Как свести с ума дракона, или Разговоры за чашечкой чая

Глава четвертая

Александра

— Так и будешь смотреть в одну точку?

— А? Что?

Дарья сидела рядом, смотрела на меня огромными глазами и не верила в то, что произошло. Она внимательно слушала историю, боялась вставить хоть слово и… Она испугалась… Я четко ощущала ее страх, который вызван непониманием, незнанием и полным отсутствием личного опыта. Она не могла подобрать нужных слов, не представляла, что делать дальше, а я медленно наливала чай в аккуратно стоящие чашки.

— Молочный улун, — тихо заметила я, — наш любимый.

— Д-да, — ее голос стал немного ниже обычного, — и что дальше? Как быть дальше?

Как будто я сама знаю…

С того злополучного разговора прошла неделя. Я не отвечала на телефонные звонки мужа, потом просто выключила телефон, не в силах совладать с эмоциями. Было ощущение, словно кто-то выпил из тела все жизненные соки, оставив лишь небольшую каплю для жалкого существования.

— Не понимаю, как он мог, — Дарья нервничала, слегка отпила из чашки и поставила ее на место, — вы много лет вместе… столько всего пережили… и такое…

— Все мужики такие! — в сердцах выпалила я, понимая, что несмотря на все произошедшее моя фраза все же не истина в последней инстанции. Да, на свете много плохих людей, но не все такие и… — Так сложно понять, понимаешь? Понять, что выбранный тобой человек — не для опыта, а для счастья… Я совершенно ничего не понимаю…

— Ты бумаги в суд уже отнесла?

— Сегодня утром, — резко выдохнув, я почему-то не захотела говорить о том, что наняла юриста. Мне не хотелось присутствовать в зале суда и видеть Сергея, я понимала, что не смогу связать и двух слов и своей истерикой лишь разозлю судью, а этого допустить нельзя, — как чай?

— Вкусный, — тихо прошептала Дарья, — как и всегда. Саш, а можно мне тебя все же немного отвлечь?

— Можно…

— Расскажи про дракона, — Дарья думала, что нашла верный способ, но она ошиблась, — я так и не знаю, чем все закончилось… И кто такая эта Марфа?

— Я пока и сама не знаю, если честно, поэтому давай сегодня без историй, у меня нет сил даже просто сидеть на кухне.

— Тогда лучше ложись в кровать… а я… Пожалуй, пойду…

Я искренне думала, что она останется. Смотрела на то, как она быстро собирается и явно хочет сбежать. Дарья смотрела мне в глаза, нервничала сильно и совершенно растерялась.

Я очень хотела, чтобы рядом со мной кто-то был. Хотелось тишины, но и ощущения духовного тепла — поддержки без слов. Я всегда считала, что уж этот человек меня не бросит, но глядя сейчас на нее, я четко осознавала — Даша в скором времени исчезнет из моей жизни. Не знаю, почему, но исчезнет. Не будет больше посиделок с чаем и историй.

Ноутбук, что лежал под кроватью, открывался мною каждый раз перед сном. Я любила завернуться в теплое одеяло, поудобней устроиться на большой подушке и печатать услышанные истории, но сейчас все резко изменилось. За те семь дней, что я провела в чужих четырех стенах, я так и не смогла выдавить из себя хотя бы строчку.

Они больше не появлялись. Ни Альт, ни Лексей. Ни шороха за спиной, ни язвительного замечания рано утром — тишина. Внутренняя буря превратилась в месиво из эмоций, когда не понимаешь, что происходит и до сих пор не можешь осознать, что это вообще происходит с тобой. Когда я выходила замуж, я искренне верила, что это на всю жизнь.

— Знаешь, люди оступаются, — шептала я сама себе, глядя на свое отражение в зеркале, — что, если простить?

Любовь — зла, старая как мир фраза, но как много в ней смысла, опыта и боли! Любовь затмевает голос рассудка и не дает принять верное решение.

Дни тянулись очень долго. Каждый рассвет был встречен мною с истерикой, а закат я проводила в беспамятстве, валяясь в кровати.

