Извержение вулкана

ГЛАВА ПЯТАЯ

Когда он спустился вниз по лестнице, Фибе уже сидела за столом в маленькой гостиной, разложив перед собой аккуратные стопки тетрадей. Посмотрев на него, она холодно улыбнулась.

— Пришло время для проверки домашних заданий.

Подойдя к ней, он взглянул в раскрытую тетрадь.

— И часто тебе приходится этим заниматься?

— Почти каждую ночь, — усмехнулась она. — Детям, конечно, не нравится, что я задаю им письменные задания, но иначе не проконтролируешь, насколько хорошо они усваивают предмет. И к тому же это полезно: и материал лучше запоминается, и почерк разрабатывается. А в январе я беру на себя еще один класс. Так что работы прибавится.

— Я полагал, что у тебя уже ученая степень.

— Есть небольшая, но нужно идти дальше. А для этого необходимо либо продолжать учиться, либо преподавать. Да ты сам все понимаешь.

— Безусловно. Это нам, безработным, можно заниматься чем хочешь. Для армии я уже, как говорил, не гожусь. А о будущей работе подумаю чуть позже.

Она прикусила губу, догадавшись, что это не самая, лучшая тема разговора с человеком, вынужденным сидеть дома.

— Может быть, ты расскажешь, что с тобой произошло?

Уэйд лишь усилием воли сохранил безразличное выражение лица.

— Ранили осколком. А удалять его было слишком опасно. — Он сделал попытку улыбнуться. — А один из моих друзей погиб на месте.

Краем глаза он заметил, что Фибе вздрогнула.

— Прямо на твоих глазах?

Он кивнул. Говорить ему было трудно.

— Мне очень жаль, — мягко произнесла Фибе.

Он снова кивнул в ответ.

— Ты всегда хотел быть солдатом, правда? — На ее лице промелькнула слабая улыбка. — Я помню, когда Мелани и мне было приблизительно восемь лет, вы играли в войну и напали на нас.

Комок в горле Уэйда рассосался, когда перед его мысленным взором пронеслись воспоминания, вызвавшие у него непреодолимое желание рассмеяться.

— Помню, помню. Но атака продолжалась недолго. Мой папа узнал, что мы стреляем из рогаток бумажными пульками, пришел к вам на подмогу и быстро нас всех разоружил. Мне тогда попало по первое число. — Он с сожалением покачал головой. — До сих пор не пойму, как он узнал о наших рогатках. А мы так старались, когда их делали. Резинку хорошую нашли.

Фибе фыркнула.

— Нет ничего более простого. Пока я отвлекала ваше внимание, Мелани пробралась в ваш дом и нажаловалась твоему отцу.

— Ах, вот оно что! Как же я сам не догадался! Да, ничего не скажешь, то сражение вы выиграли по всем статьям. Будь мой отец построже, он бы у меня мог отбить всякое желание стать солдатом. — Голос Уэйда смягчился. — А ты так часто кидала в нас камушки, что нам пришлось отсиживаться в укрытии и ждать, когда у вас кончатся боеприпасы, чтобы перейти в атаку. Но, увы, мы так и не дождались. Мелани быстро привела мощного союзника на поле боя. Надо сказать, что для твоего возраста ты была очень хорошо физически развита.

Фибе самодовольно улыбнулась.

— То же самое мне говорили в команде софтбола, когда я училась в средней школе.

— Приятно вспомнить иногда детство. Как бы я хотел вернуться опять в то время!

К его удивлению, Фибе вдруг перестала улыбаться.

— А мне бы этого совсем не хотелось. Ни за какие дары мира я бы не согласилась на то, чтобы прожить заново детские годы, — с мрачным видом произнесла она.

Уэйд понял, Что он задел какую-то больную струну. Интересно узнать, какую.

— Я удивлен, — многозначительно сказал он и замолчал в ожидании ее ответа.

— Расти без отца всегда нелегко.

Ему припомнилось, как соседские мальчишки рассказывали о том, что рыжеволосые девочки-близняшки — незаконнорожденные.

— Но ты и Мелани казались мне абсолютно счастливыми.

Черты ее лица смягчились, и губы слегка изогнулись в улыбке.

