История Гермионы [СИ, Истории 1-7]

1

Часть лета прошла неплохо, но закончилось оно…

Был вновь собран Орден Феникса — народу там оказалось не так уж много, и разве же я могла утерпеть и не напроситься вместе с Уизли? Очень хотелось посмотреть на эту кухню изнутри, вдобавок, базировался Орден в доме Блэков, а это ненаносимая территория, как Хогвартс. А поскольку дом был очень стар, напичкан темномагическими заклятиями и набит невесть какими артефактами и книгами, я поняла, что остаток лета я точно проживу тут, и черта с два меня кто выгонит! И захотят — не найдут…

А вот Гарри опять угодил в неприятности, но на сей раз не по своей вине: на него напали дементоры. Да, почти возле его дома, и где шлялись люди, которые должны были Гарри охранять, неведомо… К счастью, ни он, ни его кузен не пострадали, но вскоре в Министерстве должно было состояться слушанье о незаконном колдовстве несовершеннолетнего.

Дамблдор лично запретил нам с Роном писать Гарри, хотя я считала, что это идиотизм: в отрыве от новостей он там взбесится и, как пить дать, натворит глупостей. Но кто меня слушать станет?

Нет, совсем писать не запретили, но — никаких новостей, никаких подробностей… Я бы на месте Гарри тоже взбесилась: когда его доставили в дом на Гриммо под внушительным конвоем, он был, мягко говоря, не в духе. И даже вспомнил, что я могла бы и позвонить, но, к счастью, тут же забыл об этом — его понесло. Он долго орал на нас, вспоминая о своих подвигах, и мне очень захотелось заткнуть его Силенцио.

— Надо же, вас не пускали на собрания Ордена! Бедненькие! — разорялся он. — Но вы же были здесь, так или нет? Вы были вместе, а я целый месяц торчал у Дурслей! Я больше совершил, чем вы оба, и Дамблдор это знает! Кто защитил философский камень? Кто одолел Риддла? Кто спас вас обоих от дементоров?..

Тут я хотела было сказать, что он, кажется, немного потерял берега, потому что, хоть Сириуса спас он, но… Я прикусила язык.

— Кого в том году испытывали драконами, сфинксами и прочей нечистью? Кто увидел, как он возродился? Кто должен был от него спасаться? Я! Но зачем, спрашивается, мне знать, что происходит? Зачем вам беспокоиться насчёт того, чтобы я был в курсе дела?

— Гарри, мы хотели тебе сообщить, мы действительно хотели…

— Хотели, да не слишком! Иначе послали бы мне сову! Дамблдор, видите ли, заставил их пообещать…

Кретин, если б он знал, что такое клятва, не Обет даже, и как она работает! Я б рассказала — на мне их целая гроздь висит, — но спросить он не догадался.

— Он правда заставил… — начал Рон, но Гарри перебил:

— Целый месяц я сидел как идиот у Дурслей, целый месяц таскал из мусорных баков газеты, надеялся хоть что-нибудь узнать… А вы, думаю, от души надо мной посмеялись в этом уютном гнёздышке…

Я попыталась решить: правда стукнуть его заклинанием, шваброй или просто дать успокоительного? Тут даже колдовать можно, в этом доме! Особенно мне, но это уже другой вопрос.

Наконец, Гарри прокричался и догадался спросить:

— Что это за место?

— Штаб-квартира Ордена Феникса, — мгновенно ответил Рон.

— Может, кто-нибудь скажет мне наконец, что это за Орден такой?

— Это тайное общество, — скучным голосом ответила я, потому что общество было не таким уж тайным, во всяком случае, о его существовании многие знали. — Его основал Дамблдор, он же и возглавляет. Участвуют главным образом те, кто боролся против сам-знаешь-кого ещё в прошлое его появление.

— Кто входит в общество? — спросил Гарри, резко остановившись и держа руки в карманах.

— Мы знаем человек двадцать, — сказал Рон, — но думаем, что есть и другие.

— Ну и? Какие новости? Что он затеял? Где он? Как мы будем с ним сражаться?

— Ты уже слышал — нас не пускают на собрания Ордена, поэтому подробностей мы не знаем, только общую идею смогли уловить, — сказала я, хотя как раз знала побольше близнецов с их «удлинителями ушей».

— Мы знаем, что некоторые члены Ордена следят за выявленными Пожирателями смерти, ведут их учёт, — добавил Рон.

— Другие набирают в Орден новых членов, — подхватила я. Эти шпионские игры меня просто убивали.

— А третьи что-то стерегут, — сказал Рон. — Там всё время идут разговоры об охране.

— Не меня ли, случайно, они охраняют? — саркастически спросил Гарри.

— Так чем же вы занимались, если вас не пускали на собрания? — спросил он. — Вы писали, что очень заняты.

— Это правда, — ответила я. — Мы очищаем дом, ведь он пустовал много-много лет и здесь чего только не завелось!

О да, повторюсь, я с огромным удовольствием очищала дом! Главное было отслеживать, что ценного собираются выкинуть, и накануне прибирать это к рукам, а то они совсем чокнулись — ценнейшие древние трактаты в помойку отправлять… Кажется, здешний домовик, Кричер, хоть и терпеть не мог магглорожденных, разделял мои чувства. У нас с ним было что-то вроде соревнования — кто утащит в свою нору больше сбереженных сокровищ. Только для него-то сокровищами были даже старые хозяйские брюки, а меня интересовали книги и артефакты. Близнецы тоже прихватывали всякие вредительские штучки вроде кусающихся табакерок и усыпляющих музыкальных шкатулок. Ну и старина Флетчер подворовывал столовое серебро, я его разок застукала ночью и здорово напугала.

Больше тут заняться было нечем. Разве что с Тонкс поболтать — Нимфадора Тонкс, кузина Сириуса, была метаморфом, а это редчайшая способность! Перенять ее нельзя, но выяснить кое-какие принципы лишним не будет. Тем более, я тоже умею превращаться не полностью… а вот сумею ли обратиться не в кошку, а в кого-то другого, интересно? Но с этим я здесь экспериментировать не собиралась.

Тут заявились близнецы и Джинни, и я с сожалением поняла, что удрать и пойти подслушивать, о чем там говорят на собрании — а сегодня был большой сбор, — не выйдет, незаметно не улизнешь. Ну, прямо сейчас не выйдет, схожу немного погодя…

Наконец, когда мы ввели Гарри в курс дела хотя бы немного, собрание закончилось, и миссис Уизли позвала нас ужинать.

Рон первым вышел на лестничную площадку, но мы ещё не начали спускаться, как…

— Стойте! — прошептал он и, выбросив назад руку, остановил нас. — Они ещё в коридоре, может, что и услышим.

Бесшумно наклонившись над перилами, мы посмотрели вниз. В сумрачном коридоре было полно народу, все говорили очень тихо. Гарри так и вперился в черную макушку Снейпа, тот даже головой дернул, явно почувствовав взгляд. Входная дверь открылась, потом закрылась.

— Снейп никогда здесь не ест, — негромко сказал Рон, обращаясь к Гарри. — И хорошо, что не ест. Пошли.

За ужином, разумеется, снова переругались. Гарри желал знать, что происходит, Сириус хотел рассказать (бедняга совершенно извелся, сидя взаперти в ненавистном доме, это ведь даже не по пещерам возле Хогсмида прятаться!), но миссис Уизли была категорически против. Потом, правда, взрослые пришли к консенсусу и выгнали только Джинни, как самую младшую. Они что, правда думали, будто никто из нас ничего ей не расскажет?

— Где Волдеморт? — спросил Гарри, когда все утихли. — Что он делает? Я пробовал смотреть магловские последние известия, но там тишь да гладь, никаких странных смертей, ничего подозрительного.

— А странных смертей пока и не было, — сказал Сириус, — насколько мы знаем… А знаем мы довольно много.

— Во всяком случае, больше, чем он думает, — вставил Люпин (да, он тоже был в Ордене).

— Чего это он перестал убивать людей?

— Не хочет привлекать к себе внимания, — объяснил Сириус. — Это было бы для него опасно. Видишь ли, его возвращение прошло не совсем так, как он хотел. Он напортачил.

— Или, верней, ты подпортил ему игру, — заметил Люпин с довольной ухмылкой.

— Как? — не понял Гарри.

— Ты не должен был остаться в живых! — сказал Сириус. — Никто, кроме его Пожирателей смерти, не должен был знать, что он снова силён. Но ты всё видел и выжил.

— И меньше всего он хотел, чтобы о его возрождении узнал Дамблдор, — добавил Люпин. — Но благодаря тебе Дамблдору всё стало известно немедленно.

— И как это помогло? — спросил Гарри.

— Шутишь, что ли? — вступил в разговор Билл. — Дамблдор — единственный, кого сам-знаешь-кто всегда боялся!

— Благодаря тебе Дамблдор заново созвал Орден Феникса всего через час после возрождения Волдеморта, — сказал Сириус.

Мне захотелось закрыть лицо рукой. Да-да, всего за час. Как будто его поезд не стоял все это время на запасном пути… Ну сколько можно лапшу на уши вешать?!

— Так чем же всё-таки этот Орден занимается? — настойчиво спросил Гарри.

— Всеми силами пытается сорвать планы Волдеморта.

— Откуда вы знаете, что у него за планы? — поинтересовался Гарри.

— У Дамблдора есть кое-какие догадки, — сказал Люпин, — а догадки Дамблдора обычно оказываются близки к истине.

— Ну, и что думает о его планах Дамблдор?

— Во-первых, он хочет восстановить своё войско, — сказал Сириус. — В старые дни у него было много кого под началом: волшебники, которых он запугал или околдовал, преданные ему Пожиратели смерти, великое множество всяких Тёмных существ. Ты знаешь, он вознамерился привлечь на свою сторону великанов, но это только одно из сообществ, на которые он нацелился. Разумеется, он не пойдёт брать штурмом Министерство магии всего лишь с дюжиной Пожирателей смерти.

Какая дюжина! На Кубке мира по квиддичу их было намного больше! Да еще и другие подтянутся, можно не сомневаться…

— А вы пытаетесь помешать ему вербовать новых сторонников?

— Да, насколько можем, — ответил Люпин.

— Но как?

— Главное — убедить как можно больше людей в том, что сам-знаешь-кто действительно возродился. Заставить их быть бдительными, — объяснил Билл. — Но оказалось, что это не так просто.

— Почему?

— Из-за позиции Министерства, — сказала Тонкс. — Гарри, ты же видел Корнелиуса Фаджа после возвращения сам-знаешь-кого. С тех пор его отношение ко всему не изменилось. Он категорически отказывается поверить, что это произошло на самом деле.

— Но почему? — в отчаянии спросил Гарри. — Почему он такой идиот? Если Дамблдор…

— Ага, вот ты и попал в самую точку, — горько усмехнулся мистер Уизли. — В нём-то всё и дело — в Дамблдоре.

— Фадж его боится, — печально сказала Тонкс.

— Боится Дамблдора? — не поверил Гарри.

— Боится того, на что считает его способным, — объяснил мистер Уизли. — Фадж думает, что Дамблдор хочет его свергнуть. Что он сам не прочь стать министром магии.

— Но Дамблдор ничего такого не хочет…

— Конечно, не хочет, — сказал мистер Уизли. — Он никогда не стремился к должности министра, хотя очень многие были бы рады, если бы он её занял после отставки Милисенты Багнолд. Бразды правления достались тогда Фаджу, но он не забыл, как популярна была идея сделать министром Дамблдора, пусть он и не претендовал на власть.

— В глубине души Фадж понимает, что Дамблдор намного его умней, что он куда более сильный волшебник, и в начале работы на министерском посту Фадж постоянно просил у Дамблдора помощи и совета, — сказал Люпин. — Но теперь, судя по всему, он вошёл во вкус власти и стал гораздо самоуверенней. Ему очень нравится быть министром магии, он убедил себя, что он самый умный и что Дамблдор просто сеет смуту ради смуты.

— Как он может такое думать? — сердито спросил Гарри. — Как он может думать, что Дамблдор говорит неправду? Выходит, и я говорю неправду?

«Все лгут», — мрачно подумала я.

— Согласиться с тем, что Волдеморт возродился, означает великую головную боль для Министерства. Ни с чем подобным оно не сталкивалось почти четырнадцать лет, — горько сказал Сириус. — Фадж просто не в состоянии взглянуть правде в глаза. Гораздо удобней считать, что Дамблдор лжёт, стремясь сделать его, Фаджа, положение неустойчивым.

— Понимаешь, да, в чём проблема? — спросил Люпин. — Пока Министерство утверждает, что Волдеморта бояться нечего, очень трудно убеждать людей, что он возродился, особенно если они и сами не склонны этому верить. К тому же Министерство сильно давит на «Ежедневный пророк» — запрещает писать о том, что оно называет фальшивками Дамблдора. Поэтому рядовые волшебники большей частью не знают о случившемся ровно ничего, и это делает их лёгкой добычей Пожирателей смерти, если они используют заклятие Империус.

— Но вы-то ведь сообщаете людям, да? — спросил Гарри, глядя поочерёдно на мистера Уизли, Сириуса, Билла, Наземникуса, Люпина и Тонкс. — Вы им говорите, что он возродился?

Они невесело улыбнулись.

— Видишь ли, все считают, что я поубивал кучу народу, Министерство назначило за мою голову награду в тысячу галеонов, поэтому я вряд ли могу выйти на улицу и начать раздавать листовки, — желчно проговорил Сириус.

— Я тоже не самый желанный гость в большинстве домов, — сказал Люпин. — В том, что ты оборотень, есть свои минусы.

— Тонкс и Артур, если начнут болтать направо и налево, потеряют должности, — продолжил Сириус, — а для нас очень важно иметь в Министерстве своих людей, ведь люди Волдеморта там наверняка есть.

— Кое-кого, впрочем, мы сумели убедить, — сказал мистер Уизли. — Вот Тонкс, к примеру. Она ещё очень молода и по возрасту только недавно получила право стать членом Ордена, но то, что на нашу сторону переходят авроры, — громадное достижение. Кингсли Бруствер — тоже ценнейший человек. Ему поручили возглавить охоту на Сириуса, и он вводит Министерство в заблуждение, утверждая, что Сириус скрывается в Тибете.

Они еще долго говорили о том, как Министерство старается дискредитировать Дамблдора, да и Гарри тоже — в «Пророке» вечно вворачивали что-нибудь этакое про Поттера и его больную голову.

Наконец прозвучала дельная мысль о Волдеморте:

— Он обманывает, околдовывает, шантажирует. У него богатый опыт тайной деятельности, и вербовка сторонников — только одно из её направлений. У него есть и другие планы, которые он надеется осуществить без всякого шума, и как раз им-то он сейчас уделяет главное внимание.

Вот чего у Ордена как раз не было, на мой дилетантский взгляд. Полный разброд и шатание, почти никаких рычагов влияния…

О главном, правда, не сказали. Об оружии, которое нужно Волдеморту.

Слушанье по делу Гарри едва не сорвалось: время и место неожиданно перенесли, а ему сказать забыли. К счастью, все обошлось… на время.

Хотя бы потому, что в этом году я, как и предполагала, стала старостой факультета в паре… с Роном. Вот уж ни за что бы не подумала! Естественно, Гарри снова обиделся, хотя и пытался не показывать вида.

На перроне нас в этот раз встречала профессор Граббли-Дерг, и куда подевался Хагрид, было совершенно не ясно. И без того хватало забот…

Любопытно, теперь я видела фестралов. Настоящего воспоминания о том, как Люпин перервал горло Рону, не сохранилось, только мои записи, но жутковатые крылатые создания представали передо мной во всей красе. Впрочем, они в самом деле были достаточно симпатичными… по-своему.

На пиру все было, как обычно. Разве что Дамблдор склонил голову к сидевшей рядом незнакомой женщине, которая что-то говорила ему на ухо. Пухлая и приземистая, с короткими курчавыми мышино-каштановыми волосами, она повязала голову ужасающей ярко-розовой лентой под цвет пушистой вязаной кофточки, надетой поверх мантии. Вот она чуть повернула голову, чтобы отпить из кубка, и Гарри вдруг воскликнул:

— Это же Амбридж!

— Кто-кто?

— Она была на разбирательстве моего дела, она работает у Фаджа!

— Работает у Фаджа… — нахмурилась я. — И что, в таком случае, она делает здесь?

— Понятия не имею…

Я, прищурившись, оглядела преподавательский стол.

— Да нет, быть не может! — вырвалось у меня.

Но я не ошиблась. После обычной речи Дамблдор добавил:

— У нас два изменения в преподавательском составе. Мы рады вновь приветствовать здесь профессора Граббли-Дёрг, которая будет вести занятия по уходу за магическими существами. Я также с удовольствием представляю вам профессора Амбридж, нашего нового преподавателя защиты от Тёмных искусств.

Он хотел было продолжить, но тетушка в розовой кофточке перебила:

— Благодарю вас, директор, — жеманно улыбаясь, начала она, — за добрые слова приветствия.

Голосок у неё был высокий, девчоночий, с придыханием.

— Как приятно, доложу я вам, снова оказаться в Хогвартсе и увидеть столько обращённых ко мне счастливых маленьких лиц!

Счастливых лиц что-то не было заметно.

— Я с нетерпением жду знакомства с каждым из вас и убеждена, что мы станем очень хорошими друзьями!

Вокруг начали переглядываться, некоторые с трудом подавляли смех.

— Я согласна с ней дружить только до тех пор, пока мне не придётся позаимствовать у неё кофточку, — шепнула Парвати Лаванде, и обе они беззвучно захихикали.

Профессор Амбридж снова издала своё «кхе, кхе», но когда она опять заговорила, восторженного придыхания в голосе уже почти не слышалось.

— Министерство магии неизменно считало обучение юных волшебников и волшебниц делом чрезвычайной важности. Редкий дар, с которым вы родились, может быть растрачен впустую, если его не развивать и не оттачивать бережными наставлениями. Древние навыки, которые выделяют волшебное сообщество из всех прочих, должны передаваться из поколения в поколение — иначе мы потеряем их навсегда. Беречь, приумножать и шлифовать сокровища магических познаний, накопленные нашими предками, — первейшая обязанность тех, кто посвятил себя благородному делу преподавания.

Тут профессор Амбридж сделала паузу и легонько кивнула коллегам, ни один из которых на этот знак внимания не ответил.

— Каждый новый директор Хогвартса привносил в трудное дело руководства этой древней школой нечто новое, и так оно и должно быть, ибо без прогресса нашим уделом стали бы застой и гниение. Однако прогресс ради прогресса поощрять не следует, ибо большая часть наших проверенных временем традиций в пересмотре не нуждается. Итак, необходимо равновесие между старым и новым, между постоянством и переменами, между традицией и новаторством…

Ее почти перестали слушать, но я старалась запомнить каждое слово. Чувствовалось, что эта дамочка представляет собой серьезную опасность, но я пока не могла понять, какую именно.

— … потому что иные из перемен приносят подлинное улучшение, в то время как другие с течением лет выявляют свою ненужность. Точно так же некоторые из старых обычаев подлежат сохранению, тогда как от тех из них, что обветшали и изжили себя, следует отказаться. Сделаем же шаг в новую эру — в эру открытости, эффективности и ответственности, сохраняя то, что заслуживает сохранения, совершенствуя то, что должно быть усовершенствовано, искореняя то, чему нет места в нашей жизни.

Она села. Дамблдор похлопал, преподаватели тоже, но вяло.

— Благодарю вас, профессор Амбридж, за чрезвычайно содержательное выступление, — сказал директор с лёгким поклоном. — Итак, я продолжу. Отбор в команды по квиддичу будет происходить…

— Это точно, что содержательное, — вполголоса заметила я.

— Только не говори, что тебе понравилось, — ответил Рон.

— «Содержательное» и «понравилось» — разные вещи. Эта речь очень многое объясняет.

— Правда? — удивился Гарри. — А по мне, так вода водой.

— В этой воде растворено кое-что важное, — сказала я, подумав.

— Да что ты, — с недоумением сказал Рон.

— Как вам вот это: «Прогресс ради прогресса поощрять не следует»? Или ещё: «Искореняя то, чему нет места в нашей жизни»?

— Ну, и что это означает? — нетерпеливо спросил Рон.

— А я тебе скажу, что означает, — ответила я. — То, что Министерство вмешивается в дела Хогвартса.

Изумленные взгляды были мне наградой. Нет, это безнадежно…

В подземельях, как обычно, было прохладно и тихо.

— Успокаиваемся, — холодно произнёс профессор Снейп, закрывая за собой дверь.

Этот призыв к порядку был излишним: едва дверь захлопнулась, как воцарилась тишина — одного присутствия профессора было для этого вполне достаточно.

— Прежде чем начать сегодняшний урок, — сказал Снейп, оглядев класс, — я бы счёл уместным напомнить, что в июне вы будете держать серьёзный экзамен, который покажет, насколько вы усвоили науку изготовления и использования волшебных зелий. Хотя изрядную часть из вас, несомненно, составляют кретины, я всё же надеюсь, что вы худо-бедно заработаете за СОВ хотя бы «удовлетворительно». Иначе вам придётся столкнуться с моим… неудовольствием.

Его взгляд в этот момент остановился на Невилле, и тот судорожно сглотнул.

— По окончании пятого курса многие из вас, разумеется, перестанут у меня учиться, — продолжал Снейп. — По программе, нацеленной на подготовку к выпускным экзаменам, в моём классе зельеварения будут заниматься только лучшие из лучших, остальным же придётся со мной распрощаться.

Он посмотрел на Гарри, и тот выдохнул с явным облегчением.

— Но до приятной минуты расставания как-никак ещё год, — мягко сказал Снейп, — и потому, будете вы впоследствии претендовать на высшую аттестацию или нет, я советую всем собраться с силами и постараться получить те приличные баллы за СОВ, на какие я привык рассчитывать у своих учеников.

Я бы не была столь оптимистично настроена, но всё-таки в первый день занятий даже Снейп старался ободрить учеников, как умел. Лучше б не старался, честное слово!

— Сегодня мы будем готовить зелье, которое часто входит в экзаменационные задания для пятикурсников. Это умиротворяющий бальзам, он помогает бороться с тревогой и снимать беспокойство. Но осторожно: если переусердствовать с ингредиентами, пациент может погрузиться в глубочайший, а то и необратимый сон, поэтому пристально следите за тем, что делаете. Ингредиенты и способ приготовления, — он взмахнул волшебной палочкой, — написаны на доске. Всё, что вам необходимо — в шкафу. В вашем распоряжении полтора часа. Приступайте.

Зелье было сложное, требующее сосредоточенности и кропотливой работы, и я запретила себе отвлекаться на посторонние мысли. Это сам Снейп может варить такое, даже не глядя на то, что делает, и разговаривая на отвлеченные темы, но если действия не доведены до автоматизма, добра не жди.

— От вашего зелья должен сейчас идти лёгкий серебристый пар, — сказал Снейп, когда до конца урока оставалось десять минут.

Гарри, весь мокрый, покосился на нас с Роном. От его котла валил густой тёмно-серый пар; котёл Рона испускал зеленоватые искры. У меня пар серебрился, как полагается, и мне профессор ничего не сказал, проходя мимо, а значит, придраться было не к чему. Однако над котлом Гарри Снейп остановился и улыбнулся. Это означало — сейчас будет шоу.

— Поттер, что это, по-вашему, такое?

— Умиротворяющий бальзам, — выдавил из себя Гарри.

— Скажите мне, Поттер, — мягко сказал Снейп, — вы читать умеете?

— Умею.

— Тогда прочтите, пожалуйста, третий пункт инструкции.

— «Добавить толчёного лунного камня, помешать три раза против часовой стрелки, варить на слабом огне семь минут, затем добавить две капли отвара чемерицы».

— Вы сделали всё, что написано в третьем пункте, Поттер?

— Нет, — очень тихо ответил Гарри.

— Простите, я не расслышал.

— Нет, — повторил Гарри громче. — Я забыл про чемерицу.

— Я знаю, что вы про неё забыли, Поттер, и это означает, что ваша работа яйца выеденного не стоит. Эванеско!

Приготовленное Гарри зелье исчезло.

— Образцы — мне на стол, — велел профессор. — Домашнее задание…

За обедом Гарри просто клокотал от злости, и я попыталась его утешить. Лучше б не пыталась: кажется, это мне совершенно не дается.

— Это было страшно несправедливо, — заверила я, — твоё зелье уж во всяком случае было лучше, чем у Гойла. Когда он налил его в колбу, она разлетелась на куски, и мантия у него загорелась.

— Ничего удивительного. Снейп всегда был ко мне несправедлив.

— А я была почти уверена, что в этом году он не будет так зверствовать, — сказала я, хотя была уверена в обратном. — Потому что… ну, вы понимаете… он же в Ордене…

— Какая разница-то? Поменяла поганка пятна… — глубокомысленно проговорил Рон. — Я всегда считал, что у Дамблдора не все дома, если он доверяет Снейпу. Где доказательства, что он и вправду перестал работать на сами-знаете-кого?

— Я думаю, у Дамблдора хватает доказательств, пусть даже он не делится ими с тобой, — заметила я.

— Знаете что, заткнитесь вы оба, — устало сказал Гарри, когда Рон открыл рот, чтобы ответить. — Надоело вас слушать. Вечно друг с другом цапаетесь, сил больше нет.

И, не доев, он отправился прочь.

2

Профессор Амбридж начала занятие со знакомства, а затем произнесла:

— Отмечу для начала, что до сих пор ваше обучение этому предмету было довольно-таки отрывочным и фрагментарным. Не правда ли? Постоянно менялись учителя, и не все они считали нужным следовать какой-либо одобренной Министерством программе. Результатом, к сожалению, явилось то, что вы находитесь гораздо ниже уровня, которого мы вправе ожидать от вас в год, предшествующий сдаче СОВ.

С этим я готова была согласиться.

— Вам, однако, приятно будет узнать, что эти недостатки мы теперь исправим, — продолжала она. — В нынешнем учебном году вы будете изучать защитную магию по тщательно составленной, теоретически выверенной, одобренной Министерством программе. Запишите, пожалуйста, цели курса.

В целях курса значилось уяснение принципов, лежащих в основе защитной магии, умение распознавать ситуации, в которых применение защитной магии допустимо и не противоречит закону, а также включение защитной магии в общую систему представлений для практического использования.

Вроде бы все выглядело логично на первый взгляд. Гарри вон тоже получил дисциплинарное расследование, не зная ничего о таких вещах. Но кое-что не давало мне покоя…

Затем Амбридж велела нам открыть учебники и читать «Основы для начинающих».

Это было неимоверно скучно — нисколько не лучше, чем слушать профессора Биннса. Книгу я уже прочла, поэтому подняла руку, чтобы задать вопрос.

