Израиль, которого не было

13 СТАРОВЕРЫ: ХАЗАРСКИЙ СЛЕД

Удивительное дело: казалось бы, о старообрядцах все давным-давно известно, но как только начинаешь приглядываться к ним пристальней, натыкаешься на стену. Основания религии скрыты за ворохом всяких натяжек, привязок к христианству, подменяются перечислением обрядов и традиций. «Исус» вместо «Иисус», двоеперстие вместо троеперстия, сугубая (двойная) аллилуйя вместо трегубой (тройной) и прочие малозначительные тонкости[83]. На вопрос о сути веры следует стандартный ответ: это то же греческое православие, только в другой упаковке.

Но почему, если все так просто и различий практически нет, реформы Никона оказались такими болезненными для России? Почему старообрядцы предпочитали мученическую смерть на костре отказу от «древлего благочестия»? Почему страшный Раскол почти три века сотрясал империю и во многом подготовил ее падение в результате Октябрьской революции? Неужто из-за таких мелочей? Как говорится, не надо нас дурить.

Одной из причин недомолвок, окружающих данную тему, кроме причин идеологического свойства, о которых будет сказано ниже, является чрезвычайно широкий диапазон вариаций учения. Настолько широкий, что, похоже, кроме названия «старая вера» ничего их не объединяет. Трудно даже назвать это учением, т. е. концепцией, подчиненной одной идее. Речь скорее идет просто о совокупности разнородных и даже прямо противоположных взглядов. Отсюда и замалчивание: такой сумбур легче обойти вниманием, чем объяснить.

Однако все это характерно лишь для более-менее современного состояния старообрядчества, на котором, понятное дело, сказалось неумолимое время. Не могло не сказаться. Ведь вероучение прошло этап так называемого «исправления», а по сути, уничтожения своих богослужебных книг и сохранилось во многом благодаря устной традиции. Память людская, естественно, не могла донести до нас всех его нюансов. Внесли свою лепту в процесс искажения его сути и новые политические веяния.

Но определенную системность в этом скопище взглядов все-таки можно обнаружить. Для этого надо просто очистить его от идеологической шелухи. Путаницу внесли идеологи от истории, пытающиеся представить старую веру практически не отличающейся от никонианского православия. Посчитали, что так можно будет приобщить Русь к мировым цивилизационным основам. Или хотя бы создать видимость этого. Старая вера казалась им далекой от этих основ и дикой. Впрочем, возможно, это произошло бессознательно.

В старообрядчестве можно выделить два основных направления: поповство и беспоповство. Наиболее распространенным является поповство, видимо, из-за своей демократичности и мягкой оппозиции новообрядцам. Поповцы признают все семь основных таинств христианства, а также необходимость отправления церковных обрядов и служб священниками, отчего, собственно, и названы поповцами. Еще они считают возможным переход священников из новообрядческой церкви в старообрядческую, для чего достаточно совершения над ними ритуала миропомазания.

В отличие от них, беспоповцы считают священников-новообрядцев ужасными еретиками и возможность перехода их в старый обряд связывают с необходимостью крещения. Более того, они вообще не признают необходимость совершения служб священниками. Считается, что эта мера, (т. е. отказ от священничества) была с их стороны вынужденной. Якобы после раскола духовенство перестало нарождаться в старообрядчестве или ушло в новый обряд. Не в силах преодолеть образовавшийся вакуум, староверы вынужденно отказались вообще от института священничества.

В такой трактовке заметно лукавство. Почему же они из своей среды не продолжали выделять священников, если так в них нуждались? Старая вера ведь не ими была упразднена. Почему, не признавая решений никониан, они тем не менее de facto признали одно из таких решений — свою не-легитимность и тем самым невозможность выдвигать священников из своего круга?

