Испытание желанием

Глава 9

Курок сработал с резким металлическим щелчком. Этот звук эхом отозвался в ушах Неда, однако показался ему гораздо тише, чем дымный взрыв пистолетного выстрела, которого он ожидал.

Она уставилась на него, не опуская дула пистолета, ее глаза расширились.

— Будь ты проклята, Кейт. — Голос ее звучал глухо. — Не смейте приближаться ко мне, мистер Кархарт. Или я… — Луиза скривилась. — У меня есть нож. — Последние слова она произнесла с неуверенной дрожью в голосе, будто бы это был вопрос, а не утверждение.

Нед был не настолько потрясен своим неожиданным спасением, чтобы не заметить того факта, что леди Харкрофт упомянула его жену в своих проклятиях.

— Все совсем не так, как вам показалось, — быстро проговорил он.

Она огляделась, несомненно ища глазами какой-нибудь грязный нож, чтобы применить его против Неда.

— Я здесь для того, чтобы помочь, — продолжал Нед. Он вошел в комнату, отодвинув в сторону сушившееся на веревке белье. Детские пеленки, догадался он. Судя по степени влажности, их, очевидно, постирали сегодня рано утром в ручье, протекающем в полумиле от дома.

— Вас прислала Кейт? Она же пообещала ничего не рассказывать.

— Кейт… — Нед взглянул на оружие, которое она продолжала сжимать в руках. Если задуматься, так это был его пистолет. Он привез его с собой из Китая и бросил в кабинете. Нед надеялся, что больше никогда не увидит его снова. — Кейт, — сухо продолжал он, — достаточно долго посылала вам помощь, любезно предоставленную мной.

Леди Харкрофт взглянула ему в глаза:

— Скажите вашей жене, чтобы в следующий раз она зарядила пистолет.

Нед сделал шаг вперед. Раньше он видел леди Харкрофт только в обществе ее мужа. Женщина, стоящая перед ним сейчас, — невысокого роста, но полная величавого достоинства, была совсем не похожа на жалкую, несчастную тень, не смевшую и двух шагов ступить без позволения Харкрофта.

Когда он подошел к ней ближе, костяшки ее пальцев лишь еще сильнее побелели от усилий, с которыми она сжимала тяжелый пистолет. Леди Харкрофт так и не опустила его. Напротив, она крепко держала пистолет обеими руками, будто бы могла использовать, несмотря на то что он не был заряжен.

— Вы что, собираетесь побить меня им как дубинкой? — Он улыбнулся, чтобы показать, что всего лишь шутит.

Она заколебалась, вероятно не исключая такую возможность.

Нед покачал головой и потянулся, чтобы взять оружие из ее рук, дабы оно не смущало их обоих. Он хотел пошутить по поводу того, что ее нежные пальчики, вероятно, устали держать столь тяжелую ношу. Но едва он потянулся к ней, леди Харкрофт резко отпрянула, заслоняясь от него рукой. Нед замер на полпути, несчастная женщина в ужасе смотрела ему в глаза.

Должно быть, она увидела шок, отразившийся в его взгляде.

Он не хотел об этом думать. Первое время, еще не придя в себя после того, как его едва не застрелили, Нед не успел свести концы с концами и осознать полную картину произошедшего. Леди Харкрофт не была безумной. Ее никто не похищал. Но она была напугана. И когда он потянулся к ней, лишь подняла руку, чтобы закрыть лицо.

Кейт замешана в этом деле. Она вынесла решение о раздельном проживании миссис Элкот и ее супруга. Леди Харкрофт здесь, в доме, который являлся собственностью Неда — собственностью Кейт, — сжалась, будто ожидая с его стороны удара.

Господи! Это придавало жуткий, ужасный смысл всему происходящему — вечерним высказываниям Харкрофта, тому, как Кейт отреагировала на встречу с Недом несколькими часами ранее.

Испуганное движение леди Харкрофт, скорчившейся и прикрывшей лицо рукой, могло сказать больше, чем тысячи синяков. Кто-то бил ее, и достаточно часто, чтобы даже дружеский жест автоматически вызывал у нее такую реакцию. Нед отступил назад, стараясь не стеснять ее.

— Господи. — У Луизы перехватило дух, и она выронила наконец пистолет. — Я такая глупая. — Она залилась слезами.

Нед не имел ни малейшего понятия, что сказать в ответ. Он не решался приблизиться и утешить ее, только не после того, как одно его дружеское движение привело к таким последствиям. Леди Харкрофт сидела на стуле и очень по-женски рыдала, вытирая глаза платком, который ей протянул Нед. Он застыл в неловком молчании.

— Если бы я не была таким ничтожеством, меня бы здесь не было. Если бы только я не позволила этому случиться. Если бы у меня были силы, чтобы… чтобы… — Она тихо всхлипнула и снова содрогнулась.

— Чтобы что? — мягко спросил Нед.

— Чтобы отреагировать прежде, чем все началось. — Она стиснула зубы. — Если бы я не была такой слабой и безвольной, ничего бы этого не случилось. Вы меня знаете. Я была такой робкой, глупой…

Нед выставил вперед руку, останавливая готовый начаться поток самобичевания.

