Никогда прежде его не просили стать крестным отцом. Эту честь оказывали лишь самым доверенным друзьям. Ведь по сути это было обещанием заняться воспитанием этого ребенка, если его родители по какой-то причине не смогут этого сделать. Хотя Уилл был крестным отцом Барека, Джотэма никогда не просили стать таковым для кого-то из пяти сыновей Уильяма.

— Мы давно хотели это сделать. Я хотел. Мы с Кассандрой спорили об этом каждый раз, когда у нас рождался ребенок.

— Кассандра не считала меня достойной кандидатурой. Я понимаю это, Уилл. Особенно из-за моих отношений с Дадрианом.

— Нет, Джотэм! Это здесь вообще ни при чем. А Кассандра, наоборот, всегда утверждала, что ты мой самый лучший друг на все времена. И для воспитания наших детей — лучший вариант.

— Но, тем не менее, ты не… — тихий шепот слетел с губ Джотэма, но Уильям все же услышал.

— Я просто считал подобную просьбу неуместной и не хотел ставить тебя в неловкое положение. Ведь в любом случае тебе пришлось бы отказать мне.

— С чего бы мне отказываться, Уилл? Я не понимаю?

— Джотэм, быть крестным отцом Барека — это одно. Он все равно будущий король. Но если бы ты стал им для одного из моих сыновей… все выглядело бы так, что мой ребенок пользуется твоей особой благосклонностью…

— И для него это создало бы определенные трудности.

— Да. Мы оба знаем, что Лукасу пришлось немало претерпеть из-за того, что я — Верховный адмирал. А если бы ты стал крестным отцом…

— Никто бы не поверил, что он чего-то добился сам.

— Так и есть. И хотя я прекрасно знаю, что ни Лукас, ни мои мальчики, если уж на то пошло, не стали бы обращать внимания на мнение обывателей, им бы все равно пришлось столкнуться с немалыми трудностями.

— Согласен, — кивнул Джотэм. — Я и сам это знаю.

— Даже для Кайдена, Джейкоба и Вилли я не стал просить тебя об этом. Хотя они королевские отпрыски Дома Знания, у них на предплечьях также есть стрела Дома Защиты. Они всегда будут принадлежать обоим Домам. И если бы ты стал их крестным отцом, то они считались бы твоими крестными сыновьями. А это автоматически поставит их в очередь на твой трон.

— Не смеши меня, Уилл, — Джотэм небрежно махнул рукой. — Барек законный наследник, и именно он сядет на трон.

— Да, но что, если с ним что-то случится? Джотэм… попробуй представить это… Тебе пришлось бы выбирать нового наследника. И кого бы ты выбрал?

Джотэм нахмурился, серьезно задумавшись над словами друга.

А кого бы он выбрал, на самом-то деле?

Он перебрал в уме всех, кто по своей родословной имел право занять его трон. Из всего списка самым достойным был Уильям. Но теперь его друг стал королем Дома Знаний и к тому же был Верховным адмиралом, поэтому его кандидатура, естественно, отпадала. И тогда выбор, однозначно, пал бы на одного из его сыновей. Особенно, если бы тот был крестным сыном Джотэма.

Уильям был абсолютно прав, говоря, что по закону согласие Джотэма стать крестным отцом означало, что он принимает этого ребенка, как своего собственного. А значит, дает согласие — опять же по закону — поставить этого ребенка в очередь на трон.

Никогда раньше он не задумывался об этом.

— Пуристы обеих палат пришли бы в ярость, — сказал Уилл через несколько минут.

— Ты прав, — согласился Джотэм. — Я просто никогда не думал об этом. Всегда был уверен…

— Что я не считал тебя достойным? Чушь собачья, Джотэм, и ты это знаешь! — уперев руки в стол, Уилл приблизил лицо вплотную к экрану. Его глаза буквально метали молнии. — Мне не нужно было предлагать тебе стать крестным отцом моих сыновей, чтобы быть уверенным, что ты позаботишься о них, если меня вдруг не станет. Точно так же, как и ты знаешь, что не имеет значения, крестный я отец Барека или нет. Я в любом случае присматривал бы за ним.

— Я… Ты прав, Уилл. Извини.

— По-другому и быть не могло. Из всех тупоголовых идиотов… если бы ты сейчас был рядом, я бы с удовольствием, Джотэм, врезал тебе.

Видя, как бушует Уильям, Джотэм улыбнулся.

Его друг редко выходил из себя, и потому эта вспышка ярости выглядела очень забавной. К тому же Джотэм точно знал, что злость Уилла не была показной. Его друг был одним из немногих, кто действительно мог ударить его, не задумываясь о последствиях.

— Тогда почему ты просишь меня стать крестным отцом Сабах?

— Потому что ты мой самый близкий друг! А она моя единственная дочь! Я не могу доверить ее судьбу никому, кроме тебя.

Джотэм почувствовал, как у него перехватило дыхание.

— Кассандра тоже так считает?

— Да.

— Но ее брат…

— Мы сделали Питера крестным отцом всех мальчиков, но не Сабах… У Сабах совсем другая ситуация, Джотэм. Однажды ей предстоит стать королевой. Сильной, красивой, могущественной королевой. Питер не имеет ни малейшего представления, чего ей это будет стоить. Но не ты. Ты единственный, кто смог бы беспристрастно и без предубеждений направить ее по верному пути. Что скажешь?

— Для меня это большая честь, Уилл.

Заметив, как расслабился его друг, Джотэм был потрясен осознанием того, что Уилл действительно боялся услышать отказ.

— Хорошо. На следующей неделе, чтобы все было официально, мы планируем провести небольшую церемонию в узком кругу.

— Ты был так уверен во мне?

— Кассандра была. Так ты успеешь урегулировать все свои вопросы за такой короткий срок? Сможешь отойти от дел на несколько дней? Мы могли бы наверстать упущенное, возможно, устроить небольшой спарринг с Питером.

— Я все улажу, — Джотэм помолчал. — Я слышал, он очень хорош в своем деле.

— Питер исключительный. Любой, кто пройдет его курсы, станет элитой сил безопасности.

— Буду иметь в виду, — Джотэм на мгновение задумался. — Уилл, я бы хотел кое-кого взять с собой, если ты, конечно, не возражаешь.

— Джасинду? — Уилл пристально посмотрел на него.

— Да.

— Конечно, Джотэм, — на его лице расплылась довольная улыбка. — Кассандра умирает от желания познакомиться с ней.

— Почему? — увидев, что Уилл хитренько улыбается, Джотэм нахмурился. — Что ты сказал своей жене, Уильям? — подозрительно спросил он.

— Только то, что наш друг влюбился. Однако я должен предупредить тебя, Кассандра настроена скептически.

— Не верит, что я люблю Джасинду?

— Нет, она боится, что Джасинда будет тебя использовать. Моя жена в последнее время, по неведомой мне причине, старается всячески опекать тебя, — при виде явного недовольства, отразившегося на лице друга, Джотэм рассмеялся.

— Бедный Уилл. Я всегда говорил тебе, что я неотразим.

— Ты, конечно, красив, но я-то красивее.

Это был спор всей их жизни.

— Возможно, Кассандре я нравлюсь больше, — поддразнил его Джотэм.

— Держись подальше от моей жены, Тибулл!

От души рассмеявшись, Джотэм отключил связь.

Осталось лишь убедить Джасинду поехать с ним.

* * *

— Ты хочешь, чтобы я сделала… что? — Джасинда вывернулась из объятий Джотэма и в шоке уставилась на него.

После их последней встречи прошло целых три дня. Сначала Итан со своей семьей приходил навестить ее, а потом у Джотэма был официальный ужин, на котором его присутствие было обязательным.

Сегодня, к немалому удивлению Джасинды, ей доставили новый транспорт на несколько недель раньше, чем ожидалось. Она догадывалась, что Джотэм имеет к этому непосредственное отношение, но не успела расспросить его, так как он огорошил ее, попросив сопровождать его в Дом Знаний.

— Поехали со мной, — повторил он.

— Джотэм, ты идешь на приватное мероприятие короля и королевы Дома Знания. Чужакам там не место.

— Я хочу, чтобы ты была там со мной, и ты не чужая. Ты знаешь Уилла и знаешь Хавьеру.

— Джотэм…

— Пожалуйста, Джасинда, — он с мольбой смотрел на нее. — Я должен пойти, и хочу, чтобы ты была рядом. Хочу провести это время с тобой. Хочу познакомить тебя со своими друзьями. И хочу, чтобы они знали, что ты важна для меня.

— Я думала, мы будем двигаться медленно, без официальных заявлений.

— Это неофициально. Просто навестим своих знакомых. Вместе.

Джасинда некоторое время молча вглядывалась в него, впитывая всю глубину испытываемого им желания, которое отражалось в мерцании его фиолетовых глаз.

— Ох, ладно, но мне нужно знать, насколько неформальной будет обстановка, чтобы упаковать подходящие вещи.

— Формальной эта встреча точно не будет, Джасинда, — ее выразительные брови слегка приподнялись, и Джотэм от души рассмеялся. — Если честно, никаких официальных мероприятий не планируется. Церемония крещения состоится в частном саду Кассандры.

Джасинда понимала: Джотэм убежден, что все так и будет. Вот только была одна существенная деталь, о которой она узнала от своей матери. Когда имеешь дело с королевской семьей, нужно быть готовым ко всему. Их планы могут измениться в любой момент, поэтому нужно всегда быть начеку и суметь вовремя перестроиться.

Когда Джасинда выходила замуж за Стефана, то приняла этот совет всем сердцем. Как бы ее это ни раздражало, но во все времена внешность имела первостепенное значение. А для нее было важно стоять рядом со своим мужчиной с высоко поднятой головой, зная, что он не получит из-за нее никаких нареканий.

Все это было связано с первыми циклами ее появления в Доме Защиты, когда королева Джоанна, казалось, получала огромное удовольствие, грубо и резко критикуя ее по всякому поводу. Худшей из всех ситуаций была та, когда Джасинда — без всякой задней мысли — надела сережки, подаренные ей родителями на шестнадцатилетие. На них был символ Дома Исцеления, но она не придала этому значения. Зато мать Джотэма тут же обратила на них внимание. И в присутствии большинства жен советников в весьма унизительной форме заставила Джасинду снять их и надеть другие.

Стефан, узнав об этом, пришел в ярость. Придирки королевы Джоанны, а так же письмо короля Кадо, стали последней каплей, заставившей его задуматься: а стоит ли продолжать служить королю и королеве, которые столь мелочны.

Джоанна и Кадо погибли прежде, чем Стефан принял решение, а одним из своих первых указов Джотэм официально утвердил ее союз со Стефаном, дав всем понять, что он их поддерживает. Джасинда сомневалась, что кто-то из них действительно понимал, какое существенное влияние оказал этот поступок на всю их жизнь.

— Джасинда? — вопрос Джотэма, как и его руки, крепче сжавшие ее, помогли ей вернуться в настоящее.

— Когда мы уезжаем и как долго там пробудем?

— Через три дня, — улыбнулся Джотэм, — и пробудем там не меньше.

— Джотэм Тибулл! — она игриво хлопнула его ладошкой по груди, укоризненно качая головой.

— Что? — растерянно спросил он.

— Даже если я попытаюсь тебе это объяснить, не думаю, что ты поймешь меня.

Ведь у него был целый штат служащих, привычных собирать его в подобные поездки, и все, что Джотэму нужно было сделать, это сказать им, что он уезжает. А вот ей, чтобы как следует подготовиться к такому, придется все три последующих дня в спешке складывать свои вещи. Но это будет потом. Прямо сейчас она находилась в его объятиях и собиралась вдоволь насладиться этим.

Потянувшись к нему, Джасинда чмокнула его в губы.

— А скажите-ка мне, Ваше Королевское Высочество, — поддразнила она, — что вам известно о моем новом транспорте, прибывшем на две недели раньше срока?

— Не понимаю, о чем ты говоришь, — вмиг ставший непроницаемым взгляд Джотэма выдал его с головой.

— Неужели? — она слегка приподняла бровь. — Два дня назад я разговаривала с мистером Таггсом, и он предупредил меня, что сможет доставить мне новый транспорт не раннее, чем через две недели.

— И что?

— А то, что сегодня утром он позвонил мне и сообщил, что транспорт уже прибыл.

— Ну, это же хорошо, правда? — Джотэм попытался отвлечь ее поцелуем, но нежные пальчики, прижавшиеся к его губам, не позволили ему этого.

— Что ты сделал, Джотэм? — Джасинда была решительно настроена узнать правду.

— Почему ты думаешь, что я что-то сделал? — не собираясь сдаваться, он нежно поцеловал ее пальчики.

— Потому что транспорт мог быть смонтирован и доставлен в такой короткий срок лишь благодаря твоему вмешательству.

— Ты отказалась воспользоваться одним из моих лимизинов, а я не мог позволить тебе так долго обходиться без подобающего автомобиля.

— Так ты хочешь сказать, что это была моя вина? — ее подергивающиеся губы смягчили резкость ее тона.

— Нет, твоей вины в этом нет, но ты все усложнила. Все, что от тебя требовалось, это позволить мне назначить тебе водителя.

— Ну и зачем мне это нужно, Джотэм Тибулл? — Джасинда хотела, чтобы ее вопрос прозвучал шутливо, но Джотэм отнесся к нему очень серьезно.

— Потому что тебя чуть не убили! — руки Джотэма вмиг обхватили ее плечи, и он приподнял ее так, что она оказалась с ним лицом к лицу. — А в лимизине ты была бы в полной безопасности!

— Джотэм! — от прозвучавшей в его голосе безудержной ярости ее глаза потрясенно расширились, а руки тут же обхватили его плечи. — Он бы все равно врезался в меня, — как можно мягче сказала она, пытаясь успокоить его.

— Но ты бы находилась сзади, и тебе не пришлось бы испытать на себе всю тяжесть этой атаки.

— Это не было нападением! Это был несчастный случай.

— Ты действительно считаешь, что это имело бы значение, если бы ты погибла?!! — в сердцах выкрикнул Джотэм.