Не было это вынужденной мерой. Никогда у беспоповцев не было института священничества. А потому и возможности выделять священнослужителей из своих рядов не было. Неприятие священничества было одной из отличительных черт этого направления еще до Раскола, о чем уже говорилось в связи с казаками. Противоположные же факты, т. е. факты наличия священников у староверов до Раскола, которые обычно приписывают всему древлепра-вославию, относятся лишь к поповству, которое, судя по всему, является продуктом адаптации старой веры к новым правилам игры, принятым после унии церквей в 1438–1445 гг. на Ферраро-Флорентийском соборе. Одно из направлений поповства — так называемое единоверие — в силу своего соглашательского характера даже перешло под юрисдикцию РПЦ в 1800 г. Оно и поныне существует там в виде отдельной структуры, имея законных священников и возможность исповедовать наряду с новыми обрядами и дореформенные.

Получается, поповство в целом — менее древнее явление, чем беспоповство, и, следовательно, лишь беспоповцев можно квалифицировать как наиболее последовательных староверов. Да, собственно, и как староверов вообще, в противоположность поповцам, которых правильней называть старообрядцами в силу расхождений с никонианством в основном по линии обрядов[84]. Беспоповцы как жили без священников испокон веков, так и продолжают это делать сейчас, спасаясь в труднодоступных местах российской глубинки от неправедного влияния новых традиций. Бог на небе, а на земле его нет, — считают они, — молясь, как древние тюрки, их предки, Высокому Синему Небу — одному из воплощений единого Бога иудеев. Или Спасу, также являющемуся для них олицетворением все того же единого Бога.

Здесь следует вспомнить, что и в идеологии древних иудеев звучат нотки об отсутствии в делах людских Божьего промысла. Я имею в виду саддукейский тезис о трансцендентности Бога.

Таким образом, мы приходим к осознанию наличия в старообрядчестве даже не двух начал, а двух совершенно различных теологических конструкций, одну из которых пока еще очень осторожно можно назвать дохристианской. «Греческая вера», которую приписывают всем староверам и которой на самом деле придерживались лишь поповцы, — это латинство, или униатство, навязанное грекам на упомянутом Соборе путем шантажа военной помощью против османской экспансии. Эту веру абсолютно точно можно считать несторианской, т. е. неким компромиссом между арианством и латинством, или католичеством. Даже символ веры поповцев представляет собой несторианский вклад в разгром арианства. Насколько помнится, он звучит как «рожденна, а не сотворенна», что относится к сущности Христа, каковая арианами как раз считалась сотворенной. Кроме всего прочего, несториане, как и старообрядцы, крестились двоеперстием.

Кстати, никонианский Символ веры парадоксальным образом представляет собой некий отход от категоричности поповцев и звучит так: «рожденна, не сотворенна» (без союза «а»), что можно трактовать даже, как некоторый возврат к арианству.

Представьте себе: только непосредственно перед османским завоеванием Византия искоренила арианскую «ересь», и то лишь под давлением Запада! А России это и тогда не удалось. Здесь она в виде беспоповства существовала еще очень длительное время и даже в каких-то отдаленных скитах продолжает существовать и сейчас.

Ну а что такое арианство, мы уже знаем. Это тот же иудаизм, только с включением некоторых христианских элементов. У староверов таким элементом, видимо, было понятие «Спаса», т. е. «Спасителя». Возможно даже, что и это понятие, придавшее христианскую окраску этому русскому иудаизму, проникло сюда только после Ферраро-Флорентийского собора. Но в любом случае степень наличия христианских элементов в данной религии была ничтожной, если вообще была.

Вот потому я и причислил ее к разряду дохристианских верований.

Здесь могут возразить, что в старообрядчестве присутствовало крещение, которое можно считать неотъемлемым атрибутом христианства независимо от способа крещения (двуперстием или троеперстием, обливанием или погружением, в миру или в церкви). Должен разочаровать тех, кто так думает. Крещение практиковалось задолго до христианства. Вот что можно прочитать по этому поводу в Энциклопедии Британика: «Использование креста как религиозного символа в дохристианские времена и среди нехристианских народов может, вероятно, рассматриваться как почти универсальное, и во многих случаях оно было связано с определенной формой поклонения природе».

Крест был известен в Халдее, Ассирии, Вавилоне, Финикии. Поклонялись кресту древние египтяне. «Его изображение видно на большинстве памятников, на сосудах, на одеждах жрецов, на шее воинов, на богах и богинях. Особенно часто с крестом в руке изображались Исида и Гор (одна из таких фигурок хранится в Лувре)»[85].

