Источник пустого мира

Глава 24. Нетипичные сказки в мёртвом мире

Программист подготовился знатно. Программа Шукки лишила его войска тяжелого вооружения, так что от оного он избавился по дороге. К базе подступали только сами с-типы, но зато уж всех видов наскреблось: и что-то явно инопланетянское, и супергерои с суперзлодеями, и всяческие монстры, которые готовились швыряться в нас отравленными черепами… Была даже одна гигантская и кровожадная треска.

Все свято верили, что хотят уничтожать мир.

Все, даже треска, полагали, что мы — неотъемлемая часть мира.

Отряды повстанцев, размещенные по принципу Йехара-Веслава, рядом с этим воинством смотрелись непрезентабельно.

А Дружина, понимая, что все равно ж помирать, маялась в это время дурью и шапкозакидательством.

— Вот смотрите, — я перелистнула пару страницы Справочника. — Отличная надпись появилась, в первый раз не официальным тоном: «Час затишья перед боем. Противники пафосно стоят и тупо оценивают друг друга».

— Чего уж тут оценивать, — с тоскою вздохнул рыцарь, осматривая превосходящие нас в десять раз смешанные рати. — Напоминает нам первую миссию, когда против нас были армии Атеи.

— Тогда было паршивей, — философски заметила Виола. — Против нас была и сама Атея.

Зато с нами был Тано, а бог смерти тоже кое-чего стоил в бою, да и из кармана у меня торчала стрела Эроота, а не потертый Справочник, от которого толку немного. Разве что с-типу какому в глаз залепить.

— Гляньте! — Эдмус ткнул пальцем вверх, где рядом с гигантской треской вдруг появилось внушительное, метра в три диаметром лицо Программиста. Но не оно интересовало спирита. — Рыбки-то сколько.

И он захихикал, но как-то непонятно.

— Пивка б сюда, — отозвалась я, как положено всякому хорошему солдату.

— Или коньяку, — не согласился алхимик, который стоял слева.

Мандрил не сказал ничего. Я исправила его нос, но он все равно старался держаться подальше и ломал строй, потому как раз Дружинники стояли впереди, с расчетом принять на себя первый удар. За нами — поочередно — лучшие стрелки аномалов и лучшие снайпера; фланги усилены эликсирами, а там уж и все остальные толпятся. Или нет, строем стоят. Мужественным. С предсказуемо насупленными лицами — тут особенно активисты усердствовали во главе с Крувинчем. Впрочем, рожи с-типов были гораздо более удручающе серьезными, только треска как-то подозрительно подмигивала нам… хотя рыбы ведь не могут мигать, правда?

Заглядевшись на хвостатое чудо, я пропустила начало зловещей речи Программиста:

— Вы посмели преградить мне дорогу, и теперь будете уничтожены! Вы пожалеете, что сунулись в это дело! Ваша участь продемонстрирует этому миру, что…

— Бу-га-га!!

Именно с таким кличем гигантская треска вдруг пошла в атаку на самих с-типов. Без предварительного объявления войны. Она расшвыривала их плавниками, била хвостом, а из рыбьей глотки продолжило вырываться злодейское: «Бу-га-га-га-га!»

Ыгх (кто еще мог спятить так внезапно?) отрывалась по полной полновесных две минуты, пока Программист не вник, что сейчас его воинство накроется хвостом.

— Предатель! — заорал местный злой гений. — Уничтожьте ее!

Ыгх не стала дожидаться, пока из нее сделают шпроты. Треска вдруг квакнула, уменьшилась в пару мгновений и где-то затерялась, а обалдевшие с-типы сталкивались лбами, пытаясь изловить универсального морфа. Мандрил усмотрел в этом удобный момент и заорал «В атаку!» И тут же Программист понял, что упустил из виду повстанцев и Дружину и проорал неоригинальное: «Уничтожьте их!»

Но что-то уже случилось. Повернулась какая-то невидимая ось, чаши весов качнулись и замерли в хрупком равновесии, а потом слабый, скрипучий, умирающий голосок откуда-то попросил:

— Расскажи мне сказку, Тео.

И другой голос, мужской, спокойно отозвался:

— Хорошо. О чем ты хочешь услышать?

— Я не знаю, — прозвенело в воздухе. — Я ведь не знаю, какие они бывают.

В рядах, что аномалов, что их противников началось движение. Кто-то ожесточенно лупил себя по уху, намереваясь вытряхнуть непонятные голоса напрямую из мозгов, кто-то, с тем же увлечением, в ухе ковырял, а наиболее продвинутые в технике сочли представление злодейской уловкой или отвлекающим маневром и теперь пытались рассмотреть аппаратуру. В отдалении тряс головой Мандрил. На голографической физиономии Программиста застыло легкое недоумение.

— Это случилось давным-давно, когда люди еще не придумали, что можно перемещаться по воздуху, когда книги писали только от руки, когда верили в чудеса, а письма посылали с птицами, — начал слышимый непонятно откуда голос Тео. — Земля тогда была цветущей и радостной…

С-типы наконец решили, что ни вылупить голоса, ни выковырять невозможно и пора бы, наконец, перейти уже к решающим действиям. Аномалы пришли почти к тем же выводам и напряглись повторно. Войско противника покатилось навстречу на всех парах — внушительное, по-сценарийному зловещее и немного почему-то золотое, хотя нет, золотом вспыхивал воздух вокруг нас.

