ВОДЯНОЙ НОЖ (цикл)

Охотник за тамариском

Большой тамариск высасывает в год 73 000 галлонов речной воды. За два доллара восемьдесят восемь центов в день (плюс водяная премия) Лоло всю зиму выдирает тамариски.

Десять лет назад это был неплохой заработок. Тогда заросли тамариска простирались вдоль каждого берега в бассейне реки Колорадо, вместе с тополем трехгранным, дикой маслиной и вязами. Десять лет назад обитатели таких городов, как Гранд-Джанкшн и Моав, еще думали, что могут выжать из реки жизнь.

Лоло стоит на краю каньона, его единственный спутник — верблюдица Мэгги. Он смотрит в глубину. Лезть вниз на дно — на это уйдет целый час. Он привязывает Мэгги к стволу можжевельника и начинает спуск, скользя на каблуках по осыпи. Отдельные былинки зеленой травы вылезали там и сям — неоновые штришки — неоном, пронизывая задержанные можжевельником пятна снега. Сейчас, в конце зимы, только начинаются приливы вод внизу, в глубинах, лед освобождает берега реки. Там, в вышине, горы еще не избавились от клочковатых снежных мантий. Лоло сползает по глине и попадает на щебеночную осыпь, скользит, разбрасывая камни. Лопата и ломик постукивают о случайные кусты можжевельника. Ехать долго, но именно поэтому эта латка так идеальна. Длинный путь вниз, а речные берега по большей части скрыты.

Такова жизнь: где другие усохли и сдулись, он остался: охотник за тамариском, водяной клещ, упрямый стебель бурьяна. Всех сдуло с этой земли, как семена одуванчика, понесло на юг или на восток, а в основном на север, где бассейны рек все еще глубоки и где даже в отсутствие роскошных папоротников и глубоких холодных рыбных рек все еще остается вода для людей.

Наконец Лоло добирается до дна каньона. Внизу, в холодной темноте, дыхание становится паром.

Он вынимает цифровую камеру и начинает фотографировать доказательство. Бюро рекламаций нынче представляет повышенные требования. Всякий нарушитель-тамариск надлежит запечатлеть в разных ракурсах, как до, так и после, весь процесс задокументирован с использованием обязательных данных GPS и загружен в сеть непосредственно с камеры. И даже при выполнении всех условий его работу иногда проверяют на месте, перед тем как откалибровать его водяной затвор под премию.

Но как бы они ни старались, от Лоло им до конца не защититься. Он нашел секрет вечной жизни в качестве охотника за тамариском. Втайне от Департамента внутренних дел и его филиала Бюро рекламаций он засевает новые участки тамариска, порождая живучие кустистые рощицы в недавно вычищенных зонах. Таскает и сажает здоровые корни вдоль речной системы в стратегически скрытых и малодоступных коридорах, — все для защиты от роев прочих охотников за тамариском, которые собирают урожай на тех же пажитях. Лоло искусен. Вот такие лесопосадки, с четверть мили в длину и поросшие просоленным тамариском, — его страховой полис.

Закончив документирование, он отстегивает складную пилу, лом и лопату, выставляет банки с ядом на мертвый соляной берег. Начинает резать, вкапываясь в корни тамариска, прерываясь каждые тридцать секунд, чтобы залить в порезы «Гарлон-4», отравляя раны тамариска раньше, чем те успели бы зажить. Но некоторые из наиболее здоровых, полных жизни тамарисков он выкорчевывает и откладывает для использования в дальнейшем.

Два восемьдесят восемь в день плюс водяная премия.

Неделя раскачивающегося блеющего верблюжьего шага Мэгги, чтобы добраться до участка, где у Лоло дом. Дорога идет вдоль реки, иногда взбираясь на холодные столовые горы или сворачивая в открытую пустыню, подальше от раскинувшихся скелетов опустевших городов. Вертолеты гвардов гудят вдоль реки вверх — вниз роями разъяренных ос, охотясь на воров с портативными помпами и бурителей потайных скважин. Снуют туда-сюда в ореоле рубленого воздуха, украшенные логотипами национальной гвардии. Лоло помнит времена, когда гварды перестреливались с жителями берегов и скороговорка трассеров и пулеметов эхом отдавалась в ущельях. Помнит победное шипение и дуговой путь «стингера», полыхнувшего в синем небе над красной пустыней и подпалившего вертолет.

Но это давно в прошлом. Теперь патрули гвардов летают над рекой целые и невредимые.

Лоло вылезает на очередную столовую гору и смотрит вниз, на знакомый ландшафт выпотрошенного города, изогнутые улицы и тупики городских районов безмолвствуют под ярким солнцем. На самом краю пустого города обступили заросшее побуревшими травами поле для гольфа маленькие одноакровые ранчо и шикарные дома по пять тысяч квадратных футов. Противопесчаные ловушки уже даже не видны.

Когда Калифорния впервые объявила свои права на реку, никто не обратил на это внимания. Пара деревушек стала выпрашивать воду. Дураки-приезжие с ущербными водяными правами перестали пасти лошадей. И все. Через несколько лет люди стали принимать душ очень торопливо. Еще через несколько лет — раз в неделю. Потом стали применять ведра. И к тому времени уже перестали шутить, что «дело жаркое», потому что совершенно не важно стало, насколько оно «жарко». Проблема состояла в том, что по реке в Калифорнию должно было приходить 4,4 миллиона акрофутов воды. Вода была, но она вдруг стала неприкосновенной.

Полагалось просто стоять, как тупые мартышки, и смотреть, как поток несется мимо.

— Лоло?

Голос застает его врасплох. Мэгги дергается, стонет и бросается к краю столовой горы, пока Лоло не удается подчинить ее себе. Оббитые копыта верблюдицы взметают пыль; Лоло нашаривает ружье в чехле на боку Мэгги, заставляет ее повернуться, наполовину вытащив оружие, едва удерживаясь в седле и ругаясь.

Из чащи можжевельника глядит знакомое лицо.

— Черт тебя побери! — Лоло бросает ружье обратно в чехол. — Господи, Трэвис, ты меня до чертиков напугал.

Трэвис с широкой ухмылкой поднимается среди серебристых лохмотьев можжевеловой коры, одной рукой поддерживая за серую ковбойскую шляпу, а другой — повод. Он выводит мула из зарослей.

— Не ждал?

— Я же мог тебя пристрелить!

— А вот не нервничай зря! Тут никого нет, кроме нас, водяных клещей.

— Я тоже так думал в прошлый раз, когда на шопинг ездил. У меня с собой был новый сервиз для Анни, и я его грохнул к чертям, когда напоролся на ультралайт, припаркованный посреди главной улицы.

— Метамфетаминовые флайеры?

— Да кто его знает. Я не стал задерживаться, чтобы спросить.

— Черт! Наверняка они тебя ожидали видеть не больше, чем ты их.

— Чуть меня не убили.

— Я так понимаю, что не убили.

Лоло качает головой и снова ругается, на сей раз беззлобно. Хоть его и застали врасплох, он рад встрече с Трэвисом. Страна пустынная, одинокая, и Лоло достаточно давно в дороге, чтобы заметить, что Мэгги не больно-то хорошая собеседница.

Они с Трэвисом обмениваются ритуальными глотками воды из фляжек и вместе ставят лагерь. Рассказывают друг другу байки про Бюро рекламаций и уходят от темы, где кто корчевал тамариск, любуются видом опустевшего города внизу, извитыми его улицами и тихими домами, сверкающей нетронутой рекой.

И лишь когда солнце уже садится и они заканчивают жарить сороку, Лоло затрагивает тему, которая вертится у него на языке с самой минуты, как он увидел среди ветвей вычерненное солнцем лицо Трэвиса. Это против этикета, но он не в силах с собой справиться. Выковыривая из зубов кусок сорочьего мяса, он говорит:

— Я думал, ты ниже по реке промышляешь.

Трэвис косится на Лоло, и по этому подозрительному неуверенному взгляду Лоло понимает, что Трэвису попался скудный участок. Он, в отличие от Лоло, прост. Посадок не делает, страховку себе не обеспечивает. Не рассчитывает наперед, не задумывается обо всей этой конкуренции и как будет выглядеть тамарисковый эндшпиль, — и сейчас его уже начинает прижимать. Лоло слегка жалеет его — Трэвис ему симпатичен. Есть побуждение рассказать Трэвису свой секрет, но Лоло отгоняет эту мысль. Слишком высоки ставки. Водяные преступления — вещь серьезная. Настолько, что Лоло даже своей жене Анни не открывается из страха перед тем, что она разболтает. Как все наиболее стыдные преступления, кража воды — дело потаенное, и в тех масштабах, в которых работает Лоло, в лучшем случае он может надеяться на принудительные работы на Соломине.

Трэвис, ощетинившийся было от вторжения Лоло в его личные дела, успокаивается.

— Была у меня тут пара коров, но пропала. Кто-то увел, наверное.

— Далековато тут коров пасти.

— Ага. У меня по пути даже полынь сдохла. Биг-Дэдди-Драут моему участку здорово пакостит. — Он задумчиво пощипывает губу. — Хотелось бы мне этих коров найти.

— Наверное, к реке спустились.

Трэвис вздыхает:

— Тогда их наверняка гварды забрали.

— Застрелили с вертушки и зажарили.

— Калифорнийцы.

Оба презрительно сплевывают.

Солнце продолжает опускаться. На безмолвные строения города ложатся тени. Красным блестят крыши — рубины, украшающие синее ожерелье реки.

— Думаешь, там есть чего корчевать? — спрашивает Трэвис.

— Можешь спуститься и посмотреть. Но я думаю, в прошлом году все взял. И еще там кто-то до меня прошел, так что вряд ли много взошло.

— Черт. Ладно, может, на шопинг пойду. Хоть что-то с поездки поиметь, не с пустыми же руками возвращаться.

— Вряд ли там тебя кто — нибудь остановит.

Будто подчеркивая этот факт, вечернюю тишину разрывает стук лопастей гвардейской вертушки. Черная точка едва различима на фоне темнеющего неба. Вскоре она скрывается из виду, и стрекотание насекомых поглощает единственный след ее пролета.

Трэвис смеется:

— Помнишь, как гвардейцы говорили, что не подпустят мародеров? Я их видел по телевизору, со всеми их вертушками и «хаммерами», и все в один голос твердили, что будут защищать реку, пока не улучшится ситуация. — Он опять смеется. — Помнишь? Как они разъезжали там по улицам?

— Помню.

— Иногда я думаю, не надо ли было втупить с ними в драчку.

— Анни была в Лейк-Хавасу-Сити, когда там заварилась каша. Ты видел, чем дело кончилось.

Лоло поеживается.

— Да и вообще мало за что остается драться, когда тебе взрывают станцию очистки воды. Если из крана ничего не льется, долго ты на месте не просидишь.

— Ну, иногда я думаю, что все равно приходится драться. Пусть даже только ради гордости. — Трэвис показывает на лежащий внизу город, в темноте движения почти не видно. — Помню, когда землю там расхватывали, как горячие пирожки, и строились так, что едва успевали бревна подвозить. Торговые центры, парковки, жилые районы — да всюду, где только ровное место могли найти.

— Тогда этот город не звали Биг-Дэдди-Драут[95].

— Сорок пять тысяч человек! И никто из нас даже не догадывался. Я был агентом по недвижимости.

Трэвис смеется. Его смех — как заявка над самим собой, и обрывается быстро. Лоло кажется, что это скорее жалость к себе. Они снова безмолвствуют, глядя на руины города.

— Наверное, надо было на север податься, так я думаю иногда, — говорит наконец Трэвис.

Лоло смотрит удивленно. Возвращается желание посвятить Трэвиса в тайну, но он снова сдерживается.

— И что там делать?

— Фрукты собирать, может быть. Или еще что. Так или этак, а вода там есть.

Лоло показывает на реку:

— Вон вода.

— Не для нас. — Трэвис замолкает. — Буду с тобой честен, Лоло. Я ходил до Соломины.

На секунду Лоло опешил от такой резкой перемены темы разговора. Слишком неприятно слышать подобное заявление. Но лицо у Трэвиса серьезное.

— Соломина? Не шутишь? Отсюда и аж дотуда?

— Отсюда и аж дотуда. — Он с вызовом пожимает плечами. — Все равно тамариск мне уже совсем не попадался. И переход на самом деле не так уж долго длился. Она куда ближе, чем была когда-то. Неделя пути вдоль рельсов, потом сел на угольный поезд, на нем добрался до федеральной дороги, а там — голосовал.

— И как оно?

— Пустошь. Мне один дальнобойщик рассказал, что Калифорния и Департамент внутренних дел разработали планы, какие города когда отключать. — Он многозначительно поглядел на Лоло. — Сразу после Лейк-Хавасу. Они поняли, что все надо делать постепенно. Выработали что-то вроде формулы: сколько городов, сколько людей испарить за один раз, чтобы не слишком много было шуму. Получили советы от китайцев — у них опыт с тех времен, как закрывались старые коммунистические заводы. И похоже, что они уже почти закончили. Ничего там не шевелится, кроме грузовиков на хайвеях и поездов с углем. Ну, еще пара стоянок для грузовиков.

— И ты видел Соломину?

— Конечно, видел. К границе идет. Здоровенная. Такая, что сверху не залезешь, валяется в пустыне, как серебристая змея. До самой Калифорнии. — Он рефлекторно сплевывает. — Снизу бетон, чтобы вода в землю не впитывалась, а сверху какое-то углеродное волокно, чтобы испарения не было. Вся река уходит внутрь, ниже только пустой каньон, сухой как кость. И всюду вертушки и «хаммеры», как гнездо шершней, мать их. Меня ближе чем на полмили не подпустили — ибо какие-то психи хотят ее взорвать. И особой вежливостью тоже не отличались.

— А чего ты ждал?

— Не знаю. Но смотреть тошно. Они дают нам работу плюс жалкую водяную премию, а на следующий год вода уходит в ту большую трубу. Небось моей прошлогодней водяной премией наполняет свой бассейн какой-нибудь калифорниец.

В темноте пульсирует песня цикад. Вдали слышен лай стаи койотов. Сообщники какое-то время сидят тихо, потом Лоло хлопает друга по плечу.

— А знаешь, Трэвис, может, это и к лучшему. Что ни говори, а пустыня — довольно-таки дурацкое место, чтобы через нее реку прокладывать.

Гомстед[96] Лоло тянется через пару акров наполовину защелоченной почвы, удобно близких к краю реки. Перевалив гребень последнего холма перед гомстедом, Лоло видит Анни. Она машет рукой, но продолжает заниматься с огородом в расчете на ту воду, что он получит в виде премии.

Лоло останавливается, смотрит, как работает Анни. Как налетает ветер, неся запахи шалфея и глины. Возле Анни закручивается пыльный смерчик, сдергивает с головы бандану. Лоло с улыбкой смотрит, как Анни успевает ее поймать. Анни видит, что он все еще пялится, и машет ему рукой, чтобы прекратил бездельничать.

Он улыбается про себя и понукает Мэгги, направляя ее вниз по склону, но не перестает смотреть на работу Анни. Он благодарен ей. Благодарен, что каждый раз, когда возвращается с охоты на тамариск, она здесь. Она постоянна. Постояннее, чем люди вроде Трэвиса, которые сдают, когда наступают сухие времена. Постояннее любого, кого Лоло знал в этой жизни. И если иногда у нее и бывают кошмары, если она не может выдержать пребывание в городах или среди людей и просыпается посреди ночи, зовя родных, которых уже никогда не увидит, — что ж, тем более есть резон сеять тамариск и делать так, чтобы их никогда не вышвырнули со своей земли, как вышвырнули ее.

Лоло ставит Мэгги на колени, чтобы сойти, потом ведет ее к водопойной колоде, где полно слизи и шастают водомерки. Берет ведро и направляется к реке под жалобные стоны Мэгги. В былые времена на участке находились колодец и водопровод, но Лоло с Анни, как и все, лишились прав на откачку, и когда уровень подпочвенных вод упал ниже Минимально Допустимого Резерва, Бюро рекламаций забило колодец быстробетоном. Теперь они с Анни воруют из реки ведрами, или, когда не наблюдает Департамент внутренних дел, качают ножной помпой и заливают воду в скрытую подземную цистерну, которую он построил, когда вступили в действие Консервация Ресурсов и Правила Допустимого Использования.

Анни называет эти правила «ПеДИ», и звучит это почти нецензурно, но даже при запечатанном колодце им повезло. Здесь ведь не так, как Спэниш-Оукс, или Энтелоп-Вэлли, или Ривер-Рич: дорогие участки с паршивыми водяными правами, которые превратились в пыль, и деньги не помогли, когда Вегас и Лос-Анджелес предъявили свои требования. И им не пришлось откупаться от «Феникс Метро», когда компанию «Сентрал Аризона проджект» отключили от реки, а потом разнесли в черепки ее акведуки, потому что Аризона продолжала качать воду из озера Хавасу.

Наливая воду в колоду для Мэгги и оглядывая свой пыльный участок, где вовсю трудилась Анни, Лоло напоминает себе, насколько ему повезло. Его не сдуло. Они с Анни вкопались в землю. Пусть калифошки их зовут водяными клещами — так и хрен с ними, с калифошками. Если бы не такие люди, как он и Анни, эти сволочи и здесь бы все высушили и сдули, как в других местах. И если Лоло посеет кое-где чуть-чуть тамариска, то калифошки сами это заслужили, если подумать, что они со всеми прочими делают.

Напоив Мэгги, Лоло входит в дом и пьет сам из водяного фильтра. В прохладе саманного дома и вода прохладна. Низко над головой можжевеловые балки. Лоло садится и подключает камеру Бюро рекламаций к солнечной панели, которая установлена на крыше. Огонек зарядки мигает янтарным. Лоло встает и берет себе еще воды. Он привык к жажде, но почему — то сегодня никак не напьется. Сегодня его держит за горло Биг-Дэдди-Драут.

Входит Анни, отирая загорелой рукой пот со лба.

— Много не пей, — предупреждает она. — Качать нельзя было, гвардейцы вокруг шатаются.

— Какого черта им тут надо? Мы же даже еще затворы не открывали.

— Сказали, что тебя ищут.

Лоло едва не роняет чашку.

Узнали.

Узнали про посаженный тамариск. Узнали, что он расщепляет и сажает кластеры корней. Что таскает здоровые куски тамариска вдоль реки во все стороны. Неделю назад он запостил заявку на тамариск в каньоне — пока что самая большая заросль, стоит целого акрофута водяной премии. И вот гвардейцы пришли за ним.

Лоло ставит чашку, сдерживая дрожь в руке.

— Чего им надо, не сказали?

Сам удивился, что голос не дрогнул.

— Только что хотят с тобой говорить. — Она добавляет после паузы: — На «хаммере» приехали. Который с пушками.

— Они всегда на них ездят. Ерунда какая-нибудь.

— Мне Лейк-Хавасу напомнило. Когда нас вычищали. Когда закрыли станцию очистки воды и люди пытались сжечь офис компании.

— Наверняка ерунда.

Вдруг Лоло становится радостно, что не рассказывал ей про свои тамарисковые художества. Ее не могут наказать вместе с ним. А на сколько акрофутов он должен быть наказан? Сотни, наверняка. Значит, он им нужен. Поставить в бригаду на Соломине и заставить работать до конца жизни, вечно расплачиваться с водяным долгом. Он же посадил сотни, если не тысячи кустов тамариска, разбрасывая их повсюду, как шулер за покерным столом, перенося с берега на берег, убивая снова, снова и снова и каждый раз посылая «доказательства».

— Ерунда какая-нибудь, — повторяет он.

— Вот так и в Хавасу говорили.

Лоло машет в сторону своего свежевспаханного участка. Солнце жарит клочок земли горячо и сильно.

— Да не стоим мы тех усилий. — Он заставляет себя улыбнуться. — Наверное, их визит как-то связан с теми экопсихами, что пытались Соломину взорвать. Кто-то из них вроде бы побежал в эту сторону. Да, наверняка.

Анни качает головой, не убежденная.

— Не знаю. Они могли с тем же успехом у меня спросить, а не у тебя.

— Да, но я много где бываю и много чего вижу. Вот поэтому, ручаюсь, я им и был нужен. Ищут экопсихов.

— Ну, может, ты и прав, и дело в этом. — Она медленно кивает, стараясь заставить себя поверить. — Эти психи — ну совершенная бестолочь. Людям воды не хватает, а они хотят отдать реку каким — то рыбам и птицам.

Лоло энергично кивает и усмехается шире.

— Ага, дураки.

Внезапно его взгляды на экопсихов приобретают окраску братской нежности. За ним ведь тоже калифорнийцы охотятся.

Всю ночь он не спит. Инстинкты говорят, бежать надо, но не хватает духу ни сказать Анни, ни покинуть ее. Утром он уходит на охоту за тамариском, и тоже безрезультатно. Ни одного стебля за целый день не вырубил. Размышляет, не застрелиться ли из ружья, но дрейфит, вставив стволы в рот. Лучше быть живым и в бегах, чем мертвецом. Глядя в дыры стволов, он наконец понимает, что следует признаться Анни, сказать, что годами был водяным вором и теперь ему нужно бежать на север. Может быть, она пойдет с ним. Может быть, поймет причину и они убегут вместе. Это у них, по крайней мере, остается. Не даст он этим гадам засадить себя в трудовой лагерь до конца жизни.

Но когда он возвращается, гвардейцы уже ждут: сидят в тени своего «хаммера» и разговаривают. Когда Лоло переваливает через гребень, один хлопает другого по плечу и показывает рукой. Оба встают. Анни снова в полях, ворочает комья земли, не имея представления, что происходит. Лоло въезжает, рассматривая гвардейцев. Они, прислонившись к своей машине, смотрят на него.

Вдруг Лоло видит свое будущее. Оно пробегает перед глазами, как в кино, ясное, как синее небо. Он кладет руки на ружье. Оно на другом боку Мэгги, гвардейцам не видно. И держит Мэгги так, чтобы она к ним этим боком не повернулась, спускаясь по склону.

Гварды вразвалочку движутся к нему. У них «хаммер» с пушкой пятидесятого калибра, у обоих «М-16» через плечо. В полной пуленепробиваемой броне, и видно, что они вспотели, им жарко. Лоло едет медленно. Обоих — в голову. Пот струится между лопатками. Рука скользит на ложе ружья.

Гвардейцы не волнуются. У них автоматы все еще на ремне, и они подпускают Лоло ближе. Один широко улыбается. Лет ему примерно сорок, загорелый. Давно, наверное, шатается под открытым небом. Второй поднимает руку:

— Эй, Лоло, привет!

Лоло так удивлен, что отпускает ложе ружья.

— Хейл?

Узнал он этого гвардейца. Росли вместе. Миллион лет назад в футбол играли — когда футбольные поля еще зеленели травой, и разбрызгиватели пускали воду прямо в воздух. Хейл. Хейл Перкинс. Лоло хмурится.

В Хейла он стрелять не может.

— Все тем же занимаешься?

— Какого черта на тебе эта форма? Ты что, у калифошек теперь?

Хейл строит гримасу и показывает на нашивки. Национальная гвардия Юты.

Лоло кривится. Национальная гвардия Юты, национальная гвардия Колорадо, национальная гвардия Аризоны. Все они одинаковы. Вряд ли хоть один найдется в «национальной гвардии» человек, чтобы не был наемником не из штата. Большая часть местных гвардейцев давно дезертировала, потому что им до смерти надоело выгонять родных и друзей с земли, до смерти надоело перестреливаться с теми, кто хотел остаться в своих домах. Так что если и существуют до сих пор национальная гвардия Колорадо или Аризоны или Юты, в этой самой форме, с дорогими приборами ночного видения и новенькими вертушками, летающими над речными изгибами, то это чистейшая Калифорния.

И еще несколько таких, как Хейл.

А Лоло помнит, что Хейл был нормальный мужик. Помнит, как вместе с ним стащили из «Элькс-клуба» бочонок пива. Лоло разглядывает его.

— Как тебе эта Программа Дополнительной Помощи? — Он глядит на второго гвардейца. — Нормально она вам? Калифошки отлично помогают?

Глаза Хейла молят о понимании.

— Брось, Лоло. Я же не ты, мне о семье думать надо. Если еще год послужу, Шеннон и детям позволят осесть в Калифорнии.

— И бассейн на заднем дворе тебе тоже дадут?

— Ты знаешь, что это не так. Там тоже с водой туго.

Лоло хотел бы над ним поиздеваться, но сердце к тому не лежит. И в глубине души есть сомнение: может, Хейл просто не дурак? Сперва, когда Калифорния стала выигрывать водяные суды и отключать города, сорванные с мест люди просто шли за водой — прямо в Калифорнию. Бюрократы не сразу сообразили, что происходит, но в конце концов кто-то с острым карандашом подбил бабки и понял, что вместе с водой принимать людей, ее лишенных, — вопросы дефицита не решает. И воздвиглись иммиграционные барьеры.

Однако люди вроде Хейла еще могут туда проникнуть.

— Так чего вам тут надо?

Про себя Лоло гадал, почему они еще не стащили его с Мэгги и не уволокли, но хотел разыграть все, как оно идет.

Второй гвардеец усмехнулся:

— Да, может, просто так заехали, посмотреть, как водяные клещи живут.

Лоло меряет его глазами и роняет руку на ложе ружья. Этого он мог бы пристрелить.

— Затвор мне регулирует БюРек. Вам тут делать нечего.

— А на нем следы, на затворе, — говорит калик. — И большие.

Лоло заставляет себя улыбнуться — он знает, о каких следах говорит калик. Их он сделал пятью гаечными ключами, когда в припадке одержимости пытался разобрать весь аппарат затвора. К концу он бросил попытки открутить болты и просто колотил по стали, лупил по ней, а по другую сторону увядали его посадки. Потом он плюнул и стал таскать воду ведрами. Но зазубрины и царапины остались, напоминая о приступе безумия.

— Но ведь он работает?

Хейл поднимает руку, успокаивая своего напарника:

— Работает, работает. Мы не по этому делу приехали.

— Так что вам нужно? Вы же не для того проехали всю дорогу на машинке с пулеметом, чтобы поговорить о зазубринах на затворе?

Хейл вздыхает с видом человека, терпящего несправедливость, но взывающего к резону.

— Ты не против слезть со своего дурацкого верблюда, чтобы поговорить по-человечески?

Лоло смотрит на гвардейцев, прикидывая свои шансы на земле.

— А, черт. — Он сплевывает. — Ладно, о'кей. Добрались до меня. — Он ставит Мэгги на колени и слезает с горба. — Анни ничего про это не знает, не втягивайте ее. Это все я.

Хейл озадаченно морщит лоб:

— О чем ты?

— Вы же арестовать меня приехали?

Калифошка, напарник Хейла, смеется.

— За что? За то, что пару ведер взял из реки? Потому что где-то тут цистерну прячешь? — Он снова смеется. — Все вы, клещики, одинаковы. И думаешь, мы не знаем про все ваши штучки?

Хейл смотрит хмуро на калифошку и оборачивается к Лоло.

— Нет, мы не тебя арестовывать приехали. Ты про Соломину знаешь?

— Ага, — медленно отвечает Лоло, но в душе ухмыляется во весь рот. Огромная тяжесть упала с плеч. Они не знают. Ни хрена они не знают. Хороший был план, когда он начал это, и остается хорошим сейчас. Лоло сдерживается, чтобы на лице не отразилось ликование, и пытается слушать, что говорит Хейл, но не может, он дергается, подпрыгивает, как мартышка. Они не знают!

— Постой. — Лоло поднимает руку. — Повтори-ка еще раз, что ты говорил.

— Калифорния прекращает водяные премии, — повторяет Хейл. — Уже достаточно построено секций Соломины, чтобы эта программа изжила себя. Половину реки уже укрыли. Сейчас у них есть согласие Департамента внутренних дел, чтобы весь бюджет направить на борьбу с фильтрацией и испарением. Вот тут самые большие выгоды. И программу выплаты водяных премий прекращают. — Он замолкает и добавляет после паузы: — Мне очень жаль, Лоло.

Лоло хмурится:

— Но тамариск остается тамариском. Какого черта этим растениям воду давать? Если я уничтожаю тамариск — пусть даже Калифорнии не нужна эта вода, мне ее можно отдать. Да многим бы она пригодилась.

Хейл смотрит на Лоло с жалостью.

— Не мы придумываем законы, мы лишь проводим их в жизнь. Мне поручено тебе сказать, что в следующем году твой затвор открыт не будет. Если ты по-прежнему будешь охотиться за тамариском, пользы тебе в том никакой. — Он оглядывает участок, пожимает плечами. — В любом случае через пару лет тут все будет забрано в трубу. И тамарисков просто не останется.

— Так что мне тогда делать?

— Калифорния и БюРек предлагают откупные заранее. — Из своего пуленепробиваемого жилета Хейл вытаскивает буклет и раскрывает его. — Типа смягчить удар. — Страницы шелестят на горячем ветру. Хейл прижимает их большим пальцем, достает из другого кармана ручку. Что-то отмечает в буклете, потом отрывает по перфорации чек. — Цена неплохая.

Лоло берет чек. Смотрит.

— Пятьсот долларов?

Хейл грустно пожимает плечами:

— Так они предлагают. Это всего лишь бумажные коды. Подтверждаешь онлайн, передаешь по телефону с камерой от БюРек, и тебе переведут деньги на любой банк. Или подержат у себя в доверительном управлении, пока ты не переберешься в какой-нибудь город и не снимешь их. В любом месте, где есть офис компании. Но подтвердить надо до пятнадцатого апреля. Тогда БюРек пошлет человека забить твой затвор до начала этого сезона.

— Пятьсот долларов?

— Этого хватит, чтобы перебраться на север. И это больше, чем предлагают на следующий год.

— Но это моя земля!

— Уже нет, с тех пор как мы забрали Биг-Дэдди-Драут. Сочувствую, Лоло.

— Засуха может разразиться в любое время. Отчего не дать нам еще пару лет? В любое время может.

Но Лоло, даже произнося эти слова, не верит. Лет десять назад еще мог бы поверить. Но не сейчас. Биг-Дэдди-Драут здесь, и здесь останется.

Он прижимает к груди чек и ключ-коды.

В ста ярдах в стороне река течет в Калифорнию.

В кадре — Апокалипсис

Обратись к нему кто другой, он бы просто расхохотался в лицо и посоветовал отвалить.

Эта мысль не оставляла Тимо, пока он вел побитый «флекс-фьюжн» по раздолбанной дороге вдоль бетонного берега канала «Центрально-Аризонский Проект». Будь это любой другой журналист, заехавший в Финикс в поисках сенсации, Тимо бы ради него и пальцем не шевельнул. Стервятники, пикирующие на добычу, чтобы урвать сочный эксклюзивный кусок и тут же убраться прочь, ни с кем не делясь просмотрами и лайками — с такими он не стал бы связываться. На кого бы они ни работали — «Гугл/Нью-Йорк таймс», Черри Сюй, «Фейсбук сегодня», Дебору Уильямс, «Киндл пост» или «Синьхуа».

Но ради Люси… Это совсем другое дело. Ради нее он, не задумываясь, прыгнул в свою душегубку вместе со всеми камерами и устремился в предгорья к северу от Финикса по совершенно дохлой наводке. Потом мотался туда-сюда и жег бензин, пытаясь выехать к каналу. А сейчас, наконец, глотает пыль на вдребезги убитой колее, исцарапав «форду» все днище и совершенно отбив свой смуглый костлявый зад — и при этом еще ни разу не пожаловался.

«Иными словами, если девчонка носит джинсы в обтяжку, ей из тебя можно веревки вить».

Так — да не так. Люси — девушка что надо, во всяком случае, если белая кожа, маленькая грудь и широкие бедра в твоем вкусе. Тимо не раз и не два ловил себя на мысли, что неплохо бы оказаться с ней в одной постели. Однако помогал он ей не поэтому. Просто заносчивая и совершенно зеленая девчонка угодила в глубокую задницу, но гордость и упрямство не позволяли ей в этом сознаться. Вот за характер-то Тимо ее и зауважал. Пусть даже она приехала с Севера и была настолько зеленая, что иной раз было невозможно удержаться от хохота. О том, как они, сухари, живут в своей пустыне, девчонка и понятия не имела, но вот характер…

В общем, когда за бутылочкой мексиканского Люси пожаловалась, что достойных тем для репортажа уже не найти, у Тимо случился приступ романтически-пивного энтузиазма и он торжественно объявил — это не так. У него глаз профессионала, он видит то, чего не замечают другие. И готов назвать два десятка незаезженных сюжетов, на каждом из которых Люси сможет сделать себе имя.

Но как только он начал перечислять, Люси зарубила их все, один за другим, даже не дослушивая до конца.

Контрабандисты нелегально переправляют техасцев в Калифорнию?

Китайский «Соху» опубликовал серию из девяти репортажей.

Калифорнийцы покупают техасских проституток за гроши, словно здесь не Финикс, а занюханная Мексика?

У «Гугл/Нью-Йорк таймс» и «Фокс» это была главная тема выпуска.

Ограничения в подаче воды из Рузвельтовского водохранилища привели к тому, что из всех бассейнов Финикса воду тоже пришлось слить?

Читай «Киндл Пост».

Воюющие между собой наркоторговцы взяли моду бросать тела своих жертв в пустые бассейны, появился даже новый термин — «ныряльщики»?

«Ассошиэйтед пресс», «Синьхуа», «Лос-Анджелес таймс», передача Талиши Браун. Это если не считать реалити-шоу из жизни наркоманов «Под кайфом»…

Тимо предлагал один сюжет за другим, тему за темой, но все, что он раз за разом слышал от Люси — «уже было». И не только это, она выдавала названия агентств, имена репортеров, количества просмотров и уникальных пользователей и даже коэффициенты эффективности рекламы…

— Меня не интересует очередная дохлая шлюха, пусть даже это означает секс и убийство в одном флаконе, — заявила Люси, допивая пиво. — Я ищу тему, которая сделает меня знаменитой. Мне нужна сенсация, понимаешь?

— А мне нужна женщина, которая встречала бы меня у самого порога с холодным пивом в руках, — проворчал Тимо. — Ну и где я такую найду?

Тем не менее он ее понимал. Тимо тоже умел выстроить кадр так, что даже крокодил не сможет не прослезиться, однако новостной бизнес, в котором Люси рассчитывала занять место под солнцем, больше напоминал арену для гладиаторских боев — на одного победителя приходится такая толпа проигравших, что кровь и дерьмо не успевают впитываться в песок.

Заработок репортера не отличался стабильностью. Да и размерами тоже. Хотя иной раз некоторым везет. Блин, однажды повезло и самому Тимо — он тогда отправился в Техас, чтобы заснять ураган «Вайолет» во всем великолепии. Сумел сфотографировать аж целый прогулочный катер — как он летит по воздуху и приземляется на крышу мотеля, — и сразу понял, что ему поперло по-настоящему. Ураган шестой категории стер с лица Земли Галвестон и основательно разрушил Хьюстон, а Тимо собрал столько лайков, что стало казаться — он тоже погиб в катаклизме и попал прямиком в рай. Он сидел и перезагружал свою страницу в Пэйпэле, глядя, как денег на счете с каждым разом все прибывает. Все потому, что у него железные яйца, он не побоялся сунуться в самую задницу, и теперь у него по миллиону просмотров на фото. Тимо был чрезвычайно горд собой.

Потом оказалось, что репортаж о катастрофе может сделать любой болван и что когда за дело наконец берутся крупные агентства, всякой мелкоте ловить уже нечего. Пришлось ему вернуться в занюханный Финикс и перебиваться, фотографируя брызги мозгов на ветровом стекле и связанных вдоль и поперек подружек наркобоссов на дне бассейнов. Так что в известном смысле он даже сочувствовал Люси в ее исканиях, хотя и не видел в них особой перспективы.

«Все уже было, — вертелось у Тимо в голове, пока он объезжал обгоревший остов брошенной «теслы». — Ну и что теперь, усраться?»

— Проще нарваться на нетронутую целку в бардаке, чем на свежую тему, — пытался он втолковать Люси. — Все заезжено до дыр, меняются только отдельные сюжеты. Чтобы получилась сенсация, нужно оказаться в нужном месте в нужное время, а это — как попрет, от тебя не зависит. Просто-напросто расслабься и попробуй взглянуть на Финикс с необычного угла.

Однако Люси Монро требовалась именно что тема-целка, не заляпанная грязными лапами других репортеров. Тема, которая ассоциировалась бы только с ней. Которая позволила бы ей заявить о своем существовании, быть замеченной крупными новостными агентствами. Раскрутить себя как торговую марку, все такое. Не повседневная тягомотина о жертвах наркоторговцев и голодающих техасских мигрантах, а именно что новая тема. Новая и выделяющаяся на фоне остальных.

Потому-то Тимо, получив свою наводку, и подумал — да какого черта, может быть, хоть это ей наконец подойдет? Поможет ей раскрутиться, а заодно и ему. Люси напишет текст, он сделает снимки, и они вдвоем утрут нос именитым журналистам, потягивающим мартини в баре на шестом этаже «Хилтона», жалуясь друг другу, что Финикс окончательно превратился в дыру похлеще лагеря беженцев.

Днище машины скрежетнуло по земле в очередной колдобине. Заднее стекло «форда» Тимо давно уже покрылось плотным слоем бежевой пыли. Параллельно дороге блестела голубая лента Центрально-Аризонского Проекта, ЦАП, вода текла медленно и величаво. Чудо инженерной мысли, несшее в Финикс воду из реки Колорадо, тянулось через пустыню на добрых полтысячи миль. Вода так и манила окунуться, что было довольно жестоко, учитывая, что по обе стороны от канала тянулся трехметровый забор из металлической сетки, опутанный колючей проволокой.

Здесь, к северу от Финикса, канал служил городу естественной границей. По одну его сторону тянулись целые кварталы типовых жилых домов, плотно упакованных, словно сардины в банке. С другой же, где сейчас находился Тимо, была лишь пустыня, уходящая вдаль к ржаво-коричневым предгорьям, пейзаж здесь слегка оживляли разве что отдельные кусты да кактусы. Канал служил для Финикса чем-то вроде крепостного рва, и хотя по эту сторону и попадались отдельные городские аванпосты — кое-кто из застройщиков решался на смелую вылазку, — психологическое значение он, несомненно, имел. Финикс стремился держаться к югу от канала, пусть даже ради этого приходилось потесниться. Город с одной стороны, пустыня — с другой, и между ними — узкая голубая лента демилитаризованной зоны.

Тимо изнывал от жажды с того самого момента, как оказался к северу от канала. Во рту сразу же пересохло от одного только вида голой пустыни, утыканной лишь кусками кремня или песчаника да отдельными кустами чапараля, цепляющимися за сухую землю в попытке противостоять порывам обжигающего ветра. В обычное время Тимо не стал бы и смотреть в сторону пустыни, тем более что ничего нового там было не увидать. Сейчас же все было наоборот.

За очередным изгибом дороги Тимо сбросил скорость и принялся вглядываться сквозь пыльное стекло.

— Блин, неужели наконец?..

Впереди с забора что-то свисало. Стая собак суетилась внизу, псы пытались допрыгнуть, мешая друг другу и огрызаясь. Тимо прищурился, пытаясь разобрать, что же он видит.

— Ух ты, нашел!

Он ударил по тормозам. Машина, окутанная клубами пыли, еще не успела остановиться, а Тимо уже вывалился наружу, на ходу доставая телефон, прижав его к уху и нетерпеливо слушая гудки.

«Отвечай, давай же, отвечай!»

Люси взяла трубку. Губы Тимо сами собой расплылись в ухмылке:

— У меня есть тема. Тебе должно понравиться. Такого еще не было!


Когда Тимо приблизился, псы оскалили зубы, но Тимо лишь расхохотался и вытащил пистолет из сумки с фотоаппаратурой.

— Что, суки, захотели попробовать Тимо на вкус? Вот прямо так и хотите?

Выяснилось, что не больно-то им и охота — увидев пистолет, псы бросились врассыпную. В этом смысле животные умней, чем люди. Если наставить пистолет на пьяного калифорнийского отморозка, никогда не знаешь, успокоится он или, наоборот, полезет в драку. Собаки будут посообразительней калифорнийцев, Тимо не мог этого не оценить и не стал стрелять им вслед.

Последняя собака, самая храбрая или скорее самая глупая, на секунду подзадержалась и ухватила еще один кусок, прежде чем умчаться подальше от Тимо. Как только она оказалась на безопасном расстоянии, вся стая тут же с визгом накинулась на нее, чтобы урвать свою долю добычи. Тимо разочарованно смотрел на собак — лучше бы он вместо пистолета достал фотоаппарат. Такой кадр пропал! Вздохнув, он заткнул оружие за пояс, вытащил камеру и наконец-то обернулся к главному герою дня.

— Привет, красавчик. Отлично выглядишь!

Парень свисал с забора вниз головой, его уже раздуло от жары. На теле болталось с десяток пластиковых бутылок из-под молока, связанных какими-то веревками. Судя по всему, он жарился на солнце уже сутки, если не больше. Мясо на одной руке было обглодано до локтя, другая же рука бедолаги… собственно, Тимо только что сам видел, что с ней случилось. Лицо и шея тоже выглядели так себе, у собак было время поупражняться в прыжках в высоту.

— Ну, давай, братишка. Расскажи мне про себя. — Тимо прохаживался взад и вперед, оценивая ракурсы, прикидывая, как падает свет и ложатся тени. — Ты же хочешь собрать побольше лайков? Расскажи Тимо самое интересное, и он сделает тебя знаменитым. Ты ведь поможешь Тимо, да?

Он отошел назад, прикидывая варианты для панорамной съемки. Вертикально вытянутое тело, рядом с ним в сетку забора вплетены черные нейлоновые цветы. На земле — оплывшие черные свечи, сигареты, миниатюрные бутылочки спиртного. Все разбросано пирующими собаками. На заднем плане канал, а за ним, до самого горизонта — Финикс.

— Ну и откуда тебя лучше снять? Давай, не стесняйся, покажи Тимо все, что у тебя есть. Тимо сделает тебя знаменитым, только не скромничай.

«Вот оно!»

Присев на корточки, Тимо принялся делать снимок за снимком. Щелк-щелк-щелк — звук затвора, имитируемый цифровой аппаратурой, бросил Тимо в пот, рефлекторно, словно павловскую собачку. Он почувствовал — получается!

Мертвец.

Цветы.

Свечи.

Вода.

Тимо снимал. Все было как надо. Цветы — и пустые молочные бутылки, свисающие с тела. Тимо был весь поглощен процессом, выбирая экспозицию, делая снимок за снимком, отмечая про себя, когда шестое чувство подсказывало — этот кадр будет особенно удачным. У него получилось. Причем по высшему разряду.

Не хуже урагана шестой категории, обрушивающегося на Хьюстон.

Щелк-щелк-щелк. Доллар-доллар-доллар-доллар.

— Давай, приятель. Расскажи своему другу Тимо все, что знаешь.

Парню было что рассказать, Тимо видел это ясно, как день. Большинство людей не обратили бы внимания, но Тимо видел. У него на такое глаз наметан.

Когда с его странички начнут капать деньги, можно будет отметить это бутылочкой по-настоящему приличной текилы. И купить памперсов для младенца его сестры, Ампаро. Если фото действительно получатся, есть шансы, что их перекупят одно-два агентства. Тогда хватит денег, чтобы поменять у «форда» аккумулятор. Поставить вместо этого дерьма что-нибудь, гарантирующее приличный пробег от одной зарядки. И больше не трястись от ужаса при каждой дальней вылазке.

Что-то наверняка должно заинтересовать «Синьхуа». Китайцы обожают репортажи о том, как Америка разваливается на части. Да и «Би-би-си» может клюнуть. Любые иностранцы. Лучше могло быть разве что ровно то же самое, плюс пара револьверов, чтобы дать повод для заголовков про «закон джунглей» и прочего дерьма. Но и то, что есть, уже означало деньги. Может быть, хватит, чтобы платить за квартиру побольше. Чтобы Ампаро было где отсидеться, когда ее дружок снова напьется и начнет буянить.

Тимо продолжал снимать, меняя ракурсы, увеличение, экспозицию. Проникая все глубже и глубже в историю мертвеца. Сфотографировал ободранные башмаки, связку пластиковых четок. Работая, он негромко бормотал себе под нос, обращаясь к трупу и уговаривая его постараться:

— Ты сам-то представляешь, как тебе повезло, что это я тебя нашел? Будь это какой-нибудь вшивый фотоблогер, что бы от тебя осталось? Пара дерьмовых снимков в соцсетях. В лучшем случае бульварная газетенка купила бы фото из Инстаграма… только разве это достойная съемка? А, ты спрашиваешь про меня? Подожди, дай только закончить — и ты будешь людям во сне сниться.

Что было правдой. Любой болван может сделать фото девчонки, которую разорвало на части вместе с электрическим «мерседесом», но только от снимков Тимо на первых полосах уголовной хроники у людей наворачиваются слезы на глазах. Да-да, обычная история, подружка наркоторговца, но рыдать над ее безвременной смертью ты станешь взахлеб. Тимо поймает в кадр забрызганный кровью пушистый талисман с зеркала заднего вида, и у тебя сердце разорвется.

Ампаро давным-давно сказала, что у него острый глаз. Что младший братец замечает такое, что остальные не видят даже в упор.

Камера сейчас есть у каждого придурка, а вот острый глаз — только у Тимо.

Тимо отошел еще дальше и снял небольшое видео. Потом проиграл его, обращая особое внимание на звук, и остался доволен. Позвякивающая от ветра металлическая сетка под раскаленным аризонским небом. Крик жаворонка откуда-то со стороны канала. И самое главное — звук, который издавали молочные бутылки, глухо постукивавшие друг о дружку. Не просто мертвец, а сакральная жертва, и одновременно связка колокольчиков.

Тимо прислушался к оттенку этого «тук-тук-тук».

Звук что надо.

Мертвый, как сама пустыня.

Он присел на корточки, чтобы в кадр попала обглоданная рука вместе с бутылками. С этого ракурса ему как раз удалось захватить голубую полоску канала и аванпосты Финикса за ней — стандартные одноэтажки, засыпанные гравийной крошкой дворы, на улочках ржавеют брошенные автомобили. Где-то там нашелся добропорядочный гражданин, достойный член какой-нибудь «Аризонской милиции», который высмотрел, как бедолага со своими бутылками спускается с холма, и подумал — самое время цапнуть его за задницу.

«ЦАП за задницу», — усмехнулся Тимо.

Скрежет шин и недовольный рев старого, еще биодизельного, мотора за спиной сообщили ему, что Люси уже недалеко. Еще одним подтверждением было приближающееся облако пыли. Ржавый грузовичок был старше самой Люси, а раздолбан вдвое против собственного возраста — но зверюга это была еще та. Среди прочего, что Тимо сразу оценил в девушке, был и ее выбор машины. Девчонка могла без проблем проехать где угодно, кроме разве что ямы с жидким дерьмом.

Грузовик остановился, со скрипом открылась дверь, и Люси выбралась наружу. На ней была защитная армейская футболка и вытертые джинсы. Белая кожа под солнцем Аризоны обгорела и стала бронзовой, из-под бейсболки с эмблемой геофака местного университета торчат каштановые с рыжинкой волосы. Каждый раз Тимо не мог не признаться себе, что вид Люси ему по душе. Высохнуть и стать во всем подобной жителям Финикса она пока не успела, но демона упрямства внутри нее было не скрыть. Выдавало то, как голубые глаза, всегда скептически прищуренные, вспыхивали при упоминании о новой теме. Ясно было — выбрав, наконец, что-то и вцепившись в него, она уже не отпустит. Питбуль долбаный. Со своим монстром-грузовиком она составляла идеальную пару. Хрен ты нас остановишь.

— Надеюсь, это не очередной ныряльщик? — поинтересовалась Люси вместо приветствия.

— А как по-твоему?

— По-моему, мне после твоего звонка пришлось переть через весь город, одной солярки сколько ушло!

Девчонка напускала на себя независимый вид, однако глаза ее уже перебегали от одной детали к другой. Тимо еще рта открыть не успел, а она уже схватила идею. Новичок она в Финиксе или нет, но глаз у нее тоже острый. Она видела все не хуже Тимо.

— Техасец? — сразу спросила она.

— Да ну? — ухмыльнулся Тимо.

— В любом случае, он из «счастливых бродяжек». Не знаю, кого еще кроме техасцев можно туда затащить. — Присев перед мертвецом на корточки, она всматривалась в то, что осталось от лица. Потом вытянула руку и легонько дотронулась до пластмассовых бусин, впившихся в распухшую шею. — Я про «бродяжек» репортаж делала. Духовное окормление беженцев прямо в дороге. — Люси вздохнула. — Они раскупают эти четки и потом молятся, как одержимые.

— Рыдая, трясясь и раскаиваясь во всех грехах?

— Ты тоже бывал у них на службах?

— Каждый хоть раз, да делал репортаж о «бродяжках», — пожал плечами Тимо. — Меня как-то попросили снять их старый шатер для проповедей в Нью-Мексико, рядом с Карлсбадом. Там все вокруг кустарником поросло, проповедник сам не справлялся, надеялся привлечь добровольцев.

Вряд ли он скоро забудет ту картину. Горячий воздух продувал шатер насквозь, брезент надувался и громко хлопал. А внутри — беженцы, покрытые дорожной пылью, раскачивались, стонали и непрерывно перебирали четки. Вопрошая своего Бога, какие еще от них потребуются жертвы ради того, чтобы вернуть прежние дни, времена высоких цен на нефть и роскошных городов наподобие Хьюстона или Остина. Когда ураганы еще не достигали шестой категории, а Великая Засуха не иссушила целые штаты.

Люси снова провела пальцами по впившимся в шею четкам:

— Его задушили.

— Похоже на то.

Тимо легко мог представить себе, как покойный зарабатывал свои четки, бусину за бусиной. Каждая была частицей любви к нему Господа, причем такой, которую можно взять с собой. Тимо представил его на коленях в пыли: лицо в слезах, а рот выплевывает слова благодарности — за то, что он еще жив, и за четки, те самые, что впились сейчас в распухшую шею, которая уже начала чернеть. Как если бы парень хотел изобразить негра, да карнавал не задался. И вообще, стоило столько молиться и каяться, чтобы оказаться на этом заборе?

— Что у него с рукой? — поинтересовалась Люси.

— Собаки успели раньше меня.

— Ох, черт!

— Если хочешь фото получше, можно пока отойти в сторонку. Собаки вернутся, и можно будет снять, как они рвут его на части, если их не спугнуть…

Люси недовольно поморщилась, и Тимо торопливо переменил тему:

— В любом случае хорошо, что ты на него посмотрела. Снимки и так должны были получиться, но главное — история. Такой ни у кого не было.

Люси выпрямилась.

— Тимо, здесь нечего раскручивать. История очень прискорбная, но в ней нет ничего нового. Всем наплевать на техасца, который преодолел тысячу миль пустыни только для того, чтобы быть вздернутым в назидание другим. Это грустно, но любому известно, насколько все терпеть не могут техасцев. «Киндл пост» делала огромный репортаж о линчеваниях.

— Блин, — вздохнул Тимо, — на секунду покажется, что у тебя начал варить котелок, и тут же выясняется, какая ты еще все-таки зеленая.

— Да пошел ты!

— Слушай, я ведь не шучу. Подойди сюда. И взгляни повнимательней. Я же знаю, глаз у тебя острый. Не заставляй меня думать, что я напрасно трачу на тебя время.

Тимо присел на корточки рядом с мертвецом, поднял руки, словно отмечая границы кадра.

— Наш техасец тащился миллион километров по выжженной пустыне, и наконец его вынесло вот сюда. Может, он решил, что в Калифорнию соваться не стоит — после принятия Закона о Суверенитете Штатов калифорнийскую границу так просто не пересечь. Может, у него нет денег, чтобы заплатить контрабандистам. Может, он решил, что умней других и сможет переплыть Колорадо и махнуть на север через Неваду. Как бы то ни было, он добрался до аризонских холмов и застрял там, ему осталось лишь смотреть, как совсем рядом люди живут нормальной человеческой жизнью. Тут бедолага видит ЦАП, а платить за воду на каждой колонке его уже достало, так что он хватает бутылки и отправляется зачерпнуть глоток-другой…

— …и нарывается на пулю, — закончила за него Люси. — Что тут непонятного? Я все пытаюсь тебе растолковать, что мертвым техасцем никого не удивишь. Их уже приноровились, чуть что, сразу вздергивать. Я и такое видела в Нью-Мексико. Шатры «бродяжек», а вокруг на заборах развешаны техасцы. И в Оклахоме то же самое. Да на любой дороге, ведущей из Техаса! Всем давно уже плевать.

Тимо только вздохнул. «Совсем зеленая».

— Повезло тебе, что я согласился быть экскурсоводом. Хоть с этим-то ты согласна? Теперь посмотри сама. Видишь сигареты? Бутылочки, бурбон и текилу? Черные свечи, цветы?

Тимо подождал, давая ей возможность заново рассмотреть всю сцену. Увидеть то, что видел он сам.

— Его вздернули не в назидание. Это, блин, ритуальное жертвоприношение! Нашего техасца принесли в жертву Санта-Муэрте! Чтобы добиться от Костлявой расположения.

— Святая Смерть, — хмыкнула Люси. — Это ж наркоманский культ?

— При чем здесь культ? Святая — она и есть святая. Заботится о людях, от которых отвернулась церковь. Если тебе нужна помощь в чем-то, что церковь вряд ли одобрит, ты идешь к Санта-Муэрте. Костлявая о тебе позаботится, она понимает, что людям нужно помогать. Да, наркоманам тоже, но не только им, а любым беднякам. И людям в отчаянной ситуации. Если Богородица смотрит на твое дело косо, обратись к Святой Смерти.

— Похоже, ты в этом специалист.

— Еще бы! У меня на телефоне стоит приложение. Если нужно благословиться, звоню в любое время дня и ночи.

— Да ладно врать!

— Чистая правда. У одной тетки в Мексике есть целый храм. Отправляешь ей доллар, она приносит небольшую жертву. И совершается чудо. У Санта-Муэрте целый список официальных чудес. Да у нее и хэштэг собственный есть.

— И за какими же чудесами из списка ты обращаешься?

— За наводками, разумеется, — вздохнул Тимо. — А ты что подумала? Когда наркоторговцу нужно всадить пулю в недруга, он сперва непременно позвонит Санта-Муэрте. А потом я прихожу на место и фотографирую. С помощью Санта-Муэрте я там раньше всех оказываюсь.

Люси смотрела на него, как на безумца, и Тимо обиделся.

— Знаешь, подруга, не одной тебе приходится бороться с конкурентами. — Он махнул рукой в сторону мертвого техасца. — Ну так что? Годится тебе история, или как?

Люси все еще не была убеждена.

— Если к Санта-Муэрте можно обратиться онлайн, зачем тогда вешать техасца на заборе?

— А ты сама подумай.

— Я серьезно, Тимо. Почему ты так уверен, что это — жертва?

«Потому что дружка Ампаро выперли с работы, а вместо него взяли с улицы техасского мигранта, готового трудиться за гроши. Потому что счета за воду растут, а лимиты снижаются. Потому что Рузвельтовское водохранилище пересохло, а бродяжки разбили свой шатер прямо на углу Седьмой и Монте-Виста и уже подбивают клинья к его двоюродному брату Марко».

— Люди все прибывают, — проговорил Тимо и сам удивился, с каким трудом пришлось проталкивать слова через горло. — Они чуют, что у нас есть вода, и продолжают идти и идти. Миллионами, словно муравьи.

— Ну так что ж, в Техасе полно народу.

— Это вроде цунами. За каждой волной идет другая, еще выше, и нам не удержаться. Эта параша, — он ткнул пальцем на тело, — вроде как жест отчаяния. Люди просят высшие силы вмешаться. Может быть, они молились Санта-Муэрте, чтобы та наслала на техасцев пыльную бурю и похоронила их, прежде чем они сюда доберутся. В любом случае можешь быть уверена — на мелочи они не разменивались.

— И призвали на головы техасцев саму Смерть, — кивнула Люси, но тут же скептически покачала головой. — Только из одного тела репортаж мне не сделать.

— Я снял потрясающие кадры!

— Этого мало. Мне нужно будет кого-то процитировать, чтобы обозначить тренд. Дать чей-то рассказ. Привести примеры…

Говоря все это, Люси смотрела на противоположный берег ЦАП, туда, где теснились дома. Тимо буквально ощутил нутром, как у нее в голове проворачиваются шестеренки…

— Нет! Не делай этого!

— Не делай чего? — Но она уже улыбалась, что-то про себя решив.

— Не отправляйся туда, чтобы выспросить, кто это сделал.

— Должен выйти отличный репортаж!

— Ты думаешь, найдется козел, который так и скажет — дескать, это мы его пришили?

— Люди не прочь поболтать. Главное — знать, что и как спрашивать.

— Люси, я серьезно! Оставь это дело полиции. Пусть они идут туда и задают вопросы.

Во взгляде Люси промелькнуло раздражение.

— Что я не так сказал?

— То есть ты меня держишь совсем за зеленую?

— Ну, я…

— Вот прямо настолько? Мы что, вчера познакомились? Ты думаешь, я поверю, что копы пальцем шевельнут из-за какого-то дохлого «бродяжки»? Я, по-твоему, вот настолько зеленая?

Резко развернувшись, Люси зашагала к грузовику.

— Это не шутки! — закричал Тимо ей вслед. — Тут тебе не игрушечная резервация в парке развлечений, типа ты заходишь, а индейцы начинают танцевать. Здесь все по-настоящему!.. — Ему пришлось орать, чтобы заглушить скрежет двери грузовика.

— Не беспокойся обо мне, — отмахнулась Люси, забираясь в кабину своего монстра. — Главное, сделай хорошие фото, остальное — моя забота…


— Я так и не понял, — повторил Тимо в четвертый или пятый раз. — Они что, просто предложили тебе войти?

Они расслаблялись на крыше бара «У Сида» в компании таких же завсегдатаев, постреливая по луговым собачкам, которые успели расплодиться в руинах недостроенного микрорайона рядом с заведением. Передавали из рук в руки потертую винтовку, делали ставки.

Микрорайон должен был называться «Цветок пустыни». Когда власти Финикса наконец прекратили выкуп у застройщиков чрезмерно разрекламированных, но ни хрена не приносящих денег проектов, загнулся и «Цветок». Пал жертвой какого-нибудь лысого болвана из департамента городского планирования, который никогда не держал в руках ничего тяжелее авторучки. А тут ему вожжа попала под хвост, и нате — отдел водоснабжения не может одобрить стройку. Так что если кто-то уровня «Халлибартон» не применит технологию вроде разрыва пласта и не докопается до нового волшебного источника, никто кроме луговых собачек в «Цветке пустыни» никогда и не поселится.

— Прямо так взяли и пригласили? — настаивал Тимо. — Кроме шуток?

Люси с довольным видом кивнула.

— Сначала к себе, а потом и к соседям. И везде зазывали в подвал, чтобы показать мне пулеметы. — Люси отхлебнула темного мексиканского. — Я умею заводить знакомства, Тимо. — Она ухмыльнулась. — Множество знакомств. Это и есть моя работа.

— Херня это все.

— Не хочешь — не верь, — пожала плечами Люси. — Главное, что у меня есть сюжет. «Последняя надежда Финикса». Ты не представляешь, насколько хорошо они подготовились. У них есть командные пункты. Склады боеприпасов. Это не сектантское ополчение, а настоящая армия Апокалипсиса. На голову серьезней обычных выживальщиков. Эти люди готовятся к концу света и не прочь об этом порассказать.

— Так уж не прочь?

— Прямо-таки жаждут возможности. И тащатся от своих рассказов. А тема одна — как отбросить техасцев назад, туда, откуда те явились. Тебе стоит только взглянуть на то, что у них дома — сплошь Аризона для аризонцев, с нами Бог, Санта-Муэрте и все такое.

— А снимать я смогу?

Еще один самодовольный взгляд.

— Все, кроме лиц. Это — единственное условие.

— Годится, — усмехнулся Тимо.

Люси поставила бутылку на столик.

— А что ты уже успел наснимать?

— То, что надо, — вытащив камеру, Тимо принялся быстро кликать через изображения. — Вот, глянь-ка. — Он повернул экран в сторону Люси. — Просто поэма!

Люси взглянула и поморщилась.

— Тимо, нам нужно вписаться в возрастные рейтинги, хотя бы в подростковый.

— Подростковый рейтинг? Да ты издеваешься? На подростковом рейтинге лайков не набрать. Люди хотят видеть трупы и кровь. Кровавое то, кровавое се. Кровь, и еще секс. Больше ни на чем просмотры не делаются.

— Я не в местном бульварном листке собралась публиковаться, — возразила Люси. — Мне нужно фото покойника, которое впишется в рейтинги.

Она приняла винтовку из рук лохматого байкера и стала целиться куда-то в быстро темнеющий пейзаж. Солнце опустилось к самому горизонту, далеко за пределами орошаемой зоны Финикса, и коричневое покрывало из смога и дыма калифорнийских лесных пожаров вдруг заиграло веселыми и яркими закатными красками. Подняв камеру, Тимо быстро сделал пару снимков Люси. Взгляд направлен вдоль ствола винтовки. Зеленая девушка, изображающая из себя сухаря. Даже не подозревает, что в Финиксе любой приезжий, чтобы показать крутизну, именно так и поступает. Обзаводится винтовкой и идет шмалять по зверушкам в заброшенных микрорайонах…

Это напомнило Тимо, что он еще должен поснимать Сумо Эрнандеса и его сафари. Чувак, можно сказать, поймал удачу за хвост — возит китайских туристов стрелять по койотам, а потом потчует их блюдами из гремучих змей. Тимо быстро сделал еще снимок-другой и проверил, что получилось. На маленьком экранчике камеры Люси выглядела бесподобно. Свет падал на нее сзади, а ствол винтовки пересекал распухший красный шар солнца. Бью без промаха, делайте ваши ставки.

Тимо снова принялся перелистывать снимки мертвого техасца.

— Рейтинг, рейтинг… — бормотал он. — А я, блин, знаю, подростковый тут рейтинг или нет? У него же не хрен из штанов вылез, просто рожа обглодана…

Люси выстрелила еще раз, потом передала винтовку дальше.

— Тимо, мы не собираемся размениваться на мелочи. Просто очередное убийство не годится, все это уже было. Нам нужен тревожный, пугающий сюжет, но самое главное — чтобы было ясно, что это все взаправду. У нас материала на целую серию репортажей.

— Вот так прямо?

— Да, блин, именно вот так! За такое можно и Пулитцера отхватить. «Последняя надежда Финикса».

— Мне насрать на Пулитцера. Все, что мне нужно — просмотры. И деньги.

— Просмотры тоже будут, не сомневайся. Мы напали на жилу.

Тимо полистал еще.

— Как насчет просто кадра с шеей и четками? — Он снова повернул экран к Люси. — Этот вот вроде ничего.

— Не годится, — покачала головой Люси. — Мне там нужен и ЦАП.

Подспудное раздражение вдруг вырвалось у Тимо наружу:

— Рейтинг, ЦАП — чего еще изволите, мадам?

Люси выразительно взглянула на него.

— Положись на меня, я знаю, что делаю.

— Каждый зеленый салага будет мне говорить, типа он знает, что делает!

— Послушай, по Финиксу эксперт ты, я же не спорю. Но и мне ты должен поверить, я действительно знаю, что делаю. Знаю, как устроены мозги у потребителя на восточном побережье. И знаю, что притягивает посетителей на крупные новостные сайты. Ты знаешь Финикс, и я полностью тебе доверяю. Но и ты должен мне поверить. Мы с тобой напали на жилу. Если не налажаем, выйдем в топ. Звездами станем!

Лохматый байкер снова передал Люси винтовку.

— Так значит, ЦАП и подростковый рейтинг? — уточнил Тимо.

— Угу, — рассеянно пробормотала Люси, прицеливаясь. — ЦАП — причина его смерти. То, куда он стремился. И то, что хотят защитить Ангелы-Хранители. То, что есть у Финикса, но нет у Техаса. Финикс, находящийся в центре пустыни, жив, потому что в вашем распоряжении — один из самых дорогих водопроводов мира. Будь у Техаса свой ЦАП, связывающий его с какой-нибудь Миссисипи, они бы удержались за него, как за последнюю соломинку, и тоже выжили бы.

— Это ж добрая тысяча миль, — хмыкнул Тимо.

— Реки бывают и подлинней. — Люси выстрелила, рядом с луговой собачкой взметнулось облачко пыли. Животное пулей нырнуло в норку, и Люси передала винтовку дальше. — Я к тому, что вода попадает в ЦАП аж со Скалистых гор. Река Колорадо протекает через штаты Вайоминг и Колорадо, через Юту, пересекает север Аризоны — и здесь воду делите вы, Лас-Вегас и Калифорния.

— Калифорния сроду ни с кем ничем не делилась.

— Неважно, ты понял, что я хочу сказать. Вы все присосались к реке и качаете воду в города, которых вообще не должно было быть на карте. Вода в ЦАП прошла побольше тысячи миль. — Рассмеявшись, Люси подняла свое пиво. — Юмор ситуации в том, что когда техасцы строили свои города, там по крайней мере была вода. Без ЦАП вы бы от них ничем не отличались. Были бы еще одной толпой оборванцев, тщетно стремящихся пробраться на север.

— Слава Богу, у нас хватило ума на канал.

— Скорее уж политиканов у вас хватило, которым надо было продемонстрировать тупому избирателю свою полезность.

Тимо подколка не понравилась, он поднял брови, но спорить не стал, поскольку был слишком занят — просматривал фото, пытаясь найти что-нибудь, что устроило бы Люси.

«Смерть — это не подростковый рейтинг, — думал он. — И ползти тысячи миль через пустыню, чтобы в конце пути упереться в забор — тоже не подростковый рейтинг. И торговать собственными дочерьми, чтобы хватило денег мигрировать на Север или перейти калифорнийскую границу — что тут подросткового?»

Он с изумлением обнаружил, что чуть ли не сочувствует мертвому техасцу. Да и кто знает? Может, парень понимал, что наступает апокалипсис, но был слишком привязан к родине, чтобы просто взять и уехать, пока не стало поздно. Или слишком верил в Бога и надеялся, что тот о нем позаботится.

Один за другим звучали винтовочные выстрелы и резкие щелчки, с которыми пули врезались в препятствие.

Вера в Бога. Возможно, она ослепила техасца. Не дала ему увидеть надвигающуюся беду. Словно луговая собачка, тот высунул голову из норки и никак не мог поверить, что Бог уже взял его маленький бурый лобик на мушку. Не услышал свиста пули и не увидел саму пулю.

Вдали, у самого пылающего горизонта, прошло звено вертолетов. Мерный рокот моторов был прекрасно слышен поверх городского гула. Тимо насчитал пятнадцать машин, если не все двадцать. Летят тушить лесные пожары. А может, федеральное правительство отправляет очередную партию в Арктику.

Так или иначе, куда-то сваливают.

— Все куда-то летят, — будто подслушав его мысли, пробормотала Люси.

Винтовка хлопнула еще раз, и одна из собачек рухнула на землю. Посыпались поздравления, кто-то выкрикнул:

— Зуб даю, эта была из Техаса!

Взрыв смеха. Снизу появилась Селена с новым подносом бутылок и принялась их раздавать. Люси снова чему-то усмехнулась про себя.

— Хочешь что-то сказать? — не выдержал Тимо.

— Да нет, ерунда. Просто удивляюсь вашему отношению к техасцам.

— Блин! — Тимо щедро отхлебнул из бутылки. — Они получили по заслугам. Не забывай, я ведь сам там был. Видел, как они суетились, словно муравьи, когда по ним прошлась «Вайолет». И как в городах стала кончаться вода. Да мать-перемать, любой болван, у которого в голове было что-то помимо «Техас превыше всего», понимал, чем все кончится. А они только молились Господу, чтобы он уберег их праведные техасские задницы. — Еще один большой глоток пива. — Да так этим идиотам и надо! Сами себе устроили апокалипсис, уроды. И теперь ломятся сюда, чтобы забрать то, что принадлежит нам по праву. А вот хрен!

— А как же милосердие? — прищурилась Люси.

— Здесь тебе что, интервью на камеру? — возмутился Тимо.

Люси вскинула руки, извиняясь.

— Прости, это я зря.

Тимо лишь фыркнул в ответ, затем повысил голос:

— Эй, ребята! Моя зеленая подружка полагает, что нам следует быть добрее к техасцам.

— Да не вопрос, — отозвался Бриксер Гонсалес. — Пулю от меня они получат совершенно бесплатно.

— А от меня — две! — поддержала его Молли Абрамс. Взяла винтовку и с первого выстрела вышибла окно на изрядном расстоянии.

— Однако техасцы все идут и идут, — задумчиво проговорила Люси. — Продолжают прибывать, и вам их не остановить.

Она озвучила его собственные мысли, и Тимо это не слишком понравилось.

— Ничего, прорвемся.

— Ну да, за вас же Санта-Муэрте и целая толпа вооруженных маньяков, — удовлетворенно констатировала Люси. — И эта история сделает нам с тобой имя. «Ангелы-Хранители Финикса». Ах, что за сюжет!

— А они прямо-таки рады будут оказаться в новостях. — Тимо больше не пытался скрыть скепсис.

— Они все как один будут счастливы, если мы сделаем про них репортаж. Им ведь так важно знать, что они кое-что значат, — Люси искоса улыбнулась Тимо, — и тут прямо к ним в дверь стучится репортерша с Севера. Зеленая настолько, что у ней это на лбу написано. Конечно, они в восторге. И с удовольствием обо всем расскажут. — Люси глотнула пива, похоже, вспоминая о том, как все прошло. — Ты не представляешь, как много люди готовы рассказать, если убедить их, что ты совсем зеленая. У них появляется шанс продемонстрировать свою крутизну и знание жизни. От тебя ничего и не требуется — показывай интерес, притворяйся зеленой, и они у тебя в кармане.

Люси говорила и говорила. Описывала открывшийся ей потайной мир, вспоминала отдельные яркие подробности. Уверяла, что наверняка много всего упустила, и требовала от Тимо в следующий раз отправиться с ней и сделать снимки…

Люси говорила, но Тимо ее не слышал. В голове его скакала туда-сюда, словно шарик в игровом автомате, одна-единственная фраза.

«Притворяйся зеленой, и они у тебя в кармане».


— Не пойму, что на тебя нашло, — повторила Люси уже в третий раз.

Они ехали на встречу с Ангелами-Хранителями. Люси — за рулем своего монстра, Тимо — на пассажирском сиденье. Он сам загрузил аппаратуру в ее грузовик, поскольку решил — пусть Люси несет все расходы на эту поездку. Сперва он вообще думал послать ее подальше и выйти из предприятия, но потом решил, что это будет ребячеством. Если ей удастся набрать просмотры, то и ладно, почему не воспользоваться? Просмотры ее репортажа будут и просмотрами его фотографий, а дальше между ними все будет кончено. Если послать ее сейчас, ему ничего не достанется. Люси просто найдет еще одного дурачка, а то и сделает снимки сама, урвав двойной куш. Почему-то от этой мысли было даже горше, чем от осознания того, что им все это время манипулировали.

Они уже доехали до самого края микрорайона, виляя между древними «приусами» и электробайками. Улица окончилась тупиком, и Люси остановила машину. Место ничем не отличалось от любого другого микрорайона в Финиксе. Если не считать того обстоятельства, что за шторами тихих домиков зрело и готовилось к последней битве Сопротивление.

Впереди виднелась очерченная ЦАП граница городской черты — металлическая сетка забора и колючая проволока. По ту сторону не было ничего, лишь утыканные кактусами холмы. На противоположном заборе Тимо не без труда разглядел техасца — он так там и висел. Похоже, собаки вернулись, чтобы дорвать его.

— Может, все-таки скажешь, что я не так сделала? — потребовала Люси. — Или так и будешь молчать?

— Лучше давай отснимем сессию, — пожал плечами Тимо. — Веди меня к своим обожаемым Ангелам.

— Ну уж нет, — тряхнула головой Люси. — Сначала ты объяснишь, что случилось, а потом уже пойдем.

Тимо некоторое время смотрел на нее, потом перевел взгляд на пыльное лобовое стекло.

— Выходит, не судьба мне их увидеть.

С выключенным двигателем в кабине грузовика быстро становилось жарко. Подобная жара убивает забытых в машине собак и младенцев за какую-то пару часов. Тимо чувствовал, как по коже бегут струйки пота, но черт его побери, если он собирается хоть как-то выказать свой дискомфорт. Он просто сидел и смотрел на забор перед собой. Пусть даже они оба сдохнут здесь от жары, ему-то какая разница?

Люси, напротив, смотрела прямо на него.

— Если у тебя есть что сказать, будь уже мужчиной, говори!

«Будь мужчиной? Да вот же ж блин!»

— Хорошо, — решился Тимо. — Я думаю, что ты меня использовала.

— И как же именно?

— Ты это серьезно? Будешь и дальше притворяться? Да я же тебя насквозь вижу! Изображаешь из себя зеленую в расчете на то, что люди бросятся на помощь. Будут делать для тебя такую хрень, которая иначе им и в голову бы не пришла. Ты прекрасно играешь, прямо малое дитя, едва ходить научилась — но это все лишь игра!

— Ну и что теперь? — изумилась Люси. — Да, я обвела вокруг пальца банду вооруженных придурков, тебе-то что с того?

— Я плевать на них хотел! Речь обо мне! Это меня ты вокруг пальца обвела! Делала вид, что ничего не понимаешь, чтобы я тебе все показал, объяснил тебе, как здесь делаются дела, свел с нужными людьми. Ты была такая зеленая и несчастная, что дурачок Тимо не мог не броситься на помощь. Ну, зато теперь у тебя эксклюзивный сюжет!

— Тимо… сам посуди, как давно ты меня знаешь?

— Я не уверен, знаю ли я тебя вообще!

— Тимо…

— Да иди ты со своими извинениями! — Он плечом распахнул дверь грузовика и, уже вылезая наружу, понял, что совершает ошибку. Она найдет другого фотографа. Или сделает снимки сама, так что все деньги ей и достанутся.

«Какого только хрена я распустил язык?»

Ампаро скажет, что он мало того что повелся на удочку, так еще и в самом конце оказался идиотом. Нужно было закончить репортаж вместе с Люси и уже потом послать ее в задницу. А так получилось, что он послал ее вместе с репортажем.

Люси тоже выпрыгнула из грузовика.

— Ах, так? Тогда и я отказываюсь!

— Что «я отказываюсь»?

— Делать репортаж. Раз ты считаешь, что я тебя использовала, сюжет мне не нужен.

— Ой, да брось ты уже эту херню. Мы оба знаем, что ты приехала в Финикс ради сюжета. И ты его не бросишь.

Кажется, Люси рассердилась не на шутку.

— Ты вообще сам-то понимаешь, в чем твоя проблема?

— Не иначе, ты собралась мне объяснить?

— Да ты уже настолько вошел в роль — ах я бедненький, весь такой провинциал, все только и ищут, как меня кинуть, чужаки уже на пороге, вся вот эта вот хрень, — что в упор не замечаешь, когда с тобой по-хорошему!

— Я не…

— Не можешь рассмотреть у себя под самым носом человека, которому на тебя не наплевать!

Люси разъярилась настолько, что чуть ли не брызгала слюной, ее лицо побагровело. Тимо пытался вставить хоть слово, но безрезультатно.

— А я, между прочим, не техасец, который явился, чтобы забрать твою воду, и не звезда журналистики, покушающаяся на твои долбаные сюжеты! Вот ни разу! Да ты хоть знаешь, сколько я могла найти фотографов? Да в сюжет, который я раскопала, любой вцепится — клещами не оторвешь! Я, между прочим, собственной задницей рисковала, когда сюда поперлась! Думаешь, мне не страшно было?

— Люси, да ладно тебе…

Люси с отвращением махнула рукой и зашагала прочь от него, к забору.

— Можешь подыскать кого-нибудь другого для репортажа, — выкрикнула она, обернувшись. — Выбирай, кого хочешь, не стесняйся. Я к этому сюжету теперь и на километр не подойду. Хочешь, чтобы он был твой — ну так получай!

— Люси, обожди… — Тимо чувствовал себя полным дерьмом. Он бросился за ней следом. — Я не это имел в виду!

Люси обернулась.

— Вот только не надо оправдываться, Тимо.

Она смотрела на него с такой горькой смесью обиды и презрения, что Тимо споткнулся на ровном месте. Он явственно слышал, как Ампаро насмехается над ним. «У тебя острый глаз, братишка, и все-таки ты слепой, слепой, слепой!»

«Может, она еще успокоится», — думал Тимо, а Люси уходила.

Или не успокоится. Что, если его слова прозвучали слишком похоже на правду? На то, что он и в самом деле думает о северянке, да так похоже, что уже не загладить? Такое случается, отношения рушатся в один момент. Секунду назад вы еще друзья, а потом ты заглядываешь человеку внутрь и тут же осознаешь, что пить вместе с ним пиво не будешь уже никогда.

Исправляй, пока не поздно, придурок!

Застонав от отчаяния, Тимо снова бросился за девушкой.

— Люси! Да ладно тебе! Слушай, я прошу прощения, хорошо? Прости меня…

Сначала он думал, что все напрасно, но потом Люси обернулась. Облегчение охватило Тимо теплой волной. Она снова смотрит на него. Она смотрит на него, как и раньше, когда все было в порядке. Она его простит. Отношения наладятся. Они вновь станут друзьями…

Потом он почувствовал — что-то все-таки не так. Люси выглядела не в своей тарелке, ее опаленное аризонским солнцем лицо резко побледнело. И она яростно махала ему рукой, словно звала к себе, хотела что-то показать.

Что там такое? Неужели еще один техасец?

Тимо перешел на бег, на ходу доставая камеру.

Добежал до забора — и остановился как вкопанный.

— Тимо, — прошептала Люси.

— Я вижу.

Он уже снимал кадр за кадром, прямо сквозь проволоку, стараясь запечатлеть сюжет. Глаз у него острый, а сюжет — вот он, прямо перед ними. Вот это наконец поперло! В нужном месте, в нужное время и даже в нужном составе, чтобы сделать репортаж. Он уже стоял на коленях, снимая так быстро, как только мог, жадно впитывая слухом звук цифрового затвора — каждый щелчок означал деньги и еще раз деньги.

«Снял! Снял! Снял!» — повторял он про себя, пока не осознал, что на самом деле говорит вслух. — Снял! — повторил он. — Не волнуйся, я все снял!

Люси, с тем же ошеломленным видом, озиралась кругом, на забор, потом на город за ее спиной.

— Мы должны оформить аккредитацию… потребуются горючее и какая-то пища… придется выяснять, что случилось… кто это сделал… Аккредитация! — Она выхватила телефон и принялась набирать номер с такой же бешеной скоростью, с которой Тимо снимал.

Требовательный голос Люси был лишь неясным гулом, на фоне которого Тимо выбирал углы съемки и менял экспозицию. Наконец она нажала отбой.

— У нас эксклюзивный контракт с «Синьхуа»!

— У нас обоих?

Люси предостерегающе подняла палец.

— Еще раз я от тебя такое услышу…

— Извини, коллега, — ухмыльнулся Тимо, — обещаю, этот был последний.

Люси принялась надиктовывать на телефон начало репортажа, потом остановилась.

— Первый выпуск дадут через десять минут. Ты успеваешь?

— Десяти минут мне хватит выше крыши.

Тимо снимал не отрываясь, сейчас в кадре были бетонный берег канала и мертвый техасец на той стороне. Собаки прыгали вокруг, пытаясь оторвать еще кусочек от тела человека, который пришел сюда за водой. Все было прямо перед ним, весь сюжет целиком.

Тело.

Собаки.

Забор.

Центрально-Аризонский Проект.

Огромный канал — и ни капли воды. Лишь тонкая корка стремительно подсыхающей грязи на дне.

Люси снова начала диктовать, развернувшись лицом к раскинувшемуся позади Финиксу, но Тимо ее не слушал. Он уже и так знал всю историю целиком — об огромном городе, никто из жителей которого еще не подозревает, что их жизнь изменилась навсегда.

Так что Тимо продолжал снимать.

Водяной нож

Глава 1

С потом связаны целые истории.

Пот женщины, которая по четырнадцать часов, не разгибаясь, работает под палящим солнцем на луковом поле, отличается от пота мужчины, молящегося Санта-Муэрте, чтобы federales на КПП не были подкуплены его врагами. Пот десятилетнего мальчика, который смотрит в дуло пистолета, отличается от пота женщины, которая ковыляет по пустыне и молит Святую Деву, чтобы тайник с водой оказался именно в месте, обозначенном на карте.

Пот — это сжатая история тела. Пот выступает на лбу, оставляет соленые пятна на рубашке. Пот расскажет тебе все о том, как человек оказался в нужном месте в неподходящее время, и о том, проживет ли он еще день.

Анхелю Веласкесу, который сидел высоко над центральной скважиной Кипарис-1 и наблюдал за тем, как Чарльз Брекстон топает по Тропе каскадов, пот на лбу адвоката говорил, что некоторые люди слишком много о себе воображают.

Брекстон мог сколько угодно расхаживать по офису и орать на секретарш, сколько угодно мог красться по залу суда, словно маньяк с топором, подстерегающий новую жертву, — но по большому счету он был под каблуком у Кэтрин Кейс. А если Кэтрин Кейс приказывает что-то сделать быстро, то ты, pendejo[97], не просто бежишь, а бежишь до тех пор, пока у тебя сердце не останавливается.

Брекстон нагибался, проходя под папоротниками, ковылял мимо ползучих стеблей баньяна по отлогой тропе, петлявшей вокруг скважины. Он протискивался через группы туристов, фотографирующихся на фоне водопадов и висячих садов. Он раскраснелся, но все равно упорно шел вперед. Его обгоняли бегуны в коротких шортах и майках; в ушах у них звучала музыка и стук здоровых сердец.

Пот может очень многое рассказать о человеке.

Пот Брекстона означал, что юрист все еще способен испытывать страх. А для Анхеля это означало, что Брекстону по-прежнему можно доверять.

Брекстон заметил, что Анхель сидит на мосту, выгнувшемся над широким стволом скважины. Он устало помахал Анхелю, жестом призывая его спуститься. Улыбаясь, Анхель махнул ему в ответ, притворяясь, что не понимает.

— Спускайся! — крикнул Брекстон.

Анхель снова улыбнулся и помахал рукой.

Адвокат обреченно ссутулился и пошел на штурм последнего подъема.

Анхель облокотился на перила, наслаждаясь видами. Солнечные лучи падали на бамбук и листья дождевого леса, подсвечивали тропических птиц и пускали зайчиков по волнам прудов с карпами.

Люди далеко внизу казались меньше муравьев. Это были вовсе даже не люди, а подобия туристов, местных жителей, работников казино — совсем как на макете Кипариса-1: масштабные модели людей, которые пьют масштабные модели латте на террасах масштабных моделей кафе. Масштабные модели детей гонялись за бабочками на туристских тропах, а масштабные модели взрослых играли в блэк-джек за масштабными моделями столов в глубоких гротах казино.

Задыхаясь, подошел Брекстон.

— Почему ты не спустился? Я же просил.

Он уронил свой чемоданчик на доски настила и прислонился к ограждению.

— Что принес? — спросил Анхель.

— Бумаги, — прохрипел Брекстон и утомленно махнул в сторону чемоданчика. — Карвер-Сити. Только что получили решение суда. Мы их порвали.

— И?

Брекстон попытался сказать что-то еще, но не смог. Его лицо отекло и покраснело. Анхель прикинул, будет ли ему жаль адвоката, если у того сейчас случится сердечный приступ.

Впервые Анхель и Брекстон встретились в конторе адвоката, которая находилась в штаб-квартире Управления водных ресурсов Южной Невады. В его кабинете были окна во всю стену, и за ними открывался вид на Карсон-крик, где ловилась рыба на муху. Воды речушки падали каскадами по уровням аркологии туда, где их закачивали обратно наверх через новую очистительную систему. Большой, дорогой вид на радужную форель и водную инфраструктуру — хорошее напоминание о том, почему Брекстон защищает в суде интересы УВРЮН.

В офисе Брекстон помыкал тремя ассистентками — все они по стечению обстоятельств были стройными девушками, недавними выпускницами юридических колледжей. Фирма заманила их обещаниями предоставить постоянное жилье в Кипарисе. С Анхелем же он разговаривал снисходительно, словно тот — очередной питбуль Кэтрин Кейс, которого нужно терпеть до тех пор, пока он убивает других, более крупных псов.

Анхель, со своей стороны, во время встречи пытался понять, как человек вроде Брекстона мог вырасти до таких размеров. Люди за пределами Кипариса не толстели так, как он. За всю свою жизнь Анхель ни разу не видел существа, похожего на Брекстона, и восхищался плотской оболочкой человека, ощущавшего себя в полной безопасности.

Когда их встреча завершилась, Анхель решил, что если Кэтрин Кейс права насчет конца света, то из Брекстона получится хороший обед. Последнее соображение, в свою очередь, помогло ему не убить этого pendejo из «Лиги плюща» за то, что тот морщил нос при виде бандитских татух и шрама от удара ножом, протянувшегося по лицу и шее Анхеля.

«Времена действительно меняются», — подумал Анхель, наблюдая за тем, как с носа Брекстона стекает пот.

— Карвер-Сити проиграл апелляцию, — наконец выдохнул Брекстон. — Судьи собирались вынести решение уже утром, но из-за ошибки в расписании одну и ту же комнату выделили сразу для двух процессов. Решение отложено до конца рабочего дня. Люди Карвер-Сити забегают как сумасшедшие, готовя новую апелляцию. — Он поднял и открыл чемоданчик. — Но они не успеют.

Адвокат протянул Анхелю стопку бумаг с лазерными голограммами.

— Вот судебные постановления. У тебя есть время до завтрашнего утра, когда откроются суды. Как только Карвер-Сити подаст на апелляцию, будет уже совсем другая история. Тогда тебя ждет как минимум гражданская ответственность. Но до завтрашнего утра ты просто защищаешь право граждан великого штата Невада на частную собственность.

Анхель принялся просматривать документы.

— И все?

— Все, что тебе нужно, — если уладишь сделку сегодня. Если протянешь до завтра, снова начнутся переносы заседаний, судебные препирательства и так далее.

— И тогда получится, что ты зря потел.

Брекстон ткнул толстым пальцем в сторону Анхеля.

— Смотри у меня.

Анхель рассмеялся, услышав эту замаскированную угрозу.

— Прописку я уже получил, cabron[98]. Иди, секретарш своих пугай.

— Хоть ты и любимчик Кейс, я все равно могу испортить тебе жизнь.

Анхель даже не оторвал взгляда от бумаг.

— Хоть ты и пес Кейс, я все равно могу сбросить тебя с этого моста.

Если судить по штампам и печатям, бумаги были в порядке.

— Какой же у тебя компромат на Кейс, что ты такой неуязвимый?

— Она мне доверяет.

Брекстон недоверчиво рассмеялся, а Анхель тем временем снова сложил документы в стопку.

— Люди вроде тебя все записывают, потому что знают: каждый человек врет. Такая тема у вас, адвокатов. — Ухмыляясь, он толкнул Брекстона в грудь пачкой бумаг. — Поэтому мне-то Кейс доверяет, а с тобой обращается как с собакой.

И он ушел, оставив Брекстона сердито таращиться на него с моста.

Спустившись по Тропе каскадов, Анхель достал мобильник и набрал номер.

Кэтрин Кейс ответила после первого же звонка. Ее голос звучал резко и формально:

— Кейс.

Анхель представил ее себе, Королеву Колорадо, склонившуюся над столом. На стенах, от пола до потолка, карты штата Невада и бассейна реки Колорадо — ее владения, представленные в виде данных, поступающих в реальном времени. Красным, оранжевым или зеленым светились линии мельчайших речушек, цветом отмечая параметры потока в кубических футах в секунду. Цифры, мигающие над водосборными бассейнами Скалистых гор — красные, оранжевые, зеленые, — указывали количество снега и обозначали отклонение от нормы таяния. Вспыхивали другие числа — глубина дамб и резервуаров, от плотины «Блю меса» на Ганнисон и «Навахо» на Сан-Хуан до «Огненного ущелья» на Грин. И над всем этим светились цены фьючерсов в бегущей строке NASDAQ и опционы на покупку на открытом рынке — на тот случай, если Кейс понадобится увеличить глубину озера Мид. Неумолимые числа, которые правили ее миром так же, как она — Анхелем и Брекстоном.

— Поболтал с вашим любимым адвокатом, — сказал Анхель.

— Только не говори, что ты снова с ним поссорился.

— Этот pendejo — тот еще фрукт.

— Ты тоже не подарок. Получил что нужно?

— Ну да, Брекстон дал мне кучу мертвых деревьев. — Он взвесил в руке пачку документов. — Даже не знал, что в мире еще столько бумаги.

