Избранные любовью

8

«Для этого». Он прочел ее мысли, и бесполезно притворяться, что она его не хочет. Роберт обнял Тришу за плечи и повел к двери. Каблучки туфель Триши звонко цокали по плиткам пола, но вот она ступила на паркет и звук стал тише. Балконная дверь закрылась за ней, отрезая от внешнего мира.

Трише хотелось что-нибудь сказать – что угодно, лишь бы разрядить атмосферу, заряженную сексуальным напряжением, но, как нарочно, ничего не приходило в голову. По-прежнему обнимая Тришу за плечи, Роберт повел ее по лестнице на второй этаж. Они снова оказались в коридоре, перед одной из дверей Роберт остановился, открыл ее и подтолкнул Тришу в комнату. Она вошла и оказалась в спальне, не похожей ни на одну из когда-либо виденных ею спален. В центре комнаты на блестящем полированном полу, как остров посреди озера, возвышалась большая старинная кровать. Кровать царила в комнате, притягивая взгляд и подавляя своими размерами. Триша вдруг отчетливо представила себя на алом шелковом покрывале и обнаженного Роберта рядом, и ее охватила паника.

– Я…

Она пыталась сказать, что не хочет этого, но слова не шли, застревали в горле. А когда Роберт вынул из ее волос шпильки и они рассыпались по плечам, Триша и вовсе утратила дар речи. Роберт чуть отстранился, любуясь ею, и вдруг отвернулся.

– Я схожу за твоим чемоданом, а ты пока расслабься, осмотрись. Я скоро вернусь.

Он скрылся за дверью, а Триша стояла и думала: «скоро вернусь» – это угроза или обещание? Она оглядела комнату, и, естественно, ее вниманием снова завладела кровать. Трише пришлось сделать над собой усилие, чтобы отвести взгляд и посмотреть в окно. Из спальни открывался вид на озеро, но совсем другой, чем с балкона. Луна опустилась ниже, и неподвижная гладь воды, залитая серебристым светом, напоминала лед.

Что я здесь делаю? – вдруг спохватилась Триша. Впрочем, вопрос был риторическим, ее губы до сих пор горели от поцелуев Роберта – и от желания ощутить их снова. Триша села на широкий подоконник, сбросила туфли и, подтянув колени к подбородку, опустила голову. Ей хотелось спрятаться, но не от Роберта, а от той совершенно незнакомой, обуреваемой страстями женщины, в которую она превращается. Триша не узнавала себя: еще и нескольких часов не прошло, как она узнала, что жених ее обманывал, а она уже сгорает от страсти к другому мужчине.

Триша презирала себя за это, но ничего не могла с собой поделать. За то, что она сидит сейчас в спальне Роберта, он должен благодарить Эндрю. Именно Эндрю своим предательством посеял в ее душе сомнения и неуверенность, и теперь она с нетерпением ждет Роберта, чтобы доказать самой себе, что может быть желанной… Только потому и ждет, почему же еще? Вовсе не потому, что ее обуревает непреодолимое желание заняться сексом! На примере собственной матери Триша знала, что делает с женщиной физическое влечение: оно превращает ее в рабыню потребностей собственного тела и мужчины, который может использовать их в своих целях.

Но почему именно Роберт? Почему она не испытывала ничего подобного по отношению к Эндрю? Триша задавала себе вопрос: не сложились бы ее отношения с Эндрю по-другому, если бы она была более доступной? Может быть, тогда Эндрю не стал бы искать развлечений на стороне, она не застала бы его с Юной, их помолвка состоялась бы и сейчас она уже официально считалась бы его невестой? Однако почему-то мысль о близости с Эндрю ее не возбуждала, теперь Триша даже не была уверена, что вообще хотела бы заняться с ним сексом.

В коридоре послышался звук шагов. Роберт. Он вошел и, увидев Тришу на подоконнике, остановился на пороге.

– Вот твои вещи.

