Изгнанник. Арка 3. Том 1

Глава 1.1

Глава 1. Знакомство.

Пустыня. Песок. На много много миль вокруг — песок. Два солнца светили, даруя невыносимый жар. И не было этому конца-края…

Я шёл. Брёл, даже не понимая, куда и зачем иду. Правильно ли я иду, удастся ли мне кого-нибудь найти, или же я ухожу ещё глубже, в самое сердце пустыни. Как же здесь было невыносимо! Два солнца жарили так, что я чувствовал себя словно кусок мяса в духовке между двумя грилями. Даже мой умный костюм, втягивавший в себя столько жара, сколько был способен, был не в состоянии защитить моё тело полностью.

Впрочем, было и одно преимущество. Воздух был совершенно сухой, что делало путешествие, если таковым можно было назвать ковыляние по раскалённому песку, более-менее сносным. Если бы при такой температуре был бы ещё и влажный воздух — можно было бы сразу писать завещание, такого не выдержало бы даже таисианское сердце. Но всё осложнялось тем, что у меня не было никаких ресурсов для поддержания жизни. Ни пищи, ни воды. Один раз мне пришлось переночевать, ибо сил не оставалось совсем. Как раз в это время оба солнца опустились к горизонту, так что я, приметив удачную дюну, забрался на её теневую сторону и почти полностью закопался в песок, оставив снаружи лишь нос. Я был так вымотан, что сумел уснуть даже в таком экзотическом положении. Однако поспать мне удалось, самое большее, пять часов. После этого мой нос стали припекать светила, из чего следовал вполне закономерный вывод: отдых закончился.

Мне ужасно не хотелось обращаться к своей магии. И тому было несколько причин. Во-первых, бесполезно. Вокруг не было даже единого намёка на воду. А если не было, следовательно, какой смысл был расходовать и так слишком быстро кончающиеся силы? Но ситуация начинала принимать совсем уж критический оборот. Я попал в это странное место… ну, будем считать, что это было утром. Больше двенадцати часов я шёл по песку, после этого смог немного поспать, и вот теперь снова на ногах уже почти десять часов. За то, что живот скручивало от голода, можно было даже не говорить: это и так очевидно. Но меня в моём положении начинала донимать и жажда. Во рту совершенно пересохло, и даже просто двигать своим раздвоенным языком по рту становилось больно. И я всё же решил рискнуть с магией. Пусть мне удастся сотворить всего глоток иллюзорной воды, которая исчезнет через несколько часов — по крайней мере, я хоть ненадолго смогу утолить свою жажду.

Конечно, тело таисиана по опредению было выносливее человеческого. И, в теории, можно было закопаться в песок и впасть в анабиоз. Но я сильно сомневаюсь, чтобы Флексорт, посылая меня сюда, предполагал, что я должен буду закопаться в песок и впасть в спячку. Нет, расплата за самоубийство должна предполагать множество страданий, лишений, потрясений и преодолений.

Вообще это место очень походило на ад. Не на буфонадный ад с кипящими котлами и грешниками, которых черти варят в этих самых котлах. А ад, который был бы антиподом рая, который во всех религиях более-менее одинаков. То есть в этом месте почти всегда сады — читай, природа — и при этом праведные души гуляют, беседуют, то есть проводят время вместе в приятных условиях. Конечно, есть условная Вальгалла, огромная каменная крепость, где всегда тепло и вдоволь еды, но это уже издержки происхождения. Викинги, к которым северная природа была неласкова от слова совсем, и которым всю жизнь не хватало пищи и тепла, естественно, мечтали о том, чтобы после смерти вдоволь было именно этого. Но даже здесь общие черты сохраняются: ибо души пируют (то есть приятно проводят время) вместе. Как же по такой логике, наказывается душа? Исходя от обратного: помещается в невыносимые условия, в которых она обречена страдать, и остаётся в полном одиночестве.

И вот моё положение было очень похоже именно на такой ад. За исключением того, что я всё-таки был жив. Но, если я срочно не предприму хоть что-нибудь, то это досадное недоразумение очень быстро исправится.

Столь долго я сомневался ещё и потому, что, как ни странно, ужасно боялся. Боялся, что моя магия не сработает. Я слишком уж привык на неё полагаться, чтобы сейчас, в самый отчаянный момент, понять, что от неё не будет никакого проку. С другой стороны — не стал бы Флексорт посылать меня на совсем уж верную смерть? Конечно, логика хранителей отличается от обычной людской логики. Условно, даже если взять элементарный выбор по типу того, доехать ли до десятого этажа на лифте или пройти пешком, хранитель будет склонять человека к тому, чтобы пойти пешком. Ибо в этом случае человек пройдётся, то есть немного поддержит свою физическую форму. А потом представит, что ему приходилось бы ходить так каждый день не только на работу, но и по любой мелочи выйти из дома. И порадуется и испытает чувство благодарности, что в его доме вообще есть лифт. Пусть даже он старенький, обшарпанный и с прожжёнными кнопками.

Но при этом хранитель всё-таки заинтересован в том, чтобы его подопечный испытание прошёл. Значит, моё испытание должно быть выполнимым. Трудным, местами, вероятно, очень, но всё же выполнимым. В противном случае он не стал бы мне рассказывать о ребёнке. А если сказал — значит, есть шанс, что однажды я его увижу.

Решившись, наконец, на магическую манипуляцию, я привычно попытался сплести потоки, чтобы сотворить иллюзию… но всегда привычное плетение энергий внезапно исказилось, и вот в следующую секунду… у меня из рук хлынул поток воды. И далеко не горсть на пару глотков, как я предполагал. От неожиданности я прекратил чары, и поток воды пропал. Но уже сотворённая вода никуда не исчезла: песок под моими ногами был мокрым, хотя и очень быстро высыхал. Осторожо повторив плетение чар, я снова попытался создать пригоршню иллюзорной воды. И снова из моих ладоней вырвался целый поток. Я, уже готовый к такому повороту, жадно принялся пить, утоляя свою жажду. А потом не выдержал и развернул ладони на себя, позволяя водному потоку обрушиться на меня. Какое же это было блаженство! Такая прохлада — а вода по температуре была примерно двадцать градусов по Цельсию — была воистину райским наслаждением. И… неужели я теперь мог творить не иллюзии, а реальные предметы?

Утолив жажду, я, воодушевлённый своим успехом, попытался было сотворить иллюзорный зонтик от солнца. Однако вместо желаемого зонтика… из моих рук снова забил поток воды. Я растерянно смотрел на струю, бьющую из моей чешуйчатой ладони, после чего поспешно прекратил творить магию, ибо силы мне были нужны. Попытался создать яблоко — вместо иллюзии так же возник шар воды, упавший в песок. Уже догадываясь, какая подлянка со мной произошла, я попытался использовать гипнотический импульс. Бесполезно: передо мной лишь возникла стена воды, оторвавшаяся от моих ладоней и, пролетев несколько метров, обрушилась на землю.

Сомнений не было: вся моя магия предельно упростилась до одного-единственного магического акта: сотворение воды. С другой стороны, стоило отметить, что обычная школа магии воды Авиала не предполагала сотворение воды как таковой. Многие ступени этой стихии предполагали наличие рядом источника воды. Но творить источник собственной стихии могли лишь маги огня. В итоге, похоже, вся моя магия спрессовалась в одну-единственную функцию. Конечно, возможно, дело и в том, что в этом мире магические потоки другие, и всем своим навыкам просто придётся учиться заново.

Итак, что я в таком случае имею? С одной стороны — вся моя магия ныне ограничивается возможностью творить воду. Конечно, это не даст мне умереть от жажды, а с другой — как мне быть, если я встречу реальную опасность? Всё, на что меня хватит — это на то, чтобы сбить противника с ног потоком воды. Интересно, я хотя бы могу управлять сотворённой водой? Ну не может быть, чтобы даже это мне было недоступно, это же ученическая ступень волшебства, каждый ученик умеет это делать, ну не мог мой дар настолько атрафироваться! Снова сотворив шар воды, я попытался удержать его в воздухе силой мысли. Шар нехотя повисел три секунды, после чего обрушился на землю. Я же моментально почувствовал упадок сил.

Нет. Новый мир — новые правила. В Авиале я, хоть и с интуицией, но всё-таки учился колдовать в гармонии с энергетическими потоками. На Земле, конечно, колдовать было труднее, но на Земле я всё-таки родился и вырос, и потому учиться долго тоже, в принципе, не пришлось. А здесь — я впервые. Следовательно, всему придётся учиться заново. А для того, чтобы учиться, надо оказаться хоть в сколько-нибудь безопасном месте. А каковым здесь может быть такое — трудно даже представить. На много миль вокруг по-прежнему была безжизненная пустыня — и ни единого намёка на что-либо живое. Не было ни кактусов или каких-либо растений, ни животных, любых, ни насекомых. Вообще согласно моим внутренним часам, здесь шли уже третьи сутки. И за всё это время ни одно из солнц ни разу не скрылось за горизонтом. Был лишь один момент, когда оба солнца соприкоснулись с линией горизонта — кстати, в совершенно противоположных точках — но полностью не скрылись ни разу. Что вполне очевидно намекало на то, что ночь как таковая в этом месте отсутствовала.

Спустя пару часов пути, однако, обстановка всё-таки сменилась. Передо мной появились какие-то каменные сооружения. Несколько столбов, явно сложенных из камней, и небольшие каменные бугорки. Каменные бугорки были пористыми, и из них торчали острые-острые камни. И я, проходя мимо них, с ошеломлением понял, что это… коралловые рифы! То есть это место когда-то было дном какого-то водоёма? Но что же тогда случилось?..

И в этот самый момент произошло то, от чего моё сердце забилось, как сумасшедшее. Я услышал над собой хлопанье крыльев… и, посмотрев наверх, увидел, что надо мной пролетают два очень странных существа. У них был клюв и передние птичьи лапы, но при этом тело лошади или другого крупного зверя. А задние лапы были явно звериные. Точно так же выглядели грифоны в эльфийском лесу, с одним только существенным исключением.

У этих зверей не было ни перьев, ни шерсти. Они были совершенно голые, или лысые. Только одна розовая кожа. Бедолаги. Насколько же крепкой и стойкой должна быть такая кожа, чтобы выдерживать жар двух солнц? А потом я понял, что эти звери летят не одни. Они кого-то несли на своей спине, ибо, как только они протелели надо мной, прижавшимся к одному из камней, то я заметил позади их силуэты. Всадники сидели в накидках, которыми тоже, вероятно, спасались от солнца, поэтому я видел лишь их ноги, которыми те понукали зверей.

И что мне было делать? Дать сигнал о том, что я тут, и мне нужна помощь? Но как можно верить неизвестно кому? Тем более, что состояние бедных зверей, до которого их довели собственные хозяева, доверия ну никак не вызывало. Непонятно было, как те вообще летают, если у них на крыльях даже перьев нет. Но всё же они должны где-то жить. Где-то, где можно спастись от двух палящих солнц, что было уже само по себе немало. И, раз они владеют такими питомцами, значит, могут себе позволить их держать и хотя бы чем-то кормят. Значит, и у них самих есть пища.

Однако в этот момент один из странных грифонов что-то вскрикнул, и оба всадника внезапно обернулись. Но рассмотреть их всё равно не получилось. Мало того, что они улетели почти на сотню метров, так ещё у обоих капюшоны накидок были замотаны. Вероятно, для того, чтобы их не срывало при полёте. Но при этом не осталось никаких сомнений, что они меня увидели, ибо пришпорили своих зверей пятками и развернули их в обратную сторону…

Глава 1.2

Глава 2. Первый контакт.

Несмотря на то, что положение моё было отчаянным, происходящее мне всё равно не нравилось. Слишком уж свежи были мои воспоминания по поводу того, как я в миг величайшей нужды бросил клич помощи на орочьих островах, и чем это всё закончилось.

Тем временем всадники медленно снижались надо мной. Они даже сделали несколько кругов, вероятно, рассматривая меня получше. Несколько секунд спустя они приземлились и спешились метрах в двадцати от меня. Убежать я не пытался: абсолютно бессмысленно, на песке, да с летающими зверями, они настигнут меня в два счёта. Если уж мне и придётся драться, то стоило бы сохранить какие-то силы. Всадники тем временем сбросили плащи, и те, подпоясанные верёвкой на поясе, остались висеть снизу. Я же, наконец, получил возможность рассмотреть как следует тех, кто населяет этот мир. Прежде всего, я значительно уступал им в габаритах. Без магии такие сущетсва явно были в состоянии быстро и без особых усилий прервать мою жизнь. И всё же их внешний вид был довольно любопытен.

Самое первое сравнение, которое просилось в голову — это очень большие люди счастично демоническим, частично звериным уклоном. Первый был краснокожий бугай с лоснящимся торсом. И это не было преувеличением: его кожа на солнце почти что блестела. А вот глаза были тёмными… настолько, что я даже не мог разглядеть, есть ли в них зрачок. Выглядел краснокожий, назовём его пока демоном, очень внушительно, если бы не одно но. Уши у него были не человеческие и даже не эльфийские, как нередко изображают демонов а… наверное, кроличьи. Или бычьи. Но не потому, что были расположены вместе, как раз находились они там, где обычно и находятся уши у гуманоидов, но они были длинными, вытянутыми и свисали подобно необычным кожаным серьгам. Впрочем, кроличьи уши с лихвой компенсировало угрожающее лицо, испещрённое морщинами, а так же то, что он явно был кривой на один глаз.

Его товарищ был не настолько мощным, насколько первый, но он был на полголовы выше него, был очень жилистый и имел жёлтую кожу. И эта кожа, если проводить сравнение с первым демоном, была скорее матовой и почти не отражала солнечный свет. У этого ушей не было вообще, что на таком же гуманоидном лице смотрелось очень странно. Лицо его было не такое морщинистое, как у красного демона, однако по левой стороне от рта до самого ушного отверстия шёл ужасный шрам. Казалось, что демону в этом месте буквально порвали пасть, да так, что шрам шёл через половину лица.

При этом одеты они были совсем просто. Помимо светло-серых накидок, которые висели на поясе, оба демона были одеты в тёмные штаны из неизвестного мне материала и деревянные сандалии на босу ногу. С другой стороны — наверное, не стоило этому сильно удивляться. Для такой погоды самое главное — это укрыться от солнца и прикрыть наготу. А для этого много вещей не требуется.

