Избранная

Глава 11

Я падала, как в каком-то страшном сне, падала всё дальше в непроглядную тьму. Я старалась хоть за что-нибудь ухватиться, чтобы замедлить падение, но что-то держало меня за руку, и падение в небытие продолжалось.

Говорят, что тот, кто падает во сне и в конце разбивается, уже никогда не проснется. Когда мы приземлились, и я больно ударилась о дно моего кошмара, я была совершенно уверена, что это моя смерть.

Некоторое время я лежала лицом вниз на чем-то прохладном и гладком, крепко зажмурив глаза. Рядом со мной что-то зашевелилось. Я свернулась крошечным клубочком, стараясь уменьшиться насколько это возможно. Мертва я или жива, будет лучше, если меня в любом случае не заметят.

— Сними кольцо, — раздался хриплый голос Люка.

Я открыла глаза и увидела под собой натертый паркетный пол. Это что же, в потустороннем мире есть паркетные полы?

— Кольцо, Мышка. Сними его. Сейчас же. — Он схватил меня за руку.

— Я умерла? И ты тоже?

— Если ты через пять секунд не снимешь это кольцо, тогда да.

Я слабо прикоснулась к кольцу. Сверкающий кружок легко соскользнул с моего ледяного пальца.

Он протянул мне ладонь, в которой не было меча.

— Кхм, — я сжала пальцы вокруг кольца. — Оно не твое.

Волна тошноты подкатила к горлу и я вся позеленела. Люк выпустил меч и практически потащил меня сквозь темноту, приведя в какую-то ванную комнату с белым кафелем. Я услышала, как он произносит нараспев какие-то слова, и тут же в комнате зажегся свет.

Я держалась до того момента, пока Люк не оставил меня одну, тогда я рухнула перед унитазом и меня тут же стошнило, наверно всем, что я за последний месяц успела съесть.

Когда наконец всё закончилось, я, дрожа всем телом, прополоскала рот и ополоснула лицо, при этом стараясь понять, что же в самом деле произошло.

Я не была мертва. Я была в парке, и там были эти… Там были эти твари, и потом появился Люк, а теперь я здесь. Только где было это «здесь».

Люк знал это. Он знал многое. Как, например, ответы на мои вопросы. Я вцепилась в край умывальника, с дрожью в ногах, но и с новой решимостью.

Я осторожно размотала шарф, вздрагивая, когда он касался мест, где была содрана кожа. Еще крепче я сжала кольцо. Оно оставило круглый красный след на ладони. Я вновь продела его через цепочку и повесила на шею так, что оно было хорошо заметно.

И пускай оно лишь подчеркивало полное отсутствие груди, но это был мой единственный козырь, и я хотела, чтобы кольцо было на видном месте. У меня было такое чувство, что Люк не сможет так легко от меня отделаться, пока оно будет у меня. Я напоследок взглянула в зеркало, покачала головой на отразившуюся там катастрофу и пожала плечами. Могло быть и хуже. Это существо в парке могло бы схватить меня…

Я содрогнулась и, хромая, благодаря моей, возможно, сломанной лодыжке, отправилась на поиски Люка.

Комната, через которую мы сюда пришли, была пуста. Мягкий и влажный ветерок наполнял воздух каким-то сладким ароматом. Несмотря на жару, в мраморном камине горел огонь. На небольшом столике стояла статуэтка из слоновой кости. Я провела пальцами по ее гладкой поверхности.

Мебель представляла собой смесь изношенного антиквариата и изящных современных моделей. Всё было так беспечно разбросано по комнате, как я обычно разбрасываю журналы. Здесь стояли скульптуры и другие классические и примитивные произведения искусства со всего мира. Всё в комнате как-то странно гармонировало друг с другом, и это была явно дорогая коллекция.

