Иволга и вольный Ветер

Глава 9

Валя

Вдох-выдох-вдох-выдох, тихо-тихо, тормози, Иволгина!

Я в шоке. Никак не меньше. Мне что, так мало нужно, чтобы попасться? Как это вышло вообще? Ведь когда бальзам этот клятый брала, и в мыслях ничего такого не было! А может, было, и я сейчас вру себе? Какого черта просто не сунула баночку Егору, пусть бы сам мазался. Выходит, чего-то о себе не знаю? Чего-то такого, что известно Ветрову и другим мужикам-ходокам о всех женщинах в принципе, что и позволяет им вести себя так уверенно и всегда почти добиваться своего. То самое, от чего потом женщина ходит и недоумевает, как это вышло-то, ничего же не предвещало.

Как это работает? Несколько раз произнести слово “удовольствие”, смотреть так, чтобы мурашки то и дело в жар от смущения, а потом в удачно подвернувшийся момент губами горячими, как огонь разок по коже, и хоба — сезам-то готов уже открыться и отдаться. И ладно бы чуток выпившая была, как первый раз с Яшкой, так нет же, ни в одном глазу, но в голове поплыло мигом, как если бы с горла самогона нахлебалась.

Я знаю, о чем говорю, как-то лет в десять забежала в дом с улицы в жару и, не подумавши ни секунды, цапнула пластиковую полторашку из холодильника, посчитав, что там вода. А там спирт был отцовский, благо уже разведенный. Успела глотка три жадных сделать, прежде чем в нос ударило, а горло обожгло и перехватило. Закашлялась и отшвырнула, да поздно уже было. Папаша тогда орал, столько же пойла его разлилось зазря, обзывался и даже врезал вроде, помню смутно, унесло сходу, и маме пришлось меня спать уложить.

Вот и сейчас, стоило Ветрову губами прижаться к моему запястью, так у меня в голове поплыло и, к моему полному ошеломлению и стыду, мягко, но мощно потянуло и сжалось… вот прямо там. Внутри, в самом интимном местечке, мышцы плавно, но неумолимо сокращались, как если бы… ну не знаю… намекали, что не против сжаться вокруг чего-либо инородного.

Ой, ладно уже, Иволгина! Не девочка уже, понимаю, что за инородный предмет хотели бы стиснуть эти мои мышцы. То есть и я хотела, так? Между ног-то отдельных мозгов нет, чтобы иметь свои хотелки. Так что, нечего перекладывать вину на слабость предавшего тела, как это красиво обзывают в романах любовных. Это не тело предало, это получается я сама на передок слаба, раз такие вещи происходят со мной. Ветров целовал и гладил языком мою руку, и именно мне, мне всей, а не какой-то безответственной и внезапно похотливой части от этого стало так волнительно хорошо. Мне. И у меня сейчас в трусах повлажнело. Что особенно четко ощутилось на улице, куда я трусливо смылась прямо как была, даже без шали, когда тетя Таня пришла осмотреть Ветрова и прервала нас в такой щекотливый момент.

А если бы не она, что сейчас уже происходило бы? О, ну да, вопрос вопросов. То и происходило бы. Секс. Потому что, если от простых поцелуев Егора в руку я натуральным образом захмелела и промокла, то чего уж говорить о чем-то посерьёзнее. Нет, устоять было бы не вариант. Печально, но факт.

Но почему, блин?! Я же его знать не знаю, и он мне не нравится даже. Наверное. Мы с Яшкой почти месяц гуляли, прежде чем… И то, если бы не день рождения его сестры, где я выпила, вовсе не факт, что и тогда бы он меня уломал. А ведь я думала, что влюбилась, может, и правда, была влюблена, сейчас-то, когда он все изгадил уже и думать об этом не желаю. Но тогда… Яшка меня обхаживал, гулять водил, нежности шептал, стихи читал, про будущее общее красивое трещал, песни на гитаре бренчал, целовались-обнимались мы часами напролет, и то я не ощущала себя такой пьяной от возбуждения никогда. А тут одно касание, и мгновенно пошла реакция, мощная и необратимая, как лавиной накрыло.

Подул ветерок, пробирая насквозь, и я уставилась на свою уже дважды целованную руку, растирая между пальцами так и не нанесенный бальзам. Это что же у меня тут пресловутая эрогенная зона, о которых читала? Или не только у меня, раз Ветров действовал так уверенно. Знал ведь что делает, точно знал, чертяка, по глазам видно было. А где ещё, интересно? Вот, если возьму и в лоб спрошу, он покажет? Ха! Покажет чую, ещё как! Внутри все затрепетало, примерно так, как бывает, когда карусель с места трогается. Страх и азарт.

— Ва-а-аль! — позвала меня тёть Таня из дома, и я, тряхнув головой, заскочила обратно. — Нет, ну ты погляди на нее! Вам что, одного болящего в доме мало? Сама слечь с простудой хочешь? Кто тогда за мужчиной ухаживать-то будет?