— Что написано пером, не вырубишь топором, — сухо сказала Кейс.

— Да уж, страниц пятьдесят-шестьдесят вы вырубили.

Кейс рассмеялась:

— Первое правило бюрократии: любое важное сообщение должно быть в трех экземплярах.

Анхель сошел с Тропы каскадов и направился вниз, к лифтам, которые доставят его на центральную парковку.

— Босс, тут на бумагах сотня подписей, и каждая говорит, что я вправе делать все, что захочу. «Верблюжьи войска» могут и сами справиться. Это же просто доставка сообщения, только называется по-другому.

— Нет. — Голос Кейс зазвучал тверже. — Эта история тянется по судам уже десять лет, и я хочу, чтобы она закончилась раз и навсегда. Мне надоело раздавать квартиры в Кипарисе племянникам судей — только для того, чтобы и дальше претендовать на то, что принадлежит нам по праву.

— Не беспокойтесь. Мы все сделаем, Карвер-Сити и опомниться не успеет.

— Хорошо. Когда все закончится, дай мне знать.

Анхель успел проскочить в закрывающиеся двери экспресс-лифта и подошел к окну. Лифт ускорился, понесся мимо уровней аркологии, мимо размытых силуэтов людей — матерей, толкающих двойные коляски, подруг-на-час, виснущих на руках бойфрендов-на-выходные, туристов со всего света, щелкающих фотоаппаратами и отправляющих родным СМС о том, что они побывали в Висячих садах Лас-Вегаса. Мимо папоротников, водопадов и кафе.

Внизу за столами сейчас меняются крупье. В гостиницах просыпаются круглосуточные тусовщики, выпивают первую стопку водки, наносят на кожу блестки. Горничные, официанты, повара и обслуживающий персонал — все уже трудятся изо всех сил, чтобы не потерять прописку в Кипарисе.

«Все вы здесь благодаря мне, — подумал Анхель. — Без меня вы были бы словно перекати-поле — хрупкие косточки, тонкая кожа. Ни тебе карт, ни тебе шлюх, никакой выпивки, никакой работы… Без меня вы — никто».

Доехав до нижнего этажа, лифт с тихим звоном остановился. Дверь открылась, и Анхель увидел свою «Теслу», которая ждала его под присмотром служащего.

Полчаса спустя он шагал по закипающей от жары бетонной площадке авиабазы «Малрой». Над ней поднимались потоки теплого воздуха, а над Спринг-маунтинз садилось кроваво-красное светило. Сорок девять градусов, а солнце только сейчас завершает свою работу. На базе зажглись прожекторы, которые тоже добавили немного тепла.

— Принес бумаги? — завопил Рейес, перекрикивая вой «апачей».

— Федералы обожают нас, пустынных крыс! — Анхель протянул документы. — По крайней мере, будут обожать еще четырнадцать часов!

Полковник Рейес раньше был морским пехотинцем-разведчиком, служил в Сирии и Венесуэле, затем в горячих точках Сахеле и Чихуахуа и лишь потом наконец получил теплое местечко в Национальной гвардии Невады.

«Штат Невада лучше платит», — говорил он.

Рейес махнул Анхелю, приглашая его садиться в вертолет командования. Вокруг них стартовали ударные вертолеты, сжигая прорву синтетического топлива. Национальная гвардия Невады, она же «Верблюжьи войска», она же «долбаные гвардики из Вегаса» — в зависимости от того, кому только что засадили в задницу ракету «Аид», — готовилась обрушить гнев Кэтрин Кейс на головы ее врагов.

Анхель надел кевларовый бронежилет, опустил на глаза защитные очки и подключил наушники к системе связи, чтобы слышать переговоры экипажа. Рейес сел в кресло командира и принялся отдавать приказы.

Вертолет рванул в небо. Перед глазами Анхеля на стеклах очков появились те же данные, что и у пилота — военное граффити, помечающее объекты Лас-Вегаса яркими цветными значками: обсчет целей, значимые здания, символы «свой/чужой», загрузка ракет «Аид», информация о боеприпасах для пулемета, индикатор топлива, тепловые сигнатуры на земле.

Тридцать шесть и шесть.

Люди. Одни из самых холодных объектов там, внизу. У каждого своя метка, и никто из них об этом не знает.

Смуглая, черноволосая, черноглазая женщина с биркой «Гупта» на груди подошла проверить, плотно ли пристегнут ремень у Анхеля.

— Я, наверное, знаю, как пристегиваться, да? — ухмыляясь, крикнул он.

Гупта даже не улыбнулась.

— Приказ мисс Кейс. Если мы плюхнемся и вы погибнете потому, что не пристегнулись, у нас будет очень глупый вид.

— Если мы плюхнемся, то погибнем все.

Но она все равно проверила его ремни. Рейес и «Верблюжьи войска» были очень дотошными и за долгие годы отшлифовали свои методы до блеска.

Гупта сказала что-то в микрофон гарнитуры, села в кресло перед экраном пулемета и пристегнулась.

Желудок Анхеля ухнул куда-то вниз, когда их вертолет стал разворачиваться, присоединяясь к группе других летучих хищников. По визору потекла новая информация, яркая, словно ночной Вегас.

УВРЮН 6602, пошел.

УВРЮН 6608, пошел.

УВРЮН 6606, пошел.

Экран высвечивал позывные и числа — цифровое подтверждение того, что почти невидимый рой саранчи заполнил чернеющее небо и устремился на юг.

В наушниках затрещал голос Рейеса:

— Начать операцию «Медовое озеро».

Анхель рассмеялся.

— Кто это придумал?

— Нравится?

— Я люблю мед.

— А кто его не любит?

И они с грохотом помчались на юг, к озеру Мид. Изначально в нем было двадцать шесть миллионов акро-футов воды, а теперь из-за большой засухи — вдвое меньше. «Спасательный круг», оно вечно было в опасности, вечно на грани того, чтобы опуститься ниже уровня водозабора № 3. Критически важная капельница, не дававшая сердцу Лас-Вегаса остановиться.

Внизу раскинулись огни центральной части Вегаса: неоновые вывески казино, аркологии Кипарис — здания, сочетающие в себе новейшие достижения архитектуры и экологии. Отели и балконы. Купола и покрытые росой вертикальные фермы с сочными листьями, гидропоникой и ослепительными лампами полноспектрального света.

Рекламные щиты, обещавшие шоу, вечеринки и выпивку, в военном оптическом приборе превращались в ориентиры для целей. Узкие ущелья городских улиц, предназначенные для того, чтобы изменять направление пустынного ветра, становились аллеями для снайперов, радужные крыши с фотоэлементами — зонами высадки. Аркологические города Кипарис стали ключевыми высотами и основными зонами атаки — благодаря тому, что выделялись на фоне Вегаса и затмевали собой все остальное.

Вегас закончился резкой черной линией.

Боевые программы обнаружили живых существ — прохладные точки в темном тепле городского скелета, в бесконечных рядах домов, которые годились разве что на разборку. По одной причине: Кэтрин Кейс решила, что они больше не заслуживают воды.

Тьму пронзал свет редких, одиноких костров — маяков, отмечавших места, где находились обезвоженные техасцы и зонцы. Те, у кого не было ни денег на то, чтобы попасть в Кипарис, ни другого жилья. Королева Колорадо устроила настоящую бойню в этих кварталах: ее первые кладбища, появившиеся через несколько секунд после того, как она отключила воду.

— Если они не могут охранять свои водопроводные магистрали, пусть пьют ржавчину, — сказала Кейс.

За это ей до сих пор присылали письма с угрозами.

Вертолеты пересекли буферную зону разрушенных пригородов и вылетели в пустыню. Изначальный ландшафт времен Ветхого Завета: креозотовые кусты, древовидные юкки, колючие и одинокие, пересохшие русла, белый песок, кварцевая галька.

Теперь, когда скальпель солнца наконец перестал резать пустыню, она почернела и начала остывать. Там есть животные — почти безволосые койоты, ящерицы, змеи и совы. Целый мир, оживающий только после заката.

Анхель смотрел на крошечные тепловые метки животных и думал, глядит ли на него пустыня в ответ. Может, какой-нибудь тощий койот сейчас поднял голову, услышав приглушенный гул вертолетов, и подивился натиску летающих людей?..

Прошел час.

— Почти у цели, — нарушил тишину Рейес.

Анхель наклонился вперед, вглядываясь.

— Вот она, — сказала Гупта.

Черная лента воды петляла по пустыне, прорезая горные хребты.

Лунный свет разлился по воде гладким серебром.

Река Колорадо.

Извиваясь словно змея, она ползла по бледной пустыне. Калифорния еще не втянула данный участок реки в соломинку; когда-нибудь она это сделает.

Столько испарений — нельзя допустить, чтобы солнце вечно похищало воду. Но пока что река по-прежнему текла под открытым небом, благоговейно охраняемая гвардиками.

Переговоры по рации стихли; все замолчали при виде такого огромного количества воды.

Даже теперь, когда она уменьшилась в размерах из-за засух и отводных каналов, река Колорадо пробуждала священный трепет. Семь миллионов акро-футов воды, а раньше было шестнадцать… но все равно — столько воды, прямо здесь, на земле…

«Не удивительно, что индусы боготворят реки», — подумал Анхель.

В лучшие времена река Колорадо тянулась более чем на тысячу миль, от белоснежных Скалистых гор через красные каньоны Юты и дальше, к синему Тихому океану — бежала быстро, не встречая на своем пути препятствий. И повсюду рядом с ней возникала жизнь. Если фермеру удавалось прорыть канал, если строителю удавалось выкопать колодец рядом с ней, если владельцу казино удавалось опустить в нее насос — возникали безграничные возможности. Человек мог выжить в сорокаградусную жару, в пустыне мог расцвести город. Река была благословением.

Анхель попытался представить себе, как выглядела река, когда бежала быстро и свободно. Сейчас она текла медленно, закупоренная огромными плотинами. «Блю меса», «Огненное ущелье», «Морроу пойнт», «Солджер-крик», «Навахо», «Глен-каньон», «Хувер-дэм» и многие другие. И там, где плотины задерживали реку и ее притоки, появлялись озера, в которых отражалось небо и солнце: озеро Пауэлл, озеро Мид, озеро Хавасу…

В наше время до границы не доходило ни капли воды, сколько бы Мексика ни жаловалась, ссылаясь на Договор о реке Колорадо и на Закон о реке. Дети в Картельных Штатах вырастали и умирали, думая, что река Колорадо — такая же выдумка, как и чупакабра, о которой рассказывала Анхелю старая abuela[99]. Черт побери, большинству жителей Юты и Колорадо не разрешалось брать воду из каньона, над которым сейчас летел вертолет Анхеля.

— Десять минут до контакта, — объявил Рейес.

— Ожидаем сопротивление?

Рейес покачал головой.

— Для обороны у зонцев слишком мало сил. Почти все их части еще в Арктике.

Это все устроила Кейс — подкупила кучу политиков с Восточного побережья, которым плевать, что происходит по эту сторону континентального водораздела. Она снабжала продажных ублюдков шлюхами и кокаином, она топила их в океане налички для предвыборных кампаний, и когда у Комитета начальников штабов появлялась срочная необходимость защитить трубопроводы где-то в гудронных песках на далеком севере, единственными, кто мог выполнить задачу, внезапно оказывались пустынные крысы из Национальной гвардии Аризоны.

Анхель вспомнил то время, когда эти части отправляли на операцию, и бесконечные потоки болтовни в новостях. Давай-давай! Энергия! Безопасность!.. Ему нравилось смотреть, как журналюги давят на патриотизм и поднимают свои рейтинги. Американцы снова могли почувствовать себя крутыми безбашенными отморозками.

Это солидарность, детка.

Солдаты «Верблюжьих войск» опустились в каньон и полетели над черной водой. Река змеилась, стиснутая с двух сторон каменистыми холмами, которые толкали ее к цели.

Анхель ухмылялся, чувствуя знакомый прилив адреналина, — как в те секунды, когда ставки уже сделаны и можно только смотреть на то, какие карты выложит крупье.

Он прижал бумаги с судебным запретом к груди. Все эти печати и штампы с голограммами, ритуалы с исками и апелляциями ведут к одному моменту, когда можно наконец сбросить перчатки.

Аризона и опомниться не успеет.

Он рассмеялся.

— Времена действительно меняются.

Гупта отвернулась от пулемета и бросила взгляд через плечо.

— Что вы сказали?

«Молодая», — понял Анхель. Он был таким же, когда Кейс устроила его в гвардики и организовала постоянное разрешение на жительство в штате. Бедный, отчаявшийся человек, подлежащий высылке из страны, пытающийся найти какой-нибудь — любой — способ остаться по эту сторону границы.

— Тебе сколько лет? Двенадцать?

Она мрачно взглянула на него и вернулась к своей системе наведения.

— Двадцать, старик.

— Не злись. — Он указал вниз, на Колорадо. — Ты слишком молодая, не помнишь, как было раньше. Раньше нужно было встречаться с адвокатами и бюрократами, с их кучами бумаг, с чехлами для ручек…

Анхель замолчал, вспоминая старые времена, когда он — телохранитель — стоял позади Кэтрин Кейс во время встреч с лысыми бюрократами из городских служб водоснабжения, Бюро мелиорации, Министерства внутренних дел. Они говорили о принципах мелиорации, о сотрудничестве, эффективной обработке сточных вод, повторной переработке, создании банков воды, уменьшении испарений, вырубке тамарисков, ив и тополей. Пытались переставлять шезлонги на «Титанике», играли честно, верили, что если как следует обмозговать проблему, то ее общими усилиями удастся решить.

А потом Калифорния порвала книжку с правилами и выбрала новую игру.

— Вы что-то сказали? — повторила Гупта.

— Не-а. — Анхель покачал головой. — Игра изменилась, вот и все. В старую игру Кейс отлично играла. — Он ухватился за сиденье, чтобы удержать равновесие: вертолет вынырнул из каньона и стал снижаться над целью. — Впрочем, в новой у нас тоже неплохие результаты.

Впереди во тьме сияла их цель — целый комплекс, одиноко стоящий посреди пустыни.

— Вот он.

Огни стали гаснуть.

— Они знают, что мы здесь, — сказал Рейес и начал отдавать приказы.

Вертолеты разлетелись в разные стороны, выбирая подходящие цели для атаки. Их вертолет, в сопровождении двух беспилотников поддержки, нырнул вниз. В очках Анхеля еще одна группа рванула вперед, освобождая пространство. Он сжал зубы: вертолет задергался, маневрируя. Пилот выжидал, пытаясь выяснить, не захочет ли кто-нибудь на земле сбить его машину.

Вдали, на горизонте, виднелось оранжевое свечение Карвер-Сити. Яркие, сияющие дома и офисы, городской ореол на фоне ночного неба. Сколько электрических огней, сколько кондиционеров. Сколько жизни.

Гупта сделала пару выстрелов. Что-то вспыхнуло, и вверх взлетел фонтан пламени. Вертолеты прошли вдоль края водозаборных и водоочистных комплексов. Повсюду водоемы и трубы.

Черные «апачи» сели на крышах и парковках, опустились на мостовую, извергли из себя солдат. Другие вертолеты, жужжа, словно огромные стрекозы, полетели дальше. Кварцевый песок, поднятый лопастями ротора, бил в лицо.

— Представление начинается! — Рейес сделал знак Анхелю. Тот в последний раз проверил бронежилет и застегнул ремешок каски.

Гупта, улыбаясь, наблюдала за ним.

— Пушку дать, старик?

— Зачем? — отозвался Анхель, выпрыгивая из вертолета. — У меня есть ты.

Его окружили гвардики, и вместе с ними он рванул к главному входу комплекса.

Зажглись прожекторы; рабочие бросились наружу, понимая, что сейчас произойдет. «Верблюжьи войска» с автоматами на изготовку высматривали цели. Из громкоговорителя полетели слова Гупты:

— Всем лечь на землю. Ложись! ЛОЖИСЬ!

Гражданские залегли.

Анхель подбежал к перепуганной женщине, сжавшейся в комок.

— Есть тут некий Саймон Ю? — заорал он, перекрикивая шум вертолетов.

От страха она не могла говорить. Пухлая белая тетка с каштановыми волосами. Анхель усмехнулся.

— Послушайте, леди, я просто бумаги вручаю.

— Он внутри, — наконец выдохнула она.

— Спасибо. — Анхель хлопнул ее по спине. — Может, выведете отсюда своих коллег? А то вдруг тут станет жарко.

Вместе с солдатами он выбил двери водоочистного комплекса. Завидев «Верблюжьи войска», с топотом мчащиеся по коридорам, гражданские прижались к стенам.

— Прибыл Вегас! — радостно завопил Анхель. — Раздвигайте булки, мальчики и девочки!

Его заглушили приказы Гупты:

— Уходите! У вас тридцать минут на то, чтобы покинуть территорию комплекса. Те, кто останется, будут препятствовать отправлению правосудия!

Анхель и его команда добрались до центра управления. Мониторы с плоскими экранами, компьютеры, регулирующие мощность потока, качество воды, добавку химикатов, эффективность работы насосов — а также целая толпа инженеров, которые высовывались из своих загончиков, словно удивленные суслики. «Верблюжьи войска» рассыпались, взяли комнату под контроль.

— Где тут у вас начальник? Мне нужен некий Саймон Ю, — потребовал Анхель.

Какой-то мужчина выпрямился.

— Это я. — Худощавый, загорелый. Начес на лысине. На щеках шрамы от фурункулов.

Анхель бросил ему бумаги.

— Вы закрываетесь.

Ю неуклюже поймал документы.

— Черта с два! Еще будет апелляция.

— Апеллируй сколько хочешь — но завтра. А сегодня суд приказывает тебе прекратить работу. Смотри, там подписи.

— Мы снабжаем водой сто тысяч человек!

— Судьи говорят, у нас преимущественное право, — сказал Анхель. — Радуйтесь, что мы не отбираем у вас воду, которая уже в трубах. Если наберете ее в ведра и будете экономить, пару дней продержитесь, пока все не прояснится.

Ю пролистал бумаги.

— Это фарс! Это решение… оно фактически не существует! Мы остановим его исполнение, а затем оно будет отменено.

— Я знал, что ты так скажешь. Но проблема в том, что сейчас не завтра. Сейчас сегодня. А сегодня судьи говорят, чтобы ты перестал красть воду штата Невада.

— Вас привлекут к ответственности! — выпалил Ю. Он совершал просто героические усилия, чтобы сохранять спокойствие. — Мы оба знаем, насколько серьезное это дело. За все, что произойдет с Карвер-Сити, отвечать вам. У нас есть камеры слежения, все это станет достоянием общественности. Когда пойдут решения по искам, вам не поздоровится.

Ю был идейным — одним из тех, кто идет работать в правительство, чтобы сделать мир лучше. Настоящий чиновник старой школы, действительно заботящийся о благе людей. И вот теперь он уговаривал Анхеля, играл с ним в игру «проявим благоразумие, не будем торопиться».

— Это разозлит влиятельных людей, — продолжал Ю. — С тобой расправятся. Федералы не допустят, чтобы тут творилось такое.

Анхель подумал, что Ю похож на динозавра. Как, черт побери, он дожил до наших дней?

— Влиятельные люди? — Анхель тепло улыбнулся. — Может, у тебя договор с Калифорнией, а я и не в курсе? Твоя вода принадлежит им, а я почему-то об этом не знаю? Потому что, с нашей точки зрения, ты сейчас качаешь какую-то дрянную воду, купленную на вторичном рынке у какого-нибудь фермера в западном Колорадо — и козырей у тебя не осталось. Эта вода должна была давным-давно достаться нам. В бумагах так и сказано.

Ю угрюмо взглянул на Анхеля.

— Да ладно, — Анхель легонько ткнул его в плечо, — не грусти. Мы давно в этой игре и знаем: кто-то должен проиграть. По Закону о реке все достается тому, у кого преимущественное право. А всем остальным? — Анхель пожал плечами. — Ничего.

— Кого ты подкупил? — спросил Ю. — Стивенса? Арройо?

— Какая разница?

— Речь идет о жизни ста тысяч людей!

— Не нужно было рисковать ими, приобретая такие хреновые права на водопользование, — заметила Гупта из противоположного конца комнаты, где она следила за мигающими индикаторами насосов. Ю посмотрел на нее с ненавистью.

— Солдат прав, Ю. — Анхель подавил усмешку. — У тебя предписание. Даем вам еще двадцать пять минут на то, чтобы убраться отсюда, а потом забросаем все ракетами. Так что валите.

— Вы нас взорвете?

Солдаты рассмеялись.

— Ты же видел наши вертолеты, да? — спросила Гупта.

— Я не уйду, — холодно сказал Ю. — Можете меня убить, если хотите. Посмотрим, что из этого выйдет.

Анхель вздохнул.

— Я так и знал.

Не дав Ю ответить, Анхель повалил его на пол. Вдавил колено в спину. Выкрутил руку.

— Вы уничтожаете…

— Да, да. — Анхель вывернул вторую руку Ю и надел на него наручники. — Весь город, мать его. Сто тысяч человек. И еще чью-то площадку для гольфа. Но, как ты заметил, трупы действительно осложняют дело. Поэтому мы тебя отсюда вытащим. Завтра можешь подать на нас в суд.

— Не имеете права! — сдавленно выкрикнул Ю.

Анхель встал на колени рядом с беспомощным человеком.

— Саймон, по-моему, ты принимаешь все близко к сердцу. Не надо. Мы просто винтики в машине. — Он рывком поставил Ю на ноги. — Каждый из нас лишь выполняет свою работу. — Он подтолкнул Ю к дверям и обернулся к Гупте. — Проверь остальные комнаты, убедись, что в них никого нет. Чтоб через десять минут тут все пылало!

Рейес ждал у вертолета.

— Сюда летят зонцы! — крикнул он.

— Хреново. Сколько осталось?

— Пять минут.

— Твою мать!.. — Анхель крутанул в воздухе пальцем. — Тогда заводи машину! Я получил то, за чем пришел.

С гневным визгом ожили лопасти ротора. Их вой заглушил слова Ю, но на его лице ясно читалась ненависть.

— Не принимай это на свой счет! — крикнул ему Анхель. — Через год возьмем тебя на работу в Вегас! Не стоит тебе здесь гнить, УВРЮН нужны люди вроде тебя!

Анхель попытался затащить Ю в вертолет, но тот сопротивлялся, бросая на него яростные взгляды. Машины гвардиков стали взлетать. Анхель снова потянул Ю за собой:

— Нам пора, старик.

— Черта с два!

Внезапно Ю вырвался и побежал обратно к водоочистительному комплексу. Он спотыкался, тем не менее решительно двигался к зданию, которое покидали последние люди из его команды.

Анхель огорченно переглянулся с Рейесом.

Преданный сукин сын. Бюрократ, но преданный — до самого конца.

— Уходим! — крикнул Рейес. — Если зонщики приведут вертолеты, начнется бой, и тогда уже федералы с нас не слезут. Есть вещи, с которыми они мириться не намерены, и одна из них — это перестрелки между войсками штатов. Сваливаем отсюда!

Анхель оглянулся на бегущего Ю.

— Дай мне еще минуту!

— Тридцать секунд!

Анхель с отвращением посмотрел на полковника и помчался за Ю.

Вокруг, словно листья на горячем пустынном ветру, взлетали вертолеты. Анхель бежал сквозь облако песка, жмурясь от его укусов.

Беглеца он догнал у входа в комплекс.

— Упорный ты.

— Пусти!

Анхель с силой впечатал его в землю. От удара у Ю перехватило дыхание, и Анхель воспользовался этим, чтобы сковать ему еще и ноги.

— Не трогай меня, сука!

— В другой ситуации я бы просто зарезал тебя, как свинью, и все. — Анхель, кряхтя, взвалил Ю себе на спину. — Но так как мы сейчас действуем открыто, у всех на виду, этот вариант исключается. Хотя лучше меня не провоцируй. — Он заковылял к одинокому вертолету.

Работники водоочистительного комплекса прыгали в машины и уезжали прочь, поднимая столбы пыли. Крысы, бегущие с тонущего корабля.

Рейес сверкнул глазами.

— Бегом, мать твою!

— Я уже здесь! Уходим!

Анхель забросил Ю в вертолет и, уцепившись за полозковое шасси взлетающей машины, забрался в кабину.

Когда он пристегивался в кресле, Гупта уже вела огонь из пулемета.

Дисплей в очках Анхеля вспыхнул от множества целей. Он выглянул из открытой двери, пока боевая программа подгружала схему водоочистной станции: фильтрующие башни, двигатели насосов, источники энергии, запасные генераторы…

Вертолет выплюнул ракеты. Они бесшумно полетели, оставляя за собой огненные дуги, и с грохотом взорвались во внутренностях водозаборной инфраструктуры Карвер-Сити.

В ночи поднялись огненные грибы, окунув пустыню в оранжевый свет, подсветив силуэты черной «саранчи»: зависшие на одном месте вертолеты дали еще несколько залпов.

Саймон Ю лежал у ног Анхеля и, не в силах остановить уничтожение, смотрел на то, как рушится мир. В отсветах взрывов Анхель наблюдал за его лицом. Из глаз Ю лилась вода, не менее выразительная, чем пот: Саймон Ю оплакивал то, что с таким упорством пытался спасти. У этого урода лед в крови; по нему не скажешь, но в крови у него лед.

«Это конец света, — подумал Анхель, когда в водоочистную станцию ударили новые ракеты. — Черт побери, это конец света».

И вдруг ему в голову пришла другая мысль — незваная:

«А я, значит, дьявол».

Глава 2

Люси проснулась от нежных, шуршащих звуков дождя и расслабилась — впервые за последний год.

Напряжение исчезло так неожиданно, что на мгновение ей показалось, будто она наполнена гелием. Невесомая. Печаль и ужас отошли, словно старая змеиная шкура; они были слишком узкие, шершавые и сухие, чтобы остановить ее взлет.

Она стала новой, чистой и легкой, словно воздух, — и зарыдала от ощущения свободы.

А когда окончательно проснулась, то увидела, что окна ее дома гладит не дождь, а песок, и на нее снова обрушилась вся тяжесть жизни.

Люси неподвижно лежала в постели, дрожа от чувства утраты и вытирая слезы.

Сон казался таким реальным: дождь, мягкий воздух, запах распускающихся бутонов. Ее поры и глинистая почва пустыни раскрывались, приветствуя этот дар, — и земля, и тело принимали чудо воды, падающей с неба. Божьей воды, как называли ее поселенцы, которые заняли прерии Среднего запада, а затем двинулись в засушливые земли по ту сторону Скалистых гор.

Божья вода.

Вода, которая падала по своей воле, прямо с неба.

Во сне Люси вода была нежной, словно поцелуй. Благословение и отпущение грехов, сходящие с небес. А теперь вода исчезла. Губы Люси пересохли и потрескались.

Люси отпихнула потные простыни, встала и подошла к окну. Немногочисленные фонари, еще не расстрелянные уличными бандами, походили на тусклые луны; их свет с трудом пробивал красноватую дымку. Буря усиливалась прямо на глазах; фонари погружались во тьму, оставляя после себя светлые пятна на сетчатке. Старая христианская тема: свет покидает мир. Возможно, смерть Иисуса. Свет, гаснущий навсегда.

Иисус уходит, Санта-Муэрте приходит.

Люси снова легла в кровать, прислушиваясь к тому, как ветер стегает ночь. Где-то на улице выла собака — наверное, дворняжка: умоляла впустить ее в дом, в безопасное место. К утру она умрет — очередная жертва Большой засухи.

К этому стону присоединился еще один — из-под кровати: Санни сжался в комок и дрожал от перемены давления.

Люси пошла налить воды в миску. При этом она невольно проверила ее уровень: знала, что осталось двадцать галлонов, однако не удержалась и посмотрела на светодиодный индикатор, чтобы подтвердить свои подсчеты.

Потом присела на корточки у кровати и подвинула миску поближе к псу.

Санни жалобно посмотрел на нее из тени. Вылезать наружу, чтобы попить, он не захотел.

Будь Люси суеверной, она заподозрила бы, что Санни — косматая австралийская овчарка — что-то знает. Слышит, как по воздуху бьют крылья дьявола. Китайцы верили, что животные чуют землетрясения. В Китае коммунисты однажды эвакуировали девяносто тысяч человек из города Хайчэн за несколько часов до крупного землетрясения. Люди спаслись, потому что доверяли ощущениям животных.

Ей рассказывал об этом биотехнолог из «Тайян интернейшнл» — доказывал, что китайцы видят мир таким, какой он есть на самом деле, и все планируют заранее. И поэтому Китай более стойкий, чем тот жалкий регион Америки, в который его отправили.

Если с тобой говорит животное, к нему нужно прислушаться.

Санни, дрожа, забился под кровать и скулил — негромко и жалобно.

— Выходи, малыш.

Он не сдвинулся с места.

— Ну, давай. Буря ведь не здесь, а снаружи.

Никакой реакции.

Люси села на пол, скрестив ноги, и посмотрела на Санни. Кафельный пол, по крайней мере, был прохладный.

Почему она не спит на полу? Зачем летом возиться с кроватью и простыней? Да и осенью, если на то пошло?

Люси легла на живот, прижалась кожей к плиткам. Засунула руку под кровать — туда, где был Санни.

— Все хорошо, — шепнула она, перебирая пальцами его шерсть. — Ш-ш, все хорошо. У нас все хорошо.

Она постаралась расслабиться, однако по спине бежал холодок, неприятно покалывавший кожу.

Не удивительно, что Санни не вылезает из-под кровати.

Сколько ни убеждала себя Люси в том, что пес спятил, примитивная часть ее разума верила: собака пытается ей что-то сообщить.

Снаружи было какое-то ужасное существо, темное и голодное, и Люси не могла отделаться от ощущения, что оно обратило свое внимание на нее, на Санни и на этот крошечный островок безопасности, небольшое глиняное убежище, которое она считала своим домом.

Люси встала и проверила засовы на двери в пылевую камеру.

У тебя паранойя.

Санни снова заскулил.

— Заткнись, малыш.

Ее беспокоил даже звук собственного голоса.

Она еще раз обошла дом, проверила все окна. Посмотрела на свое отражение в кухонном окне.

Разве я его не закрыла?

Она откинула покрывало из Гватемалы, почти ожидая увидеть во тьме чье-то лицо. Сейчас, во время бури, за ней никто не следил, но она все равно надела джинсы и от этого почувствовала себя защищенной. Ложиться спать она передумала. Теперь ей уж точно не заснуть.

Значит, можно и поработать.

Люси раскрыла ноутбук и приложила палец к сканеру. Ввела пароль, слушая, как ветер стегает дом. Уровень домашних аккумуляторов был ниже, чем ей хотелось бы. На них дали двадцатилетнюю гарантию, но Шарлин постоянно говорила, что все это фигня. Люси надеялась, что к утру буря пройдет и тогда можно будет вытащить солнечные батареи и восстановить заряд.

Санни снова взвизгнул.

Не обращая на него внимания, Люси включила программы, отслеживающие ее доходы.

Затем выложила новый текст с фотографиями, которые сделал Тимо.

Честно говоря, текст «продавали» именно картинки: грузовик, нагруженный пожитками, тщетно пытается уехать подальше от Финикса. Очередной материал типа «порнография коллапса». Статья разошлась по Интернету, ее взяли новостные синдикаты; однако, к удивлению Люси, текст не получил того внимания, на которое она рассчитывала.

Люси изучила ленту новостей, пытаясь найти причину, из-за которой упала ее доля просмотров. У реки Колорадо что-то произошло — перестрелка или взрыв бомбы.

#Карвер Сити, #Река Ко, #Черные Вертолеты…

Крупные новостные организации уже подхватили эту историю. Люси включила видеоролик и увидела менеджера по водопользованию, извергавшего потоки брани по адресу Лас-Вегаса. Она бы решила, что он псих, если бы позади него не виднелись разрушенные здания и пламя: доказательства того, что Лас-Вегас действительно пришел туда со своими ножами для воды и круто все порезал.

Лысеющий человек кричал, что гвардики из Невады похитили его, а затем бросили в пустыне, и что он сам добрался автостопом до развалин своей водоочистительной станции.

— Кэтрин Кейс наплевала на тот факт, что мы подаем апелляцию! У нас есть права!

— Вы обратитесь в суд?

— Конечно, черт побери. На этот раз она зашла слишком далеко.

История о том, что Карвер-Сити выпустили кишки, появилась и на других сайтах. Телестанции Аризоны, видные деятели — все пробуждали гнев, разжигали огонь местной вражды, тем самым увеличивая посещаемость сайтов и прибыль от рекламы. Доходы еще увеличатся, когда появятся сотни комментариев и когда люди выложат статью в местные социальные сети.

Люси пометила эту историю, чтобы следить за ней, затем обратилась к собственным источникам, стала искать информацию в бушующем море социальных СМИ, разыскивая истории, до которых она могла бы добраться первой и заявить о своем авторстве.

Десятки новых комментариев с хештегом #Финикс Сливается:

Сегодня уехал бы снова, если бы не чертова буря #Депрессия #Финикс Сливается

Как узнать, что ты на самом дне: ты пьешь мочу и говоришь себе, что это родниковая вода. #Финикс Сливается #Пакет «Клирсэк»

Есть! Мы едем на север! #Лотерея #Пока Суки

Вертушки в каньоне. Кто знает, что там? #Река Ко #Черные Вертолеты

Они все еще у дверей! Твою мать, где кавалерия

@Полиции Финикса

По шоссе 66 не ездите. #Калиф Ополчение #Стая Беспилотников #MM16

Какого буя? Когда закрылся бар Сэма? #Нужно Выпить #Финикс Сливается

Фото: Рекламный щит «ФИНИКС ПОДНИМАЕТСЯ» с прилипшими к нему пакетами «Клирэсек». LOL. #Финикс Сливается. #Искусство Финикса #Финикс Поднимается

Люси несколько лет следила за жителями Финикса, за их хештегами и комментариями. Опосредованная карта гибнущего города. Виртуальное эхо реальной катастрофы.

Она представляла себе Финикс сточным колодцем, засасывающим все — здания, улицы, жизни, историю. Все кренилось и скользило в зияющую пасть катастрофы: песок, кактусы-сагуаро, кварталы.

Люси кружилась над этой дырой и все документировала.

Критики обвиняли ее в том, что она — просто еще один порнограф коллапса, еще один журналюга, охотящийся за непристойными изображениями, еще один из тех стервятников, которые слетелись в гибнущий Детройт или в Хьюстон после землетрясения. Однако порой у Люси возникало чувство, что она не столько эротизирует смерть города, сколько раскапывает будущее, которое появляется внизу. Она словно бы говорила: «Это мы. Вот как мы все закончим. Дверь только одна, и мы все выйдем через нее».

Когда Люси, начинающий репортер, только прибыла в город, она шутила про зонцев, наслаждалась простыми историями и микроплатежами. Зарабатывала по-быстрому на баннерах.

#Заголовок — приманка

#Порно Коллапса

#Финикс Сливается

Жители Финикса и его пригородов были новыми техасцами, новыми Веселыми Перри, а Люси и ее коллеги из CNN, «Синьхуа», «Киндл пост», «Франс-пресс» и «Гугл/Нью-йорк таймс» с радостью пожирали труп. Страна уже видела, как разрушается Техас, поэтому механизм все знали. В Финиксе происходило то же, что и в Остине, только более масштабное, жуткое и необратимое.

Коллапс 2.0: отрицание, коллапс, принятие, беженцы.

Люси наблюдала за тем, как зонцы врезаются в стену, — наблюдала вживую и в подробностях. Рассматривала труп в мощный микроскоп, одновременно потягивая холодное пиво «Дос Экис».

#Лучше ОниЧемМы.

А затем она познакомилась кое с кем из зонцев. Пустила корни в городе. Помогла своему другу Тимо выпотрошить его дом, вырвать трубы и провода, словно кости из трупа.

Они вытащили окна-глаза, оставив дом слепо таращиться на такие же безглазые дома на противоположной стороне улицы. И она написала о том, как дом, в котором жили три поколения людей, обесценился, потому что в пригороде закончилась вода, а Финикс не разрешил подключиться к своей сети.

Это #Порно Коллапса, конечно, но теперь Люси оказалась одним из действующих лиц — вместе с Тимо, его сестрой Мартой и ее трехлетней дочерью, которая плакала без умолку, пока взрослые разрушали единственный в ее жизни дом.

Под кроватью снова взвизгнул Санни.

— Буря пройдет, — рассеянно сказала Люси, а потом задумалась — пройдет ли?

Все метеорологи утверждали, что в этом году можно ожидать рекордное число пылевых бурь. Шестьдесят пять уже зафиксировано, а дальше будет еще.

Но что, если пыльные бури никогда не закончатся?

По телевизору это называли засухой, но слово «засуха» означало, что это не статус-кво, а временное явление, которое закончится.

Но, может, им суждено жить под вечной завесой из пыли, дыма лесных пожаров, в вечной засухе, и единственным рекордом будет число солнечных дней?

На экране засверкало извещение о новостях. Радиосканер тоже оживился — затрещали рации на полицейских частотах. Что-то произошло. В лентах социальных сетей это тоже заметили.

Куча копов@Хилтон6. Наверняка там трупы.

#Финикс Сливается

На место вызывали подкрепления.

Там не какая-нибудь проститутка или работница фабрики, которую изнасиловали и бросили в пустой бассейн. Важная персона. Тот, от кого не мог отмахнуться даже департамент полиции Финикса.

Люси в последний раз с завистью взглянула на Санни, так и не вылезшего из-под кровати, и со вздохом выключила компьютер. До Карвер-Сити она, может, и не доберется, но эта, новая история была слишком важной, чтобы ее игнорировать — даже в бурю.

Люси надела респиратор и защитные очки «Дезерт адвенчер Про II» — прошлогодний подарок от ее сестры Анны. Она в последний раз вдохнула чистый воздух, взяв фотоаппарат, надежно завернутый в пленку, вышла наружу и побежала наугад туда, где, по ее представлениям, стоял пикап. Песок царапал кожу. Добравшись до машины, она нащупала ручку и наконец открыла дверцу. Захлопнула ее за собой и села, слушая, как стучит сердце и как ветер трясет кабину.

Песок шуршал по стеклу и металлу.

Когда она запустила двигатель, в салоне закружились частицы пыли; красные индикаторы на приборной панели окрашивали их завесу в красный цвет. Люси нажала на газ и попыталась вспомнить, когда в последний раз меняла воздушные фильтры. Надеясь, что машина не умрет по дороге, она включила фары и поехала по улице, покрытой выбоинами, — скорее по памяти, чем руководствуясь зрением.

Вести автомобиль было почти невозможно: дорога впереди исчезала за стеной пыли. На обочине стояло несколько машин. Кто-то решил переждать.

Кто-то поумнее ее.

Люси медленно ехала по переулкам, думая о том, зачем вообще она это затеяла, ведь в такую погоду хорошие снимки не сделаешь. И все же что-то заставляло ее спешить, хотя ветер едва не сбрасывал «Форд» с дороги. Шестиполосные бульвары Финикса, проложенные в эпоху оптимизма, были так завалены песком, что машины двигались цепочкой по одной полосе между образовавшимися дюнами, приклеивались к задним габаритным огням едущего впереди; двигались по городу, который заглатывала пустыня.

Наконец впереди возникли тусклые огоньки многоэтажки, сигнальные огни «Хилтона-6» и еще более мощное освещение на строительной площадке, где над остальным Финиксом возвышалось наполовину ожившее чудовище — аркологический город Тайян.

Балки Тайяна сверкали в бурой дымке, словно призрачные кости.

Люси припарковалась там, где, по ее ощущениям, находилась обочина, оставив включенными фары и габаритки, навалилась на дверцу и открыла ее, преодолев сопротивление ветра.

На дороге лежали горящие фальшфейеры. Из темноты появились силуэты людей в форме, бешено размахивающих фонарями, и полицейские машины с красно-синими мигалками.

Люси подошла ближе, слушая собственное дыхание. Респиратор запотел от жидкости, испаряющейся из легких. Она протискивалась мимо полицейских, тщетно пытавшихся взять под контроль место преступления.

На бульваре перемешивались реки крови и пыли.

Налобный фонарь Люси осветил пару недвижных тел. «Просто новые трупы», — подумала она. Затем луч фонаря выхватил одно из лиц, почерневшее от корки из пыли и крови.

Люси ахнула.

Рядом толпились копы и специалисты, пытались, поборов бурю, рассмотреть хоть что-нибудь через стекла казенных масок и противогазов. Люси шагнула вперед, стараясь доказать себе, что ее ночные кошмары не воплотились в реальность.

В глазницах трупа не было глаз, но она все равно его узнала.

— О, Джейми, — прошептала она. — Что ты здесь делаешь?

Кто-то схватил ее за плечо.

— Что вы здесь делаете? — крикнул полицейский. Его голос был заглушен песком и противогазом.

Не дожидаясь ответа, он потащил ее обратно.

Люси позволила увести себя за хлопающую и развевающуюся на ветру ленту, которую разматывали копы.

ОСТОРОЖНО — CUIDADO — 危险 — ОСТОРОЖНО

Всего пару недель назад она сама призывала Джейми к осторожности — здесь же, в баре «Хилтона-6», где теперь посетители прижимались лбами к стеклу, чтобы получше рассмотреть его труп на отполированной песком улице.

Он был так уверен в себе.

Они пили в баре «Хилтона-6»: Люси — грязная после недели без душа, Джейми — такой начищенный, что едва не сиял в полутьме. Его светлые волосы совсем не были похожи на ее жирные сосульки, покрытые песком, — тем самым песком, который дрейфовал по тротуарам за панорамными, от пола до потолка, окнами бара.

Джейми мог позволить себе проводить в душе хоть целый день — и любил это подчеркнуть.

Бармен наливал что-то зеленое и холодное в бокал для мартини; серебряный миксер звякал о золотые перстни с черепами на коричневых пальцах…

Эти черепа запомнились Люси потому, что она перевела взгляд с них на бармена и, заглянув в его карие глаза, поняла: если бы не Джейми, ее бы давно оттуда выставили. Даже сотрудники гуманитарных организаций приводили себя в порядок, прежде чем пойти в бар заливать алкоголем воспоминания о рабочем дне. А у Люси был вид еще одной беженки из Техаса.

— Джон Уэсли Пауэлл предвидел все это в 1850-м, — говорил Джейми. — Если уж этот козел мог сесть на берег реки Колорадо сто пятьдесят лет назад и понять, что воды на всех не хватит, то, наверное, нам бы тоже следовало сообразить.

— Тогда людей было меньше, чем сейчас.

Голубые глаза Джейми холодно взглянули на нее.

— А теперь их станет гораздо меньше.

Негромкие разговоры работников гуманитарных организаций и сотрудников ООН смешивались с сюрреалистичными мотивами финской погребальной музыки. Агентство международного развития. «Армия спасения». Специалисты по засухе из «Красного полумесяца». «Врачи без границ». «Красный крест». И остальные: банкиры-китайцы из Тайяна, которые выбрались из своей аркологии и пошли гулять по трущобам. Руководители «Халлибертона» и «Ибиса», приехавшие искать воду. Они утверждали, что могут устроить гидравлический разрыв водоносных пластов и превратить их в фонтанирующие скважины — и Финиксу нужно всего лишь оплатить расходы. Частные охранники — и при исполнении, и отдыхающие. Высшие чины службы по борьбе с наркотиками. Несколько богатых беженцев — Веселых Перри негромко переговаривались с «койотами», которые переправят их через последнюю границу и вывезут на север. Странное сочетание сломленных людей, доброхотов и хищников, обитающих в осколках цивилизованного мира. Шпаклевка, заполняющая трещины катастрофы.

Джейми, похоже, прочитал ее мысли.

— Все они падальщики. Все до единого.

Люси отхлебнула пива и с наслаждением прижала холодный стакан к щеке, покрытой коркой засохшей пыли.

— Пару лет назад ты бы сказал то же самое про меня.

— Нет. — Джейми продолжал наблюдать за падальщиками. — Ты должна была оказаться здесь. Ты — одна из нас. Как и остальные идиоты, которые не видят, к чему все идет. — Он выпил водки.

— О, я знаю, к чему все идет.

— Тогда почему не уехала?

— Здесь больше жизни.

Джейми резко и цинично рассмеялся. Его смех нарушил приглушенный полумрак бара и потревожил клиентов, которые лишь притворялись расслабленными.

— Люди по-настоящему живут только перед смертью, — сказал он. — Ты не ценишь жизнь до тех пор, пока не окажешься в полной жопе.

Они немного помолчали, потом он продолжил:

— Мы знали, что все полетит к чертям, но все равно смотрели и ничего не делали. За подобную тупость нужно премию давать.

— Может, просто не знали, как в это поверить, — возразила Люси.

— Вера. — Джейми фыркнул. — Я мог бы поцеловать тысячу крестов. Долбаная вера. Вера — это для Бога. Для любви. Для доверия. Я верю, что могу на тебя положиться. Я верю, что ты меня любишь. Я верю, что Бог смотрит на нас и смеется.

Потягивая водку, он крутил бокал для мартини двумя пальцами и смотрел, как в нем плавают оливки.

— Думаешь, такие люди, как Кэтрин Кейс в Вегасе, во что-то верят? Тут главное — видеть. Чистая информация. В информацию не верят, ее проверяют. — Джейми скорчил гримасу. — Мы и облажались в тот момент, когда решили, что слово «информация» сочетается со словами «верить» и «не верить».

Он махнул рукой в сторону пыльной авеню. Проститутки из Техаса зазывали клиентов, мимо медленно проезжали машины: тусовщики из Калифорнии и пятаки из аркологии прибыли, чтобы выбрать самых отчаявшихся.

— То, что нужно было испытывать и проверять, мы превратили в вопрос веры. Долбаные Веселые Перри, молящиеся о дожде… Не удивительно, что китайцы нас обставили.

Он снова помолчал, затем сказал:

— Надоело притворяться, что у нас есть выход. Надоело судиться с жалкими вшами, которые высасывают наши водоносные слои, надоело защищать идиотов.

— Есть идея получше?

Глаза Джейми сверкнули.

— Разумеется.

Люси рассмеялась.

— Ни фига. Ты увяз так же, как и все мы.

— Зонщик до самой смерти? Ты это хочешь сказать?

— Если я зонщица, то ты уж точно.

Джейми оглянулся, наклонился к ней.

— Думаешь, я останусь здесь? — тихо спросил он. — Буду и дальше работать на «Финикс уотер» или «Солт-Ривер проджект», надеяться, что они обо мне позаботятся?

— А что, тебя кто-то нанимает? Ты получил предложение от УВРЮН или Сан-Диего?

Джейми разочарованно посмотрел на нее.

— Работа? По-твоему, мне просто нужна новая работа? Что я возьму деньги у Калифорнийского департамента природных ресурсов? Думаешь, я хочу работать в очередном юридическом отделе управления по водопользованию? Я не собираюсь перекладывать бумажки до конца своих дней.

— Особого выбора у тебя нет. Здесь мало кто раздает билеты на самолет, улетающий из Аризоны.

— Знаешь, Люси, иногда мне кажется, что ты умнейший человек на свете… а потом ты как ляпнешь, и я понимаю, насколько ты тупая. Ты мелко мыслишь.

— Я когда-нибудь говорила, что у тебя удивительные навыки работы с людьми?

— Нет.

— Отлично. Значит, не пришлось тебе врать.

Джейми это не остановило. Он улыбнулся — словно пророк, которому прекрасно известно, как устроены небеса. Так же улыбались в своих палатках проповедники Веселых Перри, когда Люси спрашивала их, почему они думают, что Бог пошлет им дождь, если климатологи обещают засуху.

«Дождь придет, — отвечали они уверенно. — Дождь придет».

Они знали, как устроена Вселенная. Они раскрыли все тайны Бога. И вот теперь Джейми вел себя так же.

— Что у тебя за проект? — настороженно спросила Люси.

— Допустим, я скажу тебе, что нашел способ нарушить «Договор о реке Колорадо».

— Тогда я отвечу, что ты заврался.

— Сколько ты готова заплатить за победу? — настаивал Джейми.

Люси замерла, не донеся бокал с пивом к губам.

— Ты серьезно?

— Абсолютно. Что, если я дам тебе преимущественное право, которое можно предъявить даже в Верховном суде? Право, которое точно будут защищать федералы? Никаких «он сказал, она сказала», никаких «Вегас закачал или не закачал столько-то воды», никаких «фермер отвел или не отвел столько-то акро-футов на свое поле». Ничего такого. Я дам такие права на водопользование, что на каждой, мать ее, плотине на реке Колорадо будут стоять морпехи и следить, чтобы вся вода текла прямо к тебе. Такие права, что ты сможешь поступать так же, как Калифорния поступает с городами. — Он внимательно следил за ней. — Ну, сколько ты готова заплатить?

— Я скажу, что ты под кайфом, и не заплачу ни одного юаня. Извини, Джейми, я тебя знаю. Ты — человек, который переспал со мной только для того, чтобы проверить, приятно ли делать это с женщинами.

Джейми ухмыльнулся, не выражая никакого сожаления.

— А если я сказал правду?

— Насчет того, что ты натурал, или насчет прав на воду?

— Это был просто эксперимент.

— Какой же ты говнюк.

Но Джейми не отставал.

— Ты никогда не задумывалась, почему Лас-Вегас — город, который миллион лет назад должен был засохнуть и развеяться по ветру, — живет припеваючи, а мы носимся, словно курица с отрубленной головой?

— Они более дисциплинированные.

— Да, черт побери! Эти суки разбираются в азартных играх, верно? Они смотрят в свои карты — на свои вонючие триста тысяч акро-футов воды из реки Колорадо — и понимают, что они в жопе. Они не обманывают себя, как мы. Не пытаются блефовать, делать вид, что у них хорошая рука.

— Но как это связано с правами?

— Мы все играем в одну и ту же игру. — Джейми начал есть оливки, насаженные на зубочистку. — Я целыми днями работаю с бумагами — слежу за игрой, разбираюсь в основополагающих правах, обращаюсь в суд с ходатайствами. И все мы — Калифорния, Вайоминг, Невада, Колорадо — занимаемся одним и тем же, пытаемся урвать побольше — но так, чтобы федералы не заметили и не ввели военное положение. И если в твоей команде такой человек, как Кэтрин Кейс, у тебя все нормально. — Он пытливо взглянул на Люси. — Но что, если все играют в неправильную игру?

— Я не понимаю, — раздраженно ответила Люси.

— У меня джокер. — Джейми откинулся на спинку стула и улыбнулся, словно довольный кот.

— Знаешь, ты сейчас похож на человека, который пытается продать недвижимость в Новом Орлеане.

— Возможно. А может, это ты слишком долго просидела в пыли и поэтому не видишь всей картинки.

— А ты видишь.

На его лице снова появилась мерзкая улыбочка.

— Теперь — да.

…А сейчас Джейми лежал в пыли — мертвый, и кто-то вырвал ему глаза. Люси снова попыталась подойти к нему, но копы не были настроены подпускать посторонних. И она стала осознавать ситуацию. С некоторым запозданием вернулся рассудок.

Труп Джейми не имел значения, в отличие от живых — копов, водителей, медленно объезжающих сигнальные огни, врачей «скорой» в респираторах, ждущих сигнала, когда можно будет увезти мертвецов. В отличие от людей в баре «Хилтона-6», которые следили за происходящим из окна.

Среди них, возможно, находится человек, который смотрит не на кровищу, а на нее.

Люси попятилась. Может, ее вычислили, и бежать уже поздно?

Она покинула место преступления, представляя себе, как город наконец утащит и проглотит ее — как проглотил Джейми.

Кто это сделал, Джейми?

А затем более важный вопрос:

Что ты им рассказал обо мне?

Глава 3

На поверхности водяного насоса «Красный Крест/Китай — Дружба» виднелась неровная полоса с рваными краями: кто-то провел по углепластику острым инструментом, как когда-то ее папа распахивал плугом землю Сан-Антонио. Только сейчас это было сделано с яростью.

Мария не знала, кто напал на насос и чего этим собирались добиться. Мать-перемать, насос ведь бронированный. Она видела, как от его бетонного каркаса отскакивает бульдозер.

Через поцарапанный пластик ярко проступала цена:

$6,95/литр — Y4/ гун цзинь.

«Гун цзинь» по-китайски — литр. Y — «юань». Каждый, кто жил рядом с аркологией Тайян, знал и это число, и эту валюту, потому что всем сотрудникам платили в юанях, да и сам насос тоже построили китайцы. Ведь мы же друзья, верно?

Мария учила китайский. Могла досчитать до тысячи и писать иероглифы. И, ар, сан, сы, у, лю, чи, ба[100]… Тоны она запоминала тоже. Она училась так быстро, как только могла, с помощью одноразовых планшетов, которые китайцы раздавали всем, кто попросит.

Цена за литр воды сияла в горячей тьме, голубая, размытая от ударов, в которые люди вкладывали весь свой гнев, — но все равно достаточно различимая.

$6,95/литр.

Каждый раз, когда Мария видела порез на поверхности насоса, она думала о том, что знает человека, который это сделал. Dios mío[101], ведь этот человек — она. Каждый раз, глядя на холодные голубые цифры, она приходила в ярость. Просто у нее никогда не было такого инструмента, который мог бы повредить насос. Требовалось что-то особенное. Не отвертка. Пожалуй, один из тех резаков из Иокогамы, которые использовались при строительстве Тайяна, когда там еще работал ее отец.

— Они превращают двутавровые балки в воду, mija[102], — говорил он. — В это невозможно поверить, даже когда стоишь совсем рядом. Волшебство, mija. Волшебство.

Отец показывал ей особые перчатки, благодаря которым он не отрезал себе пальцы. Блестящая ткань давала полторы секунды, прежде чем рука исчезнет в клубе дыма.

Волшебство, говорил он. Или большая наука. Какая разница? Китайцы знали, как работать над крупными проектами. Строить эти cabrones[103] умели. У китайцев были деньги на то, чтобы превратить волшебство в реальность, — и учили обращаться со своей техникой каждого, кто готов горбатиться по схеме «полдня работаешь, полдня отдыхаешь».

Каждое утро, когда солнце начинало выжигать небо до синевы, отец возвращался и рассказывал Марии о чудесах, которые видел ночью, пока работал на высоких голых балках аркологии. Говорил о том, как огромные строительные принтеры разливают материалы, как визжат пресс-формы, как краны возносят собранные конструкции наверх.

Строительство по принципу «точно в срок».

Стены и окна покрывали силиконовым фотоэлектрическим покрытием. Наносишь его, как краску, и пожалуйста — у тебя в сети ток. В Тайяне не бывает веерных отключений, как в остальном Финиксе. Эти люди сами себя обеспечивали электричеством.

И рабочих обедами кормили.

— Я работаю в небе, — говорил отец. — Теперь все будет хорошо, mija. Мы выкарабкаемся. Ты будешь учить китайский, а потом мы отсюда уедем — и не обязательно на север. Можем и за океан махнуть. Они много строят, китайцы. После этого проекта сможем поехать куда захотим.

Это была их мечта. Папа учился резать все на свете и скоро смог бы разрезать барьеры, которые удерживали их в Финиксе, как в ловушке. Они бы добрались до самого Вегаса, Калифорнии или Канады. Черт побери, да он бы смог прорезать им путь через океан до Чунцина или Куньмина! Он бы строил. Новые навыки помогли бы ему разрезать все — и барьеры, и калифорнийских гвардиков, и тупые законы о границах штатов, по которым ты должен был сидеть в зоне для беженцев и голодать, а не уехать туда, где вода все еще текла с неба.

— Резаки из Иокогамы режут все, — говорил отец и щелкал пальцами. — Как масло.

Возможно, по насосу «Красного креста» провели именно таким резаком. Но даже если такой резак и мог проложить тебе дорогу в Китай, добыть с его помощью стакан воды в Финиксе шансов не было.

Какая цена заставила человека напасть на насос?

Десять долларов за литр?

Двадцать?

Может, и всего лишь 6,95, как сейчас, — но для этих людей она была тем же, что и первый удар дубинкой по зубам от полицейского, тем, с чем нельзя смириться. Может, эти люди из стародавних времен не знали, что теперь вода будет стоить $6,95 — отныне и навсегда. Может, они не знали, что за такую цену нужно благодарить судьбу, а не резать насос?

— Зачем мы сюда пришли? — в пятый или шестой раз спросила Сара.

— У меня предчувствие, — ответила Мария.

Сара с отвращением хмыкнула.

— Ну да. А я устала.

Она закашлялась, закрывая рот руками. Из-за бури ночью ей стало хуже: пыль набилась в легкие. Сара снова кашляла кровью, но об этом они с Марией говорили все реже.

— Если что-то произойдет, я хочу это увидеть, — вполголоса произнесла Мария, не отрывая взгляда от цены.

— Как в тот раз, когда тебе приснилось пламя и человек, который вышел из него невредимым? Прошел, как Иисус по воде, только по огню? Ты говорила, что это тоже произойдет.

Мария не поддалась на провокацию. Она видела сны, вот и все. Ее мать называла их «благословения». Шепот Бога. Шелест крыльев святых и ангелов. Некоторые из этих снов были страшными, другие непонятными, а смысл третьих прояснялся только позднее — например, сон о том, что ее отец летает. Ей казалось, что это хороший сон о том, что они выберутся из Финикса, и только потом узнала, что это был кошмар.

— Хочешь увидеть… — раздраженно буркнула Сара.

Она тщетно пыталась найти участок бетона, который не пропитался дневным теплом, наконец сдалась и села на фургоне, отпихнув собранные Марией пластиковые бутылки.

— Значит, ты хочешь тусоваться с техасцами, и из-за этого я должна пропустить дневной сон.

— Ты сама из Техаса, — сказала Мария.

— Говори за себя, девочка. Эти shagua[104] pendejos даже в ванне мыться не умеют. — Сара сплюнула на мостовую что-то черное.

— Ты тоже не умела мыться с помощью губки и ведра, пока я тебе не показала.

— Ну да, но я-то научилась, а они грязные, — возразила Сара. — Сраные техасцы, которые ни хрена не знают. А я тебе не Веселая Перри.

В некотором роде это была правда. Сара избавлялась от техасской манеры растягивать гласные, выскребала из речи техасские словечки, а с кожи — техасскую грязь, терла с такой силой, какую могла выдержать ее белая кожа. Марии не хватало духу сказать ей, что люди все равно за милю чуют в ней уроженку Техаса.

Хотя, конечно, техасцы у насоса воняли. От них пахло страхом и старым, засохшим потом. От них пахло пластиком и мочой. Их запахи перемешивались, потому что они лежали как сардины в банке в фанерных гетто, которые они строили впритык к каждому насосу «Красного креста».

Кварталы вокруг насоса «Дружба» были оазисом жизни в разоренных засухой пустошах, в которые превратились пригороды Финикса. Здесь, среди торговых центров и особняков для среднего класса, беженцы палатками перегораживали улицы и парковки. Здесь они воздвигали деревянные кресты и молились о спасении. Здесь они писали числа и имена, ставили фотографии родных, потерянных на кровавых дорогах Техаса. Здесь они читали листовки, которые раздавали мальчишки — подручные профессиональных «койотов»:

ПЕРЕХОД С ГАРАНТИЕЙ!

ТРИ ПОПЫТКИ попасть в КАЛИФОРНИЮ,

Или мы ВЕРНЕМ ВАМ ДЕНЬГИ!

ОДИН ПЛАТЕЖ, ВСЕ ВКЛЮЧЕНО:

Грузовик до границы. Плот и спасательные пояса. Автобус или грузовик до Сан-Диего или Лос-Анджелеса.

ПИТАНИЕ ВКЛЮЧЕНО!

Здесь, рядом с насосом, была жизнь. Костры, в которые бросали доски, выломанные из брошенных особняков. Палатки Красного Креста, перекосившиеся от песка, который принесла недавняя буря. Врачи и добровольцы в респираторах, защищающих от пыли и грибка — возбудителя кокцидиоидомикоза, занимались беженцами, лежащими на раскладушках, ставили капельницы исхудавшим младенцам с потрескавшимися губами.

— Так в чем дело, сестренка? — вновь спросила Сара. — Почему я здесь, когда должна быть с клиентом? Мне нужно зарабатывать, нужно за квартиру платить…

— Тс-с, — Мария жестом призвала подругу к молчанию. — Это рыночная цена.

— А что с ней? Она же никогда не меняется.

— По-моему, иногда меняется.

— Никогда такого не видела.

Снова зашуршала мини-юбка: Сара искала удобное место. В тусклом голубом сиянии, исходившем от цены на насосе, Мария видела силуэт подруги: блестящий стеклянный кристалл в пупке, короткий топ, обтягивающий грудь, плоский живот. Все признаки юного тела. Каждый элемент костюма старался обратить на нее внимание Финикса.

«Мы все стараемся, — подумала Мария. — Все мы пытаемся выжить».

Сара шевельнулась, расталкивая бутылки с этикетками «ПьюрЛайф», «Софтуотер», «Агва асуль» и «Эрроухед». Одна из бутылок с грохотом упала на мостовую. Сара нагнулась, чтобы ее поднять.

— Знаешь, в Вегасе воду дают бесплатно, — сказала она.

— Фанпи. — Это китайское слово Мария подцепила у прорабов, которые работали на стройке вместе с ее отцом.

Чушь.

— Сама ты фанти, loca[105]. Это правда. Тебе разрешают брать воду прямо из фонтанов, которые стоят перед казино. Вот сколько у них воды.

Мария пыталась не спускать глаз с насоса и цены на нем.

— Так они делают только Четвертого июля. Типа, проявляют патриотизм.

— Не-а. В «Белладжио» — каждый день. Любой может подойти и получить стакан воды. — Сара постучала по краю фургона пустой бутылкой «Аква фины». — Вот увидишь. Когда я приеду в Вегас, ты все увидишь.

— Потому что твой мужик возьмет тебя с собой, — сказала Мария, даже не пытаясь скрыть сарказм.

— Вот именно, — парировала Сара. — Он бы и тебя взял, если бы ты с ним тусовалась. Нас обеих бы взял — он любит зажигать. Просто будь с ним дружелюбной. — Помедлив, она продолжила: — Знаешь, ты тоже можешь быть его подругой. Я не жадная.

— Да, я знаю.

— Он хороший, — настаивала Сара. — И извращения разные не любит, не то что калифы из баров. У него отличная квартира в Тайяне. Ты не поверишь, как красиво Финикс выглядит сверху, при нормальных воздушных фильтрах. У пятаков жизнь клевая.

— Он сейчас только пятак.

Сара решительно замотала головой.

— Это навсегда, сестренка. Даже если компания и не отправит его в Вегас, пятизначный номер — это навсегда.

Она стала в розовых красках описывать стиль жизни своего пятака и то, что будет делать, когда выберется из Финикса. Но Мария ее уже не слушала.

Она знала, почему Саре казалось, что в Вегасе бесплатная вода. Она тоже ее видела — в программе «Голливудская жизнь», посвященной Тау Оксу. Мария смотрела ее у входа в один из баров, где Сара пыталась разводить мужиков на выпивку.

Звезда «Неустрашимого» на крутой «Тесле» остановилась перед одной из аркологий Вегаса. Камера следила за Тау Оксом, но Мария забыла о знаменитости, когда заметила фонтан.

Здоровенный фонтан, разбрызгивающий воду прямо в воздух. Танцующие струи воды. Вода в лучах солнца — словно бриллиант. Дети плескались в ней, просто тратили зря.

Совсем как в аркологии Тайян, только без охранников, которые не пускают тебя внутрь. Но на улице. Они позволяли воде испаряться. Упускали ее.

Когда Мария увидела эти фонтаны под открытым небом, она наконец поняла, почему отец пытался перевезти их в Вегас. Почему он был так уверен в том, что им нужен именно этот город. Увы, его план не сработал. Они опоздали выбраться из Техаса, а потом Закон о независимости и суверенитете возвел перед ними непреодолимые барьеры. Каждый штат понял, что у него будут проблемы, если он не остановит поток людей.

— Это временно, mija, — сказал папа. — Это не навсегда.

Но к тому времени Мария уже не верила папе. Она поняла, что он старик. Viejo[106], да? Он жил, руководствуясь старой картой мира, которого уже не существовало.

По опыту Мария знала, что мир совсем не такой, каким его представлял себе папа. Он все повторял, что это Америка, что Америка — это свобода, возможность делать то, что хочешь. Однако гибнущая страна, по которой они ехали, где техасцев для устрашения вешали на пограничных заграждениях Нью-Мексико, совсем не походила на его образ Америки.

У него были старые глаза. Ojos viejos[107]. Ее отец не видел того, что происходит прямо у него под носом. Он говорил, что люди вернутся в свои дома, — но этого не произошло. Он говорил, что ты сможешь остаться в родном городе, — но этого не произошло. Он говорил, что ты снова увидишь своих школьных друзей, — но этого не произошло. Он сказал, что мама придет на твою quinceañera[108], — но этого не произошло. Все вышло совсем не так, как он говорил.

В какой-то момент Мария поняла, что слова отца — это пыль. Она даже поправляла его не каждый раз, чувствуя, что ему стыдно за то, что он все время ошибается.

— Сколько еще ждать? — нетерпеливо спросила Сара.

— Ты сама должна знать, сколько, — подначила ее Мария. — Ведь мне об этом рассказал твой пятак.

Но Сару заботило только то, чтобы пятак обнимал только ее и тусовался только с ней. Мария же слушала, о чем он говорит.

— Это рыночная цена, — сказал пятак. — Если бы не она, Финикс не разрешил бы Красному Кресту устанавливать насосы, и тогда техасцы глотали бы пыль на шоссе I-10 и умирали бы в Чендлере.

При этом он поливал острым соусом cochinita pibil[109], утверждая, что это не мексиканское, а юкатанское блюдо. Это, похоже, оправдывало в его глазах тот факт, что он в ресторане платит за него больше, чем Мария и Сара — за неделю аренды.

— Рыночная цена держит все под контролем.

Он переключился на тему о насосах Красного Креста, потому что разговор шел о Веселых Перри и религиозных безделушках, которыми они торгуют в своих палатках. И тогда Мария сказала, что Веселые Перри всегда ставят палатки рядом с насосами гуманитарных организаций — чтобы люди, которые пришли за водой, слушали их проповеди.

Сара злобно посмотрела на Марию — ведь та напомнила ему о том, что они живут рядом с насосами. Однако, как только речь зашла о воде, пятак оживился.

— Насосы и цены — наверное, единственное разумное решение, которое Финикс принял насчет воды. Слишком поздно — но, как говорится, лучше поздно, чем никогда. — Он подмигнул Марии. — И к тому же это помогает Веселым Перри вербовать сторонников.

Он ее хотел. Она понимала это, видя, что он с надеждой разглядывает ее тело, а на Сару практически не обращает внимания. Но он был вежлив и, по крайней мере, пытался произвести на нее впечатление своими познаниями в гидрологии — постоянно прощупывая, можно ли Марию купить.

— Просто посиди с нами, — сказала Сара. — Что бы он ни сказал, улыбайся. Пусть почувствует себя большим человеком. Он, типа, увлекается водой, обожает говорить про буровые установки, грунтовые воды и прочую фигню. Просто слушай его и делай вид, что тебе интересно.

К своему удивлению, Мария обнаружила, что ей действительно интересно. И чем больше говорил пятак, тем яснее ей становилось, что такие, как он, видят мир совсем в другом свете.

Для отца Марии мир был как в тумане, а этот гидролог видел его четко.

Майкл Ратан — старший гидролог компании «Ибис лтд.» — жил на одном из верхних этажей аркологии Тайян и понимал, что происходит. Он говорил на языке акро-футов воды, весенних стоков и глубины снежного покрова. Он рассказывал про реки и грунтовые воды. Он видел мир ясно и принимал его таким, какой он есть, и поэтому ничто не могло застать его врасплох.

Он рассказывал о том, что глубоко под землей находятся сотни миллионов галлонов воды. Древней воды, которая просочилась в почву, когда таяли ледники. Размахивая руками, он описывал этот мир, обрисовывая геологические пласты, формации песчаника, тестовые скважины «Халлибертона», водоносные слои.

Водоносные слои.

Огромные подземные озера. Конечно, их уже выбрали почти досуха, но давным-давно в них было огромное количество воды.

— Сейчас уже не то, что в старые времена, — сказал гидролог, — но если пробурить достаточно глубоко и правильно взорвать пласт, можно кое-что раскрыть. Пойдет вода. — Он пожал плечами. — Почти всегда можно найти водоносный слой, откуда добыть воду. Но здесь более сложный случай. Тут в основном пустые слои, такие, как «Агва фриа», которые Аризона заполняет водой ЦАПа.

— Водой ЦАПа?

— Центрально-Аризонский проект. — Он ухмыльнулся ее невежеству. — Ты серьезно?

Сара пнула Марию ногой, но Ратан отодвинул бокалы с вином и выложил на стол свой планшет.

— Вот, смотри.

Он открыл карту Аризоны, увеличил участок, где находился Финикс, указал на тонкую синюю линию, которая огибала северный край города. Затем проследил ее на запад, через пустыню.

В отличие от гор и холмов в окрестностях Финикса, синяя линия была прямой, словно ее провели по линейке. Несколько раз она изгибалась, но в целом шла так, словно кто-то рассек землю лезвием.

Когда он увеличил изображение, Мария увидела бледно-желтую пустыню, черные каменистые холмы и несколько одиноких сагуаро — и внезапно они оказались над изумрудной рекой, которая текла по бетонному каналу.

Ратан прокрутил карту дальше на запад, следуя за прямой, искусственной рекой, пока она не дошла до широкого голубого водоема, сверкающего в солнечном свете.

«Озеро Хавасу» — гласила надпись на карте.

Его подпитывала извилистая голубая линия: река Колорадо.

— ЦАП — это капельница Аризоны, — объяснил Ратан. — Воду выкачивают из реки Колорадо и транспортируют на триста миль по пустыне. Почти все остальные источники воды, на которые полагался Финикс, выбраны. Резервуар Рузвельта практически пуст. Реки Верде и Солт на несколько месяцев пересыхают. Местные водоносные слои выкачаны. Однако Финикс еще жив — благодаря ЦАПу.

Он изменил масштаб карты, снова показав протяженность канала — тонкой линии, пересекавшей пустыню.

— Видишь, какая крошечная эта линия? Как далеко ей нужно бежать? И вдобавок она выходит из реки, которой хочет воспользоваться множество людей. Калифорния тоже берет воду из озера Хавасу. А Кэтрин Кейс из Невады вообще не хочет, чтобы туда качали воду, потому что эта вода нужна ей в озере Мид.

Кроме того, вверх по реке — в Колорадо и Вайоминге — живут фанатики, которые не желают отдавать воду «штатам нижнего бассейна». Они утверждают, что это их вода, их горы, их ледники. — Ратан снова постучал по тонкой голубой линии. — Слишком много людей на такое количество воды, линия очень уязвима. Ее однажды уже пытались взорвать — и чуть не уничтожили Финикс.

Он откинулся на спинку стула и ухмыльнулся.

— Вот почему они нанимают таких, как я. Финиксу нужны запасные варианты. Если кто-то снова придет по их душу… Пф-ф! — Он пренебрежительно махнул рукой. — Городу конец. А если я найду приличный водоносный слой? Тогда у Финикса все в шоколаде. Город даже сможет расти.

— А ты найдешь? — спросила Мария.

Ратан рассмеялся.

— Скорее всего, нет. Но если у людей сильная жажда, они хватаются за любой мираж. Поэтому я беру свои карты, выезжаю в поле с бригадами бурильщиков и притворяюсь, будто у меня много дел. Я указываю людям, где пробить дыру в пустыне, а Финикс все надеется, что мы найдем огроменный водоносный пласт, и тогда можно будет не волноваться насчет реки Колорадо, не оглядываться на Вегас и Калифорнию. Если я найду новый волшебный источник воды, город будет спасен. Наверное, это возможно. Чудеса случаются. Веселые Перри точно в это верят. Иисус ходил по воде, значит, и водоносные слои может создавать.

Он снова рассмеялся, но с тех пор Мария видела водоносные слои во сне.

В ее снах они были похожи на огромные подземные озера — более прохладные и манящие, чем подвалы домов, — пещеры, заполненные водой. Иногда ей снилось, что она переплывает эти огромные водные соборы на лодке. Над головой нависали сталактиты, фосфоресцирующие, словно краска для тела, которой мазалась Сара, когда искала клиентов в танцевальных клубах Золотой мили. Свод пещеры светился. Лодка плыла по темным зеркальным водам. Мария слушала звуки капающей воды, опускала пальцы в прохладную жидкость…

Иногда ей снилось, что с ней ее семья, а иногда даже то, что на веслах — отец, что он везет их всех в Китай.

А теперь Мария сидит во тьме рядом с насосом «Красный крест/Китай — Дружба» и старается увидеть мир так же четко, как гидролог. И если Сара не поймет, тогда Мария ей все объяснит.

— Это рыночная цена, сестренка. Цена на насосе связана с количеством воды под землей. Когда водоносный слой наполнен, цена снижается, потому что люди не боятся, что вода закончится. Если уровень падает, тогда цена растет, чтобы люди притормозили и не забирали так много воды. А иногда большие вертикальные фермы, построенные китайцами, выключают насосы, чтобы там все подсохло перед сбором урожая.

Все они делают это одновременно и тем самым вводят в заблуждение приборы. Заставляют их думать, что воды хватит на всех, и поэтому цена иногда…

Голубое число на насосе мигнуло, уменьшилось до $6,66. Вернулось к $6,95.

Мигнуло снова. $6,20. Затем снова поднялось до $6,95.

— Видишь? — спросила Мария.

Сара ахнула.

— Ого.

— Сторожи тележку.

Мария сделала несколько шагов по направлению к насосу. Она была рада, что никто еще не заметил, что происходит. Ей не хотелось, чтобы кто-то увидел, что она собирается сделать.

Цена упала до шести долларов, затем поднялась на десять центов, когда включились чьи-то автоматизированные насосы. Но каждый раз цена опускалась все ниже, прежде чем вернуться обратно.

Мария достала из лифчика комок влажных от пота купюр.

Цифры на насосе мигали, цена менялась.

$6,95… $6,90… $6,50.

Она падала — Мария была в этом уверена. Фермеры по-прежнему отводили воду на поля, покупая ее со скидкой, но, как и сказал гидролог, большие вертикальные фермы внезапно остановили насосы, готовясь к урожаю. Это происходило всего несколько раз в году.

И вот она — стоит рядом с насосом, следит за цифрами.

$5,95. $6,05.

Цена действительно падала.

Мария выжидала. Сердце ее билось все быстрее. Вокруг собралась небольшая толпа. $6,15. Люди забегали, наконец сообразив, что происходит. Слухи дошли до палаток Веселых Перри, где горели свечи у алтарей Санта-Муэрте; люди вышли, чтобы посмотреть на чудо, но Мария уже была именно там, где нужно, с бутылками наготове. Она все правильно рассчитала. Рыночная цена опускалась, словно ангел с небес, чтобы поцеловать ее черные волосы и шепнуть слова ободрения.

Свободное падение.

$5,85.

$4,70.

$3,60.

Такой низкой цены она еще не видела. Мария начала запихивать банкноты в щель, фиксируя цену, которая все продолжала падать. Плевать. Еще пара секунд, и начальники наверху очнутся. Автоматизированные системы заметят падение и станут качать. Мария продолжала заталкивать банкноты. Это почти то же самое, что покупать фьючерсы.

У нее закончилась наличка, а цена все падала.

— У тебя деньги есть? — крикнула она Саре. И пусть ее слышат. Она просто хотела извлечь больше прибыли из подвернувшейся возможности.

— Ты серьезно?

— Я верну!

Люди подходили поглазеть на цену и убегали, чтобы сообщить остальным о чудесном обвале цены. У других кранов тоже собралась толпа.

— Скорее! — почти в отчаянии крикнула Мария. Это был огромный куш. И она идеально подгадала момент, чтобы его сорвать.

— А если цена не вырастет?

— Вырастет, вырастет!

Сара нехотя протянула ей двадцатку.

— Это плата за жилье.

— Нужны мелкие! Система не позволяет покупать помногу!

Сара вытащила из лифчика деньги, заработанные долбежкой.

Гидролог сказал, что в старые добрые времена можно было засунуть в машину стодолларовую купюру и спокойно унести все эти галлоны. Но потом какой-то бюрократ с наточенным карандашом сообразил, что происходит, и теперь тебе разрешалось покупать воду только порциями по пять долларов. 2,44. Мария никогда не видела такой низкой цены. Она запихивала деньги так быстро, как только могла.

Автомат заело. Она попыталась затолкнуть еще несколько купюр, но машина их выплевывала. Вокруг люди загружали деньги в другие краны, а ее автомат сломался. Выругавшись, Мария ударила ладонью по насосу. Она купила воды на пятьдесят долларов, а если считать и деньги Сары — то больше чем на восемьдесят. И что теперь? Остальные краны были заняты.

Мария сдалась и стала наполнять бутылки. Цена уже росла. Системы жизнеобеспечения в домах богатых людей заметили падение цены и начали закачивать воду в цистерны. А может, в игру вступила аркология Тайян, решив, что при таких ценах стоит создать запас. Цифры мигали: $2,90… $3,10… $4,50… $4,45…

$5,50.

$6,50.

$7,05.

$7,10.

Порядок был восстановлен.

Мария дотащила бутылки с плескающейся внутри них водой до красной тележки. Пятьдесят долларов только что превратились в воду стоимостью 120 долларов, и как только она вывезет ее из оазиса…

— Сколько мы срубили?

Мария чувствовала себя так хорошо, что даже боялась назвать сумму. Если отвезти воду в центр, к стройплощадке Тайяна… Там люди мечтают о стакане холодной воды. И у них есть деньги. Она знала это место еще с тех пор, как там работал отец; там постоянно у кого-то заканчивается смена. Рабочим запрещалось брать воду на заводе, так что, если им хотелось пить, они могли либо отстоять очередь у насоса «Дружба», либо взять ее у Марии прямо на месте.

— Двести, — ответила Мария. — Когда вывезем отсюда всю эту воду, она будет стоить не менее двух сотен.

— А моя доля?

— Девяносто.

На обратном пути Сара болтала без умолку, потрясенная тем, что получит столько, сколько за три дня работы, просто за то, что прогулялась ночью с Марией.

— Ты прямо как мой пятак, — сказала она. — Сечешь фишку с водой.

— Я не такой игрок, как он.

Но в душе Мария была в восторге от комплимента.

Пятак Сары видел мир ясно.

Теперь его так же ясно видела и Мария.

Глава 4

Вереница черных «эскелейдов» Кэтрин Кейс хрустела по кускам гипсокартона и по битому стеклу, оставляя за собой белые следы. Стальные радиаторы — словно ухмылка. Черные матовые монстры, просевшие под весом брони, зеркальных пуленепробиваемых стекол и высокоэкономичных аккумуляторов. Никаких символов, идентифицирующих Управление водных ресурсов Южной Невады, черные и анонимные. Поверхность с фотоэлементами едва поблескивает даже в ослепляющем пламени полуденного солнца Лас-Вегаса.

Из машин выбрались охранники УВРЮНа, рассыпались, нырнули в пыльные брошенные дома, выискивая направления для стрельбы. Наемники — люди из «Свисс экзек» с автоматами М-16, в бронежилетах и с компьютерами в военных визорах.

Анхель, сидя в машине, наклонил зеркальце, глядя, как команды бойцов бегают по переулку, обходя разрушенные дома. Нескольких парней он знал: Чисолма, Собела, Ортиса… Побочный продукт неудачных патриотических войн. Отбросы вооруженных сил. Их лишили пособия или обещанной пенсии, но на новой работе они чувствовали себя прекрасно.

Собел вылез на плоскую крышу, высматривая снайперов. Анхель вспомнил, как встретил его в стрип-клубе, в одном из подвальных этажей казино Кипариса-1. Тот заливал в себя пиво, пока над ним извивалась девушка.

— Зарплата в пять раз больше, чем в армии! — завопил Собел, перекрикивая громыхающий бас. — И в поле выезжать не нужно! И нет беспилотников, которые пытаются снять тебя с высоты. Говорю тебе, Веласкес, это золотая жила. В частном секторе можно сколотить состояние!

— Работа легкая? — спросил Анхель.

— Ни хрена. В последний раз такая жесть была… как в Мехико, когда президент Сапиенса попытался нагреть Синалоа и Картельные Штаты одновременно и стать независимым.

— И чем все закончилось?

Собел закатил глаза и усадил девушку себе на колени.

— Ну, лично я выжил.

Анхель терпеливо ждал. Группы УВРЮНа работали. «Теслу» заполнил холодный воздух — кондиционер подпитывали фотоэлементы на поверхности машины. Мимо тонированных стекол «Теслы» проскользнула еще одна команда — Ортис и какая-то незнакомая женщина. Они осторожно добрались до стены разрушенного трехквартирного дома, ступая по слоям выброшенных пластиковых пакетов. Стены кондоминиумов были испещрены выцветшими на солнце ругательствами и изображениями Кэтрин Кейс, с указаниями, куда она может идти, если захочет выгнать отсюда людей.

Самый умный нарисовал гроб и подписал: «кейс для Кейс».

Остальные были совсем не такие интересные.

ПЕЙ… ОЧУ ТЫ… УКА… НАЯ

Ругательства и угрозы перемежались отверстиями с рваными краями в обивке — там, где мародеры выдирали охладители, провода и медные трубы. Типовое предместье превратилось в типовую помойку.

Анхель не переставал удивляться тому, как похожи друг на друга города, у которых отключили воду. Не важно, находились ли они в верховьях реки Колорадо или ниже по течению. Это мог быть Лас-Вегас или Финикс, Тусон или Гранд-Джанкшн, Моаб или Дельта. Заканчивалось все одинаково: слепые светофоры, улицы, покрытые перекати-полем, разбитые витрины торговых центров, в которых гулко отдается эхо; занесенные песком поля для гольфа, с торчащими из земли стволами засохших деревьев.

В данный момент Карвер-Сити шел по тому же пути — еще одна жертва острого взгляда Кэтрин Кейс и еще более острых ножей для воды. За спиной у Анхеля на фоне дымчато-голубого грязного неба выделялись хаотичные кривые Кипариса-3 — будущее, надменно возвышающееся над развалинами старого Лас-Вегаса.

Солнечные батареи аркологии дрожали, следя за движением солнца. Закрывая стены, они контролировали температуру, поглощая тепло и свет.

За Кипарисом-3 виднелись его братья, аркологии № 1 и № 2, а к западу, вокруг скважины Кипариса-4, росли решетчатые башни строительных кранов, увешанные яркими красно-золотыми знаменами.

Даже с расстояния двух миль можно было увидеть огромные иероглифы: 远大集团. Юань Да Цзи Туан. «Большая группа» — крутая строительная фирма из Чанша — работала на всех проектах мужа Кейс и его риелторской корпорации.

Китайцы умеют добиваться результатов, сказала Кейс. Знают, как создать совместное предприятие, которое всем приносит прибыль. Теперь, когда уже построены три наглядных примера — аркологии по ее проектам, — продавать квартиры в новых было легко. Подписка на Кипарис-4 уже закончилась, в проекте был Кипарис-5.

Анхель еще помнил, с каким усердием менеджер по продажам расхваливала ему недвижимость, пока они шли по центральным атриумам Кипариса-1. Их окружали водопады и заросли ползучих растений, однако она все равно без устали тыкала в планшет, показывала схемы, объясняла, какие надежные здесь системы рециркуляции, заверяла, что аркология может продержаться целых три месяца, не взяв ни капли воды из реки Колорадо. Рассказывала Анхелю о том, что он помогал создавать.

Люди называли Кэтрин Кейс убийцей, потому что ее ножи для воды наносили глубокие раны тем, кто жил на берегах Колорадо, — но когда Анхель вдохнул в Кипарисе ароматы эвкалипта и жимолости, то понял, что ее противники ошибаются.

Снаружи были только пустыня и смерть, а внутри, среди тропической зелени и прудов с карпами, царила жизнь, и Кэтрин Кейс была святой, технологии и предвидение которой обещали пастве спасение.

Ортис снова прошел мимо «Теслы», заглянул внутрь, убеждаясь, что в машине только Анхель. Еще двое людей «Свисс экзек» стали охранять въезд в переулок.

Наконец в переулок вкатился «Эскелейд» Кейс, и из него вышла сама Королева Колорадо. Худая блондинка в облегающей юбке. Туфли на высоких каблуках цокали по битому стеклу. Узкая талия. Короткий синий пиджак поверх блестящей золотой блузки. Немного макияжа, благодаря которому ее глаза выглядели больше и темнее. В палящих лучах солнца женщина казалась слишком маленькой и хрупкой, совсем не похожей на лидера организации, которая обращает в прах целые города.

Анхель не забыл, как он, в бронежилете, заслонял ее, когда она объявила о своем намерении перерезать глотку именно этому пригороду. Одна из ее первых побед. Он еще помнил ропот толпы, то, как вспыхивал его военный визор, когда он смотрел на активистов, радугу угроз разной степени важности, данные о распознавании объектов… Возникший на экране силуэт пистолета сообщил ему о том, что пришло время остановить своим телом пулю ради Королевы…

Ну и работенка, мать его.

Ну и предложение.

— Остаться хочешь? — спросила она его на первой встрече.

Это было еще до подготовки. До того как у Анхеля появилось удостоверение личности и прописка в Кипарисе. До гвардиков. Тогда он едва мог считаться человеком. Он помнил жару и страх оказаться в клетке, аммиачный запах пластиковых пакетов «Клирсэк», которые использовали слишком много раз. Тридцать человек, набившиеся в тюремную камеру. Карманники, шлюхи, бандиты и мошенники, которым не хватило ума делать деньги так, как этого хотелось Вегасу. Таких Вегас запирал в огромных грузовиках и отправлял на юг. Тот, кому удавалось дотянуть до границы, выживал. Остальные поджаривались.

Уличные банды называли эти машины «мусоровозами».

Не облажайся, кореш, а то в мусоровоз посадят.

Тогда на Кэтрин Кейс тоже были дорогие туфли — изящные, с ремешками, на высоком каблуке. Они стучали по бетонному полу тюрьмы, покрытому трещинами, и этот звук резко контрастировал с более тяжелыми ударами ботинок сопровождавшего ее гвардейца. Туфли Анхель запомнил потому, что они внесли разнообразие в его жизнь в клетке и заставили выглянуть из-за решетки. Он помнил, как пялился на эту странную, похожую на куклу женщину — думал, что если дотянуться до ее шеи, то все это золото и бриллианты сделают его богачом. Он помнил, как глядели на него ее голубые глаза — внимательно и завороженно, словно она наблюдала за животным в зоопарке. Он помнил, как она была сосредоточена, словно охотилась за чем-то; он помнил, как ему хотелось броситься на нее и проучить.

А потом она сильно его удивила. Просунула руку через решетку, чтобы погладить его по потному лбу. Просто взяла и засунула руку, не слушая предупреждающего шипения охранников.

— Остаться хочешь? — спросила она спокойно.

Анхель кивнул, чувствуя, что ему выпал шанс.

Телохранители вытащили его из клетки и отвели в душную комнату без окон.

— Говорят, у тебя были пулевые ранения, — сказала она, когда наконец уселась напротив.

Анхель посмотрел на нее с презрением — настоящий мачо — и задрал майку, показывая шрамы.

— Было несколько.

— Хорошо. Я хочу дать тебе работу, на которой тебе придется принимать на себя пули.

— С какой стати?

— Потому что я много плачу. — Она еле заметно улыбнулась. — И дам тебе нормальный бронежилет. Если повезет, можешь даже выжить.

— Смерти я не боюсь.

Анхель улыбнулся, вспоминая свои слова. Он не боялся ни смерти в мусоровозке, ни Кэтрин Кейс. Он так долго смотрел смерти в лицо, что она его уже не пугала. Эта дама — куколка, ничто. У него на спине вытатуирована Санта-Муэрте. Он поручил свою судьбу заботам Костлявой Госпожи. Смерть теперь стала его лучшей подругой.

— Почему я? — спросил он.

— Ты соответствуешь нужному профилю. Ты агрессивный, но умеешь себя контролировать. Ты умный. Ты приспосабливаешься к меняющимся обстоятельствам. Ты упорный. — Кейс снова посмотрела на него. — И к тому же ты призрак. За тобой не тянется бумажный след. — Она пожала плечами. — Может, в Мексике что-то есть, но здесь ты — призрак. Призраки мне нужны.

— Что вам нужно от призрака?

Она снова улыбнулась.

— Глотки резать умеешь?

Кроме него были и другие рекруты, но постепенно большинство из них испарилось. Некоторые исчезли почти сразу, не прошли лагеря гвардиков и курс подготовки полицейских. Кто-то сбежал. Некоторые не соответствовали все усложняющимся требованиям Кейс. Когда она только наняла его, Анхель полагал, что ей нужен стрелок. Однако она обучила его всему — от чтения контрактов до установки взрывчатки. Многие рекруты слились. Он процветал.