Отпуск тем временем благополучно закончился, работа сама себя не сделает, да и издательство, внезапно меня нашедшее тоже долго ждать не будет.

Так значит, мои книги не будут изданы… Вот, что он думал все это время — лицемерие во всей красе. А сколько было слов поддержки, сколько восторженных отзывов о героях! В итоге все оказалось ложью.

Внезапно я услышала стук…

Странно, за дверью никого… этаж далеко не первый…

Вновь стук, да такой настойчивый…

Кажется, я схожу с ума! Все! Хватит! Какие герои? Какие драконы на моих коленях? Все это лишь воображение да и только! Ничего этого никогда не существовало, просто было представлено больным мозгом и я с большим удовольствием во все это нырнула с головой.

Пора спуститься на землю, с небес, где плывут розовые облака и маленькие пони нюхают бабочек…

— Ты серьезно? Как переехала? Куда переехала? — на работе скрыть свое состояние было трудно, я относилась к тому типу личности, у которого на лице написано совершенно все. К тому же работая в женском коллективе начинаешь понимать, что стоит ступить за порог — тебе все кости переломают, но любезно склеят их скотчем.

— На время решила пожить ближе к работе, устала ездить, — отмазка не прокатила. Одна из сотрудниц скептически хмыкнула, на время меня оставила, но сильно хотела влезть в душу. Единственное, что меня спасло, это вызов начальника.

— Удачи, Саша, он сегодня рвет и мечет. Уже как кость в горле, честное слово!

Мне казалось, что уже ничто в этой жизни не сможет меня удивить. Так что было откровенно наплевать на то, что мне в очередной раз сделают выговор, хотя я свою работу знаю и выполняю все в срок.

— Александра Михайловна, — как ни странно, моего начальника звали Михаил Александрович. Забавное совпадение было принято мной как добрый знак, но в итоге я ошиблась с выводами. Этот наглый зверь гонял всех словно сидоровых коз по отделу, что в принципе правильно, но все равно раздражает, — подойдите пожалуйста ко мне.

Пройдя в кабинет, я ощутила, как за спиной его секретарь меня перекрестила… Вот только этого мне еще не хватало!

Начальник сидел за своим небольшим столом, внимательно вчитывался в бумаги и судя по всему — его трясло… Плохо… Вот это очень плохо.

Михаил Александрович недавно отпраздновал свой сорок первый день рождения, и это в очередной раз выбило его из колеи и лишь больше озлобило на весь белый свет. Если несколько лет назад он казался мне просто суровым начальником, то сейчас больше походил на укушенного в попу медведя, жаждущего крови, мяса и зрелищ. Очки в тонкой дорогой оправе, часы класса люкс, строгий стиль в одежде, которая тоже стоила не малых денег… Он производил впечатление сильного человека, которому просто необходим отдых, желательно где-нибудь на море, причем лучше на полгода, а лучше вообще с концами… в смысле на год…

Подойдя к его столу, я всеми силами пыталась держать себя в руках. Получалось с большим трудом, но радовало меня то, что он не поднимал на меня взгляда — лишь уставился в бумаги по закупке красок.

— Вот тут вы что видите? Какая цифра стоит?

— Сто семь коробок… — твою ж… мать… Ну почему…

— А должно быть сколько?

— Семнадцать…

Занимая одну из хороших должностей в фирме, предоставляющей услуги по ремонту и дизайну домов и квартир, я занималась закупками товаров, обговаривала сметы, ездила на объекты и с командой создавала невероятной красоты вещи, за которые люди платили бешеные деньги. Я не могла так ошибиться… Я же проверяла…

— Михаил… — но он не дал мне сказать, просто заорал во весь голос:

— ТЫ С УМА СОШЛА?

Я тут же подскочила на месте, словно все тело пронзило током. Я знала, что сейчас будет, знала, что он сорвется, но ничего не могла с собой сделать.

— Подпись, посмотрите на подпись, пожалуйста, — моя реакция заставила начальника обратить на меня внимание. Он удивленно поднял голову, явно не ожидая того, что кто-то будет трястись словно кролик. Но дело не в страхе, а в эмоциях. Меня шатало из-за бессилия, из-за невозможности держать себя в руках, но он этого не мог знать.