— Вы упоминали слово это достаточно часто в своей речи. Под этим вы подразумеваете отношение к вам Харкрофта?

Она шмыгнула носом и кивнула:

— Да, так и есть.

— А оно означает… — Мир вокруг словно замер, и Нед резко поперхнулся, не в силах произнести ни слова. Однако проклятая сухость во рту никуда не делась. — Означает тот факт, что он бил вас.

Это не было вопросом, но она все равно кивнула.

— Долго?

— Не более пятнадцати минут за один раз, — честно ответила она. — Я понимаю. Могло быть гораздо хуже.

Нед смотрел ей в глаза, не в силах отвести взгляда.

— Это не совсем то, что я имел в виду. Это продолжается с тех пор, как я впервые встретил вас?

— Это началось через год после женитьбы. Этого бы не случилось, если бы я была ему лучшей женой. Понимаете, был один джентльмен — друг, не более того, но…

Она умолкла, и Нед покачал головой. Во имя всего святого, ей же было всего шестнадцать, когда она вышла замуж. Харкрофт оставил отпечаток на всем ее взрослом существовании. Надо было только постараться сделать это с такой жестокостью.

Если бы он не держал себя в руках, сам бы дернулся сейчас, как от боли. Он слишком хорошо понимал, о чем она думает.

Сколько раз сам задавал такие же вопросы себе? Что, если бы он был другим? Если бы он был лучше? Если бы он не испытывал эту предательскую слабость? Эти сомнения свели бы его с ума, дай он им волю. У него ушли годы, чтобы научиться избавляться от них, чтобы смело смотреть в глаза своим страхам. Он прекрасно представлял, как чувствует себя сейчас леди Харкрофт.

Ее муж был другом Неда — неудивительно, как быстро он стал думать об этом в прошедшем времени. Но Харкрофт никогда бы не понял, до какой степени Нед проникся симпатией и сочувствием к его жене.

Он знал, что такое ощущать себя бессильным, полагающимся на милость окружающих. И ему совсем не нравилось видеть в таком состоянии кого-либо еще.

Это было чувством таким же дурацким, как и его недавнее желание выбить дверь ногой. Однако, несмотря ни на что, он по-прежнему видел себя героем — странным и бесполезным, в чем не было никаких сомнений. Он не был боу-стрит-раннером, не был и рыцарем в сияющих доспехах. Если бы у него и завалялись доспехи, они бы уже давно ржавели на дне морском. Однако Неда вовсе не прельщала участь стать рыцарем, доблестно погибающим в славной битве ради поэтического окончания сказания.

Он победил. Он отбросил все свои сомнения. Он нашел свое место в жизни и научился стоять на собственных ногах, освободился от горькой опеки и зависимости.

Похоже, леди Харкрофт и, соответственно, его собственная жена нуждались в герое. Если ему удастся помочь леди Харкрофт достичь того мира в душе, который обрел он сам, Нед раз и навсегда докажет, что его победа не была временной. Это станет еще одним доказательством того, что он и в самом деле выиграл, подчинил свои реакции. И это будет как средневековый рыцарский турнир — его собственное, очень личное испытание.

Она бросила на него еще один молчаливый взгляд:

— Я должна была вести себя по-другому.

— Возьмите эти свои мысли, — Нед не смел коснуться Луизы, боясь испугать ее снова. Вместо этого он лишь преклонил перед ней колено, стараясь продемонстрировать ей всю свою доброжелательность. Он посмотрел ей в глаза со своего места на полу, — крепко держите эти мысли, обеими руками. Вы чувствуете их?

Она сжала руки.

— Мне кажется, вы сказали, что, если бы были другим человеком, муж никогда бы вас не ударил.

Она еще раз отрывисто кивнула.

— Что же, позвольте я покажу вам кое-что, чему я научился. Вы по-прежнему держите в руках эти свои мысли? Соберите их все-все в охапку, не оброните ни одной. Держите? Замечательно. Теперь поднимайтесь.

Она подозрительно на него посмотрела:

— Это какая-то уловка?

— Леди Харкрофт, если бы я хотел предать вас, то мне не нужны были бы никакие уловки. Я бы явился сюда с двенадцатью мужчинами и вашим мужем. Видите, я остаюсь здесь, преклонив одно колено, а вы встаете.

Луиза опасливо поднялась на ноги. Едва она это сделала, ее руки стали опускаться.

— Будьте аккуратны, — немного поддразнивая ее, заметил Нед. — Иначе вы можете уронить эти мысли, а я специально предупредил вас, чтобы вы держали их обеими руками.

— Но у меня ничего нет.

— Чепуха. Вы же чувствуете тяжесть этих мыслей в своих руках, даже если вы их и не видите. Они висят на вас страшным грузом. Даже ваши плечи согнулись под их тяжестью. И если только вы вытяните свои большие пальцы, то сможете дотронуться до их поверхности. На что они похожи?

Леди Харкрофт взглянула на свои пустые руки.

