Изверг. На пороге исправления

28. Саша Кузнецова

— Здравствуйте, Варвара Петровна, — сказала я, когда дверь калитки открылась. Передо мной была женщина лет пятидесяти, с грустными глазами и глубокими морщинами на лбу. Серебряные нити так и блестели в ее волосах на солнце. Она посмотрела на меня с тревогой, закрывая за собой калитку.

— Вам что-то нужно? — вежливо обратилась она ко мне, улыбнувшись одними губами. В ее светлых глазах показалось волнение.

— Я пришла к вам потому… Клим сказал, что у вас я должна что-то узнать, прежде чем помогать ему, — неуверенно выдала я, улыбаясь ей. На лице женщины показалось понимание, и она открыла передо мной калитку, впуская во двор, а позже в дом.

Я осторожно зашла, поставив обувь в углу, и почувствовала запах ладана, которым так и был пропитан дом. Женщина затворила дверь и проводила меня на кухню. Предложив и налив мне чай, она села напротив и страдальчески вздохнула.

— Климушка предупреждал, что когда-нибудь это случится и что он приведет сюда еще кого-нибудь, и сам очень боялся. Так и случилось, — начала Варвара Петровна, грустно улыбнувшись.

— Почему он предупреждал об этом? — спросила я, чувствуя давление.

— Он боялся, что когда-нибудь снова найдется человек, который захочет вытащить его из болота, в котором он так долго тонул. Но три года назад он сказал, что теперь нечего боятся и теперь никому не понадобится вытаскивать его. И так как передо мной сейчас сидишь ты, видимо, все-таки он снова повяз в этом, хотя ничего не предвещало беды.

— Я ничего не понимаю, — пробормотала я, отпивая чай.

Женщина продолжила:

— Значит, ты уже знаешь о проблеме Климушки? — спросила она, и я кивнула в ответ. — Тогда я хочу рассказать тебе одну историю, что случилась больше трех лет назад, и после которой Клим поклялся никогда больше не связываться с людьми, что захотят помочь ему справиться со своим расстройством. Он просил, чтобы я рассказала об этом, так как именно мне было прежде всего страшно за тех людей, с которыми он теперь связывался, — она на миг приостановилась и посмотрела мне в глаза. Я видела грусть и счастье в ее светлых радужках. — Так вот, когда-то в одиннадцатом классе, когда Климушке было семнадцать лет, он познакомился с одной девочкой, которая была младше его на два года; тогда он уже страдал от своего расстройства и причинял вред людям, получая от этого некое удовольствие. Климушка не понимал, почему эта девушка так привязалась к нему и не боялась его выходок. Она упорно причитала ему о том, что он должен остановиться и попробовать излечить своего внутреннего обиженного ребенка. Клим тогда не сразу воспринял ее слова всерьез, но не трогал, даже защищал. Непонятно отчего, но он не позволял ни единому волоску упасть с ее головы, а кто хоть притронется, жестоко избивал, но девушка ничего не знала об этом. Она надеялась, что сможет помочь мальчишке измениться, разглядела теплоту в его сердце. Тогда-то Клима и записали на прием к психотерапевту, из-за чего он стал неуправляем, — я краем глаза увидела, как Варвара Петровна утерла слезы. — Девушка понимала, что с ним что-то происходило, но не останавливалась. Она упорно работала с ним, помогала найти общий язык со его родителями, но… Клима уже было не остановить. Он как с цепи сорвался. Тогда-то он и начал поднимать на нее руку, потому что девушка мешала ему калечить себя, всячески убивать свою психику. Она приходила домой вся в синяках, но на следующее утро снова вставала и шла к нему, чтобы увеличить щель, через которую уже не светила доброта сердца Климушки. Я не могла смотреть на нее, пока она еле переставляла ноги, но приходила домой, чтобы отдохнуть, и потом снова направлялась к нему. В один день… — женщина всхлипнула. Я не посмела двинуться с места. — Клим вроде бы успокоился и даже сел за руль, чтобы они вместе съездили на природу. Она тогда так и сияла от счастья, когда говорила мне об их намечающейся встрече на следующий день. Но пока они ехали, что-то послужило началу совсем маленькой ссоры, и Клим вышел из себя настолько, что не контролировал свои движения; по его словам, на спидометре тогда было больше двухсот, когда он взглянул в лицо девушки: тогда на нем впервые за все время показался страх. В этот момент Клим потерял управление, и произошла авария: машина влетела в дерево. Он буквально принес ее домой, плача навзрыд и умоляя меня помочь. Тогда я впервые видела, как мальчик плакал, великое отчаяние читалось в его глазах. Три недели в реанимации и она открыла глаза, увидев перед собой его. «Ты не виноват» — все время говорила она ему, и этот раз был не исключением. Климушка тогда не спал днями и ночами, сидя возле ее палаты, хоть туда и не впускали, прорывался сквозь толпу врачей, из-за чего его не раз выгоняли, но он снова и снова пытался оказаться как можно ближе. Она каждый раз вытаскивала его с того света, когда Клим пытался покончить с собой, но сама не справилась…

Я почувствовала, как слезы одна за одной капали на стол, издавая тихий звук: «кап», «кап». Варвара Петровна посмотрела на меня, на ее лице показалась горесть утраты.

— В этот раз в нем окончательно что-то сломалось. Климушка каждый день приходил ко мне и просил прощения, падая в ноги. На кладбище на могилку он каждый день приносил цветы, сколько их там не было! Его окончательно переменила эта утрата. Скорбь тянула его на дно. Он попросил меня, перед тем как уехать на долгий срок, чтобы если кто ко мне еще придет, то я рассказала эту историю. Возможно, сам он не выдержал бы этого мучения.

Я без конца вытирала слезы, но они так и падали.

— Он винит только себя в ее смерти и теперь боится, что если кто-нибудь снова будет пытаться ему помогать, с ним случится то же самое.

— А кто была эта девушка? — спросила я тихо, глядя на сумерки в окно.

— Это моя дочь, Сашенька Кузнецова, — после долгого молчания ответила Варвара Петровна. — Она искренне любила Клима, желала ему только добра и хотела, чтобы он несмотря ни на что был счастлив. Я надеюсь, что тебе удастся помочь ему; если уж он послал тебя ко мне, это значит, все может начаться снова. Старайся изо всех сил, но не дай этому поглотить его и тебя.

— Я попытаюсь, — выговорила я, сдерживая слезы.

Когда Варвара Петровна проводила меня до калитки, то спросила мое имя.

— Но подождите, что значит то, что он предупреждал, что это случится? Что именно случилось, раз он прислал к вам меня?

— Тамара, это тебе самой предстоит узнать.

Я узнала у Варвары Петровны, где находится могилка Саши, и поехала назад в город. Она положила мне с собой пирог с мясом и фотографию, с которой на меня смотрела молодая девушка с блондинистыми волосами и голубыми глазами, она улыбалась и радостно смотрела в камеру. Поняв, что это была Саша, я провела по ее лицу пальцем и прошептала: «Я доведу до конца то, что не смогла сделать ты. Не волнуйся, он непременно будет счастлив».