История первобытного общества

Введение

Истории человечества известен ряд последовательно, сменяющих друг друга общественно-экономических формаций: первобытнообщинная, рабовладельческая, феодальная, капиталистическая, коммунистическая. Предмет изучения первобытной истории составляет первая из них, охватывающая весь огромный период времени от появления на земле человека до возникновения классовых обществ и государств.

История первобытного общества изучает происхождение человека, зарождение и первоначальное развитие его хозяйственной и общественной деятельности, возникновение и первые шаги его материальной и духовной культуры. Важнейшей задачей марксистской истории первобытного общества является установление основных особенностей первобытнообщинного строя, выявление общих закономерностей его становления, расцвета и распада, изучение условий и форм его превращения в классовое общество.

Для первобытнообщинного строя характерен крайне низкий уровень развития производительных сил. Почти на всем его протяжении главным материалом для выделки орудий оставался камень, из которого можно было изготовлять лишь самые примитивные, с трудом поддающиеся усовершенствованию орудия производства. Крайне несовершенными были также трудовые навыки и производственный опыт первобытных людей. Плохо оснащенный технически, плохо знавший свои собственные силы, первобытный человек в одиночку был беззащитен перед лицом природы. Отсюда вытекала неизбежность особенно тесного объединения первобытных людей для совместной борьбы за существование, необходимость коллективного труда и коллективной собственности на средства и продукты труда. Первобытное общество не знало частной собственности, общественных классов и отделенной от народа принудительной власти. Оно было доклассовым, догосударственным обществом, или периодом первобытного родового коммунизма[1].

Именно из-за этой важнейшей особенности первобытнообщинного строя изучение его имеет не только познавательное, но и большое мировоззренческое значение. Данные первобытной истории проливают свет на происхождение частной собственности, социального неравенства и государственной власти, показывают, что эти основные институты классового общества вовсе не являются, как это пытались и подчас еще пытаются представить многие буржуазные ученые, извечными, а, следовательно, и неизмененными устоями человеческого общежития. Вот почему к первобытной истории не раз обращались в своих трудах основоположники научного коммунизма, использовавшие ее данные в качестве одного из дополнительных теоретических аргументов в пользу неизбежной гибели капиталистического общества.

Немалое идеологическое значение имеют и другие кардинальные проблемы первобытной истории. Отметим, например, что современные данные по расогенезу показывают полную несостоятельность все еще имеющих хождение в буржуазной науке расистских концепций, а наши знания о происхождении религии противостоят попыткам клерикально настроенных ученых доказать извечность этой превратной формы миропонимания.

Наконец, данные первобытной истории не лишены и непосредственно практического значения. В начальный период строительства социализма в нашей стране они были с успехом использованы в практике преобразования наиболее отсталых в прошлом национальных окраин, потребовавшей научного анализа форм и проявлений первобытнообщинного уклада в его взаимодействии с позднейшими классовыми укладами. В настоящее время эти данные вновь приобрели актуальность, так как распад колониальной системы империализма поставил вопрос о путях современного развития многих племен и народов, еще стоящих на различных ступенях разложения первобытнообщинного строя или же сохраняющих его многочисленные остатки.

Термин «первобытная история», или «история первобытного общества», применяется в советской науке наряду с термином «доклассовая история», или «история доклассового общества». Однако первый термин более распространен, так как второй термин содержит лишь негативное определение (доклассовое, но какое?). Все же некоторые ученые считают первый термин недостаточно точным: они указывают, что если первоначальное человечество было действительно первобытным, то позже, особенно на исходе эпохи, оно уже вышло из этого состояния. Это не так: первобытная история на всех своих этапах первична, первоначальна, первобытна по отношению к последующим историческим эпохам. Несравненно менее удачен широко распространенный в западной науке термин «доистория», или «предыстория» («преистория»): он как бы отрывает этот раздел знания от других разделов единой исторической науки, противопоставляет доисторию истории. Все же часть советских ученых, находя удобной унификацию терминологии в международных масштабах, пользуется и этим термином.

