История климата с 1000 года

ГЛАВА VII. ДИАГРАММЫ, ПОЛУЧЕННЫЕ В АСПЕНЕ[197]

В последние годы различные научные собрания избирали темой дискуссии современные флуктуации климата; так, например, конференция, созванная в 1961 г. в Нью-Йорке по инициативе Американского метеорологического общества, изучала изменения климата и связанные с ними географические явления[198]. Международный коллоквиум в Обергюрглере (сентябрь 1962 г.) был посвящен «колебаниям существующих ледников» и причинам, их обусловливающим.[199] Что касается конференции в Аспене (Колорадо, июнь 1962 г.), организованной Комитетом по палеоклиматологии Академии наук Соединенных Штатов Америки, то она проходила в том же направлении фундаментальных научных исследований. Ее задачей по существу было изучение «климата XI и XVI вв.».[200]

Конференции в Аспене присущи некоторые особенности: исследования были сосредоточены на двух отдельных столетиях. По мнению инициаторов, при таком фокусировании исследований можно было избежать общих мест и представить в виде монографии результаты изучения конкретной действительности, отнесенной к определенным историческим эпохам. В конференции принимали участие не только ученые-естественники (геологи, гляциологи, метеорологи, «дендрологи»)[201], но и профессионалы историки, что, несомненно, было впервые на собраниях такого рода. Приглашение вполне естественное: для хронологии «малой длительности», ограниченной одним столетием (XI или XVI), обычные методы палеоклиматологии, основывающиеся на процессах очень большой длительности (вплоть до геологических эпох), оказываются неудовлетворительными. Чтобы хорошо изучить данное столетие, следует обратиться к тонким, подробным наблюдениям и обобщить ряды ежегодных данных. А они в большинстве случаев основаны на использовании материалов из архивов, что уже относится к профессии историка.

И обращение климатологов к историкам не осталось без отклика. Собравшиеся в Аспене историки представили свыше пятидесяти рядов — по годам или по десятилетиям. К историкам присоединились представители других областей науки и подключились к работам исторической секции конференции.[202]

И сразу же стало ясно, что необходимо обобщить материалы и составить их опись.

Для чего необходимо обобщение? Прежде всего, для того чтобы проверить, согласуются ли ряды. Затем, для того чтобы выявить их содержание (которое может оставаться скрытым, если ограничиться рассмотрением каждого ряда отдельно). Наконец, для того чтобы выявить, пусть даже предварительные, элементы общей картины.

Итак, историческая секция конференции в Аспене занялась объединением рядов и диаграмм, представленных участниками. Были составлены хронологические таблицы, касающиеся XI и XVI вв. В 1962—1963 гг. Жак Бертен и Жаннин Рекура из лаборатории картографии Высшей практической школы взяли на себя труд оформить графически этот «монтаж». Диаграммы приведены с необходимыми пояснениями, примечаниями и легендой.

В настоящей главе мы лишь комментируем их, указываем источники, общую методологию и принципы классификации. В заключение будет сделана попытка интерпретации этих таблиц. Чтобы получить более подробную информацию о каждом из рядов, следует обратиться либо к публикациям авторов, несущих ответственность за отдельные графики, либо к еще не опубликованным источникам, использованным этими авторами.

Все ссылки будут даны в виде примечаний или в Приложении 7.

Последующее изложение, несмотря на все стремления автора к обобщению, остается частным, а в некоторых случаях рискует быть также и пристрастным. Несомненно, автор старался сообразоваться с коллективными выводами участников конференции в Аспене. Но, несмотря на это, в изложении поневоле отражается личная точка зрения автора. И эта точка зрения ни к чему не обязывает историков и исследователей, разработавших и подписавших таблицы.

Предлагаемые здесь интерпретации часто имеют, как это будет видно, характер гипотез. Если им удастся вызвать дискуссию, оживить исследовательские работы, то они выполнят одну из своих основных задач.

Источники, использованные для построения диаграмм, можно разделить на две группы: первичные, в которых сообщаются сведения о самом климате (например, ранние или поздние даты сбора урожаев), и вторичные, в которых сообщается о тех или иных последствиях климатических явлений, имеющих значения для человека (размер урожая — изобилие или недостаток).

К первичным источникам прежде всего относятся «фенологические» данные. Наиболее типичны в этом плане данные по Киото, представленные Аракавой (диаграмма XVI-5). Японский автор опирается на доказанный экологический факт: тесную корреляцию между температурой воздуха весной и датами цветения растений, причем последние как бы подводят итог первым [235]. Мягкая и теплая погода весной — это значит раннее зацветание; тенденция к весеннему похолоданию приводит к позднему цветению. Наиболее старые фенологические архивы Японии содержат данные о местной разновидности вишневого дерева (prunus yedoensis). Каждый год, как только в Киото зацветало это деревце, император или его наместник устраивал прием во фруктовых садах (нечто вроде garden-party), и летописцы отмечали дату этих цветочных приемов. Первая такая хронология была опубликована Тагучи (1939 г.). Аракава вновь опубликовал эти даты, подверг их критическому анализу и представил графически. Диаграмма XVI-15 — только часть построенной им кривой, распространяющейся (с некоторыми пробелами) на период с IX по XIX в. [15].

ДИАГРАММЫ, ПОЛУЧЕННЫЕ В АСПЕНЕ. ИНФОРМАЦИЯ О КЛИМАТЕ (сравниваемые ряды).

Зима. Температура (индекс). 1 — Западная Европа, 2 — Бельгия, 3 — Англия, 4 — юг Франции (а — мягкая зима, б — суровая); 5 — Северо Западная Европа, замерзание рек до Парижа (верхний ряд), Центральная Европа, замерзание рек до Одера (нижний ряд); 6 — Рига, порт свободен ото льда, даты (а — мягкая, ранняя, б — холодная, запоздалая); 7 — Япония, озеро Сува покрыто льдом, отклонения ог средней в днях (а — запоздалое, б—раннее);

Зима. 8 — Гипотезы о тенденции за десятилетие, показатели температуры: верхний ряд — 50° с. ш., 0° в. д.; средний ряд — 500 с. ш., 12° в. д.; нижний ряд — 50° с. ш., 95° в. д. (а — мягкая зима, б — суровая).

Осадки. 9 — Каталония, число дней с молебнами (а — засуха); 10 — Франция — наводнения); 11 — Цюрих, дни со снегом из общего числа дней с осадками в %. Весна. 12 — юг Франции, даты жатвы (а — ранняя жатва; тепло, б — жатва совпадает со средней, в — запоздалая; холодно); 13 — Каталония, число дней с молебнами (а — засуха); 14 — Франция — Бельгия (а — наводнения, б — засуха); 15 — Центральная Япония, даты цветения вишни, отклонения от средней в днях (а — раннее зацветание, мягкая весна, б — позднее, прохладная).

