Измена. На осколках счастья (СИ)

Глава 14

Лёша

Со всей страстью и накопленным возбуждением ответил на долгожданный поцелуй. На тот волшебный поцелуй, которого у нас уже просто не могло быть с учётом проклятой измены. Наши губы ласкали, сминали друг друга, зубы стучали от холода, тела дрожали от переохлаждения и пылали от возбуждения сразу, а языки сплетались в танце страсти. Маша целовала меня как в последний раз, будто от этого зависела её жизнь. Я отвечал не менее пылко, понимая, что это наш последний глоток счастья, награда за спасение или физиологическая потребность в согревании, но, когда первый шок у жены пройдёт, она наверняка не простит мне этих ласк. И если мы сейчас не остановимся, то в её глазах моя персональная корзина грехов пополнится ещё на один, непростительный факт.

Так не хотелось прерываться… Однако стоило попытаться остановить лавину страсти, пока мы не утонули в ней окончательно, чтобы потом не чувствовать себя мудаком, воспользовавшимся ситуацией.

— Любовь моя, может, не стоит? — разорвал поцелуй и всё-таки решил уточнить, собрав всю силу воли в кулак и втайне молясь, чтобы жена меня не послушала.

А она и не собиралась. Маша опустила одну руку с моего плеча, просунула её между нашими телами и внезапно обхватила ладошкой стоящий колом член, даже не сдвигая мокрой ткани моих трусов.

— По-моему, твоё тело не согласно с этим предложением, муж!

— Оу, да что ж ты творишь, жена? — эта соблазнительница и статус наш новый специально подчеркнула, заводя меня ещё больше. Хотя куда уж больше? — Я ведь не сдержусь и войду в тебя прямо сейчас, Машунь! — предупреждал, когда член уже вовсю реагировал на прикосновения её ладошки, подпрыгивал и явно жаждал большего, — тебе стоит отдохнуть, любимая, а не… Оу, — хитрая соблазнительница привстала так, что её обнажённая грудь оказалась на уровне моего лица. Да это уже вообще запрещённый приём!

Твёрдая вершинка так и манила вобрать её в рот и приласкать. Обхватил губами сосочек и принялся кружить вокруг него языком и посасывать, одной рукой вдавливая малышку в себя, а другой сжимая её упругую холодную попочку. Оторвался от этого чуда и предложил в последний раз, — одумайся, любимая! Потом будешь жалеть об этом и винить меня в… — договорить я не смог.

Маша в пару секунд сдвинула ткань своих трусиков в сторону, освободила из плена мокрой ткани возбуждённый до предела член и, раскрыв пальчиком влажные складки своей нежной плоти, одним уверенным движением опустилась на моё мужское достоинство.

— О-о-о, ну всё, жена, я тормозил это, как мог, теперь держись!

Мне буквально сорвало крышу, обхватил соблазнительницу за осиную талию, приподнял немного, задевая членом чувствительные точки внутри её лона и вновь насадил свою девочку до упора, на всю длину. Маша застонала от наслаждения, туго и умопомрачительно обхватив меня мышцами влагалища, да так приятно, что аж в глазах потемнело.

Выключил грёбаный контроль и принялся резко насаживать любимую на себя, покачивая вверх-вниз на члене и жадно целуя её грудь, сосочки, ложбинку, шею — всё, до чего только мог дотянуться. Размеренно и сильно вбивался в свою девочку, которая уже сама вовсю скакала на мне и даже выгибалась для лучшего проникновения, упираясь руками в плечи.

Поняв, что у Машеньки хватает сил проявлять инициативу, переместил руки с её талии: одной принялся поглаживать поясницу и сжимать упругие полушария ягодиц, а другую протиснул между нашими телами и, отыскав клитор, начал доводить свою девочку до вершин блаженства, воздействуя сразу и на чувствительный бугорок, и на эрогенные точки внутри её лона, и посасывая, покусывая твёрдые вершинки сосков. Маша дёрнулась и застонала, схватила меня за волосы и с силой вдавила в свою упругую грудь, подстраиваясь под ласкающие, щиплющие клитор пальцы и производя движения тазом с ещё большей амплитудой и скоростью.