Тем временем демоны, пока я их рассматривал, тоже внимательно на меня глядели и переговаривались на неизвестном наречии. После чего жёлтый что-то сказал красному, ткнув в меня длинным пальцем, тот кивнул, и жёлтый, достав из седельной сумки своего зверя какой-то предмет, направился ко мне. Красный отставал от него на полшага.

— Не приближайтесь! — рыкнул я на общеимперском Авиала. Те, казалось, слегка удивились тому, что я разговариваю, но так же продолжили идти ко мне. Неизвестным предметом в руках жёлтого оказалась палка с верёвочной петлёй на конце. Кажется, такими палками ловят змей и крокодилов. Действительно, умно и очень просто: накинул петлю рептилии на шею, чуть придушил и делай с ней всё, что хочешь.

— Не подходите! — сказал я по-русски. Никакой реакции.

— Держитесь подальше, — в отчаянии сказал я по-английски, удивившись, что ещё не совсем забыл этот язык от недостатка практики. Бесполезно, они меня явно не понимали, и мой угрожающий тон их нисколько не пугал.

— Да отвалите от меня! — прорычал я, когда между нами оставалось несколько шагов, и, выставив вперёд руки, выстрелил мощной струёй воды, которая отбросила демонов на несколько шагов назад.

Реакция на это была совершенно неожиданная. Пока демоны пытались прийти в себя, их звери, всё это время смирно стоявшие в стороне, при виде воды словно обезумели и бросились к тому месту, где она только что была. Они яростно копали песок и заглатывали мокрые комки. Один из зверей вцепился во влажную штанину красного демона.

Впрочем, демоны быстро утихомирили своих питомцев. Пару раз дёрнув их за поводья и чувствительно шлёпнув по крупу, они заставили их выпрямиться и замереть. И хотя звери жадно глядели на землю, куда только что ушла вода, ослушаться прямого приказа хозяев они больше не осмелились.

Демоны же тем временем повернулись ко мне. Они выглядели удивлёнными и даже потрясёнными. Однако я крупно оскалил клыки, всем своим видом показывая, что приближаться ко мне неразумно. Жёлтый демон повернулся к красному и начал ему что-то говорить, то и дело указывая на меня пальцем. Языка их я по-прежнему не понимал, однако их жестикуляция была на удивление схожа с человеческой. Так, жёлтый демон в процессе своего монолога сначала ткнул на меня, потом провёл ладонью по горлу и покрутил пальцем у виска. Очень надеюсь, что это переводится как: Пытаться его убить — это верх идиотизма.

Красный же нехотя кивнул и, подозвав к себе своего грифона, потянулся к сёдельной сумке. Покопавшись в ней, он вытащил кусок закопчёного мяса. У меня от запаха мяса буквально поехала крыша. Из головы вылетели все мысли, осталось только желание вцепиться в этот сочный, ароматный ломоть. Демоны, увидев мою реакцию, понимающе усмехнулись. Жёлтый взял кусок мяса и, что-то успокаивающе приговаривая, стал приближаться. Когда между нами осталось два шага, он стал было протягивать руку, однако я яростно прорычал и отскочил назад. Демон, посмотрев на свою вторую руку и увидев в ней палку с петлёй, про которую он уже успел позабыть, отбросил её назад и снова протянул мне мясо. Вроде никаких ловушек больше не было. Очень осторожно подойдя к нему, я взял мясо и сразу отпрыгнул, вцепившись в него зубами.

Какое же оно было вкусное! После двух суток без еды, включая время в Авиале, ибо я не завтракал, чтобы не набивать живот перед ответственным магическим актом, это был просто верх блаженства! И, проклятье, как же голод отшибает разум и мораль! Даже если бы я знал, что этот кусок мяса демоны приготовили из своего сородича, и это меня сейчас бы не остановило.

Доев мясо, я снова уставился на демонов, по прежнему не зная, чего от них ожидать. Те, увидев, что я закончил трапезу, снова принялись жестикулировать. Жёлтый указал на себя и товарища, потом на солнце, затем сложил ладони домиком и закрыл глаза. Надо понимать, переводилось это так, что они могут отвести меня в место, где не будет солнца и где можно будет поспать. Я стал медленно приближаться, вместе с тем прекрасно понимая, что это выбор без выбора. Если я останусь здесь — то просто погибну.

Когда я подошёл у жёлтому демону, тот взял мою руку в свою и, взявшись за указательный палец, ткнул когтем себе в живот. Очень сильно ткнул. Затем покачал головой. После чего уже сам ткнул меня пальцем в живот — довольно ощутимо, но всё же терпимо — и тоже покачал головой. Уже привыкая к этому странному языку жестов, я понял, что это переводится как: Не делай нам больно, и мы не будем делать больно тебе. После чего жёлтый усадил меня на своего питомца, красный запрыгнул на своего, и мы взлетели в воздух…

Летели мы, наверное, с полчаса. Уж не знаю, куда меня несут, но, повторюсь, у меня просто нет выбора. Ещё никогда я не чувствовал себя таким беспомощным и уязвимым. Если бы я остался там — то просто умер бы от голода. Хотя и текущие перспективы меня тоже пугали. Как мне общаться с этими… демонами, или как они себя называют, если я даже не понимаю их языка? Снова с тоской вспомнилась моя совершенная интуиция, которая при первом перемещении в Авиал автоматически позволила мне выучить самый распространённый тамошний язык. А здесь… ну, только жестами и объясняться.

Да и потом — что же я должен буду делать? Ну, один раз мне дали мяса, так сказать, по доброте душевной, а дальше-то что? Если я буду претендовать на пищу и воду, коих тут, вероятно, и так на всех не хватает, какую я им могу принести пользу? Вся моя магия модифицировалась в одно самое примитивное действие.

Стоило отметить, что наверху было хоть и так же жарко, но всё же в полёте встречный поток воздуха давал хоть немного прохлады. А вот шея животного, за которую мне приходилось держаться, была горячей, а кожа — удивительно тонкой. Мне даже было страшно лишний раз её касаться — настолько уязвимой она выглядела. Да и вообще зверь выглядел больным и замученным, даже если отбросить отсутствие перьев или волос. Как ему только хватало сил летать самому, было непонятно, а он сейчас ещё умудрялся нести двух седоков.

Чтобы отвлечься от мрачных перспектив, я стал раздумывать о том, что сейчас происходит в Авиале. Обелиски должны быть заряжены, и, по крайней мере, двадцать лет до вторжения варваров у Старого Света есть. Посольство же таисианов… Вовремя, как же вовремя подсуетился Кичандаш с этим Экиэрашем. Ведь он сам признался, что рассчитывал на мою протекцию хотя бы какое-то время — и теперь им придётся делать всё дальше самим. Что ж, по крайней мере утешает то, что отец Бальхиора, советник Эстебан хотя бы первое время будет на стороне таисианов. В благодарность за то, что я вернул ему живого и здорового сына. Да и двое других советников, выслушав мой монолог про расу рабов и расу господ, спорили и возмущались гораздо меньше, чем я полагал. Надеюсь, хоть какие-то выводы они сделают как из моего монолога, так и в целом из ситуации, в которой оказался Старый Свет.

А что же мои спутники? Фрайсаш и Кермол вернутся к себе, они свою миссию выполнили. Может, Фрайсаш даже кого из чёрных таисианов пришлёт в посольство. В самом деле, если уж ковать железо — то всем и сразу, пока горячо. Но сам Фрайсаш в посольстве вряд ли станет работать. Он отличный друг и верный товарищ, и у него множество замечательных качеств, и всё же он не по этой части.

Кто от всей этой ситуации больше всех остался в выигрыше — так это милорд ректор. Кичандаш и Ринианд поделились со мной тем, как ловко милорд ректор завербовал их в свой Университет. С другой стороны — это ситуация как раз из разряда тех, когда в выигрыше остаются все. Если в Университете будут преподавать тролль и таисиан — их сородичи будут охотнее поступать в это заведение, зная, что в трудную минуту рядом есть те, кто всегда поддержит. Что ж, милорд ректор заслужил таких преподавателей. Слишком уж долго он был вынужден довольствоваться безрыбьем, раз уж даже меня одно время убедил заняться преподаванием, с учётом того, что у меня такого опыта не было от слова совсем.

И Мари. Вот за кого у меня реально болела душа — это Мари, ведь я сам привёл её в Авиал. Как у неё сложится с Фрайсашем? Что она будет делать дальше, если, по её словам, после этого ритуала с магией воздуха она расстанется окончательно и бесповоротно? Может, Маттика поможет ей навестить Молчаливых Сестёр, и те помогут ей как следует освоить такой необычный магический дар? Да и у Совета за свои услуги она должна была что-то попросить и, хочется надеяться, что девушка не продешевила.

И, конечно, Миа. Моя милая, чудесная Миа. Кто бы мог подумать, что после того раза в Столице… у нас будет ребёнок? Я снова протянул руку к кулону в форме ящерицы. Несколько раз мне казалось, словно внутри металлической ящерки билось маленькое сердечко… Но нет, каждый раз это оказывалось иллюзией.

Но о Миа я запрещал себе думать слишком часто. Ибо каждый раз, когда я вспоминал любимую тёмную эльфийку, хотелось грызть себе локти и выть волком от того, насколько близко было моё счастье, и как глупо я всё потерял, опустив руки в самый важный момент! Воистину, пророческими оказались слова Бальхиора о том, что иногда достаточно усомниться всего на мгновение, чтобы потерять всё, что у тебя есть.

А мы, между тем, летели уже довольно продолжительное время. И бесконечные пустынные барханы, на которые из-за света двух солнц порой было больно смотреть, наконец-то стали сменяться на горизонте иным пейзажем. Мы летеле к большой крепостной стене, за которой, вне всякого сомнения, был населённый пункт, в который меня и везли эти… демоны…

Глава 1.3

Глава 3. Демонический город.

Стена была высокой, наверное, в три моих роста. Несмотря на общую усталость и вымотанность, стало даже интересно, против каких опасностей строилась эта стена. Впрочем, всадники минимум в полтора раза превосходили меня по размерам, да и грифоны были явно крупнее своих сородичей в Авиале. Надо полагать, что и местные хищники отличаются достаточно крупным размером.

Стоило при этом отметить, что стена была достаточно длинной. У меня даже не получалось прикинуть хотя бы приблизительно, где она заканчивалась. Следовательно, данный населённый пункт был достаточно большим. Не исключено, что это даже был целый город.

С другой стороны, данный город выглядел очень странно. Хотя и достаточно правдоподобно для города, который появился в пустыне. Вернее, который уже несколько десятков лет заброшен в пустыне. Складывалось ощущение, что когда-то здесь был обычный город, даже в какой-то степени развитый. Ибо среди домов были видны углубления со статуями, что, несомненно, являлось фонтанами. Многочисленные участки выжженой земли между дорожками ясно давали понять, что там когда-то росли растения. Просто в какой-то момент сюда пришла засуха, да такая сильная, что полностью нарушила экологический баланс. И потому на улицах, явно вымощенных булыжником, почти везде был песок, стены некоторых домов были потрескавшимися, и возникало ощущение, что именно от жары, а не от времени.

И, конечно, жители. Бредущие внизу горожане были, пожалуй, единственным элементом, заставляющим усомниться в том, что этот город заброшен. Большие и маленькие, они все были в накидках, спасаясь от палящего солнца. И я даже не мог разглядеть, мужчины это были или женщины, старики или молодые… Лишь вереница разноцветных плащей текла по улицам внизу.

Тем временем всадники направили своих зверей в левую сторону, и я без особого удивления увидел длинное одноэтажное здание с вольерами. Вероятно, это был питомник, где данных зверей, собственно, и держали, когда не нуждались в их услугах.

Когда грифоны приземлились, жёлтый демон сначала спрыгнул сам и потом осторожно помог спуститься мне. Взглядом указав на столб неподалёку, он ткнул в него пальцем, а потом на себя. Сей нехитрый жест явно означал, чтобы я ждал его здесь, пока он отведёт своего грифона. Я согласно кивнул, но желтокожего это, казалось, не удовлетворило. Подозрительно оглядевшись, он, казалось, что-то прикидывал в уме. После чего, окликнув краснокожего товарища, он отдал ему поводья и своего питомца. Тот что-то согласно проворчал и увёл зверей в здание. Жёлтый же подошёл ко мне, не спуская глаз. Решив не обращать на это внимания, я стал осматриваться.

Вот не знай я, где нахожусь — решил бы, что какой-то заброшенный город посреди пустыни, в котором никто не живет. Но нет, здесь явно жили… жила какая-то раса, и жителей было много. Я простоял всего несколько секунд — а до моего носа уже долетел запах нечистот. При этом сколько я ни оборачивался — не увидел ничего такого, что походило бы на источник вони. Идти же искать его мне не хотелось совершенно. Во-первых, даже если я его найду, то счастливее от этого не стану, а, во-вторых, жёлтый демон по-прежнему буравил меня взглядом. Впрочем, это было неважно. По такой жаре любой запах, наверное, должен был разноситься по всему городу за считанные часы.

Наконец, краснокожий демон вернулся из вольера, и меня повели по улицам. Я хотел было хотя бы ненадолго снять капюшон, ибо в городе было уже не так жарко, однако красный демон, шедший рядом и то и дело дёргающий себя за ухо, неожиданно дал мне по рукам, после чего чуть надавил на затылок. Это была прямая деликатная просьба не привлекать к себе лишнего внимания. Впрочем, посмотрев на меня сзади и вполне закономерно увидев там большой зелёный хвост, он снял с себя накидку и отдал её мне. Не желая сердить своих провожатых, я послушно её надел, хотя так стало только ещё жарче. Не говоря уже о том, что накидка, мягко говоря, не благоухала.

Шли мы долго, полчаса, не меньше. Краснокожему без накидки явно было жарко и неуютно, но он предпочитал идти так. Для них по какой-то причине было очень важно сохранить моё инкогнито.

Квартал, в котором находился питомник ездовых зверей, сменился торговым кварталом. Я не без удивления посмотрел на лотки, за которыми так же, закутавшись в одежду с ног до головы, стояли торговцы и цепко глядели на свои, накрытые тентами прилавки. Большей частью товаров были одежда и какие-то порошки. Чуть принюхавшись, я узнал в них благовония. Что ж, вполне логичный способ по такой температуре перебивать вонь.