Лето. Температура. 16 — Франция (отклонение в днях), даты сбора винограда (верхний ряд), 16 бис —3-летняя скользящая средняя (а — тепло, ранний сбор, б — прохладно, поздний сбор); 17 — Англия, тенденция (а — тепло, б — прохладно); 18 — Лапландия, прирост деревьев, отклонения от среднего индекса, 19 — Аляска, индекс прироста деревьев (а — большой прирост, тепло; б — малый, прохладно). Осадки. 20 — Каталония, число дней с молебнами (а — засуха); 21 — Франция (б — наводнения); 22 —Бельгия (а — сухо, б — влажно).

Лето. Осадки. 23 — Цюрих, число дней с дождем, тенденция (а — сухо, б — влажно), 24 — гипотезы о тенденции за десятилетие, показатели влажности: верхний ряд — 50° с. ш., 0° в. д.; средний ряд — 50° с. ш., 12° в. д.; иижиий ряд — 50° с. ш., 35° в. д. (а — сухо, б — влажно). Осень. Осадки. 25 — Каталония, число дней с молебнами (а — засуха); 26 — Франция (а — наводнения); 21 — Бельгия (а — сухо, б — влажно). Общая информация. Осадки. 28 — США, юго-запад, индекс прироста деревьев (а — малый прирост, сухо, б — большой прирост, влажно); 29 — Франция (а — предположительно засушливые годы).

Общая информация. Осадки. 30 — Каталония, число дней с молебнами за годо-урожай (а —засуха); 31 — цены на пшеницу в Барселоне за годо-урожай (верхний ряд), ежегодные отклонения от 9-летней скользящей средней в % (нижний ряд) (а — цены выше средней); 32 — цены на зерно: Испания верхний ряд, а дальше в порядке следования: Бельгия, Париж, Англия, юг Германии, Австрия, Польша (б — повышенные цены). Температура. 33 — Англия, гипотезы о тенденции за десятилетие, показатели температуры, все сезоны (а — тепло); 34 — Альпийские ледники, тенденция (а — отступание, б — наступание больше чем в XX в.).

Зима. Температура. 1 — Франция — Германия — Италия, 2 — Западная Европа, 3 — район Северного моря, 4 — Центральная Европа, 5 — Россия, (а — холод, б — тепло), 6 — Гипотезы о тенденции за десятилетие, показатели температуры: верхний ряд — 50° с. ш., 0° в. Д.. средний ряд — 50° с. ш., 12° в. д., нижний ряд — 50° с. ш., 35° в. д. (а — холод, б — тепло). Осадки. 7 — район Северного моря (а — дождливо).

Лето. 8 — Аляска, индексы годичного прироста деревьев (а — большой прирост, тепло, б — малый прирост, прохладно); 9 — Франция — Германия — Италия (а — сухо, б — влажпо); 10 — Западная Европа (а — сухо, б — влажно, холод); 11 — район Северного моря (а — сухо, б — влажно, в — тепло, г — холодно); 12 — Западная Европа (а — наводнения); 13 — Центральная Европа (а — тепло, сухо, б — влажно); 14 — Россия (а — сухо, б — влажно); 15— гипотезы о тенденции за десятилетие, показатели влажности: верхний ряд — 50° с. ш., 0° в. д., средний ряд — 50° с. ш., 12° в. д., нижний ряд — 50° с. ш., 35° в. д. (а — сухо, б — влажно); 16 — Египет, уровень Нила во время высокой воды, м.

Общая информация. 17 — Египет, уровень Нила во время низкой воды, м; 18 — США, юго-запад, индекс прироста деревьев (а — сухо, б — влажно); 19 — Альпийские ледники (а — меньше или так же, как в XX в.); 20 — Франция — Германия — Италия (а — голод или неурожай, б — изобилие); 21— Западная Европа (а — повсеместный голод или неурожай, б — региональный голод или неурожай); 22 — район Северного моря (а — голод или неурожай).

После цветов — плоды. Данные о времени созревания винограда — это известно уже со времен Анго [11] — представляют собой климатический документ первостепенного значения. Работы специалистов по виноградарству позволяют подвести итоги в этой области. Пьер Брана путем расчетов показал решающее значение «гелиотермического комплекса» для продолжительности периода созревания винограда: при безоблачной и теплой погоде в теплую часть данного года виноград вырастает скорее, и наоборот. В том же духе изучал поведение обычной виноградной лозы сорта Арамон Жорж Монтерло. Он рассмотрел холодный год (1932), когда созревание было поздним. Длительный дефицит тепла с февраля по сентябрь задержал сперва начало вегетации, затем цветение и сбор урожая, причем по мере развития сезона вегетации запаздывание все усиливалось. То же наблюдалось и в 1957 г., когда весенние заморозки и холодная погода, господствовавшая весной и летом, задержали сбор урожая и открытие общественных винных погребов на юге Франции. Работы Годара и Нигона указывают на существование линейной зависимости между летней температурой и датой сбора винограда [157; 43, стр. 56—71; 270].

Обратимся теперь к XVI в. В документации за этот период имеются некоторые местные ряды дат сбора винограда. Они относятся к виноградникам на севере, в восточной части, в центре (Дижон, Сален, Бург, Лозанна, Обонн, Лаво) или же на юге (Конта, Кверси, Лангедок, Жиронда и Старая Кастилия)[203]. Эти кривые (нужно учитывать начиная с 1582 г. поправки грегорианского календаря) подтверждают постоянную связь двух смежных лет, которая показательна для общей сезонной тенденции изменения климата. Такая сходимость оправдывает объединение всех рядов. Подсчет средних позволил разработать общую диаграмму (XVI-16). Эта диаграмма дает для каждого года XVI в. среднее для Франции отклонение[204] даты сбора винограда (в днях) от соответствующей средней вековой даты. Так, на виноградниках, по известным данным, в 1545 г. сбор винограда происходит в среднем на пятнадцать дней раньше нормы для этого столетия, подсчитанной для каждой местности. А в 1600 г. эта дата, наоборот, запаздывает на восемь дней. Диаграмма XVI-16 дает наглядное представление о ежегодных отклонениях в течение века, и ее белые или черные «зубцы» являются функцией положительных или отрицательных флуктуаций средней температуры весны и лета, ее изменений от года к году.

