История крестовых походов

Глава 6 Латинский Восток 1098–1291 ^{Джонатан Филлипс}

Первый крестовый поход положил начало присутствию в восточном и Средиземноморье латинского христианства, которое продолжалось почти 200 лет. В этом походе участвовали отряды из разных регионов Европы, в том числе из Фландрии, Нормандии, Лангедока и Лотарингии, но, несмотря на это, всех обосновавшихся в Леванте крестоносцев и мусульмане, и сами восточные латиняне называли франками. Захват Кипра в 1191 году укрепил позиции латинян, и этот остров оставался христианской колонией еще долго после падения всех материковых поселений. После разграбления Константинополя в 1204 году Крестоносцы распространили свою власть на большую часть Византийской империи. Греки, впрочем, довольно скоро отвоевали почти все свои территории, однако латинское княжество Ахайское и венецианский Крит просуществовали еще довольно долго. Каждое из этих западных поселений имело свой неповторимый облик. В этой главе мы рассмотрим историю этих поселений и то влияние, которое они оказали на захваченные земли.

Между 1098 и 1109 годами франки основали четыре поселения в восточном Средиземноморье: графство Эдесское, княжество Антиохийское, королевство Иерусалимское и графство Триполи. Вопрос о том, являлись ли эти территории западноевропейскими колониями, спорен. Некоторые историки считают, что само понятие «колониализм» обременено слишком многочисленными ассоциациями, чтобы употреблять его применительно к изучению истории крестоносного движения. При слове «колониализм» вспоминаются такие события, как британские поселения в Северной Америке или испанское вторжение в Новый Свет. Разделяя традиционную точку зрения, эти ученые считают, что колония должна либо находиться под политическим управлением метрополии, либо подвергаться экономической эксплуатации в пользу нее, либо представлять собою поселение, основанное в результате широкомасштабной миграции населения. Все эти характеристики не относятся к латинским образованиям в Леванте до 1291 года.

Гвибер Ножанский около 1108 года описывал франкских поселенцев как «новых колонистов святого христианского мира». Автор «L'еstorie de Eracles», написанной в XIII веке, писал: «Эта страна была покорена не одним каким-то главным властелином, а крестовым походом и движением пилигримов и собравшихся из многих мест людей». Завоевание было предпринято для того, чтобы освободить и передать под контроль христиан Гроб Господень в Иерусалиме, и поэтому к крестовым походам можно попробовать применить понятие «религиозной колонизации». Основанная крестоносцами «колония» может быть определена как территория, захваченная и заселенная в первую очередь по религиозным причинам, причем жители этой территории продолжают поддерживать тесные связи со своими родными странами главным образом из-за общей веры и из необходимости получать из дома материальную и военную помощь.

После захвата Иерусалима стратегические и экономические соображения требовали, чтобы франки в первую очередь утвердились в приморских городах Леванта. В 1101 году пали Арсуф и Кесария, в 1104 — Хайфа и Акра, в 1110 — Бейрут и Сидон, в 1124 — Тир. И только один порт, Аскалон, не контролировался христианами, что было особенно опасно, поскольку он служил базой для египетского флота и именно оттуда совершались набеги на приморские поселения и в южную часть Иерусалимского королевства. Король Иерусалима Фульк Анжуйский (1131–1143) начал строить замки поблизости от Аскалона, и эти действия привели к успешной осаде и захвату города в 1153 году. Однако распространение франкского контроля на удаленные от моря районы было медленным и часто встречало сопротивление соседских мусульманских государств. Так, например, Антиохия в 1110–1115 годах подверглась целому ряду нападений турков-сельджуков. Захваченная франками в первом крестовом походе часть Киликии удерживалась ими с трудом: византийцы совершали набеги на этот регион, и одновременно с этим на власть там претендовали местные армянские князья, которые к концу 1130-х годов и вытеснили все-таки оттуда франков Иерусалимский король Балдуин I начал экспансию на юг и восток от Мертвого моря, после чего на базе замка аль-Шаубак было основано Трансиорданское владение.

Франки захватили страну, населенную людьми разных национальностей и верований: евреями, друзами, зороастрийцами, христианами — армянами, маронитами, якобитами, несторианами и, конечно, греками — и мусульманами — шиитами и суннитами. Некоторые европейцы ранее встречались с жителями восточного Средиземноморья, совершая паломничества или занимаясь торговлей, но поскольку крестоносцы стремились захватить и заселить Святую Землю, отношения между ними и местным населением складывались совсем не так, как у мирных путешественников и купцов.

Взаимоотношения латинян с местным населением было важным фактором в процессе заселения. Первые годы завоевания крестоносцами этих земель сопровождались кровавой резней, но вскоре стало ясно, что такой подход никак не способствует нормализации жизни. Франки контролировали довольно большие территории, но у них не было достаточно людей для их заселения. После взятия Иерусалима многие крестоносцы вернулись домой. В 1101 году в Иерусалим вступили очередные отряды крестоносцев, но опять же очень немногие из них остались на Латинском Востоке. И хотя с Запада постоянно прибывали поселенцы, их было недостаточно для того, чтобы франки могли восстанавливать ими же разрушенные города и защищать их. Вследствие этого отношение латинян к местному населению изменилось. В 1110 году в Сидоне мусульмане добились разрешения оставаться на своих землях и возделывать их для завоевателей. На севере князь Танкред Антиохийский настолько стремился оставить на своих землях местных работников, что устроил возвращение их жен из Алеппо, где они укрылись от франков. Такие эпизоды не означали кардинальных изменений в положении местного населения, но они свидетельствуют о том, что франки стали осознавать необходимость выработки какого-либо modus vivendi по отношению к жителям захваченных территорий. Тяжелое положение франков на Востоке повлияло и на их взаимоотношения с соседями-мусульманами. Такая важнейшая деятельность, как торговля, не могла развиваться без мирного взаимодействия обеих сторон, и поэтому было заключено несколько мирных соглашений. Иногда связи с мусульманами становились довольно надежными и крепкими. Например, мусульманский писатель Усама ибн Мункыз (1095–1188) находился в дружественных отношениях с некоторыми тамплиерами, и они защитили его от нападения слишком ревностного европейца. Этот случай демонстрирует еще и то, что новым крестоносцам было в диковинку, каким образом поселенцы могли и мирно сосуществовать с мусульманами, и вести против них священную войну.