— Да, мы были счастливы, — подтвердила она.

Он тихо рассмеялся, решив, что надо воспользоваться моментом и немного ослабить оборону Фибе.

— Наверное, больше всего вам нравилось мучить несчастных мальчиков, которые ухлестывали за вами.

— Лично я никого никогда не мучила. Все дворовые мальчишки бегали толпой за Мелани. Я им казалась слишком спокойной, а потому — скучной.

— Ошибаешься. Был один мальчик, который смотрел на тебя во все глаза и восхищался твоей красотой, — спокойно сказал Уэйд, и атмосфера в комнате тотчас резко изменилась. И когда они пристально посмотрели друг на друга, между ними будто пробежал электрический разряд.

Фибе тут же поспешно отвернулась.

— Не выдумывай! Ты, как и все остальные мальчишки, меня почти не замечал. Ну ходит кто-то возле Мелани, только под ногами путается.

— Ошибаешься. В самом раннем возрасте, может быть, так оно и было, поскольку Мелани любила с нами играть во всякие мальчишеские игры, а ты не очень, но потом, когда вы повзрослели, я на тебя точно глаз положил.

— Так я тебе и поверила! Еще скажи, что ночами не спал, стихи мне писал, а утром их сжигал. Ты мечтал не обо мне, а об армейской службе. Даже когда Мелани принялась бегать за тобой хвостиком и глазки строить, ты и то не сразу обратил на нее внимание. Помнишь?

Он криво усмехнулся.

— Как можно разговаривать с женщинами, ума не приложу. Вечно норовят что-нибудь обидное сказать. Откуда в тебе такая агрессивность? Даже если я увлекся Мелани, что тут такого? В подростковом возрасте мальчишки не способны еще отличить лучшее от хорошего, да и видят обычно не настоящую красоту, а внешнюю яркость. А когда к тебе подходит такая привлекательная женщина, как Мелани, тут невольно призадумаешься.

К его удивлению, Фибе тихо засмеялась.

— О, ей тоже пришлось несладко в то лето, когда вы сблизились. Она постоянно думала о том, что бы ей надеть, дабы понравиться тебе. Однажды ты ей сказал, что ей к лицу розовый цвет, так она накупила столько всего розового, что этого хватило на многие месяцы вперед. А ты когда-нибудь пробовал купить одежду розового цвета для рыжеволосой девушки? Это не так легко, как может показаться на первый взгляд, — все еще улыбаясь, она покачала головой. — Да, помню, нам пришлось тогда побегать по магазинам.

Она замолчала, явно погрузившись в воспоминания о тех далеких днях.

Ему хотелось подойти к ней, обнять и… Нет, об этом лучше не думать, так как тело тотчас откликнулось на нескромные мысли.

— А что ты скажешь, если мы позовем твоего отца? — неожиданно услышал он.

— Что?

Фибе посмотрела на него с едва скрываемым любопытством.

— Я подумала, что было бы хорошо пригласить сюда твоего отца на несколько недель, если, конечно, ты не против. Пусть тоже познакомится с Бриджит.

— Что? — опять переспросил он.

— Я сказала…

— Я прекрасно слышал, что ты сказала. А ты уверена, что этого хочешь?

Фибе улыбнулась.

— Я всегда любила твоего отца. И если он не превращается в оборотня во время полной луны и у него нет никаких пагубных привычек, то, мне кажется, мы с ним прекрасно уживемся. Да и тебе будет полегче на первых порах. Твой отец, конечно, давно не нянчил детей, но некоторые навыки остаются в памяти навсегда. Хватит и того, что он не боится маленьких детей, как мужчины, не имевшие в жизни подобного опыта.

— Но мы могли бы отвезти Бриджит в Калифорнию. Мой отец уже не молод и к тому же никогда не путешествовал на самолете.

Какое-то странное выражение, похожее на панику, появилось на лице Фибе, но так быстро исчезло, что он засомневался, а вдруг это ему показалось.

— Ты мог бы слетать за ним и привезти сюда.

— Почему бы и нет, — медленно проговорил он, наблюдая за тем, как она нервно сжимает и разжимает свои тонкие пальцы.