— Да что мне будет, я же привычная, — отмахнулась, упрямо не встречаясь взглядом с Ветровым, который напротив смотрел на меня пристально и даже с лёгкой ухмылкой, как бы вопрошающей “Ну и что ты намерена делать? Прикинуться, что ничего только что не было?”

А я ещё не решила, ясно? Я, может, не такая, и ни черта ты меня не поймал на свои фокусы, умник. Но какой-то противно ехидный голосок в голове пропел “Така-а-ая-а-а!”

— Привычная она… видала я таких привычных… вся жо… задница потом исколота… — поворчав, тетя Таня озвучила-таки свой вердикт — ничего особенно страшного, просто переохлаждение, а после дала рекомендации как лечиться, вручила пару блистеров с таблетками на случай повышения температуры вечером и, пообещав зайти ещё завтра, ушла.

— Ну что же, значит, будем тебя чаем с вареньем малиновым поить и ноги парить, — сразу же засветилась я, испугавшись мгновенного сгущения атмосферы в доме, стоило нам с Ветровым остаться наедине. — Да и завтраком стоит покормить.

Ответом на мои слова стало громкое урчание пустого мужского желудка, а сидевший на диване Ветров озадаченно и с явным огорчением почесал живот.

— Лично я бы предпочел вернуться в ту позицию, в которой мы пребывали на момент появления местного замечательного, но крайне несвоевременного медработника и продолжить с того же места, — со вздохом ответил он в своей обычной чрезмерно откровенной манере. — Но по здравому размышлению понимаю, что ты права. Нужно поесть, хоть слегка ополоснуться, чтобы не вонять потным козлом, и зубы почистить, самому противно от выхлопа. Иначе рискую оставить тебе совсем не те воспоминание о нашем первом разе, на какие рассчитываю.

— Да какие ополаскивания, ты в своем уме? У тебя температура!

Нет, ну нормально, а?! Вместо того, чтобы первым делом возмутиться насчёт его абсолютно борзой уверенности, что секс между нами неизбежен, я ему про температуру. Дура ты, Иволгина, какая-то бесхребетная. Да и вся ситуация какая-то бредовая, как не из моей обычной жизни будто.

— Это разве повод благоухать, как скотный двор? — отмахнулся Ветров, поднимаясь. — К тому же волшебница тетя Таня уже дала мне какую-то таблетку, и я себя чувствую все лучше с каждой минутой.

— Оглядись повнимательнее, ты видишь где-то тут душевую кабину или даже ванну? Ветров, ты в глухой деревне без водопровода и канализации, и моются тут либо в бане, либо в тазу у печки. Баня — сразу мимо, после смерти деда ее никто не ремонтировал, и там крыша давно провалилась.

— Хм… да, это досадно. Но пару вёдер от колодца сюда до печи я принесу. С тебя только таз, — невозмутимо возразил Егор и потянул с вешалки свое пижонское пальто.

— Нет у меня тазов под твой размер, — огрызнулась я и тут же нарвавшись на его смешливый взгляд, осознала, как же это двусмысленно прозвучало и чуть не зарычала от досады и смущения.

Да что это такое? Он как порог переступил у меня все мысли то и дело съезжают в похабщину и не поймаешь их, зараз, вовремя, как кусок мокрого мыла, блин!

— Ну куда ты без шапки и в своем плащике собрался? — раздраженно проворчала, опять избегая его прямого нахального взгляда.

Протопав к вешалке, выдала Ветрову дедову меховую фуфайку, сунула шапку-ушанку и рукавицы.

— Прикольно, — мужчина с искренним любопытством осмотрел вещи и послушно оделся. — Мне бы ещё валенки, и я себя прям персонажем из фильма-сказки Роу почувствую.

Он развел руки, давая посмотреть на себя, и я почувствовала, что ещё чуть и начну ржать в голос, аки конь. Впервые, когда я Ветрова видела, он предстал в образе эдакого холеного брутала, от которого буквально пахнет деньгами и успешностью. Сейчас же, в пегой старой фуфайке из кудлатого овечьего меха, в полысевшей местами от времени, а то и моли шапке с одним задранным ухом, в толстых рукавицах, с двумя ведрами в руках и с лицом уже изрядно за ночь заросшим темной щетиной он стал напоминать какого-то местного лесоруба или тракториста, но странным образом, привлекал меня больше. Ну как, если бы на него стало проще смотреть, хоть и забавно.

— Нет тут валенок, чтобы на тебя налезли, — покачала я головой и взялась сама надевать пуховую шаль.

— Это зачем? — тут же насторожился Ветров.

— Помогу тебе с колодцем…

— Сам разберусь! — оборвал он меня резковато. — Я не младенец, не идиот, и у меня не лапки, вместо рук, Валь.

Я пожала плечами. Ну и ладно, сам, так сам.