Применение скользящего осреднения с периодом три года (XVI-16 бис) на втором этапе исследования позволяет сгладить диаграмму ежегодных данных (Приложение 7, XVI-16 бис), сохранив общий ход кривой. При этом срезаются наиболее выступающие пики кривой, но флуктуации циклического хода становятся более четко выраженными и группы лет с поздними и ранними датами ясно выделяются.

Аналогичная попытка была предпринята в отношении дат уборки хлебов (диаграмма XVI-12 и Приложение 7, XVI-12), насколько позволяли данные бухгалтерских книг, которые велись в некоторых церквах на севере Франции. Слишком короткий, приблизительный, местами с пробелами, этот ряд, кроме того, менее надежен, чем ряд данных о сборе винограда. Несомненно, дата уборки хлебов может действительно служить интегратором климатических условий. Так, в Провансе, Лангедоке и Каталонии, где уборка урожая начинается в июне, более поздняя жатва указывает на холодную весну и, наоборот, более ранняя — на теплую весну. Но если температура весны может играть роль основного определяющего фактора, то дата уборки хлебов, кроме того, иногда зависит от сроков сева. Сроки же устанавливаются земледельцами в зависимости от различных факторов (осенние дожди, состояние почвы, предварительная вспашка и т. д.). Следовательно, дата уборки хлебов, по скрытым причинам, — более сложное явление, чем дата сбора винограда. И ее не всегда можно объяснить только климатическими условиями.

Наконец, к фенологическим относятся источники, занимающие своеобразное положение. Они не отмечают, когда появился тот или иной цветок, созрел виноград или колос, а фиксируют характерную дату какого-либо заморозка, ледостава (или вскрытия реки), означающую начало или конец холодного сезона.

Так, ряд, построенный для Центральной Японии (озеро Сува), охватывает почти непрерывный период с 1444 по 1954 г. Священнослужители из расположенного поблизости храма наблюдали за озером и отмечали день, когда оно покрывалось льдом. Данные об отсутствии льда, показательные для многих зим, также можно найти в архивах. Продолжая работы Фудзивара, Аракава взял на себя оформление этой «озерной» хронологии за пять столетий. Диаграмма XVI-7 дает отрезок ряда, относящийся к интересующему нас периоду [15г.].

В Риге в старину записывались очень ранние ледоходы, даты открытия порта, освободившегося ото льда. В. В. Бетин построил по этим данным ряд от наших дней до XVI столетия (диаграмма XVI-6, Приложение 7, XVI-6, а также [26, стр. 54—125]. Анализ показал, что ряд прекрасно выдерживает проверку на согласованность, для чего достаточно сравнить эти данные с параллельными данными о Неве и об озере Кавалези в Финляндии [346, стр. 96—98], также показательными для климата Балтики. По трем рядам (Рига, Нева, Кавалези) можно установить существование одной тенденции к более раннему таянию льда, что объясняется некоторым потеплением в период 1880—1950 гг.

Отрезок (1530—1610 гг.) подтвержденного таким образом ряда для Риги приведен на диаграмме XVI-6 с некоторыми пробелами.

Кроме фенологических, в число первичных источников входят дендрологические исследования старых деревьев и колец годового прироста (tree-rings). Фрите, Гиддингс, Сирен дали для наших таблиц три группы диаграмм, относящихся к Юго-Западу США, Аляске и к Лапландии. Ряд для Скалистых гор, несомненно, самый богатый, составлен по «лесным архивам», накопившимся более чем за полвека в лаборатории дендрологии в Таксоне (Аризона). На двух диаграммах (XI-18 и XVI-28) показан средний индекс ежегодного прироста для пяти групп деревьев (две группы пихты дугласовой в Аризоне и три группы сосны Ponderosa в Монтане, Колорадо и Калифорнии). Выбранные деревья произрастают на исключительно сухих местах и чувствительны к засушливости. Следовательно, прирост годичных колец у этих деревьев находится в прямой зависимости от увлажненности и в обратной от индекса сухости (учитывающего одновременно осадки и испарение).

Дендрологический ряд для Аляски (XI-8 и XVI-19) построен по данным о старых деревьях (Picea canadensis Mill, Larix Alaskensis Wight) и древних балках из жилищ индейцев. Все образцы взяты в районе, расположенном к северу от Полярного круга.

Что касается ряда для Лапландии, то он составлен лесоводом Густавом Сиреном за период с 1181 по 1960 г. Этот ряд построен по данным о более чем двухстах старых деревьях — шотландских соснах и соснах Sylvestres, произрастающих на границе леса в Финляндии. На диаграмме XVI-18 представлен отрезок этой восьмисотлетней кривой, соответствующий периоду 1490—1610 гг.

Аляске и Лапландии свойственны в основном сходные экологические условия. В обоих районах летняя температура является «лимитирующим» фактором: она или стимулирует, или сдерживает прирост деревьев. Осадки здесь незначительно влияют на толщину колец годового прироста.

В этих, очень холодных зонах отмечают эффекты некоторой инерционности. Теплое (или холодное) лето может стимулировать (или сдерживать) прирост деревьев не только в данном году, но и в следующем. Следовательно, одно годичное кольцо на севере способно отражать влияние климата двух последовательных лет, а дендрологические кривые в этом случае оказываются сглаженными, как при скользящем двухгодичном осреднении (см. Приложение 7, XI-8, XVI-18, XVI-19).

А вот еще первичный документальный источник «церемониального» характера: общественные молебны о ниспослании дождя, дающие представление о засушливости. В набожной и засушливой Испании в случаях острой необходимости муниципальные власти довольно часто испрашивают у церкви разрешение на дни процессий. Эмили Хиральт Равентос дает число дней с молебнами в Барселоне в XVI в. Эти дни учтены благодаря хорошему ведению дел «старинным Советом Барселоны», они распределены в таблицы по сезонам, затем совмещены, обобщены по урожаям за год (диаграммы XVI-9, XVI-13, XVl-20, XVI-25, XVI-30), чтобы можно было сравнить эти данные с данными, характеризующими изменение урожая зерновых[205].

Эмили Хиральт подчеркивает условность своего ряда, так как наряду с дефицитом осадков на эти диаграммы может оказывать влияние и фактор религиозного рвения, интенсивность которого меняется (возрастая к концу столетия вместе с усилением Контрреформации?). В целом этот ряд кажется по-настоящему насыщенным и объективно репрезентативным лишь после 1520 г.

