Из-за милой Фрэнси

Глава 13

Ной протолкался сквозь толпу любопытных, глазевших на пожар. Фрэнси тащилась за ним по пятам. Дым черными клубами вырывался из окон катка. Мелькали фигуры пожарных в черных с оранжевыми полосами куртках и блестящих касках. Огромный водовоз, две пожарные машины с насосами и подъемник приткнулись носами неподалеку. Ной повернулся к Фрэнси.

— Останься здесь.

— Я хочу пойти туда.

— Там опасно. Я найду кого-то, кто в курсе дела.

— Поищем его вместе.

Ему очень хотелось обнять ее, как-то утешить. Но чем тут утешишь? Внимание Ноя привлек пожарный в белой куртке, и он направился к нему.

— Я владелец катка. Что случилось и как обстоят дела?

— Я распорядился обрызгать все пеной на кухне с черного хода. Но центр пожара рядом — в кладовке. Больше пока ничего не знаю. Ждите.

Казалось, прошла вечность, но на самом деле уже через полчаса пожарные покинули здание и принялись уничтожать остатки огня с внешней стороны. Они протискивали шланги в окна и распыляли влагу на дымящиеся участки. Ной взглянул на Фрэнси — ее кремовое пальто такое легкое, что недолго схватить простуду.

— Едем ко мне. Кто-нибудь позвонит нам, когда здесь все погасят.

— Мне не хочется уходить.

— Тогда посидим в машине. Боюсь, это продлится еще не один час.

Время шло, и наконец все более или менее успокоилось, пожарные перестали суетиться, а холодный ночной воздух разогнал любопытных. Остались лишь пожарные и корреспондент телевидения с оператором. Час спустя к машине Ноя подошел начальник бригады пожарных.

— Вы узнали, что стало причиной пожара? — спросил его Ной.

— Похоже, что подвела старая проводка в кладовой.

Ной так и думал — недаром она сразу показалась ему ненадежной.

— Где-то прохудилась старая обмотка, а когда металл касается металла, начинается разогрев, потом — замыкание и искры. Никто не чувствовал в последнее время постороннего запаха?

— Я почувствовала, — ответила Фрэнси. — Вчера. Но потом запах исчез, и я забыла о нем.

— Там подведен верхний свет, которым, видно, пользовались редко. А сегодня его включили, а выключить забыли. Примите во внимание бумагу и картон плюс еще деревянная дверь, и можно считать, что вам повезло — не все здание сгорело дотла.

— Каков примерно ущерб?

— Если хотите, я могу провести вас для осмотра, а потом мы все опечатаем.

Когда они вошли, в нос ударил запах гари. Если исключить запах дыма и гари, сам каток не казался пожарищем. Но когда Фрэнси увидела состояние бара, кухни и кладовой, ей захотелось плакать. Сплошь чернота, вонь, обгоревшее дерево. Стены и полы в пятнах. Кошмар! Горе навалилось на Фрэнси тяжкой глыбой. Ной быстро увел ее и усадил в машину. Подвезя ее к дому, спросил:

— Позвонишь родителям?

— Нет смысла портить им настроение. Чем они могут помочь? — Она еле сдерживала слезы.

— Тогда пойдем ко мне.

Может быть, это было и не самое подходящее время, но плевать. В данный момент Ной нужен был ей больше всего на свете. Она согласно кивнула. И они поднялись в крохотную квартирку Ноя, где любили друг друга каждую ночь, начиная со вторника. По крайней мере любила она. Он-то так и не сказал ей этих главных слов. Фрэнси тут же вспомнила слова Джины: Ной уедет. Она сняла пальто и обхватила себя руками.

— Здесь холодно.

— Иди ко мне.

Ветер растрепал его волосы. Он снял галстук и расстегнул пуговицы на рубашке. Мысли Фрэнси мгновенно переключились, вытеснив недавний ужас от пожара и охватившего ее отчаяния. «Неплохо бы снять ее совсем», — подумала она.

— Что теперь будет? Как ты поступишь с катком? — спросила она, прижимаясь к его груди.

То, что он ответил не сразу, должно было насторожить ее. Но она ждала лишь ответов на свои вопросы.

— Мы поговорим об этом… утром.

Он погладил ее волосы, а последовавший за этим поцелуй сделал лишними разговоры. Да и потом ей так хотелось убедить Ноя, что они смогут жить вместе, а вместе можно преодолеть все препятствия, решить любую проблему. Когда любишь, невозможного нет.

А если он не позволит убедить себя? Слезы хлынули из ее глаз. А ведь клялась, что никогда больше не станет плакать. Жалобить слезами не в ее стиле.