Что, черт возьми, так ее растревожило?

— Но разве ты не хочешь побывать дома? Увидеть старые места? Разве ты не можешь позволить себе взять непродолжительный отпуск?

Она сжала пальцы так сильно, что побелели косточки.

— Да, я могу себе это позволить. — Фибе отозвалась с явной неохотой, и Уэйд уже был готов уступить. Но любопытство все-таки взяло верх.

Неужели ей настолько не хочется вернуться в атмосферу детских лет? Но почему? Она ведь в Калифорнии выросла. Там похоронена ее семья.

— Мы можем навестить могилы Мелани и твоей мамы, а я бы показал тебе, где похоронена моя мать.

— Хорошо, я согласна. — Голос ее был таким тихим, что он с трудом понял, что она сказала. — Позволь мне только свериться с календарем, чтобы понять, когда мы сможем поехать.

Уэйд ахнул. Вот это да! Она согласилась отправиться в Калифорнию!

Что касается Фибе, то она ругала себя последними словами.

Не прошло и двух дней, как Уэйд снова появился в ее жизни, а весь мир уже перевернулся вверх тормашками.

Ей нужно было сразу выгнать его. Впрочем, и сейчас еще не поздно исправить положение. Но она знала, что никогда этого не сделает.

Да, она вполне заслужила его гнев, нельзя было хранить в тайне рождение Бриджит. Она вела себя как страус, прячущий голову в песок. Если бы она сказала тогда родителям Уэйда о своей беременности, сейчас бы ее не мучили угрызения совести.

Но после ложного сообщения о гибели Уэйда ей было действительно легче уехать, оборвав все связи с прошлой жизнью. Рано или поздно об ее беременности узнали бы соседи. Даже здесь, в чужом городе, до нее доносилось эхо сплетен, распространявшихся о ней. Всегда находятся злые люди, которых хлебом не корми, дай только сказать гадость о своем ближнем.

Она знала, какими могут быть жители маленьких городов. По крайней мере, в том городке, где она выросла. Постоянный контроль за твоим поведением, постоянные грязные домыслы, даже самые чистые твои намерения понимаются превратно. Конечно, замечательных, добрых и честных, людей было больше. Но и кумушек, обсуждающих каждый твой шаг, хватало.

Некоторые из их соседей даже не разрешали своим дочерям играть с Фибе и Мелани, словно они были чумными. И поэтому, когда детство осталось за спиной и пришла самостоятельность, она была рада-радешенька, что можно попробовать начать жизнь заново.

И даже беременность не слишком ее пугала. В наше время появилось множество семей, в которых ребенок растет без отца, и это уже давно не рассматривается как нечто особенное.

Вздохнув, Фибе принялась изучать календарь. У нее было два свободных дня в октябре, и если она возьмет еще один за счет следующего месяца, то они вполне смогут на выходные съездить в Калифорнию и не торопясь вернуться обратно. Даже если не лететь самолетом.

Плохо, конечно, что придется объяснять отцу Уэйда, почему она сразу не рассказала ему о рождении внучки, но это все равно когда-нибудь придется сделать.

— Ты уверен, что справишься? Если тебе вдруг понадобится помощь, учти: Энджи живет в конце улицы, — вот уж, наверное, в десятый раз повторила Фибе Уэйду в понедельник утром.

— Перестань, наконец, так волноваться. Все будет прекрасно. Я же не мальчик, — снова и снова говорил Уэйд, понимая, что обижаться ему не стоит. — Если что-нибудь вдруг понадобится, я обязательно вызову Энджи. Ну а если, не дай бог, почувствую, что не справляюсь, немедленно позвоню тебе.

— Ладно, я побежала. Постараюсь заглянуть к вам днем.

— Пока, пока! Беги, а то опоздаешь. — Он открыл ей дверь. — И прекрати беспокоиться. Ты меня оскорбляешь своим недоверием.

Она остановилась возле ступенек и, оглянувшись назад, нервно скривилась:

— Я мать. Мне по долгу велено волноваться.

Когда он закрыл за собой дверь, Фибе быстрым шагом направилась к машине.