Ряд Хиральта, равноценный которому, вероятно, можно было бы построить для Валенсии, до сих пор, по-видимому, остается единственным в своем роде. В Париже, например, вынос мощей св. Женевьевы, осуществляемый для того, чтобы вызвать или предотвратить дождь, — явление слишком исключительное, чтобы по сообщениям о нем можно было построить ряд.

К первичным источникам относятся и метеорологические наблюдения в прямом смысле этого слова. Еще задолго до появления измерительных приборов существовали настоящие реестры систематических сведений о климате — это поденные книги, дневники, счетные книги купцов, особенно если они велись ежедневно. Они содержат сведения примитивные, но эти сведения могут дать материал для весьма показательных подсчетов. Так, гражданин Цюриха Вольфганг Халлер с 1550 по 1576 г. отмечает в своей скрупулезно ведомой поденной книге дождливые дни и дни со снегом. Проанализировав некоторые из этих данных, Лэмб смог обработать их статистически, в результате чего были получены диаграммы XVI-11 и XVI-23 (Приложение 7).

Для исторического периода имеются также настоящие гидрологические ряды. Ряд, который также представлен Лэмбом, основан на публикациях принца Омара Туссуна. Он дает ежегодные сведения об уровне (в локтях, переведенных в метры) Нила во время высокой и низкой воды в XI в. (диаграммы XI-16 и XI-17). В конечном счете мы обязаны этим рядом арабским летописцам, отмечавшим изменения уровня воды в Ниле.

Ледники, эти интеграторы изменений климата, в свою очередь представляют определенный вид информации, особенно для XVI в., по которому мы располагаем для альпийской зоны рядом текстов и данных. Я уже упоминал о наиболее характерных эпизодах, относящихся к XVI столетию. Они, кроме того, схематически представлены на диаграмме XVI-34.

Что касается XI столетия, то тексты, в которых говорилось бы о положении ледников после тысячного года, отсутствуют. Однако углеродный анализ ископаемых деревьев, обнаруженных по соседству с современными ледниками, позволяет установить хронологию (см. стр. 183). Например, лес в Алече, остатки которого вот уже двадцать лет как выступили из-под отступающего ледника того же названия. Это гриндельвальдский лес, с его ободранными льдом и сломанными стволами, вдавленными в боковые морены. Как и лес XVIII столетия, он некогда рос на той высоте и в той зоне, где сегодня не растет ни одного дерева такой породы.

Датировка этих двух лесов по С-14 замечательным образом согласуется между собой. Раздавленные наступающими ледниками, они погибли: 650±150 лет назад (Гриндельвальд) ; 720±100 лет назад (Алеч) и 800±100 лет назад (Алеч). То есть в среднем 720±100 лет назад, или в 1230 г. Рассмотренные деревья, если судить по годичным кольцам прироста и по влажному слою, прилегающему к корням (в Алече), росли мирно, не испытывая «вторжения ледника», по меньшей мере два столетия, до 1230 г.

Следовательно, XI в. можно (и этой возможностью не стоит пренебрегать) включить в эту фазу отступания льда, на которую указывают датировки по С-14, отступания такого же, как в XX в., или даже более заметного. И наоборот, для XVI в., по крайней мере для его второй половины, характерна тенденция к наступанию ледников. Наступать ледники будут с колебаниями и последовательными максимумами вплоть до 1850 г. (см. Приложение 7, XI-19, XVI-34, а также гл. IV).

Последний тип первичных источников, которые могут быть использованы для приближенного изучения климата в древние времена, — ряды отдельных событий — метеорологических явлений, по характеру «отклонения от нормы» поражавших современников (суровость или мягкость зимы, замерзание больших рек, наводнения, проливные дожди, затянувшиеся засухи). Такие ряды часто строятся на основе документов неравной ценности, они могут быть недостаточными и иметь пропуски. Они не имеют такой же ценности, как ряды составленные по фенологическим или дендрологическим данным, непрерывным, ежегодным, количественным, однородным. Тем не менее было бы абсурдно и сверхкритично преждевременно отбрасывать информацию о событиях такого рода. Поступая таким образом, историк отказывался бы от неопровержимых текстов и произвольно отводил бы веских свидетелей.

Действительно, из материалов об отдельных событиях можно составить сравнительно показательные совокупности. Но эти материалы должны быть обработаны и проконтролированы в строгом соответствии с некоторыми правилами.

Первое правило заключается в том, чтобы не пользоваться для информации о климате ничем, кроме подлинно метеорологических текстов. Так, упоминание только о плохом урожае еще не содержит прямой информации о климате. Такое упоминание, не сопровождающееся другими комментариями, требует всевозможных пояснений о месте, годе и продукции. Недостаточный урожай может означать либо исключительную засуху и зной, либо гнилое лето, слишком влажную зиму или мороз, убивший посевы, либо исключительно теплую зиму, когда семена могли сгнить в земле. Только когда указана причина плохого урожая, текст можно использовать при составлении ряда по событиям, характеризующим климат.

Второе правило заключается в том, чтобы «распределять» информацию по сезонам. Если речь идет, например, о винограде, то весенние заморозки, убивающие почки, но щадящие лозу, не имеют такого же значения, как зимний мороз, который набрасывается на само растение и может уничтожить весь виноградник. Эти два явления включаются в два различных сезонных ряда. Зимние и весенние паводки, которые могут возникать при внезапном ледоходе на реке, по климатическому или экологическому характеру также не похожи на наводнения после проливных осенних дождей. Разумеется, совершенно законно в завершение исследования составить какие-то «сводные» ряды событий по годам (диаграмма XVI-29). По мере возможности это исследование ежегодных событий должно проводиться лишь в рамках монографического описания по сезонам.

Сезонные ряды сами нуждаются в точной хронологии. Метеорологический год начинается с декабря, поэтому, например, морозы декабря 1564 г. следует отнести к зиме 1565 г. (которая продолжается с декабря 1564 г. по январь—февраль 1565 г). Необходимая предосторожность: следует избегать удвоения числа зим или вклинивания одних в другие.

Таким образом, из отобранного и правильно классифицированного материала составлены хорошие, или наименее плохие, ряды событий. Затем они должны быть проверены, иначе из-за случайного характера исходных документов может быть составлено ошибочное представление о перспективе.

Пример. Оказалось, что после 1540—1550 гг. суровые зимы участились[206]. Но не произошло ли это просто потому, что в архивах увеличилось число хорошо сохранившихся документов о суровых зимах в XVI в.?