— Да, Лёш! Сильнее, родной! Ах, да-а-а… — её лоно плотно сжимало мой орган и уже начинало пульсировать, движения нарастали, а у меня от удовольствия уже темнело в глазах и начинало сводить ноги. И тут Маша решила меня добить! — Только знай, Лёш, что это наш прощальный секс! Вбивайся в меня, муж, и помни об этом!

Когда до затуманенного страстью сознания дошёл смысл Машиных слов, я резко выпустил сосочек изо рта и возмутился!

— Как так прощальный? — грубый толчок внутрь её пещерки в наказание за такие слова! — Да такое расставание ещё хуже, — резкий вход-выход в лоно коварной мучительницы, щипок ягодицы, — ещё больнее, чем вообще без секса! Это же адская боль! Заниматься любовью и знать, что это прощальный, о-о-о… — Маша также ускорила скачки на мне и вцепилась в волосы обеими руками, смотря прямо в глаза и закрывая рот поцелуем. Мы жестко сминали губы друг друга, сплетали языки, даже сталкивались зубами от резких движений вверх-вниз и от понимания, что это реально могло быть в последний раз. Резко разорвал поцелуй, продолжая вбиваться в мою жестокую девочку. — Машунь, прощальный секс в первую брачную ночь?! Серьёзно? В месте нашего первого поцелуя, о-о-о, — жена выгнулась, чтобы принять в себя на максимальную глубину мой член. — Когда мы неизвестно каким чудом выжили? Когда я чуть не потерял тебя навсегда?! За что ты так жестока, милая?

— За твою измену! За предательство! Молчи лучше, Лёш, а то и этого лишишься, — угрожала Маша, когда её сосредоточение женственности уже начинало сокращаться и пульсировать, умопомрачительно обхватывая член.

Лишусь и этого прощального раза? Ну, что ж… Не дожидаясь окончания её оргазма, я резко вышел из жены и приподнял её таз на уровень своего лица. Маша недовольно замычала и принялась возмущённо хлопать меня кулачками по плечам, желая спуститься обратно и вновь заполнить образовавшуюся внутри пустоту. Но я тоже умел быть жесток. Хотя и сдерживался сам из последних сил, чтобы не кончить следом, но раз прощание, то стоило растянуть этот сладостно-горький процесс обоюдного мучения-наслаждения!

— Ах так! Прощальный секс, говоришь? Тогда мне и с клитором твоим стоит попрощаться, родная!

С этими словами я закинул стройные Машины ножки на свои плечи, отодвинул в сторону мокрые трусики и глубоко втянул в себя умопомрачительный запах её возбуждения, опаляя на выдохе горячим дыханием влажные складочки и вынуждая любимую желать реальных прикосновений. Жена застонала, вцепилась в мои волосы и попыталась приблизить мой рот к себе.

— Пожалуйста, Лёш, прошу… Поцелуй меня там, я вся горю, остуди этот жар, — на такой призыв я не мог не откликнуться и с наслаждением очертил языком круг по разбухшим от длительного секса складочкам, слизал сладкую смазку, с пульсацией вытекающую из разгорячённого лона, просунул язык вглубь вожделенной дырочки, имитируя движения члена и вызывая страстные стороны у Маши. Она восседала на моих плечах, держась за голову и издавая неприлично громкие «ахи». Почувствовал, как её лоно сокращается вокруг моего языка, вновь выталкивая вкусную смазку, а мой член синхронно подпрыгивает в такт её оргазму.