После короткого разговора вчера вечером она все же согласилась, что эту неделю он посидит с ребенком. А в качестве поощрения сообщила ему, что ей удалось выкроить время в ее рабочем графике, чтобы съездить повидаться с его отцом, правда лишь через несколько недель, так как ей нужно было еще закончить кое-какие дела в школе.

Его отец! Как, черт возьми, объяснять все отцу? Он никогда не рассказывал родителям о своих чувствах к Фибе. А уж после того, как умерла Мелани, тем более. А их единственная ночь с Фибе усложнила ситуацию до предела.

Следующим утром ему предстояло уехать в полк. Он до полуночи пытался дозвониться до Фибе, но тщетно, та не отвечала на его звонки. Разумеется, ему следовало просто выйти на улицу и позвонить в дверь ее дома. Но с другой стороны, он понимал, что девушка расстроена случившимся и ее сейчас не надо трогать. Вдруг она взорвется, обругает его и порвет с ним отношения? Уж лучше неизвестность!

А тут еще страшное чувство вины, не оставлявшее его ни на минуту, ведь он воспользовался слабостью Фибе в тот момент, когда ей было бесконечно одиноко и ей хотелось ласки и слов утешения. А он, как последний подлец, приголубил ее, немного успокоил, а потом… полез с поцелуями. Как стыдно! Он не мог смотреть ей в глаза и потому продолжал упорно названивать по телефону.

Отчаявшись, он пообещал себе, что съездит в полк, сделает там все, что от него требуется, а потом через день или два вернется и объяснится с Фибе — та как раз остынет и успокоится к тому времени, — ведь об отправке на фронт речь еще не шла.

Однако командование поспешило отправить их в Афганистан, дав на сборы двадцать четыре часа. И было уже не до звонков домой.

Спустя месяц или два он узнал от матери, что Фибе уехала из города, а куда — никто не знал.

Он послал ей электронное письмо по адресу, которым пользовался много лет, но его поджидал неприятный сюрприз — появилось сообщение, что письмо отправить не удалось.

После того как с его матерью случился приступ, Уэйд дважды приезжал домой. Вначале узнать, как она себя чувствует, и пожелать ей быстрейшего выздоровления, затем — на ее похороны.

Его отпустили во второй раз всего лишь на три дня, и он не имел права задерживаться. Так что у него не было времени разыскивать Фибе. А потом его ранили…

Выздоравливая, Уэйд очень много думал о Фибе и окончательно понял, что она ему совершенно необходима. Да, он влюбился в нее без памяти и должен обязательно найти ее, где бы она ни скрывалась, чтобы выяснить, есть ли у них хоть малейший шанс построить семью. Уэйда поразили те необычайные чувства, которые он впервые открыл в себе во время их первого танца в тот день, когда погибла Мелани. И потом… в ночь похорон…

Но первые попытки отыскать Фибе не дали результата, и тогда он решил отложить их встречу, не хотелось, чтобы она увидела его лежащим в бинтах на больничной койке.

И видит Бог, он готов был всю жизнь ее искать, лишь бы снова испытать это острое и всепоглощающее чувство счастья!

Фибе сидела на качелях на заднем дворе дома ее дяди.

— С тобой все в порядке?

Услышав вопрос, девушка удивленно оглянулась. Увидев ее красные, опухшие от слез глаза, Уэйд понял, что задал глупый вопрос.

— Я понимаю, как тебе сейчас плохо, но я не хотел… я не мог уехать, не поговорив с тобой.

Казалось, ей стоило огромного усилия кивнуть ему в ответ.

— Мне нужно было немного отдохнуть от всего этого, — медленно произнесла она. Ее голос задрожал. — Я больше не могла слушать разговоры о ней.

На поминки собралось множество людей: родственники, друзья Мелани, соседи. Отца Фибе Уэйд никогда не видел, а ее мать, которую, как он убедился еще на похоронах, вся семья осуждала, умерла, когда девочки учились на втором курсе колледжа.

Уэйд взглянул на Фибе, такую несчастную и беззащитную, и его затопила волна нежности. Как бы ему хотелось высушить ее слезы поцелуями! Он осторожно присел рядом с ней, боясь, что она попросит его уйти.