Такого рода сомнение может быть преодолено не иначе, как проверкой, проверкой противоречий данных. Предположим, что повторяемость суровых зим действительно увеличилась. Одновременно должно было бы отмечаться и уменьшение повторяемости теплых зим. Если же показания о суровых зимах появляются в результате иллюзии, обманчивости документов, то накопление их в архивах давало бы увеличение и числа теплых зим за то же время, что и суровых, а тем самым обман архивов был бы легко обнаружен. Диаграммы с полным успехом выдержали такое испытание на противоречия. После 1545 г., несмотря на увеличение числа документов, теплые зимы встречаются заметно реже, чем раньше.

Вторая, классическая, проверка на согласованность и несогласованность данных. Примером может служить серия теплых зим, наблюдавшихся около 1530 г. Эта «последовательность» сильно поразила хроникеров и историков старого времени[207] [105, стр. 90—91]. И вот все ряды, по которым построены диаграммы, ее подтверждают и обнаруживают идеальную согласованность. Рассмотрим еще один пример: Вейкинн тщательно собирал даты замерзания рек в XVI столетии. Он ни разу не встретился со случаем затора льдов на реках за очень теплый период 1528—1532 гг. (см. диаграммы XVI-5 и с XVI-1 по XVI-4).

Еще одно убедительное доказательство соответствия: летняя засуха в Барселоне (диаграмма XVI-20) ни разу не приходится на год с летним наводнением во Франции. Из семнадцати засушливых летних периодов в Бельгии лишь два совпадают с годом летнего наводнения во Франции (XVI-21 и XVI-22). Хорошо согласуются между собой также ряды осадков за осень (XVI-26 и XVI-27) для Франции и Бельгии. Бельгийские засухи «укладываются» между французскими наводнениями. Ряды «весенние осадки XVI в.» согласуются настолько хорошо, что их объединили в один «франко-бельгийский» ряд (диаграмма XVI-14).

Однако во многих случаях возникает несогласованность, например, между данными для Франции и Каталонии для осени и весны (XVI-9 и XVI-10; XVI-25 и XVI-26). Различия могут быть отнесены за счет географических особенностей, влияющих на режим осадков, или же за счет неудовлетворительной документации.

Само собой разумеется, что согласованность не может распространяться дальше некоторых пространственных границ, сравнительно узких. Так, например, особенности зим в России и Японии не обязательно (далеко не обязательно!) должны согласовываться по годам с особенностями зим в Западной Европе. Ибо метеорологические условия, распределение и воздействие воздушных масс могут в один и тот же период приводить к различным и даже к противоположным эффектам на разных долготах.

Принимая это во внимание, следует осторожно и сдержанно оценивать ряды, особенно относящиеся к XI в., если обнаруживаются различия для районов, расположенных близко друг к другу. Ибо неточности некоторых средневековых текстов часто заставляют хронологию зим «плавать» со сдвигом около года[208]. Это придает наиболее старым рядам характер случайности, что признают сами историки, разработавшие эти ряды.

В тех случаях, когда мы располагаем одним-единственным рядом событий (Россия, диаграмма XI-5), проверка на согласован ность невыполнима, и в таких случаях требуется новая информация и прежде всего очень строгий критический подход.

Последняя трудность состоит в количественном представлении событий. По мере возможности следует пытаться распределить явления по значимости, пусть даже примерно[209]. Так, например, если рассматривать зимы, то нельзя ставить на одну доску кратковременное похолодание, продолжавшееся несколько дней, пусть даже недель, с «ледовым» сезоном, когда реки застывают, как камень, а оливковые деревья гибнут от мороза. На примере одного ряда приведу принятую систему обозначений суровости зимних периодов (юг Франции, XVI-4). Маленькими белыми прямоугольничками показаны простые эпизоды холода (снегопады, кратковременные заморозки). Прямоугольниками средних размеров обозначены суровые зимы, когда гибнут оливковые деревья, виноградная лоза (например, в 1591, 1600 гг.). Удлиненными прямоугольниками показаны исключительно суровые зимы (великие зимы; например, когда Рона от Арля до Авиньона замерзает так, что лед выдерживает не только конькобежцев, но даже пушки и повозки) — редчайшее явление в XX в. (между 1900 и 1960 гг.), но довольно частое во второй половине XVI в. Это установил Гиацинт Шобо по купеческим счетным книгам, которые ежедневно велись сельскими нотариусами[210].

В соответствии с довольно близкими критериями Истон в своем большом исследовании западноевропейских зим принял несколько более сложную систему [105, стр. 200, прим. 1]. Ее перенял Гордон Менли для своей собственной работы о зимах в Англии XVI в. (диаграмма XVI-3). Подобные обозначения могут служить в качестве какой-то объективной базы (полное замерзание большой средиземноморской реки содержит в себе указание на переход очень низкой температурной границы, что показательно для исключительно суровой зимы). Но некоторая доля субъективности неизбежно проникает в оценочные суждения такого типа.

Можно ли еще продолжить исследование и представить ряды событий по десятилетиям, что позволяет сразу охватить явления большой длительности? Лэмб попытался сделать это простым способом [209, стр. 152—156]: он определил для каждого десятилетия, исходя из источников данных о событиях, превышение числа зим, которые считаются теплыми, над числом суровых зим, и наоборот, превышение числа суровых зим над числом теплых. Гистограммы по десятилетиям, которые он построил, охватывают несколько столетий и позволяют сразу оценить ход явлений в течение многих веков. В этой книге из его работы приведены диаграммы зимних температур, а также осадков (XI-6 и XI-15; XVI-8, XVI-24, XVI-33). Диаграммы построены для Западной, Центральной и Восточной Европы соответственно. По ним можно получить представление о тенденции явлений большой длительности, но это представление требует строгого критического анализа, основанного на сравнении и проверке по годам.

Мы перечислили в порядке уменьшения значимости, переходя от количественных к качественным и от серийных к событийным, различные возможные источники данных для изучения климата. Все эти источники, различной природы и ценности, имеют одно общее: они сообщают непосредственно об аспектах климатических явлений. Этим данным, которые мы относили к разряду первичных, противостоят данные вторичные, или производные. Ряды их дают информацию не о самом климате, а об эффектах, которые он обусловливает: эффектах сельскохозяйственных, интересующих особенно историков-экономистов. К вторичным данным относятся оценка урожаев, упоминания о недородах и до некоторой степени циклическое возрастание цен на зерновые (без учета при этом длительного изменения цен). Хеллейнер дает перечни случаев голода, недородов и указывает годы с повышенными ценами на хлеб в XVI в. Эти перечни составлены на основе текстов или статистических публикаций о ценах (XVI-32). Девид Херлихи и другие авторы, исходя из текстов, приводят ряды голодных лет в XI в. (диаграммы с XI-20 до XI-22). Однако из-за отсутствия документов они не смогли сопоставить голодные годы с годами урожайными. Как всегда, хронология для XI в. оказалась гораздо менее точной, чем для XVI в.

