Испытательный срок для любви

Глава 20

Юля.

Машину трясет на кочках, несмотря на то, что внедорожник Егора явно предусмотрен для не самых ровных дорог. Марк, на заднем сидении, весело хохочет и представляет себя капитаном межгалактического корабля, ведущего свое судно сквозь астероидный дождь. Егор ему в этом подыгрывает, выдавая фразы по типу «Капитан, комета справа» и машина ныряет в огромную ямину слева.

— Папа у нас на хвосте космические пираты. Мы должны выстрелить в них из супер бластера!

— Никак не можем капитан Марк, заряды закончились, мы можем только дать газу.

— Тогда полный впереёёёд! — и машина только, что взобравшаяся на горку быстро и резко скатывается вниз.

Мальчик смеется, машину тресет, Егор ржет как конь. Одна я сижу с зеленоватым лицом и думаю на кой чертя с ними поперлась. От шума, тряски, недосыпа (мне пришлось встать в ТРИ часа НОЧИ, так как в пять часов Егор ждал меня уже у подъезда) меня мутило, а настроение ушло практически в минус. Наконец-то дорога выровнялась немного, и мы выехали на небольшую поляну у реки. Я облегченно выдохнула.

— Ну все приехали, — радостный Егор глушит двигатель и наконец-то замечает мое недовольное лицо. Хотя, я думаю мою гримасу злости, раздражения и облечения сложно назвать лицом. Морда лица. Вот это более подходит.

— Ты в порядке? — он заботливо кладет свою лапищу мне на ладонь.

Я в порядке? В порядке ли я? По мне можно сказать, что я в порядке? Нет блять я не в порядке! Меня укачало, у меня болит голова, я терпеть не могу комаров, представители которых уже успели сесть на лобовое стекло автомобиля, я уже двадцать один раз прокляла тот миг, когда согласилась поехать с тобой!

— Относительно. Немного укачало. Сейчас выйду на воздух и станет легче. — Я пытаюсь улыбнуться и, кажется, мне это удается.

— Юля, тебе не хорошо? Дать кислючку? — малыш смотрит на меня и протягивает маленький леденец со вкусом клюквы. Я смотрю на его озабоченное выражение лица, совершенно, такое же как у папы, и умиление выгонят злость из моего головы огромной метлой.

— Спасибо Марк. Пока не нужно. Сейчас выйдем на улицу и мне будет легче.

Мы покидаем борт космического корабля. Я мгновенно обрызгиваю нас всех репеллентом и, мы начинаем ставить лагерь. Ну как мы… Лагерь ставит Егор. А мы с Марком бежим к реке смотреть на уточек. Птички мирно покачиваются на волнах, у берега пролетают стрекозы, в высоких зарослях рогоза и камыша квакают лягушки.

— Юля! Пойдем возьмем хлеб и покормим их. Юля, давай покормим! — Марк дергает меня за брючину спортивного костюма.

— Марк птичек нельзя кормить хлебом. Давай лучше у папы нож попросим и яблочко им порежем.

— Яблоки, — мальчик недоверчиво смотрит на меня. — Мы с бабушкой в парке всегда уточек кормим хлебом. Бабушка говорит, что уточки любят хлеб.

— Любят. Твоя бабушка говорит правду. Но хлеб уточкам вреден. У них от него животики болят. Как бы болел у тебя, если бы ты кушал только одни конфетки.

Марк молчит пару секунд, а потом отпускает мою штанину и бежит к отцу с криками, что ему нужно яблоко.

От плохого настроения не остается и следа. Мне весело с моими мужчинами. Мы, как настоящая семья, много говорим, играем, гуляем, фотографируемся. Мужчины рыбачат, пока я нежусь на солнышке в складном кресле. Ближе к обеду, Егор отправляет нас за хворостом для костра. Я и Марк подходим к заданию с максимальной ответственностью и приносим ему кучу веточек. Мужчина улыбается, хвалит нас и отправляется в лес сам. Ну, что он от нас хотел? Марк ребенок, он не знает какой хворост нужен для костра, а я в плане походных дел от него далеко по развитию не ушла. Так, что сам виноват.

Пока Марк спит в палатке, я нарезаю овощи и картошку. Егор запекает ее в мундире, а потом мы все вместе обедаем. Марк играет с нами в слова, он знает много слов, а значения слов, которые он не знает, мы с Егором ему терпеливо объясняем. Мальчик вообще оказывается очень любознательным. Он поглощает новую информацию, задает вопросы, размышляет в слух, постоянно. Наверное, гены родителей Егора дают о себе знать.