И в награду Королева Колорадо сделала его своим рыцарем. Дала ему разрешение жить в Кипарисе-1. Снабдила водительскими правами, счетами в банках, нагрудными знаками и комплектами формы, сначала — «Верблюжьих войск», а затем и другими, и не всеми из них она была вправе распоряжаться. Патруль штата Колорадо. Центральное бюро расследований Аризоны. Национальная гвардия Юты. Бюро мелиорации. Департамент полиции Финикса. Бюро землепользования. ФБР. Удостоверения, машины и формы появлялись и исчезали в зависимости от того, где Королеве понадобился нож для воды. Анхель менял роли словно хамелеон, чтобы соответствовать очередной задаче, избавлялся от старых обличий с такой же легкостью, с какой змея меняет кожу.

Кем бы он ни был в той камере, тот человек давно исчез.

Ортис с почтением распахнул дверцу «Теслы». Кейс села на пассажирское сиденье, кивнула Ортису. Дверца захлопнулась, блокируя свет и тепло. Анхеля и Кейс окружил кокон прохладного воздуха, созданный кондиционером.

— Что, паранойя? — спросил Анхель, нарушив внезапно наступившую тишину.

Кейс пожала плечами.

— Число угроз снова увеличилось, — ответила она. — Мы на последнем этапе строительства восточного трубопровода.

— Я думал, проект заглох.

— Рейесу наконец-то удалось выкурить фермеров, которые обстреливали наши экскаваторы. Теперь беспилотники патрулируют весь маршрут, все 250 миль, и если кто-то хотя бы приблизится к трубопроводу, мы забросаем его ракетами. В зоне бассейнов и хребтов скоро станет чертовски сухо.

Только когда Кейс улыбалась, Анхель замечал на ее лице признаки старения. Он не знал, по каким голливудским методикам ее лечили, но они ей точно помогали. Еле заметные морщинки в углах глаз — и все. Кейс всегда была собранной. Одежда, макияж, информация, планы — все тщательно проанализировано и подобрано. Она находила последовательности, подгоняла их друг к другу и обращала себе на пользу.

— Значит, теперь они решили добраться до вас, — сказал Анхель.

— Отдел оценки угроз следит за полудюжиной групп. Ортис говорит, что пара из них действительно опасна. — Кейс махнула головой в сторону граффити на стене кондоминиумов. — Я даже скучаю по старым временам, когда они просто писали статьи в газетах и фотошопили мое лицо на порнухе.

— И все-таки — ничего себе охрана из-за горстки злых фермеров.

— Ортис не устает мне напоминать, что достаточно одной пули. — Она посмотрела на выжженные руины, которые создала одним росчерком пера. — И поскольку сбивать беспилотники они не в силах, им кажется, что легче снять меня.

— Их ждет неприятный сюрприз.

Кейс рассмеялась.

— Если бы они не пытались вышибить мне мозги, я бы их пожалела, честно. Они — возбужденные люди, которых переполняет… — она помолчала, подыскивая слова, — вера. Их вера. И им кажется, что раз у них есть вера, то одно их желание сделает мир таким, каким они хотят его видеть. Если подумать, то они просто мальчики и девочки с винтовками, играющие в борцов за свободу. Невинные такие детишки.

— Детишки с пушками.

— Насколько я могу судить, дети с пушками обычно убивают сами себя. — Она сменила тему. — Расскажи про Карвер-Сити.

— Плевое дело. — Анхель пожал плечами. — Ю пытался вернуться в здание и покончить с собой, но я его вытащил.

— Ты теряешь хватку.

— Вы постоянно жалуетесь на иски о смертях в результате противоправных действий.

— Нужно выйти на контакт с Ю. Мне всегда нравилась его преданность делу. Выясни, не хочет ли он работать на другом берегу реки.

— Когда я выбрасывал его из вертолета, то сказал, что скоро ему может поступить предложение.

— Не следовало его отпускать. Он теперь в каждом выпуске новостей рассказывает про ножей для воды из Вегаса.

— Серьезно? Этот сраный городишко попал в новости?

— Журналисты обожают истории про черные вертолеты.

— Хотите, чтобы я на них надавил? Похоронил эту историю?

— Нет. — Кейс покачала головой. — У журналистов память короткая, как у блох. Уже завтра они будут делать репортажи о суперторнадо в Чикаго или о разрушенном волноломе в Майами. Мы ляжем на дно, и все всё забудут. Даже если через пару лет Карвер-Сити выиграет коллективный иск, он как город уже перестанет существовать. А это главное. Карвер-Сити сосет песок, а его вода у нас.

— Так почему у вас несчастный вид? Карвер-Сити конец, а мы идем дальше — резать что-нибудь другое, так?

— У Карвер-Сити были инвесторы, которых Брекстон не выявил в ходе проверки. Город арендовал права на водопользование у одного проекта по экологическому развитию. Экологически чистая аркология Космический корабль Земля. Вертикальные фермы, интегрированное жилье, восемьдесят пять процентов воды проходит повторную переработку — своего рода дешевая версия Кипарисов. Оказалось, что в проект вложились многие люди.

— Люди?..

— Влиятельные люди. Сенатор с восточного побережья. Пара конгрессменов.

То, как она это сказала, заставило Анхеля удивленно оглянуться.

— Конгрессменов? Вы хотите сказать — конгрессменов от Невады? Наши люди?

— Монтойя, Клейг, Туан, Ласалль…

Анхель не мог удержаться от смеха.

— О чем они вообще думали?

— Очевидно, полагали, что знают наши планы относительно Карвер-Сити.

— Будь я проклят. — Анхель покачал головой. — Теперь понятно, почему Ю так удивился. Он считал, что у него мощная «крыша». Все повторял, что я разозлю влиятельных людей.

— В наши дни все стараются минимизировать риски, — сказала Кейс. — Когда водоочистной комплекс Карвер-Сити вышел из строя, мне позвонил губернатор.

— Он тоже был в доле?

— О нет. Но он пытался выудить из меня информацию, узнать, планируем ли мы другие нападения.

— Во что он вложился?

— Откуда я знаю, черт побери! Он слишком умен, чтобы проболтаться в телефонном разговоре, который могут записать.

— Но он все еще на вашей стороне, да?

— Ну, если в Вегасе начнется засуха, он не получит голоса избирателей. А пока я даю ему воду, Управление водопользования Южной Невады получает карт-бланш. Мы можем собирать налоги, строить…

— Резать.

— …и планировать экономическое будущее Невады. — Кейс выдохнула. — И все же я раз за разом натыкаюсь на какого-нибудь… придурка… который хочет подстраховаться. — Она взглянула на Анхеля. — Ты знаешь, что букмекеры принимают ставки на то, какой город лишится прав в следующий раз?

— И какие шансы?

Она оскалилась.

— Стараюсь не подглядывать. У меня и так хватает исков о конфликте интересов, связанных с Кипарисами.

— Это да, но я-то мог бы заработать реальные деньги.

— Насколько я помню, твою работу нельзя назвать низкооплачиваемой. — Кейс прищурилась, разглядывая мертвый пригород. — Раньше мне казалось, что я могу, по крайней мере, доверять своим людям. А теперь я либо жду, что меня подстрелит какая-то деревенщина, либо разбираюсь с мелкими клерками, которые сливают нашу стратегию действий на водных аукционах в обмен на вид на жительство в Лос-Анджелесе. Никому уже нельзя верить.

— А этих конгрессменов прозевал Брекстон, да?

— И что?

— Обычно он такие вещи не пропускает. — Анхель пожал плечами. — Раньше не пропускал, по крайней мере.

Кейс резко взглянула на него.

— Просто хочу сказать, что раньше он не прокалывался.

— О боже. — Кейс закатила глаза. — И после этого ты говоришь, что паранойя у меня.

— Вы же сами сказали: достаточно одной пули.

— Брекстон нас не нагрел. — Она угрожающе взглянула на Анхеля. — И я не хочу, чтобы мой главный нож для воды воевал с главой моего юридического отдела.

— Нет проблем. — Ухмыляясь, Анхель поднял руки вверх. — Пусть он ко мне не лезет, и я его не трону.

— Ох, — она раздраженно застонала, — когда-то это была простая работа.

— Только не в мое время.

— Даже незадолго до твоего появления. Раньше, если ты заключал договор об обмене водой с Сан-Диего и строил водоопреснительную установку в каком-нибудь совместном проекте, тебя называли гением. А теперь? — Она покачала головой. — Эллис говорит, что Калифорния отправляет гвардиков вверх по реке в Вайоминг и Колорадо. Он видел их вертолеты в верховьях Грин-Ривер и Ямпы.

Анхель удивленно посмотрел на нее.

— Не знал, что Эл работает так высоко по течению.

— Мы пытаемся выяснить, кому там принадлежат преимущественные права. На тот случай, если придется их выкупать. — Кейс скорчила гримасу. — Калифорнийцы уже там, начали добывать права в Верхнем бассейне раньше нас. Мы думали, что изменение условий трансфера воды в Договоре будет нам на пользу, а теперь эта история меня пугает. Мы играем в догонялки. Кто знает, может, Калифорния уже купила Колорадо или Вайоминг целиком. Они поместят нижнее течение Колорадо в соломинку, заберут себе испарения, а затем купят верховья.

— Правила меняются, — сказал Анхель.

Кейс выдохнула.

— Возможно, никаких правил не было. Может, у нас есть только привычки — то, что мы делаем, даже не задумываясь, зачем. — Она рассмеялась. — Ты знал, что моя дочь до сих пор произносит клятву верности? У меня три разных ополчения охотятся на зонцев и техасцев, которые переходят границу, а Джесси по-прежнему прижимает руку к груди и произносит текст клятвы. Поди разберись. У каждого штата уже есть свои пограничники, а мой ребенок до сих пор считает себя американцем.

Анхель пожал плечами.

— Я никогда особо не понимал патриотизм.

— Это точно, — рассмеялась Кейс. — Но кое-кто из нас раньше в него верил. А теперь мы размахиваем американским флагом только для того, чтобы федералы не прессовали нас за создание ополчений.

— Страны… — Анхель умолк, вспоминая свое детство в Мексике, еще до Картельных Штатов. — Страны приходят и уходят.

— А мы и не замечаем. — Кейс вздохнула. — По некой теории, у нас обязательно должно быть слово для объекта, иначе мы не заметим его, даже если он у нас перед носом. Если мы не можем точно описать реальность, мы ее не видим. А не наоборот. И когда кто-то говорит «Мексика» или «Соединенные Штаты», эти слова мешают нам даже заметить то, что перед нами. Нас ослепляют наши собственные слова.

— А вот вы заметили, что надвигается, — произнес Анхель.

— Ну, у меня такое чувство, что я лечу вслепую. — Она стала разгибать пальцы. — Снежный покров в Скалистых горах фактически нулевой. Этого никто не предусмотрел. Раз. Вся эта пыль ускоряет таяние снега, так что даже в хороший год он тает слишком быстро или даже испаряется. Этого никто не предусмотрел. Два. Гидроэлектростанции. — Кейс рассмеялась. — От них польза только весной, потому что не удается создать запас в резервуарах. Три. А теперь еще и Калифорния выдвигает заявки на реку.

Она смотрела на раскрытую ладонь так, словно пыталась предсказать будущее.

— Эллиса я отправила на Ганнисон; пытается что-нибудь купить, но я боюсь, что там мы тоже опоздали. Такое ощущение, что удача от нас отвернулась. Кто-то все время нас опережает. Кто-то видит картину яснее, чем мы. У кого-то есть слова, которые лучше описывают ситуацию.

— Вы точно не хотите, чтобы я занялся Брекстоном?

— Забудь про него. Им занимаются другие люди.

Анхель рассмеялся.

— Я знал! Вы его тоже не любите.

— Дело не в любви, а в доверии. И ты прав — раньше он не лажал. — Она выдохнула. — Но я хочу поручить тебе другое задание. В Финиксе.

— Перерезать ЦАП? На этот раз результат будет окончательным.

— Нет. — Кейс яростно замотала головой. — Больше нам такое с рук не сойдет. Для этого нужна реальная юридическая поддержка. Теперь за ЦАПом следят беспилотники федералов, — а нам сейчас совсем не нужно, чтобы армия встала на сторону Аризоны. Нет, я хочу, чтобы в Финиксе ты кое-что разнюхал. Там что-то случилось, и я не могу докопаться до сути происходящего.

— Разнюхать что?

— Если бы я знала, не было бы смысла тебя отправлять. Я не могу сложить из фрагментов всю картинку. И из Калифорнии тоже доносятся странные слухи. Они там чем-то недовольны.

— От кого слухи?

Она удивленно выгнула бровь.

— Давай не будем раскрывать все секреты, ладно? Просто разведай, что сумеешь. Мне нужна там еще одна пара глаз. Независимая пара глаз.

— Кто управляет Финиксом?

— Гусман.

— Хулио?

— Да.

— Он крутой.

— Ну, сейчас он наложил в штаны и просит, чтобы его эвакуировали. Все твердит, что потерял людей. Испуганно квохчет, словно курица.

— Раньше он был крутым.

— Наверное, я слишком долго его там продержала. Финикс должен был быстро сдохнуть, поэтому я его туда и пустила. Но город цепляется за жизнь зубами и когтями. Знаешь, они там даже аркологию строят. Даже частично построили.

— Слишком поздно.

— Китайские деньги за солнечную энергию и наркодоллары. Такая комбинация может делать все, что угодно.

— Вода действительно течет к деньгам.

— Ну, Картельные Штаты и китайские энергопроизводители…

— Это тонны денег.

— Еще немного, и Финикс снова вступит в игру. Пару недель назад Хулио говорил, что у него намечается что-то крупное — и вдруг все рухнуло. Он запаниковал, стал умолять, чтобы его вывезли на другой берег реки. Разберись, почему Хулио теперь своей тени боится. Сейчас я мало кому могу доверять, и… — Она помолчала. — Там что-то не то. Докладывать будешь лично мне. Каналами УВРЮН не пользуйся.

— Не хотите, чтобы губернатор заглядывал через плечо?

На лице Кейс проявилось отвращение.

— Знаешь, было время, когда мы могли доверять нашим людям.

Они пару минут поболтали о пустяках, но Анхель чувствовал, что Кейс уже занята следующей проблемой. Ему выдано задание, он вставлен в мозаику мира, и теперь ее не знающий покоя ум перешел к другой информации и другим заботам. Еще через минуту она пожелала ему удачи и вылезла из «Теслы».

Бронированные внедорожники ее эскорта захрустели по разбитому стеклу, и Анхель остался один — смотреть на руины, которые Кейс создала одним росчерком пера.

Глава 5

За домом, словно хищник, рычал на холостых оборотах какой-то пикап. Он стоял там уже минут десять и уезжать, похоже, не собирался.

— Ты меня вообще слушаешь? — спросила Анна. Сестра Люси смотрела на нее с компьютерного экрана. За ее спиной холодный серый ванкуверский свет лился из огромных окон. — Если хочешь, уезжай.

Двигатель пикапа взревел, потом вновь басовито заурчал.

Люси подавила желание выйти и разобраться с этими уродами.

— …все повторяешь, что это ужасно, — говорила Анна. — Ты ничего и никому не должна доказывать. Ты оставалась там дольше всех журналистов, которых отправили туда на задание. Ты их всех победила.

— Все не так просто.

— Да нет же, для тебя — просто. У тебя удостоверение гражданина Новой Англии. Ты, наверное, одна из последних, кто может просто взять и уйти. А ты почему-то все еще там. Папа говорит, ты напрашиваешься на неприятности.

— Ничего подобного.

— Тем не менее ты боишься.

— Нет, не боюсь.

— Тогда почему звонишь?

Тут Анна ее подловила. Обычно звонила она, а не Люси. Именно Анна поддерживала контакты. Анна до сих пор сохранила манеры уроженки Восточного побережья и до сих пор каждый год посылала рождественские открытки — настоящие открытки из настоящей бумаги, которые вырезали настоящими ножницами ее милые настоящие дети. К узорчатым изображениям снежинок и елок прилагались перевязанные красными ленточками коробки с подарками — микрофильтрами REI для противогаза. На Анну всегда можно было рассчитывать. Она звонила, поддерживала связь, заботилась.

— Люси?

Люси вдруг поняла, что на окнах в доме Анны нет ни одной решетки. К стеклам лепились бусины дождевых капель, а за окном раскинулся изумрудный сад.

— Просто сейчас… сложная ситуация, — наконец ответила Люси.

В ее системе координат это означало «кто-то вырвал глаза моему другу и бросил его посредине Золотой мили». Однако расшифровать эти слова Анна не могла, — и возможно, так было лучше для них обеих.

Снаружи снова взревел двигатель.

— Что это за звук? — спросила Анна.

— Пикап.

— Их еще кто-то производит?

Люси заставила себя рассмеяться.

— Это часть культуры.

За пределами экрана хихикали Стейси и Энт — они играли с «лего», программировали какое-то свое творение, чтобы оно гонялось по дому за котом. Люси подавила в себе почти непреодолимое желание коснуться рукой экрана.

— Я не собираюсь переезжать, — сказала она. — Хотела тебя увидеть, вот и все.

— Мама, смотри! — завизжала Стейси. — Ворчун Пит его ест!

Снова раздался смех.

Анна развернулась и приказала детям вести себя тише, но было видно, что она не сердится.

На несколько секунд смех сменился шепотом. На экране мелькнул кот — он ехал на вездеходе, который собрали Стейси и Энт. На голове у Стейси был шлем игрока в американский футбол, а на Энте — маска мексиканского рестлера, которую Люси подарила ему в свой прошлый приезд. Это было что-то сверхъестественное: две реальности, разделенные тонким компьютерным экраном. Казалось, будь у нее молоток, Люси могла бы разрушить расстояние, разделяющее их, и попасть в то зеленое, безопасное место.

Анна снова посерьезнела.

— А что там вообще происходит?

— Я… — Люси замялась. — Я просто по тебе соскучилась.

Мне нравится быть там, где дети не знают, что такое страх.

Увидев Стейси и Энта живыми и здоровыми, она вспомнила первый труп, про который она писала. Симпатичная обнаженная латиноамериканка, немногим старше Стейси, словно сломанная кукла, лежала на дне бассейна. Люси еще не забыла, как Рэй Торрес, стоявший рядом, сказал, затягиваясь сигаретой:

— Про трупы не пиши.

Торрес был старомодным копом в старомодной ковбойской шляпе и узких потертых «ливайсах». Пояс с массивной пряжкой, начищенные до блеска серые ковбойские сапоги. Его глаза весело сверкнули за зеркальными полицейскими очками; встроенный в них компьютер уже пытался опознать погибшую, сравнивая фотографии в базе данных.

— Для падальщиков в этом городе дерьма хватает, — сказал он.

Там же, на покрытом песком дне бассейна, труп осматривали медики и копы.

Заметив, что Люси его слова проигнорировала, Торрес сделал еще один заход.

— Это не та тема, о которой стоит писать хорошенькой девушке из Коннектикута.

— Не надо меня учить, — отрезала Люси.

По крайней мере, именно так она видела эту ситуацию. Она — сильная, уверенная в себе, дала отпор снисходительному копу. Она точно помнила, что в ответ Торрес прикоснулся рукой к своей шляпе и побрел к другим полицейским, стоявшим у машины «скорой помощи».

Ту девушку выбросили, словно мусор. Ей было лет пятнадцать, не больше, а теперь ее труп лежал на дне грязной дыры. Дикие собаки уже потерзали тело, вырвали кишки, оставив кровавые следы вокруг, прежде чем сбежали при появлении криминалистов. Ссадины на ее коленях были покрыты черной кровью и серой пылью. Молодая девушка с короткими черными волосами и крошечными серебряными сережками-сердечками.

Торрес и его друзья курили, перешучивались и время от времени поглядывали на Люси. Между собой они говорили по-испански, а в то время она хреново его знала. Люси заставила себя встать на край бассейна и долго — дольше, чем ей хотелось — смотрела на переломанные руки и ноги девушки. Она чувствовала на себе взгляды мужчин и пыталась доказать, что они ее не пугают.

Торрес подошел к ней, снова прикоснулся к шляпе.

— Я серьезно: не пиши про трупы. От них одни неприятности.

— А как же она? — спросила Люси. — Она не заслужила того, чтобы ее запомнили?

— Она? Ей теперь все равно. Черт побери, да она, наверное, даже рада, что убралась из этого адского места.

— И следствия не будет?

Ковбой рассмеялся.

— Что тут расследовать? Смерть еще одного техасца? — Он покачал головой. — Тут весь город можно в подозреваемые записывать. Да кому вообще нужны эти техасцы?

— Вы отвратительны.

— Эй. — Он схватил ее за руку. — Я не шучу насчет трупов. Если хочешь делать карьеру в кровавых таблоидах, тебе будет на что поглядеть. Но есть мертвяки… — он мотнул головой в сторону девушки на дне пустого бассейна, — о которых лучше забыть.

— А что в ней такого особенного?

— Познакомлю-ка я тебя с редактором «Рио де сангре». Можешь писать про трупы для них. Если захочешь, даже устрою тебе эксклюзивную экскурсию на полицейской машине. После этой девочки у меня еще два парнишки, которых завалили из проезжающей машины в Марикопе. И пять «пловцов», которыми я займусь, как только вернется напарник.

— Пловцов?

Торрес сердито рассмеялся.

— Какая же ты еще зеленая! — Он пошел прочь, качая головой. — Зеленая и мягкосердечная.

Тогда Люси еще не знала, как легко написать что-то не то. Как это просто — навалиться на руль своей машины с пулей в голове.

Тогда она была зеленая, как сейчас — Анна.

— Можешь пожить с нами, — предложила Анна. — Арвинд обо всем договорится, устроит тебя в программу иностранцев-профессионалов. Сначала устроишься в университет. С твоим послужным списком тебе сразу дадут визу. Стейси и Энт будут в восторге.

— У вас там плесень. — Люси постаралась рассмеяться. — Даже трусы плесневеют. Ученые доказали, что это очень вредно для здоровья.

— Я серьезно. Мы с детьми по тебе скучаем. Тебе там одиноко. А здесь есть хорошие мужчины.

— Хорошие канадцы.

— Арвинд — хороший канадец.

Было видно, что Анна хочет прочитать сестре целую лекцию, отчаянно хочет столько сказать… Но молчит.

Ты сошла с ума.

Ты поступаешь глупо.

Нормальные люди так не делают.

И все это не было высказано, потому что — зачем спорить?

Как ни тянуло Люси попасть в зазеркалье, в мир сестры, нельзя заражать мир Анны тем, что сейчас сидело внутри нее. Она хотела… нет, она нуждалась в том, чтобы их разделяло это стекло, защищавшее Анну, Арвинда и детей. Оно означало, что где-то существует нормальный мир.

Наконец Анна вымученно улыбнулась.

— Только не прекращай со мной общаться только потому, что я тебя достаю. Ты же знаешь, что я люблю тебя.

— Бьет — значит любит?

— Точно. — Анна отвернулась от камеры. — Стейси! Энт! Поговорите с тетей Люси. Вы всю неделю твердили, что хотите с ней пообщаться, так давайте!

Дети появились на экране. Они были очаровательны. Если дети вообще стоят того, чтобы их рожать, подумала Люси, то Стейси и Энт — настоящее сокровище. Мимо, улыбнувшись ей, прошел Арвинд. Его темная кожа резко контрастировала с бледной кожей Анны. Он повел детей мыть руки и обедать.

Сестра коснулась рукой экрана.

— Извини, — сказала она. — Я просто беспокоюсь.

— Знаю, — ответила Люси. — Я тоже тебя люблю.

Они попрощались и закончили разговор. Люси уставилась на потемневший экран, думая обо всех предупреждениях и советах, которыми люди не делятся потому, что боятся разрушить отношения, — даже если видят, что надвигается катастрофа.

Я просто беспокоюсь.

— Я тоже беспокоюсь, — прошептала Люси.

На улице снова заревел двигатель. Люси, раздраженная, встала и схватила пистолет.

— Ну ладно, урод. Посмотрим, кто ты такой.

Санни привлекла внезапная активность Люси, и он с надеждой замахал хвостом.

— Сидеть! — приказала Люси. Она отодвинула задвижку, загнала патрон в ствол, глубоко вздохнула и рывком раскрыла дверь.

Двор был залит солнечным светом. Сразу за сеточным ограждением поджидал урчащий пикап вишневого цвета, с массивными шинами и тонированными стеклами.

Водителя Люси не видела, но знала, что он смотрит на нее. Пистолет она держала у бедра. А не целятся ли уже в нее из кабины? Может, ей уже нужно стрелять?..

— Что надо? — крикнула она, подходя ближе. — Что надо, сука?!

Водитель нажал на газ. Из-под колес полетел гравий, машина сорвалась с места и помчалась по переулку. За ней кружились клубы пули и «Клирсэки».

Люси уставилась вслед уезжающему пикапу, чувствуя, как в груди колотится сердце. Жаль, что не запомнила номер машины.

Может, я схожу с ума?

Либо кто-то ее выслеживает, либо она только что едва не застрелила какого-то невинного парнишку в приступе паранойи.

Залаял Санни, злясь, что его оставили одного. Люси открыла дверь. Пес радостно бросился наружу, вывалив розовый язык, подбежал к машине и сел у дверцы.

— Ох. И ты туда же.

Санни с надеждой задышал. Люси сунула пистолет за пояс джинсов.

— Кататься мы не поедем, — сказала она псу.

Санни посмотрел на нее с отвращением.

— В чем дело? Можешь идти домой, можешь остаться на улице. Я буду подметать. Кататься не поедем.

Санни заполз под пикап. Люси достала щетку. Санни смотрел на нее с упреком.

— Вы с Анной два сапога пара, — пробурчала она и начала очищать каменные плиты на своем дворе. Уничтожала бледные дюны, привольно раскинувшиеся рядом с домом. В воздух поднялись тучи песка. Люси расчихалась, закашлялась. Еще немного, и она услышала бы, как ее отчитывает Анна — совсем не бережет свои легкие!

Поначалу Люси выполняла все правила, словно религиозные обеты — постоянно надевала маску, меняла фильтры, защищала легкие от дыма лесных пожаров, пыли и долинной лихорадки. Потом стало все тяжелее беспокоиться о том, что по воздуху летают невидимые грибки Coccidioides. Она здесь живет, сухой кашель — просто часть ее жизни.

Она помнила, как сверкала ее маска «REI», когда она, недавняя выпускница школы журналистики, прибыла в Финикс, готовая раскапывать свою первую сенсацию.

О боже, какой она тогда была зеленой!

Убрав во дворе, Люси прислонила к стене дома лестницу и забралась на плоскую крышу.

Перед ней раскинулся Финикс: пробки, пригороды, покрытые пылью многоэтажки и брошенные частные дома на пустынной равнине. Меса, Темпе, Чендлер, Гилберт, Скотсдейл — останки метрополиса, который, словно море, затопил равнину, наполнил ее домами и прямыми как стрела бульварами, пока его волны не стали биться о поросшие сагуаро горы.

Солнце, горячее и беспощадное, жгло, пробивалось сквозь завесу крошечных частиц почвы, поднятых в воздух транспортом. Даже в такой ясный день, как сегодня, небо казалось голубым только прямо над головой.

Возможно, что когда она смотрела на небо и называла его синим, серым или коричневым, на самом деле оно было совсем другого цвета. Пыль вечно создавала дымку в воздухе, а если бы она вдруг исчезла, остался бы серый дым лесных пожаров в Калифорнии.

Возможно, она уже забыла голубой цвет и он теперь существовал только в ее воображении. Возможно, она так долго прожила в Финиксе, что придумала названия для кучи вещей, которых уже нет.

Голубой. Серый. Ясный. Облачный. Жизнь. Смерть. Безопасность.

Она могла сказать, что небо голубое, и, возможно, оно и было голубым. Она могла сказать, что она в безопасности, — и, возможно, ей удалось бы выжить. Однако на самом деле ни того, ни другого уже не существовало. Голубой цвет превратился в мираж — такой же, как Рэй Торрес и его снисходительная улыбка. В Финиксе ничто не существует долго.

Люси принялась за работу, сметая пыль с коллекторов, обнажая черные силиконовые поверхности «Джи-И» и «Хайера». Она плевала на стекло, оттирала ямки и царапины до чистоты, дольше, чем нужно — потому что отчищать от грязи дом легче, чем думать о том, что она видела прошлой ночью — и о том, что это для нее означало.

«Почему ты звонишь?» — спросила Анна.

Потому что моему другу вырвали глаза и мне страшно, что следующая в очереди — я.

Она не могла не думать о Джейми. Человек, разобранный на части, на земле рядом с «Хилтоном-6». В ее фотоаппарате остались снимки. Она даже не соображала, что делает, когда фотографировала на месте преступления. Это был просто рефлекс.

Неожиданный финал истории, которую Джейми пытался сочинить про себя.

Она вспомнила, как он сидел в «Хилтоне-6» — одетый с иголочки и самоуверенный.

— Люси, у меня будет бассейн и толпа мальчиков от стены до стены. Вот получу калифорнийскую визу и уеду отсюда навсегда.

Он уже распланировал всю свою жизнь.

Слишком смышленый, чтобы застрять на одном месте. Слишком умный, чтобы остаться в живых. Она помнила, каким он был в тот вечер, когда заключалась сделка: дергался, разглаживал пальто, поправлял галстук. Трезвый как стеклышко, он дрожал от волнения. Она вспомнила, как сидела в его аккуратно прибранной квартире, чтобы запечатлеть момент.

— Мне нужно пойти с тобой, — сказала она.

— Нет. Люси, ты мне нравишься, но свой эксклюзив ты получишь после того, как я заберу деньги.

— Боишься, что я тебя ограблю? — упрекнула она.

— Ты? Нет. — Он покачал головой. — Все остальные люди во вселенной — да, но ты — нет.

Она помнила, что он снова и снова завязывал галстук. Обычно он проделывал это не задумываясь, но теперь пальцы у него так дрожали, что Люси пришлось ему помочь.

— Слава богу, в мире есть криптовалюта, — сказал он. — Раньше такую сделку мне бы провернуть не удалось. Сразу же поднялась бы тревога. Когда все закончится, я, пожалуй, принесу жертву святому покровителю «Биткойна» и «Криптголда».

— Нужно было брать обычными деньгами, — сказала Люси.

Джейми рассмеялся.

— Ты хоть понимаешь, какие масштабы у этой сделки? По-твоему, после нее я выйду из гостиничного номера с парой чемоданов, набитых стодолларовыми купюрами? Девочка… — он покачал головой, — ты мелко мыслишь.

— Крупная сделка?

Джейми ухмыльнулся.

— Сколько ты бы заплатила, чтобы спасти город? Или целый штат? Сколько ты отдала бы за то, чтобы сельское хозяйство долины Империал не превратилось в пылевой котел?

— Миллионы? — предположила Люси.

Джейми снова рассмеялся.

— Вот поэтому, Люси, я уверен, что ты никогда меня не предашь. Ты мелко мыслишь.

Ее размышления прервал рокот двигателя. Тот же пикап, что и раньше; хищный, ничем не заглушенный рык. Она вытащила пистолет.

Во дворе залаял Санни, бегая взад-вперед вдоль ограждения. Пикап проехал по переулку и остановился — сияющий красный монстр, разглядывающий Санни, дом и ее саму.

Акула, кружащая рядом с добычей.

Люси присела на корточки и прицелилась. Санни лаял, не переставая; вот-вот перепрыгнет через ограду и бросится на пикап.

Машина медленно проехала мимо.

Люси выпрямилась, глядя, как пикап исчезает в лагере сквоттеров в дальнем конце квартала.

Возможно, стоило все-таки выстрелить.

Шум двигателя стих. Санни перестал лаять и с довольным видом вернулся в тень рядом с крыльцом. Люси ждала, прислушивалась, но пикап не вернулся. Однако урок был ясен. Она не могла и дальше пребывать в параличе. Либо она сама станет принимать решения, либо это сделают за нее.

Люси слезла с крыши и отряхнулась, провела пальцами по волосам и смахнула с себя шерсть Санни. Затем впустила его в дом и разделась в прихожей, чтобы не занести песок и пыль.

Санни, на что-то рассчитывая, следил за тем, как она переодевается в домашнюю одежду и садится за компьютер.

Поначалу она нажимала на клавиши неуверенно. Слова — зародыши. Набросок. Затем пошел каскад слов; она уже печатала быстрее, пальцы отбивали ритм, найдя форму, которую примет история. Все слова, все обвинения выливались из нее на страницу, описывая водоворот, который поглощал их всех.

Она писала про трупы. Про Рэя Торреса и «пловчиху», о которой он много лет назад предупреждал Люси. Она написала про то, как он уткнулся, застреленный, в руль своей машины. Человек, который слишком много знал про слишком многих и про то, где захоронены тела. Она писала о Джейми, о никому не нужном трупе, в который он превратился. Она писала о нем как о человеке — страстном, безумном, не идеальном, сексуально озабоченном, сердитом и гениальном. Она писала о нем как о человеке, который переживет свои мечты и устремления, о том, кто не сгинет в безвестности, даже если убийцы изуродуют ему лицо.

Закончив, Люси выложила текст вместе с одной фотографией — занесенным песком холмиком. Надгробием ее друга. Меткой. Шансом для Джейми стать чем-то большим, чем просто еще один обломок рушащегося Финикса.

Она встала, потянулась и взяла пиво из крошечного холодильника. Вышла на крыльцо, позвав с собой Санни, и с удивлением обнаружила, что солнце уже садится. Люси отсалютовала банкой пива кроваво-красному огненному шару и выпила за Джейми.

Про трупы не пиши. Это опасно.

— Может, я никогда не хотела безопасности.

Безопасность ей не нужна. Ей нужна правда. На этот раз ей нужна правда.

Ничто не длится вечно, так зачем сопротивляться неизбежной смерти? Финикс погибнет — как уже погибли Новый Орлеан и Майами, Сан-Антонио и Остин. Как ушло под воду побережье Нью-Джерси.

Все рушилось. Поселки взрывались, тонули или гибли в огне. Равновесие в мире менялось. Целые города теряли равновесие и шлепались на задницу, словно кто-то выдернул из-под них фундамент.

Может, так будет и дальше.

Может, это никогда не кончится.

Так зачем бежать? Если весь мир горит, то почему бы не встретить судьбу с пивом в руке — и без страха?

Хотя бы раз без страха.

Люси переключилась на текилу. Она пила в темноте, радуясь ночи и стоградусной прохладе[110].

Она останется здесь, уютно расположится в дыму, пыли, жаре и смерти.

Она — часть Финикса, как Джейми и Торрес.

Это ее дом.

Она не сбежит.

Глава 6

Утро для Марии — это опухшие глаза, дымный воздух и резкий, сухой кашель Сары.

Лучи пустынного солнца прорезали тьму подвала, показав бетонные полы и лениво кружащиеся в воздухе частицы пыли, а над головой — треснувшие пластиковые трубы водопровода и канализации. Артерии и вены дома, который давным-давно умер.

Марии не нужно было смотреть на мобильник Сары — она и так знала, что проспала. Пора просыпаться и выходить. Пора продавать воду.

Немногочисленные вещи Марии висели на гвоздях рядом с короткими майками и обтягивающими шортами — рабочей одеждой Сары. На Марию сверху вниз смотрела плюшевая лягушка, которую Сара нашла в брошенном доме и подарила Марии. Ее розовая пластмассовая расческа, которой они пользовались вместе, лежала на бетонном выступе, рядом с аккуратно разложенными разлохматившимися зубными щетками, старыми заколками и парой тампонов, которые Сара приберегала на тот случай, если придется работать во время менструации.

Остальные вещи лежали в покрытом шрамами и блестками красном чемодане на колесиках. Многие из них остались от Тэмми Бэйлесс, которая уехала на север со всей семьей. У них с ней был один размер, и она просто подарила им чемодан, набитый вещами, пока отец не успел их продать.

— Берите, — шепнула она в темноте.

И уехала с родными на следующий день.

Порывшись в чемодане, Мария нашла сравнительно чистые вещи. Иногда они с Сарой развешивали их и палками выбивали грязь и пыль. Кроме того, Сара время от времени проносила их белье в номера отелей, где работала, и там стирала — если мужчины разрешали ей помыться в душе.

Мария натянула шорты и майку с надписью «Неустрашимый», гоня прочь воспоминания о том, как мать стирала одежду в машине и аккуратно складывала ее на постели дочери. Затем поднялась по лестнице и отперла дверь.

От яркого света заслезились глаза. Снаружи стоял густой дым — коричневая дымка в безоблачном небе. Воздух пах пеплом. Ветер нес его из Калифорнии и с горящих гор.

Мария выглядывала из-за двери и ждала.

Пока на улице было тихо. Признаки жизни подавали немногие: техасцы, которым, как и ее отцу, повезло получить работу в аркологии Тайян, люди, которые разбирались в сложной системе канализации, или утилизации водорослей, или умели управляться с промышленным резаком.

Мария закрыла дверь, спустилась по лестнице и присела на корточки рядом с Сарой. Потрясла ее.

— Просыпайся. Нам пора. Нужно доставить воду на точку Туми.

Сара застонала.

— Может, сама сделаешь?

— Если хочешь получить свои деньги, придется попотеть.

— Афера с водой — твоя идея, а я просто инвестор.

— Вот как? А ну, давай сюда простыню! — Мария сдернула ее с Сары и увидела бледную кожу подруги и красные нейлоновые трусики, которые так нравились мужикам.

Сара свернулась в клубок, крепко прижав к себе тощие ноги. На бедрах резко выделялась линяя загара.

— Да ладно, Мария, зачем ты так? Дай мне хотя бы проснуться.

Мария ткнула ее под ребра.

— Мы провернули дело только наполовину. Давай, девочка. Нужно превратить нашу воду в деньги. Просто сидеть на ней нельзя.

Мария говорила решительно, притворяясь, что у нее есть план и что все под контролем. Но при виде огромного количества воды она занервничала. Она знала, что людям захочется ее просто отнять. Нужно было превратить воду в наличные — компактные листочки бумаги, которые можно засунуть в лифчик и тем самым постараться уберечь.

— Стервятники уже кружат, сестренка. Нужно действовать сейчас, пока все спят. Пока Туми не ушел на работу. Нам нужен Туми.

Сара схватила простыню, накрылась ею с головой.

— Я сплю.

Она напомнила Марии котенка, которого она нашла в помятой урне. У котенка не было матери — возможно, какой-то игольщик поймал ее и зажарил. Малюсенький котенок свернулся клубочком и мяукал, просил того, чего никогда не получит. Мария погладила крошечное существо, понимая, что он мечтает о молоке, которое никто ему не даст.

Вот и сейчас нельзя просто лежать и молиться о спасении. А Сара… Хотя Сара строила из себя крутую, на самом деле была хрупкой. Даже торгуя своим телом, она надеялась, что кто-то о ней позаботится. По-прежнему считала, что ее жалкая жизнь представляет для этого мира какую-то ценность.

Сара. Котенок. Отец Марии. Все они одинаковы.

Мария с силой толкнула подругу.

— Давай.

Сара, взъерошенная, села и прищурилась.

— Встаю, встаю…

Она зашлась в приступе кашля, извергая из себя дым и пыль, которые накопились в груди за ночь. Потянулась за бутылкой воды.

— Ты пьешь наши деньги, — напомнила Мария.

Сара косо взглянула на нее.

— Мои деньги, ты хочешь сказать.

Мария скорчила гримасу в ответ, схватила их «Клирсэк» и полезла наверх по лестнице.

В дымном утреннем свете она поспешила по красному гравию к сараю за домом, где ее отец вырыл отхожее место. Он называл это «сортир» — чтобы их жизнь была более цивилизованной, чтобы они не срали под открытым небом, как остальные техасцы, которые не успели вовремя найти автоуборную.

Мария закрыла дверь и намотала на гвоздь кусок бечевки, который был вместо задвижки. Затем села на корточки над ямой, морщась от вони, открыла мешок — «Клирсэк» и помочилась в него. Закончив, она повесила мешок на гвоздь и подтерлась туалетной бумагой, которую Сара украла в отеле у одного из клиентов. Затем натянула шорты и быстро вышла, держа в руках наполовину наполненный «Клирсэк».

— Квартплату принесла?

Взвизгнув, Мария развернулась и упала, едва не выронив мешок.

За дверью стоял, прислонившись к стене сортира, один из громил Вета: толстые светлые дреды, косой глаз, смотревший на мир под странным углом, лицо с кучей пирсингов из кости и серебра; белая кожа, которая сгорела, загорела и снова сгорела столько раз, что он превратился в шелушащуюся мозаику из красных, желтых и коричневых кусков.

— Ты меня напугал!

Дамьен хитро улыбнулся.

— О, меня можешь не бояться, детка. Мне от тебя ничего не нужно — только квартплата. — Он помолчал. — Ну?

Мария поднялась, аккуратно держа «Клирсэк», который ей удалось не расплескать. Значит, даже если Нгуены не подняли тревогу, она все равно не могла чувствовать себя в безопасности. Да, отец Марии выручил их — отвез миссис Нгуен в палатку «Красного Креста» в кузове своего пикапа, когда у нее начался сепсис во время беременности. Но это не означало, что Нгуены будут защищать ее от человека, который мог уничтожить всю их семью.

— Не подкрадывайся ко мне так, — сказала Мария. — Я этого не люблю.

Дамьен лишь рассмеялся.

— Бедняжка не любит, когда к ней подкрадываются… — Вразвалочку он подошел к ней. — Это тебе бесплатный урок, putita[111]. Есть куча людей, которые подкрадываются лучше меня, а бьют сильнее. — Он пощекотал ее под подбородком. — Хочешь, дам совет? Думай, как кролик, и держи ушки на макушке, прежде чем вылезти из норы, ясно?

«Почему я ему доверяю?» — подумала Мария. Он ведь не ее друг. Наверняка выбросит ее на улицу, если не получит плату, или даже выпустит из нее кровь, чтобы продать на черном рынке. Или будет торговать ее телом, чтобы платить Вету то, что ему причитается.

И все же в эти дни, когда она молилась о защите, чаще всего перед ней появлялось лицо Дамьена. Не друг, зато и техасцев не ненавидит. Да, может, он извращенец, однако не из тех, кто охотился на таких, как Мария. Выбирать ей особо не приходилось.

— Деньги у тебя?

Мария помедлила.

— У меня есть время до вечера.

— Значит, нет?

Когда Мария не ответила, Дамьен рассмеялся.

— Думаешь, тебе удастся добыть деньги за двенадцать часов? Ты продаешь свою маленькую culo[112], а я об этом не знаю?

Мария снова помолчала.

— Денег у меня нет. Есть вода. Несколько литров. Если не продам ее, заплачу водой.

Дамьен ухмыльнулся.

— Ах да. Говорят, какие-то девочки сорвали куш у насоса «Дружба». Нагрузили целую тележку. За такое с тебя налог нужно брать — за то, что ты ее сюда притащила.

— Если хочешь получить плату, я должна ее продать.

— Может, я возьму твою плату водой прямо сейчас. Избавлю от трудов.

— Эту воду? — Она выставила вперед «Клирсэк» с темно-желтой мочой.

Дамьен рассмеялся.

— Не, эту дрянь я не пью. Она для техасцев.

— Когда я ее отфильтрую, будет обычная вода.

— Так себе и говори.

«Он просто меня испытывает», — подумала Мария. Но все равно ей было страшно. Если захочет, Дамьен отберет у нее воду. Всю воду, которая она купила так дешево и собиралась продать так дорого…

— Если заплатишь цену, которую дадут у Тайяна, можешь забирать.

— Которую дадут у Тайяна? — Он засмеялся. — Ты реально со мной торгуешься?

Она помедлила, пытаясь оценить угрозу. Дамьен пришел сюда, потому что узнал про воду. Но если она продаст ее ему, то в итоге просто останется при своих, снова станет нищей.

Он с улыбкой наблюдал за ней.

— Прошу тебя, дай мне ее продать. Заплачу тебе, как только вернусь. Ты же знаешь, у Тайяна я заработаю больше. У рабочих есть деньги, они готовы их тратить. Я дам тебе долю.

— Долю? — Дамьен прикрыл глаза ладонью, защищая их от поднимающегося солнца, прожигающего все сквозь утренний дым и пыль. — Дай подумать… сегодня будет жарко. Можно продать много напитков… — Он осклабился. — Ладно. Если хочешь так горбатиться, валяй, действуй.

— Спасибо.

— Я же говорю — со мной всегда можно договориться. Но если хочешь получать реальное бабло, работай на меня. Покрасим тебя в блондинку, устроим к строителям-китайцам. Они твое время сразу раскупят. Или, может, отвести тебя к палаткам «Красного Креста»? Пообщаемся с людьми, познакомим тебя с каким-нибудь симпатичным врачом из гуманитарной организации… — Он улыбнулся. — Все девушки мечтают выйти за врача, да?

— Перестань, — сказала Мария.

— Без проблем. Хочешь продавать воду у Тайяна, дело твое. Только сначала заплати Эстебану, чтобы твои деньги дошли до Вета. Он сейчас у Вета.

— Может, я заплачу тебе?

— Если я возьму твои деньги и скажу Эстебану, что какая-то девка из Техаса будет торговать водой, он не поймет, какая, не узнает, заплатила ты или нет. Отнеси их ему сама. На хрена мне надо, чтобы этот урод на меня наезжал. У меня и так проблем хватает.

Из подвала вышла Сара.

— Ой. Привет, Дамьен.

— Именно эту güera[113] я и ищу! Хорошо спалось? Квартплата с собой?

Сара замялась, бросила взгляд на Марию.

— Я…

Дамьен с отвращением хмыкнул.

— Мария, твою ж мать! Вытянула деньги у моей девочки? Да ты хуже сутенера!

— У нас есть вода, — ответила Мария. — Мы тебе заплатим.

— Долг за квартиру, вот что у тебя есть. Плюс ее откат мне. Так что давай, шевели булками. — Он махнул в сторону улицы. — И не забывай: здесь я добрый. Но если придется вызывать громил, ты окажешься на одной из вечеринок у Вета, а тебе это ни к чему.

Мария почувствовала, как Сара задрожала от страха при одном упоминании вечеринок Вета.

— Мы еще не задолжали, — наконец сказала Сара.

— И хорошо, так держать. Если Вет решит выбить свои деньги из двух техасских дырок, вам это не понравится. — Дамьен собрался было уходить, но вдруг снова повернулся. — И заплати Эстебану налог. Прежде чем заниматься предпринимательством, получи у него «добро». Это не моя территория.

Мария молча отвела взгляд, но Дамьен заметил ее выражение лица.

— Слушай, девочка, если Вету станет известно, что ты торгуешь без разрешения, он твои сиськи к стене прибьет.

— Знаю.

— Знаешь!.. — Дамьен скорчил рожу. — Ну конечно. Вот почему у тебя такой хитрый вид. Если будешь торговать у той аркологии, не заплатив налог, и парни Вета тебя поймают, он заставит тебя улыбаться во весь рот с помощью рыболовных крючков и ножа. Я не шучу. Жаль, если порежут такую симпатичную девочку.

Сара потянула Марию за плечо.

— Мы знаем, Дамьен. Они получат свою долю.

— А мне нужна моя.

Мария запротестовала, но Сара с силой стиснула ей руку.

— И ты свою получишь.

Когда Дамьен ушел, Мария взорвалась.

— Ты что делаешь? Ты знаешь, сколько придется отдать?

Сара даже не стала повышать голос.

— Ты все равно много заработаешь. Давай, собирайся. Нужно заплатить Эстебану и отвезти тележку к Туми, пока люди не проснулись.

— Но…

Сара посмотрела ей прямо в глаза.

— Так уж оно устроено, сестренка. Не парься. Давай, идем платить налог и добывать наши деньги.

Она говорила тихо и успокаивающе, чтобы Мария поняла — сколько ни мяукай, молока никто не нальет.

Глава 7

Анхель — сокол на охоте — летел на юг.

Перед ним лежала пустыня Мохаве — сухая, открытая, обожженная; отшлифованные песком камни и бледная глина, покрытая коростой из креозотовых кустов и искривленных юкк. В небе бушевало солнце, а по федеральной автостраде двигался только один объект — «Тесла» Анхеля.

Анхель любил пустыню за то, что у нее не было иллюзий. Здесь корни растений разрастались вширь, а не вглубь, чтобы не упустить ни одной капли. Сок растений кристаллизовался, превращаясь в твердую смолу — растения сражались за каждую молекулу воды. Листья тянулись к суровому небу; их форма была рассчитана на то, чтобы уловить каждую случайную каплю влаги, которая на них упадет. Благодаря центробежному насосу такие места, как Небраска, Канзас, Оклахома и Техас, целый век рядились в одежды плодородия, притворялись зелеными и растущими, пока выкачивали ледниковую воду из древних водоносных слоев. Они распределили воду по земле — и на какое-то время заставили ее цвести. Огромные зеленые поля хлопка, пшеницы, кукурузы и сои — и все потому, что кому-то удалось запустить насос.

Эти края мечтали стать тем, чем не были. У них были устремления. А потом вода закончилась, и они отступили, слишком поздно сообразив, что процветание было взято взаймы, а теперь ушло навсегда.

Пустыня была другой — сухопарым, диким зверем. Она всегда откровенно охотилась за следующим глотком воды.

Скудный зимний дождь — все, что нужно юкке и креозотовым кустам для того, чтобы зацвести. Если здесь была иная жизнь, то она жалась к берегам рек, которые осмелились течь по раскаленным землям, и далеко от них не уходила.

Пустыня никогда не принимала воду как должное.

Анхель пришпорил «Теслу». Машина прижалась к земле и ускорилась, рассекая самый честный край, который когда-либо видел Анхель.

Он мчал мимо контрольно-пропускных пунктов, заранее сообщая по рации свои данные для идентификации. Гвардики Невады в бронежилетах стояли по обочинам дороги и махали ему, приказывая проезжать. Где-то высоко кружили беспилотники, невидимые за дымовой завесой.

Время от времени Анхель замечал сверкающие на солнце линзы мощных прицелов, через которые бойцы ополчения следили за «Теслой». Это были добровольцы — мормоны и скотоводы из северной Невады: «Налетчики с южной границы», «Псы пустыни» и полдюжины других отрядов, набранных со всего штата, — вторая армия Кэтрин Кейс. Все они вносили вклад в защиту своей хрупкой земли обетованной от толп беженцев.

Анхель подозревал, что кое-кого из тех, кто притаился на каменистых грядах, он знает. Он помнил их лица, превратившиеся в маски ненависти, их глаза, в которых пылала жажда убийства. В то время он сочувствовал их безнадежному гневу. Он был их самым страшным кошмаром: он, нож для воды из Вегаса, приходил в их дома, чтобы сделать предложение, от которого они не могли отказаться. Дьявол в черном, предлагающий страшную сделку ради спасения. Он заходил в их гостиные, садился на диваны с потрепанной обивкой и в разваливающиеся кресла. Он прислонялся к перилам, с которых слезала краска, стоял в душных, жарких конюшнях — и всегда делал одно и то же предложение. Негромко, словно заговорщик, излагал условия сделки, который позволит им не попасть в ад, созданный Кэтрин Кейс.

Предложение было простое: работа, деньги, вода — жизнь. Прекратите стрелять по Вегасу, начинайте охотиться на зонцев. Для тех, кто готов надеть на себя ярмо Управления водных ресурсов Южной Невады, не будет ничего невозможного. Им позволят подключиться к трубопроводу восточного резервуара. Кейс позволит им пить. Может, даже разрешит размазать немного воды по земле. Анхель обходил дома, предлагая людям последний шанс вытащить себя из пропасти.

И, как и предполагала Кейс, за него хватались обеими руками.

На границе появились отряды ополчения, встали на берегах реки Колорадо, поглядывая через нее на Аризону и Юту. Вдоль дорог выросли знаки предостережения — скальпы. Скованные цепями группы заключенных — зонцев и Веселых Перри — отводили обратно к реке и приказывали плыть на другой берег. Кому-то это даже удавалось.

Сенаторы из восточных штатов потребовали, чтобы Невада положила конец беззакониям, и губернатор Эндрюс покорно отправил Национальную гвардию ловить бандитов. Он устраивал показательные аресты, выстраивал преступников в зале суда. Как только камеры выключались, с обвиняемых снимали наручники и ополченцы Кэтрин Кейс возвращались на свои посты на берегу реки.

Анхель пересек границу у озера Мид. Темные кольцевые следы, словно от грязной воды на стенках ванны, резко контрастировали с бледными камнями резервуара. Когда-то, задолго до Анхеля, уровень воды здесь едва не превышал высоту плотины Гувера. Тогда озеро было наполнено. А теперь пристани лежали на плоском грязевом дне, словно сломанные игрушки. Многочисленные беспилотники и гвардейцы охраняли съежившийся источник воды Вегаса.

Каждый автомобиль, который хотел переехать по мосту через ущелье реки Колорадо, обыскивали. По дороге к плотине всех осматривали несколько раз.

Чтобы избавиться от этой мороки, Анхель бросил машину у границы — отдал сотруднику УВРЮНа и пошел по мосту. Вместе с другими туристами заглянул за насыпь, посмотрел на сияющие синие воды озера Мид, благодаря которому в Лас-Вегасе существовала жизнь. Часть озера была покрыта структурой, похожей на паутину — крышей из углеволокна, которая однажды закроет все озеро. Очередной мегапроект УВРЮНа — попытка уменьшить испарение.

На противоположном берегу Анхель прошел проверку пограничной службы Аризоны. Не обращая внимания на злые лица пограничников, он позволил себя обыскать и предъявил документы.

Они дали собакам обнюхать его и снова обыскали, но в конце концов пропустили. Ведь у пограничников такая работа, а зонцы, как ни крути, нуждались в том, чтобы кто-нибудь приезжал в их разоренный штат, тратил там деньги, возвращал часть того, чего они лишились.

Анхель миновал последний КПП и на законных основаниях встал на землю Аризоны. На берегу разбили палатки беженцы; в полночь они переплывут через реку — и угодят в лапы тех, кого Анхель завербовал для борьбы с ними.

Этот ритуал повторялся каждую ночь: техасцы, мексиканцы и зонцы бросались вплавь через реку, но до противоположного берега добиралась лишь малая часть. Подобные лагеря стояли вдоль всего берега, от озера Мид на юге до озера Хавасу и дальше.

«ПьюрЛайф», «Аква финна» и «Кэмелбэк» тоже поставили здесь палатки. Хорошие фотки для пиара — доказательство того, как они заботятся о беженцах.

Покупая наши товары, вы помогаете смягчить удар, который изменение климата наносит по незащищенным людям.

Анхель бродил среди них, пока не нашел молельную палатку, битком набитую Веселыми Перри.

Люди стояли в очереди — исповедовались, покупали амулеты, приводили себя в исступление. Они молились тому же Богу, который наслал на них засуху, просили его подарить им удачу, когда они будут переплывать через реку.

Какой-то человек предложил Анхелю символ Веселых Перри.

— Знак Бога, сэр?

Анхель бросил долларовую монету в жестянку из-под кофе. Человек протянул ему брелок с символом искупления и двинулся дальше.

Анхель вышел из палатки.

Рядом с шоссе еще одна сверкающая на солнце ярко-желтая «Тесла» покорно ждала его появления. Он залез внутрь и проверил ее содержимое. Пистолет «зиг-зауэр» и три магазина в ящичке под сиденьем. Он зарядил пушку и вернул на место. Просмотрел документы. Два экземпляра водительских прав Аризоны с его фотографиями. Матео Боливар. Саймон Эспера. Вместе с ними — значки. Департамент полиции Финикса. Центральный разведывательный отдел Аризоны. ФБР. Разные юрисдикции для разных случаев. В багажнике наверняка лежит соответствующая одежда. Костюмы и галстуки. Куртки и джинсы. Возможно, даже полный комплект формы патрульного.

УВРЮН ничего не забывает.

Закончив разбор документов, Анхель засунул в бумажник удостоверение на имя Боливара и запустил двигатель. Заработали мощные фильтры, почувствовав пыль в салоне. Гарантированная защита от инфекций. У хантавируса, долинной лихорадки и простуды не было шансов.

Пока кабина охлаждалась, Анхель позвонил по защищенной линии в УВРЮН. Подтвердил тот факт, что взял машину и направляется в Финикс. «Тесла» тронулась с места

Через несколько минут на связь вышла Кейс.

— Да? — удивленно спросил Анхель.

В почти полную тишину в салоне проник холодный текучий голос Кейс.

— Ты пересек границу?

— Ну, тут повсюду палатки Агентства по чрезвычайным ситуациям, и я только что проехал мимо опрокинутого автонужника, который какие-то дети пытались угнать… Так что да, похоже, я в Аризоне. — Он рассмеялся. — Ну, или в Техасе.

— Я рада, что тебе нравится работа, Анхель.

— Не Анхель. — Он взглянул на удостоверение, которое бросил на соседнее сиденье. — Матео. Сегодня я Матео.

— Хорошо, что тебе не нужно снова притворяться каким-то Викрамом.

— Я неплохо знаю хинди.

Анхель запетлял между длинной чередой машин с привязанными к крышам пожитками и выскочил на шоссе. Полосы, идущие на запад, были набиты под завязку, но в обратном направлении почти никто не ехал.

— Хм. Похоже, в Финикс никому не надо, — сказал он.

Кейс рассмеялась. Анхель нажал на газ, помчался через плоскую желтую пустыню. Волны горячего воздуха создавали рябь на горизонте, а брошенные «Клирсэки» свисали с юкк и креозотовых кустов, словно елочные украшения. Тощие беженцы из Аризоны, Техаса и Мексики отворачивались, когда он проносился мимо, обдавая их вскипающей пылью.

— Вы же позвонили не для того, чтобы просто поболтать?

— Хочу спросить тебя про Эллиса, — сказала Кейс. — Ты работал с ним пару лет назад.

— Точно. Мы готовили «Налетчиков из Южной Невады», а в прошлом году — тех мормонов с Самоа. Хорошее было время.

— Он хоть раз говорил, что чем-то недоволен?

Анхель пролетел мимо Веселых Перри. Они встали в круг и, склонив головы, молили Бога о том, чтобы Он даровал им безопасный проход на север.

— Черт, сколько же тут Веселых Перри…

— Как тараканы, их давить не успеваешь. Ладно, не тяни, рассказывай про Эллиса.

— Нечего рассказывать. Мне казалось, что с ним все в порядке. — Анхель помедлил. — Стоп. Вы спрашиваете, можно ли ему доверять? Типа, не сбежит ли он в Калифорнию?

Мелькнули палатки с логотипами Красного Креста и «Армии спасения». Рядом с ними лежали тела в мешках, длинные ряды людей, для которых путешествие уже закончилось.

— Эллис должен был выйти на связь, — сказала Кейс. — Но от него никаких вестей. Как думаешь, могли его перекупить?

Анхель присвистнул.

— Вряд ли. Он примерный мальчик. Держать слово, быть хорошим — это его тема. А в чем дело?

— В моделях, — ответила Кейс. — Дело в моделях поведения. Будь начеку там, в Финиксе.

— У меня все в порядке.

— Хулио нервничает, а теперь еще и Эллис вырвался из клетки.

— Может, совпадение?

— Я с совпадениями не работаю.

— Да, — сказал Анхель. Он вспомнил свои разговоры с Эллисом, то, как они ночевали под звездным небом, подальше от мотелей, чтобы никто не мог их замочить. Как двигались по берегу реки, собирая ополчение.

Кейс сказала что-то еще, но ее голос захрипел.

— Не понял.

Еще один разряд помех.

Анхель заметил бурую кляксу на горизонте.

— Вы пропадаете. Кажется, вашу башню сотовой связи только что накрыла гроза. Буду ждать от вас звонка.

В ответ снова помехи.

Он стал следить за кляксой. Она точно поднималась и заполняла горизонт. Рвалась к нему.

Анхель нажал на газ, не заботясь о том, сколько заряда аккумулятора он сожжет, помчался по шоссе, уходя от бури. Мимо пролетали станции помощи беженцам и штабы гвардиков. Буря продолжала наступать. Стена пыли высотой в милю обрушивалась на все, что оказывалось на ее пути.

Анхель остановился на первой же стоянке для грузовиков и доплатил, чтобы «Теслу» зарядили в закрытом ангаре, уже набитом другими машинами.

В кафе люди ели гамбургеры и старались не смотреть в окно. Стекла дрожали от порывов ветра. Панели фотоэлементов занесло пылью, и кто-то запустил биодизель. Воздушные фильтры пыхтели и шипели.

К зданию подъехал грузовик с водой; на борту надпись «Источники Прескотта». Водитель — еле видимая тень на фоне бурых вихрей — подтащил шланг к цистерне станции.

В стаканчике кофе Анхеля на поверхности плавал тонкий налет. Минеральная вода, во всех смыслах этого слова. Буря усилилась. Песок бил по окнам, день превратился в ночь. Люди тихо перебрасывались короткими фразами. Бушующая стихия на всех действовала угнетающе.

Из обрывочных разговоров Анхель узнал о посетителях все, что нужно. Большинство из них — жители Финикса, стремившиеся попасть куда-то еще. У некоторых были пропуска, которые позволят добраться до Невады, или Калифорнии, или даже до самой Канады. Все отчаянно надеялись, что в конце пути их жизнь станет лучше.

Каскад электронных трелей возвестил о том, что буря стихает: пакеты данных наконец пробились через завесу из частиц пыли и добрались до мобильных телефонов.

Люди вполголоса радовались скорому окончанию бури и, чувствуя себя счастливчиками, улыбались друг другу, пока официантки пробивали на кассе заказы.

Анхель еще раз позвонил Кейс, но попал на голосовую почту. Занятая дамочка, вечно у нее дела.

В гараже он, как мог, вытряс песок из воздушных фильтров «Теслы» и смахнул с нее слой пыли, набившийся через щели в стенах здания, похожего на жестянку.

Через несколько минут машина снова летела по Аризоне, руководствуясь неясными очертаниями шоссе, занесенного песком, и оставляя за собой столб пыли.

Глава 8

— Два бакса стопка, юань — стакан.

Или, как говорила Сара, «быстрый трах, и деньги в руках».

Поймав ритм, Мария наливала стопки, а Туми рядом жарил pupusas[114]. На его гриле шкворчало растительное масло. Деньги переходили из рук в руки — темные, влажные от пота комки мелких китайских купюр — и исчезали в ее лифчике. Мария налила из бутылки «Аква фины» в стакан строителя, внимательно следя за уровнем воды. Она была экспертом по объемам жидкости. Оценивать объем у нее получалось лучше, чем у любого бармена из клубов, где Сара снимала клиентов.

Пот тек с Туми ручьями. Он непрерывно снимал с решетки гриля лепешки, заворачивал их в страницы «Рио де сангре» (жуткие фотографии убитых мгновенно пропитывались жиром) и отдавал покупателям, стоявшим в очереди.

Туми. Большой черный мужик, лысый как коленка. Лицо в поту, взгляд устремлен на гриль, над головой — большой красно-белый зонтик, под цвет красно-белого фартука. Плечистый сильный малый, который в состоянии защитить свой бизнес — могучая гора, затенявшая Марию.

— Два бакса стопка, один юань стакан, — сказала она следующему покупателю. Дешевая вода увеличивалась в цене просто потому, что кто-то принес ее от насоса «Красного Креста» на запыленный тротуар рядом со стройплощадкой аркологии Тайян.

Осталось уже меньше половины воды, а обеденный перерыв у второй смены еще и не начался. Мария мурлыкала себе под нос, складывая в уме числа. Квартплата и продукты. Деньги для Дамьена. Деньги для «койота», который уверял, что сможет переправить ее через границу.

Туми улыбнулся очередному покупателю.

— Мясо и queso[115], фасоль и queso или просто queso?

— Стакан или стопка? — спросила Мария.

В воздухе висел густой дым. На многих были респираторы: у богатых — «Ральф Лорен» и «Ян-Ян», у бедных — «Америкэн игл» и «Волмарт». Мария задумалась, а не купить ли такой и себе. Немарочный стоил не очень дорого; вдруг с ним жжение в легких уменьшится. Может, она и Саре купит, чтобы та меньше кашляла.

Видимость упала до четверти мили. Высокая, наполовину построенная аркология терялась в серой дымке; ребра балок, секции фотоэлементов и стеклянные поверхности исчезали в дымном, туманном, жарком небе. Мария подумала, что сегодня не только она, на земле, но и богатые пятаки наверху смотрят на один и тот же серый дым.

Очередь не уменьшалась: шесть-семь людей ждали момента, когда смогут сделать заказ. У Туми было лучшее место: достаточно близко к Тайяну, чтобы приходили рабочие, у которых закончилась смена. Кроме того, к нему заглядывали пятаки, любившие уличную еду, — те, кто решил потусить в уже достроенных секциях Тайяна. Идеальный вариант.

Мария налила еще один стакан. Туми принимал заказ у бригадира-китайца.

— Ni yao shenma?[116]

Бригадир улыбнулся, услышав родную речь, но ответил по-английски:

— Мясо. Без queso.

Туми тоже переключился на английский. Все для покупателя — такая у него была мантра. Он продавал лепешки на английском, испанском и китайском и любил повторять, что если из космоса прилетят клингоны, он и их язык выучит. Туми превращал людей в постоянных клиентов. Он жарил лепешки, складывал идеальные конверты-оригами из газет, затем набивал эти кровавые пакетики лепешками и изящным движением руки передавал покупателю.

— Улыбка и стиль, Мария, — говорил он. — Улыбка и стиль. Пара добрых слов на родном языке клиента, всегда хорошая еда. Тогда бизнес пойдет.

Пара добрых слов.

Именно это привлекло к нему Марию после смерти отца.

Она хотела потратить часть денег — которых и так почти не осталось — на лепешку. В обеденный перерыв отец всегда покупал ей лепешки. Ей отчаянно хотелось восстановить это воспоминание, ей нужно было, чтобы ее утешил этот добрый черный великан в красно-белом фартуке. Она его запомнила и почему-то стала ему доверять.

А Туми — вместо того чтобы взять ее деньги — дал ей подгорелую лепешку, которую обычно бросал дворняге Спайку. Мария, голодная, жадно проглотила еду. А теперь она стояла рядом с ним и продавала воду, а он называл ее «принцесса воды».

— Ты прямо как Кэтрин Кейс, — сказал Туми, когда она попросила разрешения торговать водой и предложила ему небольшую долю за шанс заработать самой. Она сама будет покупать и носить воду, а ему и делать ничего не придется.

Принцесса. Мини-Кэтрин Кейс. Туми мог называть ее как угодно, лишь бы разрешал продавать воду рядом с Тайяном.

Место. Место. Место.

Часть Тайяна уже заселили. Квартиры с тройной системой фильтров, чистый воздух, идеально переработанная вода, собственные фермы — все, что нужно для жизни, и пусть остальной Финикс катится к чертовой матери.

Сара рассказывала Марии об аркологии. О фонтанах и водопадах. О вездесущих растениях. О воздухе, который не пахнет дымом и выхлопными газами. Потерянный рай. Попасть в Тайян почти так же сложно, как и в Калифорнию. Охранники, карты, ключи, отпечатки пальцев. Чтобы проникнуть туда, нужны друзья.

Дым и пыль на стройке Мария хорошо знала и понимала; квартиры с кондиционированным воздухом, стиль жизни пятаков, которым Сара отдавалась за деньги, — все это казалось ей чужим.

Мария открыла еще одну бутылку и посмотрела на очередь. Если и дальше так пойдет, вода закончится через пару часов — и она заработает больше денег, чем раньше за год. Хороший вклад в предстоящую лучшую жизнь. Сара будет в восторге.

— Стакан или стопка? — спросила она следующего клиента.

На другой стороне улицы группа техасцев, которые обычно толпились у стройки, садилась в колонну автобусов.

— Куда это они? — спросила она у Туми.

Он оторвал взгляд от лепешек.

— Электрическая компания. Берет всех, кто может управляться со шваброй.

— Зачем?

— Поле фотоэлементов на западе накрыло бурей, и теперь огромная площадь годится только на то, чтобы создавать тень в пустыне. Пока панели под слоем земли, никакого тока. — Он рассмеялся. — Первый раз вижу, чтобы кто-то радовался толпе безработных техасцев.

— Может, стоит продавать воду там…

Туми развеселился, пихнул ее локтем.

— Принцесса — слишком важная персона, чтобы работать со стариной Туми?

Мария на него не злилась. Туми нормальный. Даже когда он ее подкалывал, она понимала, что он не со зла.

Увидев, как Туми смотрит на Марию, Сара сразу сказала, что он в нее влюбился.

Уступая давлению со стороны подруги, Мария попыталась его поцеловать. Сара сказала, что она должна показать свою благодарность, привязать к себе мужика, стать его женщиной. И на секунду Туми ей это позволил. Он жадно впился губами в губы Марии, но затем мягко ее отстранил.

— Я польщен, честно, — сказал он.

— А что я такого сделала?

— Все должно быть не так.

— А как?

Туми вздохнул.

— Прежде всего, ты должна делать это по любви, а не по необходимости.

Мария уставилась на него, сбитая с толку. Какие понятия о чести у этого человека? Что она сделала неправильно? Она попыталась понять свое место в матрице отношений, где на одной стороне была торговавшая собой тощая Сара, а на противоположном краю — какой-то романтический идеал в голове Туми: ты трогаешь только ту девушку, которую любишь.

В конце концов, какая разница. Мария предложила, Туми отказался, и это было почти так же хорошо, как если бы она стала его девушкой. Может, даже лучше.

— Если он хочет просто смотреть, работа у тебя будет легкая, — сказала Сара. — Пусть глядит, сколько захочет. Будет верен тебе всю жизнь.

Обеденный перерыв у первой смены закончился, и очередь уменьшилась.

Мария пересчитала полные бутылки. Туми распрямился.

— Черт, а я-то думал, что строить дома тяжелее.

— Все плохо, пока не найдешь что-нибудь похуже, — сказала Мария.

Туми рассмеялся.

— Ну да, наверное.

— А почему ты бросил строительство?

— В наше время нужны только Тайян и другие аркологии. На обычных строителей спрос небольшой.

— Мой папа работал на Тайяне. Там и погиб.

— Ну, гарантий нигде нет. Но все равно, ты можешь гордиться отцом. Он был настоящим профи, раз китайцы его взяли. Такое строительство, как у них, штука непростая. Это не просто доски и фанера, а рыба, улитки, водопады — и все друг с другом связано. Сложная, тонкая работа.

— Вряд ли мой папа ею занимался.

— По крайней мере, он приложил к ней руку. — Туми загрустил. — На таком объекте строят будущее. Люди, которые этим занимаются… Нужно создать кучу моделей и программ, которые учитывают потоки воды и население. Понять, как сбалансировать растения и животных и как очистить воду. Ты прогоняешь черную воду через фильтры, грибы и камыши, даешь ей стечь в пруды с лилиями и карпами, и когда вода вытекает с другой стороны, то она уже чище, чем та, которую выкачивают из-под земли. Всю работу выполняет природа: все эти крошечные существа действуют заодно, словно шестеренки в двигателе. Огромная живая машина.

— Если ты так много знаешь, то почему сам там не работаешь?

— Когда Тайян только начинался, я тоже подал заявку. Мне казалось, что у меня есть шанс. Они должны были нанимать местных, чтобы получить разрешения на строительство у города и штата, и я думал, что пройду. Ну, типа, строить же я умею?

— Но тебя не взяли?

— Вот именно, хрен-то они меня взяли. У них все по-другому. Все большие части — это заготовки, их делают на заводе, а собирают уже на стройплощадке. Все чертовски быстро и совсем не так, как у нас. Это скорее… конвейер. И еще сложная биологическая работа. — Он пожал плечами. — Тогда я насчет этого не парился. Контрактов хватало на всех — мы еще росли. А потом взорвали ЦАП, и дома, которые строил я, перестали быть хорошим объектом для инвестиций.

Туми взглянул на Тайян; в части окон уже светились огни.

— Насчет ЦАПа не волновались только люди из Тайяна. Они просто включили систему переработки и оставили всю свою воду внутри. Снаружи должна поступать только тоненькая струйка, больше им и не нужно.

Если бы я верил в теории заговоров, то сказал бы, что диверсию на ЦАПе устроили не Вегас и не Калифорния, а Тайян. Просто для того, чтобы вывести всех нас из игры. Внезапно их дорогие квартиры стали казаться реально дешевыми — когда все остальные искали краны, из которых текло хотя бы немного воды. — Он прикрыл глаза ладонью, глядя вверх на аркологию. — Я бы не возражал, если бы они чуть-чуть подождали, дали мне продать хотя бы десять домов. Тогда бы я свалил в Калифорнию.

— Если бы да кабы, — сказала Мария.

Туми ухмыльнулся.

— Какая ты сегодня циничная.

Пожав плечами, она стала рассматривать свои шлепанцы.

— Просто не могу понять, почему у богатых всегда все хорошо, а бедняки всегда остаются ни с чем.

— Не всегда. — Туми рассмеялся. — Принцесса, я был богат. Зарабатывал пол-лимона легко. Я строил дома, у меня были планы. — Он пожал плечами. — Просто я сделал неправильную ставку. Решил, что все будет как раньше.

Мария обдумала его слова. Туми, как и ее отец, обманывал сам себя, не видел то, что было ясно как день, то, что на них надвигалось. Кто-то взорвал ЦАП, и это уничтожило Туми.

А китайцы оказались готовы. Они планировали, предвидели то, что может пойти не так. Весь Тайян был рассчитан на катастрофу.

И пока остальные суматошно бегали, словно курица с отрубленной головой, Тайян включил на полную мощность свою систему повторной переработки и стал жить дальше.

У кого-то в этом мире все хорошо. Есть люди, которые умеют делать правильные ставки.

Так как же сделать правильную ставку?

К ее удивлению, Туми ответил:

— А я откуда знаю? По-моему, это невозможно.

— Я ничего вслух не говорила.

— Читаю твои мысли.

Мария ухмыльнулась.

— Но у Тайяна все хорошо. Они все предвидели. И Вегас тоже. Там тоже есть аркологии.

— Город Грехов? — улыбнулся Туми. — Когда они узнали, что мы отправляемся в ад, у них был праздник. Сами-то они к преисподней готовы, ведь они оттуда родом. Для людей Кэтрин Кейс это возвращение домой.

Мария взглянула вверх, на Тайян.

— Жаль, что не для меня.

Туми рассмеялся.

— Мне тоже жаль, девочка. Мне тоже.

Они посидели молча, наблюдая за рабочими. Желтые каски сверкали на солнце, исчезали в дыму.

— Через пару домов от меня койоты устроили новое логово, — сказал Туми, меняя тему.

Мария навострила уши.

— Которые людей через границу переводят?

— Нет, — Туми рассмеялся, — не те «койоты», девочка. Я про животных — с зубами и хвостами. На собак похожи.

Мария попыталась скрыть разочарование.

— А.

— У них теперь новое логово.

— Откуда ты знаешь?

— Обжился, наверное. Постепенно начинаешь понимать, кто есть кто. Койоты — они похожи на Веселых Перри. Поначалу для тебя все техасцы на одно лицо. — Он ткнул ее в плечо. — А потом ты их уже различаешь. У одного уши с серыми кончиками. У другого хвост более пушистый. Ты с ними знакомишься.

— Где, по-твоему, они берут воду?

— Не знаю. Может, им хватает крови. А может, где-то труба прохудилась.

Мария фыркнула.

— Они чуют. У животных это лучше получается, чем у нас. По сравнению с койотами мы, люди, тупые.

Они немного помолчали, отдыхая перед следующей партией рабочих. У стройки был свой ритм, и Мария на него настроилась. Он напоминал ей о тех временах, когда на лесах трудился ее отец.

Начальники-китайцы командовали бригадами на смеси китайского, испанского и английского. Пара зонцев в ковбойских шляпах тащила бухты проводов, чтобы кому-нибудь продать. Люди стояли в очереди в бесплатные туалеты — Тайян установил их по периметру аркологии, чтобы повысить уровень санитарии. Туми сказал, что экскременты закачивают в систему переработки. Умные люди, ничего не выбрасывают. Они выгоняли газы нагреванием, очищали воду, а остальное превращали в подкормку для странных растений, которые росли внутри здания.

Начался обед у второй смены. Мария снова принялась продавать воду.

Стакан или стопка? Стакан или стопка? Стакан или стопка?

Каждая капля — деньги.

Подкатил пикап, работающий на бензине. Крутой черный «Форд-гибрид» на огромных колесах высотой почти с Марию. Она сразу узнала людей, которые вылезли из машины — Като и Эстебан, громилы Вета. Ухмыляясь, они перешли через улицу. Туми уже держал в руке деньги и протянул им, одновременно переворачивая лепешку. Эстебан взял наличные и с привычной ловкостью пересчитал. Взгляд его остановился на тележке Марии.

Желудок у нее сжался: она поняла, какую глупость совершила — оставила в тележке слишком много бутылок. Половина из них пуста, половина воды уже вылита в стаканы. И вот она — стоит здесь, как идиотка. Дура, не подумала, какое внимание привлечет к себе ее богатство.

Эстебан кивнул Туми.

— Дай три со свининой и сыром.

Като захотел с фасолью и сыром. Туми начал жарить лепешки. Като посмотрел на Марию, ткнул Эстебана локтем.

— У водяной девочки все схвачено.

— Рубит бабло, — согласился Эстебан.

— Воды хотите? — спросила Мария, делая вид, что ничего не понимает. Пытаясь не думать о деньгах в лифчике, мечтая о том, чтобы бандиты оставили ее в покое. Чтобы позволили ей раствориться в пустоте, стать еще одной ничего не значащей частицей техасской почвы, которую случайно занесло в город.

— Тебе, похоже, налог надо платить, — сказал Като Марии.

Она сглотнула.

— Я уже заплатила ему, — она мотнула головой в сторону Эстебана, — еще до того, как пришла сюда.

— Ну, не знаю. У тебя тут целый водяной банк. Покупаешь, продаешь, меняешь. Как-то все это не круто, девочка.

— Да тут мало воды.

— Не прибедняйся, дела идут отлично.

— Налог я уже заплатила.

Като ухмыльнулся Эстебану.

— Наверняка Эстебан не выдавал тебе разрешение вести крупный бизнес. Он, наверное, подумал, что у тебя будет мелкая торговля, вот как у нашего Туми. Человек из народа, и зарабатывает как простой человек, так? — Он принялся считать бутылки. — А у тебя тут все совсем иначе. И раз я твой друг — и друг Эстебана — и хочу, чтобы народ процветал, то я с тобой буду по-доброму. Дам шанс все исправить. Подумай, сколько ты нам должна. Найди общий язык с человеком, который позволяет тебе торговать на своей земле.

Туми молча смотрел на лепешки, которые жарились на гриле. Брызги жира летели во все стороны. За спиной у них тихо шуршали электромобили.

Мария видела других клиентов, которые тихо стояли в очереди за бандитами. Кучка побитых жизнью техасцев и зонцев из пригородов. Двое бригадиров-китайцев вышли из очереди и внимательно наблюдали, переговариваясь на своем языке. В конфликт иностранцев они вмешиваться не собирались.

— Ну так что, Техас?

Мария подавила в себе желание плеснуть воду в лицо Като. Вместо этого она достала из лифчика комок потных купюр, начала отделять от него зеленые долларовые купюры и красные юани. Като протянул руку. Когда она попыталась сосчитать деньги, он выхватил их у нее.

— Заработаешь еще! — Он кивнул в сторону клиентов.

— Но я уже заплатила, — прошептала Мария.

Като взял лепешки, завернутые в газету, и прихватил полбутылки воды.

— Вот теперь — заплатила.

Эстебан просто пожал плечами и коснулся рукой шляпы. Като протянул Эстебану только что добытые деньги. Они сели в машину. Мария увидела, как Като сделал глоток и на прощание отсалютовал ей бутылкой.

— Хочешь, чтобы меня убили? — яростно зашипел Туми.

— Это же мои деньги за квартиру! Я должна была отдать их Дамьену.

Она осмотрела запасы воды, заново считая в уме. Прикидывая, сколько она должна Саре, сколько отдаст за квартиру.

Ей хотелось плакать. Она столько готовилась, собирала данные о вертикальных фермах — и в итоге получит ноль. Может, даже меньше ноля — если Сара не возьмет на себя часть убытков.

Туми покачал головой.

— Ты смелая. Спорить с убийцами! Если будешь продолжать в том же духе, отправишься на корм гиенам Вета, да еще и меня за собой утащишь.

— Я заплатила налог.

— Блин, вот заладила. — Туми присел на корточки и развернул ее так, чтобы она смотрела ему в глаза. — Я тебе кое-что объясню. Эстебан работает на Вета, выполняет его приказы. И пока Вет им доволен, Эстебан может делать все, что захочет. Пока Эстебан убивает тех, кого нужно Вету, боссу плевать.

— Я ведь тоже делаю для них деньги.

— Ты делаешь деньги! — Туми фыркнул. — Ну, может, Вет Эстебана оштрафует. Скажет: «Слушай, что стало с девочкой, которая таскала воду на красной тележке?» А Эстебан ответит: «С кем? А, с тощей сучкой из Техаса? Я ее трахнул, а потом подарил дружкам, и они ее трахали, пока у нее руки-ноги не поотламывались. А потом мы всадили ей пулю в голову и пустили поплавать, а что?» И тогда Вет с огорчением щелкнет пальцами, ведь ты была его водяной малышкой, хорошей девочкой из Техаса, которая всегда платила налоги.

И знаешь, может, Вет наложит на Эстебана штраф в двести долларов, потому что именно столько ты для него и стоила. Если он действительно тебя ценит. Если он вообще знает о твоем существовании. — Туми покачал головой. — Твою мать. Подружка твоя, которая ходит по барам, она тоже расходный материал, но она, по крайней мере, чего-то стоит, чтобы просто взять ее и убить. Вет про нее помнит, это точно, ведь она приносит ему доход. Черт, да если подумать, то Вет Эстебана за тебя даже не оштрафует!

Туми стиснул руку Марии.

— Пойми, если будешь постоянно думать о добре и зле, то умрешь, как и твой папа. Он тоже любил играть в законника. Все говорил, что Верховный суд снова разрешит переезжать из одного штата в другой. Тебя беспокоит, что правильно, а что — нет, но вся эта хрень только в твоей голове. Правила устанавливают большие люди. Налоги ты платишь лишь для того, чтобы сегодня тебя не убили. Вот что ты получаешь, платя налоги. Ясно?

Его пальцы стиснули руку девушки. Мария подумала, что на руке останется синяк.

— Мне больно.

Туми отпустил ее, но яростный огонь в его глазах не погас.

— Ты — крошечная мышка в большой пустыне, — сказал он. — Я думал, ты это уже поняла. Тут есть ястребы, совы, койоты и змеи, и все хотят тебя сожрать. И если ты наткнешься на парней вроде Като и Эстебана, то сделай одолжение, вспомни про то, что ты — мышь. Сожмись в комок, спрячься. Если хоть на секунду забудешь об этом, тебя съедят целиком, от носа до хвоста, и даже не заметят, что проглотили. Ты — закуска перед настоящим обедом. Поняла?

Он дождался, чтобы Мария кивнула, и тогда наконец выражение его лица смягчилось.

— Хорошо. — Туми нежно потрепал ее по щеке и выпрямился. — А теперь давай попробуем продать еще что-нибудь, пока не кончился обеденный перерыв.

Он повернулся к следующему клиенту, словно всего этого разговора и не было, словно он только что не был адски зол.

— Свинина, бобы и сыр. Что выбираешь? Воду будешь? — добавил он, со значением посмотрев на Марию.

Мария вновь стала наполнять стаканы и протянутые фляги. Она знала, что Туми прав. Она знала, что не должна была спорить. На Эстебане и Като поводков нет. Дай им хоть один шанс, и они ее сожрут. Так почему, блин, ей не хватило ума заткнуть пасть?

— Вот так. — Туми улыбнулся ей. — У тебя еще есть вода. Ты водяная девочка — прямо мини-Кэтрин Кейс.

Мария нахмурилась.

— Если бы я была на нее похожа, то не позволила бы бандитам украсть мою воду. Я бы перерезала им глотки, пропустила их кровь через «Клирсэки», а потом и эту воду тоже продала.

Улыбка на лице Туми погасла.

Мария стала дальше разливать воду, прикидывая, как она объяснит Саре, что потеряла ее прибыль и деньги, предназначенные для уплаты за квартиру.

Засевшая в голове схема устройства мира оказалась неправильной. Она ошиблась — так же, как и папа, считавший, что штаты не станут блокировать границы; как и Туми, который думал, что сможет строить вечно.

Эстебан и Като были сияющими неоновыми вывесками, напоминавшими ей, как мало она знает о мире.

И сколько бы Мария ни складывала числа в уме, было ясно, что денег не хватит.

Глава 9

Во тьме горели костры, первые признаки Финикса. Беженцы и специалисты по повторной переработке в темной зоне города. Город пожирал сам себя, сжигал жировые запасы, оставшиеся от лучших времен.

Впереди все ярче мерцали фары, дешевые электрические скутеры лавировали между черными силуэтами пикапов на флекс-топливе и внедорожников «Тесла-Мачете». Темные фигуры в бурлящей пыли. Призраки: женщина на заднем сиденье скутера, сжавшаяся под ударами ветра, обеими руками обхватила за пояс своего мужчину; ее глаза и губы плотно сжаты. Еще один скутер с пятигаллоновым кубом с водой, привязанным эластичными ремнями, лицо мотоциклиста закрыто ярко-голубой маской «Спаркл пони».

Еще больше машин. Больше жизни. Головы и лица в шарфах и масках. Свет фар — тоннели света в дымке. Люди на обочинах, выкапывающиеся после очередной бури, очищающие машины от песка. Сосредоточенно работающие черные муравьи.

Начался участок с рытвинами. Анхель сбросил скорость, чтобы с большим комфортом преодолеть «гладильную доску». Кондиционер в салоне «Теслы» с шипением гонял прохладный воздух через фильтры. Анхель чувствовал, что находится в коконе, защищающем его от внешнего мира. Синие и красные огни на панели. Негромкие разговоры по радио.

— Кей-Эф-Уай-Ай, вы в эфире.

— Знаете, на что это похоже? На Помпеи. Когда все закончится, мы будем погребены под пятидесятифутовым слоем пыли.

— То-о-очно. Следующий звонок…

Фары «Теслы» высветили фигуру на разделительной отметке; голова в защитных очках и маске, глаза сверкают, словно у насекомого. Безмолвный монстр, возникший из ниоткуда и исчезнувший в темноте.

— А я говорю, нужно отправить в Колорадо войска. У них наша вода! Нужно пойти туда, открыть плотины и спустить воду сюда.

Темная зона завершилась. Только что Финикс был черным и мертвым — и вдруг ожил, задвигался, засверкал неоновыми огнями. Как будто кто-то обошел город с паяльной лампой и обжег, опалил его края, не оставив ничего, кроме неоновой сияющей середины.

— Если не тратить столько воды на фермы, все будет прекрасно. Отрежьте остальные фермы от воды. Мне плевать, что у них преимущественные права. Они зря тратят воду.

— Насчет того, что сказал предыдущий идиот. Если отрезать фермы, начнутся пылевые бури. Все просто. Откуда, по его мнению, берется пыль…

Зонцы перекладывают вину с одного на другого, и никто не берет ее на себя. Кейс говорила, что так и можно отличить жителей Аризоны. Они никогда не берут на себя ответственность за свои проблемы. Эта их черта ей нравилась. Легче выпускать им кишки.

— Ведь прямо под нами хохокам, мы ходим по могилам. У них тоже закончилась вода! Смотрите, их больше нет. Знаете, что означает «хохокам»? «Все закончилось». Через сто лет никто о нас и не вспомнит. Вообще забудут, что такое Финикс.

Больше огней. Пробки. Бары и оружейные магазины. Девочки-тусовщицы на перекрестках ищут того, кто взял бы их к себе. Машины-уборщики, засасывающие и увозящие пыль бог знает куда. Рядом с клубом частные охранники, экипированные для борьбы с уличными беспорядками. Спонсируемые городом автотуалеты, доставляющие мочу и кал в оставшиеся водоочистительные заводы — попытка властей поддержать уровень санитарии теперь, когда канализация перестала работать.

Над всем этим пылал рекламный щит новой пиар-кампании Совета по развитию Финикса: огненная птица, расправляющая крылья, а на ее фоне — коллаж: смеющиеся дети, панели фотоэлементов и аркология Тайян.

ФИНИКС ВОЗРОЖДАЕТСЯ.

Под щитом отряд охраны сопровождал мужчин в пальто и костюмах и женщин в вечерних туалетах в приземистый черный «Сабурбэн». Бронежилеты «Си-Кей», маски «Лили Лей», автоматы М-16. Местный шик.

Мелькнул еще один щит с изодранным плакатом. «НАЛИЧНЫЕ ЗА ВАШ ДОМ!» На нем текли потоки красных банкнот по сто юаней. Когда-то щит был освещен, но воры уже содрали неоновые трубки.