— Вы хотите задать вопрос по поводу главы, милая моя? — спросила она наконец. Очень сложно игнорировать руку, поднятую у тебя прямо перед носом.

— Вопрос, но не по поводу главы, мэм.

— Видите ли, сейчас мы читаем, — сказала профессор Амбридж, обнажив мелкие острые зубки.

— Простите, но я уже прочитала учебник, мэм, еще до начала занятий, — ответила я. — Не могли бы вы пояснить цели вашего курса?

— Ваше имя, будьте добры, — вскинула она бровки.

— Грейнджер, мэм.

— Видите ли, мисс Грейнджер, цели курса, как мне кажется, должны быть совершенно понятны, если прочесть их внимательно, — нарочито ласковым голосом сказала профессор Амбридж.

— Мне они непонятны, мэм, — сказала я. — Там ничего не говорится об использовании защитных заклинаний.

Ага! Класс зашевелился, значит, вчитались все-таки в текст на доске!

— Об использовании защитных заклинаний? — повторила профессор Амбридж со смешком. — Что-то я не могу представить себе ситуацию в этом классе, мисс Грейнджер, когда вам понадобилось бы прибегнуть к защитному заклинанию. Или вы думаете, что во время урока на вас кто-то может напасть?

«А я очень даже могу», — подумала я, вспомнив зловредных пикси, но тут эстафету принял Рон.

— Мы что, не будем применять магию? — громко спросил он.

— На моих уроках желающие что-либо сказать поднимают руку, мистер…

— Уизли, — сказал Рон, подняв руку. Вышло похоже на фашистское приветствие.

Я тоже вновь подняла руку.

— Да, мисс Грейнджер. Вы хотите ещё что-нибудь спросить?

— Да, мэм. Не в том ли весь смысл защиты от Тёмных искусств, чтобы научиться применять защитные заклинания?

Вообще-то, не только в том, но…

— Вы кто у нас, мисс Грейнджер, эксперт Министерства по вопросам образования? — спросила профессор Амбридж всё тем же фальшиво-ласковым тоном.

— Ну что вы, мэм!

— Тогда, боюсь, ваша квалификация недостаточна, чтобы судить, в чём состоит «весь смысл» моих уроков. Новая учебная программа разработана волшебниками постарше и поумнее вас. Вы будете узнавать о защитных заклинаниях безопасным образом, без всякого риска…

— Ну, и какой от этого толк? — громко спросил Гарри. — Если на нас нападут, то совсем не таким образом, не безо…

— Руку, мистер Поттер! — пропела профессор Амбридж.

Гарри выбросил вверх кулак. И опять Амбридж мгновенно отвернулась от него — но тут поднялось ещё несколько рук.

— Ваше имя, будьте добры.

— Дин Томас.

— Итак, мистер Томас?

— Я согласен с Гарри, — заявил Дин. — Если на нас нападут, без риска не обойдётся.

— Я вынуждена повторить, — сказала Амбридж, улыбаясь Дину выводящей из терпения улыбкой. — Вы что, ожидаете нападения во время моего урока?

— Нет, но…

— Я бы не хотела подвергать критике порядки, установленные в этой школе, — сказала она, — но вы в этом классе испытали воздействие весьма безответственных волшебников, поистине безответственных. Не говоря уже, — она издала недобрый смешок, — о чрезвычайно опасных…

— Если вы о профессоре Люпине, — возмутился Дин, — то он был самым лучшим…

— Руку, мистер Томас! Разрешите продолжить. Вас познакомили с заклинаниями, которые слишком сложны для вашей возрастной группы и потенциально представляют смертельную опасность. Вас запугали, внушая, будто вам следует со дня на день ждать нападения Тёмных сил… Насколько я знаю, мой предшественник не только произносил перед вами запрещённые заклятия, но и применял их к вам.

— Он оказался сумасшедшим, разве не так? — горячо возразил Дин. — И даже от него мы массу всего узнали.

— По мнению Министерства, теоретических знаний будет более чем достаточно для сдачи вами экзамена, на что, в конечном счёте, и должно быть нацелено школьное обучение… Ваше имя, будьте добры? — спросила Амбридж, глядя на Парвати, которая только что подняла руку.

— Парвати Патил. Разве на экзамене по защите от Тёмных искусств не будет ничего практического? Мы не должны будем показать, что умеем применять контрзаклятия и тому подобное?

— При хорошем владении теорией не будет никаких препятствий к тому, чтобы вы под наблюдением, в экзаменационных условиях использовали некоторые заклинания.

— Без всякой практики, без тренировки? — спросила Парвати с недоумением. — Правильно я вас поняла, что первый раз, когда нам позволят применить заклинания, будет на экзамене?

— Повторяю: при хорошем владении теорией…

— Какая польза от этой теории в реальном мире? — громко подал голос Гарри, вновь поднимая в воздух кулак.

Профессор Амбридж взглянула на него.

— Здесь у нас школа, мистер Поттер, а не реальный мир, — сказала она мягко.

— Значит, нас не будут готовить к тому, что нас ожидает вне школы?

— Ничего страшного вас там не ожидает, мистер Поттер.

Дальше можно было не слушать. Главное, все убедились: Министерство в самом деле влияет или пытается влиять на происходящее в школе, и никто не собирается открыто заявлять — Волдеморт вернулся! Свидетельство Гарри пшик, Дамблдор тоже не в почете…

В итоге Гарри заработал взыскание, а Гриффиндор лишился десятка баллов. Ожидаемый результат.

Вечером, поругавшись с близнецами — они угощали первокурсников обморочными леденцами (штука хорошая, но на себе пусть испытывают!), — я посидела немного у камина, потом сказала:

— Как мог Дамблдор это допустить? Как он мог позволить этой ужасной тётке нас учить? Да ещё в год, когда нам сдавать СОВ!

— Ну, выдающихся учителей защиты от Тёмных искусств у нас пока ещё не было, — мрачно ответил Гарри. — Помните, что Хагрид говорил? Никто не хочет идти на эту должность, потому что она проклята.

— Да, но нанять такую, которая запрещает нам применять волшебство? Что Дамблдор делает? Не понимаю.

— И к тому же она будет вербовать доносчиков, — хмуро заметил Рон. — Помните её слова? Она хочет, чтобы к ней приходили и рассказывали про тех, кто говорит, что сами-знаете-кто возродился.

— Ну ещё бы! Она сама здесь для того, чтобы за нами всеми шпионить. Это же очевидно — иначе зачем Фадж её сюда прислал? — фыркнула я.

— Только не начинайте опять спорить, — попросил Гарри. — Может, мы просто… просто займёмся домашней работой, хотя бы это скинем…

— Да… «Свойства лунного камня и его использование в зельеварении», — пробормотал Рон, выписывая заголовок, потом посмотрел на меня: — Ну, и какие же свойства у лунного камня и как он используется в зельеварении?

— Не могу сейчас сосредоточиться, — мрачно ответила я. — Я иду спать.

Рон, явно намеревавшийся списать у меня сочинение о свойствах лунного камня, нахмурился, а я вынула из сумки самовязаные шапочки (заклинание я позаимствовала у миссис Уизли) и разложила по углам. Пришла пора напомнить о моей борьбе за права домовиков!

Разумеется, спать я не пошла, а дождалась, пока эти двое уйдут к себе, а тогда вышла из гостиной. Значок старосты — не индульгенция, но все-таки можно позволить себе чуточку больше остальных!

— Я так и знал, что вы сегодня придете, — сказал мне профессор Снейп, когда я поскреблась в дверь. — Как вам в новом статусе, Грейнджер?

— Хлопотно, — вздохнула я. — Да, я уже спрашивала в том году, неужели и мы были такими бестолковыми… Я про первокурсников.

— Я понял. А почему у вас глаза на мокром месте?

— Просто очень рада видеть вас, сэр, — улыбнулась я.

— Вы меня видели буквально пару дней назад, — ответил он. — И до того раз двадцать.

— Да, но… — я уставилась в пол. — Я… я даже поздороваться с вами не могла.

— Неправда. Здоровались дважды: когда мы случайно столкнулись в холле и в коридоре, а потом я еще споткнулся о вас на лестнице. Кстати, ребра целы?

— Вы прекрасно поняли, что я имею в виду, сэр! — вспылила я.

— Нет, не понял. Ну опять!.. Что с вами такое? — нахмурился Снейп. — Крам обидел?

— Да что вы! Там было замечательно, — вздохнула я. — Теплое море, солнце, Тёмные искусства… И девушка Виктора, Мария, такая милая, она мне столько нарассказала о лекарственных растениях, местных в основном…

— И вы все записали, взяли образцы? — без тени улыбки уточнил профессор. — Ага, я так и знал: если спросить Грейнджер о деле, она моментально возьмет себя в руки!

— Извините, — ответила я, по-прежнему глядя в пол. На нем видны были маленькие круглые пятнышки, они быстро высыхали. — Просто вы появлялись ненадолго, а потом уходили… Я примерно представляла, куда. И ждала, когда вы вернетесь… И каждый раз думала: только бы той единорожьей удачи хватило еще хоть вот на столечко…

— Хватило же, — негромко произнес он. — И потом, Грейнджер, я пообещал вам дожить до осени. Как видите, дожил. И ваши тетрадки, если принимать их в гомеопатических дозах, определенно помогают при остром отравлении сами-знаете-чем.

— В смысле?..

— Да что ж вы так пугаетесь? Легкий Круциатус действует бодряще, особенно если привычка имеется, — совершенно серьезно сказал Снейп. — Я о собраниях Ордена и о той галиматье, которой они заняты. Каждый раз одно и то же: мы будем противостоять! Мы будем вербовать! Мы будем защищать! И ни-че-го. Ноль. Пустой выхлоп.

— Я об этом думала, сэр, — сказала я. — Всё говорят, говорят, а о настоящих делах и слова нет. Тот же Люпин сказал, что лорд — мастер тайных действий, вербовки, поиска нужных людей… А в Ордене что? Тайный план директора, его агенты, случайные люди, пара министерских, которые ничего не могут сделать, потому что трясутся за свои места… а если их выкинут, прощай, информация! Ну и всякий сброд, — припечатала я, — вроде Флетчера, ворюги. Отлично! Просто отлично! Темный лорд вербует людей в высших кругах, а Орден Феникса — среди жуликов и мошенников!

— Грейнджер обозлилась, значит, всё в порядке, — едва заметно улыбнулся профессор.

— Ничего смешного! В прессе тоже… Директору хиханьки да хаханьки, а Министерство пихает нам в преподаватели эту жабу! — вспылила я. — Нарочно, чтобы никто экзамен не сдал, что ли? Я думала, хуже Локхарта никого быть не может, но… но… Еще Гарри после этой информационной блокады совершенно не в себе!

— Я заметил.

— А еще теперь начнется война старост, — добавила я невпопад. — Ваши точно будут злоупотреблять. И Рон, однозначно.

— А вы? — провокационно спросил профессор.

— Я уже штрафанула близнецов за эксперименты на детях, — буркнула я, умолчав, что я тоже в деле, но на такое своего согласия не давала.

Я по-прежнему смотрела вниз, а рядом что-то зашуршало.

— Ну, долго вы будете изучать пол? Там ничего интересного нет, он относительно чистый, — сказал Снейп. — Держите ваши записи… И вот, в нагрузку. Кстати о нагрузке, — он смерил меня взглядом, — уровень знаний, я вижу, существенно возрос?

Я нарочно надела мантию на размер больше, но…

— Да, и что?

— И как часто вы использовали хроноворот летом?

— А почему вы решили…

— А потому, что видел цепочку у вас на шее, когда мы сталкивались на Гриммо! Ну? Почему вы его не вернули?

— Когда профессор МакГонаггал о нем вспомнит, — дипломатично сказала я, — тогда и верну. Я не злоупотребляла, честное слово! Только прошла экстерном маггловские предметы за этот год, вы же сказали, что будет непросто, и я решила высвободить время, а то мало ли… И я пока еще не вышла за рассчитанные нормы!

— Я помню ваши нормы, — ответил профессор. — Ладно. Вернемся к делу. Первое: усмирить своих старост не обещаю, хотя внушение Малфою сделаю. Главное, не переходите к открытым боевым действиям. Второе: не злите Амбридж.

— Всё так серьезно, сэр?

— Сами увидите. Но не нарывайтесь, очень вас прошу. Это очень хитрая, скользкая и опасная тварь, Грейнджер. По возможности — остерегите своих.

— Поздно, Поттер уже получил отработку, — вздохнула я. — На неделю.

— Волшебно начался учебный год! — Снейп прикрыл глаза. — Ладно. Идите, поздно уже. Нечего шататься по ночам, даже если вы староста.

— Конечно, — сказала я, встала и принялась складывать в сумку потертые тетради. — А это вот… из Болгарии. Записи. Мария помогла перевести самые интересные их рецепты, хотя, наверно, вы большую часть знаете. А магнитики я не привезла, у вас даже холодильника нет, куда их вешать-то?

— Дома-то есть, — совершенно серьезно ответил он. — И потом, вы будто не знаете о заклятии, которым приклеен портрет мадам Блэк!

— Знаю, конечно…

— А чем вы занимались все это время на Гриммо? — негромко спросил Снейп.

— Прибирались, — ответила я.

— Много прибрали? — правильно понял он.

— Два чемодана, — честно сказала я. — Я не могла смотреть, как выбрасывают книги. Ладно, фамильный перстень, это личное дело Сириуса… хотя перстень, кажется, Кричер утащил… Ладно, всякие странные вещи, но книги-то за что?! Это как если бы университетскую библиотеку разгромили и сожгли только за то, что там пособия по анатомии есть — в них люди без кожи нарисованы, с мышцами наружу!

Я перевела дыхание и добавила:

— Можно мне эти книги к вам переправить? Некоторые я не то что открывать, даже в перчатках трогать боюсь!

— А как же вы их…

— Каминными щипцами, незаменимая вещь, — невольно улыбнулась я. — Так можно?

— Конечно, Грейнджер, — серьезно ответил профессор. — Я пришлю домовика, когда скажете.

— Можно прямо сейчас. Думаю, все уже спят. Я пойду, сэр.

— Доброй ночи, — сказал он и вдруг придержал меня за локоть. — Постойте… Знаете, Грейнджер, говорят, чье-то ожидание может спасти. Если так… я снова в долгу перед вами.

— Почему вы всё мерите долгами? — спросила я, посмотрев ему в лицо. — Мне ничего взамен не нужно! Так-то вас все ждали — с новостями, с разведданными, верно? А я просто хотела, чтобы вы вернулись…

— Да что с вами сегодня? — растерянно спросил профессор, а я вдруг почувствовала, что у меня все лицо мокрое. Совсем как тогда, с единорогом: я даже не заметила, что заливаюсь слезами… Стыдобища! Но остановиться я не могла, будто плотину прорвало. — Прекратите немедленно, Грейнджер! Ладно, мы это уже проходили, у вас есть пять минут…

Ну как я могла объяснить ему словами, насколько мне было страшно в том доме на Гриммо? Да не от обстановки, черт бы с ней… Как я вздрагивала от каждого хлопка двери, звонка, вопля портрета мадам Блэк, когда кто-то приходил? Как пряталась в углах и на перилах, когда собирался состав Ордена, чтобы увидеть и удостовериться — вот он, живой… Сейчас снова уйдет, и неизвестно, вернется ли…

Наверно, Сириус ощущал то же самое: Гарри был рядом, руку протяни, но Сириус не мог, не имел права написать ему, увидеть! Знал, что крестник жив, и только.

Может, поэтому мы с ним так часто сидели наверху, с Клювокрылом, и молчали каждый о своём? Сириус никогда не спрашивал, почему я прячусь там, а я не интересовалась, о ком молча, тихо плачет он, уткнувшись в крыло гиппогрифа и делая вид, что просто скулит во сне по своей собачьей привычке…

Сириус бы меня убил, если б узнал, из-за кого я сама не своя… А может, не убил бы? И обоим было бы легче? Сидеть на чердаке и бояться вместе всяко лучше, чем поодиночке… Жалко, хроноворот работает только на три часа назад, и ничего уже не исправить!

Мир плывет и качается… Нет, это меня несут на руках и укладывают на что-то жесткое и ровное.

— Да за что же с ними так… — слышу я знакомый голос. — Тише, Грейнджер, все будет хорошо. Все будет…

— Не трогайте память, — прошу я сквозь сжатые зубы, сквозь которые в горло льется горькое зелье, а слезы все текут и текут, но я все равно ловлю его взгляд, — не смейте! Хотите — смотрите, но не стирайте, никогда вас за это не прощу!..

И он смотрит, я чувствую, мне от этого делается легче, будто кто-то делит со мной эту ношу. Только и больнее становится вдвое…

Проморгавшись, я увидела перед собой что-то черное. Ресницы слиплись, я еле продрала глаза, а когда приподняла голову, то ужаснулась — чем-то черным были нестриженые лохмы профессора нашего Снейпа, который спал непробудным сном, повернувшись ко мне спиной.

И тут я вспомнила вчерашнее… Что же это было? Я ведь собиралась уйти, и вдруг…

Оба мы были полностью одеты, разве что туфель на мне не оказалось. Точно, я еще помнила, как он уложил меня на кровать, а потом был провал.

«Похоже на неконтролируемый выброс, — подумала я, вспомнив вчерашнее и кончиком пальца потрогав черные гладкие пряди, — но я же не ребенок! С другой стороны, они не только у детей случаются. Эмоциональное перенапряжение — и шарахнуло… Знать бы, что именно я наговорила!»

И лучше удрать, пока он не проснулся, решила я, но не успела свернуться в клубок: Снейп вдруг потянулся до хруста в суставах и повернулся так, что мы оказались нос к носу.

Не знаю, кто из нас больше испугался.

— Я к вам даже не притро…

— Простите, я не нарочно…

Мне хорошо, я могла закрыться длинными волосами, чтобы не видно было багрового лица.

— Вы как, Грейнджер? — спросил он после паузы и сел спиной ко мне.

— Нормально. Только… пусто как-то, — честно ответила я. — Будто все это время в груди был тяжеленный горячий булыжник. Как вулкан, который готовится к извержению. А вчера он взорвался, и…

— И меня чуть не затопило, — мрачно сказал Снейп. — Правда, Грейнджер. Когда вас прорвало, я думал, сам утону в кипящей лаве к чертовой матери!

— Я не хотела…

— Я будто вас обвиняю? Хорошо, что это при мне произошло, а не дома или в гостиной, не то могли быть жертвы, — серьезно сказал он.

— Это был спонтанный выброс? Я же не маленькая!

— Вы с хроноворотом развлекаетесь, — Снейп обернулся и посмотрел мне в глаза. — Какие могут возникнуть побочные эффекты, не представляю. Вот, один вы наблюдали. Думаю, в обычной жизни негативные эмоции сошли бы на нет, но у вас накопилось столько, что…

— Всё равно не отдам, — сказала я, прикрыв ладонью хроноворот. — В прошлом году такого не было, значит, это из-за дома на Гриммо. Там слишком… плохо.

— Я увидел. И не стану больше бросаться на Сириуса, обещаю, — негромко сказал Снейп. — Если уж вас так пришибло после нескольких недель житья там… Я по сравнению с ним свободен, как ветер. Хотя я-то как раз был бы счастлив оказаться взаперти с огромной библиотекой, и чтобы никто меня не трогал!

— Вот так причудливо жизнь тасует колоду, — невесело усмехнулась я и подалась назад, чтобы прислониться спиной к его спине. — Дает всем не то, что им нужно, и поди поменяйся картами! Сириус был бы счастлив куда-то мчаться и с кем-то бороться, а его заперли…

Сидеть вот так было удивительно приятно, но…

— Скоро уроки начнутся, — сказала я, взглянув на часы. — Можно, я у вас умоюсь?

— Конечно. Зубную щетку наколдовать, или сами справитесь? — был ответ. — Ах да, вы же дочь стоматологов! Значит, сами… Вон та дверь.

Когда я вернулась он сидел в той же позе, низко опустив голову и спрятав лицо в ладонях.

— Сэр? — тихо произнесла я, коснувшись его плеча. — Все в порядке?

— Да. Идите на занятия, Грейнджер, — ответил он. — Идите.

— Конечно. Ухожу, — заверила я. — Я… Можно зайти вечером?

— Не сегодня. Всё, вам пора!

Я кивнула, хоть он не мог меня видеть, и вышла.

3

На следующем занятии по защите Гарри опять сцепился с Амбридж и получил новую отработку. Анджелина Джонсон, новый капитан нашей сборной, устроила скандал в Большом зале, а МакГонаггал, узнав, в чем дело, дополнительно сняла баллы с Гриффиндора.

— По-моему, она правильно предупреждала, чтобы ты не спорил с Амбридж, — сказала я, и в итоге Гарри не разговаривал со мной целых два часа.

Когда мы пришли на трансфигурацию, в уголке сидела Амбридж со своим блокнотом.

Профессор МакГонаггал вошла в класс твёрдым шагом, будто не замечая присутствия наблюдающей, и начала урок, игнорируя покашливания.

— Я хотела узнать, профессор, — сказала наконец Амбридж, добившись внимания, — получили ли вы мою записку с датой и часом инспекции вашего…

— Очевидно, получила. В противном случае я спросила бы вас, что вы делаете на моём уроке, — ответила МакГонаггал и демонстративно повернулась к ней спиной. — Повторяю: сегодня мы будем упражняться…

— Кхе, кхе…

— Интересно, — МакГонаггал повернулась к Амбридж, — как вы собираетесь ознакомиться с моим методом преподавания, если намерены ежеминутно меня прерывать? Видите ли, я обычно не позволяю разговаривать в классе, когда говорю сама!

Амбридж поджала губы, но умолкла, а мы принялись за работу. Ну а после занятия подзадержались ровно настолько, чтобы услышать, как жабочка спрашивает МакГонаггал:

— Как долго вы преподаёте в Хогвартсе?

— В декабре будет тридцать девять лет.

Будто в личных делах преподавателей нет этой информации! Хм… Ну, могу предположить, что тут и личных дел-то нет.

С очередной отработки у Амбридж Гарри пришел бледный, и рука, которую он обмотал носовым платком, была в крови. Мне настолько осточертели все эти фокусы, что я пошла прямиком к МакГонаггал: она же наш декан, почему она смотрит сквозь пальцы на то, что вытворяет Амбридж?!

— Отчего же мистер Поттер не пожалуется сам? — спросила МакГонаггал, выслушав мою тираду (опять слишком сбивчивую и быструю, никак не могу избавиться от этого!)

— Он считает, что не следует беспокоить вас и тем более директора такими мелочами, мэм, — ответила я. — Если помните, в прошлом году то же самое было с его шрамом, и в итоге…

— Поттер сильно страдает из-за этих отработок? — перебила она.

— Да, — твердо сказала я. — Он который вечер возвращается с перебинтованной рукой, а сегодня с повязки капала кровь, мэм! Плевать на квиддич, но это уже чересчур! Я, как староста факультета, имею право заявить о дурном обращении с учеником. И кем бы ни была эта… профессор Амбридж, разве вы не должны рассмотреть такое обращение, как декан нашего факультета?

— Конечно, вы имеете право заявить, мисс Грейнджер, — кивнула МакГонаггал, — А я обязана разобраться в ситуации. Только скажите: вы тоже хотите заполучить такую отработку?

Я онемела.

— На что вы намекаете, мэм?

— Я ни на что не намекаю, мисс Грейнджер. Я лишь хочу сказать, что если мистер Поттер не в состоянии удержать язык за зубами, то отлучение от квиддича и эти… гм… отработки, возможно, действительно пойдут ему на пользу.

— Вы же прекрасно понимаете, что он не остановится! — вспылила я, но тут же остыла, вспомнив о хроновороте. Нет-нет, я даже не думаю о нем…

— Мисс Грейнджер… — МакГонаггал встала, обошла свой стол и положила руку мне на плечо. — К сожалению, я никак не могу воздействовать на профессора Амбридж.

— А директор?

— Боюсь, и он тоже, — по ее тону явственно читалось, что он мог бы, наверно, но почему-то не желает вмешиваться. — И я была бы вам очень признательна, если бы вы постарались удерживать мистера Поттера от опрометчивых поступков. До сих пор вам неплохо это удавалось.

«Неужели!» — подумала я, но вслух сказала:

— Правильно ли я поняла, мэм, что ни вы, ни директор Дамблдор не можете или не желаете пресечь издевательства над учеником? Потому, что профессор Амбридж назначена Министерством, и вы боитесь даже сделать ей замечание, чтобы не полететь из своих кресел?

— Мисс Грейнджер, что вы себе позволяете?! — вспыхнула МакГонаггал, аж отпрянув от неожиданности.

— Я всего лишь сказала правду, разве нет? — пожала я плечами. — Вы не станете нас защищать, как профессор Флитвик защищает своих воронят, профессор Спраут — барсучат, а профессор Снейп — змеенышей. Ваши львята сильные, они сами справятся, верно? Ну что ж…

Я отколола от мантии значок и положила его на стол, прижав ладонью так, чтобы он намертво впечатался в дерево и прирос, на это моих сил вполне хватало, даже без палочки.

— Я не достойна звания старосты, мэм, — сказала я. — Я отказываюсь от сомнительной чести носить его. Раз уж ни декан факультета, ни даже директор не могут слова поперек сказать министерской жабе, то этот значок тем более ничего не стоит… Всего доброго, мэм!

И я ушла, не дождавшись ответа.

Путь мой лежал в подземелья.

— Грейнджер, вы опять напоминаете Кракатау накануне извержения, — сказал мне профессор Снейп, впустив в свой кабинет. — Успокоительного со льдом, смешать, а не взбалтывать?

— Хватит тазика с холодной водой, — заверила я и взвизгнула, когда на меня обрушился ледяной душ: — Тазика, а не водопада! Уф… спасибо, сэр…

— Не за что, я беспокоился о собственной безопасности, — совершенно серьезно ответил он, походя высушив меня и всё вокруг. — Если вы не в курсе, Грейнджер, то легилименту чертовски больно, когда он попадает на такой выброс, какой произошел у вас. Со мной такого никогда не случалось, так… иногда чувствовал слабые отголоски. А вы еще сознание раскрыли и пригласили посмотреть… А я любопытный, не удержался. В итоге чуть сам не сдох.

— А что вы там видели? — спросила я, помолчав.

— Грейнджер, это ведь не кино, — серьезно ответил Снейп. — Не движущиеся картинки. Когда ты читаешь кого-то, особенно, если он сам открылся, то воспринимаешь не просто зрительные образы, но все его эмоции.

— И все же?