Мы переглянулись с Йехаром — и в его глазах я увидела те же золотые блики. Потом наши взгляды скрестились на Глэрионе. Взгляды всех, кто стоял поблизости.

Меч пылал, в точности как тогда Йехару пришлось принять бой с Сиамом огня.

Потом я почувствовала легкое покалывание в кончиках пальцев, такое бывает, когда долго не призываешь свою стихию, а она рвется что-то сказать этому миру через тебя. Потом усмехнулась Виола, легким пассом опуская над нами воздушный колпак.

И вдруг раздался очень взволнованный голос какого-то аномала из тех, что стояли позади и, ни на что не надеясь, сжимали излучатели:

— А у меня почему-то излучатель улетел…

И сразу же после этого начался неравный бой, только превосходство, огромное и явное было теперь на нашей стороне.

Будь у с-типов мозги — они бы побежали, но это им их создатель дать забыл. Как, например, души или индивидуальности.

Мы не бежали. Не орали, не творили каких-нибудь навороченных трюков: если чему-то нас и научило бытие в Дружине, так это тому, что спецэффекты только мешают. Мы не пытались вспоминать сложнейшие заклинания или сделать их более зрелищными, мы пользовались тем, чем приходилось. Просто шли вперед, а они рассыпались под нашими ударами.

Пеплом. Ледяной крошкой. На запчасти — если била Виола и воздухом. Камнем — если в дело вступали аномалы с медиумом земли.

Программист это мог видеть только отчасти, потому что перед его голограммой неотрывно висел Эдмус и корчил рожи. Стихия спирита так и не заговорила в нем, на это никто и не надеялся. Но зато крылья теперь Эдмуса держали как следует, вот он и высказывал Программисту все, что думает и о нем, ио его творениях.

И посреди всей этой давки, криков, переговоров и команд по-прежнему звучал чуть надтреснутый, но спокойный голос, который доносился неизвестно откуда. Он был негромким, но бил по ушам чудовищным диссонансом:

— Тогда поляны были зелеными, а на деревьях были настоящие листья, и зима всегда сменялась весной. Природа, с которой люди были в дружбе, рождала чудеса, которые заставляли удивляться, а люди часто смотрели в небо. Но с течением времени они стали поднимать взгляды все реже и реже. И опускать тоже: они смотрели только перед собой и не понимали, что так можно увидеть очень мало, слишком мало. И люди начали улыбаться меньше, а их сердца стали холодеть. Они стали такими холодными, что все вокруг них начало замерзать. Зима пришла, а весна приходить не желала.

— Закройте глаза! — ворвался в этот плавный рассказ куда более реальный голос Веслава. Впрочем, алхимик тут же передумал и выдал другое приказание: — Нет, лучше носы заткните!

На правом фланге все послушно схватились за носы, а кое-кто еще попытался упасть и прикрыть руками голову.

— В бой идет тяжелая артиллерия! — докладывал спирит Программисту. Поскольку передовые отряды аномалов-хакеров полминуты назад исхитрились вырубить вражескую связь, главному злыдню неоткуда было набраться сведений, кроме как из голограммы. Голограмму Эдмус активно загораживал мужественной грудью и широкими крыльями. Обзора не давал, зато устно просвещал по полной. — Наверное, «Ниагара», иначе при чем тут носы? А как у ваших с-типов с пищеварением, а? Не очень? Будет очень! Ах, Веслав, какие тонкости, это просто был какой-то газ, теперь они чихают и чешутся… аппппххх! Видно, сверху он заслон не поставил…

Мандрил давно уже угнал в середину схватки, призывая кому-то надрать задницы. Эдмус уже успел сообщить Программисту, что «у парня какой-то аномальный интерес к этой части тела». В гуще драки был и Йехар — Глэрион временами мелькал там и сям, странник успевал везде сразу. Нам же досталось оборонять входы в убежище.

Голос становился все тише, но звучать не переставал.

— И Природа поняла, что умирает, но у нее не было сил, чтобы растопить льды и снега. Потому что растопить нужно было не только сосульки или сугробы, а холодные сердца людей, а этого она сделать не могла. И вот она собрала силы и создала чудо. Последнее чудо замерзшего мира: маленькую девочку с глазами, наполненными солнцем…

Женская работа, ничего не скажешь. С-типы напирали на нас только минут пять, но это были серьезные пять минут. Между мной и Виолой даже возник прорыв, ненадолго, но тут жизнь добавила ярких красок: появилась Бо. Понятно, что при виде блондинки в розовом, которая с очумелым видом вопит: «А-а! Кто мне волосы намочил?!» — даже с-типы поняли, что пора спасаться.

Кто намочил Бо волосы — даже думать не хочу. Аномалов воды поблизости не было, а я холодом пользовалась. Как потом признавалась Бо — она просто перенервничала и хотела создать заклинание фена, но не рассчитала, что ее магия будет усилена благодаря Тео.