— Джотэм, — обхватив его лицо руками, она впилась в него обеспокоенным взглядом. Никогда прежде она не видела его таким расстроенным. — Все в порядке. Я здесь, и я в безопасности.

— Я не могу потерять тебя, — его губы с торопливой жадностью набросились на ее рот, а язык, не теряя ни секунды, проник внутрь, как бы утверждая свои права на нее.

Джасинда принадлежала ему, и он жаждал обнимать ее, защищать и любить. Нет, он ни за что не потеряет ее. Джотэм понимал, что ведет себя неразумно, но не мог остановиться. Он знал, что не сможет вновь пережить потерю той, которую так сильно любит. Почувствовав, как руки Джасинды обвились вокруг его шеи, он наклонился и, подхватив ее на руки, понес в свою спальню.

Он хотел ее.

Нуждался в ней.

В своей постели.

Единственная женщина, которая будет там после Латы.

* * *

Джотэм положил Джасинду на середину кровати и, прервав поцелуй, отстранился. Возвышаясь над ней, он окинул ее жадным взглядом, и от увиденного у него буквально перехватило дыхание.

Когда Джасинда приехала к нему, ее волосы были зачесаны в небрежный пучок. Но во время его объятий тот растрепался, и теперь ее длинные каштановые волосы шелковистым веером рассыпались по ее спине и плечам, поражая своим великолепием.

Наклонившись, Джотэм не спеша высвободил из сшитых на заказ брюк ее блузку свободного кроя, открыв своему взору ее «неинтересный» шрам, историю которого она недавно поведала ему. Склонившись, он с благоговением поцеловал его, благодаря предков за то, что Джасинда выжила, и понимая, что в своем рассказе она преуменьшила связанные с этим страдания.

— Джотэм… — запустив пальцы в его густые, пышные волосы, Джасинда попыталась притянуть его губы к своим.

Джотэм прекрасно видел, чего она хочет, но прежде, чем прикоснуться к этому чуду, его губы намеревались исследовать другие, не менее важные участки. Которым он, к сожалению, до сих пор не уделял должного внимания.

Например, плавные изгибы ее талии. Нет, это была далеко не тоненькая и изящная талия юной девы, только что окончившей Академию, с упругими и твердыми мышцами. Это была талия зрелой женщины, которая в свое время успешно выносила троих детей. Чуть помягче. Чуть пошире. С поперечными растяжками, оставшимися от тех переживаний.

Это его неимоверно возбуждало.

Поцеловав ее изгибы, Джотэм двинулся выше. Туда, где он прежде обнаружил россыпь милых веснушек, но не обратил на них внимания. Сейчас же их расположение казалось ему продуманной стратегией, так как он не мог не последовать за ними в предусмотренном ими направлении. Джотэм, не раздумывая, подчинился, но только после того, как убедился, что оценил каждую из них по достоинству.

В благодарность те, желая показать ему что-то очень важное и интимное, привели его в долину с двумя неприступными вершинами, которым он так любил поклоняться. Там, между ее пышными грудями, еще недавно покрытыми синяками, находилось неяркое изображение трех, расположенных на спирали, небольших солнц.

Первое из них покоилось на нижней внутренней части ее левой груди.

Второе пряталось между ее холмиками.

А третье красовалось в верхней части ее правой груди.

Это был королевский символ Дома Исцеления!

Нет, погоди-ка. Что они делали на теле Джасинды?

— Джасинда… — с сожалением оторвав свои губы от первого символа, Джотэм вопросительно посмотрел на нее.

— Хм-м-м? — она взглянула на него полными желания очами.

— Откуда они у тебя?

— Что?

— Эти рисунки. Это же королевские символы Дома Исцеления.

— Нет, это не так. Они, конечно же, похожи, но не совсем. Королевским символом Дома Исцеления обладают только мужчины, и тот всегда находится на их руке.

— И все же у тебя он тоже есть, — Джотэм отметил, как ее кожу опалил румянец. — Джасинда…

— Не думаю, что для серьезных разговоров сейчас подходящее время, — она попыталась отвлечь его, стянув через голову блузку.

— Вот до этого мы еще успеем дойти. А пока что расскажи-ка мне, как эта метка оказалась на твоем теле, — Джотэм мягко улыбнулся, игнорируя ее недовольный взгляд.

Это было так восхитительно…

Джасинда слишком привыкла к тому, что ей давно никто не бросал вызов. Зато Джотэм просто жаждал провести остаток своей жизни под этим взглядом.

— Ничего серьезного. Просто семейная легенда, рассказанная на ночь глядя.

Перекатившись на бок, Джотэм подпер рукой голову, а другую положил ей на грудь, продолжая водить пальцем по всему рисунку.

— Все равно расскажи.

Джасинда фыркнула, но по его взгляду поняла, что он не отступится.

— Семейная легенда по материнской линии рассказывает о том, как много циклов назад… так много, что никто толком не знает, когда это было, женщина моего рода влюбилась в отпрыска королевской четы Дома Исцеления. Король не одобрил этот союз, и принц женился на другой… но моя пра-пра-пра к тому времени уже зачала.

— И принц не заявил своих прав на ребенка? — Джотэм не мог в это поверить.

— Ему никто не сообщил об этом. Тем более ребенок был женского пола и для трона никакой угрозы не представлял.

— И все же девочка получила королевский знак.

— Да, это так, причем на том же месте, что и у меня. Вот только перешел он не к ее дочери и даже не к внучке, а лишь к правнучке.

— Он появляется только в каждом третьем поколении?

— Да, и только по прямой женской линии.

— Как у Кассандры в Доме Знаний.

Джасинда слегка нахмурилась.

— В каком-то смысле ты прав, но это не совсем одно и то же.

— А что не так?

— Домом Исцеления может править только король. И у него должна быть полноценная метка, — она нежно коснулась метки Джотэма на его правом предплечье.

Стрела, дающая право стать королем Дома Защиты, полыхала гордо и ярко.

Размышляя над словами Джасинды, Джотэм подумал о том, что сыновья Уильяма и Кассандры, родившись в Доме Знаний, носят также символ Дома Защиты. А теперь он узнает, что женщина из Дома Исцеления имеет на теле королевскую метку.

Это было что-то необычное, чего прежде никогда не случалось.

— Возможно, вскоре все изменится.

— Некоторые вещи, не спорю, могут меняться. Но вот другие… никогда, — Джасинда положила его руку себе на грудь, прижав ее сверху ладошкой.

Пальцы Джотэма инстинктивно сжали соблазнительный холмик.

— Ты пытаешься отвлечь меня.

— Это работает?

— Еще как, — наклонившись, он обхватил губами ее сосок и, глубоко втянув его в рот, игриво облизал его языком.

— Черт, — разочарованно выдохнула она, когда провела ногтями по его спине, но вместо желанной кожи ощутила слой ткани. — Почему ты еще до сих пор одет? Я хочу тебя голым!

Джотэм отпустил ее грудь, резко причмокнув губами, и посмотрел на нее таким жарким взглядом, что низ ее живота тут же обдало жаром.

— Прямо сейчас?

— Да. Пожалуйста, Джотэм. Хватит дразнить меня. Я хочу, чтобы ты был у меня внутри.

Игривая улыбка на лице Джотэма мгновенно сменилась жгучей потребностью, от которой у Джасинды перехватило дыхание.

— В таком случае ты получишь меня, — поднявшись на колени, он сорвал с себя рубашку, а затем быстренько скинул брюки. Устроившись между ее бедер, которые приветливо распахнулись для него, он на мгновение задержался у ее входа, чтобы, провозгласив: — Ты моя! — глубоко вонзиться в ее лоно, не забывая при этом утверждать свои права на каждую его частичку.

— Да! — выгнувшись дугой, она подтвердила его притязания и тут же выдвинула встречное требование. — И ты мой!

— Твой! — не задумываясь, согласился он.

* * *

Джасинда обвила шею Джотэма руками и, притянув его к себе, нашла его губы. Он жестко вбивался в нее, а ее тело радостно откликалось на каждый его толчок. Мышцы ее лона сжались вокруг его члена. Его слова что-то пробудили глубоко внутри нее… то, что она никогда не ожидала ощутить снова.

Любовь.

Она. Любила. Джотэма.

Ее сердце слегка дрогнуло от осознания силы и глубины ее чувств.

Оторвавшись от ее губ, Джотэм взглянул на нее. Его фиалковые глаза горели страстью. Он почувствовал, как между ними рухнула какая-то преграда.

— Не сдерживай себя, Джасинда. Я хочу тебя всю! — с этими словами он усилил свои толчки, догадавшись по ее дрожи, что ее кульминация совсем близко. — Дай мне это, Джасинда! — последовал приказ. — Кончи для меня!

— Джотэм! — его слова отправили ее через край, и оргазм взорвался в ней тысячью ярких огней.

Сделав последний толчок, Джотэм последовал за ней.

* * *

Джасинда старалась отдышаться, лежа на бурно вздымавшейся груди Джотэма.

Тот в самый последний момент испугался, что раздавит ее своим весом, поэтому быстро перекатился на спину, увлекая ее за собой. И вот сейчас ее разум пытался осмыслить то, в чем ее сердце уже не сомневалось.

Она любила Джотэма Тибулла.

Короля Дома Защиты.

Как такое вообще могло случиться?

— Что происходит в твоей голове? — его глубокий бархатистый голос заставил ее опереться локтем о его грудь, подпереть голову рукой и задумчиво посмотреть на него.

Джотэм лежал на спине полностью расслабленный и с закрытыми в блаженной неге глазами.

— С чего ты взял, что мой мозг сейчас способен о чем-то думать?

— Потому что я это слышу, — он открыл свои удивительные глаза, чтобы посмотреть на нее. — К тому же ты напряглась.

— О-о-о, — смутилась Джасинда.

Могла ли она раскрыть ему свое сердце? С одной стороны, она была слишком зрелой, чтобы затевать какую-то игру, но с другой, ей нужно было немного времени, чтобы переварить все это. Она не могла вот так вот просто взять и все вывалить на него.

— Джасинда? — лицо Джотэма, выглядевшее только что умиротворенным, стало хмурым. — Что случилось? — в его голосе прозвучали требовательные нотки.

— Ничего, просто думаю.

— О чем?

— Обо всем понемногу. Но хочу, чтоб ты знал: даже если мои мозги в твоем присутствии превращаются в кашу, это вовсе не значит, что я соглашусь ездить на лимизине.

— А почему нет?

— Потому что жизнь дана человеку, чтобы жить.

— Черт побери! Ты попала в аварию, Джасинда! — Джотэм попытался подняться, но она не позволила.

— Да, попала. Но это может произойти где угодно. И замена транспорта ничего не изменит. Я могу просто упасть с лестницы, — Джасинда почувствовала, как он напрягся, когда она вскользь упомянула смерть Дадриана. — Или же умереть, собирая цветы в саду, — на самом деле так умер Стефан. — Я не собираюсь каждую минуту трястись от страха, Джотэм.

— Я и не прошу тебя.

— Знаешь, в чем-то я согласна с тобой. Поэтому обещаю, что не стану рисковать понапрасну. У меня слишком много всего, ради чего стоит жить. К тому же я езжу на самом безопасном транспорте на планете. И никогда не превышаю скорости. А еще не езжу в плохую погоду. Для своей безопасности я делаю все необходимое.

— Ты не можешь быть в этом уверенной.

— Нет, это не так, — протянув руку, она погладила его по щеке. — В жизни всякое случается, Джотэм. И я дорожу каждым мгновением. Позволь мне просто жить. И давай наслаждаться этим вместе.

Глава 17

— Джасинда Мичелокакис! Я хочу говорить с тобой! — услышав пронзительный и скрипучий голос мадам Нитцшке, Джасинда на мгновение прикрыла глаза.

Она только что закрыла входную дверь и шла по тротуару к своему транспорту. Домой ее этой ночью привез Деффонд, который по ее просьбе припарковал машину на стоянке перед ее домом.

Они с Джотэмом как раз заканчивали поздний ужин, когда Чесни сообщил, что произошло нечто, требующее внимания короля. Джотэм уговаривал ее остаться, но было уже поздно, и ей не хотелось, чтобы ее увидели уезжавшей из дворца ранним утром.

Разумеется, Джотэму это не понравилось. Транспортная авария по-прежнему давила на него тяжким грузом, поэтому в своем решении он был непреклонен. Так как Джасинда отказалась принять его лимизин, он потребовал, чтобы до дома ее довез Деффонд. Джасинда не забыла своей реакции на это: она уже открыла рот, собираясь возразить, но тут же благоразумно закрыла его, признав свою уступку пустяковой. Она смирилась, понимая, что этим немного успокоит Джотэма и снизит его напряжение.

Деффонд управлял ее транспортом, в то время как Джасинда сидела рядом, а не на заднем сиденье, как ему того хотелось. За ними следовал другой транспорт, на котором капитан собирался вернуться во дворец. Припарковавшись на подъездной дорожке, он проводил ее до двери дома и ушел.

И вот теперь мадам Нитцшке бодренько ковыляла к ней от своего дома.

Джасинда направилась за покупками для поездки в Кисурри, но, очевидно, удача помахала ей рукой, оставив ее на растерзание старой соседке, отъявленной сплетнице.

— Здравствуйте, мадам Нитцшке. Как вы поживаете?

— Было бы гораздо лучше, если бы ты прекратила принимать всех этих мужчин!

— Прошу прощения? — Джасинду задел обвинительный тон злобной старушенции.

— Ты меня слышала! Своим бесстыдством ты позоришь всю округу! Этот человек вдвое моложе тебя! Он постоянно приходит к тебе, днем и ночью! Советник Стефан перевернулся бы в гробу, если бы узнал о твоем неуважительном к его памяти поведении!

