39

В понедельник утром Межда отвозит меня на машине в соседний район. Потом мы поднимаемся к мадам Маргарите, строение C, четвертый этаж. Мадам Маргарита представляет собой даму средних лет, живет в маленькой квартире, Межда ее давно знает. Я прихожу туда в семь утра; в семь вечера, когда я заканчиваю работу, Межда забирает меня. И Маргарита дает ей деньги. Кажется, двадцать евро.

Мадам Маргарита хочет, чтобы я убирала всю ее квартиру по понедельникам. Это заставленная кособокой мебелью двухкомнатная квартира, в которой повсюду лежат ажурные салфетки. Тут не так богато, как у Шарандонов; скорее всего, денег у Маргариты немного.

Когда я прихожу, то начинаю с того, что меняю постельное белье и кладу его в стиральную машину. Потом я должна протереть пыль, вымыть туалет с ванной и окна. Когда я заканчиваю, то готовлю еду на несколько дней вперед. Овощной суп, который я разливаю по пластиковым контейнерам, рагу, иногда яблочный пирог. Это зависит от настроения мадам Маргариты и от того, что она покупает на рынке, который работает утром по субботам около ее дома. Пока все потихоньку варится, я глажу белье, которое она постирала на неделе.

В это время мадам Маргарита сидит у себя в кресле. Она извиняется, говоря, что у нее болят ноги; наверное, это с каждым в старости будет. Она читает журналы, в которых пишут об известных людях, об их любовных историях, разводах, изменах или проблемах с алкоголем. Кажется, ее это увлекает. Когда она не читает, то смотрит телевизор.

Мадам Маргарита как-то сказала мне, что родилась в Алжире. Что долго там жила, а потом переехала во Францию, но хотела бы остаться в Алжире, в этом я ее хорошо понимаю. Что я меньше понимаю, так это то, что она постоянно ругается на арабов. Называет их «чурками». Иногда она зовет их «туземцами». И все они будто бы воры или террористы. Мне она тоже, кстати, поначалу не доверяла. Ходила за мной и говорила, как с дурочкой.

Но сейчас она скорее милая, а еще мне нравится, что около полудня она позволяет мне пообедать за столом. Я могу выпить стакан лимонада и съесть кусок пиццы, которую она специально для меня покупает. На десерт – шоколадное печенье. Это единственный настоящий обед за неделю!

Маргарита давно потеряла мужа, у нее трое сыновей, но она всегда одна. Я считаю, это печально. Они живут далеко и не могут приезжать к ней, но иногда звонят.

Когда-то Межда жила в соседней квартире, так они и познакомились. Так что Маргарита видела Изри, «когда тот был еще крохотулькой». Она мне рассказала, что, когда родители ссорились, Изри всегда прятался у нее.


До приезда Межды Маргарита дарит мне несколько конфет с солодкой, которые я прячу в карман, чтобы съесть вечером у себя на лоджии. Потом она говорит мне «спасибо и до понедельника».

Мадам Маргарита мне нравится, и понедельники тоже нравятся.

Но каждый вечер, в понедельник, как и в любые другие дни, я думаю о Сефане. Спрашиваю себя, не грустно ли ей. Но больше всего я думаю о Вадиме. Я надеюсь, что ему не так тяжело, как мне, и что он по-прежнему рисует для меня.

И надеюсь, что он еще не позабыл обо мне.

По ночам я часто резко просыпаюсь. Мне кажется, что я слышу его голосок, что он меня зовет из-за стенки. Тогда я закрываю глаза и говорю с ним, стараюсь его успокоить. Говорю, что однажды мы снова увидимся.

* * *

Во вторник надо очень рано вставать, потому что Кара-Сантосы живут на другом конце города. Межда везет меня к ним и забирает только в четверг вечером.

Манюэль и Мари-Виолетт Кара-Сантос живут в красивом доме. У них двое детей – Жасмин, ей семь лет, и Адам, ему тринадцать, как и мне. Кара-Сантос руководит фирмой, которая занимается обрезкой деревьев и уходом за садовыми участками, а жена сидит дома. Она ждет третьего ребенка, он появится на свет через четыре месяца, если все будет хорошо.

Я остаюсь у них на три полных дня и сплю в кухне. Каждый вечер я вытаскиваю коврик и подушку из шкафа в прихожей и расстилаю себе «постель» между столом и холодильником. Еще у меня есть плед, им можно накрыться, если холодно. В первый день, когда я к ним приехала, мадам Кара-Сантос хотела купить мне надувной матрас, но Межда сказала ей, что лучше не надо, потому что я предпочитаю спать прямо на полу.

Так что я сплю на полу.

Здесь у меня ничего нет, даже Батуль. Ночью я думаю об отце и о тете Афак. Спрашиваю себя, посылает ли по-прежнему Сефана десять евро каждую неделю моей семье. Думаю, нет… Еще я спрашиваю себя, хорошо ли «новая Тама» заботится о Вадиме. А потом засыпаю.

У Кара-Сантосов, как и у Маргариты, я убираю, стираю, глажу и готовлю. Когда дети возвращаются из школы, я кормлю их полдником, а когда они заканчивают делать домашние задания, мне надо проверить, приняли ли они душ. Потом я накрываю им в кухне. Они очень нервные, капризные и грубые. Мне они совершенно не нравятся, и это взаимно.