Первобытнообщинная формация была самой длительной в истории человечества. Ее нижняя грань, по новейшим данным, датируется временем не менее полутора миллионов лет назад, некоторые же ученые относят ее к намного более отдаленному времени. Определить эту грань сколько-нибудь точно нелегко, и взгляды на ее датировку часто меняются, так как во вновь обнаруживаемых костных остатках наших далеких предков большинство специалистов видят то предчеловека, то человека. Верхняя грань первобытнообщинной формации колеблется в пределах последних 5 тыс. лет: в Азии и Африке первые цивилизации возникли на рубеже 4 и 3 тысячелетий до н. э., в Европе — в 1 тысячелетии до н. э., в Америке — в 1 тысячелетии н. э., в других областях ойкумены[2] — еще позднее.

Периодизация истории первобытного общества представляет сложную и еще не решенную до конца научную проблему.

Это относится как к общей (исторической) периодизации, так и к специальным периодизациям — археологической, антропологической и др.

Общая периодизация первобытной истории была впервые создана в 1870-х годах выдающимся американским этнографом Льюисом Генри Морганом, близко подошедшим к историко-материалистическому пониманию первобытности. Используя установившееся в XVIII в. членение исторического процесса на эпохи дикости, варварства и цивилизации и основываясь главным образом на критерии уровня развития производительных сил («производства средств к жизни»), он разделил эпохи дикости и варварства на низшую, среднюю и высшую ступени. Низшая ступень дикости начинается с появления человека и членораздельной речи, средняя — с возникновения рыболовства и применения огня, высшая — с изобретения пука и стрел. Переход к низшей ступени варварства знаменуется распространением гончарства, с освоением земледелия и скотоводства начинается средняя, а с освоением железа — высшая ступень варварства. С изобретением буквенного письма — алфавита — начинается эпоха цивилизации, т. е. классового общества.

Первая научная периодизация первобытной истории была высоко оценена Ф. Энгельсом, отметившим, однако, что она останется в силе лишь до тех пор, пока значительное расширение материала не заставит внести изменения[3]. Одновременно сам Энгельс положил начало ее пересмотру. Он обобщил периодизацию Моргана, определив эпоху дикости как время присваивающего, а эпоху варварства — как время производящего хозяйства. Он подчеркнул также качественное своеобразие высшей ступени варварства, выделив ее рассмотрение в особую главу («Варварство и цивилизация») своего труда «Происхождение семьи, частной собственности и государства». В других своих работах он показал такое же своеобразие начального, соответствующего низшей ступени дикости этапа первобытной истории, определив его как время человеческого стада[4]. Недоучет в схеме Л.Г. Моргана принципиальных граней, отделяющих этап зрелости первобытнообщинного строя от этапов его становления и упадка, и значительное расширение фактического материала сделали необходимой разработку новой историко-материалистической периодизации первобытной истории.

Такая периодизация была предложена в 1940-х годах на основе того же, но значительно уточненного критерия уровня развития производительных сил (С.П. Толстов). В ней были вычленены три основных этапа первобытной истории: первобытное человеческое стадо (становление первобытного общества, начинается с употребления орудий), первобытная община (зрелость первобытного общества, начинается с введения орудий для производства орудий) и военная демократия (превращение первобытного общества в классовое, начинается с освоения металла). Первый и третий из этих этапов были сопоставлены с низшей ступенью дикости и высшей ступенью варварства, а второй этап разделен на четыре периода, соотнесенных (опять-таки с поправками в критериях) с определенными ступенями «дикарской» и «варварской» эпох. Таким образом, предложенная генерализующая схема не отменяла периодизации Моргана, уточненной для более дробной характеристики первобытно-исторического процесса.