Как мы уже выяснили, не в интересах франков было выгонять или преследовать всех, кто не исповедовал латинской веры, и поэтому они сравнительно терпимо относились к другим исповеданиям и обрядам — восточно-христианским, еврейским и мусульманским, хотя, конечно же, на всех иноверцев были наложены определенные ограничения. Например, мусульмане и евреи (которые занимали на Латинском Востоке такое же положение, как христиане и евреи в исламских государствах) могли посещать Иерусалим, но не имели права, по крайней мере теоретически, там жить. Мусульмане и евреи стояли на низшей ступени общественной лестницы (так это зафиксировано в юридических документах), выше них находились восточные христиане, а в самом привилегированном положении — католики-франки. Монофизитам[8] же (якобитам, армянам и маронитам — последние присоединились к Риму в 1181 году) разрешили сохранить их религиозную автономию, но, поскольку они, хоть и будучи христианами, считались еретиками, им было запрещено приближаться к Гробу Господню. Однако, несмотря на религиозные разногласия, иногда между монофизитами и франками заключались браки, особенно в графстве Эдесском, где большинство населения было армянским. Местная знать считалась вполне достойной того, чтобы поставлять женихов и невест для западных поселенцев, и в результате графство превратилось во франко-армянский анклав.

Что же касается православных греков (которых было особенно много в Антиохийском княжестве), то складывается впечатление, что во время первого крестового похода папа Урбан II и сами крестоносцы планировали сохранить за Иерусалимским и Антиохийским патриархами их каноническую власть, но политические и экономические обстоятельства вынудили правителей новых поселений, которые и так не очень симпатизировали грекам, вместо православных глав церквей поставить латинских патриархов и епископов.

Еврейское же население Леванта еще до прибытия первых крестоносцев из-за сведений о погромах в Рейнских землях было полно решимости дать отпор захватчикам, и в первые годы завоевания евреи ожесточенно сражались и погибали вместе с мусульманами. Однако, когда ситуация более или менее стабилизировалась, многие евреи поселились в городских центрах, контролируемых франками. Как и все некатолики; они не могли получать феоды, но немалое их число занималось фермерством и ремеслами. Во многом евреям на Латинском Востоке жилось лучше, чем в Западной Европе. Они могли довольно свободно следовать своим религиозным обрядам, и их никто не заставлял носить особую одежду, указывающую на их веру, что в Европе вызывало враждебность к ним и преследования. Следует также отметить, что на Латинском Востоке не произошло ни одного погрома.

Большая часть уроженцев Запада жила в городских центрах, но при этом значительное число франков поселилось в деревнях или в поместьях. Возникали «новые города» (villeneuves), в которых местные магнаты давали свободным западным крестьянам землю в обмен на 10 процентов их продукции.

Побережье Леванта и некоторые земли внутри страны вокруг Галилейского моря были чрезвычайно плодородны, и на них можно было выращивать по несколько урожаев в год. Прекрасный климат, Старинные римские акведуки и ирригационные каналы давали фермерам возможность выращивать, кроме им привычных зерновых культур, маис и просо. Немаловажную роль в экономике этих мест играли виноградарство, садоводство и выращивание оливок. Культивировались также и более специализированные культуры, такие, как сахар и хлопок, главным образом — на экспорт. В сельских местностях можно было встретить и мелкую промышленность — так, около Эдессы добывалась железная руда. Что же касается местных крестьян, то для них мало что изменилось, если не считать смены магнатов. После жестокостей, Связанных с завоеванием новых земель, франки обычно хорошо относились к местному населению, главным образом из-за его значения для экономики страны. Местные жители должны были платить подати из расчета традиционного исламского хараджа (kharaj, поземельный налог), что могло составлять до одной трети земледельческого урожая и половины продукции виноградников и оливковых рощ. В отличие от Западной Европы, очень мало земель входило в сеньориальный домен (часть поместья, находящаяся в непосредственном владении феодала и не сдающаяся в аренду. — Прим. пер.), где крестьяне работали на землевладельца определенное количество часов каждую неделю.

В то время как деревня не претерпевала значительных изменений, города Леванта — особенно приморские — зажили новой бурной жизнью. Порты Латинского Востока превратились в процветающие торговые центры, привлекавшие купцов со всех концов света. Тир и Акра стали пунктами назначения для торговых путей на восток и с востока. Превращение этих франкских поселений в место встречи Востока и Запада вызвало повышенный интерес к ним со стороны таких крупных торговых городов, как Генуя, Венеция и Пиза. Итальянцы понимали, что поселенцы нуждаются в морской помощи для завоевания побережья, и недурно зарабатывали такой помощью. За свое участие в осаде Тира венецианцы выторговали право на обладание одной третью города и прилегающих территорий, а также некоторые налоговые и юридические привилегии Торговые общины обычно занимали целые специально для них отведенные районы. Например, генуэзский квартал в Акре включал центральную площадь с церковью Св. Лаврентия (покровителя Генуи) и дворцом, в котором заседала судебная палата. Квартал имел собственные укрепленные ворота, а также собственные пекарни, лавки гостиницы для приезжающих купцов. Время от времени торговые интересы итальянцев брали верх над религиозными верованиями — например, они игнорировали папское запрещение на торговлю с мусульманами сырьем, которое те использовали в военных целях. Итальянские морские перевозки были жизненно необходимы латинским поселенцам, это была их главная связь с Европой. После захвата Иерусалима количество европейцев, желающих совершить путешествие на Восток, резко возросло, и итальянцы занялись перевозкой паломников к Святым Местам и обратно. Пилигримы помогали и латинской экономике, тратя деньги на проживание в Иерусалиме и делая пожертвования церковным организациям.

Но наибольшую пользу латинянам итальянские купцы приносили своими торговыми операциями. Непрерывный поток товаров, проходивших через порты Леванта, приносил франкам довольно большой доход, особенно в первой половине XIII века. Несмотря на значительные налоговые послабления, предоставленные западным купцам, объем торговли с лихвой покрывал все издержки. К тому же торговцы из Византии, Северной Африки, Сирии и Ирака не получали таких налоговых льгот, как итальянцы, и должны были уплачивать налоги и на продажу, и на товары, прибывающие и покидающие порты. Многие из этих податей были установлены еще мусульманами, что свидетельствует о том, что поселенцы сохраняли местные обычаи (и особенно в тех случаях, когда они могли приносить им доход). Акра была самым оживленным портом на франкском побережье. Мусульманский писатель Ибн Джубайр так описывал ее в 1185 году: «Акра… порт назначения многих кораблей. Это цель кораблей и караванов и место встречи мусульманских и христианских купцов со всего мира. Ее дороги и улицы заполнены народом, так что трудно поставить ногу на землю. Город вонючий, грязный, полный отходов и фекалий».

Товары, прибывшие по морю, переносились на берег и препровождались на многочисленные базары, которые существовали при всех крупных портах. На мелких рынках продавались рыба, овощи и такие предназначенные на экспорт продукты, как сахар. Главным источником доходов была торговля пряностями: значительный объем азиатских товаров попадал через франкские поселения в Византию и в Западную Европу. С Запада везли мануфактуру. Назначенные чиновники взвешивали товар и взимали налог, обычно исходя из стоимости, а в случае весовой продукции (вина, масла и зерна) — из количества. Процент налога варьировался от 4 до 25. Король или магнат мог пожаловать отдельному лицу часть дохода, иногда в форме процента от определенного налога. После того как такие суммы вычитались базарными или портовыми чиновниками, оставшиеся деньги поступали в местную и в центральную казну.