— Они шершавые и колючие, — мягко проговорила она, — они полны горечи и самообвинений.

— Теперь я встану. — Нед поднялся и, стараясь не приближаться к ней, подошел к двери и открыл ее. Потом отступил немного назад, чтобы она смогла пройти к двери, не столкнувшись с ним. И лишь потом кивнул ей на дверь.

Луиза встала на пороге.

— Теперь самая трудная часть. Отведите назад свою руку — да, именно так — и выбросите эти мысли как можно дальше.

— Но…

— Просто выкиньте подальше за дверь все, о чем бы вы ни думали, словно это комок склизкого, противного мусора, каковым эти мысли и являются на самом деле. Им нет места в вашей жизни. Это не ваша ошибка. И вы ни при каких условиях не можете быть виноваты в том, что мужчина ударил вас.

Она нерешительно посмотрела на него.

— Давайте же. Бросайте.

— Но я же ничего не держу.

— Тогда вам тем более не составит никакого труда от этого избавиться.

Слабая логика, однако сомнения, копошившиеся в его собственном сердце, имели столь же мало отношения к логике. Нед нашел тысячу способов избавляться от неисчислимого множества горьких мыслей и тягостных тревог.

Луиза сделала робкий, дрожащий вдох и выглянула за дверь. Ее взгляд заострился, и она внимательно уставилась на расстилавшуюся перед ней долину. Медленно она подняла руки до уровня талии. Потом изобразила бросок — девичий бросок, слабый и неуверенный, такой, который заставил бы его раздраженно опустить руки, если бы она, например, подавала мяч при игре в крикет[19], но тем не менее это был бросок. А потом она повернулась к нему и одарила его нерешительной улыбкой. Это была первая улыбка, которую Нед заметил у нее на лице, с тех пор, как он здесь появился.

— Ну вот. Разве вы теперь не чувствуете себя лучше?

— Это, — сказала она, снова заходя в комнату, — не должно было бы сработать. Все это абсолютно иррационально.

Нед закрыл за ней дверь.

— Но ведь это помогло, не правда ли?

— Вы просто волшебник, мистер Кархарт? Как вы это узнали? Неужели это Кейт вас послала меня утешить?

Нед пожал плечами. Он знал, потому что… он знал. Ему было много чего известно о сомнениях и неуверенности. Он сражался со страхами. И черт бы его побрал, но он их победил. Очевидно.

И не важно, что ему необходимо было прибегать к таким дешевым трюкам, чтобы доказать свою победу. Не имеет значения, что в худшие свои времена он по-прежнему нуждался в каждом клочке, в каждом осколке магии, которые ему удавалось когда-либо извлечь, чтобы поддерживать иллюзию. Самое главное — это то, что в итоге он побеждал, побеждал каждый проклятый раз.

— Это моя работа — знать иррациональность, — заметил Нед с легкостью, не совсем соответствовавшей действительности. — А что касается моей жены…

Он огляделся по сторонам, и еще одно открытие потрясло его. Кто-то тщательно обо всем позаботился. Здесь был запас провизии. У стенки стояло небольшое деревянное корыто — несомненно, именно в нем этим утром стирали детские пеленки, вещь, до которой Нед никогда бы не додумался, даже если бы у него был миллион лет на раздумья. Она спланировала все так тщательно, будто бы готовилась к осаде. Заглянув в маленькую примыкающую комнату, он заметил полускрытую в тени кормилицу, держащую на руках ребенка.

А он-то считал Кейт изнеженной и утонченной. Он почувствовал себя так, будто бы, заглянув в комнату и ожидая увидеть там фарфоровый сервиз, обнаружил сложные шестеренки отлаженного механизма, медленно двигающиеся внутри гигантской часовой башни, по которой каждый мужчина устанавливает свои часы.

— Моя жена, — повторил Нед, — пришлет вам яйца.

Леди Харкрофт гордо подняла подбородок:

— Передайте Кейт мою признательность.

Несколько миль обратного пути до Берксвифта превратились в сознании Неда в монотонный круговорот осенней сухой пыли и опавших разноцветных листьев. Стук копыт его лошади, неспешной рысцой бежавшей к дому, словно отбивал важные пункты, ставя нужные акценты в череде его размышлений.

Леди Харкрофт сбежала от своего мужа.

Кейт помогла ей в этом. И она не сказала ни слова Неду — и, насколько он это понимал, никому другому тоже.

Она ему не доверяла, и, как ему показалось, она не доверяла никому из своего окружения. И возможно, в этом большая доля вины самого Неда.

Каким бы ни был их брак, он разрушил едва родившийся росток надежды своим отъездом. Их союз был браком по расчету, случайностью. Ему казалось тогда, что с его стороны будет лишь проявлением вежливости оставить ее, не обременять своими бедами и ошибками. Он боялся стать для нее обузой.

Однако теперь он хотел быть более чем обузой.

В этом настроении он прибыл домой и передал свою кобылу Пламу. Сам же направился на пастбище, где содержался Чемпион, вооружившись мешочком с мятными леденцами. Возможно, проще было общаться с лошадью, чем представить себе разговор с собственной супругой. Что бы он ни сказал ей сейчас, это выглядело бы как противостояние, конфронтация. А меньше всего ему хотелось пускаться во взаимные обвинения.