Что и вызвало смерч.

Он появился ниоткуда и закрутился радостным волчком, сметая на своем пути все и всех: с-типов, аномалов, своих, чужих, бластеры, оборудование… те, кто через нас прорвался, попытались постучаться в убежище, но оттуда им укуренным голосом Офпроца сообщили: «Занято», а еще через секунду смерч засосал и их. Как взбесившийся пылесос — и мне даже показалось, что я слышу сытую отрыжку изнутри.

— Появилась Бо! — безошибочно определил спирит, даже не видя блондинку. — Вот теперь вам точно крышка! И нам за компа-у-у-у…

Смерч широкой воронкой небрежно вильнул в сторону и втянул в себя спирита. Вместе с голограммой и вышкой.

Чудом удержавшись за счет чар холода, я скользнула к Бо и потрясла ее за плечи:

— Останавливай!

Блондинка перевела на меня остекленевший взгляд.

— Кого?

— Его! Останови это!

— Как?! — заорала Бо и потрясла за плечи меня. — Я же не знаю, как я это сделала!

После чего мы обе оценили ответ, обнялись и приготовились умирать.

Смерч шел на нас, и в его шуме тонули слова:

— Эта девочка пришла в замерзший город, наполненный людьми, которые смотрели только перед собой. Там она увидела цветок — может быть, последний. Он почернел от холода и был закован в лед, и никто не замечал его, но она заметила и наклонилась над ним и засмеялась. И своим смехом она согрела весь огромный холодный мир…

— Почему, Тео?

— Потому что с ней засмеялись все остальные. И ты должна улыбаться сейчас — вот так, давай…

— Как ты? Но ты не улыбаешься, ты плачешь, Тео… Тео? Тео!

Вихрь, который был совсем близко, вдруг исчез. Прямо перед нами посыпались вперемешку аномалы и с-типы, а последним грохнулся обалдевший, но счастливый Эдмус.

— Мир кружится! — сообщил он и принялся загибать пальцы. — Три Бо с вытаращенными глазами, две Ольги с вытаращенными глазами, четыре Йехара с Глэрионами, пять Мандрилов, куда столько Мандрилов, я вас спрашиваю?! А бой, что же, кончился?

Бой заканчивался. Но мне уже было все равно.

Я не чувствовала под собой ног и не считала залов, которые пробегала. Я не знала, есть ли кто-то рядом со мной, не слышала звука шагов поблизости, а они наверняка были, потому что в эту комнату я влетела уже в компании Йехара. Странник все понял одновременно со мной.

Бо, как ни странно, сообразила раньше и добиралась в облике пантеры. Пантерой мы ее и застали возле Шукки: сидела на полу и не двигалась. Просто настороженно озирала то, что было в комнате.

В комнате на своей кровати, прижав колени к груди, сидела девочка с живыми и испуганными глазами. По взгляду мы не сразу узнали «интеллектуальное чудо» аномалов.

Девочка испуганно смотрела на Теодора Джипса, голова которого упала на кровать, как будто он просидел у изголовья Шукки пару суток и теперь его сморила усталость.

Когда Йехар сделал шаг к нему, библиотекарь слабо зашевелился. Странник со вздохом облегчения помог ему подняться, но его вздох остался одиноким в комнате. Девочка на кровати начала тихонько всхлипывать, глядя на Тео.

— Слезы — тоже неплохо, — пробормотал тот в полубреду. — Лучше, чем какое-нибудь пожатие плечами…

Глаз он не открывал и буквально висел на руках у Йехара. Тот перевел непонимающий взгляд на мое лицо и чуть не разомкнул руки.

— Ольга, как… что… в чем дело?!

Я молча смотрела на девочку, которая расхныкалась теперь сильнее. Пантера начала жалобно подвывать.

— Ольга, что здесь случилось? Он ее исцелил и поэтому обессилел? Что нам делать? Ольга, не молчи!

— Тео, — сипло заговорила я, — никогда не был целителем.

— Как это не был? А что тогда с девочкой? — Йехар так и замер, держа Теодора в объятиях и не двигаясь с места.

На пороге комнаты появился Веслав, схватил обстановку в секунду и только застонал сквозь зубы, но не сказал ничего. А я выжимала из себя истину медленно, как будто сквозь ситечко процеживала:

— Он не целитель. Но маг, то есть не маг, источник мира. А значит, он мог бы…

— Что мог бы?

— Есть еще способ… его не употребляют, у нас даже запретили…

— Какой способ?! — могу поспорить, Йехар прекрасно знал ответ, у него ведь ужас на лице уже появился.

— Он взял это на себя, — резко сказала Виола, возникая на месте пантеры и глядя на ученика с ненавистью. — Идиот! Болван! Глупец! Чертов лицемерный придурок!!!

— Не надо пугать девочку, — тихо попросил архивариус, приоткрывая глаза на руках у Йехара, — и разве вы не лицемерны тоже? Вы же прекрасно знали, что именно так я и поступлю.

— Потеряй сознание, пока я тебя не прикончила! — рявкнула Виола, сжимая кулаки.

Тео последовал ее совету с готовностью.