История Англии для юных

Глава IV. Англия во времена Этельстана и шести королей-мальчиков (925 г. — 1016 г.)

Этельстан, сын Эдуарда Старшего, наследовал отцу. Он властвовал только пятнадцать лет, но, помня славу деда своего, великого Артура, разумно управлял Англией. Он усмирил мятежных уэльсцев, или валлийцев, и стал взимать с них дань деньгами и скотом, а также забирать их лучших соколов и гончих для королевской охоты. Он победил корнуольцев, еще не совсем покорившихся саксам. Он восстановил много старых добрых, всеми позабытых законов, издал несколько новых мудрых законов и проявлял заботу о бедных и убогих. Он разрушил мощный союз, заключенный против него принцем датским Анлафом, королем шотландским Константином и северными валлийцами, одолев их всех в грандиозном сражении, которое памятно тем, что народу было побито без счета. После этого он правил спокойно. Окружавшие его кавалеры и дамы воспользовались затишьем и обучились на досуге изящным манерам и приятному обхождению. Иностранные принцы с удовольствием посещали тогда (и потом, случалось, тоже) двор английского короля.

Этельстан умер сорока семи лет. После него на престол взошел его брат Эдмунд, не достигший и девятнадцати. Эдмунд — первый из шести королей-мальчиков, о которых вы сейчас узнаете.

Прозван он был Великолепным за то, что имел задатки монарха утонченного и просвещенного. Но его со всех сторон теснили датчане, и правление Эдмунда оказалось кратким и беспокойным. Окончилось оно плачевно. Однажды вечером в его замке был пир. Он ел очень много и пил неумеренно. Вдруг среди гостей он заметил известного разбойника по имени Леоф, изгнанного из Англии. Взбешенный дерзостью негодяя, он обратился к своему кравчему, от которого принимал кубок с вином, со словами:

— Вон там за столом сидит разбойник, который тяжкими преступлениями поставил себя вне закона. Всякий может убить его безнаказанно, как дикого зверя. Пусть убирается отсюда!

— И не подумаю, — сказал Леоф.

— Не подумаешь? — вскричал король.

— Нет, черт тебя побери, — гаркнул Леоф.

Король в гневе вскочил, кинулся к разбойнику и схватил его за длинные волосы, стараясь повалить на землю. Но у разбойника под платьем оказался кинжал. Он выхватил его и заколол короля. На него бросились королевские стражники, однако злодей, прислонясь спиной к стене и поливая все вокруг своей черной кровью, так отчаянно защищался, что положил на месте многих, прежде чем сам был изрублен в куски. Можете себе представить, какие тогда царили дикие нравы, если государь, напившись, мог подраться в своем собственном доме с отъявленным разбойником, в то время как его сотрапезники и собутыльники продолжали бражничать.

Престол наследовал король-мальчик Эдред. Он был слаб телом, но крепок духом. Он вел войну с владыками морей норманнами и одерживал победу за победой. Через девять лет Эдред скончался.

Тогда на престол вступил пятнадцатилетний Эдвиг, король только по названию. Настоящим правителем был при нем хитрый монах Дунстан — в меру помешанный, но не в меру честолюбивый и жестокий.

В то время Дунстан сидел настоятелем в Глэстонберийском аббатстве, где был схоронен король Эдмувд Великолепный. Еще в раннем детстве он как-то в бреду горячки вскочил ночью с постели и вскарабкался на самый верх глэстонберийской церкви, стоявшей тогда в лесах. С подмостков он не свалился и шеи себе не сломал, поэтому тут же объявили, что его вознес туда ангел. Он также сделал волшебную арфу, которая сама собою играла — наверняка что-то вроде обычной эоловой арфы, звучащей на ветру. Покойный король Этельстан осыпал его милостями, и тут же нашлись завистники, обвинившие монаха в колдовстве. Дунстана схватили, связали по рукам и ногам и бросили в трясину. Он чудом оттуда выбрался и еще натворил много зла.