Политическое развитие Иерусалимского королевства наглядно показывает, как франки сочетали привычные западные традиции с необходимостью адаптироваться к обстоятельствам, в которые они попали на Востоке. Крупные землевладения напоминали европейские марки,[9] где бароны пользовались большой политической самостоятельностью, могли сами вести свои дела, отправлять правосудие и определять отношения с соседями. Нередко рыцарям в феод наряду с землей или взамен ее жаловались различные виды доходов с торговли, что крайне редко делалось на Западе. Такая практика оберегала рыцарей от финансового краха в случае потери всех земель. Однако все они были королевскими вассалами и им вменялось в обязанность являться на военную службу по первому же вызову, тогда как на Западе от выполнения этой обязанности можно было откупиться деньгами. Король владел самыми богатыми и престижными территориями, в том числе портами Тир и Акра и, конечно, самим Иерусалимом. Хотя в XII веке король утратил некоторые привилегии, такие как чеканка монет и право на товары с потерпевших крушение кораблей, он сохранял статус короля милостью Божьей и огромные богатства. И если при этом он оказывался умелым и энергичным правителем, то его положение было достаточно прочным. В Иерусалимском королевстве вассалам редко удавалось успешно оспаривать королевскую власть.

Главным судом королевства был Высший Суд, в котором заседали королевские вассалы. Время от времени для обсуждения политических вопросов созывался также раrlement (парламент)[10] — собрание представителей знати, церковных деятелей, важных членов военно-монашеских орденов и иногда влиятельных горожан. Эти парламенты решали введение экстраординарных общих налогов для оплаты военных предприятий (например, в 1166 и 1183 годах) или обсуждали выбор подходящего жениха — часто европейца — для высокородной наследницы. Они также могли участвовать в решении дипломатических проблем. В 1171 году перед собранием стоял вопрос о том, к кому на Западе стоит обратиться за военной помощью: знатные рыцари хотели отправить в Европу послов и были поражены, когда король Амальрих заявил о своем намерении лично поехать в Константинополь и попросить греков о помощи. Рыцари возмущались и протестовали, но король обладал достаточной властью, чтобы выполнить свой план.

До восшествия в 1174 году на престол Балдуина IV Прокаженного правители Иерусалима обычно брали верх в спорах со знатью. Для сохранения своей власти они могли прибегать к юридическим решениям или использовать королевскую власть при распределении земель. Примером первого может быть assise sur la ligece (акт о преданности) Короля Амальриха (около 1166 года), согласно которому все вассалы Главных землевладельцев, получивших земли от короля (подвассалы), должны были клясться в верности королю, становясь таким образом и его вассалами. Таким образом, возникала прямая связь между короной и большинством ленников, часто через голову магнатов. Королю такое положение было чрезвычайно выгодно, поскольку он мог рассчитывать а помощь субвассалов даже тогда, когда их прямой сюзерен находился с ним в конфликте. Субвассалам это тоже было на руку, так как теперь они могли жаловаться на своего сеньора прямо королю, тогда как раньше владельцы крупных феодов пользовались на своих землях иммунитетом[11] и могли поступать со своими ленниками, как им заблагорассудится.

Рост власти магнатов не отвечал интересам короля, и он мог помешать этому несколькими путями. Если человек умирал, не оставив наследников, его владения переходили королю. Смертность в Святой Земле была довольно высока, и подобное случалось нередко. Короли даже обдумывали план разделения территории королевства на несколько небольших и потому менее опасных феодальных владений. Другой способ ослабить власть баронов заключался в раздаче им ленов в виде дробных участков в разных местах. Это затрудняло оппонентам короля создание территориальной базы для оппозиционных действий. Все это могло бы способствовать дальнейшей концентрации власти в руках короля, однако начиная с 1140-х годов огромные расходы на поддержание укреплений и возмещение убытков в результате мусульманских набегов приводили к тому, что бароны были вынуждены отдавать земли и замки религиозным организациям и военно-монашеским орденам.

Заметная черта влиятельных семей в латинских поселениях XII века — видное положение женщин. Особенно активны были дочери иерусалимского короля Балдуина II (1118–1131). После смерти короля его старшая дочь Мелисанда, ее муж Фульк (граф Анжуйский) и их маленький сын Балдуин были провозглашены соправителями. Несмотря на все попытки править единолично, Фульк не смог сместить Мелисанду и был вынужден признавать королеву равноправной правительницей. Когда Фульк умер в 1143 году, его сыну, Балдуину III, было только 13 лет, и Мелисанда приняла регентство. В 1145 году Балдунн достиг совершеннолетия, но его мать отказалась передать ему власть и правила еще семь лет. Для XII века это было нечто невероятное — женщина на престоле, обладающая единоличной властью. С Мелисандой можно, вероятно, сравнить только Урраку, королеву Леона и Кастилии (1109–1126). Балдуин III пытался взять власть в свои руки, в Иерусалиме начались раздоры. Мать и сын организовали каждый собственную администрацию и выпускали указы каждый от своего имени. Было принято, что правитель сам должен вести войска в бой, что, по сути, закрывало путь женщинам, но в Иерусалимском королевстве — вероятно, наименее защищенной части Латинского Востока — Мелисанда продолжала удерживать власть. Она назначила военачальника и, вероятно, справлялась неплохо, потому что Балдуин до 1152 года не мог заручиться достаточной поддержкой для того, чтобы отстранить ее от власти. И даже после того, как Балдуин стал полновластным королем, Мелисанда продолжала играть влиятельную роль в управлении Иерусалимом. Но история королевы Мелисанды ни в какое сравнение не идет с бурями, которые подняла ее младшая сестра Алиса, пытавшаяся управлять Антиохийским княжеством после смерти мужа в 1130 году. Большинство местных магнатов были настроены против нее, и Алиса обратилась за помощью к грекам, мусульманам из Алеппо, правителям Триполи и Эдессы и к Антиохийскому патриарху. Только через семь лет раздоров и междоусобиц она была вынуждена уступить власть Раймону Пуатевинскому, которого местные бароны с пригласили для женитьбы на ее дочери.

