Итоги № 26 (2013)

Реально крут / Искусство и культура / Шоу-бизнес

Реально крут

/ Искусство и культура / Шоу-бизнес

Игорь Крутой: «У нас не бизнес, а парад амбиций. Доходит до того, что пригласить среднего западного исполнителя дешевле, чем позвать нашего»

Начавшийся второй месяц лета вне зависимости от погоды и природы окажется жарким для композитора Игоря Крутого. 6 июля в Казани стартуют XXVII Всемирные летние студенческие игры. Универсиада продлится в столице Татарстана до 17 июля, а уже 23-го в Юрмале откроется ежегодный конкурс молодых исполнителей «Новая волна-2013». К обоим мероприятиям международного калибра Игорь Яковлевич имеет непосредственное отношение. Какое? Слово народному артисту России…

— Наш пострел везде поспел. Это я о вас, уважаемый.

— И куда же, по-вашему, я успел?

— Начнем с Казани.

— Уже знаете? Старался раньше времени тему не афишировать, нигде не пиарил.

— Открываем Интернет, читаем: Игорь Крутой — генеральный продюсер церемоний открытия и закрытия Универсиады. Отпираться бесполезно .

— Могу добавить: я еще и автор музыки, которая прозвучит 6 июля.

— И как вы отхватили столь лакомый кусочек?

— Получить — не проблема, гораздо сложнее выполнить обещанное. Трансляция открытия пойдет в прямом эфире, шоу должны увидеть почти в ста восьмидесяти странах, на церемонии ожидается руководство России, глава МОК, высокие гости из-за рубежа. Перед подобной аудиторией нельзя ударить лицом в грязь. У победы — много отцов, поражение — всегда сирота. Мне отвечать, если вдруг что-то пойдет не так.

— На подобный масштаб прежде замахивались?

— Было два в чем-то схожих мероприятия: открытие в 2011 году зимних Азиатских игр в Астане и празднование там же двадцатилетия независимости Казахстана. Универсиада, конечно, событие покрупнее, но определенный опыт мы получили. Практически той же командой работаем и в Казани, продакшн от начала до конца делаем сами.

— Предварительный аукцион, конкурс проводились?

— Все по закону. Я подал заявку. Как и на сочинскую Олимпиаду. Открытие Игр-2014 отдали другим, а Казань взяли мы.

— Вы давно знакомы с Минтимером Шаймиевым и его сменщиком Рустамом Миннихановым?

— До подписания контракта даже не встречались. Общаться стали непосредственно по проекту, сейчас поддерживаем тесные отношения. Знаю номер мобильного телефона президента Татарстана, мы постоянно на связи. Не злоупотребляю, но при возникновении проблем созваниваемся напрямую, без посредников.

— Как давно решился вопрос с вашим участием в проекте?

— Года два назад, если не больше. Такую работу не выполнить ни за месяц, ни за шесть. Не скажу, будто переехал в Казань, но бываю там часто. Мы сделали декорации для еще недостроенного стадиона, смонтировали их на поле, а уже потом строители приводили в порядок все вокруг. Репетиции на арене начались за месяц до церемонии, нужно было добиться полной синхронности, чтобы избежать накладок в прямом эфире. Все-таки из Юрмалы даем картинку, как говорят телевизионщики, в «хоккейном» варианте, с часовой задержкой, а с Универсиады все пойдет живьем, секунда в секунду. Накосячить нельзя!

— Кто покажет церемонию?

— «Россия-1». Каналы разделили между собой трансляции: открытие летних студенческих игр взяла ВГТРК, а взрослых зимних Игр в Сочи — Первый.

— Поэтому вы и проиграли олимпийский конкурс…

— Я выиграл Универсиаду! Ей больше подошла предложенная мною концепция.

— Зато у Сочи бюджет круче.

— Не надо смотреть в чужой кошелек. Такие проекты нельзя измерять лишь деньгами. Это шанс проверить в деле сильную команду, возможность получить имиджевые дивиденды. С другой стороны, есть риск и потерять. В любом случае это вызов.

— Неужели Крутой будет работать себе в убыток?

— Никто не говорит, что у нас артель «Напрасный труд». Нет! Тем не менее, повторяю, прибыль тут не главное. Если вас волнуют конкретные цифры, обратитесь к Минниханову, сочтет нужным — расскажет. Я открыт для всех фискальных органов, начиная с налоговой полиции и заканчивая Счетной палатой. Более того, поскольку расходуются бюджетные средства, заинтересован в максимальной прозрачности, которая исключит любые претензии в будущем.