Я увидела позади полуоткрытых стеклянных дверей стоящего Люка. Выражение его лица было невозможно распознать. В какой-то момент я спросила себя, может, он узнал, что твари из парка преследуют нас, но весь его вид, то, как он стоял там, казалось, не передавал никакого страха. Изнеможение, да, и даже такое перенапряжение, что он практически вибрировал всем телом. Но ничего такого, что указывало бы на то, что нам вновь придется сражаться.

Он повернулся ко мне, и в этот момент пламя от камина бросило тени на его лицо. При нем больше не было меча. Он переоделся, и теперь на нем были только черная льняная рубашка с открытым воротником и потертые джинсы, которые сидели низко на бедрах. Влажные волосы прилипли ко лбу, и на фоне черных прядей ярко выделялась его бронзовая кожа. Это делало его таким же экзотическим экспонатом коллекции, как и всё в этой комнате.

— Тебе уже лучше? — Он взял меня за руку, как джентльмен старой школы, который в то же время совершенно случайно был и пиратом.

Я оттолкнула его руку. — Что это, чёрт побери, было?

Он взглянула на свою ладонь и сделал вид, что не понял меня. — Там, откуда я родом, мы называем это манерами.

— Хватит нести эту чушь, — затараторила я, — Это существо в парке. Что это было? Откуда у тебя взялся меч? Как мы сюда попали? И где мы вообще находимся? Мне нужны ответы. Немедленно.

Он вновь взял меня за руку, в этот раз несколько нежнее, и потянул меня через комнату к кушетке. — Присядь.

— Нет. Я уже сыта по горло всеми указаниями. Говори уже!

Он пожал плечами. — Как пожелаешь.

После этого он подошел к искусно украшенному резьбой буфету, налил себе в бокал что-то, что было такого же бледно-золотистого цвета как и его кожа.

Он с насмешкой поднял бокал, как бы в мою честь, и сделал неровный глоток. Я раздраженно стояла напротив, пока он рассматривал меня, как какой-то ученый, исследующий что-то весьма интересное, прикрепленное к дощечке. Молчание тянулось, пока я его не оборвала. — Ты должен мне всё объяснить.

— Твое представление о благодарности требует некоторого совершенствования. Я только что спас тебе жизнь. — Он покачал головой, только опять как-то надменно.

Я направилась к нему, сжимая кулаки. Есть у него меч или нет, я всё равно узнаю правду, даже если мне придется выбить ее из него.

Когда мы стояли, глядя друг другу в глаза, он улыбнулся, медленно и даже мимолетно. — Что ты думаешь о сделке? — Его взгляд скользнул по кольцу, которое висело у меня на шее. — У меня есть слабость к украшениям.

Я даже не стала думать об этом. — Ни при каких обстоятельствах.

— В парке ты была более сговорчивой.

— Потому что это существо пыталось убить меня.

Он снова улыбнулся, и в этот раз в улыбке не было никакой непринужденности. Я скрестила руки на груди и пристально посмотрела на него.

— Ничто в этом мире не дается за просто так. Если ты это еще не поняла, тогда ты глупее, чем я думал. — Он сделал еще глоток и это выглядело так, словно он и без того меня никогда за особо умную не считал. — Ты знаешь, кое-что у тебя не сходится? Как насчет такого: ответ за ответ, а, Мышка? Это последнее предложение.

— Откуда мне знать, что ты скажешь правду?

— Потому что ложь понравилась бы тебе больше. Договорились?

Я не доверяла ему. И он мне не нравился, со всем его самодовольством и тайнами, всё равно, как хорошо он при этом выглядел. Конечно, он спас мне жизнь. Верити что-то значила для него. И так как я по сути ничего не знаю, то я в любом случае в выигрыше.

Я протянула руку, чтобы он смог ее пожать. Вместо этого он коснулся губами моих пальцев, в то время как его нефритовые глаза не отрываясь смотрели в мои.

— Это удовольствие для меня, заключить с тобой эту сделку — тихо произнес он.

Что заставило меня содрогнуться, так это легкий ветерок с балкона.

— Сперва я, — сказал он. — Где Ви прятала кольцо? Мы искали повсюду.

