Избранный

Глава 6

Виргиния, пятница, 24 марта, 18 ч. 25 мин.

Дэниэл Джадд зарегистрировал новый почтовый ящик, впечатав логин, составленный из его собственного второго имени, девичьей фамилии жены и серединного инициала, что должно было сбить с толку чересчур любопытных. Конечно, если ЦРУ сильно захочет залезть в его почту, оно залезет, но зачем же облегчать ему задачу?

Он послал сообщение своему коллеге в Новом Орлеане. Составлено оно было очень осторожно. В эру тотального прослушивания федеральными службами он работал с постоянным чувством, что кто-то стоит у него за плечом.

Он изъяснялся эвфемизмами. Не писал слов, на которые автоматически реагировали компьютерные программы властей.

Через четыре минуты пришел ответ.

Изящно. Этой заглавной «М» вполне достаточно. Он открыл базу данных Федерального управления авиации и ввел в строку поиска слово МЕСТО. Оказалось, эти пять букв были кодом аэропорта Лейкфронт, расположенного «в четырех морских милях к северо-востоку от делового центра Нового Орлеана».

Он зашел на сайт этого аэропорта и прочел спецификацию: общая авиация, особое предпочтение чартерным и частным рейсам. Идеально для черной операции, рассудил Джадд.

Он посмотрел на даты, интересовавшие Ника, и стал искать планы полетов всех самолетов, побывавших в Лейкфронте в этот период. Как он и ожидал, получился длинный-длинный список рейсов. Один за другим он стал проверять, не входит ли какой из них в составленный «сыскарями» список самолетов, нанимаемых ЦРУ.

Не нашел ни одного.

Значит, придется выбрать долгий окольный путь. Он решил позвонить своему другу Мартину, обладавшему тем громадным преимуществом, что не был отягощен никакими домашними обязательствами. У него не было ни жены, ни детей, да, как сам он говорил, и друзей не осталось. За исключением Джадда.

Мартин ответил после первого же гудка. Джадд обрисовал проблему, и они договорились разделить список пополам.

— Как только что-нибудь найдешь — ставлю пиво.

Это было часов в шесть вечера. А в одиннадцать он увидел робкий проблеск в конце туннеля. Каждый номер рейса с литерой N отсылал к коммерческому оператору: лицензированному, известному, с красочным сайтом. Но вот один, N 4808 Р, владелец «Главная правительственная авиаслужба», имел оператора в штате Мэриленд, и сведения на его сайте приводились самые скудные, а имен руководителей не было совсем.

Джадд посмотрел общий регистр компаний с минимально необходимыми сведениями о каждой. «Главная правительственная» давала три фамилии служащих. Дальнейший поиск по именам этих трех мужчин выявил номера их карточек социального обеспечения, причем все трое получили их в возрасте пятидесяти лет. Сага о выдаче предполагаемых террористов научила его, что, если человек получает удостоверение соцобеспечения после пятидесяти, значит, он начинает жить под другим — фальшивым — именем.

Но сведения об этой компании содержали еще один любопытный факт, который, как он догадывался, особенно заинтересует Ника дю Кэна. Он потянулся за телефоном.

Абердин, штат Вашингтон, суббота, 25 марта, 10 ч. 05 мин. по тихоокеанскому времени

Открыв глаза, Мэгги увидела одну только белую стену. Ни полосок, ни царапин — глазу не за что зацепиться, чтобы хотя бы точно знать, стена это или просто пустое пространство.

Она повернула голову и почувствовала страшную боль в шее, у основания черепа. Должно быть, она издала какой-то звук, потому что через минуту пустое пространство заполнила собой медсестра.

— Ну что, доброе утро?

— Доброе утро, — ответила Мэгги. Получилось невнятно.

— Вы знаете, где вы?

Мэгги попыталась отрицательно покачать головой, что вызвало новый взрыв боли в шее; она застонала.

— Ладно. Давайте начнем с самого начала. Как вас зовут?

— Мэгги Костелло, — с усилием проскрипела Мэгги.

Медсестра сверилась со своими записями.

— Хорошо. Кто у нас президент Соединенных Штатов?