— Ах, я просто не могу больше, — попросила пощады жена, а я лишь вынул язык из её пещерки и припал к вожделенному бугорку губами, посасывая и даже покусывая клитор. Руками придерживал жену под ягодицы, а оба больших пальца синхронно вставлял в её всё ещё сокращающееся влагалище. Язык и губы ласкали клитор и сладкие нежные складочки, а большие пальцы дуэтом вбивались в её лоно, пока остальные удерживали Машу в равновесии. Любимая вновь задрожала от возбуждения и застонала, сдавливая мышцами влагалища мой язык и извергая сладкую смазку. Член подпрыгивал на каждое проникновение больших пальцев в лоно моей девочки и требовал впустить его обратно в нежные нижние губки.

— Да, Лёшенька, не мучай больше! Войди уже членом и кончим вместе, любимый!

Я аж оторвался от жены от столь нежного и желанного, но неожиданного в нашей ситуации обращения.

— Так всё-таки «любимый»? Машенька! — удовлетворил просьбу своей девочки: спустил её с плеч и вновь насадил на твёрдый горячий орган. Каждый сантиметр этого повторного вхождения казался в разы кайфовее предыдущего. Жена жёстко сжимала меня ещё сокращающимися после клиторального оргазма мышцами, плавно приподнимаясь и резко опускаясь на член. Страстно поцеловал Машу взасос и выдал ответное признание: — Я тоже люблю тебя, счастье моё! И всегда буду любить, как бы ты меня ни наказала, как бы ни прогоняла и как бы ни пыталась заглушить это чувство! Не трать силы, родная, давай я сам, ты же устала, — принялся приподнимать Машу, придерживая за талию обеими руками, сохраняя заданный ею ритм… — устала сражаться с рекой. Как вообще додумалась идти плавать ночью одна?! Я так испугался за тебя, — разозлился на любимую за безрассудство, которое чуть ли не стоило нам обоим жизни, и усилил жёсткие проникновения в её горячее пульсирующее лоно, — а если бы я тебя потерял, Машунь?

— Прости, я… не соби…ралась то…нуть и спа…сибо за спасение, — дыхание любимой стало прерывистым, она уже еле могла говорить от наслаждения. После и вовсе закрыла мне рот поцелуем, когда у неё начался оргазм. Моя девочка сильно сжимала член и пульсировала вокруг него, дрожа от возбуждения и страстно постанывая прямо в мои губы. От столь яркого оргазма и переполняющих эмоций я тут же кончил следом, не сдерживаясь и заливая её лоно горячей спермой. Может, ещё забеременеет и отменит своё «расставание навеки» в наказание за эту нелепую измену.

***

Лёша

Когда мы оба кончили, я весь пылал и не только от потрясающего секса с любимой, но и от возмущения, от понимая, что жена настаивает на расставании даже после того, как я её спас, рискуя жизнью, и как она сама инициировала это занятие любовью.

Маша привстала и поправила свои мокрые кружевные трусики, вернув их на место. И устроилась вновь у меня на коленях, но уже боком, будто это могло как-то уберечь нас от следующего захода в секс. Очень хотелось продолжения, хотя бы из вредности, чисто доказать, что тот раз — не последний для нас! Но почувствовал, что моя капризная девочка снова начала замерзать, потому я, не спрашивая разрешения, подхватил её на руки и понёс на поляну, где на берегу реки осталась наша сухая одежда.

— Не ёрзай, Машунь, лучше прижмись покрепче и обними за шею, — жена послушно обхватила меня и прижалась к моему оголённому торсу. Мы оба оставались в одних лишь сырых от ночного плавания трусах.

Пытался осторожно перемещаться в темноте с любимой на руках, боясь споткнуться об коряги или крупные ветки. Обзор был затруднён из-за Маши, мило устроившейся в моих объятиях, потому приходилось издали высматривать безопасный путь по тропинке, освещённой лунным светом.