С каждым словом, слетавшим с губ старой карги, гнев Джасинды возрастал подобно летящему с горы снежному кому. Она знала, что мадам Нитцшке ревностно следит за всеми жителями в округе. И какое-то время — пока ее дети росли — Джасинду это вполне устраивало, так как ни одна их шалость не оставалась незамеченной. Теперь же такое повышенное внимание она находила весьма назойливым. Вторгающаяся в частную жизнь, но чуткая и заботливая женщина, которой когда-то была мадам Нитцшке, теперь превратилась в общественного обвинителя, и Джасинда не собиралась терпеть это. Позже она, несомненно, посмеялась бы над мыслью, что старуха убеждена в ее интимной связи с Деффондом, но сейчас это привело ее в бешенство.

— Мадам Нитцшке, — возмутилась Джасинда. — Я всегда уважала ваше радение о благе общества, но я не потерплю вашего вмешательства в мою личную жизнь. С чего вы решили, что имеете право судить меня? Это не ваше дело, кто и когда посещает мой дом! А теперь прошу извинить меня, у меня много дел, — отвернувшись, Джасинда направилась к своей машине, оставив соседку, провожавшую ее раздраженным взглядом, в гордом одиночестве.

* * *

— Мама?

Услышав свое имя, Джасинда повернула голову влево и радостно улыбнулась, увидев направлявшегося к ней сына.

— Дантон!

— Как ты? — поцеловав ее в щеку, он потянулся к пакетам в ее руках. — Позволь я сам понесу их.

— Я в порядке. Я как раз собиралась зайти к Питталуге и выпить чашечку кофе. Может, присоединишься ко мне?

Дантон взглянул на запястье, чтобы проверить время.

— Да. У меня еще час до следующей встречи.

— Замечательно, — она взяла сына под руку, и они направились вниз по улице.

— Мадам Мичелокакис! — с радостными приветствиями к ней спешил мистер Питталуге. — Вы здесь! В добром здравии! Я так переживал, узнав об аварии!

— Здравствуйте, мистер Питталуге. Спасибо за заботу, к счастью, все обошлось, и я в порядке. А как ваши дела?

— Я счастлив, что вы пришли сюда с советником Мичелокакисом. Чудесно! Хотите сесть за свой любимый столик?

— Буду вам признательна, — поблагодарила его Джасинда.

Когда Питталуге назвал Дантона «советник Мичелокакис», она непроизвольно вздрогнула, так как на мгновение вернулась в прошлое, в момент, когда приходила сюда со Стефаном.

Садясь за столик, к которому их подвел приветливый хозяин, Дантон нахмурился.

— Могу я взять это у вас, советник Мичелокакис? — Питталуге указал на пакеты в его руках.

— Спасибо, — Дантон тут же протянул их ему.

— Я сейчас вернусь с вашим кофе, — по-дружески кивнул хозяин кафетерия.

— Что это ты вдруг нахмурился? — спросила Джасинда, когда мужчина отошел.

— Он флиртовал с тобой, — еще больше нахмурился Дантон.

— Что?.. Кто? Ты имеешь в виду мистера Питталуге? — искренне удивилась Джасинда.

— Да.

— И тебя это беспокоит?

— Я… ну да. Ты же моя мать.

— Дантон, мы же уже говорили с тобой об этом. Ты не можешь видеть во мне только свою мать. Помимо этого я всегда была и останусь женщиной.

— Я знаю, и все же…

Неожиданно для себя Джасинда осознала, что Дантон на самом деле не мог примириться с этой мыслью, казавшейся ему явно противоречивой. Откинувшись на спинку стула, она попыталась оценить сложившуюся ситуацию. Она видела, как внезапная смерть Стефана потрясла ее детей, но сильнее всех это ударило по Дантону, буквально боготворившему своего отца. Джасинда хорошо помнила все те ночные разговоры, что они вели вдвоем, сидя в кабинете Стефана и обсуждая сотни всевозможных вещей. И прекрасно понимала, что Дантон — как старший сын — больше всех нуждался в поддержке и советах отца. Особенно сейчас, когда стал членом Ассамблеи.

После смерти Стефана Дантон очень серьезно относился к своим обязанностям первенца. Он считал своим долгом быть в курсе ее здоровья, постоянно звонил ей и по возможности всегда приезжал. Джасинда высоко ценила его заботу, и все же собиралась донести до сына, что у нее есть своя личная жизнь. Жизнь, в которой, как она надеялась, будет Джотэм.

Не успела она заговорить, как появился Питталуге с кофе и тарелкой сладостей.

— А вот и я.

— О, мистер Питталуге, вы меня балуете, — Джасинда с восхищением смотрела на тарелку, где лежали ее любимые пирожные и несколько специально для Дантона.

— Ни в коей мере, мадам. Могу я еще что-нибудь сделать для вас?

— Да. Я хотела бы приобрести для своей сестры несколько фунтов вашей чудесной кофейной смеси.

— Я позабочусь об этом, — мужчина улыбнулся и, слегка поклонившись, ушел.

— Дантон. Я люблю тебя. В нашей семье ты главный мужчина, но это не делает тебя моим господином. Даже твой отец никогда не претендовал на это.

— Мама…

— Позволь мне закончить, — Дантон тут же закрыл рот, так как ее «материнский тон» безукоризненно действовал на него даже после того, как он повзрослел. — Твой отец был моим спутником жизни, и я очень скучаю по нему, но не думаю, что он не хотел, чтобы после его смерти я продолжала радоваться жизни. Впрочем, как и я хотела бы, чтобы он жил дальше, если бы ситуация была противоположной.

— Но…

— Послушай меня, — Джасинда намеревалась обсудить эту тему с ним, несмотря на то, что он явно чувствовал себя неловко. — Я не собираюсь отказываться от полноты жизни, и если для того, чтобы наслаждаться ею, мне понадобится встречаться с другим мужчиной, то так тому и быть. Тебе придется смириться с этим.

— Мама!

— Ты ведь встречаешься с женщинами, Дантон?

— Конечно, но это совсем другое.

— Почему?

— Потому что ты моя мать! Мысль о тебе… — лицо Дантона начало краснеть.

— Обо мне?.. — Джасинда прекрасно знала, о чем он думал, но собиралась заставить его произнести это вслух.

— Мама, ты же не думаешь всерьез найти папе замену!

— А почему бы и нет?

— Папа был твоим спутником жизни.

— Так и есть, причем никто и никогда не сможет заменить мне его. Но это вовсе не означает, что я не могу снова влюбиться. И что не могу разделить свою жизнь с другим мужчиной.

— Я просто никогда не думал об этом, — Дантон сделал большой глоток из стоящей перед ним чашки. — Мне нужно какое-то время, чтобы свыкнуться с этой мыслью, — он поставил чашку на стол и пристально посмотрел в глаза Джасинде. — Мне также хотелось бы иметь возможность одобрять тех, с кем ты захочешь встречаться.

Джасинда сначала ошеломленно уставилась на сына, а потом звонко рассмеялась.

— Ты собираешься одобрять мои свидания?

— Да. Ты совсем не знаешь мужчин, мама. Тебя всю жизнь от этого защищали.

Она удивленно приподняла бровь.

— Я точно знаю, что представляют из себя мужчины. С тех пор, как умер твой отец, Дантон, у меня были свидания.

— Что? — его глаза расширились от потрясения. — Как? Кто? Когда? Почему ты мне ничего не говорила?

— Потому что это не твое дело, сын. Единственное, что ты должен знать, — что именно в данный момент является для меня важным, — Джасинда пододвинула к нему тарелку со сладостями. — Лучше отведай эти чудесные пирожные Питталуге.

Все еще слегка шокированный, Дантон протянул руку, выбрал свое любимое печенье и откусил.

* * *

— Благодарю вас, мистер Питталуге. Вы добавили это к моему счету?

— Конечно, мадам Мичелокакис, — мужчина протянул ей пакеты. — Я положил в ваши сумки два отдельных пакетика с кофе.

— Я возьму их, — Дантон взял пакеты. — Благодарю вас, мистер Питталуге.

— Всегда рад встрече с вами, советник Мичелокакис, — слегка поклонившись, хозяин кафетерия повернулся, чтобы поприветствовать очередного посетителя.

— Тебя подвезти домой? — взглянув на свой наручный комм, Дантон понял, что время поджимает, но он не хотел, чтобы его мать ехала домой на такси.

— Нет, мой транспорт стоит прямо за углом. Я собираюсь немного пройтись по магазинам, поэтому хочу закинуть в него свои покупки, — Джасинда отвлеклась на звонящий коммуникатор и поспешила достать тот из висевшей на плече сумочки.

Увидев код Джотэма, она сбросила вызов, не желая разговаривать с ним на улице, тем более в присутствии Дантона.

— Ты уже получила новый транспорт? — Дантон слегка нахмурился.

Он был так удивлен, что даже не задался вопросом, почему его мать не стала отвечать на звонок.

— Да, очевидно, мистеру Таггсу удалось получить его раньше, чем он ожидал, — Джасинда снова двинулась к своей машине.

— Значит, мой звонок пошел ему на пользу, — удовлетворенно кивнул Дантон.

— Ты ему звонил? — Джасинда прикусила губу, так как знала, что на самом деле истинной причиной было вмешательство Джотэма.

— Да. Прости, ты сказала, что сама хочешь разобраться с этим, но мне была ненавистна сама мысль, что ты так долго будешь ограничена в передвижениях.

— Спасибо, Дантон, — она остановилась возле своего транспорта, отключила сигнализацию и открыла заднюю дверь, чтобы он мог положить все пакеты внутрь.

— А кофе тете Палме ты отошлешь?

— Нет, вообще-то я собираюсь в Кисурри на этой неделе.

— В самом деле?

— Да, — ее коммуникатор снова зазвонил, и она нахмурилась, увидев код Джотэма.

«Почему он снова звонит?»

— Зачем?

— Хм-м-м, — вопрос Дантона выдернул Джасинду из задумчивости. Сбросив звонок, она вновь взглянула на сына. — О, по приглашению. Меня не будет около недели. Я собиралась позвонить тебе сегодня вечером и предупредить, чтобы ты не решил, что я снова пропала без вести.

— Пропала без вести? — настала очередь Дантона хмуриться.

— Да, именно это сообщила всем мадам Нитцшке.

— Прости меня, мама. Тогда я просто запаниковал. Маиши уже не было, зато меня встретила она.

— Конечно, конечно. В мое отсутствие Маиша время от времени будет наведываться ко мне домой, так что, если будет желание, можешь навестить ее, — поддразнила его Джасинда.

— Думаешь, я стану увиливать?

— Уверена, Дантон, ты обязательно это сделаешь. Маиша — часть нашей семьи. Я просто не хочу, чтобы ты беспокоился, если вдруг не встретишь ее там. Я попрошу ее либо позвонить тебе, либо оставить записку, когда она поедет навестить своих детей.

— Я буду тебе очень признателен. Ты права, она член нашей семьи, — Дантон бросил взгляд на свой наручный комм. — Мне нужно идти, мама, иначе я опоздаю на встречу.

— Иди, — Джасинда поцеловала его в щеку. — Поговорим, когда я вернусь, — она проводила его взглядом, гордясь тем, каким человеком он стал, а затем скользнула в свой транспорт, намереваясь ответить на звонок Джотэма.

* * *

— Где ты была? — требовательно спросил Джотэм, ответив после второго гудка.

Его резкий тон насторожил Джасинду.

— Я ходила по магазинам и не хотела разговаривать с тобой на улице. Что-то случилось?

— Есть кое-какие новости, и я должен вылететь в Кисурри уже сегодня вечером.

— О-о-о, — она постаралась не выдать своего разочарования.

Джасинда и не подозревала, с каким нетерпением ждала с ним встречи.

— Я знаю, что слишком тороплю тебя, но не могла бы ты подъехать к девяти?

— Ты все еще хочешь взять меня с собой?

— Естественно! Я попробую уладить кое-какие дела по комму, если тебе вдруг понадобится больше времени, но нам все равно придется вылететь до восхода первого солнца.

— Неужели ты пойдешь на это? — хорошо еще, что она сидела, но вот скрыть своего потрясения не смогла. — Отложишь важную встречу? Ради меня?

— Даже не сомневайся, только вот надолго задержаться я не смогу, — Джотэм отвернулся, чтобы, по ее предположению, взять что-то из рук Чесни, а когда он снова взглянул на нее, Джасинда заметила усталость в его глазах.

— Ты хоть немного поспал прошлой ночью? — тихо спросила она.

— Нет, — поставив свою резолюцию на том, что ему дали, он вернул документ.

— Я прибуду во дворец, как только соберусь. Не позже восьми, — она знала, что ей придется спешить, но даже если она что-то забудет, то сможет купить это в Кисурри.

— В самом деле? — в глазах Джотэма читалось явное сомнение.

— При одном условии.

— И что это?

— Постарайся немного отдохнуть.

— Могу лишь пообещать, что постараюсь.

— Не вынуждай меня идти к тебе и заставлять тебя.

— Ты готова лично уложить меня в постель? — Джотэм обнаружил, что эта мысль вызвала у него счастливую улыбку, но тут же понял, что если она это сделает, то об отдыхе можно будет забыть.

— Джотэм Тибулл, сейчас же убери с лица это довольное выражение, — Джасинда с трудом подавила улыбку. — Это была угроза.

— Но прозвучала она очень двусмысленно.

— Теперь я и сама это вижу, — она заметила, что ему протянули еще какие-то документы. — Ты, очевидно, занят, а мне, чтобы не опоздать, нужно еще очень многое сделать. Поэтому я отключусь и займусь сборами.

— Может, мне послать тебе кого-нибудь на помощь? Уверен, Чесни мог бы…

— Боюсь, у Чесни дел более чем достаточно, пусть лучше поможет тебе. Я справлюсь сама, — поспешно заверила она его. — До встречи, я скоро приеду. Попытайся все же немного отдохнуть, — с этими словами Джасинда отключилась.

* * *

— Джасинда Мичелокакис, что происходит? — Маиша расстегнула следующую сумку, чтобы она могла сложить в нее вещи.

— О чем ты говоришь, Маиша? — Джасинда вытащила еще один наряд, который не относился к официальным и для неформальной обстановки был очень уместен. — Я же говорила тебе, что еду в Кисурри, просто на несколько дней раньше, чем планировала.

