Как стать царем

Глава 27

Кавалеристский отряд успешно выполнил свою задачу и влился в освободительную армию.

Вскоре мы подошли к городу-крепости Тверь. Это была мощная, сравнительно густо населенная цитадель. В городе могли укрыться бежавшие с полей сражения воины армий Шогу и Лавра. Так что сопротивление могло быть упорным, несмотря на то, что мы, почти наверняка, значительно превосходили защитников крепости по численности. И, естественно, по боевому духу.

Я спросил я у сопровождавшей меня Аленки:

— Ну что, красавица? Полезем на стены или разрушим ворота и пойдем на штурм Твери? Стены еще не штурмовали. А, может, оставим город в блокаде и будем ждать, пока они сдадутся?

Аленка решительно ответила:

— Лучше быстренько взять город штурмом и, пока лето не кончилось, идти на Москву. Столица должна быть наша до холодов.

Я с улыбкой согласился:

— Должна! Но близок локоть, да не укусишь…

Аленка покачала головой:

— Что за отсутствие оптимизма? Мы здесь, чтобы побеждать, и должны опять быстро разделаться с ними!

Конечно, я понимал, что Тверь с ее мощными укреплениями так просто не взять, но и осада города могла затянуться надолго.

Принял решение:

— Будем готовиться к штурму! Ворота взять тараном вряд ли удастся, придется лезть на стены.

Созвал командиров и распорядился:

— Кавалеристы, обыщите пригородные имения и прихватите лестницы и веревки. При штурме будем использовать множество лестниц, также веревки с крючками. Мирон и Семен, дайте задание мужикам сделать штурмовые приспособления. Лестницы должны быть широкими и очень крепкими, чтобы по ним могло пройти много воинов. Попробуйте изготовить их сами с большим количеством перекладин и специальными крюками для крепежа на стене. Штурм должен быть дружным и стремительным. Городом обязаны овладеть быстро и установить, как и в других местах, братскую нам власть!

Скрываться больше не имело смысла. Я распорядился окружить крепость сплошным кольцом, чтобы из нее «не было предпринято никаких вылазок, и даже крыса не могла проскочить». Хорошук с несколькими обученными бойцами аккуратно снял часовых у ворот. Мы взяли под свой контроль единственный въезд в крепость и стали активно готовиться к штурму, который решили начать ночью одновременно во многих местах.

Все освободительное войско готовилось к штурму. Однако жизнь внесла некоторые коррективы. Крепость выслала посланника. Его спустили со стены на люльке. Человек в рясе священника принес внушительный мешочек с золотом и на переговорах со мной предложил освободительной армии уйти, обещая взамен десять возов с богатой добычей.

Я с улыбкой спросил:

— Вы такие богатые? И где эти десять возов?

Священник ответил смиренным тоном:

— В городе…

Я ухмыльнулся:

— Так мы можем взять их и сами! А ты возвращайся, передай, что даю вам всего два часа, чтобы вы выбросили белые флаги и открыли ворота. Иначе будет штурм!

Священника подняли в крепость. Ни через два часа, ни через четыре сдачи города не последовало. Я решил не дожидаться ночи — все равно нас ждут, внезапности не будет! Приказал идти на штурм. Под прикрытием дымовых шашек воины устремились на стены.

Наши люди ничего не боялись. Мощная и непобедимая освободительная армия одним своим приходом вогнала неприятеля в дрожь. А уж когда пошли на штурм, представляю, какой ужас ощутили гвардейцы и другие сторонники власти Нитупа.

На этот раз я не стал непосредственно участвовать в штурме. Наблюдал за происходящим из укрытия недалеко от ворот. В поле моей видимости находилась дивизия Мирона. На стену взбиралось все больше бойцов. Лестниц было много, с хорошими крюками, и стража не успевала все их скинуть.

Но в моих бойцов полетели стрелы, они отбивали смертельные гостинцы щитами и лезли дальше. Некоторые лестницы рухнули с приличной высоты вместе с людьми. Они ушиблись, но большинство оставались живы, те, кто не получил серьезных повреждений, вновь полезли на верх. На земле, правда, остались лежать убитые и покалеченные бойцы.

В одном месте первые смельчаки прорвались на стену и сцепились со стражниками.

Тут я заметил, что подъемные мосты опускаются, а ворота в крепость открываются. Как выяснилось чуть позже, это местные бедняки решили впустить освободительную армию, они воспользовались тем, что гвардейцы заняты обороной стен и перебили немногочисленную оставшуюся у ворот стражу.