— Придётся нести тебя до дома, а это далековато, сама ведь не сможешь идти, слишком устала, борясь с течением и со смертью. Кстати, об этом! Ты что, родная, топиться удумала? Совсем с ума сошла? Да я не стою этого! Никто, ни один мужик на свете не стоит твоей жизни! Если я так тебя напрягаю своим присутствием, то давай уйду навсегда, только скажи. Но не смей больше никогда так собою рисковать! Обещаешь?

— Нет, всё не так, как выглядит. Прости, Лёш, мне, правда, очень жаль, что так вышло. Я сама жутко испугалась и за себя, и за тебя. И, разумеется, я не шла топиться! Что ты! Я же боец, всегда добивалась поставленных целей: и в учёбе, и в жизни. Я не сдалась бы так легко, да и родители мою гибель не перенесли бы. Просто так получилось. Течение там сильное оказалось, ты не мог не заметить…

— Разумеется, заметил, оно и помогло тебя нагнать. Я так тебя люблю, Машенька. Даже представить страшно, что было бы, опоздай я хоть на минуту… Господи, да тебя бы уже не было в живых! — резко затормозил от такого ужасного предположения, от вновь возникшего страха за жизнь любимой и принялся беспорядочно покрывать её личико поцелуями, пока не нашёл заветные губки. Маша отвечала несколько секунд, а после отодвинулась и закрыла ладошкой мои губы, создавая преграду между нашими устами.

— Не стоит меня целовать. Я же просила. Прости ещё раз, Лёш. С плаванием я реально ступила и это чуть не стоило нам обоим жизни. И спасибо за спасение. Пошли, тебе же тяжело будет долго меня на руках держать.

Кивнул на нелепую просьбу не целовать жену и продолжил нести своё сокровище на руках, а Маша — добивать меня словами.

— Я, правда, очень благодарна тебе за спасение. Извини, родной, что так вцепилась. Просто я уже тонула, а тут ты откуда-то возник, вот и схватилась, как могла. Со всей силы, прости, чуть не утопила и тебя.

Я поцеловал её ладошку, по-прежнему прикрывающую мои губы, и жена её убрала, позволяя ответить.

— Да уж, крепко ты меня зажала! Уже и тонуть начал, обдумывал, как отцепиться и при этом не потерять тебя. Молодец, что догадалась-таки отпустить. Это очень смелый и самоотверженный поступок.

— Да, я резко осознала, что парализую твои движения, и решила, что так хоть ты один спасёшься, а иначе оба утонем.

Я аж затормозил от этих слов.

— В смысле один спасусь?! Неужели ты реально считаешь, что отпустила меня, а я уплыл бы прочь?! Да я за тобой туда и примчался! И уж точно не позволил бы тебе пропасть под водой. Искал бы, пока не иссякли силы, и пытался бы спасти до последнего. Ты умничка, что догадалась схватить меня за лодыжку, и мне не пришлось тратить драгоценные секунды на поиски тебя в темноте под водой.

— Да, это был мой последний шанс. А вот и та полянка, смотри, моя сорочка так и висит на кусте. А твои вещи где? И как ты вообще оказался в реке, если уже ушёл обратно к посёлку? Я же точно видела.

— Давай сперва оденемся, а после я всё расскажу. Кстати, может вновь разведём костёр и прогреемся, ты подсохнешь перед возвращением к бабушке. У неё там явно фена нет, да и греть чайник будет подозрительно среди ночи…

Усадил Машу на тот самый пенёк, на котором она уже была ранее, когда я любовался своей красавицей из-за дерева, подал ей сорочку и помог надеть её, просовывая ручки моей девочки в рукава, нежно проводя по полушариям груди, осиной талии и стройным бёдрам. Ну вот, блин, снова начинал возбуждаться. Но жена перехватила мои руки и, прижав их к себе, остановила поглаживания.

— Не стоит, Лёш. Я уже сказала тебе во время секса, что тот раз — реально наш прощальный. Так лучше, поверь мне.