Он поставил чемодан на пол у стены и шагнул к Трише – высокий, красивый, мужественный, белая рубашка четко обрисовывала его мощный торс. Сердце Триши забилось чаще, все сомнения были вмиг забыты. Она не любит Роберта, но она его хочет, он ей нужен. Да и что такое любовь? Существует ли она вообще – или это только иллюзия, красивое слово? Женщины маскируют этим словом свое сексуальное влечение, а мужчины используют его, чтобы пробудить в них это самое влечение.

Подойдя к Трише, Роберт непринужденно улыбнулся и подал ей руку, чтобы помочь слезть с подоконника.

– Пойдем, хватит с тебя на сегодня, пора в постель.

Он снял с нее свой пиджак и бросил его на ближайший стул. Сначала он упомянул постель, потом решительно стал ее раздевать… по спине Триши пробежал холодок. Почувствовав ее состояние, Роберт снова улыбнулся и небрежно бросил:

– Расслабься. Совращение Триши Уолкер откладывается на неопределенное время.

– Жаль. – Триша прикусила язык, но поздно, слово уже вырвалось. Она попыталась спасти положение: – Я пошутила.

Роберт недовольно поморщился. Триша чуть не разразилась истерическим смехом: похоже, из них двоих именно она мечтает, чтобы он «дал волю своим животным инстинктам». Роберт уверенно взялся за «молнию» на ее платье. Триша не могла не отметить, что по части раздевания женщин он большой мастер.

– Дальше я сама разденусь.

Роберт посмотрел ей в глаза и вкрадчиво попросил:

– Не лишай меня этого удовольствия.

Он отлично понимал, что с ней творится и чего она хочет. Его взгляд бросал Трише молчаливый вызов, предлагая признать свои желания открыто. Триша отвернулась. Роберт прижал ее к себе, дыхание Триши стало частым и неровным, немного закружилась голова. Он положил свободную руку на ее шею и, захватив волосы в кулак, заставил запрокинуть голову. Триша не могла понять, что горит в его взгляде – гнев или желание.

– Черт побери, чего ты от меня хочешь?! – прорычал Роберт.

Вот именно – чего? Триша точно это знала, но не могла набраться смелости произнести вслух. Она хотела, чтобы Роберт занялся с ней сексом, помог ей забыться, помог стать другой. Она хотела встать утром совершенно новой женщиной, уверенной в себе, сексуально раскрепощенной, такой, которая запросто могла бы сказать Эндрю: «Я тебя раскусила, а вот ты никогда не узнаешь, что потерял!»

– Всего. Я хочу всего, – прошептала она.

Триша не сожалела о своей откровенности, теперь только от Роберта зависит, принять то, что она ему предлагает, или отвергнуть. Он не раздумывал долго. Издав нечленораздельное рычание, он набросился на ее губы, его язык проник в самые потаенные уголки ее рта. Триша не отпрянула, не испугалась – ее язык с такой готовностью вступил в страстный танец с языком Роберта, что можно было подумать, будто у нее большой опыт. И неважно, что так ее еще никто никогда не целовал, она была полна решимости научиться у Роберта всему, чему он мог научить, освоить науку разжигания сексуального огня.

«Молния» на ее платье поддалась, плотно облегающий корсаж распахнулся, и платье легко соскользнуло на пол. Роберт одной рукой ласкал обнаженное тело Триши, а другой по-прежнему удерживал голову Триши за волосы, не давая ей уклониться от жаркого натиска его губ. Столь откровенная демонстрация мужского превосходства должна была бы возмутить Тришу, но она лишь возбудила ее еще сильнее. Роберт гладил ее талию, спину, плечи, затем, провел пальцами по самому краю ее бюстгальтера, едва касаясь пальцами кожи. Его пальцы скользнули вниз вдоль позвоночника, пока не встретили на пути резинку трусиков.