— Но упакованные тобой вещи собраны по тому же принципу, что и при жизни Стефана. С учетом того, что твоя одежда может бросить тень не только на твоего спутника, но и на весь Дом Защиты.

Джасинда помолчала, неуверенно глядя на подругу.

— Да?

— Да. Зачем ты едешь в Кисурри, скажи честно?

Джасинда медленно подошла к кровати. Аккуратно сложив платье, она положила его в сумку и присела на кровать.

— Я поеду не одна, Маиша, — тихо призналась она.

— Это и дураку понятно. Но вот чего я не понимаю, к чему вся эта секретность? — Маиша присела рядом со своей давней подругой. — Раньше мы доверяли друг другу и ничего не скрывали.

— Я знаю, но это… слишком неожиданно и довольно сложно…

— Джасинда, ты меня пугаешь, — Маиша взяла ее руку и слегка сжала. — Ты была женой одного из самых влиятельных советников в истории Дома Защиты. Ты устанавливала стандарты изящества, стиля и образа того, какой должна быть жена члена Ассамблеи. А теперь ты ведешь себя так, словно на тебе лежит ответственность из-за присутствия рядом с этим человеком. Как такое возможно? На нашей планете нет ни одного мужчины, чья жизнь могла бы, скажем так, потребовать от тебя большего, чем то, что ты в свое время сделала для Стефана.

— Есть, — прошептала Джасинда.

— Это невозможно. Таким человеком может быть только… король… — голос Маиши затих, а ее глаза расширились, когда до нее дошло, что она сказала. И чего Джасинда не стала отрицать. — Джасинда?..

— Как я уже говорила, все неожиданно и очень сложно.

— Джотэм… — только и смогла прошептать потрясенная женщина.

— Да. Но ты не должна никому говорить об этом, Маиша.

— Дети не знают?

— Нет, знают лишь немногие.

— Так ты ехала из дворца, когда произошла авария?

— Да.

— И в Кисурри ты едешь с ним?

— Да.

— Хвала предкам, Джасинда, — вскочив на ноги, Маиша провела дрожащей рукой по волосам. — Он же король!

— И что?

— Он просил тебя сопровождать его? — она прекратила метаться по комнате и внимательно посмотрела на подругу. — В Дом Знаний?

— Да.

— Он не собирается скрывать ваши отношения, раз пригласил тебя туда. А Верховный адмирал — его самый верный и давний друг.

— Я знаю. Я знаю их обоих по Академии.

— Ты там училась?

— Да.

— Король Джотэм снова влюбился! — на лице Маиши появилась счастливая улыбка. — Он влюблен.

— Он этого не говорил, Маиша.

Та помолчала лишь мгновение.

— Это неважно. Король влюблен, однозначно. Он танцевал с тобой последний танец на балу Ассамблеи. Ты проводишь с ним время во дворце. И он берет тебя с собой в Кисурри, в Дом Знания.

— Мы стараемся держать это в тайне.

— Правильно, но как только тебя увидят с ним в Кисурри, это станет известно общественности, пусть и неофициально.

Джасинда поморщилась.

— Надеюсь, этого не случится. Мы едем на крестины принцессы Сабах. Никаких публичных мероприятий не планируется.

— Удачи тебе с этим.

— Вот почему у меня так много проблем со сбором вещей.

— Ну, тогда вот это не подойдет, — протянув руку, Маиша вытащила платье, которое Джасинда только что сложила в сумку. — В этом тебя уже видели, и не раз. Почему ты не купила что-то новое?

— Я собиралась пройтись по магазинам и обновить свой гардероб, — начала защищаться Джасинда, но улыбнулась, когда ее подруга принялась решительно вышагивать по комнате. — Но потом позвонил Джотэм и сообщил, что мы должны вылететь раньше, — она с любопытством наблюдала, как Маиша залезла в шкаф и начала там что-то искать, а затем вернулась к ней с несколькими уже упакованными сумками.

Сумками с одеждой, которую она купила — тогда еще Стефан был жив — для предстоящего цикла заседаний Совета. Того самого, в котором ему так и не довелось служить.

— Эти вещи подойдут идеально.

— Я совсем о них забыла.

— Знаю, — Маиша остановилась и озадаченно посмотрела на нее. — А ты сможешь носить их… с Джотэмом?

— Я… — Джасинда серьезно задумалась. Эти наряды были куплены при жизни Стефана, но он не видел их на ней, поэтому вариант был идеальным. — Да, со мной все будет в порядке.

— Хорошо. А теперь… займемся обувью…

* * *

— Ваше Величество, мадам Мичелокакис только что прибыла во дворец, — сообщил Чесни, входя в королевский кабинет.

— Она здесь? Уже? — взглянув на часы, Джотэм понял, что она приехала на несколько часов раньше. — Пусть Деффонд встретит ее.

— Он уже идет к ней, Ваше Величество. Он приказал стражникам известить его, как только мадам Мичелокакис пройдет через ворота.

— Хорошо, пусть ее вещи отнесут в мой шаттл.

— Будет сделано, Ваше Величество. Я также прикажу отнести и ваши. Вы хотите, чтобы ее проводили прямо к шаттлу или в ваши личные апартаменты?

Джотэм оглядел свой стол и начал собирать бумаги. Всем этим он мог заниматься и в шаттле. Если они вылетят сейчас, то до прибытия на место у них будет достаточно времени, чтобы хорошенько выспаться.

Как же он соскучился по Джасинде…

— Пусть Деффонд проводит ее к шаттлу и сообщит пилоту, что мы вылетаем, как только все окажутся на борту.

— Да, Ваше Величество.

Глава 18

Джасинда молча наблюдала, как Джотэмом без передышки отвечал на очередной вызов, подписывал один за другим документы и отдавал Чесни еще один приказ. Уже целых два часа Джотэм сидел в шаттле за своим столом и усердно работал.

Как только он прибыл на шаттл, то прежде всего уделил ей свое внимание, нежно обняв ее и крепко поцеловав. А пока шаттл взлетал, сидел рядом и рассказывал о взрыве на Нуге, главной горнодобывающей планете Коалиции. Сначала считалось, что это сделали мятежники, но потом было обнаружено, что в этом замешаны члены Дома Знаний и Дома Защиты. Поэтому им так срочно пришлось вылететь в Кисурри.

Джасинда внимательно слушала Джотэма и не могла поверить в возможность этого. Но в то же время она по опыту знала, что зло способно существовать там, где его меньше всего ожидаешь. Поэтому, когда после взлета Джотэм направился к своему рабочему столу, она не стала возражать, понимая важность и серьезность ситуации. А вот когда после прослушивания некоторых сообщений, не имевших никакого отношения к данному вопросу, она начала замечать на его лице и в голосе признаки переутомления, Джасинда начала злиться.

У Джотэма со Стефаном было слишком много общего.

Они оба были неисправимыми трудоголиками, не знавшими ни меры, ни границ.

Джасинда потеряла своего спутника жизни лишь потому, что никогда не вмешивалась в его работу и не заставляла его прерываться на отдых. Вполне возможно, что если бы она настаивала на этом, то он не умер бы в их саду от обширного инфаркта. И, возможно, они прожили бы с ним счастливо еще несколько десятков циклов.

Их совместное путешествие с Джотэмом только-только начиналось. И потому они оба чувствовали себя немного неуверенно и порой проявляли нерешительность. Но вот в чем Джасинда была абсолютно уверена, так это в том, что действительно хочет разделить с ним жизнь. Прекрасную, подлинно счастливую жизнь. Ту, в которой они по-настоящему будут вместе, а не такую, где она просто сидит и смотрит, как он урабатывается до смерти. Она уже проходила подобное со Стефаном и не собиралась совершать те же ошибки. Джасинда намеревалась сменить тактику, помня, чем все закончилось. Именно это она время от времени напоминала своим детям. Так не пора ли и ей самой применить это знание.

Поднявшись, она подошла к Джотэму и забрала у него ручку.

— Джасинда, что ты делаешь? — нахмурился он.

— Тебе нужно отдохнуть, Джотэм. Это может подождать.

— Я должен это доделать.

— Мир не рухнет, если ты сию же минуту не подпишешь отчет о планируемом строительстве новой больницы. Ни один из последних пяти вызовов не имел отношения к Нуге. Тебе пора отдохнуть.

В комнату вошел Чесни с еще одной стопкой документов.

— Там есть что-то связанное с Нугой? — требовательный тон Джасинды шокировал не только Джотэма, но и его помощника.

— А-а, — Чесни бросил взгляд на бумаги и вновь посмотрел на Джасинду, — нет.

— Тогда они могут подождать, как и любые вызовы, не относящиеся к Нуге. Джотэму нужно немного поспать до прибытия в Кисурри. Первое солнце взойдет через несколько часов после приземления, и я уверена, Верховный адмирал будет уже на ногах.

— Я… — Чесни перевел растерянный взгляд на короля, не зная, что ему делать.

— Джасинда, я должен с этим разобраться.

— Не сегодня, — пристально взглянув на Джотэма, она перевела взгляд на его помощника. — На сегодня все, мистер Чесни. Пожалуйста, проследите, чтобы короля больше никто не беспокоил.

— Я… да… мадам, — пробормотал тот.

И, тихонько прикрыв дверь, быстро удалился.

— Что ты делаешь, Джасинда? — недоумевал Джотэм, пока она собирала разбросанные по столу бумаги, совершенно не заботясь о том, что может их перепутать.

Бросив их в ящик стола, она тут же закрыла его.

— Выполняю работу Чесни. Ты и сам все прекрасно понимаешь. Именно так мне нужно было вести себя со Стефаном. Меньше говорить, а больше делать. Ты устал. Твоя работа никуда не убежит, не бойся. А теперь пойдем. Тебе нужно прилечь и отдохнуть.

* * *

Джотэм позволил Джасинде поднять себя и отвести в находившуюся на шаттле спальню. Он почти не пользовался этой комнатой, так как предпочитал во время перелетов работать, но сейчас вынужден был признать, что взглянул на кровать с трепетным предвкушением. Ведь рядом с ним будет лежать Джасинда.

Джотэм не мог сказать, сколько времени прошло с момента их взлета. Он собирался лишь кое-что прояснить, но, похоже, как всегда с головой ушел в свои обязанности. Джасинда была права. Он действительно устал. Он должен был понять это и остановиться. И тем не менее, несмотря на переутомление, сделавшее его медлительным и вялым, он не пропустил ее упоминание о Стефане и прозвучавшую в ее голосе вину, которую она, казалось, до сих пор испытывала.

Оказавшись в спальне, Джотэм тут же сбросил туфли и со стоном рухнул на кровать. Да, нужно признать, отдых ему был просто необходим. Перекатившись на спину, он раскрыл объятия.

— Полежи со мной.

Джасинда уже сняла свою обувь в предыдущей комнате, поэтому, недолго думая, забралась на кровать и со вздохом наслаждения устроилась у него на груди. Держа ее в своих объятиях, Джотэм закрыл глаза и почувствовал, как хаос этого мира отпускает его.

Как Джасинда догадалась, что без этого ему не обойтись?

Нужно было спросить ее об этом. И о том, почему она чувствует себя виноватой в смерти Стефана. Он непременно сделает это… через минуту.

* * *

Джасинда сразу же поняла, что Джотэм уснул. На это ушло совсем немного времени. И это еще раз подтверждало, что он действительно был изрядно измотан.

Зачем она потакала ему?

Почему не заставила его лечь раньше?

Неужели ей опять суждено наступать на те же грабли?

* * *

— Любовь моя, не вини себя в моей смерти.

— Стефан? — пока ее глаза искали ее спутника жизни, Джасинда обнаружила, что находится в своем саду, а три солнца стоят высоко над ее головой.

— Я здесь, любовь моя.

Она нашла его стоящим на коленях перед «материнским» кустом и обрезающим розы. Это было именно то место, где он умер.

— Вставай! — она тотчас потянулась к нему, чтобы помочь.

— Джасинда, этот куст виноват в моей смерти ничуть не больше тебя.

— Так и есть. Если бы я была тверже… уделяла бы тебе больше внимания… добралась бы до тебя чуть раньше…

— Ничего бы не изменилось. Просто пришло мое время присоединиться к предкам. Я сделал все, что от меня требовалось. Мой час настал.

— Нет! Предполагалось, что нас впереди ждало еще немало совместных циклов. Ты должен был быть здесь, рядом со мной, чтобы увидеть, как нашего сына избирают членом Ассамблеи, и лично присутствовать на союзе нашей дочери! Ты должен был состариться вместе со мной! Каринианцы теперь легко доживают до сотни циклов. Я хотела бы разделить их с тобой.

— О, любовь моя. Я видел, как Дантон стал советником. Отсюда. Благодаря тебе часть меня всегда будет жить в нем, как, впрочем, и в Итане, и в Стефани. Все это сделала ты как моя спутница жизни. И благодаря тебе моя жизнь продолжается даже после смерти. Ты позволила мне выполнить свое предназначение. Без тебя бы я не справился.

— О, Стефан.

— А теперь пришло время сделать то же самое для Джотэма.

— Что?

— Ты когда-нибудь задумывалась о том, что произошло с этим растением, — он указал на розовый куст. — Почему он сменил цвет?

— Мама предупредила меня, что его бутоны примут цвет того Дома, где его посадят.

— И все же до тех пор, пока я не встретился с предками, он оставался золотым в тон Дома Исцеления.

— Да.

— Предположения твоей матери были не совсем верными. Она не знала всей предыстории.

— А ты знаешь?

— Теперь знаю. Видишь ли, любовь моя, принц, который полюбил твою предшественницу, и от которого ты унаследовала этот знак, — палец Стефана нежно очертил все три расположенных по спирали солнца, украшавших ее грудь. Опустив взгляд, Джасинда увидела, что на ней любимая ночная сорочка Стефана, которую она специально сшила, чтобы был виден этот рисунок. — Его звали Даллан, и он искренне любил Паскуа. В доказательство своих пламенных чувств он подарил ей Tausendjahriger Rosenstock (прим. лат. тысячелетний розовый куст), являющийся древним символом любящего сердца.