Этот вопрос вызвал шквал воспоминаний и эмоций. Перед ее мысленным взором пронеслась уютная «берлога» в Белом доме, Стюарт Гольдштейн, Стивен Бейкер…

— Не волнуйтесь, это совсем новый президент. Сколько штатов в Соединенных Штатах Америки?

— Где я?

— Мы до этого дойдем. Мне нужно задать вам эти вопросы в тот момент, когда вы очнулись. Такова процедура. Сколько…

— Пятьдесят. Стивен Бейкер победил в прошлом ноябре, получив перевес в триста тридцать голосов над Марком Честером. А теперь, пожалуйста, скажите, где я?

У медсестры сначала глаза расширились от удивления, но потом она улыбнулась:

— Вы в больнице Грейс Харбор, в Абердине, мисс Костелло. Знаете, почему вы здесь?

— Я попала в автокатастрофу.

— Правильно. Вчера вечером. — Она посмотрела на часы. — Почти шестнадцать часов назад. Вам повезло, что вы остались в живых. Полицейский, который вас обнаружил, сказал, что капот вашей машины сплющился в лепешку. Вы не хотите, чтобы мы связались с кем-нибудь из ваших близких? Или членов семьи?

— Пока нет, спасибо.

Мэгги попросила принести ей телефон. Медсестра вышла и уже через секунду вернулась.

— Мисс Костелло, вы уверены, что у вас был телефон?

— Да, он всегда при мне, — сказала она невнятно. — Он должен быть у меня в сумке.

— У нас здесь есть дорожная сумка. А еще две сережки, бальзам для губ… — Она явно читала какой-то список. — Телефона нет.

У нее росли подозрения — подобно тому, как расползается пятно.

— А блокнот есть в этом вашем списке? Ноутбук? Бумажник?

Медсестра просмотрела список от начала до конца.

— Нет. — С извиняющимся видом она покачала головой.

По телу Мэгги пробежала дрожь.

— Мне нужно позвонить. Срочно.

— Ну, для этого у вас будет достаточно времени.

Медсестра подошла к кровати и взяла правую руку Мэгги. В вене торчала игла, соединенная длинной трубочкой с капельницей. Сестра проверила ее, потом померила Мэгги давление.

— Плохо дело, да? — спросила Мэгги.

— Вы выпали из мчавшегося на полной скорости автомобиля. У вас сломаны два ребра, хотя руки и ноги целы. Сейчас мы проверяем, что у вас с головой. Пока отдыхайте.

Старушка на стоянке около школы, спрятавшись за капотом, повредила ей двигатель. А потом ее сообщники ехали за Мэгги по шоссе и смотрели, как она свернула навстречу гибели. Они бросились к машине, чтобы украсть важные для нее вещи, и удрали еще до приезда «скорой».

Она попыталась понять, какая информация оказалась в руках тех, кто хотел ее убить. Телефон. Списки звонков — это просто катастрофа: сплошной Белый дом. Еще там есть звонки Нику дю Кэну и, возможно, Ури. В ноутбуке практически ничего нет. Но вот в блокноте — там все, что рассказал директор школы.

Она повернулась на бок и, не обращая внимания на боль в груди, потянулась к столику, на котором стоял разлапистый бежевый телефон. Она попыталась его ухватить, но пальцы нащупали пустоту. Подтянувшись к краю кровати, она повторила попытку, и на сей раз получилось: трубка оказалась у нее в руках. За шнур она подтянула телефон поближе и набрала девятку. В трубке тотчас возник компьютерный голос.

«К сожалению, у вас нет кредита для звонка. Для получения кредита, пожалуйста, свяжитесь со своим оператором…»

Черт. Бумажник у нее украли вместе со всем содержимым. И, разумеется, она не помнит номера своей кредитной карточки.

Собрав все силы, она набрала ноль.

— Пожалуйста, звонок за счет адресата.

— Простите?

Она все еще плохо говорит, невнятно. Пришлось повторить.

Оператор в Белом доме, должно быть, ждал ее звонка.

— Мисс Костелло, это вы? Мне дали указание соединить вас прямо с президентом.

Возникла короткая пауза, и вот наконец щелчок.

— Мэгги? Где ты?

— Это долгая история.

— У тебя усталый голос. Что-нибудь случилось?

— Пожалуй, вы были правы, господин президент. Насчет Стюарта. Вчера кто-то повредил тормоза в моей машине: меня хотели убить.