Из одежды больше всего было плащей. Почти все они были светлых тонов и сделаны явно из дешёвого материала. Тёмных тонов, вероятно, избегали сознательно, чтобы одежда не накапливала лишний жар. При этом самым большим спросом наверняка пользовались серые плащи, так как они меньше всего пачкались. Оба моих провожатых, например, были в таких же серых плащах. Впрочем, особняком висели несколько костюмов чёрного, глубокого фиолетового и тёмно-зелёного цветов. Эти были сшиты из кожи каких-то рептилий и, вероятно, обладали высокой устойчивостью к жару. Но за такое сочетание красоты и практичности наверняка и платить надо было больше. Гораздо больше.

Но вот мы миновали один торговый ряд и свернули на второй. Здесь уже торговали продуктами. По левому ряду стояли лотки, на которых я с удивлением узнал изюм, курагу и другие сухофрукты. Среди порядка двадцати прилавков явно выделялся один. На прилавке лежал полный набор свежих фруктов: финики, яблоки, виноград. Были здесь фрукты, очень похожие на апельсины и бананы за исключением того, что они были коричневого цвета. Торговец за этим прилавком, между прочим, стоял, укутанный в тёмный плащ из шкуры рептилии. Соседи с завистью поглядывали на своего преуспевающего конкурента, да и идущие по своим делам горожане, то и дело оглядываясь на прилавок, украдкой вздыхали.

На другой же стороне был мясной ряд. Голод снова дал о себе знать жалобным урчанием из брюха, и я бессознательно направился к ближайшему лотку, совершенно забыв, куда и с кем я прилетел. Опомнился я лишь тогда, когда меня схватили за шкирку и встряхнули. После этого я встретился взглядом с красным демоном, который сердито на меня смотрел. Впрочем, тот уже через секунду явно пожалел о своей вспышке. Чуть похлопав меня по плечу, он поднёс палец к губам, после чего пару раз хлопнул себя по животу. Надо понимать, переводилось это так: Потерпи, и мы тебя накормим.

Но вот и торговые ряды закончились, и мы оказались в следующем квартале. И теперь я понял, что квартал, в котором находился питомник, по сравнению с этим, может считаться кварталом жителей среднего класса, если вовсе не знатным. Там были здания в два или даже три этажа, везде были двери. Да и здания выглядели добротно, хотя время и жара над ними основательно поработали. Здесь же были в лучшем случае одноэтажные лачуги. Явно старые, покрытые трещинами. В половине домов отсутствовали окна, дверей не было вообще ни в одном. Везде висели простые занавески из старых тряпок и мешковин.

Красный и жёлтый уверенно вели меня по этому кварталу, причём до этого действуя согласованно и дружно, сейчас оба они вдруг начали препираться по какому-то поводу. Спорили они долго, даже остановились посреди улицы. В конце концов, красный сунул руку в карман и вытащил монетку, то ли бронзовую, то ли латунную. Он что-то сказал и протянул её жёлтому. Тот взял монетку и подбросил её в воздух, поймав через три секунды. Он раскрыл ладонь и разочарованно скривился. Красный же довольно осклабился и направился по левой стороне улицы, дав знак следовать за собой.

Наконец, мы остановились перед очередным домиком. На удивление он выглядел опрятнее, чем подавляющее большинство других домов: сложенный из светлого камня, он не имел ни трещин, ни каких-либо пятен. В нём даже было целых два окна, а на входе висело красное с фиолетовыми узорами покрывало. Приподняв ткань, он дал знак войти сначала мне, потом жёлтому товарищу, и только после этого вошёл сам.

В доме находились ещё трое демонов: один взрослый и два маленьких. А с учётом того, что взрослый демон был одет в платье и имел чётко выраженную грудь, я сделал вполне закономерный вывод, что это женщина и его жена, а маленькие, соответственно, дети.

Женщина была светло-синего цвета, причём в её коже явно проступали чешуйки. Уши были похожи на кошачьи. И ещё у неё были длинные пепельные волосы — этим атрибутом не могли похвастаться ни красный, ни жёлтый. Оба были совершенно лысые. Впрочем, это ничего не значит, они оба могли состригать волосы в целях практичности.

Игравшие же в углу старыми тряпичными куклами дети же были очень похожи на обычных человеческих детей. Им было примерно 6 и 8 лет соответственно. Единственное — это, конечно, цвет кожи. Первый был, как и папа, красным, второй — светло-сиреневым. Впрочем, ростом они тоже соответствовали своей расе. Первый мне был по грудь, второй же доставал до самого подбородка.

Побросав игрушки, дети тут же бросились обнимать папу. И хотя красный явно был чем-то очень взбудоражен, он нашёл несколько секунд, чтобы обнять и приласкать своих детей. Затем обратился к своей жене и что-то ей сказал. Жёлтому, который с кислым лицом наблюдал за происходящим, красный предложил занять одно из трёх кресел. В следующий момент женщина принесла ящик с песком и поставила его у ног жёлтого. Тот, сняв сандалии, с наслаждением опустил пятки на песок. Кажется, именно так демоны давали отдых уставшим ногам — через прохладный песок. Женщина же снова унеслась на кухню и через минуту принесла тарелку, на которой лежало целых три куска мяса. И. явно выполняя приказ своего мужа, пригласила меня занять место на какой-то циновке. Дождавшись, пока я сниму свои сапоги и устроюсь на предложенном месте, она поставила передо мной тарелку.

Пока я, проигнорировав нож и вилку, жадно поглощал мясо, супруга принесла и своему мужу коробок с холодным песком, куда тот с наслаждением опустил ноги. К нему на колени тут же влезли дети, которых он рассеянно поглаживал по голове, ибо занят он был тем, что не сводил с меня взгляда.

Жена что-то ему шептала на ухо, даже с ноткой возмущения, неодобрительно глядя на меня, поедающего мясо, но муж приложил палец к губам и многозначительно на неё посмотрел. Женщина послушно умолкла, но бросать на меня неодобрительные взгляды не перестала.

Когда я закончил трапезу, то поднялся и отвесил благодарный поклон хозяину дома. Тот довольно кивнул и, знаком велев жене убрать песок из-под своих ног, поднялся с кресла и ушёл куда-то на задний двор. Вернулся он, толкая перед собой огромный котёл, в котором, наверное, могли бы свободно разместиться все мы вшестером. Разместив котёл и подкрепив его четырьмя каменьями, он указал на меня, потом на котёл и в точности повторил мой жест, которым я атаковал его при первой встрече. Не надо быть гением, чтобы расшифровать этот жест. В благоданость за гостепреимство он просит меня наполнить этот котёл водой.

Кивнув, я подошёл к котлу и направил в него руки, представляя в своём сознании поток воды. И через мгновение он действительно появился. Объём потока был такой, что котёл заполнился уже через минуту. Закончив чары, я отошёл от котла и внимательно посмотрел на остальных.

Красный выглядел полностью довольным собой и, казалось, только остатки приличий мешают ему сейчас потирать руки и довольно ухмыляться. Детишки смотрели на котёл так, словно увидели чудо во плоти, а женщина, взвыв, бросилась к моим ногам и начала отбивать поклоны. Я испуганно отскочил, и красный тотчас окрикнул супругу, веля ей взять себя в руки.

Жёлтый же смотрел на котёл с плохо скрываемой завистью. После чего, привстав с кресла, ткнул пальцем, на меня, потом в котёл и потом — на себя. Что вполне логично означало: сделай и мне так же.

И только теперь до меня дошло, во что я вляпался. Кажется, в этом месте вода — настолько же редкий и драгоценный ресурс, как в прочих мирах — золото. И если уж я способен воспроизводить воду… Нет, нет, нет, тут нельзя спешить, это надо как следует обдумать. С одной стороны, конечно, мне с таким даром всегда дадут пищу и приют, но с другой… Всё-таки опасно обладать слишком уникальными и востребованными способностями. Сколько времени им понадобится, чтобы сообразить, что вместо радушия и гостепреимства меня куда дешевле и эффективнее посадить на цепь, каждый день побивая палкой и получая требуемое?

— Я устал, — сказал я. Конечно, я знал, что они меня не поймут, но надеялся, что расшифруют мои слова по интонации, — мне нужно поспать, — с этими словами я широко зевнул, явно демонстрируя усталость.

Жёлтый меня, кажется, понял, вот только ему это совсем не понравилось. Поднявшись со своего кресла и грубо отпихнув коробок с песком в сторону, он подошёл к красному, ткнул его пальцем в живот и что-то угрожающе забормотал. Но и красный так просто не сдавал позиций. Он что-то успокаивающе говорил, то и дело показывая на меня. Мне почему-то даже показалось, что я мог бы примерно воспроизвести то, о чёи они сейчас говорили:

— …Пусть он пойдёт ко мне домой и тоже так сделает! Я тоже хочу напоить своих детей!

— Дружок, ну надо немного потерпеть. Откуда мы знаем, сколько он по пустыне бродил? Ты что, это ж такое чудо, его беречь надо, как зеницу ока! Если ему надо отдохнуть — он должен отдохнуть.

— Ааааа, вот ты какой друг! Себе воды хапнул и сидишь, довольный, а я…

— Слушай, ты мне хоть и друг, но терпения тебе никогда не хватало. Ну отволочёшь ты его к себе, он надорвётся — и дальше что? Будем все вместе и дальше лапу сосать. Ну, хочешь, возьми у меня пару ведёр.

— Болван! Как я их домой понесу?! Да через час о нём узнают все, кому не лень.

— Друг, ему надо отдохнуть. Это не обсуждается. Как только он отдохнёт, я его к тебе сам приведу. Слово.

— Вот только попробуй не привести! Только попробуй!..

Поругавшись ещё немного, жёлтый обулся, накинул свой плащ и, не прощаясь, покинул жилище. Красный же поманил меня к себе и, проводив в соседнюю комнату, указал на то, о чём я страстно мечтал увидеть последние трое суток. Постель. Простейшая соломенная постель, едва прикрытая парой тряпок, что считалось за простынь, и такая же соломенная подушка, в двух местах туго перевязанная бечевой. Благодарно кивнув хозяину, я не разуваясь, упал в постель и почти сразу уснул…

Глава 1.4

Глава 4. Невозможный дар.

Проснулся я от пронзительного визга. Испуганно вскочив с постели, я выбежал в гостевую комнату. Там сиреневый мальчишка взвизгивал и кричал от боли, прыгая и дрыгая ногами. И только несколько секунд спустя я заметил, что обут он был… в мои сапоги. С недоумением посмотрев на свои ноги, я увидел, что во сне меня ловко обули, вернее, разули. При этом мальчишка явно не мог снять сапоги сам: то и дело падая на задницу, он пытался стащить с себя обувь, но та словно приросла к его ногам.

На вопли откуда-то прибежали и мать с отцом. Красный хозяин, увидев ситуацию, мгновенно всё понял. С рыком он подскочил к своему сыну и, уложив на колени, несколько раз ощутимо ударил его рукой по причинному месту. Мальчишка уже жалобно заскулил, продолжая что-то завывать. Отец хотел было сдёрнуть с него злосчастные сапоги, но и ему этого сделать не удалось, хотя он честно пыхтел тридцать секунд. После чего он посмотрел на меня и умоляюще что-то сказал. Я подошёл и взялся за сапоги. И те, словно узнав руку хозяина, позволили-таки себя стащить.

Указав на сапоги, я ткнул на себя и, оскалив зубы, зашипел. Хозяин кивнул мне и что-то успокаивающе забормотал. Но я уже и сам начал догадываться, что случилось. Мать с отцом ушли куда-то по своим делам. Сиреневому пацану, как старшему, было поручено следить за мной, чтобы никто не помешал мне отдохнуть… и чтобы я никуда не ушёл, когда проснусь. Ну а просто сторожить спящего меня восьмилетнему мальчишке было скучно… и он решил примерить на себя эти красивые сапоги. Но кто же знал, что одежда из кожи дракона обладает таким, хе-хе, противоугонным эффектом. Ну то есть угнать её, конечно, было можно, только вот угонщик потом не обрадуется, когда попробует примерить украденную вещь. Пятки мальчишки, на которых начали вздуваться огромные волдыри, более чем красноречиво об этом говорили.

Уже окончательно уверившись, что красть моих вещей мальчишка не замышлял, я хотел было залечить ему раны, но вовремя остановился. Всё-таки хочется надеяться, что за время путешествия по Авиалу я хоть немного научился шевелить мозгами. И поступить так сейчас было бы неразумно сразу по множеству причин.

Во-первых, не факт, что получится. Даже на то, чтобы просто удержать небольшое количество воды под контролем, у меня уходило немало сил — а ведь это только ученическая ступень. А лечение, даже самое простое — это уже уровень специалиста. И очень сомнительно, что за эти сутки моё родство с миром выросло настолько, что мне удастся творить целебную магию. Если таковая в условиях острейшего дефицита воды здесь когда-то вообще существовала.

Во-вторых, мои способности по меркам этого мира и без того — на вес звёздного металла. Мало того, что я умею творить воду — если при этом выяснится, что я ещё умею с её помощью и лечить — мой путь до посадки на цепь каким-нибудь влиятельным демоном в целях личного обладания сократится раз в пятьдесят. А подобное в мои планы не входит совершенно. Даже если контакт с какими-то представителями власти неизбежен, нужно подать себя так, чтобы у меня осталась хоть какая-то свобода.

Ну и, в-третьих, случившееся будет мальчишке отличным уроком на всю жизнь. Будет знать, что чужое без разрешения никогда нельзя брать. Да, судя по тому, как жалобно скулил мальчишка, которому мать, уложив своё чадо на циновку, чем-то поспешно натирала ступни, урок вышел весьма болезненным. Но тем лучше он его усвоит.

Хозяин же, почтительно дождавшись, пока я натяну свою обувь и умоюсь из предложенного таза, лично вынес мне блюдо, на котором лежало два куска мяса и… коричневый банан. Несмотря на то, что мясо меня в облике таисиана интересовало куда больше, коричневый банан всё-таки всколыхнул любопытство. Меня даже не испугало то, что в своё время тело ящера наотрез отказалось есть огурец, чуть ли не до тошноты. Но в этот момент я почувствовал, как жадно смотрит мальчишка на банан. Странно, откуда я об этом узнал, если даже его не вижу? Но, посмотрев на мальчика, по лицу которого ещё текли слёзы, я понял. Магия Слёз! Она просыпается! Значит, не всё для меня потеряно, значит, и остальные умения можно вспомнить, можно научиться пользоваться ими заново.

На радостях я взял банан, который родители явно хотели отдать мальчику за его дежурство, и подошёл к нему. Я указал сначала на свои сапоги, потом на него и строго покачал головой. После чего положил перед несчастным пацаном вожделенный банан. Теперь ему, может, и придётся несколько дней лежать и ждать, пока заживёт кожа на ногах, но хоть какой-то утешительный приз он всё-таки получил.