Однако применение в качестве критерия периодизации первобытной истории уровня развития производительных сил встретилось с теоретическими трудностями. Так, даже создатели месоамериканских цивилизаций не знали производственного применения металлов, между тем как древние германцы или некоторые племена Тропической Африки, находившиеся на стадии разложения родового строя, освоили плавку железа. Необходимо было учитывать уровень не столько абсолютных, сколько относительных производительных сил, что в конечном счете повело бы к отказу от монистического принципа периодизации первобытной истории. Это побуждало к переосмыслению самого критерия, и в 1950-х годах было обращено внимание на то, что единственно правильным критерием периодизации первобытной истории может быть только тот, на котором основано формационное членение всего исторического процесса: различия в способе производства и, в частности, в формах производственных отношений (А.И. Першиц). Одновременно была предпринята попытка проследить развитие форм первобытной собственности на средства производства, что привело к выделению помимо этапа первобытного человеческого стада этапов первобытной родовой общины и первобытной соседской общины. В дальнейшей разработке общей периодизации первобытной истории наметились две тенденции. Советские ученые (Ю.И. Семенов, Н.А. Бутинов и др.) стремились учесть развитие всей системы или отдельных сторон производственных отношений, ученые ГДР (И. Зельнов и др.) — способа производства в целом. Однако никому не удавалось последовательно, выдержать принятый принцип, и предложенные схемы оставались уязвимыми для критики.

Только в середине 1970-х годов углубленное изучение первобытной экономики позволило выявить важные различия в отношениях распределения и собственности на основных стадиях развития первобытной общины (Ю.И. Семенов). В раннепервобытной общине, ведшей присваивающее хозяйство и получавшей главным образом лишь жизнеобеспечивающий продукт, господствовали уравнительное распределение и общая собственность; каждый член общины имел право на долю произведенного продукта независимо от того, участвовал ли он в его производстве. В позднепервобытной общине, перешедшей к производящему или высокоспециализированному присваивающему хозяйству и получавшей относительно регулярный избыточный продукт, наряду с уравнительным получило развитие трудовое распределение, при котором часть продукта поступала в распоряжение отдельных членов общины, наряду с общей развилась личная собственность. Теоретический анализ позволил также определить предшествовавшую первобытной общине форму как праобщину, а сменившую первобытную общину форму — как первобытную соседскую, или протокрестьянскую, общину. Пока исследовано распределение только пищевых продуктов — не единственной и, может быть, не главной категории первобытной собственности, — но и то, что уже сделано, показало действенность производственного критерия общей периодизации первобытной истории и правомерность отождествления основных этапов этой истории с основными типами развития первобытной общины. Этот типологический ряд: праобщина (первобытное человеческое стадо), раннепервобытная и позднепервобытная (раннеродовая и позднеродовая), протокрестьянская (первобытная соседская) общины — и соответствует основным этапам первобытной истории. Однако таксономия, а, следовательно, и количество этапов остаются спорными. Их четыре, если рассматривать два средних как однопорядковые с первым и последним, и такая классификация позволяет полнее учесть важный рубеж, разделяющий эпохи присваивающего и производящего хозяйства. Их три, если рассматривать два средних как субэтапы одного этапа первобытной, или родовой, общины, и такая классификация хорошо отражает то обстоятельство, что социально-экономические последствия перехода от присваивающего к производящему хозяйству сказались не сразу и на первых порах позднеродовые общины мало отличались от раннеродовых.

Еще более спорной проблемой периодизации первобытной истории остается соотношение первобытной истории и истории первобытнообщинной формации. В то время как большинство советских ученых отождествляют эти понятия, некоторые подходят к вопросу иначе. Существует мнение, что эпоху праобщины, или первобытного человеческого стада, когда наряду с социальным еще продолжалось биологическое развитие самого человека, следует рассматривать как особый этап истории человечества, предшествовавший этапу вполне сформировавшегося, «готового», по определению Ф. Энгельса, общества. Тем самым эпоха праобщины выносится за рамки социально-экономических формаций вообще и первобытнообщинной формации в частности (В.П. Якимов, Ю.И. Семенов). Социобиологическая специфика этой эпохи и ее огромная временная протяженность делают такую постановку вопроса теоретически правомерной, но все же едва ли правильной. Во-первых, праобщина была хотя и формирующимся, но уже человеческим обществом, а не дочеловеческим сообществом, и поэтому его история не может быть отделена от истории первобытнообщинной социально-экономической формации. Во-вторых, приняв эту точку зрения, мы должны были бы допустить, что первобытнообщинная формация в отличие от всех других началась непосредственно со стадии своего расцвета, а это трудно обосновать теоретически.