Однако вовсе не Кейт разыскала его, когда он стоял, прислонившись к изгороди. Это был Харкрофт. Нед еще не успел привести в порядок свои мысли о его супруге. Он был не готов думать о Харкрофте. Между тем тот уверенно шагал по густой траве, и его ботинки сверкали, будто даже коровьи лепешки уступали место его сиятельному превосходству.

Он подошел к Неду и внимательно окинул взглядом загон.

— Это самый искусанный блохами, чесоточный, худосочный, чубарый полукровка, которого я когда-либо видел. Почему его до сих пор не кастрировали?

— Его зовут Чемпион, — заметил Нед, намеренно говоря в пространство.

Харкрофт вздохнул:

— У тебя всегда было странное чувство юмора, Кархарт. — Он произнес эти слова так, будто бросил ему в лицо оскорбление.

Нед пожал плечами:

— Зато у тебя его не было.

Еще несколько лет назад эпитеты Харкрофта могли бы задеть Неда, особенно учитывая скрытый в них намек на то, что Нед был слишком легкомыслен, слишком часто готов свести все к шутке. И если Нед только что причислил себя к рыцарству, то Харкрофт определенно выступал в роли его врага. Он был черным рыцарем, также вышедшим на поле битвы.

Хотя вовсе и не выглядел злодеем.

Повисла пауза.

— Удалось узнать что-то новое? — задал наконец вопрос Харкрофт.

— Нет. — Нед успел навестить миссис Элкот после того, как побывал у леди Харкрофт. — Всего лишь древняя вдова, которая прожужжала мне уши своей болтовней. Она с восторгом отвечала на все мои вопросы — и поведала о здоровье своих свиней, уток и Кевина.

Харкрофт изумленно нахмурился:

— Ее внука?

Очко в пользу Неда. Он ухмыльнулся:

— Ее петуха.

— Ох уж эти женщины, — презрительно скривил рот Харкрофт, — только и умеют болтать.

Жена Харкрофта уж точно слишком долго хранила молчание. Многие годы. И все это время Нед общался с ее супругом и ни о чем не догадывался. Его тошнило от отвращения.

Однако он лишь спросил:

— А как прошел твой день?

Харкрофт ушел от ответа.

— Откуда ты взял эту лошадь?

— Я приобрел его за десять фунтов. — Если Нед был рыцарем в ржавых доспехах, Чемпион — убогий, шелудивый, подозрительный Чемпион — чем не боевой конь ему под стать?

— Значит, история, которую я слышал сегодня, — правда. Ты появился перед возницей, пытавшимся обуздать дурное животное, и вмешался, чтобы спасти скотину от побоев.

Нед кивнул:

— О, в деревне уже пошли разговоры, так?

— Ты всегда был слишком мягкосердечен. — Харкрофт произнес эти слова с едва скрываемым презрением.

— Это правда. Я веселый и скромный. Мне вовсе не стоило быть еще и добрым — это слишком усложняет жизнь для моих дорогих друзей, которым никогда не сравниться со мной.

Глаза Харкрофта сузились, его лицо буквально перекосило от ненависти. Он в замешательстве уставился на Неда. Постепенно его черты прояснились.

— Ох, — уныло произнес он, — ты опять шутишь.

Давай же, поверь в это.

— Мы поговорим сегодня вечером, — сказал Нед. — Я с удвоенными стараниями готов помогать тебе продолжать поиски. Чем быстрее мы возьмемся за дело, тем меньше вероятность, что хоть один след останется незамеченным. Я хочу, чтобы ты закончил все, что следует здесь предпринять, как можно быстрее. — И это была вовсе не шутка.

Харкрофт в последний раз окинул Чемпиона недоверчивым взглядом. В конце концов он покачал головой:

— А была ли леди Кэтлин с тобой, когда ты приобрел это животное?

Нед наклонил голову, раздумывая, как лучше ответить. Правда показалась достаточно невинной, а кроме того, если Харкрофт поймает его на лжи, то непременно заподозрит, что Неду что-то известно.

— Да, — наконец утвердительно ответил он.

— Так я и думал. Хотел произвести на нее впечатление? — Он фыркнул. — Женщины. Они сделают тебя слабым, Кархарт, если позволишь им взять власть над тобой. Будь с ней осторожен.

— А я думал, что ее интересуют лишь модные лавки.

Харкрофт пожал плечами:

— Не забывай, ведь ее имя связано с этим пари. Я думаю, ты слышал. Тот, кто соблазнит ее и предоставит предмет ее нижнего белья в качестве доказательства, получит пять тысяч фунтов.

Нед почувствовал, как весь его юмор испарился.

— Никто не выиграл его.

— Что ж, ты, должно быть, слышал, что нет дыма… — Харкрофт умолк, красноречиво разводя руками.