— Измена! — послышались вопли с той стороны крепости.

Как часто измены решали ход сражений в моем родном мире. Но разве можно назвать изменой порыв людей к свободе? Хотя, конечно, они изменили власти своих угнетателей. Но оказали неоценимую услугу освободителям.

Я закричал кавалеристам:

— Немедленно в крепость, пока не закрыли ворота, сразу возьмите их под контроль!

Всадникам удалось быстро проникнуть за ворота и вступить в бой. Кавалеристы — лучшие воины в моей армии, они неудержимым цунами прошлись по тем, кто был им не рад.

Я же постарался сразу перенаправить и штурмующих стены бойцов к воротам крепости. Управлять ураганом боя оказалось не просто, но к внезапному открытию ворот и нападению со стороны кавалеристов и защитники прежней власти оказались не готовы. У них все было построено так, чтобы отбить натиск снаружи, а получилась атака еще и изнутри.

Некоторые мои бойцы успели успешно забраться на стену. В одном месте даже собрался небольшой отряд под предводительством Грома. Он увидел нашу конницу в крепости и звонко закричал с высоты:

— Гвардейцы, сдавайтесь! Зачем умирать за богатеев?!

Затем сшиб ногой со стены стражника и добавил:

— Мы за справедливость! Поделим поровну богатства!

Ладно, пускай покричит, исход боя ясен, скоро все спустятся с лестниц, я сделаю Грому выговор: не орать нужно, а прислушиваться к моим командам.

Большая лавина наших воинов влилась в город. Сопротивление гвардейцев оказалось очаговым. Многие горожане помогали повстанцам, указывали, в каких зданиях скрываются сторонники прежней власти. Их ряды таяли как снег на летнем солнце.

Некоторые из тех, кто оказывал нам сопротивление в первые минуты штурма, бросали оружие и становились на колени. Как и в других местах люди не хотели умирать. Земная жизнь — слишком большая ценность, даже если церковники внушают, что после смерти будет другая, более счастливая жизнь.

Группу пленных построили возле ворот. Аленка заставила их целовать следы своих ног. Девушка специально оставили на грязи отпечатки обуви. И тыкала пленников лицами в грязь.

Я сначала улыбался, затем с сомнением спросил:

— Ты опять за свое?! Говорил уже тебе: не стоит так унижать людей!

Аленка ответила:

— Нет, ты не прав! Врага нужно унизить, чтобы он знал свое место и больше с нами не связывался!

Я с улыбкой предложил:

— Может, отпустим их? Чтобы всем рассказали о твоих унижениях и боялись тебя пуще всех наших бойцов-мужчин. Вон, ворота открыты, пусть идут!

Аленка решительно ответила:

— Нет! Мной никого не напугаешь!

Я топнул сапогом, разбрызгивая грязь из большой лужи, и сказал:

— Все-таки я тут командир! Приказываю тебе перестать издеваться над пленными!

Аленка ответила так:

— Если хочешь и дальше быть успешным командиром, больше доверяй мне!

Я продолжил говорить с иронией:

— В вашем мире строптивых женщин порют!

Аленка презрительно фыркнула. И ударила ногой по попе стоящему на четвереньках пленнику. Сильно дала, мужчина упал и долго не мог подняться.

Я неодобрительно покачал головой и сказал:

— С такой девкой опасно иметь дело. В следующий раз найди себе другое развлечение. Какая доблесть унижать и бить безоружных?! Следует в бою побеждать сильных противников.

— Так ты мне не разрешаешь сражаться в бою, — сказала Аленка и вдруг высоко подпрыгнула.

Она прокрутила в прыжке сальто. Прямо как акробатка. После чего приземлилась на ноги и продолжила:

— Они издеваются над нашими людьми, порют, сажают в карцер, они служат господам, которые веками унижали нас, издавали законы, по которым рабочие и, тем более, отверженные оказывались абсолютно бесправными. Гвардейцев и бывших господ надо унижать, чтобы знали, что это такое! Вот и мудрые люди говорят: врага не щади, как бы не был он слаб.

— Мудрецы говорят: не отвечай на зло насилием, — сказал я. — Ты же унижаешь в первую очередь потому, что тебе это нравится, а речью своей просто оправдываешь поступок.

— Ладно, считай, что я погорячилась, — ответила Аленка. — Больше не буду тыкать пленных лицом в грязь.

«Что-нибудь другое придумает в следующий раз», — подумал я.

