Истинные цвета

Глава VIII

Никки проснулась, оттого что серые глаза пристально смотрели на нее. Чувственные губы под щеточкой усов растянулись в улыбке, и Никки залилась краской смущения, вспомнив события прошедшей ночи.

— Доброе утро, красавица моя. Я терпеливо ждал, когда ты проснешься. — Глаза Джулиана озорно поблескивали. Он нагнулся и нашел ее губы. От поцелуя Никки окончательно проснулась, ощутив его на себе. Вдруг пришло осознание, что они оба обнажены. Руки Джулиана блуждали по ее телу, и Никки показалось, что оно вновь готово к сексуальным приключениям.

С трудом оторвавшись от его губ, она ответила, слегка задохнувшись:

— И тебе доброе утро! Ты всегда просыпаешься таким… таким…

— Проголодавшимся? — подсказал Джулиан.

— Проголодавшимся, — согласилась она и замолчала, когда его губы коснулись ее плеча. Ощущение слегка щекочущих кожу усов было необыкновенно приятно.

— По правде говоря, я не менее прожорлив, чем голодный волк, — пошутил он, подтвердив свои слова утробным рычанием. — А что ты скажешь на этот счет? — Джулиан вопросительно поднял брови, ни на секунду не переставая покрывать поцелуями ее шею и грудь. Он просунул руки под спину Никки и немного приподнял ее. Никки глубоко вздохнула, когда язык Джулиана проложил влажную дорожку под каждой ее грудью. — Ммм… соленые. — Джулиан довольно ухмыльнулся.

У Никки вдруг возникло шаловливое желание школьницы показать ему язык.

— Как это можно пребывать в таком отличном расположении духа с самого раннего утра?

— Кажется, тебе придется к этому привыкнуть.

Никки собиралась что-то ответить, но вместо этого захихикала, потому что Джулиан щекотал ее языком под ребрами. Смех перешел в тихое постанывание, когда его губы коснулись живота и спустились ниже.

— Джулиан! — Разум Никки протестовал против того, чтобы снова заняться любовью. Ей хотелось разобраться в своих чувствах. Прошлая ночь была такой особенной, такой… божественной. И теперь ей требовалось время, чтобы все осмыслить.

Джулиан поднял голову и посмотрел на Никки глазами искусителя.

— Да? — Его большие ладони скользнули ей под ягодицы.

— Сначала мне бы хотелось принять душ. Пойми, пожалуйста, — взмолилась Никки, — я чувствую себя так… ну, словом…

— Так, словно всю ночь занималась любовью? — закончил за нее Джулиан. Нежно улыбнувшись, он помог ей встать с кровати и, не скрывая восхищения, смотрел на прекрасное обнаженное тело.

Тугие струи душа освежили Никки. Она запрокинула голову, глядя, как клубы пара поднимаются вверх и заполняют ванну, отделанную черно-белым кафелем.

У нее возникло странное ощущение отстраненности от самой себя, словно часть ее сознания, как этот пар, отделилась и воспарила над бренной оболочкой. Память вдруг словно прожектором высветила лицо Джулиана, его серые глаза, полные ненасытной страсти. Эхо ночи любви вновь коснулось души Никки и вызвало дрожь во всем теле. Это было слишком прекрасно, слишком совершенно. В ее жизни не нашлось событий, которые подготовили бы ее… Никки чувствовала, что ей придется собирать себя по кусочкам, и как можно быстрее, пока сила личности Джулиана и сила их обоюдной страсти не разметала эти кусочки в разные стороны, и навсегда.

Мне нужно время, чтобы прийти в себя, решила Никки и высунулась из-под душа, чтобы налить в ладонь немного шампуня. Она нуждалась в примирении с собой, в восстановлении душевной целостности. Ведь так легко поддаться искушению и, расслабившись, позволить смести себя на обочину жизни. Теперь Никки ясно понимала, что ей недостаточно только страсти, имеющей обыкновение остывать при первом же серьезном столкновении с жизнью. Она была реалистом и не верила в сказочки со счастливым концом.

Никки закрыла глаза и, запрокинув голову, подставила лицо под душ, смывая остатки шампуня. Однако она не настолько ушла в свои мысли, чтобы не заметить дуновения легкого сквозняка, проникшего в приотворенную дверь ванной, и тень, заслонившую свет.