— Нет дыма без огня. — Нед вцепился руками в перекладину изгороди. — И я еще разберусь с поджигателями. Будь уверен, Харкрофт, несмотря на весь мой юмор и доброту, я не слаб. Просто я не сразу показываю свой гнев. И я не собираюсь сносить оскорбления. Даже от тебя.

Тем более от тебя.

Харкрофт задумчиво замолчал.

— Что ж, только не говори, будто я тебя не предупреждал. А знаешь, есть старая поговорка. Вспомни о дьяволе[20]…

Нед посмотрел в сторону дома. Кейт пробиралась сквозь поросшее густой травой поле. Она могла видеть, что он разговаривает с Харкрофтом, и Нед почувствовал внезапное побуждение оттолкнуть этого человека и сделать вид, что он с ним не знаком. Харкрофт даже не попытался смягчить свой тон — она вполне могла его услышать. Однако выражение ее лица не изменилось ни на секунду, и Нед был в очередной раз потрясен тем, какую тонкую и сложную игру она вела. Привезти сюда леди Харкрофт, когда достаточно одного лишь слуха, одного намека… Это было грандиозно. Не показать своего естественного отвращения — приветствовать Харкрофта в своем доме, почти не выказав по этому поводу никакой реакции… Что ж, она вела себя безупречно.

Очевидно, что за ее хрупкой женственностью скрывалось нечто сильное и неукротимое.

Она приближалась к ним, уверенно шагая по доходящей ей до лодыжек траве. На ней было надето строгое, с высоким воротом, платье фиолетового цвета, столь отливающего в синеву, что ее наряд мог показаться почти траурным. Ткань тускло сияла в лучах послеполуденного солнца. Подол платья был мокрым от уже успевшей выступить росы.

Нед потянулся в свой мешочек и достал оттуда горсть леденцов.

— Мятный леденец, Харкрофт?

Тот уставился на маленький кубик. Сморщив нос, он взял один и положил себе в рот.

— Леди Кэтлин?

Его жена окинула его недоверчивым взглядом, а потом протянула руку и взяла конфету. Кейт несколько раз подбросила ее, перекладывая из одной руки в другую, не снимая перчаток. Сделав небольшую паузу и даже не взглянув на Харкрофта, который шумно хрустел своим леденцом, она сказала:

— Полагаю, Чемпион уже успел облизать и эти конфетки, так?

Хруст прекратился. Харкрофт замер, его лицо перекосилось, как от внезапной боли. Вежливость не позволяла ему выплюнуть конфету, брезгливость — проглотить. Он издал сдавленный звук, готовый подавиться этим угощением, и побагровел.

Нед едва удержался от смеха. Чемпион никогда не подходил к нему на расстояние столь близкое, чтобы слизнуть хоть что-нибудь с его руки, однако ему доставляло такое удовольствие наблюдать за метаморфозами, которые претерпевало лицо графа, что он оставил это замечание при себе.

Кейт бросила свою конфету далеко в траву.

— Прошу прощения, — сдавленно пробормотал Харкрофт. — Я должен… должен… — И он сделал смутный отчаянный жест рукой в сторону дома.

— У лошадей чистые губы, — невинно заметил Нед. — Харкрофт, где же ты… Ах, какая жалость… — Он повернулся к своей жене: — Он уже ушел.

Мимолетное удовлетворенное выражение, промелькнувшее в изгибе ее губ, было единственным свидетельством того, что она намеренно прогнала этого джентльмена. Настолько тонкое, что едва бы кто-либо еще мог его заметить.

— Ты… — Неда душил смех, — ты…

— Это ведь он заговорил о дьяволе, — ответила на незаданный вопрос Кейт, — немного дьявольщины, полагаю, ему не помешает.

— А, да. Я понял. «Вспомни о дьяволе, и он оближет твои мятные леденцы».

Кейт сдавленно хихикнула:

— Что-то вроде этого.

— В любом случае спасибо.

— За то, что я прогнала твоего друга? — удивленно спросила она.

— Нет. Чем больше я узнаю о том, что произошло в мое отсутствие, тем больше понимаю, какую ты приняла на себя ответственность. Я полагал, что Гарет займется всем этим, — такова была наша договоренность, когда я уезжал, ты об этом знаешь. Но каким бы ответственным и обязательным он ни был, Гарет никогда бы не заметил всех этих мелочей. Человеческих чувств и страданий. Как в случае с миссис Элкот.

И как это было с Луизой Пэкстон, леди Харкрофт.

Кейт царственно кивнула и снова протянула руку. На мгновение ему отчаянно захотелось взять эти тончайшие пальчики в свою ладонь. Стянуть с нее перчатки, открывая нежную кожу вечернему солнцу и своим прикосновениям.

Однако она вовсе не просила о назойливости. Вместо этого он положил в ее ладошку еще один мятный леденец. Кейт не выбросила его, как предыдущий, напротив, она бережно перекладывала его из одной руки в другую, как будто это был слиток металла, ценность которого ей еще предстояло узнать.

Наконец Кейт взглянула на него.

— Что значит для тебя Харкрофт? — Ее глаза были почти серебряными, освещенные последними лучами заходящего солнца. Казалось, она видит Неда насквозь.