Изображения креста были обнаружены даже на стоянках каменного века.

Для нашей темы представляет интерес использование креста в Иудее. В книге, цитатой из которой я только что воспользовался, можно найти сведения и об этом: «По мнению ряда исследователей, крест был как раз тем знаком, который должны были израильтяне по приказанию Яхве нарисовать кровью агнца на дверях жилищ, чтобы ангел смерти миновал иудеев. Крест, согласно Исайе (LXVI, 19) и Иезекиилю (IX, 4,5), служит знаком, отличающим благочестивых израильтян от остальной массы людей, которых Яхве собирался истребить. Когда амалекитяне начали одолевать израильтян, Моисей держал при помощи Аарона и Ора руки свои простертыми ввысь в виде мистического креста, что и дало израильтянам победу над врагом: «И когда Моисей поднимал руки свои, одолевал Израиль: а когда опускал руки свои, одолевал Амалик. Но руки Моисеевы отяжелели: и тогда взяли камень и подложили под него, и он сел на нем. Аарон же и Ор поддерживали руки его, один с одной, другой с другой стороны. И были руки его подняты до захождения солнца» (Исход, XVII, 11, 12)»[86].

Не вызывает сомнений, что в теологии еврейства крест занимал важное место.

Можно вспомнить в связи с этим Иоанна Крестителя, который, будучи иудеем, крестил еще до прихода Спасителя. Это укрепляет в мысли о том, что этот обряд был древним иудейским ритуалом. Кстати, в Евангелиях упоминается о некой делегации от евреев, прибывшей к Иоанну Крестителю с вопросом, на каком основании тот крестит, не являясь ни Мессией, ни Илией, ни пророком. Выходит, будь эти условия соблюдены, крещение было бы ими одобрено?

Вспоминается также, что слово «Христос», якобы связанное семантически со словом «крест», на самом деле является греческим переводом еврейского слова «машиах», означающего мессию, помазанника Божия. Получается, крест изначально был символом иудейского мессианства, а не орудием казни Христа. Это подтверждает даже его первоначальная форма. Древние кресты были четырехконечными с равными сторонами. Они даже отдаленно не напоминали распятие, которое, как известно, имело Т-образную форму. К дохристианским можно отнести так называемый «греческий» крест, изображенный на одном из сосудов, обнаруженных при раскопках на острове Крит и датируемых еще III тысячелетием до н. э.[87].

То есть даже наличие ритуала крещения у староверов не отрицает иудейской основы их верований.

Но есть черты, прямо указывающие на родство староверов с «богоизбранным народом». Это их деловая хватка, предприимчивость, считающиеся отличительными признаками еврейской нации. Казалось бы, с данными качествами плохо сочетается широко известная набожность староверов. Тем не менее эти бородачи удивляли и продолжают удивлять исследователей тем вкладом, который они внесли в развитие отечественного предпринимательства и, соответственно, высотой занимаемого ими в царской России социального положения. Примечательно, что такое же удивление высказывал в книге «Протестантская этика и дух капитализма» социолог М. Вебер по поводу сочетания у западных протестантов «виртуозности в сфере капиталистических отношений с самой интенсивной формой набожности».

Во многом именно благодаря староверам к началу XX века Россия достигла самых высоких в Европе темпов роста промышленного производства. Только несколько цифр: к этому времени 80 % российского капитала принадлежало представителям старообрядчества, тогда как в общей массе населения России они составляли всего 20 %. Морозовы, Рябушинские, Демидовы, Коноваловы, Гучковы, Щукины, Прохоровы, Солдатенковы, Третьяковы, Сироткины — список старообрядцев, являющих собой гордость российского предпринимательства, можно было бы продолжить.