Еще один рекламный щит.

ИБИС ИНТЕРНЕШНЛ. ГИДРОЛОГИЯ. БУРЕНИЕ. РАЗВЕДКА. ОБЕСПЕЧИВАЕМ БУДУЩЕЕ УЖЕ СЕГОДНЯ.

Снова город. Снова жизнь. Беженцы, сидящие на корточках на перекрестках, наблюдают за тем, как мимо проносятся машины, держат в руках картонные плакаты с просьбами дать работу или денег, берут монеты у калифорнийцев, которые переехали через границу, чтобы сыграть роль богачей в гибнущем городе.

— Природный цикл. Климат снова станет влажным. Десять тысяч лет назад здесь были джунгли.

— Сенсация для предыдущего урода: здесь никогда не было влажного климата, даже вокруг плавательных бассейнов.

«Тесла» Анхеля двигалась мимо толп по Золотой миле — еще одной попытке Совета развития Финикса привлечь туристов, по мини-Вегасу, маленькому, безвкусному и жалкому по сравнению с оригиналом.

Впереди сияли ломаные линии аркологии Тайян, пытаясь воссоздать магию, которая удалась на севере Кипарисам Кэтрин Кейс. Здание, принадлежащее иностранцам, построенное на китайские деньги за солнечную энергию. Возможно, у него больше шансов выжить, чем у остального города.

В прошлый раз все выглядело лучше. С тех пор магазины еще сильнее обветшали и покрылись пылью. Больше разбитого стекла. Больше брошенных торговых центров — «Петсмарт», «Партиз-ту-гоу», «Волмарт», автосалоны «Форд» — все они стояли пустые, с разбитыми витринами, выпотрошенные. Женщины на перекрестках. Мальчики в обтягивающих брючках махали водителям, наклонялись к окнам, делали все, лишь бы добыть немного денег, купить воды, лишь бы протянуть еще один день.

Анхель подумал, что при желании мог бы снять кого-нибудь за стоимость обеда, душа, за шанс постирать свои вещи в ванне отеля.

Впереди в вышине сиял красный логотип «Хилтона-6» — маяк, тускло светивший сквозь дымку. Он горел среди скопления еще функционировавших компаний и многоэтажек. Стратегически важная высота при апокалипсисе, место, куда нужно бежать, когда начнется.

Анхель свернул к «Хилтону» — «Тесла» скользнула сквозь завесу из струй воздуха, которая не давала пыли проникнуть внутрь, — отдал ключ служащему, зашел в здание.

Его окатила волна отфильтрованного воздуха, такого чистого и холодного, что он даже вздрогнул. Усилием воли Анхель заставил себя идти дальше и вглядываться в лица окружающих людей. Работники гуманитарных организаций, предприниматели, специализировавшиеся на бурении скважин, улыбчивые подрядчики с золотыми зубами — мужчины и женщины, которые процветали посреди катастрофы.

Тишина в «Хилтоне» стояла почти благоговейная. Приглушенное цоканье высоких каблуков. Ботинки из итальянской кожи. Тихая музыка, доносящаяся из бара, расположенного в противоположном конце атриума.

Но апокалипсис взимал свою дань даже здесь. Центральный фонтан теперь был выключен. Кто-то положил в него мягкую игрушку — верблюда с табличкой на шее: «Я ЛУЧШЕ ВЫПЬЮ ТЕКИЛЫ».

Предъявив фальшивые документы и расплатившись кредиткой, Анхель зашел в свой номер, отделенный от остального мира увлажнителями, фильтрами и герметичными рамами, наполненными аргоном.

Пока по телевизору передавали выпуск местных новостей, он смотрел на умирающий город. Большая часть центра сохранилась, однако через дорогу целая офисная башня, функционировавшая во время последнего визита Анхеля, теперь погасила свои огни. Еще одна риелторская компания перестала бороться за арендаторов, устала платить за отопление и кондиционирование воздуха и за полицейскую охрану, которая не давала разграбить здание.

Анхель заметил, что внутри башни поблескивают налобные фонари — кто-то охотился за материалами. Крысы апокалипсиса, вгрызающиеся в кишки строительного бума.

Он разблокировал телефон и провел пальцем по экрану, открывая интерфейс УВРЮН «ВодРазраб» — спрятанную и зашифрованную операционную систему. Отправил сообщение о своем прибытии. За его спиной по телевизору начались общенациональные новости. Кучка сбрендивших вооруженных фермеров из Колорадо забралась на плотину «Блю меса» и теперь угрожает сделать то, что обычно угрожают сделать фермеры из Колорадо, когда им ни хрена не светит.

Анхель переключил канал.

— «Рио де сангре» утверждает, что там более сотни трупов… — Новость, казалось, взволновала телеведущих. Камера показала гору трупов, найденных в пустыне. — А теперь мне сообщают, что их более двухсот…

На экране — полицейский в ковбойской шляпе и со значком на поясе.

— Сейчас нам известно только одно: действовала группа, муж и жена. Мы пока не знаем, скольким людям они пообещали переправить их через границу. — Он беспомощно пожал плечами. — Раскопки продолжаются.

В дверь постучали.

Анхель вытащил пистолет, встал за дверью, отодвинул задвижку и позволил двери открыться. Никто не вошел.

Он сделал шаг назад, выжидая. Наконец в комнату проскользнул человек — с небольшим брюшком, с тощими руками и ногами, постаревший с тех пор, как Анхель видел его в последний раз. Хулио, тоже с пушкой в руках.

— Бум! — шепнул Анхель.

Хулио вздрогнул, затем облегченно ухмыльнулся, засунул пистолет в карман пальто, закрыл дверь и стиснул Анхеля в медвежьих объятиях.

— Черт, я так рад тебя видеть!

— Говорят, тут жесть, — сказал Анхель, когда они перестали обниматься.

Хулио выдохнул.

— Этот город… — Он покачал головой. — Понимаешь, когда мы работали вместе, было легко. Посмотри на себя. Тебя ударили ножом в шею, но ты, по крайней мере, знал, какого именно фермера мы разозлили. А здесь? Здесь все иначе. Здесь тебе перережут глотку запросто — кому-нибудь покажется, что у тебя флаг с «Одинокой звездой» на пряжке.

— Я думал, что у тебя тут все схвачено.

— Ну, в Финиксе почти можно жить, если у тебя квартирка в Тайяне. Ну, понимаешь: фонтан, рядом с которым так приятно пить эспрессо, секретарши-китаянки в мини-юбках… — Он покачал головой. — Но в темной зоне? Тут жесть, блин. Каждый раз, когда я отправляюсь на одну из наших явок, я боюсь, что кто-нибудь влепит мне пулю в затылок.

— Значит, Финикс все-таки не возрождается?

Хулио мрачно взглянул на него, затем полез в мини-бар.

— Скорее сливается. Крутится над сливным отверстием. Если бы не тотальный писец, я бы даже сказал спасибо Восу за то, что он дал Кейс повод вытащить меня на другой берег.

— Восу?

— Восовичу. Александру Восовичу. Зонщик, которого я завербовал. Этот урод потревожил здоровенный муравейник.

— Что ты ему поручил?

— Обычную хрень. — Хулио достал из мини-бара бутылку «Короны» и прижал к шее, наслаждаясь прохладой. — Он был идеальным агентом — инженером-гидрологом в «Солт-Ривер проджект». Я велел ему заводить друзей — раздавать деньги людям, которые проигрались на Золотой миле, типа того. Иногда он знакомил меня с очередным другом. У нас были контакты в ЦАПе, в департаменте водопользования, в бюро мелиорации. Но, честное слово, он не делал ничего такого, за что убивают. — Хулио перестал охлаждать себя бутылкой и принялся ею жестикулировать. — Ну, то есть, может, он нароет нам стратегию «СРП» по подкупу фермеров. Или выяснит, сколько Аризона платит, чтобы лишить каких-нибудь индейцев прав на воду. Такого рода вещи. А потом он вышел на другую тему. — Хулио встал на колени и снова принялся шарить в холодильнике, доставая бутылки «Файв стар», «Яньцзин» и «Короны». — Какой-то малый из департамента водопользования начал его прощупывать. Сказал, что у него есть кое-что на продажу. Нечто ценное.

— Кто?

Хулио оторвался от обыска в холодильнике, скорчил гримасу.

— Вос темнил. «Адвокат по воде» — это все, что он сказал.

— И ты это так оставил?

— Я подумал, что pendejo просто хочет вытянуть из меня бабло. Получить брокерское вознаграждение. Зонцы всегда ищут дополнительный профит, это у них в крови. Охренительно продажные.

— Так что он перепродавал?

— Может, и ничего. Я начинаю думать, что нас троллила аризонская контрразведка. Все это очень похоже на ловушку.

Хулио достал банку «Текате». Вскрыл. Закрыл глаза и сделал глоток.

— А, черт, как хорошо. Проведешь больше времени в темной зоне и уже начинаешь думать, что холодный напиток — это просто мираж. — Он взглянул на Анхеля. — Хочешь такую же?

— Не, я пас.

— Точно? — Он мотнул головой в сторону холодильника. — Там есть еще одна. Остальное — «Короны» и китайское пиво.

— По-твоему, Восович тебя выдал?

Хулио взглянул на Анхеля.

— Ну, видео из морга я уже смотрел. Так что да, он что-нибудь да выдал.

— И ты думаешь, что тебе угрожает опасность?

— Будь это кто другой, я бы не волновался. — Хулио пожал плечами. — Обычно я держу дистанцию: тайники, зашифрованные сообщения по электронной почте, все такое. Но с Восом? — Он покачал головой. — Мы с ним работали — сколько? — почти десять лет.

— Значит, ты раскрыт.

— Воса допрашивали, это точно. Он выглядит как те, кого твои «Псы пустыни» вешают у реки. Котлета, блин. Если ему задавали правильные вопросы, то на мушке не только я. Он помогал мне вербовать людей, понимаешь?

— Сколько людей?

— В опасности? Не менее двадцати. И еще те, с кем он работал сам. Мне жаль того, кому достанется этот ужас. Бедняга будет действовать вслепую много лет.

— А ты, значит, просто сваливаешь?

Хулио бросил на него еще один взгляд.

— Его опознали по пломбам. Поэтому я и узнал: его имя поймали «ищейки», которые мы установили на серверах полиции Финикса. Пара зубов — вот что осталось от Воса. — Хулио снова отхлебнул из банки. — Этот город превращает людей в монстров.

— А твой Восович не мог влезть в какой-нибудь другой бизнес? Например, в наркоту? Может, мы тут ни при чем?

— Я знаю только одно: я не рискую там, где ничего не знаю. — Хулио многозначительно указал на Анхеля банкой пива. — Именно поэтому, друг мой, я до сих пор жив.

— Какие-нибудь намеки на то, кто мог его убрать?..

— Не-а. — Хулио сделал еще один глоток. — Все затихли, словно мыши. Никто не болтает. Мой парень на первых страницах кровавых газетенок выглядит как гора дерьма, и все молчат. Просто жуть берет…

Хулио умолк.

— Видел эту хрень?

Он подошел к телевизору и прибавил громкость.

На экране появилась картинка: парочку, занимавшуюся переправкой людей, в наручниках вывели из дома в пригороде, странного замка, окруженного колючей проволокой, с собственными генераторами и цистернами. Камера переключилась на вид изнутри, на роскошь, в которой жили супруги, подбивавшие несчастных техасцев и зонцев рвануть на север.

— Офигенная куча трупов, даже для этой вонючей дыры, — сказал Хулио. — Значит, шансы в лотерее круто меняются. Я думал, что сильно рискую, когда поставил сто юаней на сто пятьдесят одно тело или больше к концу недели. А теперь жалею, что не сделал ставку побольше.

— Ты его уже видел? — настаивал Анхель.

— Кого? Воса?

— Да, Восовича, — раздраженно ответил Анхель. — Твоего человека-котлету.

— Что значит «видел»? Реально видел?

— Да.

Хулио оторвался от телевизора.

— Я видел его фотки на полицейском сервере. Подходить к нему ближе мне уже не хотелось.

— Боишься?

— Да, боюсь. Как по-твоему, почему я посреди ночи выехал из своего гнездышка в Тайяне? Если кто-то так нажал на него, то, блин, как же они будут прессовать меня… — Хулио умолк, увидев выражение лица Анхеля. — А, черт. — Он покачал головой. — Ты серьезно хочешь его увидеть?

— Нужно все проверить.

— Умные люди держатся от моргов подальше.

— По пломбам, значит?

— Жуткое дело, — сказал Хулио. — Финикс — мерзкий отстойник, но такого я еще не видел.

— Ты ведь из Хуареса.

Хулио проглотил остаток пива и смял банку.

— Именно это меня и пугает. Из одного апокалипсиса я выбрался. Второй мне не нужен.

Глава 10

Люси протискивалась сквозь толпу в морге. Кричащие врачи «скорой», полиция Финикса, ФБР и патрульные. Рыдающие родственники жертв, работники морга и патологоанатомы.

Похоже, Финикс оставил всех работать сверхурочно, чтобы зарегистрировать трупы, которыми были забиты коридоры. Тела складывали на каталки и сваливали у самого морга. Трупы были повсюду. В коридорах сверкали вспышки: журналисты из кровавых газет запечатлевали хаос.

Привезли новую партию; Люси оттолкнули в сторону. Она уперлась рукой в стену над иссохшим трупом, который едва был прикрыт простыней. Вонь тухлого мяса усиливалась, смешиваясь с запахом пота. Люси подавила приступ тошноты.

— Люси!

Ей махал худощавый Тимо, одновременно пробираясь сквозь толпу и прижимая к себе фотоаппарат. Знакомое, дружелюбное лицо. Тимо одним из первых взял ее под свое крыло, когда она только прибыла в Финикс. Рэй Торрес познакомил их, когда она расспрашивала его о кровавых газетах. С тех пор между ними завязались осторожные профессиональные отношения, которые впоследствии окрепли и переросли во что-то другое.

Теперь, если Люси получала заказ на статью и ей были нужны потрясающие снимки, она подключала к проекту Тимо. А когда у него появлялись эксклюзивные фотографии, которым требовались слова и доступ к большим журналам и лентам новостей, он звонил ей.

Симбиоз.

Дружба.

Каменный фундамент среди зыбучих песков Финикса.

Тимо нырнул между рыдающими родственниками, схватил Люси за руку, потянул ее в глубь хаоса.

— Не знал, что ты об этом пишешь! В прошлый раз ты сказала, что за трупами больше не гоняешься.

— Что тут происходит? — крикнула она.

— А ты не знаешь? Здесь, в пустыне, закопали половину Техаса! Трупы все везут и везут!

Тимо стал пролистывать снимки в камере, не обращая внимания на толкотню, отпихивая в сторону амулет Санта-Муэрте, когда он заслонял экран.

— Смотри! — Фотографии выкопанных трупов, одно тело за другим. — «Койоты» брали у людей деньги и просто закапывали их в пустыне. Никто не знает, сколько тел еще найдут.

Люси потрясенно оглянулась.

— Вот так масштабы…

— Ага, точно! Когда до меня дошли первые слухи, я сразу понял — тема что надо! Она распространяется как вирус! — радостно завопил Тимо. — Полмира отправляет сюда журналюг, а лучшие фотки — у меня. Я заплатил за эксклюзив на месте раскопок. Копы никого не пропускают. В этом году Санта-Муэрте ко мне благоволит. — Он поцеловал амулет. — Костлявая Госпожа своих не забывает… Ну что, ты в доле? Картинки у меня есть.

— Да, похоже на то.

— Девочка, я серьезно! Телефон звонит не переставая, все крупные издания меня сейчас обожают, — но первый шанс я даю тебе, а не какому-нибудь желторотику, который только что слез с самолета. Право старшинства у местных!

— Спасибо. Я тебе сообщу.

— А в чем дело? Тебе тут нужно что-то еще?

— Не волнуйся, это личное.

— Ладно. — Тимо с сомнением посмотрел на нее. — Но позвони мне насчет фоток. У всех остальных таких картинок не будет еще несколько недель. — Между ними вклинились медики «скорой», которые привезли на каталках новые тела, и ему пришлось повысить голос. — На этом можно сорвать банк!

— Не бойся, я тебе позвоню.

— Не тяни!

Она махнула ему, давая понять, что поняла, и пошла за врачами «скорой». Нашла полицейского.

— Вы не знаете, где Кристина Ма?

— А вы по какому делу?

— Я должна опознать одного человека, — солгала она. — Кристина меня вызвала.

Коп беспокойно огляделся.

— Приходите в другой раз. Сами видите, что тут творится.

— Не страшно, я сама ее найду.

Она протиснулась мимо него, и коп не обратил внимания. Он уже пробивался сквозь толпу, крича: «Сэр! Сэр! Не трогайте вещественные доказательства!» какому-то техасцу, который выл и обнимал покрытый пылью труп.

Люси двинулась дальше по коридору, в холодные глубины морга. Снова трупы. Люси узнала патологоанатома и помахала ей.

Кристина Ма, резко жестикулируя, общалась с врачами «скорой»:

— Куда прикажете складывать? Их нужно было оставить на месте!

— Ну, вернуть мы их не сможем, — ответил медик. — Разве что нам заплатят за обратный путь.

— Но я не просила их сюда везти!

— Я же говорю: если заплатите, заберем.

— Черт, да кто же всем этим командует?

Никто, поняла Люси. Никто тут не командует.

Трупы, безумно мечущийся персонал… Мир рушился все быстрее и быстрее. Слишком быстро, чтобы можно было вырваться на свободу. Число трупов казалось невероятным. Она написала уже не одну историю о тех, кто покидает родные места, и знала, что беженцы исчисляются сотнями тысяч, и все же — как одной паре бандитов-перевозчиков удалось заманить в свои сети столько людей?

Несмотря на всю статистику, вид этих погибших, которые пытались купить себе билет на север, туда, где есть работа и вода, сильно подействовал на Люси. Каждый раз, когда она думала, что уже окончательно закалилась, ее ошеломляли новые свидетельства человеческих страданий, куда более масштабные и страшные, чем те, что она видела раньше.

Оказавшись в одиночестве посреди этого хаоса, Люси обхватила себя руками и подавила дрожь.

Все становится только хуже.

Кристина еще кричала на врачей «скорой», чтобы они увезли трупы обратно, но те уже пошли прочь.

Морг словно накрыло приливом, который принес не топляк, а трупы, и теперь они в беспорядке лежали на каждом столе и на полу. Люси подумала, что могла бы написать статью, просто расшифровав свои записи в диктофоне. Тимо прав — это сенсация. Она, наверное, сможет продать эксклюзивы телеканалу «Фокс», Си-эн-эн и «Гуглу/Нью-Йорк таймс». Дополнить все это посещениями ее собственной ленты и #Финикс Сливается, а также опубликовать электронную версию напрямую через «Киндл пост».

Если правильно разыграть карты, то удастся даже заключить контракт на книгу.

Люси невольно стала складывать в уме потенциальные источники дохода. Историю можно продать шестью разными способами, и все равно останутся еще варианты…

Тимо фотографировал конфликт Кристины с медиками — еще больше иллюстраций для кровавых газетенок. Заметив Люси, он поднял вверх большой палец.

— Рекорд!

Ну конечно, это рекорд, иначе в Финикс не хлынул бы поток журналистов. Все знали, что город умирает, но медленная смерть никому не интересна. А вот рекордное массовое убийство заставляло редакторов американских бюро истекать слюной, а журналистов — лететь сюда первым же рейсом.

Эта история могла кормить ее и Тимо несколько месяцев.

Тимо щелкал фотки. Люси наблюдала, как ловко он вклинивается в самые страшные и интимные моменты жизни других людей. Только что он сидел на корточках рядом с супружеской парой из Техаса, которая отправила дочь на север в поисках лучшей жизни, — а теперь уже был в центре конфликта между врачами «скорой», избавляющимися от трупов, и Кристиной, пытающейся обрести контроль над ситуацией. На Тимо никто не обращал внимания. Он казался таким знакомым, почти родственником. Подошел, сделал пару снимков, исчез. Настоящий живчик. Вечером его снимки уже разойдутся по Интернету, и Анна снова позвонит, будет умолять, чтобы Люси перестала играть роль наблюдателя в этом водовороте и уехала.

«Я беспокоюсь, — сказала Анна. — Вот и все. Я просто беспокоюсь».

Теперь ее страхи только усилятся. Люси не могла списать все это на погоню СМИ за сенсациями. История была слишком важной. Слишком много трупов. На такой ужас обратит внимание даже Анна в своем зеленом безопасном Ванкувере. Это настоящий апокалипсис. Мир, в котором перестали действовать все правила.

Разве не из-за этого Джейми решил рискнуть? Чтобы получить свою долю, пока все не рухнуло?

Расталкивая людей локтями, к ней подобрался Тимо.

— Нет, честно, что ты ищешь? Может, я тебе помогу.

— Я ждала Кристину.

Тимо фыркнул.

— Приходи в следующем году. Вот, смотри. — Он показал ей снимок с гниющими трупами. — Тут целые семьи. Люди отдали целое состояние за переход в Калифорнию — и вот где оказались. Тебе это пригодится, да? Сентиментальный сюжет и все такое? Слезовыжималка? — Он принялся листать снимки. — Крупные планы тоже есть. Гляди, даже виден след от обручального кольца.

Прикатили еще один труп.

— Эй, парни, секундочку!

Тимо уговорил медиков остановиться, расстегнул мешок и щелкнул вспышкой. Еще одно тело. Длинные волосы; Люси не могла понять, мужчина это или женщина.

— Супер! Спасибо! — Фотограф застегнул мешок и схватил Люси, которая начала отворачиваться. — Ты же мне сообщишь, да?

— Конечно, Тимо. Если буду делать статью, сразу обращусь к тебе.

— Долго не жди! Люди любят катастрофу не дольше недели! Нужно сразу бить в точку, пока посещаемость страниц высокая!

Она хлопнула его по плечу и сумела ухватить Кристину, которая вернулась после битвы с врачами «скорой».

— Люси! Ты тоже здесь из-за этой истории?

— Нет. — Люси помедлила. — Я хотела увидеть Джейми. Джеймса Сандерсона.

— Парня из водного департамента? Адвоката?

— Да.

— Ты пишешь о нем? — Кристина казалась встревоженной.

— Нет, просто собираю данные. — Люси заставила себя рассмеяться. — Я же не дура.

Кристина сжала губы, оглянулась на сложенные стопками тела. Глаза ее покраснели и ввалились от усталости.

— Я понятия не имею, где он в итоге оказался. — Она вытащила планшет, что-то в нем полистала. Нахмурилась. Посмотрела на Люси. — Ты точно хочешь его видеть?

Люси едва не рассмеялась. Их окружали разлагающиеся трупы, каждую минуту привозили новые тела, — а патологоанатом беспокоится о том, как выглядит еще одно.

— Да ладно, все нормально.

Кристина пожала плечами, завела Люси в другую комнату и подошла к каталке.

— Ему повезло: он прибыл раньше, чем у нас закончились койки. Мы уже собрались его отправлять. Места не хватает.

«Вот он, сюжет», — поняла Люси.

Вот под каким углом нужно подавать историю покупателям из крупных СМИ: не тысяча рыдающих родственников, а растерянная Кристина Ма.

Когда Люси только прибыла в Финикс, она была так потрясена раздробленностью города, что иногда ей казалось, будто она сходит с ума. Но, встретив Кристину, она поняла, что может выдержать. Кристину невозможно было ошеломить: она командовала моргом точно так же, как когда-то своей медчастью в Арктике. Она никогда не уставала, у нее не бывало нервных срывов.

— Кажется, это он. — Кристина помедлила, сжав пальцами покрытую пятнами простыню. — Его пытали, — предупредила она.

Люси раздраженно взглянула на нее.

— У меня крепкие нервы.

Она ошибалась. Палачи Джейми вырезали целую историю на его искалеченном теле, и здесь, в прохладе морга, где не было завес в виде клубов пыли и поцарапанных стекол маски, следы пыток предстали во всей ужасной наготе.

Люси сглотнула, стараясь сохранять невозмутимое выражение лица.

— Электрические ожоги на гениталиях, — Кристина указала рукой в резиновой перчатке. — Инъекции адреналина. Признаки травмы анального отверстия. Изнасилование тупым объектом — возможно, дубинкой.

— Полицейской дубинкой? — спросила Люси.

Кристина сразу уловила намек: ее зрачки расширились, лицо превратилось в ничего не выражающую маску. Она украдкой оглянулась на копов, суетившихся в противоположной части комнаты у новой партии трупов. Бросила яростный взгляд на Люси — за то, что та посмела высказать вслух то, о чем шептались все: полицейские Финикса — бандиты, которых можно нанять за определенную плату.

— Возможно, чем-то вроде кочерги. — Она углубилась в объяснения. — Скорее всего, его убили, а затем оживили. На это указывает присутствие адреналина. Глаза, ладони и ступни были удалены до смерти, все остальное — после. Ногами и прочим занимались уже после того, как он умер. Похоже, кто-то пытался наложить давящие повязки на конечности, чтобы еще немного поддержать в нем жизнь.

Люси заставила себя дышать медленно и усваивать информацию. Ей казалось, что пол уходит из-под ног. Издевательства над Джейми Кристина описывала совершенно бесстрастно, но для самого Джейми все было по-другому. Он наверняка рыдал и визжал, умоляя, и по его лицу текли сопли, слезы и слюна. Он, должно быть, так кричал, что сорвал голос…

Люси склонилась к его изуродованному лицу.

Он откусил себе язык.

На зубах еще оставалась кровь.

Люси выпрямилась, борясь с тошнотой. Джейми, наверное, долго мучился, пока его палачи наконец не лишились возможности причинять ему боль. И это, похоже, их разозлило, потому что они вырвали его из рая или ада, чтобы сделать еще один заход.

А потом — еще один.

Кристина могла бы описать каждую стадию расчленения Джейми, но это даже близко не напоминало тот ужас, который он испытал, когда мучители стали раздирать его на части. Люси сжала зубы и заставила себя дышать. О боже, каким идиотом был Джейми, как он был доволен собой, своими замыслами и планами безнаказанного обогащения.

— Его вещи здесь? — спросила Люси.

Патологоанатом долго посмотрела на нее.

— Да. Его не ограбили.

— Можно мне взглянуть?

Кристина помедлила.

— Ты его знала, да?

Люси кивнула.

— Да.

— Вижу. — Кристина вздохнула. — Надень перчатки.

Кристина позволила Люси покопаться в пакете с вещами Джейми. Окровавленная одежда. Бумажник. Люси раскрыла его: кредитки, несколько юаней, чеки из продуктовых киосков — такие выдают Веселые Перри, торгующие чуррос. Пара визиток: «Проект Солт-Ривер», Бюро по делам индейцев, Бюро мелиорации. Мелочи, связанные с его работой.

Рассматривая кредитки, Люси нашла анонимную пластиковую карту — золотую, ламинированную, с кровавым логотипом: «Апокалипсис сегодня!». Люси перевернула ее. На таких картах накапливались бонусы, а еще на нее можно было сбросить наличку через Bitcoin или другую криптовалюту, а затем спокойно тратить. Неплохой вариант, если не хочешь оставлять следы финансовых транзакций.

Легкий анонимный способ получить плату.

Люси постучала картой по ладони, размышляя. Эта карта ее встревожила. Она Джейми не подходила — для этого у него был слишком хороший вкус.

— Скверная смерть, — сказал кто-то у нее за спиной.

Люси вздрогнула, заталкивая бумаги и карточку обратно в бумажник. Прямо позади нее стояли двое следователей — латиносов в штатском. Большие пальцы засунуты за пояса, полы пиджаков распахнуты, чтобы были видны значки и пистолеты.

Один был низенький, с брюшком и аккуратно подстриженной бородкой. Он понимающе ухмылялся. Второй — высокий, побитый жизнью, серьезный. Оба смотрели на Джейми.

— Черт, — сказал коротышка. — Кому-то хотелось, чтобы этот ублюдок помучился.

— Чем могу помочь? — резко спросила Кристина.

— Департамент расследования преступлений. — Высокий мужчина сверкнул значком и вместе с напарником принялся изучать лицо Джейми. — Да уж, он настрадался. Похоже, откусил себе язык. — Его холодные темные глаза взглянули на Люси. — Это его вещи?

Прежде чем она успела ответить, детектив забрал у нее бумажник.

— Трупы, связанные с «койотами»-убийцами, вон там, — со значением сказала Кристина.

Серьезный коп выпрямился.

— Старые трупы нам не нужны. Мы ищем хорошие, свежие, вроде этого. — Он уставился на тело Джейми. — У него имя есть?

— Джеймс Сандерсон, — ответила Кристина.

— Не, мне нужен другой. Мы ищем человека по фамилии Восович. — Коп задумался. — Но отфигачили его вот как этого.

Люси не нравилось, как ведут себя копы, как они смотрят то на труп Джейми, то на Кристину и, наконец, на нее.

На тыльной стороне ладони у коротышки было что-то похожее на след от татуировки — извивающейся змеи. У высокого по лицу и шее бежал шрам — бледный и извилистый, словно кто-то воткнул ему в горло горлышко разбитой бутылки, а затем потащил вниз, к груди. Пока Кристина вела полицейских к другому трупу и снимала с него простыню, низенький коп просматривал содержимое бумажника Джейми.

— Вам нужен этот?

Из любопытства Люси пошла за ними. Ухмыляющийся коп с бородкой все еще держал в руках вещи Джейми. Люси отчаянно хотелось снова взглянуть на чеки и на клубную карту, но, увидев второй труп, она сразу обо всем забыла. Эти двое могли быть зеркальными отражениями друг друга — настолько пытки стерли все различия между ними.

— Настоящий ад, — сказал коротышка.

Высокий коп фыркнул.

— Конец света, да. — Он кивнул в сторону трупа Джейми. — А это — его близнец.

— Может, просто совпадение, — пошутил коротышка.

— Говорят, совпадения действительно случаются.

Оба улыбнулись, впиваясь взглядами в Люси.

— Вы его знаете? — спросил коп со шрамом. Он указывал на новый труп — того, кого они называли «Восович».

Искалеченный труп был так похож на тело Джейми, что это заметил бы даже самый тупой коп.

Люси покачала головой.

— Никогда не видела.

Коп указал на Джейми.

— А этот? Ваш друг? — Он забрал у напарника бумажник и вытащил оттуда водительское удостоверение Джейми. — Кто такой Джеймс Сандерсон?

— Тут сказано — адвокат. «Финикс уотер». По крайней мере, если это его визитка, — ответил коротышка.

— Действительно? — спросил высокий у Люси. — Сандерсон занимался водой? Адвокат?

Люси не нравилось, как он на нее смотрел. Вид у него был расслабленный, но вопрос был поставлен жестко.

— Откуда я знаю. — Люси заставила себя притвориться безразличной. — Для меня он просто «пловец». — Большим пальцем она ткнула за спину, туда, где фотографировал Тимо. — Мы из «Рио де сангре». Этот труп отлично подойдет для обложки.

— Ха. Не думал, что вы из стервятников. — Коп со шрамом кивнул на Джейми и новый труп. — Видели что-нибудь похожее в последнее время? Так вот запытанных? Может, «пловцов»? Висящих на мостах?

Люси пожала плечами.

— Иногда так делают нарки. — Она позволила разговору течь самому по себе, притворялась, что ей скучно, использовала все, чему научил ее Рэй Торрес, чтобы погасить интерес копа. — У Тимо вон там целые каталоги фоток, если вам нужно. Наверное, у него что-то подобное есть.

— Наверняка. — Коп повернулся и позвал Кристину, которая снова отправилась наводить порядок среди хаоса. — Эй! У этого парня вещи были?

— Возможно, — отозвалась Кристина. — Если найдете, они ваши.

— Если найдете… — пробурчал низенький коп и вразвалку подошел к телу Джейми.

Люси пыталась выяснить, что связывает этих полицейских и можно ли из них что-нибудь выудить. «Восович», — сказал коп. Ей хотелось узнать, как именно пишется эта фамилия, чтобы можно было приступить к поискам. Она была уверена, что это даст ей новые сведения о смерти Джейми. Хотя бы на этот раз смерть не будет загадкой.

Внезапно перед ее глазами возник Рэй Торрес и погрозил ей пальцем. Про трупы не пиши.

— У вас какие-нибудь версии есть? — спросила она у копов.

Те переглянулись; похоже, вопрос их позабавил.

— Злодеи, — ответил коп с бородкой. — Настоящие злодеи.

— Я могу вас процитировать? — парировала Люси.

— Конечно. — Коп со шрамом посмотрел на нее так, что внезапно вся ее уверенность исчезла. Люси не могла оторвать взгляд от шрама, бегущего по его шее к челюсти и исчезающего под рубашкой. Извилистый порез на твердом красном дереве его кожи. Рассеченные, распухшие ткани. Насилие.

— Расскажите мне еще раз про него, — сказал коп, постукивая по каталке, на которой лежал Джейми. — Почему он вообще вас заинтересовал?

— Я… — Люси откашлялась. — Я же говорю: мне нужно что-то кровавое. Для желтой прессы.

— Точно. — Коп кивнул. — Для желтой прессы.

Внезапно у Люси появилось неприятное ощущение того, что этого человека она уже где-то видела.

Все дело в глазах, подумала она. Его взгляд был каким-то особенно внимательным и напряженным. Жестким. Эти глаза видели слишком много ужасов, и обмануть их было невозможно. Он видел все так же, как и она.

У нее пересохло во рту.

Тимо утверждал, что иногда, если прислушаться, можно услышать, как кто-то ходит по твоей могиле. Почувствовать, как над головой бьют крылья смерти. В этот момент нужно бежать в храм Санта-Муэрте и сделать охренительное пожертвование. Если успеешь и если Костлявой Госпоже ты нравишься, то она тебя защитит. Если ты принес правильное пожертвование.

Люси смеялась над этими рассказами, считала их предрассудком зонцев. Но теперь внезапно она в них поверила.

— Я не расслышал вашего имени, — сказал коп.

Люси сглотнула. Она не хотела называть ему свое имя. Она хотела слиться со стенами, убежать.

— У вас наверняка есть имя, — продолжал он, улыбаясь.

Наклонив голову, он изучал ее — словно ворона, рассматривающая падаль. Его глаза разбирали ее на части, тянули за кожу, мышцы и сухожилия. Она совершила глупость, придя сюда. Даже мысль о том, чтобы расследовать смерть друга, была глупостью.

— Вы — не коп.

Как только она произнесла эти слова, ей это стало очевидно. У него есть значок, но он — не коп.

Его улыбка подтвердила ее догадку — несмотря на то, что он сказал:

— Вы так считаете?

Она подумала: а не этот ли человек пытал Джейми? Не оставил ли он трупы Джейми и другого человека в морге, чтобы заманить ее сюда? Иногда бандиты применяли такой трюк — убивали кого-нибудь, ждали, когда придут друзья жертвы, а затем расправлялись и с ними. Хитрый трюк. Способ извлечь больше пользы из смерти — так выжимают последние капли сока из сухого лайма.

Люси сделала шаг назад, но коп схватил ее за руку и подтянул к себе. Его губы коснулись ее уха.

— Кажется, вы не назвали своего имени.

Люси сглотнула. Кристины нигде не видно, Тимо — тоже. Она заставила себя возмущенно взглянуть на него.

— Вы забываетесь!

— Неужели?

— Отойдите, не то я натравлю на вас всех реальных копов.

Если бы Кристина не ушла из комнаты… Люси снова попыталась найти взглядом патологоанатома. Куда она делась?

Подошел человек с бородкой и татуировкой на руке.

— Нашел что-нибудь? — Он потянулся за висящими на поясе наручниками. — У нее есть для нас зацепка?

Мужчина со шрамом посмотрел на своего спутника, затем на Люси.

И, как ни странно, ее отпустил.

— Нет. Просто девочка из кровавой газетенки, ни хрена не знает. — Он предостерегающе взглянул на нее. — Ведь журналисты из кровавых газетенок ни хрена не знают, да?

Люси не сразу смогла заговорить.

— Да, — шепнула она.

— Ну, давай, — он кивнул в сторону двери, — вали отсюда. Ищи падаль в другом месте.

Люси не стала дожидаться второго приглашения и помчалась прочь.

Глава 11

Анхель смотрел вслед уходящей журналистке.

С ней было что-то не так, но ему не понравилось то, как Хулио вклинился в разговор. Когда рядом был Хулио, собеседник в любой момент мог пострадать. Поэтому Анхель ее отпустил. И теперь сожалел.

Я становлюсь добреньким.

— Эй, cabrón. — Хулио схватил его за локоть. — У нас гости.

Через толпу, расталкивая медиков, пробирались два человека со значками. Судя по внешнему виду, полиция штата.

— Ты их знаешь?

— Калифы. — Хулио отвернулся, чтобы они не увидели его лица, и пробурчал: — Не хотелось бы, чтобы они меня заметили. Финикс — городишко маленький.

Анхель решил, что они действительно похожи на копов.

Если Кэтрин Кейс вербовала сторонников в тюрьмах, из отчаянных людей, то у Калифорнии был бюджет гораздо больше и свои, особые методы. У парочки, которая сейчас шла к ним между каталок, был вид богатых выпускников Стэнфорда. Идеальные стрижки. Настоящие отличники.

— Именно калифы? Может, просто из уголовки?

Хулио нетерпеливо ткнул Анхеля локтем.

— Уверен. У меня камеры в «Ибисе», и эти парни в штаб-квартире днюют и ночуют.

— Эта компания — все равно что посольство Калифорнии.

Хулио уже осматривал выходы.

— Не надо было сюда приходить…

— Спокойно, ése[117]. Посмотрим, что они будут делать. Может, увидим что-нибудь интересное.

— В жопу тебя с твоими «ése». — Лицо Хулио превратилось в посмертную маску, на которой застыло выражение страха. — Десять к одному, что у этих сук есть значки, которые реально пробиваются по базе. Они нас арестуют, начнут проверять данные… Тебе это надо?

— Ты серьезно? Они могут это делать?

— Калифы нас здорово обогнали в этих делах. Ты играешь против крутых парней, ése. — Хулио издевательски сделал акцент на последнем слове. Потянул Анхеля за рукав. — Ну, ты идешь или нет?

«Хулио спекся», — подумал Анхель.

Когда-то этот человек позволил фермеру засунуть себе в рот ствол дробовика — и даже глазом не моргнул. Заявил деревенщине, что его воду забирает Вегас, так что он может с ней попрощаться. Ни хрена не боялся. Тогда Хулио просто вручал бумаги и ждал, что ему всадят пулю в затылок.

А теперь бедняга места себе не находит из-за парочки калифов.

— Делай, что хочешь, — ответил Анхель. — А я еще задержусь. Посмотрю, что задумали наши друзья.

Хулио помедлил, разрываясь между желаниями сбежать и сохранить уважение Анхеля.

— Я на свои похороны не тороплюсь, — пробормотал он и стал протискиваться сквозь толпу.

Анхель продолжил бродить среди трупов, иногда приподнимал простыню, притворяясь официальным лицом, выполняющим служебные обязанности, и одновременно приглядывал за калифами, которые сами были заняты осмотром трупов.

Несмотря на заверения Хулио, они куда больше походили на настоящих следаков. Разумеется, сюда должны были приехать следователи, ведь морг был набит трупами техасцев, словно сарай — дровами. Даже Аризоне иногда приходилось делать вид, что ей не все равно — хотя бы для того, чтобы показать туристам, что штат не стремится стать наглядным примером этнических чисток.

Фотограф из кровавой газетенки все еще щелкал; его вспышка взрывалась, словно бомба. Анхель посмотрел, как тот работает с телами — быстро и профессионально. Вспомнилась сбежавшая журналистка. Что-то с ней было не так.

Почему я ее отпустил?

Не сводя взгляда с калифов, Анхель подобрался ближе к фотографу. Тот пытался выбрать удачный ракурс для съемки трупа; одной рукой он приподнимал простыню, в другой держал фотоаппарат.

Анхель поднял край простыни повыше.

— Похоже, бизнес процветает.

Фотограф благодарно кивнул Анхелю и поиграл с настройками фотоаппарата.

— Ох. Ты не поверишь. Можешь чуть приподнять? Спасибо. — Он сделал несколько снимков. — Хочу снять ее вырванные зубы. Все золото они забрали, но…

Анхель услужливо потянул простыню.

— Слушай, с тобой была подруга. Женщина, которая тоже работает на кровавые газетенки.

— Кто, Люси? — Фотограф сделал еще один снимок и отступил назад, оценивая ракурсы. — Она не из газетенок. У нее Пулитцеровка.

— Да ты че? — Анхель мысленно отругал себя за то, что отпустил девушку. — Стоило догадаться, что у нее талант. Умные вопросы задавала.

— Ага. — Фотограф рассеянно кивнул, все еще поглощенный съемкой.

— Я должен был дать ей какую-то инфу, но… — Анхель махнул рукой, показывая на царивший вокруг хаос. — Из-за этой хрени забыл записать ее имя и телефон.

— Просто погугли ее. Люси Монро. — Фотограф наизусть оттарабанил номер, не прекращая снимать. — Приподними еще чуть-чуть, а?

Шум в коридоре усилился. Они обернулись, ожидая поступления новых трупов, и увидели, как в помещение хлынули люди — родные и близкие погибших, настоящий поток. Здесь были не только техасцы, но и местные. Полная радуга всех цветов кожи. Черные, белые, шоколадные и желтые.

Всех их объединила утрата, все неслись мимо копов, теряющих контроль над ситуацией. Люди бормотали на испанском, английском, слышался техасский протяжный говор. Скорбь делала всех похожими друг на друга.

— Будет круто! — воскликнул фотограф и бросился туда, где происходило действие. Анхель прижался к стене, следя за калифами, которые нарезали круги по комнате.

Люси Монро. Обладательница Пулитцеровской премии.

Калифы остановились у трупа Джеймса Сандерсона и позвали китаянку, заведовавшую моргом. Двое мужчин в аккуратных костюмах делали ровно то же самое, что за несколько минут до них — Анхель и Хулио.

Судмедэксперт жестикулировала, споря с калифами. Они предъявили ей значки и теперь поворачивались, оглядывая комнату.

Она указала на Анхеля.

Большое спасибо, дамочка.

Анхель с улыбкой прикоснулся к полю воображаемой ковбойской шляпы, приветствуя калифов.

— Опоздали, — произнес он одними губами.

Парни, разумеется, потянулись за пушками, однако Анхель уже нырнул в толпу скорбящих родственников. На бегу он мимоходом опрокинул каталку, и позади него на пол повалились сложенные в несколько слоев тела.

Калифы побежали в разные стороны, а у тех, которые увидели, как их родных бесцеремонно свалили на пол, поехала крыша. Они с воплями набросились на калифов, мечтая о мести.

Анхель схватил подвернувшегося под руку копа и показал свой значок.

— Выведи отсюда этих идиотов! Это же место преступления, черт побери!

Он не останавливался, пробираясь сквозь толпу, чтобы опередить калифов, которым приходилось разбираться с разъяренными семьями и охранниками.

Парни были профессионалами. Одному удалось прорваться мимо копов.

Анхель продолжал сражаться с рекой трупов, родственников и врачей. Схватив простыню, которой накрыли еще одного мертвого техасца, он нырнул налево, в боковой коридор.

Калиф появился из-за угла. Анхель набросил ему на голову простыню. Парень вскрикнул, но Анхель притянул его к себе и врезал локтем по носу. Затем перехватил руку калифа и впечатал ее в стену. Пушка полетела прочь. Анхель развернул калифа, сделал захват за шею и потащил по коридору.

Тот бился, его вопли заглушала простыня.

— Полиция! — крикнул Анхель глазевшим людям.

Он еще раз ударил калифа и взял в удушающий захват. Через несколько секунд парень обмяк. Анхель перевернул его, заковал в наручники — так, чтобы это видела толпа, а затем оттащил по коридору подальше от хаоса.

Он запихнул калифа под каталку, просмотрел его значки и содержимое бумажника, затем накрыл тело простыней. Вернулся в главный зал, пытаясь обнаружить его напарника.

Второй калиф все еще разбирался с семьями и полицейскими. Все указывали пальцами друг на друга. Анхель пригнулся и выскользнул из стальных дверей на улицу, где были копы, «скорые» и беженцы из Техаса. Черный асфальт под жарким солнцем Аризоны лип к подошвам. Анхель пробился сквозь толпу.

На парковке он заметил Хулио, который, казалось, сейчас обмочится от беспокойства.

— Ты прав. — Анхель бросил ему бумажник и сел в пикап. — Это калифы.

Хулио прижал летящий в него бумажник к груди.

— Chinga tu madre![118] Я же говорил.

— Они вышли на Восовича и того другого трупака.

— Фантастика. Ты настоящий Шерлок Холмс. — Хулио завел машину и врубил кондиционер. — Может, свалим отсюда на хрен?

— Ага, поехали. — Анхель пристегнулся. — Теперь я хочу заняться той журналисткой.

— Дамочкой из кровавой газетенки?

— Похоже, она — настоящая журналистка. Я почти уверен, что она знала того, второго жмурика.

— Водяного адвоката?

— Ага. И раз у него не хватает языка, проверим, сможет ли что-нибудь рассказать она.

— Сначала ее нужно найти.

Анхель рассмеялся.

— Журналюг легко искать. Они любят внимание.

Хулио выехал с полицейской стоянки, маневрируя между горами пыли, которые сдвинули в сторону уличные уборщики, и направился в сторону центра. Машина подпрыгивала на выбоинах.

— В отличие от нас.

Хулио сменил полосу, обогнал парочку на скутере. Маски и шлемы, полностью закрывающие голову, делали их похожими на штурмовиков из «Fallout 9».

— Там до хрена трупов. Наверное, поставлю еще денег в лотерею. Копать они еще не скоро закончат.

— Вот, значит, как ты тут проводишь время.

— Не смейся. Выигрыш очень сладкий. Криптовалюта, никаких следов. Доход, не облагаемый налогом. Ну? — Хулио сделал паузу, с надеждой посмотрел на Анхеля.

— Что «ну»?

— Ты в доле или нет? Там не меньше сотни трупов — да еще и обычный урожай по всему городу. Цифры могут быть нереально высокие.

— Тебя мама не учила, что бесплатных вещей не бывает?

Хулио рассмеялся.

— Здесь платят только техасцы.

Глава 12

Мария услышала гиен задолго до того, как увидела. Их хихиканье эхом разносилось по заброшенному кварталу. Вет занял его целиком, превратил в охраняемую резиденцию, протянул вокруг покрытых известкой домов с черепичными крышами два ряда сеточного ограждения с колючей проволокой поверху.

«Я умру», — подумала она. И все-таки шла вперед, слушая, как болтовня гиен сливается в общий хор. Звуки воплотились в силуэты животных. Сюрреалистичных горбатых чудовищ, бегающих за сеткой по ничейной земле. Они вглядывались в нее, лаяли, показывали зубы — матовая шерсть, раскачивающиеся головы. Гиены следовали за ней, пока она шла по переулку.

Когда Мария сидела вместе с Сарой после чудовищного дня, сжимая в кулаке заработанные юани и доллары, она думала о том, чтобы сбежать. Деньги были смешные. Их не хватит и ей одной, не говоря уже о Саре. Крошечная кучка денег на засыпанных песком простынях.

— Мы можем сбежать, — наконец сказала Сара.

На самом деле это было не так. На самом деле — не могли. Если Сара не будет работать на Золотой миле, она умрет. Если Мария не будет продавать воду рядом с Тайяном, она умрет. Их дни сочтены.

— Я поговорю с Дамьеном, — сказала Мария. — Может, добьемся отсрочки.

— Я не могу туда идти. — Не глядя на Марию, Сара потерла свою лодыжку, там, где ремешок туфли на высоком каблуке впился в загорелую кожу. — Я…

— Ты здесь ни при чем. Я сама с ним поговорю.

— Я не могу… — Сара содрогнулась. — По ночам их выпускают из загона. Я видела. Их выпускают побегать между домами… Я не могу туда вернуться.

Однажды утром Сара вернулась с ночной вечеринки Вета и прижалась к Марии. Она дрожала, хотя в подвале было жарко, словно в духовке. Девушка, которая пошла на вечеринку в своей лучшей одежде — облегающем черном платье. В платье, которое ей купил пятак, чтобы она почувствовала себя принцессой. Она пошла на вечеринку, чтобы познакомиться с корешами Вета. Надеялась вытащить счастливый билет. А на заре вернулась, пошатываясь, и обняла Марию, словно искала защиты от увиденного.

— Они не могли быстро бежать, — лепетала Сара.

Позднее Мария узнала от других свидетелей о том, что гиен выпустили на свободу и что донья Арройо и ее светловолосый бойфренд Франц погибли. Гиены загнали их и сожрали — лениво, потому что привыкли к другой дичи, получше, чем парочка тупых зонцев, которая решила утаить деньги от Вета.

Но даже если бы она не знала этих историй, гиены Марию пугали. Желтые глаза, казалось, горели древним знанием, словно их воспоминания о голоде, жажде и выживании были гораздо важнее, чем воспоминания Марии. Следуя за ней, звери словно говорили, что она скоро умрет — а они будут жить вечно.

Рычание усилилось: другие гиены почуяли ее запах и вышли из пустых домов, которые им отдал Вет. Они лаяли и свистели, смеялись и хохотали. Сбивались в стаю. А затем вдруг пробежали мимо нее, спеша к какому-то новому развлечению.

Мария взглянула на главные ворота. За железными прутьями седой человек швырял кровавые куски мяса через ограду, в секцию с гиенами. Звери сбились в кучу, толкались, хихикали, прыгали за мясом.

Более дюжины огромных зверюг. Некоторые, встань они на задние лапы, были бы с нее ростом. Грязные, дикие и стремительные, они бросались за лакомым кусочком, а затем отступали, чтобы его сожрать. Разгоряченные, метались за сеточным ограждением, не сводя глаз с Вета, который швырял все новые куски мяса.

Мария пыталась соотнести движения гиен с тем, что было бы ей знакомо и понятно. Ей хотелось сказать, что они прыгают, как собаки, или прижимаются к земле, словно кошки. Ей нужно было что-то из личного жизненного опыта… но они были уникальными, ни на что не похожими существами.

Еще один кусок мяса, крутясь, перелетел через витки колючей проволоки. На секунду гиена встала на задние лапы, щелкнула челюстями. В такую пасть голова Марии поместилась бы целиком.

Вет рассмеялся, увидев ловкое движение животного. Его люди курили, передавая друг другу пачку сигарет и одновременно приглядывая за улицей. Среди них был Эстебан. Увидев ее, он ухмыльнулся и позвал Дамьена.

— Йоу, тут твоя водяная шлюшка.

Вет достал из ведра что-то твердое. Человеческую руку. Гиены, хохоча, набросились на нее и разорвали.

Дамьен подошел к воротам.

— Я думал, ты сбежала с деньгами.

Мария заставила себя нахмуриться.

— Ты Эстебана спроси. Он все забрал.

— Так что, привести его? Сядем рядом, протянем друг другу оливковую ветвь? Решим все словами, как маленькие дети в школе? — Улыбка Дамьена… Он не удивился, что у нее не хватает денег. Он все это подстроил, вместе с Эстебаном.

— Ты уже свое получил.

Дамьен ухмылялся, наслаждаясь фарсом.

— Хочешь пожаловаться? — Он мотнул головой в сторону Вета, который продолжал кидать мясо через забор. — Вон там отдел жалоб.

Мария яростно взглянула на него. Все против нее. Все подстроено. Ей не позволят заработать денег и пробиться наверх. Они с Сарой должны горбатиться, трахаться и умирать. А потом?

Потом они найдут новых техасцев и все начнется с начала.

Она поняла, что сейчас видит мир таким, какой он на самом деле. Не удивительно, что папа притворялся.

— Эй, мистер Вет! — крикнула она. — Мистер Вет!

Услышав ее слова, Вет — его руки были в крови по локоть — обернулся.

Дамьен напрягся. Перевел взгляд с Марии на Вета и обратно. На его лице застыла злая улыбка.

— Ты понятия не имеешь, как будешь мучиться…

Вет поставил ведро на землю и знаком приказал двум своим бандитам его унести. Они протянули ему тряпку, и он на ходу лениво вытер руки.

Вет подошел к воротам и посмотрел на нее из-за прутьев решетки.

— Кто это у нас? — спросил он.

— Никто, — ответил Дамьен. — Девчонка задолжала за жилье.

Вет перевел взгляд на Марию.

— И какое отношение это имеет ко мне? — Он еще раз вытер руки. На тряпке остался жир и густая кровь.

— Я продаю воду у Тайяна, — сказала Мария, изо всех сил пытаясь скрыть страх. — У меня были деньги, но он их забрал. Поручил забрать Эстебану.

— И ты обратилась напрямую ко мне. — Вет улыбнулся. — Немногие решились бы на это.

Крепкий, похожий на быка, с широкими плечами, гривой седых волос и голубыми глазами, холодными и глубокими, словно небо. Зрачки — булавочные головки. В его глазах был тот же голод, что и у гиен. Голодное существо, прикидывающее, что оно будет делать, если выберется за ограждение.

Внезапно Мария поняла свою ошибку. Вет вообще не человек, а что-то другое. Демон, вылезший из-под земли, который хочет только одного — пожирать все подряд. Теперь демон пронзал ее взглядом и облизывался.

— Иди сюда.

Рука вытянулась, подзывая ее. К своему ужасу, Мария обнаружила, что подчиняется жесту окровавленных пальцев.

Он погладил ее по щеке, сжал ее подбородок.

— Как тебя зовут?

— Мария.

Вет притянул ее ближе. Его глаза сверкали, дикие и голодные.

— Что я вижу? — Скользкой от крови рукой он поворачивал ее лицо в разные стороны. — Что я вижу?

— Я не могу зарабатывать, если он забирает деньги, — прошептала Мария. Ей показалось, что она покинула тело и теперь смотрит на себя со стороны.

— Мария, — прошептал Вет. — Мария… Я не дурак. Думаешь, я дурак?

— Нет, — удалось выдавить ей.

— Так зачем говоришь то, что я уже знаю? — Его пальцы сжали ее, словно тиски. — По-твоему, я не знаю всего, что происходит в моих владениях, Мария? Думаешь, я процветаю потому, что ничего не вижу?

Он снова погладил ее щеку тыльной стороной ладони.

— Я знаю, что ты продаешь воду у Тайяна. Я знаю, что ты хочешь зарабатывать больше. Я знаю о тебе все. У меня видения, понимаешь? Санта-Муэрте шепнула мне, что ты придешь. Костлявой Госпоже нравишься ты и твоя красная тележка. — Безумные голубые глаза осмотрели запыленный переулок. — Но тележки нет. Я видел тебя с тележкой бутылок, сверкающих на солнце. А сейчас здесь только ты. Похоже, что у видений есть вариации. Да?

Мария проглотила комок. Кивнула.

— Так почему ты не работаешь на меня, Мария?

— Я просто хочу продавать воду.

— Дамьен может поставить тебя на углу. Много клиентов. Легкие деньги. Или можешь носить мои свертки. Ты умнее своей подруги, которая от меня прячется. Мне пригодится такая девушка. Получишь преимущества: сможешь жить ближе к насосу, откладывать деньги для «койота». Если будешь зарабатывать по мелочи, никогда не выберешься на север. Только большие деньги могут пересечь границу.

— Я просто продаю воду.

— Ты не подрабатываешь где-нибудь на стороне, а? — В нее впились глаза-булавки. — Может, прячешь деньги, которые должны достаться нашему другу Дамьену?

В голове у Марии мелькнула страшная мысль: вдруг он знает, что она встречалась с пятаком Сары — ужинала с ним и слушала его истории про водоносные слои — за деньги?

— Я не дура, — ответила она.

— Дуру я бы спрашивать не стал. Только умные думают, что способны действовать в одиночку. Только умные рассчитывают создать свою маленькую нишу тут, во владениях нашей семьи. В нашей небольшой экосистеме.

Вет перевел взгляд на гиен.

— Смотри, вот они мечтают о свободе. Мечтают охотиться и бегать. Они видят нас, таких маленьких, жалких, мягких, ничего не соображающих существ — и понимают, что это их шанс. Мы не настолько приспособлены к трудностям, к жизни, к которой они привыкли, где или ты — или тебя. Посмотри на них. — Он повернул ее голову так, чтобы она видела таращившихся на них гиен.

Мария сглотнула. Вет улыбнулся.

— Ты видишь, да? По-моему, мы оба многое видим.

Марию пронзали взгляды желтых глаз гиен, и она поняла, что Вет прав. Она видела, как работает их примитивный разум. Ей показалось, что она слышит их мысли — о том, как привольно им жилось бы, если бы Вет просто выпустил их поохотиться.

Это их мир, поняла Мария. Разрушенные пригороды Финикса — их земля обетованная. Нехватка воды гиен не пугает. Они просто ждут, когда придет время, когда они смогут унаследовать Землю.

Мы не похожи на тебя, сестра. Нам не нужна вода. Нам нужна только кровь.

— Может, когда-нибудь они выйдут на свободу и весь этот город станет их владениями.

Вет отпустил ее.

— Даю тебе еще один день, — сказал он, отворачиваясь. — Заплати Дамьену все, что ему причитается.

— Но деньги уже у него!

— Санта-Муэрте сказала, что я не должен устраивать для тебя вечеринку. Но она не говорила, что я должен уходить из бизнеса. — Вет взглянул на своего подручного. — Если уплатишь долг, Дамьен больше не будет тебе мешать. Заплати. Иначе в следующий раз я увижу тебя здесь в праздничном платье.

Мария сделала шаг назад, провела рукой по щеке. Ладонь стала красной.

— Ты слышала, что сказал босс, — ухмыльнулся Дамьен. — Давай, начинай зарабатывать. И не забудь — твоя подружка тоже мне должна.

Мария отвернулась. Пытаясь не думать о том, что на ней кровь, о том, откуда она.

Это просто вода, сказала она себе. Просто красная вода.

Когда она уходила с базы Вета, гиены следовали за ней, хихикали, гремели сеткой, на каждом шагу напоминая, что в ней они видят добычу.

Глава 13

Анхель лег на мягкую кровать в номере «Хилтона-6», подложил под спину пышные подушки и включил телевизор. Показывали новую серию «Неустрашимого».

Положив на колени планшет, он стал искать в сети информацию о журналистке, которую упустил. Ее друг Тимо был прав — найти ее оказалось не сложно.

Люси Монро активно занималась копанием в грязи.

УБИТ ВОДНЫЙ АДВОКАТ ИЗ ФИНИКСА

ВОДНОГО АДВОКАТА ПЫТАЛИ НЕСКОЛЬКО ДНЕЙ, ПРЕЖДЕ ЧЕМ УБИТЬ

Она ему соврала. Она вовсе не девочка из кровавой газетенки. Люси безумнее любого из тех, кто гоняется за трупами, — но яйца у нее есть. Или яичники, как отвечала Кэтрин Кейс каждый раз, когда Анхель, по ее мнению, слишком сильно напоминал ей мачо.

Яйца, яичники или просто отсутствие здравого смысла… Люси нападала на каждую влиятельную фигуру в нижнем бассейне, бросала вызов Калифорнии, Лас-Вегасу и Кэтрин Кейс, «Финикс уотер» и «Солт-Ривер проджект»… Анхель был почти уверен, что встретит в статье и свое имя.

Адвоката из «Финикс уотер» порвали на части, и все делали вид, что ничего не случилось. И поэтому теперь Люси Монро тыкала палкой во все известные ей муравейники, надеясь расшевелить тему. Ворох обвинений и «без комментариев» от полиции Финикса и окружного прокурора.

При таких раскладах девица на этом свете не задержится. Рано или поздно кому-то это надоест и ее прикончат.

На телеэкране Тау Окс только что всадил по пуле в парочку бандитов, которые терроризировали беженцев из Техаса, а теперь засунул ствол в рот какого-то блондина и требовал, чтобы тот рассказал ему про Обожженного человека.

Анхелю нравился Релик Джонс, персонаж Тау Окса в «Неустрашимом»: бывший морпех-разведчик, который вернулся с арктического фронта домой, на побережье Техаса, и узнал, что его семья пропала во время урагана.

В первом сезоне Релик Джонс пытался найти жену и детей на юге Техаса, под куполами, которые Агентство по чрезвычайным ситуациям построило для беженцев. Он копался в горах мусора и бродил по заболоченным побережьям Мексиканского залива. Теперь Релик Джонс отправился в путь.

И, черт побери, Тау Окс понимал, как нужно играть этого персонажа.

Тау знал, что такое потери. До «Неустрашимого» он был одним из вышедших в тираж. Сыграл в паре хитов — боевиков и романтических комедий, а затем исчез. Подсел на кокс и пузыри, по слухам, стал жиголо, а потом совсем пропал со страниц таблоидов. Люди утратили к нему интерес. Нашлись другие знаменитости, которые разрушали свою жизнь более эффектно. Тау Окс спекся.

И вдруг его вытащили из какой-то канавы и дали эту роль. Теперь Тау Окс был жестким мужиком средних лет. Жизнь достаточно его побила, поэтому легко верилось, что он действительно из Техаса.

Зажурчала вода в унитазе. Из ванной, застегивая ремень, вышел Хулио.

— Ты все еще смотришь эту хрень?

— Мне нравится, — ответил Анхель. — У него есть душа. В нем есть глубина.

Мало кто из актеров казался Анхелю настоящим, и никто из них не понимал мира, в котором жил Анхель, но Тау Окс… Анхель тоже хлебнул горя в жизни. Вытащив его из ада, Кэтрин Кейс дала ему второй шанс. Может, именно поэтому Анхелю нравился этот cabrón.

— Что там с телкой из морга? — спросил Хулио.

— Ну, она пишет не для кровавых газетенок. Настоящая журналистка. Много статей.

Он не сказал, что она показалась ему знакомой. Когда он увидел ее в морге, шок от узнавания заставил ее отпустить. Он, как дурак, позволил ей уйти, и теперь ему приходилось снова ее выслеживать.

Позор.

— Большие издания. «Гугл/Нью-Йорк таймс». Би-би-си. «Киндл пост». «Нэшнл джиографик». «Гардиан». Какие-то экологи. «Хай кантри ньюс». Еще несколько. Много пишет про то, как Финикс пожирает людей. У нее и хэштеги есть. Много пишет в #Финикс Сливается. Там она вроде королевы.

— Она постит в #Финикс Сливается? — Хулио проявил интерес к разговору. — Хорошая штука. Немного похоже на #Трупо Лото. Читаешь #Трупо Лото? Это жесть. Даже лучше кровавых газеток.

На телеэкране Тау Окс всадил пулю в последнего гангстера. Приглушенный хлопок. Кровь на земле.

— Много трупов, есть про что писать, — заметил Анхель.

— Поверь мне, мы будем круче Нового Орлеана. — Хулио выставил вперед свой мобильник. — Только вот с лотереей все плохо. Мы поставили пятьсот юаней на «более 150», но подтверждения у меня еще нет. А теперь эти гады перестали добавлять трупы. Ноют, что неизвестно, как их теперь считать, ведь раскопки в пещере все еще продолжаются. — Хулио со злостью посмотрел на экран телефона. — Если в городе даже лотерея не работает, значит, пора валить к чертовой матери. — Он засунул мобильник в карман. — Да пошло оно в жопу. Тебе еще что-то нужно, или я могу двигать на север?

— Ты разобрал добро второго парня?

— Да. — Хулио подошел туда, куда свалил все материалы, добытые в морге. — Здесь ничего нет. — Он ухмыльнулся и выставил вперед золотую карту: — Если не хочешь зайти в «Апокалипсис сегодня!» и проверить, сколько анонимной налички накопил наш мертвый мальчик. Может, на вечеринку хватит.

— Я пас.

Хулио раздраженно взглянул на него.

— Слушай, научись развлекаться. Телки из Техаса за душ тебе что хочешь сделают.

— Ты про Люси Монро слышал? — Анхель развернул планшет, показал Хулио фотографию.

— Это твоя журналистка? — Хулио положил клубную карту в карман.

— Пишет про того парня Джеймса Сандерсона, которого замочили вместе с Восом.

— Наверняка жареные статейки для кровавых газеток.

— Нет. — Анхель покачал головой. — Она не повелась на тему о нарках и пытках, а сразу перешла к воде. Этот Сандерсон действительно был адвокатом в «Финикс уотер».

— Вроде Брекстона?

— Не такая важная персона, как он, скорее клерк. Такие парни роются в архивах округа, готовят материалы, которые Брекстон использует в суде. — Анхель нахмурился. — Сандерсон плюс твой Восович. Два трупа, порезанные одним и тем же образом, — не совпадение. Не зря его труп обнюхивали те калифы.

Он повернул планшет, чтобы Хулио увидел адвоката из Финикса — совсем не похожего на изуродованный труп в морге.

— Узнаешь? Восович занимался им? Может, Восович завербовал его, чтобы получать инфу или еще что?

Хулио покачал головой.

— Никогда его не видел. Но я же говорю, в последнюю пару недель Вос реально темнил. Все повторял, что вышел на что-то очень ценное, а детали сообщить отказывался. Я решил, что Вос просто хочет больше бабла. — Хулио рассмеялся. — Я чертовски злился: он тут, понимаешь, готовится сорвать большой куш, а я надрываюсь на службе у Кейс за зарплату! А теперь он умер, а я отправляюсь в Вегас. Ирония судьбы.

— Охренительная ирония, точно.

Хулио со значением посмотрел на Анхеля.

— Если у тебя осталось хоть немного ума, ты выберешься отсюда вместе со мной.

— Я еще не выполнил задание.

— Задание!.. — Хулио раздраженно хмыкнул. — Вряд ли у тебя тут получится провернуть то, что Релик Джонс вытворяет в сериале. Я кому хочешь поклянусь, что ты действительно приехал сюда и осмотрелся на месте. — Он показал на дверь. — Так давай выбираться отсюда. Кейс ведь не будет у нас домашнюю работу проверять? Вернемся и скажем, что Восовича убил призрак. Все.

Анхель оторвался от еще одной статьи Люси Монро, от тысяч слов ненависти о полиции Финикса, которая оказалась замешана в убийстве копа пару лет назад. Нервы у девицы стальные.

— Куда подевались твои güevos? — спросил Анхель. — Раньше у тебя были яйца. Здоровые бычьи яйца, размером с кулак. Что с тобой?

— Слишком долго просидел в этой проклятой дыре, вот что. Поживешь здесь подольше, тоже заразишься. Это тебе не телеэпопея с Тау Оксом. Тут парни валят техасцев только для того, чтобы их приняли в банду. Тут дети получают пулю только потому, что кто-то спятил после грозы. Только что ты купил бутылку текилы в темной зоне, а через секунду какой-то десятилетний бандюжонок из Техаса заламывает тебе руки и ведет к ближайшему банкомату. Это просто жесть.

Отсюда валят даже влиятельные зонцы. Политики берут взятки, чтобы купить симпатичную виллу в Калифорнии. Используют копов, чтобы те вывозили в пустыню журналистов, которые задают слишком много вопросов. Я серьезно — у половины конгрессменов есть летние домики в Ванкувере или Сиэтле, и все делают себе особые визы, чтобы можно было выбраться из штата. Город рушится, люди уже обгладывают его кости, — а ты пытаешься выяснить, почему еще одного из них убили.

— На самом деле двоих.

— Ох, chingada… — Хулио покачал головой. — Не важно. Десять против одного, что Вос и твой Джей Сэмсонайт или как там его, разозлили какого-то бандюка в клубе и поэтому сдохли. Здесь яйца не нужны. Это просто мерзкая дыра для дешевой наркоты из Хуареса, дешевых шлюх из Техаса и дешевых иранских патронов.

— Хулио, которого я знал, сказал бы, что это рай.

Хулио скорчил гримасу.

— Ты смеешься, потому что еще не попадал в перестрелку между аризонским ополчением и Веселыми Перри. Потом тоже все увидишь в другом свете.

Анхель поднял руки вверх.

— Я тебя не осуждаю.

Хулио цинично рассмеялся.

— Ну да, как же. — Он еще раз взглянул на телефон и засунул его в карман. — И кстати: если думаешь, что твое мнение меня волнует, — иди ты в жопу.

— Значит, это все? У тебя больше ничего нет? Может, поцелуешь меня на прощание? Передашь какую-нибудь инфу?

— Да, конечно! У меня ее полно. Есть прекрасные еженедельные отчеты о том, кого повысили в «Финикс уотер». Есть отчеты о городской водоопреснительной и фильтрующей установке — реальный наркоманский бред. Сообщения о том, что «Кок-кола» закрывает новенький завод по розливу, потому что дешевле возить все это дерьмо из Калифорнии — и не важно, какие бонусы предлагает им Финикс. Отчеты о том, как сильно обмелела река Верде… У меня несколько съемных дисков, забитых инфой, и я тебе говорю — за сведения, полученные от Восовича, не убивают. Это просто дурацкая писанина. И плевать. Город умер, и я отсюда сваливаю. Я задержался тут только потому, что ты — мой друг.

— Понимаю.

Увидев, как изменился Хулио, Анхель почувствовал себя старым. Они были вместе на Пекос-Ривер и на Ред-Ривер в Оклахоме. Они поработали над Арканзасом, чтобы восточные города Колорадо оставались жирными и не устраивали набегов на источники по другую сторону горного хребта, от которых зависел Вегас. Они многое сделали вместе. А теперь Хулио был похож на побитого пса, мечтает сжаться в комок и бежать отсюда.

С ним не жаль будет расстаться.

Когда Хулио ушел, Анхель снова включил планшет и продолжил изучать информацию, связанную с Люси Монро.

Как и все амбициозные журналисты, она даже написала пару книг. Первая была так себе. Типичное порно коллапса — наблюдения за гибнущим районом. За тем, как колодцы высосали досуха и как Финикс отказался провести водопровод, чтобы помочь жителям. А затем кто-то взорвал ЦАП, и какое-то время воды не было во всем городе; началась всеобщая паника, и Люси Монро была в самой гуще событий.

Такие материалы писали многие; подпитывать интерес чужаков к гибнущему городу несложно. Дешевая сентиментальщина. Порнуха для школьников.

У Финикса было лишь одно отличие от десятка умирающих городов Техаса, Алабамы и всех прибрежных городов мира: его убивали не только изменение климата, пылевые бури, пожары и засуха, но также город-конкурент.

Анхелю понравилось, как часто Люси возлагала вину на Вегас. Кэтрин Кейс была посвящена целая глава, равно как и Управлению водных ресурсов Южной Невады, а также таинственным обстоятельствам, при которых был взорван ЦАП.

Аналитика была не очень-то глубокой. На Кейс многие собирали материалы. Королева Западной пустыни, Королева реки Колорадо, все такое. И многие обратили внимание на то, что после взрыва на ЦАПе Лас-Вегас немедленно прекратил забирать воду из озера Мид, держа уровень чуть выше водозаборного сооружения № 3.

Анхелю было приятно, что Люси хотя бы чуть-чуть разобралась в том, как устроен его тайный мир, однако в целом получилась дешевка.

А вот вторая книга… Во второй книге была глубина.

Книга про убийства. Книга про трупы.

После первой, слезоточивой книги Люси молчала несколько лет, и за это время она изменилась как писатель. Вторая книга была про Финикс, на который всем плевать. Про Финикс, в котором статистика убийств приближалась к уровню рождений в Штатах Картелей. Про Финикс, в котором отчаявшиеся люди продавали своих детей. Хроника гибели на совершенно ином уровне — и, насколько мог судить Анхель, Люси оказалась в самой гуще событий.

Раньше она вела репортаж по ту сторону черты. Теперь же это было что-то личное, более похожее на дневник, в который она писала по ночам. Горький текст, сырой, открытый и интимный, наполненный безумием, чувством потери и разочарованием. Такой дневник мог бы вести человек, который теряет рассудок.

Она тонула. Она погрузилась слишком глубоко, и город тянул ее на дно. Хулио хватило ума выбраться и не умирать за Финикс, но эта журналистка…

У Анхеля было такое чувство, что ради материалов она отправится даже в ад.

И теперь она занялась Джеймсом Сандерсоном. Судя по ее статьям, именно история с водным адвокатом — ее последний бой.

Анхель изучил фотографии.

Загорелая кожа, безумные светло-серые глаза. Она стала аборигенкой. Каким-то не поддающимся описанием способом она превратилась в абсолютное воплощение Финикса. Когда он встретил ее в морге, то сразу почувствовал связь между ними.

Он ее понимал.

И она понимала его.

Анхель подошел к окну и стал смотреть на умирающий город. На толпы и клубы на бульваре, пытающемся быть похожим на Вегас. На людей, которые притворяются, что у них есть жизнь. На людей, которые носятся сломя голову, мечтают о недостижимом будущем.

Над ними сиял рекламный щит: «ФИНИКС ВОЗРОЖДАЕТСЯ».

Когда Люси Монро писала свою первую книгу, она едва понимала, что такое Финикс, или что такое Вегас, и что такое потеря. Теперь она знала.

— Есть шанс, — пробормотал Анхель, — что она знает очень многое.

Глава 14

Для Люси золотая анонимная карта в бумажнике Джейми выделялась, словно горящий маяк. К клубу вроде «Апокалипсис сегодня!» он не подошел бы и на пушечный выстрел. Ему нравился джаз и темные бары с мальчиками, а не грубый шик казино и клубов Золотой мили. И уж совершенно точно не пошлость и постмодерновые клише «Апокалипсиса сегодня!».

«Апокалипсис сегодня!» был одним из тех клубов, где калифы и пятаки снимали отчаявшихся девушек из Техаса. Джейми никогда бы до такого не опустился.

— У него в названии восклицательный знак, — однажды заметил Джейми с тоской.

— Может, это ирония, — возразила Люси.

— Нет. Он появился потому, что налоговые льготы Финикса трахаются с наркодолларами.

Однажды вечером они ехали по Золотой миле, объезжая шлюх из Техаса и разыскивая человека, который продал бы Джейми пузыри.

— Позиция комитета по воде заключается в том, — сказал он, — что экономическое развитие необходимо и что развлекательные заведения, привлекающие деньги со стороны, обладают преимуществом при распределении воды. Только меня не цитируй.

Золотая миля была попыткой Финикса построить Лас-Вегас к югу от реки. Оттянуть капитал от игорной столицы — поступить с Вегасом так же, как Вегас поступил с ЦАПом.

Результаты были жалкие; и все же, несмотря на неспособность города перенаправить поток долларов, на Золотой миле открылись бары, рестораны, казино и клубы, и определенные доходы стали поступать; пятаки любили погулять за стенами Тайяна, а калифы — заехать с ночевкой на выходные. Иностранцам нравилось днем смотреть на смерть, а по ночам до беспамятства зажигать.

Поэтому заведения вроде «Апокалипсиса сегодня!» процветали.

— Может, нам, в Комитете по восстановлению города, тоже нужно использовать восклицательные знаки, — мрачно заметил Джейми. — ФИНИКС! ВОЗРОЖДАЕТСЯ!

Поэтому, когда Люси просматривала в морге вещи Джейми, анонимная карта выделялась, словно рекламный щит Комитета по развитию Финикса — сплошные восклицательные и вопросительные знаки.

Она припарковала пикап и взяла маску. По вечерам ветер усиливался. Она надеялась, что еще одной бури не будет, но решила подстраховаться.

У входа в клуб мужчины с бычьими шеями, в масках «Си-Кей баллистик» с логотипом «Апокалипсиса» проводили металлоискателями вдоль мужчин и женщин, стоящих в очереди, прижимали пальцы к наушникам-«капелькам», выслушивали инструкции и щурились от летящего в лицо песка. Девушки в облегающих платьях вставали на цыпочки, шептали обещания, предлагали взятки, чтобы проникнуть за бархатный канат. Богатым пятакам и калифам пропуском служили хорошо пошитые костюмы.

Но, увидев Люси, охранники исполнили свой долг и не дали ей войти. Все — от маски до джинсов и майки — говорило им, что в клубе ей не место.

В конце концов она очутилась в переулке, где закурила электронную сигарету с гашишем на пару с барменшей, у которой был перерыв. К удивлению Люси, барменша узнала Джейми на фото.

— Постоянно его вижу, — сказала она и затянулась. На кончике сигареты вспыхнул лиловый световой индикатор.

— Точно?

Барменша медленно выдохнула.

— Я же сказала, нет? Хреново дает на чай, если учесть, с кем он тусуется.

Это было в стиле Джейми.

— А с кем он тусуется?

— В основном с пятаками, с людьми из Тайяна. — Она пожала плечами. — С дадунами.

— С дадунами?

— Ты не в курсе? — Барменша рассмеялась. — Ну, ты понимаешь — da dong[119]. «Бить в дырку». — Она показала на пальцах. — По-китайски, так? — Она раздраженно скорчила гримасу, заметив недоумение Люси. — Ой, да ты что? Так шлюхи из Техаса говорят китайским боссам. Единственная фраза на путунхуа, которую они знают. Тут полно проституток, которые твердят пятакам-китайцам: «Дадун, дадун, дадун». Меня тошнит, они даже тоны правильно не выговаривают.

— И такие девушки у вас в клубе?

Барменша яростно затрясла головой.

— Ни за что. Эта шваль работает на улице. Мы впускаем только тех, кто умеет себя вести. Но они все пытаются получить свой пятизначный билетик. — Она махнула головой в сторону севера, туда, где высились башни и краны. — Тайян, детка. Место, которое ближе всего к раю, если ты застрял в аду.

— Значит, ты видела Джейми с девочками? — недоуменно спросила Люси.

— Не-а. — Барменша посмотрела на фотографию. — Это не его тема. Он лип к пятакам, а девочки были с ними. — Она выдохнула сладкий дым. — Твой мальчик какой-то странный. Сначала я думала, что он пытается подцепить одного из них, хотя у нас геи почти не бывают, не их заведение. У него был голодный вид, понимаешь? Словно хотел, чтобы кто-то бросил ему объедки. К девушкам не прикасался, но продолжал тусоваться с пятаками.

— С какими пятаками?

Барменша пожала плечами.

— В основном с экспатами — корпоративный кредит, карточки, премии за тяжелые условия, все такое. Китайская солнечная энергия. Калифы. Наркомальчики из Хуареса и Картелей. — Она пожала плечами. — С теми, у кого деньги.

— Их имена знаешь?

— Нет.

— Я заплачу.

Барменша подумала, снова покачала головой.

— Я не хочу потерять работу.

— Я заплачу.

Она снова втянула в себя дым из картриджа, выдохнула.

— Слушай, один из этих пятаков сейчас там зажигает. Твой мальчик часто с ним тусовался. Я тебе его покажу. Но это все. Имена — не моя тема.

— Сколько?

— Черт. Для тебя? Полсотни?

В конце концов Люси оказалась во тьме клуба и стала наблюдать за тем, как пятак танцует, прижимаясь к паре шлюх из Техаса — блондинке и латине. Обе, похоже, несовершеннолетние.

Люси решила, что мужик — просто еще один богатый козел.

— Ты уверена, что именно с ним был Джейми? — спросила она, перекрикивая шум.

Барменша, разливавшая по бокалам красный «негрони», на секунду задумалась.

— О да, тысячу раз. Мужик платит за все. Большие чаевые. — Она постучала пальцем по голове. — Тех, кто платит, я помню.

— Красиво гуляет? — спросила Люси, снова посмотрев на мужчину.

— Точно. — Барменша ухмыльнулась. — «Ибис» свое руководство не ограничивает. Если видишь синий с белым, значит, деньги потекут рекой.

— «Ибис»? — Люси рывком повернула голову. — Ты сказала «Ибис»?

— Ага. Большая компания. Рекламные щиты повсюду. «Гидрология будущего» или как-то так. — Барменша начала смешивать текилу и «куантро». — Он всегда хвастается, говорит, что они пробурят новые скважины и сделают Финикс зеленым. — Она рассмеялась. — Мы-то знаем, что это бред, но у кредиток «Ибиса» лимиты большие.

— Спасибо, — сказала Люси и выложила на стойку бара пятидесятидолларовую купюру.

Барменша посмотрела на деньги так, словно они — собачье дерьмо.

— А юани у тебя есть? — спросила она.

Люси встретила Тимо на крыше «У Сида», в самом центре «Сонора блум эстейтс» — старого квартала, от которого остались только недостроенные дома и само заведение «У Сида», возвышающееся над ними, словно маяк. Завсегдатаи развлекались тем, что стреляли в темноте в диких собак, передавая друг другу старое ружье и радуясь удачным выстрелам. Люси забралась по лестнице, прижимая к груди пару бутылок «Дос экис». Одну из них она отдала Тимо.

— Тимо, выручай.

— Выручать? — Тимо, похоже, не верил собственным ушам. — А может, ты меня выручишь? Я по уши в картинках с мертвыми техасцами, но мне по-прежнему нужны слова. Ты со мной работать будешь или как? Марту снова бросил бойфренд, так что я один всех кормлю. У меня обязательства.

— Я не хочу больше заниматься коллапс-порно, — ответила Люси.

— Ты с радостью его писала, когда нужно было платить по счетам!

— Ладно, ладно, постараюсь по-быстрому накатать пару статей. — Она сделала паузу. — Но у меня еще кое-что есть. Более крупное.

— То, за что премии дают?

— Без гарантий. — Однако она оставила эту мысль витать в воздухе, чтобы он мог представить себе, как реально сенсационная история повлияет на его репутацию.

— Что у тебя?

— Имя одного человека. Майкл Ратан. Из «Ибиса».

— Он умер?

Люси рассмеялась.

— Нет. Думаю, он здесь, работает на Калифорнию. Я много времени копалась в их частных базах данных, искала фотки; по-моему, это именно он. — Она показала ему фотографию в своем телефоне. — Почти уверена, что он пятак, но другие сведения о нем добыть не могу — ни рабочий адрес, ни номер квартиры в Тайяне. Не могли бы твои друзья его разыскать?

— Что еще у тебя на него есть?

— Немногое. Мне удалось выяснить, что он из «Ибис эксплоратори». Его отправили сюда в качестве главного гидролога проекта «Водоносный пласт Верде». Анализ данных сейсмологов, развед…

— Ясно. Что еще?

— Да все. Его данные закрыты, и, если судить по результатам моих поисков, он сейчас даже не в Аризоне, а в Сан-Диего.

— Если он богат, дело осложняется. Такие люди платят за неприкосновенность частной жизни.

— У меня есть деньги.

— Да? — Тимо оживился. — Нас финансируют? Если мне компенсируют расходы, я могу кое-что предпринять.

Люси покачала головой.

— Не тот случай, так что не сходи с ума. Это мой проект, и деньги из моего кармана. — Она выпила пива.

Раздался треск выстрела, собака рухнула в пыль и замерла.

— А-а. — Тимо задумался. — Ну, у меня есть одна знакомая, которая занимается коммунальными услугами Тайяна. Если Ратану выставляли счет на его имя, а не на компанию, то, может, что-нибудь и получится.

— Сколько времени это займет?

Он скривился.

— Мне нужно угостить ее ужином…

Люси открыла свой банковский счет и ввела сумму.

— Если все сделаешь быстро, дам триста юаней.

Тимо ухмыльнулся, выставил вперед свой мобильник и ткнул им в ее телефон, переводя деньги.

— Вот и определились мои планы на вечер.

Глава 15

— Как-то мне неспокойно! — завопила Мария, пытаясь перекричать музыку.

Она потянула за подол одолженного облегающего платья, которое едва прикрывало ей задницу. Сара ободряюще посмотрела на нее и что-то крикнула, но ее слова потонули в шуме. Затем она потащила Марию в гущу толпы. Из темноты в цветных лучах появились лица танцующих — впадины черепов, кровавые разводы, ледяные скулы. Тяжелые ритмы кружили голову.

Мария позволила себя вести. Мир Сары она почти не понимала. Все для нее казалось новым, ошеломляло: басы и биты, толпа, прикосновение кожи к коже, ощущения от платья, от оголенности тела. Люди. Дыхание. Широко распахнутые глаза. Синие зубы людей в черном свете…

Сара покопалась в сумке и что-то вложила в руку Марии.

— Бери!

Мария посмотрела на крохотную мягкую тубу — в таких продавались «жидкие слезы», которыми люди прочищали глаза в самые сильные пылевые бури.

— Что это?

— Пузыри!

Мария покачала головой и протянула тубу обратно.

— Не хочу.

Сара пожала плечами и вставила тубу себе в нос. Нажала и вдохнула. Когда наркотик подействовал, она, охнув, вцепилась в плечо Марии.

Смеясь и дрожа, Сара раскачивалась, пытаясь сохранить равновесие. За копной волос сверкали ее глаза.

— Точно не хочешь? Будет легче. Будет весело.

Мария задумалась.

— Ладно, давай.

Сара довольно ухмыльнулась и достала из сумочки еще одну тубу.

— Не бойся, штука хорошая. — Она обхватила одной рукой голову Марии и вставила тубу в ее ноздрю.

Запах дешевого пластика, похожего на винил.

— Давай!

Мария вдохнула, и Сара выдавила дозу. «Пузыри» попали в носовую полость. Мария дернулась, заморгала; глаза наполнились слезами. Жар, затем холод, болезненное жжение прямо за глазницами, затем что-то еще. Она покачнулась.

Сара обняла ее.

— Спокойно, девочка. Спокойно.

Но сохранять спокойствие было нелегко. Марии казалось, что ее кожа покрыта миллионом микроскопических змей. Они сворачивались в кольца, скользили по коже, складывались в узоры, пульсировали и извивались под ритм ее сердца, под пульсацию ее крови, под биты клуба.

Наркотик грохотал внутри нее, заполнял, растягивал ее, растекался по ней и расцветал дикими цветами.

Внезапно Мария с удивлением почувствовала себя живой — впервые, по-настоящему. Широко раскрыв глаза, она уставилась на Сару.

— Хорошо!

Сара рассмеялась.

Мария ощущала все. Каждую вспышку света. Каждую ноту баса.

Если раньше платье казалось ей странным и слишком открытым, то теперь оно стало чувственным. Когда Мария двигалась, платье ласкало ее. Все вокруг ласкало ее.

На ее талии лежала рука Сары. К ней можно было прижаться, в нее можно было завернуться.

Мария завороженно погладила щеку Сары. Она могла бы целыми днями проводить пальцами по этой мягкой коже и не утратить интереса.

— Хорошо, — сказала Мария.

— Я же говорила!

Не давая Марии насладиться кайфом, Сара схватила подругу за руку и потащила дальше.

Толпа больше не вызывала клаустрофобии. Марии показалось, что она попала на детскую площадку. Она провела рукой по мужской спине в шелковой рубашке. Затем по бедру женщины. Она пользовалась каждой возможностью, чтобы прижаться к тем, мимо кого проходила — и чувствовала, как их руки, в свою очередь, ласкают ее. Повсюду ладони и пальцы — они касались, сжимали, щипали. Каждое прикосновение заставляло пузырьки внутри нее вскипать. Она поняла, что возбудилась, стала изголодавшимся животным, которым движут первобытные инстинкты, которому отчаянно не хватает прикосновений и секса.

Отчасти ее это смутило; она пришла в ужас от мысли о том, что с ней делает наркотик. Она не такая. Она так не поступает. Но, в общем, ее это не беспокоило. Она утонула в море огней, танцующих людей, рук и тел…

— Ну, идем же!

Сара тянула ее за руку. Марии не хотелось спорить, она позволила подруге увлечь ее за собой, по пути прикасалась к новым людям. Она любила их всех, смеялась, ощущая их прикосновения.

Внезапно Сара ее отпустила. Мария растерянно развернулась и увидела, что та обнимается с каким-то мужчиной, целует его. С гидрологом по имени Ратан. С тем, кто рассказывал про водоносные слои. С тем, кто хотел их обеих. С тем, кто, по словам Сары, заберет ее с собой на север. Именно из-за него они сюда и пришли…

Мария утратила к нему интерес, слишком приятной была музыка. Диджей миксовал «Los Sangre» и «Daddy Daddy»; пусть Сара занимается своими делами, Мария танцевала, пребывая в экстазе. Она впервые в жизни почувствовала себя свободной. Больше ничто ее не тревожило, ничто не страшило. Может, завтра они не смогут заплатить за жилье, и тогда их убьют. Может, это — последнее приятное событие в ее жизни. Завтра будет пыль, нужда, завтра она будет просить Туми, чтобы тот пожалел ее и дал в долг, хотя у него, вероятно, тоже нет денег. Но сегодня она танцевала, прижимаясь к мужчине, а затем к женщине, а затем одна, гладя себя по бедрам и ощущая бит всем телом. Она сжала в кулаках ткань платья; ей нравилось, как ткань щекочет ладони. Музыка стала частью Марии. Мария двигалась под нее, ощущая ритм и пульсацию. Еще одно сердце, наполняющее ее жизнью.