Он чувствовал к ней такую симпатию, что обо всем позабыл. Она не доверяет ему. Она не знает, что он знает. Этот вопрос не был праздным. Она хотела удостовериться, не предаст ли он ее.

Нед сглотнул.

Кейт никогда не доверяла ему настолько, чтобы раскрыть перед ним все свои способности. Он очень хотел, чтобы она сказала ему правду, чтобы впустила в свою жизнь. Он желал, чтобы она сочла его достойным знать ее — знать настоящую Кейт, ту, которую она тщательно скрывала.

— Харкрофт мой отдаленный кузен, — осторожно произнес Нед. — Мы были друзьями, но очень давно, в далекой юности. Я думаю, мы стали настолько разными сейчас, что нас едва ли может связывать между собой нечто большее, чем простое знакомство.

— Но он относится к твоей семье.

— Половина лондонского света — моя семья, если заняться подсчетом родственных связей, — сухо заметил Нед. — Как тебе, должно быть, известно, я чувствую себя обязанным Харкрофту потому, что он помог людям, которых я считаю своей настоящей семьей. Когда Дженни и Гарет поженились, Харкрофт и его супруга ввели Дженни — леди Блейкли — в светское общество. До той поры было неясно, примут ли ее там. С его помощью ей это удалось. Я не забываю своих перед ним обязательств. Но и не считаю, что он принадлежит к моей настоящей семье.

— Настоящая семья, — задумчиво прошептала Кейт. — Те люди, которые попросят тебя и по одному только их слову ты ринешься на край света? Например, лорд Блейкли?

Она не отводила от него взгляда.

— Это как кислород, — согласился Нед, — без него невозможно дышать, невозможно жить. Семья состоит из жизненно необходимых тебе людей, даже если иногда они и причиняют боль. Но если ты беспокоишься, что испытываемые мной по отношению к Харкрофту обязательства заставят меня открыть ему ту маленькую шутку, которую ты сыграла с леденцом, или… гм… еще что-нибудь, то уверяю тебя — твои переживания напрасны.

Кейт еще раз взглянула на него и отвернулась.

— А кого тогда ты причисляешь к настоящей семье?

— Дженни, — немедленно ответил Нед, — Гарет. Моя мать. Лаура — сводная сестра Гарета. Мы с ней фактически выросли вместе. Совсем не большой круг, Кейт.

Она ничего не ответила, а лишь крепко сжала побелевшие губы.

Он хотел, чтобы она осознала, что людей, которым он искренне предан, совсем немного, что она может на него положиться. Совершенно очевидно, однако, что это не сработало.

Кейт по-прежнему смотрела на него. Ее лицо ничуть не изменилось, и тем не менее он заметил, что блеск в ее глазах вовсе не был продиктован ненавистью или недоверием. Он абсолютно неправильно ее понял. Это не имело никакого отношения к Харкрофту. Он никогда не научится понимать женщин. Судя по скорбным морщинкам, появившимся у нее на переносице, он догадался, что сказал нечто ужасное. Он неправильно расценил этот серебристый блеск. Она не была на него сердита. Она страдала.

— Проклятье, — смущенно пробормотал он. — Что я сказал? Я вовсе не хотел оскорбить твои чувства.

Она покачала головой.

— Неправильный вопрос. Важно, что ты не сказал.

— Замечательно. Что я не сказал?

— Ничего такого, чтобы не было мне уже известно. — В ее словах звучала горечь, она опустила глаза. — И ничего для меня неожиданного. Это не имеет значения.

Солнечный луч высветил каплю влаги в уголке ее глаза. Кейт прикладывала неимоверные усилия, чтобы не разрыдаться. Ее ноздри слегка расширились. Она сделала глубокий вдох, несомненно пытаясь успокоиться.

— Имеет, Кейт. Я совсем не хотел причинить тебе боль. Если бы ты просто сказала мне…

— Дженни, — мягко начала перечислять она, — Гарет. Лаура. Твоя мать. Я вовсе не ставлю под сомнение твою преданность им или искренность твоей привязанности. Это было бы глупо с моей стороны. Мы вовсе не такие муж и жена, чтобы задавать вопросы… Но, Нед, ты же женился на мне.

Кислород? Казалось, его внезапно стало слишком много, и каждый вдох давался ему теперь в два раза сложнее. Нед почувствовал, что задыхается, словно он был рыбой, выброшенной на берег.

— Это совсем не то, что я имел в виду.

— Это всегда было чем-то не тем. У алтаря ты клялся заботиться обо мне, — тихо произнесла Кейт, — любить меня и почитать. Когда я произносила свои обеты, я имела в виду именно это. Я хотела быть с тобой, «пока смерть не разлучит нас», а ты исчез на годы. Для тебя эта церемония была лишь словами, — горько проговорила Кейт. Она подняла свою изящную ручку, выставив вперед указательный палец, и коснулась его груди — так, будто хотела пересчитать его ошибки по ребрам. Ее палец показался ему ударом хлыста, обрушившимся на него.