Отношения между правителями франкских поселений складывались, как правило, вполне благополучно, хотя без разногласий, конечно же, не обходилось. Хотя каждое из политических образований Латинского Востока (Иерусалимское королевство, Антиохийское княжество, Эдесское графство и графство Триполи) было вполне самостоятельным, объединение усилий против общего врага было, конечно, в интересах поселенцев. Между Иерусалимом и его северным соседом, графством Триполи, существовали довольно тесные отношения, и граф Триполи являлся вассалом короля иерусалимского. Графы Эдессы платили ленную дань Иерусалиму, а к 1130-м годам стали также вассалами князя Антиохийскою. Антиохийских правителей формально ничто не связывало с иерусалимской короной — теоретически они признавали сюзеренитет греческого императора. Тем не менее антиохийцы старались поддерживать дружеские отношения со своими южными соседями, поскольку им часто приходилось обращаться к Иерусалиму за военной помощью. В 1110–1137 годах король иерусалимский пятнадцать раз помогал своим северным братьям по вере и даже на протяжении тринадцати лет сам был регентом княжества. О взаимообразном характере этих отношений свидетельствует тот факт, что антиохийцы воевали вместе с иерусалимскими войсками в 1113, 1129 и 1137 годах. Антиохия, впрочем, была много слабее и чаще нуждалась в поддержке. Во время второго крестового похода проявились и признаки соперничества между этими четырьмя территориями. Вильгельм Тирский, историк Иерусалимского королевства, живший в XII веке, писал, что, когда король Франции Людовик VII прибыл в марте 1148 года в Антиохию, туда приехали представители всех латинских поселений, и каждый пытался убедить короля обосноваться именно на его территории.

В 1140-х годах военная ситуация резко ухудшилась. Первым серьезным ударом стало взятие Эдессы эмиром мосульским Зенги в декабре 1144 года. Хотя переход по Малой Азии двух больших армий второго крестового похода под предводительством Людовика VII и германского короля Конрада III закончился поражением, в июле 1148 года объединенные силы крестоносцев и поселенцев осадили Дамаск. Осада была снята через неделю. Похоже, что христиане допустили тактическую ошибку, опасаясь подхода к мусульманам свежих подкреплений, но это простое объяснение не удовлетворило ни крестоносцев, ни поселенцев, и они обвиняли друг друга в предательстве. Крестоносцы вернулись домой, оставив поселенцев самих решать свои проблемы.

Для Антиохии, расположенной дальше всех к северу, мусульманская опасность всегда была наибольшей, и теперь ситуация ухудшалась на глазах. Вильгельм Тирский писал, что христиане оказались под таким давлением, как если бы их перемалывали между двумя жерновами. Преемник Зенги Нур-ад-Дин из Алеппо делал все возможное для объединения разрозненных мусульманских владений северной Сирии. В 1149 году в бою при Инабе он убил Раймона Антиохийского и послал его голову халифу в Багдад для подтверждения своего положения как ведущего воина мусульман-суннитов. Влияние Нур-ад-Дина стало к тому же распространяться на юг, и в 1154 году под его властью оказался Дамаск. Впервые христиане имели перед собой объединенную мусульманскую Сирию. Но в это время у поселенцев было два сильных короля, готовых дать отпор врагам, — Балдуин III (1143–1163) и его преемник Амальрих (1163–1174).

Основные политические стремления Амальриха сводились к завоеванию Египта. Фатимидские халифы были слабы, Нур-ад-Дин уже контролировал Алеппо и Дамаск, и допустить, чтобы он захватил еще и Египет и окружил бы поселенцев со всех сторон, было нельзя. В 1163–1169 годах Амальрих раз пять пытался завоевать Египет. Но даже для того, чтобы эффективно защищаться от мусульманских нападений (не говоря уже о таких амбициозных планах, как покорение Египта), поселенцам требовалась дополнительная военная сила. И первую очередь, они обратились за помощью к Западной Европе. Смысл существования франкских поселений заключался в защите Святых Мест от лица всего латинского христианского мира. Поселенцы считали, что их братья по вере помогут защитить наследие Христа, поскольку благополучие Святой Земли — это забота всех христиан. Они также пытались использовать свои родственные связи с западными баронами для того, чтобы убедить как можно больше людей принять крест.

Начиная с 1160 года поселенцы начали посылать письма и послов к главным лицам Западной Европы. Папский престол поддержал их инициативу и призвал к новым крестовым походам. На Левант послали материальную помощь, и, что было гораздо важнее, на восток отправились несколько небольших военных экспедиций под предводительством таких лиц, как графы фландрские и неверские. Эту военную помощь, конечно, приняли с благодарностью, но поселенцам был нужен широкомасштабный крестовый поход. Они надеялись на короля Франции Людовика VII и короля Англии Генриха II, но этих королей слишком занимали собственные политические раздоры.

Между тем сложившаяся ситуация требовала принятия срочных мер. Куда еще могли обратиться поселенцы? Оставалась Византия. Греки с самого начала принимали участие в делах Латинского Востока. Конфликт с Боэмундом Тарентским разрешился тем, что в 1108 году Боэмунд принес присягу верности византийскому императору и признал его сюзереном Антиохии. Довольно большая численность православных христиан на севере Сирии также обусловливала греческий интерес в этих землях. Король Балдуин III решил укрепить связи с Константинополем и в конце 1150 года разрешил грекам купить некоторые франкские земли в Эдессе и таким образом закрепиться в регионе. В 1158 году Балдуин взял жену из императорской семьи, то же сделал девять лет спустя и его преемник Амальрих, а император Мануил Комнин женился на Марии Антиохийской. Эти браки способствовали военному сотрудничеству. Было решено, что первой целью греко-франкского союза будет Египет, но в начале 1169 года Нур-ад-Дин опередил христиан. Этот успех мусульман еще больше усилил угрозу Иерусалимскому королевству. С Запада так и не присылали крупных военных сил, и Амальрих продолжал вести прогреческую политику. В 1171 году он сам отправился в Константинополь, где, возможно, дал вассальную присягу императору. Такое путешествие иерусалимский король предпринимал впервые, что свидетельствует об отчаянном положении Амальриха. В 1177 году греки прислали помощь, однако со смертью Мануила (1180 год) греко-франкское сотрудничество закончилось. Надежды на греко-франкский союз не оправдались, хотя в некоторых случаях страх перед греками останавливал мусульман. Например, в 1164 году Нур-ад-Дин разгромил на севере Сирии франкскую армию, и помощники убеждали его двигаться на Антиохийское княжество, но Нур-ад-Дин отказался, поскольку был уверен, что если он захватит слишком много христианских территорий, то греческого вмешательства не миновать.

1174 год стал поворотным пунктом и для франков, и для их врагов. Смерть Нур-ад-Дина в мае этого года предоставляла франкам возможность действовать, к тому же, по чистой случайности, им повезло и они смогли договориться с сицилийским флотом о помощи при нападении на Египет. Но как раз тогда, когда сицилийцы прибыли на Левант, заболел и умер Амальрих. Кампания не состоялась, сицилийцы вернулись домой. Это разочарование усугублялось тем, что преемник Амальриха Балдуин IV был прокаженным, а значит, не мог в полную силу управлять страной и не мог иметь детей. Балдуин правил до своей смерти (то есть до 1185 года), но правил он уже раздробленным королевством. Две знатные фракции боролись за влияние на короля. Его преемником стал племянник, Балдуин V, еще младенец, который умер в течение года.