Маша осталась сидеть на пне, ещё и мокрые трусики скинула.

— А трусики ты сейчас зачем снимаешь? Чтобы мне было «легче» контролировать своё возбуждение после прикосновений к тебе? Ты издеваешься, жена?

— Нет, просто без них теплее, они же мокрые, да и сорочка уже всё прикрыла.

Согласно кивнул и пошёл в кусты за своей одеждой. Быстро облачился в футболку и джинсы, взял борсетку и вернулся к Маше. Собрал по пути немного сухих веток, поджёг их зажигалкой возле пня, где пристроилась моя недотрога. Или уже не моя?

В тишине дождался нормального горения, обдумывая, как продолжить разговор и при этом не разругаться окончательно. Внутри всё так и горело, не слабее этого огня. Ни фига уже не понимал жену.

— Давай я сяду на пенёк, а ты прыгай на колени, будет теплее. Обещаю больше не приставать. Хотя я в прошлый раз не соблазнял тебя, как бы сильно не желал этого, но честно пытался просто растирать и успокаивать. И я, кстати, предлагал тебе одуматься, понимая, что потом станешь жалеть об этом сексе. Вот так и вышло.

— Ошибаешься, я не желаю. Просто сделала так, как считала нужным.

— Тогда я совсем запутался в наших взаимоотношениях, Машунь. Объясни свою позицию, милая. Кому из нас будет лучше, если этот секс в первую брачную ночь станет нашим прощальным? Если наш брак распадётся, практически не начавшись? Тебе? Мне? Кому, блин?! Разве, что твоей стервозной подруге!

Маша протягивала руки к костру и согревалась, я же растирал ею от плеч до ладошек, больше не рискуя приближаться к интимным зонам.

— Вообще это ты мне изменил на свадьбе, помнишь, Лёш?! А теперь я должна объясняться и извиняться?! Это разве правильно? Возможно, я не права. И не стоило так поступать, но не сдержалась. Пойми. Я тонула, уже прощалась с жизнью, звала тебя, не надеясь дозваться… И тут из ниоткуда возник ты, мой спасатель, мой герой, мой любимый муж! Каким-то чудом вытянул меня на берег и привёл в норму, обогрел и растёр. И ты был так близко! Блин, вот прям как сейчас, только ещё и без одежды. Мы оба почти голые, мне холодно, я тебе безмерно благодарна за спасение — вот из-за этого всего я и решилась в последний раз позволить нам любить и ласкать друг друга, не взирая ни на что, закрыв глаза на измену и заткнув свою гордость. Всё же эта ночь-таки стала нашей первой брачной, жаль что и последней сразу. Да и эта река оказалась такой значимой. Тут и первый поцелуй, и практически гибель, и прощальный секс… Можешь воспринимать его как прощальный подарок в благодарность за спасение, позволивший нам и согреться, и выплеснуть напряжение после борьбы со смертельно опасной стихией.

— Господи, ты вроде и верно всё говоришь, но мне почему-то лишь больнее с каждым словом. Я уже смел надеяться, что простишь мне эту нелепую измену, эту проклятую ошибку и мы начнём всё сначала.

— Нет, не смогу. Никак. Просто не смогу забыть твоё предательство на свадьбе, перестану себя уважать, если каждый раз буду так реагировать на твою близость, на твои руки на моём теле, на твои нежные слова. Мне слишком сложно преодолеть наше взаимное влечение…

— Так и не борись с ним, хотя бы сегодня. Ведь ночь ещё не окончена. Ты подарила мне ночь за спасение! Значит я могу надеяться на ещё оно страстное прощание, пока не наступил рассвет? Так ведь, любимая? — решил подловить Машу на словах и притянул к себе для поцелуя…

***

Лёша

Да только жена лишь отвернулась и продолжила уничтожать словами мои надежды на продолжение страстной ночи и совместной жизни в принципе.

