Иваны России

Небо — куполом,

Иль вовсе непогожее, —

В пути-дороженьке калики перехожие.

Потешали молодецкую братчину,

В граде Киеве оплакали дружину

Князя Игоря.

И снова Русь былинная…

То не песня в поднебесье лебединая,

Перед бурей не птенцов скликают гуси — Взрокотали звончатые гусли.

Шли калики с песнями да плачами

По векам, как по ступенькам,

В стольный град

Заявились горемычные удачники.

Слушай гусельки

Кто рад и кто не рад!

Смерды слушали —

Душою приосанились.

А монахи да ярыжки прячут нос:

Чуть стемнело — к володыке,

Земно кланялись,

Спешно стряпали на вольницу донос.

И затеялось гонение на звончатые…

Только видано ль,

Чтоб песню на Руси,

Недопетую и вольную, прикончили?

Наши деды песню пронесли

Через все кресты

И все запреты,

Деды — безымянные поэты.

То не лебедь выходила из реки

И вставала,

Белокрыла и легка, —

Возводили на Великой мужики

Церковь-крепость,

Словно песню, на века.

Поприладилась плечом к плечу артель.

На стене — сам бог и князь —

Мастеровой.

По земле идет играючи апрель,

Обжигает прибауткой ветровой:

«Ох ты, каменщиков псковская артель, Плитняков многопудовых карусель,

Балуй,

Балуй каруселькой даровой,

Словно не было годины моровой».

Не в угоду

Злым и добреньким богам,

Не заради, чтобы слава вознесла:

По горбатым,

По отлогим берегам,

Будто шлемы,

Подголоски-купола.

Их оглаживали дальние ветра —

От восточных гор

И западных морей.

Поосыпано вороньего пера

У крещеных не крестом монастырей!

И с мечом,

И с бомбой жаловал гостек

Не молиться на резные купола…

Только срок начальной силы не истек

Та лебедушка стоит белым-бела.

В глуши

У ржавого болота

Селились предки-ковали.

Не густо было намолота;

От той железистой земли.

Валили жаркую березу,

В землянках-домнах уголь жгли.

В сердца их,

Светлые как слезы,

Роняли песни журавли.

Случалось,

Филин рядом ухал —

Пророчил жуткую беду.

И та беда,

Ходили слухи,

Уже играла во дуду.

Она нежданною являлась,

Врывалась ворогами в дом.

И ковалей святая ярость

Катилась лесом, словно гром.

Гудели горны.

Звон металла

Как будто поддавал жары.

Ковали деды не орала,

Ковали деды топоры,

Мечи точили боевые,

Ночами не смыкали глаз…

И это было не впервые,

И не в последний было раз.

Отвыкли мы от цокота копыт,

Но с давних пор

Звенит он в наших душах,

Как в позаброшенных церквушках

Под куполами давний звон гудит.

На все лады

Не только в городах

Поют заливисто добротные моторы.

Нам по плечу подлунные просторы,

Мы с веком

Вроде бы в ладах.

Так почему ж,

Завидев иногда

В строю машин обычную повозку,

Мы замираем возле перекрестка,

Как будто с ней простились навсегда?

И раз в году,

На празднике Зимы,

Коней впрягаем в сани с бубенцами,

И норовим гнедых потешить сами,

И, словно дети,

Радуемся мы.

Здесь каждый лист

Хранит со дня рожденья

Твои слова в приподнятой горсти

И твоего частицу вдохновенья

Пришедшему готов приподнести.

Тенистые Михайловские рощи

Мы слушаем,

Дыханье затая,

Становимся отзывчивей и проще,

Как эти древнерусские края,

Как песня незабвенная твоя.

Из деревни,

Спрятанной когда-то

В темь лесов потомком кривичей,

Вдоль домов, заулочком горбатым

Вымахнула силою крылатой

В царство звезд

И солнечных лучей.

Над полями песня вешней птицей

Крыльями взмахнула, поднялась.

Закружила,

На душу ложится,

Полоняет песенная власть.

И забылись надолго невзгоды:

Будто бы не жгли мороз и зной,

Будто нашу крепкую породу

Тяжкие не испытали годы…

Песня,

Что ты делаешь со мной!

В полузабытой той стране

Идет мальчишка по стерне,

По колким травам босиком.