— Да я слов-то таких не знаю, — помолчав, сказал профессор. — Не сумею описать. Страшно, больно, грустно, одиноко, тоскливо, горько, обидно — этого мало, верно?

Я кивнула.

— Вы правы, словами не опишешь. И… извините за тот раз.

— Ну что вы, Грейнджер, — негромко произнес он, — не за что извиняться. Просто впредь не доводите дело до срыва. Если что, я всегда готов вылить на вас еще пару галлонов холодной воды.

— Нет-нет, на сегодня хватит, я уже остыла! — подняла я руки. — Ну почти… Сэр, понимаете, я была у профессора МакГонаггал, и…

Я рассказала ему обо всем: о том, что Гарри не может держать язык за зубами, о его отработках, с которых он приходит с перекошенным от боли лицом и перевязанной рукой, о нашем декане, которая даже пальцем не шевельнула, чтобы это пресечь… Ну и о моем демарше, конечно, тоже.

— Судя по состоянию, в котором вы сюда явились, значок старосты будут вырезать из стола МакГонаггал автогеном, — сказал Снейп, когда я договорила. — А теперь послушайте меня, Грейнджер. Амбридж навязана нам Министерством, это правда. МакГонаггал не рискнет сказать что-то против нее, чтобы не лишиться места декана, вы угадали, равно как и любой из преподавателей, и я в том числе. Особенно я, — добавил он после паузы.

— А что же директор?

— Откуда я знаю? Он передо мной не отчитывается.

— А если бы Амбридж вот так таскала на отработки Малфоя, вы бы тоже молчали? — не вытерпела я.

— Малфоя она не тронет, — серьезно сказал профессор. — И, Грейнджер, МакГонаггал права: Поттеру пора бы уже научиться держать язык за зубами. Хотя о чем это я, скорее уж солнце на западе встанет… А вы не настолько глупы, чтобы нарваться на отработку, — правильно истолковал он мой взгляд, — тем более, повторную. Кстати, вы так и не сказали, в чем она заключается.

— Гарри пишет строчки, сэр, — ответила я. — Час за часом. Пока кровь не потечет.

— Что?..

— У него на руке, — я показала, где именно, — будто вырезаны слова, которые он пишет. Сэр?

— Как эта сука протащила такие вещи в школу? — выдохнул он, вцепившись в край стола. — Так, заткните уши!..

Я заткнула, но чисто символически, поэтому слышала, какими словами кроет Снейп профессора Амбридж. Это было красиво, черт побери!

— Идем, — сказал он мне, перестав выражаться. — Я ничего не могу сделать с Амбридж, а директор… не знаю, не может или не хочет. Но участь Поттера мы немного облегчим. Ну, что вы встали, Грейнджер? Забыли рецепт?

— Я помню! — сообразила я. — Но я без перчаток…

— Там ничего особенно ядовитого нет, так что сойдет.

Два часа в почти полной тишине, наблюдая за тем, как кипит зелье, как вьется пар — этого было достаточно, чтобы я успокоилась.

— Отвар должен помочь, — негромко сказал профессор. — Большего я сделать не могу.

— Спасибо, сэр, — ответила я, перелив снадобье в бутыль.

— А еще, Грейнджер, сходите к профессору МакГонаггал, извинитесь и заберите свой значок. Пускай староста на текущий момент — чисто номинальное звание, но вы хотя бы сможете сдерживать порывы напарника.

— Не пойду, — буркнула я. — После того, что я ей наговорила…

— Ничего особенного вы не сказали, просто озвучили то, что она и сама прекрасно знает. Разумеется, неприятно услышать подобное от соплячки, но профессор МакГонаггал прекрасно умеет держать себя в руках и отделять эмоции от рассудочных суждений, поэтому, полагаю, санкций не последует.

— Все равно не пойду. Не из-за санкций, а…

— Из принципа, — закончил профессор. — Ясно, у вас подростковый максимализм взыграл. Остынете, может, еще и передумаете.

— Сомневаюсь. Я пойду, сэр, а то скоро отбой, и Гарри как раз вернется…

— Грейнджер! — окликнул он меня, когда я уже была у самого выхода. — В прошлом году вы хорошо натренировали Поттера. Вам понятен ход моих мыслей?

Я подумала и кивнула:

— Да, сэр!

Что мне нужно сделать, я поняла, но как к этому подступиться?

Впрочем, план созрел у меня, пока я шла обратно в нашу гостиную.

— Что-что ты сделала? — ужаснулся Рон, услышав, что я отказалась от значка старосты. — С ума сошла?! Иди и забери назад!

— Не пойду, — ответила я. — И вообще, совмещать эту должность с учебой слишком сложно.

— Гермиона, а кого вместо тебя назначат-то?! — вскричал он. — Лаванду? Или Парвати? Ну кого?..

«Ты б еще исполнил номер «на кого ж ты меня покинула?», бедненький», — подумала я, а вслух сказала:

— А какая разница, если от нас ничего не зависит? Ну оштрафуешь ты слизеринцев, через пять минут они с нас столько же сдерут, если не больше. И жаловаться на Амбридж бесполезно, кстати.

— Ты за этим ходила к МакГонаггал? — сообразил Рон.

— Да, только не говори Гарри. Он не хочет, чтобы кто-то узнал, что творится на этих отработках, он сам сказал, помнишь? Ну вот, он, по сути, прав: даже если кто-то и узнает, все равно ничего не сделает.

— Угу… — мрачно ответил он. — Я не скажу. Гарри и так бешеный в последнее время, заметила?

— Взбесишься тут, пожалуй, — я налила отвар в мисочку.

— А это что?

— Лекарство. А то он с такой рукой завтра перо держать не сможет. И в больничное крыло не пойдет — как же, кто-нибудь узнает!

— А где ты его взяла? — не отставал Рон.

— Приготовила, — честно ответила я. — Ну что ты на меня уставился? Это даже не оборотное зелье, а его мы готовили в заброшенном туалете! Кстати, я теперь думаю, что нам чертовски повезло — мы выжили…

— Ну, тебе не очень повезло, — хмыкнул он.

— Это из-за моей невнимательности. С вами-то все было в порядке, — пожала я плечами. — В общем, это всего-то отвар щупальцев растопырника, ингредиенты вполне доступны, а готовится он очень просто.

— Да уж, настоящая Тайная комната — это туалет Плаксы Миртл, — вздохнул Рон. — Слушай, а может, отравить Амбридж? Ну, не насмерть, а чем-нибудь вроде блевательных батончиков близнецов? Ты ведь неплохо разбираешься в зельях, разве нет?

— Ну… более-менее, — осторожно сказала я.

— Да ладно, более-менее! Тебе Снейп никогда замечаний не делает и оценки хорошие ставит, что за зелья, что за контрольные…

— Списать не дам, — пресекла я его поползновения. — Проверить могу, объяснить тоже. И ты это прекрасно знаешь!

— Ну ладно, — ничуть не огорчился он, — так что насчет яда?

Я не успела ответить: вернулся Гарри. На этот раз у него не то что носовой платок, а и шарф от крови промок!

Я подсунула ему миску с лекарством, и оно явно подействовало — Гарри заметно полегчало. Живоглот с громким мурлыканьем вился вокруг его ног, потом вспрыгнул на колени и улёгся.

— Спасибо, — с чувством сказал Гарри, почёсывая левой рукой кота между ушей.

— Всё-таки ты должен пожаловаться на это, — тихо сказал Рон, покосившись на меня.

— Нет, — отрезал Гарри.

— МакГонаггал взбесилась бы, если б узнала.

— Да, наверное, — согласился Гарри. — И сколько, ты думаешь, времени понадобится Амбридж, чтобы издать ещё один декрет: кто пожалуется на генерального инспектора, будет немедленно исключён?

Рон открыл было рот, чтобы возразить, но не нашёлся и немного погодя закрыл.

— Это страшная женщина, — сказала я. — Страшная. Я как раз говорила Рону перед твоим приходом — надо с этим что-то делать.

— Я предложил яд, — угрюмо напомнил Рон.

— Нет, — помотала я головой и посмотрела на него со значением. — Надо объяснить, что она никудышный преподаватель, что мы не научимся у неё защите!

— Да что мы можем? Поздно. Она получила место, и её не уберут. Фадж этого не допустит.

— Знаете, — помолчав, сказала я, — я сегодня подумала… Может быть, пора нам самим этим заняться?

— Чем заняться? — подозрительно спросил Гарри.

— Самим учиться защите от Тёмных искусств.

— Да брось ты, — заныл Рон. — Нам больше заняться нечем? Ты понимаешь, что мы с Гарри опять отстали с домашними заданиями, а ведь только вторая неделя идёт?

— Но это поважнее домашних заданий! — я решила порвать ему шаблон.

— А я-то думал, важнее ничего на свете нет! — сказал Рон, когда к нему вернулся дар речи.

— Глупости. Конечно, есть! Гарри правильно сказал на первом уроке у Амбридж: мы должны подготовиться к тому, что нас ждёт за стенами школы, — произнесла я со страстной уверенностью. — Мы должны уметь защитить себя! Если мы ничему не научимся за год…

— А что мы сами можем? — спросил Рон. — Ну ладно, пойдём в библиотеку, посмотрим заклятия, попробуем упражняться, и что?..

— Мы уже достаточно взрослые, чтобы учиться не только по книгам, — ответила я. — Но нам нужен наставник, настоящий, чтобы показал нам, как пользоваться заклинаниями, и поправил, если будем ошибаться!

— Если вы о Люпине… — начал Гарри.

— Нет, нет, не о Люпине! Он занят в Ордене, да и часто встречаться с ним мы не сможем — только в Хогсмиде по выходным. И то если нас отпустят…

— Тогда кто же?

— Разве не ясно? — удивилась я. — Ты, Гарри.

— Что — я?

— Ты будешь учить нас защите от Тёмных искусств.

Гарри оторопел и в поисках поддержки уставился на Рона. А тот, явно обдумав мою идею и вспомнив прошлый год (Уизли вовсе не дурак, просто ему обычно лень шевелить мозгами), заявил:

— Это мысль! Точно, ты будешь нас учить!

— Я же не учитель. Я не могу…

— Гарри, ты лучший по защите от Тёмных искусств, — сказала я, стараясь сохранять серьезное выражение лица. — На третьем курсе ты был лучшим — это были первые настоящие испытания, и первый учитель, который знал предмет. Но я не об уроках говорю! Вспомни что ты сделал!

— Что я сделал?

— Я не уверен, что нам нужен такой тупой учитель, — ядовито сказал мне Рон и повернулся к Гарри. — Давай подумаем… Ага, в первый год ты спас от сам-знаешь-кого философский камень.

Отлично! Он явно вспомнил гневную тираду Гарри там, на Гриммо, а, как известно, все сказанное может быть использовано против вас…

— Мне просто повезло!

— Во второй год ты убил василиска и уничтожил Риддла.

— Да я бы там умер, если бы не феникс!

— В третий год, — Рон повысил голос, — ты отразил сотню дементоров…

— Опять случайно, и если бы не хроноворот…

— В прошлом году, — Рон повысил голос, — ты снова схватился с сам-знаешь-кем и выжил!

— Да погоди ты! — вспылил Гарри. — Поймите, мне просто везло! Я сам не понимал, что делаю, ничего не планировал, действовал вслепую и почти всегда мне помогали!

«Ну слава богу, хоть это до тебя дошло», — подумала я.

— Что вы смеётесь? Я там был или кто? Я знаю, что там произошло, понятно? И выпутался не потому, что блестяще владею защитой от Тёмных искусств, а потому… потому, что помощь приходила вовремя или правильно угадывал, всё делал наобум, не соображая… Прекратите ржать!

Я жалела, что у меня под рукой нет омнинокля. За такое публичное признание профессор Снейп выдал бы мне редких книг на семестр вперед…

— Вы не знаете, что это такое! — говорил тем временем Гарри. — Вы никогда с ним не сталкивались! Думаете, просто запомнил пяток заклинаний и пустил в него, как на уроке? Ты всё время знаешь, что между тобой и смертью — ничего, кроме… твоих мозгов, или смелости, или чего там ещё… И не теряешь рассудка, сознавая, что через секунду — смерть или пытка… Или друзья умирают у тебя на глазах… Ничему такому нас в классах не учили, не объясняли, как с этим быть, а вы тут сидите с таким видом, как будто перед вами умненький мальчик, а Диггори был глуп, всё не так сделал… Вы просто не понимаете, это вполне мог быть я, и так и было бы, если бы не нужен был Волдеморту!

Рон опешил:

— Ничего такого мы не говорили. И Диггори никто не винил, ты всё неправильно…

— Гарри, — сказала я, — неужели ты не понимаешь? Ведь именно поэтому мы и просим тебя помочь! Мы хотим знать, каково это — очутиться лицом к лицу с Волдемортом! Так что подумай об этом, ладно?

Он кивнул, и мы разошлись по спальням.

Я не знала, что может выйти из этой затеи, но, во-первых, Гарри будет при деле, а во-вторых, надеюсь, станет осторожнее, потому что Амбридж точно не обрадуется, обнаружив у себя под носом самодеятельный кружок по защите от Темных сил!

4

Наутро меня вызвала к себе МакГонаггал, и я отправилась в ее кабинет, не ожидая ничего хорошего.

— Мисс Грейнджер, — сказала она она мне, поблескивая очками, — я много думала о нашей вчерашней беседе.

— Я должна извиниться за чрезмерную резкость, мэм, — ответила я. От меня не убудет, если я извинюсь, даже не чувствуя за собой вины, а портить отношения с деканом не стоит.

— Право, не стоит… — произнесла МакГонаггал и встала. Я присмотрелась — лицо у нее было усталым, а глаза покраснели после явно бессонной ночи. — Мисс Грейнджер, должна признаться, мне было крайне неприятно выслушать от вас подобное… особенно учитывая то, что вы абсолютно правы.

Я на всякий случай промолчала и уставилась в пол.

— Но поймите, мы в самом деле не можем возразить в открытую, — добавила она. — Если уволят нас, вы можете представить, кто займет вакантные места?

— Кто-то вроде Амбридж, — пробормотала я.

— Вот именно. Поэтому все мы будем держаться изо всех сил, чтобы школа не угодила под полный контроль Министерства, это вам понятно?

— Да, мэм.

— И если один глупый ученик, пускай даже он мальчик-который-выжил, не может промолчать и получает отработки… — она развела руками. — Поверьте, мисс Грейнджер, я с огромным удовольствием превратила бы Амбридж в жабу и выкинула в Запретный лес, но не могу!

— Кое-кто предлагал яд, — усмехнулась я, поймала удивленный взгляд и пояснила: — Рон всерьез подумывал о том, чтобы угостить ее какой-нибудь дрянью. Я это пресекла.

— Хорошо. Нам только расследования и не хватало, — вздохнула МакГонаггал. — Я понимаю, это… это…

— Бесит, — подсказала я.

— Именно, — мрачно ответила она и поджала губы. — Но пока всё пребывает в хрупком равновесии, не стоит его нарушать. Ну и для примера, мисс Грейнджер… Наш факультет традиционно соперничает со Слизерином…

— Враждует, — поправила я.

— Пусть так. Все эти ссоры, драки, снятие баллов… Знаю, вы все не любите профессора Снейпа за его предвзятость по отношению к гриффиндорцам, но поверьте, точно так же слизеринцы не любят меня!

— Охотно верю, мэм, — невольно улыбнулась я. — Вы хотите сказать, что при всех своих… м-м-м… недостатках профессор Снейп никогда никому не навредил? От чистки котлов пока никто не умер, от его ругани и снятых баллов — тоже, да и на занятиях все выживают. А Амбридж может всерьез испортить жизнь, причем сделает это с превеликим удовольствием… Я верно вас поняла?

— Да, — ответила она и посмотрела на меня с заметным интересом. — И давно вы пришли к таким выводам?

— А к ним надо было прийти каким-то особенным путем? — удивилась я. — Это же очевидно! Во всяком случае, я это поняла еще на первом курсе. А то, что вытворяет Амбридж, видят все, только помалкивают. Если это необходимо, я тоже буду молчать, но…

— Я понимаю, что это претит вашей деятельной натуре, мисс Грейнджер, но иного выхода нет, — вздохнула она и сняла очки. — И, пожалуйста, заберите ваш значок.

— Мэм…

— Мисс Грейнджер, вы ничего не сможете сделать с Амбридж и старостами Слизерина, но вы хотя бы будете в состоянии защитить младшекурсников. Пускай это совсем немного, но порой важна любая малость!

С этой стороны я проблему не рассматривала, каюсь, поэтому молча кивнула. Да, конечно, о детях-то я и не подумала, а им сейчас достается…

— И еще… Что скажут окружающие, когда увидят вас без значка? Вы представляете, какие слухи станут распространять ваши недоброжелатели? Никто не поверит, что вы добровольно отказались от поста старосты!

— Да, вы правы, — кивнула я.

Слухи я, положим, переживу, но ведь Рон с Гарри встанут на мою защиту и опять выйдут неприятности! Этого еще не хватало!

— Держите, — МакГонаггал вложила мне в руку значок. — А теперь идите, не то пропустите завтрак. И еще…

— Да, мэм? — я приколола значок на лацкан.

— Двадцать баллов Гриффиндору.

— За что?!

— За смелость, — серьезно ответила она, — и за вашу демонстрацию трансфигурации, из-за которой я полночи потратила на то, чтобы отделить ваш значок от своего стола!

— Проще было новый сделать, — вздохнула я, но довольно улыбнулась.

— Ну нет, это дело принципа! — фыркнула МакГонаггал. — Если сумеете повторить это сознательно, получите еще баллы. Они вам понадобятся, это уж точно!

— Смогу, конечно, — пробормотала я. — Прямо сейчас?

— Нет, прямо сейчас идите завтракать. После занятия продемонстрируете мне, как это у вас вышло.

А про хроноворот она опять не вспомнила. А может, нарочно не сказала, не желая лишать меня такого преимущества?

За столом Рон посмотрел на меня, на значок и выдохнул с облегчением.

— Все-таки попросила обратно? — спросил он, а Гарри недоуменно нахмурился: ему про мою выходку рассказать не успели.

— Нет. Меня попросили, — улыбнулась я, — надеть его снова. Я не смогла отказать декану в такой просьбе.

Надо было видеть его глаза…

Две недели я помалкивала о возможных занятиях по защите, но бурным ветреным вечером в конце сентября, когда мы втроём сидели в библиотеке, подбирая ингредиенты для зелья, тема эта всплыла снова.

— Слушай, Гарри, — сказала я, задумчиво перерисовывая растение, — ты больше не думал о защите от Тёмных искусств?

— Думал, конечно, — сварливо отозвался Гарри. — Как тут не думать, когда нас учит эта карга.

— Нет, насчёт того, о чём я тебя просила.

— Да, — сказал он, помедлив, — немного думал.

— И что?

Я прекрасно видела, как он размышляет, снова и снова прикидывает, получится у него или нет, а временами даже пишет на обрывках черновиков примерные планы занятий.

— Мне эта мысль с самого начала понравилась, — вовремя вставил Рон.

— Вы же слышали: во многом это было везение, правильно? — буркнул Гарри.

— Да, Гарри, — мягко сказала я, — но всё равно, нет смысла отрицать, что ты владеешь защитой от Тёмных искусств. В прошлом году ты сумел противиться Империо…

— Ты тоже!

— Неважно! Еще ты умеешь вызвать Патронуса и делать то, чего не могут взрослые волшебники. Виктор всегда говорил…

Рон подпрыгнул.

— И что он говорил?

— Он сказал: Гарри делает то, чего он не умеет, — немного приврала я. На самом деле речь у нас тогда шла о хитром финте Гарри с метлой на первом испытании. — А он был на последнем курсе Дурмштранга.

— Ты что, до сих пор поддерживаешь с ним связь? — возмутился Рон.

— Ну да, и что? Я к нему летом ездила, — честно сказала я, — и мы переписываемся.

И не только с ним, но и с Марией, но вдаваться в детали я не стала.

— Ну, что? Будешь нас учить? — спросила я у Гарри.

— Только тебя и Рона, да?

— Только не бесись, — предупредила я. — Я думаю, ты должен научить всех, кто захочет учиться. Мы же хотим защититься от Волдеморта? Будет нечестно, если мы не дадим такой возможности остальным!

Гарри на минуту задумался.

— Хорошо, но сомневаюсь, что кто-нибудь, кроме вас, захочет у меня учиться. Я же чокнутый, помнишь?

— Думаю, ты удивишься, когда узнаешь, сколько ребят хотят тебя послушать, — заверила я. — А что, если скажем: все, кто хочет, встретимся в первый октябрьский выходной в Хогсмиде и обсудим это дело?

— Почему там, а не в школе? — спросил Рон.

— Потому что, — ответила я, — Амбридж вряд ли обрадуется, если узнает, что мы задумали.

Мы сделали все, как задумали — собрались в «Кабаньей голове».

Народу пришло не так уж мало: сперва Невилл с Дином и Лавандой, за ними сестры Патил вместе с Чжоу, потом Луна Лавгуд; Кэти Белл, Алисия Спиннет и Анджелина Джонсон, Колин и Деннис Криви, Эрни Макмиллан, Джастин Финч-Флетчли, Ханна Аббот, Энтони Голдстейн, Майкл Корнер и Терри Бут, Джинни Уизли, и еще, еще… Замыкали процессию Фред и Джордж Уизли с Ли Джорданом.

— Два-три человека? — севшим голосом произнес Гарри. — Два-три человека?

— Ну, идея оказалась привлекательной, — пожала я плечами. — Рон, тащи стулья!

Бармен покосился на нас, явно удивившись аншлагу в своем заведении. Двадцать пять человек, однако, это не кот наплакал!

— Что ты им наговорила? Чего они ждут? — в отчаянии прошипел Гарри.

— Я же тебе сказала: просто хотят тебя послушать, — успокоила я. — От тебя пока ничего не требуется, я сперва сама скажу.

— Так, успокаиваемся, — сказала я, когда все расселись, и поняла, кого невольно копирую. Ладно, вроде бы не заметили, а если заметили, то решили, что я так шучу. Главное, умолкли! — У меня возникла идея, что тем, кто хочет учиться защите от Тёмных искусств, было бы полезно учиться ей по-настоящему. То, что преподает Амбридж — не защита, а пустой трёп!

— Вот именно, — вставил Голдстейн.

— Я решила, что нужно взять это дело ув свои руки, — продолжила я, покосившись на Гарри, — я имею в виду, учиться защите как следует, не теоретически, а на практике.

— Но сдать защиту от Тёмных искусств на СОВ ты, надеюсь, тоже хочешь? — сказал Майкл Корнер.

— Само собой. Но я хочу по-настоящему овладеть защитой, потому что… потому что Волдеморт вернулся, — дружелюбно сказала я.

Реакция была мгновенной и предсказуемой. Подруга Чжоу взвизгнула и облилась сливочным пивом, Терри Бут вздрогнул, Падма Патил поёжилась, а Невилл как-то странно пискнул. И все при этом выжидательно уставились на Гарри.

— Такой, по крайней мере, план, — завершила я. — Если хотите участвовать, надо решить, как нам это…

— Где доказательство, что сами-знаете-кто вернулся? — спросил Захария Смит, игрок сборной Хаффлпаффа.

— Дамблдор в это верит.

— В смысле, ему верит? — кивнул он на Гарри. — А по-моему, мы вправе услышать, почему он решил, что сами-знаете-кто вернулся.

Мне нравился его скептицизм, но он был несколько не к месту и не ко времени.

— Слушай, вообще-то мы не для этого тут собрались!

— Ничего, Гермиона, — остановил вдруг меня Гарри.

Кажется, у него прошел первый шок, и он взял себя в руки. А еще я знала, что если его как следует раздразнить, то ему и драконы нипочем!

— Почему я решил, что Волдеморт вернулся? — сказал он, глядя Захарии в глаза. — Я его видел. Дамблдор рассказал всей школе, что произошло в прошлом году, и если вы ему не поверили, то не поверите и мне. А я не собираюсь тратить день на то, чтобы убеждать вас.

— В прошлом году Дамблдор сказал только, что Седрика Диггори убил сами-знаете-кто, и что ты принёс тело в Хогвартс. Без подробностей. Как именно убили Диггори, он не сказал, а нам хотелось бы знать, — упрямо ответил Смит.

— Если вы пришли послушать, как именно убивает Волан-де-Морт, то ничем не могу быть полезен, — сказал Гарри. Нервы его последнее время были на пределе, и сейчас он опять вспылил. — Не хочу говорить о Седрике Диггори, ясно? Так что если ради этого явились, можете убираться.

Он сердито взглянул на меня, дескать, полюбуйся, что ты устроила. Меня, однако, такими взглядами было не пронять.

— Так вот, — продолжила я, — если вы хотите учиться защите, то надо решить, как мы это устроим, как часто будем встречаться и где.

— Это правда, что ты можешь вызвать Патронуса? — спросила девочка с длинной косой, Сьюзен Боунс, племянница мадам Боунс, той, что вела дисциплинарное слушанье летом.

— Да, — буркнул Гарри.

— И ты убил василиска мечом из кабинета Дамблдора? — спросил Терри Бут.

— Ну… убил, да.

— А на первом курсе, — объявил Невилл, — он спас филологический камень от…

— Философский!

— Да, от сами-знаете-кого…

— Не говоря уже о всех заданиях, с которыми он справился на Турнире Трёх Волшебников в прошлом году, — сказала Чжоу. Гарри посмотрел на нее и побагровел. — Одолел дракона, русалок, паука…

— Слушайте, — в явном отчаянии сказал он, и все сразу смолкли. — Я не хочу изображать тут скромность и вообще ломаться… но мне очень сильно во всём этом помогали!

— С драконами — нет, — живо откликнулся Майкл Корнер. — Ты шикарно летал!

— Ну… допустим.

— И летом никто не помогал тебе прогнать дементоров, — сказала Сьюзен Боунс.

— Да, — сказал Гарри. — Да. Ладно. Кое-что действительно я сделал без посторонней помощи, но я вот что хочу сказать…

— Хочешь отвертеться и не показывать нам своих приемов? — сказал Захария Смит. Не зря я его позвала! Такой тип для Гарри — все равно что красная тряпка для быка!

— У меня есть идея, — вмешался Рон. — Может, тебе заткнуться?

— Мы пришли у него поучиться, а он объясняет нам, что на самом деле ничего не умеет, — фыркнул Захария.

— Он этого не говорил! — рявкнул Фред.

— Тебе что, уши прочистить? — добавил Джордж.

— Ну, хорошо, — вмешалась я. — Идём дальше. Мы согласны в том, что хотим брать уроки у Гарри?

Собравшиеся ответили одобрительным гулом.