И в этом городе сопротивление гвардейцев оказалось слабым, а местное население поддержало освободителей. Так что война продолжала идти как в сказке: победоносно, легко, быстро. Я понимал, что нахожусь в этой самой сказке, но расслабляться рано. Хотя, скорее всего, до самой Москвы не будет серьезного сопротивления. И в столице наша мощная армия будет существенно превосходить гарнизон Нитупа, оставшийся там после разгрома основных сил.

Что же, будем двигаться дальше в поисках новых битв и приключений. Скоро осень, нужно было спешить, пока не зарядили проливные дожди, а потом не установились холода. Я любил летнее тепло. Хорошо, когда много солнца и света, когда теплый, приятный ветерок ласкает тело.

Эх, стать бы снова мальчишкой лет четырнадцати, пробежаться босяком по щекочущей ноги траве, полежать в тишине и одиночестве возле ручья, окунуться нагишом в прохладную воду. Ведь вождю восстания подобное не к лицу.

Город отошел повстанческой армии, войско по традиции пировало.

Я во время застолья почти не пил и не танцевал. А вот мои ребята активно праздновали, смеялись, пели песни. Все по-прежнему шло очень даже хорошо. Одержана череда побед, Лавр в плену, местное население в основном поддерживает освободительное войско. Мы непобедимы! Защитникам режима нечего нам противопоставить. И повоевали хорошо, и трофеев много захватили. А впереди — полная победа, триумф и почет. О чем еще можно мечтать? А мне почему-то стало грустно. Пресыщение от легких побед, что ли, наступило? Или воевать надоело? Скорее всего, походная жизнь наскучила, хочется вернуться домой, туда, где родился, чтобы наслаждаться мирной жизнью. Видимо, это ностальгия заявила о себе. Даже при феноменальных успехах тянет в привычную ранее жизнь и обстановку, знакомую с детства.

Все же, раз судьба забросила меня сюда, до конца выполню свою миссию, а там видно будет. Здесь ведь можно припеваючи жить в почете, достатке, с влюбленной в меня красавицей Аленкой. А что на Родине? Возможно, тюрьма…

Тверь стала очередной жемчужиной в череде наших завоеваний. Празднества в честь обретения свободы и установления советской власти продолжались два дня. Много было выпито вина и меда.

Прочие поселения по соседству также принесли присягу на верность освободительному движению и лично мне, посланнику главного Бога на Земле.

Мои люди провели разъяснительные беседы с населением и выступили по местному радио, где объявили об аннулировании всех прежних повинностей и долгов. Отменили обязательные уколы и многие налоги. Люди смогли вздохнуть свободно. Жители Твери искренне радовались переменам в своей жизни.

Празднества проходили с ликованием. Меня считали настоящим супергероем, творцом побед, истинным посланником богов. Некоторые падали передо мной на колени, целовали следы моих ног. Но мне такое восхищение не нравилось! Не знаю, в моем родном мире отдельные политики ради обожания толпы готовы пожертвовать всем, пойти на любые преступления. А я стеснялся своей славы. Может, характер такой, а, может, постепенно начну воспринимать культ личности как должное.

Походная жизнь звала к новым победам и приключениям. Долго задерживаться в гостеприимном городе мы не могли.

Некоторые крестьяне и городские бедняки записывались в ополчение, присоединялись к освободительной армии и готовились к походу.

Местные жители судили и выпороли несколько бывших господ, а новым главой города выбрали молодого мужчину по имени Борис. Именно он организовал отряд, который открыл нам ворота в крепость.

Прежде, чем расстаться, я решил поблагодарить Бориса:

— Спасибо за помощь, трюк с воротами.

— Я слышал, что вас послал сам Всевышний Бог, который запретил почитать иных богов. Не слишком ли тяжело будет Всевышнему одному уследить за всеми нами? — задал неожиданный вопрос Борис.

Пришлось придумывать ответ:

— На то он и Всевышний, у него есть еще архангелы и ангелы, чтобы следить за всеми нами. Вообще-то разных богов вместе с храмами у вас сотни, а лживые священники и жрецы стали невыносимым ярмом на шее народа.

Человек, который кем-то восхищается, всегда одобрит ответ своего кумира. Вот и Борис сказал с воодушевлением:

— С этим нельзя не согласиться! Теперь будем жить по вашим заповедям. Огромное спасибо вам за все!

Мужчина попытался поцеловать мне руку. Я отдернул. Не привык еще к такому почитанию.