Краем глаза Мария увидела Сару и ее мужчину — они наблюдали за ней. В мини-юбке, на каблуках и в макияже Сара вдруг стала бесконечно старше. Так же она накрасила и Марию, чтобы та смогла вернуть все, что потеряла в авантюре с водой.

Сара помахала Марии, подзывая ее.

Мария протянула руку мужчине Сары, стала флиртовать с ним. Ей нравилось то, как она подала ему руку, словно для поцелуя. Ей нравилось, что он ее не отпустил. Нравилось жаркое дыхание Сары на ее щеке.

— Он хороший, — сказала Сара. — Он заплатит.

— Сколько?

— Более чем достаточно. Он хочет круто зажечь.

Сара притянула Марию к себе. Они танцевали вместе. «Пузыри» бурлили в коже Марии, поднимались наверх. По знаку мужчины официантка на высоких каблуках, в узких шортах и крошечной блузке принесла текилу. Все выпили. Сара достала из сумки еще «пузырей». Мария не стала протестовать, когда Ратан вставил ей тубу в ноздрю. Ноги у нее подкосились, но он поддержал ее. Его отвердевший член прижался к ее животу. Требуя. Обещая. Мария улыбнулась мужчине — она нуждалась в прикосновении его сильных рук. Неудивительно, что Саре нравится эта работа. Мария летала. Она жила. Может, она все это время была мертва — но теперь она жила.

Мария и Сара танцевали, прижимаясь друг к другу. Сара целовала ее в губы, и Мария с удивлением обнаружила, что ей это нравится. Язык Сары был мокрым, горячим, его прикосновения казались странными. Мария открыла рот, поцеловала Сару в ответ, почувствовала, как внутри поднимаются «пузыри».

Ратан прижался к ней сзади. Мария застонала, оказавшись в тисках из их тел и ритма. Его руки искали ее грудь. Марии было плевать, что на них смотрят. Плевать, что она обнажена.

Она снова целовала Сару, тянулась за ее губами. Ей была нужна только Сара.

Они вышли из клуба в горячую, дымную ночь. Их окружала гарь дальних лесных пожаров и пыль мертвых ферм. Мальчик в белом пальто, с костью, вставленной в нос, вызвал для них такси. Они гурьбой погрузились в машину, спотыкаясь и смеясь.

Мария знала только одно: она рада тому, что Сара сейчас с ней. Она рада тому, что Сара прижимает ее к себе и стягивает бретельки платья Марии, обнажая ее грудь.

Мария выгнулась; ей хотелось поцеловать Сару и обнажить ее упругие грудки, заглотить розовые соски, такие не похожие на ее собственные. Она мечтала ощутить вкус тела Сары.

Ратан мог делать все, что угодно, лишь бы Сара была с Марией. Только Сара важна для нее. Ладонь Сары скользнула между бедер Марии. Мария развела ноги в стороны; ей было необходимо, чтобы Сара к ней прикоснулась.

Вот так.

Когда она смотрела в безумные голубые глаза Сары, ей казалось, что ее собственные глаза увеличились до размеров луны. Она летела и падала одновременно.

Мария почти не помнила, как они вышли из машины, не замечала, что вокруг привратники и частные лифты, что их увозят вверх, в небо. Она хотела только одного — коснуться Сары. Она хотела, чтобы бурлящая энергия наркотика и прикосновение Сары длились вечно. Она боялась, что это исчезнет. Что момент пройдет, и она останется голодной, одинокой и без Сары.

Кровати Ратана хватило на всех. Когда Мария выскальзывала из одежды, ее тело было мокрым от пота. Она почувствовала, как руки Ратана сжали ее бедра, как его член прижался к ее заднице. Ратан ощупал ее половые органы, надавил.

Она стала сопротивляться, но он не отпускал. Сара обхватила лицо Марии ладонями и притянула к себе, целуя губы, щеки и веки.

Ее успокаивающий шепот сливался с ритмом движения мужчины.

Он заплатит, он заплатит, он заплатит.

Глава 16

Дом Люси Монро был одноэтажным. Толстые стены из глины и солнечные панели, прикрепленные цепями к крыше, словно пациенты, которые могут сбежать из психиатрической больницы. Экологический дизайн, старая школа — тенистое крыльцо с можжевеловыми балками, защищенное сине-желтым прорезиненным покрытием, словно украденным со старого «Комик-кона», из тех времен, когда Финикс еще проводил настоящие конвенты.

На переднем дворе стоял ржавый побитый «Форд» на огромных колесах, монстр, а не пикап. У него был такой вид, словно он проехал по пустыне уже миллион миль, но до сих пор готов к тому, чтобы вырваться из ада.

Пара куриц бросились врассыпную, кудахча, когда к дому подъехала «Тесла» Анхеля. Он вылез и прислонился к автомобилю. Соседние дома были огорожены стенами из шлакоблоков, скрывая их секреты от посторонних глаз.

Чуть дальше по переулку стояли хибары и палатки. Рядом не было ни одного насоса гуманитарных организаций; странно, что здесь сквоттеры. Может, им удалось пробуриться до старой канализации Финикса? Кейс никогда не пустила бы их в Вегас. Не позволила бы людям брать воду бесплатно. Вот еще одна причина, по которой Финикс умирает.

Анхель надел темные очки и стал ждать.

Если Люси внутри, она будет наблюдать за ним, попытается решить, что ей делать. Она его узнает — и возможно, что его визит ей не понравится. Он достаточно часто был незваным гостем, у него появились целые ритуалы, связанные с этим процессом. Доставлять плохие новости людям, которые скоро потеряют воду, — особый опыт. Борьба с отрицанием — всегда опасное дело.

По привычке Анхель изучил крыши соседних домов, высматривая камеры и снайперов.

Под пикапом Люси, высунув розовый язык, лежала черно-серая дворняга. Похоже, жара лишила ее сил реагировать на вторжение. Ей было лень даже гавкнуть на курицу, которая что-то клевала у нее под носом.

Анхель решил, что дал Люси Монро достаточно времени, и толкнул калитку, сметая в сторону пыль. Собака насторожилась, однако ее внимание привлек не Анхель, а звук открывающейся двери.

Журналистка вышла, спустилась с крыльца — подбоченясь, засунув руки в задние карманы.

— Что вы здесь делаете?

В морге она оделась профессионально — так, чтобы вызывать уважение у копов и судмедэксперта. Теперь же на ней были узкие вытертые джинсы и майка. Обычная женщина за домашними делами.

— Я надеялся, что мы сможем поговорить, — сказал Анхель.

Она кивнула в сторону его машины.

— Я знала, что вы не коп.

— Нет.

— А зачем притворялись?

Она была насторожена, но это ничего не меняло. Может, она и одета по-другому, но ее глаза были теми же самыми. Серые глаза, которые слишком много видели, слишком много знали.

Анхелю эти глаза казались озерами, найденными в тенистом каньоне. Спасение и неподвижность. Холодная вода, в которой ты видишь свое отражение, когда встаешь на колени. В таких озерах можно утонуть, ничуть не жалея.

— Похоже, наше первое знакомство не задалось, — сказал он.

— Вам так кажется? — Журналистка вынула руки из карманов. Тускло блеснул пистолет — матовый, черный, чуть больше ее ладони. Фактически просто обойма и короткий ствол, но все равно смертельно опасный. — По-моему, я знаю о вас достаточно.

— Ого! — Анхель поднял руки вверх. — Я просто хочу поговорить.

— Так же, как говорили с Джейми? С помощью кочерги в заднице и электрошока? — Она навела на него пистолет.

— Вы ошибаетесь.

— Вряд ли.

«Она боится», — понял Анхель.

Может, рука с пистолетом и не дрожит, но сама женщина напугана. Холодное выражение лица… Ей кажется, что она уже умерла.

Твою мать. Она думает, что это ее последний бой.

— Я не ищу неприятностей.

Анхель отступил, уселся на низеньком глиняном заборе, сознательно разряжая обстановку, притворяясь как можно более пассивным и безвредным.

— Никто не ищет. — Она прицелилась в него. — У вас пять секунд на то, чтобы уйти и никогда не возвращаться. Радуйтесь, что я вас еще не убила.

— Я просто хочу поговорить.

— Пять.

Она — не убийца, просто она шагнула за грань добра и зла. Он уже видел такой взгляд. Знал это отчаяние. Он сам был на ее месте.

— Послушайте…

— Четыре.

Он видел этот взгляд у беженцев из Техаса, которых на их долгом пути догнали бандиты из Нью-Мексико. У «мулов» наркодельцов, настолько измученных, что им хотелось только одного — причинить кому-нибудь боль перед смертью. Он видел такой взгляд у фермеров из Невады, твердо намеренных защищать свои ирригационные каналы, когда люди УВРЮН приходили, чтобы их закрыть.

Люси не убийца. С другой стороны, люди, утратившие надежду, иногда вместе с ней теряли и человеческие качества. Отчаявшиеся люди творили отчаянные дела.

— Три!

— Да ладно! — запротестовал Анхель. — Не надо так! Я просто хочу поговорить!

Он уже прикидывал, как быстро к ней подобраться. Можно извернуться, поймать пулю в бронежилет и двигаться дальше. Он мог бы с ней справиться.

— Если вы просто меня послушаете…

— Два!

Пойдя наперекор своим инстинктам, он развел руки в стороны. Бронежилет распахнулся, делая его еще более уязвимым.

— Я не убивал вашего друга! Я пришел сюда только потому, что мы оба хотим узнать одно и то же! Я просто хочу поговорить! — С разведенными в стороны руками Анхель, словно распятый, закрыл глаза и приготовился получить пулю.

Вот оно.

Он задержал дыхание. Надо было сразу ее замочить. Теперь ему приходилось молиться о том, чтобы его расчет оказался верным. Иисус, Мария, Санта-Муэрте…

Выстрела не последовало.

Анхель приоткрыл один глаз.

Люси по-прежнему целилась в него, но не стреляла.

Анхелю попытался улыбнуться.

— Закончили с пушкой? Все же поговорим?

— Кто вы — на самом деле? — спросила Люси.

— Просто человек, который хочет побеседовать с журналисткой, разбрасывающейся хештегами про убийства, воду и Финикс. #Финикс Сливается, он ваш? Его вы использовали на всю катушку. — Анхель намеренно сделал паузу, чтобы она почувствовала себя хозяйкой положения.

Она и есть хозяйка положения, ты, тупой pendejo, заметил циничный голос у него в голове. Запросто всадит тебе пулю в глаз.

— Дело же не только в том, что вашего друга порезали, да? — настаивал Анхель. — Здесь происходит что-то еще, — какая-то мерзкая история, и мы оба это знаем. Я надеялся, что вы слегка подтолкнете меня в правильном направлении, вот и все. Я просто хочу поговорить.

— Думаете, мне интересно то, чего хочет какой-то урод, притворяющийся копом? Почему вы думаете, что я вам помогу?

— Мы могли бы совершить обмен, выручить друг друга. Стали бы целиться мне в голову, если бы ничего не боялись? Клянусь, остерегаться нужно не меня.

Люси горько рассмеялась.

— Если я вам поверю, значит, я спятила.

— Я пришел с миром.

— Вы станете еще более мирным, если я всажу в вас пулю.

— Труп вам ничего не расскажет.

— Я могла бы прострелить вам колени. Посмотрим, как вы будете улыбаться с пробитыми коленными чашечками.

— Могли бы. Но вы не такая. Видите ли, я встречал таких людей, и вы не одна из них. Вы в такие игры не играете.

— А вот вы — играете, да? Именно в такие игры.

Анхель пожал плечами.

— Я не святой, но у нас с вами общие интересы.

— Мне реально стоило бы вас застрелить.

— Нет. Поверьте, роль хладнокровного убийцы вам не понравится.

К удивлению Анхеля, Люси ссутулилась и опустила пистолет.

— Я понятия не имею, кто я теперь, — сказала она и на секунду показалась такой усталой и отчаявшейся, словно ей тысяча лет от роду.

— Вы думаете, что вас кто-то преследует, — сказал он.

Она сухо рассмеялась.

— Тот, кто пишет про трупы, долго не живет. — Она пошла обратно к дому. На крыльце оглянулась. Нетерпеливо махнула пистолетом. — Ну? Идите же. Попробуем поговорить.

Он точно ее просчитал. Узнал ее, как только увидел.

Может, он всегда ее знал.

Анхель пошел за Люси в дом и по пути улыбнулся псу.

— Я ее знаю.

Ему было приятно сказать это вслух.

В ответ пес зевнул и улегся на бок: слова Анхеля не произвели на него никакого впечатления.

В доме было прохладно. Обстановка спартанская. Терракотовая плитка на полу, плетеные занавески из Гватемалы, горшки индейцев навахо на полках. Знакомый разношерстный кич юго-западных штатов.

На грубо отесанном деревянном столе лежали планшет и клавиатура в мощной противоударной оболочке. Такие штуки можно хоть об стену швырять — не разобьются.

На столе у компьютера, в куче песка и пыли лежали покрытые коркой грязи защитные очки и респиратор REI, словно Люси так торопилась сесть за компьютер и приступить к работе, что даже не стала их очищать.

Книжные полки. Фотографии. Иллюстрации коллапса. Семья едет из Техаса на пикапе; на огромном семейном трехсотгаллоновом баке с водой куча мальчиков и девочек, ощетинившихся дробовиками и охотничьими ружьями. Размахивают флагом штата. Интересно, далеко ли они уехали, если так провоцировали окружающих.

Еще фотографии: молитвенная палатка Веселых Перри, люди на коленях просят Бога спасти их, стегают себя по спинам колючими стеблями кактуса окотийо. Сверкающая на солнце цепь автомобилей на шоссе, окруженная красным песчаником пустыни и обжигающими синими небесами — возможно, техасцы, под охраной пересекающие границу Нью-Мексико. Наверняка снимок старый. Теперь Национальная гвардия удерживала людей на месте, а не помогала добраться туда, куда им нужно.

Одна фотография выделялась — дети и много зелени. Место, где люди улыбаются, где их кожа мягкая от высокой влажности.

— Семья? — спросил Анхель.

Люси помедлила.

— Семья моей сестры.

Женщина с белой кожей положила голову на плечо смуглого человека — уроженца Ближнего Востока или Индии.

У нее было лицо Люси, однако ей не хватало жесткости и глубины ее глаз. Люси побывала в кроличьей норе страданий и вернулась — покрытая шрамами, но не сломленная. А вот эта женщина, эта бледная версия Люси, сразу сдалась бы. Анхель мог понять это даже по фотографии. Сестра Люси была из тех, кто быстро ломается.

— Там, похоже, зелено, — заметил Анхель.

— Ванкувер.

— Говорят, в таких местах трусы плесневеют.

Люси коротко хохотнула.

— Я тоже так говорю, но Анна все отрицает.

На одной полке — книги, странная подборка. Исак Динесен в кожаном переплете, «Алиса в стране чудес» — старое издание с иллюстрациями. Такие книги хозяин выставляет, чтобы показать гостям, какой он умный. Но среди них — старый экземпляр «Пустыни Кадиллак» Марка Рейзнера…

Он потянулся к книге.

— Не трогайте, — сказала Люси. — Это первое издание, с автографом.

Анхель усмехнулся.

— Ну, разумеется. — И добавил: — Мой босс всех новичков заставляет ее читать. Она хочет, чтобы мы понимали: этот бардак возник не случайно. Мы направлялись прямиком в ад — и ничего не предприняли.

— Джейми тоже так говорил.

— Водяной адвокат? Ваш друг?

— А ваш босс — Кэтрин Кейс?

Анхель улыбнулся.

— Не важно.

Пауза затянулась.

— Воды хотите? — спросила Люси.

— Если вам хочется проявить гостеприимство, то да.

Она посмотрела на него так, словно до сих пор не решила, стоит ли всадить в него пулю. Но затем достала стакан и открыла краник на фильтре. В стакан полилась вода, ожил цифровой дисплей.

28,6 галлона… 28,5 галлона.

Анхель заметил, что Люси набирает воду одной рукой. Она не перестала следить за ним и пистолет тоже не отложила, но, по крайней мере, уже в него не целилась. Очевидно, других уступок он сегодня от нее не добьется.

— Раньше вы были осторожнее в своих статьях, — сказал он.

Люси сухо взглянула на него и протянула ему стакан.

— Вы теперь стали критиком?

Анхель отсалютовал ей стаканом.

— Вы знаете, что в старые времена охотники на тамариск, встречая друг друга на берегах Колорадо, всегда делились водой?

— Что-то слышала.

— Они уничтожали растения, которые высасывали воду из реки — тамариск, тополя, русскую оливу и все прочее. Это было еще до того, как Калифорния начала затягивать реку в «соломинку», так что конкуренция была страшная. Чем больше они зачищали земли, тем больше воды получали в награду. И каждый раз при встрече они менялись водой. Совсем понемногу, фляжка на фляжку. И пили вместе.

— Ритуал.

— Точно. Своего рода напоминание о том, что все они заодно, даже если сражаются за одни и те же крохи. — Он выждал. — Вы со мной выпьете?

Она изучающе посмотрела на него и в конце концов покачала головой.

— Мы не настолько близки.

— Как хотите. — Анхель все равно поднял стакан в ее честь — дар жизни — и сделал глоток. — Потеряв своего друга Джейми, вы решили рискнуть — и теперь боитесь каждой тени, думаете, что по вашему следу идет дьявол. С чем связана такая перемена?

Люси отвернулась, заморгала. Похоже, собиралась с духом.

— Удивительно, что меня это беспокоит. Он был таким козлом…

— Да?

— Он был… самовлюбленным. — Она помолчала, подыскивая слова. — Любил хорошо выглядеть. Ему нравилось думать, что он умнее остальных. И доказывать это.

— И поэтому погиб.

— Я пыталась его предостеречь.

— Чем он занимался? — спросил Анхель.

— Может, вы сами мне расскажете?

Снова жесткий тон.

— Наверное, чем-то связанным с правами на воду, — предположил Анхель и сделал глоток. — Чем-то большим и ценным.

Он посмотрел на ее компьютер.

— Заблокирован, — предупредила Люси.

— Я не хотел ничего вынюхивать.

— Ну да, как же. Почему убили вашего друга Восовича? — спросила она. — На кого он работал?

— Если у вас есть его имя, значит, вы уже знаете, на кого.

Она раздраженно взглянула на него.

— В удостоверении сказано, что он работает в «Солт-Ривер проджект», но это явная липа. Может, он и получал там жалованье, но, по-моему, был чьим-то «кротом».

— Это какая-то фантастика.

— «Кроты» — фантастика? — Люси рассмеялась. — Лос-Анджелес осушил долину Оуэнс в 20-х годах двадцатого века, и даже тогда у него были «кроты». Если это стоило делать тогда, значит, черт побери, стоит и сейчас.

— Ну, поверю вам на слово.

Анхель повернулся к стойке и поставил стакан. Заметил лиловую кожаную сумочку с серебряной вышивкой, рядом с ней ключи и телефон.

— Симпатичная. — Он прикоснулся к сумочке.

— Вы не ответили на вопрос.

— Все равно красивая.

— Это «Салина». Вы не похожи на модника.

— Обычно я выбираю «Си-Кей баллистик». — Он потрогал бронежилет. — Свое дело делает.

Казалось, она была разочарована.

— Джейми разбирался в одежде, даже мне ее покупал. Мне некогда этим заниматься, а он всегда пытался дать мне что-то крутое. — Она пожала плечами. — Все время повторял: «Тебе нужны крутые вещи, девочка».

— Все хотят быть крутыми, — ответил Анхель и потянулся к ее телефону.

Люси выхватила мобильник у него из рук.

— Вы не ответили на мой вопрос. — Она села на диване, скрестив ноги, положила пистолет рядом с собой.

Внезапно Анхель обратил внимание на ее фигуру и решил, что она его заводит. Ему нравились ее ноги, ее бедра, ее задница. Ему нравились ее серые глаза. Ему нравилось, что она не боится его, не ведется на разные бредни и готова рисковать ради того, чтобы добыть нужные сведения.

— Ну и все-таки? — не отставала она. — Кто он, ваш друг в морге?

— Серьезно? — Анхель нашел стул и уселся напротив нее. — Вы слишком умны, чтобы задавать такие вопросы.

Люси нахмурилась.

— Я в угадайку не играю.

— Ну так не угадывайте.

— Вегас, — решила она. — Вы — нож для воды, работаете на Кэтрин Кейс. Вы — ее человек.

Анхель рассмеялся.

— Я думал, вы скажете «агент 007».

— Вряд ли вы достаточно умны, чтобы быть агентом 007. Наглости пялиться на мою задницу вам хватает, а вот ума — не очень.

Анхель откинулся на спинку стула, стараясь не подавать виду, что ее слова его задели.

— Ножей для воды не существует, — сказал он. — Это просто слухи, миф. Они — как чупакабра: то, на что можно свалить вину, когда что-то идет не так. У Кэтрин Кейс нет ножей для воды, есть люди, которые решают проблемы. У нее есть адвокаты, агенты, гвардики, это да. Но ножи для воды? — Анхель пожал плечами. — Вряд ли.

Люси резко рассмеялась.

— Значит, у нее нет агентов в департаментах по водопользованию других городов?

— Нет.

— И у нее нет людей, которые заставляют фермеров, не желающих продать свои права на воду, исчезать посреди ночи?

— Нет.

— И у нее нет людей, которые организуют и вооружают отряды ополчения на южной границе Невады, чтобы они нападали на людей из Аризоны, Техаса и Нью-Мексико, когда мы пытаемся перебраться в ваш штат через реку Колорадо?

Анхель не смог сдержать улыбки.

— А вы быстро схватываете.

— И у вас нет черных вертолетов, которые взорвали водоочистную станцию в Карвер-Сити?

— О нет, это сделали мы. Это же наша вода.

— Значит, вы из Невады. Работаете на Кэтрин Кейс.

Он пожал плечами.

Люси рассмеялась.

— Ой, да ладно, не темните. Я знала, что вы не из Калифорнии. Там любят деловые костюмы.

— Покрой другой, — ответил Анхель. — Но ткань все равно пуленепробиваемая.

Она улыбнулась, плотно сжав губы.

— Так, может, расскажете, что ваш друг — не-нож-для-воды — делал вместе с Джейми, когда их обоих убили?

— Готов спорить, вы и это знаете. Подумайте. Разложите все по полочкам.

— Вы серьезно? — Она рассмеялась. — Полагаете, что мной можно вот так манипулировать? Задавать мне вопросы каждый раз, когда я что-то про вас угадываю? Нет. — Она покачала головой. — В моем доме вы из меня качать инфу не будете. Либо говорите, либо проваливайте.

— Или что? Вы меня застрелите?

— Хотите проверить?

Он поднял руки вверх.

— Ладно, задавайте свои вопросы.

— Вам не надоело уничтожать?

— Уничтожать? — Анхель рассмеялся. — Это не моя тема. Вы меня с кем-то путаете.

— Правда? Куда бы вы ни пришли, страдают люди. — Люси махнула рукой в сторону зарешеченного окна. — Вам не стыдно за то, что вы сделали здесь, в Финиксе? Вы никогда не задумывались об этом?

— Вы так говорите, словно я волшебник. Я с Финиксом ничего не делал. Он сам виноват.

— Финикс не отрезал ЦАП. Кто-то пришел и сделал это с помощью мощной взрывчатки.

— Говорят, это были мормоны-сепаратисты.

— В городе несколько месяцев не было воды, пока все не починили.

— Слушайте, Финикс сам сделал себя уязвимым. А я в этом не виноват — как и в том, что Карвер-Сити построили посреди пустыни, с какими-то жалкими второстепенными правами на воду. Саймон Ю может стонать сколько влезет, но город с самого начала не имел права качать эту воду.

— Значит, вы?.. — Она широко раскрыла глаза. — Вы лично были в Карвер-Сити. Вы — один из тех, кто там все взорвал. О боже, наверное, и ЦАП тоже вы уничтожили.

— Чтобы кто-то мог пить, кому-то нужно пустить кровь.

— Вы говорите, как католик.

— Мне, в общем, ближе Санта-Муэрте. Однако чувства вины у меня нет. Если бы Вегас не столкнул этот город в пропасть, это сделала бы Калифорния. — Анхель кивнул на экземпляр «Пустыня Кадиллак» на книжной полке. — Многие еще очень давно поняли, что строить город здесь — глупо. А Финикс уткнул голову в песок и притворялся, что никакая катастрофа ему не грозит.

— И поэтому вы не колеблясь взорвали его последний стабильный источник воды.

— Вы любите копаться в грязи, да? Выискиваете ложь, добираетесь до правды — даже если за это вас убьют.

— Конечно… — Люси умолкла. — Нет. Знаете что? Нет. Мне плевать на ложь. Ложь — это нормально. Правда, ложь — не важно. По крайней мере… — Она покачала головой. — Дело не во лжи, а в молчании. Меня бесит молчание. Все, что ты не говоришь, слова, которые не пишешь, — все это на тебя действует. А потом убивает.

— И теперь вы решили кричать о правде с крыш.

— Мне надоело. Вы не поверите, если я расскажу вам, о чем я не пишу. — Люси устало пожала плечами. — А может, поверите. Вы же во всем этом участвуете.

— Вам лучше знать.

Она нахмурилась.

— Нож для воды из Вегаса считает себя крутым.

— У меня неплохо получается.

— Думаете?

— Я все еще жив. И Вегас тоже.

— Ну, вы мелкая рыбешка. — Она резко встала и подошла к окну. — Вот Калифорния, она умеет играть. Лос-Анджелес. Сан-Диего. Компании долины Империал. Они знают, как драться за воду. Они убивают ради воды в течение пяти поколений.

Люси подошла к другому окну и выглянула на залитый солнцем двор.

— Кэтрин Кейс играет в догонялки. Раньше мне казалось, что она — важная фигура, ведь после ЦАПа всех пугали ножами для воды вроде вас. Но вы — ничто. Теперь я это знаю.

— Из-за Джейми? Вам кажется, что его убили калифы?

Она бросила на него серьезный взгляд.

— Им незачем было убивать Джейми. Он ведь собирался дать то, что им нужно… — Люси помолчала. — Я думала, что это сделали ваши люди. Лас-Вегас.

— Поверьте, не мы. Значит, Калифорния.

Казалось, она его не слышит.

— Однажды, — сказала Люси, — я отправилась на интервью с одним человеком — большим начальником из компании, которая искала воду в нашем штате. Бурение, гидроразрыв пласта, гидрологический анализ, все такое. Он сидит напротив меня, и я думаю, что мы будем говорить о бурах и насосах, о восстановлении водоносных слоев. Может, о том, как компания занимается опреснением воды в окрестностях того, что осталось от Сан-Антонио. О темах для тех, кто фанатеет от воды. А он бросает на стол кровавую газетенку. — Люси помолчала, посмотрела на Анхеля. — Вы же их видели?

Анхель кивнул.

— Вчера вы сказали, что работаете на одну из них.

— Хороший способ притвориться безвредной. Ты пишешь о трупах, но не об историях, которые с ними связаны. Трупы без дополнительной информации — это прекрасно. — Люси заговорила другим голосом: — Только кровь, мэм, только кровь. — Она кисло улыбнулась. — Так говорит Тимо.

— Ваш друг-фотограф? Я с ним пообщался.

— Он настоящий профи. В общем, город гибнет. Все знают, что наркоторговцы превращают техасцев, жителей Нью-Мексико и половину жителей Латинской Америки в «мулов», которые идут на север. Картель Залива воюет здесь с картелем Хуареса за землю. Но никто об этом не пишет… — Она умолкла, задумавшись, затем продолжила: — И вот передо мной сидит этот человек с кровавой газеткой. Костюм. Очочки — такие, знаете, такие, со слоем дополненной реальности. И вместо того чтобы рассказывать о бурении, он говорит: «В своих статьях вы жестко критикуете Калифорнию».

Люси горько рассмеялась.

— Можно было подумать, что я в Пекине и ко мне пришли из Министерства общественной информации.

— Руководитель компании, которая занимается бурением?

— Да.

— Эта компания — «Ибис»?

— Я забыла. Если скажете, в каких компаниях есть агенты Лас-Вегаса, я вспомню, чьими услугами пользуется Калифорния.

— Туше, — сказал Анхель. — Значит, вы разговариваете с одним из руководителей «Ибиса», и он говорит…

Люси рассмеялась.

— Как узнать, что Аризона в жопе? Это если компании, которые якобы ищут для нее воду, принадлежат Калифорнии… Ну да, человек из «Ибиса» сделал мне предложение. Я могу писать о чем угодно, но лучше не акцентировать внимание на действиях Калифорнии, а заниматься другими темами. Может, я захочу написать о пересмотре Договора о реке Колорадо или об изменениях в Министерстве охраны природы. Или о Неваде. — Она указала на Анхеля. — Может, я хочу заняться таинственными ножами для воды из Лас-Вегаса. Или написать о том, что у Федерального агентства по чрезвычайным ситуациям не хватает людей для борьбы с последствиями ураганов в Заливе, торнадо на Среднем Западе, с потопами на Миссисипи, с обрушениями волноломов в Манхэттене. Истории про реальных людей — это чудесно. Пишите о том, как устали сотрудники Федерального агентства по чрезвычайным ситуациям, о том, как у правительства не хватает энергии на то, чтобы позаботиться о кучке техасцев, чьи города лишились воды. Я могла бы написать множество статей, ведь в мире происходит столько интересного. — Люси горько рассмеялась. — Он не указывал мне, что писать. Просто говорил, что мне стоит подумать о других, действительно интересных сюжетах, которые нуждаются в освещении.

А затем он, нисколько не смущаясь, придвинул ко мне пачку юаней сантиметров десять высотой. Просто подтолкнул ее ко мне по столу, сказал: «Спасибо, что уделили мне время», — и вышел.

И вот я сижу с кучей денег и газетенкой, у которой на первой полосе фотография какой-то «пловчихи», — кровь вытекает в пустой бассейн, и ее слизывают дикие собаки.

Люси посмотрела на Анхеля.

— У Кэтрин Кейс может быть сколько угодно тайных агентов, но когда доходит до дела, правила устанавливает Калифорния. Она не церемонится.

— И вы сдались.

Люси задумчиво посмотрела на него.

— Знаете, когда кто-то вам говорит — все будет так-то и так-то, поначалу вы злитесь, да? Вам хочется сопротивляться, показать собственную смелость. И вы упорствуете, пишете еще одну статью о «Ибисе». Или о том, как Калифорния давит на соседей, чтобы выкачать побольше воды из озера Хавасу. Устанавливаете связь между политиком из Аризоны и наркодельцом в совете директоров «Ибиса», только что давшим пятьдесят штук конгрессмену Дуэйну Рейнеру, который, оказывается, лоббирует отмену последних изменений в Договоре о реке Колорадо и у которого есть новый летний дом в Ванкувере. Вы копаетесь в расписаниях поездок и перечислении наличных, и пишете про всю эту эзотерику — статьи, которые суше самой пустыни.

Но картинки с трупами в кровавых газетках гораздо интереснее статей про документы, верно? Ну, то есть, даже если вы эти статьи пишете, их все равно не читают. Один раз за такой репортаж меня выдвинули на Пулитцера. А статья была одной из наименее читаемых. Но вдруг кто-то порезал мне шины, и я не смогла попасть на интервью. Вот тогда я поняла, что по крайней мере один человек меня читает. И он — самый главный. — Люси пожала плечами. — И тогда ты учишься. Не пишешь про трупы, потому что наркодельцы этого не любят; то есть про истории, связанные с этими трупами, вообще не рассказываешь. И не пишешь про деньги, потому что политики этого не любят. И ты уж точно не пишешь про калифов, потому что они заставят тебя умолкнуть навсегда.

— Целая куча запретов.

— Они мне надоели.

— Значит, теперь вы подняли флаг и ждете, что вас придут убивать. — Анхель кивнул на ее пистолет.

Она горько рассмеялась.

— Может, я хочу умереть.

— Никто этого не хочет, — сказал он. — Никто из тех, кто был на грани смерти, этого не хочет.

Ее телефон зазвонил.

— Люси Монро. — Она прислушалась, посмотрела на Анхеля, затем опустила взгляд. — Да? Пятак? — Взгляд ее стал напряженным. — Повтори? Да, поняла. Нет. Не сейчас. Ладно. Хорошо. — Она завершила звонок.

— Вам нужно уйти, — сказала она Анхелю.

— Вы не расскажете мне, чем занимался ваш друг Джейми?

— Нет. На самом деле я обойдусь и без вас. — Люси постучала пистолетом по бедру. — Уходите.

— А я думал, у нас стали завязываться отношения.

Она посмотрела на него.

— Вы все одинаковые. Невада, Калифорния, да кто угодно — вы все тут рассекаете, ищете новые способы урвать побольше воды. — Люси кивнула в сторону окна, за которым виднелся пыльный силуэт Финикса. — Вы говорите, что никогда бы так не сделали с Джейми, но вы уже поступили еще более мерзко со всеми, кто живет здесь.

— Не мы построили город так скверно. Финикс сам это сделал.

— Тогда, наверное, ваш друг Восович тоже сам с собой это сделал.

Она навела на него пистолет.

— Эй, — Анхель поднял руки. — Мы вернулись к пройденному этапу?

— Мы от него и не уходили. Убирайтесь. И если я еще раз вас увижу, то буду стрелять. Без предупреждения.

Она была настроена серьезно.

Раньше в ней не было этой решимости; теперь, после телефонного звонка, она превратилась в чистое воплощение смерти.

— Вы совершаете ошибку, — сказал Анхель. — Я мог бы стать вашим другом.

На секунду ему показалось, что у него есть шанс достучаться до нее. Но момент прошел, и она указала ему пистолетом на дверь.

— Друг мне не нужен, — сказала Люси. — У меня есть собака.

Глава 17

— Он в Тайяне. Пять-одиннадцать-десять. Зарегистрирован как «М. Ратан». — Тимо отлично поработал детективом.

Люси говорила с ним, пока ехала на своем пикапе по сверкающему на солнце Финиксу. Она несколько раз посмотрела в стекла заднего вида, но не заметила ни ножа для воды, ни его желтой «Теслы».

Разве что он не один.

Она медленно покружила по переулкам опустевших кварталов, чтобы убедиться в том, что он не сидит у нее на хвосте, а затем помчалась к Тайяну. В ее ухе звенел радостный голос Тимо.

— Я уверен, именно он нам и нужен. В качестве удостоверения предъявил калифорнийские водительские права. Как ты и предполагала, он пятак.

Проблема заключалась в том, что Люси, в отличие от М. Ратана, пятаком не была.

Охранники остановили ее уже во внутреннем дворе Тайяна. Они совершенно не собирались допустить, чтобы к мистеру М. Ратану без предупреждения явилась какая-то потная зонка.

Ее это страшно злило, однако ненависти к охранникам Люси не испытывала. Их работа заключалась в том, чтобы не впускать местный сброд, а работа Люси — в том, чтобы их переиграть. К сожалению, стремясь поскорее завершить безумный разговор с ножом для воды, она забыла подготовиться к роли.

Люси не была пятаком, и охрана могла это понять с первого взгляда.

Ничто в ней не выдавало иностранца, калифа или даже старого доброго контрабандиста, перевозящего «пузыри». Она была слишком запыленная, слишком загорелая, слишком отчаявшаяся.

С точки зрения охранников, она — стопроцентная зонка.

Тимо это казалось уморительным — особенно если учесть тот факт, сколько раз он называл ее «желторотиком».

— Значит, ты все-таки одна из нас, — смеялся он в наушнике, пока она уговаривала охрану пропустить ее.

— Если вы гостья мистера Ратана, пусть он позвонит мне, и тогда я запрограммирую лифт, — повторил охранник.

Люси не стала спорить. Она и так подняла достаточно шума, четыре раза попытавшись заставить их позвонить в его квартиру.

— Я приду позже. У нас встреча. Наверное, он просто еще не вернулся.

— Наверняка. — Охранник радостно кивнул. — Если он ответит, мы его об этом спросим.

Люси отступила от турникетов, преграждающих доступ в жилую зону. Стала ходить вокруг фонтанов и водоемов, мимо водопадов, низвергающихся с верхних этажей. Она делала вид, что ее заинтересовали многочисленные кофейни и бутики, но при этом не спускала глаз с лифтов и охраны, пыталась обнаружить другой способ подняться наверх.

5–11–10. Пять-одиннадцать-десять.

Пятая башня. Одиннадцатый этаж. Квартира номер десять.

У нее было имя и адрес… и что? Все усилия, потраченные на то, чтобы получить эти данные, были сведены на нет излишне профессиональным копом по найму.

Люси села у пруда с карпами и стала смотреть на огромные телеэкраны, размещенные в стратегических точках двора. Они показывали новости и котировки акций на английском, испанском и китайском, сообщали жителям о том, сколько времени сейчас в Шанхае и какая там температура.

Руководящие работники и секретарши из «Тайян солар девелопмент» болтали и смеялись, отделенные стеклянной стеной от мира, в котором их местные подрядчики устанавливали в пустыне солнечные коллекторы и протягивали новую энергосеть по песчанику и кварцу.

Никто не хотел видеть зонцев в своем штате, но все мечтали забрать весь солнечный свет, который доставался Аризоне. Поэтому в Финиксе были веерные отключения электроэнергии, в то время как частные компании отправляли собранную энергию на север, восток и на запад, за границу, а самих зонцев никуда не пускали.

Люси написала об этом. Число просмотров статьи было жалким.

Мимо Люси прошел охранник, затем вернулся тем же путем. Она скорчила гримасу.

За стенами аркологии Финикс погружался в ад, но в Тайяне все было по-другому. И его жителям не нравилось, если внутрь попадали даже обрывки апокалипсиса.

Мимо прошагал еще один охранник. Обычно они целыми днями ловили детей, которые проникали внутрь, чтобы напиться из фонтанов, поэтому такой объект, вроде нее, естественно, привлек их интерес.

Тайян защищал свои границы так же ревностно, как Невада и Калифорния. Его обитатели получали полностью изолированное пространство.

Постоянные жители и корпоративные арендаторы Тайяна жили в комфорте. Если вы одевались чисто и у вас был деловой вид, то вы могли попасть в общий двор, выпить кофе и с кем-нибудь из них встретиться. Или попросить кого-нибудь спуститься и проводить вас в одну из жилых башен.

5–11–10.

Пятая жилая башня, одиннадцатый этаж, квартира номер десять. Это больше, чем почтовый индекс. Пятизначный адрес. Пятизначный билет. Пятак. Разрешение войти в другой мир.

Охранники уже точно за ней наблюдали. Она пробыла здесь слишком долго.

Люси достала мобильник и сделала вид, что звонит кому-то. Охранники не купились. Один из них смотрел прямо на нее, одну руку прижав к крошечному наушнику. Наверняка включает какую-то систему защиты. Сейчас ее занесут в базу и выгонят.

— Мисс?

Она вздрогнула. Над ней возвышался еще один охранник, лениво похлопывающий по бедру шокером.

— У вас здесь дело?

Она была вынуждена признать, что действуют они очень профессионально. Этого охранника она даже не заметила.

— Я… — Люси помедлила. — Я собиралась подняться наверх.

Он бросил взгляд на охранника жилой зоны, который наблюдал за их разговором.

— Значит, вы здесь живете? У вас есть карта? Билет гостя?

— Я…

Охранник ждал. Отступать он не собирался.

— Хотите, чтобы я кому-нибудь позвонил?

— Нет. Все нормально. Я просто решила посмотреть на воду.

— Если вы потеряли билет, мы можем пробить вас по базе.

Он привык выставлять людей наружу. Слишком многие проникали сюда, чтобы подобраться ближе к этой роскоши — распылителям воды и фильтрованному воздуху, очищенному от дыма и пыли, к каскадам воды и мощным запахам живой земли и растений.

Он привык командовать — вежливо, не устраивая сцен, которые нарушили бы тщательно выстроенное спокойствие аркологии.

А если Люси станет сопротивляться — что ж, на такой случай есть шокер. По крайней мере, она не будет кричать, когда он со своими товарищами вынесет ее бесчувственное тело наружу и бросит на мостовую.

— Все нормально. Я ухожу. Только вещи соберу.

— Разумеется, мисс.

Он был очень вежлив. Они всегда были вежливыми и даже добрыми — если вы двигались туда, куда им нужно, и им не требовалось выводить вас силой.

Люси смирилась с поражением. Она заметила группу богатых пятаков в деловых костюмах, которые шли к турникетам. Все они — повелители вселенной — оживленно разговаривали по-испански и по-китайски. Если бы она лучше подгадала момент, то могла бы приклеиться к ним, но сейчас, когда охранник подталкивал ее к выходу, уже ничего нельзя было сделать. Придется искать другие способы добраться до Майкла Ратана.

Глава 18

Мария тонула в пламени и клубах черного дыма.

Из пламени, завывая, появилось черное, похожее на собаку существо. Это был личный питбуль дьявола, и он хотел ее сожрать.

Мария пыталась убежать от дьявольского существа, но Сара двигалась слишком медленно. В конце концов ее рука выскользнула из ладони Марии. Это разбило ей сердце.

Мария проснулась, задыхаясь, в квартире того мужчины. Она вспотела, в горле пересохло, сердце бешено колотилось. В голове сидела только одна мысль.

Спасибо, спасибо, спасибо.

Все это лишь сон, и Сара жива.

Спасибо, спасибо, спасибо.

Марию обнимали и Сара, и ее мужчина. Она осторожно высвободилась, пытаясь их не разбудить. Ее тошнило, казалось, что кто-то воткнул ей отвертку прямо в глаз.

Она подползла к краю постели, попыталась встать — и немедленно ухватилась за стену, почувствовав, что спальня кренится. Сплетенная в объятиях парочка продолжала спать. Сара и… Ратан.

Мария испытывала то ли отвращение к себе, то ли шок от того, что не запомнила его имя — имя человека, с которым Сара связывала такие надежды.

Ее лишил девственности незнакомец. Она переспала с Сарой. Эта мысль нравилась Марии больше. На самом деле она лишилась невинности вместе с Сарой.

На полу лежала бутылка шампанского. Ее Мария тоже не помнила. Или помнила, но думала, что это сон. Воспоминания о прошлой ночи были слишком смутными и нереальными. Они с Сарой передают друг другу бутылку и целуются. По телу течет ледяное шипучее вино, и гидролог жадно его слизывает…

Сон или явь? Воспоминание или предчувствие?

Бутылка пуста. Это произошло на самом деле.

Увидев на полу поблескивающую бутылку, Мария пожалела о том, что кайф от «пузырей» закончился. Теперь, когда она протрезвела, роскошная комната казалась слишком тихой. Ей было почти одиноко. Смятые, пропитанные потом простыни, пустая бутылка. Светлые волосы Сары разметались на подушке. Она вытянула руку, чтобы коснуться плеча мужчины — странный, интимный жест, словно они близкие люди, а не клиент и девушка по вызову.

Мария увидела, как Сара и Ратан прикасаются друг к другу, и на нее нахлынули воспоминания.

Тело Марии наэлектризовано, под кожей словно взрываются бомбы, и взрывы заставляют ее дрожать от голода и предвкушения. Она снова и снова касается Сары. Мужчину она терпит.

Трое соединились, словно цепь, звено за звеном: Мария без ума от Сары, Сара без ума от мужчины. И, наконец, он — без ума не от девушки, которая принесла ему в жертву Марию, в надежде что это поможет ей уехать на Север, а от Марии.

Тогда Марии было все равно, ведь она хотела только Сару; теперь она чувствовала опустошение.

Ванная. Прохладный мраморный пол, зеркала в бирюзовых и серебряных рамах, столешницы, покрытые белой и голубой плиткой.

Мария взглянула на себя в зеркало. В ней ничего не изменилось. Она такая же, как раньше. Отец никогда бы не догадался, что дочь делала вчера ночью. Никто на улице не поймет, где она была и чем занималась за деньги, от чего получала удовольствие и кого она любила.

Мария сидела на унитазе, остро ощущая прикосновение кожи к прохладному фарфору, и вспоминала, когда в последний раз справляла нужду не в отхожем месте за домом и не в автосортире. Когда в последний раз подтиралась не страницей кровавой газетки. Она вспомнила, как однажды пробралась в «Хилтон-6» и даже успела зайти в кабинку, прежде чем пришла уборщица. Женщина пожалела ее, позволила вымыть лицо и руки в раковине и напиться вволю, и лишь потом отправила ее обратно, туда, где жара и пыль.

Мария вышла на кухню и стала рыться в шкафчиках, волнуясь оттого, что занимается чем-то запретным. Нашла стакан, наполнила его до краев, следя за красным счетчиком рядом с краном.

Выпила стакан до дна.

Налила еще и улыбнулась — счет за воду придет человеку, чье имя она забыла. Прижала прохладное стекло к щеке. Выпила еще стакан.

Вода снова ударилась в стенки стакана — Мария наполнила его в третий раз. Ей все было мало. Она уже раздулась от воды, но не могла остановиться. Она отнесла стакан в ванную и включила душ. Вода — больше, чем она выкачала из насоса «Красного креста» — лилась на нее и утекала в слив. Намыливаясь, Мария вспоминала Сару и ее мужчину, дрожь возбуждения, удовольствие от прикосновения кожи к коже. «Пузыри». Теперь все казалось ей не таким ярким, не таким реальным, как тогда, под кайфом. Зато она чувствовала себя чистой. Dios[120], какой же она была чистой.

Она постирала свое белье, жалея о том, что не захватила с собой и другую одежду. Сара визиты в Тайян всегда планировала заранее.

Занавеска, шурша, отъехала в сторону, и Мария увидела голого Ратана.

— Стираешь?

Странно улыбаясь, он смотрел на нее — мокрую, с трусиками в руках. Она попыталась произнести что-то в оправдание, но он сказал:

— Все нормально. И за квартиру, и за воду платит компания. Прежде чем уйти, можешь постирать и остальную одежду.

Он залез в душ и намылился, глазея на ее обнаженное тело. Мария надеялась, что он не станет заниматься с ней сексом, но ее ожидания не оправдались. Ей было больно, однако она не стала сопротивляться. Зачем? На этот раз было легче, и она даже могла притвориться, что ей нравится. Она представляла, что с ней Сара.

Потом он протянул ей полотенце. Она взяла, вспомнив, как раньше мама заматывала в полотенце волосы — еще до того, как явились гвардики и сказали, что их перевезут в убежище. До того, как все пошло не так.

Ратан поднял в гостиной жалюзи, и первые лучи солнца окрасили пылевую завесу в красный цвет. Значит, она не так уж поздно проснулась.

Теперь, когда они вышли из душа, мужчина казался почти смущенным.

— У тебя… — он помедлил, — у тебя все в порядке?

Он сделал именно то, что хотел, а затем сделал это еще раз — в душе. А теперь не смел встретиться с ней взглядом.

Это ее удивило. Мария спросила себя — почему она не чувствует себя так же? Родители были бы потрясены, если бы узнали. А ей было все равно.

— Завтракать хочешь?

Мария потуже обмоталась полотенцем и кивнула. Душ. Чистая одежда. Она заглянула в спальню. Сара еще не проснулась.

— Я не помню, как тебя зовут, — призналась она.

Мужчина облегченно улыбнулся.

— Майкл. Майк. — Он протянул ей руку. — Приятно познакомиться. — Он издал что-то вроде смешка и смутился.

Мария улыбнулась в ответ, чтобы ему было легче.

Майк достал из холодильника яйца и разбил их в миску. Мария тем временем разглядывала квартиру, невольно поражаясь ее роскоши. Ковры навахо на паркетном полу в гостиной. Картины на стенах. Настоящие книги на полках, сложенные в изящные стопки, между которыми стояла керамика — похоже, японская.

И тишина, такая тишина. Мария не слышала, чтобы наверху кто-то кричал, не чувствовала, что за ней наблюдает множество глаз.

Майк включил воду и бросил скорлупу в слив.

— Ничего не пропадет, — объяснил он. — Все перерабатывается. Сначала отходы поступают к бактериям, поглощающим метан, затем проходят через пруды с карпами и грядки с улитками. Одна часть после обратно-осмотической фильтрации возвращается в водопровод, а другая идет на вертикальную ферму на южной стороне.

Мария не мешала ему говорить, хотя и удивлялась тому, что именно он считал нужным объяснить, а что считал само собой разумеющимся.

Когда-то у нее тоже все это было. Простые вещи. Краны. Своя комната. Кондиционер.

Вспомнилось, как прижималась к ней Сара, как шептала на ухо: «Он заплатит».

Но дело было не в деньгах. Главное — задержаться в Тайяне.

— Ты здесь надолго? — спросила она.

Майк настороженно взглянул на нее: оба понимали, что она надеется на длительные отношения.

— Сложно сказать, — ответил он, стараясь, чтобы голос не выдавал эмоций. — Надвигаются большие перемены… Вчера я устроил себе что-то вроде праздника.

— Что празднуем?

Он подмигнул.

— Удачу.

— Она бы и мне не помешала.

Мария хотела, чтобы это прозвучало как шутка, однако в ее словах было слишком много горькой откровенности. Видя, как замкнулся Майк, она поняла, что вбивает клин между ними. Пусть думает, что она веселая девушка, а не отчаявшаяся нищенка.

— Извини. Не волнуйся, ты ни в чем не виноват.

О боже, она все только портит.

— Что бы ты сделала, если бы вырвалась отсюда? — Внезапно Майк посмотрел ей прямо в глаза. — Что бы ты сделала, если бы кто-нибудь решил взять тебя с собой?

Вопрос застал Марию врасплох.

— Не знаю. Нашла бы работу? Продолжила бы обучение?

— Ты же знаешь, по ту сторону границы тоже не сахар.

— Там лучше, чем здесь.

— Конечно. Если бы ты могла поехать куда угодно, то куда бы отправилась? Если бы весь мир был твоим, что бы ты выбрала?

— Не фантазируй. Такого не бывает.

— И все-таки?

Зря он говорит о том, чего быть не может. И все-таки она ответила:

— Китай. Мой папа считал, что нам нужно уехать в Китай. Туда бы я и отправилась и китайский бы выучила. Папа сказал, что рядом с Шанхаем есть плавучие города. Я бы жила там. Плавала по океану.

— Ты из Техаса?

— Конечно.

— А здесь как очутилась?

Пожалеет ли он ее, услышав ее историю? Может, это прочнее свяжет его с ней и Сарой? Чтобы заарканить его, одного секса мало. Секс — слишком слабая связь. На улице полно девушек, готовых на все за пару банкнот и шанс помыться в душе. Нужно, чтобы они с Сарой ему понравились. Чтобы он увидел в них людей, которые важны для него.

Поэтому Мария рассказала ему свою историю и на жалость не давила. О том, как гвардики пришли в их городок на окраине Сан-Антонио и сказали, что все должны уехать, потому что им прекращают возить воду. Как они уходили из Техаса на запад — ведь все знали, что в Оклахоме людей вешают, а в Луизиане полно беженцев, пострадавших от урагана. Рассказала про то, как плохо было в Нью-Мексико: трупы на заборах из колючей проволоки, колонны Веселых Перри, лагеря Красного Креста, мать, умершая от лихорадки чикунгунья.

Она рассказала ему и о своих надеждах. О том, как продавала воду вместе с Туми. О том, как пыталась воспользоваться его советом насчет воды. Майк рассмеялся — эта история ему понравилась. Его реакция ее обнадежила. Если ей удастся связать себя и Сару с этим человеком, он отвезет их куда угодно.

— Ты знаешь, что Кэтрин Кейс начинала с торговли водой? — спросил Майк.

— Та, которой принадлежит вся вода в Лас-Вегасе, да?

— Более или менее. Поначалу она продавала воду ферм городам, зарабатывала хорошие деньги, когда схема «фермы — город» реально раскрутилась. Потом прижала Лас-Вегас, а затем город нанял ее, чтобы она прижимала всех остальных. Она всегда искала прибыль. Прославилась своими сделками.

— Я не такая.

Майк пожал плечами.

— Разница невелика. Главное — доставить воду туда, где люди ее ценят. Кейс работает с сотнями тысяч акро-футов, ты — с галлонами. Но сами правила игры не сильно отличаются.

К удивлению Марии, он выключил плитку, подошел к полкам и достал старую книгу. Задумчиво полистал книгу, достал бумаги, заложенные между страницами.

— Читала? — Он протянул ей книгу.

Мария медленно прочитала название.

— «Пустыня Кадиллак»? Про машины, что ли?

— На самом деле про воду. Про то, как мы дошли до жизни такой. Есть и другие — потом, после Рейзнера, об этом писали многие. Флек, Фишман, Дженкинс — все есть в сети. — Майк кивнул на книгу. — Но начинать нужно с этой. Если речь идет о воде, то это — ее библия.

— Библия?

— Ветхий Завет. Начало всего. О тех временах, когда мы думали, что заставим пустыни цвести и что вода у нас будет всегда. Когда мы думали, что можем сдвигать реки и управлять водой, хотя на самом деле она управляет нами.

— Интересно. — Мария протянула книгу обратно, но он отмахнулся.

— Оставь себе.

То, как он это сказал…

— Ты уезжаешь, да? Вот почему ты столько заплатил мне и Саре.

Казалось, он почувствовал себя неуютно.

— Возможно.

— Когда?

Майк опустил взгляд.

— Скоро, наверное.

Мария молча всунула ему книгу.

— Ты не понимаешь…

— О нет, понимаю. Но мне ни к чему книга о том, какие люди тупые. Это я уже знаю. Мне нужна книга о том, как перейти через границу так, чтобы не заметили беспилотники. И может, о том, что нужно делать, чтобы «койот» не зарезал тебя, как всех тех людей, которых показывают по телевизору. Мне не нужны книги о том, как было раньше; мне нужна книга о том, как жить сейчас. Если у тебя ее нет, то просто лишний груз мне не нужен.

Мужчина обиделся.

— Это первое издание. Люди их ценят. Ее можно продать…

Но Марии было все равно. Внезапно он ей надоел. Ей надоело быть вежливой с каким-то типом, который дает ей книгу, чтобы не испытывать угрызений совести за то, что трахнул ее и смотался из Финикса при первой же возможности.

— Оставь себе.

— Извини, — пробормотал Майк. — Я думал, тебе будет интересно.

Он засунул бумаги обратно в книгу и отложил ее в сторону.

— Не важно. Все нормально. — Она помолчала. — Можно мне теперь постирать?

— Конечно. — У него был вид усталого, проигравшего человека. Мария чувствовала себя сейчас точно так же. — В моей комнате есть халат. Надень его. Вещи Сары тоже можешь постирать.

— Спасибо.

Она заставила себя улыбнуться, пытаясь наладить ситуацию, — и он немного повеселел. Может, он и не увезет их с собой, но она попробует выбить из него чаевые. Или еще одну ночь для себя и Сары.

Мария вернулась в спальню и стала искать халат. Сара спала, распластавшись по кровати.

Мария нежно посмотрела на подругу.

Пусть хоть раз как следует выспится.

«Я влюблена в нее?» — спросила себя Мария.

Она понимала, что хочет Сару. А Майка не хочет вообще. По крайней мере, не так, как Сара. Майк хороший. Все мальчики, которых знала Мария, были хорошими, но глядя на Сару она испытывала запретное, ошеломляющее чувство — совсем как в тот день, когда мать увидела, что Мария ласкает себя, глядя на фотки актрисы Амалии Сю на планшете.

Она порылась в смятых простынях, разыскивая одежду. Ткнула Сару в бок.

— Где твоя юбка?

Что-то пробормотав, Сара отвернулась.

— Ладно. Сама будешь ее стирать.

Из гостиной донесся звук дверного звонка. Мария застыла, внезапно вспомнив, что она не одета. Где же халат?

Она выглянула из-за двери спальни. Раздался чей-то голос:

— Майки, старый козел. Как дела?

— Какого хера вы сюда приперлись? — спросил Майк. — Я же сказал, встретимся позже.

— Мы решили не ждать.

— Что…

Раздался глухой звук удара. За ним последовали крики. Снова звуки ударов и стоны.

— Твою мать! Майк, какое твердое у тебя лицо! Ну что, может, теперь поговорим о… Э, нет, так не пойдет!

Приглушенный звук, похожий на кашель. Мария увидела, что Майк пошатнулся и сделал шаг назад, зажав плечо рукой. К нему шагнул человек с пистолетом в руке.

— Стой! — выдохнул Майк. — Мы ведь договорились!

— Точно. Договор был такой: я получаю то, что мне нужно, а ты валишь ко всем чертям из Финикса.

Майк бросился на человека. Пистолет кашлянул еще раз. Затылок Майка взорвался, полетела кровь. Майк упал.

Мария кинулась к Саре.

— Вставай! — зашипела она. — Прячься! — Она попыталась вытащить Сару из кровати.

— Отпусти, — простонала Сара. — Оставь меня в покое.

Голоса из другой комнаты.

— На хрена ты его шлепнул?

— Рано или поздно пришлось бы, так?

— Я хотел спросить его о правах на воду!

— Ну, бывает, блин. Извини.

— Твою мать. Обыщи тут все.

Мария схватила Сару за запястье и потянула. Она слышала звук шагов по паркету — кто-то приближался.

Когда дверь начала открываться, Мария бросилась на пол.

— Что… — начала Сара.

Залезая под кровать, Мария услышала еще один выстрел. Она застыла в узком пространстве, сдерживаясь, чтобы не заскулить.

— Черт, ну и бардак, — сказал мужской голос.

— Что там у тебя? — донесся голос из другой комнаты.

— Какая-то дырка из Техаса. — Звук шагов стих.

— Зря ты его застрелил.

— Он на меня бросился, гад.

Сердце Марии стучало так громко, что она едва слышала голоса. Двое незнакомцев бродили по квартире; их разговор стал неразборчивым, превратился в восходящие и нисходящие потоки звуков, удивительно успокаивающие.

Они только что убили двух людей, но складывалось впечатление, что они беседуют за чашкой кофе. Один из них засмеялся. Звук выдвигаемых ящиков. Снова разговор.

Шаги вернулись.

Пожалуйста, нет, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.

— Умеют жить суки из «Ибиса», — заметил первый мужчина.

— Представительские расходы.

Мария видела его обувь — черные ковбойские сапоги, дорогие и начищенные — настолько близко, что могла бы к ним прикоснуться. Сапоги остановились. Пушка снова плюнула, и Мария содрогнулась.

Проверяет, действительно ли Сара умерла? Или просто развлекается? Мария поняла, что плачет. Почувствовала, как слезы бегут по щекам. Зрение затуманилось. Она беззвучно рыдала под кроватью, парализованная страхом. Молилась о том, чтобы человек в сапогах не заметил, что по комнате разбросано слишком много женской одежды, что на ковре слишком много туфель на высоких каблуках.

Мария плакала от ужаса и чувства потери, все еще ощущая тепло руки Сары, вспоминая, как ее пальцы выскользнули из ладони.

Она плакала беззвучно, безнадежно, понимая, что ее сон оказался явью. Кто бы ни шептал ей на ухо — ангел, дьявол, святой или призрак, — дура она была, что не поверила кошмару. А теперь слишком поздно — оставалось лишь молиться о спасении души.

— Здесь ничего, — сказал один из мужчин. — Проверь в спальне.

Пожалуйста, нет, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.

Глава 19

Охранник не отставал от Люси — хотел убедиться, что она действительно уходит.

Ей доводилось видеть, как выставляют людей, но она и не думала о том, как это выглядит с точки зрения сквоттера.

Однажды она зашла в «Сагуаро коффи», на дальней стороне дворика, там у нее была назначена встреча с китайским инженером, специалистом по биодизайну. Он говорил о том, что пруд, у которого они сидят, — часть системы очистки воды, что каждый тростник и каждую рыбу тщательно отобрали для выполнения определенных задач.

Пока они беседовали, Люси заметила, что охранники кого-то уводят. Ей было жаль того человека, но на самом деле почувствовать его отчаяние она не могла.

А теперь выводили ее, а все остальные тем временем делали вид, будто ничего не замечают.

Сзади ахнули — так громко, что Люси обернулась, думая, что кого-то зарезали. За спиной стоял какой-то человек, устремив взгляд вверх. Другие тоже вскакивали с мест, раскрывая рты от удивления. Волна удивления и тревоги прокатилась по всему дворику Тайяна. Все смотрели на небо. Нет, не на небо…

На мониторы. На огромные телеэкраны, развешанные по периметру.

Люси проследила за взглядами людей.

— Какого…

Коп подтолкнул ее к выходу, однако она отмахнулась.

— Подождите.

Он попытался снова схватить ее, но замер, — и внезапно они перестали быть охранником и нарушительницей, а превратились в двух людей, смотрящих телевизор. Изменившиеся обстоятельства превратили их в брата и сестру.

На телеэкранах появилось огромное тихое озеро. Плотина.

Текст под изображениями гласил: «Резервуар «Блю меса», Ганнисон, Колорадо».

Лазурный самоцвет среди желтых глиняных холмов, утесов и полыни.

В узкой части озера стена из валунов, словно пробка, заткнула высокий скалистый каньон. Однако сейчас через плотину просачивалась вода. Три отдельных каскада. Казалось, что пенистые потоки увеличиваются.

Люси могла разглядеть людей — крошечных муравьев, бегущих прочь. По шоссе, проложенному по плотине, мчался автомобиль. У поверхности плотины на тросах повисли рабочие…

Плотина начала трескаться.

Охранник отпустил руку Люси. За спиной кто-то в ужасе вскрикнул. От плотины откалывались огромные куски. В пролом хлынула вода.

Верхняя часть плотины рухнула, а вместе с ней, подпрыгивая и ударяясь о стены каньона, полетела бетономешалка — игрушка, кружащаяся в потоке. Дворик заполнил голос потрясенного телекомментатора, читавшего длинный список городов, которым угрожало затопление:

— Мы даже не знаем, как далеко он продвинется! Бюро мелиорации полагает, что резервуар Кьюреканти тоже рухнет. Инженерные войска рекомендуют эвакуировать людей из городов Хотчкисс, Дельта, Гранд-Джанкшн и Моаб… возможно, вода дойдет до каньона Глен.

Камера повернулась от плотины к каньону, в котором яростно бурлила грязная пена. В бурном потоке плясали валуны размером с дом. Телеведущий заявил, что это теракт, затем поправился, сказал что причиной мог стать дефект в самой плотине. Она простояла почти сто лет, а теперь умирала.

Часть стены каньона, размытой мощной струей воды, рухнула, от нее оторвалась гранитная плита, прихватив с собой нескольких наблюдателей. Люди-муравьи бросились прочь, подальше от края. Телекомментатор — напуганный, задыхающийся, кричал: «Там ведь люди!» — словно это не было очевидно.

«Бюро мелиорации сообщает, что плотина недавно прошла инспекцию и ее признали прочной. Ни одна плотина в истории не рушилась спонтанно, столько времени просуществовав в стабильном состоянии»…

— Значит, террористы, — сказал кто-то.

Однако телекомментатор больше не осмеливался произнести это слово. «А не связан ли он с Калифорнией?» — подумала Люси. Может, на него тоже надавили, чтобы он не критиковал Калифорнию. Может, у него тоже был момент, когда пришлось выбирать между свинцом и серебром.

Плотина рухнула.

Яростный поток воды помчится по каньонам, пересечет границы штатов, затопит города, сметет все признаки человеческой деятельности… Но телекомментатор как-то ухитрился не сказать то, что знали все: Калифорния устала вести переговоры о своей доле реки и решила перейти к действиям.

Внезапно Люси поняла, что это ее шанс.

Сейчас нужно двигаться, пока остальные парализованы. Она попятилась от охранника и спокойно проскользнула через толпу, пока все остальные стояли, завороженные зрелищем.

Будто незримый призрак, Люси преодолела турникет, добралась до лифтов и «села на хвост» к потрясенному человеку, заходящему в кабину. Она позволила ему открыть лифт своей картой, а в кабине нажала нужную ей кнопку.

Богатые пятаки, элита Тайяна, смотрели новости. Демонстрация силы Калифорнии внезапно сделала их незначительными.

Глава 20

Пожалуйста, уходите, пожалуйста, уходите, пожалуйста, уходите.

Но двое мужчин никуда не спешили. Перешучиваясь, они копались в ящиках, звенели посудой. Мария лежала под кроватью, пытаясь не издавать ни звука.

Она хотела писать, и чем больше пыталась зажаться, тем сильнее становилось давление. Вся вода, которую она жадно поглотила, теперь решила ее предать. Мария молилась о том, чтобы мужчины ушли, но они вдруг стали спорить.

— Я не могу его открыть, урод.

— Там сканер отпечатков пальцев. Возьми его палец, черт побери.

Снова глухой стук; что-то потащили — возможно, тело Майка.

— Все равно зашифровано. Может, возьмем его с собой? Поработаем над паролем?

— Введи его день рождения.

— Уже. День рождения, девичью фамилию матери — все легкие варианты перебрал. Понадобится время.

— Времени у нас нет.

— Ты хочешь сказать, что у тебя его нет.

В квартире зазвонил телефон.

— Ответить?

— Нет, pendejo, я не хочу, чтобы ты отвечал. Я хочу пароль от долбаного компьютера.

Телефон умолк. Мария предположила, что один из убийц его заглушил.

— Время на исходе.

— Так проверь, может, он записал где-нибудь эти пароли.

Кто-то снова двинулся в сторону спальни. Мария задержала дыхание. Теперь они заглянут под кровать, пытаясь найти то, что им нужно. Она это знала. Она увидела сапоги человека, затем его руки в нескольких сантиметрах от своего лица. Она подавила желание двигаться, ползти прочь.

Мужчина подобрал брюки Майка, зашарил по карманам.

Боже, пожалуйста, не дай им меня найти. Санта-Муэртэ, дева Мария, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.

Руки мужчины достали из кармана брюк бумажник.

— Посмотрим, есть ли тут что-нибудь.

Мочевой пузырь не выдержал. В промежности стала накапливаться горячая моча. Звук, с которым она впитывалась в ковер, казался Марии оглушительным шумом фонтана. Ненавидя себя, она пыталась помочиться тихо, мечтала о том, чтобы это поскорее закончилось, — но тело не слушалось ее и выделяло всю ту воду, которую она жадно выпила. А мужчины все продолжали спокойно переговариваться.

Открылась дверца холодильника.

— Апельсинового сока хочешь?

Они никогда не уйдут. Они — дьяволы, им приятно жить рядом с теми, кого они убили.

Что-то холодное прикоснулось к ее спине. Капля воды.

Еще одна.

Что это?

Dios mío.

Кровь Сары, просочившаяся через матрас, текла ей на спину. Она подавила желание выползти из-под кровати. В спальню вошел второй человек.

Лязгнула дверца шкафа. Мария не видела ноги мужчин, но чувствовала, как они двигаются. Эти двое обыскивали комнату. Рано или поздно они заглянут под кровать.

— Гад умел повеселиться, да?

— Сучке не повезло.

— Красивая.

— Хочешь с ней позабавиться?

— Мне не нужно мочить девчонку, чтобы с ней переспать. Это твоя тема, козел психованный.

Второй мужчина рассмеялся.

— Не говори, пока сам не попробуешь. Мертвые девочки не жалуются, что ты им не звонишь.

«Уходите, просто уходите», — молилась Мария.

— Знаешь, все было бы гораздо проще, если бы ты его не завалил.

— Ну что тут скажешь? Чудак оказался смелым. Мало кто решился бы отнимать у меня пушку.

Теперь они оба рылись в шкафу.

— Я хотел задать ему пару вопросов, — пожаловался один из них.

— У тебя его компьютер, планшет и телефон. Все будет нормально.

Раздался стук в дверь.

Мужчины мгновенно умолкли.

Мария слышала их дыхание.

Стук повторился.

Тихо ступая, двое вышли из спальни.

«Копы», — с облегчением подумала Мария. Они что-то услышали и теперь ее спасут. Она сможет уйти отсюда. Побежит к Туми. Исчезнет. Раньше она была слишком гордой, чтобы обращаться к нему за помощью; теперь она понимала, что сделает все, лишь бы он взял ее под свое крыло. Туми хороший человек. Она растворится в темной зоне города. Сару уже не вернуть, но Мария еще может спастись. Она соблазнит Туми, даст ему все, что он хочет. Она его соблазнит, сделает его счастливым. И не важно, что она его не хочет, главное — чтобы он ее хотел.

Все что угодно. Я сделаю все. Боже, прошу тебя. Санта-Муэрте. Помоги. Я буду молиться. Я сделаю все, что угодно.

В дверь снова постучали.

— Будь я проклят. — Один из них рассмеялся.

Мария услышала, как открылась дверь.

Заговорила какая-то женщина:

— Майкл…

Ее голос прервал звук мощного удара. За ним последовал резкий вопль.

Дверь захлопнулась. Послышалось рычание и приглушенные звуки страшных ударов.

Женщина кричала, звала на помощь… Мария понимала, что это не поможет. Разбилось стекло — наверное, кофейный столик. Один из мужчин вскрикнул от боли.

— Бей ее! БЕЙ ЕЕ!

Снова звуки ударов.

Женщина умолкла.

Довольно долго из гостиной не доносилось ни одного звука.

— Твою мать. Уходим отсюда, — наконец сказал один из мужчин. Он говорил устало, задыхаясь.

— А с ней что будем делать?

— После того, как ты устроил тут такой грохот?

— Сложно вырубить кого-то тихо. Прикончить ее?

— Нет! Я хочу выяснить, что ей известно. У меня уже есть один труп, который ничего мне не расскажет. Бери ее. Я возьму компьютер.

Раздался рык и звук удара.

— Осторожно, голова!

— Конечно. — Смешок. — Мертвые девчонки тяжелые.

— Надеюсь, она не умерла, pendejo.

Дверь открылась и закрылась. В квартире стало тихо.

Мария лежала неподвижно, не веря в свое спасение. Минуты текли. Наконец она неуклюже выползла из-под кровати. Спина горела: Мария поцарапала ее, когда пыталась втиснуться под кровать. Кожа зудела от мочи.

Сара лежала на кровати; простыни пропитались ее кровью. У Марии закружилась голова. Она села на пол, борясь с паникой. Сжалась в клубок, заставила себя дышать медленно. Тьма отступила.

Из гостиной по-прежнему открывался роскошный вид. Стаканы, из которых пили они с Майком, все еще стояли на стойке. Миску, в которой он сбивал яйца, сбросили на пол. Повсюду осколки стекла и капли желтка — бриллиантовые капли в солнечном свете, сливающиеся с кровью на кафеле.

Майку выстрелили в лицо. У него больше не было носа и одного глаза, в затылке зияла огромная дыра. По белому ковру разлетелись волосы, фрагменты костей и кусочки мозга. Там, где его тащили, протянулась широкая полоса крови.

Одного пальца у него не хватало.

Мария бросилась в ванную, сдерживая рвотные позывы.

Эта рука прикасалась к ней. Рука, теперь искалеченная, гладила ее кожу.

Марию стошнило водой и черной желчью. Она дрожала и плакала, пока желудок сжимался от спазмов, пока внутри не осталось ничего, пока из нее не вышли все горе и весь страх.

Беги. Уходи отсюда. Беги к Туми.

Нет. Действуй по-умному.

Мария заставила себя забраться в душ. Тщательно помылась, очистила себя от крови, мочи, пота и ужаса, запретила себе думать о трупах за дверью ванной.

В спальне она, не глядя на Сару, нашла свое платье и надела его. Разыскала туфли, глупые штучки на высоком каблуке, которые, по словам Сары, должны были понравиться Майку.

Действуй по-умному.

Открыла сумочку Сары. Нашла пару таблеток «План Б», еще одну дозу «пузырей» и пластыри с неким веществом, которые, как ей казалось, они не пробовали. Двадцать долларов и монету в пять юаней.

Мария вспомнила, как Сара целовала ее, притягивая к себе.

Он заплатит, он заплатит…

Деньги.

Мария зашла в гостиную и порылась в выброшенном бумажнике Майка. Никакой наличности, только карточки. С другой стороны, возможно, в клубе у него и не было денег. Или их забрали убийцы. Сара утверждала, что он всегда платит вперед. Но Майк был постоянным клиентом. Возможно, Сара верила, что он заплатит потом.

Мария огляделась, стараясь представить, где богатый калиф мог припрятать деньги, предназначенные для девочки. Заглянула в ящики — носки и трусы, брюки, рубашки с изящным логотипом — птицей и словами «Ибис эксплорейшн»… Никаких денег. Открыла шкаф, порылась в карманах костюмов, опустилась на колени, чтобы проверить ботинки…

Из гостиной послышалось позвякивание и царапанье. Она замерла. Ничего. Мария скользнула в гостиную, пытаясь понять, что она слышала. Возможно, ей показалось. Впрочем, не важно — давно пора убираться отсюда. У нее возникло жуткое ощущение, что время на исходе. Возможно, просто воображение разгулялось. По пути к выходу она увидела на кухонной стойке книгу. «Пустыня Кадиллак». Майк сказал, что ее можно продать, людям нравятся старые книги. Денег она не нашла, но, по крайней мере…

Снова раздалось царапанье.

Звук шел от входной двери. Кто-то с той стороны возился с замком, тихо и осторожно. Мария сглотнула. Ей хотелось бежать, но она застыла на месте, уставившись на дверь.

Они снова здесь. Они идут сюда. Они…

Ручка повернулась. Мария бросилась на кухню.

— Эй! — крикнул один из мужчин.

Мария схватила кухонный нож, но убийцы действовали быстро. Один из них врезался в нее сзади, схватил за руку, ударил ею о столешницу. Нож полетел в сторону. Кто-то закричал; Мария вдруг поняла, что вопли вылетают из ее рта. Она рванулась вперед, и они оба потеряли равновесие.

Когда голова ударилась о кафельный пол, боли она почти не почувствовала.

Глава 21

Люси очнулась с мешком на голове. Кто-то водил руками по ее телу.

— Нашел телефон, — сказал человек.

— Вытащи аккумулятор, — ответил другой.

— Выбросить его?

— Нет. Я хочу просмотреть ее контакты — потом, в защищенном месте. «Жучок» нам совсем не нужен.

Судя по вибрации, она сидела в движущейся машине. Руки были скованы наручниками за спиной. Ее втиснули в узкое пространство, уложили на жесткое сиденье.

Пикап? Наверное, заднее сиденье большого такси. Рядом сидел какой-то человек, от которого пахло потом и картриджами с травкой.

Он перестал ее обшаривать, сильно ущипнул за грудь и рассмеялся, когда она дернулась.

— Все чисто.

Люси попыталась сесть, но он повалил ее обратно.

— Так не пойдет. Тонированные стекла — не идеальная маскировка.

— Да ладно, всем плевать, — отозвался другой, судя по всему, водитель. — Подумают, что мы взяли девочку из Техаса.

— Осторожность не помешает. Техасцы в последнее время наглеют. Объединяются и все такое. Думают, что у них есть güevos. — Костяшками пальцев он сильно постучал Люси по голове. — Суки. Забыли свое место.

— Я не из Техаса, — сказала Люси.

И получила еще один удар по голове.

— А мне насрать.

В мешке было жарко и душно, и Люси показалось, что она задыхается.

Успокойся. Дыши медленно. Все нормально.

— Значит, у тебя был роман со стариной Ратаном?

«Это водитель», — подумала Люси. Голос звучал более приглушенно, чем первый; похоже, человек сидел к ней спиной. Она попыталась вспомнить лица тех, кто открыл дверь и напал на нее. Один из них показался ей знакомым. Может, потому, что они ее преследовали? Выслеживали? Вспомнилось, как мимо дома проехал красный пикап. Неужели это были они?

Человек, сидевший рядом, снова ее ущипнул.

— Тебе задали вопрос.

— Я не знаю Ратана, — ответила Люси.

— Тогда зачем к нему пришла? Чужих людей в Тайян так просто не пускают.

— Тот же вопрос я могу задать и вам.

Человек стал затягивать мешок на ее шее.

— Будет лучше, если мы будем спрашивать, а ты — отвечать.

«Я не выживу. Я видела их лица».

Она вспомнила квартиру, Ратана, лежащего на полу, его кровь, впитывающуюся в ковер с геометрическим рисунком. Ее ждет та же судьба.

— Что тебе нужно? — спросила Люси. — Просто скажи, что тебе нужно.

— Откуда ты знаешь Ратана?

— Я же сказала — не знаю я его. Не знаю. Я думала, что он связан с одним из моих друзей.

— С кем?

Она помедлила.

— С Джейми… Джеймсом Сандерсоном.

Водитель рассмеялся.

— Джейми… Джеймс Сандерсон. Водяной адвокат, о котором тебе нравится писать.

— Ты читал мои статьи?

Человек расхохотался.

— Шутишь? Люси Монро? Ты знаменита, девочка. Ты во всех новостях, рассказываешь всякое о своих погибших друзьях. — Пауза. — Старину Джеймса Сандерсона кто-то здорово отделал, да?

Люси вспомнила, как Кристина описывала травмы Джейми. Инъекции адреналина свидетельствуют о попытках реанимации… Травма прямой кишки… Только кисти и ступни были удалены до смерти, остальное — после.

Водитель продолжал:

— Мальчик почему-то был слишком уверен в себе, да? Он думал, что может водить нас за нос. Играть с нами, словно мы такие же идиоты, как и люди в «Финикс уотер».

— Нет.

Но это была правда. Он был очень самоуверен. Она еще не забыла, как он — пьяный — сидел в своей квартире и планировал, как сорвет большой куш.

…«Лучше всего, — говорил он, — даже не то, что я стану богаче Бога, а то, что я всех поимею. Зено из отдела контрактов и Майру из юридического. Норриса со всеми его жалкими схемами восстановления реки Верде. Маркеса, который отправил меня в жопу мира — раскапывать данные о жителях, уворачиваясь от «черных вдов». Я оттрахаю их во все дыры.

— Приятно, что ты по-прежнему демонстрируешь мне себя с хорошей стороны.

— Смейся, смейся. Но знаешь, кого я реально мечтаю поиметь? Кэтрин Кейс. Прежде чем уйти, я как следует дам по зубам большому злому Вегасу. — Он рассмеялся. — Зонцы должны меня поблагодарить хотя бы за это.

Люси почувствовала, что в ней нарастает тревога.

— Я думала, ты продаешься Калифорнии.

Джейми лукаво взглянул на нее.

— Что ты делаешь с Вегасом, Джейми?

— Кто, moi? Просто возвращаю старые долги».

Он был так уверен, что знает правила игры и может манипулировать игроками…

— Вы работаете на Вегас? — спросила Люси своих похитителей. — Да? Служите Кэтрин Кейс?

Человек ударил ее по голове.

— Я же сказал — не задавай вопросов.

— Я просто…

Он ударил ее сильнее.

Глава 22

Мария очнулась в аду и увидела горящего человека.

От него отлетал дьявольский дым, а за спиной горел огонь — совсем как на картинах матери, когда она еще занималась живописью.

Горящий человек — голодный дьявол — навис над ней, словно собирался вырвать и сожрать ее сердце.

«Я умерла, — поняла она. — Я попала в ад за то, что бросила Сару».

А потом дьявол заговорил:

— Вот, выпей воды.

Видение исчезло, и вместо него появился жуткого вида мужчина, покрытый шрамами, в пуленепробиваемом жилете. Солнце за спиной создавало вокруг головы незнакомца красный ореол.

У Марии начался рвотный позыв.

— Полегче, девочка, — сказал мужчина. — Ты здорово долбанулась.

Она потрогала свой лоб. Над правым глазом росла болезненная шишка размером с гусиное яйцо. Незнакомец наклонился к ней. Мария дернулась, и он шагнул назад, поднимая руки вверх.

— Я не причиню тебе вреда, понятно? — Он повторил это по-испански. — Me entiendes? Hablas español? Inglés? Ты меня понимаешь? Comprendes?[121]

— Английский сойдет.

— Отлично. Покажи мне свои глаза.

Она нехотя позволила себя осмотреть. Рука, большая и грубая, взяла ее за подбородок. Пальцы обвели ссадину, покопались в волосах, нежно нажимая на голову.

Мария не могла отвести взгляд от его шрама; тот шел от челюсти по шее и исчезал под бронежилетом, темный и набухший на фоне смуглой кожи.

Незнакомец отпустил ее и выпрямился.

— У тебя сотрясение. Не напрягайся, много не бегай. Возможно, тебе стоит поспать. — Ей уже хотелось заснуть, но он ткнул ее в бок. — Не сейчас. Я должен быть уверен, что ты сможешь проснуться. Ты сильно ударилась, когда упала.

— То есть когда вы меня схватили, — сказала Мария.

Мужчина улыбнулся как ни в чем не бывало.

— Я же не мог допустить, чтобы ты меня порезала, да? Обожаю дамочек, но мне не нравится, когда они меня режут. — Он хохотнул, прикоснулся к покрытой шрамами шее. — Это не очень-то весело, понимаешь?

Мария серьезно посмотрела на него.

— Я бы вас точно зарезала.

— Из-за того, что стало с твоими друзьями? Ты думала, что это случится и с тобой?

Она взглянула на лежащего в луже крови Майка с простреленной головой. Сглотнула комок.

— Ты была здесь, когда их убили?

— Пряталась под кроватью.

Незнакомец, казалось, был потрясен.

— Я позволила ее застрелить. Спряталась. Позволила ее застрелить, — повторяла Мария.

Мужчина кивнул.

— Тебе повезло.

— Правда? — Она еще помнила, как ладонь Сары выскальзывает из ее пальцев. — Когда они стреляют в твою… твою… лучшую подругу, значит, тебе повезло?

— Да. — На его лице не было ни тени улыбки. — Чертовски повезло. Если Костлявая Госпожа приходит за тобой и промахивается, значит, тебе повезло.

Незнакомец произнес это так, словно искренне верил в Санта-Муэрте. Как будто он — Веселый Перри в молитвенной палатке, знающий истину и Бога.

— Ты видела, кто это сделал? — Он снова превратился в ужасного монстра, похожего на всех остальных.

Мария отвернулась.

— Я видела только ноги. Пряталась под кроватью.

— Там была женщина? Короткие каштановые волосы? Белая? Средних лет? Она говорила с ними или с твоим мужчиной?

— Он — не мой мужчина.

— Я тебя не осуждаю.

Мария покачала головой.

— Они ее забрали.

— Значит, женщина была?

— Да. Они ее ударили. Искали что-то в компьютере Майка.

— Нашли?

Мария подумала.

— Нет, наверное. Им был нужен пароль.

Скорчив кислую физиономию, мужчина снова оглядел квартиру. Встал, вытряхнул содержимое сумочки той женщины. Подобрал что-то и положил в карман.

— Я следил за ней, — объяснил он, увидев, что Мария за ним наблюдает. — Подложил «жучки» в сумочку и в машину. — Он вздохнул. — Не ожидал, что она направится прямиком в западню.

Незнакомец подошел к Майку, оглядел его.

— «Ибис», — прочитал он название на визитке. — Мертвый человек из «Ибиса»… И что тут делал Майкл Ратан?

— Искал воду, — ответила Мария.

— Это он тебе так сказал?

Марии не понравился его насмешливый тон.

— Он говорил, что они бурят скважины, занимаются гидроразрывами, пытаются открыть новые водоносные слои. — Она злобно посмотрела на него и добавила: — Но сказал, что из этого ничего не выйдет.

Мужчина со шрамами мрачно рассмеялся.

— Ну, в этом, по крайней мере, он был прав… У тебя есть кто-нибудь, кто за тобой присмотрит? Есть место, где ты можешь отдохнуть, где тебе не проломят череп? Есть люди, которые проследят за тем, чтобы ты проснулась?

— А вам какая разница?

Он удивленно посмотрел на нее, задумался.

— Ты права. Никакой.

Незнакомец еще раз быстро обыскал квартиру и вышел, оставив Марию наедине с кровью.

Глава 23

У Анхеля не было причин заботиться о шлюхе, зато были все причины убираться к чертовой матери.

То, что произошло в квартире, его встревожило. Не трупы и не кровь — на это он насмотрелся, — а то, что убийцы каждый раз опережали его, упаковывая людей, которые могли ответить на вопросы.

В Финиксе дожди не идут, если не считать дождей из трупов.

Трупы, казалось, действительно падают с неба. Шлюхи из Техаса, управляющие работники «Ибиса», шпионы из Лас-Вегаса, водяные адвокаты из Финикса, упрямые журналисты… Как в Мексике — до того как Картельные Штаты полностью взяли ее под контроль. Люди умирали перед ресторанами и автосалонами, их вешали на мостах, а многие — как эта журналистка — просто исчезали.

Нужно было лучше за ней следить.

Чем больше Анхель размышлял, тем больше ему казалось, что тут идет нечестная игра. Какие бы права ни продавал Джеймс Сандерсон, их унесло ветром, и без еще одной зацепки ему ничего не найти.

Он вышел из коридора в галерею на десятом этаже, из которой открывался вид на один из множества внутренних двориков Тайяна.

Аркология Тайяна была построена почти так же, как и Кипарисы Кэтрин Кейс: тоннели, уходящие глубоко под землю для охлаждения воздуха, многочисленные атриумы — для зелени и переработки воды… Анхель вышел на тропу верхнего парка, которая лениво огибала уровни. Растения и влага, запах цитрусов… ощущение было удивительно знакомым. Очевидно, в Тайяне работали те же биотектурные фирмы, что и в Вегасе.

Мысль о том, что он в Финиксе, почти сбивала с толку, ведь он ощущал такую же уютную прохладу, что и в своей квартире в «Кипарисе», хотя за поляризующим стеклом солнце раскалило пустыню Сонора до 120 градусов[122].

Внимание Анхеля так рассеялось, что он едва не пропустил калифов.

Он случайно взглянул в сторону — просто по привычке — и заметил пару аккуратно одетых джентльменов в костюмах. Они обходили глубокие водоемы десятью этажами ниже.

Их можно было принять за бизнесменов, которые прибыли сюда, чтобы заключить взаимовыгодное соглашение с инвесторами из Шанхая, — если бы одного из них Анхель вчера не опрокинул на пол в морге.

Он отошел от ограждения и осмотрел дворик, проверяя дорожки для бега, спускавшиеся по садовым уровням и петлявшие между открытыми террасами ресторанов и кафе. Затем взглянул на балконы вверху и внизу.

Есть.

Еще двое калифов стояли у перехода, который связывал жилую башню с коммерческими и деловыми кварталами Тайяна. Они делали все, чтобы не походить на часовых, но было ясно, что они вышли на охоту. Оба носили очки со встроенными компьютерами, оба сканировали проходящих мимо людей.

Еще один калиф в эластичных спортивных шортах занимался растяжкой на скамейке в парке.

Как тараканы.

И еще один — пьет латте. Этот калиф был единственным, кто не смотрел на телеэкраны, на которых показывали обрушение плотины в Колорадо.

Анхель двинулся обратно, прикидывая, сколько выходов находится под наблюдением и не забрел ли он в ловушку.

Ну и бардак.

Из квартиры калифа вышла та девочка — шлюха.

— Придержи дверь. — Он протиснулся внутрь, увлекая ее за собой.

— Какого…

— Здесь очень плохие люди, и ты поможешь мне пройти мимо них.

Он стал обыскивать квартиру, одновременно снимая пуленепробиваемый жилет — тот слишком выделялся. Ему нужна деловая одежда. То, что поможет слиться с толпой…

— А если не помогу? — спросила девушка.

— Тогда тебе придется гораздо хуже, чем твоей мертвой подруге. Эти парни не шутят.

Девушка испуганно раскрыла глаза, и Анхель почувствовал себя мерзко. В ее глазах он — покрытый шрамами громила с пушкой, который угрожает ей пытками и смертью. Полная противоположность герою Тау Окса.

Потому что ты не герой, pendejo. Ты — дьявол.

И теперь дьявол попал в беду.

Анхель подошел к шкафу и достал пиджак. Покрой слишком свободный — Майкл Ратан был толстоват. Слишком привольное житье на щедрое жалованье калифорнийца-экспата.

— Кто сюда идет? — спросила девушка.

— Калифы. Если ты их узнаешь, скажи мне.

— Я их увижу? — Она взвизгнула от ужаса.

Шляпы. Ратану определенно нравилась одежда в стиле Дикого Запада. Анхель надел ковбойскую шляпу и взял пояс с такой огромной пряжкой из серебра с бирюзой, что она просто кричала о больших деньгах. Вот так, черт возьми.

Годится.

— Готова? — спросил Анхель, хватая со стойки сумочку Люси. Он запихнул в нее свой бронежилет, жалея о том, что не может его надеть. Паршиво идти против пуль без брони.

Если начнется стрельба, я все равно труп.

Китайцы блокируют выходы и бросят на него всю охрану, какая у них есть.

Девочка сжимала в руках небольшой клатч и…

Анхель рассмеялся.

— Ты берешь с собой книгу?

— Я умею читать!

Анхель силой отобрал ее у девочки. «Пустыня Кадиллак».

— Будь я проклят.

— Он мне ее дал, — сказала девочка, оправдываясь.

— Ну конечно.

— Правда!

— Мне все равно. — Анхель бросил книгу в сумку Люси и отдал ее девочке. — Понесешь. Я не могу.

