Как Иван "провел время"

X

На улице было темно, холодно, ветрено. Но Иван не чувствовал холода. Его душили злобные слезы. Пароксизм дошел до высшей степени, и им овладело настоящее дикое и страшное бешенство.

Он остановился перед окнами школы на улице и, плача и грозясь кулаками в окна, выкрикивал на всю улицу ругательства…

Он долго стоял так и ругался, изливая свою злобу. Потом повернулся и, спотыкаясь в потемках, не переставая бормотать ругательства, отправился вверх по улице, туда, где был трактир.

Выходя из квартиры учителя, он не успел или не мог застегнуть полушубок и теперь шел нараспашку, прямо навстречу холодному, сильному ветру.

Все окна трактира, выходившие на улицу, были освещены, а около и дальше в поле было темно, холодно, печально, страшно.

Иван подошел к двери и с трудом отворил ее.

Трактир был переполнен народом. «Гости» шумели, точно пчелы в улье. Вонючий, удушливый смрад, похожий на туман, стоял в воздухе.

Хозяин Чалый сидел на своем обычном месте, около стойки, и по обыкновению «пил» чай. С ним сидел какой-то толстый, с черным лицом и глазами навыкате мужик, одетый в серую новую поддевку. Оба они о чем-то, близко подсев друг к другу, негромко разговаривали. На столе стояла на тарелке какая-то закуска и лежал фунт баранок, нанизанных на широкую рыжую мочалку.

Увидя вошедшего Ивана и, очевидно, сразу поняв, в каком он состоянии, Чалый нахмурил сильнее, чем они были всегда, брови и отвернулся немного в сторону, делая вид, что не замечает его.

Иван подошел к столу и, не снимая с головы шапку, сказал:

— Почтение!.. Приятного аппетиту… с праздником!..

Чалый повел на него глазами и, немного помолчав и все больше хмурясь, сказал:

— Сыми колпак-то! Не видишь бельмами икону-то?.. Аль указать?..

Иван покорно и торопливо сдернул с головы шапку.

— Что больно грозно? — сказал он и улыбнулся.

— А ты где это нажрался?.. С какой такой с радости?.. Долги отдавать вас нету, а на вино находится!

— В гостях был.

— Ну, и сидел бы там, в гостях-то!.. А сюды за каким рожном приполз?..

— Стало быть, надо, — сказал Иван, глядя на него и чувствуя, как утихшая было злоба снова охватила его сердце. — Жалко, место просижу. У учителя был — и то не гнали, — зачем-то соврал он, — дьякон там, гости… порядочные люди, не тебе чета… А ты что за гусь?..

Чалый опять тяжело посмотрел на него из-под нахмуренных бровей и, помолчав и побарабанив по столу короткими пальцами с обгрызанными ногтями, сказал:

— Шел бы ты домой от греха…

— О-о-о! — задорно воскликнул Иван, — А то что будет?.. Ударишь, что ли?..

— Нехорошо будет, — сказал Чалый и, отвернувшись, начал говорить что-то сидевшему с ним мужику.

— Чайку бы ты мне велел собрать, — сказал Иван, — а?

— Мы задаром чаем не торгуем.

— Отдам.

— Давай!

— Сичас нету.

Чалый засмеялся.

— Нету, а в трактир идешь?.. За каким ты, говорю, чортом в трактир идешь, а?.. Прохвосты! Много вас тут… шатия чортова! Коли хошь сидеть — сиди смирно… Может, кто и напоит задаром, а у меня этой привычки нету. Отойди от стола, — твердо и властно добавил он, — не лезь, у меня дело…

— Ну, ладно… ладно, помни, — с еще более охватившей его злобой сказал Иван, отходя от стола, — помни!..

Чалый посмотрел на него, хотел что-то сказать, да раздумал, ничего не сказал, а только как-то передернул плечами, и, вздрогнув, точно ему сразу сделалось холодно, опять торопливо заговорил с мужиком.