В те времена только священники были людьми учеными. Они обладали самыми разными познаниями. Чтобы не умереть с голода, они сами возделывали поля и разбивали огороды вокруг своих монастырей и становились хорошими землепашцами. Они сами возводили свои церкви и украшали свои трапезные и становились хорошими плотниками, каменщиками, кузнецами, живописцами. Живя далеко от людей, в уединении, они сами помогали себе в болезнях и становились хорошими лекарями, узнавая целебные свойства растений и трав и учась врачевать порезы, ожоги, синяки и сломанные конечности. Так постепенно, помогая друг другу, они овладели очень многими полезными навыками, поднаторев в земледелии, знахарстве, костоправстве, ремеслах и художествах. И если им нужно было какое-нибудь нехитрое, с нашей точки зрения, приспособление, чтобы с его чудесной помощью повергнуть в трепет бедных темных крестьян, они легко могли его смастерить. И уж поверьте, не раз это делали.

Дунстан, настоятель Глэстонберийского аббатства, выделялся из всех своей смекалкой. Он был искусным кузнецом и работал у печи прямо в своей крохотной келье. Келья была так мала, что он не мог в ней спать, растянувшись во весь рост — как будто от этого кому-то лучше! Дунстан рассказывал всякие байки о демонах и духах, якобы приходивших его искушать. Мол, однажды, когда он трудился в поте лица, в окошко заглянул черт и принялся соблазнять его жизнью веселой и праздной. Он возьми да и схвати черта за нос раскаленными щипцами. Тот так, бедняга, визжал, что за сотню миль было слышно. Некоторые приписывают этот вздор повреждению мозгов, которое произошло у Дунстана во время горячки, но я держусь иного мнения. Ведь невежественные люди всему верили и почитали его за святого, а это давало монаху власть, к которой он всегда стремился.

В день коронации прекраснолицего юного Эдвига архиепископ Кентерберийский Одо (по крови датчанин) заметил, что король потихоньку покинул залу, когда пиршество было еще в самом разгаре. Архиепископ, осердившись, послал за ним своего друга Дунстана. Дунстан нашел короля в обществе его прелестной юной жены Эльдживы и ее матери Этельдживы, женщины весьма добродетельной. Грубо их разбранив, монах силой притащил государя назад в залу. Многие объясняют ярость Дунстана тем, что молодой король женился на своей родственнице, а монахи строго порицают такие браки. Я же считаю, что этому дерзкому, властному, злобному чернецу когда-то не повезло в любви, поэтому он возненавидел все радости, с нею связанные.

Король, несмотря на молодость, не стерпел оскорбления. При прежнем монархе Дунстан был хранителем казны, и Эдвиг обвинил его в похищении части денег. Настоятель Глэстонберийского аббатства бежал в Бельгию. Король повелел догнать мошенника и выколоть ему глаза, но тот ускользнул от погони (о чем вы, конечно, пожалеете, когда будете читать дальше). Глэстонберийское аббатство было отдано заклятым врагам Дунстана — женатым священникам. Но монах вместе со своим другом Одо Датчанином быстренько сплел заговор, подняв против Эдвига его младшего брата Эдгара. Не довольствуясь этой местью, он подговорил своих приспешников похитить из дворца королеву Эльдживу, прелестную восемнадцатилетнюю девочку. Ей заклеймили щеку каленым железом и продали как невольницу в Ирландию. Однако ирландцы полюбили бедняжку и прониклись к ней жалостью. «Давайте вернем юному королю его королеву-малютку, и пусть дети будут счастливы!» — решили они. Чудовищную рану на щеке Эльджкивы исцелили и отправили ее домой такой же писаной красавицей, какой она была прежде. Но злодей Дунстан со злодеем Одо совершили черное дело. Торопившуюся к мужу девочку подстерегли в Глостере, зверски искололи кинжалами и изрубили мечами и бросили умирающую на дороге. Когда Эдвиг Прекрасный (прозванный так за юность и красоту) услышал о ее ужасной смерти, сердце его не выдержало и разорвалось. Вот какой печальный конец постиг бедных юных супругов! Да, гораздо лучше быть крестьянином и крестьянкой в наши дни, чем королем и королевой английскими в то страшное, хотя и, несравненное, время!