— Кого из исполнителей ждать на открытии? Лару Фабиан?

— Не угадали. Вторая попытка.

— Дмитрий Хворостовский?

— Этот будет. Мы решили пригласить российских певцов, но известных на Западе по выступлениям в «Метрополитен-опера», «Ковент-Гардене», «Ла Скала»… Компанию Диме составят солисты Мариинского театра Мария Максакова и Ильдар Абдразаков, Альбина Шагимуратова и Катя Щербаченко из Большого…

— Не заскучает молодежь от оперного пролога?

— Я выбрал стиль кроссовер, предполагающий смешение классики, рока, других направлений… Среди исполнителей стоит назвать и Александра Градского, которого пришлось уговаривать, пожалуй, дольше остальных.

— Почему?

— Я искал именно такого тенора, но Градский не поет чужую музыку. Последний опыт у него связан с песней Пахмутовой «Как молоды мы были» и «Дельфинами» Саульского. С той поры прошло лет тридцать, не меньше.

— Теперь Александр Борисович исполнит арии Игоря Крутого?

— Не арии. Музыкальные композиции. Два года я писал оригинальную музыку для церемонии открытия. Сделал аранжировку даже гимна России.

— Сильно!

— Почему бы и нет? Студенческий «Гаудеамус» тоже прозвучит по-новому. В подобных представлениях уйму времени занимает выход команд стран-участниц на стадион. Чтобы разнообразить монотонную картинку, мы решились на эксперимент: на клубном, диджеевском груве будет исполнена российская классика от Глинки и Даргомыжского до Чайковского и Рахманинова.

— А на закрытии чем удивите?

— Там другая концепция. Секреты раскрывать не стану, скажу лишь, что споют Земфира, «Би-2»…

— Опять песни Игоря Крутого?

— Успокою: моя музыка будет только на открытии.

— Отшумит Казань, и вам лететь в Юрмалу — спасать «Новую волну», которая едва не разбилась о мощный волнорез в лице маэстро Паулса.

— Не преувеличивайте! Да, Раймонд отказался участвовать в жюри. Его место займет Тото Кутуньо. Тоже, по-моему, неплохо.

— Полагаете, равноценная замена?

— По крайней мере, хитов написано не меньше… Нет, прекрасно понимаю, что Паулс — лицо Латвии, а успех конкурса в Юрмале — во многом результат ностальгии по нашему общему прошлому, когда все пели и слушали одни песни. Паулс — музыкальный символ ушедшей эпохи.

— Раймонд Валдемарович давно хотел соскочить с «Новой волны» и не особо это скрывал.

— Из одиннадцати лет фестиваля семь или восемь он уходил. Это была такая игра. С другой стороны, мы говорили о том, что расставаться надо интеллигентно. В момент, когда Раймонд действительно решил бы откланяться, он пожелал бы «Волне» дальнейшего плавания, а мы с почетом и любовью его проводили бы. Увы, красивого прощания не получилось, маэстро предпочел громко хлопнуть дверью…

— Отчего, как думаете?

— Может, в угоду политическим амбициям… С ним не совсем корректно поступили в Латвии. Разорился банк, где сгорели деньги Паулса.

— Большие?

— Да. Вероятно, таким образом Раймонд захотел выразить протест.

— Вы-то здесь при чем? Банк имеет к вам отношение?

— Никакого. Я задал Паулсу тот же вопрос, когда Лайма соединила нас по телефону. Он сказал: «Прошу простить, если обидел». Но эти извинения, кроме меня, слышала только Вайкуле, а его заявление об уходе прозвучало на весь мир.

— Больше вы так и не встречались?

— А о чем нам теперь говорить? Я не вправе обижаться на Паулса, отчасти считаю его своим учителем, всегда декларировал уважение к композиторскому и исполнительскому дару маэстро, но все равно сейчас неприятно. Он не сдержался, наплевал на то, что для меня дорого… Мы же много раз обсуждали с ним тему, я предлагал: «Раймонд, хотите — вместе закроем проект, как вместе его начинали». Нет, отвечал, это важно для молодых. А теперь выясняется, конкурс ничего не дает Латвии, идет экспансия русской музыки, мешая развитию самобытных латышей… Мне Паулс никогда не говорил подобного. В любом случае он остается большой личностью, но гадать о его метаморфозах не берусь. Был момент, помню, Раймонд обижался, что не влияет на политику фестиваля, а я пытался объяснить, что мне нужно вскарабкаться на елку и кое-что не оцарапать. Найти пропорции, чтобы и рейтинг трансляциям обеспечить хороший, и молодым артистам шанс дать, и звезд эстрады в Юрмалу зазвать. Да, некоторые из тех, кого я приглашал на «Волну» в качестве почетных гостей, раздражали Паулса. Не буду называть фамилии. Он в ответ предлагал устроить вечер современной латышской песни... Впрочем, что теперь оглядываться и вспоминать? Надо смотреть вперед.