— Прекрасно. Тогда второй вопрос: как часто будем заниматься? По-моему, реже, чем раз в неделю, не имеет смысла.

— Подожди, — сказала Анджелина, — важно, чтобы это не совпало с нашими тренировками.

— И с нашими, — подхватила Чжоу.

— И с нашими, — добавил Захария Смит.

Я поняла, что сейчас поубиваю их к чертовой матери, несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула, досчитала до десяти и обратно и ответила:

— Думаю, мы сумеем выбрать вечер, который устроит всех. Всё-таки это важное дело, мы хотим защищаться от Пожирателей смерти, слуг Волдеморта…

— Дело говоришь! — рявкнул Эрни Макмиллан. — Я считаю, это важно, наверное, поважнее всего остального в нынешнем году, важнее даже, чем СОВ и квиддич! — Он грозно оглядел компанию. — Я лично не могу понять, почему в такое время Министерство навязало нам эту никчёмную преподавательницу. Ладно, оно не желает признать, что сами-знаете-кто вернулся, но подсовывать нам учителя, который намеренно не даёт овладеть защитными заклинаниями…

— Похоже, Амбридж не позволяет нам учиться защите от Тёмных искусств потому, — сказала я, — что у неё возникла безумная идея, будто Дамблдор хочет организовать из учеников личную армию. И выставить её против Министерства.

Это был абсолютный идиотизм, который я придумала вчера вечером, но… Они хоть задумались.

— Кажется, мы хотели решить, как часто проводить уроки защиты? — напомнила Джинни.

— Раз в неделю, по-моему, нормально, — сказал Ли Джордан.

— Только чтобы… — начала Анджелина.

— Знаем, знаем: не мешать квиддичу! — едва сдержалась я. — Теперь давайте решим, где.

Это оказалось труднее. Все молчали.

— Ладно, попробуем что-нибудь придумать, — вздохнула я. — Когда решим насчёт времени и места первого занятия, всех оповестим.

Такими темпами мы до летних каникул будем решать! Честное слово, мне очень хотелось впасть в режим берсерка, наградить любителей квиддича парой Круциатусов, а потом взять всех под Империо, построить парами и отправить учить заклинания! Жаль только, после этого меня бы точно исключили…

— Пишите свои имена, — сказала я, положив на стол листок. — Вы прекрасно понимаете, что мы затеваем опасное дело, болтать о котором не стоит. И если вы подпишетесь, это значит, вы обязались не говорить о наших планах ни Амбридж, ни остальным.

Фред сразу взял перо и с удовольствием расписался, но я заметила, что некоторых мое предложение не обрадовало.

— Ну, — протянул Захария, не взяв пергамент, который протягивал ему Джордж. — Эрни мне скажет, когда собираемся.

Но Эрни и сам не решался подписаться.

— Понимаешь… мы — старосты, — виновато сказал он мне. — Если список найдут… ты же сама сказала: если Амбридж прознает…

— Ты минуту назад согласился, что это самое важное в нынешнем году, — напомнил ему Гарри.

— Я… да. Да, я так считаю… Просто…

— Эрни, ты правда думаешь, что я буду оставлять его где попало? — ядовито спросила я. — Наши с Роном имена там уже есть, не заметил?

— А… ну да, — Эрни немного успокоился. — Конечно, я подпишу.

После него уже никто не протестовал, молодцы. Были бы совсем умниками, если бы спросили, зачем это нужно, что я, два десятка человек запомнить не в состоянии? И почему нужно писать непременно своей рукой, почему не я сама составляю список? Но не спросили, а листочек-то был с сюрпризом…

— По-моему, неплохо прошло, — сказала я, когда мы вышли на улицу.

5

В понедельник вышел приказ Амбридж, согласно которому никакие организации, общества, команды, кружки и клубы учеников не могли существовать без ведома и санкции генерального инспектора.

— Она точно пронюхала! — кипятился Рон.

— Нас могли подслушать в баре! — вторил Гарри.

— Кто-то ей сболтнул…

— Никто не мог, — ответила я.

— Не будь наивной: если ты такая порядочная, это не значит, что все…

— Не могли они, потому что я заколдовала пергамент с подписями. Будь спокоен: если кто-то донёс Амбридж, мы точно узнаем, кто именно, и он сильно об этом пожалеет.

— А что ему сделается? — заинтересовался Рон.

— Увидишь, — ухмыльнулась я. Да, некоторые милые шуточные заклятия, которых я понабралась из книг, утащенных из логова Сириуса, пришлись очень кстати!

Кстати о Сириусе: сова Гарри, принесшая записку, была ранена. Похоже, кто-то пытался добраться до его переписки…

Но неприятности только начинались. Разумеется, квиддичным командам тоже нужно было получить у Амбридж разрешения на игру, и Анджелина чуть ли не на коленях умоляла Гарри вести себя тихо. А Малфой не преминул подразнить нас.

— Да, Амбридж сразу дала разрешение нашей команде, — вещал он перед уроком зельеварения. — Я прямо с утра отправился к ней. Всё прошло как по маслу — она отлично знает отца, он часто наведывается в Министерство… А вот позволят ли Гриффиндору играть — это мы ещё посмотрим…

— Не заводитесь, — прошипела я, — он только этого и добивается…

— Тут главное — связи в Министерстве, — ещё громче продолжал Малфой, злобно поглядывая в сторону Гарри и Рона. — А у этих, я думаю, шансов мало. Отец говорит, там давным-давно ищут повода уволить Артура Уизли… А что касается Поттера, отец говорит, это только вопрос времени: Министерство твёрдо решило сдать его в больницу святого Мунго — там есть специальное отделение для спятивших волшебников!

Тут он скорчил идиотскую рожу, и…

Не знаю, каким чудом Гарри успел остановить Невилла.

— Стой, стой! — закричала я, загораживая собой Малфоя, хотя его и Крэбб с Гойлом уже прикрыли. Нельзя было допустить драки. — Невилл, прекрати! Не смей!

Гарри с Роном кое-как скрутили Невилла, но он все равно хрипел:

— Не… смешно… не сметь… Мунго… покажу ему!

Дверь класса открылась и появился Снейп.

— Поттер, Уизли, Лонгботтом — драка? — раздался холодный голос. — Минус десять баллов с Гриффиндора. Отпустите Лонгботтома, Поттер, или останетесь после уроков. Все в класс.

Гарри отпустил Невилла. Тот пыхтел и смотрел яростно.

— Я должен был тебя остановить, — тяжело дыша, сказал Гарри и поднял сумку. — Крэбб и Гойл оставили бы от тебя мокрое место.

Я бы не была так уверена: Невилл, впавший в ярость, вполне мог их покалечить, а если бы добрался до Малфоя…

— Из-за чего скандал-то? — спросил Рон, но ему никто не ответил.

Все потянулись в класс, а Малфой дернул меня за рукав.

— Ты что, рехнулась? — шепотом спросил он.

— Нет. А ты не понял, что сказал?

И поняла по его глазам — нет, он просто ляпнул гадость, первое, что пришло в голову, и думать не думал, чем это может обернуться.

— В чем дело-то?

— Спроси у своего отца, — ответила я, тщательно подбирая слова, — о родителях Невилла, я думаю, он в курсе. Тогда ты всё поймешь.

Малфой недоуменно моргнул, но промолчал. Зная его натуру, я была уверена: после урока он тут же отправит отцу письмо! Ну-ну, если тот ответит правду, может, впредь Малфой станет думать головой, прежде чем болтать? Хотя надежды на это мало…

Я села на привычное место и достала учебник, а Снейп негромко произнес:

— Прошу заметить, у нас сегодня гость.

В уголке сидела Амбридж.

— Сегодня мы продолжим работу над укрепляющим раствором, — продолжил профессор. — Ваши заготовки в том состоянии, в каком вы оставили их на прошлом уроке. Если они были составлены правильно, то за выходные дни созрели. Инструкции, — он указал палочкой, — на доске. Выполняйте.

Первые полчаса Амбридж только писала в блокноте. Гарри явно было любопытно, как она станет допрашивать Снейпа, и он совершенно не следил за тем, что делает. Если б я не хватала его за руку, он бы уже трижды класс взорвал! Мне тоже было любопытно, но я держала себя в руках.

Амбридж встала и направилась между рядами столов к Снейпу, склонившемуся над котлом Дина Томаса.

— Что ж, для своего уровня класс, кажется, неплохо подготовлен. Хотя не уверена, что ему стоит работать над таким зельем, как укрепляющий раствор. Думаю, Министерство предпочло бы исключить его из курса, — произнесла она.

Снейп медленно выпрямился и окинул ее взглядом, как будто снимая мерки для гроба.

— Как долго вы преподаёте в Хогвартсе? — спросила она, занеся перо над блокнотом.

— Четырнадцать лет, — невыразительно ответил профессор.

Надо же! Это, выходит… Он тут почти всю жизнь провел? Сперва учеником, потом преподавателем… Незавидная участь, вот что я подумала.

— Сначала, кажется, вы претендовали на должность преподавателя защиты от Тёмных искусств?

— Да.

— Но безуспешно?

— Как видите.

— И после поступления в Хогвартс регулярно предлагали себя на эту должность, не так ли?

— Да.

— Не представляете себе, почему Дамблдор вам упорно отказывал в этом?

— Вам лучше спросить у него, — дипломатично ответил Снейп, хотя явно мечтал надеть ей котел на голову.

— Непременно, — сказала Амбридж со сладкой улыбкой.

— Полагаю, это имеет какое-то отношение к делу?

— Самое прямое, — ответила она со сладкой улыбкой. — Министерство желает досконально знать… э-э-э… послужной список преподавателей.

Она отошла к Панси Паркинсон и стала расспрашивать её о занятиях. Снейп обернулся и безошибочно посмотрел на Гарри: зелье у того противно свёртывалось, издавая сильный запах жжёной резины.

— Вновь без оценки, Поттер, — с удовольствием сказал Снейп и мановением руки опорожнил его котёл. — Напишете мне работу о правильном составе этого зелья с указанием, где и почему вы ошиблись. Сдать на следующем занятии, вам понятно?

— Да, — с яростью отозвался Гарри.

Хотя зачем злиться-то? Задание полезное, это ведь не кубки в Зале наград полировать!

После зельеварения они отправились на прорицания, а я задержалась.

— Что это было за представление, Грейнджер? — спросил профессор, когда мы остались одни. — Я имею в виду, перед занятием.

— Малфой, как обычно, глупо пошутил, — ответила я, — и угодил в болевую точку Невилла. По-моему, он действительно не знал, что с его родителями, и кто в этом виноват.

— Нет, я его все-таки прокляну, замысловато как-нибудь, — после паузы произнес Снейп, — чтобы лаял, когда вздумает ляпнуть что-нибудь, не подумав!

— Он тогда постоянно гавкать будет, — невольно улыбнулась я, но тут же посерьезнела. — Сэр, он спросил у меня, в чем дело, но я обещала Невиллу никому ни о чем не говорить, поэтому посоветовала Драко спросить у отца. Он наверняка спросит, но если узнает правду… боюсь, может стать хуже. Если он растреплет…

— Я ему сделаю внушение, — правильно понял меня профессор. — Но, полагаю, Драко и сам не станет болтать направо и налево о том, что родителей Лонгботтома отправила в Мунго его родная тетушка, отбывающая срок в Азкабане. За такое ему отец голову оторвет.

— Да лишь бы он про них не говорил, — вздохнула я, понурившись. — Невилл об этом не упоминает. Не потому, что стыдится, а…

— Потому что жалость намного хуже насмешек? За последние хоть в морду можно дать, верно? — совершенно серьезно спросил Снейп, и я кивнула. — Повторяю, я устрою Драко выволочку. Длинный язык его когда-нибудь до беды доведет! Никому он ничего не расскажет, обещаю.

— Спасибо, сэр, — сказала я.

— Но это было зрелищно, — добавил он вдруг. — Видели б вы глаза слизеринцев! Бешеная Грейнджер закрывает Малфоя своим телом! Жаль, Криви с его камерой поблизости не оказалось…

— Я все-таки староста, сэр, — я демонстративно пощелкала по значку. — И обязана защищать учеников. Даже если они с другого факультета. А Невилл, если его серьезно разозлить, на носорога похож — от ярости ничего не видит и снесет на своем пути, что угодно… Он правда мог покалечить Малфоя, и Крэбб с Гойлом его бы не остановили. На меня-то, надеюсь, он бы не кинулся.

— Да я уж видел, как Поттер с Уизли его держали из последних сил, — мрачно сказал Снейп. — Фрэнк таким же был.

— Отец его?

— Да. Так-то тихий и смирный, но уж если разойдется… Внешне Невилл похож на мать, а характером явно удался в отца. Хотя… кто разберет, я их почти не знал, но многое слышал от других, — добавил он справедливости ради. — А вы все-таки извинились перед профессором МакГонаггал, я вижу?

— Ну… номинально, — ответила я, не выдержала и широко улыбнулась. — Мне еще и двадцать баллов выписали за трансфигурацию! Она сказала, что полночи значок из стола выковыривала… ну и уговорила меня взять его назад.

— Уговорила? МакГонаггал? Вас? — уточнил Снейп и тоже улыбнулся. — Я же говорил.

— Вы не сказали одного: если я сниму значок, ваши слизеринцы меня с… грязью смешают.

— Я полагал, вы и сами до этого додумаетесь.

— Не додумалась, — честно сказала я. — Профессор МакГонаггал подсказала.

— Главное, вы поняли, — серьезно произнес он. — С Малфоем я поговорю. С остальным что?..

— Почти три десятка, — едва слышно произнесла я. — Но сэр, я теперь понимаю, почему вы такой злой!

— Да? И почему же?

— Мне их постоянно заавадить хочется, — буркнула я. — Лишь бы занятия квиддичным тренировкам не помешали, чтоб им!..

Тут я высказалась на болгарском, научилась у Виктора.

— Грейнджер!

— Э… а вы понимаете, да? — осеклась я.

— Понимаю, — мрачно ответил Снейп. — Мнение ваше разделяю, но все-таки держите себя в руках, вы же девушка!.. Так, всё, идите, следующее занятие вот-вот начнется! И держите меня в курсе, хорошо?

— Конечно, сэр, — кивнула я и умчалась.

Тем же вечером на связь вышел Сириус: он уже был в курсе происходящего. Как выяснилось, ведьмой под вуалью был Флетчер, и он все слышал, как я и предполагала…

— Рон, — сказал Блэк серьезно, — я поклялся передать тебе материнский наказ.

— Да?

— Она сказала: ни в коем случае не участвовать в тайном кружке по защите от Тёмных искусств. Сказала: тебя непременно исключат, и твоя жизнь будет загублена. Сказала: у тебя полно времени впереди, чтобы научиться самозащите, а сейчас тебе об этом беспокоиться рано. Кроме того, — тут он перевёл взгляд на нас с Гарри, — она советует Гарри и Гермионе не затевать это дело, хотя признаёт, что приказывать им не вправе, и поэтому просто просит помнить, что заботится только об их благе. Она всё это написала бы, но сову могут перехватить, что грозит вам крупными неприятностями. А сказать это лично не может — сегодня она на дежурстве.

— На каком дежурстве? — удивился Рон.

— Неважно, в Ордене. Так что я обязан сообщить тебе все это, а ты должен послушаться.

— Так ты хочешь, чтобы я сказал, что не буду участвовать в кружке по защите? — выдавил Рон.

— Я? Конечно нет! — изумился Сириус. — По-моему, это чудесная идея!

— Правда? — обрадовался Гарри.

— Ну конечно!

— Но в прошлом году ты без конца твердил: не рискуй, будь осторожен!

— В прошлом году, Гарри, по всем признакам кто-то в Хогвартсе замышлял тебя убить! — отвечал Сириус. — В этом году, мы знаем, убить тебя хочет кое-кто вне Хогвартса, поэтому считаю, что научиться самозащите — мысль хорошая.

— А если нас исключат? — не выдержала я.

— Ну, лучше вылететь, умея защищаться, чем смирно сидеть в школе беззащитными, — ответил он.

— Золотые слова! — с энтузиазмом подтвердили Рон и Гарри.

— Ну, и как вы организуете группу? Где собираетесь?

— В этом вся загвоздка, — сказал Гарри. — Не знаем, где встречаться.

— А если в Визжащей хижине? — предложил Сириус.

— Мы там не поместимся, — оборвала я.

Сириус вдруг пропал. В огне появилась рука и словно пыталась что-то схватить — пухлая короткопалая рука, унизанная перстнями.

— Точно, твою почту кое-кто читает, — выдохнула я, когда она исчезла.

6

Погода стояла отвратительная, выйти из замка не отваживались даже храбрые игроки в квиддич. Ну, зато времени на задания стало в разы больше!

— Сэр, может, мы зря в это ввязались? — тихо спросила я, наведавшись в подземелья.

— Почему вы так решили?

— Потому, что если бы это организовывала я сама, то у меня никто не ушел бы без клятвы, — ответила я. — Они и так не ушли, но это ведь последействие, а не работа на упреждение… Но лидером считается Гарри, а его поди убеди в чем-нибудь! И еще Сириус…

— А что он? — нахмурился профессор.

— Вам не кажется, что он сделался чересчур опрометчивым с тех пор, как его упрятали в дом на площади Гриммо? Вам не кажется, что он… как бы… живёт через нас?

— Не понимаю. В каком смысле?

— В смысле — он будет в восторге, что под носом у Министерства устраиваются тайные общества по защите, но… — я покачала головой. — По-моему, он в отчаянии от того, что сам ничего не может, сидя взаперти. Я говорила об этом. И, судя по разговору, он подстрекает нас.

— А разве в этом есть необходимость? — удивился он.

— Нет, но я за него опасаюсь, — честно ответила я. — Если можете, передайте, что Сириусу нужно хоть какое-то дело, иначе он рехнется и натворит… что-нибудь такое, что навредит всем. Ну правда, хоть сутками сидеть и слушать эфир, всё занятие!

— Грейнджер…

— Я помню, что тут нет радио и раций, но ему нужно что-то подобное! Такое, чтобы он чувствовал себя нужным, и чтобы это отнимало уйму времени! Сэр, ну придумайте что-нибудь, пожалуйста! Мне ничего в голову не приходит…

— Радио как раз есть, — задумчиво произнес Снейп. — Я подумаю, что можно предпринять. Вы правы, не занятый делом Блэк опасен для нас самих. А вы? Уже нашли место, где можно заниматься?

— Добби подсказал, — вздохнула я, — Выручай-комната.

— Хоть какой-то толк от этого чокнутого домовика! — искренне сказал профессор. — Я сам хотел вам о ней рассказать, но как бы вы объяснили, откуда узнали о таком славном местечке?

— Из книг, сэр, — улыбнулась я.

— И как проходят занятия?

— Как обычно, шумно и бестолково. Один несчастный Экспеллиармус мучили… долго, одним словом. С другой стороны, это полезно: у всех разные ухватки, приучаешься смотреть, кто как действует, как ловчее проникнуть под защиту…

— Покажите-ка, — сказал вдруг профессор. — Ну что вы замерли? Я хочу посмотреть, что вы умеете. Только не в лаборатории, пойдемте в Выручай-комнату. Жду вас там через двадцать минут.

Я ужаснулась, но отказаться не смогла.

— Прекрасно, — сказал Снейп, оглядев комнату, принявшую вид тренировочного зала, и снял мантию. — Что вы на меня вытаращились, Грейнджер? Для того, чтобы сражаться в этом чертовом балахоне, сперва надо выучиться делать это без него. Раздевайтесь и приступим!

Надо ли говорить, что обезоружить его у меня так и не получилось?

— Не расстраивайтесь, Грейнджер, — серьезно сказал мне профессор, когда я в очередной раз подобрала свою палочку в дальнем углу. — Для вашего возраста вы очень сильны. Но действуете напролом, а это сработает только с таким же неопытным противником.

— Я уже поняла, — вздохнула я.

— Помните Дуэльный клуб? — спросил он, и я кивнула. — Вы обратили внимание на то, как я разоружил Локхарта?

— Да, — обескураженно сказала я. — Он очень долго, картинно так готовился, а вы… вы развернулись боком, чтобы его заклинание наверняка прошло мимо… еще мантия ваша, не поймешь, куда именно целиться… А потом начали до счета «три», все ваши слизеринцы так действуют! Вы об этом?

— Именно, Грейнджер. Надо работать на упреждение. В каких-то древних трактатах по фехтованию было сказано — надо смотреть не на оружие, а на ноги противника, по ним видно будет, какую позицию он собирается принять. У нас не фехтование, но принцип схож. Смотрите не на палочку, а на противника в целом… Потому что если вы сейчас ударите по мне обезоруживающим заклятием, я вполне успею сделать вот так, — Снейп ловко перебросил палочку в другую руку, — и отвечу вам чем-нибудь замысловатым. Оценивайте позу. В глаза смотреть чаще всего бесполезно, хотя… на ваших сверстниках сработает, наверно. С волшебниками старше и сильнее — вряд ли.

— Кажется, я поняла, сэр, — сказала я, подумав. — Это как в танцах. Я могу пойти так и этак, но мы с партнером — в данном случае, противником, — все равно связаны. И тут уж… кто сумеет угадать чужие действия хотя бы на два шага вперед, тот и будет вести, так?

— Близко к тому. Попробуете?

— Конечно!

— Прекрасно. Тогда приступим!

У меня все равно не вышло его разоружить. Наверно, тогда, в Визжащей хижине, если бы Снейп не следовал сценарию, то легко скрутил бы всех присутствующих, потому что… Потому что он был если не сильнее, то хитрее.

У меня не получалось угадать его движения! Вернее, поначалу, когда он показывал мне, так сказать, в замедленном темпе, все было очевидно, но стоило ему немного ускориться — и шансов у меня не осталось!

— Теперь ясно, с чем вы можете столкнуться? — негромко спросил профессор, когда я запросила пощады и тайм-аут. У меня волосы взмокли, а он даже не запыхался, по-моему. — Это я — зельевар, у меня полевой практики почти нет, только тренировки. А если вам попадется боевик…

— Без шансов, — кивнула я, попросив у комнаты стакан, набулькав в него воды и выхлестав залпом. — Выходит, эти наши занятия с ребятами — пустая трата времени?

— Вовсе нет. Так они хоть поймут, что противник не будет стоять столбом и ждать, пока его обезоружат, что у всех разная тактика… Может, — добавил он и отобрал у меня стакан, — в первые полминуты и не убьют. Кстати, вы еще поработайте группами. Один против троих, двое на трое и так далее. Обещаю интереснейшие впечатления!

— Да хоть один на один бы научиться, — пробормотала я.

— Я вам сейчас покажу, как выглядели наши упражнения, — сказал вдруг профессор. — Комната, мне нужен думосброс. Ага, вот он, спасибо.

— А что это? — спросила я, заглядывая ему через плечо. Ну как плечо — через локоть, скорее, мне роста не хватало.

— Увидите, — он коснулся палочкой виска, и за нею потянулись серебристые нити. — Отличная вещь, помогает просмотреть воспоминания как бы со стороны. Вроде ваших видеомагнитофонов, если угодно. Смотрите!

Ну… я предполагала, что выгляжу не слишком здорово, но сейчас убедилась в этом окончательно. Я вертелась на месте, я бегала по всему залу, пытаясь предугадать атаку профессора и подловить его самого, но ничего не выходило. А он вроде бы и не двигался особенно, но на пути моего заклинания все время вставали щиты…

— За траекторией следите, — сказал он мне на ухо, а я вдруг вспомнила слова Виктора: «тренировка для боец». — Вы сами сказали, надо видеть минимум на два шага вперед. Ну ладно, вам и одного пока хватит… Вот здесь — я по взмаху руки вижу, что вы сейчас атакуете, и ухожу в сторону. Тут — полшага, и я снова вышел из зоны поражения. И это я только защищаюсь, Грейнджер. Не хочу хвастаться, но…

— Но нам до такого, как до Луны пешком, — честно сказала я.

Да, со стороны мои броски и прыжки выглядели совсем не красиво и не четко, как сказал тогда Крам.

— Еще раз?

— Ну, если вы не устали…

— Грейнджер! Из меня песок пока не сыплется, — фыркнул профессор. — Да и надо же иногда поразмяться… Нападайте. Я буду действовать помедленнее, чтобы вы успевали. Следите за движениями, думайте, куда я ударю в следующий момент, давайте!

Ух! Это было здорово! Уверена, он поддавался, и сильно, но постепенно я уловила, как именно нужно отслеживать действия противника: поворот корпуса, движение руки с палочкой, взгляд…

— Экспеллиармус!

Чужая палочка взлетела в воздух, а меня вдруг впечатало в стену, по которой я и сползла на пол.

— Протего, — довольно пояснил профессор, подходя ближе и помогая мне подняться на ноги, — тоже можно использовать как оружие.

— Противоастероидный щит, — пробормотала я.

— Да-да. Не сильно помял?

Я помотала головой.

— Но как вы…

— Грейнджер, у мага-параноика вроде меня обычно вторая палочка имеется, именно на такой случай, — ответил он совершенно серьезно, показав ее мне, — а то и третья. Да и без палочки я кое на что способен.

— Так нечестно, — проворчала я.

— В бою вы тоже так скажете? — поинтересовался Снейп, убрав с мокрого лба липнущие волосы. Ишь ты, все-таки я его загоняла! — Кстати, у Грюма тоже две запасные палочки. Одна в его трости, вторая — в протезе. А может, и другие где-нибудь припрятаны.

— Вы шутите! — воскликнула я.

— Не думаю даже. Если у Хагрида палочка в зонтике спрятана, чем деревянная нога хуже?

Я вынужденно признала, что он прав.

— Так вот, Грейнджер, — негромко сказал профессор, надевая мантию, — сейчас это был парный танец, импровизация, причем партнер не ставил себе целью затанцевать вас до смерти. В общей свалке… это будет что-то вроде дискотеки где-нибудь в Ист-Энде заодно с мордобоем стенка на стенку, никаких красивых жестов и изящных выпадов. Выбили палочку — сражайся, как можешь… Кстати, вы драться умеете? — неожиданно спросил он.

— Немного, — сказала я, потому что в самом деле брала уроки самообороны, как раз после того случая в Дуэльном клубе.

Теперь понятно, почему Миллисента не растерялась, а пошла в атаку! Она же заставила меня бросить палочку, и будь это настоящий бой, вполне могла бы подхватить ее и атаковать… Это тоже надо учесть, обязательно!

— Хорошо, — кивнул он. — А теперь я покажу вам, что вас ждет в настоящем бою. Не бойтесь, не убью и не покалечу, просто продемонстрирую. Защищайтесь, Грейнджер!

Через полминуты я поняла, что… что мне крышка. Я не успевала выставить щиты! Какое там следить за противником, увернуться бы!