— Боже милосердный! Где ты сейчас?

— В больнице в Абердине. В вашем родном штате.

— Тебя надо оттуда вывезти. Я позвоню губернатору…

— Нет, сэр. При всем моем к вам уважении, это будет неправильно. Тем самым вы подтвердите, что я работаю на вас. Кроме того, сэр, я нащупала ниточку, по которой должна следовать.

— В Абердине? Какое отношение ко всему этому имеет Абердин?

— Роберт Джексон, сэр. Вы с ним вместе учились в школе.

Президент замолчал. С минуту Мэгги внимательно прислушивалась к его молчанию.

— Роберт Эндрю Джексон? — наконец заговорил он. — Это он?

— Вы его не узнали, когда видели по телевизору?

— Он был совсем не похож. Ты уверена?

— Уверена, сэр. — У нее получилось «увеена, шэр».

— В школе я называл его Эндрю. Я как-то не вижу связи… Что все это значит, черт побери, Мэгги?

— Хотела бы я знать, господин президент. Но я это выясню.

— Тебе что-нибудь нужно, Мэгги?

— У меня украли бумажник и телефон.

— Ладно, Санчес все пришлет.

— Спасибо, сэр. Скажите ему, чтобы был осторожен.

— Ты сама будь осторожна. Я не могу потерять еще одного человека, которому я доверяю. Их и так почти не осталось.

— Спасибо, господин президент.

После телефонного разговора она, должно быть, впала в забытье. А когда очнулась, на столике лежало сообщение для нее от мистера Дуга из «Старбакс». Она улыбнулась стараниям Дуга соблюдать осторожность.

Заскрипела, открываясь, дверь. Мэгги взглянула, попыталась сфокусировать взгляд и увидела, что в палату входит женщина средних лет. Черты ее лица были неразличимы в темноте.

— Какой сюрприз — снова увидеть вас, дорогая моя, — заговорила она.

Мэгги сжала кулак — жест бесполезный для человека с двумя сломанными ребрами и трубкой в вене, но она сделала это рефлекторно, от страха и ярости, охвативших ее.

Женщина подошла ближе. В руке у нее был шприц. Мэгги отпрянула.

— Не пугайтесь так, Мэгги, милая. У меня здесь то, что снимает боль.

Мэгги потянулась к чашке кофе, все еще горячего, которая стояла у нее на столике. Если удастся ее взять и выплеснуть горячую жидкость в лицо…

Но тут она разглядела лицо этой женщины. Да, седые волосы, но нет, совсем не похожа на ту обманчиво добрую старушку у школы, которая испортила ей машину.

— Совершенно нечего бояться, милая.

— Простите, — пролепетала Мэгги. — Я приняла вас за другую.

— Нетрудно и перепутать. Когда вас привезли, я была в бригаде скорой помощи. Какой ужас вы перенесли! Врач считает, что вы должны принимать болеутоляющее. Хотите, внутривенно, — она показала шприц, — хотите, выпьете таблетки. Как вам больше нравится?

Мэгги выбрала таблетки. Взяла у медсестры бумажный стаканчик с водой, положила таблетки на язык и сделала большой глоток.

— Отлично, милая.

Как только медсестра отвернулась, Мэгги выплюнула таблетки и сунула их под подушку. И стала ждать, когда за посетительницей закроется дверь.

Вот, закрылась. Кто бы ни был человек, пытавшийся ее убить, он, безусловно, повторит попытку. Нельзя оставаться здесь ни минуты. Пока она здесь лежит, задушить ее или отравить ничего не стоит.

Морщась от боли, она выдернула из вены иглу и приложила салфетку, чтобы остановить кровь. Потом сбросила теплое одеяло. На ней была обычная больничная рубашка. Напрягая все силы, она спустила сначала одну ногу, потом другую и заскользила вниз, пока ноги не коснулись пола. Она осторожно перенесла на них вес и с облегчением поняла, что может ходить.

На стуле стояла ее дорожная сумка. Она расстегнула сумку, вытащила брюки и рубашку. На то, чтобы одеться, у нее ушло почти десять минут. Записка от Санчеса лежала у кровати; Мэгги забрала ее и двинулась к двери. Проходя мимо зеркала, в ужасе застыла, увидев свое отражение. На правой щеке — красная ссадина, под глазами — темные круги.