Хозяин, в глазах которого от такого поступка читались удивление и даже обида, подошёл ко мне и даже укоризненно всплеснул руками: мол, мы тебе самое лучшее, что у нас есть, принесли, а ты так…

Я в ответ указал на два куска мяса, после чего похлопал себя по животу и облизнулся. Затем указал на банан и сделал вид, будто меня тошнит. И виновато пожал плечами. Мол, мясо я люблю, мясо вкусное, а вот бананы мне нельзя, тошнит меня от них. Уж извините, так получилось.

Красный демон, получив такое объяснение, важно покивал, давая знать, что он всё понял, и указал на тарелку с мясом. Когда я всё-таки позавтракал, хозяин снова вкатил уже пустой котёл и снова указал на него с просящим взглядом. Кивнув, я вновь направил ладони в котёл, и через минуту он был наполнен водой.

Решив, что на этом всё, я хотел было вернуться в спальню и прикорнуть ещё пару часов, но красный демон удержал меня за руку. Когда я повернулся, он указал на котёл, потом на кресло, где не столько давно сидел его жёлтый друг, и на плащ. Ну конечно. Его друг тогда просто впал в бешенство, когда понял, что прямо сейчас он воду не получит. В самом деле, стоило бы и к нему сходить. А то такой товарищ со злости может и язык за зубами не удержать. Чтобы, как говорится, не только ему плохо было.

Накинув плащ, я вышел вслед за красным демоном. В этот раз время суток было активным. По дорогам устало тащились демоны всех цветов и размеров; теперь, с земли, их было различить немного проще. Но при этом все они были более-менее одной формы. Различались разве что цветом кожи и формой ушей. Кажется, они возвращались со своих работ. При этом почти у всех в руках были вёдра. Проходя мимо, я заглянул в одно из вёдер. Воды в нём было всего наполовину, и она была мутной и имела не очень приятный запах. А, посмотрев на края вёдер, я почувствовал запах, с которым сталкивался ещё дома, на Земле, когда мне при помощи «Утёнка» или «Доместоса» приходилось чистить унитаз.

И внезапно всё встало на свои места. В этом городе, как, вероятно, и во всем мире, дефицит воды. Следовательно, любая жидкость была на вес золота. Вероятно, в этих вёдрах по утрам жители куда-то относили… мочу. После чего расходились по своим рабочим местам, а мочу как-то перерабатывали в воду, чтобы её можно было повторно употребить. И вечером в этих же самых вёдрах несли воду домой. И что-то мне подсказывало, что в таких условиях даже просто ополоснуть ведро — излишняя роскошь.

Стало тошно. За что, за что этим существам подобное? Почему они должны жить — да даже не жить, выживать! — в таких унизительных условиях? Неудивительно, что эти двое, при первой встрече явно рассчитывавшие присвоить себе все мои вещи, а заодно и снять шкуру на красивый плащ, мгновенно соориентировались и привели к себе домой, не забыв отдать лучшие куски еды.

Но вот, наконец, мы остановились перед очередным домом. Он был явно победнее дома красного, хотя одно окошко в нём всё-таки было. Да и покрывало висело хоть и серое, но всё же цельное. Красный приоткрыл покрывало и что-то шепнул. В ответ разадалась целая серия шипения и щелчков, после чего высунувшаяся рука буквально втащила меня в лачугу.

Уже знакомый жёлтый демон при виде меня чуть ли не пританцовывал от возбуждения. Его супруга была пепельно-серого цвета, а вместо волос у неё были небольшие чёрные рожки. Вот как раз она больше всего походила на какую-нибудь демоницу, может быть, на суккуба. Детей у жёлтого тоже было двое, только это были девочки. Обе они были такого же жёлтого цвета, как и их папа, за что своим отцом они наверняка были горячо любимы. Отличались они только волосами: у первой была угольно-чёрная коса, у второй — два огненно-рыжих хвоста. Цветовое сочетание, конечно, было чудовищное, что в первом случае, что во втором. Но я в этом мире гость — и не мне судить здешние стандарты красоты.

Тем временем жёлтый, не желая тратить время на приветствия и танцы вежливости, указал на три здоровенных кадки, что уже стояли перед левой стеной — как раз той, где окошка не было — и явно ждали меня. Красный присвистнул и неодобрительно покачал головой, но жёлтый только отмахнулся. Снова схватив меня за руку, он подтащил меня к кадкам и требовательно ткнул в них пальцем. Вздохнув, я снова выставил вперёд ладони.

Первая кадка наполнилась быстро и без проблем. Вторая, в принципе, тоже, но в ногах появилась лёгкая усталость. Впрочем, не помешает показать им, что моя… водоносность тоже имеет границы. После второй кадки я отошёл, часто и тяжело дыша, и присел на подвернувшийся под ноги коврик.

Теперь это уже не понравилось красному. Совсем не понравилось. Он подошёл к жёлтому и начал что-то ему втолковывать, то и дело поднося к его носу кулак. Жёлтый морщился, но ничего не говорил, то ли просто не желая спорить, то ли понимая, что товарищ прав. Я же, передохнув пару минут, подошёл к третьей кадке и наполнил и её. После чего, изображая огромную усталость, снова поплёлся на циновку.

Супруга жёлтого всё это время смотрела на кадки, как кошка на бесхозную банку сметаны. Девочки — те и вовсе сидели тише воды, ниже травы. То ли не смели поверить происходящему, то ли были крепко научены своим папой не влезать в дела взрослых без разрешения.

Жёлтый же, довольно хлопнув в ладоши, ушёл в другую комнату. Вернулся он оттуда с большим зелёным яблоком, которое и протягивал мне. Я же покачал головой и отвернулся. Жёлтый недоумевающе посмотрел было на меня, но в этот момент его окликнул красный, явно рассказывая утреннюю историю с бананом. Жёлтый понимающе кивнул и, мягко взяв меня за руку, повёл в соседнюю комнату. Там он указал на постель, которую я, ощущавший уже нешуточную усталость, с радостью занял. Только вот в голову мне пришла крайне своевременная мысль.

Стянув с себя сапоги, я выразительно посмотрел на хозяина, немного угрожающе пошипел и, прижав обувь к себе, свернулся калачиком. Жёлтый, конечно, недовольно поджал губы, явно не испытывая радость от того, что в явно его собственную постель чужак вот так кладёт сапоги, но всё же возражать не стал. Как видно, красный рассказал ему не только про банан, но и то, при каких обстоятельствах этот самый банан был мне предложен. Я же, поспавший у красного от силы часа четыре, снова провалился в глубокий сон…

Глава 1.5

Глава 5. Дворец.

Когда я проснулся, то меня уже ждала тарелка с мясом рядом с постелью. Не став откладывать сие дело в долгий ящик, я приступил к еде. В отличие от дома красного, здесь к мясу не добавили ни соли, ни специй. Впрочем, нельзя было по одному только этому жесту судить о скупости хозяев. Их жилище явно было беднее, чем у красного, и, возможно, они сами не могли себе позволить специи. А, может, не употребляют их сознательно, чтобы лишний раз жажду не провоцировать.

Отставив тарелку и обувшись, я вышел в гостевую комнату. Там жёлтый и красный сидели в креслах напротив друг друга, опустив ноги в тазики с песком, и играли в какую-то игру на небольшом столике. Игра была немного похожа на шахматы, но именно что немного. Доска представляла собой внушительную, едва ли не метр на метр площадь, которая была размечена правильными шестиугольниками. Как я помнил из когда-то родных, заигранных до дыр третьих героев меча и магии, такие поля назывались гексами. Всего их было сто, то есть десять на десять. И ни одна фигура не походила на шахматную. Так, одна из фигурок представляла собой птицу, похожую на орла или сокола. Вторая — фигура в плаще. Третья — священник с кадилом. Четвёртая — грифон.

Само поле тоже не было пустым. На некоторых полях лежали фишки, красные, жёлтые, зелёные и синие. Кроме того, рядом с полем лежали две игральные кости, чёрная и белая, только граней на них было не шесть, а больше, десять или даже двенадцать. Демоны, увидев меня, благосклонно кивнули, после чего жёлтый скомандовал жене, и та тотчас принесла мне табурет. Благодарно кивнув, я сел и принялся наблюдать за игрой.

Конечно, красный и жёлтый то и дело смотрели на меня и пытались что-то объяснять, но я по-прежнему их никак не понимал. Впрочем, и из простого наблюдения удалось кое-что понять.

Например, ходов у игрока здесь был не один, а два. Вернее, два действия на каждый ход. Правда, как я понял, одной и той же фигурой нельзя было сделать два одинаковых действия подряд. То есть фигура могла совершить три типа действия: переместиться на соседнее поле, сбить вражескую фигуру или совершить действие, которое я определил как встать в защитную позицию. И если одна и та же фигура использует оба действия за один ход, то они обязательно должны быть разными. Либо можно было сделать ход или встать в защитную позицию двумя разными фигурами. Для защитной позиции использовались специальные чёрные фишки, которые подкладывались под фигуры. С каждой стороны было по пять таких фишек, и это означало, что максимум пять фигур могли занимать защитную позицию. Если фигура нападала на фигуру в защитной позиции, то обе фигуры гарантированно погибали и убирались с доски.

Все фигуры, играющие роль пешек, выглядели по-разному. При том, что у них было одинаковое гуманоидное тело, голова у каждого была своя. У одного — ящера, у второго — какого-то крупного зверя семейства кошачьих, возможно, тигра, у третьего — птичья, и так далее. В общем, пешками здесь выступал чуть ли не весь пантеон египетских богов.

Цветные фишки на поле тоже лежали не просто так. Красные, как я понял, представляли собой огненные местности, пересечь которые напрямую могли только грифоны, то есть перелететь. По крайней мере, за то время, которое я наблюдал за игрой, красный гекс не перепрыгнула ни одна другая фигура. Синие — водная поверхность, которую помимо грифонов могли преодолевать все пешки, то ли вплавь, то ли перепрыгивая. Вероятно, пересечение огненной или водной клетки считалось единственным исключением, когда одной фигуре позволялось сделать два шага.

В остальном игра не сильно отличалась от шахмат: если игроку удавалось провести фигуру до незащищённой, она её без проблем забирала. Между прочим, здесь остро проявилось, почему только пять фигур могли быть в защитной позиции. Ведь вывести одну фигуру из защитной позиции и поставить в неё другую — это те же два действия, то есть целый ход.

Жёлтая клетка представляла собой что-то вроде святилища: находившуюся там фигуру никак нельзя было атаковать. Однако, в противовес, когда жёлтый поставил рядом с фигурой красного в святилище незащищенного монаха, тот не стал его забирать. Вероятно, при выходе из святилища можно было только ходить и вставать в защитную позицию, атаковать же дозволялось только на следующий ход. Зелёное же поле было что-то вроде поля воскрешения: если на неё ступала фигура, то она могла вернуть такую же на поле боя, но только в том случае, если имеется аналогичная убитая фигура. В противном случае, вероятно, поле просто пропадает. Впрочем, судя по тому, как жёлтый, ступив на это поле пешкой, вернул на поле другую съеденную пешку, при таком варианте можно было вернуть любую из пешек. Я, правда, так и не смог понять, отличаются ли пешки хоть чем-нибудь, или им сделали разные головы только для красоты.

И ещё один интересный момент, проясняющий, для чего на доске лежат кости. Когда в бой вступали две одинаковые фигуры, не находящиеся в защитной позиции, игроки бросали кости, каждый свою. И, суля по тому, что жёлтый, напав своим грифонов на вражеского, после броска костей с коротким ругательством убрал его с доски, нападение было неудачным.

Вообще у жёлтого игра откровенно не пошла уже через пять минут, когда я подсел смотреть партию. Игра явно проходила среднюю стадию, когда множество фигур уже добрались до центра поля и были достаточно близко друг к другу. Жёлтый, напав на вражеские фигуры и проиграв четыре раза подряд, махнул рукой, признавая поражение, и смахнул фигуры и фишки в полотняной мешочек. После чего, встав, положил мне руку на плечо и снова указал на кадки.

Теперь уже недовольно вскочил красный. Он подошёл к жёлтому и показал ему один указательный палец. Жёлтый недовольно заворчал и показал три. Красный разразился бранью, с каждой секундой повышая голос. Я же подошёл к кадкам и принялся их изучать. Невероятно — все три были пусты! Я даже испытал лёгкую зависть: ну какой же жёлтый был расторопный. Я проспал от силы часа четыре, куда можно было за это время деть три кадки воды, да ещё так, чтобы не вызвать подозрений хотя бы у тех же соседей?

Демоны, тем временем, уже готовы были сцепиться в драке. При этом красный продолжал потрясать одним пальцем, а жёлтый — тремя. Понимая, что от этой драки не выиграет никто, я подошёл к ним и осторожно развёл по сторонам. Демоны так удивились, что даже не стали сопротивляться. Я же тем временем указал на кадки и показал два пальца. Спорщики так уставились на меня, словно не верили в то, что я понял, о чём они спорили. Но всё же оба согласно кивнули, понимая, что это единственный разумный в данном случае компромисс.

Спустя десять минут обе кадки были наполнены. И в этот раз усталось почти не коснулась меня, словно этот магический акт с каждым разом требовал всё меньше энергии. Но им об этом было знать необязательно. Как и в прошлый раз, я ненадолго присел на коврик, чтобы «отдышаться», после чего встал и указал на красного, давая тому понять, что готов идти к нему. Тот довольно улыбнулся и протянул мне плащ. Убедившись, что я правильно накинул ткань, и мой хвост из-под плаща торчать не будет, он накинул свой и первый вышел на улицу…

И я, выйдя вслед за ним, к своему удивлению, увидел, как снова плетутся демоны, теперь уже с пустыми вёдрами. Это что же такое, у них всего четыре часа на сон, на семью, на всё остальное? С другой стороны, откуда я знаю, как у них устроено тело и сколько ему нужно на отдых? Может, от жизни в подобных условиях эти существа так эволюционировали, что выносливость их выросла до уровня, позволяющего отдыхать всего два-три часа. А остальное время они вынуждены добывать воду…

И в этот момент в голове возник ещё один вопрос. А что же на работу не ходят эти красный и жёлтый? Ну, то есть, понятно, что сейчас им нужно следить, чтобы со мной ничего не случилось, но до этого времени они же тоже где-то работали? У каждого жена и двое детей, в конце концов. Впрочем, если они летали по пустыне на этих грифонах, значит, вероятно, состоят в страже. Мало ли, какой у них там график.