Существует также мнение, что эпоху первобытной соседской, или протокрестьянской, общины следует рассматривать не как заключительный этап первобытнообщинной формации, а как особый внеформационный переходный период, связывающий ее с первой классовой формацией, но не принадлежащий ни к одной из них (С.П. Толстов, А.И. Неусыхин, Ю.И. Семенов). Эта точка зрения также вряд ли оправданна. Весь ход исторического процесса показывает, что элементы новой социально-экономической формации зарождаются в распаде предшествующей, а не в особые внеформационные периоды. Исключением является переходный период от капитализма к коммунизму, когда для превращения антагонистического классового общества в свою противоположность необходима целенаправленная деятельность государства диктатуры пролетариата[5]. Но эпоха превращения первобытного общества в классовое не могла быть таким исключением хотя бы уже потому, что это превращение не могло быть результатом целенаправленной деятельности государства, которое само возникло с расколом общества на классы. Поэтому правильнее считать, что превращение первобытного общества в классовое происходило в рамках не внеформационного, а такого переходного периода, в котором могут быть выделены самостоятельные этапы истории первобытнообщинной и сменившей ее формации. На заключительном этапе первобытной истории, в эпоху первобытной соседской (протокрестьянской) общины, идет процесс становления частной собственности, классов и государства. На начальном этапе классовой истории, в эпоху раннеклассовых обществ, уже возникшее государство становится мощным фактором изживания остатков первобытнообщинного строя и укрепления нового способа производства. Таким образом, конечный этап первобытной истории, хотя и составляет лишь отрезок переходного периода, совпадает с конечным этапом истории первобытнообщинной формации.

В западной науке долгое время господствовало нигилистическое отношение к теоретическому осмыслению первобытности и как следствие этого — отрицание самой возможности построения ее общей периодизации. Сейчас передовые ученые Запада, в особенности США, испытавшие прямое или косвенное влияние марксизма, сами пытаются создать такую периодизацию. Наиболее распространено различение эгалитарных[6], ранжированных[7] и стратифицированных[8] (М.Х. Фрид и др.) или эгалитарных и стратифицированных (либо иерархических) (Р.М. Адамс, Э.Р. Сэрвис и другие) обществ. Эгалитарные общества характеризуются присваивающим хозяйством и распределением только по горизонтали (т. е. между людьми одного социального статуса); ранжированные, стратифицированные и иерархические — производящим хозяйством и распределением как по горизонтали, так и по вертикали (т. е. между неравными по социальному статусу людьми). Те, кто различает ранжированные и стратифицированные общества, считают, что в первых наблюдается только социальное, а во вторых — также и имущественное неравенство. Привлекательная черта этих схем — стремление учесть особенности развития первобытной экономики, но узость их теоретической (в том числе и экономической) базы и недоучет различия между социальным и классовым расслоением делают их недостаточно убедительными.

Из специальных периодизаций первобытной истории наиболее важна археологическая, основанная на различиях в материале и технике изготовления орудий труда: это деление истории человечества натри века — каменный, бронзовый и железный. Каменный делится на древний каменный век, или палеолит[9], и новый каменный век, или неолит[10]. Между палеолитом и неолитом выделяют переходную эпоху — мезолит[11]. Палеолит делится на ранний (нижний, древний) палеолит (приблизительно 1,5–1 млн. лет назад) и поздний (верхний) палеолит (40–12 тыс. лет назад). Иногда выделяют в особый период средний палеолит (100-40 тыс. лет назад). Мезолит датируется приблизительно 12-6 тысячелетиями до н. э. Неравномерность развития культуры на разных территориях, наметившаяся в позднем палеолите, еще более усилилась в неолите. Разные племена переживали эпоху неолита в разное время. Большая часть неолитических памятников Европы и Азии датируется 8–5 тысячелетиями до н. э. Конец эпохи неолита, когда появились первые орудия из меди, называют энеолитом (раньше применялся термин «халколит», ныне оставленный)[12]. Приблизительные хронологические рамки бронзового века — конец 3 — начало 1 тысячелетия до н. э. В начале 1 тысячелетия до н. э. наступил железный век. Схемы внутренней периодизации новокаменного, бронзового и железного веков очень различаются применительно к разным материкам и регионам, а также у различных исследователей.