Он поднял пальцем ее подбородок, заметил слезы и высушил их губами. Она обняла его.

— Извини… Не хочу, чтобы ты уезжал.

И замерла, боясь, что он рассердится. Но увидела лишь безмерную грусть в его глазах, а потом он вновь склонился к ее губам.

Ной хотел бы утешить ее, но не мог. По дороге к дому он твердо решил: надо продать каток. Это единственно разумный шаг. Пока с пожаром будет разбираться страховая компания, пока он наймет строителей для ремонта, ни о каком доходе не может быть и речи — сплошные расходы. В долги влезать он не станет. Долгие годы ушли, пока он наладил бизнес. А Крэг чуть не свел его дела на нет.

Ной ощущал как драгоценный дар судьбы теплое, нежное тело Фрэнси, прижавшееся к нему, и был уверен, что нельзя говорить ей о своем решении ни за что! Его сковал страх, опасение потерять ее. Потерять как раз тогда, когда у них осталось совсем немного времени, чтобы быть вместе. Он не загадывал наперед, не хотел думать, что будет с ними, когда он уедет в Ричмонд. Наверняка снова начнет курсировать между катками, а как втиснешь во все это Фрэнси — он не знал ответа на этот вопрос.

Они заслужили ночь страсти — без объяснений, без слез и внутренней борьбы. А решение всех проблем надо отложить на завтра. Эту ночь он посвятит нежности, покажет ей всю силу своей страсти. И не будет торопиться. Пусть медленное погружение в негу и экстаз скажет ей все то, что он бессилен выразить словами. И вскоре она уже вздыхала, приводя его в исступление, стонала и льнула к нему, охваченная ответной страстью. И он прошептал то, о чем мог сказать с уверенностью:

— Хочу касаться тебя, смотреть на тебя всю и запоминать. Ты такая… волшебная, мягкая, любящая… такая желанная.

— Тогда почему ты уезжаешь? — Это был крик души, но она тут же замолчала, и он понял: она не станет ни упрашивать, ни умолять его.

Он ничего не ответил, лишь усилил свои атаки на ее грудь, живот, дразнил языком все восхитительные складочки ее женственности. Она не возражала и уже не шепотом, а в полный голос сказала:

— Я люблю тебя, Ной.

Вместо ответа он довел ее ласками до экстаза.

Она смотрела на него страстными темными глазами, словно вбирая в себя всю его силу и страсть. Приподнявшись на локте, она вдруг прошептала:

— Я хочу подарить тебе такое же наслаждение, которое ты даришь мне. Хочу любить тебя так, как еще никогда не любила.

Она поцеловала его так пылко, что у него выступила испарина на бровях. Медленно трогала язычком соски, потом ямку пупка. Нежно гладила грудь и лишь потом прижалась щекой к его возбужденному естеству. Почувствовав на себе ее губы, он подумал, что попал в рай. Содрогнувшись, понял, что еще немного — и он не выдержит. Перекатив ее на спину, нырнул в нее, не забыв обезопаситься. Каждый его рывок делал их ближе, а поцелуи пылали такой страстью, что не хотелось разжимать губ. Боже, от чего же он хочет отказаться, а главное — зачем? Что же делать? Ведь Фрэнси — радужное сияние, какого он никогда раньше не знал, сокровище, которое судьба дарит раз в жизни. Порыв страсти довел его до исступления, и Фрэнси в экстазе забилась под ним.

Он обнял ее и рухнул рядом. Фрэнси положила голову на его плечо и закрыла глаза.

Проснувшись, она протянула руку к Ною и нащупала лишь смятую простыню. Утреннее солнце ярко освещало комнату. Голос Ноя что-то бормотал на кухне. Быстро достав из шкафа одну из рубашек Ноя, она накинула ее и отправилась к нему. Он разговаривал по телефону.

— О’кей, Том. Буду ждать твоего звонка.

— Это Том Карсон?

— Да. Хэслоу и Честерфилд все еще рвутся купить этот участок и даже подняли цену. Я, наверное, продам им…

— Ты же обещал не делать этого!

— Фрэнси, это бизнес, он не терпит сантиментов. Пожар не оставил мне выбора. Ремонт потребует времени и таких сумм, которыми я пока не располагаю. И дохода все это время мы не получим, понимаешь? Я просто не могу себе этого позволить.

Она вспомнила, что Крэг говорил ей о непредвиденном кризисе. Но главное ведь не каток. Что будет с ними — с ней и Ноем?

Испугавшись ее молчания, Ной продолжил:

— Я не забыл про тебя, Фрэнси. После продажи я выплачу тебе такую компенсацию, чтобы хватило на оплату учебы. Ты сможешь получить диплом учительницы.

