Из жизни императрицы Цыси. 1835–1908

ЖЕНИТЬБА И СМЕРТЬ МОЛОДОГО ИМПЕРАТОРА

После казни своего любимца Цыси, по мнению многих, окончательно поняла, что ей нужно обладать всей полнотой власти. Но путь к этому был не так уж прост. В 1872 году юному императору Тунчжи исполнилось семнадцать лет, ему полагалось жениться и брать правление в свои руки. Императорская свадьба, несколько отодвигавшая Цыси от трона, происходила следующим образом:

«Перед торжественным бракосочетанием устраивался день „выбора нарядов“. Государь посылал сановников и фрейлин в резиденцию невесты, они укладывали платья на специальный стол, невеста надевала свадебный наряд, то есть халат, расшитый драконами (вдовствующая императрица и императрица носили светло-желтый халат, а наложницы — темно-желтый), и трижды отбивала перед столом земные поклоны, благодаря за милость. Принимали гостей родители невесты, а она появлялась лишь на несколько мгновений.

Накануне бракосочетания император отправлял трех высоких сановников молиться за него в храмы неба, земли и предков.

В день свадьбы два князя крови несли во дворец вдовствующей государыни три яшмовые печати: одну квадратную, из белой яшмы, для императрицы, а две другие — чуть проще, с золотом. На всех было выгравировано: „Такого-то числа дочь такого-то стала императрицей“. Печати попроще отдавались двум сановникам, которые клали их на стол в Зале великого согласия — перед государем, сидящим на троне, и сотней гражданских и военных чинов, стоящих рядами. Потом сановники запирали эти печати в две беседки, обитые парчой, а яшмовую печать несли в резиденцию невесты.

Там сановники преклоняли колени, читали вслух надпись на печати, передавали ее молодой императрице, а она опять же клала печать на стол и шесть раз кланялась ей. Тогда фрейлины запирали печать в еще одну беседку, обитую желтой парчой, невеста садилась в коляску и ехала на бракосочетание.

Путь лежал через Ворота великой чистоты, Ворога великого согласия и Ворота небесной чистоты (для наложниц — через Ворота волшебного оружия и Ворога восточного грома). У Дворца небесной чистоты невеста сходила с коляски и вступала в Зал соединения священных. Навстречу ей в свадебной одежде выходил император, чтобы начать „церемонию сдвигающихся чарок“. Во время этой церемонии император и молодая императрица, по маньчжурскому обычаю, ели мелко нарубленную баранину, а два сановника из Управления двора (обязательно женатых, с супругами) стояли на коленях перед Дворцом земного спокойствия, где проходила брачная ночь, и читали маньчжурские благопожелания.

На следующее утро молодые супруги во Дворце милости и спокойствия навещали вдовствующую государыню, а затем поминали предков в Великом храме и приносили жертвы духам во Дворце земного спокойствия».

Как утверждают знатоки китайской придворной жизни, перед настоящим браком для маньчжурских императоров устраивался так называемый пробный брак, чтобы они обрели необходимый опыт. «Пробных жен» обычно выбирали из фрейлин, а затем немедленно отдаляли от молодого императора, иногда даже уничтожали, дабы он не мог привязаться к ним. Это было одной из причин того, почему маньчжурские аристократы боялись, когда их дочерей забирали во дворец. Рассказывают, будто во время такого брака возле «драконова ложа» стояла опытная женщина, которая подсказывала, что именно нужно делать. Использовались и наглядные пособия: фигуры будд мужского и женского пола, выполненные со всеми натуралистическими подробностями и способные двигаться. Настоящая брачная ночь проходила в Палате дождя и цветов (дождь, орошающий цветы,— давний эротический символ у китайцев), а «пробный брак» мог устраиваться только в имитации этой палаты.

Император Тунчжи получил в жены девушку из рода Алутэ — дочь сановника Чун И, единственного среди маньчжуров чжуанъюаня, то есть лауреата дворцовых экзаменов, высшей ступени государственных испытаний в старом Китае. Вообще-то Чун И, как уточняет Юй Жунлин, «был монголом, принадлежавшим к чисто-синему знамени, но после избрания его дочери императрицей Чуна объявили маньчжуром и причислили к окаймленному желтому знамени.

Молодая Алутэ была очень красива, умна и начитанна. Отец безумно любил ее и не хотел, чтобы она попала во дворец, потому что жить там было несладко. К тому же он знал, как трудно угождать Цыси. Во время выборов невесты Чун И умолял чиновников из Управления двора оставить его дочь в покое, но избрали именно ее...

Кроме жены Тунчжи получил трех наложниц: Юй, Сюнь и Цзинь. Больше всего он любил жену и первую наложницу, однако сыновей никто из его гарема не принес», что произошло, как мы увидим, не без вмешательства Цыси.

В 1873 году, вскоре после женитьбы Тунчжи, вдовствующая императрица была вынуждена отказаться от своего регентства, но уже в декабре следующего года возобновила его под предлогом болезни государя. Через месяц с небольшим Тунчжи умер, процарствовав едва один год, хотя формально его правление продолжалось четырнадцать лет — Цыси умела властвовать из-за чужих спин! Причиной смерти монарха была объявлена оспа. Некоторые авторы принимают эту официальную версию, но показывают, что оспой Тунчжи заразился в пекинских публичных домах, так как мать оторвала его от любимой жены и в то же время не мешала ему развратничать. Заявив, будто Алутэ слишком молода, чтобы исполнять свои обязанности, вдовствующая императрица разлучила супругов. В пьесе Коллиса отлично изображено, как император, назначивший тайное свидание собственной жене, вынужден до этой встречи долго терпеть присутствие нелюбимой и злой наложницы — фаворитки Цыси. Именно такие случаи заставили Тунчжи предпочесть публичные дома своему обширному гарему.