Вспышки заклятий полыхали справа и слева, и прямо над головой, чуть ли не очередями, а профессор просто шел на меня, даже не остерегаясь моих неумелых попыток отбиться, пока не загнал в угол и не обезоружил. В смысле, он мог бы сделать это и раньше, но предпочел поиграть, как кошка с мышью, а это оставил напоследок: палочка выпорхнула из моей руки, а я невольно взвизгнула и присела, прикрывая голову, хотя прекрасно понимала, что от Авады меня это не спасет.

— Примерно так, Грейнджер, — спокойно сказал мне Снейп, вернув палочку. — Это не дуэль. Противник не будет ждать, пока вы займете выгодную позицию и примете правильную позу. И на пары вы разбиваться тоже не будете, а если и будете, то как попало, противник у вас может смениться в любую секунду, и отражать вам придется не то заклятие, к которому вы были готовы. А еще, Грейнджер, я был один. В бою вокруг окажется толпа, и вам всегда может прилететь чем-то, предназначенным другому. Кстати, от союзника тоже, имейте в виду.

— Я поняла, — сказала я, глядя в пол. Коленки ощутимо дрожали. — Если кто-то промажет, да со спины…

— Вот именно. И я уже сказал, что нужно работать на опережение, а не стоять и думать, что бы еще такое применить? Но и гвоздить чем попало тоже не стоит. У вас вот тут, — он легонько ткнул меня пальцем в лоб, — должно быть намертво приколочено несколько основных комбинаций, которые удаются вам лучше всего. Их можно объединять, рекомбинировать, а уже на этой основе — импровизировать. Иначе, пока вы будете выбирать заклятие из своего скудного арсенала, вас десять раз убьют.

Я молчала, пытаясь уложить все это в голове. Укладываться-то оно укладывалось, но как это осуществить?

— Связки, Грейнджер, — добавил Снейп. — Вы всегда должны помнить, на какую комбинацию можете переключиться после предыдущей. Лучше, если это будет многовариантный выбор, а не так, чтобы «ой, я поставила щит, сейчас отдышусь и решу, что делать дальше».

Я кивнула.

— А еще — темп.

— Вы очень быстрый, — не удержалась я.

— Это вы настоящих боевиков в деле не видели, того же Грюма. Он строчит, как из пулемета. Ну и с той стороны, — профессор криво усмехнулся, — умельцев хватает. И заклятиями они владеют отнюдь не школьными.

— Да уж догадываюсь…

— Так вот, я не договорил, Грейнджер. Нужно держать темп. Движение — жизнь, и это не шутки. Остановились в бою — считай, вы труп. Не знаете, что делать, сделайте хоть что-нибудь, чтобы выиграть лишнюю секунду… хотя, повторюсь, допускать этого не следует.

— Как в танцах? — вспомнила я фильм. — В танго не бывает ошибок, ошибся — импровизируй?

— Именно так. Любую ошибку можно обратить себе на пользу, но… — он вздохнул, — до импровизации такого уровня вам пока далеко. А если я еще скажу, что нужно держать в поле зрения всех окружающих и отслеживать и прогнозировать их возможные перемещения, вы вообще взвоете.

— Выходит, вся эта наша затея с кружком по защите — полная чушь? — прямо спросила я, оценив масштаб катастрофы.

— Я ведь уже сказал — не чушь. Хоть чему-то вы научитесь.

— А можно вас спрашивать, если… ну, получаться не будет?

— Грейнджер, вы меня пятый год пытаете своими вопросами, — серьезно сказал профессор. — Если я скажу «нет», вы что, послушаетесь?

— Нет… Но жалко, вы не можете с нами позаниматься, — вздохнула я и добавила мечтательно: — Я бы полюбовалась выражением лица Гарри…

— Да уж. Так, и прекратите намекать! Вас я тоже тренировать не стану, у меня времени не… — тут Снейп посмотрел на меня, вернее, на цепочку у меня на шее, и тяжело вздохнул. — Ладно. Изредка можно. Изредка, Грейнджер!

— Спасибо, сэр! — искренне ответила я.

7

Дело понемногу двигалось. Я то и дело «вычитывала» очередные заклинания, которые можно было освоить на занятиях, и никто не удивлялся, что в учебнике нет ничего подобного. Еще б оно там было…

Выделить определённый день для собраний группы (назвать ее решили Отрядом Дамблдора, ну да ладно) оказалось невозможно: надо было приноравливаться к отдельным тренировкам трёх команд по квиддичу, а их нередко переносили из-за плохой погоды. Впрочем, так было даже выгодней, потому как могло запутать слежку.

Ну а я придумала хороший способ для связи: выдала всем членам ОД по фальшивому галлеону.

— Видите цифры по ребру монеты? — спросила я. — На настоящих галлеонах это серийный номер, указывающий, каким гоблином она отчеканена. На этих фальшивых цифры будут меняться — они показывают дату и час следующего собрания. Когда дата меняется, монета делается горячей, так что, если вы носите её в кармане, вы это почувствуете. Все берём по одной. Когда Гарри назначает дату, он меняет цифры на своей, и, поскольку я навела на них Протеевы чары, с вашими произойдёт то же самое.

Ответом мне было недоумённое молчание.

— Что не так? Если Амбридж прикажет вывернуть карманы, то ничего подозрительного не увидит. Но если вам не хочется…

— Ты умеешь наводить Протеевы чары? — спросил Терри Бут.

— Да, а что?

— Но это ведь… это уровень ТРИТОН, — сказал он слабым голосом.

— Ничего сложного в этом нет, — сердито ответила я. — Так мы будем пользоваться монетами?

Пока все разбирали галлеоны, Гарри тихо спросил:

— Знаешь, что мне это напоминает?

— Нет, что?

— Метки Пожирателей смерти. Волдеморт прикасается к одному, и шрамы у всех жжёт. Это — сигнал, что он их призывает.

— Ну да, — ответила я, — это и навело меня на мысль. Но заметь: я решила выбить дату на металлических вещах, а не на коже!

— Ага, твой способ гуманней, — Гарри улыбнулся и опустил монету в карман. — Единственно — мы можем потратить их невзначай.

— Чёрта с два, — скорбно сказал Рон, разглядывая свой галлеон. — Мне-то не с чем его спутать!

Через несколько дней вернулся Хагрид. Где его носило, выяснить пока не удалось, но выглядел он так, будто поцеловался с товарным поездом на полном ходу.

Ну и, разумеется, вскоре воспоследовала инспекция Амбридж, выпавшая как раз на занятие, на котором Хагрид показывал нам фестралов. Я помалкивала о том, что тоже их вижу, не то пришлось бы выдумывать, кто именно умер у меня на глазах. Не думаю, что Рон оценил бы мои откровения…

Хагрид, к сожалению, был абсолютно глух к моим увещеваниям, и следовать программе профессора Граббли-Дёрг не собирался, потому что «это же скучно!». Ага. Соплохвосты, помнится, кого угодно могли развеселить!

Ну а после этого занятия я столкнулась в коридоре с Малфоем. Он был один, против обыкновения, и окликнул:

— Грейнджер! На минуту.

— Чего тебе? — недружелюбно спросила я: только что он проехался насчет Хагрида, и, как ни обидно, был прав.

— Передай Лонгботтому, — сказал он, глядя в сторону, и сунул мне записку.

— А что это? — я не торопилась брать ее, потому как от Малфоя можно было ожидать любой пакости.

— Я написал отцу… — он выдержал длинную паузу.

— Ясно, — кивнула я, — и получил ответ. А что, сказать это в лицо Невиллу у тебя кишка тонка? Вон он, кстати, идет. Невилл! Поди сюда!

— Грейнджер, я не… — запротестовал Малфой, но было поздно.

— Что, Гермиона? — спросил Невилл, подойдя поближе и покосившись на Драко.

— Лонгботтом, — сказал тот, по-прежнему глядя в сторону, — я должен принести тебе извинения за свои слова. Я не имел в виду никого конкретно. Я не знал, что… что подобное касается тебя лично.

— Это не я ему рассказала, — заверила я, перехватив взгляд Невилла.

— Я тоже никому не скажу, обещаю, — негромко добавил Малфой. Физиономия у него пошла некрасивыми красными пятнами.

— Я… э-э-э… ну, да, — выдавил Невилл. — В смысле, если ты правда не знал…

— Я не лгу, — отчеканил тот, и на сей раз посмотрел прямо.

К счастью, в этот момент ударил колокол, и коридор заполнили первокурсники, разделив нашу живописную группу.

— Что это с ним приключилось? — опасливо спросил Невилл, провожая взглядом белобрысую макушку Малфоя.

Я подозревала, что с ним приключился профессор Снейп, но промолчала, только пожала плечами. Жалко, записку все же не взяла, это был редкий артефакт!

Я всё думала — как же тренироваться интенсивнее? Собирать кружок чаще не выходит, да и… не так много от него толку. Со своими бы действиями разобраться, а как это сделать, если напарника нет? Посвятить парней в тайну? Нет, не хочу, и не из жадности, а потому, что Гарри тут же загорится идеей таскать в прошлое весь кружок, а это неосуществимо, не выйдет надеть цепочку сразу на всех! Так что либо поочередно, либо никак… И непременно ведь проболтается! И не дай бог, Амбридж услышит, тут всем нагорит, в том числе и профессору МакГонаггал — как же, такой опасный артефакт уже не первый год постоянно находится в руках ученицы…

Упрашивать профессора? Так он не может отлучаться часто и надолго, способен выкроить максимум полчаса-час в неделю, а что там того часа? Да и некрасиво это по отношению к нему, и не только потому, что он не подросток уже вроде меня, не старик же… Просто он обмолвился как-то, что ему со всей этой деятельностью Ордена и прочим времени в сутках не хватает, приходится жертвовать сном. А тут еще я со своими идеями… Это я могу смотаться в прошлое и вздремнуть пару-тройку часиков, а он — нет. И хроноворот у меня не возьмет, потому что сам же сказал — не удержится, станет использовать на всю катушку! И выйдет еще хуже…

Словом, его хорошим отношением злоупотреблять нельзя, я и так уже, прямо скажем, обнаглела! Мало моих тетрадочек, еще и тренировки подавай! «Не слишком ли жирно будет, Грейнджер? — спросила я себя и сама же ответила: — Это уже перебор. Ищи другие пути!»

— Грейнджер, — сказал мне профессор, когда в очередной раз смог уделить мне полчаса, — помните, я говорил вам, что сражаться в мантии надо уметь?

Я кивнула.

— Почему, понятно?

— Кажется, понятно, сэр, — ответила я. — В ней можно запутаться, это запросто. Да даже если упадешь, быстро вскочить без сноровки не получится, сам себе на подол наступишь — и привет! Или так перекувырнешься, она у тебя на голове окажется, пока выпутаешься, тебя десять раз убьют! — я перевела дыхание и продолжила: — Но, с другой стороны, ее можно использовать для отвлечения внимания. Рукава и подол достаточно широкие, так вот взмахнул — и противник толком не поймет, просто в тряпку целится или в корпус, а может, отвлечется на долю секунды. Но это тоже уметь надо…

— Именно. А еще, Грейнджер, за мантию очень удобно ловить в ближнем бою, — серьезно сказал он. — Становитесь, покажу.

— Это уже акробатика какая-то заодно с боями без правил, — пробормотала я, когда на шестой раз профессор коварным «Акцио, мантия Грейнджер!» подтянул меня к себе, взял шею в захват и приставил палочку к виску. — Рукава-то хоть засучить можно… А лучше вообще снять эту хламиду!

— У вас еще с координацией движений все в порядке, — утешил он, выпустив меня. — А вот тому же Лонгботтому лучше и впрямь обойтись без мантии. И еще, Грейнджер…

— Что?

— Черт с ней, с одеждой, из нее вывернуться можно, если успеете, а если я поступлю вот так… — он вдруг резко вытянул руку, всей пятерней схватил меня за волосы и потянул на себя, так что я ойкнула. — Что, больно сделал? Извините, не рассчитал.

— Нет, я от неожиданности, — заверила я, потрогав макушку. — Вспомнила, что Буллстроуд так же поступила тогда, в Дуэльном клубе. Вот тогда было больно!

— Вот именно. Поэтому, Грейнджер, волосы — в пучок, такой, чтобы не рассыпался после пары пируэтов, или в косу, а косу — за воротник, потому что за нее тоже удобно хватать. Ясно?

— Да, сэр, — кивнула я. — У нас много девчонок с длинными волосами, так что я предупрежу…

— И обувь, — сказал вдруг Снейп.

— В смысле?

— В смысле, тапки на ходу не потеряйте. Туфлю обронить — легче легкого. А каблуки, Грейнджер, могут вас как спасти — лягаться удобно, — так и погубить, если ногу подвернете. Я имею в виду, — добавил он, — сейчас на вас практичная обувь, но будь она без шнуровки или на чуть более высоком каблуке, вы бы здорово рисковали.

Он помолчал и добавил:

— Это не значит, что вовсе нельзя носить красивые туфли, но если вы подозреваете, что можете угодить в заварушку, лучше не рисковать и надеть что-то удобное. Либо быть готовой сразу сбросить обувь и дальше уж бегать босиком, хотя в этом тоже приятного мало. А на трансфигурацию может не оказаться времени, если вы об этом подумали… Мужчинам, конечно, проще в этом плане. Разве что директор ботинки на высоких каблуках носит, но ему можно, он великий волшебник…

— Ну и как за всем этим уследить? — жалобно спросила я.

— А никак, — утешил профессор. — Это только с опытом приходит, а вам его взять неоткуда.

— Ничего, накопится еще, если сразу не убьют, — пробормотала я, а потом добавила: — Сэр, а можно мне пользоваться тем думосбросом?

— Зачем он вам?

— Хочется потом прокрутить запись, — ответила я, — и посмотреть со стороны, что я делала не так. И что делали вы. И как именно. Так можно?

— Да пользуйтесь, если комната вам его предоставит, — пожал он плечами, — будто вам мое разрешение нужно!

— Ну, хотя бы формальное, — я посмотрела в потолок. — Сэр, а вы покажете, как воспоминания извлекать? Я не умею, а в книгах не нашла толковой инструкции…

— А, вот к чему вы клоните, — улыбнулся Снейп. — Покажу, это не сложно. Но, Грейнджер, сперва — техника безопасности: никогда не оставляйте воспоминания в думосбросе без присмотра. Неизвестно, кому комната может его подсунуть, и что именно он там увидит. Ясно?

— Конечно, сэр, — ответила я, поежившись. — Я только посмотрю и сразу уберу. Кстати, а как это сделать?

— Слушайте инструкцию, Грейнджер, два раза повторять не стану, — вздохнул он…

И вот теперь я сидела на полу, поставив перед собой думосброс, и раз за разом пересматривала последнюю тренировку. Не только свою, еще и занятия кружка.

Удобная штука — полный эффект присутствия, можно смотреть с разных ракурсов, а то, когда сама находишься в толпе, уследить за всеми сразу с непривычки невозможно. Точно, это только с опытом приходит, подумала я, вспомнив, как профессор Снейп наблюдает за классом.

Со стороны свои и чужие ошибки намного заметнее. Вот тут Лаванда повернулась так, что совершенно открыла левый бок, и если бы Парвати, занимавшаяся в другой паре, ее атаковала, Лаванде пришлось бы несладко. А вот Рон чересчур увлекся, нападая на Майкла Корнера (которого особенно не любил с тех пор, как узнал, что Джинни с ним встречается), и не следит за тылом. А за его спиной Захария Смит только что разделался с Невиллом и запросто может ударить. Кстати, а близнецы так и поступают: время от времени подколдовывают что-то исподтишка, портя чужие атаки. Особенно Смита — очень уж он вредный тип!

А вот Гарри опять засмотрелся на Чжоу. А она на него, в итоге прозевала атаку Луны. Лавгуд, кстати, хоть и выглядит странно, и говорит порой загадочно, очень хорошо соображает. Она лучшая на своем потоке, к слову, и она с Рэйвенкло, так что мозги у нее работают, думаю, получше моих. Правда, своеобразно, этого не отнять. И надо отучить ее зависать посреди боя, задумавшись о чем-то!

И да, волосы нужно собирать. Я уже насчитала два десятка ситуаций, когда девчонок было проще простого схватить за распущенные кудри или за косу! Лаванду, Луну, Чжоу, обеих Патил, Сьюзен, меня саму… Проще сказать, кого нельзя было так поймать!

Осталось внушить это остальным в крайне сжатые сроки… Ладно, кое-что я могу показать на примере, напомнить, как поступила со мной Буллстроуд — это должно сработать, но прочее? Времени в обрез, скоро уже рождественские каникулы, и на этот раз я в школе не останусь: родители написали, что собираются в Швейцарию, на лыжах кататься, а разве такое пропустишь? Но я-то ладно, а вот остальные начисто забудут все, чему успели научиться, ручаюсь!

А думосброс, конечно, замечательная вещь, но ведь в нем — всего лишь воспоминания. Даже не компьютерная игра, где можно переиграть сцену, дернуть джойстик, и персонаж поведет себя иначе. Чем мне поможет знание о том, как это было, если я не могу это исправить? Могу только смотреть… на себя со стороны…

Я давно собиралась это сделать, но боялась. Тогда, на третьем курсе, вмешательство в прошлое прошло незаметно, но там была всего лишь записка.

«Ладно, если мир погибнет, я об этом все равно не узнаю», — подумала я и улеглась прямо на пол, вздремнуть. А через час крутанула хроноворот.

— Я все-таки рискнула, — сказала я.

— Ну, раз решила, значит, надо делать, — ответила я-прошлая, вставая во весь рост. — Что, мир еще не рухнул?

— Да что ему сделается? — пожала я плечами. — Мы ничтожны в масштабах Вселенной. Слушай, а забавно я со стороны выгляжу!

— Это уж точно, — пробормотала я-прошлая, придирчиво разглядывая меня. — Ну что? Попробуем?

— Конечно, нечего время зря терять! — ответила я, вынимая палочку. — Давай… ту атаку, которую Снейп показывал в прошлый раз? Только осторожно, а то не знаю, что случится, если я тебя покалечу.

— Могла бы не предупреждать, — фыркнула я-прошлая, заплетая волосы и пряча их под одежду, и я последовала собственному примеру. — Погнали!

Когда время вышло, и я вернулась, то обнаружила себя на полу, в драной мантии, запыхавшейся и с грязной физиономией. И, что самое интересное, воспоминания никуда не делись, как в тот раз, когда мне пришлось вмешаться в прошлое! Я отчетливо помнила, какое побоище учинили мы со мной-прошлой… вернее, это я-прошлая помнила, что вытворяла со мной-будущей.

«Стоп, — сказала я себе, — не лезь в дебри терминологии. Работает — и ладно!»

И тут же подумала: а если я вернусь еще раз и буду третьей? Хм… надо попробовать, но уже не сегодня, пора бежать, скоро отбой. И не забыть забрать воспоминания из думосброса, я их посмотрю еще не раз и не два…

На последнем собрании кружка, перед самым Рождеством, случилось невиданное…

В гостиную Гарри вернулся в совершенно невменяемом состоянии.

— Это Чжоу? — спросила я, видя, что ему ужасно хочется рассказать обо всем, но он стесняется. — Ты с ней задержался после урока…

Ошеломлённый Гарри кивнул. Рон засмеялся было и сразу осёкся под моим свирепым взглядом..

— Так… э-э-э… что ей надо? — спросил он с напускным равнодушием.

— Она… — вдруг осипнув, начал Гарри, потом откашлялся и начал снова. — Она…

— Целовались? — не выдержала я.

Рон опрокинул чернильницу и уставился на Гарри во все глаза.

— Ну?!

Гарри, помедлив, кивнул. Рон заржал на всю гостиную, и он неуверенно улыбнулся.

— Ну? — выговорил наконец Рон. — Как это было?

Гарри немного задумался и честно ответил:

— Мокро.

Рон непонятно булькнул.

— Потому что она плакала, — серьёзно объяснил Гарри.

— Ты так плохо целуешься?

— Не знаю. Может быть.

От ушей Гарри можно было зажигать свечи.

— Дело не в том, — сказала я, не отрываясь от письма.

— А ты-то почём знаешь? — настороженно спросил Рон.

— Чжоу теперь всё время плачет, — ответила я, — и за едой, и в туалете…

— Надо думать, поцелуи её немного развеселят, — ухмыльнулся он.

— Рон, — сказала я, — ты самое бесчувственное животное, с каким я имела несчастье познакомиться.

Ну, я преувеличила, конечно, есть и похуже…

— Это что же такое? — вознегодовал он. — Кем надо быть, чтобы плакать, когда тебя целуют?

— Да, — сказал Гарри с отчаянием в голосе, — почему так?

Бедняга! Он точно ни с кем прежде не целовался, а тут вдруг такое… Гм. Ну, скажем так, я тоже теоретик в этом вопросе, но понять Чжоу мне было проще.

— Вам не понятно, что сейчас чувствует Чжоу?

— Нет, — ответили они хором. Я вздохнула и начала:

— Она очень переживает из-за смерти Седрика. Кроме того, я думаю, она растеряна, потому что ей нравился Седрик, а теперь нравится Гарри, и она не может решить, кто ей нравится больше. Кроме того, она испытывает чувство вины — ей кажется, что, целуясь с Гарри, она оскорбляет память о Седрике, и её беспокоит, что будут говорить о ней, если она начнёт встречаться с Гарри. Вдобавок она, вероятно, не может разобраться в своих чувствах к Гарри: ведь это он был с Седриком, когда Седрик погиб. Так что всё это очень запутанно и болезненно. Да, и она боится, что её выведут из команды Рэйвенкло по квиддичу, потому что стала плохо летать.

Воцарилось молчание. Потом Рон сказал:

— Один человек не может столько всего чувствовать сразу — он разорвётся!

— Если у тебя эмоциональный диапазон, как у чайной ложки, это не значит, что у нас такой же, — ответила я и снова взялась за письмо.

— Она сама начала, — честно сказал Гарри. — Я бы не… вроде подошла ко мне, а потом смотрю, чуть ли не всего слезами залила… Я не знал, что делать!

— Ты должен был отнестись к ней чутко, — ответила я. — Надеюсь, так и было?

— Ну… — Гарри покраснел еще сильнее, — я вроде… похлопал её по спине.

— Могло быть и хуже, — сказала я. — Ты намерен с ней встречаться?

— Придётся, наверное. У нас же собрания ОД, правда?

— Я не об этом!

Он ничего не ответил, но откровенно запаниковал.

— Ничего, — утешила я, — у тебя будет масса возможностей ее пригласить.

— А если он не хочет её приглашать? — спросил Рон.

— Не говори глупостей. Она давным-давно ему нравится.

Гарри по-прежнему молчал, явно пытаясь представить, как это он отважится подойти к Чжоу и пригласить ее хотя бы в Хогсмид на чашечку чая.

— А кому ты вообще пишешь этот роман? — спросил Рон, пытаясь заглянуть в мое письмо.

— Виктору.

— Краму?

— А сколько ещё у нас Викторов?

Рон явно обиделся и вернулся к своему сочинению по трансфигурации, а я дописала письмо (не забыв передать привет Марии и всем многочисленным родственникам Виктора), запечатала и ушла спать.

А ночью… Ночью, как мне потом рассказали, Гарри приснился кошмар, в котором он был гигантской змеей, и он напал на мистера Уизли. Так все и было: того нашли едва живым, но успели спасти. Всех Уизли и Гарри в срочном порядке отправили на Гриммо, только про меня благополучно забыли!

«Прощай, Швейцария», — подумала я, пакуя вещи. Нет, их нельзя там оставлять, в этом доме, с Сириусом… Родители поймут. Они думали, что у меня все-таки роман с Виктором, а может, с кем-то из однокурсников, но считали, что я достаточно разумна и не наделаю глупостей.

— Вы как намерены добираться, Грейнджер? — негромко спросил профессор, когда я забежала сообщить ему о своих планах.

— «Ночным рыцарем», как же еще? Не поездом же, тратить целый день на дорогу просто глупо!

— Идемте, — мрачно сказал он мне. — Забыли, что ли, второй курс?

— В смысле?

— Я сам вас доставлю. До крыльца, — поднял он руку, когда я попыталась возразить. — Два шага вы уж чемодан пронесете.

— Сэр, я вовсе не хотела… утруждать, — сказала я, опустив голову.

— Я точно не перетружусь от короткой прогулки, — заверил Снейп, — зато буду за вас спокоен. Ну, где ваши вещи?

Потом, когда мы шли к Хогсмиду, он сказал:

— Надеюсь, вы сумеете удержать эту банду от опрометчивых поступков.

— Я постараюсь, — кивнула я.

— А еще попросите Блэка показать вам что-нибудь. Он аврор все-таки, пусть и бывший, да и помимо того знает приемы. Правда, следите, чтобы он был трезв во время демонстрации.

— А он что…

— Он взялся здорово закладывать за воротник, — мрачно сказал профессор, — но винить его я не могу. Лучше б его в самом деле отправили куда-нибудь с заданием, чем держать взаперти! Тут вы были правы, Грейнджер: он сходит с ума от безделья, а никакого занятия вроде прослушки эфира у нас нет и быть не может. Другого тоже не подобрали — директор опасается выпускать Блэка из дома…

— Я учту, сэр, — я крепче взялась за его руку. — Может, придумается что-нибудь.

— Будем надеяться, — сказал он, сжав мои пальцы. — Готовы?

Я кивнула, а через мгновение мы уже стояли на углу Гриммо.

— Счастливого Рождества, Грейнджер, — без тени улыбки сказал мне профессор перед тем, как исчезнуть.

8

Лучше б я осталась в школе или поехала с родителями, в сердцах подумала я после того, как битых полчаса выманивала Гарри из комнаты Клювокрыла (гиппогрифа тоже было жаль — крылатому зверю да сидеть взаперти в тесном доме!).

— А ты что тут делаешь? — спросил он, открыв дверь. — Ты же уехала кататься на лыжах!

— Не так уж я люблю это занятие, — ответила я. — Папа с мамой немного огорчились, но я сказала, что все, кто ответственно относится к экзаменам, остаются в Хогвартсе заниматься. Они хотят, чтобы я хорошо сдала, они поняли. Короче, идём в твою спальню, миссис Уизли растопила там камин и прислала сэндвичи.

Мы спустились на второй этаж, где поджидали Рон и Джинни.

— Я приехала на «Ночном рыцаре», — сообщила я, снимая куртку. — Дамблдор ещё вчера утром сказал мне, что случилось, но пришлось дождаться официального окончания семестра. Амбридж и так аж позеленела от того, что вы улизнули у неё из-под носа. Правда, Дамблдор ей объяснил, что мистер Уизли в больнице святого Мунго, и он дал вам разрешение навестить его. Так что…

Я села рядом с Джинни, и мы уставились на Гарри уже втроем.