Она прошла по коридору мимо поста медсестер — оттуда не донеслось ни шороха. Она была почти у двери на лестницу, когда услышала у себя за спиной голос:

— Мисс? Простите?

Тогда она беззаботно махнула рукой и бросила через плечо:

— Спасибо, ей уже гораздо лучше. — И вышла за дверь.

Там были стрелки-указатели. Наверх — гериатрическое отделение, вниз — отделение акушерства и гинекологии. И вдруг, в сторонке — студенческое общежитие. Она поковыляла в указанном направлении, морщась от боли, особенно на ступеньках. В лабиринте коридоров нашла указатель «Выход». Ее предчувствие подтвердилось: у студентов-медиков был отдельный выход — и Мэгги надеялась, что там ее никто не караулит.

Путь до проезжей части улицы был долгим и мучительным. Наконец она остановила такси и плюхнулась на заднее сиденье.

— Куда вас везти? — спросил водитель.

— Эрон-стрит. — Она попыталась улыбнуться, но водитель встревоженно посмотрел на нее в зеркало заднего вида.

— С вами все в порядке?

— Мне нужно на Эрон-стрит.

Она вытащила послание Дуга и в первый раз прочла его вдумчиво и неторопливо.

Дорога была широкая, скорее шоссе, чем улица, и когда они проехали мимо «Казино Сидни» и нескольких стойбищ автомобилей под открытым небом, она начала хмуриться. Зачем Санчес ее сюда послал?

И вдруг она увидела универсальный магазин «Сейфуэй», что буквально означает «безопасный путь». Заулыбавшись, попросила водителя остановиться и подождать ее, на ходу пытаясь разгадать последнюю загадку Санчеса.

И уже через полминуты, как только она оглядела супермаркет, все поняла. Окошко денежных переводов «Вестерн юнион» — это и есть «единство Запада»!

Мэгги назвала свое имя молодой девушке с пирсингом, сидевшей в окошке. Та попросила удостоверение личности. Мэгги начала объяснять, что в этом-то все и дело, что документы у нее украли…

— Подождите, тут же у меня есть сопроводительная записка! В ней говорится, что я могу идентифицировать ваше лицо вот по этому… — выговор у нее был такой, что Мэгги почувствовала себя совсем как дома, на О’Коннелл-стрит.

Девушка достала конверт с гербом штата Вашингтон, вскрыла его и вытащила пластиковый прямоугольничек размером с кредитную карточку. Водительские права, с фотографией Мэгги. Молодец Санчес.

— Вот ваше удостоверение личности, так что теперь я имею право отдать вам и это. — Девушка на минуту скрылась и вернулась с пачкой хрустящих новеньких банкнот. Отсчитав пять тысяч долларов, она вручила их Мэгги и пожелала ей всего доброго.

Мэгги расплатилась с водителем и пошла в парикмахерскую. Сначала хотела сделать короткую стрижку и перекраситься в блондинку, но потом подумала, что это будет привлекать внимание. И нашла компромисс: попросила парикмахера превратить ее темно-рыжую гриву до плеч в короткое каре с высветленными прядями. Ей такая прическа не нравилась, но лицо она меняла до неузнаваемости, а это самое главное.

Ей нужно было сделать еще кое-какие покупки. Во главе списка — сверхсильные болеутоляющие, потом «блэкберри», новый ноутбук, немного косметики. И место, где можно остановиться.

Она выбрала мотель «Олимпик», который показался ей совершенно неотличимым от тысяч других, и без претензий. Она открыла дверь номера — да, это ей подходит. Кровать манила проспать весь остаток дня. Но еще не время, у нее есть дела.

Она взяла в руки новенький сверкающий «блэкберри» и набрала еще один номер, который помнила наизусть — кроме номера Белого дома.

— Ури, это я, Мэгги.

— Мэгги! Я не мог до тебя дозвониться. Что с тобой случилось?

— Попала в аварию, но…

— Что? Ты… — Он искренне встревожился.

— Со мной все в порядке. — Она старалась говорить внятно и твердо. — Да-да, я в порядке. Но мне нужна твоя помощь. Я хочу спросить тебя про… разведку.