— В снежном шаре, — ответила я. — Она коллекционировала их.

Он засмеялся; смех был тревожным, но звучал искренне. — Такая жалкая дешевая вещица? Настолько безвкусная, что она должна была заплатить за нее что-то, чтобы забрать себе, и не наоборот?

Я кивнула и улыбнулась против воли. — Ты знал о нем?

— Она сказала, это было бы ужасно, купить такое. Сказала, что Евангелина скорее упадет замертво, нежели будет терпеть эту вещицу в своем доме. — Он покачал головой. — И ты пришла к такому же выводу.

— Я знаю, как она думает. Думала. — исправилась я. Расслабленный момент исчез. — Моя очередь.

Он направился к прилегающей кухне. — Валяй.

— Что это были за существа в парке? — я села на кушетку, помяла в руках шарфик и положила его на ближайший стол. Наконец я задала этот вопрос, который мучил меня с самой ночи убийства. Было гораздо легче говорить, не глядя Люку в лицо. — Это были не люди, не так ли?

Я слышала, как он копается в кухонных шкафчиках, но он ответил не сразу.

— Возможно, раньше они были ими. Но не теперь. Они бугимены.

— Бугимены? — у меня вырвался истерический смех. — Это что, как… ночные мотыльки что ли?

Он вернулся с тарелкой в одной руке и чашкой на блюдце в другой. — Представь себе монстра, который обитал под твоей кроватью, когда ты была маленькой.

— Не настоящего? — приторно спросила я.

Он мрачно посмотрел на меня. — Как твоя лодыжка? Нет чувства, что что-то реальное схватило ее? Бугимены — это ночные кошмары. Но это не значит, что они нереальны.

Я не шевелилась.

— Ты видела, что один из них смог натворить. А как много их было с тобой и Ви тогда в переходе? Шесть? Семь?

— Я не знаю, — прошептала я и хотелось бы мне не верить ему. — Много.

— При таком количестве бугименов на охоте вообще чудо, что ты смогла выжить. — Он протянул мне чашку и поднял свой бокал. — За чудо, — произнес он глядя мне в глаза.

— За… чудо, — повторила я и отпила крепкого и сладкого чая. На какую-то долю секунды мне показалось, что воздух вокруг нас замерцал. Я крепче схватилась за чашку. — Верити пыталась бороться с ними. Я думаю, она знала, что они придут.

— Она должна была почувствовать, как они бродили среди людей.

— Она знала о них? — еще одна тайна Верити. Бугимены, Люк, кольцо, которое, вероятно, стоит дороже, чем машина. — Что произошло этим летом? До этого с ней всё было в порядке. Всё было хорошо. У нас были планы. А как только она вернулась из Нового Орлеана, всё изменилось. Что ты с ней сделал?

— Никто ничего не делал. Всё случилось из-за того, кем она была.

— Она была подростком!

— Она была предназначена для Всевышнего, и этот Всевышний позаботился о том, чтобы она погибла. — Его руки сжались в кулаки и вновь расслабились. — Ты так отчаянно жаждешь правды, так ведь, Мышка? Ну, так вот она. Бугимены — не люди. Верити не была просто какой-то девушкой. У нее была магия и предназначение, и она приехала в Новый Орлеан, чтобы стать сильнее. Кто-то пытался ее остановить, натравил на нее бугименов. Они убили ее, и теперь мы все платим за это.

Я уставилась на него, и каждая клеточка моего тела противилась его словам. Сердце бешено билось в груди. — Никакой магии не существует.

Его голос источал презрение. — Да? Тогда, как мы сюда попали?

— Может, на такси? На твоей машине? Я не помню всех подробностей.

Он покачал головой. — Выгляни наружу.

Я подошла к стеклянным дверям и вышла на балкон. С веранды верхнего этажа открывался вид на улицу полную кафе и маленьких магазинчиков. Парочки гуляли, смеялись, размахивали пакетами с покупками и держались за руки. Легкая музыка аккордеона раздавалась в ночи.