— Как ты себя чувствуешь?

— Прекрасно, — сухо ответил Гарри.

— Только не ври. Рон и Джинни говорят, что ты от всех прячешься с тех пор, как вернулись из больницы.

— Говорят? Да? — сказал Гарри, сердито глядя на Уизли.

Рон рассматривал свои ботинки, а Джинни нисколько не смутилась.

— Да, прячешься, — сказала она. — И смотреть ни на кого не хочешь!

— Это вы не хотите на меня смотреть!

— Может, вы друг на друга по очереди смотрите, просто не совпадаете по времени? — предположила я, стараясь не засмеяться.

— Очень остроумно!

— Ах, как приятно чувствовать себя несчастным и непонятым! — съязвила я. — Знаешь, они мне сказали, что вы подслушали вчера через «удлинители ушей».

— Да ну? — сунув руки в карманы, Гарри смотрел на снегопад за окном. — Всё обо мне говорили? Ничего, я привык.

— Мы с тобой хотели поговорить, но ты всё время от нас прячешься! — сказала Джинни.

— А я не хочу, чтоб со мной говорили!

— Ну и дурак, — прямо сказала она. — Из твоих знакомых я одна знаю, каково это, когда ты одержим сам-знаешь-кем, и могу тебе рассказать.

Похоже, Гарри в самом деле об этом забыл.

— Прости, — выговорил он. — Думаешь, я тоже одержим?

— А ты можешь вспомнить всё, что ты делал? Или были такие провалы в сознании, когда ты не понимал, что творишь?

— Н-нет…

— Тогда это не оно, — твёрдо сказала Джинни. — Когда это было со мной, у меня вылетало из памяти то, что я делала в предыдущие часы. Окажусь где-то, и сама не знаю, как туда попала.

— А как же этот сон с твоим папой и змеёй?

— Гарри, у тебя и раньше бывали такие сны, — не выдержала я. — В прошлом году ты тоже иногда чувствовал, что замышляет Волдеморт!

Гарри покачал головой.

— В этот раз было не так. Я был внутри змеи. Как будто сам был змеёй… А вдруг это Волдеморт перенёс меня в Лондон?

— Когда-нибудь, Гарри, — обозлилась я, — ты всё-таки прочтёшь «Историю Хогвартса», и, может быть, узнаешь, что с территории Хогвартса нельзя аппарировать! Даже Волдеморт не в силах заставить тебя вылететь из окошка!

— Ты не покидал спальни, ясно? — поддержал Рон. — Ты сучил ногами во сне и вопил пару минут, пока мы тебя будили.

Кажется, у Гарри отлегло от сердца. Во всяком случае, он посмотрел на нас не как на боггартов и принялся за еду.

Дела на площади Гриммо обстояли не просто скверно, а очень скверно, вот что я поняла через пару дней.

Сириус, хотя казался веселым, распевал рождественские гимны и всячески дурачился, сильно сдал. Тогда, после Азкабана, он буквально за год помолодел и сделался похож на старые свои фотографии, а теперь снова опустился, оброс, и лицо у него постарело и как-то обрюзгло. Он сильно пил, тут Снейп не соврал, и хотя при нас старался не злоупотреблять, от него частенько несло перегаром, да таким, что даже Клювокрыл чихал. Самое неприятное — он сам прекрасно понимал, что делает, но остановиться не мог. И остановить его было некому… Остальные, по-моему, плевать хотели на то, что их соратник стремительно спивается! А ведь есть же зелья, способные отбить тягу к спиртному, я читала, могла бы даже приготовить, да вот беда: если Сириус сам не захочет, пить не бросит. Это всегда так, я слышала от родителей…

Да, он показал нам кое-что интересное, хитрые приемы: в подвале дома на Гриммо можно было тренироваться без опаски, никто бы нас не засек. Но этого было мало!

Блэк погибал, умирал у нас на глазах, а остальные то ли не могли, то ли не хотели увидеть, как отчаянно он просит о помощи — не словами, а как собака, одним взглядом: ну помоги же, человек, я не умею объяснить, что со мной такое, мне больно, больно, плохо, а ты большой и умный, ну сделай же что-нибудь, спаси меня!..

Беда была в том, что меня бы он не послушал. Да и других тоже — не было для него авторитетов… Директор, разве что, но тому, кажется, было наплевать. Он тут и не появлялся. И лучшему другу Люпину было наплевать. И миссис Уизли… впрочем, она сейчас переживала за мужа. Даже Гарри был больше занят своими переживаниями, куда уж тут думать о крестном…

«Нам нужен план, Грейнджер, — сказала я себе как-то ночью. — Нам нужен очень хороший четкий план. Иначе Сириуса не спасти, а каким бы он ни был идиотом, всё равно его жалко!»

Назавтра я поймала Тонкс — они с Грюмом как раз заглянули ненадолго, — и попросила ее помочь разобраться с одним заклинанием. Грюм увяз в разговоре, это было надолго, поэтому я уволокла Тонкс в подвал, тщательно запечатала дверь заклинанием (а то Джинни с близнецами вломятся запросто), и сказала:

— Ты нужна мне, как женщина!

— Чего?! — Тонкс вытаращилась на меня.

— Совет мне твой нужен! — пояснила я. — Ну… я не могу о таком спросить у мамы или миссис Уизли, а ты все-таки моложе… понимаешь?

— А, фу ты, напугала… — успокоилась она и присела на какой-то сундук. — А что, что случилось? С мальчиком поссорилась? С этим, как его, Виктором?

— Да сколько раз говорить, что с Виктором мы просто дружим?! — вспылила я. — У него невеста есть, вообще-то… с ней мы тоже дружим. Я о другом. Ну… например, тебе нравится мужчина, который намного старше… Тонкс, ты что?!

Она сделалась ярко-малиновой, вся, от шеи до кончиков волос.

— Ты откуда узнала, что мне Ремус нравится? — прошептала она.

— Чего?! — настал мой черед впадать в шоковое состояние. — Люпин? Тонкс, но как… какого… почему?!

У меня даже план из головы вылетел, так я удивилась.

— Ну… — она шмыгнула носом и посмотрела в потолок. — Он добрый. Славный такой. Я его с детства знаю…

— Ой, всё, — взялась я за голову. — Еще он несчастный. Оборотень, да, бедняжка, на работу не берут, влачит жалкое существование, вся его жизнь — в Ордене, так?

— Э-э-э…

— Он очень хороший и добрый, — заверила я, стараясь не думать о том, как Люпин убил Рона. Пусть в несбывшемся прошлом, но… — Но, Тонкс, а ты никогда не думала о том, почему он такой… гм… потрепанный?

— В каком смысле?

— В прямом! У него мантия в заплатках, — ответила я. — Если он сам бытовыми чарами не владеет, что, миссис Уизли попросить не может? Дел-то там на один взмах палочкой! Он даже в школу явился преподавать в таком виде. Можешь представить, как ласково его там встретили?

— А правда, почему? — задумалась она. — Он ведь хорошо колдует, я видела. А одежда… в Хогвартсе же домовики есть! Я вечно на себя что-то выливала, так они мне живенько мантию в порядок приводили!

— Имидж, — фыркнула я. — Бедный-бедный-несчастный оборотень…

— Ты злая, Гермиона, — честно сказала мне Тонкс и засопела, но задумалась, явно что-то вспоминая.

— Угу, злая, — подтвердила я, — но справедливая.

— Слушай, а он ведь всегда такой был, сколько я его помню, — выдала вдруг она. — Даже мантия, по-моему, та же самая. И он у нас всегда по выходным обедал.

— А работал где, пока его в Хогвартс не пристроили? — спросила я с интересом.

— Понятия не имею, — помотала она медленно лиловеющими волосами. — Ну, ему небольшое наследство от родителей досталось, а еще он выполнял задания Дамблдора.

— А директор за это платит? — не удержалась я.

— Э-э-э… — снова подвисла Тонкс. — Нет. Но, наверно, у Ремуса есть, на что жить! Пусть и бедно…

— Ну и что ты в нем нашла? — спросила я. — Он симпатичный, да, и обаятельный. Или ты на страдания запала? По-моему, не так уж он страдает, скорее, бравирует этим своим оборотничеством!

— Для этого тоже нужна храбрость! — обиделась она.

— Да, возможно, — согласилась я и поерзала, устраиваясь поудобнее. — Меня больше Сириус беспокоит.

— Почему?

— А ты не видишь? Серьезно, ты, взрослая девушка — и не видишь, что он скоро с катушек съедет?

— Нет… ну… То есть, я заметила, что он какой-то странный, — обескураженно сказала Тонкс и позеленела до корней волос. — Но он и так-то нормальным не был. То смеется, то гавкает из-за угла, то за задницу хватает…

— И давно он так делал?

— Э… да с весны, наверно, перестал. Если только выпьет… Но и тогда уже не шутит, — подумав, ответила Тонкс. — Или как-то так… не смешно.

— Он один Азкабан сменял на другой, — сказала я. — В этом хуже.

— Ты о чем?

— О том. Мы приходим и уходим, у нас там… какая-то жизнь кипит, а он сидит взаперти, даже новостей не знает. Ему и рассказывают только то, что он должен знать, по их мнению. Он… — я подумала, решила, что Тонкс может не знать слова «вакуум» и продолжила: — Он как рыбка в аквариуме. Снаружи люди, они что-то делают, о чем-то говорят, приходят и уходят, а он их даже не слышит. И они его тоже не слышат. Тыкается что-то там в стекло, рот разевает, подумаешь… Корма бросили, и ладно.

— Что ты такое говоришь? — у Тонкс задрожала нижняя губа. Она вообще чувствительная, я давно заметила, и добрая.

— Что вижу, то и говорю, — мрачно ответила я. — Лучше бы Сириус оставался в Азкабане. Не помню, кто это сказал, но пытка надеждой — самая страшная пытка. И ожиданием — тоже. Какие там Круциатусы…

— Он поэтому пьет? — спросила она после паузы, и я кивнула.

— Иначе ему никак не забыться. И однажды он спьяну что-нибудь учудит, помяни мое слово. Это пока он уходит к Клювокрылу и там спит, но…

— Так надо же сказать старшим! — вскинулась Тонкс, а я поймала ее за руку.

— Они что, не видят, по-твоему? Миссис Уизли тут почти постоянно, да и остальные частенько бывают.

— И что делать? — растерянно спросила Тонкс.

— Не знаю, — ответила я. — Я попробую с ним поговорить, но… я однокурсница Гарри, я для Сириуса еще ребенок. Думаешь, он станет меня слушать? И потом, каникулы скоро закончатся, и он опять останется совершенно один. Мы с ним не можем связаться, Амбридж следит за каминами, сов тоже ловят!

— Да, — произнесла она, помолчав, — ты права, в Азкабане лучше. Никакой надежды на весточку с воли, ну так ты и не ждешь… Слушай… Вообще-то это не положено, но… я буду забегать к Сириусу, как смогу. Ну просто… с новостями и так, проведать, потрепаться. И о школьных делах расскажу, а? Я-то всяко больше слышу!

— Это было б здорово, Тонкс, — честно сказала я. — От меня толку мало, я сама-то ничего не знаю, а ты… Вы же еще и родственники, верно ведь? У Сириуса никого больше нет, только Гарри, но Гарри боится с ним связываться из школы, чтобы не подставить, я же сказала.

— Еще мама моя есть, — напомнила Тонкс. — Она в орденских делах не очень-то участвует, больше папа, но… Я ей расскажу, что с Сириусом творится, она точно вмешается! Она бы и раньше вмешалась, но, наверно, ей не говорили… а я тоже не додумалась сказать, балда! Я думала, все идет по плану…

— Ага. Только план этот никому не известен, — вздохнула я. — Ну ладно. Если что, ты пиши мне, я еще кому-нибудь, чтобы не напрямую, ладно?

— А ты Патронуса еще не умеешь вызывать? Гарри же умеет!

— Нет, телесный у меня пока не выходит, — помотала я головой.

— Жалко, их удобно использовать, как посланников, — огорчилась Тонкс, взмахнула палочкой, и по подвалу запрыгал большой заяц.

— Заметно очень. Если человек… ну, не знаю, на собрании или просто в людном месте, а к нему прискачет такой вот, — я кивнула на серебристого зверя, — возникнут вопросы. Особенно если Патронус приметный.

— Да, верно… — она почесала в затылке, и волосы ее медленно посинели. — Ладно, я что-нибудь придумаю. Это… А ты о каком мужчине постарше говорила?

— О Викторе, — соврала я. — Ну, по сути, разница в возрасте у нас не такая уж большая, но тем не менее…

Болтать на эту тему я могла долго, и Тонкс расслабилась. Забавно было наблюдать, как волосы у нее меняют цвет от розового до черного и обратно, и снова, и снова…

Я поняла, что не ошиблась, когда накануне нашего отъезда в школу услышала громкий хохот Сириуса где-то наверху, собачий лай и непонятные звуки. И это был нормальный веселый смех, не вымученный, как в последнее время.

— Ты погляди! — гаркнул он на весь дом, когда я высунулась на лестницу. Физиономия у него раскраснелась, но он был совершенно трезв. — А-а-а, не могу, сдохну сейчас…

— Ах, ах, как мало нужно вам, сударь! — тявкнула Тонкс и продефилировала вниз по лестнице.

Я тоже сползла по стене, завывая от смеха: она превратилась в антропоморфного пуделя.

Взбитые кудри на длинных ушках, пышная челка с бантиком, стройные лапки, помпончик на кончике хвоста, на запястьях и на лодыжках… И все это нежно-розового цвета!

Похоже, Тонкс все-таки смотрит маггловское кино и мультики — где-то я видела такую пуделиху, точно…

И все бы ничего, но в последний день каникул произошло нечто… неприятное.

— Гарри, дорогой, — сказала миссис Уизли, приоткрыв дверь. Рон с Гарри играли в шахматы, а мы наблюдали. — С тобой хочет поговорить профессор Снейп.

Гарри испугался.

— Снейп? — повторил он.

— Профессор Снейп, — поправила миссис Уизли. — Иди скорее, он говорит, у него мало времени.

— Чего ему надо от тебя? — обескураженно спросил Рон. — Ты вроде ничего не сделал.

— Я пойду с тобой, — сказала я и встала, выпустив Живоглота — он кинулся ловить шахматные фигуры. — Ничего страшного, я думаю, не случилось.

На кухне Сириус и Снейп сидели за длинным столом, глядя в разные стороны. Перед Сириусом на столе лежало письмо.

Гарри кашлянул, и Снейп повернулся.

— Сядьте, Поттер.

— Знаешь, Снейп, — громко сказал Сириус, раскачиваясь на стуле, — нечего тут распоряжаться. Это мой дом, понимаешь ли.

— Мне можно остаться? — тут же спросила я.

— Конечно, Гермиона, — улыбнулся мне Сириус.

Гарри сел рядом с Сириусом, а я осталась в сторонке.

— Предполагалось, что мы поговорим с глазу на глаз, Поттер, — сказал Снейп со знакомой кривой усмешкой, — но Блэк…

— Я его крёстный, — громче прежнего сказал Сириус.

— Я здесь по распоряжению Дамблдора, — Снейп говорил всё тише, — но, ради всего святого, оставайся, Сириус. Я знаю, ты любишь чувствовать себя… причастным.

— Это как прикажешь понимать?!

— Полагаю, ты должен быть расстроен тем, что не делаешь ничего полезного для Ордена…

Сириус побагровел, а Снейп повернулся к Гарри:

— Директор просил передать вам, Поттер: он желает, чтобы в этом семестре вы изучали окклюменцию.

— Что?..

— Окклюменцию, Поттер. Магическую защиту ума от проникновения извне. Малоизвестный раздел магии, но крайне полезный.

— Почему я должен изучать окклю… как её? — выпалил Гарри. Я бы на его месте сказала «обалдеть, дайте две!».

— Потому что так считает нужным директор, — холодно ответил Снейп. — Вы будете получать индивидуальные уроки раз в неделю, но никому не скажете об этом, в первую очередь Долорес Амбридж. Вам понятно?

— Да. Кто будет меня учить?

— Я.

Судя по лицу Гарри, его мир рухнул.

— Почему Дамблдор сам не может его учить? — воинственно спросил Сириус. — Почему ты?

— Потому, видимо, что привилегия директора — поручать наименее приятные дела другим, — вкрадчиво ответил Снейп. — Уверяю тебя, я не напрашивался.

— Сэр, — попыталась я вмешаться, но меня не услышали.

— Жду вас в понедельник, в шесть вечера, Поттер. В моём кабинете. Если спросят — вы изучаете лекарственные зелья. Всякий, кто видел вас на моих занятиях, не усомнится, что вам это необходимо.

Снейп встал и двинулся к двери.

— Постой, — сказал Сириус и выпрямился на стуле.

— Я спешу, Блэк. В отличие от тебя, у меня нет свободного времени.

— Тогда к делу, — сказал, поднимаясь, Сириус. — Если услышу, что эти свои уроки окклюменции ты используешь для того, чтобы притеснять Гарри, будешь иметь дело со мной!

— Как трогательно! Но ты, полагаю, заметил, что Гарри пошёл в отца?

— Заметил, — с гордостью сказал Сириус.

— Тогда ты знаешь, какой у него характер. Плюй в глаза — все божья роса!

Сириус отшвырнул стул и пошел кругом стола к Снейпу, на ходу вытащив волшебную палочку. Тот молча ждал, и я видела, что ничего хорошего это ожидание не сулит.

— Сириус! — громко сказал Гарри, но тот будто не слышал.

— Я тебя предупредил, Нюниус! — сказал он, сунувшись к самому лицу Снейпа. — Мне плевать, что Дамблдор считает тебя исправившимся. Я тебя лучше знаю!

— Так почему ты ему не скажешь? — прошептал в ответ профессор. — Или боишься, что он не воспримет всерьёз совет человека, который полгода прячется в родительском доме?

— Скажи мне, как поживает нынче Люциус Малфой? — рявкнул Сириус. — Поди, доволен, что его верный пёсик работает в Хогвартсе?

Вот тут я навострила уши.

— Кстати, о пёсиках, — нежно сказал Снейп, ей-ей, чуть ли не мурлыкнул. — Ты знаешь, что Люциус Малфой узнал тебя, когда ты в последний раз рискнул прошвырнуться? Ловко придумано, Блэк, — показаться на закрытой платформе. Железное оправдание, чтобы больше не высовывать носа из норы!

Сириус поднял волшебную палочку.

— Не смей, Сириус! — закричал Гарри и кинулся между ними, а я следом, с криком:

— Прекратите сейчас же!

— Он меня трусом назвал! — рычал Сириус, пытаясь отпихнуть Гарри, но тот стоял намертво, а я теснила прочь Снейпа. Ага, попробуй, сдвинь его с места… Он с виду худой, а силища немереная!

На наше с Гарри счастье дверь кухни открылась, и вошла вся семья Уизли, совершенно счастливые. Посреди группы гордо шагал сам мистер Уизли в плаще поверх полосатой пижамы.

— Исцелён! — объявил он, адресуясь ко всей кухне в целом. — Абсолютно здоров!

Он и остальные Уизли замерли у двери, глядя на разыгравшуюся сцену, которая тоже прервалась в самом разгаре: Сириус и Снейп смотрят на вошедших, направив волшебные палочки друг другу в лицо, а мы с Гарри стоим с раскинутыми руками, пытаясь их остановить.

— Разорви меня горгулья, — сказал мистер Уизли, перестав улыбаться, — что здесь происходит?

Сириус и Снейп опустили волшебные палочки. Снейп убрал ее и, ни слова не сказав семейству, направился к выходу. Только в дверях оглянулся и сказал:

— Понедельник, шесть вечера, Поттер.

— Что тут происходит? — снова спросил мистер Уизли.

— Ничего, Артур, — Сириус тяжело дышал, словно после долгого бега. — Просто дружеская беседа двух старых однокашников… Значит, ты вылечился? Это прекрасная новость. Прекрасная новость…

Я выскочила за дверь и догнала профессора уже у выхода.

— Ну зачем вы… — прошептала я, схватив его за рукав. Мы были уже на улице, но не страшно, возле крыльца нас никто не заметит. — Только-только у меня получилось… а вы…

— Что? О чем вы? — тревожно спросил он. — Грейнджер, что вы сделали?

— Да ничего я не сделала, просто Сириус стал приходить в норму, Тонкс с ним подружилась, они похожи, два дурака — пара, оба же Блэки, — шмыгнула я носом и села на ступеньку. — Он даже пить перестал. И тут вы… Зачем вы так с ним?!

— От злости, — профессор сел рядом и обнял меня за плечи. — Вы же слышали, что я должен буду делать?

— Да, но…

— А вы помните, что я сказал, когда вы показали мне бездны вашего разума?

— Что это очень больно… — пробормотала я.

— Вот именно. Поттер не имеет ни малейшего понятия о защите, и меня ждет очень веселое времяпрепровождение. Ну… ничего страшного, часок пыток перед ужином, как аперитив, — усмехнулся он. — Мне не привыкать.

— А почему директор сам не может…

— Он… — Снейп повернулся и посмотрел мне в глаза. — Он боится, что лорд узнает о его планах, раз уж у него есть связь с Поттером. Поэтому, увы, разгребать снова буду я.

— Боится? — шепотом переспросила я.

— Ну, пускай будет «опасается». Неважно.

— А меня научите? — шепотом спросила я. — Я… без этих вот вулканов и взрывов, честное слово! Оно как-то улеглось…

— Видно будет, — буркнул он и встал, потянув меня за собой. — Я не стану извиняться перед Блэком, Грейнджер. Я в свое время повел себя не лучше, за что и расплачиваюсь. А у него были все шансы реабилитироваться, но он их… пустил на ветер. И это тоже не его вина. Ладно… Жду вас в понедельник, в шесть вечера.

— Да, сэр, — кивнула я.

Возвращаться в дом не хотелось, но на улице было зябко. Я все равно простояла на крыльце минут десять, пока не услышала:

— Что это было?

Белый пудель, выбравшийся из-за мусорного бака, поднялся во весь рост, превратившись в Нимфадору Тонкс.

«Это будет Обливиэйт», — подумала я, нащупав палочку в кармане, а вслух сказала:

— А ты как думаешь?

— Не знаю, — честно сказала она. — Это… ну… очень странно!

Тонкс помолчала, потом сказала:

— А давай рванем в бар тут по соседству?

— Нас не потеряют?

— Нет, я Патронуса пошлю, скажу, что ты со мной, — заверила она, и мы рванули.

У Тонкс были маггловские документы, а я выгляжу достаточно взросло, чтобы меня пустили в заведение и продали коктейль. Да и вообще, что стоит заколдовать того бармена?

— Я думала про Ремуса, — сказала она, гоняя по стойке бара монетку. — Ты была права.

— В смысле?

— В смысле — он хороший, добрый, но он ни черта не делает, пока ему директор не прикажет! — буркнула Тонкс. Хорошо, что в свете дискотечных огней ее шевелюра внимания не привлекала. — А Сириус идиот!

— Даже спорить не стану. Только дальше-то что?

— Не знаю, — она прикрыла лицо руками. — Правда, не знаю. А ты…

— Что — я?

— Я видела, как вы со Снейпом на крылечке сидели.

— Ну и что? Он мой любимый преподаватель, — буркнула я. — И если ты кому-нибудь хоть слово об этом скажешь…

— Гермиона, я его жутко боялась! — честно сказала Тонкс, залпом допила свой коктейль и икнула. — Никто не поверит, что он может быть чьим-то любимым преподавателем! Интересно, кстати, а девушка у него есть?

— Сомневаюсь, — вздохнула я. — Кто ж на такого клюнет?

— Да уж, морда у него так себе… — вздохнула она. — Но ты точно… не… не?

— Не-не-не, — заверила я. — Тонкс, он же на двадцать лет меня старше! Ладно ты с Люпином, у вас разница… сколько там у вас разницы? Ну ничего, терпимо. А это, извини, уже извращение, я ему в дочки гожусь!

— Чего это — с Люпином?! — возмутилась она, с трудом сфокусировав взгляд. — Н-ну его н-нафиг…

«Тонкс больше не наливать», — поняла я.

Как мы возвращались на Гриммо — это отдельная история. Тащить на себе Тонкс было не так уж тяжело, но она порывалась то петь, то аппарировать, то еще что-нибудь учинить (хорошо еще, первым делом я отобрала у нее палочку!), то садилась на тротуар и принималась декламировать стихи, причем так выразительно, что разок ей даже монетку кто-то кинул…

— Получите, — сказала я, скинув Тонкс на руки Сириусу, бдившему возле двери. — Чтоб я еще раз пошла с ней по кафетериям…

— Тонкс, ты что? — встревоженно спросил Сириус, разом забыв о своих обидах. — Тонкс? Гермиона, что с ней?

— Да ничего, просто она пьяная, — мрачно пояснила я. — С одного коктейля унесло. Ты ее отнеси в комнату и уложи, пусть проспится…

Хорошо еще, миссис Уизли на пути не попалась, а то забавно бы вышло!

Я проводила Сириуса наверх.

— Я с ней посижу, — серьезно сказал он, обернувшись. — Мало ли, плохо станет…

— Сиди, конечно, — пожала я плечами и ушла к себе. Будем надеяться, Тонкс ничего не вспомнит, а если и вспомнит, сочтет это пьяным бредом!

Хм, а почему ее так развезло? Я пила то же самое, но вообще не ощутила эффекта. Может, метаморфизм виноват?

9

До школы мы добрались на «Ночном рыцаре», и, судя по виду Тонкс, штормить ее еще не перестало. О нашем походе она не вспоминала: то ли и правда не помнила, то ли стыдно было…

После каникул занятия шли ни шатко ни валко, но я к такому привыкла. К шести вечера я уже сидела в кабинете Снейпа, притаившись в кресле, а вскоре и Гарри явился.

— Закройте за собой дверь, Поттер, — велел ему профессор.

Тот послушался.

— Итак, Поттер, вы знаете, зачем вы здесь, — сказал профессор. — Директор попросил меня обучать вас окклюменции. Могу только надеяться, что к ней вы обнаружите больше способностей, чем к зельям.

— Понятно…

— Возможно, это не обычные занятия, Поттер, — негромко сказал Снейп, — но, тем не менее я по-прежнему ваш преподаватель, и, обращаясь ко мне, вы всякий раз будете именовать меня «сэр» или «профессор».

— Да… сэр, — выдавил Гарри.

Снейп продолжал смотреть на него, сощурившись.