Он чувствовал, что время на исходе. Калифы могли постучать в дверь в любую секунду. Других объяснений быть не могло. Шесть калифов, рыскающих по Тайяну, — слишком большое совпадение. Они идут сюда.

Девочка закончила запихивать свои вещи в большую сумку Люси.

— Готово, — сказала она.

Анхель осмотрел ее. В черном облегающем платье она хорошо впишется в обстановку. С ее помощью он, возможно, тоже проскочит. Богатый наркоделец в ковбойских шмотках и с миниатюрной шлюшкой из Техаса. Жаль, что у нее на лице синяк. С другой стороны, с ним она выглядит более правдоподобно, мрачно подумал Анхель.

— В каком же сраном мире ты живешь, девочка.

— Что?

— Ничего. Пошли.

Она еле держалась на ногах — либо от удара по голове, либо от ужаса, вызванного убийствами. Он протянул ей руку.

— Обопрись на меня.

Девочка даже не сопротивлялась, когда он обнял ее и вывел из квартиры. Она прижалась к нему, словно он — ее рыцарь в сверкающих доспехах.

Из-за угла появились калифы.

Анхель притянул ее к себе.

— Притворись, что я тебе нравлюсь. Словно я твой бойфренд, и ты меня хочешь.

Она прижалась к нему сильнее. Анхель наклонил голову, чтобы заглянуть ей в глаза — так, чтобы ковбойская шляпа закрыла их от взглядов калифов.

— Может, пойдем сегодня по клубам, а, мучача? — спросил он сжимая ее в объятиях, словно свою собственность. Калифы прошли мимо. — Хочешь еще потанцевать для меня?

Поборов страх, Мария улыбнулась ему и тонким голоском ответила:

— Да, папи. Хочешь посмотреть, как я танцую, папи? Тебе нравится, папи? — Поток кокетливых ободряющих фраз звучал так убедительно, словно она — самая счастливая девушка в Финиксе. Везучая дырка из Техаса, подцепившая собственного пятака.

Девчонка обладала ледяным хладнокровием.

Шаги калифов затихли у них за спиной. Анхель повел Марию в сторону внутреннего дворика. Пока лифт ехал вниз, он заметил еще калифов, охранявших главный выход. Они действовали более агрессивно, чем остальные: останавливали людей, показывая им значки, вглядывались в лица. Анхель ударил по кнопке и успел остановить лифт на пятом уровне.

— Что происходит?

— Небольшая проблема. — Он вывел Марию из лифта и заговорил, чтобы отвлечь ее внимание: — У тебя есть куда пойти после всего этого?

По-прежнему напуганная, она кивнула:

— Да, у меня есть… один человек.

— Хороший? — Анхель осмотрел остальные выходы. Все перекрыто калифами.

— Он обо мне заботится.

Анхель знаком приказал сесть на скамейку. Прямо рядом с ними был небольшой пруд с карпами — часть системы водоочистки Тайяна. Вода переливалась через края и каскадом падала в водоем с лилиями пятью этажами ниже, а оттуда текла в искусственную пещеру. Здесь почти наверняка работала та же биотектурная фирма, которую Кэтрин Кейс наняла при строительстве Кипарисов. Вода, которая плещется рядом с ними, позднее окажется в глубине Тайяна, где ее отфильтруют и превратят в питьевую.

Глядя на водоем и его живую реку с лилиями и светящимися в темноте рыбами, Анхель почувствовал зависть. Вода могла выйти из парка и сада, а он — нет. Выходы преградили калифы.

С телеэкранов над головой неслись новости об уничтоженной плотине в Колорадо.

— Смотри телевизор, — сказал Анхель.

— Почему?

— Потому что все это делают, а мы сливаемся с толпой.

Уровень разрушения был огромен. Плотина «Блю меса», а теперь еще и «Кьюреканти». Обе на реке Ганнисон — там, где пытался купить права Эллис.

Кейс будет в ярости.

Девочка смотрела на рухнувшую плотину.

— Кто это сделал?

Тот же вопрос, наверное, сейчас задавала себе Кэтрин Кейс, но с одним важным уточнением — «Почему я этого не предвидела?»

Если Эллис появится, судьба его будет незавидна. За этот промах Кейс ему голову оторвет.

— Калифорния, скорее всего. Они будут все отрицать, но это была их вода, а штат Колорадо ее зажал.

— Почему?

— Засуха на фермах, падеж скота. Обычная история.

— И поэтому Калифорния взорвала плотину?

— Похоже на то.

Анхель осмотрел окружающих его людей, пытаясь найти выход из ловушки. Но китайцы-технари и зонцы-финансисы, которые смотрели на то, как Колорадо увязает по уши в говне, ничем ему помочь не могли.

Казалось, Анхеля никто не разыскивал. Возможно, его костюм и спутница сбили охотников со следа. Двое калифов, мимо которых он прошел раньше, снова спускались, — он видел их через стеклянную стенку лифта.

— Сделай одолжение, — сказал Анхель Марии. — Медленно обернись и посмотри на спускающийся лифт. Узнаешь кого-то из них? Это они убили твою подругу?

Она взглянула, снова посмотрела на телеэкран.

— Я… Я, в общем, их не видела. Только обувь.

— И она не совпадает.

— Нет. — Мария нахмурилась. — На одном из них были ковбойские сапоги и джинсы, а не деловой костюм.

— Но женщину забрали те двое? Ты уверена? Хоть один из них был в костюме?

— Я не знаю. Вряд ли.

— Но, когда они ее забрали, она была жива?

— По-моему, да. Они хотели ее о чем-то спросить.

Анхель разочарованно откинулся на спинку скамейки. Все шесть замеченных им калифов были в костюмах. На секунду у него мелькнула надежда выйти на след Люси. Но даже если она еще жива, скоро она умрет. Профессионалы свидетелей не оставляют.

— Вы — друг той женщины? — спросила Мария.

Вопрос застал Анхеля врасплох.

— Нет. А что?

— Я думала, может, она ваша девушка. Вы о ней страшно беспокоитесь.

— Она… — Анхель пожал плечами. — Она крутая. Настоящая безбашенная тетка. Мне это нравилось. Но она журналистка с принципами. А за них убивают.

К калифам присоединился еще один, теперь они образовали целую группу. Внезапно все они посмотрели в сторону Анхеля и потянулись к наушникам, чтобы поговорить со своими друзьями.

— Кажется, нас заметили, — сказал Анхель.

Он медленно встал, потягиваясь, и, разумеется, калифы пришли в движение.

Анхель в последний раз осмотрел дворик, пруд, ту точку, где он переливался через край. Водопад вел к лениво текущей реке, которая текла в систему фильтрации, на фермы…

Он подошел к ограждению. Пять этажей до водоемов с лилиями.

Калифы шли к нему. У них значки. Настоящие значки, которые не вызовут подозрений у охраны Тайяна.

Анхель бросил взгляд на Марию.

— Плавать умеешь?

Глава 24

Больше всего эти люди пугали своей деловитостью.

Они быстро провели ее в какое-то здание и привязали к стулу. Когда мешок с ее головы наконец сдернули, она увидела, как один из них раскладывает на кухонной стойке блестящие пыточные инструменты.

— Ну, привет, Люси Монро.

Второй похититель снял с себя пуленепробиваемый жилет и повесил его на другой стул. На нем была белая майка без рукавов, позволявшая увидеть татуировки на руках: на одной — свернувшийся кольцами дракон, а на другой — Санта-Муэрте, Госпожа Смерть, во всех подробностях.

— Нравятся мои татухи? — спросил он, проследив за ее взглядом.

Ноги Люси были примотаны к ножкам стула, а руки связаны за спиной в локтях и запястьях. Веревка врезалась в кожу, когда Люси испытывала ее на прочность. Пальцы покалывало от недостаточного кровообращения.

Похититель с улыбкой наблюдал за ней, прекрасно понимая, что она пытается сделать.

Татуировки. Бородка…

— Я тебя знаю. Ты из морга. Один из лжеполицейских, — сообразила Люси. — Ты работаешь на Вегас.

Второй похититель, раскладывающий ножи и плоскогубцы, был похож не на нож для воды, а скорее, на уличного бандита. Все тело и лицо в татуировках. Лысый, с острым, голодным взглядом.

— Где твой друг? — спросила она.

Человек с бородкой рассмеялся.

— До него слишком долго доходит, как устроен Финикс.

Они находились на кухне пригородного дома. За спиной у похитителя — стеклянные раздвижные двери и печка аризонской пустыни, разрезанная линией сеточных ограждений и колючей проволоки. За оградой вверх уходили холмы, покрытые креозотовыми кустами и засохшими сагуаро.

— Как тебя зовут? — спросила Люси.

— Какая разница?

Если честно, то никакой. Просто мозг репортера все еще работал, пытался создать историю, даже если ее собственная подходила к концу.

Бандит положил на стойку пилу рядом с медицинскими катетерами.

— А у тебя татушки есть? — спросил похититель.

Ограда и стеклянные двери были удивительно знакомы. За сеткой она заметила синее пятно. Река.

Нет…

ЦАП.

Перед ней не более чем в тридцати метрах по каналу с бетонными берегами текла искусственная река, канал Центрально-Аризонского проекта. Следовательно, они к северу или к северо-западу от города.

Ограда и колючая проволока были нужны для того, чтобы не подпустить людей к открытой воде. Когда Люси только прибыла в Финикс, она писала статьи о том, как беженцы режут колючую проволоку — только для того, чтобы их застрелили бойцы ополчения. Теперь на ограде были развешены знаки, предупреждающие о высоком напряжении, а над головой летали беспилотники.

А не удастся ли ей как-то использовать систему охраны ЦАПа, привлечь внимание?

— Нету? Вообще ни одной татухи?

Ее похититель, казалось, был искренне заинтересован.

— А что? — спросила она охрипшим голосом.

— Ничего. — Он опустил подбородок на спинку стула. Его темные глаза задумчиво смотрели на нее. — Просто подумал — если я не хочу, чтобы тебя опознали, их, наверное, придется вырезать.

Напарник протянул ему кухонный нож. Бандит с бородкой проверил остроту лезвия и кивнул. Встал, отодвинул стул в сторону.

Дыхание Люси участилось. Она хотела быть сильной, хотела не сломаться, но чувствовала, что сейчас, когда он идет к ней с ножом в руке, сердце бьется все быстрее.

Лезвие ножа оказалось совсем рядом, и она завопила. Рефлекс. Но, как только началась паника, Люси уже не могла остановиться. Она визжала и билась, стараясь вырваться, хотя бы отодвинуться подальше от ножа.

Бандит поднес нож к ее глазу.

Люси откинулась назад. Стул опрокинулся, и она рухнула на пол.

Похитители рассмеялись и подняли ее.

— Тебе сейчас больно, наверное, — сказал человек с ножом.

Его помощник зашел сзади и схватил ее за плечи. Человек с ножом подтащил к ней свой стул.

— Я бы заткнул тебе рот, но вот проблема — хочу задать тебе несколько вопросов. Так что если тебе нужно покричать, давай. Мы в последнем пустом пригороде на последнем пустом шоссе на краю земли, но если тебе нужно накричаться, валяй.

Люси умолкла. Ей уже было ясно, как все будет. Она мечтала о том, чтобы все закончилось быстро, но знала, что эти люди постараются растянуть удовольствие. Интересно, удастся ли напороться на его нож, убить себя раньше, чем это нужно ему.

Я больше никогда не увижу Анну.

— У нас обоих есть работа, — сказал человек с бородкой. — Мне нужно сделать тебе больно, а тебе — покричать. Как твой друг Джейми. — Он ухмыльнулся. — Вот была глотка у парня. Впрочем, ты его путем не пойдешь. Не умрешь со шваброй в заднице. Тебе даже больно не будет — то есть будет, но не очень. — Человек проверил остроту лезвия. — Для этого тебе нужно не кричать, а говорить, и тогда всем сразу станет легче.

Люси вдруг поняла, что мечтает отправить сообщение Анне и ее детям. Передать им… что-нибудь. Чтобы они о ней не беспокоились? Что она их любит? Что сказать перед пытками и смертью?

Как ни странно, Люси вдруг вспомнила Анну и ее написанные от руки открытки.

Я больше никогда не побываю под дождем.

Она превратится в еще одну фотку для кровавых газеток Тимо — как и все остальные, кто закончил свои дни в пустом бассейне. Просто еще один труп. Еще одна приманка для посетителей вуайеристичного сайта новостей.

#Пловец

#Финикс Сливается

##Трупо Лото

#Репортеры БезГраниц, если кому-нибудь удастся ее опознать.

— Что тебе нужно? — спросила Люси. — Я расскажу все, только не трогай меня.

— Молодчина! — Человек улыбнулся. — Начнем с твоего друга Джеймса Сандерсона. Он продавал какие-то права на воду.

Люси кивнула.

— Да.

— Насколько я понимаю, таких прав нет даже у Бога. Возможно, самые главные права, которые когда-либо существовали. Старые-старые. Ты про это знаешь?

— Да.

— Отлично. Спасибо. — Он улыбнулся. — Так… Они на самом деле существуют?

— Джейми сказал, что да.

Казалось, человек был разочарован.

— Ты ни разу их не видела?

Люси покачала головой:

— Он секретничал.

— Да, гад хорошо со мной поиграл. Я думал, что куплю классные права, а оказывается, эта сволочь уже продала их Калифорнии. — Он рассмеялся. — Парень здорово меня продинамил.

— Я говорила ему, что это глупо.

— Я сказал, что обман до добра не доведет, пока выковыривал ему глаза. — Он помедлил. — Пить хочешь?

Люси сглотнула и покачала головой. Тот, кто ее допрашивал, взглянул на бандита у нее за спиной.

— Моему приятелю не терпится увидеть, как ты мучаешься. Но я обещал держать себя в руках — пока ты говоришь правду.

— Я говорю правду.

— Это хорошо. — Он наклонился вперед, вглядываясь в лицо Люси. — Это хорошо.

Его нож повис у него в руке и будто случайно очутился у нее между ног.

— Сейчас я расскажу тебе о своей проблеме, — сказал он. — Пока я выдирал глаза твоему другу, он сказал, что продал права калифам. — Нож стал лениво поглаживать ее бедро. — В принципе, не мудрено, ведь все знают, что у этих сук полно денег. Но вот в чем странность: у калифов этих прав, похоже, тоже нет. Они бегают повсюду, ищут то же, что и я. Твой друг Джейми клялся, что продал права Калифорнии, однако их нигде нет. — Он улыбнулся, продолжая гладить ее бедро ножом. — И я тут вот что подумал. Видишь ли… я постоянно натыкаюсь на тебя. Ты везде, где был бедняга Джейми. По-моему, ты что-то недоговариваешь.

— Нет! Я ничего не знаю! Мне Джейми тоже сказал, что продал права. Вегас он просто дурачил, хотел наколоть Кэтрин Кейс. Больше мне ничего не известно!

— У мальчика были амбиции, с этим не поспоришь. — Нож скользнул по ее бедру. Прижался к промежности, обещая боль. Лезвие прошло под майкой, коснулось живота. Острие укололо кожу.

— Просто скажи, что тебе нужно! Я все расскажу! Не надо меня мучить! Я тебе помогу!

— Не спеши, до этого мы еще доберемся.

Одним движением снизу вверх он разрезал ее майку.

— Красивые сиськи, — сказал он и повернулся к своему помощнику. — Дай электрический шнур. Не хочу, чтобы меня залило кровью.

— Я ничего не знаю! — запротестовала Люси.

— Не беспокойся. Это просто бизнес.

Когда он закончил порку, тело Люси покрылось перекрещивающимися огненными следами. Она дрожала от ужаса, ее голос охрип от воплей.

Ее мучитель вытер лоб, ухмыляясь.

— Черт, я вспотел!

Он зашел на кухню, налил стакан воды из кувшина. Выпил. Вернулся со стаканом.

— Пить хочешь? Может, глотнешь, прежде чем мы продолжим?

Собрав всю свою ненависть, Люси плюнула ему в лицо. Он удивленно отшатнулся. Она задержала дыхание, ожидая удара, но он улыбнулся, что было еще хуже. Стер слюну, осмотрел пальцы, затем вытер их о ее щеку. Она попыталась его укусить, но он отдернул руку, словно точно предвидел, что сейчас произойдет.

— Если расскажешь все, что тебе известно, то я, может быть, про это забуду. Но, честно говоря, если ты не в восторге от порки, то продолжение тебе точно не понравится. Ведь до сих пор была только разминка.

— Я ничего не знаю, — прохрипела Люси. — Клянусь, я не знаю.

Бандит сделал еще глоток и поставил стакан на стойку, рядом с плоскогубцами, ножами и иглами.

— Знаешь, я бы тебе поверил. Но когда я засунул швабру в жопу твоему другу Джейми, он рассказал мне гораздо больше, чем собирался. Люди умеют скрывать информацию, понимаешь? У Калифорнии столько ширм, столько прикрытий, что сразу и не поймешь, кто платит, а кто забирает товар, а из-за этого трудно правильно ставить вопросы. Но если тыкать там и сям, то рано или поздно найдешь все. — Он кивнул на своего напарника. — Если заставишь нас терять время, я разрешу Кроппу в тебя потыкать. Посмотрим, что тогда из тебя вылезет.

— Я знаю одно: Джейми пытался продать права Калифорнии и одурачить Вегас.

— Откуда ты знаешь Ратана?

— Я его не знаю. Просто отрабатывала версию. Хотела выяснить, кто убил Джейми.

— И вот он я, помогаю тебе узнать… — Бандит улыбнулся. — Дашь мне Пулитцера за репортаж?

Она промолчала.

— А может, ты меня выручишь? — спросил он. — Расскажи, что на самом деле связывает тебя и Ратана.

— Я уже сказала, что не знаю его.

— Понимаешь, если бы Ратан был здесь, живой, — он со значением посмотрел на Кроппа, — то, может, я бы тебе и поверил. Но вот беда: он встретился с пулей. А это наводит меня на подозрения. Ведь ты знала парня, который продавал права на воду, и Ратана, который их купил. Так что ты в самой гуще событий. Вдруг права у тебя.

— Они были у Джейми!

— Я потратил три дня на беготню, пытался выяснить, где же эти долбаные права. Ну, то есть я устроил засаду на твоего друга Джейми и моего человека Восовича — и что? Я ничего не получил, потому что Джейми уже продал права, а нас он просто динамил, словно мы — вторая в его списке любимых девушек, на которой он никогда не женится. Я в сложном положении. Сначала я думал просто взять деньги, которые твой парнишка Джейми получил от Калифорнии. Но я выковырял ему глаза, и значит, теперь у меня нет шансов просканировать сетчатку и получить доступ к его банковским счетам. Ну а откуда мне было знать, что понадобятся его глаза? Так что теперь у меня ничего нет; нужно заметать следы и мириться с тем фактом, что я пролюбил свой большой куш.

Он ухмыльнулся.

— Но знаешь, что произошло потом? Появился старина Майкл Ратан и сказал, что продает кое-что ценное. Хм-м, интересно. Что такой примерный калиф, как Ратан, решил продать Вегасу? Может, это такая ценность, что он хочет утаить ее от своих боссов? — Бандит рассмеялся и покачал головой. — Если бы эти права оказались у меня, я бы поступил точно так же. Получилось классно. Ну, типа, я трясу всех своих агентов, выясняю, куда делись права, и тут Ратан сам бежит ко мне и хочет продать мне что-то важное — если только Вегас гарантирует ему безопасный проход и целую тонну цифровой валюты.

Он ухмыльнулся.

— Но оказалось, что в этих делах Ратан не просто полный кретин, а даже хуже. Поэтому… — он пожал плечами, — ну, ты понимаешь. Я заглянул к нему пораньше. И теперь этот урод сдох, а у меня только его ноутбук и нет паролей.

— И тебе нужны они? — Люси беспомощно рассмеялась. — У меня их нет. Ратана я даже не знаю. Если тебе нужны пароли, то ты в полной жопе. — Ее смех перешел в рыдания. — Я ничего не знаю, — плакала она. — Я не могу тебе помочь. Извини, я ничего не могу сделать…

— Черт. У меня такое чувство, что ты говоришь правду. — Бандит вздохнул и нахмурился. — Но все равно, нужно убедиться. Не волнуйся. Когда мы закончим, я быстро тебя замочу.

Он выпрямился и подошел к кухонной стойке. Взял нож.

О боже. Нет, нет нет. Пожалуйста, не надо.

Люси начала визжать, когда он еще был на полпути к ней.

Визжала она долго.

Глава 25

Мария ударилась о воду, твердую, как бетон, и, оглушенная, пошла на дно, а потом затрепыхалась, силясь вырваться на поверхность.

Только что человек со шрамами спросил, умеет ли она плавать, а через секунду перебросил ее через ограждение, туда, где пятью этажами ниже был водоем.

Она выплыла на поверхность, неуклюже дергая руками и ногами, радуясь тому, что еще жива. Она много лет не плавала, с тех пор как ее семья летом ездила отдыхать на озеро. Там они устраивали пикники, а она плескалась в мутной воде. А потом озеро высохло и поездки прекратились.

Человек со шрамами рухнул в воду рядом с ней и потащил Марию туда, где вода исчезала в заросшем мхом тоннеле.

Она сопротивлялась, рассерженная и напуганная.

— Что вы делаете?

— Спасаю нас обоих. Или веду на верную смерть. — Они плыли по течению, которое несло их к пещере. Он обогнал ее и стал возиться с металлической решеткой. — Калифы идут?

Понимая, кого он имел в виду, она выглянула из тоннеля. Люди в костюмах бежали к лифтам.

Человек со шрамами вытащил из-за пояса пистолет, протянул ей и стал нажимать кнопки на панели.

— Если кто сунется, стреляй.

— Вы серьезно?

Ответа не последовало: он открыл решетку, затащил Марию внутрь и забрал у нее оружие.

Калифы прыгнули в воду и побрели в их сторону. Человек прицелился и выстрелил. Калифы бросились к укрытиям, а затем течение усилилось, потянуло их к сердцу аркологии.

Мария с трудом удерживала голову над водой. Оглянувшись, она увидела калифов — они стояли у решетки. Человек со шрамами помог ей подняться на мостик.

— Хватайся!

Ее пальцы скользнули по краю поверхности, затем она уцепилась за край и вылезла. Человек плюхнулся рядом с ней, мокрый и задыхающийся.

— Где мы?

— В системе очистки воды. — Он встал и поднял ее. — Пошли. Охрана Тайяна точно за нами погонится. Нужно выбраться отсюда, пока все не заперли. — Он быстро повел ее по мостику над стремительной рекой.

— Откуда вы знаете, куда идти?

— Если честно, я действую наугад.

— А как вы открыли решетку?

Он рассмеялся.

— Биотектурная компания, которая занимается очисткой воды, — та же, что и у нас, в Вегасе. Пароли стандартные, похоже, их никто не меняет.

Мария спросила себя, что бы он стал делать, если бы не открыл решетку.

Спутник повел ее по краю реки, затем по мостику. Под ним вода собиралась в водоем, потом растекалась по цистернам. Они были в огромной пещере, в которой пахло рыбой и растениями. В воде было полно мха и водорослей, на мелководье блестела чешуя рыб. Целая пещера, полная воды и жизни.

Мария остановилась, потрясенная.

Подробности были другие, не те, которые она видела во сне, но место выглядело точно так же. Отца заменил человек со шрамами, и Мария не гребла, а шла по мостикам, и сталактиты над головой превратились в электронные мониторы с мигающими лампочками, от которых провода спускались в воду. И все же это было то самое место, которое она видела во сне, живое и прохладное. И даже если по поверхности баков с водорослями рабочие тянули сачки, это был ее водоносный пласт. Гадать, добрый ли это знак, было некогда, потому что мужчина со шрамами уже тянул ее дальше.

Какой-то рабочий оторвал взгляд от экрана, удивившись их появлению.

Мария почти не сомневалась, что человек сейчас его застрелит, однако тот показал значок.

— Полиция Финикса, — бросил он и протиснулся мимо рабочего.

— Вы коп? — спросила Мария.

— Для него — да.

Они прошли через двойные двери и попали в полутемный служебный коридор. Человек со шрамами хмуро осмотрел потолок. Камеры.

— Сюда! — Он потащил ее по следующему коридору.

Еще одна дверь, и внезапно они оказались снаружи.

Мария заморгала, прищурилась от яркого света, однако человек не дал ей долго стоять на месте. Вокруг летала пыль, которую поднимал ветер и транспорт. Впереди открывались двери ярко-желтой «Теслы».

— Садись. — Он затолкал ее на пассажирское сиденье и обошел машину. Щелкнули замки, и машина ожила, когда мужчина сел на место водителя.

Чистые панели приборов, электронное сияние — и она на кожаном сиденье, промокшая до нитки, словно утонувшая кошка. Включился кондиционер, обдав потоком ледяного воздуха мокрую кожу и платье. Машина тронулась, и Марию вдавило в сиденье. Она оглянулась, ожидая увидеть погоню. Похоже, их никто не заметил.

— Мы оторвались? — спросила она.

— Пока — да.

Запасы адреналина истощились, и Мария чувствовала себя разбитой и замерзшей. Она уже и не помнила, когда ей было так холодно.

— Можно выключить кондиционер?

Ледяные потоки стихли, и в машине воцарилось молчание.

— Ты сказала, что можешь куда-то пойти?

— Да. Есть один человек. Живет недалеко, там, где стройка. Он жарит лепешки.

— Ты точно не хочешь убраться отсюда подальше?

Человек со шрамами говорил так, словно о ней заботился. Словно ему на нее не наплевать.

— Какая разница? Вы сами только что сбросили меня в воду.

Болела голова, а в машине ее начало тошнить, и теперь она была в ярости. Вздумал таскать за собой, куда захочет!.. Мария стала копаться в сумке — той, которую он вручил ей, чтобы она таскала его проклятый бронежилет. Бронежилет, кстати, был практически сухой; «Пустыня Кадиллак» промокла.

— Твою мать!

— Высохнет, — сказал человек, быстро взглянув на книгу.

— Я хотела ее продать. Майк сказал, что люди покупают такую хрень.

Столько боли, и все зря. Она смотрела на промокшую книгу, с трудом сдерживая слезы. Я все превращаю в дерьмо.

— Дальше не надо. Высадите меня здесь.

Человек свернул к тротуару и открыл бумажник. Протянул ей несколько юаней.

— Извини, что… — Он кивнул на книгу.

— Не важно. Все нормально. — Мария почувствовала, что не хочет покидать роскошный кокон «Теслы». — Мне жаль, что так вышло с вашей женщиной.

— Она не моя женщина.

— Я так решила. Вы ведь все время про нее спрашивали.

Человек отвернулся, и на секунду ей показалось, что он невероятно расстроен.

— Нельзя спасти того, кто так настойчиво ищет смерти.

— Она хотела умереть?

— Она много думала о добре и зле. Это ее ослепило. Она напрашивалась на неприятности.

— Таких людей много. Я имею в виду, слепых.

— Да.

— Но вы не из них.

— Обычно — нет.

Он сказал это с горечью. Все-таки беспокоится насчет той женщины.

— Почему вы меня спасли? — спросила Мария. — Вы же могли меня бросить, это было куда проще.

Человек нахмурился и долго молчал.

— Давным-давно я был на твоем месте. В Мексике. Увидел то, что не должен был увидеть. Стоял рядом с убийцей. — Он показал на расстояние, отделяющее его от нее. — Маленький, лет восемь-десять. Стоял рядом с магазинчиком в Гвадалахаре, ел мороженое…

Он помолчал, погрузившись в воспоминания, глядя на выжженный солнцем Финикс за лобовым стеклом.

— Этот sicario — знаешь, кто это? Убийца. Этот sicario кончил парня прямо у меня на глазах. Подъехал на машине, подошел и бац! — пуля в голове. Еще пять в туловище. Еще одна в голову — на всякий случай. А я… я просто стою рядом. А затем этот гад наводит пушку на меня. Забавно, я не помню лицо sicario, но я помню его руки. На костяшках у него была татуировка — «Иисус». Больше я ничего про него не помню. Но вижу его руку с пушкой, словно это было вчера.

Он, казалось, стряхнул с себя воспоминание.

— В общем, ты просто оказалась не в том месте. Со мной такое уже было. Поэтому я не мог тебя там бросить.

Он наклонился к ней и открыл дверь.

— Спрячься. Исчезни с радаров. Не появляйся там, где жила раньше. Не ходи старыми маршрутами. Если заляжешь на дно, про тебя забудут.

Мария смотрела на него, пытаясь понять, кто он такой.

В его истории было что-то важное.

Костяшки пальцев убийцы…

— Те люди, — сказала она. — У одного была татуировка…

Глава 26

— Люди, которые забрали вашу женщину… и убили… — Девчонка сглотнула. Заправила черную прядь за ухо. — Один из них копался в одежде в спальне, пока я пряталась под кроватью. Я видела его руки. У него была татуировка, как у парня, про которого вы рассказывали. Sicario.

Анхель почувствовал, как накатывают воспоминания о детстве. Он помнил руку sicario и себя, зачем-то пытающегося разобрать, какое слово написано на руке — при том, что дуло пистолета было направлено ему прямо в лоб.

— Буквы?

Он помнил, как убийца улыбался ему, притворялся, что стреляет. Издавал звук, который произносили Анхель и его друзья, Рауль и Мигель, когда играли.

Пыщ!

Анхель обмочился от страха; его мочевой пузырь был словно лопнувший шарик. По ноге потекла горячая жидкость…

Девчонка продолжала говорить:

— Нет, не буквы. Рисунок, похожий на змеиный хвост.

Анхель был так поглощен своими мыслями, что поначалу даже не услышал ее. А затем фрагменты головоломки внезапно встали на место и сложилась картинка.

— Змеиный, говоришь?

Провел пальцами по запястью.

— Может, хвост дракона? Чешуя там была? Может, не зеленая, а каких-то других цветов?

— Красная с золотом.

Будь я проклят.

Из хаоса возникло идеальное изображение.

— Это вам поможет?

Анхель был готов ее расцеловать. Невинная девочка, которую перемололи шестерни жизни, вручала ему дар понимания. Богородица, показавшая устройство мира. Она должна одеваться в синее, как Дева Мария Гваделупская.

— О да, поможет. Сильно поможет. — Анхель залез в карман, ощутив сильное желание бороться за справедливость. — Вот. — Он вытряхнул наличные деньги из бумажника, не считая. — Бери. Бери все.

Широко раскрыв глаза, она взяла деньги. Но дожидаться реакции он не стал, время было на исходе. Он схватил телефон, благодарно махнул ей и затем, когда она захлопнула дверь, по памяти набрал номер.

Кэтрин Кейс тратила свое время на сбор данных, а затем складывала их в картинку, которая ей нравилась. Но Анхелю нужно было не создавать изображение, а увидеть уже существующее.

Красное с золотом. Хвост как у змеи.

Или как у дракона.

У Хулио сразу включился автоответчик.

Анхель выругался и отъехал от тротуара.

Проклятый Хулио. Темнит, прячется. Жалуется на то, что застрял в Финиксе. Ноет: риск велик, жалованье маленькое…

Красное с золотом. Хвост, который обвивается вокруг запястья и идет вверх по предплечью.

Анхель знал, что увидела девчонка. Если бы ей показали руку и плечо Хулио — так, как их много раз видел Анхель, когда они, потные, выбивали из какого-нибудь тупого фермера права на воду, — она бы сказала, что это не красно-золотая змея, а дракон.

Водой занимались немногие. Аккуратно одетые агенты-калифы, федералы из Бюро природопользования, Департамент охраны природы, муниципальные менеджеры по водопользованию…

Хулио.

Он всегда на шаг опережал Анхеля. Дурачил его с самого начала. Убивал тех, с кем Анхель хотел поговорить. Зачищал территорию. Опережал Анхеля… в чем?

Что ты задумал, hijo de puta?[123]

Анхель вспомнил, как Хулио стоял в его гостиничном номере, смотрел на свой телефон, ныл про лотерею, разыгрывал испуг. Как притворялся, что Джеймс Сандерсон совсем его не интересует…

Ничтожество среднего звена… Не соответствует профилю… Вряд ли Вос работал с ним, он бы мне сказал.

У Хулио снова включился автоответчик.

Где ты, змея?

Если допустить, что Хулио хочет выбить из журналистки какую-то информацию, то ему понадобится тихое место для допроса. Место без соседей.

Интересно, хватит ли Хулио смелости воспользоваться одной из конспиративных квартир. Если он решит, что никто его не выслеживает, то возможно. И он точно не подумает, что на хвосте у него Анхель. Он думал, что Анхель, безнадежно отстав, гоняется за миражами по Финиксу.

Хулио чувствует себя в безопасности. Поэтому поедет на границу Финикса, в темную зону, где нет ни воды, ни электричества, где мало людей. Там устроится в одном из домов, где он встречался с агентами и информаторами, где при необходимости укрывались ножи для воды вроде Анхеля.

И там закончит свои дела с Люси Монро.

Перед этой операцией Анхель заучил адреса полдюжины таких адресов. Поблизости было лишь несколько. Вряд ли это единственные дома в распоряжении Хулио, однако проверить стоило.

Анхель нажал на газ, не обращая внимания на протесты «Теслы», и помчался по пыльным дорогам.

Время утекало. Скоро журналистка превратится в еще один искореженный кусок мяса, такой же, как Сандерсон и Восович.

Глава 27

В первых домах, куда приехал Анхель, не было признаков жизни. Перед третьим стоял пикап Хулио.

— Ну, Хулио, ты тоже иди в жопу.

Наглец!.. Теперь налицо все доказательства того, что Хулио считает его полным pendejo.

Анхель припарковался очень далеко от дома и изучил обстановку. Вокруг пыль и перекати-поле. Молчаливые дома с потрескавшейся штукатуркой. Большую часть их давно выпотрошили, забрав все металлы и панели солнечных батарей.

Здесь не на что смотреть, не о чем беспокоиться. Проходите, люди.

Дома были большие. Чувствовали ли хозяева себя богачами, ведь им принадлежат дома с пятью спальнями и тремя ванными? Наверное, они страшно разозлились, когда Финикс отключил воду. Столько денег вложено в такие вещи, как гранитные кухонные стойки, чтобы увеличить стоимость дома при перепродаже. А теперь они превратились в плоские полированные камни, на которые всем плевать.

Анхель дослал патрон в ствол и прицелился в пикап Хулио.

— Пыщ! — шепнул он, представляя, как пистолет дернется в руке.

На тренировках Анхель изучил планировку дома: он выглядел точно так же, как в виртуальной реальности, только сейчас солнце било в спину.

На двери все еще висел замок, повешенный риелтором. Анхель нажал на клавиши, затаив дыхание, надеясь, что Хулион не поменял коды… Замок щелкнул, и дверь открылась.

Вопли, которые доносились изнутри — дикие, животные, — заставили его вздрогнуть. Он скользнул по коридору на кухню, по ходу заглядывая в комнаты. Крики прекратились, их сменило прерывистое дыхание. Анхель заглянул за угол. Рот Люси, привязанной к стулу и раздетой до пояса, был разбит и окровавлен, грудь покрыта порезами. Над ней с ножами в руках нависли Хулио и какой-то бандит с татухами на лице. Люси стонала, дрожа от страха.

Анхель шагнул за порог.

— Я думал, ты уже в Вегасе.

Хулио бросил нож и выхватил пистолет. Бандит присел за Люси и приставил нож к ее горлу. Анхель почувствовал, как смерть бьет по воздуху черными крыльями. Он и Хулио прицелились одновременно, но Анхель выстрелил первым. Голова бандита взорвалась, и он рухнул на пол. Хулио попал Анхелю в плечо, и он отлетел назад, словно от удара копытом. Анхель попытался выстрелить в ответ, но не смог поднять руку. Она его не слушалась.

— Я же говорил — уезжай, — сказал Хулио.

Он снова нажал на курок. Люси, все еще привязанная к стулу, бросилась вперед, на Хулио, и пуля, которая должна была попасть в глаз Анхеля, просвистела мимо его уха.

Люси и Хулио рухнули на пол. Ругаясь, Хулио высвободился из-под журналистки. Анхель переложил пистолет в левую руку и приложил ее к стене. Хулио уже целился, но слишком поздно.

Анхель выстрелил.

В груди Хулио появилось кровавое отверстие. Анхель продолжал давить на курок. Новые дыры. Грудь. Лицо. Живот. Кости и кровавый туман.

Хулио выронил оружие и упал. Перекатился, пытаясь дотянуться до пистолета. Анхель доковылял до него и ногой отпихнул пистолет. На груди Хулио виднелись кровавые круги. Челюсть была сломана. На губах пузырилась кровавая пена. Анхель присел на корточки рядом с бывшим другом.

— На кого ты работаешь? Зачем ты это сделал?

Он перевернул Хулио, увидел его ухмылку. Хулио пытался что-то сказать, но вместо звуков доносился только хрип. Анхель приподнял его, прижал ухо к губам Хулио.

— Зачем?

Хулио еще раз кашлянул, выплевывая кровь и зубы, и умер.

Анхель сел на колени и зажал рукой раненое плечо, пытаясь понять, почему Хулио его предал.

— По… поможешь?

Люси лежала на полу, все еще привязанная к стулу.

— Что? Да. Извини.

Анхель взял нож с кухонной стойки, неуклюже разрезал ее узы левой рукой.

— Все нормально?

— Да. — Голос у нее был хриплый. — Жить буду.

Она неловко отодвинулась от стула и сжалась в комок, глядя на Хулио и мертвого бандита.

— Ты в порядке?

Она обхватила руками колени, напряженно разглядывая своих мучителей.

— Люси?

Она сделала глубокий вдох, и ее глаза наконец перестали смотреть в пустоту.

— Я в порядке. — Она неуверенно встала, взяла свою футболку и, увидев разрез, отбросила в сторону. Присела рядом с мертвым бандитом и начала стаскивать с него майку. Пока она одевалась, Анхель намеренно смотрел в сторону.

— Не стоит, — сказала Люси. — Это просто сиськи.

Анхель пожал плечами, но все рано не стал смотреть. Услышал, как она охнула, когда майка коснулась порезов.

— Так, теперь я в пристойном виде. Спасибо, что спас.

— Я же говорил, что пригожусь.

— Да. — Люси рассмеялась. — Кажется, от тебя есть польза.

Она перевернула стул и села, морщась от боли. Посмотрела на пятна на майке, оттянула ее так, чтобы та не дотрагивалась до кожи. Ее руки тряслись.

— Как ты меня нашел?

— Подложил «жучка» в твою машину. Еще одного в сумочку.

— У меня нет с собой сумочки.

— Нашелся человек, который видел, как тебя забрал Хулио. Мне повезло — он увез тебя в один из наших старых домов. Ему следовало чаще их менять…

— Я думала, что вы с ним заодно.

Анхель посмотрел на труп Хулио.

— Я тоже так думал.

Мысль о том, как много он упустил, приводила его в ужас. Он должен был все понять раньше, увидеть если не поведение Хулио, то детали этого дела. Он проморгал огромные части головоломки. Какие из них он не видит до сих пор?

— Что ты еще знаешь обо всем этом? — спросил Анхель.

— С какой стати я должна тебе говорить?

— Помимо того, что я только что получил пулю, спасая тебя?

— Это ты сделал не для меня, а для Вегаса. Для маленькой мисс Кэтрин Кейс.

Анхель нахмурился.

— Так вот, значит, как?

— Угрожаешь? — спросила она. — Хочешь поработать надо мной, как и твои друзья?

Она улыбалась, но в руке у нее был пистолет.

Когда?..

Пистолет Хулио. Взяла, пока Анхель отвлекся. Она ничего не упускает.

— Похоже, я тебя опередила, — прошептала Люси. Ее серые глаза были похожи на твердые, холодные кусочки льда.

— Ради тебя я только что застрелил друга! — вспыхнул Анхель. — По-моему, я заслужил право узнать, зачем.

Она посмотрела на него, стиснув зубы. Наконец кивнула, перевела взгляд на Хулио.

— Это он убил Джейми и второго, Восовича. Хотел украсть права, которыми торговал Джейми. Видимо, напал, когда они встретились. Но долго радоваться ему не пришлось, ведь Джейми уже продал права Калифорнии.

— Он вообще не собирался нам их продавать?

— Джейми ненавидел Вегас. Он просто с вами играл. Я говорила ему, что он зря ввязался в это дело.

— Значит, он продал их Майклу Ратану?

— Наверное. Твой… друг очень хотел узнать, могу ли я залезть в компьютер Ратана. По его словам, тот пытался сделать почти то же самое, что и Джейми — продать права тому, кто даст больше. Поэтому обратился к самому вероятному покупателю. К Вегасу. — Люси ухмыльнулась. — Твой друг отчаянно хотел выяснить, могу ли я открыть компьютер Ратана.

— А ты можешь?

— Вряд ли. У «Ибиса» неплохая система безопасности. — Она взглянула на Анхеля. — У тебя кровь идет.

— Не догадываешься, откуда? — раздраженно ответил он.

Люси рассмеялась.

— Мой герой. — Она пошла на кухню и вернулась с кучей полотенец. — Давай посмотрим.

Анхель отмахнулся.

— Я в порядке. Лучше расскажи про сделку твоего друга Джейми.

— Нет. Покажи рану. — Голос у нее был требовательный. Анхель подчинился, снял бронежилет. — Майку тоже.

Морщась, Анхель позволил ей стянуть с него майку.

Она оглядела его грудь, шрамы и татуировки.

— Ты был в банде?

— Давно. — Он пожал плечами и снова сморщился. — До того, как стал работать на Кейс. До того, как добрался до Невады.

Люси занялась его плечом.

— Бронежилет принял основной урон на себя. Но у твоей кожи такой вид, словно ее терли на терке.

— Хулио любил разрывные пули. Против брони они хреново действуют.

— Радуйся, что у тебя пуленепробиваемый жилет.

— Рабочая униформа.

— Часто бываешь в переделках?

— Стараюсь их избегать. — Анхель рассмеялся. — Жить хочется.

Люси нахмурилась.

— Тут много осколков… — Она снова порылась в кухонных ящиках, принесла бутылку текилы и нож.

Анхель скорчил гримасу.

— В чем дело? — спросила она. — Хочешь в больницу? Узнать, не заинтересуется ли тобой полиция Финикса?

Анхель сдался.

Люси действовала эффективно. Она резала, давила и ощупывала, поливала рану текилой. Он скрипел зубами и терпел. Она не извинялась, но и не устраивала из своих действий представления. Просто ушла с головой в работу, словно обрабатывать огнестрельную рану плеча — все равно что вытирать со стола после обеда.

У нее все получалось. Анхель смотрел, как она копается в разорванных мышцах его плеча — брови нахмурены от напряжения, серые глаза всматриваются в рану.

— Ты часто извлекаешь пули?

— Иногда. Раньше в этом баре мы стреляли койотов, а затем их свежевали.

— Койотов?

— Тех, которые покрыты шерстью.

— Ты доставала пули из подстреленных животных?

— Нет, из друга. Моего знакомого фотографа пару раз подстрелили. Он оказался на месте убийства, когда стрелки решили устроить второй раунд.

— Фотографа, с которым ты была в морге?

— Хорошая память. Да, с Тимо. — Нож погрузился глубоко, и Анхель зашипел. Люси подняла взгляд. — Извини.

— Я не жалуюсь.

Она ухмыльнулась.

— Крутой, да?

— Приходится быть крутым. Базовая тренировка ножей для воды.

— Я думала, что ножей для воды не существует.

— Точно. — Анхель скрипнул зубами от боли. — Мы — мираж.

— Плод воображения Финикса, — пробурчала Люси.

Анхель понял, что она ему нравится. Ее эффективность подкупала. Многие на ее месте сейчас психовали бы, а она даже после пыток сразу вернулась в игру.

Люси оценивающе взглянула на его рану, и Анхель понял, что ему нравятся ее глаза. Хотелось, чтобы она на него смотрела. Чтобы в ее взгляде появилось узнавание.

— У тебя бывало, чтобы при первой же встрече казалось, что этого человека ты давно знаешь? — спросил Анхель.

Люси взглянула на него с сарказмом.

— Нет.

Однако он уже понимал, когда она лжет. Ее взгляд задержался на нем слишком долго, и она покраснела.

Анхель удовлетворенно улыбнулся. Они одинаковые, они похожи.

Он хотел ее. Ни одну женщину он не хотел так сильно, как ее.

Значит, поэтому я сначала застрелил того бандита?

Неприятная мысль.

В тот момент он не задумывался о выборе цели, хотя было ясно, что сначала нужно валить Хулио с пушкой, а потому уже разбираться с парнем, у которого нож.

— У тебя много шрамов, — сказала Люси.

— Набираются понемногу. — Он решил сменить тему. — Ты говорила, что твой друг зря полез в эту игру.

— Да. — Люси закончила обрабатывать его плечо и опустилась на колени. Совсем рядом лежал труп Хулио, но это, похоже, ее не беспокоило. — Джейми разработал план, как разбогатеть и перебраться в Калифорнию. А я просто написала бы об этом — после. Эксклюзив. Статья на Пулитцера. Инсайдерская история о том, как забытые права на воду изменили жизнь половины западных штатов. — Она вздохнула. — А потом в нем проснулась жадность и он решил еще и поиметь Вегас.

— А что это за права? Что в них такого?

— Ты про племя пима слышал?

— Индейцы?

— Коренные американцы, — сухо поправила она. — Да, пима. Потомки хохокам, которые жили здесь в тринадцатом веке.

Люси отнесла нож и окровавленные полотенца на кухню.

— Много лет назад они заключили сделку с Финиксом, передали городу все свои права на воду. У пима были права на воду Центрально-Аризонского проекта в счет старых репараций; когда местные реки начали пересыхать, Финикс получил воду для дальнейшего роста, а пима — кучу денег, на которые они купили землю на севере.

Анхель ухмыльнулся.

— Там, где на самом деле идет дождь.

Люси вымыла нож и вернулась, вытирая мокрые руки о джинсы.

— Конечно. В долгосрочной перспективе река Колорадо не казалась особо привлекательной. Кому нужны бумаги с правами на умирающую реку?

— Значит, пима продали воду и свалили. И что?

Люси опустилась на стул рядом с ним.

— Племя считало, что им принадлежит просто часть Центрально-Аризонского проекта. Доля от доли Аризоны на реку Колорадо. Довольно второстепенные права, если брать картину целиком. У многих есть преимущественные права, поэтому был риск, что тебя кто-то отрежет. Вот они и свалили.

Но Джейми постоянно рылся в архивах — и не только тех, которые связаны с правами на воду. В архивах Бюро природопользования, Бюро мелиорации, инженерных войск, Бюро по делам индейцев…

Там столько пересекающихся юрисдикций и противоречащих друг другу судебных решений — настоящие бюрократические спагетти! Чтобы получить хоть какие-нибудь сведения, нужно подавать кучу заявок по Закону о свободе информации, и часто они теряются или про них забывают. Если у тебя нет такого обаяния, как у Джейми, то черта с два ты что-то вытянешь из какого-нибудь ведомства.

— Но твой друг Джейми таким обаянием обладал.

Она скривилась.

— Джейми был дотошным эгоистом — из тех людей, которые любят доказывать, что они умнее других. Так друзей не наживешь и карьеру не сделаешь — тебя просто отправят в старую резервацию копаться в шкафах с папками среди «черных вдов», гремучих змей и скорпионов. А твои боссы тем временем будут над тобой смеяться и гулять на банкетах в Тайяне.

Зато у тебя появится доступ к очень старым документам. Ко всем этим пересекающимся соглашениям, которые несколько поколений назад пима заключили с федералами и Бюро по делам индейцев. Мы сейчас говорим о том времени, когда резервации только организовывали. Права пима относятся к тому периоду. И Джейми с головой нырнул в эти шкафы с папками.

— И в одном из них нашел права на воду.

— Не на какую-то воду. На воду из реки Колорадо.

— Какой период?

— Конец девятнадцатого века.

Анхель присвистнул.

— Старые.

— Старшие. Одни из самых старших зарегистрированных прав.

— Как могли такое упустить?

— Джейми думает… думал, что Бюро по делам индейцев сознательно их похоронило. С их точки зрения, неудачный получился договор, не следовало его подписывать. Хотя довольно долго он вообще не имел значения — никто и не думал, что Аризоне понадобится Колорадо.

Анхель поневоле заинтересовался.

— А теперь есть Центрально-Аризонский проект. Огромная соломинка для транспортировки воды через пустыню.

Люси кивнула.

— Следовательно, Финикс и Аризона главнее Калифорнии. У Калифорнии преимущественные права на четыре миллиона акро-футов воды, но если их отобрать, то у нее останется лишь долина Империал — и пятьдесят миллионов людей.

— Им нужно, чтобы эти права исчезли быстро и по-тихому.

— И не только Калифорнии. Если Финикс придет в суд с преимущественными правами на воду от племени пима, все изменится. Для всех. Финикс сможет заставить Бюро мелиорации осушить озеро Мид и отправить всю воду в озеро Хавасу для личного использования. Приказать Лос-Анджелесу и Сан-Диего прекратить закачку воды. Продать воду тому, кто даст больше. Может создать антикалифорнийскую коалицию и оставить всю воду для штатов верхнего бассейна.

— И Калифорния тогда взорвет ЦАП, как ту плотину в Колорадо.

— Да, только теперь над ЦАПом летают беспилотники федералов. На этот раз они все заметят. Даже Калифорния десять раз подумает, прежде чем развязывать гражданскую войну. Лоббировать закон о суверенитете штата, чтобы отправить на границу Национальную гвардию, — это одно. Можно даже взорвать плотину, чтобы получить воду, которая уже твоя — по закону… в некотором смысле. Однако реально начать войну? Пусть Америка и раздроблена, но она все еще существует.

— Раньше такое говорили про Мексику. А затем в один прекрасный день люди проснулись в Картельных Штатах.

— То, что войска США разбросаны по всему миру, не означает, что Вашингтон позволит штатам начать открытую войну за воду.

— А ты эти права видела? Читала, что в них сказано?

— Джейми мне ничего не показывал. Он был параноиком. Скрытным. Говорил, что раскроет подробности после заключения сделки. — Люси вздохнула. — Наверное, он боялся, что я его предам. Он практически никому не доверял.

— Не удивительно — если учесть, как ведут себя люди, получив эти документы. Они попадают к твоему другу Джейми — и он решает их продать. Про них узнает Джулио — и хочет сделать то же самое. Даже Ратан, едва их получив, начинает искать варианты сделки. Как только люди хоть краем уха слышат про эти права, они хотят сорвать куш.

— Такое чувство, что эти права прокляты.

— Вопрос сейчас в другом: где они?

Анхель потянулся к ноутбуку, который Хулио украл у Майкла Ратана, но Люси его опередила.

— Нет, — сказала она, придвигая компьютер к себе. — Это моя история. Я в ней участвую.

— Из-за этих прав многие погибли…

Люси взяла с кухонной стойки пистолет.

— Ты мне угрожаешь?

— Я просто хочу сказать, что игра опасная.

— Я не боюсь. — Она посмотрела на Хулио и мертвого бандита. — Мне не остаться в стороне.

Женщины превращают мужчин в дураков. Так говорил его отец еще до того, как жизнь Анхеля рухнула.

— Ладно, — сказал Анхель. — Но нам нужно спрятаться, а мои убежища использовать нельзя. Если Хулио ради этого был готов убить одного из своих, кто знает, что еще он выдал врагам.

— Думаешь, он был двойным агентом?

Анхель посмотрел на труп бывшего товарища.

— Он был жадным. И этого достаточно. Нам нужно скрыться. Там, где ни один из нас обычно не бывает.

— У меня есть друзья, — пожала плечами Люси.

Глава 28

— Тараканы бесплатно, — сказала Шарлин.

Доски пола прогибались под ногами Люси. Они забрались наверх по самодельной лестнице; и выше, и ниже жили семьи, по бокам располагались другие сквоты. Все они окружали насос «Красный крест/Китай — Дружба».

Сквот состоял из двух комнат, одна из них — гостиная с грубым деревянным столом и крошечным светодиодным фонарем наверху, заливавшим комнату жестким бледным светом.

— Тут и плитка есть, — с сомнением сказала Шарлин.

Пол в другой комнате полностью закрывали два продавленных матраса.

Сквозь стены просачивались звуки развлекательных программ — смеси сериалов и музыкальных видеороликов, вырывавшихся из крошечных динамиков взломанных китайских планшетов. К этому примешивались разговоры беженцев. Людей из Залива, которых торнадо согнали с насиженных мест. Людей из Картельных Штатов, которые бежали от засухи и войн наркокартелей. Людей, сбившихся в кучу, надеющихся на что-то лучшее, разбившихся о твердую стену Закона о суверенитете штатов.

— Я дала вам простыни, — сказала Шарлин.

— Это хорошо, — ответила Люси. — Даже больше, чем хорошо. Это чудесно.

Из соседнего дома доносился плач младенца.

— Можете взять одежду, оставшуюся от прошлых жильцов. — Шарлин указала на груду черных пластиковых мешков для мусора и брошенных чемоданов. — Там есть хорошая. Дизайнерская, типа. — Она ухмыльнулась щербатым ртом. — Можно классно приодеться. «Дольче и Габбана», «Майкл Корс», «Янь — Янь»… Я их обычно на тряпки пускаю, но если вам что-то нужно…

— Откуда у тебя столько?

— Люди бросают. Если идешь в Калифорнию или на север, всего с собой не унесешь. Точно не хотите остановиться у меня, в настоящем доме? Не обязательно торчать в этой сраной дыре.

Снизу донесся запах подгоревшей яичницы. На Люси накатила клаустрофобия, людское море будто давило на нее. Однако нож для воды настаивал, что им нужно место, куда никто не заглянет.

— Это идеальный вариант, — ответила Люси. — Не беспокойся, я просто ненадолго залегу на дно. — Она со значением посмотрела на Шарлин. — Подальше от знакомых мне людей.

— Ну да, ну да, ясно. Но я тебе честно скажу — сейчас не лучшее время, чтобы тусоваться с техасцами. С тех пор как в пустыне стали откапывать жертв «койотов», техасцы в ярости. Они приняли эту историю близко к сердцу.

— Насколько близко?

— Еще немного, и начнут стрелять. В общем, если дела пойдут не так, уходите отсюда.

— Чего мы должны опасаться?

— Повод требуется пустяковый. Спор в очереди к насосу. Иногда приходят бандиты, пытаются проучить техасцев. Не заставляй меня отмывать пол от твоей крови.

— Все будет нормально.

Шарлин все еще медлила.

— В чем дело?

Шарлин искоса взглянула на нее и наконец сказала то, что собиралась сказать с самого начала:

— Я не знаю, что ты написала, чтобы разозлить людей… — она подняла руки вверх, — и не хочу знать. Но пойми: это территория Вета. Здесь все ему платят, и он знает обо всем, что здесь происходит. Никогда не угадаешь, кто тут на него работает.

Люси вспомнила, как дети в нижней квартире внимательно следили, как она лезла по лестнице вместе с Шарлин.

— Наркотики тут ни при чем.

Шарлин не скрывала облегчения.

— Отлично. Значит, его это не заинтересует. — Она удовлетворенно кивнула и протянула Люси ключи от висячего замка. — Живи, сколько захочешь. — Она покопалась в карманах джинсов и достала еще один комплект ключей. — Я добыла тебе тачку. Пригодится, да? — Люси принялась ее благодарить, но Шарлин отмахнулась. — Самая заурядная «метро», но куда нужно, довезет. Машина — гибрид, однако аккумулятор не заряжается, так что следи, чтобы не кончился бензин, и показаниям счетчика не верь, он врет. Я договорилась с людьми Вета на стоянке, они не дадут ее разобрать на части.

— Шарлин, ты удивительная.

Шарлин рассмеялась.

— Ну, на ней стоят техасские номера, так что сильно не благодари. Каждый раз, когда я в нее сажусь, мне кажется, что у меня на спине мишень. — Она покачала головой. — Никогда не понимала, как хреново быть техасцем, пока не поездила на этой проклятой тачке.

— Как ты ее раздобыла?

— Так же, как и все остальное. Купила у жильцов, которые отправлялись на север. Тачка — дерьмо, но я решила, что смогу разобрать ее на части. Кроме того, мне их стало жалко. У них было двое детей, расходов, ясное дело, будет выше крыши. Я не могла с ними сильно торговаться. Хотя тачка реально хреновая.

— Все будет супер.

— Посмотрим, что ты скажешь, когда в тебя начнут стрелять.

С этими словами Шарлин полезла вниз по лестнице, чтобы снова потрошить дома, подвозить утиль поближе к насосам Красного Креста и строить из него новые сквоты в опустевших районах Финикса.

Люси быстро обошла свое жилище. Строить Шарлин умела, в квартире даже было крошечное окно. Отличное место. Рядом с насосом, и хорошо видно переулок.

Через несколько минут после ухода Шарлин Люси заметила, как сквозь толпу, собравшуюся у насоса, пробирается нож для воды. Она упустила его из вида, затем снова нашла — он прислонился к стене и наблюдал за происходящим, жуя зубочистку. Он стоял так неподвижно, что взгляд Люси постоянно привлекало что-то другое: то очередь к насосу, то люди, разложившие на одеялах свои товары — сладости и гуманитарные пайки.

Он просто растворился в толпе. Сел рядом с парой мужчин, нагнулся к одному из них, чтобы прикурить, пустил сигарету по кругу и в эту секунду полностью исчез, стал не одиночкой, а частью группы — один из трех друзей, которые сидят у стены и болтают. Один превратился в трех, в невидимку. Он мог быть кем угодно — мексиканцем, техасцем. Может, он рабочий. Может, громила Вета. Может, уставший глава семейства, который пытается переправить родных на север, мечтает убраться подальше от этого сквота и орущих младенцев. Еще один запыленный человек, который многое испытал и поэтому стал невидимым.

Сердитый красный шар на дымном горизонте клонился к закату. Люди возвращались домой, вставали в очередь, чтобы купить галлон воды. Кто-то уходил, чтобы не покупать воду по цене, выросшей из-за массовой откачки.

Последние десять лет она писала о таких людях, а сейчас стала одной из них. Частью истории.

Анна назвала бы ее идиоткой. Даже Тимо, который часто видел смерть, по крайней мере, знал, как оставаться на периферии водоворота. Тимо обладал инстинктом выживания. Когда уровень безумия слишком повышался, Тимо рвал когти.

А она ныряла все глубже.

Как она объяснит Анне, что отправилась в Тайян на поиски людей, с которыми Джейми общался перед смертью? Что вела расследование, которое могло лишь подвергнуть ее жизнь опасности?

Она вспомнила, как рассказывает своему палачу все, до последней детали, мечтая о том, чтобы пытки прекратились. Теперь она чувствовала себя гадко, думая о том, как пыталась задобрить его, сделать так, чтобы он ее похвалил.

— У тебя хорошая память, — сказал он в какой-то момент. Но следующая его фраза снова ее обожгла: — Ничего личного.

Вот это и был настоящий ужас — в том, что ничего личного. Дело вообще не в ней. Она — просто кусок мяса, который умеет говорить и, возможно, обладает нужной информацией.

В дверь постучали. Люси впустила убийцу Хулио. Он двигался неуклюже, однако на боль не жаловался. Просто осмотрел сквот, зашел в каждую комнату.

— Расскажи мне про женщину, которая тебе дала это жилье.

— Шарлин хорошая. Я давно ее знаю, ей можно доверять.

— Я доверял Хулио.

— У тебя паранойя.

Он саркастически взглянул на нее.

— Я и есть параноик. Хулио очень много знал про меня. Коды идентификации на моей машине, одно из имен, под которыми я здесь жил.

— А как тебя вообще зовут?

— Как хочешь.

— Серьезно?

Вместо ответа он продолжил осмотр сквота.

— Вряд ли тут есть «жучки».

— Я не их ищу. Расскажи еще раз про свою подругу. Кто она?

— Давным-давно я написала про нее статью. Она потрошит дома, достает оттуда все, что представляет ценность. Она помогла мне обзавестись солнечными батареями.

— То есть она помогла их украсть? — Анхель обошел вдоль стен, время от времени прижимая ухо к доскам. — А я-то думал, что ты на стороне героев. — Он достал пистолет, постучал рукоятью по плите из ДСП, прислушиваясь к глухим звукам. Зашел в спальню, перешагнул через матрасы, чтобы обстучать стены и там.

— Шарлин называет это «перепрофилированием», — отозвалась Люси.

— Вот как?

Все как сейчас перед глазами: вот они спускают батареи с крыши посреди ночи, сердце в груди колотится, она ждет, что в любую минуту их накроет «мусорный патруль», и думает, как будет оправдываться.

— Шарлин не разрешала писать о себе до тех пор, пока я сама не приму участия в деле. О том, что она хочет отдать батареи мне, я узнала уже после того, как мы их сняли.

— Извлекаешь из статей дополнительную выгоду?

— Да, мэтры журналистики могут мной гордиться.

Анхель вышел из спальни и снова выглянул из окна с треснувшим стеклом. Посмотрел на провод, который шел от столба к отверстию в раме и заканчивался кучей самодельных розеток в полу, стенах и на потолке.

— А теперь она — домохозяйка?

— Она начала строить эти халупы пару лет назад. У многих нет машин, поэтому им нужно жилье там, где можно сесть на автобус, там, где не нужно далеко ходить за водой.

— Кому она платит?

— Какому-то гангстеру по имени Вет. Это его территория. А что?

Анхель пожал плечами.

— Тот бандит с Хулио… Понятия не имею, кто он. Может, просто громила, может, один из друзей Хулио. Может, эти друзья пришли получить свои деньги.

— Про нас они в любом случае ничего не знают.

— Если только Хулио не проболтался. — Анхель продолжал кружить по сквоту, похожий на странного пса, который все вынюхивает. Внезапно он замер посреди комнаты и прислушался. — Что-то мне тут не нравится.

— У тебя реально паранойя.

— Просто я все думаю о Хулио… и какой-то неприятный осадок. Я избавился от машины и уничтожил мобильник.

— От «Теслы»?

— Возможно, кто-то на ней уже катается.

— Серьезно? Ты бросил машину? Шарлин бы у тебя ее купила.

— Нет. Не хочу, чтобы след привел ко мне.

— У тебя реально паранойя.

— Нет. Я ведь жив. — Анхель подошел к двери и выглянул в сумерки. — Сойдет, — сказал он наконец, решительно закрыл дверь и вставил в петли дужку замка. Санни на его месте просто пописал бы на каждую шину и каждый пожарный гидрант в радиусе ста метров.

Внезапно Люси поняла, что Санни остался дома.

— Моя собака!

Анхель предостерегающе взглянул на нее.

— Попроси кого-нибудь к нему заглянуть. Но не того, кто знает, где мы.

— А что, по-твоему, будет дальше?

Он пожал плечами.

— Жаль, что мне так мало известно о планах Хулио. Ради приличного куша он был готов убить одного из своих. Очевидно, за деньги он мог сделать и что-нибудь еще. Например, продать калифам свою сеть агентов, стать партнером наркодилеров…

Анхель сел, поставил на стол перед собой ноутбук мертвого калифорнийца, начал жать на клавиши.

— Ты хоть знаешь, что делаешь?

— Просто кое-что проверяю.

— Слушай… — Люси помолчала.

Почему я с этим человеком?

— Я не могу работать с тобой, если ты хотя бы не назовешь свое имя. Соври, если хочешь, но назови имя. Хоть какое-нибудь.

Нож для воды посмотрел на нее. Улыбнулся.

— Ладно. Зови меня Анхель.

— Анхель? — Люси едва не превратила это в шутку, но что-то в его взгляде ее остановило.

— Анхель, — повторил он, заметив ее сомнение. — Моя мать не думала, что я стану вот таким.

— В Мексике?

— Давным-давно. — Морщась от боли, он осторожно стянул с себя бронежилет. Самодельная повязка побурела от засохшей крови, но его, похоже, это не волновало. Он снова занялся компьютером.

— Ты был в банде. Это ведь гангстерские татуировки?

— Давно. Не в Мексике, — ответил Анхель, не отрывая взгляда от ноутбука.

— А теперь ты нож для воды.

Он пожал плечами.

— Ты с мамой еще видишься?

— Она умерла.

— Давным-давно?

Он не ответил.

Вот и установили связь. Люси подошла к окну, стала с любопытством наблюдать за движением рядом с насосом. Техасцы, стоящие в очереди с пустыми бутылками. Люди, лежащие на раскаленном тротуаре, чтобы быть поближе к воде.

Наконец Анхель сказал:

— Я не могу расколоть пароль. У тебя есть знакомые, которые занимаются системами безопасности?

Люси удивленно взглянула на него.

— Я думала, у тебя самого полно таких знакомых.

— Еще вчера я мог добыть все, что угодно. Но сейчас у меня такое чувство, что тут полно «кротов». Если обращусь к тем, кто был в старой сети Хулио, то привлеку к себе ненужное внимание. Ну так что, есть у тебя человек, который может этим заняться, или мне нужно везти компьютер в Вегас?

Люси нахмурилась.

— Один друг работает на кровавые газетки. Возможно, у него найдутся нужные контакты.

— Тимо?

— Да.

— Он не проболтается? Не хочу оказаться на первых страницах этих газеток.

— Ты доверяешь мне или нет?

На этот раз Анхель улыбнулся.

Глава 29

Горячее красное солнце садилось над опустевшим кварталом. Мария смотрела, как Туми возвращается домой с работы, громыхая тележкой по тротуару, и радовалась. В ту минуту она обожала все, связанное с Туми, — его седеющие волосы, белую бородку, тележку с лепешками и приделанный к ней красно-белый зонтик, нравилось даже поскрипывание сломанного колеса. Туми снял и аккуратно свернул фартук и превратился в обычного человека в мешковатых джинсах.

Увидев ее, сидящую на крыльце, Туми опешил, однако спокойно подошел и со стоном уселся рядом.

— Привет, принцесса.

Голос у него был тихий. Он не давил — уже знал, что с ней что-то случилось. Он предложил ей воду в бутылке с поцарапанной этикеткой кока-колы, собственную воду, которую набрал из насоса.

Мария осторожно сделала глоток, стараясь не жадничать.

Она знала, что сейчас он видит — очередную жалкую девочку, которая пытается выглядеть как женщина. Мария вытерла горлышко бутылки и протянула ее обратно. Заметила, какие у Туми большие руки. Дома вокруг построили именно эти руки.

Он хлебнул из бутылки и снова протянул ей.

— Пей. У меня много.

Она покачала головой.

— Сара умерла.

Как ни странно, ее голос не дрогнул. Внутри все переворачивалось, но глаза оставались сухими, словно тело знало: впереди слишком много боли, чтобы тратить слезы сейчас.

Туми, похоже, эта новость не удивила. Подождав, не добавит ли Мария что-нибудь, он сказал:

— Та девушка, с которой ты тусовалась?

— Да. С тощей задницей. Ты еще говорил, что она глупит… Ей стоило тебя послушать.

— Мне жаль, — сказал Туми после долгой паузы.

Мария чувствовала, что он смотрит на нее. И ее маленькое черное платье и туфли на высоком каблуке говорят ему, что она играла в ту же игру, что и Сара.

Она смотрела на пыльную улицу, намеренно избегая его взгляда. Она не хотела знать, что он осуждает ее одежду и ее тупость. Не хотела, чтобы кто-то осуждал Сару.

«Прости», — подумала она, обращаясь к своей подруге. К своей девочке. К своей… Прости.

Мария сжалась в комок, маленькая и практически голая в своем коктейльном платье, рядом с большим мужчиной в аккуратно застегнутой рубашке. Ему каким-то образом удавалось во всем поддерживать порядок. Он был островом порядка в море хаоса. Даже теперь, когда все рухнуло, она впервые за много лет чувствовала себя спокойно, сидя рядом с ним.

— Ты был прав. Зря я с ней пошла.

— Мне жаль, — повторил Туми.

— Почему? — взвилась Мария. — Не ты же застрелил эту дуру!

Туми дернулся, словно от пощечины.

Мария как будто хотела вызвать его реакцию — чтобы он наказал ее, бросил ей вызов, дал ей по морде. Чтобы хоть как-нибудь отреагировал.

— Она сама облажалась, да? Потому что торговала собой. Получила по заслугам, да? Тупая дырка из Техаса.

— Нет, — покачал головой Туми. — Она ни в чем не виновата.

— Она продавала себя, а теперь ее убили.

Он отвернулся. Начал что-то говорить, затем умолк. Начал снова. Помолчал. Наконец вздохнул и произнес:

— Так было не всегда.

Мария горько рассмеялась.

— Ты совсем как мой папа. Он тоже говорил, что все было по-другому, что все изменится. — Внезапно она взбесилась. Разозлилась на Туми, отца и на всех, кто говорил о том, какой жизнь была раньше, но не о том, какая она сейчас. — Так было всегда! И так будет. Всегда.

Она вдруг поняла, что может смотреть прямо в глаза старику и не стыдиться своей наготы в платье Сары, не думать о том, что ноги болят от туфель на каблуках, не думать о том, что она бросила подругу умирать, потому что не успела затащить ее под диван. Может, она рада тому, что Сара получила пулю, потому что если бы ее не нашли, то продолжали бы искать девушку, чьи вещи были разбросаны по комнате.

— Ты словно не видишь, что происходит. Вспоминаешь, как было раньше, но я не знаю — что это. У меня нет того, что было у тебя…

— Я… — начал Туми, однако Мария повысила голос.

— Все, кого я знаю, умерли. Мама, папа, а теперь и Сара… и… и… — она всхлипнула.

Я так устала.

— И… — Она едва могла дышать. Накопившееся в ней горе наконец выплеснулось наружу.

Она плакала о том, что потеряла. Сара, ее семья, идеальный дом в Техасе. Двухъярусные кровати. Школа. Беспокойство о том, разрешат ли ей носить лифчик. Мысли о том, действительно ли Джилл Эмос ее подруга? Предвкушение бала по окончании восьмого класса. Глупые мелочи… Теперь всего этого не стало.

Мария Вильяроса сидит посреди разрушенного города рядом со старым негром, который печально смотрит на нее. Возможно, он — единственный в мире человек, кого она может считать другом.

Туми обнял ее.

И она разрыдалась, испытывая невероятное облегчение.

В конце концов Мария успокоилась и прижалась к его груди, чувствуя себя уставшей и опустошенной.

— Я просто хотела заработать, — прошептала она. — Я потеряла деньги Сары и… А теперь я должна кучу денег Вету.

— Тсс… Ты не виновата.

Она снова заплакала.

Наконец ее слезы высохли уже в буквальном смысле. Горе превратилось в твердый обугленный камень, засевший в груди.

Мария прижалась к Туми, и они долго сидели молча.

Красное солнце садилось над выпотрошенными домами, которые строил сильный, полный оптимизма Туми. Ощущение безопасности удивило Марию; она спросила себя — откуда у нее это чувство и надолго ли оно сохранится, но затем решила, что думать об этом без толку.

По улице скользнуло существо, похожее на собаку, — койот.

Томи пошевелился.

— Логово вон там. — Он указал на дом дальше по улице.

— Их много?

— По крайней мере четыре или пять. — Туми помолчал. — Тот дом я собирался продать за 359 000 долларов. А теперь соображаю, удастся ли мне получить хоть какую-то арендную плату от стаи диких зверей.

Шутка была не смешная, но Мария все равно рассмеялась. Затем посмотрела на Туми.

— Я… — Она хотела обратиться к нему с просьбой, однако поняла, что не в силах произнести нужные слова, и отвернулась, чтобы не видеть его глаз. — Я тут подумала, может, ты…

Ее отец часто повторял, что нужно твердо стоять на ногах и ни у кого не просить милостыню.

— Я тут подумала, нельзя ли мне остаться с тобой? — выпалила она. — У меня есть деньги, я могу тебе их отдать. Я могу работать. Помогать тебе. Я сделаю… я сделаю все. — Она потянулась к нему. — Я сделаю все, что мне говорила Сара. Я…

Туми оттолкнул ее.

— Не надо. Мы уже говорили.

— Извини, это я зря… Извини.

— Конечно, мне это лестно. — Он покачал головой. — Если бы я был помоложе или если бы у меня не было принципов, то да, не вопрос. — Он рассмеялся, пытаясь скрыть смущение. — А так — нет.

— Тогда я пошла, — сказала Мария, чувствуя себя глупо.

Туми озадаченно посмотрел на нее:

— Зачем?

— Я тебе не нужна. Все ясно.

— Черт побери, девочка, ну конечно, ты мне нужна! — Он обнял ее. — Конечно, нужна. Только не так. Я хочу, чтобы у тебя было все, чего ты заслуживаешь. Будущее. Жизнь. Я хочу, чтобы ты выбралась отсюда.

Мария рассмеялась.

— Ты совсем как мой папа!.. Отсюда нет выхода. Скоро за мной придет Вет и скормит меня своим гиенам.

— Ну, это мы еще посмотрим. У меня есть знакомые — возможно, они переправят тебя через границу.

Мария порылась в сумочке мертвой женщины.

— А деньги? — Она отпихнула размокшую книгу Ратана, нашла юани, которые дал ей человек со шрамами. — Вот все, что у меня есть. Было бы больше, если бы мне заплатили…

Почему-то это опечалило Туми еще больше.

— Нужно было взять тебя к себе, как только умер твой отец.

— Почему?

От мысли о том, что кто-то о ней тревожится, у нее сжалось в груди.

— Я хотел тебе помочь. — Туми вздохнул. — Встречал тебя на улице и думал, что надо бы этим заняться. Но мне было страшно, и я постоянно это откладывал. Не хотел давать обещания, которые не смог бы выполнить, не хотел тебя подвести. Мне казалось, что тебя слишком часто подводили.

Мария с удивлением обнаружила, что в глазах Туми блеснули слезы.

— Мы вытащим тебя отсюда, — яростно сказал он. — Ты не умрешь здесь — и, черт побери, жить ты точно здесь не будешь. — Он встал и поманил ее. — Заходи, располагайся. Что-нибудь придумаем. Не спеша составим план — настоящий, не какую-то фантазию. Найдем людей, которые переправят тебя через реку. Положись на меня.

Она словно наложила на него чары, которые заставляли его совершать глупости. Почему он вдруг решил ей помочь?

Перестань беспокоиться. Радуйся.

Практичный голос Сары. Сара брала все, что могла, и не задавала вопросов.

И посмотри, к чему это привело.

И все же Мария пошла за Туми в дом и позволила ему поджарить для нее лепешку на плитке, а затем стала смотреть, как он стелет ей постель в одной из пустых спален.

— Почему? — спросила она наконец. — Почему ты такой добрый? Не понимаю. Я же не твоя женщина. Я не из твоего народа.

— Мы все из одного народа. Когда все рушится, люди об этом забывают, но в конце концов мы заодно. Ты — из моего народа, Мария, тут сомнений быть не может.

— Большинство так не думает.

— Да. — Туми вздохнул. — Знал я одного индуса. Тощий малый, приехал из Индии. Ни жены, ни родных. Вроде они остались в Индии, не помню. В общем, он говорил, что здесь, в Америке, люди одиноки. Никому не доверяют, полагаются только на себя. Он говорил, что поэтому Индия переживет всю эту апокалиптическую хрень, а Америка — нет. Потому что здесь никто не знает своих соседей. — Туми пожал плечами. — Он утверждал, что этот город — самое холодное жаркое место, в которых ему приходилось бывать. Когда он смотрел на трущобы, то не понимал, почему люди не работают сообща, не строят дома вместе и вообще не помогают друг другу. И еще он сказал, что, похоже, у всех американцев родной дом остался в другой стране, вот почему мы забыли, что такое соседи.

Мария вспомнила прошлую жизнь. Школьных друзей, которых уже много лет не видела. Людей, с которыми она ехала навстречу мечте — в Калифорнию, куда им не суждено было добраться. Она вспомнила, как махала ей на прощанье Тэмми Бэйлесс. Ее родители оплатили им проезд на север, ведь у них были деньги, а у Марии — нет. Вспомнила, как Тэмми отдавала ей всю свою одежду, которую не могла взять с собой. Как их отцы нетерпеливо стояли рядом, смущенные тем, что между детьми внезапно возникает пропасть.

— У меня детей нет, — сказал Туми. — Мы с женой так и не выяснили, почему мы… Не важно. Но если бы они у нас были, то, скорее всего, походили бы на тебя. Были бы твоего возраста, может, чуть постарше. — Он махнул рукой в сторону окна. — И вот какой мир мы им оставим. Мы бы любили их безумно, но подарили бы им вот этот ад.

Он вздохнул.

— Как только я тебя увидел, то сразу понял, что нужно взять тебя к себе. И боялся. Боялся. — Туми пожал плечами. — Не знаю… Того, что мне нечем будет поделиться, того, что ничего не получится. Может, именно поэтому у нас не было детей. Проще не рисковать.

Он вышел и вернулся с охапкой одежды. Мужская майка сидела на Марии, словно палатка.

— Размер не твой, зато чистая.

Она надела ее. Платье Сары сошло, словно змеиная кожа, и Мария почувствовала облегчение.

Туми улыбнулся, увидев ее в майке.

— Ничего, найдем для тебя настоящую одежду. Моя жена была примерно твоего роста. Правда, толще. Вечером я поищу в коробках с ее вещами.

— Туми?

— Да?

— Что изменилось? Почему ты решил мне помочь?

— Черт. — Он покачал головой. — Не знаю. Иногда кажется, что проще отгородиться от всех. Отвести взгляд. И все же, наверное, так мы себя обманываем. Возможно, стоит проявить немного доброты. Бросить в почву зерно и посмотреть, что из него вырастет. Если бы у меня были дети, я бы молился, чтобы кто-нибудь за ними присмотрел… Тебе ночник нужен? У меня есть, на солнечной батарее.

— Это для малышей.

— А-а. — Туми грустно кивнул и вышел.

Мария легла на матрас. Ветерок, влетевший в открытое окно, принес запахи жарившейся на кострах еды и пепел дальних лесных пожаров. Крошечные костры мигали, словно звезды.

— Увидимся утром, — сказал Туми из-за стены.

— Туми, слушай, — позвала его Мария.

Здоровяк вернулся.

— Да, принцесса?

— Спасибо.

— Нет, принцесса. Тебе спасибо.

Глава 30

Люси встретилась с Тимо в клубе, где произошла перестрелка. Синие и красные огни, полиция, напряженная обстановка, и в самой гуще событий — Тимо, фотографирующий кровь на тротуаре, которая на жаре уже загустела и стала липкой.

Повсюду трупы. Женщины в вечерних платьях, их бойфренды, похожие на наркодилеров и тусовщиков из Калифорнии, толкались, чтобы занять более выгодную позицию за полицейским кордоном, и возбужденно болтали. Копы тем временем пытались взять показания у свидетелей.

— Жуткое дело, — сказал Тимо. — Китайцы не любят, когда в перестрелке гибнут их люди. — Он кивнул на толпу полицейских. — Власти города делают вид, что у них все под контролем. Вряд ли они хотят, чтобы лозунг «ФИНИКС ВОЗРОЖДАЕТСЯ» связывали с ростом числа убитых.

Среди трупов в луже крови лежал богатый китаец в разбитых очках «Рэй-Бан нью» с компьютерами в линзах. Рядом с ним блондинка: на пальцах кольца с бриллиантами, на шее спутались золотые ожерелья. Люси не могла понять, куда ее ранили. Она выглядела идеально — и тем не менее лежала со своим бойфрендом в луже их общей крови.

«Они держатся за руки», — вдруг подумала Люси. Они умерли, держась за руки. Какая жесть.

Тимо закончил снимать мертвого китайца.

— Для кровавых газет слишком аккуратно, а вот «Синьхуа» обожает истории типа «беззаконие в Америке».

Люси пересчитала трупы. Восемь… нет, десять… о боже, одиннадцать. Странная группа — люди в костюмах для вечеринок и лохмотьях беженцев.

— Что за ужас? Наркомафия постаралась?

— Ты не поверишь — техасцы. Эти pendejos вне себя после той истории с «койотами» и массовыми захоронениями. В темной зоне говорят об ополчении, об отрядах самообороны. За ночь уже четвертая перестрелка. Статистика «Труполото» сильно изменится за сегодня, а может, и за всю неделю. Техасцы реально хотят оказать сопротивление.

— Кому?

— А мне почем знать. По словам Флинна, история началась с того, что у кого-то из очереди в клуб оказалось не то произношение. Началась драка, за пострадавшего вступилась толпа техасцев — у них типа солидарность. И вдруг — бум! — трупы.

— Гора.

— Ага, и самое смешное, что человек, из-за которого все это заварилось, жив, и он даже не из Техаса, а из Атланты, штат Джорджия.

Люси уставилась на трупы. Столько смертей из-за недоразумения.

— Тебе что-то нужно? — спросил Тимо.

— А? — Она оторвалась от разглядывания тел. — Да я подумала, нет ли у тебя человека, способного взломать пароль от жесткого диска?

— Ищешь скандальные фотки?

Она покачала головой.

— Это личное. Мне просто нужно, чтобы кто-то подобрал пароль.

— Личное? Ну, есть у меня знакомый… — Он махнул рукой в сторону бара, и она пошла за ним. Копы их пропустили, по дороге Тимо с ними перешучивался. Он и полицейские из отдела убийств — одна теплая компания, ездящая от одной кровавой бани к другой. Все любят поболтать, стоя рядом с трупами. Это напомнило ей про Торреса — еще до того, как он оказался на одной из фотографий Тимо.

— Ты китайца не узнала? — спросил Тимо.

Люси снова посмотрела на труп.

— Нет, а что?

— Копов слишком много — даже для пиар-акции. — Он кивнул на пару полицейских в штатском, которые брали показания у свидетелей. — Обычно следователи так быстро не приезжают, вот я и подумал — может, тут политика?

— А какая разница?

— Фотки будут лучше продаваться. Если знать, что к чему, можно поторговаться с «Синьхуа».

— Я проверю.

— Спасибо. — Он взял у нее ноутбук. К ним подошел бармен, но Тимо от него отмахнулся. Над головой два телевизора показывали новости: плотина на Колорадо полностью разрушена; та, что стояла ниже по течению, — тоже.

Тимо проследил за направлением взгляда Люси.

— Жуткое дело, да?

Люси завороженно кивнула. После стольких потрясений она и забыла, что окружающий мир летит в пропасть. Значительная часть города стерта с лица земли. Пройдя через каньон, вода разлилась во все стороны. По телевизору показывали аэросъемку разрушений.

— Правительственная модель, — пробормотал Тимо, изучавший компьютер. — Он ведь принадлежит не копу?

— Нет.

— А мог бы. Пароля не хватает.

— Именно поэтому я и обратилась к тебе.

Тимо скорчил гримасу.

— Я не могу войти в систему. Для него нужно криптоустройство — корпоративная карта, телефон или даже ювелирное устройство — то, что может обмениваться информацией. Зашифрованная информация входит с одной стороны, выходит с другой. Если у тебя есть ключ, все работает. Если нет, то нет.

— Можно как-нибудь обойтись без ключа?

Тимо пожал плечами и снова стал смотреть телевизор.

— Тебе никогда не казалось, что тут все гибнет? — Люси поневоле рассмеялась. — Я серьезно. — Он перевел взгляд на разрушенные плотины. На экране показывали опустевшие озера. От лазурных резервуаров остались только несколько грязных луж на дне каньона.

Включился вид с вертолета, кружившего над огромным желтым мусоровозом, который выбросило на берег реки в пятидесяти милях ниже по течению от плотины. Бурный поток кидал, бил и плющил его, и теперь машина превратилась в округлый металлический «самородок».

— Наверное, следующим будет Глен-Каньон, — сказал Тимо.

— Нет. Калифорния уже контролирует озеро Пауэлл.

— Они спустят воду.

— Все равно, не хотела бы я сейчас владеть землей ниже по течению от плотины.

— Или на пляже.

— Вот именно.

Тимо продолжил возиться с компьютером.

— Слушай, у меня есть друг, который мог бы подобрать пароль, но на это нужно время. Могу я его ненадолго забрать?

Люси напряглась.

Тимо закатил глаза.

— Думаешь, я украду у тебя инфу?

— Вещь ценная.

— Доверься мне. Женщина, которой я его отнесу, занимается системами безопасности для микроблогеров. Помогает людям вроде нас защититься от наркодилеров. Она хорошая, она на нашей стороне.

Люси заставила себя отогнать дурные предчувствия и улыбнуться.

— Спасибо.

— Ерунда. Узнаешь что-нибудь про китайца, сообщи. Если он — большая шишка, то за хорошие фотки я возьму с «Синьхуа» втрое больше.

Тимо взял ноутбук и фотоаппарат и направился к двери.

Люси наблюдала за тем, как исчезает ее компьютер.

Глава 31

Как только Люси отправилась на встречу с Тимо, Анхель вышел из дома, чтобы связаться с Кэтрин Кейс.

Начинался вечер, жара в городе спадала.

Вокруг насоса возник вечерний рынок. Крошечные фонари на солнечных батареях, словно светлячки, висели над людьми, заворачивавшими в газетные листы лепешки и буррито. Анхель провел в кварталах беженцев достаточно времени и прекрасно знал их ритм жизни. Он должен был чувствовать себя вполне комфортно среди хижин из ДСП, горных велосипедов, прикованных к столбам цепями, и обрезков ткани «Гор-текс», которыми завешивали окна и двери, чтобы защититься от пыли. Но даже сейчас, когда у него появилась база, когда никто за ним не гнался, он не мог отделаться от паранойи.

Квартал буквально искрил; в сухом воздухе было не меньше электрических зарядов, чем во время грозы.

Анхель прислонился к бетонному ограждению насоса Красного Креста, наблюдая за тем, как шатающиеся от усталости после тяжелого рабочего дня люди в грязных майках и шортах выстраиваются за своей вечерней порцией. Засосав деньги или карты, насос позвякивал, наполняя емкости. Забрав свое сокровище, люди исчезали в крысиных норах сквотов.

Неподалеку какой-то старик разложил на одеяле одноразовые телефоны, фильтр-пакеты «Клирсэк», модифицированные китайские планшеты, свежие номера «Рио де сангре», сигареты и жвачку с гашишем.

Анхель купил одноразовый телефон.

Не сразу, но в конце концов его переключили на личный номер Кейс.

— Ты где пропадаешь, черт побери?

— Был немного занят…

Почему у него мурашки бегут по коже? В толпе ни одного знакомого лица, из-за продавцов тако не выпрыгивают калифы. Так почему это место действует ему на нервы? Шестое чувство — или просто адреналин, оставшийся после перестрелки с Хулио?

— Где ты? — спросила Кейс.

На площади какая-то банда окружила черного мужчину в свитере «Даллас каубойз». Парни явно искали повода подраться с идиотом, посмевшим заявить о том, что он из Техаса. Анхель скользнул в переулок между хижинами и стал ждать, когда они нападут. Но вдруг вокруг фаната «Ковбоев» собралась толпа; мужчины и женщины задирали майки, показывая бандитам заткнутые за пояс пистолеты.

— Я в настоящем пороховом погребе, — буркнул Анхель.

Банда также начала демонстрировать свое оружие. Анхель отошел еще дальше в переулок.

— Что?

— Не важно. — Вполглаза следя за назревающей заварушкой, он сосредоточился на разговоре с Кейс. — У нас проблема.

— Почему ты не отвечал на звонки?

— Выбросил телефон.

— Зачем? Твою машину мы тоже потеряли. Думали, что ты погиб.

К удивлению Анхеля, бандиты дали задний ход. Они пытались выглядеть круто, но явно понимали, что техасцев слишком много. Анхелю вдруг пришла в голову мысль, что фанат «Ковбоев» провоцировал их намеренно.

— Машину я тоже бросил.

— Почему?

— День оказался богат на сюрпризы, и я решил, что на сегодня с меня хватит.

— Уж мне-то можешь не говорить, — ответила она. В трубке затрещало. Кейс сказала что-то еще, но слова пропали в потоке помех.

Он прижал телефон к уху.

— Повторите?

Конфликт на площади утих, однако Анхелю казалось, что бандиты на этом не успокоятся. Он вышел на открытое пространство.

Из трубки снова донесся голос Кейс:

— Почему ты избавился от машины и мобильника?

Она была раздражена. На заднем плане звучала музыка. В безупречном мире Кэтрин Кейс играл струнный квартет, а он, Анхель, ждал, когда начнется перестрелка.

— Слушайте, я не знаю, сколько…

— Секунду.

Анхель подавил в себе раздражение. Куда подевались эти громилы?.. Из трубки доносились приглушенные голоса, смех, а затем снова заговорила Кейс, на этот раз более собранная.

— Что ты знаешь про плотину?

— Плотину? — Анхель пытался уследить за ходом ее мысли. — Вы про ту, что в Колорадо?

— Их уже две. Плотина «Блю меса» и «Морроу пойнт». Обе рухнули. Теперь вся вода идет к озеру Пауэлл и каньону Глен.

— Это же не страшно — в озере Пауэлл воды мало, да?