Узнав о несчастном случае, он испугался: а вдруг доверие и взаимопонимание, что возникли между ними, уже никогда не вернутся! Наверняка Фибе обвинит его в гибели сестры. Ведь именно из-за их танца разгневанная пьяная Мелани села в машину и, не справившись с управлением, врезалась в дерево. Уэйд понимал, что его не ждут на похоронах. Тем не менее с тяжелым сердцем он отправился со своей семьей на траурную службу, однако постарался находиться как можно дальше от Фибе.

Боже, она должна его теперь ненавидеть!

Но, когда она ушла с поминок, он отправился за ней и, увидев ее, расстроенную и одинокую, понял, что должен поговорить с ней — и совершенно неважно, что она думает о нем!

К его удивлению и счастью, она не только не прогнала его, но, наоборот, даже положила голову ему на плечо.

— Мне жаль, что я не могу повернуть время вспять, — тихо произнес он.

— Мне тоже, — прошептала она в ответ. Он крепко обнял ее.

Фибе вздохнула, и сквозь тонкую ткань своей рубашки он почувствовал ее теплое дыхание.

— Мы можем пойти немного прогуляться?

Уэйд кивнул.

— Конечно.

Он поднялся и протянул ей руку.

Они пошли через яблоневый сад в расположенный за домом лес. Долго шли молча. Потом тропинка сузилась и устремилась вверх, где среди валунов пробегал маленький ручей.

Наконец они добрались до небольшого деревянного домика.

— Что это? — удивился Уэйд.

— Мои дяди иногда пользуются этой хижиной, когда охотятся здесь.

Возле одной из боковых стен охотничьего домика была навалена большая куча дров.

Уэйд толкнул приоткрытую дверь и вошел внутрь, вслед за ним — Фибе.

Комната, явно рассчитанная на двух человек, содержалась в идеальном порядке: стол, расположенный вдоль дальней стены, два деревянных стула, широкая кровать с матрасом, на котором виднелись дырочки, прогрызенные не то белками, не то мышами. Две полки над столом: На одной полке лежали консервы и пара каких-то пакетов, на другой виднелись старый чайник, прокопченный горшок, тарелки и ложки с вилками. Никакого электричества. На гвоздях у кровати висели нефтяной фонарь и ковш.

— Ничего себе! Будто попал на съемки фильма, — покачав головой, проговорил Уэйд, подумав про себя, что в Афганистане ему приходилось видеть дома намного беднее, чем этот. — И, несмотря на скромность обстановки, здесь очень уютно. Сразу чувствуешь себя то ли золотоискателем, то ли путешественником.

— Да, мне тоже нравится. Ничего лишнего, все только самое необходимое. Перед каждым сезоном охоты дядюшки приезжают сюда и приводят все в божеский вид: моют пол, убирают паутину, пополняют запасы продуктов, привозят новые полотенца и одеяла. — Фибе провела пальцем по столу. — В детстве мы часто приходили сюда. Это было наше любимое потайное место.

Мы. Она и Мелани, мысленно прокомментировал Уэйд, представив себе двух маленьких девочек, которым эта хижина казалась, наверное, очень большой.

Он молчал, не зная, что сказать.

— Однажды Мелани схватил за палец очень большой рак, которого она пыталась вытащить из ручья. — Девушка махнула рукой в сторону холма, видневшегося в открытой двери. — А через несколько минут я увидела на камне змею. Не знаю, кто из нас тогда кричал громче. Наверное, я.

Фибе подошла к кровати и слегка отодвинула ее от стенки.

Даже сейчас, когда она стояла в нескольких шагах от него, он не мог справиться с внезапным возбуждением. Еще не хватало, чтобы она заметила, как оттопыриваются у него брюки! Расслабься! — приказал он себе. Сейчас не время и не место думать о сексе.

Фибе внимательно смотрела на заднюю сторону спинку кровати. Уэйд подошел к девушке, чтобы посмотреть, что она разглядывает.

На старом потрескавшемся дереве было нацарапано: «ФЭ» и «МА». — Фибе Элизабет и Мелани Аделайн.