— Итак, окклюменция. Как я уже объяснил вам на кухне у вашего любезного крёстного, этот раздел магии позволяет оградить сознание от магического вторжения и влияния.

— А почему профессор Дамблдор считает, что мне это нужно, сэр?

— Наверняка вы уже догадались сами, Поттер? Тёмный лорд весьма сведущ в легилименции…

— А это что такое? Сэр.

— Это умение извлекать чувства и воспоминания из чужого разума…

— Он умеет читать мысли?! — явно испугался Гарри.

— Только маглы рассуждают о «чтении мыслей», — устало сказал Снейп. — Ум — не книга, которую можно раскрыть, когда заблагорассудится. Мысли не напечатаны внутри черепа. Мозг — сложный орган — по крайней мере, у большинства людей, Поттер, — он усмехнулся. — Верно, однако, что те, кто овладел легилименцией, способны при определённых условиях проникнуть в сознание своих жертв и правильно интерпретировать добытые сведения. В частности, Тёмный лорд почти всегда знает, когда ему кто-то лжёт. Только искушённые в окклюменции способны подавить чувства и воспоминания, противоречащие лжи, и, таким образом, говорить неправду в его присутствии, не опасаясь разоблачения.

— Значит, он может узнать, что мы сейчас тут думаем? Сэр.

— Тёмный лорд далеко, а территория Хогвартса ограждена многими древними заклятиями и чарами, дабы обеспечить физическую и духовную безопасность тех, кто на ней находится, — процитировал профессор «Историю Хогвартса». — Время и пространство в магии существенны, Поттер. Для легилименции часто необходим зрительный контакт.

— Хорошо, зачем же тогда мне изучать окклюменцию? — в отчаяньи спросил Гарри.

Снейп помолчал, потом нехотя сказал:

— Обычные законы на вас, по-видимому, не распространяются, Поттер. Заклятие, которое не смогло вас убить, кажется, создало некую связь между вами и Тёмным лордом. По всем признакам, в те периоды, когда ваш ум наиболее расслаблен и уязвим — например, во сне, — вы улавливаете мысли и эмоции Тёмного лорда. Директор полагает, что этому надо положить конец. Он желает, чтобы я научил вас закрывать разум.

— Но почему профессор Дамблдор хочет это прекратить? — возмутился Гарри. — Мне это не особенно нравится, но ведь оказалось полезно, разве нет? В смысле… я увидел, как змея напала на мистера Уизли, а если бы не увидел, профессор Дамблдор не смог бы его спасти, так ведь, сэр?

С минуту Снейп смотрел на него, потом произнес:

— Судя по всему, до последнего времени Тёмный лорд не подозревал о связи, существующей между вами. До сих пор вы, по-видимому, воспринимали его чувства и улавливали его мысли неведомо для него. Однако видение, случившееся у вас незадолго до Рождества…

— Со змеёй и мистером Уизли?

— Не перебивайте, Поттер! Продолжаю: видение, случившееся у вас незадолго до Рождества, столь сильно затронуло сознание Тёмного лорда…

— Но я смотрел из змеи, не из него…

— Кажется, я сказал вам, чтобы вы не перебивали?

— Как же я видел глазами змеи, если мысли у меня — Волдеморта?

— Не смейте произносить его имя!

Наступило гнетущее молчание.

— Профессор Дамблдор произносит его имя, — тихо сказал Гарри.

— Дамблдор — могущественный волшебник. Он может себе это позволить без опасения… мы же… — профессор машинально потёр левое предплечье, там, где была выжжена Метка.

— Я просто хочу понять, — Гарри изо всех сил старался говорить как можно вежливее, — почему…

— Вероятно, вы проникли в мозг змеи потому, что там находился в это время Тёмный лорд, — ответил профессор. — В это время он владел змеёй, и поэтому вам приснилось, что вы тоже внутри неё.

— И Вол… он… понял, что я там?

— Вероятно. Тёмному лорду теперь известно, что вы имеете доступ к его мыслям и чувствам. Кроме того, он сделал вывод, что этот процесс — обоюдный. Иначе говоря, он понял, что сам может получить доступ к вашим мыслям и чувствам…

— И может заставить меня делать то, что ему надо?

— Возможно. И это возвращает нас к окклюменции.

Я видела, профессор извлекает какие-то воспоминания. Потом он велел:

— Встаньте, Поттер, и возьмите вашу волшебную палочку. Можете с её помощью обезоружить меня или защититься каким угодно иным образом.

— А что вы собираетесь делать? — испуганно спросил Гарри.

— Я попытаюсь проникнуть в ваше сознание, — тихо ответил Снейп. — Посмотрим, как вы сопротивляетесь. Вы можете противиться Империо? Ну что ж, вам пригодится этот навык! Легилименс!

Я видела, как Гарри упал на колени — профессор не дал ему времени собраться с мыслями, так же, как не давал мне передышки на тренировках…

— Очистите сознание, Поттер! — скомандовал Снейп. — Освободитесь от всех эмоций.

Но нет, какое там… Гарри явно был в ярости!

— Давайте ещё раз. На счёт три! Раз… два… три… Легилименс!

— Не-е-ет! — закричал он, схватившись за лицо и снова упав на колени.

— Встать! — скомандовал Снейп. У него самого лицо было белее мела. — Встать! Вы не стараетесь, не прилагаете усилий. Вы впускаете меня в воспоминания, которых страшитесь, вы сами даёте мне оружие!

— Я… стараюсь… сопротивляться, — выдавил Гарри сквозь стиснутые зубы.

— Я сказал вам: освободиться от эмоций!

— Не получается! — огрызнулся Гарри.

— Тогда вы станете лёгкой добычей для Тёмного лорда, — прошипел Снейп. — Те, у кого душа нараспашку, кто не владеет своими чувствами, упиваются грустными воспоминаниями и так легко позволяют себя спровоцировать — одним словом, слабые люди, — у них нет никаких шансов противостоять ему…

— Я не слабый! — выкрикнул Гарри. Я чувствовала, он в ярости.

— Так докажите это! Возьмите себя в руки! — рявкнул Снейп. — Подавите гнев, владейте собою! Пробуем ещё раз… Приготовиться… Легилименс!..

На этот раз Гарри, кажется, что-то увидел, но профессор выгнал его прочь, а сам обессиленно рухнул в кресло — я едва успела оттуда удрать, потом вернулась и примостилась на подлокотнике.

— Он безнадежен, — сказал он мне, протянув руку, и я потерлась о его запястье. — Абсолютно безнадежен.

— Так может, вы ему объясните нормально, как надо действовать, чтобы закрыть разум? — не выдержала я, приняв нормальный облик. — Закройте разум, очистите сознание, Поттер! А как, черт побери?! Вы же ни словечком не объяснили!

— А как я объясню это словами, если человек не хочет меня слушать и слышать?! — вспылил Снейп. — И тем более понимать? Вот вы… Готовы попробовать это на себе?

— Конечно, — ответила я.

— Ну тогда… Легилименс!

Кабинет поплыл перед глазами, исчез; образы замелькали в его мозгу, словно в ускоренном фильме, такие яркие, что полностью заслонили окружающее.

Мне шесть, я только что научилась плавать, и папа подбрасывает меня в воздух, мама смеется, закрываясь от брызг, и море искрится…

Мне девять, я лучшая ученица в классе, только Моран не хочет больше дружить со мной, потому что я заучка… Ну и ладно, обойдусь, папа принес новые книги!

А вот и Хогвартс, церемония распределения — куда-то попаду? И вердикт Шляпы… И вокруг все такое странное и незнакомое, и преподаватели…

Тренировки нашего кружка. И другие тренировки… И…

«Стоп! — раздался голос в голове. — Это нельзя показывать! Он меня убьет за такое!»

— Ой… — выговорила я, едва не упав, спасибо, профессор успел схватить меня за локти. — И это всё?

— А вы пытались от меня закрыться? — негромко спросил он, держа меня почти что на весу.

Я помотала головой.

— Так попробуйте, — велел он и повторил, когда я выпрямилась: — Легилименс!

«Ты вовсе не зло, — подумала я, — но эти мысли — только мои!..»

По-прежнему сверкало вдалеке море, что-то говорил со смешным акцентом Виктор, сам профессор брал меня за руку и показывал, как удобнее бить непростительными, чтобы наверняка, и…

Серебряный купол накрыл меня, отрезая чужую волю, чужое желание узнать…

Это только моё, не нужно никому видеть, как мы с поддавшей Тонкс горланили в баре песни под караоке, а потом дружно ревели, а потом плелись домой… И как я упражняюсь сама с собой — тем более!

— Опять! — сказал профессор, когда я проморгалась.

— Что?..

— Опять ваш чертов древний Патронус!

— Ну а я виновата, что ли, раз он ко всему подходит? — обиделась я. — А если у вас так не получается, то я тем более не виновата…

— Только без слез, Грейнджер, умоляю, — тихо попросил профессор.

— Это я от злости! — буркнула я и отвернулась. — Простите, сэр, мне пора. Скоро отбой.

Наутро стало известно о массовом побеге из Азкабана.

Десять человек. Лестрейнджи в их числе. И Блэк почему-то обозначен главарем…

С этого момента на занятиях ОД Невилл стал лучшим.

Ну а я решила, что пора выпустить Риту Скитер из заточения…

— Гарри! Гарри, сюда! — помахала я ему, заметив в Хогсмиде. Он вроде бы пошел с Чжоу, но свидание явно не задалось.

Мы же сидели тесной дамской компанией: я, Луна Лавгуд и Рита Скитер, немного пообтрепавшаяся (хотя я хорошо ее кормила!), но злая, как никогда прежде.

— Ты рано! — сказала я. — Я думала, раз ты с Чжоу, то надолго зависнешь…

— Чжоу? — сразу подхватилась Рита и хищным взглядом впилась в Гарри. — Девушка?

— Вас это не касается, — негромко сказала я, и Рита убрала прыткопишущее перо на место.

— Ты что придумала? — спросил Гарри.

— Наша юная кудесница как раз собиралась мне объяснить перед твоим приходом, — сказала Рита, шумно отхлебнув из стакана. Выглядела она не слишком гламурно. — Она хорошенькая, Гарри?

— Ещё одно слово об интимной жизни Гарри, и сделка отменяется, — сказала я.

— Какая сделка? — сказала Рита, утирая рот тыльной стороной ладони. — Ты ещё не предложила сделки, моя благонравненькая, ты только просила меня прийти. Ничего, когда-нибудь…

— Ну да, когда-нибудь вы сочините новые гнусные истории про нас с Гарри.

— В этом году печаталось немало гнусных историй о Гарри — без моего участия, — Рита искоса взглянула на него и свистящим шёпотом спросила: — С каким чувством ты их читал? Ты чувствовал себя непонятым, оболганным, опозоренным?

— Конечно, он сердит, — отчеканила я. — Он сказал министру магии правду, но министр такой идиот, что не поверил ему!

— Так ты по-прежнему настаиваешь, что тот-кого-нельзя-называть вернулся? — Рита опустила стакан и уставилась на Гарри. — Поддерживаешь эти россказни Дамблдора о якобы возвращении сам-знаешь-кого и о тебе, якобы единственном свидетеле…

— Я был не единственным свидетелем, — с бешенством ответил Гарри. — Там была дюжина с лишним Пожирателей смерти. Хотите их имена?

— Счастлива буду услышать! — Она снова стала рыться в сумочке и смотрела на Гарри с таким восторгом, словно ничего прекраснее не видела в жизни. — Крупным шрифтом заголовок «Поттер обвиняет». Подзаголовок: «Гарри Поттер называет притаившихся Пожирателей смерти». А ниже — твоя большая фотография и подпись: «Потрясённый подросток, переживший нападение того-кого-нельзя-называть», пятнадцатилетний Гарри Поттер вызвал вчера фурор, обвинив почитаемых членов волшебного сообщества в том, что они являются Пожирателями смерти».

Прыткопишущее перо было уже у неё в руке и на полпути ко рту, как вдруг восторженное выражение исчезло с её лица.

— Но наша маленькая кудесница, — Рита опустила перо и волком глянула на меня, — конечно, не захочет, чтобы это напечатали?

— Наоборот, — ласково ответила я. — Именно этого ваша маленькая кудесница и хочет.

Рита удивлённо уставилась на меня.

— Ты хочешь, чтобы я опубликовала его рассказ о том-кого-нельзя-называть?

— Именно, — ответила я. — Подлинную историю. Все факты. В точности так, как сообщит их Гарри. Он расскажет вам все подробности, назовёт имена неразоблачённых Пожирателей смерти, которых там видел, опишет, как выглядит теперь Волдеморт… Да что ж вас так крючит от этого имени!

— «Пророк» этого не напечатает, — сказала Рита, вытерев с юбки разлитый коктейль. — Ты, возможно, не заметила, но его россказням никто не верит. Все считают, что он свихнулся. Но если позволишь дать эту историю с такой точки зрения…

— Нам не нужна ещё одна история о том, что Гарри спятил, — отрезала я. — Благодарю, с нас хватит! Я хочу, чтобы ему позволили сказать людям правду!

— На такую историю не будет спроса, — сухо сообщила Рита.

— Скажите проще — Фадж не позволит?

Рита посмотрела на меня потом наклонилась через стол и негромко сказала:

— Да, Фадж оказывает давление на редакцию, но не в этом суть. «Пророк» не напечатает статью, где Гарри представлен в хорошем свете. Никто не станет её читать. Публика настроена иначе. Её уже достаточно встревожил нынешний побег из Азкабана. Люди просто не хотят поверить, что сами-знаете-кто вернулся!

— Значит, «Ежедневный пророк» считает нужным говорить людям только то, что они желают услышать? — уточнила я.

— «Пророк» интересуют тиражи!

— Папа говорит, что это жуткая газета, — сказала вдруг Луна. — А он печатает важные статьи о том, что люди должны знать, по его мнению. Он не интересуется деньгами.

Рита посмотрела на неё пренебрежительно.

— Надо думать, твой папа держит какую-нибудь захудалую деревенскую газетёнку? Вроде «Двадцать пять способов завязать сношения с маглами» с датой следующей распродажи «Приноси и улетай»?

— Нет, — сказала Луна, — он редактор «Придиры».

Рита фыркнула так громко, что сидевшие за соседним столом обернулись.

— Важные статьи о том, что люди должны знать, а? — произнесла она с издёвкой. — Содержимым этого журнальчика я могла бы удобрять свой садик!

— Если б он у вас был, — ласково сказала я. — И вот вам шанс немного поднять уровень «Придиры»: Луна говорит, её папа с радостью напечатает интервью с Гарри. Вот и публикуйте.

С секунду Рита смотрела на нас, потом сказала со смехом:

— Думаете, люди воспримут его серьёзно, если это будет в «Придире»?

— Некоторые — нет, — спокойно ответила я. — Но в сообщении «Пророка» о побеге из тюрьмы не сходятся концы с концами. И наверное, многие думают: нет ли этому более убедительного объяснения? Если им предложат другое, пусть даже в необычном журнале, думаю, многие прочтут его с интересом.

Рита довольно долго молчала и оценивающе глядела на меня, склонив голову набок.

— Ладно, допустим на минуту, что я напишу, — неожиданно сказала она. — Сколько мне за это заплатят?

— Кажется, папа не платит людям, которые пишут в его журнал, — мечтательно проговорила Луна. — Они пишут, потому что это почётно и, конечно, им хочется видеть своё имя в печати.

Риту перекосило.

— Я, что же, буду писать бесплатно?!

— А как же, — улыбнулась я. — Иначе, как вы понимаете, я сообщу властям, что вы незарегистрированный анимаг. Конечно, «Пророк» вам неплохо заплатит за репортаж из камеры о жизни Азкабана…

— Кажется, у меня нет выбора, я правильно поняла? — сказала Рита дрожащим голосом. Она опять открыла сумочку, достала кусок пергамента и перо.

— Папа будет рад, — серьезно сказала Луна.

— Ну, Гарри, готов рассказать людям правду? — спросила я.

— Пожалуй, — ответил он.

— Строчите, Рита, — безмятежно произнесла я. — Только я потом прочту, что именно вы написали…

10

Интервью имело огромный успех! Амбридж даже запретила «Придиру» в школе, но когда это кого-то останавливало?

А через некоторое время Гарри опять начал видеть сны о Волдеморте… И уроки окклюменции ему никак не помогали, скорее, усугубляли эти видения.

— Почему так, сэр? — спросила я, зайдя в очередной раз к профессору.

У него был усталый вид, и он давно уже не соглашался пойти на тренировку, ограничиваясь коротким «сил нет, Грейнджер».

— Не знаю. На зеркало похоже, — пробормотал он. — У вас ведь получается закрыться, а вы даже не стараетесь толком…

— У меня есть хорошие воспоминания, — ответила я, — я могу их подсунуть взамен тех, что вы хотите увидеть!

— А у Поттера будто их нет?

— Есть, но… он не знает, как их использовать! Может, подсказать?

— Нет, тогда ясно станет, что вы в курсе наших занятий. А если вы подсунете ему книжку, он ее все равно не прочтет, — мрачно ответил Снейп и потер виски. — Грейнджер, идите спать. Я в самом деле зверски устал…

— И зелья не помогают?

— Не помогают.

— Тогда, — я подошла вплотную, так, чтобы накинуть цепочку ему на шею. — Закрывайте глаза. Нет, вы будете подсматривать, так что…

Я прикрыла ему глаза ладонью, а потом быстро повернула хроноворот.

— Не открывайте… Идем… Вот так. А теперь ложитесь и спите, я разбужу, когда придет время, — сказала я. — Нельзя же так. Вы себя угробите…

Он меня уже не слышал, будто выключился.

В кабинете он-будущий кричал на Поттера, тот огрызался, но это не имело никакого значения. Настоящий спал непробудным сном, и я не стала его трогать, когда время вышло, а еще раз открутила хроноворот назад, и только потом потихоньку ушла. Пусть хоть раз выспится по-человечески…

А назавтра, когда мы всем кружком отрабатывали заклинание Патронуса, нас застукали. Большинство успело разбежаться, но Поттера поймала Амбридж. К счастью, вину взял на себя Дамблдор — дескать, раз отряд назван его именем, то весь спрос с него, — а потом с шумом испарился.

Сдала нас Мариэтта Эджкомб. Не зря я зачаровала тот листок — лицо у нее теперь было, мягко говоря, ужасным, но я ее не жалела. Не хотела участвовать — не подписывала бы!

И тем же вечером близнецы Уизли устроили такой фейерверк, что Амбридж еще долго икалось…

А потом… Потом Гарри отправился на очередное занятие по окклюменции, и я с ним вместе. Некстати ворвавшийся Малфой отвлек профессора, и тот оставил думосброс без присмотра, хотя сам же мне велел не делать так! Конечно, Гарри сунулся в него. И я тоже.

… В Большом зале было больше сотни отдельных парт, за всеми сидели ученики — шел экзамен.

Солнечные лучи потоками струились через высокие окна на склонённые головы… А вот и Снейп — худой и бледный, нашего возраста… Точно, это экзамен СОВ. Защита от Темных искусств, разглядела я заголовок работы…

— Пять минут! — узнала я голос профессора Флитвика.

Я отпрянула вместе с Гарри и увидела двух мальчишек… Один, черноволосый, в очках, был вылитый Гарри, только глаза карие, не зеленые. Во втором я узнала Сириуса. Ох, каким он был красавчиком в те годы!

А неподалеку сидели Люпин и Петтигрю, тоже совсем мальчишки…

Флитвик собрал работы, и все потянулись на выход. Снейп, сутулый и угловатый, двигался как-то странно, оглядываясь на каждом шагу.

— Тебе понравился десятый вопрос, Лунатик? — спросил Сириус, когда они вышли в вестибюль.

— А как же, — весело отозвался Люпин. — «Назовите пять признаков, по которым можно узнать оборотня». Прекрасный вопрос.

— Ты уверен, что тебе удалось правильно перечислить все признаки? — с притворной озабоченностью спросил Джеймс.

— Думаю, да, — серьёзно ответил Люпин. — Признак первый: он сидит на моём стуле. Признак второй: он носит мою одежду. Признак третий: его зовут Ремус Люпин.

Все, кроме Петтигрю, засмеялись.

— Я написал про форму морды, зрачки и кисточку на хвосте, — взволнованно сказал он, — а больше ничего не мог…

— Ты что, совсем тупой, Хвост? — нетерпеливо сказал Джеймс. — Раз в месяц гуляешь с оборотнем всю ночь напролёт…

— Говори тише, — взмолился Люпин.

Снейп шёл за ними, уткнувшись в книгу, наверно, проверял, точно ли ответил на все вопросы.

— А по мне, вопросы были — лучше не надо, — услышала я голос Сириуса. — Я удивлюсь, если не получу «превосходно»!

— Я тоже, — сказал Джеймс. Он полез в карман и достал оттуда трепыхающийся золотой снитч.

— Где взял?

— Стащил, — небрежно сказал Джеймс. Он принялся играть снитчем, отпуская его не больше чем на длину руки и ловя снова — реакция у него была великолепная. Хвост смотрел на него с благоговением.

Снейп устроился неподалёку, в тени.

— Скучно, — сказал вдруг Сириус. — Когда уже полнолуние?

— А я бы и без него обошёлся, — мрачно сказал Люпин.

— Сейчас развлечёмся, Бродяга, — спокойно сказал Джеймс. — Гляди, кто там…

Сириус повернул голову и замер, как пёс, почуявший кролика.

— Великолепно, — мягко сказал он. — Нюниус.

Снейп поднялся на ноги и теперь прятал свои книги и листки в сумку. Когда он вышел из тени и зашагал по лужайке, Сириус и Джеймс встали.

— Как дела, Нюниус? — громко сказал Джеймс.

Снейп отреагировал так, словно ждал нападения: уронив сумку, он сунул руку в карман… но не успел.

— Экспеллиармус!

Его палочка улетела в траву.

Сириус рассмеялся отрывисто, словно залаял.

— Импедимента! — сказал он, и Снейп, рванувшийся за палочкой, упал ничком на полпути к ней.

Джеймс и Сириус приблизились к нему с поднятыми палочками; по дороге Джеймс поглядывал через плечо на девочек у озера. Хвост тоже поднялся на ноги и наблюдал за ними с жадным интересом — он даже отошёл от Люпина, чтобы лучше видеть.

— Как прошёл экзамен, Нюнчик? — спросил Джеймс.

А тот не мог встать.

— Вы у меня дождётесь! — выпалил он, глядя на Джеймса с откровенной ненавистью. — Дождётесь!

— Дождёмся чего? — хладнокровно сказал Сириус. — Что ты хочешь сделать, Нюнчик, вытереть о нас свой сопливый нос?

Снейп и тогда ругался так, что уши в трубочку сворачивались, но что толку?

— Ну и грязный же у тебя язык, — презрительно сказал Джеймс. — Экскуро!

Изо рта у Снейпа тут же полезла розовая мыльная пена, она покрыла его губы, и он задыхался в ней…

— Оставьте его в покое!

Джеймс и Сириус оглянулись.

Кричала одна из девочек у озера, с густыми тёмно-рыжими волосами до плеч и поразительно зелёными глазами миндалевидной формы — такими же, как у Гарри.

Его мать.

— Что, Эванс? — ласково спросил Джеймс.

— Оставьте его в покое! — повторила Лили. Она смотрела на Джеймса с откровенной неприязнью. — Что он вам сделал?

— Ну, пожалуй, всё дело в самом факте его существования, если ты понимаешь, о чём я…

— Оставь его в покое, ясно?!

— Оставлю, если ты согласишься погулять со мной, Эванс, — быстро откликнулся Джеймс. — Давай, пойдём со мной на прогулку, и я больше никогда в жизни не направлю на Нюнчика свою волшебную палочку.

Тем временем заклинание ослабло, и Снейп добрался до своей палочки…

На лице Джеймса появился глубкий порез, на мантию хлынула кровь, но Сириус тоже без дела не стоял — Снейп повис в воздухе вверх тормашками…

— Прекрати! Расколдуй его! — потребовала Эванс, Джеймс тяжело вздохнул, повернулся к Снейпу и пробормотал контрзаклятие.

— Ну вот, — сказал он, когда Снейп вновь с трудом поднялся на ноги, — тебе повезло, что Эванс оказалась поблизости, Нюниус…

— Мне не нужна помощь паршивых грязнокровок!

Лили прищурилась.

— Прекрасно, — спокойно сказала она. — В следующий раз я не стану вмешиваться. Кстати, на твоём месте я бы постирала подштанники, Нюниус.

Мне было невыносимо стыдно смотреть на это, но не смотреть я тоже не могла, и когда Снейп за шкирку выдернул Гарри из думосброса, я поспешила спрятаться под столом. Хорошо еще, он быстро выкинул Поттера из кабинета…

— Теперь вы понимаете, почему нельзя оставлять воспоминания в думосбросе? — негромко произнес профессор.

— Что же вы-то оплошали? — прошептала я, вернувшись к человеческому облику.

— А кто вам сказал, что я оплошал? — покосился он на меня. — Поттеру не помешает узнать, что за фрукт был его папаша… и крестный.

— Люпин мог хоть слово сказать… и промолчал!

— А он всегда так. О Петтигрю и говорить нет смысла, полагаю…

— А почему они вас так по-дурацки называли?

— Имя мое им не понравилось, — мрачно ответил он, — вот и переделали. Ну и… в детстве из меня можно было вышибить слезу. Обычно такое случалось от злости, но не докажешь ведь…

Воцарилось молчание.

— Грейнджер, — сказал вдруг профессор, — прошу вас, об этой сцене…

— Вы с ума сошли?! Чтобы я трепалась о таком?! — вспылила я. — Простите, сэр, я не должна была этого видеть, но… но… Только дайте мне вернуться на Гриммо, и я взгрею Сириуса!

— Да теперь-то уж какой смысл?

— А такой! Такой, что он до сих пор не повзрослел, и… и… Тонкс жалко, — завершила я. — Ей с ним мучиться. Или с Люпином, она пока не решила.

— Лучше уж с Сириусом, — серьезно сказал Снейп, — он хоть и дурак, но дурак понятный. И богатый вдобавок. С Люпина вдова разве что шерсти клок получит.

— Почему сразу вдова?

— А вы полагаете, сколько из нас выживет в грядущей войне? — он помолчал и добавил: — Я надеюсь, вы уцелеете. А генофонд этих дебилов не жалко.

Как я и говорила, профессор Снейп — сама доброта!

Оказалось, что Хагрид так задержался в пути потому, что вел с собой младшего братца. Симпатичный великанчик, но мне совсем не хотелось давать ему уроки английского!

Гриффиндор победил в чемпионате по квиддичу, и Рон теперь просто светился от радости. Примерно так же, как близнецы, с шумом и громом свалившие из школы незадолго до экзаменов. Вышло эффектно!