Пока же франки враждовали между собой, мусульманский мир набирал силу. Египетский султан Салах-ад-Дин к 1186 году организовал коалицию мусульманских сил, которые он собирался вести на франков во имя джихада (священной войны). Христианам срочно была нужна помощь, и в Европу отправилась делегация во главе с патриархом Иерусалима и магистрами военно-монашеских орденов, чтобы убедить европейских правителей встать на защиту Гроба Господня. Поселенцы были в таком отчаянии, что даже предложили принести вассальную присягу королю Франции Филиппу II и королю Англии Генриху II. Но, увы, это не помогло. В 1187 году Салах-ад-Дин вторгся на франкские территории и 4 июля разгромил при Гаттине франкскую армию, которой командовал Гвидо де Лузиньян, король-консорт, муж сестры Балдуина IV. Франкские поселения оказались практически в полной изоляции. В последующие месяцы Салах-ад-Дин занял Иерусалим и оттеснил латинян к берегу, и единственным палестинским городом, еще контролировавшимся христианами, остался Тир. Триполи и Антиохия пострадали меньше, хотя обе колонии потеряли часть своих восточных территорий. Как мы уже знаем, ответом Западной Европы на это стал третий крестовый поход.

В мае 1191 года король Англии Ричард I (Ричард Львиное Сердце) отвоевал Кипр у Исаака Комнина, родственника византийской правящей династии, провозгласившего себя независимым императором. Ричард плыл к Святой Земле, и часть его флота, включая корабль, на котором находились его сестра и невеста, попала в шторм и вынуждена была сделать остановку около Кипра. Исаак отнесся к крестоносцам враждебно, и в ответ на это Ричард применил военную силу и завоевал остров. Так было основано Кипрское королевство, просуществовавшее до 1489 года. Поскольку сам Ричард был христианином и отнял территорию у другого христианского владыки по собственной инициативе, захват Кипра вряд ли можно назвать религиозной колонизацией, но, тем не менее, остров завязал тесные отношения с другими латинскими поселениями в восточном Средиземноморье и активно участвовал в защите Святой Земли. Расположение острова — при попутном ветре от Кипра до Сирийского берега можно доплыть за один день — делало его идеальной базой снабжения для крестовых экспедиций. Лучший пример этому — первый крестовый поход Людовика IX. Кипр был первой остановкой Людовика, он пробыл на острове восемь месяцев и потом вместе с королем Генрихом I и кипрскими баронами отправился в июне 1249 на завоевание Египта. Кипрские франки не всегда охотно участвовали в таких экспедициях, и в 1271–1272 годах, во время крестового похода Эдуарда Английского, некоторые из них говорили, что им не следовало бы нести военную службу за пределами острова и что раньше они помогали своему королю в чужих землях исключительно по доброй воле. В конце концов киприоты согласились сопровождать короля в походах, но не более чем четыре месяца в год.

Затем Ричард продал остров Гвидо де Лузиньяну, бывшему королю Иерусалима, чей брат и преемник Эмери основал династию, которая управляла Кипром почти 300 лет. По сравнению с латинскими поселениями на материке опасность мусульманских набегов для Кипра была не так велика, но страх перед ними заставил Эмери в 1195 году присягнуть западному императору Генриху VI. Император возложил на Эмери корону, а в 1197 году, женившись на наследнице иерусалимского престола Изабелле I, Эмери стал королем-консортом Иерусалима. Хотя местом, где он проводил большую часть времени, была Акра, а не Никосия, это не означало объединения двух королевств: каждое продолжало сохранять свои собственные учреждения и собственные финансы. Эмери не допускал, чтобы средства Кипрского королевства расходовались на защиту Иерусалима, однако он допускал возможность использования кипрской армии для защиты жителей материка. Брак с Изабеллой был бездетным, и после смерти Эмери два королевства какое-то время управлялись разными династиями.

Консолидируя власть франков на Кипре, первые Лузиньяны жаловали сотням рыцарей, оруженосцев и бюргеров территории и права, что принималось охотно, особенно после побед Салах-ад-Дина, обернувшихся значительными территориальными потерями на материке. На Кипре не было крупных феодальных владений с самоуправлением, и судебные функции принадлежали главным образом короне. Лузиньяны были достаточно дальновидны, чтобы не допустить к владению замками или укрепленными городами светских вассалов (практика, к которой из-за постоянной мусульманской угрозы не могли прибегнуть правители Латинского Востока на материке). Такая политика не позволяла знати создавать областные силовые базы, что обеспечивало относительное внутреннее спокойствие на острове (за исключением спровоцированной извне гражданской войны в 1229–1233 годах). Не принадлежали королю, вероятно, только крепости и Колосси и Гастрии, входившие в обширные владения орденов госпитальеров и тамплиеров.

Плодородные приморские долины острова, расположенные террасами поля и хорошо налаженная ирригационная система позволяли киприотам выращивать зерновые и сахар, а также производить оливковое масло и вино (некоторые его сорта были такими густыми и вязкими, что, как сообщали современники, их можно было намазывать на хлеб. как мед). При Лузиньянах кипрская экономика быстро развивалась, центром экономической активности стал город Лимассол. Процветанию острова способствовали и его расположение на торговом пути на материк, и растущий интерес к острову итальянских торговых кампаний. Когда еще остров принадлежал Византии, венецианские купцы получили там некоторые привилегии, но при Лузиньянах предпочтение стали отдаваться генуэзцам, особенно после гражданской войны 1229–1233 годов, во время которой генуэзский флот оказал королю Генриху I помощь в обмен на существенные привилегии для генуэзских купцов. С киприотами начали торговать также и пизанцы, каталонцы и киликийские армяне. К концу XIII века торговым центром острова стала Фамагуста, поскольку располагалась она на 50 миль ближе к материку, чем Лимассол, и была более удобным пунктом для растущей торговли с Сирией и Киликией. После падения Акры в 1291 году европейцам запретили торговать с мусульманами напрямую. Тогда западные купцы прибегли к помощи христианской Киликии, и сирийские христиане перевозили товары из Леванта в Фамагусту, где их покупали европейцы. Кипр превратился в важнейший пункт на международном торговом пути, и Фамагуста стала богатым интернациональным городом.

Одной из важнейших перемен, произошедших на Кипре при франках, было появление Римско-Католической Церкви. Большинство местного населения принадлежало к Греческой Православной Церкви, но главой кипрской церкви франки поставили латинского архиепископа, и греческие епископы попали в подчинение к епископам католическим. Православных заставили признать главенство папы римского (то, чего не происходило на материке). В 1261 году православный архиепископ формально согласился на это, но простые священники противились такому подчинению. Время от времени возникали кризисные ситуации. Так, греки настаивали на использовании для евхаристии дрожжевого хлеба, поскольку для них он символизировал воскресение; за это они подверглись преследованиям — тринадцать православных приняли мученическую смерть, а многие другие были отлучены от Церкви. Притеснения Православной Церкви усугублялись тем, что франки конфисковывали ее владения. Сохранившиеся на Кипре до наших дней латинские соборы, церкви и монастырские здания свидетельствуют о главенствующем положении Римско-Католической Церкви в тот период.

