Иванькиада

Он не чинуша

Я был избавлен от необходимости собирать справки о личности Иванько, сведения о нем сыпались на меня на каждом шагу. Разные лица доставляли мне эти сведения, кто с угрозами, а кто просто так. В конце концов я узнал, что Иванько Сергей Сергеевич, 1925 года рождения:

а) родственник бывшего председателя КГБ Семичастного;

б) ближайший друг бывшего представителя СССР в Организации Объединенных Наций, ныне главного редактора журнала «Иностранная литература» и секретаря Союза писателей СССР Николая Т. Федоренко;

в) сам по себе тоже большая шишка: заведовал каким-то издательским отделом в ООН, теперь член коллегии в Госкомиздате [2], командует всеми издательствами Советского Союза, а в любом из них может зарезать любую книгу; а кроме того – так говорили – занимает очень заметный пост в том самом учреждении, где его родственник Семичастный был председателем, и не только что книгу зарезать, а и автора сжить со свету ему не доставит большого труда.

Трезвые люди советовали уступить.

Кое-что прояснилось, но кое-что оставалось не очень понятным. Если он такой большой человек, то почему же ему не дадут квартиру казенную и такого размера, какой ему нужен?

– Ему дадут все, что он захочет, но он не может отсюда выехать.

– Почему?

– Потому что он эту квартиру, как он сам говорит, оборудовал. Он привез из Америки кухонный комбайн, унитаз, кондишен, особые какие-то обои, особое что-то еще, все это вмуровано в стены, в полы, в потолки. Оборудование стоит колоссальных денег, а выдрать его – значит испортить. Он никуда не может уехать, он может только расширяться или пробиваться вверх или вниз.

– Владимир Николаевич, – говорит мне лифтерша из подъезда Иванько, – вы видели, как этот-то (она избегает называть моего соперника по фамилии) переезжал? Нет? А мы видели. Две машины с контейнерами, и все американское. И унитаз, и кухонный комбайн, и еще черт-те чего. Санки, даже санки детские, и те привез из Америки! – Почему-то эти санки произвели на нее наибольшее впечатление. – Да ему, Владимир Николаевич, и пять комнатов мало.

– Да, – говорит писатель М., – я тоже видел, как он переезжал. Для наших географических условий зрелище впечатляющее. Масса каких-то предметов неизвестного назначения, каждый обернут фольгой, и на каждом крупными буквами IVANCO (он так и произнес на английский манер без мягкого знака – Иванко).

Но, говорят, в октябре, когда об отъезде Кленова еще не было и речи, он подавал заявление на улучшение. На что же он рассчитывал тогда?

– Тогда он рассчитывал на одну из комнат Козловского.

– Как? – я еще не утратил способности удивляться. – Но ведь Козловский в своей квартире живет.

– Поймите, чудак человек, для Иванько это не имеет никакого значения.

Вот так да! Ничто для него не имеет значения!

– Слушай, – спросил Козловского некто, – что думал Иванько, подавая заявление на твою комнату?

– Не говори и не спрашивай, – сказал Козловский, испуганно приседая. – Наверное, он хочет меня выслать в Израиль или расстрелять.

Вот первые штрихи к портрету Сергея Сергеевича Иванько.

Но вот тот же образ в ином освещении. Говорит пожилая дама, жена одного из влиятельных членов правления нашего кооператива:

– Миленький, вы напрасно так отзываетесь о Сергее Сергеевиче. Это очень хороший, очень милый человек. Я понимаю ваше положение, но и вы поймите его. Он привез из Америки все оборудование, ему предлагают пять комнат хоть сейчас на Новом Арбате, но он же не может. Да, он очень симпатичный человек. Некоторые говорят, что он чинуша. А он совсем не чинуша. Он писатель. Да, он писатель. А у него нет даже своего кабинета.

Боже мой, прямо хоть плачь над несчастной судьбой писателя Иванько. Даже неловко как-то становится. Как будто у меня есть кабинет, гостиная, спальня, столовая и как будто не он у меня, а я у него пытаюсь что-то отнять.

– Но ведь у него, – говорю я, несколько оробев, – три комнаты на троих. Почему же он не может из одной комнаты сделать себе кабинет?

– Миленький, да как же вы не понимаете? – она прямо потрясена моей тупостью и бессердечием. – Я же вам говорю: у него квартира оборудована. Ему буквально повернуться негде. Вы же человек. Почему вы не можете войти в положение другого человека? Да, я вас понимаю, вы живете в одной комнате, и у вас тоже нет кабинета, и ваша жена… кстати, вы ей скажите, что ей сейчас нельзя волноваться. И сами не нервничайте. Мы вам обязательно что-нибудь подыщем. Мой муж говорит, что вам нужна только хорошая квартира, ни о какой квартире Бажовой не может быть даже и речи, что вы! Вера Ивановна Бунина… Вы ее знаете? Нет? Она, между прочим, к вам очень хорошо относится. Она обещала вам подыскать хорошую квартиру. Потерпите два дня. Вера Ивановна вам что-нибудь подыщет. Кленовская квартира принадлежит вам, она уже ваша, но только два дня. Ведь Сергей Сергеевич такой милый человек, я его мало знаю, но он очень симпатичный. И совсем не чинуша. Идите, миленький, домой, успокойтесь сами и успокойте жену. Ей сейчас нельзя волноваться.

Этот монолог был произнесен (у меня записано) 15 февраля.

А вот еще один отзыв:

– Иванько – писатель? Да что вы говорите! Скорее вот эту кастрюлю можно назвать писателем. Обыкновенный Акакий Акакиевич. Я его знаю как облупленного, работал с ним вместе в «Лижи» [3]». Его потом выгнали. Во времена нашей великой дружбы с Китаем он написал об этой дружбе передовую и допустил политический «ляп». В газете было напечатано: «…большого подъема достигла экономика США и Китая».

И еще мнение:

– Что вы, он не Акакий Акакиевич, он – значительное лицо. Хотя действительно когда-то был очень мил и приветлив. А вот потом поехал в Америку и уж вернулся оттуда надутый.