Чуть помедлив, Роберт передвинул руку еще ниже. Никогда еще мужчина не касался Триши в этом месте. Ощущение было новое, непривычное, но возбуждающее. Роберт крепко схватил Тришу и приподнял так, чтобы она почувствовала, что с ним творится. Ноги Триши запутались в платье, и Роберту пришлось отпустить ее, что он сделал очень неохотно.

Триша тяжело дышала и цеплялась за его плечи, не замечая, что Роберт задержал взгляд на чашечках ее бюстгальтера, сквозь которые отчетливо проступали затвердевшие от возбуждения соски. Роберт приподнял Тришу над полом, дал платью соскользнуть до конца и ногой отбросил его в сторону.

Когда он наклонил голову и лизнул горячим языком один сосок через ткань бюстгальтера, острое наслаждение пронзило Тришу и она резко втянула воздух. Уделив второй груди такое же внимание, как первой, Роберт выпрямился и, не отпуская Тришу от себя, двинулся вместе с ней к кровати. Триша почувствовала, как его восставшая плоть трется о низ ее живота, и это вызвало в ней новый всплеск возбуждения.

У кровати Роберт завел руку за спину Триши, короткий щелчок – и бюстгальтер расстегнут. Роберт с нескрываемым восхищением посмотрел на ее обнаженную грудь и что-то пробормотал. Триша, не разобрав ни слова, вопросительно посмотрела на Роберта и удивилась его бледности.

– Ты уверена, что хочешь этого? – повторил он более разборчиво.

Вместо ответа Триша привстала на цыпочки и страстно поцеловала его в губы. Роберт отстранил ее от себя, и она испытала чувство потери. Но это ощущение прошло, как только он начал раздеваться. Триша наблюдала за ним одновременно и с восхищением, и со смущением, в свою очередь Роберт наблюдал за выражением ее лица. Вот он расстегнул пуговицы и снял рубашку – взгляду Триши открылся загорелый торс с рельефными мускулами и порослью темных волос на груди. Роберт сбросил и отшвырнул в сторону ботинки, одновременно взявшись за пряжку ремня. Послышался звук раскрываемой «молнии» – в этот момент Триша отвела взгляд и посмотрела на кровать.

Огненно-красное шелковое покрывало сулило такую же огненную страсть. Триша вздохнула, ею вдруг овладела неуверенность, но Роберт не дал ей времени на колебания: он взял ее за подбородок и заставил снова посмотреть на него. Он был полностью обнажен и так красив, что Тришу больше не удивляла непринужденность, с которой он раздевался.

Роберт снова приник к ее губам, на этот раз поцелуй был не пылким, а нежным. Обняв Тришу за талию, он медленно привлек ее к себе. Это тоже было с ней впервые, и Триша остро почувствовала контраст между своим телом и обнаженным мужским: ее кожа была гладкой, его – покрыта шершавыми волосками, она была мягкой, он – твердым, особенно твердой была одна часть тела, которая недвусмысленно заявляла о желании Роберта. Триша стыдливо опустила глаза, Роберт притянул ее еще ближе и стал целовать ее плечо, ключицу, нежную кожу за ухом.

– Если ты передумала и хочешь, чтобы я остановился, сейчас самое время об этом сказать.

Триша нахмурилась. Почему он все время спрашивает, не передумала ли она?

– Я не хочу, чтобы ты останавливался.

– Тогда почему ты стоишь со сжатыми кулаками?

Пока Роберт об этом не сказал, Триша не сознавала, что сжала пальцы в кулаки.

– Я не собираюсь заниматься любовью с несчастной жертвой. – Голос Роберта изменился, стал жестче. – Подозреваю, ты надеешься, что в пылу страсти сможешь забыть, что лежишь в постели не с Эндрю, а со мной. Если так, то вынужден тебя разочаровать: я не собираюсь служить заменой другому мужчине.