— Джулиан Арчер!

— А ты ждала кого-то еще?

Никки улыбнулась, почувствовав, как его руки обняли ее за талию.

— Ты подобна нимфе, — пробормотал Джулиан.

Никки сморгнула капли воды с ресниц и, открыв глаза, увидела перед собой Джулиана. В его взгляде она прочла нежную настойчивость и почувствовала, что легкое возбуждение, зародившееся где-то внизу, начинает теплыми волнами распространяться по всему телу.

— Я тоже решил, что неплохо принять душ.

То, как Джулиан играл струями воды, направляя их на спину Никки, не вызывало сомнения в его истинных намерениях. Никки взяла мыло и провела им по его груди, густо поросшей черными волосами. Мыло выскользнуло из ее рук.

— В ванной нужно вести себя осторожно, — прошептал Джулиан, щекоча губами ухо Никки, в то время как ее полные груди скользили по его намыленной груди. — Статистика утверждает, что семьдесят пять процентов бытовых травм получают в ванной. — Его рука скользнула вниз, Никки выгнула спину, еще теснее прижавшись к нему.

— О да! — Ее слова заглушил поцелуй…

— Как можно так наедаться с раннего утра? — заметила Никки, глядя на полную тарелку Джулиана.

— Я же говорил тебе, что я обжора. Кроме того, мне нужно поддерживать себя в хорошей форме. Из всех дневных трапез завтрак самый важный. Никки, я обожаю, когда ты краснеешь!

Она притворилась, что не обращает внимания на его слова, и погрузила ложку во фруктовое пюре, составившее всю ее утреннюю еду.

В это время мысли Джулиана занимала проблема, возможность возникновения которой он осознал только утром, когда одевался. Впервые со времени ранней юности он забыл воспользоваться контрацептивом. Нужно найти подходящий момент, чтобы обсудить с Никки возможные последствия и заверить ее, что при любых обстоятельствах он будет рядом и позаботится о ней. Но главное, чтобы момент оказался действительно подходящий. А пока можно просто наслаждаться весь день ее обществом.

— И какую же программу ты заготовила для меня на сегодня?

— Я?

— Конечно, это же твой родной город. Ты должна быть моим гидом.

Никки немного подумала, допивая кофе. Идея была неплоха. К тому же она давно не бродила по Новому Орлеану. Вместе с Джулианом она по-новому взглянет на знакомые места.

— Сначала мне надо позвонить, — ответила она, а потом покажу тебе город.

Когда Никки, позвонив, вернулась, вид у нее был обеспокоенный.

— Перед нашей экскурсией придется кое-куда заехать, — сказала она. — Туда идут трамваи, конечно, если ты хочешь поехать со мной.

— Куда мы едем? — спросил Джулиан уже в трамвае.

— Недалеко. — Джулиан не заметил, что она избегала отвечать на этот вопрос.

Они проехали мимо красивых домов по улице, утопающей в зелени, и попали в довольно тихий район.

Никки дернула за шнур, раздался звонок, и трамвай остановился. Они вышли. Перед ними возвышалось белое здание. Табличка на двери гласила: «Дюваль хаус».

Джулиан повернулся к Никки.

— Это твой дом?

— Был когда-то, — тихо ответила она.

Джулиан рассматривал образчик неудачной архитектурной эклектики — смешение французского и испанского стилей, замешанных на псевдогреческом. Несмотря на этот «коктейль», дом, видимо, когда-то выглядел эффектно, но с годами явно потускнел.

Джулиан посмотрел на Никки, стоявшую рядом.

— Это что, музей?

Ее лицо неожиданно осветилось улыбкой, значение которой он не понял.

— Когда-то был музей. — Она взяла его за руку и повела по дорожке к дому. — Теперь здесь живут мои дети.

— Дети? — поразился Джулиан. — Я не знал, что у тебя есть дети. Ты никогда не упоминала о них.

Никки искоса взглянула на него.

— О да. Их тут много.

Они открыли дверь, ведущую в обиталище «маленьких чертенят». Их встретили звонкий смех и топот бегущих ног. Джулиан изумленно смотрел, как полдюжины малышей вихрем пронеслись мимо него. Какой-то рыжеволосый пострел скатился по перилам и взлетел в воздух. Инстинктивно Джулиан ухватил его за штанину джинсов и благополучно поставил на ноги.