Он чуть улыбнулся, вспомнив, как Мелани ненавидела свое второе имя. Она всегда жаловалась ему, что у Фибе второе имя гораздо симпатичнее.

— Это мы перочинным ножиком нацарапали, — проговорила Фибе, не оборачиваясь. — Нам тогда было приблизительно десять лет. Мелани предложила. Помню, мы тогда казались себе необыкновенно смелыми. — Она потянулась и провела пальцем по буквам. — Я никогда никому не говорила об этом и думаю, что она тоже. Это была наша маленькая тайна. — Ее голос дрогнул. — Мы договорились тогда с ней, что, когда у нас вырастут дочери, приведем их сюда и все им покажем.

Ее дыхание неожиданно сбилось, и она опустила голову. Уэйд, сразу догадавшись, в чем дело, развернул ее к себе лицом, и она кинулась в его объятия и, крепко прижавшись к нему, словно ища у него защиты, начала рыдать.

— Фибе, милая, ну что ты… не надо плакать, — начал было мягко успокаивать он ее, но потом волнение сдавило ему горло, и он замолчал, продолжая гладить ее по голове. Его глаза были тоже влажными от слез. Ведь он любил Мелани. Даже несмотря на то, что они иногда ссорились. Она казалась ему самой важной частью его жизни. Так было до того дня, когда он осознал, что если их что-то и связывает, то лишь физическое влечение, а так они разные люди и никогда не смогут быть счастливы вместе.

Тогда он порвал связывающие их нити и неожиданно нашел… Фибе. Как, черт возьми, он пропустил ее? В течение многих лет она была для него всего лишь близким другом… Он не разглядел, не понял, что женщина его мечты находится прямо у него под носом. Хуже того, он даже встречался с ее сестрой! Истина открылась ему только во время танца, но, к сожалению, в тот вечер он пришел с Мелани.

Мелани, если не обращать внимания на максимализм, свойственный ее возрасту, была доброй девушкой, подумал он, только очень замкнутой и поэтому намеренно перегибающей палку в общении с окружающими людьми, чтобы не показаться им гадким утенком. Она любила жизнь и старалась доказать самой себе, что может нравиться. И может быть, своей живостью и смехом пыталась скрыть собственное разочарование в жизни, свою ранимость. Если бы она не выпила в тот день, ничего бы не случилось. На трезвую голову она бы никогда не стала так реагировать на его танец с Фибе. Но тут собственные комплексы, должно быть, вылезли наружу, и она, как ни странно это звучит, испугалась возможного одиночества. Он должен был догадаться, что ей нужна помощь, что нужно погасить ее вспышку эмоций, иначе ее действия и поступки станут неконтролируемыми. Что и случилось… Но все его Мысли в тот момент были полностью заняты Фибе, их столь неожиданным и упоительным сближением, и он не удосужился побеспокоиться о Мелани.

Именно поэтому ее смерть — на его совести.

Фибе шевельнулась и в следующую секунду, приподняв голову, прижалась губами к его шее. Он почувствовал на своей коже ее горячее дыхание.

— Эй, что ты делаешь? — прошептал он, испуганный и обрадованный одновременно.

Он, конечно, будущий солдат и способен многое вытерпеть, но есть предел всему. Уэйд даже засомневался, понимает ли она, что делает. Перехватив ее руки, он попытался отстраниться от нее.

— Может быть, нам пора возвращаться назад?

— Я не хочу назад. — На этот раз она поцеловала его в губы.

Святые небеса! Она обняла его, и он понял, что не в силах сдерживать нарастающий прилив страсти.

— Фибе, погоди! — успокаивающе пробормотал он. — Я не думаю, что это действительно хорошая идея.

Но она будто ничего не слышала и продолжала его целовать. А потом приподнялась на цыпочки и повисла на нем всем весом.

Несколько мгновений Уэйд отводил глаза в сторону, стараясь не смотреть на Фибе. Если посмотрит — его уже ничто не удержит от того, чтобы поцеловать ее. А если поцелует — то уже не остановится, пока не дойдет до конца.

И поэтому, стиснув зубы, он смотрел прямо перед собой.

И вдруг ее язык раздвинул его губы и проник внутрь.

Дикое желание овладело им, и он посмотрел вниз.