— Если бы он действительно любил ее, то не оставил бы.

— О-о, все было немного сложнее. Он так же любил женщину, которая впоследствии стала его королевой.

— Что? Это невозможно.

— Неужели, любовь моя? Разве ты не любишь Джотэма?

— Но… но это совсем другое! Если бы ты был жив, этого бы никогда не случилось!

— Ты так уверена в этом, любовь моя? — Стефан смотрел на нее без тени осуждения. — Я знаю, что ты никогда бы не предала меня, никогда бы не нарушила клятвы, но чувства… иногда выходят за рамки правил. Они просто были, и принц Даллан, к сожалению, испытывал их к двум женщинам одновременно. К той, что он знал много лет и в конце концов полюбил. А вот во вторую он влюбился с первого взгляда. Одну он сделал своей королевой, а другой подарил дочь. И обе женщины знали друг о друге. Но как только Даллан обменялся клятвами с Розанной, он полностью посвятил себя ей и больше никогда не виделся с Паскуа. Взамен он послал ей этот куст.

— Я не понимаю.

— Цвет бутонов обусловлен не почвой, Джасинда. Дело не в «матери», а в чувствах, которые испытывает ее «опекун» к любимому мужчине.

— Но я была его хранителем до твоей смерти, и он давал только золотые цветы.

— Это потому, что в тебе течет королевская кровь. И хотя ты любила меня, представителя Дома Защиты, я не принадлежал к королевской семье.

— Но…

— А Джотэм из королевской семьи, и потому «мать» расцвела двумя разными цветами. Ты любишь Джотэма, короля Дома Защиты. Растение чувствует это и признает вашу любовь.

— Но это произошло до того, как я его полюбила!

— Неважно, растение заранее предчувствовало это.

— Но… я не хочу терять с тобой связь, Стефан.

— О-о, любовь моя, — Стефан притянул ее к себе. — Ты ее никогда не потеряешь. Ты моя спутница жизни, и я твой навеки. Настанет день, когда мы воссоединимся. Но это не означает, что наша связь помешает твоей любви к Джотэму, также как и его любовь к тебе не вычеркнет из его жизни Латы. Место воссоединения с предками удивительно, Джасинда. Здесь вечно празднуют любовь.

— Нашу с тобой.

— Твою с Джотэмом. И Джотэма с Латой.

— Я в замешательстве, Стефан. Я не знаю, что мне делать.

— Следуй зову своего сердца, любовь моя. Как ты поступала со мной. Ты всегда прислушивалась к своей интуиции. И никогда не ошибалась. Благодаря этому я смог исполнить свое предназначение. Теперь твоя задача сделать то же самое для Джотэма. Если ты выполнишь это, наш мир пойдет по новому светлому пути… — срезав розу, он протянул ей цветок.

Когда Джасинда опустила взгляд, она испытала потрясение.

Это была не фиолетовая и не золотая роза. Крошечный молодой бутон только-только начал раскрываться. Его основание было фиолетовым, в цвет Дома Защиты. А вот на кончиках его лепестков имелась позолота Дома Исцеления.

Единый Дом.

Джасинда оглянулась, чтобы расспросить об этом Стефана, но… он уже ушел.

* * *

— Знаешь, а ведь она права.

— Хм-м, — сонно промычал Джотэм, наслаждаясь нежными прикосновениями женских пальчиков, перебирающих его волосы. — Кто?

— Джасинда.

— Что?!! — резко открыв глаза, Джотэм увидел улыбающуюся Лату. — Лата?

— Здравствуй, любовь моя.

— Что?.. А где..? — он в недоумении огляделся и обнаружил, что находится вовсе не на шаттле.

Он был в саду. В своем саду. Рядом с розовым кустом Латы.

— Знаешь, Джасинда действительно права. Если ты будешь продолжать в том же духе, то встретишься с предками намного раньше, чем следует.

Джотэм нахмурился.

— О чем ты говоришь, Лата?

— Ты… Твое предопределение, Джотэм, — своим правлением возвеличить наш народ. Но ты ничего не добьешься, если будешь упорствовать.

— Я тебя не понимаю.

— Я покинула тебя раньше, чем следовало, любовь моя. Лишь потому, что не придавала значения знакам судьбы и не прислушивалась к своей интуиции. Я была молода и упряма. Не верила, что со мной может случиться что-то действительно плохое. Все же я была королевой, — она грустно улыбнулась ему. — Я глубоко ошибалась, а теперь вы с Бареком обвиняете себя в том, в чем ни капли не виноваты.

— Я виноват перед тобой, Лата.

— Нет, любовь моя, ты делал все, что мог. Это моя вина. И только моя. Но я не хочу, чтобы ты совершил подобную ошибку.

— И что это за ошибка?

— Я считала, что должна справиться со всем самостоятельно. Но я не смогла… и ты не сможешь. Если ты продолжишь пытаться, то потерпишь неудачу, как и я.

— Лата…

— Наш мир стоит на грани, Джотэм.

— На грани чего? — требовательно спросил он.

— Величия. И великого разрушения. Жизнь нашей планеты может пойти в любом направлении. И ты служишь отправной точкой.

— Я? — Джотэм почувствовал, что бледнеет.

— Да, любовь моя, ты. От тебя зависит, куда все двинется.

— Я не понимаю тебя, Лата. Что я еще могу сделать? Я…

— Ты устал. Я это вижу. И Джасинда тоже.

— Джасинда…

— Ты любишь ее, Джотэм, — взгляд Латы был мягким и полным понимания.

— Лата…

— Все в порядке, любовь моя, — она протянула руку и нежно провела пальцами по его щеке, как обычно делала, желая успокоить его. — Это никак не отразиться на наших с тобой чувствах. Если бы я могла, то давно бы уже соединила вас. Мне было очень больно видеть, как ты страдаешь от одиночества, и как стенает твоя душа. Но Стефан должен был выполнить свое предназначение, прежде чем вы двое смогли быть вместе.

— Меня беспокоит…

— Не надо, Джотэм, — наклонившись, Лата поцеловала его в губы. — Джасинда единственная женщина, которую я одобряю. Ведь она по-настоящему любит тебя.

— Я знаю, что она заботится обо мне, но любить…

— Как она может не любить тебя, Джотэм? Ты замечательный человек.

— Но я поступил с ней не очень красиво, Лата. Я был резок, нетерпелив и требователен. Я ожидал, что она будет беспрекословно выполнять все, что я ей скажу.

— А она? — глаза Латы искрились весельем, она уже знала ответ.

— Нет. Она постоянно спорит со мной. Указывает мне на мои ошибки.

— Хорошо. Кто-то же должен делать это.

— Перестань меня дразнить, Лата, я серьезно, — и тут до Джотэма дошло, что он обсуждает со своей спутницей жизни чувства к другой женщине.

— Я очень рада, любовь моя, — взгляд Латы был проникновенным и всепонимающим, — что Джасинда так хорошо понимает тебя, но самое главное, она прекрасно знает всю подоплеку твоих обязанностей… чего и как следует избегать. Она не позволит никому, даже тебе, сбить себя с толку. Из нее получится великолепная королева.

— Ты была моей королевой, Лата, — Джотэм резко сел.

— Да, — согласилась она. — Но это вовсе не значит, что Джасинда не может ей стать. Это всегда было предначертано ей судьбой, Джотэм. Ты сам это видел.

Джотэм понимал, что Лата имеет в виду королевскую метку на теле Джасинды.

Но взять королеву из другого Дома…

— То, что ты предлагаешь…

— Навсегда изменит наш мир, — продолжила его мысль Лата.

* * *

Настойчивое пиканье вырвало Джотэма из глубокого сна, в который он погрузился.

Протянув руку, он на ощупь нашел кнопку и нажал ее, чтобы ответить.

— В чем дело? — требовательно спросил он.

— Ваше Величество, до прибытия на Кисурри осталось пятнадцать минут, — доложил ему Чесни.

— Понятно, — выключив комм, Джотэм откинулся на спинку кровати и, притянув к себе Джасинду, стал размышлять над странным сном, который ему только что приснился.

Должно быть, это все же был сон. Верно?

— Джотэм? — Джасинда сонно потянулась в его объятиях и потерлась щекой о его грудь.

— Хм-м-м?

Ее следующие слова заставили его напрячься.

— Мне только что приснился очень необычный сон.

— Необычный?

— Ага, — она подняла голову и заглянула ему в глаза. — Это был Чесни?

— Да, он сообщил, что мы в пятнадцати минутах лету от Кисурри.

— О, тогда нам, наверное, пора встать.

— Еще минуточку, — Джотэм сел, прислонился спиной к стене и притянул Джасинду к себе на колени, так что она оказалась в его объятиях, лицом к нему. — Расскажи мне о своем сне.

— Я… — она замялась.

— В нем был Стефан, так ведь?

— Да, — глаза Джасинды округлились от удивления. — Как ты догадался?

Джотэм понимал, что должен быть с ней предельно честным.

— Потому что я только что виделся с Латой.

Джасинда почувствовала, как ее глаза наполняются слезами.

— Хвала предкам! Значит, это был не сон. Это была встреча…

— И что?

— Я на самом деле находилась в объятиях Стефана.

— Как и Лата в моих, — во взгляде Джасинды читалось легкое сомнение. — И она была всем довольна…

— Она рада, что мы будем вместе?

— Да, — Джотэм одарил ее той мягкой полуулыбкой, что всегда заставляла ее сердце биться немного быстрее. Теперь настала его очередь выглядеть неуверенным. — А Стефан?

— Тоже.

Несколько минут царило молчание, так как они оба погрузились в свои мысли. Джасинда пыталась переосмыслить все, что говорил ей Стефан. Он посоветовал ей следовать своей интуиции, своему сердцу… но те утверждали, что ей стоит рассказать Джотэму о своих чувствах. И сказать это нужно было прямо сейчас.

— Я должна тебе кое в чем признаться, Джотэм.

— Ты можешь говорить мне абсолютно все, Джасинда.

— Я влюблена в тебя.

— Джасинда… — она не дала ему договорить, прижав пальцы к его губам.

— Не могу сказать, что мне это нравится.

— Что? — Джотэм увернулся от ее пальцев.

Его сердце, встрепенувшееся после первого признания, теперь рухнуло вниз.

— Я никогда не хотела быть королевой. Я могла стать ею еще в Доме Исцеления. Именно поэтому я избегала тебя в Академии, — она провела пальцем по его полной нижней губе. — Я всеми силами старалась избежать подобной ситуации, но, по всей видимости, у предков свои планы.

— Ты не хочешь разделить со мной свою жизнь? — Джотэм почувствовал, как у него все сжалось в груди.

— Конечно же, хочу! — возмутилась Джасинда. — Я люблю тебя. Тебя! Но мне не нравится смотреть, как любимый человек урабатывается до смерти. Я больше не смогу мириться с этим. Это уничтожит меня.

— Джасинда, Стефан умер…

— Потому что я никогда не противилась ему. Ни разу не потребовала, чтобы он сдержал свое обещание сбавить обороты. Он клялся мне, что останется председателем лишь одного комитета, что передаст свои полномочия другим. Но не сделал ни того, ни другого. А с тобой все гораздо хуже.

— Джасинда, я король. Есть вещи, которые могу сделать только я.

— Ты прав, но также есть вещи, которые тебе не обязательно делать самому. Например, проводить трудовые переговоры корпорации «Сокол». В этом нет необходимости. По правде говоря, твое участие в их работе имеет негативные последствия для рабочих.

— О чем ты говоришь?!! — Джотэм очень гордился этой работой. — Забота о трудящихся всегда была моим главным приоритетом.

— «Соколу» это хорошо известно. Они также знают, как сильно люди любят и уважают тебя, и умело этим пользуются. Любой одобренный тобой контракт люди принимают без лишних вопросов. А с каждым выполненным заданием доля «Сокола» от всей прибыли увеличивается.

— Откуда ты это знаешь?

— Это был один из новых комитетов, которые Стефан возглавлял перед смертью. Он начал расследовать дело «Сокола» после того, как к нему подошли несколько недовольных рабочих.

— Почему они не обратились к председателю Комитета труда?

— Комитет труда возглавляет Паяри, а «Сокол» — его главный союзник.

Джотэму не хотелось в это верить. Как он мог упустить такое?

Им всегда двигало желание обеспечить своему народу стабильность и процветание.

— И ты всегда этого добивался, — Джасинда поняла, что последнюю фразу он произнес вслух неосознанно. — У тебя слишком много забот, чтобы вникать во все мелочи. К счастью, ты уже не тот новоиспеченный король, самый молодой из когда-либо коронованных, который вынужден доказывать свою состоятельность. И теперь ты уже не тот внезапно овдовевший король, что пытался заполнить свои ночи работой, дабы заглушить пустоту одиночества и терзающие душу мысли о потерянном.

— Откуда ты все это знаешь?

— Я сама прошла через это, Джотэм. Я видела все это собственными глазами. А после смерти Стефана оказалась в точно такой же ситуации. Все ночи были ужасными, особенно в первое время. Но пришла пора остановиться. Это ты правишь Домом Защиты, Джотэм. А не он тобой. Так не должно быть.

Джотэм молча слушал Джасинду, впитывая каждое ее слово. Все было именно так, как она и говорила. В первые циклы своего правления он чувствовал крайнюю необходимость проявить себя. Теперь же в этом не было никакой нужды. После смерти Латы он сознательно заваливал себя работой, оттягивая момент возвращения в пустующую кровать. Теперь же, когда он нуждался в свободном времени, которое жаждал проводить с Джасиндой, что-то обязательно прерывало их.

Но сможет ли он изменить это? И не будет ли это предательством?

— Я понимаю, о чем ты говоришь, Джасинда. Конечно, ты права. Но я не могу просто так отказаться от этих обязанностей. Для меня это все равно, что бросить свой народ на произвол судьбы.

— Я бы никогда не предложила тебе этого, Джотэм. Но ты ведь можешь возложить некоторые обязанности на кого-то другого.