— Итак, это твои дети? И сколько их здесь?

Глаза Никки искрились весельем.

— Около пятидесяти. Каждую неделю это число меняется.

Джулиан не успел ничего ответить, потому что еще двое мальчишек лет десяти скатились вниз по перилам. Он сделал такое движение, как будто хотел схватить их, и притворно грозно прорычал:

— Больше никто не будет съезжать по перилам! — И вздрогнул, услышав плач маленькой девочки, стоявшей рядом с ним.

Никки подхватила ее на руки и стала успокаивать.

— Я не хотел… — расстроился Джулиан.

— Шшш! Ты пугаешь ее, — прошептала Никки.

Она продолжала успокаивать девочку, пока та не перестала плакать. Джулиан стоял неподвижно. Случайно его взгляд упал на бледнеющий синяк на маленьком личике. Его лицо залила краска гнева, когда он понял, почему все эти дети оказались здесь.

— Да, — подтвердила Никки в ответ на вопросительный взгляд Джулиана. Я никогда не смогу понять, как родитель или кто угодно…

— Никки! Неужели это ты? — Навстречу торопливо шла высокая крепкая женщина. В порыве чувств она схватила Никки за руки. — Ты не представляешь, как я обрадовалась твоему звонку. Наш повар Марила почувствовала сегодня утром запах газа. Мы перекрыли магистраль, так что дети остались без горячего завтрака. Я обзвонила всех ремонтников в городе, но кто на рыбалке, а кто в отъезде и не вернется до понедельника. Ты только представь! Они не считают сорок восемь голодных детей экстренным случаем! Если в ближайшее время дети не получат свой завтрак, они поднимут бунт.

— Не волнуйся, Эдна, боевая кавалерия прибыла. — Заметив, что женщина держит в руках кошелек, Никки спросила: — Куда ты собралась?

— В супермаркет, купить кое-что из продуктов. Никогда не думала, что мы так зависим от этой плиты.

— Может, я могу чем-то помочь? — предложил Джулиан.

Эдна повернулась, впервые обратив внимание на спутника Никки.

— Эдна Рили, Джулиан Арчер, — представила их друг другу Никки.

Эдна смотрела то на Никки, то на Джулиана. Ее добродушное лицо расплылось в довольной улыбке.

— Давно пора. — И обращаясь к Джулиану, призналась: — Понятия не имею, где эта утечка, я в этом ничего не смыслю, но если вы думаете, что справитесь, что ж, тогда пойдемте. — Она кивнула в конец коридора. — Кухня там, молодой человек. Никки, проводи его. Я скоро вернусь, и тогда мы сможем покормить детей. Инструменты в сарае на заднем дворе. Надеюсь, мистер Арчер, вы найдете там все, что нужно.

Никки пошла на кухню. Арчер отобрал необходимые инструменты и направился туда же. Он нашел Никки сидящей на стуле в окружении детей. Она казалась такой спокойной и жизнерадостной. Ей удавалось уделить внимание каждому. Детям она открывает себя с такой легкостью, подумал Джулиан, почувствовав укол ревности. Для него же часть ее души по-прежнему закрыта.

Он попросил Никки удалить детей из кухни, чтобы ненадолго включить газ. Джулиан проверил трубы и обнаружил утечку на их стыке. Он легко устранил неисправность с помощью специального ключа.

Когда вернулась Эдна, Никки организовала несколько ребят в помощь повару.

Джулиан заметил, как Эдна Рили вынула из кармана пачку сигарет и вышла в боковую дверь. Он последовал за ней. Она стояла прислонившись к стене, подставив немолодое лицо солнечным лучам и закрыв глаза. Бабочка-капустница покружилась вокруг ее головы и, пролетев сквозь струйку сигаретного дыма, скрылась вдалеке, словно обидевшись.

— Можно попросить у вас сигарету? — обратился к ней Джулиан.

— Конечно.

Выпустив облачко дыма, Джулиан оглядел игровую площадку. Он без труда узнал талантливую руку Никки, разрисовавшую деревянный заборчик, окружавший участок, разными диковинными зверюшками.

— Кто управляет всем этим, Эдна?