— Действительно… — в отпуске я была больше, чем положенные мне две недели. Хотелось посвятить себя творчеству и в кое-то веки насладиться своими историями, но… судьба распорядилась иначе, ноутбук так и лежит под кроватью, покрытый толстым слоем пыли, — я прошу прощение, здесь подпись вашего заместителя…

Вы когда-нибудь наполняли воздушные шары водой? Капитошки, если мне не изменяет память…

Так вот… я тот самый шарик, который постепенно наполнялся жидкостью и истончался… И сейчас наступил тот самый момент, когда крик начальника послужил иглой, пронзившей пресловутую резину…

Я больше не могла сдерживать слез… Какой позор… Они катились градом, и это невозможно было остановить.

— Александра, я прошу прощение, не ожидал, что вы… так отреагируете… — Ему не нравилась моя реакция, он смотрел с подозрением и совершенно не понимал, что делать дальше. Недоумение во взгляде, с толикой разочарования, как мне казалось, — я не в первый раз так с вами разговариваю и вам всегда было плевать на то, с какой интонацией я веду беседу… На вашем лице всегда было откровенное безразличие, мне порой казалось, что вы мысленно где-то в другом мире, но никак не в моем кабинете…

— Я могу идти? — Все тело трясло. Плохо, очень плохо. Личные проблемы не должны касаться работы, это мешает, напрягает остальных и говорит о возможных ошибках.

— Можете, — спокойно ответил начальник, — но вам надо умыться, поесть, отдохнуть и вернуться к работе. Вы нужны мне собой, Александра Михайловна.

Я ничего на это не ответила, лишь вытерла горючие слезы, и со вздохом развернулась на каблуках, направляясь в сторону выхода.

Секретарша, ожидающая увидеть на моем лице привычное всем безразличие, пришла в недоумение, узрев красные опухшие глаза.

— Да он сегодня зверь, раз даже тебя довел… — тихо прошептала девушка, не понимая истинной причины.

Холодная вода помогла успокоиться. В обеденный перерыв я заперлась в туалете и пыталась привезти себя в нормальный вид, хоть и получалось с большим трудом.

— Все, хватит плакать, — я вновь разговаривала со своим отражением, — как будто ты одна такая, кто разводится… Подумаешь… он ведь не родственник, да и никто не умер, все здоровы… Ну, предал, да, наговорил гадостей, но ты же, Саша, выше этого. Ты сможешь…

Слова, высказанные вслух не соответствовали действительности. Я говорила правильно, с расстановкой, но голос выдавал истинные эмоции.

Не хотелось спускаться в кафе при фирме, не хотелось никого видеть и слышать, тем более ощущать на себе чужие любопытные взгляды.

Тяжело вздохнув, я просто поднялась на свое рабочее место и села на старенький, очень удобный стул, уставившись в потолок. И плевать, что камеры стоят и начальник все видит. Пусть видит, мне правда все равно.

В голове вертелся лишь один вопрос — шизофрения? Что, если я сама брала чашки и наливала в них чай, просто не запоминала этот момент? Такое возможно? Возможно… Что, если Альт действительно лишь мое воображение? И куда он делся, когда так нужен?

— С тобой все хорошо? — Ксения, секретарь Михаила Александровича, подошла ко мне с небольшой коробкой конфет, — держи, можешь ничего не говорить, но ты же не из-за начальника рыдала, да? Просто он добил уже и без того измученные нервы. Может тебе принести чего-нибудь?

Она сейчас серьезно? Зачем она подошла ко мне? Ей что-то нужно?

— Поняла… не лезу, — мой взгляд, как и лицо, красноречив. Ксения медленно направилась в сторону выхода, и больше ко мне не подходила. Самое интересное, что ее слова прозвучали как-то… искренне, что ли. Без тени упрека или неимоверного любопытства как у тех, кто уже успел достать меня в самом начале рабочего дня.