Эмили Хиральт применяет другой метод, которому, кажется, следует отдать предпочтение в тех случаях, когда использование его возможно. Хиральт просто указывает сам факт осуществления данного явления и изображает на диаграмме XVI-31 ежегодное изменение цен на пшеницу в Барселоне с 1499—1500 до 1599—1600 гг. Исходя из количественных рядов, характеризующих сбор урожая, исключительно хороших для периода 1532—1548 гг., он показывает, что циклические флуктуации цен в Барселоне —функция (наряду с другими переменными) флуктуаций урожаев в каталонской области, относящихся к тому же времени (Приложение 7, XVI-31).

Однако цены на пшеницу в XVI в. на протяжении длительного времени складывались под влиянием революции цен, которая не имеет ничего общего с изменением климата. Следовательно, для того чтобы восстановить экологическое и климатологическое значение барселонского источника, следует «очистить» его от вековых изменений и оставить только циклические флуктуации, непосредственно обусловленные метеорологическими условиями и урожаями. Это было достигнуто применением скользящего осреднения с периодом осреднения девять лет (диаграмма XVI-31). На этой диаграмме для каждого года XVI столетия показано отклонение цен на зерно в Каталонии, иначе говоря, показаны кратковременные флуктуации. Обработанный таким образом ряд тем более интересен, что его можно сопоставить с рядом, составленным по сведениям о молебнах в Каталонии. Общественные молебствия, как мы уже видели, отражают существенный элемент средиземноморской экологии зерна — засуху.

Теперь, когда мы рассмотрели первичные и вторичные ряды, остановимся на классификации источников по столетиям, сезонам п странам.

Классификация по столетиям: две большие таблицы — для XI и XVI вв.

Классификация по сезонам: для XI в. удалось разделить информацию лишь на три группы рядов — зима, лето и общая информация. Последняя относится ко всему году в целом. Для более изученного XVI столетия было выделено пять групп рядов: зима, весна, лето, осень, общая информация. Делается попытка отделить внутри каждой из этих групп ряды, касающиеся температуры, от рядов, характеризующих осадки. На различных диаграммах белыми прямоугольниками обозначены годы с пониженной температурой или повышенной влажностью, или с недородом, черные прямоугольники изображают отклонение в сторону тепла, сухости или обильных урожаев.

Однако для Каталонии было сделано исключение из этого правила. Зерновые там больше боятся засухи, чем обилия осадков. Поэтому указания на дороговизну и на голод в Каталонии представлены черными прямоугольниками. Обильные урожаи, наоборот, обозначены белым цветом. К чему такие тонкости? Потому что применение одинакового цвета облегчает сопоставление данных о высоких ценах и общественных молебнах (синонимах засухи, а потому изображенных черным цветом) (XVI-30 и XVI-31).

Уточним вкратце некоторые особенности обработки данных по сезонам, которые, иначе, могли бы показаться произвольными или спорными. Сначала о рядах годичного прироста деревьев. «Северные» диаграммы (Лапландия, Аляска), характеризующие температуру теплого времени года, отнесены к группе «лето», а «южные» диаграммы (засушливый Юго-Запад Соединенных Штатов), суммирующие осадки за весь год, отнесены к группе «общая информация».

Что касается Нила, то изменения уровня во время разливов показательны для периода летних дождей в Абиссинии, более или менее обильных.

В основе же данных о низких уровнях лежат сведения об осадках за год в Экваториальной Африке, регулируемых «маховиком» больших озер Центральной Афоики [50, стр. 328—330]. Диаграммы XI-16 и XI-17 отнесены к группе «лето» и к группе «общая информация», соответственно.

Наконец, в различных географических областях гляциологические ряды (первичные), ряды голодных лет и высоких цен (вторичные) нельзя относить к тому или иному сезону. На них оказывают влияние отдельные метеорологические элементы (температура или осадки), относящиеся ко всем месяцам года. Следовательно, эти очень различные ряды следует включать в группу «общая информация», приведенную в конце каждой таблицы.

В пределах каждой группы, которая относится к сезону, важно учитывать региональный фактор. В пределах каждого сезона Диаграммы расположены с запада на восток: Америка, затем Западная Европа, Центральная Европа, Россия или еще Восточная Европа (Рига) и Япония.

Так представлены наши таблицы. В них собран по возможности рационально максимум информации, пригодной для представления в виде рядов.

После описания методов перейдем к интерпретации диаграмм. Начнем с наиболее известного, наиболее исследованного периода — с XVI в.

Самые яркие, наталкивающие на размышления элементы за этот период содержатся в рядах об «альпийских ледниках» (XVI-34). Судя по этим рядам, между 1546 и 1590 гг. ледники распространяются и около 1600 г. достигают своего исторического максимума, который равен, а часто и превосходит максимумы за последующие эпохи (в 1643, 1820, 1850 гг.).

Явления такого рода позволяют обнаружить в климате конца XVI в. некоторые особенности, некоторые нюансы, слегка отличающие его, несмотря на общее сходство, от климата XX в. Не была ли средняя температура в то время более низкой, как и около 1850 г.? Возможно. Судя по недавним работам, разница в средних годовых температурах за эти периоды — XVI и XX в. — может иногда достигать 1°С.

Как показал Хойнкс на коллоквиуме в Обербюрглере, эти температурные различия действительно могут сказываться на ледниках через посредство разных факторов. Так, холодное пасмурное (и снежное в высокогорной зоне) лето способствует уменьшению таяния и тем самым благоприятствует увеличению площади ледников. Недостаточно интенсивная абляция на протяжении ряда гнилых летних сезонов вызывает через четыре, пять (до десяти) лет заметное продвижение языков, глубоко вспахивающих фронтальные морены и в крайних случаях поглощающих леса и даже некоторые селения.

Наши диаграммы, относящиеся к концу XVI столетия, не противоречат этим взглядам Хойнкса. Последовательный ряд гнилых летних сезонов совершенно четко выявляется на кривой дат сбора винограда (являющихся функцией гелиотермического индекса): это серия холодных летних сезонов 1592—1601 гг. — наиболее яркая черта климата XVI в. Она характерна для Франции (если судить по диаграмме XVI-16) и, возможно, распространяется на всю западную Европу (ее можно обнаружить по очень сходным срокам и в Англии и вплоть до Лапландии). В соответствии со схемой Хойнкса в результате похолодания, отмечавшегося с 1592 г. в течение 10 летних сезонов оледенение достигает максимума в 1598—1602 гг., то есть со сдвигом приблизительно шесть лет (XVI-34).