Больше половины времени между 1205 и 1267 годами королевский престол занимали несовершеннолетние короли и регенты. Это способствовало возвышению семьи Ибелинов, уже укоренившейся в Иерусалимском королевстве и теперь занявшейся делами Кипра. Около 1218 года Филипп д'Ибелин стал регентом при своем племяннике, младенце короле Генрихе I. Филипп пользовался достаточно сильной поддержкой для того, чтобы не бояться покушения на свою власть со стороны матери Генриха. Но в 1228 году на остров прибыл император Фридрих II; он твердо намеревался положить конец власти Ибелинов, во главе которых в то время стоял брат Филиппа Жан. Император был возмущен, что они проигнорировали его сюзеренитет и короновали Маленького Генриха даже без упоминания о нем. Фридрих потребовал передать ему опекунство над королем и все доходы с королевских владений. Он пригласил Жана д'Ибелина на банкет, любезно принял его, а затем дал знак вооруженным людям — и Жан был немедленно арестован. Пленника вынудили передать Генриха императору, после чего Жан бежал в замок св. Илариона в горах на севере острова. В скором времени Фридрих отбыл на материк, а когда вторжение папы в Южную Италию заставило его вернуться домой, он продал кипрское регентство пяти своим приверженцам. Последовала четырехлетняя гражданская война, в которой Ибелины боролись против сторонников императора как в Палестине, так и на Кипре. Императорский маршал Ричард Филанжиери осадил их крепость в Бейруте и подогревал оппозицию к ним на Кипре. Тогда Жан д'Ибелин заручился поддержкой генуэзского флота и большинства кипрского населения и к 1233 году изгнал императорские войска с острова. В 1247 году папа Иннокентий IV освободил короля Генриха от присяги, данной Фридриху, и Кипрское королевство попало под непосредственную защиту Ватикана.

Король Кипра Гуго III (1267–1284) в 1269 году стал королем Иерусалима. Христианская Палестина страдала от междоусобиц, и все усилия Гуго объединить силы франков на борьбу с мамлюкским султаном Бейбарсом ни к чему не привели (см. ниже). После падения Акры в 1291 году Кипр наводнили беженцы. Остров остался единственной латинской территорией в северо-восточном Средиземноморье и естественной отправной точкой для новых попыток основаться на материке.

12 апреля 1204 года Константинополь пал под ударами участников четвертого крестового похода. Три дня после этого в городе бесчинствовали мародеры. Еще перед атакой крестоносцы решили выбрать латинского императора, который взял бы власть над одной четвертью греческой территории, и в мае 1204 года состоялась коронация графа Фландрского Балдуина. Остальные три четверти территории были разделены между венецианцами и другими крестоносцами.[12] Захват Византийской империи являлся прямым следствием крестоносного движения, но ничего религиозного в этом не было — это завоевание было предпринято в первую очередь для получения материальных и территориальных выгод. Венецианскую Грецию, которую отличали тесные связи с Венецией и осуществление политического и экономического управления из метрополии, можно считать примером традиционного колониализма. Процветание и относительная безопасность франкской Греции привлекали поселенцев Латинского Востока и ослабляли «религиозные колонии» Леванта.

Влияние латинского завоевания было различным на всех уровнях и во всех областях Византийской империи, поскольку сами пришельцы из Западной Европы происходили из разных обществ, что отражалось и на методах управления. Греки привыкли жить в обществе, в котором все свободные люди подчинялись единому закону независимо от социального или экономического положения. Латиняне же практиковали «классовый подход» — для знатных людей, для горожан и для крестьян законы были разными. Землю разделили на лены, а с греками, сохранявшими верность Православной Церкви, обращались как с вилланами.[13] Довольно скоро, впрочем, различия между завоевателями и завоеванными стали стираться. Франкам было нужно использовать ресурсы их новой земли, а для этого прекрасно подходила уже существовавшая византийская налоговая система. Для уяснения ее тонкостей они прибегли к помощи византийских архонтов — бывших землевладельцев и чиновников. Архонты принадлежали к греческой аристократии, и хотя они не изменяли своей вере и сохраняли культурную обособленность, ко второй половине XIII века они начали получать лены от франков. С 1262 года имеются свидетельства о посвящении греков в рыцари, что говорит о включении архонтов во франкскую иерархию. У местных жителей и у завоевателей возникали общие интересы, что помогало компенсировать численную слабость франков при нападениях враждебного Болгарского государства с севера и греков Малой Азии и Эпира. Включение во франкскую феодальную систему улучшало положение греков (может быть, именно этим объясняется тот факт, что жители оккупированной Византии очень редко восставали против завоевателей).

Венецианские владения включали Крит, Модон и Корон в южном Пелопоннесе и европейское побережье Мраморного моря. Самым важным центром был Крит, находящийся на пересечении торговых путей между Египтом, Сирией и Константинополем. Венецианцы входили в соприкосновение с греками гораздо меньше, чем другие европейцы, поскольку они сразу установили централизованную бюрократию, и такие дела, как назначение налогов, творились единой властью, а не распределялись между лицами, как это было в других местах франкской Греции. Был выбран роdesta,[14] но его власть ограничивалась исполнением указаний Венеции.

Как и в других восточных поселениях, франки в Византии не пытались навязывать грекам католические обряды (в любом случае численность православного населения не позволила бы это сделать). Но они поставили патриархом Константинопольским латинянина и заменили православных епископов католическими. Католические церковнослужители жили главным образом в городских центрах, и тем немногим европейцам, которые поселились в сельских местностях, бывало трудно найти священника, практикующего латинские обряды. Это вынуждало их для совершения таинств прибегать к услугам местных православных священников, что повело к известной степени эллинизации. Однако культурно франки не смешивались со своими подданными, и на венецианском Крите были запрещены браки между европейцами и греками (по крайней мере, в теории).

Плодородность Пелопоннесского полуострова и Крита способствовала экономической экспансии. Возрастал спрос на экспорт пшеницы, оливкового масла, шерсти, вина и таких предметов роскоши, как шелк. Франки богатели, но вовсе не чувствовали себя в безопасности. Император Генрих I (1206–1216) сумел укрепиться во Фракии, однако за одно десятилетие греки, которыми управлял император в ссылке в Никее, отвоевали почти все свои земли в Малой Азии. Угроза монгольского нашествия временно остановила никейцев, но в июле 1261 года византийский император Михаил VIII Палеолог захватил Константинополь.