Затем престол получил Эдгар, по прозванью Миролюбивый. Ему тогда тоже едва минуло пятнадцать, и правил по-прежнему Дунстан. Он изгнал из монастырей и аббатств всех женатых священников и поселил там монахов, принадлежавших, как и он сам, к очень строгому ордену бенедиктинцев. Себя же, пущей славы, провозгласил архиепископом Кентерберийским. Он подчинил своей власти всех правителей соседних земель и собрал их вокруг короля английского. В народе до сих пор любят сказки и песни о том, как государь плыл однажды по реке Ди, держа путь из Честера, от своего двора, в монастырь Святого Иоанна, и восемь коронованных королей сидели на веслах, а кормило направлял он сам, властелин Англии. Эдгар был покорен Дунстану и его духовным братьям, а потому они из кожи лезли вон, превознося юнца как лучшего из монархов. На самом же деле он был бесстыдным распутником. Однажды он силой увез молодую девицу из Уилтонского монастыря, и Дунстан, прикинувшись рассерженным, на семь лет лишил его права носить корону — наказание, прямо скажем, не слишком суровое, ведь это было украшение на редкость неудобное, все равно что кастрюля без ручки. Но самое позорное деяние Эдгара — женитьба на Эльфрвде, второй его супруге. Наслышавшись о красоте этой юной, дамы, он послал любимца своего Этельвольда в замок ее отца в Девоншире, наказав проведать, правду ли говорит о ней молва. Девушка оказалась так несравненно хороша, что Этельвольд сам потерял голову и женился на ней. Королю же донес, что у Эльфриды нет никаких достоинств, кроме богатства. Однако король, заподозрив обман, вознамерился посетить молодую чету и велел Этельвольду немедленно готовиться к его приходу. Испуганный Этельвольд признался во всем молодой жене и стал умолять ее разукрасить себя так, чтобы показаться дурнушкой и спасти его от монаршего гнева. Она пообещала, но, будучи женщиной честолюбивой, рассудила, что гораздо заманчивей быть королевой, чем женой придворного. Она вырядилась в богатейшее платье и всю себя унизала драгоценностями. Король, уличив своего друга во лжи, приказал убить Этельвольда в лесу и женился на его вдове — коварной Эльфриде. Шесть или семь лет спустя он умер и был погребен — словно герой, каким объявили его монахи, — в Глэстон-берийском аббатстве, которое при нем, стараниями Дунстана, очень разбогатело.

В ту пору Англия стонала от лютости волков. Изгнанные из долин, они прятались в горах Уэльса и совершали оттуда набеги на селения, вырезая скот и нападая на людей. Ничего не оставалось, как освободить валлийцев от денежной подати на условии, что они будут ежегодно сдавать в казну триста волчьих голов. Валлийцы, сберегая свои деньги, так усердно гонялись за волками, что через четыре года в Англии не осталось ни одного хищника.

Вслед за Эдгаром пришел еще один король-мальчик — Эдуард, по прозванью Мученик. Вот его ужасная история. У Эльфриды был сын, Этельред, и она прочила корону ему, но Дунстану вздумалось посадить на трон Эдуарда. Однажды юноша развлекался охотой в лесах Дорсетшира неподалеку от замка Корф, где жила Эльфрида с маленьким Этельредом. Желая выказать им свое расположение, он оставил позади свиту и, не глядя на приближающиеся сумерки, один поскакал к замку. Осадив коня у самых ворот, он протрубил в охотничий рог. Эльфрида вышла ему навстречу, сверкая улыбкой.

— Добро пожаловать, дражайший король. Милости просим в Корф.