Работа шла медленно, сосредоточиться на бумагах не получалось, а сдача большого проекта заказчику уже через месяц. На самом деле это не такой и большой срок, учитывая задержки и прочие нюансы работы. Помощница проделала колоссальную работу в период моего отпуска, надеюсь, начальник решит мирным путем ее ошибку. Да, она серьезно ошиблась, но все же эти краски мы часто используем и откровенно говоря они являются одними из ходовых материалов, так что этот объем у нас скорее всего за год уйдет. С другой стороны — распределение бюджета, чему Михаил Александрович дико не рад… Мы могли бы потратить эти средства на другие материалы.

Когда с головой уходишь в работу — становится легче, но только на время. Труд помог отвлечься, постепенно прийти в себя, но как только часы пробили восемь вечера и я осознала, что в офисе осталась одна и все давно разбежались — эмоции нахлынули с новой силой.

— Вы сегодня мрачнее тучи, — голос начальника заставил резко вскочить со своего места, — я не ожидал сейчас такой реакции. Я так сильно на вас накричал, что вы теперь боитесь?

— Да нет, я просто вас не заметила…

— Я тут уже полчаса стою, наблюдаю за тем, как вы не моргая смотрите в окно. Александра, вы только что вернулись из отпуска, и по моим представлениям такие люди чаще всего выглядят отдохнувшими, наполненными идеями, а не разбитыми в дребезги.

— Прошу прощение, больше моих слез вы не увидите.

Я не врала ему, надоело плакать — после этого всегда дико болела голова, даже таблетки не помогали избавиться от этого ужаса. Нужно решить проблему, а для этого необходимо еще раз поговорить с Сергеем. Хотя… не понимаю, нужно ли это…

— Да дело не в том, что вы плачете, мы тут все иногда рыдаем, — тихо заметил мужчина, присаживаясь напротив меня. Он пододвинул стул, устроился поудобней и смотрел на то, как я начинаю собирать документы, — просто за несколько лет работы со мной вы впервые отреагировали на мои замечания, если их можно так назвать. Понимаете, раньше на вашем лице было… даже не знаю, как бы так без мата выразиться… Вам было плевать, что говорят, вы словно отключались, не слышали моих слов, и поэтому интерес к разборкам с вами я мигом растерял. Так что пошатнуло гору спокойствия и уравновешенности, что вы рыдаете весь день?

— Я… — я понимала, что если произнесу эти слова вслух, то снова расплачусь, а мне этого дико не хотелось. Все же я слабая и глупая… Вот правда.

— Можете не говорить, но отпустить вас с работы я не могу, вы нужны. Поэтому взяли себя в руки, разобрались с домашними делами и пришли в себя. Я понятно объяснил?

— Все ясно, Михаил Александрович, — тихо кивнув, я передала начальнику бумаги, постаралась сдержать очередной фонтан слез и молча покинула свое рабочее место.

Чувствуя на своей спине пронзительный раздраженный взгляд, я постаралась скрыться за дверьми лифта как можно быстрее. Михаил прав — на работе все личное должно остаться за порогом.

Раньше я любила задерживаться в офисе, когда мы с командой создавали невероятные проекты, полностью уходя в них с головой, сейчас же в работе стало больше рутины, многие приятные мне люди уволились, но уходили они не из-за злого начальника или плохих условий, а по гораздо более приятным причинам — у кого-то свадьба, у кого-то переезд в другую страну, кое-кто отправился в кругосветное путешествие и его ждут всем отделом, наблюдая за соц сетями и восхищаясь невероятным видам, что мог увидеть воочию наш временно бывший коллега.

Сейчас многое поменялось — на работе хотелось быть не из-за вдохновения или моря идей, а из-за боли. Банальной внутренней боли, которая глушила все идеи. Фантазию словно отключило, вырубило провода, по которым шла связь с космосом и можно было придумать невообразимые миры и ситуации. Как вернуть возможность творить и создавать? Как вновь заставить себя печатать свои истории, несмотря на полное отсутствие идей и снов, в которых чаще всего приходит сюжет? Да еще и договор из издательства…

Я часто перечитывала присланные бумаги и понимала, что так как раньше с подобным не сталкивалась, просто не видела всех подводных камней, а в нынешнем состоянии могла пропустить очень важные детали, которые вполне способны повлиять и на выплаты и на будущие проекты.