— Больше не на кого.

— А Барек? — Джасинда поняла, что безмерно удивила его.

— Барек?

— Да. Он ведь твой наследник. Разве ему не следует учиться у тебя должному выполнению обязанностей, которые однажды станут его ответственностью? Чтобы он не оказался брошенным и неподготовленным, как ты когда-то?

— Я… я как-то не задумывался об этом раньше. А Барек… никогда не выражал желания быть более вовлеченным.

— Точно так же, как он скрывал свое желание узнать что-либо о своей матери? — мягко спросила она. — Он достойное продолжение своего отца, Джотэм. Твой сын постоянно наблюдал за тобой и учился у тебя. Благодаря этому он стал прекрасным, волевым, высоконравственным человеком. Но это также сделало его чересчур закрытым.

— Ты права, — кивнул Джотэм в знак согласия.

— Когда дело касается таких людей, то приходится быть весьма настойчивым и прямолинейным, чтобы они поделились с тобой своими мыслями.

— А если это не сработает? — он нежно погладил ее по щеке костяшками пальцев.

— Тогда ты просто кричишь на них. Ну, по крайней мере, я так делаю. Слезы тоже неплохо работают, но этим я пользуюсь лишь в крайних случаях.

— Мне трудно поверить, что ты применяла все это к Стефану.

— О нет, со Стефаном такого и не требовалось. Он всегда прислушивался к моему мнению. Свои слезы я применяла лишь к отцу, — Джасинда мягко улыбнулась этим воспоминаниям. — Этому меня научила моя мама.

— И чего ты добивалась от отца слезами?

— Союза со Стефаном.

Сдержанный стук прервал их беседу, и Джотэм незамедлительно ответил:

— Да?

— Ваше Величество, спешу сообщить, что мы уже приземляемся.

— Спасибо, Чесни, мы выйдем через минуту.

— Да, Ваше Величество.

— Джасинда, — Джотэм успокаивающе погладил ее по щеке, когда она попыталась отстраниться. — Мы продолжим наш разговор при первой же возможности. Но сейчас я кое-что хочу сказать тебе.

— Что?

— Я тоже люблю тебя.

Глава 19

Джасинда, не шевелясь, лежала на груди Джотэма. Приподнявшись на локте, она с нежностью смотрела на него, пока он спал. Ей до сих пор не верилось, что этот удивительный мужчина любит ее, Джасинду Мичелокакис.

Они прибыли на место глубокой ночью. Их тут же провели в частное крыло дворца и сообщили, что Верховный адмирал с королевой приглашают их в семь на завтрак. Второе солнце только начало подниматься, но Джасинда знала, что им вскоре тоже придется вставать. Она не могла угадать, какой прием ей окажут королева с Верховным адмиралом, но надеялась, что на Джотэме это никак не отразится. Тот считал, что они встретят ее с распростертыми объятиями, вот только Джасинда не была в этом уверена.

В чем она была абсолютно уверена, так это в том, что Джотэм искренне любит ее, а она всей душой любит Джотэма. И вместе они справятся с любыми трудностями. Хотя жизнь спутницы короля была не совсем то, о чем она мечтала, Джасинда не собиралась от этого отказываться. Любовь для нее была самым ценным даром.

— Знаешь, какое счастье просыпаться в обнимку с тобой? — хриплые слова Джотэма вернули ее в реальность. — Знаешь ли, как сильно я люблю тебя?

— Так же, как и я тебя? — нежно улыбнулась ему Джасинда.

— Сильнее, — он потянулся к ней, чтобы завладеть ее губами.

С тех пор, как Джотэм просыпался под любящим взглядом красивой женщины, прошла, казалось, целая вечность. Той женщиной всегда была только Лата. Но теперь — после волнительной «встречи» с ней — он мог забыть о всех своих сожалениях и снова испытать эти удивительные чувства. Мог снова любить, не мучаясь сомнениями.

Джасинда, обвив руками его шею, полностью растворилась в их поцелуе. Поэтому не заметила, как оказалась прижатой к кровати его мускулистым телом. Но тут их прервал деликатный стук в дверь, и они оба тяжко вздохнули.

— Да?

— Ваше Величество, я лишь хотел предупредить, что у вас есть тридцать минут.

— Спасибо, Чесни.

— Когда-нибудь мы проснемся, и Чесни не прервет нас, — поддразнила Джасинда.

— Да, когда-нибудь это обязательно случится, — подарив ей еще один крепкий поцелуй, он встал и подал ей руку. — Пойдем, любовь моя, я подожду, пока ты примешь душ.

* * *

Джасинда уверенно шла рядом с Джотэмом по Королевскому крылу, когда их сопровождали в личную столовую королевской семьи. Она старалась не нервничать, но обнаружила, что все равно волнуется. И не из-за социального статуса тех, с кем ей предстояло встретиться, нет. Просто ей хотелось произвести благоприятное впечатление на близких друзей Джотэма.

Из-за закрытых дверей доносились голоса. Но стоило охраннику постучаться, и разговоры тут же стихли.

— Войдите, — прозвучал приказ, и когда стражник открыл двери, Джасинда с интересом осмотрела королевскую столовую.

Посреди просторной комнаты был накрыт длинный стол. Сидящие за ним повернули головы, и семь пар глаз уставились на вошедших, прервавших их трапезу.

— Джотэм, — Уильям встал, приветствуя старого друга. — Проходите. Я оставил вам немного еды, но хочу, чтоб вы знали, чего мне это стоило. Это было нелегко, учитывая, с каким аппетитом едят эти четыре шельмеца, — он бросил взгляд на сидевших за столом мальчуганов.

Приобняв Джасинду за талию, Джотэм подвел ее к Уильяму.

— Я понимаю, о чем ты, дружище. Я не раз видел, как едят эти монстрики. Уилл, ты же помнишь Джасинду Мичелокакис, не так ли?

— Да, конечно. Привет, Джасинда, давно не виделись. Прошу, садись, — указав на два свободных места слева от себя, он выдвинул ближайший к себе стул. — Кассандра скоро вернется. Сабах что-то раскапризничалась, и супруга решила уложить ее.

— Благодарю, — Джасинда села на предложенный стул. — Как быстро бежит время.

— Позволь представить тебе мою семью. Тот, что сидит в самом конце, уплетая за обе щеки, наш старший, Кайден. Рядом с ним Бретт, сын Питера и Синди. Напротив них Джейкоб, наш второй сын, и Вилли, младший из них. Мальчики, поздоровайтесь с мадам Мичелокакис.

— Здравствуйте, мадам Мичелокакис, — мгновенно повиновались все четверо и тут же вернулись к еде.

— Привет, — улыбнулась им Джасинда, вспомнив, как много ели ее собственные сыновья.

— Это Питер Чемберлен и его жена Синди.

— Рада встрече, — кивнула она сидевшей напротив супружеской паре.

— Мадам Мичелокакис, — поприветствовал ее Питер Чемберлен, а его жена лишь слегка улыбнулась.

— Как я уже сказал, Кассандра скоро вернется, — Уильям указал на пустующий стул справа от себя. — Кофе? — спросил он, подняв перед собой кофейник.

— С удовольствием, — благодарно улыбнулась Джасинда, так как привыкла с него начинать свое утро.

— Итак, Джотэм, как прошел твой полет? Не ожидал, что ты прилетишь так рано.

— Все нормально. Но за это стоит благодарить Джасинду. Она сумела собрать вещи в рекордно короткий срок.

— Серьезно? — брови Уильяма недоверчиво приподнялись. — Тебе придется научить Кассандру этому трюку.

— И какому же трюку меня нужно обучить? — услышав голос супруги, Уильям немедленно поднялся, чтобы отодвинуть для нее свободный стул.

— Как быстро упаковать вещи. С Сабах все в порядке?

— Да, — Кассандра села за стол. — Здравствуй, Джотэм.

Джасинда заметила, как потеплел взгляд королевы, когда та поздоровалась с Джотэмом, и как мгновенно остыл, когда та в ожидании уставилась на нее.

— Доброе утро, Кассандра, — ответил Джотэм. — Хочу познакомить тебя с Джасиндой Мичелокакис. Джасинда, это королева Кассандра Зафар.

— Ваше Величество, — Джасинда слегка склонила голову.

— Мадам Мичелокакис, — поприветствовала ее Кассандра и перевела взгляд на супруга. — Так ты хочешь сказать, что я слишком долго собираю вещи?

Уильям слегка нахмурился, увидев, как холодно приняла Джасинду его жена.

— Бывали случаи.

— Хм-м-м, тогда, наверное, я позволю тебе самому собирать их.

— Мичелокакис? Лейтенант Мичелокакис ваша дочь?

Повернувшись, Джасинда оказалась под пристальным взглядом карих глаз Питера Чемберлена.

— Да, Стеффи была в восторге, когда ее выбрали на ваш спецкурс повышения квалификации. Хотя, думаю, она бы оскорбилась, если бы узнала, что я назвала ее детским прозвищем.

— Дочь? Я не знала, что среди стажеров есть женщины, — нахмурилась Синди, посмотрев на мужа.

— Для меня пол курсанта никогда не имел значения, Пикси.

— Но ты говорил, что это самая сложная программа тренировок, которую ты когда-либо составлял. И ты уже отчислил треть группы.

— Пикси… — Питер бросил на жену предостерегающий взгляд.

— Что? — непонимающе спросила та.

— Все нормально, капитан. Я безгранично верю в успех своей дочери.

— Ты не боишься, что она может оказаться среди тех, кого уже отчислили? — с любопытством спросил он.

— Нет, — без малейшего промедления решительно ответила Джасинда. — Если моя дочь решила чего-то добиться, она никогда не проигрывает, что бы это ни было. Сейчас она намерена успешно окончить ваш новаторский курс. Значит, так и будет.

Уголки губ Питера дрогнули в намеке на улыбку.

— Теперь мне понятно, в кого лейтенант такая волевая и решительная.

— О нет, — Джасинда помахала перед собой рукой. — Дело вовсе не во мне, поверьте. Эти качества она взяла у своего отца.

— Он был членом Ассамблеи Дома Защиты, не так ли?

Джасинда оглянулась на Кассандру, уверенная, что королева знает ответ.

— Да, почти сорок циклов.

— Но не ты.

— Прости, что не я?

— Ты не из Дома Защиты.

— Нет. Я родилась в Доме Исцеления.

— Где твой отец тоже был советником.

— Как и оба моих деда и некоторые мои предки.

— И все же ты вступила в союз с мужчиной из Дома Защиты.

— Как и ты. Для меня никогда не имело значение, из какого Дома будет родом мой спутник жизни.

— Ты полагаешь, что Стефан Мичелокакис был твоим спутником жизни? — Кассандра скептически приподняла бровь.

— Нет. Я твердо убеждена, что Стефан был моим спутником жизни.

— Хм-м-м…

Уильям повернулся к Джасинде, бросив хмурый взгляд на супругу.

— Стефан был хорошим человеком. Мы не раз вели с ним оживленные беседы.

Джасинда отвела взгляд от Кассандры.

— Оживленные? Неужели? Правильнее сказать, громко спорили, не так ли?

— Иногда, — широко улыбнувшись, Уильям перевел взгляд на Питера. — Если у дочери Стефана есть хотя бы половина его решительности, преданности и упрямства, то по завершении твоего курса, Питер, она станет бесценным кадром.

Питер слегка кивнул, показывая Уиллу, что понял его. Очевидно, ему придется уделить особое внимание профессиональной подготовке Стефани Мичелокакис.

Сделав глоток кофе, Джасинда слегка поморщилась от его крепости. Она поставила чашку на стол и, добавив себе кусочек сахара, подвинула Джотэму подсластитель, так как поняла, что тот ему понадобится.

— Ты не любишь кофе? — холодно спросила Кассандра, привлекая к себе внимание Джасинды.

— Люблю, просто он немного крепковат. Обычно я пью более мягкую смесь, приобретенную в кафетерии в Печоре.

— У Питталуге? — с тоской спросил Уильям, отчего Кассандра нахмурилась.

— Да, — ответила ему Джасинда.

— Как же давно я не пил его особую смесь.

— Я привезла два фунта для своей сестры. Но уверена, она не обидится, если один оставлю вам.

— Я не знал, что Питталуге продает свою особую смесь.

— Вообще-то, это строжайший секрет. Но я не сомневаюсь, что он с большой охотой пришлет ее вам, Верховный адмирал.

— Уилл, Джасинда. Мы слишком давно знаем друг друга, чтобы придерживаться протокола. По крайней мере, наедине.

— Просто Уилл.

Джотэм благодарно улыбнулся другу.

— Я и не знала, что вы так хорошо знакомы, — тон Кассандры стал еще холоднее, когда она перевела взгляд с мужа на Джасинду.

— Я знаю Джотэма и Уильяма еще с Академии. Хотя у нас было несколько совместных занятий, я опережала их на целый цикл.

— Так ты их старше?

— Кассандра! — потрясенно воскликнула Синди.

Джасинда же ничуть не смутилась. Похоже, королеве не терпелось поскорее начать свои раскопки. Что ж, в эту игру можно было играть вдвоем.

— Да, я старше. Именно поэтому никогда не была участницей особой обучающей программы Джотэма и Уильяма.

Сделавший в этот момент глоток кофе Уилл поперхнулся.

— Обучающая программа? — ухмыльнулся Питер. — В самом деле, Уилл?

— Я… ладно… мы были молоды и…

— Джотэм, я поражена. Я думала, ты был с Латой еще с Академии, — Кассандра сказала это с таким явным осуждением, что Джасинда просто не могла оставаться в стороне и не защитить честь любимого мужчины.

Особенно, если угроза возникла из-за ее неосторожных слов.

— Так и было, — первой ответила она. — Как только Джотэм встретил Лату, он перестал «обучать» других девушек. Он очень верный и преданный человек.

— Я думала, ты тогда не очень хорошо его знала, — в голосе Кассандры звучал неприкрытый вызов.

— Я и не знала. Но моя сестра Палма жила с Латой в одной комнате, и та частенько бывала у нас дома. Мы были подругами.