— Разные люди. Это неправительственное учреждение, если я правильно поняла ваш вопрос. Хотя местный университет нам помогает составлением учебных программ. — Она сделала последнюю затяжку и потушила сигарету каблуком. — Я думаю, на самом деле вас интересует, каким образом сюда попала Никки. Спросите ее сами, хотя такой проницательный молодой человек, наверное, уже обо всем догадался. — И Эдна удалилась, оставив Джулиана одного.

Тот загасил сигарету и поспешил следом. Навстречу вышла Никки. Джулиан обнял ее за плечи, и они пошли прочь. Дойдя до забора, они остановились под старой магнолией. На толстом стволе на высоте трех футов Джулиан заметил вырезанную надпись: ТОМИ + НИК.

— Похоже, у меня есть соперник, — пошутил он.

Никки улыбнулась.

— Я уже забыла об этом. Мне было восемь, а ему семь. Он пролезал через дырку в заборе, и мы играли. Однажды он чмокнул меня в щеку и сказал, что я его подружка. Я согласилась, потому что мне нравились его веснушки и я не хотела, чтобы он перестал приходить играть со мной. Он два вечера подряд вырезал эту надпись сломанным перочинным ножом, который подарил ему отец. Затем садовник пожаловался тетушке Розали, и забор починили. Томи так и не вернулся, чтобы закончить мое имя.

— Разве он не мог войти через центральные ворота?

Никки покачала головой.

— Нет, не мог. Тетушка Розали была этакой затворницей. Всем удовольствиям жизни она предпочитала уединение. И даже будь она совсем другой, все равно ее слишком волновало положение нашей семьи, принадлежавшей к кругам старой креольской аристократии, чтобы поощрять мою дружбу с бедным ирландским мальчишкой.

— Сколько времени ты здесь жила? — спросил Джулиан, следуя за Никки, направившейся к старому дубу.

— Отец оставил семью, когда мне было два года. — Она сказала это спокойно, ничем не выдав волнения. — Тетушка Розали, моя внучатая тетушка по линии семьи Дюваль, привезла меня сюда в шестилетнем возрасте, после того как умерла моя мама. Я проводила в этом саду многие часы с блокнотом для рисования, набрасывая все, что попадалось на глаза: деревья, стрекоз, розы, людей, за которыми я наблюдала через дырку в заборе. Потом я стала писать картины, где стрекозы превратились в фей, деревья — в заколдованные леса, а розы — в розовощеких ребятишек… А почему ты так смотришь на меня?

— Ребенка можно травмировать по-разному, правда, Никки? — прошептал он ей на ухо.

Она вся напряглась.

— О чем ты говоришь? Я не понимаю…

— Ты все понимаешь. Будешь отрицать, что чувствовала себя одинокой? Заброшенной? Не потому ли после смерти тетушки ты превратила это место в убежище для обиженных детей?

Никки попыталась отстраниться, но Джулиан не отпускал ее, словно понимая, что она отгораживается от ненавистной правды. Вдруг два диких индейца окружили дерево и прицелились из воображаемых кольтов.

— Джулиан! Пусти меня! Здесь дети! — заволновалась Никки.

— Если они видят людей, любящих друг друга, это никак им не повредит.

Джулиан медленно склонился над ней. Сердце Никки замерло и вновь забилось в ожидании прикосновения его губ. Вдруг черноволосая девочка с короткими косичками и огромными голубыми глазами издала боевой клич. Джулиан замер в миллиметре от губ Никки, повернулся к детям и хитро улыбнулся:

— А ну, чертенята, разбегаемся во все стороны!

Дети кинулись врассыпную, и через секунду их смех долетел с другого конца двора.

— Да пусти же меня! — требовала Никки, слыша свист и ценные советы своих болельщиков всех возрастов от четырех до четырнадцати.

— Не сейчас. — Усы Джулиана щекотали ее щеку, Никки уловила легкий запах ментола в его дыхании. Затем его губы слились с ее губами, и голова Никки закружилась от счастья. Хохот и дружные аплодисменты вернули ее к реальности.

— Джулиан!

И почему этот человек постоянно выбивает ее из колеи? Черт побери, кто дал ему право так смотреть на нее, словно он недоволен тем, что она рассердилась? Похоже, не только время может охладить его интерес.

— Извини. — Джулиан отпустил ее под поредевший хор улюлюкающих голосов. — Почти все уже разбежались.

Ко времени, когда Джулиан и Никки прощались со всеми, повариха и ее помощница принялись готовить ужин.