Как и сказал Сергей — со мной никто сотрудничать как с автором не хочет. Ну-ну… Вот он, договорчик-то, прямо в руках… Я докажу, что ты был не прав! Докажу, сволочь!

Издательство не было сильно популярным, я видела несколько изданных ими книг, но на этот момент для меня даже это — свет в конце туннеля. Но что же останавливает от подписи? Внутри все дико воет. Словно это ошибка… Надо проконсультироваться с юристом или с людьми, которые имели дело с печатными издательствами, может подскажут, что не так в этих бумагах и почему внутреннее чутье так себя ведет?

Дорога до нового дома заняла примерно полчаса. Все же плюсы в моем переезде были и один из них — время. Больше не нужно тратить драгоценные минуты на пустой проезд, а спокойно заниматься своими делами, но лучше всего — спать. Долго и упорно, так, чтобы проснуться и забыть все словно страшный сон.

Помогала мне в этом валериана — без нее даже просто глаза держать закрытыми не выходило, что уж о стране морфея говорить?

Ни Альт, ни Лексей так и не появились и с каждой минутой я все больше убеждалась в том, что я действительно нуждаюсь в помощи психотерапевта…

— Александра, — на следующий день, а точнее вечер, когда большинство коллег уже давно сидели со своими семьями в своих уютных домах, начальник в очередной раз вызвал меня в свой кабинет. Неужели опять ошиблась? — Что это такое?

Я медленно подошла к столу Михаила Александровича и с ужасом заметила в его руках… мой договор с издательством…

— Я случайно их положила, прошу прощение, — тут же извинилась я и попыталась забрать бумаги, но мужчина меня остановил.

— Это договор на… печатное издание вашей книги?

В его глазах читалось удивление, неверие и непонимание, как будто звание “писатель” что-то постыдное, ну честное слово. Тут же стало как-то не по себе, и внутри появилась обида.

— Да, — тихо ответила я, делая неуверенный шаг назад.

— Ага, — мужчина кивнул, снял свои очки, растер переносицу и молча попросил пересесть на небольшой диван, стоящий чуть в стороне, у стены в его кабинете, — судя по названию, вписанному вашей рукой, вы пишите… фэнтези?

На слове “фэнтези” в его голосе резко появились высокие нотки и вот теперь мне стало поистине обидно и грустно. Подумаешь, фэнтези? Ну почему все так хотят обидеть мои миры?

— Да, я люблю волшебные миры, — внутри все закипало, хотелось забрать бумаги. Сказать, что его не касаются мои дела и выйти из кабинета, как:

— Вам нельзя подписывать договор, — с ужасом заметил начальник, — вы теряете все права на книгу! Да вы что, Александра! Вы его вообще читали?

— Читала, но я просто впервые сотрудничаю с издательствами и не все понимаю. Хотела обратиться к юристам, просто пока не успела, да и договор еще не подписала. Это так, черновик…

— Присядьте рядом, что вы стоите надо мной, словно солдат у пленного? Я не кусаюсь, когда уставший… Раз черновик, то я могу безбожно править?

— Можете, — господи, неужели мне сейчас помогут? Вот просто так возьмут и окажут помощь? Не верю…

Мужчина взял маркер для бумаг и стал выделять целые абзацы, вычеркивал пункты, исправлял цифры, выделил особым цветом мелкие приписки и постоянно бормотал себе под нос, что все вокруг идиоты. Михаил поджимал при этом губы, несколько раз перечитывал договор, злобно скрипел зубами и потом не выдержал:

— Слушайте, даже если я вам тут все исправлю, эта контора точно не пойдет вам на встречу. Вы просто время свое потратите и нервы. Придется долго вам объяснять, в чем дело, но взять хотя бы вот этот пункт, — он указал на строчку в договоре, — здесь говорится о выплатах за весь тираж. Подчеркиваю — весь! Простыми словами, если на складе останется последняя книга, то ни черта вы за свой труд не получите. И вот таких вот гадостей здесь в каждом пункте. По сути дела, они воруют ваше произведение, продают и все забирают себе. Я вижу ваш взгляд и недоверие ко мне, но поверьте, Александра, у меня старший брат работает в издательстве, как раз имеет дела с договорами, так что я знаю, как и что происходит в этих сферах. Не подписывайте эту чушь, не губите свое произведе… так… Опять слезы?