Триша полагала, что из подслушанного разговора Эндрю и Юны Роберт понял, что она никогда не была близка со своим женихом. Но теперь, когда стало ясно, что Роберт знает не все, она не собиралась открывать ему постыдную правду. А правда эта заключалась в том, что Эндрю даже не стремился заняться с ней любовью, вот как мало она для него значила как женщина. Триша избрала промежуточный вариант между правдой и ложью:

– Ничего подобного я не думала.

– Тогда почему ты так напряжена?

У нее задрожали губы, и Триша с трудом пролепетала:

– Это ты на меня так действуешь. Ты такой, такой…

Она не договорила и нервно облизнула губы. Лучшего способа польстить самолюбию Роберта нельзя было придумать даже нарочно. Он рассмеялся низким грудным смехом, в котором сквозила самоуверенность, затем опустил голову, и все продолжилось: глубокие, одурманивающие поцелуи, смелые ласки, медленные, возбуждающие движения бедер. Постепенно Роберту удалось добиться от Триши ответных движений. Когда он обнял ее за талию и увлек на кровать, это так естественно вплелось в медленный танец их тел, что Триша не сознавала, что происходит, пока не почувствовала, как ее кожа коснулась плотного льна. Она даже не заметила, как Роберт сорвал с кровати шелковое покрывало!

Опустив Тришу на кровать, он вытянулся рядом с ней, его темные глаза горели неистовым огнем. Проведя рукой вдоль всего ее тела, Роберт принялся покрывать поцелуями ее лицо: лоб, веки, щеки, подбородок, избегая губ. Когда он наконец припал к ее губам, Триша ответила на его поцелуй так, как никогда еще не отвечала ни одному мужчине.

Вскоре смелые ласки Роберта, новизна которых усиливала и без того острые ощущения, довели Тришу до такого состояния, что она превратилась в сгусток желания. Ее сердце билось так громко, что у нее шумело в ушах, Трише казалось, что через ее тело протекает мощный водопад, сверкающий всеми цветами радуги, воздух вперемежку со стонами вырывался из ее груди короткими резкими толчками. Роберт что-то шептал, но Триша не разбирала слов, ей достаточно было слышать чувственные звуки его голоса. У нее вдруг появилась потребность произнести его имя.

– Роберт…

Ее шепот возымел неожиданно сильный эффект: Роберт одним резким движением сорвал с Триши трусики и одновременно с тем, как его губы предприняли страстную атаку на губы Триши, вошел в нее мощным толчком. Триша невольно вскрикнула от боли. Роберт застыл, потом поднял голову и всмотрелся в глаза Триши. В его взгляде отражалось потрясение. Триша не поняла, как он отнесся к открытию, что она девственница; она не знала, что ее ждет дальше, новая боль или, может быть, Роберт с отвращением отстранится от нее и на этом все закончится.

Он не отстранился. Боль отступила перед новыми, сладостными ощущениями. Триша не знала, как себя вести, но инстинкт подсказал нужные слова:

– Не останавливайся! – взмолилась она.

Иного поощрения ему не требовалось. Роберт начал двигаться, и Триша почувствовала, что с ней происходит что-то невероятное: казалось, она поднималась по невидимой спирали, и в ней крепло предчувствие, что этот медленный подъем закончится стремительным спуском, как на «русских горках». Это немного пугало Тришу, и она пыталась обуздать неведомую темную силу, охватывающую ее.

– Не борись с собой и со мной, доверься мне, – прошептал Роберт.

И Триша доверилась. Ощущения, которые захлестнули ее на пике наслаждений, оказались совсем другими, чем при спуске с отвесной горки, – она не летела камнем вниз, а, казалось, взорвалась, рассыпалась на тысячи огненных искр. На какое-то мгновение Триша даже поверила, что она действительно взорвалась, ощущение было настолько восхитительным, что даже немного пугало. Роберт хрипло выдохнул ее имя и содрогнулся.