— Я бы рад, милая государыня, но мои товарищи, верно, и так тревожатся, не случилось ли со мною какой беды. Прошу вас, прикажите подать мне кубок вина, и я выпью его прямо в седле за здоровье ваше и братца моего. Я летел сюда, как ветер, только чтобы повидать вас обоих, и должен тут же лететь назад.

Эльфрвда, удалясь за вином, что-то шепнула одному из своих вооруженных слуг, и тот, выскользнув из черного проема ворот, встал незамеченный позади Эдуарда. Когда юноша поднес кубок к губам и произнес: «За ваше здоровье», — за здоровье той злодейки, которая улыбалась ему, держа за руку своего невинного сына, — убийца подпрыгнул и вонзил кинжал королю в спину. Эдуард уронил кубок и, пришпорив коня, поскакал прочь. Но от потери крови он вскоре так ослабел, что не удержался в седле и упал. К несчастью, одна нога его заплуталась в стремени, и испуганная лошадь понесла, волоча за собой всадника. Его длинные кудри тащились по грязи, его юное лицо билось о камни и кочки, его нежную кожу драли сучья и рвали колючки. Охотники, напав на кровавый след, бросились вдогонку и, обуздав безумное животное, освободили обезображенный труп.

Наконец престол получил последний, шестой по счету, король-мальчик — Этельред. Увидев, как конь уносит прочь его пораженного насмерть брата, он горько зарыдал, тогда Эльфрида, вырвав у одного из стоявших рядом слуг факел, немилосердно избила им бедного наследника. Народ невзлюбил этого ребенка за злодеяние его матери, освободившее ему трон, поэтому Дунстан опасался провозглашать Этельреда государем. Он хотел отдать престол Эджите, дочери покойного короля Эдгара и той его жены, которую он похитил когда-то из Уилтонского монастыря. Но Эджита слишком хорошо знала о судьбе всех королей-мальчиков и не сдалась на уговоры оставить мирную монастырскую жизнь. Дунстан смирился и, за отсутствием лучшего, короновал Этельреда, которого именовал Неразумным за вялость и мягкость характера.

Поначалу Эльфрида имела большую власть над малолетним королем, но по мере того как тот мужал, власть ее все более и более слабела. Эта ненавистная всем женщина, потеряв возможность творить зло, удалилась от двора и, по обычаю тогдашнего времени, принялись строить церкви и монастыри, чтобы искупить свой грех. Как будто церковь, пусть даже шпиль ее касается звезд, может служить знаком истинного раскаяния в убийстве несчастного юноши, чьи истерзанные останки волок за собой обезумевший конь! Как будто под глухими монастырскими стенами, пусть даже построенными из всех камней мира, могла упокоиться ее дикая злость!

На девятый или десятый год Этельредова правления умер Дунстан. Он дожил до преклонных лет, но старость не смягчила его суровости и не умерила его коварства. Во времена Этельреда имя хитрого монаха прогремело дважды. Как-то собрался церковный собор, чтобы решить наконец, позволительно ли священникам обзаводиться женами. Дунстан сидел с опущенной головой, будто погрузившись в глубокое раздумье. Вдруг раздался голос, вроде бы исходящий из распятия, который повелел всем слушаться архиепископа Кентерберийского. Конечно, это была штучка Дунстана, ведь чревовещание — фокус нехитрый. Но вскоре он сыграл шутку похуже. Опять заседал церковный собор, и вопрос обсуждался все тот же. Сторонники Дунстана занимали одну половину просторной залы, а его противники — другую. Дунстан поднялся с места и возгласил: «Пусть же рассудит нас Христос, судия верховный!» И только он произнес эти слова, пол под его противниками провалился, причем многие сильно покалечились, а некоторые зашиблись насмерть. Ясно как Божий день, что столбы были подпилены по приказу Дунстана и повалены по его знаку. Под ним же пол даже не покачнулся. Нет, нет. Мастер он был отменный.

Когда Дунстан скончался, монахи причислили его к лику святых и стали величать святым Дунстаном. Они с таким же успехом могли причислить его к табуну и величать скакуном.