Другим франкским поселениям повезло больше. Ахайское княжество было самым блестящим франкским образованием и в годы правления князей Виллардуэнов считалось образцом доблести и куртуазности во всем христианском мире. Княжеский двор в Андравиде был образцом для цвета французского рыцарства и местом обучения наилучшим куртуазным манерам, что свидетельствует о непрерывавшихся тесных связях поселенцев со своей родиной. Один из поздних историков заметил, что и Ахане говорили на таком же прекрасном французском языке, как и в Париже. Князь Жоффруа II (1229–1246) проезжал по Пелопоннесу в «ахейском стиле» — окруженный восьмьюдесятью рыцарями с золотыми шпорами. Период спокойствия позволил знатным сеньорам развлекаться турнирами и охотой. Стены их дворцов украшали прекрасные фрески, которые, к сожалению, в большинстве своем не дожили до сегодняшнего дня.

В 1259 году преемник Жоффруа князь Гильем II (1246–1278) был захвачен никейцами в бою при Пелагонии, и его заставили принести вассальную присягу своим врагам. Ахайя продолжала существовать, но потеряла свою независимость.

В июле 1191 года, захватив Кипр, Ричард I Английский и король Франции Филипп II добились заметного успеха, оказав помощь франкским поселенцам при отвоевании Акры. Хотя главная цель — возвращение Иерусалима — достигнута не была, к концу третьего крестового похода христиане укрепились на побережье от Тира до Яффы, а перемирие с Салах-ад-Дином позволяло паломникам беспрепятственно посещать Иерусалим. Смерть Салах-ад-Дина в 1193 году дала христианам возможность консолидировать свои силы на возвращенных территориях. Первые десятилетия XIII века отмечены экономическим ростом франкских государств, рядом кризисов с престолонаследием и несколькими тестовыми экспедициями в Египет, завоевание которого считалось наилучшим путем к возвращению Иерусалима.

Экономическое существование Иерусалимского королевства зависело от христианского контроля над портовым городом Акрой. Большую часть XII века Александрия доминировала в торговле в восточном Средиземноморье, но около 1180-х годов азиатские торговые пути начали направляться в Акру. Английский хронист Матвей Парижский писал, что около 1240 года в Акре королевские доходы составляли 1 000 фунтов серебра в год, что превышало доходы короля Англии.

Итальянские торговые республики (Пиза. Генуя и Венеция) прислали в Левант постоянных представителей. Купцы увеличивали свои доходы за счет растущего товарооборота, а король — за счет налогом. Правда, в какой-то момент торговые кампании приобрели такую силу, что начали оказывать дестабилизирующее влияние на политическую жизнь королевства: в 1256 году торговое соперничество между венецианцами и генуэзцами привело к акрской войне св. Саввы, в этот разрушительный конфликт оказались вовлечены также франкские бароны и военно-монашеские ордена. В то же время относительное спокойствие на побережье способствовало росту населения в Акре и Тире. В городских центрах процветали еврейские общинны, привлеченные в эти города экономическими возможностями. Особенно заметной была еврейская община Акры.

Император Священной Римской империи Фридрих II принял крест для пятого крестового похода, но политические проблемы на Западе задержали его дома. В 1225 году Фридрих женился на Изабелле И. наследнице иерусалимского престола. Иерусалимская корона была довольно престижна, и Фридрих решил вплотную заняться делами Святой Земли. К 1227 году он набрал большую крестоносную армию, но заболел, и ему опять пришлось отложить поход. За невыполнение обета в назначенный срок папа Григорий IX отлучил его от Церкви. Наконец, в 1228 году император смог отправиться на Восток. Его действия на Кипре мы описывали выше, а на материке он столкнулся с новыми проблемами. Изабелла умерла во время родов, и Фридрих стал регентом при маленьком сыне, Конраде, оставшемся на Западе. Он намеревался восстановить в Иерусалимском королевстве твердую королевскую власть, которая пошатнулась после Балдуина IV, но бароны не желали терять свои позиции и решили всячески ему противодействовать, вооружившись в первую очередь законом, а точнее — знанием юридических тонкостей. Возникла школа юристов, связанная с баронскими семьями и включавшая самих баронов. Причины этого следует искать в особенностях феодальной системы Латинского Востока, особенно в обязанности вассалов по вызову сеньора давать conseil (совет), т. е. помогать представлять дело в суде. Престиж вассалов, хорошо знавших юриспруденцию, укрепился еще больше, когда после падения Иерусалима пропали записи государственных законов, хранившиеся в сундуке в Храме Гроба Господня, и трудно было ссылаться на писаное право. Таким образом, в первые десятилетия XIII столетия память и обычаи играли главную роль в вынесении решений (в то время как в Европе в это время наблюдался противоположный процесс — письменные документы приобретали больший вес, чем устное предание). На Латинском Востоке появились профессиональны) юристы, опытные в произнесении публичных речей, которые могли рассчитывать на свою намять о прошлых делопроизводствах. По мере развития юриспруденции было написано несколько важных юридических трудов, в первую очередь — Livre de Jean d'Ibelin («Книга Жана д'Ибелина», ок. 1205), автором которой был граф Яффы Жан д'Ибелин, чье пышное прибытие в Египет описывал Жан де Жуанвиль. Хотя мы должны с осторожностью относиться к убежденности самих юристов в собственной значимости, однако нельзя отрицать, что они играли немаловажную роль в выборе правителей королевства во время отсутствия законных наследников или при несовершеннолетних монархах. Знатные рыцари использовали юридический опыт юристов из своего числа в конфликте с Фридрихом. Они не признали конфискацию земель Ибелинов в окрестностях Акры и воспротивились попыткам передать владение Тороном Тевтонскому ордену через голову законного наследника. Аssise sur la ligese (акт о преданности), введенный в XII веке королем Амальриком для усиления королевской власти (см. выше), теперь, В совершенно иных обстоятельствах, оказался полезным оружием в руках баронов. Поскольку закон гласил, что сеньор не вправе ущемлять права вассала без формального решения суда, бароны настаивали на том, чтобы это правило относилось и к королю, как к любому сеньору, чтобы в случае несоблюдения справедливости они могли с полным правом прибегнуть к силе для отвоевания конфискованных земель и отказать в помощи своему сюзерену, лишая тем самым короля всякой власти. Ибелинские лены были отвоеваны владельцами, а в случае с тевтонскими рыцарями Фридрих сам пошел на попятный, поняв, что он может оказаться без военной помощи местных франков. Такое решение конфликта свидетельствовало о слабости императора и силе знати.