И ведь не спросить, ни узнать ничего нельзя. Надо, надо как-то решать проблему языкового барьера! Ну, раз на мою магию воды эти существа отреагировали хоть и жадно, но, в целом, адекватно, значит, и своя собственная магия в этом мире существует.

Тем временем мы снова оказались в жилище красного. Сиреневый пацан, лежавший на циновке, радостно меня поприветствовал. Женщина всплеснула руками и поклонилась. Впрочем, красный предупреждающе поднял руку, после чего снова указал на котёл. Тот уже, разумеется, был пуст. Впрочем, это было неудивительно. Если уж жёлтый за четыре часа целых три бочонка воды умудрился оприходовать, то что им всего один котёл?

Уже привычно сконцентрировавшись, я направил поток воды в котёл. И тот наполнился через пару минут. Я кивнул красному и отошёл от котла, сев в углу рядом с сиреневым мальчишкой. Тот не преминул возможностью снова пощупать мою одежду, что-то востороженно бормоча себе под нос. Пока же его отец довольно расхаживал вокруг котла, я обхватил свои колени руками и уставился на происходящее невидящим взглядом.

Что меня ждало дальше? Ежедневное маневрирование между домом красного и домом жёлтого, которое включает в себя три действия: еда, сон и наполнение водой соответствующих сосудов? Нет, я всё прекрасно понимаю. Я понимаю, что они отдают мне за воду свои лучшие куски еды. Я так же вижу, как отчаянно они нуждаются даже в тех крохах, что я им даю. Но, проклятье, мне-то что делать дальше?

В этот момент ко мне подошёл красный и предложил щедрый ломоть мяса. Но я отрицательно помотал головой: голода не было. Из-за такой жары и необходимость в пище падала чуть ли не в два раза. Удивлённо на меня взглянув, хозяин указал в сторону своей спальни, явно предлагая снова вздремнуть, но я опять покачал головой. Хватит, выспался. Так и растением стать недолго.

Красный совсем растерялся. Очевидно, его ассортимент предложений на этом заканчивался. С другой стороны, и его понять можно. Если они всё время заняты тем, что добывают воду для выживания, вряд ли у них есть много времени на развлечения. Не исключено, что партию в эти странные шахматы они могут позволить себе, в лучшем случае, раз в неделю. И то не каждую.

И всё же я отвернулся, пряча глаза за рукавом куртки. Ибо снова накатили апатия и усталость. Снова захотелось опустить руки. Я не знал, что мне делать дальше, и в очередной раз пожалел о своей канувшей в небытие совершенной интуиции.

В этот момент супруга красного начала задавать мужу вопросы. Тот невпопад отвечал, не сводя с меня взгляда и растерянно почёсывая в затылке. Но жена в этот раз проявляла просто колоссальную настойчивость, почти невероятную для той, кто по одному движению руки мужа покорно исполняет то, что он требует. И красный демон с беспокойством и даже страхом поглядывал на свою жену, которая продолжала говорить громче, убедительнее, и вместе с тем — умоляюще. Что ж, прекрасный супружеский баланс. Когда в доме гости или чужие, главный — муж, защитник, которые решает все вопросы. Когда же в доме никого нет, хозяйка — жена, мать и хранительница очага.

В этот момент хранительница очага подошла к мужу, и, бережно взял его за свисающие уши, стала что-то шептать, то и дело показывая на меня. При этом в её собственном голосе уже звучал неприкрытый страх.

Я не знаю, учился ли я потихоньку понимать эту беглую речь, в которой было очень много звуков Ш и Р, но, кажется, мне снова удалось понять, что эта женщина имеет в виду и чем вызван её страх. Если здесь демоны ходят на работу — значит, в городе присутствует распределение ресурсов. Если есть распределение ресурсов — значит, имеется и власть, которая за этим следит. И не надо быть гением, чтобы догадаться, как власть отреагирует на то, что два простолюдина присвоили себе такого, как я, в то время как в моих дарах явно нуждается целый город. Другое дело, как город будет делить эти дары… Я всё же не бездонный источник.

Красный же, слушая жену, хмурился с каждым новым словом, но не возражал. И явно не потому, что настолько уж боялся супруги: каждую минуту он задумчиво хмыкал, понимая, что она говорит верные вещи. Даже сиреневый мальчишка, отцепившись, наконец, от моих сапог, внимательно смотрел на родителей. И вот хозяин дома, надев свой плащ и кинув мне ещё один, вышел на улицу и поманил меня за собой.

Через пятнадцать минут мы снова были у лачуги жёлтого. Судя по его удивлённому виду, он нас явно не ждал. Но красный, пропустив меня вперёд, зашёл следом и что-то начал говорить.

И то, что он начал говорить, жёлтому совсем не понравилось. Сначала он что-то недоверчиво спросил и даже покрутил пальцем у виска. Но красный был непреклонен. Он убедительно продолжал что-то говорить. И в тот момент, когда жёлтый был готов взорваться от возмущения, в разговор внезапно вмешалась супруга жёлтого. Серокожая демоница подошла к своему мужу, обняла его и тоже стала что-то ему шептать. Жёлтый в раздражении молчал, то и дело бросая на меня алчные взгляды. Но, в конце концов, жена указала на дочерей, которые тихо о чём-то шептались в углу, и заговорила ещё громче. И, наконец, спустя пару минут жёлтый сдался. Кивнув, он тоже накинул плащ и открыл перед нами покрывало, приглашая следовать на улицу.

На улице мы отправились в сторону торговых кварталов, из которых пришли в самый первый раз. Однако в этот раз до самих торговых кварталов мы не дошли. Красный и жёлтый резко повернули и повели меня в другую сторону. И только сейчас я заметил, что вдалеке, в нескольких сотнях метрах виднеется большое серое здание высотой примерно в пять этажей, то ли замок, то ли церковь. Вероятно, власть, которая заправляет всем в этом городе, располагается именно там.

Я, по правде сказать, уже думал о том, насколько выгодно мне выдавать себя власть имущим. С одной стороны — узнать какую-либо информацию так будет намного проще. Да и с языком наверняка проблема решится: может, кто-то меня научит хотя бы основам, чтобы можно было общаться. Да и вообще, надо понять: куда я попал, что здесь произошло такого, что эта раса выживает в таких условиях. У меня упорно не шли из головы те коралловые рифы, которые я встретил в пустыне. Значит, в этом мире всё же когда-то была вода? Но что же за катастрофа здесь случилась?

Внезапно ни к селу, ни к городу вспомнился мультфильм из моего мира о мальчишке-воздушном кочевнике с синей стрелой на голове. И мне упорно стало казаться, что если бы маги огня развязали войну и добились своей цели, то есть изничтожили всех магов прочих стихий, то их мир выглядел бы… вот так. Земля мертва, и на ней почти ничего не растет. Вместо почвы — лишь песок и камни. Воздух — сухой и горячий, обжигающий горло при каждом вдохе. Вода… воды нет совсем. Зато огонь, много огня, аж на целых два солнца хватило.

Я задумчиво бросил взгляд на светила. Естественно ли происхождение каждого из этих солнц? Не нарушает ли подобное состояние какого-либо космического баланса? Ведь обычно солнца находятся очень далеко друг от друга… быть может, этот мир находится аккурат посередине между двумя светилами?

В этот момент мы подошли к замку. Выглядело здание таким же старым, как и подавляющее большинство строений в этом городе: пыльное, с трещинами на стенах. На наружной лестнице, как и везде в городе, ветер гонял песок.

Впрочем, у замка имелись двери, или ворота. Не знаю, как будет точнее, для дверей великоваты, для ворот — маловаты. И по краям ворот стояла стража — два демона. Причём стояли они на самом солнцепёке без плащей, а в руках у каждого было копьё. Впрочем, если мне не изменяет память, оружие, имеющее округлое с одной стороны лезвие называется глефа. Первый демон был полностью чёрным, что явно не облегчало его пребывание на жаре, второй — грязно-розовым. Когда мы приблизились к ним, они вполне закономерно преградили нам путь своим оружием, после чего розовый что-то спросил. Недоверчиво выслушав красного, чёрный указал на меня и что-то приказал. Красный, положив руку мне на плечо, что-то успокаивающе сказал и снял с меня капюшон плаща. После чего я уже сам снял второй капюшон, что сотворил для меня мой умный костюм.

Демоны при моём появлении изрядно удивились. Чёрный даже почесал затылок и, дёрнув себя за кошачье ухо, что-то снова спросил. Жёлтый что-то кисло подтвердил. Чёрный достал из кармана штанов какую-то белую пирамидку и поднёс её ко мне. Голову кольнуло болью, но длилось это не больше мгновения. После чего, посмотрев на пирамидку, чёрный хмыкнул, убрал её в карман и с размаху ударил кулаком по воротам. За воротами послышалось какое-то бормотание, после чего минуту спустя они отворились вовнутрь. Чёрный и розовый демоны посторонились, дозволяя нам пройти, что мы и поспешили сделать, спасаясь от жары…

Глава 1.6

Глава 6. Йегерос.

Янрано Йегерос, глава города Кастильва, тот, кто отвечал за жизни всех живущих в городе рано, занимался тем же, чем занимался всю свою сознательную жизнь с тех пор, как унаследовал место главы города от отца. Он думал. Глава сидел на каменном троне, вытянув ноги и оперевшись о каменную спинку трона собственной спиной. Но и это не спасало от жары. У его ног лежали две наложницы, которые натирали Йегеросу пятки прохладным песком и периодически дули на них. Это помогало чуть больше, но всё равно этого было недостаточно, чтобы принести успокоение его измученному разуму, который в очередной раз пытался разрешить неразрешимое и связать несвязуемое.

Разумеется, столичный Корроско в очередной раз отказал городу в поставках воды. Тамошние зажравшиеся мрази не любят ограничивать себя в чём-либо от слова совсем. Единственный на весь материк источник воды, воду из которого вынуждены делить все благородные шинрано, янрано и генрано, территориально оказался во власти Корроско, и жалкая деревня, о которой в прошлом было известно только то, что она существует, после глобального кризиса стала главным административным центром. И остальным городам от этой воды обычно перепадали крохи. Но в этот раз не будет даже этого — и Йегерос точно мог предсказать, что будет дальше.

Простые горожане в очередной раз взбунтуются. И Йегерос отлично их понимал; ежедневный променад на работу, где надо пахать до потери пульса, и возвращение домой с ведром воды, из которого смердит мочой, и которого в лучшем случае хватит напоить детей — и снова на работу. Он бы тоже взбунтовался.

И в очередной раз ему придётся разгонять этот бунт. Лично. Благо он, будучи одарённым янрано, мог управлять воздушными потоками и использовать это в бою. Он лично усмирит этот бунт. Возможно, самым активным и горланистым придётся сломать несколько конечностей. Но ни в коем случае никого не убивать. Хватит. В таком положении они оказались не в последнюю очередь потому, что их прадеды решили, что не будет ничего плохого, если они решат выкосить недостойных по их мнению жизни… и теперь платить приходится уже четвёртому поколению. И Йегерос, который очень хорошо выучпл историю в детстве, вступая на трон вместо своего убитого отца, поклялся, что не будет доходить до смертоубийства настолько долго, насколько это возможно.

— Милорд, — внезапно услышал Йегерос около себя знакомый голос, — милорд, вам нужно попить.

Обернувшись, он увидел своего визиря, Аламейко. Этот генрано пестовал Йегероса с самых младых лет, когда его отца, Вихмаро, убили пустынные кочевники, когда тот возвращался из Короско. Аламейко был безмерно предан роду Йегероса, и те несколько лет, что он занимал пост правителя, генрано исправно учил юного янрано искусству управления. И теперь же он был его визирем, советником и самым преданным слугой. Сейчас он стоял перед Йегеросом в кубком в руках, в котором плескалась чистая… почти чистая вода, очищенная всеми возможными безопасными способами.

— Я же уже сто раз говорил, — рыкнул Йегерос, — мне не нужно столько воды! Отнесите эту влагу в родильный дом. Или в школу! Мы должны отдавать всё нашим детям, чтобы они выросли сильными и могли переносить все тяготы этой жизни!

— Милорд, в родильные дома и школы вода поставляется в первую очередь, — с поклоном ответил Аламейко, — но вы должны попить. Вы — наш глава, вы — остов, на котором держится порядок в городе. Вы всегда должны пить столько, сколько требуется, вы всегда обязаны быть сильным каждое мгновение, каждый миг, не для себя — но для всего города. Вам ли не знать, что лишь ваша власть и удерживает народ от беспорядков. А на беспорядки тут же среагируют пустынные кочевники, которые разграбят город и убьют всех нас. Милорд, прошу вас…

Йегерос вздохнул. Каждый раз одно и то же. Каждый раз он отталкивал от себя кубок водой, и каждый раз Аламейко убеждал его выпить. Он покорно взял в руки сосуд и осушил его, кляня себя за каждый глоток. Проклиная само своё существование, когда он, обладая всей возможной властью, ничего не мог поделать с тем, что каждый день в его городе кто-то умирал от жажды. И в этот момент случилось неслыханное…

В двери, ведущие в тронный зал, раздался стук, который значительно удивил и Йегероса, и всех остальных, находящихся при нём. Стражники, дежурившие и входа, напряглись: сегодня их владыка никого не ждал и не принимал. Но всё же, дождавшись властного жеста Йегероса, открыли двери.

В тронный зал вошли двое горожан. Краснокожий шинрано и желтокожий янрано. Йегерос, конечно, узнал их: он считай что в лицо знал всех, кто несёт службу в страже. Ибо в стражу города Кастильвы нельзя было попасть без личного одобрения владыки Йегероса, который не жалел времени и лично разговаривал с каждым претендентом. Но вот третье существо… Йегерос даже привстал от удивления, увидев такого странного гостя. Одна из наложниц, снова решив заняться стопой своего господина, не успела отдёрнуть руку и теперь стояла в стороне и обиженно дула на запястье. Но Йегерос не обращал на неё внимания.

Существо выглядело странным и даже по-своему забавным. Оно очень походило чешуйчатых пуири, из шкур которых выходили самые красивые и добротные плащи, защищавшие от солнца. Владыке даже пришла в голову странная мысль, что так мог бы выглядеть пуири, нарисованный в детской книжке, где, как известно, каждый персонаж разумен и вступает в тот или иной контакт с главным героев. И всё же перед ним стояло вполне живое существо. Да, меньше ростом, да, с зелёной чешуёй и хвостом… но, судя по его настороженному и чуть испуганному взгляду, вполне разумное. Да и его одежда синего цвета тоже была хоть и какая-то чудная, но, вне всякого сомнения, для этого существа практичная и очень удобная. Но удивляло не только это.