Мне думается, Этельред Неразумный вздохнул с облегчением, избавившись от этого пресвятого святого. Но, предоставленный самому себе, он оказался королем очень слабым, и его правление принесло стране только позор и поражения. Неугомонные датчане под предводительством принца датского Свена, изгнанного отцом из Дании, опять приплыли в Англию и принялись грабить большие города. Этельред попытался откупиться от них деньгами, но чем больше он отдавал, тем ненасытнее становились викинги. Сначала они потребовали десять тысяч фунтов, через год — шестнадцать тысяч фунтов, еще через год — двадцать тысяч фунтов. А страдал от этого несчастный английский народ, задавленный непосильными податями. Поняв, наконец, что с датчанами ему не сладить, Этельред решил, что самый лучший выход — взять в жены девушку из какого-нибудь могущественного рода, который поможет ему своим войском. И вот в 1002 году от Рождества Христова он женился на сестре герцога Нормандского Эмме, прозванной Цветком Нормандии.

В это время совершено было такое страшное дело, какого ни прежде, ни потом не знала английская земля. Тринадцатого ноября по тайному указу короля, разосланному по городам и селам, саксы вооружились и перебили всех датчан, живших с ними по соседству. Никто не уцелел — ни старые, ни юные, ни сильные мужчины, ни слабые женщины, ни грудные детки. Конечно, среди датчан было немало дурных людей, которые продолжали творить зло, оскорбляли англичан своей наглостью и заносчивостью, унижали их жен и дочерей. Но было среди них и множество мирных христиан, давно породнившихся и сроднившихся с местными жителями. И всех их перерезали. Не пощадили даже Гунгильду, сестру короля датского, которая досталась в жены английскому лорду. Ее мужа и младенца убили у нее на глазах, и только потом разделались с ней самой.

Король викингов, услыхав об этой кровавой расправе, воспылал гневом и поклялся жестоко отомстить. Он собрал войско и снарядил флот, каких Англия еще не видывала. Не было в том войске ни невольников, ни стариков, одни лишь свободные сыновья свободных людей, каждый во цвете лет. И все они дали Клятву отплатить своим недругам за зверскую резню, в которой огнем и мечом были истреблены их братья и сестры вместе с милыми чадами. И вот мощные корабли викингов под флагами морских царей показались у берегов Англии. Золотые орлы, вороны, драконы, дельфины, хищные звери грозно взирали с их носов, резавших водную гладь словно клинками, и их устрашающие лики отражались в сверкающих щитах, которыми были увешаны борта. Штандарт короля датского развевался над ярко раскрашенным кораблем в форме могучего змея. И разъяренный король молил родных богов отступиться от него, если его змей не вонзит своих когтей в сердце Англии.

И он вонзил их глубоко. Огромное войско, высадившись близ Эксетера, шло вперед, оставляя за собой пустыню. Датчане втыкали свои копья в землю и бросали их в реки в знак того, что остров принадлежит им. И в каждом селении, в память о той жуткой ноябрьской ночи, когда были перерезаны их соотечественники, завоеватели заставили саксов готовить для них богатое угощение, а потом, наевшись, навеселившись и осушив кубки за погибель Англии, обнажали мечи и расправлялись с бывшими хозяевами. Так датчане бесчинствовали шесть долгих лет. Они жгли скирды, амбары, хлева, мельницы, житницы. Убивали в полях пахарей, не давая им обсеять землю. Страну поразил голод. На месте цветущих городов лежали груды дымящихся развалин. В довершение несчастья английская армия разбежалась. Этельреда Неразумного покинули даже его приближенные. Захватив множество английских кораблей, они стали промышлять разбоем у собственных берегов и с помощью бури сгубили почти весь английский флот.

В то злосчастное время лишь один достойный человек сохранил верность отечеству и своему слабому королю. Это был священник, и притом храбрый. Двадцать дней архиепископ Кентерберийский удерживал город, осажденный датчанами. А когда предатель открыл городские ворота и впустил врагов, архиепископа заковали в цепи и потребовали с него выкуп.