Он никогда не рассказывал об этом, но оба они знали, что Ури Гутман проходил военную службу в Израиле в разведывательных подразделениях. И потому она кратко обрисовала ему ситуацию и рассказала, что с ней случилось.

— На похоронах в Новом Орлеане один отставной цээрушник наговорил мне много непонятного. Он сказал, что незачем было убивать человека, о котором мы говорили, потому что тот наверняка «приготовил себе одеяло».

— Буквально так и сказал?

— Да.

— Что ж, у нас на иврите это звучит по-другому. У нас это называется «карит рака», что значит «мягкая подушка». Как бы гарантирует тебе мягкое приземление, если возникнут неприятности. Внутри «подушки» — информация, которая поможет твоей организации найти тебя и вызволить. Но можно использовать карит иначе. Скажем, я знаю что-то сенсационное. И предполагаю, что есть люди, готовые убить меня, лишь бы этот секрет не стал достоянием гласности. Тогда я делаю карит и где-то прячу — пакет информации, которая, как только я умру, будет немедленно обнародована.

— И потенциальные убийцы должны знать, что ты это сделал, — это удержит их от убийства. Потому что, как только ты умрешь, то, что они хотят скрыть, немедленно выплывет.

— Точно.

Мэгги пыталась разобраться с вопросами, которые возникли у нее в голове.

— Нет, не работает. Тот человек, о котором я говорила, мертв. Его убийц это не остановило.

— Или он не приготовил «одеяла» и плохие парни об этом знали, или одеяло есть, и они отчаянно хотят его найти.

— Можно мне спросить тебя, Ури? Если бы ты сделал себе «одеяло», «подушку» и что там еще…

— Я не дошел до такого уровня. Вот мой отец — да. И знаешь, что он говорил на эту тему? Повторял цитату. Из одного англичанина. «Если хочешь сохранить секрет, объяви в палате общин».

— Не поняла.

— Спрячь на виду. Там никому не придет в голову искать. Когда Черчилль решил сообщить дату высадки союзных войск в Нормандии, он сделал это в своей речи в парламенте. И куда смотрели немцы?

— Спрячь на виду. Хорошо. Спасибо тебе, Ури. За все.

Он стал возражать, что не за что его благодарить, но она его не слушала. Она слушала то, что происходит рядом с ним. Как открывается дверь, кто-то входит и у Ури изменяется голос. Значит, у него новая девушка.

— Послушай, Мэгги, если…

— Прости, надо бежать. Я позвоню. — И она решила стереть из памяти звуки, которые услышала, звуки, рисовавшие картину уюта, близости Ури с женщиной… с другой женщиной.

Спрячь на виду. Надо сосредоточиться на этом. Хорошо было Черчиллю. Он был знаменит, он всегда был на виду. Но что это значит для Вика Форбса, он же Роберт Джексон, для человека, который большую часть жизни провел, прячась в тени?

Вдруг навалилась нестерпимая усталость, и она тихо легла на кровать, снова почувствовав боль в сломанных ребрах. Как хорошо, однако, положить голову на подушку и закрыть глаза!

Смысл «одеяла», если она правильно поняла Ури, в том, что в случае смерти того, кто его подготовил, информация всплывает. А если информация запрятана слишком глубоко, то как она будет сдерживающим средством? Тогда, значит, должен быть какой-нибудь механизм отсчета времени — как депозитный ящик в банке завещают открыть через определенное количество часов или дней после смерти владельца.

Но для этого нужно, чтобы кто-нибудь узнал о смерти владельца. Как это делается?

Завещание может лежать у адвоката, который вскрывает его после смерти клиента. Но в данном случае на это не похоже: все, что делал Форбс, он делал один. Он проник в «Фейсбук» Кэти Бейкер. Он влез во внутреннюю сеть телекомпании Эм-эс-эн-би-си. Что там говорил директор школы о юном Джексоне? Он был, как сказали бы мы сейчас, задвинутый на компьютерах.

Наверняка Форбс спрятал свое «одеяло» в Интернете. И с механизмом отсчета времени все просто. Создаешь сайт и посещаешь его каждый день или каждую неделю. А если долго не заходишь, сайт отмечает это. Такие умельцы, как Форбс, с легкостью могут запрограммировать сайт на рассылку электронных писем с «одеялом» всем, кто поймет, что это значит, и сумеет распорядиться этой информацией.