— Мы полагаем, что так. Основная волна ударит на следующий день. В Глен-Каньон уже спускают воду — на всякий случай. Для нас это даже хорошо: уровень в озере Мид будет таким высоким, каким не был уже много лет. — На заднем плане снова послышался шум. — Минуту, — сказала Кейс.

— Вы где сейчас, черт побери?

— Секундочку… — Снова приглушенные разговоры. Анхель поборол в себе желание выключить телефон. Он терпеть не мог стоять на виду, но при этом не хотел разрывать подключение. Фанат «Ковбоев» остался на месте — матадор, размахивающий красным плащом. У Анхеля возникло ощущение, что он стоит на бочке с порохом.

«Они выбирают сторону», — вдруг понял он. Каждый из них выбирает сторону.

Наконец Кейс вернулась.

— Я на вечеринке по случаю открытия Кипариса-5. Мы еще и фундамент не заложили, а все квартиры уже куплены. Я здесь представляю УВРЮН. Даю всем понять, что мы полностью поддерживаем проект. Столетняя гарантия на поставки воды и все такое.

— Неплохая работенка.

Ее голос зазвучал резко.

— Да, если бы мне не нужно было улыбаться и объяснять инвесторам, что мы знали о планах Калифорнии относительно плотины «Блю меса». А я понятия об этом не имела.

— Думаете, они и на нас нападут? На озеро Мид?

— Мои аналитики говорят, что это невозможно. Возникнет домино — рухнут все плотины ниже по течению. Кроме того, мы полагаем, что северная Калифорния не позволит втянуть штат в войну из-за воды Лос-Анджелеса и Сан-Диего. Так что нам пока ничего не угрожает.

— А один из ваших аналитиков — Брекстон?

— Анхель, забудь. Я приказала его проверить. Он чист.

— Или умен.

— Это ты не отвечаешь на звонки, а не он. За Брекстоном я могу проследить.

— С каких пор вы мне не доверяете?

— С тех пор, как стала находить змей под каждым камнем. Эллис должен был следить за действиями Калифорнии, а он меня ни о чем не предупредил. И вот я прихожу общаться с инвесторами и при этом знаю ровно столько же, как и идиоты, покупающие пентхаусы. Ну давай, скажи, кому я должна доверять.

— Черт. Думаете, Эллиса подкупили калифы?

— Полагаю, он сейчас сидит на пляже в Сан-Диего и пьет пина-коладу.

— Или его убили.

— Почему ты так думаешь?

— Нас предал Хулио.

Молчание.

— Уверен?

— Он пытался выстрелить мне в голову.

— Зачем?

— Зачем он в меня стрелял?

— Зачем ему нас предавать?

— Похоже, из-за денег. Хулио пытался сорвать большой куш за права на воду, которые нашел один из его людей. — Анхель помедлил. — Вполне вероятно, что он выдал наших калифам. За соответствующую сумму он был готов практически на все.

— Ох. Следовало раньше вытаскивать его из Финикса. Этот город развращает.

— Да. Может, так бы вы его спасли.

— Стоп. Он умер?

— Очень даже.

— Ты тоже в него стрелял.

— И попал.

— Было бы неплохо задать ему несколько вопросов. Если своими действиями он поставил нас под удар…

Анхель почти слышал, как крутятся шестеренки в голове Кей; ее мозг обрабатывал новые данные, строил планы, адаптировался. Он терпеливо ждал, зная, что за этим последуют инструкции.

Однако вместо того, чтобы отдать распоряжения, она вздохнула. Ее голос звучал тускло, устало.

— Стоит мне решить, что мы в выигрыше, как что-то происходит. Я только что подписалась на расширение «Кипариса» на четыре тысячи квартир, а теперь я не знаю, будет ли у нас вода в реке к концу строительства.

— Вы серьезно? — Анхель занервничал, услышав неуверенность в голосе Кейс. Королева Колорадо, которая однажды освободила из тюрьмы гангстера и дала ему пушку, которая никогда и ни в чем не сомневалась, сейчас была встревожена. Хуже того, она казалась слабой.

— Наверняка Хулио управляли из Калифорнии, — сказала Кейс.

— Не думаю. — Анхель вспомнил мертвеца из «Ибиса» в роскошной квартире, а также громил из Калифорнии, с которыми столкнулся в морге и в Тайяне. — У меня такое чувство, что калифы тоже ничего не знают. С Хулио работал только один малый, бандит-зонец, так что вряд ли за ним стояли какие-то большие силы.

— Значит, он действовал как фрилансер?

— Похоже, что фрилансерами становятся все, кто хоть краем уха услышит об этих правах на воду.

— Что за права?

— Человек, который пытался их продать, утверждал, что это преимущественные права индейцев. Они принадлежат Финиксу, но он их не контролирует.

— Финикс не контролирует собственные права на воду? — Кейс рассмеялась. — Как это?

— Не стоит недооценивать некомпетентность госслужащих, — ответил Анхель. — Один из их адвокатов, человек по имени Джеймс Сандерсон, нашел эти права и попытался продать Калифорнии, но пожадничал и решил поиграть с нами тоже. Тогда к делу подключился Хулио. Из-за чего и погиб. По-моему, покупатель из «Ибиса» тоже хотел стать независимым подрядчиком. Как только люди получают эти права, они сразу начинают видеть возможности для фриланса.

— Насколько первоочередные эти права?

— Если то, что о них говорят, правда, то они старше самого Бога. Возможно, дают доступ к хорошему куску реки Колорадо. Может, они даже главнее, чем у Калифорнии.

Кейс рассмеялась.

— Ты же в это не веришь.

— Я уже не знаю, во что мне верить. Тот, у кого они оказались, начинает вести себя так, словно нашел святой Грааль.

— Тебе известно, сколько я сделала для Хулио?

— Вы вытащили его из преисподней. Как и всех нас.

— Все ищут запасные варианты. Вот в чем дело. Крысы бегут к спасательным шлюпкам.

— Наверняка искушение очень сильное. Эти права, должно быть, стоят миллионы.

Кейс рассмеялась.

— Если они такие замечательные, то они стоят миллиарды.

Это заставило его задуматься.

Сколько стоит жизнь города? А целого штата? Сколько люди заплатят за то, чтобы вода продолжала течь? Сколько Финикс заплатит просто за то, чтобы встать на ноги? Сколько отдаст другой город, чтобы не повторить судьбу Финикса?

— Ты знаешь, где сейчас права? — спросила Кейс.

— Я полагаю, документы находятся в запароленном компьютере, который мы добыли. Хулио очень торопился его взломать.

— Как жаль, что ты не смог просто его ранить. Мне бы хотелось узнать, какой урон нам нанесен.

— Думаю, все будет в порядке. У нас есть компьютер, есть люди, которые в состоянии его взломать…

— У нас?

Анхель помедлил.

— В деле замешан один журналист.

Кейс раздраженно зарычала.

— Чем дальше, тем лучше!

— Долгая история. Ее как бы втянуло в это дело. Она писала статью о человеке из «Финикс уотер», который и нашел эти права. Сейчас уже ничего не поделаешь.

— Неужели?

Анхель промолчал.

— У тебя какие-то чувства к этой женщине?

— От нее есть польза, понимаете?

— Ладно, не важно. Я найду специалистов-компьютерщиков. Есть номер, куда тебе можно позвонить?

— Нет, — отрезал Анхель, — к нашим людям я и близко не подойду. Неизвестно, кого продал Хулио. Может, здесь все уже под наблюдением агентов Калифорнии или Финикса. Эта журналистка говорит, что у нее есть знакомые хакеры. Думаю, они достаточно нейтральны и не будут в меня стрелять.

— Репортеры… — Голос Кейс переполняло презрение.

— Она другая… — Анхель умолк; ему не хотелось обсуждать свои запутанные чувства по отношению к Люси. — Она из тех, кого нужно остерегаться. Умная, понимаете?

— Немного понимаю. По крайней мере, в теории, — сухо ответила Кейс.

Их разговор заглушили аплодисменты.

— Мне пора. Когда начнутся речи, я должна быть перед камерами. — Она сделала паузу. — Достань эти права.

— Я работаю.

— Ты и журналистка… Как ее имя?

— Люси Монро. Погуглите. Она получила Пулитцера.

— Чудесно.

Он слышал скепсис в ее голосе.

— Лично я ей доверяю, — добавил Анхель.

Кейс презрительно фыркнула.

— И ты думаешь, что данные в этом компьютере — то, что нам нужно?

— Когда точно узнаю, я вам позвоню.

— Да уж, пожалуйста.

Голоса на заднем плане звучали все громче. Снова раздались аплодисменты, и связь прервалась. Кейс поглотило ее мероприятие.

Анхель бросил телефон на землю и топтал его до тех пор, пока пластмассовый корпус не треснул. Затем он нашел чип и стер его в порошок, раздавив пяткой. Вытащил аккумулятор, собрал все части и пошел по узким переулкам между хижинами из ДСП, пока не добрался до открытых бульваров.

На улице он нашел мобильный туалет. Бросил десять центов в щель и, опорожнив свой кишечник в метановый компостер, отправил туда же детали мобильника.

Затем Анхель вышел и стал смотреть, как мобильный туалет уезжает по темному бульвару, оглашая окрестности знакомым сигналом. Только когда машина повернула за угол, Анхель почувствовал себя в безопасности. Теперь никто не запеленгует его местоположение.

Он отправился обратно в трущобы, обдумывая последствия. Придется изучить все проваленные операции, каждый несчастный случай, все плохие новости и попытаться выяснить, связаны ли неудачи с их собственными ошибками, или это знак предательства Хулио. Сеть Кейс в Финиксе уничтожена. Все придется восстанавливать с нуля.

Анхель остановился возле уличного торговца. В небольшом стеклянном холодильнике на солнечных батареях красовались заиндевевшие бутылки «кока-колы» и «негра модело». Рядом на столике лежала стопка газет «Рио де сангре» и стоял небольшой алтарь Санта-Муэрте.

Снимок на первой полосе газеты был сделан другом Люси — Тимо. Он сфотографировал техасца, распятого на воротах поселения к югу от Финикса. Мертвецу воздали те же почести, что и Санта-Муэрте: вокруг него были расставлены бутылочки с алкоголем и лежали черные розы — предупреждение тем, кто попробует взять штурмом стены городка.

Торговец, смотревший новости на планшете, проследил за направлением взгляда Анхеля.

— Сезон охоты открыт.

— Может, я тоже из Техаса, — ответил Анхель.

— Для техасца ты совсем не такой побитый жизнью!

Анхель купил еще один телефон, наблюдая за тем, как на экране планшета разворачивается авария на «Блю меса». Каменная стена рушилась в замедленном повторе, в каньоне бурлил коричневый поток из воды и обломков.

Старик дал ему на сдачу пригоршню долларов и юаней.

У алтаря лежали приношения — пара раскрашенных черепов, сигареты и выпивка. И мертвая крыса.

Это что-то новенькое. Нечасто увидишь, чтобы Костлявой Госпоже приносили крыс.

Анхель бросил монету в один юань на блюдо с мертвой крысой, надеясь, что ему улыбнется удача.

Глава 32

Когда Люси забралась по лестнице в сквот, то обнаружила, что дверь не заперта, а в комнатах темно.

— Эй?

Она распахнула дверь, высматривая Анхеля. Внутри царил почти полный мрак. Через занавески проникало только немного света от палаток Красного Креста на площади. Она широко раскрыла глаза, и ей показалось, что в комнате ждет человек, который хочет схватить ее и закончить то, что начал Хулио.

Люси бросилась обратно. За спиной кто-то кашлянул, и она замерла.

Анхель сидел парой этажей выше. Прятался в темноте. Наблюдал.

— Черт возьми! Не делай так!

— Тс-с, — отозвался он и спустился к ней.

Когда они вошли в квартиру, Люси ударила его в плечо.

— Какого хрена?

Анхель, не разозлившись, включил карманный фонарик, обвел им комнату, затем зажег лампу, висевшую над столом. По комнате разлился свет. Люси прищурилась.

— Зачем ты так сделал?

— Просто следил.

— За кем?

— Мне здесь не очень нравится. — Он подошел к окну и выглянул наружу.

— Не знала, что ты такой разборчивый.

— Дело не в этом. Что-то… — Анхель пожал плечами. — Такое чувство, что сейчас начнется лесной пожар.

— Шарлин говорит, что обстановка накалена.

— Да, чувствуется.

Он ходил от окна к двери, выглядывал в узкий переулок, затем возвращался к окну, чтобы снова взглянуть на насос. К ее удивлению, на последнем круге он вдруг присел у подоконника и достал откуда-то две бутылки пива. Открыл одну о другую и предложил ей.

— Извини, что напугал.

Люси показалось, что он говорит искренне.

— Меня словно сглазили, — сказал Анхель, сев за стол. — Уже давно такого не было. Знаешь… как будто скоро все рухнет.

— Когда это было в последний раз?

Он нахмурился.

— Давно. Очень, очень давно.

— Когда ты работал на Кейс?

— Раньше. В Мексике. Наркодилеры решили расправиться с нашей семьей. Мой папа был копом, и кому-то показалось, что от него много проблем. Он даже не знал, кого разозлил. Может, они вообще его с кем-то спутали. Приказали убить не того человека. — Анхель хлебнул пива. — Так вот, маму и сестер убили, когда те подходили к дому. Просто взяли и скосили. Я был внутри, увидел, как в них стреляют, и смылся. Выбежал через черный ход, перелез через стену, порезавшись о стекло, и лег на землю. Слышал, как за стеной стреляют. А потом я вернулся и увидел плачущего отца. Он схватил меня и сказал, что мы едем на север.

— Когда это произошло?

— Мне было лет десять. В то время южная граница еще что-то значила. Людям приходилось переплывать через Рио-Гранде или топать по пустыне. Но мой папа служил в службе правопорядка… — Анхель помолчал. — Помню, как мы мчали по шоссе. Ты была в Мексике? Там на трассах полно «лежачих полицейских», чтобы ты не мог пролететь через какой-то вонючий городишко. Папа все время ругался. Chingada то, mierda это. Он никогда не сквернословил, а тут матерился всю дорогу. Это было самое жуткое — то, что он ругался, причем не со зла, а из-за того, что ему страшно… — Анхель снова умолк.

Люси вдруг поняла, что совсем забыла про пиво и оно нагрелось у нее в руке. Ей нужно было выпить, но она не хотела прерывать Анхеля, ведь он впервые так долго о чем-либо говорил. Она чувствовала, что затаив дыхание ждет продолжения рассказа.

— Когда подъехали к границе, он спрятал меня в багажник. Сказал пограничникам, что у него какие-то учения, и просто переехал через границу в своем полицейском автомобиле. Не знаю, кому он заплатил. Но если бежишь на север, то, конечно, бежать нужно далеко. Мой старик был умный, он это понимал, но не рассчитывал на то, что за ним устроят погоню. Картели ничего не упускают. Там дураков нет.

— А он точно не был наркодельцом? — спросила Люси. — Слишком большие усилия, чтобы расправиться с человеком, который ничего не делал.

— Он говорил, что нет. Хотя, с другой стороны, правда и ложь… — Анхель пожал плечами и поморщился от боли. — Кто знает, что нужно в таких случаях говорить десятилетнему мальчишке? — Он рассмеялся и выпил пива. — У того калифа была девчонка.

Перемена темы сбила Люси с толку.

— Ты про человека из «Ибиса»? Ратана?

— Да. Старина Майк Ратан здорово повеселился.

— Хулио сказал, что застрелил ее.

— Нет. — Анхель покачал головой. — Он застрелил только одну девчонку. Была и вторая — пряталась под кроватью. Из-за нее я тебя и нашел. Какая-то малолетка, зарабатывала на хлеб, торгуя собой, и влипла в дерьмо. — Он скорчил гримасу. — Нужно было дать ей больше денег… Хреновая вышла история.

— Как ты себя чувствуешь?

— Лучше, чем Хулио.

Люси мрачно рассмеялась и вспомнила, как Анхель с пистолетом в руке ворвался в комнату. Что она тогда почувствовала?

Облегчение.

Шок и облегчение от того, что этот странный, покрытый шрамами человек пришел к ней на помощь.

Она подошла к нему.

— Покажи.

Сначала он отстранился, но затем позволил ей поднять майку и снять повязку. Плечо было в жутком состоянии. Люси оглядела сквот, нашла пустые кувшины, оставшиеся от прошлых жильцов.

— Нужна вода. Я скоро вернусь.

Она взяла кувшин и пошла в очередь к насосу. Сначала она хотела расплатиться картой, затем вытащила из кармана наличность. Анонимность лучше. Бумажные деньги были на исходе, зато нашлись несколько монет в один юань. Наполнить кувшин хватит. Люси ошиблась в расчетах и заказала слишком много, в результате ей пришлось отдать излишки человеку, стоявшему за ней.

Вернувшись, она с удивлением обнаружила, что Анхель терпеливо ждет на том же месте.

— Решил два раза засаду не устраивать?

— Я следил за тобой из окна.

Ну разумеется.

— Воду нужно экономить. Другой не будет, пока не получу наличные.

— А ты осторожная, — заметил он, и было видно, что он этим доволен.

— Когда столько живешь в Финиксе, поневоле чему-то учишься.

Только вот часть воды я потратила зря.

Она спросила себя, почему она скрывает этот факт.

Что я хочу доказать?

Люси смочила его майку и промокнула рану. В тусклом свете фонаря было сложно что-то разглядеть. Она забрала у него фонарик и осмотрела раны.

— Кажется, осколки я извлекла. Все будет в порядке…

Люси замолчала. На нее смотрели его невероятно темные глаза. Она сглотнула, не в силах отвести взгляд.

Ой.

Она почувствовала его пальцы на своем топе. Он потянул ее к себе.

— Ой, — повторила она вслух.

Ой.

— А, какого черта…

Его руки скользнули вверх, притягивая ее ближе. Он был сильным. Эта сила и голодный взгляд должны были ее напугать, но Люси чувствовала себя в безопасности. Она села ему на колени — аккуратно, стараясь не задеть раны. Взяла его лицо в свои ладони, взглянула в его глаза. Поцеловала его шрамы, губы, щеки. Он притянул ее к себе с невероятной силой. Она не смогла бы отстраниться, даже если бы захотела.

Я его даже не знаю.

И все же она мечтала о том, чтобы его руки коснулись ее тела.

Он поднял ее. О боже, какой сильный.

— Не повреди себе что-нибудь, — шепнула она в паузе между поцелуями, но он только рассмеялся. Они упали на матрасы, целуя и лаская друг друга.

Его ладони накрыли ее груди, скользнули по соскам. Он неуверенно потянул вверх ее топ. Да. Люси сняла с себя топ. Ее тело было покрыто синяками, порезами и следами от плетки, но она этого не стыдилась, не боялась, что это увидит Анхель. Она даже гордилась этим.

Посмотри на меня. Смотри, как мне досталось. Смотри, что я пережила.

Они оба покрыты шрамами. Они похожи.

Она увидела, как он с трудом пытается выбраться из своей собственной майки.

— Дай я…

Она сняла с него майку. Руки Анхеля спустились к ее талии, потянули за джинсы, стягивая их с бедер. Она тем временем бешено расстегивала его ремень. Они целовались, лизали, кусали друг друга.

Кожаный ремень скользнул на пол, а с ним и пистолет. Откуда он взялся?.. Эта малозначимая мысль мельком пронеслась в голове Люси, пока она возилась с молнией.

О боже, как она его хотела. Даже намокла. Он еще не прикоснулся к ней, а она уже была влажной. Джинсы прочь!..

Они обнялись. Она провела рукой по его груди. Мускулы. Шрамы. Старые татуировки. Его руки властно гладили ее тело. Он целовал и облизывал ее грудь, шею, подбородок. Она выгибалась, прижимаясь к нему, чтобы чувствовать, как соприкасаются их тела, как смешивается их пот.

Пистолет Анхеля лежал на полу из покрытой шрамами ДСП, в нескольких сантиметрах от его вытянутой руки. Она видела оружие, из которого он застрелил своего друга, человека, оставившего на ней эти синяки, которые сейчас целовал Анхель. Его прикосновения причиняли боль, но и доставляли удовольствие. Они доказывали, что она еще жива.

Люси прижала его голову к своей груди, наслаждаясь болью. Она всю жизнь гналась за смертью, хотя и делала вид, что избегает ее. Как ни отрицай, Люси всегда мечтала оказаться в ее водовороте — и теперь полностью в него погрузилась. Никогда еще она не испытывала такой ужас, никогда еще не чувствовала себя настолько живой.

Она провела руками по мускулистой, покрытой шрамами спине Анхеля. Его язык скользнул по ее животу. Она застонала.

Да.

Ей хотелось, чтобы язык спустился ниже, между ног, чтобы Анхель целовал и лизал ее…

Там.

Люси выгнулась, крепко сжав бедрами его голову. В ответ он стал быстро лизать ее клитор. Она вскрикнула, не заботясь о том, что услышат соседи за тонкими стенами. Она намокла. О боже, какой она была влажной. Она обожала его язык…

Анхель вынырнул на поверхность, скользнул губами вверх по ее телу. Она притянула его к себе, целуя, мечтая ощутить вкус самой себя на его губах, видеть рядом его смуглое лицо, чувствовать прикосновение щетины к щеке.

Твердый член прижался к бедру. Люси ощутила прилив удовольствия при мысли о том, как он ее хочет. Она развела ноги, сжала его ягодицы. Он вошел в нее. У нее перехватило дыхание. Да. Вот так. Да.

Она снова увидела пистолет Анхеля на полу — и не смогла отвести от него взгляд. Опьяненная удовольствием, она чувствовала безумную жажду жизни при виде лежащего на полу рядом с ними инструмента смерти.

Она нуждалась в этом — ходить по тонкой грани между жизнью и смертью. Она всегда была такой. Анне этого не понять, родным этого не понять, но сейчас, пока она трахалась, ей казалось, что искалеченный город, который она считала своим домом, внезапно обрел смысл.

В ушах стоял свист техасских девочек, которые искали клиентов, писк насоса Красного Креста, наполнявшего кувшины очередного беженца, плач младенцев в лачугах, крики победителей в «труполото». Ее окружали люди, которые изо всех сил пытались выжить в ужасном мире.

И на этом зазубренном краю лезвия она была жива.

Люси схватила этого мужчину по имени Анхель, который, она точно знала, ее погубит, и притянула к себе. Задыхаясь, она прижималась к нему, чтобы полностью заполнить себя, и все-таки этого было мало.

Она взяла его за руки и прижала их к своему горлу.

— Держи меня. — Его пальцы сжались. — Да. Вот так.

Ее голос захрипел — пальцы сжали горло еще сильнее.

В Финикс она приехала для того, чтобы увидеть умирающий город, но осталась ради живых. Пытаясь увидеть что-то важное в страданиях жителей. На что похож город, который разваливается на части? Что все это значит?

Ничего.

Ничего это не значит.

Это просто доказательство того, как сильно я хочу жизнь.

Она трахалась в темной зоне, среди людей, живущих на зазубренном лезвии коллапса, и поощряла нож для воды, чтобы он заставлял ее жить еще острее.

Вот так.

Руки, которые лишили жизни бесчисленное множество людей, теперь держали ее. Контролировали ее. Он входил все глубже — понимая, что ей нужно.

— Сильнее, — шепнула она.

Сильнее.

Железные пальцы лишали ее дыхания. Оглушительно бил пульс.

Он — смерть. Он брал ее, как смерть забирает все живое. Он снова вошел в нее, и внезапно она намокла, стала невероятно влажной, задрожала. Ее окружает смерть. Выхода нет.

— Сильнее.

Вот что ей нужно: полностью исчезнуть. Аннигилироваться. Она мечтала об этом. Она мечтала почувствовать себя живой. Знать, что рискнула всем — и все-таки выжила. Пот жег кожу. Анхель заполнял тело. Использовал ее. Она хотела его, так хотела. Она представила себе, как он пронзает ее, стискивая руками ее горло.

— Сильнее.

Она задыхалась. Пальцы давили слишком сильно. Ее дыхание, ее жизнь в его руках. Он мог убить ее, если бы захотел. От нее ничего не осталось. Ее больше нет.

Он отнимал у нее воздух, и она ему позволяла.

Это было доверие. Это была жизнь.

— Сильнее, — шепнула она.

Сильнее.

Глава 33

Ощущение защищенности продлилось у Марии ровно один день — до тех пор, пока к дому Туми не подъехали Эстебано и Като на большом черном пикапе.

Увидев их, Мария бросилась в квартиру и заперла дверь. Но Эстебана, кажется, это не волновало. Он с приятелем просто опустил борт и что-то достал из кузова.

На мостовую с грохотом упал Туми. Висок Туми был в крови, губы рассечены, глаз закрыт. Громилы сковали ему руки наручниками за спиной. В зарешеченное окно Мария видела, как Эстебан и Като подтащили его к двери и швырнули на бетон.

— Привет, Мария! — крикнул Эстебан. — Деньги собрала?

Мария задержала дыхание, пытаясь не издавать ни звука.

— Ну же, девочка! Открой и отдай наличку.

Сиди тихо. Просто сиди тихо, и они уйдут.

— Мы знаем, что ты здесь! — Раздался звук удара, а затем хрип.

— Этот кретин сказал нам, что ты здесь, так что пожалей Мистера Пупусу и выходи.

Сиди тихо. Тихо, как мышь. Все рассосется…

— Думаешь, мы тупые? — снова крикнул Эстебан. — Думаешь, мы не знаем, что вчера ты торговала своей дыркой?

— Не надо так, — раздался голос Туми. — Поговорим, как деловые люди.

— Как деловые люди? — Эстебан рассмеялся. — Ладно. Как тебе такое дело?

Звук удара, хрип. Снова звук удара. Мария чуть сдвинулась, чтобы взглянуть на монитор видеокамеры, установленной снаружи.

— Последний шанс, девочка!

Эстебан приставил пистолет к колену Туми и нажал на спусковой крючок. Колено взорвалось. Туми закричал.

— Твою мать! — расхохотался Эстебан. — Больно, наверное!

Он повернулся и посмотрел прямо в камеру, ухмыляясь. Его лицо было покрыто каплями крови Туми.

— Он сказал, «поговорим как деловые люди». Если не выйдешь сию же секунду, я устрою ему бизнес и с другим коленом. Посмотрим, как калека будет торговать лепешками без ног.

— Беги, Мария! — крикнул Туми. — Беги! Обо мне не беспокойся!

Эстебан ударил его по голове и снова улыбнулся в камеру.

— Девочка, я просто хочу получить свою плату. Мне заплатят либо деньгами, либо кровью, — и в этом случае я еще за тобой вернусь. Если хочешь, чтобы твой друг жил, выходи. Иначе я прикончу его, а затем займусь тобой.

— Ладно! — крикнула Мария. — Твои деньги у меня! Не бей его!

— Вот это я и хотел услышать.

— Не делай этого! — крикнул Туми, но Мария уже бежала туда, где припрятала деньги, полученные у человека со шрамами. Их было мало, но… она просунула деньги в щель для писем. Эстебан нагнулся, поднял их и стал пересчитывать.

— Маловато, девочка.

— Это все, что у меня есть!

— Да? — Эстебан встал на колени рядом с Туми и засунул ему в рот ствол пистолета. — Забавно, потому что кто-то интересовался у наших «койотов» насчет билета отсюда. Так что если ты не собиралась платить за проезд лепешками…

— Больше ничего нет! — крикнула Мария. — Он платил своими деньгами, не твоими!

— Девочка, ты ведь знаешь, я так не работаю. У тебя остались долги. Если выйдешь и заплатишь, то, клянусь, мозги твоего друга останутся у него в голове.

— Нет! — крикнул Туми. — Не делай это!

Однако Мария думала только о том, что из-за нее погибла Сара. Она отпустила Сару, и ее убили.

Со слезами на глазах она неловко отодвинула задвижки. Эстебан ухмылялся, наслаждаясь ситуацией.

— Не трогай его, — сказала Мария. — Он не виноват.

Лицо Туми было в крови. Кровь текла у него из носа, и он задыхался, пытаясь дышать со стволом пистолета во рту.

Только не он. Пожалуйста, только не он.

— У меня нет денег. Но я пойду с тобой.

На секунду ей показалось, что Эстебан все равно застрелит Туми. Но он улыбнулся и вынул у него изо рта ствол. Затем знаком приказал Като садиться в машину.

Мария присела на корточки рядом с Туми.

— Не надо, — шепнул он. — Не ходи с ними.

— Я не могу… — Мария сморгнула слезы. — Я не могу допустить, чтобы тебя убили.

— Извини. Я думал, что тот «койот» меня не выдаст.

— Ты не виноват. — Она вытерла глаза.

— Не делай это. Не надо…

К ужасу Марии, она увидела, что Туми снова готов драться. Даже если при этом его убьют. Он попытается схватить Эстебана. Мария бросилась к нему и крепко обняла. Очень крепко, чтобы он не смог сделать какую-нибудь глупость.

— Ты не виноват, — шепнула она, а затем выпрямилось. На ее блузке осталась кровь Туми, но ей было все равно. — Не трогай его, — сказала она Эстебану. — Я сделаю все, что хочешь. Буду зарабатывать, как ты хочешь, но его не трогай.

— Я не против. Вету нужна только ты. На лепешечника ему плевать.

— Не волнуйся, — обратилась Мария к Туми. — Я вернусь, как только заплачу Вету.

— Ага. Она вернется, — ухмыльнулся Эстебан. — Когда отдаст все долги.

Он схватил Марию за руку и потащил ее к пикапу.

Мария оглянулась и увидела, что Туми, сжимая ногу, сумел приподняться и сесть.

— Не трогай его, — повторила Мария. — Обещай, что не тронешь.

— Ты бы лучше о самой себе беспокоилась. Вет сделал тебе поблажку, а ты его наколола. Задержала платеж, а теперь еще и пыталась сбежать. — Эстебан рассмеялся, заталкивая Марию в машину. — По сравнению с тем, что ждет тебя, лепешечник еще легко отделался.

Сидя между двумя мужчинами, Мария говорила себе, что она не покажет свой страх, но когда машина заехала на территорию Вета и стала петлять по улицам квартала, она почувствовала, что боится.

Гиены почуяли машину и побежали вслед за ней к воротам. Като нажал на клаксон, и их машину пропустили.

Кто-то из людей Вета заметил появление Эстебана, однако большинство, не обращая внимания, продолжали играть в карты и домино под большими цветными зонтиками.

Гиены подошли к ограде, прижались носами к сетке.

Когда Эстебан вытащил Марию из машины, из своего дома вышел Вет. Эстебан отдал ему деньги. Вет взвесил их на ладони, посмотрел на Марию.

— Это все деньги, которые ты заработала? Вот это?

Мария кивнула, не доверяя своему голосу.

— Знаешь, я ведь старался тебе помочь.

Молчание затянулось. За сеткой расхаживали гиены.

— Я должна была…

— Ты должна была попытаться сбежать? Ты не верила, что я о тебе позабочусь?

Она замолчала.

— Я разрешил бы тебе заработать деньги на проезд, неужели не понимаешь? Я хотел тебе помочь. Ты мне нравилась.

Вет склонил голову, нахмурился.

— Такая умная… Я думал: «Вот она, вот девушка, которой нужно дать еще один шанс. Я возьму ее под свое крыло. Дам ей шанс заработать, а потом она уйдет на север с кругленькой суммой денег. И всегда будет помнить, что я сделал для нее доброе дело».

— Извини.

— Я снова спрашивал про тебя у Санта-Муэрте. — Вет показал на алтарь, на котором сверкали пустые бутылки от текилы. — На этот раз она не просила тебя спасти. Она тоже не любит тех, кто не держит слово.

Гиены за забором стонали и хихикали, словно чувствуя благоприятную возможность, скрытую в словах их хозяина.

— Сара умерла, — попыталась объяснить Мария. — Я запаниковала…

— Плевать на Сару. Только ты мне была небезразлична. Ты нравилась Костлявой Госпоже. Но ты не сделала то, о чем мы просили.

— Теперь я могу работать. Я тебе заплачу.

— Деньги — пройденный этап. Проблема в данный момент — искупление, а его за деньги не купишь. — Вет встал и посмотрел на Эстебана и Като. — Разберитесь с ней.

Эстебан и Като схватили Марию за руки и потащили к загонам с гиенами. Она сопротивлялась, но они привыкли к людям, которые борются за жизнь, и легко ее удержали.

Гиены сходили с ума: сначала одна, а затем и другие возбужденно залаяли, стали подниматься на задние лапы и хихикать, заметив их приближение. Из темных брошенных домов появились новые и побежали к остальным.

Мария кричала и упиралась. Эстебан и Като со смехом швырнули ее к забору, и гиены бросились на нее, но она отскочила и с трудом поднялась на ноги. Звери выли и бились о сетку.

Эстебан и Като подталкивали ее к забору. Все ближе и ближе.

— Они тебе нравятся, puta? Ты им — да.

Бежать было некуда. Гиены ждали у сетки — дюжина, не меньше. Зубы. Слюна. Пятнистые шкуры. Злоба, голод. Шум оглушал. Эстебан схватил Марию за запястье и прижал ее руку к сетке.

— Дадим им попробовать.

Мария завопила, пытаясь высвободиться. Ее пальцы были все ближе к сетке и зубам. Она не могла убежать.

Пальцы коснулись ограждения. Она сжала кулак, но Эстебан с силой ударил ее руку о забор, и гиены бросились на нее.

Глава 34

На второй день ожидания вестей от Тимо Люси уже лезла на стену от беспокойства.

— Я пойду, — сказала она.

Утреннее солнце проникало в окна сквота, и воздух в их квартире закипал. Ей хотелось только одного — выбраться из этой жалкой дыры. Но Анхель был против, и теперь она сходила с ума.

— Я пойду, — повторила она более твердо.

— Весьма вероятно, что за твоим домом следят.

— Санни — мой пес. Я должна его забрать. Я за него в ответе.

Анхель пожал плечами.

— Раньше нужно было думать.

Люси свирепо взглянула на него.

— А если я отправлю Шарлин?

— Если надо что-то сделать, поручи это тому, кому не известно наше местонахождение.

— Мы ведь даже не знаем, ищут нас или нет.

Анхель покачал головой.

— Нас ищут.

— С чего ты взял?

— Я бы на их месте искал.

Наконец им удалось прийти к компромиссу. Люси попросила Шарлин позвонить мальчику-соседу, чтобы он забрал Санни к себе.

По крайней мере, Санни будет в порядке.

Она тревожилась. Она расхаживала по комнате.

Анхель сохранял спокойствие. Казалось, он совсем не против того, чтобы сидеть, смотреть телевизор, проверять обстановку, выглядывая из окна, и ждать. Он напоминал умиротворенного Будду — готового действовать, но при этом терпеливо выжидающего, когда настанет подходящий момент.

Анхель подобрал на улице китайский учебный планшет и заплатил крутившимся у насоса детям, чтобы те взломали управление закачкой. Поэтому теперь, вместо руководств по написанию иероглифов и роликов по основам языка и этикету, он смотрел старую серию «Неустрашимого». Звук был как из консервной банки, а картинка дергалась, но его, похоже, это не волновало.

Его способность ждать злила Люси. Она подумала, не связано ли это с тем, что Анхель сидел в тюрьме, или с его жизнью в Мексике, или с какими-то другими подробностями прошлого, которые он скрыл. Она совсем его не понимала. Она заметила, что либо страстно желает его, либо ненавидит за его невозмутимость. Улыбаясь происходящему на экране раздолбанного планшета, он выглядел моложе, и Люси подумала, что теперь она видит другую версию Анхеля — не покрытого шрамами бывалого волка, а невинного мальчика, еще не ставшего ножом для воды.

Люси свернулась клубочком рядом с ним на матрасе. Боже, еще одна серия «Неустрашимого».

— Как ты можешь это смотреть?

— Мне нравятся ранние серии. Они лучше всего. Когда все еще покрыто тайной.

На экране кучка Веселых Перри готовилась перебраться через реку, в Неваду, и молилась о том, чтобы Бог вошел в сердца ополченцев, «Псов пустыни», которые поджидали их на другом берегу.

— Таких дураков не бывает, — буркнула Люси.

— Ты удивишься, узнав, какие тупые эти Веселые Перри.

Вот так, в одну секунду мальчик исчез. Она прижималась к убийце, который работал на Кэтрин Кейс.

— А ты их знаешь?

— Кого? Веселых Перри?

— Нет, других. «Псов пустыни».

Он скривился.

— Они не так себя называют.

— Ты понимаешь, о чем я. Ты сотрудничал с ними, да?

Анхель остановил воспроизведение и посмотрел на нее.

— Я делаю то, что нужно Кейс. Вот и все.

— Это безжалостные люди.

Он нахмурился, покачал головой.

— Нет. Просто напуганные.

— Они снимают скальпы.

— Иногда они выходят за рамки. Это не их вина. — Пожав плечами, он включил видео.

— Не их вина? Я была на границе, я видела, что они делают! — Люси с трудом сдерживалась. Она закрыла рукой экран, чтобы привлечь внимание Анхеля. — Я видела скальпы.

Он снова поставил на паузу и посмотрел Люси в глаза.

— Слышала про психологический эксперимент, когда один человек заставил людей думать, что они либо заключенные, либо охранники? И тогда все стали вести себя соответственно?

— Конечно. Стенфордский тюремный эксперимент.

Анхель включил «Неустрашимого» и показал на экран, где «Псы пустыни» начали убивать Веселых Перри.

— Это то же самое. Ты даешь людям роль, и они ее играют. Люди… — Он пожал плечами. — Отвези их на границу, прикажи защищать ее от беженцев — они станут пограничниками. Поставь их с другой стороны — они будут молить о пощаде, позволят снимать с себя скальпы и трахать себя в жопу, вот как эти Веселые Перри. Никто из них работу не выбирал, она сама к ним пришла. Кто-то родился в Неваде и играет роль «Псов пустыни». Другие родились в Техасе, поэтому учатся ползать на брюхе и просить милостыню. Веселые Перри молятся и идут через реку, словно овцы, а «Псы пустыни» рвут их на части, словно волки. Поменяй их местами, и ничего не изменится.

— Ты тоже бы не изменился?

— Никто бы не изменился. Живешь в хорошем доме — ты один человек; живешь в трущобах — вступаешь в банду, садишься в тюрьму. Если идешь в Национальную гвардию, то играешь роль солдата.

— А если тебя завербовала Кэтрин Кейс?

— Тогда ты режешь то, что нужно отрезать.

— Значит, сами по себе люди — ничто? Все определяют условия при рождении, и никто не может стать лучше?

— Черт, не знаю. — Анхель рассмеялся. — Я не такой умный.

— Не надо.

— Что не надо?

— Притворяться невеждой.

На секунду он поджал губы. Признак раздражения. Желания бороться с ней. Люси подумала, что сейчас он вспыхнет, сорвется на нее, но он успокоился.

— Ладно. — Анхель пожал плечами. — Может, у людей действительно есть выбор. Однако чаще всего они просто делают то, к чему их подталкивают.

Он кивнул на экран и снова запустил видео.

— Если все реально рушится, то да, конечно, тогда люди какое-то время действуют заодно. Но только если все не очень плохо. Я читал статью про одну страну в Африке — Конго или Уганду, что ли, — и думал, как же хреново люди поступают друг с другом, а потом дошел до места, где солдаты…

Он посмотрел на Люси, затем отвернулся.

— Ополчение, с которым я работал, делало то же самое с Веселыми Перри, пытавшимися перебраться через реку в Неваду. И именно это делали картели, когда окончательно захватили Чихуахуа. Всегда одно и то же. Изнасилования. Отрезанные члены, засунутые в рты парней. Трупы, облитые кислотой или сожженные. Та же херня, снова и снова.

Слушая его, Люси почувствовала себя дурно. В соответствии с такой точкой зрения от людей всегда ждут зла, потому что люди никогда не обманывают ожиданий. И хуже всего было то, что она не могла с этим спорить.

— Словно у нас в ДНК есть то, что превращает нас в чудовищ, — прошептала она.

— Да. И мы все — одни и те же чудовища, хотя и меняемся по воле судьбы. Однако должно пройти очень много времени, прежде чем мы попытаемся сделать что-нибудь другое.

— Думаешь, существует и другая версия нас?

— То есть мы можем быть не только дьяволами, но и ангелами? — Он постучал по своей груди, указывая на себя.

Люси невольно улыбнулась.

— Ты, наверное, не лучший пример.

— Наверное.

На экране Тау Окс пытался убедить Веселых Перри не доверять «койотам», которые собирались перевести их через границу. Никто его не слушал.

Анхель выдохнул и кивком указал на планшет.

— Я думаю, мы хотим быть хорошими. Это приятно — мечтать, что ты такой же, как и он.

Только что он был глыбой из стали и гранита. И вдруг, глядя на то, как Релик Джонс ставит ловушки на торговцев людьми, Анхель показался почти невинным. Лишенным цинизма.

— Сейчас он реально вломит «койотам», — сказал Анхель и внезапно стал похож на мальчика, который завороженно следит за приключениями своего героя.

Люси не могла удержаться от смеха.

— Тебе правда нравится этот сериал?

— Да. Он классный. А что?

— Это же пропаганда. Более половины средств его создатели получают от Комиссии ООН по делам беженцев.

— Серьезно? — удивленно спросил Анхель.

— Ты не знал? — Люси покачала головой. — Я написала статью о продюсерах сериала. ООН хотела вызвать сочувствие к беженцам из Техаса у жителей северных штатов.

Она засмеялась еще громче, увидев скорбное выражение лица Анхеля.

— Извини, — задыхаясь, выдавила она. — Я думала, ты знаешь. Большой, крутой нож для воды. Я думала, вам все известно.

Анхель с обиженным видом смотрел на экран.

— Мне все равно нравится.

Он выглядел таким печальным, что Люси стало его жаль.

— Да, оно хорошее. — Она положила голову ему на плечо. — Какие еще серии у тебя есть?..

Час спустя позвонил Тимо.

— Ну, я добыл то, что тебе нужно. Встретимся в баре «Хилтона».

— Серьезно? — спросила Люси. — Взломал?

— Да, взломал. — Он помолчал. — Но то, что я добыл, тебе не понравится.

— То есть?

— Встретимся через час. И ради бога, о нашей встрече никому не говори.

У Люси было достаточно времени на то, чтобы помучиться от беспокойства, прежде чем поехать в центр города на побитом «Пинто», одолженном у Шарлин. Заметив техасские номера, прохожие бросали на нее злобные взгляды.

В баре «Хилтона-6» царил полумрак; тонированные стекла делали свет пустынного солнца бледно-янтарным. Тимо с ноутбуком Ратана ждал ее в кабинке у окна. В отфильтрованном свете он казался призраком. У нее возникло чувство, что все в баре залито лучами бесконечного заката.

Губы Тимо были плотно сжаты.

— В чем дело? — спросила она, усаживаясь напротив. — Что у тебя?

— Мы давно знакомы, да?

— Конечно, Тимо. Что случилось?

Он постучал по ноутбуку.

— Это жуткое дело, девочка.

Она непонимающе посмотрела на него.

— В чем дело?

— Когда ты попросила меня им заняться, я думал… — Он понизил голос. — Ты не сказала, что собираешься идти против Калифорнии.

— А это важно?

— Нет, конечно, — если не считать того факта, что сегодня утром меня навестили двое людей с визитками «Ибиса». Двое милых мужчин, которые просто хотели узнать, как долго я собираюсь жить в Финиксе.

— «Ибис»? — Люси похолодела. — К тебе пришли из «Ибиса»?

— Если бы я знал, что ты занимаешься водой, то обратился бы к кому-нибудь другому. Я думал, это наркотики.

— В «Ибисе» знают, что ноутбук у тебя?

Тимо страдальчески посмотрел на нее.

— Нет, они знают, что ноутбук у тебя. — Он толкнул к ней ноутбук и встал.

— Ты серьезно? — зашипела Люси.

— Они угрожали мне, Люси. Мне и Марте. Как я должен был поступить? — Он помолчал. — Они просто хотят с тобой поговорить. — Тимо встал и быстро ушел.

Он ее подставил.

На столик упала тень, удобно устроилась на месте Тимо, распахнула пиджак. Люси сразу узнала его. Тот самый функционер, который обратился к ней несколько лет назад. Человек из «Ибиса». Человек, который давным-давно сказал ей: «В своих статьях вы жестко критикуете Калифорнию».

Она вспомнила, как он подтолкнул к ней кровавую газетку и гору китайских денег. Объясняя правила игры, которые позволят ей и дальше работать в Финиксе.

Человек улыбнулся, беря под контроль кабинку. Казалось, он совершенно не постарел. Люси попыталась вспомнить его имя.

— Кота. Вы — Дэвид Кота.

— Отлично. — Кота улыбнулся. — Вы настоящий профессионал. У вас талант запоминать имена, держать их в памяти, не полагаясь на технику. Это признак острого ума. У вас в голове столько всего, что нам было сложно разобраться в ваших намерениях. — Он постучал по своим очкам, на линзах которых встроенный компьютер выдавал данные. Грязное окно его души. — Большинство людей не может полагаться только на свою память.

Глаза Коты были водянистыми, почти жидкими. Голубые водянистые глаза с красными веками. Крошечные булавочные головки в голубых радужках. Люси подумала, что он, наверное, их оперировал. Кажется, он заметил, куда она смотрит.

— У меня аллергия, — объяснил он. — На пыль… Здесь сложно жить, даже в Тайяне, где столько фильтров. Все экономят. В Калифорнии такая халтура им с рук не сошла бы. Никто не вкладывает средства на долгий срок, даже китайцы. По крайней мере здесь. Город обречен.

— Я деньги не возьму, — шепнула Люси. — Ваши деньги мне не нужны.

— И хорошо. Я уже вам заплатил.

— Вы хотите, чтобы я прекратила о чем-то писать? — Она указала на компьютер. — Об этом? О правах на воду? О племени пима?

Он улыбнулся.

— На этот раз нас беспокоит не то, о чем вы пишете.

Они оба посмотрели на ноутбук, лежавший между ними.

— Нас беспокоит этот компьютер.

— Он у вас. Берите его.

— В нем ничего нет.

Люси осеклась.

— Нет?

— Ну, это же ноутбук нашей компании. Уж я-то знаю, что в нем.

— Но ведь там права на воду.

Кота поднял вверх согнутый палец.

— Не играйте с нами. Где наши права на воду? Мы заплатили за них. Ратан что-то купил, затем заявил, что его обманули, — но теперь мы знаем, что это не так. Мы знаем, что права были у него. Где они?

— Я… — Люси посмотрела на ноутбук и сглотнула. — Я думала, что они в компьютере. — Она снова сглотнула. — Мы все так думали.

Кота скорчил гримасу.

— Из-за этого я потерял людей, — зашипел он, наклоняясь к ней. — Хороших людей. Я не верю, что права не у вас.

— Их у меня нет!

— Значит… права исчезли? Растворились в воздухе? Люси, я даю вам последний шанс, отнеситесь к этому серьезно. Вы ведь не хотите, чтобы ваш друг Тимо сфотографировал вас в последний раз? Совсем одну, в бассейне? Вы ведь не хотите закончить жизнь вот так?

— Вы просто животное.

Кота притворился шокированным.

— Думаете, мне нравится это делать? Я просто хочу получить то, что нам продал Джеймс Сандерсон.

— Я уже сказала, что прав у меня нет.

— А нож для воды? Анхель Веласкес? У него они есть? Они у него, да?

— Если бы он добыл права, то вернулся бы в Лас-Вегас.

— Если только он не пытается провернуть тот же трюк, который Сандерсон проделал с Финиксом, а Ратан — с нами. Мы заметили нехорошую тенденцию — человек, к которому попадают эти права, пытается нажиться на их продаже.

— Повторяю, у меня их нет.

Кота начал что-то говорить, затем умолк. Задумчиво погладил галстук.

Он получает инструкции, поняла Люси. Читает то, что пересылают ему в очки-компьютер. С ними в кабине были и другие люди, они слушали их разговор.

— Ну ладно. Может, я вам и верю.

Однако взгляда от нее он не отвел, и внезапно на Люси накатил ужас.

Нужно встать, пойти прочь. Она знала, что сейчас он скажет что-то страшное.

Нужно уйти. Нужно бежать.

И все же она оставалась на месте, не в силах сопротивляться журналистской привычке, — хотела выяснить, чем закончится история.

Что тебе нужно? Кто ты?

Она слишком увязла в этом деле — с тех самых пор, как Джейми поведал ей о своих планах. Она могла сколько угодно обманывать себя, убеждать себя в том, что надо уйти, — но она должна была узнать, чем все закончится.

— Что вам нужно? — наконец спросила она.

Кота прикоснулся к своим очкам. Люси задумалась о том, что он в них видит и какие именно люди держат на поводке такого монстра, как Дэвид Кота.

— Предположим, что определенным лицам, с которыми я сотрудничаю, очень много о вас известно, — сказал Кота. — О ваших передвижениях, о знакомых. Предположим, что им известно все. Они — словно сосед, который приглядывает за твоим домом, когда тебя нет, кормит твою собаку, предупреждает об опасности.

Санни.

— Очередная угроза?

Он резко покачал головой.

— Предположим, что этот сосед настроен дружелюбно. Что он просто о вас заботится.

Снова возникла пауза.

— Нож для воды, с которым вы сейчас… По мнению соседа, будет лучше, если вы приведете его в определенное место в определенное время…

— Я этого не сделаю.

— На границе темной зоны есть одна автомастерская, — продолжал Кота как ни в чем не бывало. — Рядом стоит палатка Веселых Перри. Много техасцев, куча местных обращенных. Все поют и пытаются обрести любовь бога.

— Я это не сделаю.

— Ждем вас там завтра днем. Скажем, в 2.15.

Она понимала, что слушала его слишком долго. Нужно бежать прямо сейчас — встать и бежать. Предупредить Анхеля. Но водянистые голубые глаза Коты удерживали ее на месте.

— Меня немного беспокоит тот факт, что мы не слышим друг друга, — непреклонно продолжал он.

— Вам меня не запугать. Я вас больше не боюсь.

— Запугать вас? — Лицо Коты было непроницаемым. — Нет, конечно. Мы не похожи на того зверя, который вас похитил. Мы никогда не причиним вам вреда. — Он наклонился к ней. — Нам нравится, как ваши пальцы печатают статьи: щелк-щелк-щелк. Мы не хотим их ломать.

Он достал из кармана пиджака стопку фотографий и разложил их на столе.

— Но ведь это ваша сестра, да?

Люси ахнула. Анна, в Ванкувере. На фотографиях она забирала сына из детского сада, усаживала его в маленькую синюю «Теслу». На заднем плане — серые облака и зеленая листва деревьев.

На других снимках в кадр попала Стейси — она обернулась, чтобы посмотреть, как мать пристегивает брата ремнем безопасности. Снимок был очень крупным, словно фотограф стоял рядом с Анной. В волосах Анны блестели мелкие капли дождя, похожие на бриллианты.

Люси смотрела на фотографии и чувствовала, как накатывает тошнота.

Она долго обманывала себя, притворялась, что может жить среди беженцев, «пловцов», наркодилеров и при этом оставаться в стороне. Словно если она не станет смотреть прямо на чудовище, то оно ее тоже не заметит.

Но это была ложь. Девочка на дне бассейна стала копом, застреленным у своего дома, а тот превратился в друга, убитого у входа в «Хилтон». Друг же стал Анной, улыбающейся своим детям.

Мягкой счастливой Анной. Анной, которая думала, что буря далеко, которая не понимала, что все в мире связано, и если вихрь увлек Люси, то саму Анну и ее детей туда тоже утянет.

Люси строила свою жизнь, полагая, что может от всех отгородиться. Это была иллюзия.

Она сглотнула.

— Вы убьете Анхеля, да? Поэтому вы хотите, чтобы я его к вам привела?

— Поймите, — улыбнулся Кота, — нам просто надо с ним встретиться. В прошлом он от нас ускользал. Если приведете к нам этого ножа для воды… — он пожал плечами, — то сможете и дальше писать свои статьи: щелк-щелк-щелк — и мы забудем об этом разговоре. Дело же простое. Пустяк.

Когда Люси вернулась в сквот, Анхель лежал, растянувшись на матрасе.

— Ну? — спросил он, глядя на нее снизу вверх.

У Люси сжалось горло. Она была не в силах подобрать слова. Могла лишь смотреть на его раны, на его шрамы. Вспомнились слова человека из «Ибиса»: «В прошлом он от нас ускользал». Шрамы поверх шрамов. А теперь и новые осколки в его плече. Эту рану он получил, спасая ее.

— Ну? Узнала что-нибудь? — снова спросил он.

— Да. Конечно.

Она налила воды из кувшина в грязный стакан, который забыл кто-то из предыдущих жильцов. Имущество, которое прежние хозяева решили не везти на север.

— Теперь у нас есть адрес, — наконец сказала она.

— Да?

Она удивилась, услышав, что ее голос звучит совершенно обыденно. В нем должна была сквозить ложь. Такой профи, как он, просто должен был ее раскусить.

Вот что с тобой делает страх, подумала Люси. Он превращает тебя в идеального лжеца.

— Есть одно место, своего рода тайная квартира калифов, где Ратан хранил рабочие материалы. Похоже, права находятся там.

Анхель уже натягивал на себя пуленепробиваемый жилет.

— Тебе в нем жарко не бывает? — спросила она, наблюдая за ним.

Он ухмыльнулся и снова стал похож на мальчика.

— Шутишь? Когда я в таком прикиде, все дамочки считают меня крутым.

Люси заставила себя улыбнуться. Он подошел и притянул ее к себе. «Он знает. Наверняка знает», — с ужасом подумала Люси. Она поборола желание отстраниться, — тогда он поймет, что она его предала. Он поцеловал ее, и внезапно она обмякла в его руках, стала целовать его отчаянно и страстно. Почувствовала вкус его языка. Провела руками по животу, расстегнула ремень, внезапно теряя рассудок от желания.

Все умирают. Все мы в конце концов умираем, что бы мы ни делали.

Бояться нечего. Сожалеть не о чем.

Они обнялись, изголодавшись друг по другу, мечтая пожить еще немного.

Не важно. Финал у всех один.

Глава 35

Мария лежала в клетке, прижимая к себе раненую руку. Мизинец и безымянный палец превратились в ноющие обрубки, покрытые запекшейся кровью. Она подумала, не воспалятся ли раны, и решила, что это не имеет значения. Все равно она недолго протянет. Ее обжигало солнце, а ветер усиливал мучения, швыряя песок.

Загон примыкал к ограждению, за которым находились гиены. Они наблюдали за ней, высунув языки. Стоило ей шевельнуться, как звери просовывали морды через решетку, словно надеялись, что на этот раз забор упадет.

Упорные.

Лучше умереть от обезвоживания, высохнуть и превратиться в мумифицированный труп. Тогда, по крайней мере, Вет, Эстебан и Като будут разочарованы. Тогда она не станет для них развлечением. Они не увидят, как она с воплями пытается убежать от гиен. Жаль, нет ничего подходящего под рукой, чтобы повеситься или вскрыть себе вены.

— Держи. Тебе нужно пить.

Рядом с клеткой стоял Дамьен с бутылкой воды и тарелкой в руках. Она впервые увидела его здесь — раньше приходили другие.

— Не хочу.

Со вздохом он присел на корточки и стал проталкивать еду через решетку.

— Не хочу! — крикнула она.

Солдаты Вета оглянулись. Эстебан встал и с улыбкой подошел поближе.

Дамьен бросил на Марию полный ярости взгляд.

— Видишь, что ты натворила?

Мария рассмеялась.

— Думаешь, я его боюсь? Что он сделает — скормит меня гиенам?

— С тобой можно много чего сделать, — сказал Эстебан. — Просто нужно следить, чтобы ты не истекла кровью.

— Оставь ее в покое, — сказал Дамьен. — Ты уже сделал достаточно.

— Мне не нравится, как она на меня смотрит.

— Забудь.

— Не учи меня, pendejo. А то и тебя туда брошу.

Дамьен отошел.

Эстебан просунул за ограждение тарелку, на которой лежал рис с фасолью.

— Давай, putita, ешь. Набирайся сил, иначе бежать не сможешь. — Он махнул в сторону гиен. — Правила знаешь? Мы запускаем тебя через одни ворота, и если доберешься до противоположных, Вет дарит тебе свободу. Если ты бегаешь быстро, если тебе повезет, то у тебя есть шанс. Но для этого тебе нужны силы.

Мария с ненавистью посмотрела на него, представляя, что это за ним гонятся гиены.

— Ну же, лапочка, вот еда. Макни в нее свою мордочку… Жри, сука!

Она представила себе, как по его шее течет кровь.

Эстебан нахмурился и ушел.

Дамьен вернулся с еще одной бутылкой воды.

— Пей. Я серьезно.

— Какая тебе разница?

Дамьену хотя бы хватило совести выглядеть смущенным.

— Я… Я не знал, что так выйдет.

— Когда вы скормите меня… им?

— Когда этого захочет Вет. — Он посмотрел туда, где под навесом Эстебан и другие солдаты Вета играли в карты. — Ему нравится, что люди тебя видят. Что они знают, к чему все идет. — Он протолкнул бутылку через щель в ограждении. — Может, еще не скоро. Так что стоит поесть и попить.

Мария хотела отказаться, однако голод и жажда одержали верх. Она жадно напилась и съела пищу, заталкивая ее в рот здоровой рукой.

Эстебан подошел посмотреть.

— Почему для него ты ешь, а для меня — нет? Все еще злишься из-за пальцев?

В голове Марии крутилась только одна мысль — как же ей хочется увидеть его смерть. Услышать его предсмертные вопли. Заставить его заплатить за то, что он сделал. Сжать его горло. Заманить бы его как-нибудь в клетку…

— Уходи, Эстебан, — сказал Дамьен. — Хватит, повеселился.

— Это вряд ли, веселье только начинается, — возразил Эстебан. Он собирался что-то сделать, но тут его позвал Като:

— Эстебан, мы опаздываем!

— До встречи, девочка. Вернусь, тогда и поговорим.

Он и Като сели в огромный черный пикап и уехали, оставив после себя облако пыли.

Дамьен снова присел на корточки рядом с Марией. В нескольких метрах от них с любопытством следили за происходящим желтоглазые гиены. Голодные, заинтересованные. Мария подумала, правду ли сказал Эстебан — что ей, по крайней мере, дадут хотя бы малейший шанс спастись…

— О чем ты думала? — спросил Дамьен.

Мария с отвращением взглянула на него.

— О том, что нужно валить отсюда на хрен.

— Я считал тебя умной.

— Проваливай, Дамьен.

— Извини. Просто не ожидал, что ты сюда попадешь. Мне казалось, что ты знаешь правила игры. Твоя подружка Сара — она знала. Тебе нужно было держаться ее.

— Сара умерла.

Дамьен был удивлен.

— Что? Не в курсе? — поддела она его. — Она играла так, как вы хотели. Мы пошли зарабатывать для вас деньги, и ее убили. Мы обе делали то, что нужно вам. И теперь ее больше нет. — Она злобно взглянула на него. — И это твоя вина — ты нас подставил. Вот поэтому я и решила сбежать.

Мария стерла пот со лба. Ее черные волосы были горячими и тяжелыми. Она тут поджаривалась. Дамьен выглядел виноватым.

— Помоги мне, — шепнула Мария.

— Как?

— Выпусти меня.

Он неуверенно рассмеялся.

— Ключи у них вон там, — настойчиво продолжала Мария. — Я их видела. Сегодня ночью сможешь меня выпустить. Никто не узнает.

Дамьен посмотрел на бойцов Вета, которых не интересовало ничего, кроме карт и текилы.

Она видела, что он слабеет.

— Тебе они нравятся не больше, чем мне.

И это была правда. Он находился на самой нижней ступени иерархии. На самом деле он был не одним из них, а просто мальчиком, который командовал шлюхами Вета.

— Мы оба уйдем. Отправимся на север.

— Не могу. — Дамьен покачал головой. — Если я такое выкину, меня бросят к тебе, тоже побегу наперегонки с гиенами.

— Они не узнают. Сегодня ночью.

Однако связь между ними порвалась, и Мария это почувствовала, просто действовала на автомате.

— Ты в долгу передо мной, — сказала она. — Я здесь из-за тебя.

Дамьен отвел взгляд.

— Я постараюсь достать «пузырей». Закайфуешь. Если примешь побольше, то почти ничего не почувствуешь, когда… — Он замолчал, поглядывая на гиен.

— Когда они порвут меня на части? Хочешь, чтобы я побалдела перед тем, как меня съедят заживо?

— Так принести тебе «пузырей» или нет? — смущенно спросил Дамьен.

Вместо ответа она с ненавистью уставилась на него.

— Извини, — буркнул он и стал отворачиваться.

— Дамьен?

Он снова повернулся к ней.

— Да?

— Иди ты на хрен.

Глава 36

— Почему мы здесь остановились? — спросил Анхель, когда Люси свернула на обветшавшую заправку, рядом с которой стоял магазинчик.

— Сигарет купить, — буркнула она.

— Не знал, что ты куришь.

— Если проживу еще пару недель, то брошу. Снова.

Анхель тоже выбрался из машины, и она удивленно оглянулась на него.

— Что ты делаешь?

— Возьму себе конфет.

— Серьезно?

— Ага. Я проголодался.

Пока Люси спрашивала продавца о сигаретах, Анхель бродил вдоль стеллажей со сластями. Мармеладных мишек не было. Он выбрал упаковку других мармеладок и вернулся к прилавку. Люси наконец взяла «Мист» и к нему пачку доз «Мальборо» со вкусом жевательной резинки.

— Я так и думал, что ты куришь самокрутки. Старая школа. — Анхель положил упаковку с конфетами на прилавок. — Я заплачу, — добавил он, когда Люси потянулась за бумажником.

Люси кивнула, посматривая на машину, словно ожидала, что ее угонят.

Анхель вставил кредитную карту в аппарат, но тот в ответ пискнул. Отказ. Анхель вставил ее еще раз.

— Сэр, у вас другая есть?

Анхель посмотрел на клерка. «У меня их полсотни, pendejo», — подумал он.

Однако его встревожил тот факт, что карта не сработала.

Он вставил ее еще раз и снова получил отказ.

— Не волнуйся, — сказала Люси. — Присмотришь за машиной? Я оставила в ней ключи. — Она достала наличные. — За твои конфеты я заплачу.

Анхель взял упаковку и вернулся к «метрокару», пытаясь понять, почему его карта внезапно сдохла. Он стал вспоминать, когда расплачивался ей в последний раз. Два дня назад? До Тайяна, это точно. Когда ужинал в «Хилтоне»? Когда пил с Хулио?

Сев в машину, Анхель бросил в рот конфету. В витринах магазинчика отражалось солнце, и очертания Люси, стоявшей у прилавка, были едва различимы. Она ему нравилась — как она движется, как ведет себя.

На другой стороне улицы, на стоянке разорившегося супермаркета Веселые Перри поставили огромную молельную палатку. Люди с плакатами на английском и испанском обещали бутылки с водой всем, кто придет на службу. Пустынный ветер рвал у них плакаты из рук.

Какой-то мужчина на границе парковки мочился в фильтр-пакет «Клирсэк». Закончив, он поднес пакет ко рту и стал пить из него, сжимая обеими руками. Сейчас он выглядел самым счастливым человеком в мире. Поначалу люди брезгливо относились к «Клирсэкам», но в конце концов даже самые щепетильные смирились.

Анхель перебрал в голове доступные варианты. Если «Матео Боливар» не работает, нужно попробовать другие карты. А также связаться с УВРЮН, выяснить, в чем дело. Хулио не мог знать все его имена, так что не было смысла уничтожать удостоверения и связанные с ними кредитки. Наверняка какой-то сбой в системе УВРЮН.

Проклятая бюрократия.

Даже сидя в машине на другой стороне улицы, Анхель слышал крики Веселых Перри — они каялись в грехах, делали жертвоприношения. Время от времени раздавались радостные вопли и аплодисменты.

Из палаток вышли люди с амулетами на шнурках — доказательством того, что они стояли на коленях. Как будто по окровавленным спинам не видно, что они прошли ритуал очищения. Многие постоянно стремились сбросить с себя груз грехов. Наверное, не успокоятся, пока не умрут от бичеваний.

Умрут.

Почему его карта умерла? Что-то здесь не так. Она должна была сработать. Удостоверения никогда его не подводили.

Люси все еще была в магазине. Она смотрела сквозь витрину. Смотрела на него…

— А, черт!

Анхель успел повернуться и увидел, что на него летит огромный черный пикап. Еще один взревел сзади.

— Твою ма…

Пули разбили лобовое стекло. От мощных ударов ремень безопасности врезался в тело. Боль. Новые пули попали в цель.

Анхель упал на пол и, врубив передачу, рукой нажал на педаль газа.

«Метрокар» взревел. Стекла покрылись паутиной трещин и разлетелись; посыпались осколки. Автомобиль во что-то врезался, Анхеля оглушила ударившая в лицо подушка безопасности.

«Я же ее кровью испачкаю», — мелькнула дурацкая мысль. Анхель нашарил ручку, раскрыл дверцу и выпал наружу. Все это бессмысленно, они придут и его прикончат… и все равно он не мог сдаться.

Анхель выхватил пистолет, однако в ладони было пусто. Пушка выскочила прямо из руки.

Скользкая.

Он снова попытался найти пистолет. Перед глазами стояла картинка из прошлого: sicario убивает свою жертву. Он вспомнил, как убийца встал над жертвой и нашпиговал ей голову свинцом. Вспомнил, как при каждом попадании дергалось тело. Вспомнил, как sicario навел пистолет прямо на него. Божественный перст, решающий, будет он жить или умрет. Убийца улыбался, делал вид, что нажимает на курок. Играл в бога.

Наконец удалось взять пистолет. Затрещали выстрелы; пули ударили в противоположный бок машины. Много стволов.

Анхель прижался к колесу, гадая, с какой стороны они подойдут, стараясь расслышать звук их шагов за своим оглушающим хриплым дыханием. Адский ад, как же больно.

Ну же! Подходите, суки. Подходите, пока я не истек кровью.

Ему была ненавистна мысль о том, что его найдут уже мертвым. Что у него даже не будет шанса выстрелить в ответ.

Что ж, так вышло. Смерть не выбирают.

У насосов кричал какой-то бедняга, угодивший под перекрестный огонь. Снова затрещали выстрелы; им аккомпанировали звуки бьющегося стекла.

Руки дрожали, и дрожь было не унять. Он умирал. В каком-то смысле от этого ему даже стало легче. С тех пор, как sicario прицелился в голову Анхеля, тот знал, что отныне на нем метка. Смерть забрала его родных, одного за другим, и теперь пришла за ним.

Тень смерти. Человек с оружием в руках, лицо покрыто татуировками. Анхель нажал на курок.

Тень упала, и снова вышло солнце.

Анхель со стоном откатился, ожидая, что другой убийца зайдет с противоположной стороны. За «метрокаром» шла стрельба, но в его сторону пули не летели.

Он прислонился к шине, шипя от боли, и, тяжело дыша, уставился на раскаленный солнечный шар.

Он должен был уже умереть.

Убирайся отсюда на хрен, pendejo.

Он перекатился на живот и пополз по горячему бетону и битому стеклу.

Из живота вываливались кишки. Ребра треснули и ножами резали грудь.

Анхель перевалился через бордюр. Пополз дальше. Еще один упрямый урод, слишком тупой, чтобы сдаться. Слишком тупой, чтобы лечь и умереть, как от него требуется. Упрямый.

Он всегда был упрямым. В школе, перед учителями. В тюрьмах Эль-Пасо, в тюрьмах для несовершеннолетних в Хьюстоне. Он был достаточно упрямым, чтобы протянуть до тех пор, когда ураган Ксавьер разрушил тюрьму, позволив ему и остальным заключенным выйти на улицу, где лил дождь и по воздуху летали деревья. Достаточно упрямым, чтобы добраться до Вегаса.

«Вот почему я оставляю тебя в живых», — шепнул sicario.

— Пошел ты в жопу.

Анхель полз.

Берегись, pendejo.

Он перекатился — и точно, к нему уже подкрадывалась смерть.

Он выстрелил убийце в лицо, снова перекатился и пополз вперед.

Sicaro смеялся. Qué malo! Я знал, что ты на это способен, cabrón. Даже когда ты намочил штаны из своего крошечного крантика, я знал, что когда-нибудь у тебя будут большие яйца. Я это видел. Güevos размером с fútbols.

За насмешками sicario слышался шепот — кто-то молился. Анхель не сразу понял, что хриплый голос, читающий «Аве Мария», — его собственный. И как ни пытался он отвлечься, молитва продолжалась — литургия Богу, Санта-Муэрте, Деве Марии и даже проклятому sicario, который, похоже, решил стать его ангелом-хранителем.

Анхель дополз до переулка. Руки были покрыты грязью, рубашка насквозь промокла от крови. Он оглянулся и увидел за собой длинный кровавый след.

Пистолет скользил в ладони. Он отпустил его, сбрасывая вес, сбрасывая жизнь и смерть, но продолжал ползти.

Вдали снова затрещали выстрелы, однако к нему они не относились. Уже не относились.

Анхель нашел разрушенную стену из шлакоблоков и, задыхаясь, со стоном пролез в дыру.

Зачем мне все это? Надо просто сдаться и умереть.

Кишки горели адским пламенем. Гораздо проще лечь и сдохнуть. По крайней мере, тогда боль утихнет.

Со стоном он двинулся дальше.

Упрямый гаденыш.

Очевидно, пуля — возможно, бронебойная — попала в живот, куда-то в бок, и прорвала ткань бронежилета. Солнечный свет ощущался физическим грузом.

Это бог давил на него.

Вставай, парень.

Анхель обнаружил, что лежит на красном декоративном гравии заднего двора какого-то коттеджа. Лицо онемело. Он прикоснулся к подбородку, и пальцы нащупали кость. Он вспомнил, как выплевывал зубы, и представил, во что теперь превратилось лицо. Вновь началась перестрелка, и Анхель опять пополз, постанывая и задыхаясь. Но уже медленнее. Медленнее.

Он двигался вперед. Солнце палило, тяжелое, словно свинец, вдавливая его в землю.

Сквозь кровавую пелену Анхель увидел брошенный дом. Добраться бы до тени, уйти подальше от этой тяжести. Как только солнце перестанет давить ему на спину, он сможет отдохнуть.

Еще немного… Он нашел, за что ухватиться рукой, подтянулся — и не обнаружил под собой опоры.

Какого черта?..

Он упал мешком. Одна рука оказалась прижата к земле телом, ноги болтались над головой. Все, кроме боли, исчезло.

Изумрудный бетон под щекой.

Бассейн. Проклятый плавательный бассейн.

Анхель беззвучно рассмеялся. Просто еще один «пловец» из Финикса. Последнее унижение.

Он с диким усилием перевернулся и лег на спину, судорожно переводя дыхание. Боль накатывала и стихала вместе с замедляющимся биением сердца.

Во рту пересохло. Он хотел выбраться из бассейна, однако бортики были слишком крутые. Жук, который очутился на дне ванны.

Идиот, в тебе слишком много дыр.

Забавная мысль. Вода вытечет из его тела — как в мультфильмах, которые он смотрел в детстве. В них пули не убивали, а просто дырявили.

Перестрелка вдали продолжалась. Как на войне. Анхель был рад, что ничего уже не увидит. Он лежал неподвижно, глядя на солнце, и ждал, когда остановится сердце.

Над ним нависла тень. Наконец-то. К нему идет Санта-Муэрте, Костлявая Госпожа.

Теперь Анхель в ее руках — так же, как и много лет назад, когда sicario целился ему в голову.

Анхель снова стал десятилетним. Смерть не прошла мимо, она просто ждала.

Она всегда ждала.

Глава 37

Все, кто находился в магазинчике, упали на пол, решив, что угодили в бандитскую разборку. Только Люси осталась стоять и смотрела на то, что она сотворила.

Подъехали два больших пикапа, один рядом с «метрокаром», второй — за ним. Из кузовов выскочили мужчины с автоматическими винтовками. Они открыли огонь, обрушили на машину град пуль. Окна «метрокара» разлетелись на мелкие кусочки.

Машина рванула вперед, завиляла, врезалась в старый пожарный гидрант и застыла. Два пикапа сопровождали ее, словно пара акул. К «метрокару» поспешили люди, чтобы убедиться, что задача выполнена.

«Это сделала я», — подумала Люси, но тут же вспомнила, что иначе они точно так же расправились бы с Анной и ее детьми.

Так почему я плачу?

Наилучший выход из ситуации. Люси отсюда выберется, а Анна и дальше будет спокойно жить в райском Ванкувере. Энт и Стейси вырастут, не зная о том, что смерть касалась их щек холодными костлявыми пальцами. Они будут жить, а Люси сможет уйти.

Она вытерла слезы тыльной стороной ладони. Надо выбираться из Финикса. Бежать, пока можно…

Двое мужчин с пистолетами прятались за стеллажом со сластями. Один из них говорил по мобильному телефону. Второй ей подмигнул.

— Не бойся, лапочка, — протянул он с южным говором. — Мы этого так не оставим. Напав на одного, они нападают на нас всех.

Он с товарищем выбрался наружу и побежал на убийц, открыв по ним огонь.

Техасцы? Но я же не из Техаса.

Машина. Техасские номера.

Убийцы кинулись в укрытие, стреляя в техасцев, которым уже удалось одного уложить.

Люси хватило ума упасть на пол, когда техасцы с радостными воплями нырнули обратно в магазин. За ними вслед полетел свинец. Витрины разлетелись.

— Получили, гады?! Не злите Техас! — крикнул один.

Второй снова кому-то звонил, вызывая подмогу.

На другой стороне улицы из палатки высыпали Веселые Перри. Большинство бросилось врассыпную, словно тараканы, однако некоторые, с винтовками и пистолетами, поспешили к заправочной станции.

Обстрел усилился; снова полетели осколки стекол. В воздухе свистели пули. Взрывались пакеты с чипсами и крендельками. Двое техасцев по-пластунски проползли мимо Люси, высунулись наружу и открыли огонь.

— Уходи! Мы разберемся! — крикнул ей один из них, перезаряжая оружие.

Люси снова выглянула из-за стеллажа. Убийцы разделились; часть пошла к «метрокару» добивать Анхеля, остальные, пригнувшись и стреляя на ходу, двинулись к магазину. Никто из них, похоже, не заметил, как Веселые Перри обошли их сзади и открыли огонь.

Люси нырнула за укрытие. Шальные пули жужжали, словно шершни. Другие посетители уже исчезали за дверью с надписью «Служебный выход»; Люси толкнула ее и выбралась наружу. В магазине кто-то закричал. Она побежала прочь, а за спиной взорвались бензонасосы.

Воздух дрогнул, над заправкой вздулось черное облако, подернутое оранжевым пламенем. Снова стрельба. Хлопки и взрывы. Стрекот автоматического оружия.

Люси остановилась, задыхаясь, рухнула на колени и уставилась на облако в форме гриба. Вдали завывали сирены. Нужно убираться отсюда. Нужно где-то спрятаться.

Рука болела. Люси увидела на предплечье горячий бугор — след от пули. С локтя капала кровь. Ее ранили, а она и не почувствовала.

Но теперь, когда она видела рану, ей показалось, что боль просто адская.

Люси стянула с себя футболку, оторвала от нее полосу и, морщась, перевязала рану. Кости вроде целы.

«Просто рана навылет», — подумала она и с трудом подавила истерический смех.

— Ерунда, — сказала она. — Пустяк. Все нормально. Просто уходи отсюда. — Надевая майку, она разговаривала сама с собой, чтобы успокоиться. — Просто уходи. Все в порядке. Ты сделала то, что им было нужно. Забирай Санни и уходи.

Черное облако над заправкой росло. Она прикрыла глаза ладонью, глядя на дым.

— Вы в порядке, мисс?

Люси развернулась и увидела еще людей с оружием. Тоже техасцы.

— Все нормально, — кивнула она, зажимая рану.

Она понимала, что нужно уходить, однако в ней уже проснулась журналистка.

— Что вы делаете? — спросила она у техасцев, бегущих мимо.

— Мстим, — ответила одна женщина, не останавливаясь. — Они замочили одного из наших.

Это про Анхеля.

Почти невольно Люси пошла за ними. Они добрались до угла магазинчика. Тот уже весело горел, но его бетонные блоки по-прежнему могли служить укрытием. Их встретили жар и пепел.

Люси выглянула из-за угла. Один пикап полыхал. Убийц прижали огнем.

Она увидела, что у многих техасцев в руках мобильники.

— Что это?

— «Первые патриоты Техаса», — ответила женщина. Двое мужчин приложили пальцы к шляпам. — Возвращаем долг обществу.

Техасцы мрачно рассмеялись — и внезапно выбежали из укрытия, открыли огонь по убийцам, пытаясь отплатить за все свои унижения.

Вдали снова завыли сирены: полиция и пожарные заметили столб черного дыма. Ветер усиливался, а с ним и пожар. По кварталу разлетались искры.

По улице промчались две машины, набитые местными гангстерами. Проезжая мимо молельной палатки, они открыли огонь, убив нескольких Веселых Перри. Заправка продолжала гореть. С неба падали горящие обломки. Дом на другой стороне вспыхнул, и его быстро охватило пламя. Загорелся и соседний дом.

Горячий сухой ветер нес пепел и горящие бумаги. Люси вдруг пожалела о том, что рядом нет Тимо, чтобы это сфотографировать. Он умел запечатлеть момент. Маленькая искра, которая превращается в крошечное пламя, которое разрастается в огненную бурю…

Она видела пробитый множеством пуль «метрокар» с техасскими номерами. Дверца со стороны пассажира открыта, но в салоне никого.

Рядом с машиной лежал труп. Не Анхель.

Люси вдруг поняла: она надеется, что Анхель спасся. Даже если от его смерти зависело выживание Анны, Люси невольно болела за него. Он живучий. Он выкарабкается.

Но тогда он придет мне мстить.

Эта мысль заставила Люси похолодеть, несмотря на жар, который окружал ее со всех сторон. Вокруг шел бой. Перестрелка давала метастазы. К горячему воздуху примешивался черный дым. Языки огня тянулись вверх; пламя ревело, поднимаясь все выше.

Даже не понимая, что делает, Люси направилась к крохотной машине, щурясь, защищая глаза от дыма и пыли. Если он жив, он будет мстить. Он ее убьет. И все же она продолжала идти к машине.

Адский ад.

От машины тянулся кровавый след. Люси пошла по нему и обнаружила в переулке второго мертвого убийцу. Анхель выжил. Внезапно на нее накатило предчувствие. Наверное, его невозможно убить. Он непобедим — все эти истории о том, как он выживал в Мексике, как завоевал доверие Кэтрин Кейс… Наверное, он вообще не человек, а демон. Наверное, его благословила Санта-Муэрте и он стал бессмертным.

С нарастающим беспокойством Люси шла по следу.

Его пистолет лежал в проломе стены. Она взяла его. Он был липким от крови, тяжелым.

След вел к пустому бассейну. На его дне, в расширяющейся луже из собственной крови лежал Анхель.

Сперва Люси подумала, что он мертв. Сломанная кукла, такая же, как и множество других «пловцов», которых она видела в Финиксе. И вдруг он моргнул.

Он поднял руку, словно наводя на нее невидимый пистолет, прицелился, а затем его рука бессильно упала.

Люси взвесила пистолет в руке.

Прикончи его. Прикончи его, и все.

Вместо этого она к нему спустилась.

— Люси?..

— Тс-с. Не двигайся.

Она осторожно ощупала его. Бронежилет принял на себя основной удар, но пули летели со всех сторон, и Анхель не мог не получить повреждений. Одна пуля оцарапала ему череп, другая — подбородок. Люси распахнула бронежилет и ахнула: его рубашка пропиталась кровью.

Анхель застонал.

— Я думал, ты меня убила.

— Угу. — Люси вздохнула. — Я тоже.

— Хреновая работа. Эти стрелки… — шепнул он. — Дешевка.

Внезапно Люси обнаружила, что на глаза навернулись слезы. Пистолет лежал рядом с ней. Один выстрел, и все закончится. У меня не было выбора. Иначе погибла бы Анна. Пристрелить его сейчас — значит проявить милосердие.

Анхель закашлялся.

— Люси?

— Да?

— Ты не могла бы не курить?

— Это не я. Это огонь.

На самом деле, огромный пожар. С неба летел пепел. Черные листья утеплителя и бумаги размером с ладонь. Она вдруг поняла, что огонь лижет небо уже с двух сторон.

Люси положила голову Анхеля себе на колени. Пистолет был под рукой. Почему бы не выстрелить ему в голову? И избавить его от страданий?

Она — часть всего этого. Все зло мира в ее руках, и оно давило на нее, пыталось превратить в одно из своих существ. В еще одного подручного сил тьмы, который готов создать очередного «пловца».

Люси взяла Анхеля под мышки и потащила к покатому участку бассейна. Он застонал.

— Тс-с.

Анхель обмяк — потерял сознание. Или умер. Она потащила его дальше. Это было все равно что нести бетонную плиту.

— Почему ты такой тяжелый?!

Задыхаясь, Люси перевалила через низкий край бассейна безжизненное тело, затем наклонилась, чтобы поднять его ноги. Вверх и вперед. Она перекатила его через бортик и вылезла, задыхаясь. Пот тек ручьем. Анхель лежал неподвижно. Неужели и в самом деле умер?

Люси нащупала пульс. Нет, еще держится.

Она села и задумалась о том, как будет выбираться вместе с ним отсюда.

— Люси? — Шепот. Анхель очнулся.

Она наклонилась к нему.

— Да?

— Как они на тебя вышли? Кому ты рассказала, что я с тобой?

— Никому. Они уже знали.

— На тебя давили?

Люси отвернулась, не в силах смотреть ему в глаза.

— Моя сестра. Они угрожали убить сестру.

— Хороший метод.

Над ними клубился дым. Огонь подходил ближе. Люси вспомнила лесные пожары в горах, зверей, бегущих от ревущего пламени.

Она снова подняла Анхеля. Дотащила его до пролома в стене. Пот заливал глаза, капал с носа и подбородка, растекался по лицу. Она присела и закашлялась.

Анхель снова посмотрел на нее.

— Уходи, — сказал он и прикоснулся к ее щеке. — Все нормально, честное слово. Все хорошо.

Сделанного не воротишь.

Неподалеку от них вспыхнула цепочка кондоминиумов. Весь квартал был огромной пороховой бочкой. Слишком много обнажившихся элементов каркаса, слишком много уголков, куда могут залететь искры.

Пожар ширился, пламя перепрыгивало с жилого комплекса на отдельные дома и на другие комплексы. Сухой пустынный ветер подхватывал и раздувал огонь.

— Беги, — шепнул Анхель.

Люси заметила брошенную тачку и, проклиная себя за упрямство, побежала за ней. У нее заломило спину, когда она попыталась усадить Анхеля.

Шина была спущена. Ну, разумеется. Кто бы стал ее подкачивать?

Еще один дом взорвался. Пламя вырвалось наружу; все деревянные части вспыхнули одновременно, когда окружающий жар вызвал спонтанное возгорание.

Люси взялась за ручки и стала толкать по улице тачку, в которой сидел Анхель. Вокруг полыхали дома. Ревело так, словно рядом грохотал товарняк.

Накатила волна жара.

Анхель был похож на мертвеца.

Какая же я дура.

Она оглянулась через плечо и неуклюже побежала по улице.

Небо за спиной закрыла стена голодного огня. Люси не могла постоянно опережать пламя, а обходного пути не было. Впереди дорога заканчивалась тупиком.

Ей не успеть провезти Анхеля через все эти дома и дворы. Выругавшись, Люси бросила тачку и побежала обратно. Нашла небольшой брусок и сунула его в огонь.

И вернулась с самодельным факелом в руках.

Если не сработает, мы зажаримся.

Пройдя мимо тачки, на которой, словно сломанная кукла, лежал Анхель, Люси начала поджигать все дома подряд. Бегала по комнатам, переходила из одного дома в другой.

Огоньки плясали, росли, ревели.

Она вернулась к Анхелю. Теперь они оказались зажаты между двумя огненными стенами — одна впереди, другая позади. Воздух обжигал. Люси вытащила Анхеля из тачки, и они вместе легли на горячую мостовую. Она взяла его за руку.

Когда-то она брала интервью у пожарных — давным-давно, еще в те времена, когда они хоть как-то пытались контролировать лесные пожары в горах. Один пожарный рассказал, как его расчет едва не сгорел заживо, когда огонь внезапно повернул в их сторону. Пожарного осенило: он поджег траву впереди себя, и они бросились вслед за огнем по уже выжженной земле.

Так он спас жизнь своим товарищам.

Жар нарастал. Люси услышала стоны Анхеля, потерявшего невероятно много крови. «Какая же я дура», — подумала Люси, но все равно его не бросила.

Огненная буря превращала людей в животных. И сама Люси едва не избежала этой участи. Но теперь ей показалось, что она все понимает. Водоворот страха может превратить тебя в злодея, заставить тебя рвать соседей на части, вешать их на заборах. Однако она наконец поняла тех немногих, кто решил бороться с бандитами и наркодельцами, с богачами, ножами для воды и отрядами ополчения, тех людей, кто выбрал не легкий, а правильный путь.

Она не сбежала. Либо она сгорит здесь, станет частью ужаса, который помогла создать, либо уйдет отсюда свободная, очистившаяся.

Стена огня продолжала расти.

Кожа Люси начала обгорать.

Глава 38

Мария почуяла запах дыма задолго до того, как пришел огонь. Уже тогда она понимала, что творится что-то неладное — по тому, как солдаты Вета смотрели на запад, по тому, как они заволновались. По тому, как перестали над ней издеваться.

Мимо пронесся Дамьен.

— Что происходит?

— Мощная перестрелка, — крикнул Дамьен. — Нужно поставить на место Веселых Перри.

— А что за дым?

Дамьен рассмеялся.

— Мир горит!

Бандиты Вета прыгали в машины, заряжали автоматы. Пикапы уезжали прочь, оставляя за собой клубы дыма, которые уносил горячий ветер.

— Выпусти меня! — крикнула Мария Дамьену.

— Ты спятила?

— Просто брось мне ключ. Никто не узнает.

Он оглянулся по сторонам.

— Брось мне ключ, и будем считать, что ты сделал подарок Костлявой Госпоже. Ты идешь стрелять в людей, — а ведь у них тоже есть оружие.

Из особняка вышел Вет. Дамьен беспомощно пожал плечами.

— Извини, не могу.

Он прыгнул в кузов грузовика, и машина умчалась. Вет сел во внедорожник. Через минуту территория опустела — если не считать гиен, сопящих за оградой.

На Марию всем было плевать.

Дым стал гуще. За пламенем садилось красное солнце. Вдали появились новые пожары. Гиены внимательно смотрели на них, подняв уши и нюхая дым, бродили по загону, стараясь найти выход.

Вдали грохотала стрельба, и ее эхо отражалось от крыш, покрытых испанской плиткой.

Мария попыталась решить, хорошо это или плохо. Настала ночь, никто так и не вернулся. Стрельба не стихала.

В воздухе клубился дым, в потоках теплого воздуха летели горящие пакеты — «Клирсэки». Мария села рядом с гиенами, и все они стали высматривать на горизонте свою судьбу, уйти от которой не могли.

— Не хочешь отсюда выбраться?

В ночи мелькнула тень.

— Туми?

Хромая, он вышел из темноты. В его руке сверкнул серебристый револьвер. Мария за всю свою жизнь никому так не радовалась.

— Что ты здесь делаешь?

— Вет забыл запереть ворота. — Он подошел к ее клетке. — Как бы нам тебя отсюда вытащить?

— Ключ вон там.

Туми добрался до того места, где люди Вета играли в карты.

Возвращался он, казалось, целую вечность, однако через минуту уже открыл замок и крепко обнял ее.

— Нужно убираться отсюда. Повсюду идут бои, и я не хочу попасть под перекрестный огонь.

Выглядел он ужасно — оборванный, истощенный. На ногу он наложил тяжелый самодельный лубок. Лицо перекосило от боли.

— Обопрись на меня, — сказала Мария.

— Что у тебя с рукой?

— Ничего. Все в порядке. — Она вывела Туми с территории Вета. — Подожди здесь.

— Ты что делаешь? Ты в своем уме?

Не слушая его, она побежала обратно. Схватила ключи, открыла загоны с гиенами. Гиены насторожились, услышав звон цепей. Мария бросилась бежать.

Гиены были быстрыми.

О Санта-Муэрте, какие же они быстрые.

Она услышала, как они врезались в загородку. Цепи заскрежетали и одна за другой поддались.

Мария вылетела из главных ворот, и Туми их за ней захлопнул. Щелкнул замок. Гиены врезались в железную решетку, и та задрожала. Мария, дрожа от страха, с криком отпрыгнула.

— Ты loco, девочка.

— Loca. Estoy loca, — машинально поправила его Мария. — Если Вет вернется, будет ему сюрприз. — Она положила руку Туми себе на плечо. — Идем.