— Нет, если я снова сдамся и окунусь в омут страсти с головой, снова позволю нам заняться любовью, то просто перестану саму себя уважать. То был секс на грани страха, понимаешь? Отдаться спасшему тебя мужчине, любимому мужу — это почти инстинкт. Тут смешано всё: адреналин в крови, благодарность, шок, желание жить и продолжать жизнь…

— Кстати, о желании продолжать жизнь, я вообще-то вновь кончил в тебя, Маш. Прости. Но уж очень хочу, чтобы ты забеременела и подарила нам второй шанс, хотя бы ради ребёночка.

— Не будет этого, — Маша похоже разозлилась на напрасное признание, подскочила с моих колен и отошла так, что костёр оказался между нами, как огненная непреодолимая стена. Видимо, зря я раскрыл карты о своей тайной надежде.

— А забеременеть я не смогу. Говорила уже, тот цикл был ановуляторный, а новый недавно начался, сейчас ещё безопасные дни, так что не надейся. И не прикасайся ко мне больше, тем более после таких заявлений!

— Ясно, понял уже, — поднял руки вверх в примирительном жесте. — Я теперь типа бракованный для тебя, да? Навсегда с пометкой «предатель»? И ничем мне не искупить свою вину, так?

— Прости, Лёш. Может, это и жестоко, но как-то так я и чувствую. Вероятно, ты и заслуживаешь второго шанса. Скорее всего другая женщина и простила бы такое после всех объяснений и героического спасения из реки, но я не могу… Просто не смогу быть с тобой и помнить о твоём предательстве. А забыть о нём не получится никогда. Потому нам придётся расстаться навсегда. Реально навсегда. Я увидела на берегу, что не могу совладать с собой и не тянуться к тебе, но это унизительно для моего разума, для моей гордости. Сейчас волосы обсохнут, мы оба прогреемся и пойдём уже к бабушке. Проводи меня на этот раз.

— Конечно, провожу, куда ж я денусь. Я и в тот раз не ушёл, как видишь. Пришлось прятаться на расстоянии за толстым дубом и провожать тебя дистанционно, с возможностью в случае беды прийти на помощь.

— Да, это ты верно придумал. По сути спас мне этим жизнь.

— Я не мог поступить иначе и просто бросить тебя тут. И вообще будто предчувствовал беду, а ты разве нет?

— Нет, сначала просто пребывала в шоке от измены, а после прокручивала наш последний разговор и была занята обдумыванием планов на жизнь без тебя. Кстати, об этом. Я завтра позвоню родителям, успокою их, что со мной всё окей, попрошу не беспокоить и дать мне время спокойно тут пожить, типа развеяться на природе и бабушке помочь. А ты не сообщай, пожалуйста, никому, что я чуть не погибла сегодня. Всем и так достаточно моего побега со свадьбы.

— Стоп. Так ты точно решила не говорить бабушке про то, что чуть не утонула? Может, стоит в больницу обратиться? Давай вызовем скорую к ней домой, тебя проверят, положат в стационар, если надо.

— Нет, в этой глуши скорую неделю не дождёшься.

— На такси довезу, сдам, оформлю и больше тебя не побеспокою. Так идёт? Тогда можно и бабушке не сообщать. Напишешь записку, мол я приехал и забрал тебя с собой в город, а завтра привезу вещи из нашей квартиры, какие скажешь, в стационар. Давай так?

— Нет, я против больниц без повода. Разве ты долго меня реанимировал?

— Нет, даже очень быстро. Я был морально готов к необходимости делать искусственное дыхание и непрямой массаж сердца, но даже этого не понадобилось.

— Вот видишь, всё обошлось. Я уже согрелась, дышу сама, даже на секс хватило сил, да и идти собираюсь самостоятельно… Пошли, волосы тоже уже обсохли.

Я согласно кивнул, второй раз за ночь затушил костёр и вновь предложил жене помощь.