Другие историки и литераторы считают, что император умер не от оспы, а от сифилиса, был специально заражен одной из этих болезней или просто отравлен. Словом, когда патер Кольдр утверждает, будто вдовствующая императрица не губила Тунчжи, он остается в тоскливом одиночестве.

Конечно, на стороне Кольдра — нормальные человеские чувства, но они были не очень свойственны Цыси. На его стороне соображения элементарной выгоды: ведь после смерти сына государыня лишалась права на регентство. Однако в дальнейшем мы увидим, как ловко она обошла это формальное препятствие. Кроме того, тут были еще некоторые важные детали: то, что Цыси, увлеченная карьерой, отдала мальчика на воспитание своей сорегентше Цыань и фактически упустила его — уже к двенадцати годам сын проявил нежелание подчиняться ей. Например, он хотел больше знать об «иноземных государствах, победивших его страну в опиумных» войнах, а мать приставила к нему консервативных учителей. В семнадцать лет Тунчжи попытался сам подписывать все указы, издававшиеся от его имени, но матери это очень не понравилось. Наконец, до нее, вероятно, дошли слухи о том, что он причастен к казни Ань Дэхая. Сравнительно недавно на Тайване была опубликована книга «Четыре удивительных дела при цинском дворе», в которой последнее «дело» посвящено общению императора Тунчжи с... женщинами легкого поведения. Судя по стилю и различным деталям, этот сборник очерков был написан еще в начале XX века, но даже если перед нами стилизация, она осуществлена весьма умело и обобщает плохо известные данные о Тунчжи.

Из этой книги и других источников явствует, что при выборе невесты для молодого императора Цыань была за девятнадцатилетнюю Алутэ, а Цыси — за четырнадцатилетнюю дочь сановника Фэн Сю. Тунчжи предпочел первую, чем крайне разгневал мать. Правда, вторую он сделал наложницей под именем Хой (Мудрая), но гораздо больше любил жену, что еще сильнее обозлило Цыси. Когда Алутэ приходила к вдовствующим императрицам желать доброго утра, Цыси ничего не отвечала, а иногда даже бросала ей колкости. Потом она стала говорить сыну, будто жена отвлекает его от государственных дел, и советовала обратить большее внимание на наложницу. Тунчжи поддакивал, но продолжал делать по-своему, и тогда мать просто запретила ему общаться с женой.

Тем не менее Алутэ продолжала смиренно желать свекрови доброго утра. Не зная, к чему придраться, Цыси велела Ли Ляньину почаще носить в императорскую постель Хой, чтобы та родила наследника и оттеснила Алутэ. Даже когда Тунчжи требовал других наложниц, евнух притворялся, будто не расслышал, и выполнял приказ своей госпожи. Разъяренный император не притрагивался к Хой и вообще перестал вызывать к себе наложниц. Свой гнев он начал срывать на евнухах, и тогда один из них — бывший повеса Чжоу Даоин — с величайшими предосторожностями надоумил монарха переодеваться в обычное платье и, пробираясь потайными ходами, веселиться ночью в городе. Потом евнуха сменил член императорской академии, известный ловелас Ван Цинцю (Маленький Ван), мечтавший за свои услуги получить повышение. И император действительно повысил его.

Во время одной из своих гулянок Тунчжи заразился сифилисом, очень тяжело переносил это и втайне проклинал мать. А та, будто бы думая, что перед ней обычная болезнь, винила во всем Алутэ. Придворный врач тоже не мог представить себе, чем болен император, прописал ему совсем неподходящее лекарство, и на лице у Тунчжи высыпали гнойники. Все пришли к выводу, что у него оспа; врач, наконец, понял правду, но не посмел никому о ней сказать.

Когда у Тунчжи наступило ухудшение, Цыси решила, что он тайком переспал с женой, и хотела пытать ее. В конце концов, уступая мольбам сына, она «всего лишь» рукой, на которой были надеты многочисленные кольца, дала императрице несколько пощечин. Окровавленная Алутэ упала на землю. Цыси и Ли Ляньин, предвкушая близкую смерть государя, ушли посовещаться. Император с императрицей тоже начали советоваться, что им делать: ведь наследника у них не было. Тунчжи вызвал Ли Хунцзао — единственного сановника, на которого он считал возможным положиться, и вручил ему указ о назначении наследником принца Пу Луня.[18] Но Ли Хунцзао, понимая, что Цыси казнит его, если узнает все сама, тут же явился к ней. Вдовствующая императрица в ярости разорвала указ и велела больше не давать Тунчжи лекарств. Вскоре он умер.

Казалось бы, Цыси должна была благодарить Чжоу Даоина и Маленького Вана за то, что они совратили ее соперника, но ханжество оказалось важнее, поэтому, дознавшись обо всем, она сместила Вана с должности, а Чжоу и других евнухов, причастных к этому делу, забила до смерти палками. По словам китайских авторов, она так и не поняла, что ее сына сгубил не разврат, а ее собственная деспотичность. Впрочем, ее, наверное, мало волновали и судьба Тунчжи, и понимание чего бы то ни было, кроме своих интересов.