— Сэр, — сказала я, заглянув на минуту в подземелья, — я страшно боюсь экза…

Вместо ответа он шваркнул в меня подсвечником, который в полете превратился в дикого гуся и заорал дурным голосом.

— Вы готовы к экзаменам, Грейнджер, — спокойно сказал профессор, когда я перехватила гуся, превратила его обратно в подсвечник и вернула на место.

— И все равно боюсь!

— А я тут при чем?

— Да ни при чем, конечно, сэр, — ответила я. Хоть слово мог бы сказать…

— Грейнджер, — окликнул он, когда я уже взялась за ручку двери. — Не устроить ли нам тренировку? Вы напряжение сбросите, я тоже… расслаблюсь. А?

— Через двадцать минут в Выручай-комнате! — выпалила я и убежала.

Надо ли говорить, что после тренировки я спала, как убитая?

На самом деле экзамены меня вовсе не пугали: принимали их не наши преподаватели, и они, как я позже отметила, были снисходительны к промахам трясущихся от страха студентов.

Вот только ночью, на практическом экзамене по астрономии мы стали свидетелями нападения на Хагрида: это была Амбридж и еще кто-то. Нашему приятелю удалось уйти в лес, но МакГонаггал, которая кинулась на его защиту, здорово досталось… Такое вот… увольнение по собственному желанию! Хагрида спасло то, что он полувеликан — на них заклинания почти не действуют, а вот наш декан… она ведь не девочка уже, и такая атака! Никто не знал, чем это может аукнуться.

А на последнем экзамене, истории магии, у Гарри приключилось видение. Вернее, сон — он вырубился от усталости и снова угодил в сознание Волдеморта. И тот, судя по этому сну, пытал Сириуса…

Директора в школе не было, МакГонаггал отправили в больницу, и что оставалось делать?

— Гарри, — попыталась я воззвать к его здравомыслию, — сам посуди, как Волдеморт сумел бы проникнуть в Отдел тайн незаметно для всех волшебников?

— Откуда я знаю?! Вопрос в том, как нам туда проникнуть!

— Гарри! — зарычала я. — Сейчас пять часов, рабочий день! В Министерстве магии полно сотрудников… разве Волдеморт с Сириусом могли пробраться туда так, чтобы никто не видел? Гарри, ведь за их поимку назначена огромная награда! По-твоему, они могли проникнуть в здание, битком набитое аврорами, и остаться незамеченными?

— Я не знаю, может, Волдеморт воспользовался мантией-невидимкой или ещё чем-нибудь! — ответил он. — К тому же я сам много раз бывал в Отделе тайн и никогда не видел там ни одной живой души!

— Ты никогда там не бывал, Гарри, — напомнила я. — Всё это тебе снилось, и только.

— Это не обычные сны! — выкрикнул он мне в лицо. Еще немного, и он схватил бы меня за плечи и начал трясти… ну, тогда я вполне законно отправила бы его в нокаут. — Как ты объяснишь случай с мистером Уизли? Как я узнал, что произошло с ним?

— Тут он прав, — вздохнул Рон.

— Но это ведь невероятно! — гаркнула я. — Как, скажи на милость, Волдеморт мог схватить Сириуса, если Сириус всё время сидел на площади Гриммо?!

— Наверное, Сириус не выдержал и решил, что, если он на минутку отлучится, большой беды не будет, — взволнованно сказал Рон. — Этот дом ему до смерти надоел, вот и…

— Но почему, — не отставала я, — почему, объясните мне пожалуйста, Волдеморту понадобился именно Сириус? Почему он не может без него раздобыть своё оружие или что там ему нужно?

— Не знаю! На это могут быть тысячи причин! — не выдержал Гарри. — Может, ему приятно смотреть, как Сириус мучается!

— Послушайте-ка, я вот что подумал, — негромко сказал Рон. — Брат Сириуса был Пожирателем смерти, так? А вдруг он поделился с Сириусом тайной, как добыть оружие?

— Да-да… потому-то Дамблдор и настаивал на том, чтобы держать Сириуса под замком…

— Да что за бред вы несете? — разозлилась я. — У нас нет никаких доказательств, мы даже не уверены, действительно ли Волдеморт с Сириусом находятся там!

Даже если так, уже миновал час. Лонгботтомы под пытками продержались два, если верить Невиллу, то есть его бабушке…

— Гермиона! Гарри их видел! — напомнил Рон.

— Во сне! — рявкнула я в ответ. — И еще, Гарри, тебе не кажется, что у тебя есть такой пунктик — тебя вечно тянет кого-то спасать?

— О чём это ты, а? Что значит «кого-то спасать»?

— Например, в прошлом году — на кой черт ты спасал сестру Делакур? Не дошло, что ей не дали бы погибнуть? Благородство, все дела, настоящий герой, но…

— Очень любопытно, — сказал он, — Рон тоже заявил, что я напрасно потратил время, изображая из себя героя… Так, по-вашему, это называется? Вы думаете, я снова корчу из себя героя?

— А что, нет, что ли? — мрачно ответила я. — Я вот о чём… Волдеморт знает тебя, Гарри! Он забрал Джинни в Тайную комнату, чтобы заманить тебя туда, такие уловки в его духе, потому что он понимает: ты обязательно придёшь на помощь. И с Сириусом то же самое — вдруг он просто пытается заманить в Отдел тайн тебя?

— Неважно, так это или нет… МакГонаггал увезли в больницу святого Мунго, в Хогвартсе не осталось членов Ордена, которым можно было бы всё рассказать, и, если мы не отправимся в Министерство сами, Сириус умрёт!

Ну, с этим бы я поспорила, но скажи я им, кому можно поведать о случившемся, они б меня саму в Мунго отправили!

— Гарри! — предприняла я последнюю попытку. — Что, если твой сон был всего лишь сном?!

— Как ты не понимаешь! — закричал он. — Это не кошмары и не обычные сны! Зачем, по-твоему, я ходил на уроки окклюменции, почему Дамблдор хотел, чтобы я перестал видеть во сне эти вещи? Потому что они реальны, Гермиона! Сириуса схватили, я его видел! Он у Волдеморта, и больше об этом никто не знает… Выходит, мы единственные, кто может его спасти, и, если ты не хочешь в этом участвовать, дело твоё, но я отправляюсь туда, понятно? И если мне не изменяет память, ты не жаловалась, что меня вечно тянет кого-то спасать, когда я спасал тебя от дементоров, да и ты тоже, — он повернулся к Рону, — ты тоже не жаловался, когда я спасал от василиска твою сестру!

«Ах ты манипулятор паршивый! — подумала я. — Много бы ты наспасал без моего хроноворота!»

— Я и сейчас не жалуюсь! — с жаром воскликнул Рон.

— Дамблдор хотел, чтобы ты научился изгонять эти вещи из своего сознания! — стояла я на своем. — Если бы ты как следует изучал окклюменцию, ты бы даже не увидел…

— Если ты думаешь, что я могу вести себя так, будто ничего не видел…

— И Сириус говорил тебе, что ты должен научиться защищать своё сознание и что нет ничего важнее этого!

— Ну, знаешь! Сейчас он наверняка сказал бы что-нибудь дру…

Дверь класса открылась, вошли Джинни с Луной.

— Гарри, ты что так кричишь? — спросила Джинни.

— Не твоё дело!

— Хамить не обязательно, — нахмурилась она. — Мы просто хотели узнать, не нужна ли тебе помощь.

— Не нужна.

— Что-то ты очень грубый сегодня, — безмятежно сказала Луна.

Ну и что с ними делать?

— Постойте-ка, — сказала я. — Гарри, сперва нам нужно выяснить, действительно ли Сириуса сейчас нет в штаб-квартире!

— Я же тебе говорил: я видел…

— Да насрать, что ты там видел, у тебя глюки через день! — вызверилась я, и парни попятились. — Сперва нужно убедиться, что Сириуса нет дома, а потом уже отправляться в Лондон! Если его и правда там нет, тогда дело другое…

— Сириуса уже пытают! — выкрикнул Гарри. — У нас нет времени!

«Господи, ну почему ты такой дебил?!» — подумала я, а вслух сказала:

— А если Волдеморт все-таки нас обманывает? Нет, Гарри, мы обязаны это проверить!

— Как? Как, по-твоему, мы это проверим?

— Патронуса пошли, идиот! — не выдержала я. — Ты умеешь вызывать телесного патронуса, я тоже, так какого хрена мы до сих пор сопли жуем?!

Гм… очевидно, в таком модусе они меня даже не представляли. Как там меня профессор назвал, фурией? Вот, это подходящее определение.

— Экспекто Патронум! — гаркнула я, и серебристая росомаха уселась у моих ног. — Гриммо, двенадцать, Сириусу Блэку — если он там, пусть срочно даст знать!

Через минуту примчался серебристый пёс и сказал голосом Тонкс:

— Вы что, охренели? Что случилось? Гермиона, объясни нормально, а то этот идиот рвется в Хогвартс!

— Все живы и целы, — продиктовала я следующее послание, — но Гарри приснился странный сон, в котором Волдеморт пытал Сириуса в Отделе тайн. Он едва не сорвался туда, спасать крестного. Так что если ты сейчас на Гриммо, прикуй Сириуса к лестнице, что ли… а здесь я сама справлюсь. И вызови кого-нибудь из вменяемых старших, чтобы разобрались, в чем тут дело!

— Я его сразу обездвиживающим приложила, а то он ринулся в бой… не пойми куда, — вскоре отозвалась Тонкс. — Ничего, он надежно зафиксирован. Грюм уже в пути, остальные тоже. Сидите в школе и не рыпайтесь!

— Паника отменяется, Гарри, — ласково сказала я, поймав его ошалелый взгляд. — Это был просто дурной сон… Петрификус Тоталус!

— Ты… — начал было Рон, но Джинни уловила мою идею и уложила братца рядом с Гарри.

— А теперь что? — спросила Луна, с интересом посмотрев на них.

— Ничего, будем ждать новостей, — ответила я. — Помогите-ка оттащить их в спальню, что они тут валяются…

Новости не заставили себя ждать: утром Амбридж уже не было в школе, а директор водворился на привычном месте. Тонкс коротко сообщила, что в Отдел тайн вломились Пожиратели смерти, которые охотились за неким пророчеством, касающимся Гарри и Волдеморта, и они его добыли, но на выходе их приняли авроры и невесть откуда взявшийся Дамблдор. Ну как приняли… большинство успело смыться: появился Волдеморт собственной персоной, и они с директором неплохо развлеклись, разгромив министерский атриум. Зато Фадж, наш министр, наконец убедился, что Гарри не врет!

11

— Я больше всего боялся, что он помчится туда, а вы не сможете его остановить, — сказал мне Снейп, когда я пробралась к нему вечером.

— Да ладно, это было просто, — невольно улыбнулась я. — Сэр, а все-таки, зачем Пожирателям потребовалось вламываться в Отдел тайн? Что это за пророчество такое?

— Лорд пытался убить Поттера во младенчестве из-за него, — выговорил он, глядя в стену. — Он знал о самом пророчестве, но ему была неизвестна его суть. Свою ошибку он осознал, только когда заклятие ударило рикошетом по нему самому. Вот почему после своего возвращения в тело он был одержим одной мыслью: узнать полное содержание пророчества… Это и есть оружие, которого он так упорно добивался с момента своего возвращения — знание того, как погубить Поттера.

— Я не совсем понимаю…

— Это случилось шестнадцать лет назад, холодной осеньей ночью, в комнате над трактиром «Кабанья голова», — негромко произнес Снейп. — Я пришёл туда, хотел наняться на должность преподавателя защиты, но кое-что подслушал…

— Сэр, не надо, — остановила я. — Я же вижу, вы не хотите об этом вспоминать!

— А иначе вы не поймете, — ответил он. — Я молчу шестнадцать лет, Грейнджер. Я попросту устал от этого. Пойдемте.

— Куда?

— В Выручай-комнату, там думосброс есть. Пересказать это я не смогу, я слов таких не знаю.

— Вы потом сотрите мне воспоминания… — сказала я, волочась за ним, — мало ли…

— Там видно будет, — мрачно ответил он, втолкнув меня в комнату. — Ну вот. Начнем сеанс душевного эксгибиционизма…

Я не успела удивиться тому, что профессор оперирует такими понятиями, как рухнула в его воспоминания.

Над чашей думосброса выросла фигура, закутанная в многочисленные шали; её глаза за линзами очков казались огромными. Не отрываясь от чаши, фигура начала медленно вращаться. Но когда Сивилла Трелони — ее легко было узнать — открыла рот, раздался не её обычный голос с таинственными, словно бы неземными интонациями, а грубый и хриплый:

— Грядёт тот, у кого хватит могущества победить Тёмного лорда, рождённый теми, кто трижды бросал ему вызов, рождённый на исходе седьмого месяца… и Тёмный лорд отметит его как равного себе, но не будет знать всей его силы… И один из них должен погибнуть от руки другого, ибо ни один не может жить спокойно, пока жив другой…

По-прежнему медленно вращаясь, фигура профессора Трелони погрузилась обратно в серебристую массу и пропала.

— Я потом узнал, что пророчество подходило двоим. Оба родились в конце июля того года, у обоих родители были членами Ордена Феникса и трижды чудом избежали гибели от руки Волдеморта. Второй — Лонгботтом. Но я тогда не услышал пророчество до конца, меня застукали, — прямо сказал Снейп. — Но что знал, я передал… сами знаете, кому. Смотрите дальше.

Картина опять перестроилась. Снейп — маленький еще, похоже, первокурсник, — спешил по коридору в Хогвартс-экспрессе, уже переодевшись в форму. Наконец он остановился около купе, где шумела кучка хулиганистого вида мальчишек. В углу съёжилась на сиденье Лили, уткнувшись в оконное стекло.

Он сел напротив Лили. Она мельком взглянула на него и снова отвернулась к окну, вытирая слезы.

— Я не хочу с тобой разговаривать!

— Почему?

— Туни ненавидит меня. Потому что ты видел то письмо от Дамблдора.

— И что? — с искренним недоумением спросил он, а после паузы сказал с искренней радостью: — Но мы ведь едем! Едем в Хогвартс!

Лили заулыбалась.

— Хорошо бы тебе попасть на Слизерин, — сказал он.

— Чего-чего?

Один из мальчишек, бывших с ними в одном купе, и до этого не проявлявший никакого интереса к Лили или Снейпу, обернулся на это слово, и я узнала Джеймса Поттера.

— Как можно хотеть попасть на Слизерин? Я бы тогда школу бросил, а ты разве нет? — спросил он у второго мальчишки, но тот не улыбнулся.

— У меня вся родня там училась, — сказал он, и я узнала Сириуса.

— А на вид ты вроде нормальный…

Сириус ухмыльнулся.

— Может, я сломаю традицию. Куда бы ты пошёл, если бы сам выбирал?

Джеймс поднял невидимый меч.

— На «Гриффиндор, где храбрые сердцем»! Как мой папа.

Снейп тихо пренебрежительно фыркнул. Джеймс повернулся к нему.

— Что, проблемы с этим?

— Нет, но если у вас мускулов больше, чем мозгов…

— А куда ты надеешься попасть, если у тебя ни того, ни другого? — встрял в разговор Сириус.

Джеймс расхохотался, а Лили вдруг встала:

— Пошли, Северус, найдём другое купе.

— А-ха-ха! — раздалось им вслед. — Пока, Нюниус!

Я молчала.

— С тех пор так и повелось, — сказал за моей спиной профессор, и в его голосе прозвучала детская обида.

— Дураки, понимали б чего, — ответила я. — У вас красивое имя.

Он ничего не сказал, а картинка опять сменилась. Теперь я стояла за спиной Снейпа, лицом к ярко освещенным столам…

— Эванс, Лили! — услышала я голос МакГонаггал.

Девочка села на табурет, а Шляпа, едва коснувшись ее головы, выкрикнула:

— Гриффиндор!

А сам он отправился к столу Слизерина, где его встретили улыбками, и Люциус Малфой со значком старосты на груди приветливо протянул ему руку.

И картина снова переменилась…

Лили и Снейп идут по двору и, похоже, спорят.

— … мы же хотели остаться друзьями? — говорил Снейп. — Верными друзьями?

— Мы и есть друзья, Сев, но мне не нравится кое-кто из тех, с кем ты водишься! Извини, но Эйвери и Мальсибер не в моём вкусе! Мальсибер! Что ты нашёл в нём, Сев, это же гад ползучий! Знаешь, что он недавно пытался сделать с Мэри Макдональд?

Лили дошла до колонны и прислонилась к ней, глядя снизу вверх в худое бледное лицо.

— Ничего такого, — быстро сказал Снейп. — Это была шутка, вот и всё…

— Это была тёмная магия, и если ты считаешь её забавной…

— А как насчёт того, чем занимаются Поттер с дружками? — требовательно спросил Снейп. Он краснел пятнами, почти как Драко.

— Чем именно?

— Где они шляются по ночам? И с Люпином что-то не так…

— Он болен, — сказала Лили. — Они говорят, он болен…

— Тяжело заболевает каждый месяц в полнолуние?

— Ну, я помню твою теорию… Но какое тебе дело, чем они занимаются по ночам?

— Я просто хочу сказать… не такие уж они расчудесные!

— Но хоть темную магию не используют! А ты… ты неблагодарный. Я слышала, что недавно ночью случилось. Ты полез шпионить, по тому туннелю у Ивы, и Джеймс Поттер спас тебя от… ну, от того, что там внизу! — выдала она.

— Спас? — Снейпа перекосило от злости. — Спас? Ты что, думаешь, он там подвиг совершил? Он шею свою спасал, свою, и дружков своих! Ты же не собираешься… я тебе не позволю…

— Чего ты мне не позволишь? — прищурилась она.

— Они тебя за дуру держат! А я вижу, тебе нравится Поттер! Крутой, да? Лучший в квиддиче, красавчик…

Они говорили о чем-то еще, но тут картина снова изменилась.

Я видела, как Снейп покидает Большой зал после экзамена, бредёт прочь от замка, попадается на глаза Мародерам… Я не хотела видеть это во второй раз.

Очередная смена плана.

— Мне жаль.

Ночь. Лили, в халате, стоит, скрестив руки на груди, перед портретом Полной дамы у входа в гриффиндорскую башню.

— Я вышла только потому, что Мэри мне сказала — ты грозишься тут заночевать.

— Я так и сделал бы. Я совсем не хотел назвать тебя грязнокровкой, это просто…

— Само вырвалось? — в голосе Лили не было жалости. — Слишком поздно. Я тебе сто лет находила оправдания. Никто из моих друзей не может понять, почему я вообще с тобой разговариваю. Ты со своими драгоценными дружками, маленькими Пожирателями смерти… видишь, ты этого даже не отрицаешь! Ты даже не отрицаешь, на что вы все нацелились! Что ждёте не дождётесь присоединиться к сам-знаешь-кому, так?

Снейп молча глотал воздух.

— Я больше не могу притворяться. Ты выбрал свой путь, я — свой.

— Нет, послушай, я не собирался…

— … назвать меня грязнокровкой? Но ты, Северус, зовешь грязнокровками всех, кто родился в обычных семьях! Разве нет?

Она отвернулась и ушла в гостиную.

— Не надо больше, — попросила я. — Ну не надо, я же чувствую, что вам больно вспоминать!

— Наркоза для таких вещей еще не придумали, Грейнджер, — был ответ, — взялись, так смотрите.

Теперь картина менялась дольше. Это была вершина холма, выл ветер, холод пронизывал до костей… Взрослый Снейп — ну какой там взрослый, явно едва школу закончил! — тяжело дышал, поворачивался на месте, крепко сжимая в руке палочку, ожидая чего-то или кого-то…

Сверкнула молния, и Снейп упал на колени, лишившись палочки.

— Не убивай меня!

— Я и не собирался.

Дамблдор стоял перед Снейпом, его мантию трепало ветром, и его лицо освещал снизу огонёк палочки у него в руке.

— Ну, Северус? Что за послание для меня от лорда Волдеморта?

— Не… не послание… я здесь по своей воле! Я… я пришёл предупредить… нет, попросить… пожалуйста!..

Дамблдор резко взмахнул палочкой, и воцарилась тишина.

— Что же может просить у меня Пожиратель смерти?

— Пророчество… предсказание Трелони…

— Ах да, — сказал Дамблдор. — И как много ты пересказал Волдеморту?

— Всё… всё, что я слышал! — сказал Снейп. — Вот почему… именно поэтому он считает, что оно о Лили Эванс!

— Пророчество было не о женщине, — ответил Дамблдор. — В нём сказано о мальчике, рождённом до конца июля…

— Он думает, что оно о её сыне, он собирается выследить её, убить их всех…

— Если она так много значит для тебя, — сказал Дамблдор, — разве не сделает Волдеморт для неё исключение? Ты мог бы попросить пощады для матери в обмен на её сына?

— Я это сделал… я просил его…

— Ты мне отвратителен, — сказал Дамблдор, и я вздрогнула. — Значит смерть её мужа и сына тебе безразлична? Они могут умереть, лишь бы ты получил, чего хочешь?

Снейп смотрел на Дамблдора снизу вверх. Еще совсем молодое некрасивое лицо его было мокрым, от дождя или от слез, не разобрать…

— Пожалуйста, спрячь их всех, — выговорил он. — Спрячь ее… их… Пожалуйста!

— А что ты дашь мне взамен, Северус? — вкрадчиво спросил директор.

— Я… взамен? — Снейп изумлённо взглянул на Дамблдора, помолчал и сказал, сморгнув слезы: — Всё.

Смена плана.

Снейп сидел, сгорбившись, а мрачный Дамблдор стоял над ним. Через мгновение-другое Снейп поднял голову, и в глазах у него было такое горе…

— Я думал, вы собираетесь беречь их… охранять…

— Они с Джеймсом доверились не тому, — сказал Дамблдор. — Кому-то вроде тебя, Северус. Разве ты не надеялся, что Волдеморт сделает для неё исключение?

Снейп дышал часто и прерывисто и, по-моему, старался не расплакаться.

— Мальчик выжил, — сказал Дамблдор. — Её сын жив. У него её глаза, в точности её. Я уверен, ты помнишь форму и цвет глаз Лили Эванс?

— Не надо!

— Северус, это что — раскаяние?

— Почему… почему я жив?

— А какой прок в твоей смерти? — холодно сказал Дамблдор. — Если ты любил Лили Эванс, если ты по-настоящему любил её, то дорога твоя должна быть тебе ясна.

Снейп видел все словно в тумане, и слова Дамблдора не сразу дошли до него.

— О чем вы?

— Ты знаешь, как и почему она умерла. Сделай так, чтобы она умерла не напрасно. Помоги мне защитить сына Лили.

— Не нужна ему защита! Волдеморт ушел!

— Он может вернуться, и когда он это сделает, угроза для Гарри Поттера будет ужасной.

— Ладно… — сказал Снейп после долгого молчания. — Пусть будет так. Но никогда… никогда не рассказывайте!.. Это должно остаться между нами! Поклянитесь!

— Моё слово, Северус, что я никогда не покажу тебя с лучшей стороны? — вздохнул Дамблдор. — Если ты настаиваешь…

Воцарилась тишина.

— Дальше будет про Поттера. Это не интересно, вы сами все знаете, — произнес профессор. — Грейнджер, только без рук! Да что с вами, в самом деле?

— Что вы с собой сделали?! — выкрикнула я. — Зачем?! Вы же меня учили слова лишнего не произносить, а сами…

— Так это я теперь такой умный, — ответил он, поймав меня за запястья, а то я точно съездила бы ему по физиономии, — и знаю, что обещаниями разбрасываться нельзя. А тогда я был чуть старше вас, Грейнджер, и да, я был идиотом, можете не повторяться!

— Сволочь… мерзость какая…

— Кто, я?

— Не вы! — рявкнула я, вывернувшись из его хватки. — Вы просто идиот! А этот… этот… кукловод! Почему вы вот это Гарри не показали? А не только сцену у озера? Может, до него хоть что-нибудь бы дошло, хоть немножечко!

— Я не смогу, — серьезно сказал он. — Разве что при смерти буду, вот тогда…

— Но мне же показали!

— Ну, вы сравнили себя с Поттером, — криво усмехнулся Снейп, собирая свои воспоминания.

— Вы еще скажите «вы же девочка!», — прошипела я, сжав кулаки.

— Да вы не девочка, а гарпия какая-то…

— Фурия!

— Один черт, ведьма, — сказал Снейп, помолчал и спросил: — И вот как магглорожденная девочка-волшебница, скажите: что я сделал не так? Вам же сейчас столько лет, сколько было Лили…

Вообще-то, мне было уже больше, но что уж мелочиться!

— Я не знаю, — честно ответила я. — А еще я не знаю, кто такая Мэри и что с ней хотел сотворить этот Мальсибер…

— То же самое, что сделали со мной Мародеры, — мрачно ответил Снейп. — Забавное заклинание, правда? Это я его придумал.

— А откуда Мародеры его узнали? — спросила я, а он покраснел точно так же, как в юности, рваными темными пятнами. — От нее?

— Теперь уже не выяснишь… Наверно. Но я вас не об этом спрашивал, Грейнджер.

— А я не могу судить, сэр, — ответила я. — У меня никогда не было друзей. Таких вот… чтобы с детства… Но если б были, я не стала бы злиться на то, что они изучают Темные искусства.

— Вы бы попросили научить вас?

— Ну да… Будто это что-то плохое!

— Как видите, не все так считают…

— Это все равно, как ненавидеть высшую математику за то, что на тебя напал натуральный логарифм, — сказала я, шмыгнув носом, — Темные искусства — просто ветвь знаний. А вот как их применяют, дело другое!

— Вы все еще не ответили на мой вопрос.

— Да не знаю я! — вскричала я. — Я не могу поставить себя на ее место, я совершенно другая! Я… я все равно дружила бы с вами, факультет там, не факультет, вы же знаете, я…

Воцарилось молчание.

— Если бы вы были мне дороги, — сказала я, помолчав, — неважно, как парень или просто друг, вроде Виктора… я бы никогда не позволила так поступить с вами! А если бы мне не хватило сил отбиться от этой компании там, у озера, они бы все равно пожалели!

— Даже если влюбились бы в другого?

— А какое это имеет значение? — не поняла я.

— Шляпа не ошиблась, отправив вас на Гриффиндор, — тихо сказал Снейп, а потом вдруг сказал: — Давайте, может, проведем пару раундов, Грейнджер? Я вспомнил кое-что замысловатое… хотите попробовать неравный бой с несколькими противниками?

— Конечно! — ответила я и подумала: «Спорим, я тебя удивлю?».