— Что маячит на горизонте?

— В этом году впервые не только конкурс исполнителей, но и концерты звезд пройдут с живым звуком. Они будут петь, а не открывать рот под фонограмму. Не скрою, часть артистов в результате отпала. Сами поймете, о ком речь, когда увидите трансляции из Юрмалы. И среди тех, кто приедет, немало волнующихся, переживающих. В принципе людей понять можно: многие звезды слишком злоупотребляют «фанерой», отвыкли выступать со сцены живьем. Когда-то с этим надо было начинать борьбу. Наступает своеобразный момент истины. Да, риск есть, но мы были обязаны прийти к такому решению. Иначе зачем все это?

— Но «Волна» в любом случае не угаснет, продолжит биться о балтийский берег?

— Хочется верить. Место замечательное, традиции сложились. В Латвии, надеюсь, достаточно людей, понимающих, что внимание, которое конкурс привлекает к региону, идет ему на пользу. В противном случае нас с Паулсом вряд ли бы сделали почетными гражданами Юрмалы еще три года назад.

— Для вас фестиваль — коммерчески выгодная история?

— Нет. Прибыль, которую удается получить, несоизмерима с затратами на организацию. Этим ведь приходится заниматься практически весь год. Заканчивается одна «Волна», начинаем готовиться к следующей. Надо разместить в Юрмале тысячу двести человек, привезти телевизионную технику, заказать спутник для передачи сигнала… А поиск конкурсантов по всей России и ближнему зарубежью? За это время можно было бы сделать другие проекты, более привлекательные с финансовой точки зрения. С «Волной» крутимся вокруг суммы семь миллионов долларов. Если выходим за рамки, мне приходится докладывать свое. То меньше, то больше. Такое случалось много раз. В год, когда приезжал Стиви Уандер, минус составил 800 тысяч долларов.

— Его гонорар?

— Да, эти деньги не входили в бюджет, я заплатил сам. Для меня присутствие Уандера было важно, оно поднимало фестиваль на иной уровень. Стиви никогда не выступал на постсоветском пространстве, а к нам прилетел. После его концерта получил SMS от Игоря Бутмана: «Уандер — гений, а ты — крутой!»

— Вы же и «Детскую Новую волну» проводите?

— В августе в «Артеке». Уже лет пять, наверное… Считаю, это неизбежно откроет новые имена для популярной музыки. Уже появились талантливые ребята, уверен, они не потеряются и став взрослыми. На мой взгляд, отечественный рынок почти не развивается, топчется на месте. Нет молодых исполнителей, о которых хотелось бы говорить.

— «Голос» на Первом канале смотрели?

— Нормальный, хороший проект. Только вопрос: где они, эти певцы? Что-то не вижу их.

— Может, те, кого привычно считаем звездами российского шоу-бизнеса, широкими спинами и мощными бюстами загородили ходы-выходы, не протолкнуться?

— Перестаньте! У нас не бизнес, а парад амбиций. Доходит до того, что пригласить среднего западного исполнителя дешевле, чем позвать нашего. Такие аппетиты у артистов. Суммы называют от фонаря. Но кто-то платит… Рынок! Вот вы говорите: «Голос». Ребята перепели чужие шлягеры. Получился слегка ресторанный проект. А ты попробуй раскрутиться с оригинальной мелодией! Почему в Юрмале три тура? На примере западного и ретрохита конкурсант показывает жюри и зрителям собственные вокальные данные, умение интерпретировать под себя известное произведение. Но потом надо спеть что-то свое. Это главное! Если сумеешь выбиться из общего ряда, тебя заметят. Как получилось у Иры Дубцовой с песней «О нем» или у Полины Гагариной с «Колыбельной».

— Значит, у вас не возникло желания написать мелодию, допустим, для Севары или Дины Гариповой?

— Хотел, но… Как бы объяснить? Это проект Первого канала, зачем мне туда лезть? Занимаюсь своим делом, никому не мешаю.

— Понятно. У каждого персональная песочница.