Удивительно было то, что провожатые этого странного существа взирали на него так, как будто он — чудо во плоти. Настолько их взгляд был наполнен почтением и благоговением. Даже Йегерос, вроде бы никогда не ловивший себя на честолюбии, испытал лёгкий укол ревности. Невзирая на все усилия, которые он прилагал ради того, чтобы этот город продолжал жить, на него так никто и никогда не смотрел.

Когда троица приблизилась к трону, на который Йегерос уже успел опуститься, шинрано и янрано в десяти шагах встали на одно колено. Существо же, которое они вели с собой, оскалилось и сделало два шага назад, вполне доказывая свою разумность. Ибо оно ясно дало понять, что становиться на колени не собирается.

— Азелик, — Йегерос кивнул краснокожему шинрано, и тот прижал кулак к своей груди, — Борхе, — обратился владыка к желтокожему, и тот повторил жест приветствия, — рад, что вы наконец-то объявились. Товарищи по службе вас, конечно, подменили, ибо пайки воды нужны всем, но всё же было интересно, куда вы запропали на двое суток без объяснения причин. Вашим семьям, а особенно, детям, что, уже не нужна вода?

— Нужна, владыка Йегерос, — Азелик низко склонился, — но случилось чудо, равного которому не происходило уже сто лет. Вот это странное существо — мы не знаем, как оно себя называет, — умеет творить воду!

— В самом деле? — Йегерос вновь внимательно осмотрел пришельца, который продолжал пялиться на него со всё возрастающей неприязнью, — доказательства?

— Велите доставить сюда любой пустой сосуд для воды, владыка, — ответил Борхе.

Йегерос прищурился. Будучи зная своих стражей в лицо — и будучи лично беседовавшим с каждым из них — он настолько хорошо их знал, что мог едва ли не читать мысли каждого из них. Его сейчас два раза назвали владыкой — безо всякого с его стороны принуждения. И это при том, что Йегерос требовал от своих стражей подчинения — но никогда не раболепствования. И сейчас он мог буквально пощупать рукой их страх. Значит, они в чём-то очень сильно провинились и боятся наказания. Но это подождёт. Раздать всем причитающееся он всегда успеет. Сейчас важно было проверить правдивость сказанного. Ибо на пришельца уже смотрели, не таясь, все присутствующие в тронном зале и, казалось, этим злили его ещё больше.

— Принести бочонок, — распорядился Йегерос. Через пару минут телохранители доставили требуемое. Азелик же подошёл к пришельцу и, мягко взяв его за руку, подвёл к бочонку и указал на него, вытянув руки в непонятном жесте. Тот хмуро осмотрел всех присутствующих в зале, и Йегерос, поймав взгляд его странных синих глаз, внезапно понял, что это существо сейчас что-то про себя решает. При этом оно постоянно оборачивалось и, казалось, постоянно чего-то опасалось. Азелик же продолжал успокаивающе что-то бормотать и похлопывать его по плечу. В конце концов он согласно кивнул, подошёл к бочонку и вытянул руки. И через несколько мгновений… из его ладоней, в самом деле, хлынул поток воды!

У Йегероса чуть не отказал рассудок. Эта вода была ни с чем не сравнима. Даже со своего места он чувствовал, насколько эта влага была не похожа на то, что им всем приходилось пить всю свою жизнь! Прохладная, имевшая ту самую неповторимую свежеть, о которой прадед советника Аламейко рассказывал своему ещё годовалому правнуку. Ту, которую он ещё застал.

Даже личная стража Йегероса не выдержала и подошла к бочонку. Но всё же сдерживались и не тянули к ней руки, хотя и бросали алчные взгляды.

— Отнести этот бочонок в родильный дом ткацкого квартала, — рявкнул вновь вставший со своего трона Йегерос, — я знаю, что этот родильный дом находится дальше всех от места поставок, и им почти никогда ничего не достаётся. Ты, — он указал на одного из телохранителей, — лично отвечаешь за эту воду! Полномочия — любые. Проследить, чтобы напоили всех беременных, рожениц и матерей с грудными детьми. За каждую пропавшую каплю воды спрос будет с твоей шкуры. Выполнять!

Телохранитель, чья зелёная кожа даже побледнела от такого ответственного приказа, кивнул и ударил себя кулаком в грудь, после чего покинул залу. Вернувшись через пару минут с четвёркой новобранцев, он закрыл бочонок заранее припасённой крышкой, запечатал её при помощи магии глиной и, покрикивая на помощников, скомандовал им взгромоздить на себя бочонок и покинул с ними тронную залу.

Дождавшись, пока воду унесут из зала, Йегерос же поднялся и подошёл с незнакомцу. Тот с интересом смотрел на то, как бочонок запечатали при помощи магии земли, а, вернее, глины, но, увидев, что к нему приближается Йегерос, снова отскочил назад и зашипел. С его стороны это было ошибочное решение, ибо прямо у него за спиной стоял второй телохранитель Йегероса, который не смог удержаться от того, чтобы не кольнуть своим скимитаром забавного пуири в хвост. Несчастный пуири снова отскочил и, увидев свободный угол, метнулся туда, шипя с ещё большей злобой.

— Гунрам! — рыкнул Йегерос.

— Простите, владыка, не сдержался, — виновато ответил телохранитель, любивший подобные забавные розыгрыши. И обычно ему всё сходило с рук, ибо Йегерос знал, что слишком у многих детство кончилось слишком быстро. Слишком рано у них отняли игрушечные сабли и вложили в руки сабли настоящие. Но не в этот раз.

— Не очень-то любезно поступать так с тем, кто слабее тебя. Да ещё и с тем, кто только что подарил нашему городу столько воды!

К светло-красному лицо телохранителя прилила кровь. Он со стыдом кивнул и пробормотал:

— Больше не повторится, владыка.

— Надеюсь, — хмуро ответил Йегерос, — потому что за это ты три дня назначаешься дежурным по уборке в питомнике. А если продолжишь свои фокусы — будешь работать там до конца жизни. Я доступно объяснил?

— Так точно, Владыка.

К пуири тем временем снова подошёл Азелик и принялся его успокаивать. И, как ни странно, тот позволял этому шинрано находиться рядом с собой и даже хлопать по плечу. Но стоило Йегеросу к нему подойти, как он снова зашипел.

— Не бойся, я не причиню тебе вреда, — мягко сказал Йегерос.

— Бесполезно, владыка, — выдохнул Азелик, простите, нам следовало сказать сразу. Он не понимает нашей речи. Потому мы и не привели его сразу. Нашли мы его в пустыне, и неизвестно, сколько он там скитался. И чудо! Что его не нашли пустынные кочевники. Он был злой, до смерти перепуганный и голодный. Хотели мы его палкой для пуири успокоить, чтобы он нас не покалечил, а он в нас — струю воды. Мы аж обмерли, какое чудо на нас упало, какая благодать снизошла! Объяснились с ним жестами, дали поесть да привезли сюда. Тут он отъелся, отоспался, да вроде немного успокоился. Ну и мы его сюда и привели, стало быть.

— Ну да, — хмыкнул Йегерос, выслушав отчёт, возвращаясь на каменный трон и милостиво позволяя наложницам снова заняться своими пятками, — и сколько вы успели напользовать себе этого благого пришельца?

— Да совсем чуть-чуть, — сказал Азелик, — так, убедиться, что это действительно не случайность была, и что он может творить такое.

— Ну да, конечно, — снова хмыкнул Йегерос, после чего указал на Гунрама, — проверить! А ты, Аламейко, принеси нашему гостю особое кресло, чтобы он не дёргался, и заодно скипетр Тахемы притащи. Будем решать проблему языкового барьера. Ну и белые звёзды тоже захвати, нечего его мучить лишний раз. Неизвестно ещё, что он обо всём этом думает, нечего лишний раз отношения обострять.

Через десять минут пришельцу принесли то самое кресло. Оно могло в любой момент сковать своего седока по рукам и ногам, так, чтобы тот не мог пошевелиться. Чешуйчатого гостя усадили в кресло, но сковывать раньше времени не стали, чтобы заранее не пугать. Для жезла Тахемы это было не очень хорошо. Упомянутый жезл уже был в руках советника. Азелик и Борхе же бросали на стеклянный посох с огромным опалом на конце испуганные взгляды. И вполне обоснованно. Ещё двадцать минут спустя в зал вернулся Гунрамю.

— Ну и? — спросил Йегерос.

— Семейство Азелика — три котла на восемьдесят вёдер — отрапортовал Гунрам.

— Недурно, — хмыкнул Йегерос, — но для семьи с двумя детьми — не так уж и жадно. А Борхе?

— Пять кадушек на сто двадцать вёдер, владыка, — выдохнул Гунрам и сумел сдержаться, чтобы не бросить на жёлтого стража гневный взгляд.

— Ничего себе, — присвистнул Йегерос, после чего снисходительно посмотрел на задрожавшего Борхе, — впрочем, ты, дружок, никогда не мог вовремя остановиться. Тебе уже даже один раз пасть за это порвали, но, видно, тебя даже смерть уже не исправит. Что ж, вот и донор для жезла Тахемы. Начинайте.

Аламейко щёлкнул пальцами, и из кресла вырвались стальные путы, тотчас скрутившие чешуйчатого гостя. Он в страхе начал вырываться, но Аламейко подскочил к нему и сунул под нос белый порошок. Ящер тотчас обмяк, хотя взгляд его оставался ясен, и он с испугом смотрел на происходящее.

— Не бойся, — Аламейко приложил руки к сердцу, после чего ласково погладил пленника по голове, — мы не сделаем тебе больно. Тебе не сделаем, — веско добавил он, оборачиваясь. Двое телохранителей уже подтащили к креслу Борхе. Тот скулил и вырывался, хотя, судя по взгляду, уже и понимал, что пощады не будет.

— Жадность, друг мой, никогда не была и не будет добродетелью. Пора бы тебе это уже понять, — ласково сказал он желтокожему янрано, прислоняя посох к его голове. Тот жалобно закричал, пытаясь вырваться, но его держали крепко. Целых две минуты жезл Тахемы заряжался от мозга янрано, пока опал не стал насыщенно-жёлтым. Обмякшее тело Борхе сразу унесли, а Аламейко, не теряя времени даром, положил жезл на голову гостя. При этом он внимательно следил за его зрачками. И, судя по тому, что они даже не расширились, больно ему не было, может, слегка неприятно. Всё-таки отличная штука, эти белые звёзды, хоть и запрещённая, но изредка, да в нужных целях, чтобы безболезненно провести подобное — вещь очень действенная.

Покорно впитав в себя весь заряд жезла, ящер потерял сознание. Что ж, может, его сегодня и напугали, зато уже завтра он сможет понимать здешнюю речь. А Борхе… с ним всё будет в порядке. Он из той породы, которые подлючие, но при этом живучие. Подобное наказание — далеко не худшее, что он умудрялся накликать на свою шкуру за непомерную жадность. Поваляется недельку в коматозе — да оклемается. А вот этот ящер, которого господин Йегерос уже велит разместить в лучших покоях да назначил ему стражника… на него у всех очень… очень большие планы…

— Вытащи из подземной лаборатории Джула, — командовал тем временем Йегерос, — пусть осмотрит этого ящера, изучит его. Зафиксирует его состояние, в котором он находится в здравии и нормальном самочувствии. Но — только профилактика, больше никакой самодеятельности! Узнаю, что он в его сторону даже просто скальпелем или иглой указал — лично рога обломаю.

— Как пожелаете, господин Йегерос, — с поклоном ответил советник Аламейко.

Глава 1.7

Глава 7. Новый язык.

Согласно приказу Йегероса чешуйчатого гостя отнесли в подвалы, в лазарет к Джулу. Вышеупомянутый лекарь представлявший собой массивного коричневого демона с почти что бычьей головой, одетый в просторной серый плащ. Однако даже в плаще ему было несколько тесновато — настолько его распирала физическая мощь. Настолько же большие трудности он испытывал с одеждой: несмотря на то, что возраст его перевалил за пятьдесят аквот (прим: Аквота — местный аналог года), он продолжал расти. В результате новые штаны ему требовались каждые полгода, даром что любая ткань сейчас была на вес золота. Что же до деревянных сандалий — каждая пара стабильно ломалась через три-четыре седмицы. В итоге лекарь, дабы на него не тратили драгоценную древесину, просто ходил босиком.

И сейчас он, выслушав отчёт и инструкции Йегероса от гвардейцев, которые принесли ему нового пациента, смотрел на гостя едва ли не в восторгом. Невероятно, поразительно, великолепно! Новая форма жизни, да такая изящная, такая… компактная. Несмотря на свою комплекцию и физическую мощь, которой мог позавидовать любой работяга, главным увлечением Джула всегда была наука о живых организмах. Этот громила мог часами с восторгом наблюдать за пустынным скорпионом в банке, восхищаясь тем, как мудро его наградила природа механизмами для охоты и выживания. Владыка Йегерос, единственный, кому Джул из бесконечного уважения позволял над собой посмеиваться, нередко с улыбкой становился свидетелем тому, как здоровяк Джул вскармливает брошенного птенца пустынного сокола. А, между тем, за два года птенец вырос — и теперь ни на шаг не отходит от своего папы. В лаборатории для него приготовлена жёрдочка, но стоит Джулу выйти куда-то по своим делам — как сокол по кличке Хако тут же перелетал ему на рог, и так и путешествовал.

Впрочем, горе было тому, кто посмеет над этим засмеяться. Любовь к науке и живым организмам не отменяла недюжинной силы и чувства собственного достоинства. И нередко случалось так, что очередному весельчаку Джул ломал кости, а потом сам же его и лечил. Но ему всегда всё сходило с рук. Во-первых, здоровяк был добряком, каких поискать, и если уж кто-то и попадал в его лапы, то, как правило, огребал заслуженно. А, во-вторых, Джул исполнял обязанности врача, одного из нескольких врачей на целый город. И его медицинские способности в условиях тотальной нехватки ресурсов были поистине близки к гениальности. И вот теперь этот учёный видит перед собой новый вид, новую форму жизни. Неудивительно, что от этого Джул впадал чуть ли не в экстаз.