— Это как-то… неожиданно, — во взгляде Кассандры сквозило недоверие.

— Почему это? — парировала Джасинда. — Ты не знаешь меня и никогда не знала Лату. А вот мы давно знакомы, — она указала на себя, Уильяма и Джотэма. — Лата была самой милой, доброй и любящей из всех достойных женщин, что мне посчастливилось встретить в своей жизни. А еще у нее было отличное чувство юмора. Она любила Джотэма и безумно любила своего сына. С тех пор, как мы ее потеряли, Вселенная заметно потускнела, — после искренних, сердечных слов Джасинды в комнате на мгновение воцарилась тишина.

Все понимали, что она имела в виду каждого из них. Включая Кассандру.

— Лата действительно была такой, — подтвердил Уильям, прерывая молчание. — Но при всем этом она могла… нарушать правила, — Джотэм и Уильям многозначительно переглянулись, считая, что только им понятен смысл этого высказывания.

— Ты имеешь в виду то, как ты отвлекал других девушек по этажу, чтобы Джотэм мог незаметно прокрасться в комнату Латы? — откусывая очередной кусочек, Джасинда бросила на Уилла слишком уж невинный взгляд.

— Я… Как ты узнала об этом? — потребовал Уильям, обменявшись с Джотэмом шокированным взглядом. — Мы это делали, лишь когда Палма уезжала домой!

— Домой Палма уезжала только на каникулы, — решительно заявила Джасинда.

— Что?.. — потрясенно уставился на нее Джотэм. — Но Лата всегда говорила, что Палма отправилась навестить семью.

— Так и есть, — поддразнила его, лукаво улыбнувшись, Джасинда. — Меня. Она собирала вещи и ночевала в моей комнате. Для вас с Латой это был единственный способ побыть наедине, без посторонних глаз.

— Спасибо, — потянувшись, Джотэм нежно сжал ее руку.

— Собственно говоря, я ничего не делала. Всего лишь позволяла сестре спать на своем диване. Не знаю, но как-то же вы обходились после моего выпуска.

— Джасинда, а ты тоже служила в охране? — вопрос Питера заставил ее оторвать взгляд от легкой ухмылки Джотэма, намекавшей, что он ни за что ей этого не скажет.

— Нет. Я служила связистом на «Когте».

— Связистом? — переспросила Кассандра.

— Да, я отвечала за мониторинг всех входящих и исходящих сообщений. Деятельность не очень увлекательная, но крайне необходимая.

— Это точно, — поддержал ее Уильям, глядя на Кассандру. — Если не следить постоянно за их количеством, то в конце концов это может вызвать беспорядок и ненужную сумятицу.

— Да, единственно стабильной вещью был ночной звонок Джотэма Лате. — Джасинда откусила еще кусочек, не замечая, что на нее шокировано уставились не только Уилл с Кассандрой, но и Джотэм.

— Ты точно знала, что это Джотэм звонит Лате? — нарочито бесстрастный тон Верховного адмирала заставил Джасинду оторваться от еды и посмотреть ему в глаза.

Грациозно расправив плечи, она сухо ответила:

— Конечно, он звонил ей каждый вечер в восемь, если не был на дежурстве.

— Откуда тебе это стало известно? — нахмурился Джотэм.

— Благодаря твоему королевскому шифру, — Джасинда не понимала, что его так расстроило.

— Ты взломала королевский шифр? — лицо Кассандры выглядело напряженным.

— Нет, конечно же! — возмутилась Джасинда. — Его невозможно сломать!

— Так как же ты тогда узнала? — тихо спросил Джотэм.

— Все дело в том, как в то время функционировала система двусторонней связи, — она слегка нахмурилась, глядя Джотэму в глаза. — Разные уровни приоритета проходили по разным каналам. По цифровому поддерживать связь имели право только два человека, ты и адмирал Каннон. На корабле с такой функцией было лишь три коммуникатора. У адмирала Каннона, на командном мостике и в личных апартаментах, и в твоей каюте. Я довела до сведения капитана Джака, что, хотя никто не мог прочесть твои сообщения, злоумышленники могли с легкостью вычислить твое местоположение.

— И что он ответил? — напряженно спросил Уильям.

— Он посоветовал мне не забивать излишним беспокойством свою хорошенькую головку. Сказал, что данный вопрос — сугубо мужская прерогатива.

— Джак всегда был ослом, — в сердцах выплюнул Уильям, с отвращением швырнув на стол салфетку.

— Это точно, а вот для женщин он был гигантской занозой в заднице, — тихо посетовала Джасинда.

— Почему? — последовал мягкий вопрос от Синди.

— Капитан Джак считал, что женщинам непозволительно служить на флоте, — пояснила она. — Считал их «отвлекающим фактором» и утверждал, что от них нет никакой «существенной пользы».

— Шовинистическая свинья, — пробормотала Синди.

Джасинда в замешательстве поморщилась.

— Он говорил это тебе? — Джотэм выглядел раздраженным.

— И мне, и всем находившимся под его командованием женщинам. Вот почему многие из них подавали рапорт о переводе.

— Но не ты. На «Когте» ты отслужила оба цикла положенного после учебы тура, — напомнил ей Джотэм.

— Я не собиралась позволять этому старому идио… — она оборвала себя на полуслове, внезапно вспомнив, что за столом находятся дети, — язвительному зануде лишить меня образа жизни, который меня вполне устраивал.

— Молодец, — одобрительно кивнула ей Синди.

— Я бы сказал, что твоя дочь многое взяла от тебя, — во взгляде Питера появилось неподдельное уважение.

Джасинда в ответ лишь мягко улыбнулась.

— Это была ты, — тихие слова Джотэма привлекли внимание Джасинды, стерев улыбку с ее лица.

— И что она натворила? — Кассандра бросила на Джасинду суровый взгляд.

Джотэм, проигнорировав ее вопрос, сосредоточил свое внимание на Джасинде.

— Это ты «озадачила» Стефана этим вопросом. Именно благодаря тебе была модернизирована вся система связи и заменены все коды.

— Те изменения произошли лишь благодаря тебе, Джотэм, — возразила Джасинда.

— Это Стефан привлек мое внимание. Но почему он не упомянул тебя? — когда Джасинда ничего не ответила, он слегка надавил на нее. — Джасинда?..

— Потому что я не из Дома Защиты, — наконец призналась она.

— Какое, черт возьми, это имеет отношение к делу? — возмутился Джотэм.

— Джотэм, вспомни, — мягко начала Джасинда, — какие тогда были сложные времена для Ассамблеи, какой раскол был среди советников. Ты только что занял трон, а нашему со Стефаном союзу едва исполнилось шесть циклов. Было немало людей, кто проголосовал бы против финансирования этого проекта, если бы узнали о моей причастности к нему.

— Я даже не подумал, что это могла быть ты, — тихо сказал Джотэм. — Я был уверен, что это Уилл, — Джотэм взглянул на своего старого друга.

— Я?! — Уильям не скрывал своего искреннего недоумения. — Почему я?

— Стефан лишь сказал мне, что информация поступила от моего друга, служащего Коалиции. Что еще я мог подумать?

— Почему ты никогда ничего не говорила, Джасинда? — спросил ее Уильям.

— Потому что это была незначительная деталь. Главное, чтобы ни одна королевская особа, находясь на корабле флота, не стала доступной мишенью. Это то, что действительно имело значение.

— Король Джотэм…

— Да, Кайден? — взглянув через стол, Джотэм встретился с растерянным детским взглядом.

— А кто такая Лата?

От этого невинного детского вопроса все взрослые за столом шумно втянули воздух, а Джотэм судорожно сглотнул.

— Лата… королева Дома Защиты, — ответила за него Джасинда.

— Королева? — Кайден, нахмурившись, взглянул на мать. — А почему мы с ней никогда не встречались?

— Она умерла, Кайден, — тихо проговорил Джотэм, глядя на мальчика. — За несколько циклов до твоего рождения.

— Как дедушка Джейкоб? — тихо спросил тот.

— Да.

— О-о-о… — Кайден на мгновение задумался. — Мне очень жаль. Ты, должно быть, скучаешь по ней. Я буду очень скучать по маме, если она уйдет.

— Спасибо, Кайден, — натянуто ответил Джотэм.

Не заботясь о том, как все отреагируют на это, Джасинда протянула свою руку и в молчаливой поддержке пожала лежавшую на столе и сжавшуюся в кулак руку Джотэма. Тот, бросив на нее благодарный взгляд, переплел их пальцы. Все сидевшие за столом взрослые молча наблюдали за этими действиями.

— Мама, можно нам уйти?

Окинув внимательным взглядом стол, Кассандра с удовлетворением отметила три опустевшие тарелки и то, как сметал последние крошки со своей тарелки ее младший сын. Мальчик явно не хотел, чтобы его здесь оставили.

— Можно, но не забудь, что в восемь ты должен быть в классе.

— Мама?

Джасинда перевела взгляд на худенького мальчика, сидевшего рядом с Синди.

— Иди, Бретт, можете повеселиться.

— Спасибо, мама, — с этими словами все четверо быстро покинули столовую.

Но не успела дверь закрыться, как вошла Хавьера.

— Кассандра, тебе пришло сообщение, — ее взгляд обежал присутствующих. — Джасинда?.. — она не смогла скрыть своего недоумения.

— Привет, Хавьера.

— Привет. Что ты тут… — она замолчала, увидев, чья рука лежала поверх ладони Джасинды. — Король Джотэм…

— Доброе утро, Хавьера, — ответил Джотэм, не убирая своей руки.

Кассандра поднялась, вытирая рот салфеткой.

— Я буду в своем кабинете, — наклонившись, она поцеловала Уильяма. — Поговорим позже.

— Поверь, буду ждать этого с нетерпением, — бросил на нее тяжелый взгляд Уилл.

Кассандра выпрямилась и, понимающе кивнув ему, величественно покинула комнату. Хавьера тут же последовала за ней, бросив на Джасинду нечитаемый взгляд.

— Верховный адмирал, — в столовую вошел стражник в синей одежде Дома Знаний. — Поступило сообщение с Нуги.

Уильям с Джотэмом мгновенно поднялись.

— Джасинда? — Джотэм выжидающе посмотрел на нее.

— Иди. Ты здесь для этого. Со мной все будет в порядке.

— Спасибо, — наклонившись к ней, он поцеловал ее… быстро и крепко, а затем незамедлительно покинул столовую.

— Мне тоже пора идти, — нежно чмокнув жену, Питер встал из-за стола. — Увидимся вечером, Пикси. Мадам Мичелокакис, было приятно познакомиться.

— Мне тоже, капитан. И, пожалуйста, зовите меня Джасиндой.

— Только если ты будешь звать меня Питером.

— Согласна, — после этих слов капитан ушел, а Джасинда, оглядев внезапно опустевший стол, улыбнулась Синди. — И чем же мы теперь займемся?

Глава 20

— Мне так нравится это место, — Синди присела на скамейку в Саду Памяти.

Оглядев небольшой, обнесенный оградкой палисадник, Джасинда задержала взгляд на большом обтесанном камне и высеченном на нем имени.

— Джейкоб Чемберлен, — прочитала она.

— Отец Питера и Кассандры.

— Он погиб во время нападения мятежников на Землю?

— Да. Кассандра пыталась помочь раненому Лукасу, совершившему аварийную посадку недалеко от нашего дома, и Виктория незаметно выскользнула за ней через заднюю дверь.

— Мне об этом уже рассказывали.

— Питер не мог помочь Кэсси, он только что вернулся с задания, — Синди продолжала задумчиво смотреть на камень. — Он повредил плечо и ногу, поэтому Кассандра понимала, что он не сможет донести Лукаса. Мы даже не знали, что Тори сбежала, пока не отправились в убежище.

— Ты, должно быть, была в ужасе, — Джасинда не могла себе этого представить.

Если бы кто-то из ее детей остался один во время нападения мятежников, она бы сошла с ума.

— Да, но я была на третьем месяце беременности… и не могла броситься на поиски девочек. Меня тревожило состояние Бретта и Питера, — глаза Синди затуманились, когда она окунулась в воспоминания. — Я помню, как задрожала и затряслась земля. Как нас сбило с ног, и мы рухнули на пол. Как только Питер поднялся, он кинулся запечатывать вход. Я кричала ему, чтобы он прекратил, не делал этого! Я колотила его по спине кулаками, расцарапала ему всю кожу… ведь там, снаружи, осталась моя малышка.

— Я даже представить это боюсь… — у Джасинды перехватило дыхание, и она не смогла больше вымолвить ни слова.

Уму непостижимо, через что пришлось пройти этой маленькой женщине.

— Я ужасный человек. Я ни разу не вспомнила ни про Кассандру, ни про Джейкоба, — в глазах Синди плескались боль и вина. — Все мои мысли были заняты только Тори.

Джасинда почувствовала, что больше не может оставаться в стороне. Сев рядом с Синди на скамейку, она сжала ее руку.

— Это говорит лишь о том, что ты любящая, заботливая мать. Виктория была твоим приоритетом. Так и должно было быть.

— Какое-то время, как мне кажется, я была просто не в себе. Питер обнимал меня и со слезами на глазах умолял не сдаваться.

— Он защищал то, что у него осталось. Женщину, которую он любил всем сердцем, и ребенка, который еще не родился.

— Никто из нас не смог бы выжить, если бы хоть один из них добрался до бункера.

Джасинде пришлось напрячь слух, чтобы расслышать столь мрачное признание, сорвавшееся с губ Синди подобно шелесту.

— Но почему?

— Запас продовольствия в бункере был рассчитан лишь на четыре года, — Синди посмотрела на нее ничего не видящими глазами. — На нас троих Питер смог растянуть его почти на девять лет.

— Четыре года… — Джасинда понимала, что Синди имеет в виду циклы.

— Да-а-а. Четыре года на четырех человек.

— Синди, но ведь вас было пятеро. Ты, Питер, Виктория, Кассандра и Джейкоб.