— Моя жизнь не стоит того, чтобы за нее платил разоренный народ. Поступайте со мной как знаете! — сказал архиепископ.

И он твердо стоял на своем, повторяя, что не желает покупать свободу на деньги нищих.

Наконец датчанам надоело его упрямство, и они, напившись пьяные, велели привести священника в залу, где шло веселье.

— Эй, епископ, — сказали они, — нам нужно золото!

Архиепископ огляделся и увидел целое море свирепых лиц и всклокоченных бород, вздыбившееся у стен, где люди влезли на столы и скамьи, чтобы смотреть через головы своих товарищей. Тут он понял, что час его пробил.

— У меня нет золота, — ответил он.

— Добудь его, епископ, — прогремел мощный хор голосов.

— Я же сказал — нет.

Датчане наступать на него с угрозами, но он не поколебался. Тогда один из святотатцев толкнул его, другой ударил, а кто-то выхватил из угла, куда эти варвары сбрасывали объедки, громадную бычью кость и с такой силищей метнул ее страдальцу в лицо, что кровь брызнула фонтаном. Это раззадорило остальных, и они принялись таскать кости из той же кучи и швырять их в священника. Избитый и израненный архиепископ лежал распростертый в грязи, когда воин-христианин, которого он сам же крестил, схватил секиру и зарубил его насмерть (надеюсь, убийцей этим руководило желание положить конец мукам праведника, не то гореть ему в вечном огне!).

Если бы Этельред имел столько же мужества, сколько благородный архиепископ Кентерберийский, он бы еще мог что-то сделать. Но он струсил и заплатил датчанам еще сорок восемь тысяч фунтов, только ничего этим не достиг. Свен очень скоро вернулся с намерением покорить всю Англию. И настолько мала была тогда любовь народа к своему бездарному правителю и к своему неприютному отечеству, не способному никого защитить, что Свена встретили как избавителя. Один Лондон стоял крепко, пока в его стенах оставался король, но как только Этельред украдкой бежал, город сдался на милость датчан. Все было кончено. Король укрылся у герцога Нормандского, где еще раньше нашли приют его жена, поблекший Цветок Нормандии, и дети.

Но невзгоды и печали не совсем стерли в сердцах англичан память о великом короле Альфреде и временах саксонской славы. Когда Свен внезапно умер, не пробыв и двух месяцев королем Англии, они отправили к Этельреду послов с великодушным согласием вновь признать его своим государем, «если он даст слово управлять ими лучше, чем прежде». Неразумный слово дал, но с приездом медлил, выслав вместо себя своего сына Эдуарда. Наконец он пожаловал сам, и англичане провозгласили его королем. Датчане же провозгласили королем Кнута, Свенова сына. Опять вспыхнула война, и продолжалась она три года, пока Неразумный не переселился в мир иной. Поверьте, это был лучший его поступок за все тридцать восемь лет правления.

И что же, Кнут стал королем? «Только не нашим! — вскричали саксы. — Нам нужен Эдмунд, сын Неразумного, тот, что прозван Железнобоким за свою силу и могучую стать!». Эдмунд и Кнут пять раз сводили свои войска на поле брани — о, несчастная Англия, она вся тогда была полем брани! Наконец Железнобокий, здоровенный малый, предложил Кнуту, который бьл вдвое его меньше, решить спор поединком. Коротышка Кнут, конечно же, вызова не принял.

Он заявил, что согласен поделить королевство — себе взять земли, лежащие к северу от Уотлинг-стрит (так называлась римская военная дорога, соединявшая Дувр с Честером), а Железнобокому отдать те, что к югу. Все устали от постоянных кровопролитий, и раздел был решен. Но очень скоро Кнут стал единственным королем Англии, потому что по прошествии двух месяцев Железнобокий вдруг взял и умер. Кое-кто полагает, что он был убит и убийц подослал Кнут. Может, оно и так.