Мэгги ощутила прилив энергии. Она была уверена, что не ошибается. Вот только вопрос: где может быть это чертово «одеяло»?

Она открыла новенький ноутбук и впечатала самое очевидное, первое, что пришло ей в голову: Vicforbes.com.

Не вышло. Не вышло также с .net и .org. То же самое с victor-forbes, robertjackson, robertandrewjackson и bobjackson.

Как, черт возьми, ей разгадать эту загадку?

И тут ее осенило. Есть в этом мире человек, который докопается до ответа. Она посмотрела на часы. Восьмичасовая разница во времени — значит, в Дублине уже за полночь. Она заколебалась.

В прежние времена она с легкостью звонила своей сестре Лиз даже и в три часа ночи: та либо только что вошла, либо собиралась уходить. Но рождение сына Кэлама три года назад положило конец ее клубной жизни. Звонить ей в такой час стало делом опасным. Мэгги по памяти набрала номер.

— Лиз? Это Мэгги.

— Ааах! Мэгги? Середина ночи.

— Я знаю. Прости меня…

— Где ты? Что-нибудь случилось?

— Я в Вашингтоне. Но не в том Вашингтоне. Это долгая история.

— Ты пьяна? Ты говоришь, словно у тебя голова в ведре.

— Я не пьяна. Я попала в аварию.

Тон Лиз мгновенно изменился. На Мэгги обрушился просто-таки ураган сестринской любви. Лиз предлагала помочь, спрашивала, что сказал врач, и все это было одновременно трогательно и утомительно.

— Клянусь тебе, Лиз, ничего мне не нужно. Ничего такого. Мне нужны твои мозги.

— То есть ты хочешь сказать, что звонишь не за рецептом пюре из кабачков. Приятно, что кто-то еще помнит, какая я настоящая.

— Бедняжка. — И Мэгги объяснила, что она ищет.

— Мэгги, а что он был за человек? Чем он занимался?

— Он был на пенсии. А работал в американской разведке.

— Когда?

— В восьмидесятые и девяностые.

Пауза. Потом ее сестра прокашлялась, словно бы пробуждаясь окончательно и готовясь действовать.

— Итак. Мы с тобой говорили когда-нибудь о теневых сетях?

— Кажется, нет.

— Ладно. Когда ты что-нибудь ищешь в Сети, ты думаешь, что поиск идет по всему Интернету, правильно?

— Правильно.

— И все остальные тоже. Но это не так. На самом деле ты видишь три сотых процента всей Сети.

— А где остальное?

— О чем я и говорю: в теневых сетях. Или в глубинных сетях. В местах, которые скрыты. То, что видит и чем пользуется подавляющее большинство людей, — это только вершина айсберга, а сам айсберг в глубине и в тени.

— И что в этом айсберге?

— Очень много мусора: сайты, которые прекратили работу; адреса, которыми не пользуются. Кое-что закрыто на законных основаниях, например базы данных, содержащие материалы, связанные с коммерческой тайной. Иногда это порносайты. Иногда — сайты преступных синдикатов. Представь огромное подводное пространство с обломками кораблей.

Мэгги, лежавшая на кровати, села, вызвав новый взрыв боли в ребрах.

— Еще где-то на дне можно найти адреса, созданные в самом начале, на заре Интернета, от которых потом отказались. А ты помнишь, кто начинал создавать Интернет, да?

— Американские военные.

— Да.

Мэгги плотней закуталась в одеяло и зябко обхватила себя руками: ее била дрожь.

— А можно как-нибудь покопаться во всем этом? — И стала записывать пошаговую инструкцию, которую диктовала ей Лиз.

Они договорились, что Мэгги воспользуется инструкцией, а утром позвонит ей. Утром по дублинскому времени.

Мэгги уселась поудобнее с ноутбуком на коленях, взяла листочек, надиктованный Лиз, и ввела в строку поиска слова «свободная сеть». Два клика — и она оказалась на каком-то сайте, черно-белом, старомодном. В приветствии говорилось, что Свободная сеть — это бесплатная программа, позволяющая без регистрации, анонимно, смотреть и заводить «свободные сайты» и «общаться на форумах без страха и без цензуры». Мэгги, следуя указаниям, загрузила и инсталлировала программу.