К отцу бежит он с узелком.

И вот встречает сорванца

Улыбка добрая отца,

На пашне шумные скворцы

И рядом — скирды-близнецы.

Как в годы давние,

Меня

Отец посадит на коня:

И в миг придвинутся леса!

И что мне колкая стерня

И августовская роса!

Внизу отец смеется мне.

Придержит, если что не так.

Смеется солнце в вышине,

Не отставая ни на шаг.

Горят в отавах клеверов

Огни цветов, как светляки.

Деревня в двадцать шесть дворов

Полощет вербы у реки.

Навстречу нам выходит мать,

Ласкает доброго коня…

Вот так же

Будут ли встречать

Еще когда-нибудь меня?..

В проводах голосит февраль.

За Псковою —

Снега, снега.

Перепутались близь и даль,

И могилы стоят, как стога.

Но одной на снегу темнеть,

Горькой ласкою греть меня.

Отрыдала,

Застыла медь,

Как последняя искра дня.

Отзвенела,

Чтоб в сердце моем

Лютовать ледяной тоской.

Расцветай,

Расцветай, окоем,

Над плескучей Псковой-рекой.

Ты прости, родная, меня,

Что я редко бываю тут:

Укатали горки коня —

Больно век на заботы крут.

А без них —

Уж таков наш род —

Я прожить не смогу и дня:

И чем больше мирских забот,

Тем тревожней в душе у меня.

Деревья совсем одичали,

Последние сбросив листы.

И негде приткнуться печали

Среди городской суеты.

Уеду я праздновать осень

Туда,

Где и в отпуск не ждут…

Вечерние тени, как лоси,

Тихонько к костру подойдут.

В лесу у озерного плеса

Всю ночь промолчу под сосной.

Прогрохают гулко колеса

По тряской дороге лесной.

Ничем тишины не нарушу —

Один на один у огня.

Лишь сосны в открытую душу

Глядят

И врачуют меня…

Собирались журавли на мшарине,

На мшарине, будто на перине, —

Здесь не только танцевать,

Ходить не в мочь!

С каждым днем короче день,

Длиннее ночь.

По кустам гуляет ветер,

Как по гуслям,

Что ни прутик — отзывается грустью.

Проплывают грузно тучи кораблями,

Переполненные грустными дождями.

Молодые веселятся —

Ну и пусть!

Не для них, как видно,

Осени грусть.

Только старый знает цену расставанью,

Встал в сторонке,

Подперев себя ногой,

Видит он такие расстоянья,

Слышит ветер —

Верховик тугой.

Он ведь знает:

С ветром шутки плохи —

Не спасет и выверенный путь.

Взмахи крыльев

Тяжелы, как вздохи.

И назад уже не повернуть…

Он стоит,

И нет ему покоя:

Время,

Время стаю подымать!

И зачем придумано такое,

Что куда-то надо улетать!

Мне слова нужны

Малиновей заката,

Голубее самой ласковой воды,

Мне слова нужны,

Как бревна в три наката,

Что на фронте укрывали от беды.

Я пойду туда,

Где теплятся восходы,

Где из ночи тянут солнце трактора,

Где, как ленты,

В голубые вечера

Красны девицы вплетают хороводы.

На чудскую, на озерную волну

Нагляжусь

И сердцем к берегу прильну.

О великом князе-воине сполна

Мне поведает плескучая волна.

Я приду к заботам русских мужиков,

Как за хлебом,

За словами я приду —

В вихревую деревенскую страду —

На колхозное собранье земляков.

Поет над родимым болотом,

Трубит беспокойная стая.

Сентябрь раскидал позолоту —

Ни счета,

Ни меры,

Ни края!

А утро студено и мглисто,

Заря багровеет над логом.

И кличет

Вожак голосистый,

Бедует

Не птичьей тревогой.

Узнать бы,

О чем они тужат,

Какая их гонит неволя?..

Стою

И молчу на разлужье,

Захлестнутый песней др боли.

Обветренный со всех сторон,

Был день как день —

Не очень новый.

Швырялся стаями ворон

Над крышами закат багровый.

Под вечер ветер присмирел,

Устал.

Улегся по карнизам.

Но за горой уже горел

День новый

В сутемени сизой.