— Ну да! У «России» есть «Битва хоров», «Хит», «Фактор А», на Первом — «Голос», «Один в один»… Теоретически можно было бы объединиться. Ради помощи ярким талантам. Но тогда кому-то пришлось бы сказать: личные интересы и местечковые радости — побоку, работаем на общее дело. Звучит красиво, хотя представляю такое с трудом. Телеканалам нужны уже раскрученные имена. В новичков надо вкладывать, а на известных исполнителях можно сразу зарабатывать. И требуются они лишь частично для пения, а еще чтобы кататься по льду, боксировать на ринге или, как теперь, прыгать в воду с вышки… Впрочем, тот, кто достоин славы, обязательно пробьется. Да, ему придется пройти более сложный путь. Что делать? Такова жизнь. Никто не обещал, что будет легко. Вот Леша Чумаков. Я написал рецензию на его альбом. Очень способный парень! И тембр, и внешность, и харизма — все при нем, а никак не мог попасть в чарты. Победил в финале «Один в один», и отношение изменилось, народ попер на Чумакова. Пока он приобрел популярность как пародист, теперь надо двигаться дальше. Иной дороги нет. Если ребят из Юрмалы зовут в другие проекты, для меня это честь. Когда их песни попадают в ротацию на радио, радуюсь, как за свои мелодии. Помогаю, чем могу, хотя это не смысл моей жизни. Мне есть чем заниматься. Конечно, для заметного результата нужны серьезные усилия. Знаю, как поставлено дело у Рианны, обладательницы семи «Грэмми», одной из самых продаваемых певиц всех времен. Ее композитор Микель Эриксен — мой хороший знакомый. Наши дочки вместе учатся в Нью-Йорке. Мы по утрам встречаемся у школы, беседуем на разные темы, Микель рассказывал, что на Рианну работает мощная команда, по сути, мини-завод. Каждый занимается своим участком, аккуратно возделывая делянку и собирая урожай. А у нас хотят все и сразу. Раскрутиться с одной-двумя мелодиями, снять сливки и отползти в сторонку. В России продюсерами называют тех, кто может пропихнуть песню на радиостанцию. Но так солидные люди не работают…

— Феномен Стаса Михайлова объяснить можете?

— Любой успех проще разложить на составляющие, чем повторить. Популярность Стаса вызвана тем, что в отличие от многих «нетрадиционных» певцов он похож на нормального мужика, который выходит на сцену и говорит: «Разведенки, давай ко мне, всех вас обниму!» Кстати, дорожка Михайлова наверх тоже была отнюдь не легкой.

— Зато теперь фанаты вроде бы собирают деньги на памятник ему в Сочи.

— Такую любовь надо заслужить!

— А вам удалось завоевать новых поклонников, работая с Фабиан и Хворостовским?

— Не думал об этом. Захотел попробовать себя в иной сфере и сделал. Записал с Ларой второй альбом, он звучит совсем иначе. Фабиан — интереснейший для меня персонаж. Как и Хворостовский. Дима сильно рисковал, мог растерять публику, которая привыкла слушать его в «Мет» и «Ла Скала». И однажды в Нью-Йорке мы нарвались на разгромную рецензию после концерта в Radio City Music Hall. Отработали в переполненном шеститысячном зале с программой «Дежавю», а музыкальный критик из «Нью-Йорк таймс» камня на камне от нас не оставил, только что голубыми не обозвал. Я огорчился, Дима виду не подал, поскольку понимал, что журналист помешан на опере и остальные жанры не переносит на дух. Ничего, мы с Хворостовским продолжаем сотрудничать. Дима познакомил меня с оперной примой Суми Джо, она участвовала в двух последних «Новых волнах». Прекрасное сопрано! У нас уже вышел альбом в Южной Корее. Записывались в Лос-Анджелесе на студии Fox. Получил кайф от работы с голливудским оркестром. Профессионализм высочайший!

— С чего вас вдруг заклинило на опере?

— Нашел фишку, где не завишу от радио и телеканалов. Хотя вот сделал для «А-Студио» песню «Папа мама», та попала в ротацию, ну и славно. Не хочу ни в чем себя ограничивать. В конце концов, через год юбилей, надо готовиться. Думаю о трех программах: хочу, чтобы в «Олимпийском» прозвучали шлягеры в исполнении эстрадных звезд, в Кремле планирую концерт с участием Хворостовского, Фабиан, Суми Джо и оркестра Орбеляна. Отдельно — вечер инструментальной музыки в сочетании с ледовым шоу Ильи Авербуха. Пока это наметки. Главное, чтобы сил хватило. Доживем — увидим…