— Давай донесу тебя до дома на руках, Машунь? До бабушки. Приставать не стану, обещаю. Мне кажется, ты можешь быть ещё слаба.

— Ты обещаешь не приставать, а я не могу этого обещать даже самой себе, потому нет. Я пойду сама, а ты иди рядом, если начну терять сознание — лови.

— Ну и упёртая же ты, жена! — возмутился поведением этой гордячки и пошёл рядом, максимально близко к Маше.

— Я тебе практически не жена уже, это просто формальность, не забывай. Мы разводимся. Ничего не изменилось после этого прощания. Просто оно пошло не по плану… Как и наша свадьба, и вся наша жизнь. Кстати, как приедешь в город, попроси Юру заехать сюда и привезти мои вещи, я ему накидаю список в ВКонтакте.

— Ещё чего не хватало! Я к тебе не стану других мужиков подсылать, тем более давно в тебя влюблённых. Юрка прямым тестом сказал вечером в парке, что станет бороться за твою любовь. Я и сам могу всё привезти!

— Конечно, можешь, только я против. Нет, Лёш, как дойдём до дома, ты должен исчезнуть их моей жизни и не травмировать больше сердце ни себе, ни мне. А кому бороться за мою любовь, позволь отныне решать мне.

— У Юры нет ключей, как он зайдёт к нам? — решил скосить под дурочка, не желая посылать влюблённого друга к Маше.

— Так это не проблема. У тебя есть, ты ему и открой и вещи мои помоги собрать по списку, иначе как Юрка будет в чужой квартире всё искать. Заодно и свои собирай. К моему возвращению следов твоего пребывания там быть не должно.

— Ты так жестока, Маша! Я накосячил, да, но разве можно так рубить с плеча? Может, поставить наши взаимоотношения на паузу и обдумать всё спокойно, прочувствовать, каково нам будет жить друг без друга?

— Жестоким будет растягивать расставание и давать тебе ложные надежды. А жить без тебя мне будет очень больно и одиноко, тут и проверять нечего. Но и с тобой я тоже не смогу, не получится закрыть глаза на измену и притвориться, что ничего не произошло. Вообще мы оба стоим друг друга: ты умудрился изменить прямо на свадьбе, даже до первой брачной ночи, а я соблазнить предателя и подарить ему последнюю брачную ночь, обратив и место первого поцелуя в место прощального секса! Капец, как мы так умудрились…

— Видишь, мы отличная пара! Нестандартная! — попытался шуткой разрядить обстановку.

— Я бы предпочла, чтобы мы были стандартной парой: со свадьбой без измен и с любовью без прощаний…

— Я тоже, Машунь, а ещё с детишками в нашей милой квартирке, а не с разводом в ЗАГСе.

Оставшийся путь до дома мы молчали. Уже всё сказано, больше аргументов у меня не осталось. Я шёл поблизости, чтобы в случае необходимости успеть поймать Машу на руки, а она гордо шла чуть спереди, не оборачиваясь.

Ну и сила воли у этой девчонки! Одновременно и восхищался её стойкостью, и негодовал, как она умудрилась меня кинуть после «прощального» секса. Хотя, видимо, заслужил! И на том, спасибо, что он в принципе был. Суперсвадебный подарок от жены — под стать моей измене!

Довёл Машу до дома, помог забраться по подоконнику в комнату и не удержался, выдал на прощание:

— Я всё равно продолжу бороться за нас. И я верю в нашу любовь, Машунь. Она не может пройти бесследно. Ты успокоишься и примешь меня. А я впредь никогда больше не изменю тебе! Только дай нам шанс, любимая. Подумай над этим, родная. Прыгай в кроватку и грейся. Пока, моя девочка.

Вызвал такси и поехал в нашу пустую квартиру спать в одинокой кровати, напрасно украшенной для моей девочки. Ладно, отдохну, а завтра подумаю, как вернуть свою упрямую жену и предотвратить наш бессмысленный развод.