Черт возьми, да когда же это закончится! Когда черная полоса засияет своей белизной? Как же мне не хотелось плакать, но все же одна единственная слезинка прочертила влажную линию на моей щеке.

— Чай, кофе? — еще ни разу начальник не выглядел таким приветливым. Да, он поддерживал своих сотрудников, но все это было в рабочих рамках, а вот просто так, влезая в чужие проблемы — нет.

— Чай, — со вздохом выпалила я, забирая назад свой исчирканный договор.

— Знаете, Александра, я часто слышал от сотрудников, что вы словно из иного мира, — внезапно заметил мужчина, чем искренне поверг меня в недоумение, — светлая, добрая, говорили они, искренняя и до безобразия наивная девочка, которая так и не выросла из своих замков в небе. Многие видят в вас ребенка, но так же удивляются терпеливости, стойкости и амбициозности — в какой-то степени несочетаемые качества характера. Сейчас же я не вижу света, вы словно потухли. И это плохо. Что случилось?

Я молчала, не могла произнести.

— Знаете, можете хоть истерику тут устроить, но выговориться вам надо. Мы с вами люди чужие, за пределы этих стен ничего не вылетит, а мне, откровенно говоря, плевать на чужие проблемы. Главное — проекты, и вы мне нужны сильной и светлой, переполненной идеями и с трезвой головой, способной вести учет и прочие свои обязанности.

— Я развожусь, — долго собираясь с мыслями, я все же выпалила из себя эту фразу.

Михаил долго молчал, смотрел на меня, застыв рядом с чашкой горячего чая, удивленно поднял бровь и вымолвил:

— Я думал, кто-то умер, если честно. Эм… сочувствую… Если не секрет, то в чем причина?

— Все довольно банально… Другие девушки разнообразили его личную жизнь…

— И что, простить не сможете? Хотя судя по вашему лицу — нет. И если я правильно понял, то вас переполняет неимоверная злость… Мешки для трупа заготовила, да?

— Как такое можно простить? — я уставилась в лицо Михаила и видела, что он не понимал моих чувств.

— Просто взять и простить. Многие так живут, закрывают глаза на порывы страсти и не рушат при этом свои семьи.

— О какой семье идет речь в таком случае? О той, где оба ходят налево, оба об этом знают и для вас это нормально? Разве человек, который любит искренне и самозабвенно будет думать о ком-то другом? Возможно я ошибаюсь, но… Не важно, мужчина или женщина — если мы любим, то измены не будет. Влюбленный мужчина даже не посмотрит в сторону другой женщины. Но опять же — у меня в голове замки и розовые пони, как выразились сотрудники…

— Так все дело в гордости или предательстве? — тихо поинтересовался начальник.

— В гигиене… — призналась я, — в возможных инфекциях, которые способны погубить мою жизнь. Дело в обмане и трусости, в страхе признаться в том, что уже давно не любишь, но боишься уйти. Потому что где-то там, за порогом, неизвестность, а тут вроде как жена и вроде как уже все понятно и ясно.

Мужчина замолчал на время, как-то странно поджал губы и я осознала — сам не без греха. Это отчетливо ощущалось в возникшей атмосфере, в его взгляде и жестах, в непонимании, как поддержать.

— Мне сложно вам помочь, я в браке не состоял, — грустно заметил Михаил, — да и не хотел никогда. Довольно часто наблюдал, как рушатся семьи друзей, как некогда любимые друг другом люди становятся заклятыми врагами… Свободные отношения — намного проще, на мой скромный взгляд.

— Возможно вы правы, но эти отношения мне не подходят. Я хочу иметь свой дом, где уютно и тепло, где царит доверие и честность, где дети растут в любви и ласке и видят, что их родители счастливы, что живут без обмана и вместе преодолевают трудности. Как-то так.