Он не забыл о ней! Чудеса, да и только! Правда, не сказал ни слова о любви и о том, нужна ли она ему вообще. Продаст каток, и их пути разойдутся навсегда. Ему незачем будет возвращаться в Геттисберг.

— Никакой компенсации на диплом не хватит. То, что ты пытаешься сейчас сделать, называется «откупиться». — Сердце Фрэнси колотилось с такой силой, что стало больно дышать. — Когда ты принял решение?

— После пожара…

— До того, как мы легли в постель? — Это вдруг стало болезненно-важным.

— Ну какое это имеет значение?

— Для меня — очень большое. Так когда?

— Когда мы ехали сюда.

— Почему же ты мне ничего не сказал?

— Потому что ты бы расстроилась.

— Знаешь, как это называется? Ты использовал меня.

— Неправда.

— Ты понял, что тогда я не останусь у тебя.

Лицо Ноя вытянулось и помрачнело так, что она даже испугалась. Он был похож на человека, у которого только что силой отобрали мечту.

— Значит, твоя любовь зависит от того, продам я каток или нет?

— Нет. Но она очень зависит от честности в отношениях. Я отдала тебе ночью все, что составляет мою сущность. И думала, что и ты был предельно искренним. И вдруг узнаю, что все это — расчетливый план.

— Ты ошибаешься.

— Скажи-ка мне вот что, Ной… Когда ты собирался снова встретиться со мной после отъезда?

— Не знаю.

— Значит, тебе не важно, увидимся мы с тобой или нет?

— Я этого не говорил.

Еще никогда Фрэнси не была в таком замешательстве. Ведь не придумала же она все те чувства, которые они испытывали друг к другу? Но то, что он уезжал, только что сказанные им слова и поступки обесценивали его чувства.

— Я оказалась просто удобной для мимолетной связи, да? — сделала она свой горький вывод. — И снова повторила прежнюю ошибку: влюбилась в человека, в жизни которого нет места любви.

В последний раз заглянув в зеленые глаза, она стала молча одеваться. Расставание произошло гораздо раньше, чем она ожидала.

Стерильно-белые стены офиса угнетающе действовали на Ноя — они словно напоминали о стерильности его жизни. В понедельник утром Фрэнси покинула его квартиру. И ушла из его жизни. Во вторник он уехал из Геттисберга. Что толку находиться рядом с женщиной, с которой их разделяют непреодолимые расстояния? Это было невыносимо. Он не искал ее перед отъездом, не сделала попытки встретиться и Фрэнси.

Уже вдали от Геттисберга он попытался осмыслить случившееся. Можно сказать, что она почувствовала себя обманутой. На ее месте он бы испытывал то же самое. Когда он обнаружил обман Крэга, больше всего его мучил вопрос: как его друг мог изо дня в день встречаться с ним, зная, что ведет нечестную игру? Однако и он шел на близость с Фрэнси, уже приняв решение продать каток. Конечно, все это было куда сложнее, чем просто страх получить отказ. Подсознательно он понимал, что признание разведет их в разные стороны, и это было невыносимо…

После недели тоски и одиночества он вдруг со всей отчетливостью понял, что… любит ее. Именно поэтому их физическая близость была фантастически прекрасной. Вот почему он стремился проводить с ней каждую свободную минуту. Потому что любил ее. Только боялся произнести это вслух. Боялся отважиться на риск…

А теперь невыносимо страдал, что навсегда потерял Фрэнси. Господи! Да лучше потерять всех клиентов, менеджеров и весь свой бизнес! Любовь оказалась для него совершенно новым чувством, неведомой силой. Так же как перевернувшая все его существо способность к открытому проявлению чувств.

Он протянул руку к телефону и позвонил Крэгу. После приветствия и вопроса о самочувствии, поинтересовался:

— Как у тебя обстоят дела с Джоанной?

— Я снова съехался с ней и детьми.

— Рад за тебя. А как тебе удалось… уговорить ее?

— Ого! Я слышу личную заинтересованность.

— Да. Я встретил кое-кого.

— Фрэнси Пикар. Она звонила несколько недель назад. Хотела узнать, не смогу ли я повлиять на тебя, чтобы ты не продавал каток. Я ей все объяснил. Решил, что ей следует знать, почему мы больше не партнеры. Она особенная женщина.

— Я знаю. Кажется, я основательно испортил наши с ней отношения.

— Так исправь их. Тебе это удается как никому другому, — хмыкнул Крэг.

— Ты преувеличиваешь.

— Пусть ты не силен в словах, но действия… впечатляют. Вот и покажи ей, как много она значит для тебя. По крайней мере с Джоанной сработало именно это.