Утром я получаю печенье и стакан молока. В обед ничего, а вечером кусок хлеба с плавленым сыром.

У мадам Кара-Сантос проблемы с вынашиванием будущего ребенка, поэтому ей нужно все время лежать. Я приношу ей теплое питье и еду в спальню. Именно поэтому до родов ей постоянно нужен кто-то дома. А поскольку ее муж давно знаком с Междой, то она меня сюда и пристроила.

Мадам Кара-Сантос обращается ко мне, только если надо что-то приказать сделать. Она запретила мне разговаривать с ее детьми, чтобы я не могла на них плохо повлиять. Я не очень понимаю, что это значит, к тому же времени на беседу у меня особо и нет.

Кара-Сантос возвращается поздно и ужинает в спальне вместе с супругой. Он тоже со мной не общается. Даже не смотрит в мою сторону, как будто я прозрачная.

В четверг вечером Межда меня забирает, потому что с пятницы по понедельник к Кара-Сантосам приходит свекровь Мари-Виолетт, так что я им больше не нужна. Межде дают шестьдесят евро наличными.

Когда мы уезжаем от Кара-Сантосов, Межда везет меня прямо на фирму. Потому что вечером по понедельникам, четвергам и пятницам я там тоже работаю. Почти всю ночь убираю в кабинетах.

Межда паркует машину у нужного здания и открывает мне дверь, от которой у нее есть ключи. Закрывает за мной, а сама ложится на диван в одном из кабинетов, пока я прибираю. Я так хочу спать, что эти ночи кажутся мне бесконечными. И потом я с самого утра не получаю еды, поэтому у меня часто кружится голова. Но у меня нет времени на отдых: здесь много кабинетов.

Мы никогда никого не встречаем, но я знаю, что в пятницу вечером в кабинете, где спит Межда, появляется конверт с деньгами. Я спросила у нее, кто убирает здесь по вторникам и по средам, но она мне ничего не ответила.

Межда просыпается около четырех утра, в это время я должна закончить работу. Мы садимся в машину и возвращаемся в квартиру. Часто я засыпаю на заднем сиденье машины. Когда мы приезжаем, то мне наконец разрешается пойти поспать, с пяти до семи. Не больше, потому что по пятницами я работаю еще у одних людей. Это соседи Межды, месье и мадам Бенхима. Они живут этажом ниже. Как и у Маргариты, у них я должна убрать за день квартиру, постирать и погладить. Несмотря на то что нужно спуститься всего на этаж, я не имею права идти туда одна, и Межда меня провожает, закрывает на ключ, а потом забирает. Может быть, она боится, что я убегу? Но я не знаю, куда мне идти…

Я никогда или почти никогда не встречаюсь ни с кем из семьи Бенхима. Они оба работают, и иногда я вижу их, когда они возвращаются после работы. Они, наверное, хорошо знакомы с Междой, потому что доверили ей вторые ключи от квартиры. Раз в месяц они дают ей деньги, которые я заработала.

Вечером по пятницам, как только я заканчиваю у них убирать, я возвращаюсь на фирму, чтобы снова заняться ночной уборкой.

По выходным я остаюсь у Межды и занимаюсь уборкой у нее в квартире. А я-то думала, что тут будет меньше работы, чем у Шарандонов… Как я ошибалась!

Я подсчитала, что благодаря мне Межда зарабатывает сто евро в неделю, не считая того, что она получает на фирме в пятницу вечером. Думаю, что это много, но она постоянно напоминает мне, что я ей дорого обхожусь, больше, чем зарабатываю.

Я ломаю голову, но не понимаю, как я могу ей «дорого обходиться». У нее я ем еще меньше, чем у Шарандонов, я постоянно хочу есть. Вечером мне полагается яблоко или банан. Утром кусок хлеба с цикорием. К счастью, иногда мне удается незаметно взять что-нибудь из холодильника. Кусок сыра, помидор или йогурт.


Я живу здесь два месяца, а силы уже на исходе. Спину и плечи ломит практически постоянно. Еще часто ноют ступни. Один раз я пожаловалась Межде, сказав, что она дает мне слишком много работы и что я недостаточно сплю. Она молча встала с дивана и подошла к шкафу. Вытащила оттуда кожаный хлыст, приказала мне полностью раздеться и долго била, по спине, по ногам, по рукам и даже по животу. Потом вытолкала меня из комнаты на улицу и следом выбросила мою одежду. Ночь я провела на балконе, без одеяла.

С тех пор я больше не осмеливаюсь что-либо говорить, но чувствую, что успокоиться не могу. Я хочу возмутиться, закричать. Все вокруг сломать.

По вечерам я плачу. От усталости или тоски, уже и сама не знаю. А еще от ярости и несправедливости. Я думаю о Вадиме, его мне по-прежнему очень не хватает.

Нужно было все рассказать Изри. Я видела его всего два раза с тех пор, как покинула дом Шарандонов, но я знаю, что он скоро зайдет к матери. Может быть, ему удастся уговорить ее не так нагружать меня работой? Может быть, в его власти хоть немного облегчить мою жизнь здесь?

Он моя единственная надежда. Моя последняя надежда.

Загрузка...