Даже после того, как сотрясавшие его судороги стали угасать, Роберт не выпустил Тришу из объятий. Она же не могла пошевелить ни рукой, ни ногой, ни даже пальцем. Кажется, я больше не существую, подумала Триша, когда к ней вернулась способность формулировать мысли. Мое тело растворилось в воздухе, и я парю в пространстве, как невесомое перышко.

– Ты удивительная, – прошептал Роберт. – Другой такой нет на свете.

Триша лишь улыбнулась.

– Мне повезло, что я лежу здесь с тобой, а тебе повезло, что я стал твоим первым любовником.

Трише только и хватило сил пролепетать:

– Ты был великолепен.

– Угу, – отозвался Роберт, давая понять, что удовольствия еще далеко не закончились, и вдруг как бы между прочим небрежно поинтересовался. – Итак, когда ты выйдешь за меня замуж?

Замуж? Триша встрепенулась, как будто ей в лицо брызнули холодной водой, вялость мгновенно испарилась. Она открыла глаза и встретилась со слегка насмешливым взглядом Роберта.

– С каких это пор ты стал думать о браке?

Он наклонился и поцеловал ее в губы.

– Если честно, то с тех пор, как впервые тебя увидел.

Триша не сразу смогла заговорить снова, а когда все-таки попыталась, голос прозвучал хрипло:

– Я не выйду за тебя замуж, Да ты, наверное, пошутил?

Действительно, с чего бы это такому мужчине, как Роберт, жениться на самой обыкновенной девушке вроде нее?

– Значит, ты меня уже бросаешь? – Роберт притворился оскорбленным. – Выходит, я продержался еще меньше, чем Эндрю? Уж и не знаю, как мое мужское самолюбие перенесет этот удар.

– Твое мужское самолюбие переживет, а сердце, насколько я понимаю, в любом случае не пострадало, – пробурчала Триша, вставая с кровати. – И я тебя вовсе не бросила, невозможно бросить того, кто тебе никогда не принадлежал. У нас и отношений-то никаких не было.

– Вот как. По-твоему, то, что между нами происходит, – это не отношения? Может, ты предпочитаешь моей пылкой страсти романтическое ухаживание? Так бы сразу и сказала, я подарил бы тебе цветы и шампанское вместо моего несравненного мастерства любовника.

– Какой же ты самоуверенный!

Триша быстро огляделась, ища, чем прикрыть наготу, и не нашла ничего лучшего, чем покрывало с кровати. У Роберта ее манипуляции вызвали снисходительную усмешку.

– Думаешь, у меня нет на то оснований? И это после того, что между нами произошло? – Он посерьезнел и добавил совсем другим тоном, с мягкими, интимными нотками; – Ты удивительная женщина, ты так страстно откликалась на мои ласки, так щедро отдавалась мне… твой дар тем более ценен, что ты дарила его впервые. Я этого не забуду.

Триша до этой ночи даже не подозревала, что ее тело способно столь живо откликаться не только на прикосновения, но и на слова, на интонации мужского голоса.

– Это было нечто особенное, поверь моему опыту, потому…

– Ванная здесь есть?

– Потому что другого опыта у тебя не будет, – продолжал Роберт, как будто она его не перебивала. – Я, наверное, уже говорил, что у меня характер собственника, я не делюсь тем, что мне принадлежит.

– Я тебе не принадлежу!

Триша круто повернулась к нему. Это было ошибкой: слова возмущения, которые она собиралась бросить ему в лицо, застряли у нее в горле, как только ее взгляд упал на обнаженное тело Роберта. Ей мгновенно расхотелось спорить и захотелось совсем другого, к чему Роберт, судя по его состоянию, был уже вполне готов. Триша поспешно отвела взгляд.

– Я… пожалуй, я поеду домой.

– Извини, дорогая, но ты пленница – как и я, мы в плену друг у друга. Теперь твой дом здесь. На следующей неделе мы поженимся и ты официально станешь его хозяйкой.

Тришу охватила паника.