Неду было нечего сказать ей в ответ.

— Все, что ты дал мне в жизни, — только слова.

— Нет. Ты можешь доверять мне.

Она сжала руки и посмотрела ему в глаза:

— Кто я, по твоему мнению?

Кейт была потрясающе привлекательная женщина, на которой он женился, и если до сегодняшнего дня он желал ее, то сейчас буквально вожделел.

Она гордо задрала подбородок:

— Я ждала дома, пока ты скитался по свету. Я выдержала все эти вопросы. Я вынесла это позорное пари. Я сохранила тебе верность все эти долгие годы.

— Я… я, возможно, повел себя не так хорошо, как следовало по отношению к тебе, Кейт. Все уже изменилось. Послушай…

— Если бы ты и вправду хотел остаться — если бы действительно желал сблизиться со своей молодой женой, то ты нашел бы какого-нибудь верного человека — управляющего, поверенного, не важно, которого бы и отправил в Китай. Мне кажется, ты просто хотел уехать. Я думаю, — продолжала она, — думаю, что, подобно всем молодым мужчинам, тебе нужно было просто погулять вволю. И, не успев это сделать в Англии, упустив свой шанс, заключив этот злосчастный брак, ты решил заняться этим за границей.

Она снова подняла руку, чтобы бросить второе хлесткое обвинение ему в лицо. Нед потянулся и поймал ее пальцы.

— Нет, — сказал он изменившимся голосом. — Нет, это не то. Совсем не потому.

— Сколько же женщин? Тебя не было три года. Скольких же женщин поцеловал ты за все это время?

— Одну, — ответил он. — И это была ты.

Она замолчала. Последовавшая тишина показалась холодной от ее недоверия.

— Я был юным, Кейт. Юным и желающим доказать, что я вовсе не ничтожный бездельник. Я наделал много ошибок в свое время. Я хотел показать всем, что это были всего лишь ошибки, что я не такой. Что я разумный. Воздержанный. Что на меня можно положиться.

— А что ты хотел доказать мне?

— Тебе?

Нед взглянул на нее и внутренне осознал, почему уехал. Она смущала его. Даже теперь, смотря в ее серые глаза, он чувствовал, как растут его страсть и желание. У него был миллион причин, чтобы уехать. Однако, прежде всего, он покинул Англию потому, что, когда он был рядом со своей женой, трезвая, рассудительная, рациональная, внушающая доверие сторона его натуры превращалась в ничто. Ее заслоняло нечто темное, животное, страстное. Когда она стояла рядом с ним, он, черт бы его побрал, вовсе не желал почитать ее. Он не хотел соблюдать все эти нежные клятвы, требуемые англиканской церемонией. Нет, находясь настолько близко к ней, он жаждал лишь обладать ею. Он хотел сжимать этот гибкий стан в своих руках, стремился безраздельно владеть ею. И он не мог подавить это желание, как бы яростно ни пытался. Нед надеялся, что, если ему удастся доказать себе, что он надежный и устойчивый, это смягчит его почти животное влечение.

— Я уехал, чтобы обрести контроль, а не для того, чтобы его потерять. Я вовсе не вел разгульную жизнь, Кейт. Это погубило бы все мои планы.

Он управляет своими желаниями. Он — их господин, а не его инстинкты, не его похоть и не его темные, глубокие страсти.

К сожалению, три года сожительства со своей рукой лишь усилили его страстное влечение к Кейт. Когда дело касалось его жены, он более не был умеренным и трезвым. Он становился лишь менее…

Однако она этого не понимала. Кейт стояла рядом с ним, совсем не беспокоясь о своей судьбе. Он по-прежнему сжимал ее пальцы в своей руке, и она смотрела на него, не подозревая об опасности, в которой находилась.

Напротив, она лишь вздохнула.

— А я думаю, нет, — медленно произнесла она, — я думаю, что, когда ты уехал, ты совсем не думал обо мне.

— Я думал о тебе. — Эти слова прозвучали хрипло и немного гортанно для его собственных ушей. — Я думал о тебе… часто.

Она скривила губы, но по-прежнему продолжала смотреть на него, склонив голову к плечу.

— Ты размышляешь о том, можете ли мне доверять, — произнес Нед. — Да, можешь. — Она и не подозревает, что ему известна ее тайна. А он хотел добиться ее доверия, не ставя ее перед фактом своей осведомленности о произошедшем. Он ждал.

— Я доверяю тебе, — ответила она спокойно. — Я доверяла тебе настолько, чтобы выйти за тебя замуж. Я верю, что ты не скроешься с частью моего состояния, которым можно свободно распоряжаться. Я верю, что ты никогда не ударишь меня. — При этих словах ее голос дрогнул. — Я доверяю тебе достаточно для того, чтобы исполнить свои супружеские обязанности, если ты снова того потребуешь. Я доверяю тебе и готова, прежде всего, думать о твоем комфорте. Но ты сам сказал мне, что наш брак заключен по расчету. Почему же я должна доверять тебе в чем-то большем?

— Потому что… — начал фразу Нед, а потом на него внезапно обрушилась вся горькая правда.