Разумеется, гвардейцы предупредили, что лекарь несёт полную ответственность за здоровье своего пациента. С одной стороны, у заслуженного целителя это вызвало недоумение и досаду: так было всегда, каждый, кто нуждался в медицинской помощи, от Джула её всегда получал, и если был хоть малейший шанс спасти чью-то жизнь, Джул никогда его не упускал. С другой стороны, если владыка Йегерос посчитал нужным лишний раз это подчеркнуть, значит, у этого странного существа очень высокий статус.

Начав осмотр и прикоснувшись к ладоням этого странного существа, Джул внезапно обнаружил, что ему невероятно приятно касаться этой кожи. Ни одна материя, даже плащи из шкур пуири, не были такими прохладными, такими приятными, как эта незнакомый, но такой замечательный кожный покров. Но в этот момент лекарь, поняв, что его занесло, заставил себя сконцентрироваться.

Послушав пульс, Джул пришёл к выводу, что у этого существа в бессознательном состоянии сердце бьётся невероятно медленно. Любой рано даже во сне имеет пульс не менее ста ударов сердца в минуту, а у этого хорошо если сорок было. Но, может, поэтому его тело такое прохладное? Он попытался было расстегнуть куртку, чтобы осмотреть его живот и заодно лучше пощупать пульс, но внезапно понял, что простейший замок не слушается его. Он дёргал молнию несколько раз — и она не поддавалась. При этом там ничего не застряло, не было никакого мусора или зажёванной ткани.

Лекарь даже растерялся. Никогда он не сталкивался с такой элементарной — и одновременно неразрешимой проблемой. На силу замок не реагировал никак, а давить ещё сильнее Джул не решался из опасения повредить эту, хотя и незнакомую, но, вне всякого сомнения, дорогую одежду.

— Ну, давай, дружок, — пробормотал про себя Джул, дёргая за собачку, — я просто хочу убедиться, что с твоим хозяином всё в порядке, давай же, не упрямься.

И — невероятно — после этих слов куртка послушно расстегнулась. Джул этому невероятно удивился. Нет, как и всякий рано, знакомый с тонкими материями, он знал, что у каждой вещи есть характер. И порой скальпель мог поранить хозяина, порой — бутылочка с важным образцом выпасть из рук, если работать без должной концентрации или в дурном настроении. Но чтобы вещь вот так явно проявляла характер… с таким он сталкивался впервые. Что ж, с другой стороны и здесь пригодилось доброе слово, которое, как известно, открывает любые замки любых дверей.

Щупая грудь и живот ящера, лекарь не уставал восхищаться этой прекрасной кожей. Он даже подумал про себя, не сбрасывает ли это существо кожу. Ведь, если оно состоит в родстве с пуири — то такое очень даже может быть. Неплохо было бы узнать об этом у гостя и, если будет такая возможность, зарезервировать её себе. Ну это чудо, самое настоящее чудо, произведение природного искусства. Из материала подобного качества можно будет сшить такие штаны, что ему до самого конца жизни хватит.

Уже куда проще сняв сапоги, он ощупал стопы ящера. Они были мягкими и упругими. Но при этом на почёсывание стопы коготком ящер никак не отреагировал, ступня даже не дёрнулась. Из чего Джул сделал вывод, что нервные окончания находятся или глубже в мясистой части, или вообще в другом месте тела.

Но, в общем и целом, Джул мог сделать вывод, что его подопечный чувствует себя превосходно. У него ничего не болело, не было никаких увечий. Не было никаких болезненных реакций или чего-то подобного… Он просто спал. Значит, осмотр можно было считать законченным. Судя по всему, единственное, в чём сейчас нуждалось это существо — в том, чтобы его не трогали.

Впрочем, была ещё одна вещь, которую неплохо было бы провернуть. Судя по отчёту, который предоставили гвардейцы — хоть и по государственной необходимости, но всё же это существо было изрядно напугано. И, когда он придёт в себя — не факт, что он не набросится на кого-нибудь. Значит, стоило приянть меры.

Из стола, над которым спал сокол Хако, Джул достал шерстяной мешочек, в котором лежали шесть особых резиновых напалечников. Это был бесценный инструмент, доставшийся ему от деда и в целом хранившийся в его роду уже восьмое поколение. Эти напалечники позволяли контролировать психическое и эмоциональное состояние пациентов. Конечно, были свои нюансы и ограничения в использовании, но, если в общем и целом, то пара минут работы с мозгом в этих напалечниках из самоубийцы, уже готового повиснуть в петле, он мог сделать ответственного гражданина, который до конца жизни посвятит себя служению обществу.

Джул натянул напалечники на большой, указательный и безымянный пальцы обеих рук, привычно выругался, ибо он терпеть не мог держать средний палец оттопыренным, после чего подошёл к ящеру со стороны головы и осторожно положил пальцы на его затылок. Сканирование заставило Джула в очередной раз восхититься. Какой мягкий, нежный, податливый мозг! И при этом сейчас — интенсивно работающий. Что и неудивительно, ему же влили знания речи с помощью жезла Тахемы — а после этого чем дольше пациент проспит, тем лучше усвоятся знания. Вот если бы добавить ещё кое-что…

Разумеется, использование напалечников, как потенциального инструмента подавления воли, строго регламентировалось Йегеросом и Аламейко. И, наверное, впервые в привычный и отточенный порядок действий лекаря закралось сомнение. Нет, он не собирался как-либо влиять на волю этого существа. Но, с другой стороны, гвардейцы уже сообщили ему, сколько ресурсов и своего личного времени Йегерос уже потратил на это существо. А, значит, будет не лишним поделиться с этим пуири своей преданностью к Йегеросу. Исключительно для его же блага — чтобы тот не боялся владыку и верил ему. А раз Йегерос отнёсся к этому гостю с таким трепетом и заботой, значит, он заслуживает в свой адрес преданного и благодарного отношения. По мнению Джула, это было более, чем честно.

Однако, едва он попытался направить энергию в мозг ящера, как его тут же словно заключило в золотистую паутину. Что, конечно, изрядно удивило Джула. И даже заставило его очередной раз восхититься совершенством этого тела. Раз даже такой мягкий и нежный мозг оказался вовсе не таким податливым, каким Джул посчитал его поначалу.

— Ну я для общего блага, дружок, — снова ласково прошептал Джул, используя уже проверенную статегию ласкового убеждения, — чтобы он же сам и не боялся нас. Ну, давай, не буду вредить и делать больно, слово даю.

Однако золотистая паутина так никуда и не пропала, как бы Джул её не уговаривал. Похоже, что этот ящер был полностью невосприимчив к ментальному воздействию даже в бессознательном состоянии. Что ж, придётся предупредить стражу, чтобы были готовы к тому, что пациент может очнуться напуганным и что его придётся успокаивать.

Сняв и убрав мозговые напалечники, Джул бережно водрузил себе ящера на плечо с намерением лично отнести его в уже приготовленные покои. Конечно, можно было послать за кем-нибудь из телохранителей, но, во-первых, Джул желал лично убедиться, что с его подопечным всё в порядке, а, во-вторых, ему было просто приятно лишний раз прикоснуться к этой коже.

Как всегда, едва Джул ступил за порог лаборатории, как сокол Хако тут же проснулся и, совершив молниеносный рывок через всю комнату, приземлился точно меж рогов Джула. И, как всегда, клюнул его в темечко и укоризненно заклекотал, выказывая своё возмущение хозяину, который хотел пойти куда-то без него. С усмешкой погладив птицу свободной рукой, Джул покинул лазарет и направился вверх по лестнице…

Я медленно приходил в себя, пытаясь вспомнить, как вообще отключился. Голова плохо соображала, как будто после пьянки. Тем не менее, я поднялся на ноги, чтобы выяснить, где я, и что со мной случилось.

Местом, где я находился, была комната размером примерно двадцать на двадцать шагов. После скромных лачуг Красного и Жёлтого это были настоящие хоромы. Постель — вполне добротный матрас, хоть и немного тонкий, но всё же содержащий в себе не солому, а что-то другое, более мягкое. На полу лежал красный ковёр, и ещё два рыжих — висели на стенах. Так же в комнате был стол, несколько стульев и шкаф с книгами.

И в этот момент я услышал тихие голоса за дверью. И, к своему удивлению, понял, что теперь я понимаю эту речь! Невероятно! И только сейчас в мутной памяти начали всплывать подробности момента, когда я потерял сознание.

Да, теперь я вспомнил. Меня приковали к какому-то странному креслу, тут же успокоили каким-то порошком и потом при помощи странного скипетра целых две минуты вливали в мозг какую-то энергию. Надо отдать должное: мне не сделали больно, хотя ощущение беспомощности и было в высшей степени неприятным. С другой стороны, как подсказывает логика — а как бы они меня убеждали в том, что это безопасно, если до того момента я их даже не понимал. По крайней мере, мне хочется надеяться, что это было безопасно. С другой стороны, результатом стало то, что я теперь понимал местный язык. И ради этого такое отношение определённо стоило потерпеть.

Осторожно я подкрался к двери, слегка её приоткрыл и тут же отошёл назад, стараясь не шуметь. И до меня донеслись голоса:

— Да, приказал строго-настрого охранять. Видать, это существо очень ценное. Даже Джула вчера от работы оторвали, чтобы он целых два часа убеждался, что с ним всё в порядке. Впрочем, ребята болтают, будто в родильный дом Ткацкого квартала вчера целый бочонок воды отволокли. И наверняка это существо к тому руку приложило. Святые предки, неужели теперь если не нам — то хоть нашим детям немного, да полегче будет?..

Сомнений нет, речь идёт именно о той воде, что я вчера сотворил. И я невольно проникся уважением к главному демону: вместо того, чтобы вполне закономерно присвоить такое сокровище себе, он отдал её тем, кто больше всего в ней нуждался: матерям и новорождённым детям. Впрочем, я не сомневался в том, что этот демон вообще пользуется огромным авторитетом в этом городе. В виду того, что на тот момент здешней речи я ещё не понимал, занят я был тем, что рассматривал всех демонов, которые на тот момент были в зале. И все без ислючения, от стражников до прислужниц, смотрели на своего главу с почтением и обожанием. Таких взглядов невозможно заслужить одной лишь силой и повиновением. Да и жизнь здешних жителей, мягко говоря, тяжела. И не исключено, что лишь этот авторитет и позволяет поддерживать такой жизненный уклад хоть в каком-то порядке.

Пока стражи не обнаружили, что я проснулся, мне захотелось снова проверить статус своей магии. Этот момент всегда нужно держать на контроле: я полностью на чужой территории и практически ничего не знаю, мало ли, что может произойти. И вполне закономерно решил попробовать с техники иллюзий, как самой доступной на данный момент.

И — невероятно — это сработало! Передо мной возник образ желаемого яблока, да такой прочный, словно я сотворил его в Авиале. Хотя энергии это и потребовало несколько больше. Прислушавшись к своим ощущением внимательнее, я понял, что и остальной магический арсенал мне полностью доступен. Разумеется, с учётом местных оговорок: духов воды здесь, скорее всего не было, так что и призвать их не получится, да и с магией Гипноза неизвестно как выйдет. Вполне возможно, что эти существа, очевидно закалённые жизнью в самых невыносимых условиях, вообще окажутся невосприимчивы к любому ментальному воздействию. Но всё же самое главное для меня — это магия иллюзий: теперь у меня всегда будет возможность убежать или спрятаться. А это важно, ведь в плане физической силы я, мягко говоря, уступаю практически всем местным жителям, а если по совести, то без магии любой взрослый мужчина этой расы порвёт меня на куски голыми руками.

И всё же мне стало интересно: почему магические навыки вдруг так охотно вернулись? Я всерьёз полагал, что всему надо будет учиться заново, но нет, я словно в Авиал вернулся. Хотя, возможно, с той оговоркой, что теперь не только иллюзии, но и все чары, если так можно выразиться, немного вырастут в цене. Ибо свободной воды здесь было очень мало, и прежде чем творить чары, для которых требуется влага, её сначала придётся создавать отдельно. Может, я пробыл уже здесь достаточно времени? Вряд ли, четверо суток — не такой уж и большой срок. Гораздо вероятнее вариант, что эта энергия, которую мне влили в мозг через странный посох с жёлтым камнем, не только позволила мне быстро освоить здешнюю речь, но и каким-то образом стабилизировала энергетические потоки в моём теле, гармонично настраивая их с общими внешними потоками. И именно поэтому магия снова начала меня слушается.

В этот момент дверь открылась, и в неё заглянул один из стражей, что находился в тронном зале, если это более, чем скромное помещение можно было так назвать. И, что самое неприятное, это был тот самый краснокожий страж, что ткнул меня своим клинком в хвост, вероятно, шутки ради. Я крупно оскалил клыки, демонстрируя то, что память у меня хорошая, и видеть его я не рад. Впрочем, тот, заглядывая в комнату со скучающим выражением лица, явно не ждал, что я очнусь так быстро. Увидев меня на ногах, он обернулся и крикнул:

— Моэн, он проснулся! Иди сюда.

Через несколько секунд в комнату вошёл и второй страж. Он был тёмно-фиолетовым, а уши у него были… наверное, волчьи. Как и все демоны, из одежды они носили штаны, плащи-накидки на голое тело и деревянные сандалии на босу ногу.

— Ага, — довольно сказал Моэн, созерцая меня, — владыка предупредил, что он теперь вроде как должен нас понимать. Правильно я говорю, Гунрам. Эй, ты… ммм… гость, ты нас понимаешь?

Я кивнул. Отнекиваться не было никакого смысла, да я и сам хотел, чтобы это, наконец, случилось. С другой стороны — может, свою собственную речь всё же лучше придержать?

— Отлично. Не зря Аламейко лучший артефактолог во всём городе. Как ты себя чувствуешь? — спросил тем временем Гунрам. Я обиженно отвернулся, давая понять, что с ним общаться уж точно не желаю.

— Будешь артачиться — снова в хвост кольну, — предупредил Гунрам. Я обернулся и зашипел, ещё крупнее оскаливая клыки.

— Так, отойди пока, шутник, — сказал Моэн, выходя вперёд, — как ты себя чувствуешь, гость?

Я пожал плечами, давая понять, что жалоб нет. Но на Гунрама всё ещё бросал сердитые взгляды.

— Да чего ты всё своими жестами? — неожиданно фыркнул лиловый страж, — скажи хоть что-нибудь.

— Благодарю за гостепреимство, — сказал я по-русски.

— Эээ, бесполезно, — уныло махнул рукой Гунрам, — всё та же тарабарщина. Ладно, хоть понимает теперь — и то хорошо.