– Но я люблю другого, и ты это знаешь. Как же ты можешь предлагать мне выйти за тебя?

Роберт пожал плечами.

– При чем тут любовь? Ты мне нужна в постели, и мы только что выяснили, что ты хочешь того же. Твоя так называемая любовь к Эндрю нисколько нам не помешала, так какой от нее прок, от этой любви? Впредь советую тебе не упоминать это слово.

– Но я тебя не хочу!

После того, что произошло между ними, это было нелепое заявление. Спохватившись, Триша запоздало добавила:

– Больше не хочу.

Роберт насмешливо посмотрел на ее зарумянившиеся щеки, потом опустил взгляд на грудь.

– Твое тело говорит другое.

Триша проследила направление его взгляда и покраснела еще гуще: сквозь шелк покрывала, в которое она закуталась, явственно проступали набухшие и отвердевшие от возбуждения соски. Она метнулась к двери спальни, но Роберт оказался проворнее. Еще до того, как Триша успела взяться за ручку двери, он схватил ее за плечи и развернул к себе.

– На этот раз ты не сбежишь, – сказал он мрачно. – Ночью у тебя был шанс, ты его не использовала, теперь уже поздно.

В облике Роберта не осталось ни намека на расслабленность, все его тело было напряжено и выражало непреклонную решимость.

– Не знаю, что ты имеешь в виду…

Он крепче сжал плечи Триши и пояснил:

– Вчера вечером, в присутствии друзей и деловых партнеров, я поставил на карту свою гордость и репутацию.

– Я тебя не просила это делать!

– Но ты меня и не остановила. Неужели ты всерьез думаешь, что я стал бы столько возиться только для того, чтобы с тобой переспать?

Триша пожала плечами. Если честно, то она примерно так и думала. Роберт со свистом выдохнул сквозь стиснутые зубы.

– К твоему сведению, дорогая, мне нет нужды лезть из кожи вон, чтобы уложить женщину в постель. Совсем наоборот, обычно женщины сами выстраиваются ко мне в очередь, и это не бахвальство, а правда. Но я редко беру то, что мне предлагают, потому что слишком уважаю себя, чтобы делить постель с кем попало. Уверяю тебя, этой ночью в доме Уинфилдов ни у кого из гостей и мысли не возникло, что я руководствуюсь какими-то иными намерениями, кроме самых благородных. Все уверены, что мы в самое ближайшее время объявим о предстоящей свадьбе. Ты приняла эти условия в ту минуту, когда уходила со мной, и я не позволю тебе выставить меня идиотом перед всем Эдинбургом.

– Я не давала согласия стать твоей женой, даже и о любовнице речь не шла!

– Хватит обманывать себя! Ты хотела, чтобы мы стали любовниками, еще тогда, в кафе. Ты можешь это отрицать, можешь не признаваться в этом даже самой себе, но я знаю правду. Так что теперь, чувственная моя Триша, у тебя нет выхода, тебе остается только признать, что мы оба сходим с ума от желания друг к другу.

– Это не…

Роберт очень эффективно заставил ее замолчать. Его настойчивые губы смяли ложь, которая готова была сорваться с ее губ. Триша не понимала, что с ней творится, но поцелуй настолько захватил ее, что она порывисто обняла Роберта за шею. Покрывало соскользнуло на пол, и их обнаженные тела оказались прижатыми друг к другу кожа к коже.

– Эндрю не понимал, от чего отказывается. – Подняв голову, Роберт прищурился и всмотрелся в глаза Триши, подернутые пеленой страсти. – Или понимал слишком хорошо и струсил. Как ты думаешь, может, он понял, что с тобой ему не справиться, потому и выбрал твою более предсказуемую подругу?

Это был нечестный удар, слишком жестокий, чтобы Триша могла стерпеть его спокойно. Не раздумывая, она отреагировала инстинктивно: размахнулась и влепила Роберту звонкую пощечину.

Наступившая тишина напоминала затишье перед бурей.