— Оказалось, что мой тесть не планировал спасаться в бункере, — Синди перевела взгляд на надгробную плиту. — Мне понадобилось некоторое время, чтобы понять это.

— Что ты имеешь в виду?

— Джейкоб безумно любил свою жену Кэссиди, маму Питера и Кассандры. Она погибла в автокатастрофе, когда Кэсси было девять, а Питеру восемнадцать. Ее смерть опустошила Джейкоба. Какое-то время он даже не мог видеть Кэсси, так как та была удивительно похожа на свою мать. Тогда он отослал ее… в школу-интернат.

— Школа-интернат?

— Я не знаю, есть ли они у вас. Единственное, что более-менее напоминает ее, — это ваша Академия.

— Она попала туда в девять циклов? — недоверчиво спросила шокированная Джасинда.

Жители Кариниана поступали в Академию по достижении четырнадцати циклов. Но когда ее собственные дети отправились на учебу, она была твердо убеждена, что это слишком рано.

— Да. И это травмировало психику Кэсси. Она закрылась от людей, отдав предпочтение книгам. Знания, говорила она, никогда тебя не покинут.

Обе женщины некоторое время молчали, а потом Синди неожиданно поднялась и стремительно подошла к камню.

— Мне жаль. Не стоило рассказывать тебе все это. Вряд ли кому-то хочется слушать столь неприятные вещи, особенно о совершенно незнакомых людях.

— Синди… — Джасинда медленно подошла к маленькой женщине. — Ты говорила с кем-нибудь об этом?

— Они все давно об этом знают, зачем ворошить прошлое?

— Я говорю не о самих событиях, а о том чувстве вины, что тебя мучает.

— О чувстве вины? — растерянно посмотрела на нее Синди.

— Да, из-за благодарности тем троим, что не добрались до бункера, — тихо сказала Джасинда.

— Это неправда! — голос Синди сорвался на крик. — Я не могу испытывать подобную благодарность! Это сделало бы меня…

— Человеком, — закончила за нее Джасинда, не дав ей договорить. — Твой сын жив, потому что их не было в бункере. Твой муж жив, потому что они не добрались туда. Благодаря этому вы и выжили. Именно признательность делает тебя человеком.

— Это делает меня чудовищем… эгоистичным монстром.

— Нет, неправда.

— Кэсси, Тори и Джейкоб погибли…

— Но ведь они живы, — перебила ее Джасинда, — хотя не все.

— Но я-то этого тогда не знала.

— Зато теперь знаешь. Синди, я даже представить себе не могу, через что тебе пришлось пройти. Жить, зная, что потеряла половину семьи. Оказаться на долгие циклы запертой в бункере. Рожать ребенка, не имея представления, что ждет его в будущем… и будет ли оно у него. Мы, как любящие родители, желаем своим детям самого лучшего. Изо всех сил стараемся дать им это. Я уверена, ты делала для сына все, что могла.

— Так и есть. Хотя в тех условиях мои возможности были ограничены, но…

— Глядя на Бретта, не скажешь, что он страдает от последствий выпавших на его долю невзгод и лишений. У него вполне нормальное развитие. Он с удовольствием общается и играет со своими кузенами.

— Да, ты права. Конечно, ему еще предстоит набраться сил и наверстать упущенные знания, но меня радует, что теперь он постоянно улыбается.

— А Питер вернулся к своему любимому делу.

— Да.

— А еще ты теперь знаешь, что у Кассандры с Викторией тоже все хорошо. Твоя дочь-красавица обрела спутника жизни и посвятила себя карьере медика.

— Так и есть.

— А Кассандра стала королевой Дома Знания и вступила в союз с одним из лучших мужчин, которых я когда-либо знала, и родила ему прекрасных детей.

— Да.

— И ты теперь точно знаешь, что Джейкоб, — Джасинда бросила сочувственный взгляд на надгробную плиту, — не собирался жить в том бункере.

— Да, это так.

— Тогда перестань винить себя. Как бы ужасно это ни звучало, но для вас это был единственный способ выжить. И хотя я никогда не видела Джейкоба Чемберлена, я уверена — он бы хотел, чтобы ты себя простила.

— Он бы хотел… — прошептала Синди.

— Так прости же себя. Только ты можешь сделать это. У тебя еще вся жизнь впереди, Синди, — Джасинда помолчала, а потом задала вопрос, который обычно считала довольно бестактным. — Кстати, а сколько тебе циклов? Я знаю, что Виктории восемнадцать, но ты выглядишь не старше тридцати.

Синди на мгновение ошеломленно уставилась на нее, а потом вдруг рассмеялась. С таким облегчением… и так неудержимо, что у нее из глаз потекли слезы. Она даже схватилась за живот, сотрясавшийся от ее мелодичного смеха.

— Мне тридцать девять, — наконец смогла выдавить она.

— Серьезно? — глаза Джасинды сузились. — Похоже, я начинаю тебя ненавидеть.

— В самом деле? — удивилась Синди, вытиравшая слезы. — Но за что? По правде говоря, я никогда не видела столь красивой женщины, как ты. Когда вы с Джотэмом вошли сегодня утром, у меня буквально перехватило дыхание. Вы вместе… боже, вы смотритесь вместе просто потрясающе.

— Я… спасибо. Мы впервые появились на публике вместе. Мы только начали притираться друг к другу.

— Как все мы когда-то, верно? — слова Синди натолкнули Джасинду на мысль.

— Синди, я хочу задать тебе один вопрос, если ты, конечно же, не возражаешь. Но я ни в коей мере не хочу задеть твои чувства.

— Спрашивай.

— Чем ты занималась на Земле? Вела лишь домашнее хозяйство, будучи женой и матерью, или же занималась какой-то профессиональной деятельностью? Я не считаю, что женщине унизительно быть домохозяйкой. Я сама посвятила этому свою жизнь.

— За завтраком я услышала нечто иное, — возразила Синди, вновь усаживаясь на скамью. — Как я поняла, во время службы на флоте ты сыграла важную роль в обеспечении безопасности членов королевской семьи.

— На корабле, находящемся в космосе, никто не бывает в безопасности.

— И тем не менее ты сделала все, что было в твоих силах. А это означает, что мои племянники в еще большей безопасности. Так что, в любом случае, спасибо.

Джасинда зарделась от вполне заслуженного комплимента.

— А что насчет тебя? Расскажи мне о Синди Чемберлен.

— Синди Чемберлен… — расслабленно откинувшись на спинку скамьи и закинув на нее руки, она закрыла глаза. Затем запрокинула голову, подставив лицо ласковым лучам каринианского солнца. Казалось, этим она никогда не насытится. — Ну, я родилась как Синди Гриффин. Обыкновенная девчонка из маленького городка, но с большой мечтой.

— И о чем же ты мечтала?

— Стать певицей. И петь так проникновенно и так красиво, чтобы весь мир замирал, слушая меня, — она усмехнулась, вспомнив свою дерзкую честолюбивую мечту. — Тогда я была слишком молодой и чересчур наивной.

— Сколько тебе тогда было циклов?

— Пять.

— Что?! — Джасинда не могла в это поверить, ведь в свои пять циклов она мечтала лишь о том, как бы съесть еще одну печеньку.

— Хм-м-м, сколько себя помню, я всегда пела. С самого утра, стоило мне лишь открыть глаза, и до позднего вечера, когда нужно было ложиться спать. Это сводило моих родителей с ума, и они в конце концов решили нанять мне учителя. Надеялись, что если меня будут заставлять заниматься пением, то мне это быстро надоест. Они ошиблись. Я просто стала петь еще больше. К десяти годам я выиграла несколько конкурсов. А в двенадцать у меня уже был контракт на запись.

— Контракт на запись?..

— На Земле этот термин означал юридическое соглашение, позволявшее мне записывать свои песни и получать за это гонорар.

— В двенадцать?!

— Хм-м-м, меня считали восходящей звездой эстрады. Я начала гастролировать по стране, петь в огромных концертных залах перед больших количеством публики и зарабатывать много-много денег… кредитов. Из-за этого главным образом и распалась моя семья.

— Я не понимаю? Ты и Питер?..

— Прежняя семья, моих родителей, — Синди шумно вздохнула. — Видишь ли, на Земле до восемнадцати лет ребенок считается несовершеннолетним, неспособным принимать самостоятельные решения.

— На Кариниане также, хотя, конечно, бывают исключения.

— Вот и на Земле бывали исключительные случаи. В шестнадцать лет я обнаружила, что мои родители, отвечавшие за мои финансы, тратили каждый заработанный мною пенни. На моем счету в банке должны были лежать миллионы, а их там не было. Я обратилась в суд и стала так называемым «эмансипированным несовершеннолетним». С этого момента я считалась взрослой и могла сама распоряжаться как своей жизнью, так и своими финансами. С тех пор мои родители со мной не разговаривали. Ну, если только им не нужны были деньги.

— Мне очень жаль.

— Мне тоже. Но тут ничего не поделаешь, что было — то было. В общем, я продолжала гастролировать и однажды, участвуя в концерте для Вооруженных сил, военнослужащих вроде вашей Коалиции, познакомилась с Питером.

— Сколько тебе было циклов?

— Только что исполнилось двадцать. Он просто стоял перед сценой и не сводил с меня глаз. Не подпевал мне, не улюлюкал, не кричал. Просто смотрел на меня так, словно я была единственным человеком в этом зале. Я привыкла, что люди, в особенности парни, стараются привлечь мое внимание, бурно выражая свое восхищение. А вот Питер… я почувствовала себя особенной.

— Ты влюбилась в него.

— С того самого момента, как наши взгляды встретились. Но мы с ним были из совершенно разных миров. Я постоянно гастролировала, а он не имел права покидать свою базу. Когда я вырывалась к нему, его могли в срочном порядке отправить на задание. Мы с Питером почти не виделись.

— И все же вы вместе.

— Да, но пришлось пережить несколько лет сердечной боли и душевных страданий. Забеременев Тори, я перестала гастролировать. Предполагалось, что всего лишь на пару лет. Но после того, как мятежники похитили мою малышку, ее психика была слишком травмирована… Спустя какое-то время ее состояние улучшилось, и я начала подумывать о возвращении на эстраду. Но тут они опять вернулись.

— Мятежники?

— Да. Остальное ты знаешь.

— Синди, у тебя необыкновенная жизнь.

— Я бы обозначила ее одним словом.

— И каким же?

— Никчемная.

— Что?!! — Джасинда была потрясена до глубины души. — Как ты можешь так говорить? У тебя двое прекрасных детей, обожающий тебя муж… и ты смогла пережить нападение мятежников на твою семью, заметь, не один раз, а дважды! Как ты можешь говорить, что твоя жизнь никчемная?

— Потому что здесь я ничего не значу.

— Я…

— Моя дочь давно выросла и счастлива со своим супругом. Я ей уже не нужна. Мой сын растет и познает вещи, о которых я вообще ничего не знаю. Я даже не могу помочь ему в учебе. А мой муж… что ж, он вернулся к тому, в чем всегда преуспевал, — к тренировкам и обучению спецов. Все члены моей семьи нашли свое место здесь, на Кариниане. А вот я… каждый день сижу в Саду Памяти и таращусь на надгробную плиту.

— Так найди себе дело по душе.

— Какое? Не похоже, что я обладаю каким-то нужным здесь умением.

— А ты все еще можешь петь, так ведь?

— Ну, в общем… не так хорошо, как раньше, что тут скажешь, но я абсолютно уверена, что ни один житель Кариниана не захочет это слушать.

— Пойдем, — решительно поднявшись, Джасинда протянула ей руку.

Минуту поколебавшись, Синди приняла ее.

— И куда мы направляемся?

— К счастью, я знаю человека, который нам точно скажет, захочет ли кто-нибудь «это слушать».

* * *

Палма ошеломленно застыла в дверях.

Она никак не могла взять в толк, кто в это время суток мог прийти к ней. Ну уж точно не ее сестра… с невесткой королевы, которая была поразительно похожа на свою дочь Викторию.

— Может, ты все-таки впустишь нас, Палма? Или так и будешь стоять в дверях? — усмехнувшись, спросила ее Джасинда.

— Я… что… ой, простите меня. Конечно же, входите. Прошу вас, — отступив назад и пропустив их в дом, Палма повела женщин в гостиную. — Пожалуйста. Присаживайтесь.

— Палма, это Синди Чемберлен. Невестка королевы Кассандры.

— Для меня большая честь познакомиться с вами, принцесса Синди, — Палма слегка присела в учтивом реверансе.

— Э-э-э, что?.. Я не принцесса, — пылко возразила та.

— М-м-м, Синди, ты не права, — не смогла промолчать Джасинда. — Твой муж — брат королевы. Если бы Питер с Кассандрой выросли на Кариниане, то их мать была бы королевой, Питер — принцем, а ты, его жена, принцессой.

— Вот дерьмо, — чертыхнулась Синди, отчего Джасинда улыбнулась.

— Синди, это моя сестра Палма Метаксас.

— Рада знакомству, — ответила Синди.

А когда пришла в себя от шока — боже, у нее, оказывается, есть титул — ее блуждавший по комнате взгляд натолкнулся на что-то, напоминающее пианино.

— Не хотите чего-нибудь выпить? Может, кофе? — спросила Палма.

Джасинда, наблюдавшая за Синди, сразу же заметила, как та буквально замерла, стоило ей увидеть стоявшую в углу пианолу. Джасинда ничего не стала ей говорить, лишь постаралась скрыть от нее свою довольную улыбку.

— Давай я помогу тебе сварить кофе, сестренка, — она поднялась с дивана. — Я привезла тебе немного особой смеси Питталуге.

— Правда?! — взволнованно воскликнула Палма.

— Да, и Синди еще ни разу ее не пробовала. Синди, мы оставим тебя на пару минут. Не стесняйся, чувствуй себя как дома, — сообщив, что это дом ее сестры, Джасинда взяла Палму за руку и направилась с ней на кухню.

* * *

— Джасинда, что, во имя предков, происходит? — спросила ее сестра, как только они оказались вне зоны слышимости. — Ты заявляешься ко мне, не позвонив заранее.