О ведущей роли старообрядчества в дореволюционном бизнесе говорится в донесении тайного агента в Москву, датируемом еще 1736 годом: «Раскольников на Урале умножилось. На заводах Демидовых и Осокиных приказчики — раскольники, едва ли не все! Да и сами промышленники некоторые — раскольники… Нежели оных выслать, то конечно, им заводов держать некем. И в заводах государевых будет не без вреда! Ибо там при многих мануфактурах, яко жестяной, проволочной, стальной, железной, почитай всеми харчами и потребностями торгуют олоняне, туляне и керженцы — все раскольники».

Незаменимость старообрядцев в российских делах после долгих лет гонений и бесправия привела к легализации их положения. Екатериной II был издан манифест о восстановлении их в правах. «В силу указов Екатерины II раскольники, получив полные гражданские права и свободы богослужения по старым книгам, во множестве добровольно воротились из-за границы, куда толпами уходили во время преследований, вышли из лесов и скитов и явились жителями городов. Из бесполезных для общества и государства тунеядных отшельников и пустынников превратились они в домовитых, оборотливых и богатых торговцев, фабрикантов и ремесленников, придавших новые, свежие силы развитию государственного богатства». Так писал в своих «Письмах о расколе» Мельников-Печерский — выдающийся знаток российского старообрядчества.

В руках предпринимателей-староверов традиционно находилась торговля хлебом. Текстильная промышленность также стала на ноги во многом благодаря их усилиям. По сохранившимся данным, в Лефортове, одном из фабричных пригородов Москвы, из 17 существующих там крупных текстильных предприятий 12 принадлежали староверам.

Примечательно, что, будучи приверженцами древних духовных традиций, старообрядцы не были консерваторами в ведении дел. Напротив, ими применялись новейшие и самые прогрессивные технологии и способы хозяйствования. Большим прогрессом по сравнению с практикой использования подневольного труда, труда крепостных, явилось использование ими свободного наемного труда, что давно уже практиковалось на Западе. Именно таким путем были созданы такие виды отечественной промышленности, как хлопчатобумажная и шерстяная. Можно упомянуть даже о таком невиданном для России того времени способе приобщения рабочих к общему делу, как участие их в собственности предприятия. Раздать рабочим часть акций Никольской мануфактуры, владельцем которой он являлся, подумывал такой известный в России предприниматель-старовер, как Савва Морозов.

Староверы бдительно следили за новейшими техническими разработками и первыми применяли их в своем производстве. Будучи патриотами, они тем не менее широко использовали новейшую зарубежную технику. Именно на предприятиях старообрядца Соколова в 1827 году впервые появились жаккардовские станки. Дед упомянутого выше Саввы Тимофеевича Морозова, Савва Васильевич, в 40-х годах XIX века оборудовал свои текстильные фабрики английскими станками по ланкаширскому образцу, используя английских инженеров. Этим примером воспользовались и другие предприниматели-староверы. Еще 122 фабрики, в большинстве своем принадлежащие староверам, были оборудованы таким же образом.

Здесь могут возразить, что все это не указывает на родство наших фигурантов с евреями, что сходство между ними имеет лишь поверхностный характер. Мол, обе общности формировались под воздействием одинаковых факторов, что не могло не привести к сходным результатам. Будучи маргинальными образованиями, обе они были поставлены в жесткие условия выживания. Необходимость сопротивляться враждебному окружению выработала в ревнителях «древлего благочестия», как и в евреях, соответствующие качества: упрямство, целеустремленность, честолюбие, волю к победе.

В этом, бесспорно, есть доля правды. Действительно, для выяснения происхождения всех этих черт можно иногда обойтись и без привлечения еврейских пращуров, что многие и делают. Считается (и небезосновательно), что сходство с «богоизбранными», т. е. крепость общины, деловитость ее членов, взаимовыручка, достигалось другими путями. Община укреплялась путем тщательного отбора кандидатов в ее члены, своего рода старообрядческого гиюра. Ведь принимали в старообрядцы отнюдь не недоумков, а людей, могущих принести ей пользу. То есть соответствующие качества не только вырабатывались внутри данного коллектива, но и вливались в него извне. Посредством же заключения преимущественно внутриобщинных браков отобранные качества закреплялись на наследственном уровне. Имела место своего рода селекция.