— Ну, хоть как тебя зовут, скажи, — спросил Моэн.

— Дэмиен, — медленно проговорил я.

— Дэмиен… ну, хорошо, пошли с нами, Дэмиен, — кивнул Гунрам, — наш господин хочет поговорить с тобой. И будь с ним предельно вежлив, — он поднял свой очень даже немаленький кулак и погрозил им мне, — для твоего же блага надеюсь, что вежливости ты обучен и здравого смысла в голове не лишён. Иначе в следующий раз хвост я тебе оторву.

Я нехотя кивнул, хотя и хотелось что-нибудь сказать в ответ, или, того хуже, струёй воды спустить наглеца с лестницы. Но не стоило. Это всего лишь очередное подтверждение того, что глава города пользовался колоссальным уважением…

Глава 1.8

Глава 8. Тупик.

В тронном зале, в котором из предметов роскоши был пресловутый трон, не изменилось ровным счётом ничего. Даже наложницы, натирающие главе демонов пятки холодным песком, были всё те же.

— Он стал понимать нашу речь, владыка, — почтительно отчитался Гунрам, когда мы подошли к самому трону.

— Превосходно, — сказал демон, жестом руки отсылая девушек от себя, — значит, не зря мы в своё время выцепили себе этот жезл. Моя благодарность тебе, Аламейко, — он кивнул стоявшему за спинкой трона рыжему демону, — твоя предусмотрительность всегда шла нам всем на пользу, даже если плоды она приносила годы спустя.

— Благодарю, владыка, всегда рад услужить, — с почтением ответил демон по имени Аламейко.

— Итак, — главный демон снова обратился ко мне, — приветствуем тебя, пришелец. Моё имя — Йегерос, сын Астурата, но лучше просто Йегерос. Конечно, прочие ко мне обращаются владыка, милорд, хозяин или господин, но для тебя это лишнее. Ведь ты не мой подданный, клятву верности и служения мне не приносил, следовательно, нет необходимости. Как же зовут тебя, о странный пришелец?

— Дэмиен, — снова осторожно повторил я.

— Замечательно, — кивнул Йегерос, — итак, позволь же узнать, Дэмиен, кто ты, собственно, такой и откуда взялся? Я ещё ни разу не видел подобных тебе.

— Я прибыл сюда из другого мира, — снова сказал я по-русски.

— Бесполезно, владыка, — вздохнул Гунрам за моей спиной, — он понимает нашу речь, но сам на ней говорить не может.

— Ах, какая жалость, — с печальной улыбкой кивнул Йегерос, после чего повернулся к своему советнику, — Аламейко, неси снова жезл Тахемы. Видать, в прошлый раз мы чего-то не учли, так что ритуал придётся повторить.

— Не надо, — тут же сказал я и прикусил себе язык от досады.

— Ну вот, как замечательно, — искренне обрадовался Йегерос, которого совершенно не смутила моя попытка схитрить, — сразу и язык заработал. Я всегда говорил: описание решения проблемы зачастую помогает лучше собственно её решения.

— Ах ты, хитрый хвост, — страж Гунрам, в отличие от своего господина подобного снисхождения не испытывающий, схватил меня за шиворот и чуть встряхнул, — дурачком, значит, прикинуться решил?

— Не стоит, Гунрам, — мягко кивнул Йегерос своему телохранителю, однако в голосе при этом прозвучала властная нотка, показывающая, что приказу лучше подчиниться, — наш гость просто был напуган и от того проявлял разумную осторожность. Так вот знай, дружок, — после того, как краснокожий страж послушно поставил меня на землю, обратился ко мне глава демонов, — мы не причиним тебе вреда. Но и держать нас за простаков тоже не нужно, а то, видишь, мои ребята и обидеться могут.

Стражник Гунрам отпустил меня ещё до того, как Йегерос закончил свою реплику. И я, под ожидающим взглядом Йегероса и сердитых взглядов стражников, что буравили мне спину, поспешно сказал:

— Да… приношу извинения, я не хотел никого обидеть.

— Замечательно, — снова кивнул Йегерос, — итак, возвращаемся к первоначальному вопросу: откуда ты взялся?

В самых общим чертах я пересказал свои похождения по Авиалу. За исключением того, что опустил свою беседу с хранителем. По моей версии выходило так, что из-за нестабильного магического ритуала я оказался в другом мире. И как через сутки после путешествия меня нашли красный и жёлтый демоны.

— Демоны? Это мы-то демоны?! — злобно прорычал Гунрам, после чего меня снова схватили за шиворот и встряхнули куда сильнее. Однако, не успел я разозлиться, как меня мягко подхватил поток воздуха. После чего я, к своему удивлению, оказался совсем рядом с Йегеросом. Любопытно. Значит, этот глава демонов по совместительству ещё и маг воздуха. И судя по тому, что для этого магического акта ему даже со своего трона вставать не пришлось — не последнего десятка.

— Гунрам, если ты ещё раз распустишь руки — мне придётся снова поднять вопрос о твоём исключении из моей личной стражи, — сурово проговорил Йегерос.

— Нет, Владыка, — Гунрам упал на колени, — я приношу свои извинения. Всё, что угодно, только не это!

— В таком случае — прекрати кидаться на нашего гостя. Он ничего о нас не знает — и несправедливо кидаться на него за каждую ошибку.

Я уже от страха не знал, куда себя девать. За две встряски я окончательно удостоверился в том, что физически я уступаю этой расе во всём. Но Йегерос в этот момент снова посмотрел на меня и заговорил:

— Конечно, ты не можешь знать такой информации. Ну, так позволь мне тебе коротко рассказать. Наша раса называется Рано, то есть идущие в жизнь. И делится она на три больших вида: генрано, то есть идущие по земле, янрано, то есть идущие по воздуху, и шинрано, идущие в огне. Вид большинства рано можно узнать по расцветке: алые, красные, пурпурные и рыжие — почти всегда шинрано. Янрано — жёлтые, белые, розовые и светло-синие. Я, как ты видишь, тоже янрано. Генрано — это все остальные. Зелёные, коричневые, фиолетовые, серые. Но, конечно, иногда бывают и исключения. Мой советник, например, генрано, хотя по цвету этого и не скажешь. А вот демонами нас, дружок, называть не надо. За это, как ты уже догадался, мы можем прямо вот очень сильно обидеться.

Я поспешно снова извинился. По-хорошему мне стоило бы помалкивать, ибо с каждым новым словом я умудряюсь сесть в новую лужу. Однако в том-то и было дело, что помалкивать мне не давали.

— А скажи, — Йегером внимательно на меня смотрел, — в своём мире ты тоже умел… творить воду?

Вот мы и добрались до краеугольного камня всего того, что здесь происходило. Вернее, ради чего всё это происходило.

— Честно говоря, я даже не знаю, — я пожал плечами, — дело в том, что в моём мире недостатка в воде никогда не было. И, соответственно, в таких чарах никогда не было необходимости.

— И, как я понимаю, ты желаешь вернуться в свой мир? — проницательно спросил Йегерос.

— Да, — тихо ответил я, — очень желаю.

Снова вспомнилась Миа, которая сейчас носила под сердцем моего ребёнка. Теперь я обязан был сделать всё, чтобы вернуться.

— Слышу в твоих словах тоску и печаль, — без тени насмешки сказал Йегерос, — но, к сожалению, не знаю, как тебе помочь. После великой катастрофы, случившейся сто сорок три периода назад, баланс в нашем мире оказался нарушен, и все магические исследования были направлены исключительно на то, чтобы позволить выжить нашей расе. Возможно, в столице Корроско есть больше информации. Я, конечно, могу послать им запрос, но на это нужно время, сам понимаешь. А пока мы будем ждать информацию, могу ли я попросить тебя об услуге? Ты, конечно, понимаешь, насколько твои способности уникальны… и востребованны для нас. И я, и жители всей Кастильвы были бы очень благодарны тебе, если бы ты…

В этот момент я испытал нечто сродни панической атаки. Он врёт, он наверняка врёт! Будучи мудрым и дальновидным правителем, он просто не может сам себе выстрелить в ногу, отпустив такого, как я. Как я мог быть таким слепым, недальнодвидным?! Как можно было позволить узнать о себе тем, кто обладает властью?! Если им нужна от меня вода — они будут получать её столько, сколько нужно. И никакой информации я никогда не дождусь.

Следующий магический акт был невероятно трудоёмким. Мне требовалось сотворить собственную полную иллюзию, одновременно набрасывая на себя невидимость. Я сильно рисковал, ведь я продолжал оставаться рядом с Йегеросом. Но тот, кажется, не заметил моих чар. Отойдя в сторону, я посмотрел на телохранителей. Не шевелились, значит, ничего не заметили. Йегерос так же продолжал что-то говорить. Осторожно покинув зал, я бросился прочь…

Йегерос ещё продолжал говорить о том, как он и его жители были бы благодарны за чудесный дар гостя, как он облегчил бы им существование. Гость же стоял, словно статуя, и совершенно не реагировал ни на одно слово. Когда Йегерос поинтересовался, что он обо всём этом думает, тот ничего не ответил. С минуту Йегерос ждал ответа, после чего один из телохранителей не выдержал:

— Эй, ты, к тебе обращаются вообще-то, — рыкнул он, подходя к гостю и толкая его. Вернее, попытавшись это сделать, так как в следующий момент иллюзия рассыпалась пылью.

— Любопытно, — с интересом сказал Йегерос, невозмутимость которого, казалось, ничто не могло пошатнуть, — значит, наш маленький пуири не так-то прост. Что ж, — он кивнул своим телохранителям, — найдите его и проследите, чтобы он никого не покалечил, и чтобы его никто не покалечил. Самим вам лучше тоже в бой с ним не вступать — вы с ним, скорее всего, легко справитесь, но он нам нужен целым и невредимым. А что до этой глупой попытки протеста… пусть. Так даже лучше. Пусть он сам убедится в том, что это бесполезно, и что с нами лучше дружить…

Покинуть дворец было неожиданно просто. Большинство дверей и окон были открыты из-за пресловутой жары, так что даже закрытые главные двери не стали для меня помехой. И теперь я в невидимости мчался по улицам, спешно соображая, что же делать дальше. Найти ворота? Украсть грифона? Судя по тому, как те звери набросились на воду, в которой их явно ограничивали, с моими возможностями процесс приручения займёт от силы минуты три. Но нет, это явно не подходит. Мне почти наверняка придётся вступить в бой с работниками питомника, и стоило помнить, что этот Йегерос далеко не единственный маг в этом городе. И соотношение магических сил даже один на один пока было очень большим вопросом.

Через пару минут поддерживать невидимость стало невыносимо больно. И всё дело было в солнечном свете. Его природа в этом мире была неизвестна, но энергия от двух солнц, проходившая сквозь меня, буквально обжигала мои внутренности. Ещё через минуту мне было так жарко, как ещё не было в этом мире ни разу. Поняв, что на невидимости уехать не получится, я нырнул в один из переулков и, сбросив невидимость и наколдовав себе серый плащ, запахнулся в него и снова вышел на дорогу. Редкие прохожие на меня оборачивались, но тревогу вроде никто не бил.

То и дело ныряя в переулки, я периодически менял цвет своего плаща, чтобы сбить с толку преследователей, если таковые были. А в том, что они были, я не сомневался: даже самая прочная иллюзия остаётся всего лишь иллюзией, и вряд ли времени мне удалось выиграть больше, чем пять минут.

Но вот, наконец, показались подъёмные ворота. Рядом стоял стражник в сером плаще и крутил в руках кинжал, явно скучая на посту. Я осторожно направился к нему. Пока я раздумывал, как заставить его открыть для меня ворота и не стоит ли для этой цели прибегнуть к магии гипноза, как вдруг страж повернулся ко мне и сбросил капюшон. И… невероятно, но это оказался Йегерос!

— Во всём этом спектакле не было никакой необходимости, гость Дэмиен, — мягко сказал он, — тебя здесь никто неволить не будет. Хочешь туда? — он кивнул головой в сторону ворот, — пожалуйста.

Он щёлкнул пальцами, и могучий поток ветра взметнулся и, почти молниеносно прокрутив рычаги, открыл ворота. За ними находилась уже знакомая мне пустыня.

— Если ты хочешь туда — ступай, — с еле уловимой насмешкой заявил Йегерос.

И только сейчас я понял, в какое смешное положение себя поставил. В самом деле, ну покину я город, а дальше-то что? За неполных двое суток в пустыне я едва не сдох, и спасло меня только чудо. Как мне выживать там? Ответ был очевиден — никак. И я упал на колени и прикрыл лицо ладонями, призывая всю силу воли, чтобы не взвыть от бессилия.

— Хорошо, что в голове у тебя есть ум, гость Дэмиен, и что ты умеешь смотреть чуть дальше, чем на шаг вперёд, — одобрительно сказал Йегерос, закрывая ворота, — так что, сам видишь, никуда тебе от нас не деться. В наши планы тоже не входит, чтобы ты протянул лапы в пустыне.

— Господин, — прошептал появившийся за плечом главы города Аламейко, — прошу вас быть немного мягче. Не забывайте, что способности к магии часто перекликаются с моральным настроем чародея. И если вы сейчас морально сломаете это существо — оно может потерять свои способности к магии и, таким образом, станет совершенно бесполезным.

— Аламейко, ты меня знаешь, — отмахнулся Йегерос, — я никогда никого не ломал морально ради сиюминутного удовольствия. Но я желаю быть честным и желаю, чтобы гость здраво оценивал ситуацию. Некуда ему отсюда идти, даже лучшие Рано не выдерживают в пустыне больше недели, а он не выдержит и пары дней. И да, гость, мы по-прежнему нуждаемся в твоих способностях. И потому я прошу тебя — да, заметь, именно прошу, невзирая на твою дурацкую эскападу, проявить благоразумие и оказать нам определённые услуги. И хотя ты усомнился в моих словах, и тем самым нанёс мне сильное оскорбление, я готов тебе это спустить, ибо признаю, что ступаю на весьма зыбкую почву, практически не обладая нужной информацией и не в состоянии гарантировать тебе результата. Но шансы — реальные шансы — есть. Я даю тебе в этом слово. А теперь давай вернёмся обратно. Тебе нужно перекусить и отдохнуть. С завтрашнего дня у нас у всех будет очень много работы.

Понимая, что он целиком и полностью прав, я поднялся и позволил увести себя обратно. И что-то мне подсказывало, что из этого плена я не вырвусь ещё очень долгое время…