— Наивная маленькая девочка, — рассмеялся взрослый, побитый временем и опытом серый волк, который считал, что мой сюжет бывает разве что в сказках, — которая до сих пор верит в прекрасного принца. Знаешь, ты сейчас мучаешься, потому что зависима. Вот и все. Потому что женщина, как показывает практика, чаще всего растворяется в мужчине, любя его самозабвенно, принимая со всем тем дерьмом, что он тянет на своих плечах. Вот когда ты станешь независимой, когда тебе станет плевать на то пришел он вовремя или нет, когда ты с легкостью сможешь заменить его на что-то другое или кого-то другого, вот тогда ты увидишь, что за тобой целое стадо из мужиков будет бегать. А знаешь, почему? Да потому что никому нахрен не нужна ромашка в горшке. С такой скучно. Всем стерв подавай, способных задеть мужское самолюбие и подцепить тем самым на крючок. А все эти разговоры о том, что “моя женщина та еще с**а” чушь собачья. Многим из нас как раз дерзость и нравится.

— Вам действительно нравятся скандалы? — я была удивлена его словам. Довольно часто я видела, как он ругался с кем-то по телефону, как выходил из себя и чуть ли волосы на голове не рвал, рыча матом на всю улицу думая, что его не видят и не слышат. Мне тогда Ксения рассказала, что он довольно часто ссорится со своей женщиной. — Вам доставляет удовольствие сидеть на пороховой бочке и ждать, когда рванет? Вам нравится приходить домой, получать дозу мозговыноса? Вы не устали? Неужели не хочется простой тишины? Просто лечь в кровать, обнять свою женщину и заснуть вот так, вместе, рядом? Без упреков и претензий?

— Да мне как-то плевать, — Михаил удивленно пожал плечами, — я уже давно не верю в любовь, так что с этим не ко мне. В любом случае, если вы простить своего благоверного не можете, то шлите его на все четыре стороны и живите полной жизнью. Теперь никто по ночам храпеть не будет.

— То-то и оно, — грустно заметила я, — я любила, когда он храпел по ночам. И считала это милым, а теперь вокруг меня тишина. В любом случае, я благодарна вам за помощь с договором. И за разговор тоже, потому что мне стало легче. Мы с вами не сходимся во взглядах, но послушать иную точку зрения всегда полезно. Обоим.

Мужчина скривил лицо, хмыкнул, отпил уже почти остывший чай и удивленно посмотрел на часы. Судя по всему, в офисе мы одни остались, да и за окном уже темнело, а если мне не изменяет память, его женщина всегда возмущалась, когда Михаил Александрович приходил поздно домой. Мне кажется, он задерживался на работе не из-за сжатых сроков или кипы бумаг — он просто не хотел идти домой.

Мы спокойно собрали свои вещи, вместе вошли в лифт и уже на первом этаже он тихо произнес:

— Я два дня назад расстался с ней. Знаете, ужасный из меня советчик, так как я и сам не смог простить измену, но в моем случае дело именно в гордости. И знаете, дома теперь так хорошо…

Сказав последнюю фразу, он посмотрел на меня и искренне улыбнулся. Словно и мне желал того же — желал осознать, что в одиночестве нет ничего ужасного.

Больше мы не разговаривали, молча вышли из здания, разбредаясь по разным сторонам — он к своему автомобилю, я в сторону метро. На самом деле спускаться в подземку не было необходимости, теперь я могу спокойно дойти пешком до дома, но там, где много людей, где звуки смешиваются друг с другом, и всем на тебя плевать — можно спокойно думать, и избавляться от эмоций.

Думаю, я не скоро приду в себя из-за развода. Сильные чувства так просто не гаснут, а такие, как злость и ненависть глубоко оседают в человеческих сердцах. Мне не нравилось то, что я чувствовала, хотелось избавиться от тьмы и не думать о Сергее. Искренне хотелось открыть ноутбук и напечатать хоть что-нибудь. Пускай даже по совсем иной истории, но хоть как-то заставить себя сдвинуться с мертвой точки! Вот только дома, несмотря на все попытки, белый лист монитора так и остался белым.