Потом открыла содержание куда более примитивного дизайна, чем в сегодняшней Сети, где были перечислены те самые «свободные сайты», которые не видны тем, кто на поверхности.

Скоро она нашла «Кулинарную книгу анархиста» — книгу, о которой говорили шепотом, еще когда Мэгги была студенткой. Хуже того, здесь была и «Настольная книга террориста». Мэгги немедленно заключила, что Сеть, в которую она вошла, родной дом для всякого рода радикалов — а также для тех, кто за ними охотится. Естественная среда обитания и кошки, и мышки. Форбс должен был себя чувствовать здесь как дома.

Она ввела «Вик Форбс» в строку поиска и получила адрес веб-узла, совершенно ни на что не похожий. Страничка грузилась довольно долго, и вот наконец… Мэгги вздрогнула, удивленная тем, что увидела. Не столько картинкой, сколько тем фактом, что изображено на ней именно это. Вот оно, подтверждение, что Вик Форбс подготовился к собственной смерти, спрятав свою драгоценнейшую тайну в глубинах Интернета!

Она посмотрела на адрес сайта, такой простой и очевидный. Просто-напросто victorforbes.gov.

Несомненно, он был из тех пионеров Интернета, которые умели создать персональный домен — теперь-то никто уже и не знает, что это за штука. Начальная страница представляла собой его фотографию крупным планом, во весь экран. Не тот Вик Форбс из телевизора, за несколько часов до смерти, и не молодой усатый Роберт Джексон из досье ЦРУ. Это — Форбс восемь-десять лет назад, прикинула Мэгги.

Она кликнула по картинке, надеясь перейти на следующую страницу, но ничего не произошло. Никаких ссылок внизу или сбоку не обнаружилось. И вообще не было никакого текста.

Что-то не так, что-то она упустила. И при этом больше чем когда-либо она была уверена, что свое «одеяло» Форбс спрятал именно в этом сундучке.

Залезть в сундук можно было только одним способом. Она глянула на часы. Суббота, семь часов вечера в Абердине, три часа утра в Дублине. Она клятвенно обещала сестре не будить ее.

Она посмотрела на экран. Этот человек хотел убрать Бейкера с поста президента. Здесь, на этом экране, — мина замедленного действия, которую он заложил, и она пока еще тикает.

Она любит свою сестру, очень любит. Но есть вещи важнее, чем непотревоженный сон Лиз. И она набрала номер.

Два гудка, и Лиз хрипло, абсолютно связно и очень враждебно проговорила:

— Еще лучше. Три часа ночи!

— Прости, Лиз. Но у меня что-то не получается. Вспомни, вчера меня пытались убить. Я уверена, они что-то ищут. Единственное, что меня может спасти, — если я найду это раньше, чем они.

— Мэгги, ты, кажется, думаешь, что если ты узнаешь то, чего пока не знаешь, то тебе станет лучше. Однако на самом деле все ровно наоборот. Я ничего не знаю, и меня никто не преследует, правда? Миссис О’Нил с Лимерик-стрит вообще ничего не знает — и спокойно спит по ночам. Все очень просто.

— Не так просто, как…

— Конечно, не просто, все несколько сложнее. Проблема в том, что тебе жизненно необходим адреналин, чтобы оправдать как-то свое существование.

— О чем ты говоришь?

— О тебе, Мэгги. О твоем безумном образе жизни. Все время мотаться по каким-то богом забытым дырам, все время прятаться от пуль… К чему это все?

— Лиз, я устала. Я сижу одна в каком-то мотеле именно что в богом забытой дыре. У меня все болит. Мне нужна помощь, и я обратилась к родной сестре. Что, тебе трудно ответить?

— Я наизусть знаю все, что ты скажешь. «Улучшить жизнь детей в зонах военных действий» и прочая чушь. Тоже мне, великая миротворица! Ни единому слову не верю. Ну, может, в самом начале так и было, но сейчас это не так. Ты просто пытаешься забыть о том, что у тебя ничего нет. Потому что у тебя нет ни мужа, ни… — И тут в неостановимом потоке ее речи Мэгги впервые уловила колебание.

— Ни кого, Лиз? Что еще я пытаюсь компенсировать?