Больше повезло Фридриху в его действиях против мусульман. Вторжение в Египет пятого крестового похода испугало египтян, и султан аль-Камиль, испугавшись последствий экспедиции Фридриха, согласился в феврале 1229 года передать христианам Иерусалим, оставив за мусульманами район мечети (бывшего храма Соломона) и запретив укреплять город. Было подписано десятилетнее перемирие, и Фридрих обязался помогать султану против всех его врагов — как мусульман, так и христиан. В марте 1229 года Фридрих вступил в Иерусалим и короновался в Храме Гроба Господня, хотя его положение как отлученного от Церкви привело к тому, что патриарх Иерусалимский наложил на город интердикт.[15] Фридрих отплыл с Востока в июне 1229 года; на пути в Акрскую гавань местное население забросало его отбросами.

Отъезд Фридриха не означал прекращения императорского вмешательства в дела Латинского Востока. В 1231 году сподвижник Фридриха Ричард Филанжиери пытался овладеть Бейрутом, но бароны отстояли город.[16] Тем не менее Ричард сохранил за собой Тир, и королевство разделилось на две части.

Оппозицию Ричарду возглавляли Ибелины. В Тире Ричард лишил венецианцев нескольких статей дохода, и венецианские купцы перешли на сторону его врагов. Генуэзцы и так были враждебно настроены по отношению к императору, и представители этих двух итальянских торговых общин предложили Ибелинам передать им Тир. Летом 1242 года купцы и франки решили объединить свои усилия и выгнать Ричарда из города. Это требовало юридического обоснования, и юрист Филипп Наваррский (ум. 1265), близкий к Ибелинам и оставивший нам описание событий того времени, сочинил доказательства в оправдание прекращения регентства Фридриха. Он аргументировал это тем, что регентство прекратится, как только Конрад достигнет совершеннолетия (а это должно было случиться в апреле 1243 года), а поскольку Конрад не приезжал на Восток, чтобы заявить свои притязания на трон, нужда в регенте сохранялась. Ближайшей родственницей Конрада в Палестине была Алиса Кипрская, и ей-то поручили регентство. Сторонники императора вскоре потеряли на Востоке всякое влияние.

Политические бури бушевали не только в Иерусалимском королевстве. В 1201 году на правление Антиохией стали претендовать армяне и триполийцы, и только через много лет междоусобиц и споров победа досталась Боэмунду IV (1219–1233). Он правил Антиохией и Триполи, хотя административная и юридическая системы обоих поселений оставались раздельными. Боэмунд жил в Триполи, и в его отсутствие в Антиохии возросло влияние большой греческой общины. Политическая жизнь северной Сирии усложнялась еще и действиями военно-монашеских орденов, центрами которых были хорошо укрепленные замки — Маргат, Баграс, Тортоса, Крак-де-Шевалье и Шастель-Бланк.

Время относительного благополучия истекло в 1240-х годах. Поселенцы нарушили перемирие с египетским султаном, и оказалось, что этим они разворошили осиное гнездо. Мусульмане призвали на помощь хорезмийцев (жителей Хорезма, согнанных со своих мест монголами) и с их помощью в августе 1244 года захватили Иерусалим. Два месяца спустя христианская армия потерпела сокрушительное поражение в битве при Ла-Форбье, в которой было убито более тысячи рыцарей.

Новые обращения о помощи к Западной Европе привели на Восток первый крестовый поход Людовика IX. короля Франции. После поражения его армии в Египте Людовик пробыл несколько лет и Палестине и потратил огромные средства на улучшение защитных укреплении Акры, Сидона, Яффы и Кесарии.

Вторжение Людовика в Египет привело к замене Эйюбидской династии правлением мамлюков. Примерно в то же время на сиене появились монгольские армии. В 1258 году они разграбили Багдад, а два года спустя атаковали Алеппо. Боэмунд VI, князь Антиохии и Триполи (1252–1275), стал их союзником, но правители Иерусалимского королевства, зажатого между монголами и мамлюками, разрешили египтянам пройти через Палестину. Египтяне разбили монголов в 1260 году в битве при Айн-Джалуте. Мамлюкским султаном стал могущественный Бейбарс. вскоре распространивший свою власть и на Сирию.

Военный ответ поселенцев был обусловлен нехваткой людских ресурсов. Основной элемент оборонительной стратегии франкской территории заключался в удержании во что бы то ни стало отдельных хорошо укрепленных пунктов, часто находившихся под контролем военно-монашеских орденов. У христиан не было возможности организовать большую единую армию и в то же время содержать в замках соответствующие гарнизоны, хотя нововведение Людовика IX — основание постоянного французского полка на Востоке — было вполне многообещающим. Этот полк финансировался французской короной и состоял примерно из ста рыцарей вдобавок к лучникам и конным и пешим солдатам. В отличие от военно-монашеских орденов, это войско не должно было защищать одну отдельно взятую крепость и могло по необходимости направляться в наиболее уязвимые места. Начальник войска стал занимать должность сенешаля[17] Иерусалимского королевства.

Но в конце концов оказалось, что этот полк был создан слишком поздно и что был он слишком малочислен. Наступательные действия франков сводились обычно к быстрым набегам, потому что для долговременных территориальных захватов у них не хватало ресурсов, и они избегали решительных сражений. Между крестовыми походами силы поселенцев были настолько слабы, что шансы выиграть такое сражение практически сводились к нулю. Бейбарс, талантливый военачальник и стратег, видел слабые стороны франков и успешно ими пользовался, методично отвоевывая у противника территории. Поселенцы, не имевшие возможности активно бороться с султаном, могли только с болью и ужасом наблюдать, как разоряют их земли. Даже такие укрепленные по последнему слову техники крепости, как Маргат и Крак-де-Шевалье, не могли устоять перед огромными армиями захватчиков. Под ударами Бейбарса падал очередной замок или город, и франкская территория становилась еще меньше. Монгольское вторжение в Ирак и северную Сирию перерезало торговые пути, и вместо Леванта центром восточной торговли стало Черное море.

Финансовые тяготы легли на все слои населения. Гуго III Кипрский столкнулся с тем, что Иерусалимское королевство стало неуправляемым, когда Карл Анжуйский купил корону на иерусалимский трон у одного из претендентов и стал добиваться ее для себя. Гуго решил тогда сконцентрировать все свое внимание на Кипре. Его преемник король Генрих II вернул Акру, и его коронование было отпраздновано пышными турнирами, но мамлюки уже стягивали свои войска вокруг оставшихся франкских территорий. В 1287 году пал Триполи, а 5 апреля 1291 года начался штурм Акры. Огромная армия пробила себе путь сквозь городские стены. Король и его приближенные бежали на Кипр, но многие защитники города погибли. 28 мая сопротивление было окончательно сломлено, и через три месяца пришел конец христианскому присутствию на материке. В восточном Средиземноморье ни одна территория, когда-либо бывшая мусульманской, больше не контролировалась христианами. Движение, которое раньше было религиозной колонизацией, теперь эксплуатировало ресурсы территорий, издавна принадлежавших христианам.