— Ой, ну и иди уже, а то мне, глядя на тебя, что-то остро захотелось отыскать дедову гармошку, — отмахнулась я от Ветрова.

— Гармошка для гармоничного образа, — изрек Егор и пошел-таки за водой.

Я же взялась накрывать на стол и подогревать пирожки. Подкинула дров, чтобы в доме хорошенько натопилось, пока вода станет греться.

Ветров принес ведра полные до краев и, само собой, наплескал целую дорогу до печки. Но опять же, отнял у меня тряпку, которой хотела подтереть и устранил все следы сам. Прям пунктик у него какой-то местами, как погляжу. Но если верить болтовне наших орионовских девчонок и собственному, пусть и не великому жизненному опыту — мужиков без этой особенности почти не бывает. Без какого-нибудь пунктика в смысле.

Пока завтракали, вода нагрелась. Егор меня поблагодарил за завтрак, взял таз, вытащил из своей черной спортивной и наверняка очень дорогой сумки мыльно-рыльные принадлежности и даже большое полотенце. А потом без всякого предупреждения стянул с себя свитер сразу с рубашкой, оставшись обнаженным по пояс и взялся за пряжку ремня, а я осознала, что нужно или сбегать или же сидеть и смотреть до конца, причем одним просмотром дело однозначно не ограничиться.

И я струсила. Как только перед глазами появились ямочки на пояснице, предупреждая, что через секунду буду лицезреть крепкие мужские ягодицы, я сорвалась с места, схватила куртку и буркнув “мне в магазин надо”, выскочила из комнаты, сопровождаемая тихим мужским смехом.

— Нет, у него вообще что ли ни стыда, ни совести? — бормотала шепотом, топая по улице и часто моргая, чтобы прогнать видение широкой загорелой мужской спины с настоящими пластами мышц, перекатывающихся под гладкой кожей. — Да что он возомнил о себе? Ха! Типа я мало здоровенных мужиков повидала в последние месяцы! Два раза ха! Да в “Орионе” таких каждый первый! Тоже мне, невидаль! Голый мужик с накаченной задницей. Может, там с другой стороны и глянуть-то не на что.

Да черт же, Иволгина, он же все как раз для того и сделал! Чтобы ты, сорока любопытная, захотела увидеть.

А я ведь, и правда, хочу. Меня этой мыслью, как громом оглушило и к месту приморозило. Хочу. А почему нет-то? Он сам припёрся, сам стриптиз этот устроил с обязательным омовением, сам все впрямую предложил. А я, между прочим, совершенно свободная на данный момент девушка, совершеннолетняя и вольна идти на поводу у своих желаний, какими бы внезапными и странными они ни были. И пофиг, что эти мои желания — результат хитрых манипуляций едва знакомого городского пижона-блядуна. Такого прежде не испытывала и если струшу и откажусь, то так и не узнаю, стоит ли оно того. А если Ветров сумел во мне такое разворошить и суток не пробыв рядом, значит, честно заслужил то, за чем и приехал. И вообще, из каждого утюга вещают, что в стране сексуальная революция, я как будто в отпуске, где вроде как и положено чудить, самооценку мне поправить нужно и сердце подлечить, так что… Да не пофиг ли по какой причине! Некоторые вещи нужно делать только потому, что можешь.

Оглядевшись, я поняла, что успела утопать на другой конец села, а не до магазина. Поэтому быстро вернулась, забежала-таки в кругляк наш за свежим хлебом и маслом, чтобы совсем уж дурой не выглядеть, вернувшись с пустыми руками, практически отмолчалась на все вопросы продавщицы тёть Лиды и решительно пошла домой. На подходе краем глаза заметила, что у Некрасовых, соседей, похоже гости. Напротив их двора стояла красная “девятка”.

Вошла во двор, замерла на крыльце, требуя у пошедшего в разнос сердца хоть чуть угомонится и уже потянулась к дверной ручке, как вдруг сзади скрипнул снег и меня сильно дернули за волосы, так что в шее остро хрустнуло, и в глазах потемнело.

Вскрикнув, я взмахнула руками, роняя покупки и потеряв равновесие, стала валиться назад.

— Ну привет, Валюха! — прошипел едва узнаваемый из-за синяков и ссадин на лице Яшка, склоняясь надо мной. — Ну что, нравится тебе то, что ты видишь, сука подлая?

— Да пошел ты! Ты это заслужил! — огрызнулась в ответ и перекатилась, уходя от его удара ногой мне в грудь или лицо, вместо этого сама лягнув его в колено, отчего мерзавец взвыл и повалился в снег.

Но вскочить не успела — кто-то ещё тяжёлый навалился на меня со спины, обездвиживая своим немалым весом.

— Давайте, мужики, в машину эту дрянь тащите. Пора долги отдавать, — прозвучал смутно знакомый сиплый голос.

— И *баря ее нового отметелить надо и бабки все забрать, вместе с тачкой! — зло поддакнул ему Яшка.