Следовательно, можно сказать, что для второй половины XVI в. характерна меньшая повторяемость теплых или солнечных весенне-летних сезонов. Это приводит к уменьшению абляции ледников и в значительной мере благоприятствует появлению тенденции к росту альпийских ледников.

Следует также снова упомянуть о зиме. По Хойнксу, очень снежные долгие зимы, во время которых усиливается питание ледников и создаются условия, благоприятные для аккумуляции, — основные факторы, способствующие агрессии ледников. Как же обстоит дело с такими зимами в XVI столетии? Рассмотрим последовательные диаграммы. Истон насчитывает семнадцать зим, которые современники считали теплыми, между 1500 и 1550 гг. и лишь шесть — между 1550 и 1600 гг. (диаграмма XVI-1). А между тем, как мы видели, количество документов по второй половине XVI в. увеличивается.

Аналогичным образом отмечается уменьшение числа теплых зим от первой половины XVI в. ко второй в Бельгии, Англии, на юге Франции (от XVI-2 до XVI-4). А целый ряд точных примеров указывает в то же время на уменьшение мягкости и заметно большую суровость зим во второй половине XVI в. Возьмем хотя бы типичный и уже упоминавшийся случай полного замерзания Роны на юге Франции, когда лед выдерживал пушки и повозки. Это происходило в 1556, 1565, 1569, 1571, 1573, 1590, 1595 гг. А в первой половине XVI в., когда объем информации значительно возрос, такое явление упоминается лишь один-единственный раз (1506 г.). Другое показательное явление — мороз, приводящий к гибели оливковые деревья, также свидетельствует о переходе через весьма низкий температурный порог. В средиземноморской части Франции такой мороз встречается во второй половине XVI в. (1565, 1569, 1571, 1573, 1587, 1595, 1600 гг.) чаще, чем в первой половине (1506, 1523 гг.) или в XX в. (1914, 1929, 1956 гг.).

Являются ли холодные зимы одновременно и снежными? Вполне возможно. Возьмем 1565—1574 гг. — одно из самых морозных десятилетий нового времени, поскольку Рона за эти годы четыре раза замерзала надолго, четыре раза гибли оливковые деревья (1565, 1569, 1571, 1573). Это суровое десятилетие было в то же время и снежным. Халлер в своем дневнике высказывается об этом совершенно определенно. В 1551—1560 гг. число дней со снегопадом по отношению к общему числу зимних дней с осадками в виде дождя или в виде снега в Швейцарии постоянно было менее 50% (диаграмма XVI-11). В отличие от этих лет, в 1564—1577 гг. (1577 г. дата окончания дневника Халлера) число таких дней стало значительно выше. Итак, на протяжении почти пятнадцати лет зимы в Швейцарии были очень снежными, и альпийские фирновые поля и ледники получали, вероятно, все это время усиленное питание. Это служит дополнительным объяснением совершенно определенно проявившейся тенденции ледников к экспансии (см. гл. IV), которая обнаружилась в Альпах с 1570—1580 гг. и достигла кульминации в конце века. Снегопады обильно питают ледники, которые к 1600 г, обрушиваются на некоторые селения Шамони и Гриндельвальда.

Как бы то ни было, но увеличение суровых зим, по-видимому, не представляет собой изолированного явления ни в географическом, ни в хронологическом отношении.

В Риге с 1550 по 1600 г. зима, символизируемая замерзанием порта, в среднем на девять дней продолжительнее, чем в XX столетии (1880—1950 гг.). То же самое наблюдается и в Японии [15а, стр. 48; 15г стр. 156—161]. С 1560 по 1680 г. озеро Сува замерзает каждый год, чего не происходит в современную эпоху. Кроме того, в 1560—1580 гг. морозы в Японии начинаются значительно раньше, чем в 1702—1950 гг. (XVI-6, XVI-7).

Последовательность суровых зим, которая отмечена в период после 1550 г., имеет эквивалент в более близкие к нам времена. Действительно, известно, что периоду теплых зим, столь отчетливо заметному по всем метеорологическим рядам умеренной зоны (между 1900 и 1950 гг.), предшествовал период более суровых зим (1840—1880 гг.). В этот период (как и в XVI в.) ледники были более развиты, чем в наше время [267]. Наиболее старые метеорологические ряды также раскрывают то обстоятельство, что в конце XVIII и в начале XIX в. зимы были заметно суровее, чем в первой половине XX в.[211]. Весьма вероятно, что рассматриваемые нами суровые зимы 1550—1600 гг. относятся к тому же метеорологическому «семейству», что и суровые зимы современной эпохи, но последние лучше изучены благодаря точным рядам наблюдений за температурой.

До сих пор мы касались лишь некоторых аспектов наших рядов, интерпретация которых казалась наиболее ясной и сравнительно простой. Это относится к наступаниям ледников XVI в. и к сопровождавшим их климатическим процессам. Но при рассмотрении диаграмм обращают на себя внимание также многие другие особенности рядов. К ним относятся прохладные и влажные весенние сезоны около 1570 г. в Бельгии, на севере и на юге Франции, в Каталонии (XVI-12—XVI-14): заметная засушливость в Каталонии в 1530—1550 гг. (XVI-30); и уменьшение засушливости (следует ли говорить о том, что стало больше дождей?) опять же в Барселоне в 90-е годы XVI в. (в ту же эпоху, когда наступали альпийские ледники). Эти явления соответствуют некоторым письменным свидетельствам, уже приводившимся Фернаном Броделем и Жаном Делюмо [44, I, стр. 248—249]. Если исходить из наших диаграмм, то эти данные настолько интересны, что следовало бы при случае проверить их без предвзятого мнения.

Что касается таблицы, относящейся к XI столетию, то она, по правде говоря, не столько дает положительные итоги, сколько вызывает критику. Какой бы интересной не была хронология ледников, определенная по С-14, в ней слишком много пробелов для того, чтобы давать непосредственные указания для исследования того или иного сезонного ряда. Да и сами эти ряды, как бы тщательно они не были разработаны, вызывают дискуссию. Ведь для одних, наиболее ценных (XI-1, XI-9 и XI-20), использовались первоисточники, а для других (XVI-2) — безусловно полезные сборники текстов, нередко издававшиеся в последнем столетии. В результате согласоваться эти ряды могут просто-напросто потому, что использовались одни и те же тексты — иногда из первых, а иногда из вторых рук. Следовательно, проверка, даже если она дает положительный результат, не всегда вполне доказывает согласованность рядов.