Хотя археологическая периодизация всецело основана на технологическом критерии и не дает представления о развитии производства в целом, ее создание явилось крупным научным достижением, на что прямо указывал К. Маркс[13]. Она позволила судить о развитии орудий труда, а тем самым в известной мере и об эволюции социальных отношений. Очень важно и то, что она открыла широкие возможности для абсолютной и относительной хронологии археологических периодов. Для абсолютной датировки используются различные методы естественных наук: изотопные калий-аргоновый и радиокарбонный (по времени распада радиоактивных элементов), геохронологический (по толщине годичных слоев ленточных глин), дендрохронологический (по толщине годичных колец деревьев) и др. В своей совокупности они сейчас позволяют, правда с большими или меньшими допусками, датировать приблизительно половину всей первобытной истории. Относительная датировка достигается путем сопоставления самих культурных слоев, или археологических типов, либо путем их сопоставления с изменениями в природной среде: геологическими ступенями, палеонтологическими (палеозоологическими и палеоботаническими) эпохами и т. п.

Особенно большое значение имеет синхронизация археологических эпох с геологическими периодами истории Земли. Времени существования человека приблизительно соответствует четвертичный период. Его делят на две эпохи: 1) предледниковую и ледниковую, называемую плейстоценом, и 2) послеледниковую, или голоцен. В течение плейстоцена значительные пространства Северной Европы, Азии и Северной Америки периодически подвергались оледенению. Обычно насчитывают четыре наступления и отступления ледника и соответственно четыре ледниковые и три межледниковые эпохи. Для обозначения эпох наступления ледника на Европу употребляют термины: гюнц, миндель, рисс, вюрм (по названию четырех альпийских рек, где было хорошо прослежено чередование межледниковых и ледниковых отложений). Первые два оледенения относятся к нижнему плейстоцену, предпоследнее межледниковье и оледенение — к среднему плейстоцену и последнее межледниковье и оледенение — к верхнему плейстоцену. В археологической периодизации плейстоцен соответствует эпохам палеолита и в значительной части, а может быть и полностью, — мезолита. Неолит относится уже к послеледниковой эпохе — голоцену.

В то же время археологическая периодизация обладает тем недостатком, что она не универсальна. Вначале, с развертыванием археологических работ за пределами Европы, выяснилась невозможность взаимной увязки выделенных на различных континентах и территориях стадий и фаз, т. е. региональных периодизаций. Затем это коснулось более крупных эпох и даже веков: было установлено, что из-за различий в природной среде однотипные по уровню развития общества могут пользоваться или не пользоваться железом, бронзой, а в отдельных случаях и камнем. Археологическая периодизация лишилась общего признания. Некоторые западные археологи начали различным образом комбинировать в своих схемах периодизации фазы геологического развития Земли и хозяйственной эволюции человечества. Другие археологи, и, прежде всего, советские, критически и даже юмористически относятся к таким эклектическим сочетаниям и продолжают совершенствовать археологические схемы, однако по большей части ограничивая их определенными региональными рамками. В целом археологическая периодизация превратилась из глобальной в совокупность региональных, но и она сохраняет немалое значение.

Еще более специальна основанная на критерии физической эволюции человека антропологическая периодизация: выделение эпох существования древнейшего, древнего и ископаемого современного человека, т. е. архантропа, палеоантропа и человека разумного. Систематизация семейства человечьих (гоминид[14]) и их подсемейства людей (гоминин), их родов и видов, а также их наименований у разных исследователей не единообразна. Особенно спорно определение периодизационного места так называемого homo habilis («человека умелого»), в котором некоторые исследователи видят человека, большинство же — предчеловека. Этому есть серьезные причины, и дальше мы увидим, какие.