— Несколько ласковых слов не помешали бы, — пробормотал Ной, подумав о том, что ему будет ужасно трудно произнести три таких простых, но важных слова.

Он еще долго сидел и размышлял. Одна идея пришлась ему по душе, потому что действительно могла подтвердить его чувства. Он быстро узнал нужный номер в справочной, позвонил по междугороднему телефону, а потом стал просто ждать оттуда письма.

Через два дня Ной вернулся в Геттисберг. На его звонок в дверь Пикаров никто не ответил, и он поехал на каток. Машину Фрэнси он увидел на стоянке. Интересно, как часто она приезжает сюда?

Ной уверенно прошел к зданию. Не имело значения, как оно выглядит. Благодаря Фрэнси он вдруг увидел мир таким, каким он может стать. Благодаря ей он даже рискнул полюбить и осмелился мечтать. Осталось лишь убедить ее, что их ждет прекрасное будущее.

Он открыл дверь и вошел. Потрогав конверт в заднем кармане, он вдруг подумал: может, стоило перевязать его алой, как ее наряд в День святого Валентина, ленточкой. Ладно, теперь уже поздно что-то менять. Фрэнси он нашел в центре катка, словно она… вспоминала все, что связывало их с этим местом. Теперь-то и он мог вспоминать и… мечтать. Он хотел детей, их детей. Фрэнси убедила его поверить в свое счастье.

Она не услышала его шагов по мягкому ковру, но когда он ступил на деревянный пол, медленно повернула голову. Сердце его бешено колотилось. Он с надеждой всматривался в любимое лицо, ища хоть слабенький лучик радости. Но — нет! Он растерянно улыбнулся.

— Привет.

Ее лицо не выразило ничего, когда она произнесла:

— Могу уйти, если ты назначил здесь встречу.

— Я ни с кем не встречаюсь.

— Значит, приехал за какими-нибудь бумагами?

— Для этого существуют факсы.

Он ждал, когда она спросит, зачем же он тогда пожаловал, но она промолчала. Не зная с чего начать разговор, он достал конверт и протянул ей.

— Но вот для этого факсы не годятся. — Он стоял и ждал, когда же она прочтет.

— Ты назвал в нашу честь звезду?! Звезда Пикар-Гордонов? Но почему?

Вот тебе и символ любви. Придется все называть своими именами:

— Потому что люблю тебя. И хочу жениться на тебе. Хочу, чтобы наши дети могли взглянуть на небо, отыскать нашу звезду и почувствовать, что значит наше нерушимое единство… Ты выйдешь за меня, Фрэнси?

Улыбка, точно такая же, ослепившая его в первую встречу, расцвела на ее лице. Улыбка, что согревала ему сердце все эти дни и освещала их фантастические ночи. Только сейчас она была еще лучезарнее. Обняв его за шею, она по-детски звонко поцеловала его в губы. Он с готовностью принял этот дар и не поскупился с ответным поцелуем. Оторвавшись наконец от ее губ, он повторил:

— Я люблю тебя.

У нее в голосе зазвенели слезы.

— И я тебя, дорогой. Прости, что наговорила тебе гадостей. Я ни секунды не думала, что ты использовал меня. И каток не имеет никакого отношения к тому, что я чувствую к тебе. А вот набраться храбрости и позвонить… пока не получилось. Я так боялась, что ты никогда не вернешься…

— Ты сказала уже все, что нужно, родная. Конечно, я боялся потерять тебя, вот и молчал о решении продать каток. Думал, если я причиню тебе эту боль, ты перестанешь любить меня…

Она погладила его по щеке, и нежные шоколадные глаза сказали ему без слов, что он прощен.

— Ты никогда не потеряешь меня, дорогой.

У него мгновенно потеплело на сердце.

— Знаешь, я тут кое-что прикинул со своим бухгалтером. У меня есть недвижимость, несвязанная с катками. Если ее продать и добавить к страховке, то все это может покрыть расходы по ремонту и оборудованию катка. Так что он останется действующим.

— Правда?! И я смогу по-прежнему управлять им? Ох, конечно, нет… Ведь ты живешь в Ричмонде…

— А если перевести офис сюда? Дела можно вести и отсюда. И нанять квалифицированного аудитора для выездного контроля катков. А я бы проверял лишь письменные отчеты… — он подмигнул ей и притянул к себе, — …когда, конечно, не буду занят с тобой в постели.

Фрэнси покраснела, а он рассмеялся.

— Я люблю тебя, счастье мое. А ты ведь мне так ничего и не ответила. Так ты выйдешь за меня?

— Да, милый. И буду жить с тобой и разъезжать, и работать. Если ты, конечно, не против.

— Можешь не сомневаться, Франческа Мария Пикар.