У него не было никаких для этого оснований. Она права. Он покинул ее, эгоистично думая только о себе, о том, что он должен доказать. Если он и вспоминал о ней, то лишь мечтал о том, что она могла бы сделать для него. Ему.

Даже сейчас он уже мысленно уложил ее в свою постель.

Хотя зачем же идти так далеко? Темная, эгоистичная сторона его натуры готова была сделать это прямо здесь. Он представлял, как сдергивает это платье с ее плеч. Как прокладывает свой путь, целуя каждое ее ребрышко. Он был на грани того, чтобы позабыть о малейших остатках контроля, к которому столь долго стремился. Он по-прежнему держал ее руку, сжимая ее словно тончайший носовой платок. Пальцы ее дрожали.

И да, он был — он есть — самонадеянный хам. Нед наклонился к ней ближе. Это движение взметнуло ее юбки, и они коснулись его брюк. На одно сладостное мгновение он словно прижал ее к себе — ее тело, ее нежные формы. Он вдыхал легкий аромат ее розового мыла. Еще один дюйм — и он мог бы овладеть ею, как страстно того желал.

Одно волшебное, мимолетнее мгновение он хотел дать волю своим эгоистичным желаниям. Но нет, он по-прежнему контролирует свои эмоции. Когда-нибудь она сможет ему довериться…

Нед медленно отпустил ее руку. Она потрясла пальцами в воздухе, разминая их. Кейт не имела ни малейшего представления о том, насколько близка была к тому, чтобы он взял ее прямо посредь бела дня на этом хорошо просматривавшемся отовсюду пастбище.

— Ты права, — услышал свой голос Нед, — абсолютно права. На твоем месте я бы тоже не доверял мне.

Ее глаза округлились.

Он отвесил ей легкий поклон и развернулся, направляясь к дому. Однако, прежде чем он завершил этот поворот, прежде чем он оказался к ней спиной, последнее эгоистичное желание ударило ему в грудь. Он остановился и шагнул к ней.

— Ты права, — сказал он. — Я никогда не давал веских оснований доверять мне. Но, Кейт… — Нед почти дотронулся до нее указательным пальцем. Она не отшатнулась, даже когда он коснулся им уголка ее губ. — Кейт, — повторил он. — Я сделаю это. Обещаю.

Нед протянул ей мешочек с леденцами и быстро удалился, пока не успел передумать.

Он никогда не задумывался над тем, что значит быть мужем. Его обязанности, полагал он, достаточно четко очерчивались брачными клятвами — «наделять ее всеми своими земными благами»[21] и, когда это станет необходимым, «заботиться о детях»[22]. Достаточно было только взглянуть на Харкрофта, чтобы увидеть супруга, который вел себя значительно хуже.

Однако, если лучшее, что может сказать о тебе твоя жена, — это то, что ты не бьешь ее, значит, дела обстоят совсем не блестяще.

Так же как и Кейт, Нед понимал, что покинул Англию слишком быстро после их свадьбы. Он был так же обманут ее изящной, деликатной манерой поведения и блестящими нарядами, как и Харкрофт.

Удивительно, сколько раз он смотрел на нее и не замечал ничего, кроме утонченности ее облика. Однако она таила в себе гораздо больше, чем он мог вообразить.

И второе озарение настигло его, когда он шагал по тропинке, ведущей на конюшню.

Что значит носить маску всю свою жизнь? Скрывать то, что ты можешь совершить под удивительно прочной пеленой шелка и кружев? Делать все это, даже если ты уверена, что никто — ни твой муж, ни твоя семья — никогда не узнают правды о том, кто ты на самом деле?

Кейт была очень сложной натурой. Она была сильной. И очень одинокой. Он должен, он обязан сделать что-нибудь для нее помимо удовлетворения их естественных потребностей. Он хотел значить несколько больше, чем человек, «наделяющий земными благами». Нед же был далек от рыцарского идеала, напротив, его недавнее поведение по отношению к Кейт скорее напоминало о воинственном жеребце.

Он должен стать скалой, о которую она всегда сможет опереться. Он будет той рукой, что подхватит ее, если что. Ей нужны доказательства? Он начнет с того, что даст ей понять, что она значит для него.

Нед сделал глубокий вдох и сжал кулак. Он долго и пристально смотрел на свои напряженные пальцы и думал о силе, о власти. Он позволил себе ощутить все страхи поражений и неудач, что хоть раз посещали его. Он воочию представил их себе — большой черный шар, зажатый в его руке, — все наводящие ужас мысли, что сковывали его, не давали идти вперед. А потом медленно распрямил руку. Он отбросил свои страхи так далеко, как только смог. Он мысленно видел, как они взлетели над конюшней, над усадьбой, а потом приземлились на землю далеко-далеко отсюда, рассыпавшись на мелкие кусочки, словно ком сухой глины.

Черная магия, не иначе. Но он уже был сыт по горло этими страхами, они достаточно навредили ему в прошлом. У него больше не было на них времени.

Ему следовало начинать становиться тем мужем, которым он хотел быть.