Вечером мы укладываем Марка спать. Отец ложится рядом с ним и рассказывает сказку про сражение свино-паука с Годзиллой. Я слушаю сказку и улыбаюсь откровенному пересказу фильма «Годзилла против Конга». Постепенно мои мысли уносят меня в даль от костра на уютной поляне у реки. Рефлексия сегодняшнего дня занимает все мои мысли. Я улыбаюсь сама себе и даже не слышу, как Егор подходит ко мне со спины, поэтому вздрагиваю, когда он обнимает меня.

— Ты такая сладкая, — произносит он, целуя меня в шею.

— Прекрати. Вдруг Марк увидит.

— Не увидит. Он уснул.

Егор разворачивает меня к себе и накрывает мой рот поцелуем, прекращая мои протесты. Поцелуй выходит жадным и долгим. Весь день мы держали дистанцию. Ничего кроме невинных держаний за ручку. И теперь было явно, что наши тела соскучились друг по другу. Я пытаюсь взять себя в руки и отстраниться, потому, что руки моего мужчины уже скользят мне под спортивные штаны.

— Егор стой. Остановись прошу. Стой!

Он отстраняется с явным не довольствием. И смотрит на меня так, что я понимаю, у меня есть пара секунд для озвучивания доводов почему мы не можем заняться сексом прямо сейчас.

— Вдруг Марк проснется. Вдруг увидит или услышит. Не стоит нам… Да и яшумная. Могу его разбудить.

— Шумная? — изумление и любопытство отодвигают желание обладать мной немного назад.

Я вздыхаю и рассказываю, что Настя нас слышала. Ни раз. Егор давится смехом, а мне все еще стыдно от этого. Затем он берет меня за руку и притягивает к себе.

— Твою «шумность» беру на себя. — Я отрицательно мотаю головой. — Юль я тебя очень хочу. Подумай сама, что творится с моими яйцами. Целый день любоваться тобой и не иметь возможность тебя коснуться. Ну Юль.

Снова отрицательно мотаю головой, но Егора это не останавливает он снова начинает покрывать меня поцелуями. Сил сдерживаться и пытаться оттолкнуть мужчину у меня становится все меньше и меньше.

— Если Марк проснется и застукает нас?

— Пошли в машину.

— Нет, так нельзя. Он проснется, нас нет. Может испугаться.

Голова начинает кружиться. Я чувствую напряжение в его штанах, стон непроизвольно срывается с губ. Егор воспринимает его как зеленый свет, закидывает меня на плечо, и мы отходим в лес. Всего пара шагов и ночной лес укрывает нас от глаз посторонних, но свет костра хорошо освещает нашу стоянку.

Я уже не сопротивляюсь. Смысла в этом больше нет. Полностью отдаюсь чувствам, пытаясь краем глаза посматривать на палатку, где спит малыш. Егор задирает мой топ и покрывает меня своими наглыми, бесстыжими поцелуями. Дышать становится тяжело, и я закусываю нижнюю губу, чтобы предательски громкий стон не разбудил спящий лес. Внутри, скручивается тугая пружина возбуждения. Хочется, что бы Егор сжимал меня сильнее. Я сама цепляюсь за его широкие плечи, чтобы прижаться плотнее к нему всем телом..

— Какая же ты сладкая, — повторяется любовник, когда меня уже трясет от возбуждения.

И вот он разворачивает меня спиной к себе, нагибая вперед. Я упираюсь руками в шершавый ствол березы. Едва осознаю, как моя задница остается голой, а штаны с нижним бельем спускаются к ногам. Прогибаюсь, когда его горячий ствол проникает в меня. Из горла вырывается стон, но сильная рука накрывает мой рот и вместо громкого крика тишину леса нарушает только тихое мычание. Звуки ночного леса уходят на второй план. Шлепки и тихое постанывания, кажутся в нем какими-то первобытными, дкими звуками.

Хочу большего. Быстрее. Резче. Хочу чувствовать любимого всем телом. Все хочу. Все и сразу. В один момент. Мы оба распаляемся от каждой фикции. Его пальцы скользят от груди, по ребрам вниз. Ниже и ниже. Ласка ощущается остро. Егор прикусывает меня за плечо и это становится последней каплей. Натянутая до предела пружина разворачивается, и я со сдавленным стоном кончаю. Стенки влагалища сжимаются, еще больше стимулируя партнера. Он делает еще несколько резких толчков и выходит из меня, кончает на землю рядом со мной.

Я пытаюсь отдышаться. Сознание не хочет возвращаться в мою тупую голову. Сердце бьется о грудную клетку. Двигаюсь на автопилоте, пытаясь привести себя в маломальский порядок. Егор снова прижимает к себе. Снова поцелуй, но уже менее жадный, более нежный.

— Я люблю тебя, — выдаю я, на что Егор довольно улыбается.