Огонь распространялся во всех направлениях и даже перебросился на холмы. Сагуаро вспыхивали, как хлопушки в темноте, сотни Иисусов на горящих крестах падали, становились частью огромного пожара.

Туми опирался на нее, тяжело дыша и хромая при каждом шаге.

Над головой стрекотали вертолеты, летевшие навстречу пламени и треску автоматического оружия.

— Похоже, горит весь мир, — прошептала Мария.

— Вполне возможно. Мобильные сети отрубили, чтобы Веселые Перри не могли координировать свои действия.

Холмы, дома и само небо были в огне. По воздуху летели горящие «Клирсэки» и окровавленные тряпки. В дымном небе ярко светили оранжевые звезды.

Вот он какой, ад.

Про ад Марии рассказывали, когда она ходила в церковь. Туда попадали грешники. Но этот, похоже, заглатывал всех подряд, не обращая внимания на то, что в нем оказались люди вроде нее и Туми, а не только монстры вроде Вета.

Они шли дальше через горящую ночь. Дважды натыкались на уличные банды: один раз — на зонцев, которых успокоил Туми, а второй — на техасцев-поджигателей. Мария убедила их, что они не враги.

— У нас с тобой дела идут неплохо, — заметил Туми, когда они спрятались за дверью какого-то дома.

Эхо от выстрелов отражалось от крыш.

Мария вытерла пот и сажу с лица.

— Думаешь, твои дома еще стоят?

— Наверное, мы это узнаем.

На залитом потом лице Туми застыла гримаса боли.

— Ты в порядке?

— Все нормально, принцесса. Нормально. Идем.

Мария остановила его.

— Почему ты пришел за мной? Ты ведь не должен был этого делать.

Туми рассмеялся.

— Почти не пришел.

— И все-таки пришел.

Он посмотрел на пистолет в своей руке.

— Порой становится ясно, что нужно рискнуть, иначе жизнь будет хуже смерти.

— Я хочу жить.

— Мы все хотим жить.

— Нужно убираться отсюда.

Туми рассмеялся.

— После такого… — Он покачал головой. — После такого гвардики калифов и Невады будут охранять границу еще усерднее. Вот урок для всех, у кого есть глаза.

— Техасцев теперь никто не примет, да?

Туми поднялся на ноги.

— И кто их за это упрекнет? — Он протянул ей пистолет. — Держи. Имей в виду, будет отдача.

— Зачем ты мне это показываешь?

Он посмотрел на нее.

— Если на нас нападут, беги.

— Все будет нормально.

Но чем дольше они шли, чем больше перестрелок им приходилось обходить, тем больше Мария в этом сомневалась.

Жаркая ночь и пламя укутывали их плотным удушающим одеялом, и идти по городу без воды было все равно что по пустыне. Когда они наконец добрались до лагеря сквоттеров рядом с насосом «Дружба», то нашли там только обломки и пепел. Все самодельные хижины, все палатки Красного Креста исчезли. Трупы дымились. В воздухе висел запах жареного мяса. Среди руин бродили дикие собаки и койоты; они рвали тела на части, рыча друг на друга.

Мария и Туми пошли к насосу, проверить, работает ли он. Завидев стаи зверей, Туми крепче сжал в руке пистолет. Впрочем, собак и койотов было слишком много.

Стоя на краю площади, Туми бросил взгляд на насосы.

— Вряд ли они работают. От жара электроника наверняка расплавилась.

Мария с тоской посмотрела на вышедшие из строя насосы, жалея о том, что не взяла воду в доме Вета.

Стаи собак продолжали поедать трупы.

— Нам нужно выбраться из Финикса.

Туми грустно рассмеялся.

— И куда мы отправимся?

— На север. В Калифорнию. Куда угодно, лишь бы подальше отсюда.

— Как ты это сделаешь? Почти всех, кто занимается переправкой мигрантов на другой берег Колорадо, контролирует Вет. — Он покачал головой. — Я уже один раз прокололся, помнишь? Его люди будут нас искать.

— Может, он погиб.

— Ты так думаешь?

Она так не думала. Вет не может умереть. Он — демон. Он со своими гиенами будет жить вечно.

— В любом случае, — продолжал Туми, — мы банкроты, а для техасцев цены поднимутся. Люди еще сильнее захотят убраться отсюда, и цены взлетят до небес. Нам нужно выждать, собрать деньги, а затем действовать. Помоги мне встать. Вернемся домой, разработаем план.

— Твой дом еще стоит?

Туми мрачно рассмеялся.

— Откуда мне знать?

Над ними снова пролетели вертолеты — черные птицы на фоне оранжевого пламени.

Мария следила за тем, как они упорно летят к какой-то неведомой цели. Может, это пожарные, которые борются с пожарами. А может, это Национальная гвардия, которая хочет указать ее народу, где его место.

— Я все равно попытаюсь перебраться, — сказала она. — Без проводника.

— Ты там умрешь.

Мария хохотнула.

— Здесь я тоже умру, только медленнее.

Мимо промчался бронетранспортер. На пустых улицах он казался маленьким и одиноким, совершенно невзрачным на фоне пламени, которое вздымалось на горизонте.

— И что? Пройдешь триста миль по пустыне и переплывешь через Колорадо? Переправить людей на другую сторону не всегда удается даже профи.

— Ты же говоришь, что профи все равно выдадут меня Вету. А если я останусь… — Мария пожала плечами. — Вет, наверное, после этой переделки станет еще сильнее.

— Спрячешься у меня. Теперь мы будем осторожнее. У нас все получится.

Туми говорил совсем как ее отец, обещал невозможное потому, что хотел верить. Сейчас он предлагал защиту и безопасность, и Мария вдруг поняла, что тоже хочет ему верить — в то, что она может рассчитывать на более взрослого, опытного человека, который о ней позаботится. Который решит ее проблемы. Точно так же, как она рассчитывала на папу, как Сара возлагала надежды на Майка Ратана.

— Можем пойти вместе, — предложила она.

Туми похлопал по своей ноге.

— Вряд ли я гожусь для ходьбы и плавания по рекам. И у тебя рука не в очень хорошем состоянии.

Мария сжала больную руку в кулак, пряча ее.

— Что-нибудь придумаем.

— И кто теперь рассказывает сказки?

Она замолчала. Туми сжал ее плечо.

— По крайней мере, подожди пару дней.

— Зачем? Чтобы ты смог меня отговорить?

— Нет. — Со стоном он поднялся на ноги. — Нужно научить тебя стрелять из пистолета.

Глава 39

Анхель снова был с матерью. Она готовила тамале — брала листья кукурузы и заворачивала в них кукурузную муку с тоненькими кусочками свинины. Где-то играла старая песня Дона Омара, и мать, смеясь, двигалась в такт музыке, а он из-за кухонной стойки смотрел, как она работает.

— Возьми стул, — сказала мама. — Оттуда не видно.

Он сел рядом с ней.

Она показала ему, как наматывать листья. Он назвал это «кукурузное суши»; она рассмеялась и обняла его. Пока его сестры не вернулись из школы, они с матерью делали тамале, и она все шутила, говорила, что если он так любит суши, то ему нужно выучить японский. В тот момент он чувствовал удивительную близость с ней.

Анхель помнил, как шел пар из кастрюли, в которой она тушила тамале, как выглядел кафель, которым была украшена кухонная стойка. Он помнил все — и запах тамале, и мамин красный фартук…

Ему было грустно, ведь он знал, что это всего лишь воспоминание, что мать умерла, а с ней и Мексика, Айя, Селена и папа. Зато теперь, по крайней мере, он с мамой. Он в безопасности, он чувствовал запах кукурузы и обжигающий пар. Чуял запах горящих ингредиентов. Запах дыма.

Мама посмотрела на него странно.

Все его тело охватил жар.

Мама повторяла: «Нужно отвезти тебя к доктору».

Анхель хотел сказать ей, что все в порядке, ведь все уже умерли. Она тоже умерла, так зачем ей о нем беспокоиться? Но она молила Деву Марию, чтобы та его защитила. Он снова попытался объяснить, что уже не осталось ничего, что нужно спасать, что он, Дева Мария и Иисус давным-давно решили, что каждый из них пойдет своей дорогой, но она по-прежнему стояла рядом с ним на коленях и молилась…

— Очнись. Ну же, очнись.

Она поцеловала его. Он почувствовал на себе ее дыхание.

Анхель ахнул, попытался сесть. Все тело пронзила боль.

Люси, потная и грязная, сидела рядом с ним на коленях. Красивая журналистка, его личный ангел-хранитель.

Неплохое пробуждение.

Если бы не боль. О черт, как же больно. Боль была такая, что он не мог пошевелиться. Рядом с ним стоял какой-то незнакомец со шприцем в руках.

— Ну, значит, еще не умер, — пошутил незнакомец.

— Держись, — сказала Люси и взяла Анхеля за руку.

Он хотел сказать ей, что она сжимает ему руку слишком сильно, что она причиняет боль, однако незнакомец сделал ему укол.

Анхель потерял сознание.

Он и sicario сидели на пластиковых стульчиках рядом с телом человека, которого sicario убил. Sicario указал на только что застреленного человека бутылкой мескаля, которую держал в руке.

— Я умру вот так. Поднявший меч от меча и погибнет, понимаешь?

Он внимательно посмотрел на Анхеля.

— Запомни это, mijo. Если шпигуешь людей свинцом, когда-нибудь нашпигуют тебя.

Анхель знал, что этот человек — его отец. Sicario — его настоящий отец; sicario, а не коп, с которым Анхель бежал на север много лет назад, тот, кто обещал, что все будет в порядке, что наркокартели не станут его искать. Его отец — не тот человек, который потерял семью, потому что не мог принюхаться к ветру.

Настоящий отец Анхеля — убийца, который видел мир таким, какой он есть.

— Я умру от меча, но тебе так умирать вовсе не обязательно, — сказал sicario. — Иди на север и больше в людей не стреляй.

— А как же мама и Айя?

— С собой ты никого не возьмешь, entiendes? — Он предупреждающе потряс бутылкой. — Если останешься, то погибнешь от меча. Так что иди на север и живи безгрешно. Здесь для тебя слишком жарко.

— Но я не поднял меч.

Убийца рассмеялся.

— Не волнуйся. Еще поднимешь.

Он склонился к Анхелю и начал тыкать в него горлышком бутылки. И там, где бутылка прикасалась к телу, чудесным образом появлялись отверстия. Потекла кровь. Анхель уставился на свои пулевые ранения. Он не боялся. Раны болели, но почему-то ему казалось, что они на своем месте. Словно так и должно быть.

— Во мне дыры, — шепнул он.

Sicario хлебнул мескаля и рассмеялся.

— Так пусть твоя женщина их зашьет.

— Она меня зашивает.

— Не эта. — Sicario разозлился. — Та, которая их проделала! — Он еще выпил, снова ткнул в Анхеля бутылкой. — Ты действительно слишком туп, чтобы жить. Stupido. Dumbo. — Еще два тычка. Еще два отверстия.

— Ты плохо говоришь по-испански.

Убийца рассмеялся.

— Откуда тебе знать? Ты долго не был на родине. — Он ухмыльнулся. — Хочешь, дам тебе совет, mijo? Не зли las mujeres. Лучше жить в пустыне, чем с сердитой женщиной. Очень мудрая поговорка. И не важно, идет ли речь про Мексику, картель Чихуахуа или про El Norte. Разъяренная женщина отрежет тебе яйца, будешь тогда чирикать, как воробушек.

— Но я не женат.

Убийца понимающе улыбнулся.

— Так говорят все мелкие гангстеры, которые изменяют своим девочкам. — Он погрозил Анхелю пальцем. — Но девочки, они знают. Знают, что у вас на уме. Они все понимают, даже если ничего не говорят. Посмотри, что стало со мной! — Он указал на себя, и Анхель увидел, что его тело тоже покрыто дырами от пуль. — Видишь, что сделала моя женщина?

Sicario наклонился к Анхелю, резко жестикулируя бутылкой.

— И от побоев она кровью не харкала. Это ложь, клянусь матерью. Конечно, иногда я ей изменял. Но сильно никогда не бил.

Анхель рассмеялся, слушая его оправдания.

— Хорошо, что ты не живешь здесь, на севере. Местные женщины такое обращение не любят.

— Именно это я и пытаюсь тебе объяснить, mijo! — раздраженно воскликнул sicario. — Не изменяй северным женщинам. Они тебя отымеют.

Анхель недоуменно посмотрел на него.

— Я же совсем недавно с ней познакомился.

Sicario вскинул руки вверх.

— Костлявая Госпожа, он слишком туп, чтобы жить! Я пытаюсь объяснить ему, что к чему, а у него мозгов меньше, чем у обычного бандита. Позволь мне его застрелить. Так будет лучше для всех.

Анхель проснулся, задыхаясь.

Люси склонилась над ним, нежно прижала ладонь к его лбу. Он чувствовал себя так, словно попал под поезд. От тела остались лишь синяки и клочья мяса.

Он лежал в недостроенной комнате. Из листов ДСП торчали гвозди, на одном из них висел пакет с физраствором. С помятого плаката на стене на Анхеля смотрела Бритни Спирс, накачанная ботоксом и беззубая, обещавшая «Суперразвлечения с бабушками».

Он поджаривался в этой духоте. Он попытался сбросить простыню, но обнаружил, что на залитой потом коже ничего нет. Только отверстия от пуль и новые швы.

История его ошибок.

Кто-то покопался в его груди и кишках. На теле появились новые швы. Он вспомнил, как много лет назад, во время первой встречи с Кэтрин Кейс, он сказал, что не боится пуль, задрал рубашку и показал свои шрамы.

Теперь их стало больше.

Он попытался встать, но это было слишком трудно. Он упал на постель.

Люси положила руку ему на грудь.

— Полегче. Вообще повезло, что ты выжил.

Наконец ему удалось прохрипеть:

— Воды…

— У меня только «Клирсэки».

— Хорошо.

Она протянула ему пакет с соломинкой, но забрала раньше, чем он успел вдоволь напиться.

— Это все?

— Когда пересаженные органы приживутся, сможешь пить, сколько захочешь.

У Анхеля не было сил, чтобы спорить. И, судя по тону ее голоса, она все равно бы не уступила.

— Как долго… я был в отключке?

— Неделю.

Он кивнул. Позволил глазам закрыться. Приходили воспоминания. Sicario, со злобной ухмылкой проделывающий в нем пулевые отверстия. Злой человек, рассерженный на женщин, и на неверных женщин в особенности.

Анхель открыл глаза, уставился в потолок, размышляя о долгах и предательстве. Об убийцах и старых песнях. О песнях о насилии и мести. Он был жив. Какой сюрприз. И рядом сидела Люси — женщина, из-за которой его подстрелили.

— Значит, ты убила меня… а потом… — Он сглотнул; пересохшая глотка слиплась. — А потом спасла?

Люси смущенно улыбнулась.

— Похоже на то.

— Ты… — Он снова сглотнул. — Ты понимаешь, что ты — сука безбашенная?

К его удивлению, Люси расхохоталась. И тогда он тоже засмеялся — но вместо смеха вышел хрип, причинявший такую боль, что Анхель едва не задохнулся. Однако ему было приятно, что он вообще в состоянии смеяться.

Он протянул к ней руку.

— Ты практически… лучшее, что я когда-либо видел при пробуждении.

— Даже когда тебя подстрелили?

— Особенно.

Они посмотрели друг на друга. Взгляд отвела Люси.

— Я не хотела встревать в это дело. — Она встала и принялась собирать шприцы, пакеты из-под физраствора и комплекты для дезинфекции, разбросанные вокруг Анхеля.

— В какое дело?

— В это. В Финикс. — Она обвела вокруг себя рукой. — Раньше я думала, что могу просто писать о городе и оставаться в стороне. И вдруг меня втянуло во все это, я стала играть роль в этой истории. Участвовала в лжи и предательстве. — Люси быстро и смущенно взглянула на Анхеля. — Я участвовала в убийствах. И даже не поняла, как это произошло.

— Они угрожали твоей семье, — сказал он. — Мощный рычаг.

— Я надеялась, что меня это не коснется. — Она с горечью рассмеялась. — Я думала, что знаю этот город, а выяснилось, что я по-прежнему желторотик. Я считала себя лучше этих людей, а выяснилось, что я такая же.

— Любого можно сломать, если найти слабое место.

— Уж тебе-то это известно.

— Такая у меня работа. — Он потянулся к ней, превозмогая боль. — Подойди на секунду.

Она была похожа на загнанного в угол зверя; казалось, сейчас ей меньше всего хотелось быть рядом с Анхелем. Но она все равно подошла и села на колени рядом с ним.

Он взял ее за руку.

— Если правильно надавить, все ломаются. Одного нужно как следует избить. Другому как следует пригрозить. Третьего нужно как следует напугать, и он все сделает.

— Я не такая.

Анхель сильнее сжал ее руку.

— Если бы ты бросила меня умирать, никто бы не возражал. Ты могла даже стать героем. — Он переплел ее пальцы со своими. — Я в долгу перед тобой.

— Нет. — Она по-прежнему отводила взгляд.

Он не стал спорить.

Люси может сколько угодно соотносить его долг и свою вину, но Анхель не винил ее за предательство. Нельзя винить людей за то, что они сломались под давлением; винить можно в тех редких случаях, когда у них есть хоть какой-нибудь выбор.

Люси спасла его, хотя могла бросить. Если она до сих пор испытывала чувство вины за предательство — что ж, таков ее кодекс. У Анхеля был свой, и в нем говорилось, что люди предают друг друга постоянно — и по важным причинам, и из-за мелочей.

Sicario жаловался на свою женщину, которая нашпиговала его свинцом.

Предупреждал Анхеля, чтобы тот не изменял своей девчонке.

— Ты кому-нибудь рассказывала про меня? Что мы работаем вместе? До того, как на тебя надавили калифы? Вообще кому-нибудь говорила?

— Ты уже спрашивал. Никому я не говорила.

— Я не злюсь, просто хочу знать правду.

— Не говорила!

— Твою мать.

— В чем дело?

Анхель сделал глубокий вдох.

— Помоги мне встать. Я должен одеться.

— Ты шутишь? Швы еще не срослись. Ты по-прежнему получаешь стимуляторы внутривенно.

— Некогда. Отцепи все эти штуки. — Анхель со стоном сел.

— Ты спятил? Лежи! Тебе пересадили ткань в легкие, и в почки тоже.

— Угу.

Ему казалось, что внутри у него бритвенные лезвия и ржавые шестеренки, перемалывающие органы в фарш. Несмотря на боль, он сел, дрожа и задыхаясь, позволяя боли смыть прошлое.

— Помедленнее!

— Наоборот, нужно быстрее. — Едва не теряя сознание, он потянулся к залитым кровью брюкам. — Кажется, меня заказал мой босс.

Глава 40

Он показал ей дорогу из города к сгоревшим пригородам.

Анхель выглядел ужасно слабым, и чем дальше, тем больше.

— Все равно это бред, — сказала она, объезжая сгоревший квартал. Многие развалины еще дымились, упрямо отказываясь гаснуть. — Мне угрожала Калифорния. И насколько я помню, Невада с Калифорнией не очень-то дружат.

— Именно это меня и бесит. Не могу забыть о том, что произошло перед покушением. Я пытался расплатиться картой, и она не сработала. Словно я уже был мертв. Словно кто-то меня удалил, понимаешь? Калифорния не могла это сделать. — Анхель мрачно рассмеялся. — А вот мои люди могли.

Он указал на новую дорогу.

— Вон туда. Где дома не сгорели.

— Что мы здесь ищем?

Он взглянул на нее, словно заговорщик.

— Ответы.

— Серьезно? Будешь секретничать?

— А что, тебе нужен эксклюзив?

— А тебе не все равно?

— Ладно. Без удостоверений личности я мертв. У меня нет ни денег, ни способов перебраться через границу. Я в таком же дерьме, как и техасцы. Если я выйду из тени, на меня начнется охота. Поэтому я должен как-то помириться с Кэтрин Кейс.

— А чем ты ее разозлил?

— Наверняка ее настроил против меня Брекстон. Этот ублюдок точит на меня зуб… Глава юридического отдела УВРЮН, — добавил Анхель, увидев ее удивленный взгляд, и пожал плечами. — Мы с ним никогда не ладили.

— Настолько, что он решил тебя замочить?

— Ну, знаешь, на его месте я поступил бы так же. Я подозревал, что он играет с нами, продает инфу на сторону.

— Даже в Вегасе есть «кроты»?

— Все страхуются. — Анхель указал вперед. — Вот он.

Люси остановилась, не видя ничего такого, что отличало бы этот брошенный квартал от других. Переработчики уже здесь побывали — вырвали все провода, выломали все доски, забрали все стекло. Не исключено, что здесь поработала Шарлин. Она отличалась тщательностью.

— Что это за место?

— Тайник. Помоги мне. — Он показал на один из обчищенных до нитки домов. — Такие у нас по всему городу. На тот случай, если наши люди попадут в беду.

— Сколько их?

— Я знаю пару десятков. Возможно, есть и другие.

— То есть по всему Финиксу действуют ваши агенты?

— Мы старались. Подкупали людей в правительстве города, обещали им все на свете, перевозили их семьи на север, в дома-Кипарисы.

Он бросил взгляд на Люси.

— Семья — лучшая гарантия лояльности.

Люси внезапно поняла, что по-прежнему не может смотреть ему в глаза.

— Эй. — Он коснулся ее руки. — Я же сказал, ты не виновата.

Его голос был на удивление мягким. Люси почувствовала, как на нее накатила волна благодарности.

— Именно к нему обратился Джейми, да? Ваш «крот» работал в его офисе?

— Об этом нужно было спросить либо Хулио, либо его человека, Восовича. Только они точно знали, что к чему. — Тяжело дыша, Анхель медленно опустился на колени, потянул за кусок ковра. Он был приклеен к полу. — Помоги. Я немного… не в форме.

Ковер с треском оторвался; под ним был люк.

— Прямо пиратский клад.

— Нужно прятать под хламом, который даже старьевщиков не интересует. — Анхель пожал плечами. — Кроме того, схронов тут достаточно. Если потеряем парочку, не страшно.

— То есть если половина Финикса сгорит?

— Вроде того. — Анхель открыл дверцу, за которой были крутые ступеньки, уходящие вниз. — Помоги.

Она спустилась в подвал первой, а затем медленно направляла его. Он щелкнул выключателем, и подвал залил бледный свет нескольких крошечных лампочек.

— Аккумуляторы еще работают, — с облегчением сказал он.

«Он действует наугад», — внезапно поняла Люси, оглядывая полки с припасами, бочонки с водой и пачки «Клирсэков».

Анхель взял с полки пистолет, проверил его. Достал коробку с патронами, уверенными, отработанными движениями зарядил несколько магазинов. Из другой коробки вытащил бронежилет и, задыхаясь от напряжения, бросил ей.

— В меня будут стрелять?

Он улыбнулся.

— Если останешься со мной? Возможно. — Анхель достал еще один бронежилет и поднял руку. — Я не совсем…

Она помогла ему облачиться в броню, затем осмотрела полки. Там были металлические коробки для боеприпасов, помеченные этикетками от протеиновых батончиков. В углу стояла пятидесятигаллонная бочка с водой. Запас на несколько месяцев, а может, и больше, если считать «Клирсэки».

— Не дом, а мечта выживальщика.

Анхель фыркнул.

— Проклятые выживальщики.

— У тебя с ними проблемы?

— Только когда мы выкачиваем всю воду из их колодцев. — Он цинично рассмеялся. — Никогда не понимал, почему люди надеются выжить в одиночку. Спрятались в своих маленьких бункерах и думают, что смогут пересидеть апокалипсис.

— Может, они смотрели слишком много старых вестернов.

— В одиночку никто не выживет. — Он принялся читать этикетки на коробках с лекарствами. — Ага, болеутоляющие…

Анхель ходил между полками, словно маньяк: достал мобильник, вскрыл пачку аккумуляторов. Зарядил телефон, набрал номер и через секунду уже говорил с кем-то на кодовом языке, называя последовательности цифр и букв. Он улыбался Люси, но в его голосе звучало отчаяние.

— Мне нужна эвакуация. Я в… оазисе «Ацтек». Пожалуйста, скорее. — Он закинул в рот пригоршню таблеток, положил телефон и схватил Люси за руку. — Пошли, нам пора.

— Что мы делаем?

— Проверяем одну теорию.

Когда они вышли из дома, Люси направилась к своему пикапу, но Анхель потянул ее в противоположном направлении.

— Нет! Не туда. Слишком очевидно.

— Слишком очевидно?..

Сильно хромая, он заковылял по улице.

— Вот хороший дом.

Анхель вошел в него и вышел через черный ход, пересек задний двор и еще одну улицу и наконец забрался в очередной пустой дом.

— Подойдет. — Он закашлялся и указал на лестницу.

— Ты хочешь туда?

На полпути он едва не упал, Люси пришлось его подхватить. Но он не остановился, а пополз дальше.

Забравшись наверх, Анхель обошел спальни, пока не нашел ту, в которой было окно. Его глаза остекленели от наркотиков, боли и усталости.

— Сколько времени прошло?

— После чего?

— После моего звонка!

— Минут пять?

— Тогда пошли. — Он протащил ее по комнате. — Вот сюда.

— Шкаф? Ты спятил?

На секунду Люси показалось, что он пытается ее трахнуть, что он так закайфовал от болеутоляющих, что захотел секса. Но он смотрел не на нее, а в окно.

Тяжело дыша, Анхель вошел в шкаф, присел, потянул ее за собой. Она слышала хрипение и бульканье крови в его легких.

— Тс-с! — Он остановил ее, когда она попыталась снова задать вопрос. — Слушай. Они идут. Идут за мной. — Он говорил почти с благоговением.

— Я не…

Тихий, едва слышный шум перешел в жужжание где-то в вышине, которое нарастало и внезапно превратилось в визг.

Окно раскололось. По комнате прокатилась волна стекла и огня. Дом содрогнулся. Люси прижалась к Анхелю. Пламя отпечаталось на ее сетчатке, обожгло кожу.

— Какого…

Новая волна ударила в дом. Осколки пробили стены.

— Тщательно работают, — шепнул он.

На лице Анхеля сияла улыбка. В оранжевом пламени он казался безумно живым, фанатичным верующим, которому явилось его божество.

Слух постепенно вернулся. Ракеты больше не падали с неба.

Люси встала и подошла к окну. Под башмаками хрустели осколки стекла.

— Похоже, твои люди реально тебя не любят.

— Да, — отозвался Анхель. — Я тоже начинаю так думать.

Глава 41

Они пришли на закате — убедиться в том, что их жертвы мертвы.

По стеклу захрустели шины внедорожника; визг электрического двигателя стих. Дверцы щелкнули, затем хлопнули, закрываясь. Люди с фонариками стали обыскивать разрушенный дом; их разговоры были хорошо слышны.

Анхель затих в обугленных развалинах, надеясь, что Люси сделает то, что нужно. Когда начинается жесть, сложно предсказать, как поведет себя человек. Он знал «Псов пустыни», которым не хватало духу отогнать от границы беженцев, и солдат Национальной гвардии Невады, которые скисали в бою. Он видел бандитов, которые сознательно промахивались, лишь бы не убивать.

А ведь Люси, в конце концов, его пощадила.

Лучи фонариков пробежались по битому стеклу и почерневшей испанской плитке.

— Так что мы ищем? — спросил один из них.

— Куски и части тела.

— Фу.

— Хватит ныть.

Двое. Анхель почувствовал прилив облегчения. С двумя он справится даже в нынешнем разобранном состоянии.

— Не понимаю, почему именно мне все время достаются грязные дела. Убирать квартиру Ратана тоже пришлось мне. Знаешь, как трудно отчистить ковер от мозгов?

— Окровавленный ковер не надо чистить, идиот. Ты срываешь его и стелешь новый.

— И ты мне говоришь это только сейчас?

— Вот ты и не получаешь повышения.

— Помогите, — застонал Анхель. — Помоги-и-ите.

— Будь я проклят.

Двое мужчин двинулись к нему, заходя с разных сторон. Анхель прищурился, ослепленный ярким светом фонарей. Протянул к ним руки. Медленно, так медленно. Жертва. Кусок мяса. Обгоревший, едва живой.

— Похоже, это наш дорогой друг из Вегаса.

Анхель мог представить, что они видят — жуткую жертву ракетного обстрела и пожара, почти похороненную под битой испанской плиткой.

Люси подпалила ему волосы, и они расплавились, превратившись в клочковатую массу. Осколком стекла он поцарапал себе лоб, чтобы кровь смешалась с сажей.

— Точно он?

— Точно. В Тайяне я его хорошо рассмотрел.

— Да, там он тебе надрал задницу.

— Что скажешь, гад оказался находчивый.

Двое мускулистых мужчин в костюмах с галстуками. Под пиджаками едва заметны пистолеты. Судя по их репликам, те же самые калифы, с которыми он играл в кошки-мышки в морге, а потом в Тайяне.

А теперь они были здесь — делали грязную работу по поручению Кэтрин Кейс.

Младший из них начал освобождать Анхеля из-под обломков, старший присел рядом.

— Как ты там? — успокаивающе спросил он, проводя руками по окровавленной рубашке Анхеля, ощупывая его. — Бумаги для нас есть? Или припрятал их в другом месте?

— Они, наверное, зажарились.

— Помогите… — шепнул Анхель.

— Конечно, — успокоил его калиф. — Без проблем. Просто скажи, где бумаги, и мы откопаем тебя и отвезем в «Красный Крест». Договорились?

Анхель глубоко выдохнул и закатил глаза.

— Черт. Он сейчас сдохнет. Обыщи его!

Анхель позволил себя перевернуть, просунул руку под покрытые сажей обломки и, как только старший наклонился к нему, схватил его.

Калиф рухнул на Анхеля, и тот застонал от боли. В глазах у него потемнело, но ему все-таки удалось выхватить пистолет и прижать его к подбородку калифа.

— Ни с места! — крикнула Люси. — Один шаг, и я тебе башку отстрелю!

Второй калиф замер.

Анхель невольно улыбнулся. Осторожно ступая, из темноты вышла Люси. Анхель сильнее прижал ствол пистолета к шее своего пленника.

— Хочу задать тебе пару вопросов, здоровяк.

— Да пошел ты.

— Будешь продолжать в том же духе, всадим пулю в младшего, — сказал Анхель. — Хорошо, что вас двое. Всегда есть запасной, которого можно допросить.

Люси забрала пистолет у своего пленника и быстро отступила.

— Всего лишь пару вопросов, — сказал Анхель. — Если правильно ответите, мы все выйдем отсюда своими ногами.

— Конечно.

Анхель понимал, что калиф тянет время, и надеялся, что тот не заметит, насколько он слаб.

— На кого вы работаете?

— Ты не знаешь?

— Может, знаю, а может, и нет. Может, я всажу тебе пулю в голову, если ответишь неправильно. Ты работаешь на Кейс?

Долгая пауза.

— Да.

Люси недоверчиво фыркнула.

— Ага, точно.

И выстрелила младшему в ногу. Взвыв, он рухнул.

Черт!

Старший дернулся. Анхель чуть не закричал, у него было такое ощущение, что кто-то вырывает ему внутренности. Он вдавил ствол пистолета в шею пленника.

— Не двигаться! — приказал Анхель.

Старший замер, но младший неуклюже бросился на Люси. Даже раненный, он действовал быстро. Люси ударила его рукоятью пистолета в лоб, и парень упал. Она села ему на спину и вдавила дуло в основание черепа.

— Если шевельнешься, я разрисую пол твоими мозгами.

Анхель перестал беспокоиться, сможет ли Люси его поддержать, и начал беспокоиться, не устроит ли она бойню.

— Люси?

— Да.

— Полегче, а?

— Эти суки решили напасть на мою сестру. Собирались причинить вред Стейси и Энту.

— Ну, не лично они…

— Наверняка с кем-то они уже такое сделали.

— Люси, они нужны мне живыми.

— Ладно. Я их не убью, если будут говорить правду.

Она прижала пистолет к черепу калифа, вжимая его лицо в обломки. Анхель почувствовал, что его человек напрягся — вероятно, подумал, что шанса на спасение нет.

— Мы хотим только одного, — чтобы вы ответили на вопросы, — сказал Анхель.

— Все равно вы нас убьете.

— Помнишь время, когда все было по-другому? — спросил Анхель. — Когда мы не рвали друг другу глотки?

— Это было давно.

— Да ладно. Я — пешка, ты — пешка. Зачем тебе жертвовать собой ради какого-то козла в Лос-Анджелесе? Почему бы нам не разойтись миром, притворившись, что всего этого дерьма не было? Давай вести себя как деловые люди.

— А она?

— Люси?

Она не ответила. «Сколько гнева и ярости в ней накопилось? — подумал Анхель. — Сколько лет она жила, оглядываясь, не идут ли за ней вот такие убийцы?»

— Люси?

— Да?

— Это просто солдаты, такие же, как я. Они выполняют свою работу, получают зарплату, надеются, что их семьи смогут остаться в Калифорнии. Они шестеренки в большой машине.

— Опасные шестеренки.

— Нет. — Анхель устало покачал головой. — Для них это обыкновенная работа. Работа, за которую не стоит умирать. — Он помолчал. — И однажды, когда им поручат завалить тебя или меня, они вспомнят, что мы оказали им услугу. И, возможно, мы тогда выживем и нас не закопают в пустыне.

— Ладно, Анхель, — наконец сказала Люси. — Задавай свои вопросы. Если будут говорить правду… Тогда я их отпущу.

— Откуда нам это знать? — спросил калиф.

— Не искушай судьбу.

Но ее голос изменился, словно ярость ушла. Анхелю показалось, что калифы тоже это услышали, потому что его пленник расслабился.

— Моя нога… — прохрипел младший.

Люси сошла с него и быстро отступила. Человек снял с себя пиджак и начал перевязывать рану.

— Задавай свои вопросы.

— Вы — калифы, так?

— Ага. Да. — Старший вздохнул. — Как ты и сказал, мы из Лос-Анджелеса.

— Какого хрена вы очутились здесь, по поручению Вегаса?

— Пришел приказ, больше я ничего не знаю. Мы должны были обыскать дом, найти труп одного ножа для воды и какие-то бумаги — документы о преимущественных правах на воду.

— Бумаги? — Анхель насторожился. — Из мертвых деревьев? Такие бумаги?

— Мы практически в этом уверены. В компьютере Ратана ничего не было, но мы знали, что он заключил сделку. Мы изучили его звонки и письма, и нам стало ясно, что документация на бумаге, а не в цифровом виде. Так что да, мы ищем бумагу.

Анхель устало рассмеялся. Ну конечно. Он представил себе картину: солдаты времен Гражданской войны сидят за одним столом с побежденными индейцами и пишут договор, царапая пером по бумаге.

Старая бумага для старых прав.

— У меня этих бумаг нет, — сказал Анхель.

— Да ладно, мы все видели, как ты бежал из Тайяна. И знаем, что они были у Ратана, хотя он это и отрицал. Мы знаем, что он держал бумаги при себе. Но мы перевернули его квартиру вверх дном, и в ней не хватало только того, что ты так поспешно унес с собой. Сложим два и два и получим, что ты замочил Ратана и сбежал с нашими правами.

— Я не убивал Ратана, — сказал Анхель. — Его замочил другой наш парень, который решил заработать кучу денег, продав права самостоятельно.

— Да, Ратан собирался провернуть то же самое с нами. Все говорил, что ему продали подделку, что это, вероятно, операция спецслужб Финикса и что вернуть средства не удастся, так как продавца убили наркодилеры. Обычная дымовая завеса.

— И ты думаешь, что я использую тот же трюк? Хочу сам сорвать куш?

— Кроме тебя никого не осталось.

— Твою мать.

Анхель мог представить себе, как Кэтрин Кейс собирает воедино обрывочные данные и складывает из них картинку предательства. Проколы Брекстона, которые невозможно не заметить. Эллис в Колорадо, который не предупредил ее о разрушении плотин, — потому что перешел на другую сторону или погиб. А затем Хулио, который стал независимым агентом. Множество провалов. Предательство. Ложь.

И сам Анхель — который ушел в подполье и сказал, что права на воду невозможно найти.

Кейс в Вегасе, в окружении своих аналитиков. Все они изучают данные — не только отчеты Анхеля, но и то, что добыли «кроты» в «Ибисе» и Калифорнии.

Он говорит, что права не у него. А затем в Калифорнии поднимается шум из-за человека, в точности похожего на Анхеля, который только что унес их драгоценные права из Тайяна.

Если бумаг не было у Хулио и у Калифорнии, значит, Анхель ей соврал.

Это логично. Кейс следила за фактами и любила логику, а собранные факты логически указывали на предательство.

— В наши дни все страхуются, — пробормотал Анхель.

— Что?

— Ничего. Дай телефон, мне нужно позвонить.

Старший помедлил, а затем, под пристальным взором Анхеля, достал телефон. Анхель откатился, набрал номер, одним глазом присматривая за калифом. Он испытывал нечто похожее на эйфорию — ведь он знал, что, по крайней мере, эту проблему можно решить.

Она ответила после третьего гудка.

— Кейс.

— С каких это пор вы сотрудничаете с Калифорнией?

Пауза.

— Ну, Анхель, наверное, с тех пор, когда я поняла, что вокруг меня столько ненадежных людей. Но я всегда могу рассчитывать на то, что Калифорния будет защищать свои интересы. И пока наши интересы совпадают, калифы гораздо надежнее, чем мои собственные люди.

— Я еще жив. Это недостаточное доказательство надежности?

На заднем плане в трубке слышался шум водопада. Возможно, она сейчас в офисе УВРЮН, на балконе, выходящем к центральной скважине. Наслаждается видом висячих садов — сочным, зеленым миром, который она создала.

— Я всегда знала, что ты — один из моих лучших людей.

— У меня тоже нет прав на воду.

— В это поверить сложнее.

— Вас Брекстон подбил? Вы же знаете, что этот pendejo меня ненавидит.

Секундное замешательство.

— Он? — настаивал Анхель.

— Какая разница?

— А если я найду для вас права? — Калифы навострили уши, но Анхель их проигнорировал. — Если я доставлю их вам?

— Потому что они у тебя и ты собирался сам их продать — так же, как и все, к кому они попадали?

— Потому что я все еще работаю на вас! Как и всегда.

— Хотелось бы верить.

— Раньше вы мне доверяли.

— А сейчас отмечаю, что у всех свои интересы. И это наблюдение подтверждается.

— Не в моем случае. Поэтому вы меня сюда и отправили. Я так не делаю.

Кэтрин Кейс рассмеялась.

— Ладно, Анхель. Ради старой дружбы. Принеси мне эти права, и тогда я обо всем забуду. Отменю награду за твою голову, и ты сможешь вернуться домой, в Кипарис. Будем считать, что произошло недоразумение.

— Я не против.

Ее голос стал жестче.

— Но если они окажутся у кого-то другого, клянусь, я вместе с Калифорнией и Аризоной буду выслеживать тебя до конца твоих дней.

— Ясно. — Он помолчал. — Вы не могли бы снова задействовать мои удостоверения? Это помогло бы справиться с делом.

— А если я соглашусь, ты мне поверишь? — По ее голосу Анхель понял, что она улыбается.

— Я не прекращал работать на вас.

— Анхель, ты мне нравишься, но я не хочу, чтобы меня дурачили. Привези мне права, тогда и поговорим о том, чтобы тебя воскресить.

Раздался щелчок: она прервала связь.

Старший калиф хохотнул.

— Твой босс похож на моего.

— Ага. Она не очень сентиментальна.

— Не повезло тебе. Потому что если права не у тебя и не у нас, значит, ты — ходячий мертвец.

— Нет. — Анхель поднялся на ноги. — Я знаю, где они.

— Что? — Люси и калифы потрясенно уставились на него.

— Все ищут бумагу, — ответил Анхель. — Я знаю, где она.

Глава 42

Беда в том, что карты не показывают, что на самом деле находится на земле, подумала Мария.

Когда они с Туми разрабатывали план, дело казалось простым. Увеличить спутниковые фотографии городов по берегам Колорадо, изучить все плотины, все водоемы и резервуары, которые еще полны, и те, из которых откачали воду, превратив их в непреодолимые ущелья. Тщательно собрать снаряжение, не забыть крылья и маскирующую одежду, подумать, как глубоко нырять, чтобы не обнаружили инфракрасные оптические прицелы.

Все осуществимо. Она могла это сделать.

Туми договорился о транспорте: знакомые инженеры-китайцы, которые часто покупали у него лепешки, согласились на увлекательное и притом безопасное приключение — помочь девочке перебраться через границу. Они взяли ее с собой, когда поехали проверять солнечные батареи, и все получилось так просто, что она уже представляла себе, как без происшествий пересечет границу.

А затем она прибыла в Карвер-Сити и обнаружила, что на улицах города царит хаос. Дальний берег реки блестел от оптических прицелов снайперов-ополченцев. Казалось, половина Невады и Калифорнии собралась здесь, чтобы помешать отчаявшимся жителям Карвер-Сити рвануть на другую сторону.

Канализация вышла из строя, и палатки Красного Креста были набиты больными. По улицам текли сточные воды, мобильных туалетов не хватало. В Карвер-Сити вошли части Национальной гвардии, готовые в любую секунду вытеснить всех за пределы города.

Ночью Мария добралась до ближайшего резервуара.

В темноте она спустилась по выветрившемуся песчанику и добралась до камней, покрытых знаками и надписями, сделанными из баллончиков с краской. «Джои и Мэй. Весенние каникулы навсегда». «Здесь был Килрой». Сердца, пронзенные стрелой. Смешные рожицы.

Когда-то люди привязывали здесь лодки. А затем уровень воды упал, оставив кольцевое пятно от воды, словно в ванне.

Спотыкаясь, Мария спустилась еще ниже. Обувь была скверная, и она отбила себе все пальцы на ногах. Рука болела, и, кроме того, Мария еще не научилась пользоваться только оставшимися пальцами.

Она добралась до воды и начала надувать крылья, черные как ночь. На голову она повязала платок из того же материала. Туми сказал, что черный поглотит весь свет и ее не будет видно. Она сможет лечь на спину и медленно плыть, словно черепаха, почти полностью погруженная в воду.

Мария перебрала свои вещи, решая, что взять с собой, а что оставить. Самое ценное она завернула в тройной слой старых пластиковых пакетов, надеясь, что вещи не промокнут. Деньги. Одежду. «Клирсэки» и энергетические батончики. Старую книгу, которую ей дал Майк Ратан.

Она взвесила книгу в руке. Книга была тяжелой, а плыть далеко.

Нужно ее продать.

Мария села у воды, посмотрела на другой берег. Где-то там поджидают люди, работа которых заключается в том, чтобы поймать ее.

Они тоже будут в черном. Тоже замаскируются.

Подожду час. Если все будет тихо, я поплыву.

Глава 43

— Значит, ты просто отдал ей права на воду, которые стоят миллионы долларов.

— Скорее, миллиарды. Одно сельское хозяйство долины Империал столько стоит.

— И ты позволил ей уйти, — подколола его Люси.

— За мной гнались калифы. Книги меня тогда не волновали.

Люси рассмеялась.

— Неудивительно, что твой босс забрасывает тебя ракетами. Какое-то жалкое оправдание.

Калифов они оставили в том пустом квартале, забрав их внедорожник. Анхель предусмотрительно поменял его у Шарлин на ржавый пикап, в котором они сейчас и сидели у входа в Тайян. Машину сотрясала пыльная буря.

Анхель привалился к дверце, закрыв глаза и прижимая к себе пакет с лекарственным раствором. Он часто дышал, пока стимуляторы медленно переливались в его вены.

— Книга не вызывала никаких подозрений. Она же как Библия, черт побери, — есть у каждого менеджера по воде, у каждого бюрократа. И все притворяются, будто что-то в ней понимают. — Он открыл глаза; взгляд у него был осоловелый. — Ведут себя так, словно с самого начала предвидели эту хрень.

Он снова закрыл глаза и привалился к дверце.

— Возьмем, к примеру, Рейзнера. Он смотрел — и видел. А все эти люди — те, кто выставляют его книгу, словно трофей? Они просто стояли в стороне и не вмешивались в происходящее. Теперь его называют пророком… — Анхель выдавил из пакета последние капли и отсоединил его от иглы. — У нас еще такие есть?

— Ты уже три израсходовал.

— Да?

— Ты в ужасном состоянии. Тебе нужно отдохнуть.

— Я должен найти эти права. Смотри, не появится ли лепешечник. Девочка сказала, что у нее есть друг, продающий лепешки.

— Одними стимуляторами ты не вылечишься.

— Если я не найду девчонку, мне не жить.

— Ты не видишь здесь иронии? Ключ к твоей жизни — в руках беженки из Техаса.

Анхель мрачно взглянул на нее.

— Веселишься?

— Может, самую малость.

Люси не раз казалось, что она в двух шагах от сенсации и пытается разглядеть суть, заглядывая в покрытые грязью окна. Увы, там видны лишь смутные тени.

Можно было только гадать, что и почему делают влиятельные персоны; правды она не знала. А во многих случаях вообще не могла разобраться в происходящем.

Умер кто-то вроде Джейми.

Некий политик продал свои акции Тайяна.

Рэй Торрес посоветовал ей не писать об определенном трупе.

Сквозь грязные стекла мотивация практически не видна. Люси всегда думала, что сильные мира сего слишком хорошо умеют скрывать правду.

Но теперь, сидя рядом с Тайяном, она видела мир иначе.

Они понятия не имели, что делают. Люди, которые якобы дергают за ниточки, на самом деле действовали наугад.

— Разбуди меня, если увидишь лепешечника. — Анхель закрыл глаза.

Судьба штатов, городов и ферм зависела от того, придет ли человек продавать лепешки.

Это было столь же странно и жутко, как и история о южных пригородах Финикса, сгоревших из-за неудачного покушения.

В холмах Саут-Маунтин еще горели костры; старые сагуаро, вроде бы устойчивые к огню, весело пылали. И все потому, что какая-то чиновница в Лас-Вегасе решила, что ее предал нож для воды.

И еще тут был Анхель, который сходил с ума от лихорадки и мысли о том, что вернет себе благосклонность Королевы Колорадо, если сделает ей подходящее приношение.

Комедия — если бы от ее исхода не зависела жизнь людей.

— Знаешь, она, наверное, уже сгорела, а вместе с ней и бумаги.

Анхель открыл глаза.

— Я пытаюсь сохранять оптимизм.

— Что ты сделаешь с бумагами, когда их найдешь?

— Доставлю боссу, а что?

— Ты правда намерен привезти их женщине, которая сбросила тебе на голову ракету?

— Две ракеты. Но она не пыталась свести со мной счеты.

— Ты бы мог вернуть их Финиксу.

— С чего вдруг?

Люси махнула в сторону полуразрушенного города, укутанного пылевой дымкой.

— Ему нужна помощь.

Анхель рассмеялся и снова закрыл глаза.

— Финикс умер. А если я не доставлю права, Кэтрин Кейс найдет меня даже на краю света. Получить пулю за Финикс я не хочу.

— Даже если это избавит от страданий стольких людей?

— Я не Иисус Христос и мучеником быть не намерен. Уж точно не ради Финикса. Страдают все. Везде. Такова жизнь.

— А как же все эти люди?

Но Анхель уже заснул в обнимку с пакетом питательного раствора. Сейчас он выглядел на удивление безобидным — просто усталый человек, который прошел через ту же мясорубку, что и все.

Люси помнила, с каким сомнением смотрела на них Шарлин, когда они приехали менять внедорожник калифов. Анхель предупредил ее, что в машине наверняка установлены приборы слежения. Что, как только калифы выйдут на связь со своими боссами, за машиной начнется охота.

Это Шарлин совсем не обеспокоило, но все-таки у нее были вопросы.

«Ты уверена? — спросила она у Люси. — Дело того стоит?»

Ее лицо было покрыто сажей; после пожаров она собирала материалы для строительства новых хижин. Шарлин делала вид, что спрашивает о сделке, но Люси знала, что она имеет в виду Анхеля. Он уже залез в ее пикап и воткнул себе в вену иглу первого пакета со стимуляторами.

Самая большая сенсация за всю ее карьеру.

О боже, какая история. Одни лишь заметки от первого лица о том, как из-за неудачного покушения сгорела половина Финикса, могли ее озолотить. Не говоря уже обо всем остальном.

И все-таки она не могла забыть вопрос Шарлин. Еще одна статья, еще одна сенсация. Больше посещений страницы, больше кликов, больше прибыли.

Для чего?

#Финикс Сливается?

— Он опасен, — заметила Шарлин.

— Он не такой уж плохой. Кроме того, он сейчас едва руку может поднять.

— Я не об этом. Ты с ним…

— Я — взрослая девочка. Поверь, я разберусь. — Люси показала Шарлин пистолет, отобранный у калифа. — Я вооружена и опасна.

— Тогда я спокойна. — Шарлин улыбнулась, и Люси увидела, что у нее выбиты передние зубы.

Благодаря пистолету Люси тоже чувствовала себя спокойно, сидя рядом со спящим ножом для воды. Сгущающаяся пыльная буря окружила пикап, и теперь Люси казалось, что она в каком-то странном коконе.

Фильтры тихо шуршали, очищая воздух. Влив в себя столько пакетов с питательными веществами, Анхель выглядел почти нормальным. Истощенным, но не умирающим.

— Обожаю современную медицину, — сказал он, опустошив первый такой пакет. — Если бы такая штука была у меня в молодости, сейчас и шрамов бы не осталось.

Пикап содрогнулся от нового порыва ветра. Висевший над ним рекламный щит «ФИНИКС ВОЗРОЖДАЕТСЯ» то загорался, то гас — скорее всего, из-за ветра в нем возникали короткие замыкания. Беспорядочное мигание раздражало: вот светится, через секунду умирает, затем снова вспыхивает, чтобы несколько секунд тускло светиться.

За щитом возвышалась аркология Тайян — ряды застекленных офисов, яркие огни ламп полноспектрального света. В Тайяне ни одна лампа не мигала.

Люди, которые жили и работали там, возможно, и не знали, что приближается пыльная буря. Возможно, им было плевать на то, что мир за окном рушится — ведь у них были воздушные фильтры, кондиционеры и системы для очистки воды.

Мимо машины проковыляла девочка, пригибаясь к земле от сильного ветра. Латиноамериканка. Лицо ее было закрыто куском материи.

— Это она? — Люси подтолкнула Анхеля локтем.

Он открыл глаза.

— Нет. Жди лепешечника.

— Если он вообще сегодня придет.

— Придет. — Анхель махнул в сторону Тайяна, где среди бури безумно плясали лучи прожекторов. — Если рабочие придут, то он тоже.

Строители сегодня все будут в респираторах, закрывающих лицо, но Анхель прав.

— Придет, вот увидишь, — повторил он. — Ему нужно как-то на хлеб зарабатывать.

— Только мы выбрались из одной переделки, как угодили в другую. Казалось бы, рано или поздно нам должно повезти.

— Вряд ли. Отныне будет только одна мощная пыльная буря.

— Хохокамы, — сказала Люси в ту же самую секунду, когда Анхель сказал:

— Все закончилось.

Они хмуро посмотрели друг на друга.

— Интересно, как нас назовут археологи, когда откопают через пару тысяч лет? — заметила Люси. — Будет ли особое название для нас, для этого временного отрезка? Может, нас нарекут «федералистами» — потому что страна все еще существует? Или «Упадок Америки»?

— Скорее, просто скажут, что это было «Время засухи».

— Или же нас вообще не откопают. Возможно, придумывать названия будет некому.

— Не очень надеешься на связывание углерода? — спросил Анхель.

— Я знаю, что мир велик и что мы его сломали. — Люси пожала плечами. — Джейми часто это твердил. Что мы все предвидели, но ничего не предприняли.

— Если он такой умный, то должен был понимать, во что ввязывается. Был бы еще жив.

— Умные люди бывают разные.

— Умные живые. И умные мертвые.

— И это говорит человек, по которому стреляли ракетами?

— Я ведь еще жив.

— Джейми постоянно жаловался на то, что мы ничего не сделали — даже когда стало ясно, что именно нужно делать… — Она помолчала. — Я не уверена, что сейчас мы это знаем. Нам было бы легче подготовиться, будь у нас что-то вроде карты, на которой указано направление следующего удара. Но мы прождали слишком долго, и теперь мы за пределами карты. Поневоле задумаешься, выживет ли кто-нибудь.

— Люди выживут. Кто-то всегда выживает.

— Не знала, что ты оптимист.

— Я не говорю, что все будет хорошо. Но кто-то… кто-то приспособится. Люди создадут новую культуру, которая знает, как…

— Быть умным?

— Или как сделать «Клирсэк» для всего тела.

— Кажется, это называется Тайян.

— Ну вот, — сказал Анхель. — Люди приспосабливаются и выживают.

В пыльной тьме обольстительно сиял Тайян. Виднелись силуэты атриумов и даже растительность в них. Роскошное, полное зелени место, где все могли бы укрыться. Пусть условия снаружи суровые, жить внутри по-прежнему было комфортно.

Если есть кондиционеры, мощные воздушные фильтры и 90-процентная система очистки воды, жизнь будет комфортной даже в аду.

Наверное, археологи назовут наше время «Наружным периодом». Время, когда люди еще жили снаружи.

Возможно, через тысячу лет все будут жить под землей или в аркологиях и на поверхности останутся только теплицы. Или через тысячу лет люди будут жить в норах…

— Вот он, — показал Анхель.

На другой стороне улицы хромой, сгорбленный старик двигался ко входу на строящуюся секцию Тайяна, толкая перед собой тележку.

— Как он собирается продавать лепешки в такую погоду?

Но Анхель уже натянул на лицо рубашку и вылез из машины, впустив в салон немного пыльного воздуха.

Люси схватила респиратор и поспешила за ним. Догнала Анхеля и взяла его под руку. На секунду ей показалось, что он станет сопротивляться, но он оперся на нее.

— Спасибо, — шепнул он через рубашку и закашлялся.

— Возьми мой респиратор! — крикнула она.

Прежде чем Анхель начал спорить, она стащила с себя респиратор и надела на него. Затем затянула ремни потуже.

«Ну и вид у нас. Я — в защитных очках, он — в респираторе.

Они добрались до места, где сгрудились торговцы. Тоже в масках и очках, они выпученными глазами глядели на нее и Анхеля, словно странные инопланетные существа.

Люси помогла Анхелю дойти до тележки лепешечника; тот устанавливал распорки и хлопающие на ветру пластиковые панели, которые должны были укрыть от непогоды гриль.

Услышав шаги, старик обернулся. Наклонил голову, пытаясь расслышать то, что Анхель кричал ему из-под респиратора. Непонимающе пожал плечами, снял свой респиратор и прищурился.

— Что вы сказали?

— Мы ищем девочку! — крикнула Люси. — Нам сказали, что она живет у вас!

Лепешечник недоверчиво посмотрел на нее.

— Кто вам это сказал?

— Я ее выручил, — произнес Анхель.

Лепешечник не понял, и тогда Анхель снял респиратор и крикнул ему прямо в ухо:

— Я ей помог! Пару недель назад! Она рассказала мне про вас. Говорила, что вы о ней позаботитесь.

— Вот как? — Старик погрустнел и отвернулся. — Помогите мне поставить все это. Тогда я смогу с вами побеседовать.

Борясь с ветром, они установили колья палатки и протянули через кольца материю. Образовалось небольшое закрытое пространство рядом с грилем, куда они все трое могли втиснуться, снять с себя респираторы и очки.

— Эта девочка здесь? Мне нужно с ней поговорить, — сказал Анхель.

— Зачем?

— У нее есть кое-что ценное, — ответила Люси. — Очень ценное.

Старик рассмеялся.

— Вряд ли.

— За это дадут награду, — добавил Анхель. — Большую награду.

— Да? И что вы предлагаете?

— Я перевезу вас обоих через реку Колорадо и поселю в Лас-Вегасе, в комплексе Кипарис.

Старик рассмеялся, но умолк, увидев выражение лица Анхеля.

— Серьезно? — удивленно спросил он у Люси.

— Наверняка. Если вы ему поможете, он сделает и больше. Гораздо больше. На его первое предложение не соглашайтесь.

— Значит, я могу с ней поговорить? — спросил Анхель.

— Извините. — Вид у старика был печальный. — Ее больше здесь нет. Несколько дней назад она ушла.

Анхель помрачнел.

— Куда? — спросила Люси.

— Отправилась к границе. Хотела перебраться через реку.

Анхель наклонился к тележке. Взгляд у него был безумный.

— Где? Вы знаете, где она переправляется?

— Мы посмотрели на карту и решили, что лучший вариант — это Карвер-Сити.

Анхель выругался, а Люси не могла удержаться от смеха.

Глава 44

— Книга точно была с ней? — спросил Анхель, пытаясь устроиться поудобнее в тесном пикапе.

Он был зажат между лепешечником и Люси, сидящей на месте водителя, и за три часа с начала поездки все швы Анхеля начали болеть.

Они еле ползли сквозь клубы пыли и вглядывались в коричневую пелену, почти полностью закрывавшую обзор.

Дорога пошла в горку, и Люси понизила передачу.

Из дымки, словно ковыляющие призраки, появлялись беженцы, подсвеченные фарами пикапа. Странные, сгорбленные человеческие фигуры брели прочь от гибнущего Карвер-Сити к сомнительному убежищу — Финиксу. Из-за непрекращающегося потока бедняков скорость машины упала почти до нуля.

Свернув с федеральной трассы на древний участок шоссе 66, они решили держаться подальше от главных дорог, от пограничной службы Аризоны. Меньше всего Анхель хотел, чтобы его взяли за фальшивое удостоверение личности.

Но дорога оказалась забита беженцами, и теперь машина двигалась по ней словно сквозь слой патоки.

Анхелю вспомнились «лежачие полицейские», через которые они переезжали с отцом во время бегства из Мексики. О таких вещах ты не думаешь — до тех пор, пока не начинает казаться, что именно последний «полицейский» позволит убийцам тебя догнать.

— Вы уверены, что книга у Марии? — снова спросил Анхель.

— Ты уже двадцать раз спрашивал, — буркнула Люси.

— Когда она уходила из Финикса, книга была с ней, — терпеливо ответил Туми. — Может, она уже выбросила ее или продала. При переправе через реку книга будет для нее мертвым грузом.

Анхель заставил себя откинуться на спинку сиденья и притвориться расслабленным. Он уже ничего не мог сделать. Люси ведет машину. Мария где-то там, впереди. Больше козырей у него не осталось. Нужно только ждать, что для него припасла Санта-Муэрте.

Люси снова понизила передачу, пробираясь сквозь толпу беженцев на дороге. Это было похоже на перегон скота в старые времена.

Люди заглядывали в окна машины. Выпученные глаза; лица, искаженные респираторами и линзами. Чужие, инопланетные существа.

— Вы не в ту сторону едете! — крикнул кто-то.

— Это точно, — буркнула Люси.

Она миновала сломанную «Теслу», которая сошла с трассы и зарылась в мягкий грунт.

— Никогда еще не видела такой дороги.

— По карте не скажешь, что тут такое, — сказал Туми.

— Карвер-Сити, — пожал плечами Анхель. — Странно, что столько народу.

— То есть? — спросил Туми.

— Им отрезали воду.

— Ты хочешь сказать, Лас-Вегас отрезал, — поправила его Люси. — Ты отрезал.

— Это было несколько недель назад, — сказал Туми.

— Да. — Анхель кивнул. — Люди не сразу понимают, в какой они жопе. К ним приходят агентства по оказанию помощи, и поэтому они еще немного цепляются за свои ведра и насосы Красного Креста, или сами черпают воду из реки «Клирсэками».

Однако без воды система очистных сооружений не работает. Начинаются проблемы с инфекциями. Мобильных туалетов на всех не хватает. Тогда приходит Национальная гвардия. Люди пытаются сами качать воду из реки и торговать ею на черном рынке, но когда с одной стороны подступает эпидемия, а с другой давят гвардики, они понимают, что срать в ведра — не лучший выход.

— Тогда из города уходят компании. Люди остаются без работы. Оставшись без денег, они наконец прозревают. Первыми уходят те, кто снимают жилье. Их с этим местом ничего не связывает, и если из крана больше не течет вода, они быстро сваливают. Домовладельцы держатся — по крайней мере, еще немного. В конце концов они тоже ломаются, сначала — несколько, затем больше, и наконец, мы получаем вот это. — Он указал на поток беженцев, заполнивший собой все шоссе. — Весь город сваливает на хрен.

— И как мы найдем тут одну девочку? — спросила Люси.

— Если она здесь, то я знаю место, где она собиралась переправиться, — сказал Туми.

— Это очень большое «если», — заметила Люси и, нажав на тормоз, свернула к обочине, чтобы пропустить машины, доверху набитые пожитками.

Впереди стоял джип Национальной гвардии; солдаты следили за тем, чтобы исход беженцев протекал организованно. Люси тронула машину с места, заставляя людей расступаться. Мимо пролетали клубы пыли.

Анхель барабанил пальцами по коленям, понимая, что никак не сможет ускорить продвижение. Мимо проехал набитый солдатами грузовик Национальной гвардии Аризоны.

— У тебя оружие под рукой? — спросил Анхель.

— До этого не дойдет, — ответила Люси.

Анхель решил не спорить о том, на что способны люди, которые лишились всего. Люси по-прежнему хотела думать о людях хорошо. И пусть. Идеалисты — приятная компания, они не станут есть тебя заживо.

— Мария ни за что бы здесь не прошла, — повторила Люси.

— У девочки талант к выживанию, — возразил Анхель. — Она добралась в Финикс из Техаса, а там на дорогах то же самое, даже хуже. Жители Нью-Мексико стреляют по поводу и без, а Веселых Перри вешают на заборах — просто так, для наглядности.

— Тогда она была не одна. Тогда с ней была ее семья.

— Она доберется, — твердо сказал Туми. — Твой парень правильно сказал — она живучая.

— Он не мой парень.

Туми пожал плечами.

Анхель с удовольствием услышал неуверенные нотки в голосе Люси. Они отражали его собственное отношение к тому, кем именно они приходятся друг другу.

Они проехали мимо палатки, где работники Красного Креста и люди из «Кэмелбэк» раздавали гуманитарную помощь — гидраторы, «Клирсэки» и энергетические батончики. Солдаты Национальной гвардии следили за тем, чтобы люди стояли в очереди и не нарушали порядок.

Там же припарковал свой грузовичок сомнительный тип, предлагавший рейсы в Финикс: дома гарантированно рядом с насосами Красного Креста, первые места в очереди на подработку на строительстве Тайяна. Полный комплект всего за 500 долларов с человека.

Рядом с грузовичком стоял джип с вооруженной охраной, у джипа — большой плакат: «ПОКУПАЕМ ДРАГОЦЕННОСТИ. ДОРОГО».

— У них есть клиенты? — спросил Туми.

— Целая куча, — отозвался Анхель.

— Страшное дело. Они ведь наживаются на бедственном положении этих несчастных.

— Такова жизнь.

— Поменьше самодовольства! — Люси раздраженно взглянула на него.

— Но это правда. Бессмысленно мечтать о том, чтобы люди изменились. Тебя просто убьют, и все.

— Иногда люди борются за свои идеалы, — сказал Туми.

Анхель пожал плечами.

— Попасть в Кипарис идеалы вам не помогут.

Туми холодно взглянул на него и повернулся к Люси.

Анхель не ожидал, что лепешечник с ней так хорошо поладит. Возможно, зонцам вообще легко найти общий язык с жителями Финикса. Или же в нем, Анхеле, было то, что заставило их от него отвернуться.

— Через реку ей не переправиться, — сказал Анхель.

— Она сообразительная, — возразил Туми. — Мы разработали план. У нее есть плавсредства.

— Нет. — Анхель покачал головой. — Здесь ее путешествие закончится. На другой берег переправляются только те, кто платит большие деньги ополчению, но не одиночки. Одиночкам никогда это не удается.

— Уж ты-то знаешь, — сказала Люси.

Анхель пропустил ее слова мимо ушей.

Он пытался что-нибудь придумать. Может, попросить об ответной услуге людей с другого берега? Поручить искать Марию гвардикам Невады и ополченцам? Или он уже выведен из игры и все его попытки приведут лишь к тому, что в Аризоне его станут искать еще больше людей?

Люси тем временем объясняла Туми, какую роль сыграл Анхель в создании Независимого ополчения Невады.

— Это тоже ваша работа? — с отвращением спросил Туми. — Это вы разместили людей на границе?

— Неваде не выжить, если в нее хлынут зонцы и техасцы. — Анхель пожал плечами. — Кроме того, Калифорния поступает хуже.

— Какая будет ирония, если девочка пропадет, — сказала Люси. — Тебя будут выслеживать из-за людей, которых ты нанял.

— По-твоему, я об этом не думал?

Туми холодно взглянул на него.

— Если бы меня не беспокоила судьба Марии, я бы сказал, что это было бы заслуженное возмездие.

Его спутники — два сапога пара. Анхель стал разглядывать беженцев за окном, стараясь не обращать внимания на угрызения совести.

Каждый раз, когда заходила речь о том, что он делал по приказу Кэтрин Кейс, он холодел от суеверного ужаса. Ему казалось, что скоро он заплатит по счетам за все свои грехи, что кто-то сейчас смотрит на него с высоты — Бог, Санта-Муэрте… Что-то в любую секунду может обрушиться на него — злое, мечтающее увидеть, как настает час расплаты.

Если ты столько режешь, то рано или поздно порежешься.

Вспомнился sicario. Поднявший меч от меча и погибнет. Назови это иронией или высшей справедливостью. Теперь Анхелю казалось, что поток беженцев нарочно не дает ему добраться до цели. Наказание за грехи.

Я сам превратил этих людей в беженцев.

Поднявший меч от меча и погибнет.

— Похоже, пыль скоро уляжется, — сказала Люси.

Трасса кружила среди невысоких холмов. Солнечный свет понемногу пробивался сквозь бурую дымку.

Пыль улетала прочь, и пелена исчезала. Вместо нее появилось солнце и синее небо — почти слепящие после сумрака бури.

— Вон там ЦАП, — показала Люси.

Тонкая голубая линия, прямая, словно линейка. Вода, текущая из реки Колорадо через пылающую пустыню.

«Линия жизни» Финикса блестела на солнце. Воду из нее с помощью помп поднимут на вершину холма и прогонят по тоннелю через горы. Система каналов длиной более трехсот миль — и все для того, чтобы вода попала в выгоревший город посреди огненной пустыни.

— Канал такой маленький, — заметил Туми. — Не похоже, чтобы этой воды хватило на целый город.

— Иногда и не хватает, — ответил Анхель.

— Если его взрывать, тогда точно не хватит, — сказала Люси.

— Это тоже вы сделали? — спросил Туми. — Черт побери, за многое же вам придется отвечать.

— Если бы не я, это бы сделал кто-нибудь другой, а я бы лишился работы.

— Ты уже без работы, — напомнила ему Люси.

— Временно.

— Не понимаю, как ты можешь по-прежнему ей доверять.

— Кейс? — Анхель рассмеялся. — Ты тоже в меня стреляла, но я тебе доверяю.

— Ты прав. Ты сошел с ума.

Анхель не обижался. На него нахлынул оптимизм. Просто потому, что они выбрались из бури и видят, что впереди…

Они повернули за угол, и открылся вид на реку Колорадо, а рядом с ней — их цель.

Люси ударила по тормозам.

— Вот он, твой мертвый город.

Они все вышли из машины. Далеко внизу из Карвер-Сити устремились потоки беженцев. Реки крошечных муравьев, которых несет прочь от их жилищ. Над головой кружили вертолеты. На шоссе стояли посты Национальной гвардии, следившей за порядком.

Город покидали целые колонны.

На берегу реки возвели бункеры гвардики Калифорнии. Оптические прицелы поблескивали на солнце, выдавая позиции снайперов. Ополченцы искали цели.

— О боже! — Туми приставил ладонь ко лбу, наблюдая за происходящим. — Она ни за что тут не пройдет.

— Она собиралась переправиться прямо здесь? — спросил Анхель, стараясь не выдавать своего волнения.

— Нет. — Туми указал на реку Колорадо. — Мы подумали, что если отойти вверх по течению, подальше от людей, то там будет меньше патрулей.

— Насколько решительно она настроена? — спросил Анхель.

— Довольно решительно.

Анхель посмотрел вниз, на разоренный им город. Дорога была полностью забита беженцами и патрулями Национальной гвардии. Где-то в этом хаосе от него уплывали права на воду.

Ирония? Высшая справедливость?

Анхель решил, что ни то, ни другое ему особо не нравится.

Глава 45

Люси хотела заехать в Карвер-Сити, но их развернула полиция Аризоны.

— Проезд закрыт! — кричали полицейские. — Поворачивайте обратно! Движение в одну сторону!

— Они хотят, чтобы сюда не проникли мародеры.

Люси показалось, что Анхель подавлен, словно на него наконец подействовало это ужасное зрелище.

Она развернула пикап и отправилась обратно, к их прежнему наблюдательному пункту. Внизу копы и гвардики продолжали останавливать транспорт. Некоторые обратили внимание на их машину.

— Если останемся здесь, будут неприятности, — сказала Люси. — Копы нас в покое не оставят.

— Да. А если они возьмут меня, мне конец. — Анхель хмуро посмотрел на идущий в их сторону поток людей. — У нас все получится, — внезапно сказал он.

— Что получится? — спросил Туми. — Идти туда я не смогу.

— Значит, нас таких двое, — ответил Анхель. — Пикап нужно продать.

— Ты шутишь? — Люси яростно взглянула на него. — Он не мой.

Анхель хитро улыбнулся ей.

— Ты хочешь узнать, чем все закончится?

Ее разозлило, что кто-то способен читать ее мысли, но в конце концов она обменяла машину на два электромотоцикла.

— Шарлин меня убьет, — мрачно сказала Люси, протягивая Анхелю ключи. — Знаешь, сколько машин я потеряла с тех пор, как встретила тебя?

Анхелю хватило совести притвориться смущенным.

— Я возмещу все убытки, как только вернусь в Вегас.

— Точно. Если не падешь от руки босса.

Туми сел на один из мотоциклов, а Анхель и Люси взяли себе другой.

— Полегче, — сказал Анхель. — К прыжкам я сейчас не готов.

Они помчали по бледно-желтой земле, объезжая блокпосты. Петляли между кустами креозота, между высокими, покрытыми шипами стеблями окотильо и юкки.

Внезапно Люси поняла, что они выбрались из пустыни Сонора и двинулись в сторону пустыни Мохаве. Здесь была переходная зона, где пустыни-кузины сливались друг с другом.

Электрические мотоциклы негромко жужжали, но кроме них и ветра в пустыне ничто не двигалось.

Добравшись до реки Колорадо, они повернули вверх по течению, поехали по пересеченной местности, стали искать тропы, ведущие к берегу, а также места, которые Мария могла бы выбрать для перехода.

Они несколько часов ехали рядом с водой, но не нашли следов девочки, а затем холмы заставили их отвернуть в сторону.

У мотоциклов заканчивалась энергия. Люси остановилась.

— В чем проблема? — спросил Анхель.

— Примерно половина заряда уже израсходована, — ответила она. — А солнечных панелей для зарядки у нас нет.

— Идти пешком придется далеко, — заметил Туми.

— Если хотите вернуться, дело ваше, — сказал Анхель. — Я поеду дальше.

Он исхудал, вокруг глаз от усталости легли темные круги.

Туми покачал головой.

— Нет. Еще раз я ее не отпущу. — Он сказал это с такой решимостью, что Люси задумалась о том, какую вину он пытается искупить.

Мы все здесь искупаем грехи, вдруг поняла она. Никто из нас не вернется.

— Вполне вероятно, что она уже на той стороне, — сказал Анхель. — Или уже погибла.

— Все равно — надо проверить, — твердо сказал Туми.

Люси тоже покачала головой.

Анхель ухмыльнулся.

— Журналист не может бросить расследование?

— Вроде того.

— Хорошо. — Он вздохнул. — Потому что мне и на ногах держаться трудно. Не уверен, что я смогу вести мотоцикл.

Он покрепче обнял ее, и Люси снова тронула мотоцикл с места, думая о том, как это странно — человек, который совсем недавно ее пугал, теперь вдруг оказался таким зависимым. И близким.

Они снова с жужжанием понеслись по пустыне, вдоль берега реки.

Уровень энергии в мотоцикле неуклонно падал, и Люси задумалась, сумеют ли они вообще вернуться. Они проехали уже много миль. Сколько дней понадобится на то, чтобы дойти до Карвер-Сити? Солнце обжигало кожу с такой силой, что чуть позже она потемнеет, начнет облезать клочьями и кровоточить.

Неужели девочка действительно зашла так далеко?

Люси представляла себе, как Анна в Ванкувере в ужасе качает головой, узнав о решениях, которые приняла ее сестра, о рисках, на которые она решилась пойти. Она почти слышала голос Анны: «Ты — не одна из них. Ты можешь просто уйти. Зачем погибать?»

Отчасти Люси была с ней согласна. Отправляясь в пустыню, она действовала в соответствии с десятками правил: «взять респиратор», «захватить крем от загара», «взять вдвое больше воды, чем нужно», «далеко не заходить». И сейчас нарушала все эти правила.

И ради чего? Ради того, чтобы и дальше ходить по острому лезвию катастрофы?

Туми вскрикнул и рванулся вперед.

Анхель сжал ей правое плечо и стал куда-то показывать. Люси слышала, что он бормочет слова благодарности по-испански. Слова заглушал свист ветра, но они все равно звучали как молитва.

Вон там.

Это заметил Туми. Несколько брошенных вещей. «Клирсэки» и обертки от энергетических батончиков.

Последние следы девочки, которая зашла в реку.

Люси остановилась рядом с брошенным снаряжением.

— Черт, черт, черт! — бормотал Туми. — Ее вещи!..

Илистый берег, ивы, одинокие тамариски. За ними лениво текла река.

Значит, это все. Столько усилий…

Люси не могла понять, испытывает она разочарование или облегчение.

Интересно, увидит ли она ополчение, которое Анхель помогал создавать. Людей, которые сожрут беженку живьем и бросят обратно в воду, чтобы она плыла в Карвер-Сити в назидание всем остальным.

Анхель взвинченно хромал взад-вперед, смотрел на противоположный берег. Он выглядел так, словно видение привело его к краю пропасти. Задыхаясь, он упал на колени.

Не все эпические приключения заканчивались удачно. Люди умирали, причиняли вред друг другу, боролись и в конце концов оставались ни с чем.

Это было настолько похоже на историю пустыни, что иного финала у нее и быть не могло.

Из камышей вышла покрытая грязью девчонка с рюкзаком.

— Туми?

— Мария!

Туми бросился к ней с распростертыми объятиями.

Анхель облегченно вскрикнул и тоже вскочил на ноги.

Пока Мария и Туми обнимались, Анхель опустился на колени рядом с ее рюкзаком и стал исследовать его содержимое.

— Она здесь, — сказал Анхель. — Здесь!

Он достал книгу, затем полистал. Ухмылясь, триумфально достал оттуда документ.

Люси заглянула к нему через плечо. Две сухие, сложенные в несколько раз странички. Документ, который может изменить все. По крайней мере, для кого-то. Она потянулась к бумагам, но Анхель резко отстранился.

Люси свирепо взглянула на него:

— Серьезно? Сколькими машинами я ради тебя пожертвовала?

Он смущенно отдал ей бумаги:

— Они такие старые.

— Им больше ста пятидесяти лет.

Люси невольно почувствовала к ним уважение.

— Сложно поверить, что за них убивают, — шепнула она, читая документ.

Министерство внутренних дел, Бюро по делам индейцев, подписи вождей племен… Обтекаемые обещания. Символические компромиссы на случай, который никогда не настанет. Миллионы акро-футов воды. Недостающий фрагмент головоломки, который позволит ожить помпам Центрально-Аризонского проекта. С такими правами они смогут прорыть новые, более глубокие каналы. Изменить русло Колорадо, заставить ее течь прочь от Калифорнии, прочь от Невады. Направить воду в другие пустыни и города.

Простые листы бумаги, обладающие силой, которая не даст Финиксу и Аризоне погибнуть и сделает их хозяевами собственной судьбы.

Документ, который позволит таким людям, как Шарлин и Туми, процветать — и не только им, но и всем беженцам, которые сейчас мечтают о том, чтобы уйти на север.

Люси вздохнула, понимая, что должна сделать. Джейми был прав: в какой-то момент она действительно превратилась в аборигенку. Когда именно — она не знала, но Финикс стал ее домом.

Глава 46

Анхель потянулся за бумагами, однако Люси на удивление быстро шагнула назад. В ее руке сверкнул пистолет — тот, который ей дал он.

Туми и Мария ахнули.

— Какого…

Анхель осторожно поднял руки вверх, оценивая новую ситуацию.

— Люси, что происходит? Зачем ты это делаешь?

— Я не могу допустить, чтобы ты отдал бумаги Кэтрин Кейс, — сказала Люси.

Обдумав возможные варианты, Анхель постарался, чтобы в его голосе не прозвучала нотка паники:

— Эти бумаги — моя жизнь. Они нужны мне.

— Что происходит? — спросил Туми.

— У нас небольшие разногласия, — ответил Анхель.

У него был пистолет, просто нужно было как-нибудь отвлечь внимание Люси и достать его. Но ему не нравилось, как она держала оружие.

Когда Люси впервые навела на него пушку — в другой жизни! — он был уверен, что с ней можно договориться. Теперь взгляд ее серых глаз был холодным, словно камень.

Люси — хороший стрелок. Почти в полной темноте она попала точно в ногу тому калифу. Если он достанет ствол, у него будет только один шанс.

— Похоже, мы постоянно действуем наперекор друг другу, — произнес Анхель. — Почему так?

— Мне жаль, Анхель.

Услышав то, как она это сказала, он ей поверил. Она не хотела делать это. Он видел, что ей больно, — но при этом настроена она решительно.

— Да брось, Люси. Присоединяйся к нам. С этими бумагами я смогу вызвать «Верблюжьи войска», за нами пришлют вертолет, и ужинать мы будем уже в Вегасе.

— Значит, мне придется забрать у вас телефоны.

— Вы не имеете права нас здесь бросить! — запротестовал Туми.

— Не вас двоих, — ответила Люси. — Только его.

— А что ты собираешься делать с бумагами? — спросил Анхель.

— Верну их городу. Они принадлежат ему, а не Калифорнии и не Неваде. И уж точно не Лас-Вегасу и не твоему боссу.

— Финикс даже не знает об их существовании! А значит, от их отсутствия он не пострадает.

— Хочешь сказать, что жители Финикса не страдают? От этих прав зависит жизнь людей. Финикс может возродиться. Если у него будет вода, все изменится.

— Да ладно, Люси! Он в любом случае обречен. Зато мы можем уйти на север — все мы. Можем даже твою собаку переправить!

— Прости, Анхель. Я провела слишком много времени с этими людьми, с их болью. Я не могу просто уйти, если в силах им помочь.

— Если ты отдашь бумаги Финиксу, пострадают другие люди. Думаешь, Вегаса это не коснется?

Он сделал шаг вперед, подыскивая возможность схватить ее.

— Не заставляй меня стрелять, Анхель.

Она не шутила.

— Тогда давай просто поговорим.

— Нам не о чем разговаривать. Кинь мне ключи от мотоцикла.

— Ты бросишь меня здесь? — спросил Анхель. — Серьезно?

— Только тебя, Анхель. А через несколько миль оставлю твой телефон. Вызовешь помощь.

— Без бумаг никакой помощи не будет.

— Тогда пойдем со мной. Отвезем бумаги в Финикс. Там тебя защитят.

Анхель не удержался от смеха.

— И кто теперь рассказывает сказки? Ты знаешь, сколько дерьма я им сделал?

— А у меня тут право голоса есть? — сухо спросила Мария.

Люси не ответила.

— Боюсь, вопрос запоздалый. — Все внимание Анхеля было сосредоточено на Люси и пистолете. На ее безумных глазах. На ее сильной вере.

Финикс сводит людей с ума. Иногда он превращает людей в жутких демонов, в которых уже не осталось ничего человеческого. А иногда делает из них святых.

И на мое счастье, я наткнулся на последнего святого во всем этом долбаном Финиксе.

Он почти слышал, как над ним смеется sicario.

Поднявший меч от меча и погибнет — так, mijo? Если зарабатываешь на жизнь, отрезая у людей воду, то рано или поздно отрежут тебя, чтобы восстановить равновесие.

Симметрия. Чистая симметрия.

Кто-то должен истечь кровью, чтобы другие могли пить. И на этот раз пришел его черед.

Лишая других людей воды, наслаждаясь прохладой, кондиционированным воздухом и водопадами Кипариса-1, легко представить себе, что имеет значение только та игра, в которую играешь ты.

— Ничего личного, — сказала Люси. — Ты мне очень нравишься, Анхель.

— Да. Знаю. — Внезапно он улыбнулся, пожал плечами. — Мы лишь шестеренки в большой машине.

Он действительно не мог на нее злиться. Калифы, Карвер-Сити, Кэтрин Кейс — все они просто разные части и детали. Иногда вы могли с кем-то пересечься и даже вращаться в одном направлении — как он с Люси. Иногда вы никак не могли найти точек соприкосновения. Иногда вы были самой важной деталью машины.

А иногда оказывалось, что вас списали в утиль.

Анхель подумал, чувствовал ли себя так же Саймон Ю, когда у Карвер-Сити отрезали воду.

Он медленно опустил руки.

— Ладно, давай. Действуй.

Люси перевела взгляд на мотоцикл, и Анхель выхватил свой ствол. Люси снова навела на него пушку.

— Стой!

Он ухмыльнулся.

— А я пока еще ничего не сделал.

— Бросай оружие.

— Да ладно, Люси, ты же не убийца. Ты не хочешь, чтобы твои руки были в крови. Ты святая, а я — дьявол, не путай.

— Если попытаешься мне помешать, я тебя пристрелю!

— Я лишь прошу меня выслушать!

— Не о чем нам разговаривать!

— А я-то думал, что это ты из нас двоих так веришь в силу слов.

На секунду в ее глазах мелькнула паника, затем она улыбнулась:

— Ты в меня не выстрелишь.

— Выстрелю, если не станешь меня слушать.

Люси улыбнулась.

— Нет. Не выстрелишь. — Она села на мотоцикл.

— Не надо! — крикнул Анхель. — Не заставляй в тебя стрелять!

— Ты не выстрелишь. Я слишком тебе нравлюсь. Кроме того, за тобой должок, помнишь?

— В этом деле я ничего тебе не должен.

— Отпусти меня, — мягко сказала она. — Просто отпусти.

Анхель смотрел, как она заводит мотоцикл. Он думал об искуплении и долгах, вспоминал, как она стояла на коленях рядом с ним, вытаскивая его с того света. Думал об обещаниях. О том, как люди лгут друг другу, о том, как клянутся друг другу в любви.

— Пожалуйста, я прошу тебя…

— Извини, Анхель, эти бумаги важны для многих людей. Я не могу их бросить.

— А, черт. — Он опустил пистолет. — Тогда проваливай. Иди, будь святой. — Он убрал пистолет в кобуру и отвернулся.

Поднявший меч от меча и погибнет.

Он уже обдумывал варианты. Придется как-то объяснить Кейс, что произошло, когда Финикс с этими бумагами явится в суд.

Нет. Ничего не выйдет. Он должен бежать — как можно быстрее и дальше. Если за его голову назначена награда…

Над рекой пронесся грохот выстрела.

Птицы взметнулись в небо, закружились, полетели прочь.

Анхель упал.

Глава 47

Мария не ожидала, что отдача будет такой болезненной, однако выстрел оказался точным: женщина слетела с мотоцикла и растянулась на земле.

— Какого… — Туми потрясенно уставился на Марию.

Она его проигнорировала. Ее запястья горели после выстрела, однако дело еще не было сделано.

Держа «магнум» наготове в онемевших руках, Мария пошла к женщине — присматриваясь, не шевелится ли она.

Если женщина попытается выстрелить в ответ, ее придется прикончить. Она лежала на земле, метрах в десяти от места, где упал мотоцикл.

Сзади кто-то бежал. Она повернулась. Это был человек со шрамами, нож для воды.

— Эй! — Увидев пистолет, он поднял руки вверх. — Спокойно, девочка. Мы с тобой на одной стороне.

Мария помедлила.

— Ты серьезно насчет этих бумаг? Они помогут нам добраться до Вегаса?

— Да. — Он кивнул. — Серьезно.

— И я поеду с тобой, да? Такой у нас уговор?

— Точно. До самого Вегаса. До самых аркологий. Кипарис-4 почти достроен. Там найдется место и для тебя.

— Обещаешь? — хрипло спросила Мария.

Нож для воды снова кивнул.

— Я никого не брошу.

— Ладно. Хорошо. — Она опустила пистолет.

Он пронесся мимо нее — к женщине. Мария пошла за ним.

Женщина лежала неподвижно. Нож для воды положил ее голову себе на колени и стал баюкать, словно младенца. Сероглазая женщина удивленно посмотрела на Марию:

— Ты в меня стреляла?

— Да. — Мария села на колени рядом с ней. — Извини.

— Почему? — прохрипела женщина.

— Почему? — Мария пыталась понять, по какой причине все эти люди видят мир так, а не иначе. — Потому что в Финикс я не вернусь. Может, ты думаешь, что эти бумаги что-то значат, но город никогда не изменится, и я туда не вернусь.

Нож для воды посмотрел на нее.

— Идешь только вперед, да?

— Уж поверь, — ответила Мария.

— Черт побери. — Он покачал головой, улыбаясь. — Кэтрин Кейс будет от тебя в восторге.

Не успела она выяснить, что это значит, как он уже попросил у Туми телефон, стал звонить кому-то, называть длинные коды из букв и цифр.

Подошел Туми и обнял ее. Мария думала, что он отругает ее за этот ужасный поступок, но он молчал.

Мария смотрела на женщину и думала, должна ли она испытывать чувство вины. О том, не обманут ли ее в ходе этой сделки.

Наверное, она должна чувствовать угрызения совести, видя страдания женщины. Однако Марии не было жаль ее, и поэтому она решила, что в ней, Марии, что-то сломалось. Но в общем это тоже ее не трогало. Она могла думать только об одном — о том, как она переберется через реку и увидит фонтаны Лас-Вегаса, из которых каждый может налить себе стакан воды. Увидит город, где Тау Окс ездит на «Тесле», где все живут в огромных блестящих аркологиях, а не глотают пыль и не жарятся на солнце.

Она высвободилась из объятий Туми и вышла на илистый берег, чтобы посидеть там в одиночестве.

Темнело.

Стрекотали кузнечики, порхали воробьи, в реке плескалась рыба. В темнеющем небе кружили нетопыри и ласточки.

Наслаждаясь прохладным ветерком, Мария смотрела, как течет река.

Здесь, на берегу, воздух был удивительно мягким. Она и не помнила, когда в последний раз чувствовала прикосновение такого ветерка.

Подошел нож для воды, молча сел рядом с ней и тоже стал смотреть на воду.

— Извини, что подстрелила твою девушку, — наконец сказала Мария.

— Ну да. — Нож для воды вздохнул. — Она не оставила тебе выбора.

— У нее старые глаза, — сказала Мария. — У моего папы была та же проблема.

— Вот как?

— Она думает, что мир должен быть устроен так-то, но он уже изменился. А она этого не понимает — потому что видит только то, каким он был раньше.

Мария боялась задавать следующий вопрос.

— Она выживет?

— Ну, она чертовски живучая. — Нож для воды улыбнулся уголком рта. — Если доберется до Вегаса, у нее есть шанс.

Ответ показался Марии разумным. Более разумным, чем все то, что взрослые говорили ей за последние годы.

— Значит, мы все в одной лодке, — вздохнула она.

Нож для воды негромко рассмеялся.

— Похоже на то.

Он встал, отряхнул джинсы и захромал обратно — к женщине и Туми. Мария осталась наедине с ивами, стрекотом кузнечиков и журчанием воды.

Она полной грудью вдохнула вечерний воздух, такой прохладный и свежий, что ей показалось, будто она вдыхает саму реку, впускает ее в себя и задерживает внутри. Она слушала, как стрекочут кузнечики, и смотрела на то, как над водой носятся нетопыри.

Издалека донесся новый звук — вдоль берега реки летели вертолеты. Шум их винтов эхом отражался от воды и стен каньона, заглушая звуки природы.

Звук был негромкий, но он усиливался.

Становился реальностью.

ТЕЛЕГРАМ

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник

Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)

Поиск книг

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

О психологии, саморазвитии и личностном росте

Саморазвитие

Детективы и триллеры, все новинки

Детективы

Фантастика и фэнтези, все новинки

Фантастика

Отборные классические книги

Классика
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник
БИБЛИОТЕКИ

Библиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории

Любовные романы

Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров

Фантастика

Самые популярные книги в формате фб2

Топ фб2 книги