Я уже видела это место среди фотографий Верити. Как Люк стоит на балконе, а позади него город. Она стояла здесь, прямо на этом месте, и фотографировала его. Я почувствовала слабость в коленях и уцепилась за перила. Затем, хромая, я вернулась обратно. Было приятнее чувствовать гнев, чем смятение.

— Ты похитил меня? Я была без сознания, и ты привез меня в Новый Орлеан? Ты не думаешь, что кто-нибудь заметит, что я больше не там? — Колин убил бы меня, если бы узнал, что я пренебрегла всеми правилами и мерами предосторожности, которые установил для меня. Тот факт, что он был прав, раздражал меня даже больше, чем угроза смерти. — Какой сегодня день? Как долго я уже здесь?

Он устало покачал головой. — Тот же день. Прошло минут пятьдесят с того момента, как мы покинули парк.

— Ты врешь, — мне стало совершенно понятно, что Верити была неправа, когда доверяла Люку. Я думала, он достоин доверия, но теперь, это я знала наверняка, она сильно заблуждалась в нем… Я начала на ощупь двигаться к двери и оглядывалась в поисках какого-нибудь оружия. С другой стороны стояла вырезанная из дерева статуэтка птицы, которая выглядела достаточно тяжелой, чтобы нанести удар.

— Куда ты собралась, Мышка? Неизвестный тебе город, никаких денег, поврежденная лодыжка? Воспользуйся той частью мозга, о которой всегда упоминала Верити. Я ничего тебе не сделаю. — Он шел ко мне с поднятыми руками, показывая, что он не опасен. — Сядь и съешь свой тост. Тебе сразу станет лучше.

— Ясно.

— Я перенес тебя сюда с помощью магии. И таким же образом я верну тебя обратно, когда мы закончим. Но у нас был уговор.

— И я должна тебе верить… Почему?

— Если бы я хотел причинить тебе вред, я бы оставил тебя бугименам.

Я медленно кивала и мотала головой. Звучало это логично, но в Люке всё противоречило логике.

— Тебе нужны доказательства?

— Доказательства были бы кстати.

— Позволь взглянуть на твою лодыжку.

Я оперлась о стену, готовая к побегу. Он опустился на колени возле моих ног и внимательно осмотрел порез, который выглядел очень плохо. Он вытащил платок и осторожно промокнул им кровь; прикосновения его пальцев были нежные и легкие.

— Удивительно, что ты не убилась на такой-то обуви. Не то, чтобы я не оценил бы эффект.

— Хочешь сказать, что ты обременён магией? Если так, то я поверила бы в это.

Он ухмыльнулся и попросил:

— Закрой глаза.

— Вот уж нет. — Это были те самые слова, которые часто используются в фильмах ужасов, прежде чем убийца обезглавливает третьесортную актриску. Вместо этого я сконцентрировалась на камине, на шуме потрескивающих поленьев, на тенях, которые отбрасывал огонь в полутемном помещении.

Люк тихо говорил, и слова были как пламя, поглощающее листву. Его пальцы зависли над обжигающим порезом и тупой болью вывиха.

Какое-то зудящее ощущение растекалось в ноге и вытягивалось пальцами Люка из икроножной мышцы, боль постепенно сменилась покалыванием, а затем и вовсе исчезла.

Люк слегка надавил на мою ногу, и я оторвала взгляд от танцующего огня.

Порез исчез.

Моя лодыжка была цела, как если бы с ней ничего не случилось. Я дотронулась до нее и пощупала место, где была рана. Кожа была мягкая и неповрежденная.

— Ты…

Он кивнул и поднялся. — Попробуй встать на нее.

Я так и сделала, взявшись за его ладонь, только на случай, если вдруг упаду.

Комната завертелась, и он отвел меня обратно к кушетке. Я тяжело опустилась на нее и была не в состоянии даже сформулировать вопрос. Онемев от шока, я взглянула на него.

— Магия, — произнес он, самодовольно, как и всегда.