Наверняка, если бы революция не поставила точку в этом процессе, мы к настоящему времени имели бы в лице староверов если не очередную «богоизбранную расу», то хотя бы ее уверенные побеги.

Собственно, уже сам отказ от перехода в новый обряд, суливший массу неприятностей непокорным, был первым вкладом в формирование необычайно стойкого в нравственном, да и во всех других отношениях, движения. Православных, предпочитающих умереть «за едину букву «аз», по их выражению (т. е. букву «а» в Символе веры старообрядцев «рожденна, а не сотворенна», от которой они ни под каким предлогом не желали отказаться), уже за одно это с полным основанием можно считать «избранными».

А гонения на них, как и накал противостояния вообще, были нешуточными. Почти восемь лет, с 1668 по 1676 год, осаждали царские войска Соловецкий монастырь — оплот сопротивления новой вере. «Плачемся вси со слезами, — писали иноки монастыря царю Алексею Михайловичу, — помилуй нас, нищих и сирот, повели, государь, нам быти в той же нашей старой вере, в которой отец твой государев, и вси благоверные цари и великие князи скончались, и преподобные отцы Соловецкой обители Зосима, Савватий, Герман и Филипп митрополит, и вси святые отцы угодили Богу».

Мольбы, однако, не тронули царя, и в ночь на 22 января 1676 года стрельцы ворвались в монастырь через черный ход, предательски открытый одним из братьев. В результате страшной резни пало около 400 иноков. Их рубили, топили в прорубях, вешали. На место убитых была прислана замена из Москвы.

Не менее жестоко обошлись еще с двумя упорствующими — боярыней Ф. П. Морозовой и княгиней Е. П. Урусовой, родными сестрами, представительницами боярского рода Соковниных. Будучи с детства окруженными всеми земными благами и почестями, они тем не менее предпочли всему этому следование канонам древлего благочестия. По указу царя они были преданы пыткам и сосланы в Боровск. Их и еще нескольких упорствующих содержали в земляной яме, морили голодом и жаждой. В конце концов все они погибли. Одну из них, инокиню Иустину, заживо сожгли в срубе.

Вообще, сожжение в срубе — казнь, весьма широко применявшаяся по отношению к старообрядцам. (Еще одна аналогия: в Средние века сжигали и евреев, не желавших принять христианство). Этой мучительной казни в 1682 году были подвергнуты вожди старообрядчества — протопоп Аввакум, священник Лазарь, дьякон Федор, инок Епифаний. Перед этим они 14 лет содержались в земляной тюрьме в Пустозерске. Дабы они не могли произносить и излагать на бумаге свои крамольные речи, им, за исключением Аввакума, отсекли правые руки и вырвали языки. По преданию, уже объятый языками пламени, Аввакум поднял руку, сложенную в двуперстие и выкрикнул последние слова: «Будете этим крестом молиться, вовек не погибнете!»

К репрессиям добавилось и добровольное мученичество. Коль скоро в глазах идеологов старообрядчества пал Третий Рим, с коим отождествлялась Русь, — а именно к такому событию приравнивалось торжество никонианства, — то наступило царство Антихриста. Ведь Четвертому Риму по их понятиям не бывать. В таких условиях своеобразным вариантом спасения стал уход от мирской суеты, аскеза. К нему чаще всего прибегали члены одного из беспоповских толков — бегуны, центр обитания которых находился неподалеку от Ярославля.

Самые же непреклонные видели спасение даже в полном отказе от жизни. Нередко в таких случаях прибегали к самосожжению, в том числе и к массовому. Насчитывают более двадцати тысяч человек, покончивших собой таким способом в конце XVII века. Даже в XVIII и в XIX веках самосожжения и другие виды самоубийств (самопогребение, голодная смерть) не прекратились. А насильственное сожжение применялось по отношению к упрямцам еще в XVIII веке.

Можно представить, какой твердостью духа и фанатизмом обладали люди, не отвергнувшие в таких условиях веру. А вот покинули ее, испугавшись преследований, люди другого склада ума. Из них сформировался класс людей, заметно уступавших староверам в силе духа, практической сметке, способности к хозяйствованию, грамотности. Произошла своего рода очистка, которая дала оставшимся колоссальные преимущества. Утратив льготы (старообрядцы платили государству «двойной оклад» вместо одной подушной подати), перейдя практически на нелегальное положение, община тем не менее заняла лидирующие позиции среди других социальных групп.