Обе они понимали что.

— Вот почему я считаю, что этими своими звонками среди ночи ты просто хочешь разрушить то, что есть у меня. Из зависти.

— Неправда! — разнесся ее возмущенный крик по номеру мотеля. — Мне бы очень хотелось иметь то, что есть у тебя, — отличного мужа, прелестного сына. Но по причинам, в которые я не хочу сейчас углубляться, сейчас у меня нет выбора. Я занимаюсь тем, чем занимаюсь, потому что у меня это получается. О’кей?

В трубке повисло молчание: обе были потрясены тем, что услышали и наговорили. Мэгги опомнилась первая.

— Лиз, я серьезно. Я бы не звонила, если бы мне не нужна была твоя помощь. Так поможешь или нет?

Еще одна долгая пауза. Потом Мэгги услышала щелчок — видимо, Лиз зажгла прикроватную лампу.

— Что тебе нужно?

Мэгги объяснила, что зашла в тупик. Лиз хмыкнула. Будь это кто-нибудь другой, ее «хм» было бы расценено как знак того, что она еще сердится, но Мэгги знала, это «хм» значит только, что сестра столкнулась с технической головоломкой. Обе они выросли в доме, где даже самые страшные ссоры проходили так же быстро, как летняя гроза.

Звуки в трубке подтвердили, что Лиз включает компьютер.

— Ладно, я в Сети. В теневой. Продиктуй еще раз адрес сайта.

Несколько щелчков клавиш, и Лиз снова забормотала:

— Мерзкий тип. Но здесь ничего нет. Только картинка. Классический одностраничный сайт. Как флаг над голой землей.

— Ты уверена? Это лучший мой выстрел.

— Так всегда с теневой сетью. В основном здесь всякая дрянь. Наверное, этот твой человек завел сайт где-то в восьмидесятые да и забыл об этом.

— Но эта фотография сделана позже. Лиз. Может быть, он…

— О, круто. Гениально! Я о таком только читала.

— Что, Лиз? О чем ты говоришь?

В ответ раздавалось только яростное щелканье клавиш.

— Лиз Костелло, хоть ты и вскормила ребенка собственной грудью, ты таки взломала защиту этого мерзавца. — Радость Лиз была заразительна. — Стеганография, Мэгги. Самый крутой шифр, какой только можно выдумать. Не код, про который все знают: здесь код, и сразу пытаются его расшифровать. Информация размещается таким образом, что никто даже не подозревает о скрытом сообщении.

— Лиз, я ничего не понимаю.

— Эта программа не подошла. Не волнуйся, есть куча других.

— Что ты такое говоришь?

— Стеганография. Тайнопись. Когда сообщение на вид кажется чем-то совсем другим. Вроде список покупок, а настоящее сообщение написано между строк невидимыми чернилами.

— То есть в этой фотографии скрыты слова? Как же он ухитрился это сделать?

— Грубо говоря, каждый пиксель в цифровой картинке можно выразить длинными рядами единиц и нулей. Если заменить одну из этих единиц на ноль, простым глазом этого не заметишь. Картинка будет выглядеть по-прежнему. Но все эти измененные единички и нолики несут в себе дополнительную информацию, помимо цвета. Только нужна программа, чтобы ее прочитать.

— Ты считаешь, именно это Форбс сделал с фотографией?

— Да. В общих данных этой картинки есть пакет скрытых данных. Такими вещами пользуется «Аль-Каида». Посылаешь невинную отпускную фотографию; ребятишки на том конце пропускают ее через программу — а это приказ взорвать статую Свободы.

— И сейчас ты прогоняешь ее через программу?

— Да. Сейчас я дам тебе удаленный доступ.

— Что дашь?

— Я подключусь к твоему компьютеру, и ты сможешь видеть все, что вижу я.

— Ты умеешь это делать?

— Легко. — Лиз стала диктовать Мэгги последовательность действий на компьютере, шаг за шагом. — Ну вот, — сказала она, двигая курсор по экрану Мэгги. — Я здесь. Пошли. — И наконец: — Ох. Расшифровала. — В середине экрана возникла табличка, знакомая даже Мэгги: введите пароль.

— Можно я это сделаю, Лиз?

И Мэгги без колебаний набрала: СТИВЕНБЕЙКЕР.