Что же касается количественных рядов для XI в. (гидрологические ряды для Нила, американские дендрологические ряды), то климатические зоны, для которых они составлены, слишком далеко находятся одна от другой и от Западной Европы, чтобы сопоставления были законными и возможными и чтобы можно было представить общую картину.

В итоге XI столетие остается еще открытым полем деятельности для исследователей. Относящиеся к нему ряды требуют подтверждения или опровержения, но по ним еще нельзя делать достаточно обоснованные заключения. И лишь из второй таблицы (XVI столетие), более близкой к нам по времени, можно сугубо предположительно извлечь некоторые элементы, позволяющие охватить взглядом всю совокупность.

До сих пор мы занимались чистой историей климата, стремясь установить минимум фактов. Теперь мы попытаемся перейти от первичных рядов (сведения о климате) к вторичным рядам (факты из области экологии, влияние климата на деятельность человека).

В некоторых крайних случаях (засушливые зоны) перейти к исследованию влияния климата на деятельность человека можно было бы довольно просто. Возьмем, например, жестокую засуху, свирепствовавшую на протяжении двадцати лет (в основном в 1570—1590 гг.) на весьма засушливом Юго-Западе Соединенных Штатов (XVI-28). За период жизни одного поколения людей в этих районах временно создались условия, близкие к условиям пустыни, так как в результате засухи количество осадков здесь сильно уменьшилось (до 20% уровня XX в.). Засуха задержала развитие примитивного, основанного на возделывании кукурузы сельского хозяйства и, возможно, способствовала упадку некоторых селений и опустению пуэбло [301, стр. 18—19].

Однако для европейских обществ XVI столетия воздействие климата проявляется в основном в короткие промежутки времени и сказывается на уровне урожаев и цен на сельскохозяйственную продукцию.

Чтобы проиллюстрировать это, сопоставим наиболее сравнимые показатели. Ряды, построенные Эмили Хиральтом для Барселоны, характеризуют элемент местного климата, имеющий наибольшее значение для зерновых (засуха из сезона в сезон), и указывают, как изменялись цены на пшеницу по годо-урожаям, то есть оценивают собранный урожай. Сопоставим обе кривые: экологическую и экономическую. На что должно опираться это сопоставление?

В климате Средиземноморья осенняя засуха парализует посевные работы, весенняя — губит будущий колос, оставляет земледельцев без урожая, а иногда и без семян на следующий год. В любое время года засуха наносит вред земле под паром. Таким образом, засухи, происходящие за время одного годо-урожая, воздействуют главным образом на жатву этого года и косвенно на жатву следующего года, скажем, засуха, отмечавшаяся в 1548—1549 гг., воздействует на урожай, который собирают в июне 1549 г., и косвенно — на урожай 1550 г. На цены же действие засухи сказывается часто с некоторым сдвигом, со смещением на один годо-урожай. Возьмем снова засуху 1548—1549 годо-урожая: она уменьшает урожай, который собирают в июне 1549 г., а также предложение зерна на рынке на протяжении следующих двенадцати месяцев (хотя при нормальных метеорологических условиях это предложение должно было бы преобладать над спросом). Раз засуха 1548—1549 гг. понизила урожай 1549 г., то логически должны подскочить цены на зерно в 1549—1550 годо-урожае. Следовательно, если исходить из календаря, построенного по годо-урожаям, засуха в Средиземноморье может сказываться на ценах того же года и, более вероятно, следующего года.

Это как раз то, что происходит в Барселоне в XVI в. Циклические повышения цен[212] на каталонское зерно с 1525 г. запаздывают на один год по сравнению с сильными засухами. Это четко видно на диаграмме XVI-31, где хронология цен смещена на один год «вверх» относительно хронологической шкалы «молебнов» (XVI-30). Высокие цены на диаграмме XVI-31 соответствуют засухам на диаграмме XVI-30.

Эти примеры касаются экологии только средиземноморских или засушливых областей. Их удалось наглядно показать лишь благодаря замечательным работам Эмили Хиральт. Для более северных зон факторы, ограничивающие урожай зерновых, более разнообразны. В парижском или лондонском климате наибольшую опасность для урожая представляет избыток влаги, в балтийском климате — холод, недостаточность гелиотермических факторов в «зеленые годы», когда зерно плохо вызревает. Некоторые указания об этом дают и ряды, полученные в Аспене (диаграммы XVI-16—XVI-18 и XVI-32), согласно которым в 90-е годы XVI в. отмечается несколько аграрных катастроф в областях Европы с морским умеренным климатом. Но северные ряды не обладают ни тонкостью каталонских диаграмм, ни их хронологической и региональной точностью. На современном уровне исследований невозможны какие-либо систематические выводы об экологии урожаев в XVI в. на севере и западе Европы. А в таком случае результаты воздействия климата на человеческую деятельность, какими бы вероятными они не казались, остаются малоизвестными. Не исключено, хотя это нельзя считать совершенно доказанным, что на севере Европы холода в конце XVI в. явились причиной серии лет с неурожаями.

Теперь осталось дать собственно климатологическую интерпретацию данных, действительно наиболее надежно установленных. Историк не склонен разрабатывать ее, и поэтому мы обращаемся к некоторым гипотезам, предложенным метеорологом Шапиро [301, стр. 59—74, 91—92]. Они основаны на современных теориях общей циркуляции атмосферы и особенно на закономерностях распространения воздушных масс и положения струйных течений [292, стр. 75—91, 402—424]; с их помощью пытаются расшифровать по синоптическим картам наиболее контрастные и наименее изученные ситуации, вроде установившейся во второй половине XVI в. (холодные зимы и наступание ледников в Западной и Центральной Европе; распространение пустынь в очень засушливые годы на юго-западе современных Соединенных Штатов). Итак, мы отсылаем читателя к картам и текстам Шапиро, которые логически дополнят краткий комментарий к диаграммам, полученным в Аспене.

В общем кустарные (в самом благородном смысле этого слова) способы, которые использовались в этом коллективном начинании, привели к знаменательным, хотя и ограниченным результатам. Такой опыт следовало бы повторить, расширив границы исследуемых периодов времени и применив механизацию. Десятки тысяч показателей климата, разбросанных по изданным и неизданным текстам, следовало бы перенести на перфокарты, сгруппировать по рядам, связать между собой методами множественной корреляции. Тогда их можно было бы лучше понять: с применением электронно-вычислительных машин в метеорологии XX столетия они станут более доступными.