Кстати, во всем этом видится опровержение мнения о том, что старая и новая вера различались лишь в деталях. Не пошли бы упрямцы на такие муки ради одной буквы «аз». Не в формальностях здесь дело.

Что касается упомянутой грамотности, то ей староверы уделяли особое внимание. Наперекор традиции, рисующей их лапотными мужиками, не знающими даже азбуки, они были почти поголовно грамотными. Образ толстовского Филиппка с его «хве, и — хви, ле, и — ли…» вряд ли уместен при их описании. По имеющимся сведениям старообрядцы, наряду с евреями, составляли не только наиболее зажиточную, но и наиболее образованную часть населения дореволюционной России. Вот данные только по Костромской и Вятской губерниям. «Вятские губернские ведомости» в июне 1883 года отмечали, что почти все староверы этих областей умели читать и писать. «На воспитание детей и на их образование обращается несравненно большее внимание, чем в среде православной… Мальчик учится под руководством отца, матери или наставника, какого-нибудь почтенного седовласого старика, который уже бросил землю, сдал ее общине или домашним и посвятил остаток своих сил обучению детей грамоте или закону. Главные предметы обучения: Часослов, Псалтырь и письмо. В последнее время стали учить «цифири», «книгам гражданской печати».

Кажется, что мотивов к овладению грамотой у староверов не было. Но они тотчас обнаруживаются, как только мы вспоминаем об отсутствии священников в их рядах и о необходимости самим выполнять их функции, что предполагало как минимум умение читать. А еще можно вспомнить, что в силу запрета на переиздание старых богослужебных книг существовала необходимость их переписывать. Отсюда — соответствующие способности. При каждой общине обязательно создавалась школа. Овладение грамотой было обязательно для всех.

А еще грамотность была полезна для выживания, что создавало дополнительные стимулы к овладению ею.

Если же говорить о том, что отличало староверов от евреев, то это в первую очередь отсутствие ответвлений в виде криминалитета. Видимо, они не были настолько чуждым элементом в обществе, чтобы обогащаться столь беззастенчивым способом, как бандитизм. Возможно, сыграло свою роль и то обстоятельство, что их духовность несколько отличалась от духовности ранних иудеев, рассчитывавших только на свои силы и не верящих в воздаяние за грехи. Все-таки христианская этика с ее общечеловеческими ценностями и доминированием понятия греха занимала какое-то место в их взглядах.

А вот о вкладе еврейства в развитие мирового криминалитета известно достаточно широко. Более того, не будет преувеличением сказать, что именно евреи и заложили фундамент современного уголовного мира. Свидетельством этого может служить даже воровской жаргон (феня), испытавший на себе огромное влияние еврейских языков — идиша и иврита. В «Наставлении по полицейскому делу», опубликованном в 1892 году Департаментом полиции Министерства внутренних дел Российской империи, отмечается: «Межъ воровъ во множестве употребляются слова еврейскаго происхождения».

Может это и несколько умозрительно, но известное кредо уголовников «Не верь, не бойся, не проси» близко к мировоззрению древних иудеев с его равнодушным Богом и абсолютной свободой воли.

Но, думается, основная причина появления у евреев уголовных наклонностей кроется не в их ментальности. Нетерпимость к инакомыслию со стороны христиан сделала свое черное дело. Поставив евреев вне закона, превратив их в изгоев, они нажили себе страшного врага. Соткав паутину тайных криминальных организаций, «богоизбранные» и в этом деле проявили недюжинные способности.

Не скажу, что здесь они нашли лучшее применение своим талантам, но ведь это было не единственное из того, что они умели. Далеко не единственное. А поэтому не будем судить их слишком строго. Тем более что в настоящее время с исчезновением религиозного прессинга и по мере выхода из подполья данная черта все реже в них проявляется.