Специфический, как бы неявный аспект периодизации первобытной истории — распространенное на Западе ее членение на праисторию, изучаемую преимущественно археологически, и прото-, пара- или этноисторию[15], изучаемую как археологически, так и с помощью письменных источников, возникших по соседству с первобытными классовых обществ. Рациональное зерно этого подразделения становится заметным только в том случае, если подойти к нему не с формально-источниковедческой, а с содержательно-исторической точки зрения. В первобытной истории могут быть различены общества, существовавшие на Земле еще до возникновения первых цивилизаций, и общества, развивавшиеся на периферии этих и последующих цивилизаций. Они принадлежат к одной формации, так как критерием выделения формации является способ производства, а не эпоха его существования. Но они не тождественны по степени самостоятельности своего развития: как правило, первые развивались самостоятельнее, чем вторые. Поэтому они могут быть различены как общества апополитейные (АПО) и общества синполитейные (СПО)[16].

С учетом важнейших из имеющихся расхождений во взглядах в истории первобытного общества могут быть выделены, сопоставлены с традиционными звеньями археологической и антропологической периодизаций и приблизительно датированы следующие основные эпохи (см. табл.).

Эпоха праобщины, или первобытного человеческого стада, открывается появлением целеполагающей орудийной деятельности и, следовательно, возникновением древнейших людей — архантропов, образующих первые, пока еще слабо спаянные производственные коллективы.

Основным содержанием эпохи является преодоление в процессе трудовой деятельности остатков животного состояния, унаследованных от стада человекообразных обезьян и предлюдей, упрочение социальных связей, а вместе с тем и завершение биологического развития самого человека. Нижняя граница эпохи праобщины остается спорной из-за расхождений в изометрической датировке, верхняя — из-за расхождений во взглядах на социальную организацию времени среднего палеолита и палеоантропов. Еще лет двадцать назад подавляющее большинство советских ученых рассматривало это время как время первобытного человеческого стада, но новые находки показали, что уже тогда начался сдвиг в технике обработки камня, появились искусственные коллективные жилища и явные свидетельства заботы о членах коллектива, т. е. все те явления, которые раньше связывались только с наступлением верхнего палеолита и родового строя. Все это делает правомерным вывод, что верхний рубеж эпохи праобщины должен быть опущен в средний палеолит и время палеоантропов. Правомерным, но не обязательным: физический облик палеоантропов продолжал меняться, следовательно, биологическое развитие еще не было снято социальным. Вопрос поэтому пока остается открытым.

Эпоха первобытной, или родовой, общины открывается возникновением первых прочных форм социальной организации — рода и родовой общины. Именно в это время получает свое наивысшее выражение основная черта формации — последовательный коллективизм в производстве и потреблении, общая собственность и уравнительное распределение. Эти черты особенно ярко выражены на стадии раннепервобытной, или раннеродовой, общины и сохраняются, хотя уже и не господствуют безраздельно, после перехода от присваивающего хозяйства к производящему и превращения общины в позднепервобытную, или позднеродовую.

Эпоха первобытной соседской (протокрестьянской) общины во многих, хотя и не во всех, обществах открывается появлением на смену камню металла и повсюду — прогрессирующим развитием всех отраслей хозяйственной деятельности, ростом избыточного продукта, распространением грабительских войн из-за накопленных богатств. Уравнительное распределение в основном вытесняется трудовым, общая собственность общины начинает вытесняться обособленной собственностью отдельных домохозяйств, родовые связи постепенно рвутся и уступают место соседским. Появляются ранние формы эксплуатации и в соответствии с этим происходит зарождение частной собственности, прибавочного продукта, начинают складываться классы и государство. Нижняя граница эпохи первобытной соседской общины в наиболее продвинутых обществах приходится на время позднего неолита, в менее продвинутых — на время металлов. Верхняя граница — появление классовых обществ и крестьянской соседской общины — перейдена продвинутыми обществами около 5 тыс. лет назад, отставшими в своем развитии — не перейдена и сейчас.