Впрочем, кое-что из криминального набора черт можно обнаружить и в наклонностях староверов. Правда, сформировались они не в криминальной среде и отнюдь не из-за безудержной склонности к обогащению. Староверы приложили немало усилий к искоренению ненавистной им и немало сделавшей для их уничтожения российской монархии. Власть они не любили. Триста лет гонений сделали свое дело. Отсюда помощь революции и скатывание к терроризму и даже уголовщине в рамках этой помощи.

В старообрядческой общине, к примеру, начинал свою борьбу один из лидеров террористической организации «Народная воля» А. Д. Михайлов. Протопоп Аввакум и боярыня Морозова были кумирами другой участницы той же организации — известной революционерки Веры Фигнер. Их образы придавали ей силы во время многолетнего заключения в Шлиссельбургской крепости. «Морозова, — писала она в своих воспоминаниях, — непоколебимо твердая и вместе такая трогательная в своей смерти от голода, говорит о борьбе за убеждения, о гонении и гибели стойких, верных себе».

Кажется невероятным, но деятельность по подготовке и осуществлению революции, граничащая с терроризмом, базировалась на религиозных принципах. Еще протопоп Аввакум, этот «буревестник» раскола, называл царя и Никона двумя рогами апокалипсического Зверя, руководимого Антихристом. Борьба с этим Антихристом — одна из ипостасей старообрядческого участия в революции. Коль скоро ниспровержение царства Антихриста было мотивом выступлений старообрядцев Булавина, Разина и Пугачева против царизма, то почему бы этому же мотиву не присутствовать в деятельности по подготовке и осуществлению революции 1917 года[88]?

Даже учение К. Маркса, подчас прямо враждебное религии в любой ее форме, было задействовано в борьбе с Антихристом. Не помешало и то, что в нем сквозит ненависть к капиталу, который представляли староверы. Впрочем, интерес к марксизму подогревался вовсе не тем, что увидели в нем большевики, а буржуазно-демократическими устремлениями этих «новых русских». В теории Маркса, как и в будущем обществе, построенном на принципах народовластия, им грезились радужные перспективы их легализации и свободного применения капиталов. Не предполагали мечтатели, насколько далеко может зайти процесс «демократизации» в России.

В 1897 году община организовала «Пречистинские курсы» в Замоскворечье, где преподавались основы марксизма. Около 1,5 тысячи человек в 1905 году являлись слушателями этих курсов. Желающих ознакомиться со столь свежими идеями было так много, что здания не вмещали всех. Выход был найден с помощью одной из представительниц старообрядческого клана Морозовых. Данная особа внесла 85 тысяч рублей на строительство трехэтажной школы соответствующей направленности, а городская дума, возглавляемая опять-таки старообрядцем Гучковым, выделила землю под школу.

Кстати, староверы в этой думе составляли большинство вплоть до 1917 года, благодаря чему школа получала ежегодно субсидию из городского бюджета в размере 3 тысячи рублей.

Примечательно, что столь же деятельное участие в революции приняли и евреи. Это если и не указывает прямо на общность происхождения, то хотя бы наталкивает на мысль о сходстве жизненных установок.

Собственно говоря, на это же сходство указывает и странное увлечение староверов идеями марксизма. В чем здесь точки соприкосновения помимо упомянутых буржуазно-демократических позиций? Ответить на этот вопрос можно лишь допустив, что в своем мировоззрении древле-православные опирались на тот же старый добрый древнееврейский деизм, который лежит и в основе учения еврея К. Маркса. Ведь не секрет, что атеистический рационализм Маркса и указанный деизм — «близнецы-братья».

В свою очередь, допустив деистскую основу мировоззрения староверов, мы должны увидеть в этом еще один, глубинный (помимо одинаковых внешних условий), фактор появления у них характеристик, подобных еврейским.

То есть без апелляции к древнееврейским пращурам и их преданию в этом вопросе все равно не обойтись. Ибо именно оно послужило наиболее действенной основой формирования предпринимательского духа у представителей старообрядчества, обогнав по степени воздействия на их ментальность даже такие мощные стимулы, как гонения и изоляция.